Поцелуй змея

Желать чего-то — значит, быть уязвимым. Но сейчас они одни. Лишь они и лунный свет. А Луна никогда и никому не выболтает секреты того, чему стала свидетельницей. Так что Карлинг собрала в кулак всю свою смелость и, наконец, сказала это:

— Я тоже хочу тебя.

***

Луна широко распахнула свои невидимые паруса и неторопливо плыла по усыпанному звездами небосводу, задевая верхушки могучих секвой, живущих на этом острове от начала времен. Ночь полностью вошла в свои права. Карлинг снова боролась со своей дезориентацией. Когда она утратила способность спать, время стало пролетать мимо нее, как какая-то бешеная карусель. Медитация помогала, но лишь частично. Больше не было передышек или пауз, жизнь превратилась в беспрерывный каскад событий. И в какой-то момент ей стало казаться, что гигантская невидимая сила раскручивает ее все сильнее и постепенно вышвыривает за границы реального, на окраину, в будущее. Все быстрее и быстрее. И вот она уже, кажется, достигла скорости света.

Она вошла в чащу. Высоко над ее головой лунный свет сочился сквозь ветви, словно белой пастелью рисуя узоры по иссиня-черному фону. Чем ниже к земле, тем чернее, у самой поверхности — непроглядная тьма. И лишь острое зрение, которым обладают вампиры, позволяло ей не сбиться с пути. Она остановилась, вслушиваясь в тихие ночные шорохи. Когда-то давно, если она появлялась здесь, на лес обрушивалась абсолютная тишина, но живущие здесь существа уже давно привыкли к ее присутствию.

Рун согласился подождать ее на пляже. Он хотел пойти с ней, но ей необходимо было прийти сюда в одиночестве и доделать кое-какие дела до того, как покинуть остров. Рун дал ей полчаса. И если к тому времени она не вернется, значит, у нее случился эпизод, и он пойдет ее искать. Карлинг не стала спорить с ним. Нет, в лесу ей ничто не угрожало, но дело не в этом. Ей совершенно не хотелось оказаться одной посреди лесной глуши, без сознания и совершенно беспомощной.

Затолкав свои журналы с исследованиями в потертую кожаную сумку, а также наброски на папирусе и еще парочку-другую мелочей из коттеджа, она отдала все это Руну. Когда он ушел, Карлинг нашла в комоде другой, чистый и целый, кафтан, который сразу же надела взамен порванного. Значит, ему не нравятся ее наряды? Она фыркнула. Сколько их уже испорчено за последние пару дней? Ведь не просто же так она часто их носила. Такую одежду легко снять, легко надеть. К выбору одежды Вампиресса всегда подходила очень тщательно, особенно когда нужно было заниматься магией.

Одевшись, она отправилась в лес и нашла там свое укромное местечко — темный небольшой, слегка сплющенный валун, настолько древний, что время сгладило его острые края. Идеально, чтобы присесть. Она опустилась на его прохладную грубую поверхность и стала ждать.

Это одно из ее излюбленных мест не только на острове, но и во всем мире, пожалуй. Зрелище цветущих под незыблемо возвышающимися секвойями папоротников и орхидей — словно щедрый бальзам на душу для той ее части, которая досталась ей от далеких предков пустыни. У этого места своя особая Сила, с оттенком изумрудной травы. Древнее величие, наполненное бесконечным парадом залитых Солнцем дней, ночей, когда Луна сияла сквозь листву, и неистовым грохотом морских штормов.

Карлинг прислушивалась, пока не уловила на краю сознания легкое волнение. Едва заметное и, тем не менее, отличающееся от других тихих шорохов ночи. То был даже не звук. Нет, скорее, это чье-то присутствие, мягко касающееся ее магии робкими осторожными пальчиками. И тогда она поняла, что больше не одна.

— Я пришла сказать вам, — обратилась она тихим голосом к крылатым созданиям, которых никогда не видела в дневное время, — что мне нужно уйти. Я постараюсь вернуться. Хотела бы сказать это с уверенностью, но не знаю точно, получится ли у меня, так что я защитила вас, как смогла, — они хорошо поработали с Дунканом, расставив, где только возможно, магические щиты и предприняв все допустимые юридические меры. Но она прекрасно понимала, что ни магия, ни закон не вечны. Все течет, все изменяется. По крайней мере, она успокаивала себя тем, что сделала все, что в ее силах.

Ну вот, еще одна обязанность выпала из ее ответственности. Пожалуй, ей по душе это растущее чувство свободы, если бы дамокловым мечом над ней не висела смерть. Но вдруг правда, не спросив на то разрешения, сорвалась с ее уст, и в темноту, словно порхающие бабочки, вырвались слова.

— Я буду скучать по вам, — прошептала она, глаза жгло непролитыми слезами.

Давно, очень давно она перестала ощущать себя живой. Ее существование подчинялось, скорее, воле разума, а в сердце не осталось места эмоциям. И что теперь? Спустя столько веков иссушающей пустоты душа вдруг ожила, а чувства переживают ренессанс. Но возрождение, как и любое изменение в жизни, не дается легко. Однажды обнаружив в потаенном уголке своего сознания колодец, полный слез, она поняла, что больше не сможет их сдержать.

Раздался легкий шелест. Затем присоединились другие едва уловимые шорохи. Да, это в самом деле шуршали крылья у нее над головой. Карлинг подняла глаза, и нежное прикосновение скользнуло по ее щеке. Она протянула руку, пытаясь зажать в ладони эту нежность.

Перышко. Такое же оставили ей на подоконнике в подарок. В темноте невозможно было рассмотреть его как следует, но это и не нужно: она знала, что перо черного цвета с ярким радужным отливом. И снова что-то мягкое коснулось ее кожи — лицо, шея, руки — лесные существа парили над ее головой, осыпая пушинками, которые кружились вокруг нее подобно ласковому ночному дождю.

Она смахнула непрошенные слезы с глаз и выпрямилась. Прошлое стало таким же неопределенным, как и будущее. Время оказалось тяжелым испытанием, стирающим в пыль все на своем пути. Труднее уже не будет, просто некуда.

И все же, кое-что ей стало понятно. В обеих версиях ее прошлого она родилась в нищете и была рабыней. И в обеих версиях достигла бессмертия, став Королевой.

«Я не менял тебя, — сказал Рун. — Ни тебя, ни твой характер или душу».

Она, наконец, осознала, что он имел в виду.

— Я снова знаю, кто я, — прошептала она.

И я возьму на себя ответственность за эту новую жизнь, какой бы короткой она ни была.

***

Закинув рюкзак Карлинг на плечо, Рун забрал свою спортивную сумку из основного здания и спустился по крутому склону на пляж ждать Карлинг. Соленый ветер кружил над водой. Прохладный влажный воздух приятно обдувал его разгоряченную кожу. Сняв через голову остатки разорванной футболки, Рун бросил их на песок рядом с остальными вещами и водонепроницаемым контейнером, который остался на берегу еще с тех пор, как Рун только прибыл сюда. Затем Вер повращал плечами вперед-назад, пытаясь немного ослабить напряжение, натянувшее его мышцы подобно рояльной струне.

Внутри что-то свербило. Ему казалось, что он в полшаге от черты, отделяющей логику от иррациональности. Причем непонятно, с какой именно стороны от этой черты он находился. И ему очень не нравилось, что Карлинг сейчас далеко. Разве она не понимает, насколько уязвима, когда с ней случается эпизод? Его бросило в пот от одной лишь мысли, что обморок может застигнуть ее прямо посреди оживленной городской улицы. Да, она считалась одной из самых опасных не только среди Ночных Созданий, но и среди представителей любых Древних рас. Вот только именно сейчас она была еще и самой беззащитной. Ничего не стоило ударить ее ножом меж ребер, пока ее тело оставалось неподвижным и не могло защитить себя, а разум застрял где-то в параллельном времени.

И раз эпизоды так влияют на него, когда он рядом с Карлинг, то кто или что еще может попасть под их воздействие? Какие еще существа или Силы могут просочиться в ее разум, или в прошлое, или в… ту непонятную хрень, которая происходит с ней, и наткнуться там на маленького храброго, очень свирепого и одновременно до боли хрупкого тигренка, каким была Карлинг в своем детстве?

Разве ты не изучаешь возможности своих врагов? Мимоходом брошенная фраза словно подняла на поверхность подводную часть айсберга, все те невидимые расклады напряженностей между магическими Силами, участвующими в игре. Рун подумал о черной магии, про которую упоминала Карлинг, о той голодной Силе, что питалась душами своих жертв, равно как и душами тех, кто эту магию практиковал. В голове всплыл образ, как вокруг юной Карлинг спиралью закручивается зловещее нечто, напоминающее черный дым. От этой картинки его снова бросило в пот.

Он больше не намерен держать данное ей слово. Резко повернувшись с намерением сейчас же пойти и разыскать ее, он издалека заметил Розвен, спускающуюся по крутой тропе вдоль утеса. На ней был гидрокостюм, ее светлые волосы собраны на затылке в привычный тугой хвост, а в руках она несла какие-то вещи. Оказалось, что это пара водолазных ласт, темный непромокаемый мешок и молчаливая поникшая тушка Распутина. Холодным раздраженным взглядом она бегло окинула обнаженный торс Руна, затем сваленные в кучу сумки и зависла на потертом кожаном рюкзаке Карлинг.

— Карлинг уходит? — поинтересовалась она.

— Мы собираемся в город, нужно кое-что выяснить, — ответил он.

И в тот момент, когда Рун собрался спросить, что с Распутиным и почему он так странно неподвижен, она швырнула все, что было у нее в руках — Распутина и остальные вещи — на землю. Вер метнулся вперед, поймав пса до того, как тот упал в песок.

— Что, черт возьми, ты творишь?

Вампирша игриво приподняла уголок губ.

— Расслабься. Маленький говнюк сейчас под заклинанием стазиса. Он все равно ничего не почувствует.

Рун осмотрел собаку в своих руках. Под густой шерстью спряталось обмякшее, но все еще теплое тельце. Пес не дышал, но Рун почувствовал его жизненную силу, неровное свечение, словно светлячок трепыхался под его пальцами. Какой-то незнакомый железный ошейник висел на нем и фонил магией. Рун осторожно пошевелил одной из его лап. Плоть под его пальцами оказалась податливой, а хрупкие мышцы на кости легко сгибались. Пес, возможно, не почувствовал бы удара, но стазисное заклинание никак не спасет от травм при падении.

— Как долго он может оставаться в таком состоянии? — спросил он.

— Ну, около суток, может, больше. До тех пор, пока магия на ошейнике не исчерпается и его не нужно будет снова заряжать. Это то самое заклинание, которым Карлинг погрузила Тьяго в стазис, когда тот истекал кровью и был почти покойник. Собака же ничего не ощущает. Ему сейчас просто отлично, и это даже удручает.

Он обратил внимание, что осматривает одну из искривленных лап Распутина. Наклонившись, он осторожно уложил собаку на песок.

Затем резко повернулся и с рычанием кинулся на Розвен. На ее лице отразился шок. Девушка попыталась отскочить назад, но куда ей было тягаться с ним в скорости?

Вер сжал в руке ее тонкую шею, приподнял вампиршу над землей и ощутимо встряхнул. Ее тело рывком дернулось назад и опять вперед. Глаза вспыхнули раскаленной до красна ненавистью, а рот широко раскрылся, обнажая клыки. Когти она тоже выпустила и впилась ими в его предплечье, оставляя глубокие борозды. Кровь Руна густо окропила песок.

Не обращая на раны ни малейшего внимания, он снова тряхнул Розвен, приблизив ее к себе.

— Повзрослей уже, наконец, чокнутая капризная сучка!

Но она еще сильнее вонзила в него свои когти. Рун почувствовал момент, когда они царапнули кость в его руке.

— Я отдала ей все, — прошипела Розвен.

— Да нихрена ты не отдала, — раздраженно отозвался он, швырнув ее на землю с такой силой, что не столько услышал, сколько ощутил под пальцами, как у девицы внутри что-то хрустнуло. С ее губ сорвался сдавленный крик. Розвен выгнула спину дугой, пытаясь вывернуться из его хватки. — Заткнись. Ничего с тобой не случится, ты скоро исцелишься. Чего не скажешь о Распутине, который запросто мог бы сломать себе шею, когда ты бросила его.

— Да хорош, — выдохнула она, снова вцепившись в его руку. — Сомневаюсь, что ты переживаешь об этом уродце больше, чем я.

— Я понимаю его лучше, чем ты думаешь. Он альфа-самец. И все его выходки легко поддаются воспитанию при должной тренировке, — он наклонился к ней. — А еще я не шатаюсь по округе, убивая или калеча всех вокруг только потому, что что-то пошло не так, как я хочу. Ты получила розовый листок (Извещение об увольнении. Первоначально печатались на бумаге розового цвета тж. walking ticket;- прим. перев.). Так что прими это и двигайся дальше.

— Она просто вышвырнула меня, как какой-то мусор, — слезы блестели в красных глазах девушки-Вампира.

— Да? Ты реально так думаешь? — он закатил глаза. — Да она чересчур терпелива к тебе. Врываться к нам в коттедж? Хлопать дверьми, словно долбанный подросток? Ты что, стала бы счастливее от того, что покалечила ее собаку?

Розвен ничего не ответила, но Рун прочел всю правду в ее глазах. Ей на самом деле хотелось причинить боль Карлинг, и потому она совершенно осознанно швырнула Распутина на землю, надеясь, что тот-таки получит травму.

— Знаешь, — продолжил он, — Драгос бы уже давно разделал тебя на кусочки, если бы ты попыталась вести себя с ним так, как сейчас поступаешь с Карлинг.

Розвен посмотрела на него с отвращением.

— Да стоило лишь тебе объявиться, и она просто избавилась от меня, — выплюнула она.

— Она тебе кто? Спутник жизни, любимый человек? Она что, изменяла тебе? — Рун замолчал. Розвен со злобой уставилась на него, но не вымолвила ни слова, тогда он продолжил. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что нет. Надо ли ей избавляться от своего слуги, раз появился я? Погоди-ка, кажется, снова ответ «нет».

— Раньше я была ей нужна. Кроме меня у нее никого не было. А ты все испортил.

Так, все гораздо запущеннее, чем он предполагал. И его терпение уже на исходе.

— Я вижу, что до тебя никак не дойдет. Вот, что мы сделаем, — сказал он.

Рун перехватил ее так, что теперь держал за руку и за ногу. Она снова попыталась освободиться, выкручиваясь из его хватки, но ему не стоило особых усилий сдерживать ее конвульсии. Он поднялся на ноги и закинул ее подальше на пляж. Рун зашагал к ней, пока она кубарем катилась по песку.

Розвен, наконец, собралась, поднявшись на четвереньки. Когда он приблизился, то увидел, что лицо ее утратило свои человеческие черты и исказилось каким-то животным, хищным оскалом.

Сколько раз он уже сталкивался с подобным: золотая молодежь, наделенная Силой, этакие перебравшие с алкоголем полубоги, в приступах беспричинной хандры устраивающие дебоши, транжирили свои таланты, терроризируя тех, кто слабее. Рун не выносил этого. Он присел на корточки возле нее, оперся почти исцелившейся рукой на колено и невозмутимо посмотрел в ее лицо. Постепенно звериный оскал оставил ее черты, сменившись проблесками холодящего страха.

Розвен прекрасно понимала, что нападать на него бесполезно, хотя он видел, как сильно ей этого хотелось.

— В прошлом ты хорошо относилась к Карлинг и только поэтому я не убью тебя, хотя мне очень этого хочется. Но сейчас ты соберешь манатки и исчезнешь, и, возможно, когда-нибудь ты осознаешь, что не все в жизни крутится вокруг тебя. Хотя, наверное, не осознаешь. Да мне плевать. От тебя мне нужно только одно: чтобы ты держалась подальше от Карлинг и от собаки, потому что если ты не сделаешь, как я сказал, то я собственноручно вырву каждую твою конечность, сожгу их на костре и заставлю тебя наблюдать за этим. Кстати, в таком виде Вампиры могут жить еще очень долго, — произнес он.

— Ты не сделаешь этого, — прошептала она.

Он приподнял брови.

— Проверь.

Страх на ее лице стал еще глубже. Он понял, что, наконец, достучался до нее. Рун никогда не понимал, почему люди постоянно забывают об этой его стороне.

— Я даже не могу попрощаться? — она уже не пыталась показаться жалкой или взывать к его человечной стороне; она просто спросила прямо, голосом, лишенным любых эмоций. Лишь красные глаза, гипнотизируя, ловили его взгляд.

— Нет, — ответил он. — Не после того дерьма, что ты тут продемонстрировала. Я больше не доверяю тебе. Увижу тебя снова — сразу прикончу. Никаких оправданий, никаких разговоров, никаких вторых шансов. Мы поняли друг друга?

Она, не мигая, смотрела ему в глаза, и, поднеся пальцы к своим губам, слизала с них его кровь.

— Думаю, что мы поняли друг друга очень хорошо, — ответила Розвен.

***

Рун стоял, уперев руки в бока, и смотрел, как Розвен скрылась под поверхностью океана. И больше не показалась. Прождав еще несколько минут, чтобы удостовериться, что она не вынырнула вновь, Вер, поднял пса, уложив его на сгибе локтя, и отправился на поиски Карлинг. Он встретил ее по дороге к лесу.

Карлинг с некоторым любопытством изучала Руна, пока подходила ближе. Она, кажется, уже начинала привыкать к ядреной смеси непривычных, чуждых ей эмоций, которые неотвратимой волной накрывали ее с головой каждый раз, когда Вер появлялся в поле ее зрения. На нем не было рубашки, только джинсы, ботинки и окутывающий его серебристый каскад лунного свечения. Мощное тело двигалось с плавной грацией кошки. Тугие мышцы на его груди, покрытой короткой порослью волос, уходящих вниз по его животу, так и кричали, что он отлично владеет мечом.

Ее сердце давно перестало биться, так что бешеный пульс ее не выдаст, а руки она спрятала за спиной, чтобы он не заметил, как их начинает бить дрожь при его приближении. Но вдруг в нос ей ударил богатый медный запах крови, его крови, она заметила маленькую фигурку Распутина в его руках и в тот же миг рванула к ним.

Как только она добежала до него, он спокойным произнес:

— Не волнуйся. Все в порядке.

Коснувшись Распутина, она быстро проверила пса и ошейник при помощи магии, одновременно с этим внимательно глядя на Руна. Собака в порядке, ошейник работал должным образом. Она изо всех сил старалась игнорировать игру света и тени на обнаженном торсе Руна, но вскоре сдалась, это было выше ее сил. Казалось, этот мужчина весь кремень, ни грамма лишнего жира, которым так щедро наградила цивилизация слишком многих. Каждый бугорок и каждая впадинка на его теле — то скрывались под гладкостью кожи мышцы, которым, похоже, не давали отдыха, постоянно и тяжело нагружая их. И хотя Вер стоял в абсолютно расслабленной позе, дышал спокойно и ровно, мощь его присутствия так и переполняла пространство вокруг.

И тогда она увидела отметины. Длинные царапины тянулись вдоль всего предплечья. Едва заметные в лунном свете, они быстро исчезали. Карлинг осторожно коснулась их, пробежав пальцами по его коже. Отметины явно от когтей, и сделаны рукой, схожей по размеру с ее собственной.

Ярость вдруг переполнила ее, рискуя выплеснуться через край.

— Розвен, — догадалась Карлинг.

— Неважно, — был ответ.

— Это не «неважно», — пробормотала она. Раны были глубокими, возможно, до кости. Воздух пропитался тяжелым запахом крови. Если один лишь запах опьянял, то невозможно даже представить, какова его кровь на вкус. Карлинг заметила красные пятна и на его джинсах. — Она что, попробовала тебя?

Его ладонь, красивые длинные пальцы, скользнула под ее подбородок, приподнимая лицо. Он склонился к ней, строгие черты лица смягчились, ясные глаза, так напоминающие львиные, излучали дружелюбную теплоту.

— Милая, ты вот-вот начнешь дымиться, — ласково произнес он. Так и было. Своим внутренним чутьем он легко прочитал в потемневшей ауре Карлинг охватившую ее ярость.

«Она что, попробовала тебя?»

Он застыл на месте, просто смотрел на нее с выражением, которое невозможно было прочитать. И лишь спустя несколько мгновений уголки его красиво очерченных губ слегка приподнялись.

— Она попробовала кровь со своих пальцев, — ответил он.

В серебристом свете луны миндалевидные темные глаза Карлинг сверкнули опасным рубиново-красным свечением.

Рун поймал ее за руку, когда она решительно направилась к дому.

— Она уже ушла. Я прогнал ее.

Карлинг пыталась сосредоточиться на том, что сказал Рун. Но сейчас ею управлял исключительно гнев, который, кажется, жил своей собственной жизнью и изо всех сил сопротивлялся ее попыткам обуздать свои эмоции.

— Что она натворила?

— Затеяла гаденькую месть, — ответил ей Рун и протянул к ней руку, чтобы снова повернуть лицом к себе. Улыбка на его лице исчезла. Теперь он был абсолютно серьезен. — Я предупредил ее, чтобы она держалась от тебя подальше, так что если ты когда-нибудь увидишь ее снова, не доверяй ей, Карлинг.

— Не буду, — сказала она.

Рун запустил пальцы в ее густые волосы и склонился над ней. Она уже подняла лицо навстречу, и тогда Вер нежно, неторопливо поцеловал ее. Вся та страсть, что вырвалась наружу там, в коттедже, никуда не исчезла и в мгновение ока разгорелась с новой силой от искры его чуткой неспешной ласки. О, он тоже наслаждался их поцелуем, так что Карлинг расслабилась в его руках, полностью доверяясь ему. Перебирая в памяти далекие воспоминания о своих предыдущих сексуальных переживаниях, она поняла, что ни одно из них даже рядом не стояло с тем, что она ощущает сейчас. Удовольствие от секса имело слишком поверхностный характер, никогда не западая в душу, а те немногочисленные любовники, которых она выбирала, оказывались настолько зацикленными на себе, что все это ей быстро наскучило, и со временем Карлинг просто перестала заводить новых любовников. Заинтригованная незнакомыми сексуальными ощущениями, она решила поэкспериментировать, проведя своими губами вдоль линии его рта. Острые шипы гнева спрятались, превратившись в мягкого котенка, урчащего от удовольствия. И вот она еще сильнее прижимается к Веру, все больше открывая ему свое лицо.

Он обнял ее свободной рукой и притянул к себе, не переставая целовать. Карлинг положила ладони на его широкую грудь, ощущение обнаженной кожи под ее пальцами оказалось настолько эротичным, что она едва удержалась на ногах, чуть не рухнув на колени.

Ярость опаляла, но это чувство жгло куда сильнее. Словно она целую вечность голодала. Словно ее заточили в тесную каменную темницу без окон, где она столько времени провела в полной изоляции, что лишь сейчас смогла услышать, как сильно кричала ее душа. Волна неконтролируемой дрожи прокатилась по телу, Карлинг поняла, что еще крепче цепляется за Руна, будто за спасательный круг в бушующем море. С ее уст сорвался непонятный звук, и снова на нее обрушился шок, потому что никогда прежде она не слышала и даже не подозревала, что ее тело может издать такой саднящий хриплый стон.

— Шшш, — шепнул он, успокаивающе поглаживая ее по спине и целуя уголок губ, потом щеку и висок. Он крепко прижал ее к себе. Гораздо выше ростом и твердо стоящий на ногах. Карлинг легко могла вообразить, как он стоит именно в такой расслабленной позе, пока за его спиной рушатся горы. — Милая, скоро. И лучше этого не будет ничего на свете. Обещаю.

Какой нежностью, какой живительной силой был пропитан этот миг! Живительной и одновременно разоряющей. Карлинг отвернулась, избежав в последний момент его ласковых губ, когда на самом деле больше всего на свете жаждала прижаться к нему и впитать все, что он готов был ей дать — его запах, его присутствие рядом, его ненавязчивую, но уверенную преданность и тот негромкий гул Силы, что постоянно переполняла его, тот неиссякаемый, данный ему от природы источник животворящего пламени.

Всю жизнь она усердно трудилась, чтобы получить свою Силу. Всю жизнь ею управляли амбиции. Все те долгие столетия, которые теперь казались лишь мимолетной вспышкой… И перед ней он, в чьих руках тот дар, который она заработала кровью и потом. Он держал его непринужденно, без усилий, не истязая себя беспрестанной учебой, не пытаясь стать лучше и не борясь за каждую частичку этих знаний. Потому что дар этот и был им самим. Он — непостижимая мистическая руна, загадочное существо, которому природа не разрешала существовать, и тем не менее, у него это получилось.

Спина натянулась, как струна, скидывая с плеч влияние момента. Карлинг попыталась зафиксировать слабые колени, чтобы, наконец, встать на свои собственные ноги, и через мгновение у нее получилось. Она боролась с нахлынувшим каскадом эмоций, стараясь снова взять под контроль тело и разум, и каким-то образом ей удалось и это.

Затем она случайно посмотрела вниз.

Рун все еще держал на сгибе локтя ее собаку.

И снова на нее обрушилось прежнее неистовое чувство, став еще сильнее и разрушительнее, и вот она — женщина, которая торговалась с демонами; которая не боялась смотреть в глаза чудовищам; у которой спрашивали совета фараоны и которая возводила на трон новых королей, та самая женщина, которая когда-то заглянула в пыльную темноту своей пустой недостроенной гробницы и сказала «нет, туда я не пойду» — у этой женщины что-то надломилось внутри. Она повернулась и сбежала.

Рун сузил глаза, глядя вслед хрупкой фигурке Карлинг, убегающей прочь, и почувствовал, будто тело зажали в тисках. Он несколько раз глубоко втянул прохладный ночной воздух, отчаянно сопротивляясь зову зверя броситься в погоню. Через несколько мгновений он последовал за ней в более медленном темпе.

Этот бой дался ему с трудом, потому что все его инстинкты оглушительно ревели, требуя немедленно догнать, бросить на землю, сорвать этот дурацкий кафтан и взять ее обнаженное тело. Он хотел видеть лицо Карлинг, когда ее накроет оргазм. И в тот момент он будет внутри и тоже кончит, глядя в это прекрасное лицо. Он ощущал себя громадным, готовым вот-вот взорваться и твердым, как скала. Молния джинсов туго сдавливала его возбужденный член. Он едва не кончил от одного лишь прикосновения хрупких ладоней к его груди и еще от этого короткого надтреснутого и очень нетерпеливого стона, который сорвался с уст Карлинг — его Карлинг — и который он смаковал на своем языке, накрыв ее рот поцелуем.

А как вспыхнули ее глаза тем милым, устрашающим рубиновым светом, когда она увидела царапины на его руке! Черт, это было просто очаровательно! Вот бы увидеть, как она выпускает свои клыки. Хотя, вероятно, ее клыки уже давно не вырастают, ведь Карлинг много лет назад перестала нуждаться в физической пище.

И все же. Если леди решает сбежать от парня, это о кое о чем говорит.

Да, определенно говорит. Кричит. Все равно, что указатель на шоссе, который предостерегает: Опасно! Подъезжай осторожно. Возможно падение камней с вершины горы. Будь внимателен. В отношениях с ней ты уже зашел настолько далеко, что не мог и помыслить о подобном. Поэтому не облажайся сейчас, сынок.

И этот столб с указателем казался Руну самым важным из тех, на которые он когда-либо обращал внимание. На нем чертовски много текста, так что пришлось притормозить, чтобы уловить суть. Но его нельзя пропустить, чутье подсказывало, что он указывает верный путь.

Он притянул Распутина повыше, к своей груди, поглаживая упругий мех на загривке у пса. Вероятно, Рун больше никогда не увидит это животное таким тихим.

— Я видал тварей, которые были куда крупнее и задиристее, чем ты, — сказал он, обращаясь к собаке. В ответ — тишина. Вздохнув, он похлопал крохотное теплое тельце и двинулся вниз по тропе к пляжу, чтобы встретиться там с Карлинг.

Она стояла на песчаной кромке у самой воды, обхватив себя за локти и смотрела на волны. Карлинг уже сложила все сумки в водонепроницаемый контейнер. Такая прекрасная, одинокая и колючая. От ее вида у Руна растаяло сердце, член мгновенно затвердел. Черт побери, разве этого недостаточно, чтобы напрочь сбить с толку любого нормального парня?

Взвесив возможные варианты, Рун предпочел остановиться в нескольких футах: не слишком далеко, но и не нарушая ее личное пространство, чтобы лишний раз не провоцировать. Затем тоже повернулся к воде, пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий. Сейчас не стоило предпринимать попыток подобраться ближе, потому что он не мог точно сказать, что именно может снова подтолкнуть ее к бегству.

Поэтому Рун просто стоял и ждал. И тщательно старался скрыть, что жадно втягивает воздух ноздрями, надеясь уловить ее тонкий аромат, принесенный ветром. А больше всего на свете ему хотелось подойти к ней, обнять и не отпускать, черт, просто держать в своих руках, положить голову на ее изящное худое плечико, почувствовать, как ее руки скользнут вокруг его талии, крепче прижимая его. Но тот чертов указатель опять строчил ему послания, как какой-то долбанный телеграф. И сейчас он гласил: не сейчас, сынок. Тебе туда пока нельзя. Так что он молча гладил собаку и не делал ничего.

Наконец, Карлинг повернулась. Она бросила на Руна смущенный взгляд. Прямо сейчас она была совершенно не готова выяснять отношения, понимать что-то про Руна. Четкий силуэт его профиля с ярко выраженными скулами, прямым носом и худощавой челюстью сильно контрастировал на фоне морской пены. Он выглядел таким терпеливым, спокойным, и это полностью расходилось с тем хаосом, который бурлил у нее внутри. Он выглядел так, будто готов был хоть целую вечность стоять здесь и ждать того, за чем пришел.

Но она не повернулась к нему лицом, вместо этого встала спиной к воде, смотря на обрывистый берег. Карлинг посмотрела на вытянувшиеся тени, которые отбрасывал ее дом в немного сумасшедшем готическом стиле, и задалась вопросом, увидит ли она когда-нибудь его снова. Почувствовав острую боль, Карлинг постаралась отпустить ее. Вот и еще одно освобождение…

Она снова оглянулась.

— Готов? — спросила она.

Она видела, как он сделал глубокий вдох и только потом кивнул.

— Ага, — ответил он и повернулся к ней. — А ты?

И это после той драмы, что закатила им Розвен, после той внутренней борьбы и последовавшего за ней потрясения, которому Карлинг в итоге поддалась. И после всего этого — лишь короткое «ага». Она вдруг поймала себя на том, что улыбается, кивая в ответ.

Рун подошел ближе. Вот он, тот момент! Карлинг хотела запечатлеть в памяти его образ, сохранить навсегда, запомнить, как легко и непринужденно двигается его большое тело, внимательный взгляд, которым Вер сопровождал ее и который так контрастировал с обманчивой дремливостью на его красивом лице. И в этот момент Карлинг поняла, что тот сонный, расслабленный вид он принимал, когда выходил на охоту и был наиболее опасен.

— Тебе не удастся обмануть меня, — прошептала она.

Губы Руна медленно растянулись в его знаменитой, останавливающей сердце улыбке. Примерно так улыбаются с плакатов рок-звезды.

— Ты слишком много думаешь. Куда денем собаку?

Карлинг взяла Распутина, завернула в порванную футболку Руна и аккуратно уложила его в водонепроницаемый контейнер. Рун потер затылок и поморщился, наблюдая за ней.

— Ты же понимаешь, что так безопаснее для него. — Пояснила она.

— Понимаю, — ответил он, — ему не нужно дышать, пока он в таком состоянии. Просто выглядит все это как-то не очень.

— Ну, можно еще найти крохотную маску для подводного плавания. Я не могу придумать другого способа провести его через проход, — она погладила мягкое собачье ухо, — зато здесь ему не придется страдать от предстоящей поездки. Все равно, что вздремнуть в машине. Он просто заснул, а проснется уже в другом месте.

Лицо Руна смягчилось.

— Ты любишь его.

Опустив голову, она защелкнула крепления.

— Не знаю. Наверное.

— Ты совершенно точно любишь его. Он твой масенький пупсеночек.

Она фыркнула, рассмеявшись.

— Да, думаю, так и есть.

— Кто присматривал за ним, когда вы с Розвен отправились в Адриель? — Рун поднял контейнер за ремень, перекинув его через плечо.

— Когда я нахожусь в командировках, обычно за ним следят те, кто работает в моем доме. Но было не слишком справедливо просить их об этом каждый раз, именно поэтому я сказала Розвен нанять кого-нибудь, кто будет ухаживать за ним. Думаю, когда мы вернемся в город, нам придется оставить его в таунхаусе.

— Согласен. Так мы спокойно сможем сделать то, что нужно, — Рун протянул к ней свою свободную руку. Она колебалась лишь мгновение, затем вложила в его руку свою ладонь, и они вместе вошли в океан.

Вода была достаточно холодной: неподготовленный человек мог получить гипотермию в считанные минуты. Рун же решил, что волны хорошо освежают, собственно, как он и представлял себе. Гораздо лучше, чем холодный душ. Он прикинул, что переход, который тянулся вдоль расщелины по дну океана, находился на глубине примерно около шести сотен футов (прим.183 м. — примеч. пер.). Внизу их встретила кромешная тьма, но переход был четко виден, ярко полыхая перед его мысленным взором.

Проплывая по туннелю, он анализировал свои впечатления. То были очень привычные ощущения. Под водой ли, на суше ли, он бесчисленное количество раз переправлялся через подобные проходы. И примерно то же чувство возникало у него во время эпизодов у Карлинг. Только к нему примешивалось еще и ощущение изогнутости, как будто поворачиваешь за угол.

Или, скорее, это чувство напоминало сложенный листок бумаги. Аналогия показалась Руну довольно скучной и прозаичной для подобного захватывающего события. Но все-таки интуиция подсказывала, что эта идея не так далека от истины. Две половинки сложенного листа существовали бок-о-бок, настолько близко, что почти касались друг друга. Одна половинка представляла собой настоящее. Когда Рун появился в прошлом Карлинг, он миновал это небольшое расстояние на изгибе и оказался на другой стороне.

Вот только эта аналогия практически сразу рассыпалась, потому что тогда бумага должна быть сложена бесчисленное количество раз, чтобы учесть каждый момент времени. И все же у путешествия через изгиб есть какая-то правильная концепция. Изгиб такой крошечный и узкий, что практически не оставлял никакого места. В некотором роде это имело смысл, потому что…

… потому что такая концепция указывала ему на некий путь, которому он вполне мог бы следовать.

От неожиданного открытия хотелось затаить дыхание, но он уже это сделал, потому что находился под водой.

Конечно, это ощущение запросто могло оказаться иллюзией. Ведь он никак не мог обосновать свою теорию. И все это сквозило неизвестностью и опасностью. С таким же успехом можно было разбежаться и прыгнуть с какого-нибудь крутого утеса в абсолютную темноту бездны. И все же ему было интересно вновь ощутить то чувство в следующем эпизоде Карлинг.

К нему пришло осознание, что, похоже, он, действительно, взаимодействовал с прошлым, фактическим прошлым, а не только с тем, что случилось с Карлинг в ее разуме. Рун с нетерпением ждал, что выяснит этот чертов Джинн, когда Карлинг отправит его на поиски принадлежащего Руну ножа.

Либо Карлинг понимала, что он сейчас глубоко в своих мыслях, либо ее также захватили какие-то думы, однако плыли они в полной тишине. Миновав подводную часть расщелины и завершив тем самым переход, они двинулись вверх. По ту сторону свет играл тусклыми бликами на водной ряби. К тому времени, как они всплыли на поверхность в унылый промозглый, наполненный туманом день, у Руна начали гореть легкие.

Они взяли курс к берегу, как только вытащили на поверхность все свои вещи.

— А как переходят другие Вампиры, ведь они не знают точно, какое время суток на другой стороне? У Розвен лицо, руки и часть ног были открыты, — поинтересовался Рун.

Карлинг откинула мокрые волосы с лица. Она поплыла вперед, Рун догнал и присоединился к ней.

— Прежде, чем плыть, можно предпринять меры предосторожности и одеться таким образом, что все тело будет полностью закрыто, — ответила Карлинг. — Еще есть подводный тоннель здесь и пещера на другой стороне. При выходе из перехода, остается еще куча времени, чтобы оценить, насколько светло на поверхности. И тогда можно либо остаться под водой, либо переждать в тоннеле или пещере. На этой стороне тоннель является частью старой канализационной системы города.

— Я слышал рассказы о старых скрытых тоннелях под Сан-Франциско, — сказал Рун. — Должно быть, там пристанище для Вампиров и опиумных притонов.

— Многие люди думают, что эти истории всего лишь городская легенда, но они реальны. В те тоннели лучше не соваться. И не только из-за Вампиров и наркоманов, там живут опасные существа.

— Клаааасс! — Воскликнул Рун. — Звучит так, будто там можно неплохо оттянуться.

Карлинг покачала головой. Вот же неугомонный!

— Тоннель, о котором я говорю, достаточно простой. Он ведет к зданию с заложенными окнами на уровне обычной улицы. Большинство Вампиров не хотят испытывать судьбу, ожидая, что с ними может что-нибудь случиться, и их по какой-то причине вытянет на поверхность навстречу солнечному свету, поэтому они принимают дополнительные меры предосторожности и всегда укутываются с головы до ног, — сказала она.

— Я бы тоже стал, — сказал Рун, перевернувшись на спину. — Знаешь, сегодня прекрасный день для купания и все такое, но я могу доставить нас на берег намного быстрее. Ты в игре?

Карлинг вопросительно посмотрела на него.

— Я в игре.

Рун снова крутанулся в воде так, что оказался спиной к ней.

— Обними меня за шею.

Он едва не застонал от удовольствия, когда ее прохладные руки обернулись вокруг него, а ее изящное тело скользнуло вдоль его спины. Он протянул ей ремень от контейнера.

— При взлете нас, наверное, хорошенько тряхнет, — предположила она.

— Да, отсюда не получится мягко подняться в воздух, — предупредил он ее, — так что держись крепче.

Карлинг покрепче обхватила Руна, прижимаясь грудью к его спине, и его член мгновенно затвердел, несмотря на то, что только что отмокал в ледяном океане. Рун резко тряхнул головой, так что в разные стороны полетели капельки коды. Затем он уверенно поплыл вперед, ускоряясь и на ходу перекидываясь в форму своего Вера. Он немного подождал, пока не почувствовал, что Карлинг приноровилась к его новому телу и как следует устроилась у него на спине, по-прежнему крепко обнимая его за шею и сжимая бока коленями. И только тогда резким рывком он взмыл из воды и, раскрыв на лету свои гигантские крылья, несколько раз мощно и быстро взмахнул ими.

Он не преувеличивал. Не самый мягкий способ для Грифона подняться в воздух. Пришлось практически вырывать свое массивное тело из воды, используя мощь и скорость своего Вера, но все же через несколько мгновений он поднял их в воздух. Карлинг рассмеялась, когда он взял курс на крутой подъем, а вдали из тумана выступили призрачные линии высоких опор моста Золотые ворота. Рун улыбнулся, услышав ее смех. В тот момент она казалась беззаботной и полной радости жизни, совсем не той эксцентричной женщиной с угасающей душой, которая встретила его в своем большом зале всего несколько дней назад.

Затем он опустил одно крыло и, развернувшись, полетел в сторону города.

Глава 12

Карлинг не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала необыкновенную эйфорию подобной силы. Спина у Руна-грифона оказалась по-кошачьи пластичной, и при этом настолько мощной и широкой, что у Карлинг никак не получалось надежно обхватить ее ногами. Поправив ремень контейнера и крепко вцепившись в его плечи, она подтянулась вперед и нашла местечко побезопаснее у основания его шеи, сжав ее как следует между колен. Только после этого она открыла контейнер, вытащила Распутина и уложила привычным жестом на сгибе руки, однако стазисный ошейник решила не снимать до тех пор, пока они благополучно не приземлятся. Карлинг оглянулась и посмотрела на гигантские бронзовые крылья Руна, которые мощными стабильными взмахами уверенно несли их вперед.

«Ты там в порядке?» — спросил Рун.

Его глубокий голос звучал, как чистый звон гигантского колокола, вибрации от которого отдавались прямо между ее ног.

«Абсолютно, — ответила Карлинг, — просто искала положение побезопаснее».

«Не волнуйся, дорогая Карлинг, — произнес он, — я не дам тебе упасть».

Дорогая Карлинг.(игра слов «Darling Carling» — прим пер.) Она вдруг поймала себя на том, что ухмыляется. Надо же было выдумать такое ужасное прозвище. Только он мог выдать нечто настолько глупое своим нежным, ласковым, с дразнящей ноткой, глубоким голосом, который так и манил рассмеяться вместе с ним над этой ерундой. Да он одной лишь интонацией своего голоса мог сделать ей причудливое и очень личное обещание. Обещание, которое гласило, что так он говорил только с ней и ни с кем больше. Она не верила ему ни секунды, но все же призналась самой себе, что где-то в глубине души ей было приятно сделать вид, что все именно так и есть.

Когда он снова придет за ней? Когда, обернувшись, она снова поймает на себе тот пристальный взгляд, который он умел так ловко спрятать за устало-сонным выражением лица? Ее улыбка погасла, когда возбуждение снова вспыхнуло, как искра на сухой траве, а внутри зашевелилось, лениво потягиваясь, словно только что проснувшийся зверь, ее хищное начало.

А что бы он сделал, приди она к нему? Ей пришлась по вкусу мысль о том, как они охотятся друг на друга: один делает шаг вперед, а другой отступает, а потом внезапно атакует. Рано или поздно они все равно станут любовниками. Это еще одно негласное обещание Руна, обещание удовольствия, которое уже само по себе было настолько удивительным, что проникло глубоко в ее душу. Она-то считала — те дни, когда у нее были любовники, давно прошли. Но как восхитительно снова удивляться!

Они вымокли насквозь, а леденящий ветер буквально впивался в кожу. И хотя ей всегда по душе была жара, суровый холодный климат никак не мог навредить ей. Чего не скажешь о Руне, чье тело хоть и пылало жаром от усилий, однако холод наверняка был ему неприятен.

Погладив его гладкую мощную шею, Карлинг прошептала заклинание. Магия волной окутала их, и вдруг они оба стали сухими.

«Ммм, — промурлыкал Рун. — Приятное ощущение».

«Я подумала, что ты мог замерзнуть», — сказала она ему.

«Я не замерз, но мне понравилось, что ты практикуешь на мне свою магию», — хрипло ответил он.

Карлинг усмехнулась. Очевидно, у него игривое настроение. Но ее веселье померкло, едва она вспомнила, как холодно и расчетливо подбирала способы напасть на него. Похоже, тогда это казалось правильным, но сейчас от одной лишь мысли об использовании разящего заклинания, чтобы только причинить ему боль, к горлу подступала тошнота. Даже если по какой-то причине Рун станет ее врагом, она сомневалась, что сможет хоть что-то использовать против него. Нет, теперь нет.

Когда-то она готова была на все, чтобы выжить. На любые жертвы. Выживание стало тогда главным приоритетом. Теперь же, когда время стало ценнее всего остального, ведь оно стремительно истекало, она, наконец, осознала, что существуют и другие вещи, которые гораздо важнее того, чтобы просто выжить.

Вскоре они снова вымокли, пролетая сквозь густой туман. Город скрывался за дымкой и виднелся впереди лишь размытыми очертаниями, как вдруг они оказались прямо над ним.

Затем Карлинг заметила какое-то мерцание вокруг себя и Грифона. Она напряглась, но почти сразу же поняла: что бы это ни было, оно исходило от Руна. Было странно, тепло и уютно, как будто он каким-то образом расширил свою ауру, чтобы окутать и ее.

«Что это? — спросила она. — Что ты сделал?»

«Я маскирую нас, — ответил Рун. — Нужно было сделать это, как только мы поднялись в воздух, но я что-то отвлекся. Вероятно, теперь управление воздушным движением аэропорта Сан-Франциско впало в истерику».

Подняв ладонь, Карлинг стала разглядывать ее. Она все еще могла видеть себя, но очертания были какие-то размытые, словно смотришь сквозь старое помутневшее стекло. Карлинг перевела взгляд на Руна. Он так же выглядел размытым, но тем не менее, его было отлично видно.

«Ты уверен, что это работает?»

Он усмехнулся.

«Уверен».

«Я все еще могу видеть нас обоих», — сказала она.

«Это потому, что мы оба внутри завесы. Но главное, что другие не могут нас увидеть».

«Угу», — пробурчала она, скептически прищурившись на свою руку. — «Отличный трюк, если только ты меня не разыгрываешь».

«Надо же, как ты в меня веришь», — пробормотал Грифон. — «Где твой дом?»

Карлинг посмотрела вниз, на город под ними, и указала путь. Прямо сейчас они пролетали над Персидио, что в северной части Сан-Франциско. Изначально это был испанский форт, затем он почти двести лет использовался, как военный объект. Теперь же его превратили в общественный парк. Укрытые наступающим с океана туманом, старые, но ухоженные деревья казались нереальными из-за того, что землю под ними скрывала плотная дымка.

Она вздохнула.

«Хотела бы я предложить остаться в моем доме, вот только я практически уверена, что среди персонала есть шпион, а я предпочла бы, чтобы Джулиана не информировали о каждом нашем шаге. Он и без того не будет рад, когда я сообщу ему, что снова в городе. Мы договорились, что мое нынешнее состояние слишком опасно, и мне лучше находиться подальше от людей».

«К черту Джулиана, — выругался Рун, — меня не волнует, рад он или нет».

Карлинг снова тяжело вздохнула.

«Я справлялась с ним, когда он решал быть неудобным, и я сделаю это снова, если понадобится, но у нас сейчас есть куда более важные дела, чем стычки с Джулианом, и именно на них нам и нужно сосредоточиться».

Рун промолчал. Затем произнес более мягким и серьезным голосом.

«Ты права, конечно. Не стоит трубить Джулиану о твоем присутствии. Поскольку я понятия не имел, чего ожидать по приезду, то на всякий случай договорился, чтобы за мной оставили номер в отеле «Фэйрмонт». Вернем Распутина домой и можем пойти туда. Наверняка следить за нами все равно будут, но по крайней мере, не так, как если бы это происходило в уединении твоего собственного дома».

«Думаю, ты прав, — пробормотала она. — Мне все равно, куда идти».

«Тогда в отель», — сказал Рун, взмывая вверх и планируя над крышами зданий, а затем резко спикировал на углу той улицы, где стоял ее дом. Все строения здесь сияли роскошью, а дом Карлинг, к тому же, находился всего в квартале от Маркет-стрит. Выходит, отсюда можно быстро дойти до Тернера и офисов Адвокатского Бюро. Слишком удобно, чтобы оказаться простым совпадением.

Рун мягко приземлился на ноги, и когда Карлинг соскользнула на тротуар, тело Грифона замерцало, меняя облик. Только тогда он снял скрывающую их завесу.

— Видишь? — спросил он. — Никто нас не заметил.

Оглядевшись, Карлинг рассмеялась. Машины были повсюду, но по какой-то счастливой случайности мимо никто не проезжал, а ближайшие пешеходы находились в полквартале вниз по улице, причем двигаясь в противоположном от них направлении. И хотя туман нельзя было назвать очень густым, он все же давал некоторое ощущение уединенности и простора, которого, пожалуй, невозможно добиться при ярком свете солнечного дня.

— Никто не заметил нас, мой дорогой гений, просто потому, что вокруг нет никого, кто мог бы обратить на нас внимание.

Сузив глаза, он тоже огляделся.

— Ладно, я понял, что тебя не убедить. Давай это сюда, — он забрал у нее контейнер.

Она направилась вниз по улице с Распутиным на руках, а Рун на несколько шагов отстал, так он мог наблюдать за ней. Карлинг двигалась со свойственной ей властностью. Босая, местами чумазая, беспорядочная копна спутанных волос спускалась по спине, ее дурацкий кафтан весь измят и в лохмотьях. И при этом в его сознании — да в сознании любого, кто встречался ей на пути — не возникало никаких сомнений, что перед ним королевская особа. Проклятье, она чертовски хороша.

Она провела его вверх по ступеням элегантного четырехэтажного дома в средиземноморском стиле эпохи Возрождения. Здесь был простой, оформленный в вольной трактовке архитектуры итальянских палаццо фасад изысканного бледно-бежевого цвета с арочными окнами, которые украшали кованые витые решетки из черного металла. Карлинг положила ладонь на дверную ручку, затем произнесла слово, наполненное Силой, и Рун услышал негромкий щелчок отворяющегося замка. Чертовски удобный трюк. Не боишься потерять ключ или что дверь захлопнется.

Рун проследовал за ней в просторную прихожую с блестящими дубовыми полами и простой антикварной консолью, которая была так изящно сконструирована, что Сотбис точно изошелся бы слюной, желая заполучить такой. Ваза со свежими лилиями была единственным украшением здесь. Карлинг указала на дверь справа.

— Чувствуй себя, как дома, — сказала она Руну, а сама направилась дальше по коридору. — Я сейчас вернусь.

— Оки-доки, — ответил он и прошел в комнату, которая оказалась такой же элегантной, как и все остальное, что он успел рассмотреть в ее доме. Средиземноморская тематика продолжалась и в декоре интерьера. Картины на стенах комнаты, покрытых флорентийскими гобеленами тринадцатого века, и кожаный бордовый диван. Весьма стильно, Карлинг.

Едва он открыл контейнер, чтобы вытащить оттуда свою сумку и кожаный рюкзак его спутницы, как послышался звук торопливо приближающихся шагов. Они были значительно тяжелее мягкой, едва слышной походки Карлинг и, без сомнения, принадлежали мужчине.

— Советница! — Да, так и есть, мужчина. — Вот это сюрприз! Что я могу сделать для Вас? Хотите, чтобы я разбудил остальных?

— Нет необходимости беспокоить их, Руфио, — ответила Карлинг, — я не останусь надолго.

Под «остальными», должно быть, подразумевались Вампиры, поскольку среди них считалось вполне обычной практикой нанимать одного-двух людей для работы в доме в дневное время.

Карлинг продолжила:

— Я освободила Розвен от обязанностей. Она больше не может действовать от моего имени, а также утратила любое доверие. Ей можно забрать свои вещи, поэтому нужно все упаковать и оставить до востребования, но ей запрещено находиться в какой-либо части дома без присмотра, это понятно? Я хочу быть в курсе, если она начнет доставлять Вам проблемы. И если такое произойдет или Вы почувствуете угрозу с ее стороны, в любом случае дайте мне знать, и я позабочусь об этом.

— Да, мэм.

Потрясение. Кажется, в голосе мужчины прозвучало еще и облегчение или Руну показалось? Жаль, что нельзя увидеть выражение его глаз, тогда все стало бы ясно, хотя весь персонал, работающий на Карлинг, наверняка умеет держать лицо в любых обстоятельствах.

— Еще пара вещей до того, как я уйду. Первое — Вам нужно присмотреть за Распутиным некоторое время, пока я разбираюсь с кое-какие неотложными делами. Розвен должна была нанять того, кто ухаживал бы за ним, но поскольку мне пришлось уволить ее, она не успела выполнить поручение. Пусть Абелард найдет кого-нибудь. Он должен подготовить для меня список кандидатур к концу недели. Все ясно?

— Да, мэм. В чем заключается второе?

— Упакуй для меня кое-какие вещи и отправь их в отель «Фэйрмонт».

— Да, мэм. Сию минуту. Как давно маленький мужчина ел?

Маленький мужчина. Рун усмехнулся. А ему уже нравится этот парень, Руфио.

— Он ел вечером. Какое здесь сейчас число и время?

Учитывая, что время в Других землях течет не так, как в Сан-Франциско, этот вопрос звучал не настолько странно, как могло бы показаться со стороны. Руфио сообщил ей, что утро понедельника подходит к концу. Рун ушел в пятницу вечером, так что времени прошло не так уж и много.

— Отлично. Покорми его завтраком, и пусть ждет до следующего вечернего приема пищи. Не снимай с него стазисный ошейник, пока мы не уйдем. Иначе мы все станем очевидцами настоящей трагедии, которую он нам изобразит при расставании.

— Мы? Прошу прощения, Советник. Я не знал, что у нас гость, о котором мы должны позаботиться.

— Нет необходимости. Со мной Вер, Страж Рун Аниссестаи, и мы сейчас уходим.

— Хорошо, мэм. В течение часа Ваши вещи будут отправлены в «Фэйрмонт».

Рун закатил глаза. Он хорошо знал, что это будут за вещи. К гадалке не ходи, опять эти дурацкие кафтаны, и шанс процентов на десять, что среди них может оказаться классическое черное платье от Шанель. Туфли — необязательно. Макияж — никогда не слышали.

— Сначала покорми Распутина, Руфио, — сказала Карлинг.

— Да, мэм. Конечно. Будут еще какие-нибудь указания?

— Нет, это все, спасибо.

Рун вышел из комнаты, обе сумки в руке, и встретил Карлинг, которая как раз возвращалась к нему. Через плечо Карлинг он посмотрел на высокого широкоплечего мужчину в противоположном конце коридора, тот держал Распутина и разглядывал Руна с живым любопытством в глазах. Руфио на вид было около сорока, и выглядел он очень ухоженным.

Конечно, на него должно быть приятно смотреть, разве не так? Рун что-то засомневался, что этот мужчина мог бы понравиться ему. Он вдруг осознал, что его губы непроизвольно искривляются в оскале, поэтому вместо того, чтобы предложить Карлинг не торопиться или по крайней мере принять горячий душ до их ухода прорычал:

— Готова идти?

Она взглянула на него с удивлением, озадаченная то ли его тоном, то ли самим вопросом.

— Конечно, — Рун направился с ней к входной двери. Оказавшись на улице, Карлинг повернулась к нему.

— Что не так?

Как только дверь за ними закрылась, он начал чувствовать себя значительно лучше.

— Ничего, — ответил он. — Ничего особенного. Почему бы мне снова не перекинуться? Я могу доставить нас к «Фэйрмонту» быстрее, чем такси.

Карлинг нахмурилась. Она была уверена, что что-то не так. Там, в холле, он вспыхнул агрессией, но какая бы ни была причина, сейчас от этой вспышки не осталось и следа. Выкинув эти мысли из головы, она пожала плечами.

— Хорошо, если тебе так хочется.

Хотя втайне Карлинг трепетала от предвкушения. Ей не терпелось снова подняться в небо с Руном. Тем не менее, она постаралась придать лицу безразличное выражение, скрывая свое возбуждение, пока они шли к тротуару. Там Рун передал ей сумку и рюкзак, а затем мерцание снова скрыло его фигуру. Прямо перед тем, как перекинуться, он снова окутал их завесой. Карлинг почувствовала пульсацию, которая опустилась на них, словно теплое одеяло. Когда она вскочила ему на спину, Грифон заметил:

«И снова никто не видел нас».

Забавляясь, она похлопала его орлиную голову по затылку.

«Обрати внимание. Вокруг никого нет».

«Хочешь еще доказательств? Сейчас получишь», — присев, он резко взмыл в небо.

Мощь его взлета оказалась еще более невероятной, когда он отталкивался от земли. Вместе с ним крутым виражом поднялось и ее настроение, быстро набирая высоту навстречу полному восторгу. После резкого подъема грифон развернулся и направился в сторону отеля.

«Фэйрмонт» считался одним из самых роскошных отелей в Сан-Франциско. Он располагался на вершине Ноб Хилл, из его окон открывался вид на весь город и залив. Отель насчитывал не менее сотни обычных номеров и люксов, по три ресторана и лаундж-зоны (комнаты/бары для релакса — прим. ред.), несколько танцполов, мультимедийных залов для проведения деловых конференций, а также магазины и спа-салоны. Он находился недалеко от дома Карлинг, так что уже через несколько минут они приземлились на просторной ухоженной территории отеля. Рун подождал, пока Карлинг соскользнет с его спины, и снова перекинулся в человеческую форму.

Карлинг зачарованно наблюдала на его превращением. Уже в который раз она стала свидетелем этого процесса, но до сих пор не могла толком осознать, что именно происходит. А сейчас, к тому же, изменение было еще труднее уловить из-за маскирующего — заклинания?.. нет, это не совсем то, здесь не было никаких магических формул, зелий и наполненных Силой слов — которым он их укрыл. Мгновенье, и вот он снова человек, с его широкой обнаженной грудью, в этих ужасных окровавленных джинсах, вот так просто.

Он подошел к ней и одной рукой обнял ее, она прильнула к нему в ответ.

— Кстати, как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Есть хоть какой-то намек на приближающийся эпизод?

Она покачала головой.

— Я в порядке.

— Хорошо, — он слегка сжал ее плечи, — а теперь смотри; вот твое доказательство. Мы приземлились прямо посреди приличного общественного места, я одет только наполовину, но никто ничего не заметил. Так что, Советник, теперь-то ты должна признать, что это несколько ненормально.

Вскинув бровь, Карлинг рассмеялась. Быстро огляделась вокруг. Туман белой дымкой растекался вдоль улиц. Да, вон там, на расстоянии, полно людей и машин, но по какому-то странному стечению обстоятельств рядом снова никого не оказалось.

— Тебе опять повезло, — ответила она. — Никто не заметил нас, потому что снова никто не обращает на нас внимания. Так что — не убедил.

— Ладно, — согласился он, — пошли. Но помни, что нужно вести себя очень тихо. Маскировка работает только визуально и не касается звуков.

Продолжая одной рукой обнимать Карлинг за плечи, Грифон снова забрал у нее сумки и, закинув их за спину, направился вместе с ней к хорошо освещенной и огороженной специальными столбиками входной группе в передней части отеля. Пока Рун неторопливо вел их по тротуару, Карлинг сохраняла молчание, внимательно наблюдая за улицей, которая в этот час была переполнена гудящими машинами и пешеходами. На этот раз они подошли близко к другим людям, но никто даже не взглянул в их сторону.

Несмотря на туман, утро близилось к полудню и стало слишком опасно для тех из Ночных Созданий, кто обладал повышенной чувствительностью к дневному свету, поэтому поблизости не наблюдалось ни одного Вампира. Мимо проходили лишь люди.

«Теперь убедилась?» — телепатически спросил Рун.

Она тихонько улыбнулась про себя. Ей нравилось вот так идти, прогуливаясь, вместе с ним. Нравилось двигаться в унисон и купаться в тепле его Силы, которая укутывала, словно одеяло. Нравился его чистый мужской запах. А еще ей, кажется, нравилось поддевать его, разве что самую малость.

«Возможно, я убедилась чуть больше. Но, знаешь, жители Сан-Франциско привыкли к довольно странным вещам, ко всяким там нудистским парадам, к Экзотическим балам Вампиров. Есть шанс, что для них мы просто слишком скучные».

«Никогда,» — возразил он, сильнее прижимая ее к себе за плечи. — «Никогда мы не будем скучными. Пойдем зайдем».

Им пришлось дожидаться, пока кто-нибудь минует парадные двери, чтобы они смогли проскользнуть следом. Рун следил за тем, чтобы Карлинг шла перед ним.

Внутри их встретил огромный вестибюль с обтянутой золотой парчой мебелью, нависающими растениями в гигантских кадках. Облицованные мрамором колонны с характерными прожилками поддерживали высокие, в два этажа, потолки. Мраморные полы выложены орнаментами и отполированы до блеска, а лампы давали насыщенный теплый свет. В холле, к тому же, оказалось полно людей, все одеты с иголочки, в наряды от известных дизайнеров или идеально сидящие, пошитые на заказ деловые костюмы. В помещении стоял гул из разнообразных, сливающихся воедино звуков, из которого можно было уловить шум уличного движения, обрывки разговоров, перемежающихся резкими взрывами смеха, а также неожиданные звонки мобильников. После относительной безмятежности и тишины открытого всем ветрам острова, цивилизация особенно сильно действовала на нервы.

Рун ловко провел Карлинг к одной из ниш возле стены, в укромное место подальше от суеты и людских передвижений. Опустив сумки на пол, он выпрямился и скрестил руки на груди. Затем сказал ей: «Не стесняйся, можно начинать меня хвалить.»

Она усмехнулась про себя. Здесь, в холле, были не только люди. Она заметила несколько Светлых Фей, регистрирующихся у стойки регистрации, высокие стройные фигуры с характерными светлыми, даже белокурыми, волосами, и изящными заостренными ушами. Светлые Феи способны почувствовать магию, но они были настолько заняты своими делами, что не замечали Карлинг с Руном. Никто не смотрел в их сторону. Надо признать, она была впечатлена.

Не то, чтобы она собиралась нахваливать его. Его Орел умеет распушить хвост и без этого. Карлинг проворчала: «Ладно, признаю, кое-что ты все-таки умеешь».

В ответ Рун пробормотал: «Наконец-то, удалось».

«И в чем же подвох?»

Он покосился на нее.

«Нет никакого подвоха. Никто не видит нас. Ты можешь сорвать с себя всю одежду, прыгать, как сумасшедшая, и размахивать руками, если тебе хочется. Но никто ничегошеньки не увидит».

«Подвох есть всегда,» — возразила она. — «И сейчас не об окружающих. Всегда существует какой-нибудь недостаток или, скажем, ограничения, когда дело касается магии и Силы.»

«А вы, девушка, из тех, чей стакан всегда наполовину пуст, да?» — Он в некотором раздражении склонил голову.

«Девушка», — повторила она, снова и снова прокручивая в голове это слово.

«Самая что ни на есть девушка.» — Рун сделал шаг в сторону и неспешно обошел ее вокруг. Она повернула голову вслед за ним, не выпуская Грифона из поля зрения. Его Сила изменилась, окутав ее еще плотнее. Чувственное, обжигающее ощущение, сродни физической ласке. Он находился за ее спиной, так близко, что его твердая грудь прижималась к ее лопаткам, его руки скользнули вниз, обхватив тонкие женские запястья. Эти руки — олицетворение силы, с широкими ладонями, длинными пальцами, покрытые грубыми мозолями от занятий с мечом и тяжелой работы. Едва касаясь, Рун пробежал этими длинными ловкими пальцами вверх по ее предплечьям.

«Такая колючая и такая прекрасная девушка. Самая прекрасная из тех, кого я когда-либо встречал».

От почти неуловимого прикосновения обнаженная кожа на ее руках покрылась мурашками, по всему телу прошла дрожь.

«Могу поспорить, ты говоришь это всем колючим прекрасным девушкам».

«Никогда. Я никогда раньше не говорил ничего подобного».

В его словах звучало столько убедительности, что Карлинг готова была на краткий миг поверить ему. Опустив ладони на ее плечи, он притянул девушку к себе. Затем склонился, коснувшись губами изящного ушка, и прошептал:

— Один подвох у моей маскировки все-таки существует. Любой, кто обладает Силой, может увидеть мерцание в том месте, где мы с тобой находимся. Мне говорили, что это похоже на марево, исходящее от раскаленного асфальта в жаркий день. Но это возможно, только если смотреть в нужном направлении, в нужное время и вообще понимать, что видишь. Но ведь на нас никто не смотрит.

Светлые Феи закончили с регистрацией и уже направлялись к лестнице. Карлинг проследила, как они поднялись наверх и скрылись за углом. Шепот Руна звучал едва уловимыми низкими, грудными интонациями. Горячее дыхание щекотало ее чувствительную кожу, от этого усилилась дрожь в теле и ноги ослабли в коленях. Она вдруг осознала, что прильнула к нему, откинувшись на его грудь. Карлинг выдохнула:

— Что ты делаешь?

И вот опять. Он снова почувствовал его. Ощущение, что к этому несокрушимому замкум можно подобрать ключ. Рун коснулся губами ее шеи и прошептал:

— И как ты думаешь, что я делаю? Я же говорил, что приду за тобой снова.

— Да, но здесь? Сейчас? — Она попыталась повернуться, но его руки лишь крепче обняли ее, удерживая на месте.

— Что тут скажешь, использую по максимуму все возможности, — промурлыкал он. — А ты просто сводишь с ума. В коттедже, когда ты повалила меня, твои ноги крепко и так чудесно сжимали мое тело. Мне вообще нравится, что ты способна одолеть меня. Нравятся твоя сила и уверенность в себе.

И Рун вдруг понял, что его заявление — чистая правда. Там, на острове, было невыносимо видеть ее выбитой из колеи, и он сделает все, чтобы подобного не повторилось.

Он прошептал:

— Смотри, только что через двери прошла пара. И они не имеют ни малейшего представления, что мы тут. А вон швейцар. И он не может видеть, что я делаю.

Не в силах сопротивляться, Рун скользнул ладонью вверх и обхватил ее полную, налитую грудь.

И несмотря на его предупреждения, неожиданный шок накрыл ее с ног до головы. Из ее уст сам собой вырвался едва слышный, сдавленный возглас, и тогда Рун плотно прикрыл ей рот другой ладонью.

— Тсс, — прошептал он, дыхание прерывистое. — Шуметь нельзя.

Дрожа, как осиновый листок, Карлинг вцепилась в его руки и проследила взглядом за парой, мужчиной и женщиной, которые прошли мимо в полном неведении. Жар ладони на ее груди прожигал насквозь через тонкий барьер хлопкового кафтана. Рун медленно ласкал крепкую отяжелевшую плоть, пока напряженный сосок не оказался между его большим и указательным пальцами. Он нежно ущипнул его, и электрический заряд метнулся прямо к центру у нее между ног.

Дернувшись в его руках, Карлинг тщетно попыталось вдохнуть, лихорадочно втягивая воздух. Пальцами она впилась в мускулы его предплечий.

Но не оттолкнула ни ласкающей руки со своей груди, ни ладони, что прикрывала ее рот.

Она ощутила его губы на своей коже, в чувствительном месте, там, где шея переходила в плечо.

— Вели мне остановиться, — выдохнул он. Потому что сам он не мог. Он чувствовал необъяснимое влечение, которое словно магнитом притягивало к ней. Где-то очень далеко звучали тревожные звоночки, но звук их такой смутный, приглушенный чувственной дымкой, которой заполнилось все, что было в его голове.

Ее голова откинулась ему на грудь. Карлинг невидящими глазами смотрела в потолок и беззвучно прошептала что-то в его широкую ладонь. Остановись?

Он гладил ее грудь, перекатывая сосок между пальцами, и, гребанный ад, снова чуть не кончил прямо в джинсы. Сочная тяжелая грудь идеально заполняла его ладонь, а этот сосок — лакомство, которое безумно хотелось попробовать, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, как она дрожала в его руках, прильнув к нему, словно он ее единственный якорь во время сильнейшей бури, и как ее невероятный женский аромат расцветал возбуждением. Это его запах. Все это только для него.

Как и ее прерывистое дыхание, говорящее само за себя.

— Ты должна произнести это снова, — хрипло прошептал он, уткнувшись в ее шею. — Потому что я несколько перевозбужден сейчас и не слишком хорошо соображаю. И ты должна сказать это так, чтобы я тебе поверил.

Когда Карлинг попыталась понять, о чем говорил ей Рун, в голове со скрипом заходили шестеренки. Слово. Он хотел от нее слово. Какое?

Девушка. Нет, не то.

***

Краем глаза она заметила, как парадный вход отеля миновал ссутулившийся подросток, одетый в рваную по-дизайнерски одежду и выкрашенный под гота. Тощим локтем он прижимал к себе IPad. И взирал на мир так, будто тот хорошенько задолжал ему. Ага, пацан, жди дальше.

Но потом Рун приоткрытыми губами коснулся ее шеи и втянул чувствительную кожу, и в тот момент она больше не знала, как воспроизводить какие-либо слова. Он осторожно провел зубами по шее Карлинг и выпустил ее сосок. Эти дьявольски чуткие пальцы двинулись к застежке ее кафтана.

Все кафтаны Карлинг изготавливались вручную и имели несколько моделей. Некоторые из них можно было просто натянуть через голову, другие же были соединены спереди рядом мелких пуговиц, вырезанных либо из кости, либо дерева. Но ни один из ее кафтанов не имел молний, так как ей часто приходилось надевать их во время работы, а металл мог взаимодействовать с магией или даже мешать ей.

Сейчас на ней был кафтан, который застегивался спереди рядом пуговичек. Не прекращая целовать ее шею, Рун ловко снял петельку с одной из пуговиц. Карлинг не могла даже повернуть голову из-за его руки, плотно прикрывающей ее рот. Она попыталась взглядом проследить за его движениями.

Пуговки были пришиты близко друг к другу. Рун расстегнул еще одну и скользнул рукой под ткань, к ее груди. И когда мозолистая ладонь коснулась ее обнаженной налитой и до предела чувствительной плоти, они оба с шумом втянули воздух. Его мускулы напряглись, стали каменными. И когда узкие бедра прижались к изгибу ее попки, Карлинг отчетливо ощутила внушительную выпуклость его эрекции. Она почувствовала, как кровь со сверхзвуковой скоростью мчится в его теле, неровное дыхание обжигало ей кожу. Он сжал ее грудь, намеренно задев сосок ногтем.

И каждый нерв ее безвольного тела завопил в ответ, потребность в сексе возросла стократ. Карлинг, всегда такая холодная, снова была шокирована реакцией своего тела: ее обдало волной жара, между ног стало влажно. Необходимость «здесь и сейчас» мучительно боролись с опасностью быть раскрытыми.

Стоп. Стоп. Стоп.

Она начала качать головой. Потом каким-то образом нашла в себе силы выдавить несвязные слова.

— Я… я не думаю, я не могу…

— Не можешь что, красавица? Не можешь расслабиться и наслаждаться? Да, немного безнравственно, ну и пусть. Просто небольшое озорство, но все это только между нами, даже если так и не кажется. — Шепот Руна в ее голове, наполненный той же коварной мудростью, что и голос змея в Эдемском саду, так и соблазнял. Он ущипнул ее чуть сильнее, и ей стоило усилий задушить крик, спина непроизвольно выгнулась. — Ты в безопасности, доверься мне. Я бы никогда не позволил кому-либо увидеть тебя в таком виде. Боже, твоя грудь словно создана для моей ладони. Такая совершенная, идеально подходящая.

Она хотела оттолкнуть его. Да, вот прямо сейчас. Но потом он убрал руку из-под кафтана, оставив ее разочарованно моргать.

Карлинг повернулась к Грифону лицом, руками обхватила его за шею, и в тот же миг его рот набросился на ее губы. Рун целовал жестко, ненасытно, она целовала его в ответ и просто позволила своим глазам блаженно закрыться. Его сердце бешено колотилось. Ей нравилось ощущать, как по этому крупному, мощному телу разливается горячая кровь.

Рун развернул ее спиной к стене, прижал своим телом, и снова ее окатила волна шока, когда он провел рукой между их телами и расстегнул на кафтане еще две пуговицы, те, что находились чуть ниже ее живота. Не успела Карлинг осознать, что происходит, как он скользнул рукой внутрь и провел пальцами по влажному шелковому треугольнику между ее ног.

Он прикасался к ней. Прямо здесь, в холле отеля. Он касался ее. Сумасшедшее удовольствие захлестнуло ее, вырвавшись наружу высоким, тонким, едва слышным визгом, пока она неосознанно цеплялась за его руку, еще сильнее прижимая его к себе. Он проглотил этот звук, не прекращая трахать ее рот своим языком.

И никто ничего не замечал. Никто ничего не видел. Безучастный мир продолжал вращаться вокруг.

— Тсс, дорогая, — произнес Рун. Его телепатический голос звучал так же неровно, как и ее собственные чувства. Большое тело склонилось над ней, легкие работали, словно кузнечные меха. Рун был настолько горячим, что обжигал кожу даже через кафтан. — Святые боги, я нашел свою религию. Ты как рай на земле, такая мягкая, влажная и нежная. Я бы все отдал за возможность попробовать тебя прямо здесь и сейчас.

Отпустив его руку, Карлинг схватила его твердое, как камень, бедро, а в кулаке другой руки сжала его волосы, и наконец-то, ей снова удалось обрести телепатический голос.

— Ладно, ладно, ладно. Это было действительно занятно…

Занятно. Больше похоже на катастрофу.

— … но не думаю, что я смогу выдержать…. еще…

Пока она заикалась, пытаясь вспомнить слова, Рун нашел небольшой набухший бутон ее клитора и провел по нему указательным пальцем.

Оргазм настиг ее словно удар поддых, или даже левый хук, который вылетел из ниоткуда и впечатался ей прямо в челюсть. Все силы покинули тело, ноги стали ватными и подкосились.

Она сползла по стенке вниз, Рун опустился вместе с ней на колени. Рука по-прежнему у нее между ног, он продолжал уверенно давить на крошечный пульсирующий центр ее удовольствия, опираясь второй рукой о стену и нависая над Карлинг, словно щит. Рун тяжело дышал, будто бежал марафон на предельной скорости, его Сила огненным вихрем закручивалась вокруг них. Он оторвался от ее губ и впился зубами ей в шею, агония все еще сотрясала ее тело. Рун в ее голове, не переставая, ругался, и его изощренные проклятия звучали словно стихи.

Наконец, охвативший ее разум и тело катаклизм, стих. Они оба застыли, тяжело дыша.

— Ты в порядке? — спросил Рун. — Я не перегнул палку?

И даже его телепатический голос звучал хрипло, как будто он много и громко кричал.

Ей нужно было обдумать произошедшее. За всю свою жизнь она повидала всякое и всегда держалась в стороне от сексуальных излишеств сменяющихся эпох, но ни разу ей не довелось услышать или увидеть нечто подобное тому, что только что пережила сама. И дело не только в экзотичности ситуации. Дело было в нем, в этом игривом и привлекательном, но при этом на грани опасном мужчине.

— Просто небольшое озорство, но все это только между нами. Ты в безопасности, доверься мне.

Едва заметный смешок слетел с ее губ. Он отравил ее любовью и состраданием, снова научил играм. Дал надежду и вычеркнул ее прошлое, и все это с неистовым смехом, пляшущим в его замечательных глазах. Рун похитил ее душу уже тогда, во время невероятного полета при свете луны. И с такой же легкостью Карлинг готова была отдать ему свое разбитое, бесполезное сердце, которым не пользовалась долгие годы.

Она прошептала: — Конечно, я в порядке, псих! Но я правда не смогу продолжать в том же духе прямо здесь…

Теперь уже он покачал головой.

— Не уверен, что смог бы удерживать маскировку и заниматься с тобой любовью одновременно, — прорычал он. — И я не стану рисковать, зная, что нас могут увидеть.

Потому что она в безопасности, она действительно может доверять ему. И она доверяла.

Карлинг тихо всхлипнула, то была естественная реакция, такая же непроизвольная и неожиданная, как только что случившийся оргазм.

Он убрал спутанные пряди волос с ее лица.

— Ты точно в порядке, дорогая? — обеспокоенно переспросил он.

Его красивые черты казались размытыми, как воспоминание из сна, а исполинская невидимая сила, что тащила ее вперед все последние года, все быстрее и быстрее, толкнула ее в осознание, что теперь она действительно начала двигаться со скоростью света.

Что это за чувство? Она ощущала его и прежде у тех, кто вокруг. Она видела частички этого чувства по отношению к собакам и другим существам, нациям и идеалам, и к бывшим любовникам, которые давным-давно ушли. И она всегда понимала нутром, что эти кусочки были частью чего-то значительного, настолько большого, чего ей никогда не постичь. Ровно до этого момента, когда все части, перетасовавшись, воссоединились и стали одним целым.

Любовь. Этим чувством была любовь.

Опустившись на пятки, Карлинг вытерла лицо тыльной стороной ладони, а затем потянулась вперед и поцеловала Руна.

— Перестань беспокоиться, — мягко сказала она. — Я в порядке.

Нахмурившись, он погладил ее по спине.

— Ладно. Давай помогу.

Неуверенными движениями Карлинг застегнула кафтан, Рун пальцами расчесал ей волосы, пытаясь придать им некое подобие порядка. Попробовал скрутить их в узел на затылке и уложить его так, как делала это Карлинг, но ему не хватало сноровки, и волосы снова рассыпались по спине.

— Черт. Ты должна показать мне, как ты это делаешь.

Карлинг снова быстро собрала волосы и закрепила.

— А может, я просто отрежу их. Прошло слишком много времени с тех пор, как я носила короткую стрижку.

— Ты серьезно? — Он помог ей подняться на ноги. Короткая стрижка откроет изысканный контур ее лица, но эти великолепные темные волосы, каскадом ниспадающие к ее бедрам, выглядят вопиюще женственно и возмутительно красиво. — А ты сможешь отрастить их обратно, если отрежешь?

Как у него получается? Как ему удалось отодвинуть этот сумасшедший бесконтрольный взрыв страсти и вести себя так, будто ничего не произошло? Она едва могла стоять на ногах, и несмотря на то, что случился оргазм, в ее теле ощущалась ноющая пустота и неудовлетворенность.

Или, быть может, из них двоих она единственная, кто испытал эту сумасшедшую бесконтрольную страсть, а может, и единственная, кто осознал, что любит. Любовь — почти всегда безответное дело.

Они пришли к взаимному пониманию там, в коттедже на острове. Они договорились, и Карлинг прекрасно понимает, на что согласилась. Предполагался краткосрочный роман, с указанным заранее сроком годности. Очевидно, Рун все это время контролировал себя.

Что ж, он и так уже в курсе слишком многих ее секретов. Но не этого. Свое открытие она оставит при себе.

Потом до нее докатились отголоски его вопроса, и она рассеянно ответила.

— Волосы и ногти перестали расти, когда я прекратила питаться физической пищей. Так что, если я отрежу их, это навсегда.

— Это стало бы трагедией. Твои волосы — одно из чудес света. — Она улыбнулась, наслаждаясь комплиментом. Он наклонился, поднял с пола их сумки. — Готова? — спросил Рун.

Она приняла уверенный вид, поправила подол кафтана, убедилась, что все закрыто и ответила ему, — Да.

Она почувствовала, как его Сила изменилась, словно отпустила их, и мерцающая завеса спала. Вместе они подошли к стойке регистрации отеля.

Постепенно гул в холле утих. Окружающие наверняка заметили, что они появились вдруг из ниоткуда. Карлинг представляла, как они выглядят со стороны: полураздетые и взлохмаченные, словно единственные уцелевшие после кораблекрушения. Рун все еще был без рубашки, а она без обуви. Рано или поздно кто-нибудь узнает одного из них. Затем кто-то позвонит папарацци, и любые попытки соблюсти осторожность покатятся в тартарары. Учитывая их феерическое появление в отеле и тем более остановку у нее дома, ей в самом деле стоило сообщить Джулиану о своем приезде, как можно раньше.

Но все это не имело для нее никакого значения. Ей было наплевать на то, как она выглядит, и, как оказалось, Руна это тоже совсем не беспокоило. Искоса она глянула вниз и вбок, на длинные ноги Руна, шагавшего с ней в одном ритме. И больше всего ее поразила та синхронность, с которой двигались она и Рун, бедром к бедру, мягкой и уверенной походкой преодолевая путь. Они, должно быть, выглядели, как пара. Карлинг проигнорировала болезненный укол в душе, возникший при этой мысли. Чувства обычно приносят сплошные неудобства в жизни.

Она сосредоточилась на стойке регистрации впереди. К стоящему за ней и ничего не подозревающему сотруднику поспешил мужчина в темно-сером костюме. Когда пара приблизилась, мужчина уставился на них, на лице явно читалось удивление.

— Доброе утро, меня зовут Гарри Роулинг, я один из менеджеров отеля, — произнес он приглушенным шепотом. — Советник Северан, какая неожиданная честь.

Кивнув в ответ на приветствие, она заметила, как служащий перевел взгляд на Руна. Мужчина побледнел и начал неловко заикаться.

— Сэр, ой, Страж Аиниссестаи… какое удовольствие… я имею в виду, какая большая честь, что и Вы здесь тоже..

Ну разумеется, у рок-звезды Вера среди поклонников числились не только лица женского пола. Она не станет вздыхать, но позволила себе весьма красноречивый взгляд в сторону Руна.

Она уставилась на него точно так же, как и менеджер отеля.

Рун словно светился едва сдерживаемым напряжением. Выражение его лица напоминало заряженное оружие, кости четко и резко выдавались, глаза мерцали опасным, не предвещающим ничего хорошего блеском. Одна рука с такой силой сжимала ремни сумки, что на ней побелели костяшки, а сжатый кулак другой был прижат к бедру. Дыхание слишком равномерное, и она вдруг поймала себя на том, что делает шаг назад.

Похоже, держать себя под контролем не давалось ему с такой легкостью, как ей показалось сначала. И Карлинг заулыбалась.

Голос Руна был мягким, когда он обратился к человеку:

— Я хотел бы получить ключ от своего номера, пожалуйста.

— К-конечно, эмм, не хотели бы Вы, чтобы я проверил наличие сообщений?

— Позже, — Рун взглянул на Карлинг, которая завороженно смотрела на него. И усилием воли снова переключил свое внимание на мужчину и стал ждать. Ничего не произошло. Мужчина застыл, как кролик перед удавом. Рун поднял брови.

— Ключ?

Роулинг очнулся.

— Конечно! Прошу прощения! Да, ключ! — он повернулся к служащему в форме и прошипел сквозь зубы, — Принеси быстрее ключ!

Последовала возня, но через несколько мгновений ключ все же передали Руну. Он прижимал к своему боку руку, ту самую, что ласкала самое сокровенное место Карлинг, и даже сейчас он все еще мог чувствовать слабый, едва различимый запах ее возбуждения.

И хотел облизать пальцы. Хотел избить сотрудников отеля за то, что стояли слишком близко. Им несказанно повезло, что они обычные люди со ослабленными человеческими чувствами, иначе он бы уже сорвался. Ему казалось, что он сходит с ума. И не смел взглянуть на Карлинг, потому что иначе обезумевший зверь, который бился всей своей мощью о стены его контроля, в тот же миг вырвался бы на свободу.

Он осторожно взял ключ другой рукой. Помощник менеджера начал блеять что-то еще. Но Рун железным твердым голосом заявил:

— Пока это все.

Много кивков, еще больше блеяния. Повернувшись спиной к менеджеру на середине его речи, Рун схватил Карлинг за руку и зашагал к лифту. Вампиресса последовала за ним, по каким-то неведомым ей причинам решив покориться ему.

В полной тишине они поднялись на лифте и направились к номеру вниз по коридору. Они приближались к двери, его пульс набирал обороты. Слишком много крови в его теле. Горячая жидкость ревела в его венах, кожа едва сдерживала ее. Ему казалось, будто он несся по извилистому горному серпантину на потерявшей управление машине, едва удерживая сцепление колес с дорогой, а тормоза в любой момент могли выйти из строя. Провел карточкой-ключом, придержав для Карлинг дверь и все так же не решаясь взглянуть на нее.

Затем он прошел внутрь, задвинул защелку и поставил на пол обе сумки. Рун провел дрожащей рукой по спутанным волосам и только после этого посмел взглянуть Карлинг в глаза.

Она уже смотрела на него. Ее продолговатые темные невероятные глаза были наполнены эмоциями, которых раньше он в них не замечал. Какая-то тьма и мягкость, и странное, непонятное озарение.

Затем ее уста растянулись в тонкой загадочной улыбке Моны Лизы, которая приподняла уголки ее полных губ, вызвав крошечную паутинку морщинок в уголках ее глаз, там, где эта сволочь, Смерть, коснулась ее бархатной кожи своими костлявыми пальцами и успела оставить свой след до того, как Карлинг вышвырнула ее под зад коленом.

И в тот момент у Руна сорвало тормоза. Он бросился к ней и вознес ее на самый высокий горный пик.

Глава 13

«Я не обязана любить тебя, — подумала Карлинг, улыбаясь Руну. — Это всего лишь побочный результат страсти, от которой сносит крышу и которую мне довелось разделить с высококлассным мужчиной, тянущим на все пять звезд, чья сексуальность просто зашкаливает. Страсть — это выбор, тогда как любовь — это принятое решение. Я могу уйти от тебя так же, как уходила от всего и всех до тебя, потому что только одно не меняется с течением времени: ничто не вечно, все проходит…»

Словно услышав ее мысли, Рун изменился в своем прекрасном какой-то неукротимостью лице. Внезапно он метнулся к ней так быстро, что очертания его размылись; он прижал ее к полу, и… О, звон колоколов ада, Карлинг никак не могла понять, почему раньше ей казалось, что он так деликатен и осторожен с ней, ведь сейчас его руки нетерпеливо сорвали кафтан с ее тела с таким неистовством, что она даже вскрикнула, но резкий бессловесный возглас умолк, едва он накрыл ее рот своим.

И снова она была поражена до глубины души своей же собственной наивностью. Она-то считала, что случившееся до этого в холле было подобно концу света, но это не шло ни в какое сравнение с бурей, которая бушевала у нее внутри прямо сейчас.

Рун скользнул языком в ее рот, одновременно рванув застежку на своих джинсах. Обнаженная, наконец, и пригвожденная к полу весом его тела, она раздвинула ноги и выгнулась ему навстречу. Карлинг впилась ногтями в его мощную спину, провела вниз, оставляя отметины, широкая головка его члена соприкасалась с ее скользким входом. Богатый, жгучий, словно крепкий ликер, запах его крови наполнил воздух. Он опьянял так, что во рту закололо, и похоже, у нее удлинились клыки.

Ей хотелось укусить его. Она хотела укусить. Карлинг зарычала, не понимая этих давным-давно уснувших и забытых хищных импульсов, Рун зарычал в ответ и, схватив ее бедра, резко вошел в нее.

Его член был огромным, а неожиданное вторжение в ее тело было таким неистовым, что она не сдержалась и закричала прямо в его рот. От ее дикого отклика волна дрожи прошла по телу Грифона. Когда он подался назад и посмотрел на нее, чтобы удостовериться, все ли в порядке, она притянула его к себе, сжимая его волосы в кулаках, и поцеловала с такой свирепостью, что он забыл обо всем, кроме непреодолимой нужды погрузиться в нее вновь.

Он должен был бы ухаживать за ней, преклоняться, приносить цветы. Но с ней никогда не получалось «как у всех».

Он выскользнул из нее, мучительно гладкой и тугой, а затем снова вонзил в ее бархатистые ножны свой член. Недостаточно глубоко, этого было мало, и он сильнее прижал ее бедра, двигаясь все жестче и жестче. Карлинг вздрогнула под ним, и ее охватил еще один оргазм.

Рун почувствовал сокращения ее внутренних мышц, она застонала в его рот, и это было так чертовски идеально, гораздо лучше, чем он мог себе вообразить, и тогда он тоже дошел до края, слишком рано, но все же вышел и резко вошел в нее еще раз. Рун прорычал в ее губы низким гортанным звуком, раздосадованным, но таким же животным, как и все, что они делали сейчас друг с другом, и излился в ее тугое, влажное лоно.

Тишина опустилась на них, как снежное покрывало. Они переплелись дрожащими конечностями, пытаясь вернуться обратно из незнакомого им мира, куда только что друг друга унесли. Рун оторвался от ее губ и, закрыв глаза, прижался щекой к ее щеке. Карлинг невидящим взором смотрела в потолок. Не нужно искать в случившемся какую-либо логику. Все это было за пределами разумного, куда человеку путь заказан.

Скажи что-нибудь. Ее губы шевельнулись.

— Было классно, — произнесла Карлинг.

Он отстранился с пустым выражением лица.

— Ты еще не видела, что я могу вытворять, имея в под рукой такую прикольную вещь, как кровать, — сказал Рун.

Их глаза встретились. Она приподняла бровь, глядя на него. Его сексуальный рот дрогнул в сдерживаемой улыбке. И они разом взорвались смехом. Он крепко обнял ее, и перекатился по полу, не переставая смеяться.

«Только послушайте нас, — подумала она. — Как будто пьяные. Или сумасшедшие». Она обняла его за шею и обвила ногами его бедра, эмоции швыряло из стороны в сторону по волнам, которые представляли собой невнятную смесь американских горок и комнаты страха.

Рун придирчиво всматривался в себя, в того, кто прятался глубоко под внешним весельем. Он все еще был на крючке, который продолжал тащить его в странное, неизведанное место. И он не насытился. Тело вопило, что умирает от голода, что ему даже близко не хватило, что необходимо взять Карлинг еще раз, а потом еще и еще, до тех пор, пока она не отдаст ему себя целиком, пока он не изольется в нее полностью и пока не отдаст ей всего себя. И хотя он все еще был возбужден, ему с трудом удалось вернуть себе контроль, чтобы выйти из Карлинг. Он зашипел, когда его член покинул ее тело.

Одно мгновение он колебался между мыслью об интрижке, полной сокрушительной страсти и перспективой полного воссоединения с этой женщиной. Рун стиснул ее в объятиях, его трясло от противоборствующих внутри чувств. Он почувствовал, что произошел какой-то перелом, и его разрывало на части изнутри. Но потом он сумел каким-то образом вернуться в реальность из той невозвратной точки.

«Мы не можем стать парой, — подумал Рун, целуя Калинг в висок, и притянул ее соблазнительное тело к себе. — Ты до чертиков нравишься мне, гораздо больше, чем я вообще допускал, и я даже начинаю любить тебя, но просто не могу положить свою жизнь на то, что не может продолжаться, на отношения, у которых нет будущего».

Она вздохнула и уткнулась лицом в его грудь, и он усмирил свое все еще бешено стучащее сердце.

«Я не могу, дорогая, потому что ты никогда не будешь нуждаться во мне так, как я нуждаюсь в тебе. Твое желание восхитительно, но этого недостаточно. Мне нужно быть необходимым. И я не могу стать жалким просителем при тебе, надеясь просто выжить».

***

Несколькими минутами позже, Рун выпустил ее из объятий, натянул обратно джинсы и встал. Беззастенчивая в своей наготе, Карлинг, словно кошка, свернулась на полу и наблюдала за ним. Он сходил в спальню, вернулся оттуда с отельным халатом и вручил его ей. Она села, накинула халат, завязала пояс.

Рун наблюдал за ней с угрюмым выражением на лице, не переставая бродить по комнате. Она же задумчиво изучала его. Интересная реакция на … ну, на то, что она посчитала умопомрачительным сексом.

Если она все верно помнила, хотя, откровенно говоря, последний раз случился довольно давно, обычно мужчины зевали, поворачивались на бок и засыпали. Или убегали. Но то, что произошло между ними здесь, на полу, и раньше, в фойе отеля — было за пределами ее понимания. Рун не пытался сбежать и не засыпал на ходу, и она уже не была уверена, все ли сделала правильно. Она знала, что обычно оказывалась слишком свирепой для большинства окружающих, но в том, то произошло между ней и Руном, не было ничего обычного.

И вдруг что-то случилось с ним, что-то значительное и тревожное. Его смех затих, сменился непонятным конфликтом, бушевавшим в его глазах. Он и до того был существом ярких эмоций, а сейчас и эмоции, и их сила, усилились, перемежаясь со вспышками агрессии. Бывало, он смотрел на нее и ощущал, как его раздирает на части изнутри, и впервые за долгое время она пожалела, что с возрастом превратилась в суккуба, потому что ни одна женщина не желала бы знать, что ее любовник переживает подобные чувства, глядя на нее.

Может, ей стоило спросить его, что не так. Может, ей стоило попросить его уйти.

Или самое мудрое решение — просто подождать и посмотреть, возможно, он сам захочет рассказать ей о том, что чувствует, когда придет время.

Карлинг потерла лоб и отвернулась, скрывая любые намеки на то, о чем думала. Беззащитность — такая же слабость, даже хуже, чем страсть, а Луна больше не помогала скрывать ее секреты. Недобрый дневной свет обнажал все тайны, едва коснувшись своими лучами, застенчивый туман на улице сгорал под безжалостным Солнцем.

Она огляделась вокруг, настраиваясь на текущие задачи.

— Так много нужно сделать, — пробормотала она. — Так мало времени.

Это ли не злой рок?

Окна гостиной вели на красивую террасу с кованым парапетом, очертания города отчетливо виднелись на фоне ярко-голубого неба. Номер был элегантно декорирован в приглушенных оттенках золотого и кремового, с выбивающимся из общей картины акцентным голубым диваном. Несмотря на то, что мебель была современной, ножки в виде когтистых лап и парчовая обивка придавали ей очарование старого времени. Ваза со свежесрезанными цветами украшала стоящий рядом обеденный стол.

Номер выглядел довольно мило, его дизайн не подразумевал большей части традиционных для подобных мест стилевых решений. Уголки ее губ дрогнули, Карлинг вдруг вспомнила, как они вместе со свитой и Тьяго разгромили «Реджент Отель» в Чикаго. Возможно, «Фэйрмонту» повезет больше.

Она подобрала то, что осталось от ее кафтана. Среди лоскутов не осталось даже относительно целых кусков, которыми можно было бы прикрыться, связав их вместе. Вздохнув, она отбросила бесполезные тряпки в сторону и направилась к дивану, куда Рун сложил их сумки.

Рун перестал наматывать круги. Почувствовав его изучающий взгляд почти как физическое прикосновение, она опустила лицо, стараясь скрыть его от Грифона. Карлинг не подумала захватить с собой какую-нибудь одежду, когда засовывала в кожаную сумку журналы, чертежи и прочие нужные вещи. Нужно было захватить сменный комплект, когда она оказалась дома, ведь теперь рядом не было обслуживающего персонала, который мог бы позаботиться об этом. По крайней мере, она предусмотрительно попросила отправить кое-что в отель. Она поближе подтащила сумку Руна.

— Мне нечего надеть, пока Руфио не пришлет мои вещи, — сказала Карлинг, — Вообще нечего. А у нас много дел. Нужно сделать несколько звонков, проконсультироваться у медузы, вызвать Джинна и бог знает, что еще и куда нас в итоге занесет.

Она распахнула его спортивную сумку и начала перебирать содержимое. Достала непромокаемый пакет на замке с несколькими упаковками чего-то зеленого внутри. Сквозь прозрачный пластик она различила надписи. Жвачка, Wrigley со вкусом мяты. Бросила пакет на диван, снова заглянула в сумку и вытащила оттуда книгу. Стивен Кинг, «Кристина». И также отложила ее в сторону на диван. Что такого он возил в своей сумке? Она же весит целую тонну.

Внезапно в поле зрения Карлинг оказался широкий голый торс Руна. Она старательно демонстрировала, что ничего особенного не происходит. Хотя на самом деле ей уже давно не терпелось уделить этой обнаженной груди гораздо больше обстоятельного, неспешного внимания, но ее все время что-нибудь отвлекало. Не поднимая головы, Карлинг жадным взглядом блуждала по широким мышцам его грудной клетки. Загорелая кожа имела притягательный теплый оттенок, еще более темные плоские соски окружала поросль жестких волосков, покрывающих также всю остальную часть его груди и, спускаясь вниз по животу, узкой полоской исчезавших за поясом не до конца застегнутых джинсов. Карлинг с трудом сглотнула и закрыла глаза. Она прекрасно знала, насколько горячее у него тело, и начинала жаждать его, как жаждала оживляющего тепла огня.

Рун потер ее плечи.

— Не волнуйся, твои ужасные кафтаны скоро будут здесь. — Сказал он успокаивающе.

— Я не волнуюсь, я раздражена, — заявила Карлинг. — И перестань называть мои кафтаны ужасными.

— Милая, я называю их так, как вижу, — сказал он. — Ты точно также поступила с тем волосатым мужиком в очках.

— Спроси меня, захочу ли я когда-нибудь снова увидеть ту футболку, и я отвечу, что даже «никогда» будет слишком коротким сроком для нее, — парировала Карлинг.

— Вижу, что ты понимаешь мои чувства по отношению к этим кафтанам.

Она метнула в его сторону недовольный взгляд. Ему что, весело? Снова порылась в сумке и вытащила оттуда Глок. А, вот и объяснение, почему сумка такая неподъемная. Похоже, он закинул туда целый арсенал оружия, включая парочку гранат, ассортимент разнообразных пушечных снарядов и, похоже, гранатомет, а скорее, даже два. Она бросила Глок на диван. Карлинг была уверена, что у него в сумке должна быть хоть какая-то одежда. И рано или поздно эти вещи попадутся ей. Однако следом явились пару ножей, и Карлинг, закатив глаза, так же отправила их на диван, к Глоку.

— Должно же здесь быть хоть что-то, что можно надеть, по крайней мере, временно.

— Можешь забрать все, что тебе глянется в этой сумке, — сказал он ей. — Например, футболку с волосатым мужиком. Но я взял с собой минимум одежды, и она испорчена.

— Понятно, — произнесла она с отвращением и отбросила спортивную сумку.

— Я собирался позвонить консьержу и заказать кое-какие вещи себе. Почему бы тебе не принять горячий душ, а я пока для разнообразия сам закажу для тебя какую-нибудь одежду, которая, возможно, тебе понравится?

Она подняла бровь. Постоять под горячими струями воды и отмыть, наконец, спутанные, усыпанные песком волосы казалось чем-то божественным, но у нее закралось подозрение, что у него есть какие-то свои причины отослать ее в душ. Он что-то задумал. Карлинг сжала губы.

— Хочешь, чтобы я исчезла из этой комнаты?

— Только так я могу заказать для тебя одежду, которая мне по душе, и не спорить с тобой, — ответил он незамедлительно.

Она посмотрела на него с опаской.

— Ты не собираешься заказывать ничего такого… волосатого или очкастого?

Он расхохотался, и, притянув ладонями ее лицо, поцеловал, смакуя каждое ответное движение ее нежных губ. Сначала Карлинг целовала его неловко, словно ей было непривычно использовать губы для выражения своего влечения, но она быстро училась и сейчас страстно прижалась к нему и целовала в ответ с таким знойным чувственным обещанием, что Рун чуть было снова не повалил ее на пол, чтобы тут же овладеть ею. Он едва сумел остановиться.

— Обещаю. Ничего волосатого или очкастого, — хрипло произнес он.

Надо признать, ее заинтриговала мысль о том, что же он мог бы выбрать для нее. Без сомнения, это будет нечто ужасное, вроде тех неуклюжих ботинок со стальным мысом, которые он сам носил.

Позволить себе что-то новенькое, хммм? Она сдержала усмешку. Какого черта, почему бы и нет? Что изменится, если она попробует новый стиль в одежде? Кажется, мысль о покупке ей одежды, приносила ему немалое удовольствие, а она вдруг поймала себя на мысли, что ей нравится доставлять ему удовольствие. К тому же, кому какая разница, если она умрет через две недели?

— Хорошо, — согласилась она, — ты можешь заказать мне что-нибудь, раз тебе так хочется. Если меня не впечатлит, у меня всегда есть своя собственная одежда.

— Конечно, — согласился он, — какой у тебя размер? — он провел руками по ее бокам, оценивая ее узкую талию. — Думаю, восьмой. А размер обуви?

Карлинг улыбнулась.

— Шесть с половиной, узкая стопа. Даже слышать не хочу, каким образом ты столь точно угадываешь размеры женщин. Могу только предположить.

— Ни одна из них ничего не значила для меня, дорогая, — сказал он, и его хриплый голос стал еще чуть ниже.

Голод снова запульсировал внутри, проснувшись вместе с потребностью укусить его.

— Я все-таки собираюсь принять душ, — наконец выдавила она.

— Развлекайся, — сказал он ей. Это ошеломленное выражение на ее лице казалось ему просто чертовски сексуальным. Если бы перед ними не маячила куча нерешенных проблем, он предложил бы присоединиться к ней. До этого он выпил ее залпом, до дна, но сейчас ему хотелось неторопливо смаковать. От одной мысли, как он будет стоять с ней под струями горячей воды, намыливая ее аппетитные изгибы, которыми он едва ли успел насладиться, не говоря уже о том, чтобы попробовать на вкус, его член стал болезненно твердым. Но Карлинг права, у них еще так много дел, а времени осталось так мало. Стиснув зубы, Рун сделал шаг назад и отпустил ее.

Что ж, большой мальчик заслужил печеньку за хорошее поведение, поэтому не спускал глаз с ее красивой, соблазнительно покачивающейся задницы идеальной степени округлости, пока Карлинг совсем не скрылась из виду. Эта женщина выглядела божественно, но двигалась, как чистейший грех. Но когда она остановилась у дивана и прихватила один из брошенных туда ножей, его брови взлетели вверх от удивления. И что это было? Что за непостижимая, до одури горячая плутовка! Она словно захватывающий роман с мистическим убийством, интригами и дымящимися пушками, только в сто раз увлекательнее.

Номер состоял из двух спален. Карлинг исчезла в ближайшей, так что ему пришлось отправиться в соседнюю.

Первый телефонный звонок нужно было сделать по поводу вопроса, решение которого требовало наибольшего количества времени. Он вышел на коммутатор морга Кук Кантри округа Иллинойс, который несколько раз переадресовывал его голосовыми подсказками, пока, наконец, не соединил с Бюро Судебно-медицинской Экспертизы отдела паранормальных явлений. Он был готов оставить сообщение на голосовую почту, поэтому был приятно удивлен, когда Серемела подняла трубку и ответила:

— Доктор Телемар слушает. Будьте кратким, иначе мне станет скучно, и я повешу трубку.

— Серемела, — сказал Рун, — как дела?

В потеплевшем голосе Медузы прозвучала удивленная симпатия.

— Рун! Как приятно слышать тебя. Спасибо, все хорошо. Здесь все успокоилось. В моем отделе не появилось ни одного нового трупа с тех пор, как мы с тобой разговаривали в последний раз. Как твои дела? Как прошла поездка в Адриель?

Рун улыбнулся. Это у нее такой вежливый способ пояснить, что все устаканилось с тех пор, как Тьяго и Ниниэн покинули Чикаго.

— Все хорошо, спасибо. Поездка в Адриель была насыщенной, но, по крайней мере, коронация состоялась, и я слышал, что у Ниниэн с Тьяго все прекрасно. Слушай, прости, но я должен сразу перейти к делу. У меня тут одно дельце в Сан-Франциско, и оно стало довольно срочным. Я надеялся, ты сможешь меня проконсультировать.

— Звучит интригующе, — протянула Серемела. — Ты же уже в курсе, что работы у меня сейчас не шибко много. Выкладывай.

— Не могу рассказать тебе по телефону, — ответил он. — Нужна личная встреча. Но потраченное тобой время будет щедро компенсировано, как и все твои расходы на поездку, разумеется. — И он лично проследит за этим. Рун дал ей минуту на обдумывание. Затем продолжил, — Серемела, необходимо, чтобы ты приехала, как можно скорее. Это вопрос жизни и смерти.

Его собственные слова, как удар поддых. Черт, это действительно вопрос жизни и смерти. Жизни Карлинг, смерти Карлинг. Его бросило в холодный пот.

Не паникуй, парень. Просто заверши дело.

Радостное возбуждение, звучавшее в голосе Серемелы, сменилось серьезностью.

— Конечно, — сказала она так быстро, что ему тут же захотелось расцеловать ее, — буду рада помочь всем, чем смогу. Я закажу билет на первый же рейс.

Он почесал затылок.

— Я забронирую для тебя частный рейс. Так быстрее.

— Тогда я вешаю трубку и еду домой собирать вещи, — сказала Серемела. — Затем я еду прямиком в … аэропорт О'Хэйр?

— Да, сгодится. Дай мне номер мобильного, чтобы я мог связаться с тобой в пути, если будет нужно. — Медуза продиктовала серию цифр, и он записал их. — Серемела. Я перед тобой в огромном долгу. Спасибо.

— Забей, мне это в радость. Лучше организуй рейс побыстрее.

Она повесила трубку, и Рун сразу набрал Такера, Вера-барсука из Чикаго, идеального сотрудника как раз для подобных локальных нужд в короткие сроки. Молчаливый, довольно недружелюбный индивид, Такер отлично работал один, вне территории Веров. Рун не стал объяснять, что действует за пределами интересов вотчины Веров. Скорее всего, Такер не заметит никакой разницы, ему все равно.

Вер-барсук внимательно выслушал Руна. Затем подытожил:

— Я правильно понял, что ты хочешь посадить змей в самолет?

Рун кашлянул в тщетной попытке скрыть усмешку. Такер обычно такой угрюмый, поэтому его редкие, словно случайные, шутки всегда звучали неожиданно.

— Как-то ты не толерантен, мой друг.

— Вот поэтому я и живу один.

— Нужно провернуть все как можно быстрее.

— Сделаю. — Такер повесил трубку.

Рун перешел к следующему пункту. Он позвонил консьержу, дабы найти личного ассистента-закупщика. Он связался с приятной женщиной по имени Джиа. Он как раз объяснял ей, что именно хочет приобрести, когда на телефоне запищал вызов по параллельной линии. Он переключился на входящий звонок.

— Рейс зафрахтован. Самолет будет ждать доктора Телемар, как только она доберется до аэропорта. Добрый доктор будет у тебя уже к вечеру, — сказал Такер.

— Круто, — напряжение, стянувшее нутро, немного ослабло.

— Просто, чтоб ты знал, компания, которой мы сегодня воспользуемся, завалена заказами по самое «не хочу». Пришлось уговорить их отложить несколько других контрактов, чтобы получить этот самолет. Это влетит тебе в копеечку.

— Цена не имеет значения, — сказал Рун, и, снова переключившись на линию персональной ассистентки, закончил свой заказ.

Зачем Карлинг понадобился этот нож?

Раздался стук в дверь. Он подошел, чтобы открыть дверь. В коридоре стояла стройная молодая блондинка со стрижкой под мальчика в форменной одежде гостиницы и улыбалась. Она подняла на него глаза, и ее улыбка пропала, глаза широко распахнулись. Ее словно громом поразило.

— О. Мой. Бог. — произнесла она.

— Прошу прощения, — проговорил Рун, — нужно было надеть рубашку.

— Ни за что, — выдохнула девушка. Ее взгляд, словно под действием силы тяжести, опустился вниз и остался прикованным к линии пояса его джинсов.

— Чем могу помочь? — нетерпеливо спросил Рун.

— Всем, чем захотите, — ответила она сдавленным шепотом. Затем ее взгляд скользнул к его лицу, и ее щеки вспыхнули, как маков цвет. — О Боже мой, я прошу прощения. Не говорите никому, что я только что сказала, хорошо? Я могу потерять работу.

— Не скажу, — улыбнулся он ей, несмотря на свои собственные эмоции. — Но хотел бы поинтересоваться, зачем Вы здесь?

— Меня послал помощник управляющего, господин Роулинг, чтобы предупредить Вас и Советника Северан о прибытии в отель группы репортеров. Сейчас он разбирается с ними внизу и просил сообщить, что если Вы желаете покинуть отель незаметно, то нужно лишь позвонить. Для Вас и Советника будет организован доступ к одному из служебных входов.

— Поблагодарите его за нас, — он подчеркнул это «нас», и заметил, как девушка поникла, — мы позвоним перед выходом, если понадобится, — что вряд ли. На то была одна из причин, почему он забронировал люкс с балконом. Так он автоматически получал свой персональный выход. Учитывая ограниченное пространство для взлета и посадки, приходилось проявлять некоторое мастерство, но ничего такого выдающегося, что выходило бы за рамки его возможностей.

— Да, сэр.

Закрыв дверь, он повернулся к ней спиной и бегло окинул взглядом номер. Две спальни, две ванные комнаты. Нет необходимости ждать, когда Карлинг закончит свой моцион, чтобы принять душ самому.

Но все же было любопытно, зачем ей понадобился этот нож.

— Как ты там? — повысив голос, крикнул он ей.

— Буду готова через пару минут, — отозвалась Карлинг.

***

Она успела заметить, что выбранная ею спальня оформлена элегантно, в том же стиле, что и гостиная. В комнате также стояла ваза со свежесрезанными цветами, кровать была застелена французским бельем, а еще одна пара французских дверей вела на балкон с кованым парапетом. Отделанная мрамором ванная не уступала размером и роскошью остальному интерьеру номера.

Карлинг смотрела на свое отражение в зеркале. Она уже наполовину обстригла копну своих волос. Сначала понежилась в горячем душе, воспользовавшись дармовым гостиничным шампунем. Потом вытерлась полотенцем. И в этот момент заметила в зеркале мокрую спутанную массу длинных волос, распластавшихся по ее спине, затем посмотрела в глаза своему отражению, осознав, что расчески в ближайшее время ей не светит. И тогда решительно потянулась за ножом.

Не имея ножниц в распоряжении, она могла лишь криво обкромсать пряди, поэтому решила попробовать себя в образе дерзкого пацана-подростка с хипповой прической и даже изобразила подходящее выражение лица. Но все же оставила запас длины, чтобы позже, при желании, стрижку можно было подровнять. Быстро закончив, она взбила влажные гладкие пряди и оценила результат.

Из зеркала на нее смотрела незнакомка. Ее короткие, неровно обрезанные волосы подчеркивали высокие скулы, полные губы и изящный подбородок, одновременно делая огромными миндалевидные темные глаза. Она столько лет носила тяжелую копну волос до пояса, что теперь шея ощущала необыкновенную легкость, даже голова немного кружилась.

Сойдет. От зрелища оставшихся на мраморном полу волос болезненно сжалось сердце, но чувство свободы оказалось куда соблазнительнее. Улыбнувшись, она скользнула в гостиничный халат и вышла в гостиную.

Рун ошеломленно уставился на нее.

— Охренеть, ты не могла… — пробормотал он, потирая шею. — Ты выглядишь офигенно, но твои роскошные волосы…

— Настало время перемен, — ответила она. Да и какая разница, с волосами или без, она все равно скоро умрет, так что почему бы не насладиться чувством свободы, пока у нее есть такая возможность. — Кто приходил?

— Сотрудник отеля. Репортеры начали стекаться.

— Ну как же без них, — она внимательно посмотрела на него. — Ты все еще не принял душ.

— Улаживал дела, — Рун вытащил кожаную косметичку из сумки, и быстро поцеловал Карлинг в щеку. — Просто охренительно красиво, но твою ж мать. Я буду скучать по твоим волосам. Дай мне пять минут. Не вызывай без меня Джинна, хорошо?

Ощутив внутри тепло, которое не имело ничего общего с физическим состоянием, Карлинг легко коснулась его подбородка в мимолетной ласке.

— Хорошо.

Когда он ушел, Карлинг подобрала то, что осталось от кафтана, и огляделась в поисках корзины для мусора. Не так-то просто оказалось обнаружить ее под столом. Вытащив ведро, чтобы закинуть в него кафтан, Карлинг заметила на дне лоскут потрепанной ткани. Любопытство взяло верх, она достала тряпку и развернула ее.

В руках у нее оказалась футболка Руна с изображением того волосатого мужика. Как же его звали? Джерри Гарсиа. Рун выбросил свою любимую футболку, пока Карлинг не видела. И похоже, сделал это только что, пока она была в ванной.

Как вам это нравится, а?

Одной рукой Карлинг закинула свой кафтан в мусорку, а другую, в которой была футболка Руна, прижала к губам. Закрыла глаза, зарывшись лицом в ткань. Та пахла его особенным мужским ароматом. Карлинг несколько раз глубоко втянула воздух. Изношенный хлопок мягко касался ее щеки. Затем она аккуратно сложила футболку и спрятала на самое дно своей кожаной сумки.

Рун держал свое слово. Когда он вновь присоединился к ней, Карлинг, распахнув двери балкона, задумчиво блуждала взглядом по характерному пейзажу Сан-Франциско.

Он сменил окровавленные джинсы на другие, которые, впрочем, тоже не отличались чистотой. И похоже, решил, что рубашка и обувь ему ни к чему, потому что стоял перед Карлинг босой и с голым торсом. Все еще влажная поросль волос на его груди была чуть темнее загорелой кожи. Мокрые волосы гладко лежали на идеально очерченном крепком затылке. А от едва уловимого мужского аромата, смешанного с запахом чистоты, у Карлинг резко ослабли колени.

В ней ожесточенно боролись гордость и животное желание. Но в самом деле, на кой черт ей эта гордость, когда через несколько недель она будет мертвее мертвых?

И даже с этой мыслью оказалось невероятно трудно сделать то, что ей хотелось больше всего. Она было дернулась вперед, но наткнулась на стену. Путь преградил беспричинный страх. Ей пришлось буквально пробиваться навстречу Руну. Но едва она опустила голову ему на плечо, прижавшись к горячей груди, его руки уже крепко обнимали ее.

Вот и все, чего ей хотелось. Всего лишь его обнимающие руки, ее голова на его плече, но как же трудно оказалось преодолеть этот путь! Было ли что-то труднее в ее жизни?