По закону военного времени…

8.

Вы когда-нибудь видели, или ощущали на себе, как взрываются бомбы? Сначала земля содрогается, потом грохот взрыва, вас обдает жарким дыханием взрывной волны с осколками и кусками земли. А если бомба разорвалась далеко, то слышен свист осколков, которые с жужжанием летят сверху на вас. И ты молишься – заденет, не заденет. Если кассетная – то небольшой взрыв на высоте и потом град меньших бомб. Кажется как будто взрывается все вокруг одним большим взрывом, как в замедленной съемке. Мы уже по свисту научились определять, где накроет. Я хоть и трус первостепеннейший, но стараюсь осколкам не кланяться. Бог пока милует.

На Мекензиевском направлении, идут упорнейшие бои. Участки обороны по нескольку раз переходят из рук в руки. Американцы сначала долбят артиллерией, потом авиацией, которая использует напалм. Взрывы огромной силы сотрясают севастопольскую землю. Перемалывают как спичечные коробки или пустые пачки от сигарет ДОТы и другие долговременные укрепления, которые были созданы трудом жителей Севастополя. Потом наступают танки и пехота на БМП.

После очередного налета авиации в роте капитана Сергеенко оставалось около 30 человек в строю и 15 раненых. Он их собрал возле штабного блиндажа. Ротный сам уже три дня как не ел, весь в копоти и с недельной щетиной. Он стал вглядываться в глаза своих солдат. Некоторые были совсем пацанами, которых сам забирал со сборных пунктов военкоматов.

– – Мужики, надо работать ювелирно! Патронов и гранат у нас мало. Но и отступить мы не имеем право. Покажем этим уё…м амерским, где живет мама Кузи.

– – Капитан, мы не уйдем, дальше идти уже некуда, – сказал один из солдат призванных из запаса, – я на этих с…х американцев уже счет открыл. И хочу хоть пару за собой на тот свет захватить. Мы на них только в прицелы смотреть будем.

– – Тогда по местам, ребята. Бл…, как в фильме каком – Велика Россия да отступать некуда. Да, мужики? Ну тогда по местам.

С покореженного БМП сняли ПТУР «Конкурс» и поставили его на импровизированный станок из ящиков. Из семи БМП целыми остались только два. Через минут двадцать начался артналет. Опять вздымается земля, свистят осколки. Опять тоскливое чувство беззащитности перед дьявольской силой взрывчатой начинки снарядов и бритвенной отточенности стали, которые под действием взрыва сметают все на своем пути. Солдаты вжимались в дно траншеи. потом показались вражеские танки, а позади них БМП противника из которых выскакивали солдаты. Когда «Абрамсы» приблизились до сотни метров – воздух прочертили выстрелы из ПТУРов и гранатометов. Один танк застыл, но вел огонь из пулеметов и пушки. Некоторые попятились, врезаясь в наступающую пехоту. Сержант Макуха – гранатометчик выпустил каммулятивный заряд в отступающий танк на предельной дальности, и тот застыл мертвым грузом. Американцы не ожидали, что после бомбежки кто-то останется живой. Сергеенко сам стал к АГСу и одну за одной, короткими очередями, посылал гранаты в сторону пехоты противника. Но вдруг, неведомая злая сила ударила в голову, пробивая сталь каски, хлопок кепки, эпителий кожи и лобную кость. Его перекинуло аж к другому борту траншеи. Он даже и вскрикнуть не успел – его война уже закончилась. Ротного больше нет на этом свете. Честь имею.

Причина скоро выяснилась: снайпер противника засел где-то в мертвой зоне и теперь методично отстреливал наших бойцов. Когда его заметили, потому что после каждого выстрела он менял позицию, и наши бойцы его закидали гранатами из ГП.

За командира роты остался командир 4-го взвода лейтенант Кобельчиков. Он не знал, что на участке его полка было решено провести контрудар силой аэромобильного батальона и завладеть высотой 142,6. Которая уже шестой раз за этот день переходила из рук в руки. Взводный услышал гул приближающихся вертолетов. Сначала прилетели наши Ми-24 и обрушили огонь на высоту, а потом прилетели транспортные вертолеты и начали высадку десанта. Начался штурм высоты. Видать вертушки плохо обработали высоту, потому что оттуда застрочили пулеметы и автоматические винтовки американцев. Десантники залегли, вызвали по рации огневую поддержку. И через десять минут на высоте начали вырастать столбы разрывов. Неожиданно в тыл батальона, с правого фланга, ударили танки и пехота противника. Чтобы зажать батальон в клещи. Десантура была зажата меж двух огней. Части батальона удалось прорваться к линии обороны Сергеенко. А остальные выстелили мерзлую землю своими пятнистыми бушлатами.

Через несколько часов, Кобельчиков с остатками своей роты был направлен в тыл на переформирование и отдых.

К середине января с упорными боями наши войска оставили ряд сел вокруг Севастополя. Американцы начали применять метод «ковровой» бомбардировки. То есть определенный участок местности засыпаются большим количеством бомб. Не особо эффективно, но они боеприпасов не жалели. Это как убивать муху путем поджога дома.

20 февраля был объявлен сбор личного состава на площадке перед военкоматом. Нас теперь в военкомате было аж пятнадцать военных. Построились у развалин здания, что раньше был военным комиссариатом, а служащие – стояли тут же небольшой толпой. Петров вызвал меня из строя – вышел на три шага и повернулся лицом к строю. Петров зачитал выписку из Приказа Командующего СОРа № 221 от 19.02.2005 Как потом оказалось, мне присвоили звание «младший лейтенант» и назначили на должность помощника райвоенкома. Как во сне подошел к Петрову, сбивчиво доложил о прибытии, дрожащими руками взял погоны еще союзного образца старшего командного состава(других не осталось) с двумя просветами, на которых были маленькие звездочки младшего лейтенанта. Петров что-то говорил, а я улыбался – шутка ли, сбылась моя мечта – стал офицером. Не думал, что присвоят звание. Оказалось, что Указом Президента Украины было утверждено временное Положение о прохождении службы на военное время и теперь первое офицерское звание имеет право присваивать не только Министр Обороны, а и начальники, что имели право в мирное время присваивать очередные воинские звания офицерского состава и присваивать воинское звание «прапорщик». Это было сделано для того, чтобы не разводить волокиту, потому что нередко вакансий офицерского состава было больше, чем даже прапорщиков. Да и бывало, что приказ подписывался, а очередную звездочку давали погибшему или пропавшему без вести. И еще на базе Севастопольского Военно-Морского Института имени П.С. Нахимова открылись краткосрочные курсы младших лейтенантов. После построения подбежала Оксанка и повисла на шее. Меня все поздравляли.

Вечером собрались по случаю обмывания моих звезд. Посидели, выпили немного спирту и все потихоньку начали расходиться. Мы с Оксанкой тоже пошли в свой угол. Я разделся и пошел умываться. А Оксанка вышла и еще помогла убрать со стола. Когда вернулся, Оксанка тоже пошла умываться. Разделся и лег в кровать. Наконец пришла жена и, раздевшись, тоже легла. Обнял ее и прижал к себе. Тут же почувствовал прилив крови внизу живота. Поцеловал Оксану в щеку, она повернулась ко мне лицом. Поцеловал ее в губы, но почему-то не ответила мне на поцелуй.

– – Вов, мне нужно тебе кое-что сказать, – сказала моя благоверная шепотом.

– – Что случилось, любимая?

– – Не знаю как тебе и сказать, наверное, это сейчас не вовремя…

– – Оксана, что случилось? Ты меня пугаешь.

– – В общем, Володя, нас будет скоро трое…

– – И кто же третий? – фыркнул я, поворачиваясь на другой бок, так как немного обидно было, что она меня немного обломала.

– – Ты что, дурак или прикидываешься?!

– – Что?! Еще раз скажи! – сказал я уже на бодряке.

– – Вова, я жду ребенка! Нашего ребенка!

– Ксюшенька, любимая, это же классно! Я люблю тебя, солнце мое!

– – Ну и чему тут радоваться? Меня сейчас в тыл отправят, а кто за тобой присмотрит? Опять какую-нибудь лярву подцепишь.

– – Оксана, ну зачем ты так? Ты не хочешь, чтобы у нас был ребенок? И если мы не будем друг другу доверять – жизни не будет.

– – Нет, любимый, хочу, конечно же, хочу, но это так не вовремя. Война…

– – Ребенок для тебя сейчас должно быть самое главное. Зайчик, мы справимся и без тебя, а ты должна вырастить нашего ребенка. А ты точно уверена?

– – Да. Я у врача была… И анализы подтвердили.

– – Вот и хорошо. Ты себе не представляешь, какую приятную новость ты мне сообщила. И давно ты знаешь, что будет ребенок?

– – Да уже три дня.

– – А почему сказала только сегодня? И какой срок?

– – Я боялась, что ты не обрадуешься. Уже шесть недель.

– – Ну что ты, дурочка моя любимая. Я наоборот очень рад.

– – Честно?

– – Честно.

Я поцеловал ее и жена, повернувшись спиной, заснула в моих объятиях. Еще некоторое время лежал и думал о сложившейся ситуации. Вот и хорошо, что так получилось – ее комиссуют и отправят в тыл, останется живой. Наконец сморил сон Но где-то через час проснулся от того, что услышал всхлипы – это плакала Оксанка.

– – Что такое, Ксюша?

– – Ничего…

– – Ты чего плачешь? Я тебя обидел?

– – Нет. Все нормально. – всхлипнула она и начала горячо меня целовать.

– – Так что случилось? – сказал я, совсем оторопев.

– – Спасибо тебе, любимый! Я от счастья плачу. Я люблю тебя, котик!

– – Ну вас, беременных женщин, на голодный желудок не поймешь. – со смехом ответил я, облегченно переводя дух. – Ложись спатки, зайчик, тебе и нашему малышу нужно больше спать и хорошо кушать.

– – Ну и стану я толстой и некрасивой. – надула губки благоверная.

– – Да ладно, для меня это не имеет никакого значения.

– – Правда?

– – Правда, любимая. Спи.

– – Хорошо, как скажешь. Но я думаю, что…- лукаво сказала она и ее руки полезли… ну в общем, до утра мне заснуть так и не удалось.

Сижу дежем по РВК и читаю газеты, которые нам прислали из Штаба. В начале февраля в Москве состоялась встреча В. Путина, В. Януковича, А. Лукашенко и И. Смирнова. Китайский лидер пока не приглашался. Обсуждался вопрос об объединении государств в одно по принципу конфедерации. Предлагались и названия: «Союз славянских народов», «Славянская конфедерация» и многое другое. В общем, ничего особого эта встреча не принесла. Но через два дня состоялась встреча в Москве глав всех государств воевавших против НАТО. Были главы таких государств: Украины, России, Беларуси, Приднестровья, Китая, Северной Кореи. Индия направила своего премьер-министра. Был ратифицирован Договор об экономической, военной и политической помощи. А потом встречу продолжили военные – они начали разработку планов совместных действий против войск НАТО. Было решено постепенно переходить на единые стандарты вооружения и техники для облегчения обеспечения. Попутно были подписаны договора. Об образовании единой транспортной системы. Также об образовании единой системы предприятий военно-промышленного комплекса. То есть славянские народы, а также китайцы, корейцы, индийцы перед лицом страшного врага стремились к объединению усилий. Теперь начнется война ресурсов. То есть, какой же блок выдержит дольше – по людям, по полезным ископаемым и т.д. На предприятия других стран было решено направить конструкторов и ученых из КБ и НИИ военно-промышленного комплекса России и Украины, для скорейшего перевода предприятий ВПК других стран на выпуск единого стандарта вооружения и техники. Примерно через неделю в МИД России пришла нота от правительства Абхазии и Южной Осетии, которые взывали о помощи, т.к. Турция и Грузия ввели свои войска на их территорию.

Индия могла поставить под ружье около двух миллионов человек уже через пять часов после начала войны. В стране началась всеобщая мобилизация.

Не смотря на все усилия, наши войска терпели поражения. Колоссальные жертвы несли украинский, белорусский и русский народы. Вина в этом была не столько в неумении командовать на всех уровнях, сколько в плохой обеспеченности и обученности войск, устаревшей технике, которая не выдерживала сумасшедшего ритма современного боя. И сейчас только зарождалось перевооружение армий. В основном все держалось на героическом труде солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров.

Пока в верхах совещались, как лучше бить американцев, наши войска продолжали стоять насмерть, обильно поливая севастопольскую землю горячей славянской и китайской кровью. Наступательная операция провалилась с треском и большими потерями для нас.

В середине февраля участок обороны вокруг Севастополя сузился на пять километров по всей длине укрепрайонов. То есть первый эшелон обороны был полностью оставлен. На улицу уже страшно было выходить как днем, так и ночью. Так как продолжала господствовать авиация противника. Город изменился до неузнаваемости – сплошные руины. Жилые многоэтажки обнажили свои арматурные конструкции.

В связи с тем, что отмобилизовывать уже никого не было, нас начали расформировывать. Оно и понятно – в каждом военкомате добрых полтора десятка офицеров и прапорщиков. Процентов сорок из которых были кадровыми офицерами или как сейчас модно говорить – были контрактниками. А недостаток кадровых военных в действующих частях ощущался особенно сильно после неудавшейся Евпаторийской наступательной операции. И нас было решено передать в распоряжение Командующего СОРа. Пятого марта приехала ликвидационная комиссия. Мы подготавливали картотеки и документы к сдаче в архив. Оставалось только сдать имущество. Но приехал какой-то генерал из штаба и сказал все сжечь, потому что реальной возможности эвакуировать на Большую землю документы нет. Возле балки наши бойцы выкопали яму, все документы свалили туда и закопали, потому что жечь нельзя было ничего, потому что днем дым наводил авиацию противника, а ночью зарево. Правда все перед этим облили отработанной аккумуляторной кислотой добытой у танкистов. На следующий день приехали две фуры и сложили туда все оставшееся имущество.

Перед расформированием решили устроить прощальный вечер – «выпускной бал». Опять скинулись продуктами, с которыми с каждым днем становилось все хуже и хуже. Спиртного в городе уже и не найдешь. Было решено пустить весь наличный спирт. “Отвальная» как раз совпала с восьмым марта. И было решено убить двух зайцев сразу.

Опять накрыли стол в ЗПУ. Вечер проходил как пир во время чумы – так же весело. Я иОксанка знали, что раскидают по разным частям, пока она не уйдет в декрет. Поэтому веселиться тоже особо не хотелось. Да и многие знали, что больше никогда не встретятся, а если и встретятся, – то уж очень не скоро. Когда пришел день расформирования, он мне очень хорошо запомнился тем, что у меня было такое паршивое настроение, которое можно сравнить с состоянием, когда ты отводишь на усыпление свою собаку или расстаешься с любимой девушкой навсегда. Шутка ли, в этом здании прошло три года моей жизни. Здесь обрел уважение, авторитет, познакомился, женился и живу с Оксанкой. И коллектив был неплохой. Жалко, что все так плохо заканчивается. Мы с Оксанкой условились, что куда бы нас не раскидало связь держать через ее маму. Жена надеялась, что оставят вместе. У меня было другое мнение, но вслух его не высказывал, чтобы не расстраивать свою ненаглядную. Скорее всего мне предстоит стать командиром какого-нибудь взвода, а она где-нибудь в штабе осталась бы. Нет, наоборот было хорошо, если бы мы служили вместе, но не хочу, чтобы она попала на передовую. А в идеале, было бы неплохо вообще выслать на Большую землю, чтобы спокойно воевать.

Внезапно где-то провыла сирена воздушной тревоги. И послышались оглушающий свист взлетающих ракет из рядом стоящей в балке между Победой и Горпухой пэвэошной позиции. Рокот самолетов, разрывы и захлебывающиеся трели «Шилок». Все выбегали из ЗПУ и прятались в щелях вокруг двора военкомата. Я держал Оксанку за руку мертвой хваткой, потому что боялся потерять в суматохе. Она еле успевала за мной. Кто-то крикнул: «Наша!». В метрах двадцати от нас взорвалась бомба. Бросился на жену и постарался закрыть собой, но она упала рядом. Когда комья земли, асфальта и осколки перестали падать, поднял голову. Взял за руку свою суженную, но что – то в ней не то – какая-то она дряблая и податливая. Привстал на колени и посмотрел вниз. Оксанка лежала и возле головы образовывалась красная, почти черная, лужица крови. Лицо было спокойное и умиротворенное. А черные глаза неподвижно уставились в небо, где все еще продолжался налет. Сначала провел по ее голове рукой, потом взял за затылок. Рука нащупала горячий зазубренный край торчащего из затылка осколка. Не поверил и пощупал ее пульс. Она не страдала…

Взял ее на руки и встал в полный рост. Не обращая внимания на бомбежку, понес тело обратно в ЗПУ. Шел и беззвучно выл, слезы помимо воли катились из глаз. В голове ни одной мысли. Только боль, пустота и чувство вины, что не уберег. Занес ее в наш отгороженный угол. Положил на кровать из двух панцирных поставленных вместе. Руки и камуфляж были измазаны грязью и кровью вперемежку. Сел на табуретку и заплакал. Первый раз в своей взрослой жизни рыдал. Потом зашли ребята из экипажа радиостанции и вывели меня на улицу. Упирался, не хотел уходить, пока не заломали и не вывели. Все как могли утешали.

Потом целый день меня не пускали в ЗПУ. Сидел в щели и курил. Ко мне зашел наш замполит капитан 2 ранга Востриков. Мужик он вроде ничего, душевный. Зам сел рядом со мной и попросил сигарету. Подкурив от зажигалки, с минуту посидел молча, видимо собирался с мыслями. Достал из запазухи бушлата целлофановый пакет.

– – Володя, вот ее личные вещи, письма и похоронка. Если хочешь, я напишу ее родителям. Остальное в ЗПУ.

– – Нет, я сам. Спасибо, Михаил Иванович.

– – Ты вообще как? Нормально? Володя, не делай глупостей, хорошо?

– – Да, конечно. Самоубийством я ее к жизни не верну. Но мстить буду до конца жизни. Или пока не убьют, или пока не повешу ее фотографию на стене Белого Дома в Вашингтоне.

– – Это правильно, Володя. Послушай меня, тебе необходимо уехать отсюда. Нас все равно расформировывают… Не было б войны, я бы тебя в отпуск отправил, но… Она тебя очень любила. Ты уж извини, но мы прочитали ее некоторые письма… Давай ее помянем, – и с этими словами он снял с пояса под бушлатом флягу.

Михаил Иванович налил спирт в крышечку от фляги. Из кармана достал пачку русских галет и баночку сосисочного фарша. Перочинным ножиком вскрыл банку и поставил ее на пол щели.

– Пусть земля ей будет пухом! – сказал он и опрокинул крышечку в рот, а потом зеленой пластмассовой ложкой зачерпнул из банки фарша и, намазав его на галету, отправил в рот. Я тоже опрокинул крышечку, но закусывать не стал. Хоть и чистый спирт. – Ну ладно, Володя, я пойду.

Когда замполит вышел, я еще с минуту сидел и курил. Растоптав, бычок каблуком ботинка, взял пакет. В нем лежали: удостоверение личности, жетон с личным номером, паспорт, фотографии отца, матери, сестры и моя, которую я отдал в личное дело, но она видимо украла ее оттуда, рабочий блокнот и серый лист формы 17\БП – похоронка. А также флакончик духов, перетянутая бечевкой пачка писем. Перерезал ножом бечевку и начал смотреть письма. В основном от матери, которая, судя по адресу, находилась в Черкесске, Краснодарского края у родственников, от сестры Насти, которая с мужем служила под Одессой, от отца, которого по мобилизации отправили в Киев на переподготовку. Было одно недописанное, к матери. Взял его и невольно пробежал глазами. Письмо было оптимистичным. Она хвасталась, как у нас с ней все хорошо, что после войны обязательно приедем к ней, а потом будем привозить внуков. Потому что она очень хочет ребенка от меня и о том, что все получилось, то есть забеременеть. Эх! Оксанка, Оксанка!!!! Чиркнул зажигалкой и поднес лист к пламени, тот не заставил себя долго упрашивать и загорелся сразу. Пожирая строки неотправленного письма. Так сжег все письма, оставил только конверты с адресами родных.

Бойцы из крышек парт и столов сколотили гроб. Ее вынесли во двор и положили на кучу песка и щебня возле той самой воронки. Оксану хоронили в том, в чем была – в камуфляже. Даже не верилось, что моя жена погибла, казалось, что она просто заснула. Так как времени и бензина не было, решили похоронить у обочины дороги на склоне в балку, недалеко от военкомата. Гроб отнесли туда, дав трижды залп, опустили в яму и засыпали землей. На холмике водрузили палку, на которой была прибита дощечка с указанием данных похороненной Оксанки.

На войне душа невольно черствеет, и смерть друзей переносишь не так остро как в мирное время. Но я потерял не друга, а свою жену и неродившегося малыша. Еще посидел минут десять возле могилы и пошел обратно к военкомату. Там сели в ЗПУ и помянули ее чем Бог послал. Под вечер прибыл нарочный от Начальника штаба СОРа с письменным распоряжением в его распоряжение завтра к девяти утра. Не мог больше здесь оставаться, и отпросился у Петрова уйти пораньше. Собрал свои пожитки в вещмешок, вышел во двор. Закинул свой автомат за спину и пошел вниз на Матроса Кошки. Так началась другая жизнь. Шестьдесят семь дней Оксанка пробыла моей женой, но чувствую, что за этот срок прожил полноценную семейную жизнь. На войне всегда были потери, и знал, что что-то нас разлучит. Это оказался осколок из стали, которую добыли где-нибудь в странах третьего мира, на сухогрузах переправили в США, там ее переплавили и простой американский слесарь изготовил корпус этой бомбы. Хотя этот работяга лично против меня, против Оксанки и еще четверых убитых тогда вольнонаемных служащих, не имел. Теперь ничего не держит, ну держитесь, чертовы янки! Русские идут!!!!!!!!