По закону военного времени…

7.

В Карантинной балке из десантных кораблей высаживались первые подразделения Экспедиционного Корпуса КНР, которые из Пекина по железной дороге были переброшены в Краснодар, а оттуда своим ходом до Анапы, где они пересели на БДК. Китайцы удивляли своей опрятностью и образцовым состоянием техники. Сыновья Поднебесной прислали две мотострелковых дивизии, одну воздушно-десантную бригаду, артиллерийский полк и три танковых полка.

По решению Объединенного Командования СОР (Севастопольского оборонительного района) вся оборона Севастополя была разбита на 4 сектора – по количеству укрепрайонов. Китайские войска пока в бой не вводили, так как было решено провести наступательную операцию в районе Качинского УРа, а китайцы должны развивать наступление в направлении Николаевки. А в районе Балаклавы должны были организовать отвлекающий контрудар силами двух механизированных бригад в направлении Штурмовое – Орлиное. По данным разведки против Балаклавского укрепрайона действовали 2 дивизии морской пехоты ВМС США, 1 механизированная дивизия ВС Турции.

В 04.00 наша реактивная артиллерия обрушила свой смертоносный огонь на позиции американцев, внося панику в ряды их подразделений. После получасовой артподготовки 23-я механизированная бригада перешла в атаку. Американцы около получаса не могли прийти в себя после артналета и почти без боя отходили. Но потом прилетела их авиация и начала по квадратам обрабатывать территорию, на которой предположительно находились наши войска. Российская истребительная авиация накрыла и уничтожила ближайшие точки ПВО противника, чтобы обеспечить безопасный проход нашим транспортным самолетам, которые несли бойцов знаменитой Псковской 76 воздушно-десантной дивизии, которых должны были сбросить в районе Евпатории, для удара в тыл группировке турецких войск, что держала оборону против Качинского УРа. Десантура должна была захватить город и держаться до подхода китайцев. Наши союзники в свою очередь намеревались, ударом в направлении на Угловое отсечь войска турецкой моторизованной дивизии и продолжать наступление на Евпаторию, чтобы объединившись с войсками 76-й дивизии ВДВ РФ сбросить в море турецкую группировку. На помощь туркам американцы в срочном порядке перебросили дивизию морских пехотинцев, которая внезапным ударом с северо-запада в направлении на Угловое пробила оборону китайских войск по правому флангу и соединилась турками. Псковская дивизия была сброшена чуть севернее Евпатории из-за действий истребительной авиации противника. Наша фронтовая авиция завязала бой и увела американцев к Сакам и, неся большие потери, сковывали их пока наши транспортники не сбросили «всю игрушку». Бойцы-десантники заняли Евпаторию и еще две недели держали оборону пока превосходящий по численности, технической оснащенности и материальному обеспечению противник не сбросил их в море. Из 5 тысяч дивизии успели эвакуировать на вертолетах и морским транспортом под огнем противника около 2 тысяч человек.

На Дальнем Востоке Тихоокеанский флот совместно с Китайскими ВМС провела ряд столкновений с надводными силами 7-го флота ВМС США, но американцы старались избегать прямых боевых столкновений.

Северная Корея тоже объявила войну Соединенным штатам и, ее войска и ВМС начали боевые действия против войск НАТО на территории Южной Кореи. Куда также вступили китайские войска. Во Вьетнаме началась тотальная мобилизация, и его войска перебросили к границе с Лаосом.

Американцы не ожидали такого хода событий и общественность начала роптать. Особенно после ряда террористических актов в крупных городах США.

Соединения кораблей Северного и Тихоокеанского флотов ушли в крейсерства, чтобы перехватывать гражданские суда и уничтожать транспортную авиацию США и стран блока НАТО.

Мир постепенно превращался в биполярный, то есть в два лагеря: стран блока НАТО и антинатовской каолиции. Вообще, я заметил небольшую закономерность исторических процессов на рубежах и началах веков. Возьмем историю территории Российской империи и СССР с 1700-го года. 1700-1721 года – Северная война и война с турками за обладание Северным Причерноморьем и Крымом – Россия воюет. 1805 – 1812 года – Альпийский поход Суворова и Отечественная война. 1904-1905 года – русско-японская война, Порт-Артур, Цусима. 1914 – 1918 года – 1-ая Мировая война или Империалистическая. 1917 – 1921 года – Гражданская война. Мне кажется, на рубеже веков возникают проблемы перенаселения или социально-экономические, политические кризисы. Вы подумайте, а сколько талантливейших людей погибло в этих войнах, а сколько не родилось?! Американцы трубят об «всеобщих человеческих жизненных ценностях» – по их разумению это жизнь – пусть я буду трусом, пусть буду вечно в дерьме по уши, пусть нагибают в позу ротного пулемета и имеют все кому не лень, но зато буду жив. Ерунда это все!!! Да если бы наши люди так рассуждали, то мы бы никогда не победили в Отечественной войне 1812 года, в Великой Отечественной войне. Если бы о первостепенной важности своей жизни думали Александр Матросов перед тем как кинутся на амбразуру немецкого ДОТа, Гастелло перед тем как направить свой горящий самолет на таран вражеского поезда с техникой и многие другие личности до бесконечности, которые в своем подвиге остались неизвестны. Многие говорят, что сейчас времена поменялись и никто не пойдет воевать. Тоже ерунда, времена всегда одинаковые и в любом народе есть свои трусы и герои. Может быть мне многое неизвестно, но что-то не слышал об аналогах вышеприведенных подвигов в американской армии во 2-й Мировой войне. Многие говорят, а вот высадка в Нормандии… да это одна из самых бездарных операций за всю войну – это ж надо было высаживать десант на укрепрайоны врага хотя в 50 километрах можно было относительно спокойно высадится и развивать наступление. Сейчас, конечно, можно рассуждать и махать кулаками. Просто может многого не знаю. Ну, а теперь посмотрим во 2-й Мировой войне сколько у немцев заняло времени, чтобы захватить Францию – немцы маршировали в Париже уже через две недели, а последние англо-французские войска, пересекали Английский канал и то сколько техники и материальных средств, а также пленных досталось гитлеровцам. На СССР Гитлер обломался и потом еще получил по мордасам. А сейчас американские историки трубят на весь мир, что американцы выиграли 2-ую Мировую войну. Ага! Особенно после Перл-Харбора. Если бы не потеря СССР 26 миллионов человек, которые не задумывались о первоочередной ценности жизни. Говорила бы сейчас Европа на немецком. Да американцы и англичане помогали нам материально. Но сколько стоило усилий нашим политикам и дипломатам, чтобы в 1944 году американцы и англичане сдержали свое обещание – открыть второй фронт. Пендосам удалось поставить на колени Японию только благодаря Хиросиме и Нагасаки. А так, они бы еще долго воевали с японцами, у которых очень жестокая с точки зрения американцев, да и наших тоже, идеология. У них практиковались такие явления как камикадзе – летчики-смертники, которых учили только взлетать, и кайтанэ – водители торпед. Американцы рано или поздно получили бы за свое хамство во всех сферах жизни. Они лезли куда угодно, и это «куда угодно» потом объявлялось зоной их политических или экономических интересов.

Польша и Венгрия частично вывела свои войска из Западной Украины. Но неожиданно с севера ударная группировка Сухопутных войск Беларуси вышла в тыл польской группировки и частей оранжевых оппозиционеров. Бульбаши вступили в войну под давлением Москвы и наличия польских войск, которые стояли у границы, готовые вступить и на территорию Беларуси. Поляки отступали с большими потерями в живой силе и технике.

В Севастополе стало совсем неспокойно от господствовавшей в воздухе авиации противника. План призыва и поставки молодежи 18-летнего возраста срывался. Мы готовили к эвакуации документы и картотеки. В очередной раз подал рапорт на перевод в действующие войска – опять отказали. Население и заводы начали тоже постепенно эвакуировать в тыл. Все бежали куда только можно. Город-герой окончательно превратился в развалины. Уцелевшие здания можно было по пальцам посчитать. Тем не менее жители и защитники продолжали бороться, работать и защищать символ русских моряков.

Мы так и жили в ЗПУ. Наконец-таки закончил оформление тех военнообязанных, которые были призваны по мобилизации и теперь помогал майору Глушакову, который был у нас помощником РВК и призван из запаса, организовывать всеобучи гражданского населения. Хотя и организовывать было уже особо не для кого.

За взорванную во дворе военкомата бомбу мне вручили медаль «За заслуги перед Батькивщиной» 2-ой степени. Даже и не знал – радоваться ли этому, настолько уже был вымотан. Тем не менее, это была первая медаль за всю службу. Раньше процесс вручения награды мне представлялся как-то по-другому. Ну, например, в светлом зале с колоннами убеленный сединами генерал вручит коробочку с наградой, пожмет руку, скажет: «Молодец, сынок!» и смахнет скупую мужскую слезу. А тут все прошло очень обыденно – вызвал к себе Петров, положил желто-синего цвета коробку на стол и сказал: «Забирай! Твое!» Вечером с мужиками обмыли ее конечно. Но усталость и моральная и физическая давала о себе знать. Отношение к «железу» сейчас у меня совсем другое, нежели до войны. Нонче лишь бы живым остаться, пожрать получше, выспаться и помыться. Хорошо еще из щели, в которой я прятался при подрыве бомбы, догадались сделать типа бани. А то вши дело быстрое. И оглянуться не успеешь, как придется обрабатываться всякой гыдотой и брить все волосы на теле. А вши, фурункулы и тому подобная дрянь – это найпервейшие спутники войны.

Мы организовали сборы всего оставшегося мужского населения, которое не подлежало призыву по мобилизации, района Адмирала Макарова и вообще всей Корабельной стороны, чтобы из них создать подобие строя и отвести их в 39-тку, где их обучали и выдавали оружие. Мы так делали почти каждые два-три дня. А в перерывах ловили несознательных граждан, которые уклонялись и с помощью милиции отправляли их в войска. Как-то я поехал за взводом солдат из полка внутренних войск для обеспечения порядка. На вэвшном «газончике» подскочили на место сбора – в бомбоубежище на Малаховом кургане. Народу было человек с полсотни и все орали. С помощью бойцов начал пробиваться в центр столпотворения. Там нам предстало душераздирающее зрелище: дымящаяся воронка и ошметки плоти в камуфляже и гражданской одежде. Как потом оказалось, шальная ракета после очередного налета попала в убежище и разорвалась. Не успели закрыть бронированный портал. Глушакова опознали только по куску обгорелого, окровавленного камуфляжа от грудной части, из кармана которого торчала чернильная ручка, которой погибший очень гордился. И накрыло еще около пяти человек. Народ начал разбегаться. Пришлось даже в воздух пострелять. Тех, кого успели, мы собрали в убежище и на подошедших машинах отправили в часть.

После этого случая, для назначения меня на должность Глушакова и присвоения звания «младший лейтенант», подали представление в штаб СОРа. Когда объявили осадное положение все военкоматы города подчинялись ему. Штаб был перенесен на ЗКП ВМС Украины на Минной стенке. Так как Мухалатка уже была захвачена американцами. Этот объект еще с советских времен остался. Он был расположен возле Фороса. На нем, говорят, Горбачев отсиживался во время путча.

Во время очередного налета был разрушен Севастопольский хладокомбинат с его запасами аммиака. Которые во всеобщей неразберихе просто не успели вывезти. Все, кто там находился, погибли либо от бомб, либо от отравления, так как индивидуальных средств защиты не было в достаточном количестве. А на прилегающей территории в радиусе 2 километров все живое умерло от того, что у них не было средств защиты вообще. Усилиями двух химбатов ВМС и КЧФ кое-как была дегазирована прилегающая территория, а остальной территорией Севастополя занимался аварийно-спасательный полк МЧС Украины, который в самый последний момент проскользнул из Мазанки (Симферопольский район).После этого случая начали срочно вывозить все подобные запасы из города. Помню, в тот день мы все проходили в ОЗК и противогазах. Пришлось даже вплотную познакомиться с прибором химразведки. Хотя толку от него совершенно никакого – все капсулы были давно просрочены, а наборы большей частью разворованы. Когда “задробили» химическую тревогу, с наслаждением снял ОЗК, в чулках и противогазе, которого хлюпало не менее двух литров пота. Камуфляж был весь белым от талька и выступившей соли. “Стоял колом”, как деревянный, хоть было и холодно.

Перед войной к нам частенько приезжали всякого рода проверяющие, которые любили на халяву пожрать и побухать. И они любили проверять нашу химзащиту. Тогда частенько подтрунивал над Ямпринцевой, когда она одевала ОЗК, мол телепузики – это сегодняшняя жуткая реальность военкоматов. А в тот день мне было не до смеху. Слава Богу и командирам, что в Десне нас хорошо научили пользоваться СИЗом. Поэтому мне пришлось еще помогать остальным, особенно гражданским.

Милиция начала формирование двух батальонов из своих работников для того, чтобы направить их на оборону Севастополя. Но столкнулись со всеобщей проблемой – не хватало средств огневого усиления и автоматов. Полки внутренних войск уже держали оборону на разных направлениях. И для того чтобы не создавать эти батальоны, Военным советом СОРа совместно с Городским Советом было решено работниками милиции пополнять полки внутренних войск. А органы Службы Безопасности будут нести на себе и функции милиции.

Крупные корабли были перебазированы в российские порты на Черном море и несли охрану водных коммуникаций. Тем более после налетов авиации их было не так-то уж и много. Для того чтобы закрыть вход в Ахтиарскую бухту на выходе был затоплен БПК «Очаков» и еще гражданский теплоход «Маршал Рыбалко», который просто не успел уйти в Херсон и дальше по Днепру в Киев. После морской битвы кораблей ЧФ и натовского флота, чудом пробралось в Севастополь госпитальное судно “Енисей”. “Москва” получила несколько серьезных повреждений и ушла в Новороссийск. Остальные корабли разбрелись по черноморским портам.

Когда “таблетка” пришвартовалась к бочке возле Госпитальной стенки, началась разгрузка раненых и убитых, которых сняли с боевых кораблей. Как говорят очевидцы, зрелище не из приятных – молодые, девятнадцатилетние пацаны, а уже на висках седина за несколько часов. Обгорелые трупы, безногие и безрукие мальчишки, которых еще и не успели перевязать толком. Медперсонала не хватало. Отсеки "Енисея" были ими забиты. Зрелище произвело удручающий эффект на находившееся на Графской пристани гражданское население. При свете еле горевших лампочек, по грудь и локти в крови, хирурги делали срочные операции раненым. По узким трапам и проходам бегали санитарки и медсестры, – не успевали оказывать первичную помощь раненым.

В отсеке, где Агаркова Елена была санитаркой, находились тяжелораненые, которые ожидали немедленного оперативного вмешательства. В воздухе стоял тошнотворный запах крови, лекарств, мочи, экскрементов и блевотины. Молодые ребята, которые получили тяжелые ранения, уже не заботились о приличиях. Люди лежали уже в проходах и под койками. Несмотря на то, что врачи уже несколько часов без перерыва оперировали, раненых не только не убавлялось – их становилось все больше. В отсеке стояли крики и стоны, некоторые при звуках стрельбы и взрывов подавшись панике рвались на палубу спасаться кто как мог, кто полз, кто только кричал. Некоторые бредили в забытьи, а некоторым, помощь уже была не нужна… Лена в очередной раз выносила ведро из операционной. Девчонка старалась не смотреть в него, потому что там находились удаленные при операциях органы, кровавые бинты и вата. Агарковой было всего восемнадцать лет, и совсем недавно устроилась в плавучий госпиталь. Считала, что ей повезло, потому что в российских частях очень хорошо платили, да и замуж можно было выскочить за офицера. Но теперь она прокляла тот день. В проходе ее задержал рукой за плечо молоденький лейтенант с почти девичьим лицом. Он лежал на втором ярусе койки и, еле переводя дыхание, спросил, полным страдания взглядом смотря девушке в глаза: "Сестрица! Нет сил, подняться, посмотри, что у меня с ногами! И только не ври! Я очень боюсь щекотки, а такое ощущение, что кто-то щикотит пятки!". Лена невольно посмотрела на его ноги и еле сдержалапозыв рвоты, – вместо ног у парня были кровавые ошметки аж до бедер, перетянутые жгутами. Она рванулась к выходу с ведром, выбежала на палубу, высыпала, не глядя, содержимое ведра за борт и громко разревелась. Девчонка ревела еще минут пять, но потом взяла себя в руки и вернулась в отсек.

Госпиталя и больницы были переполнены ранеными, холодильники моргов были переполнены трупами. Умерших, хоронили прямо возле зданий госпиталей или на прилегающих территориях, а тех, кого не успевали, вывозили в открытое море и выбрасывали за борт, хотя ветром и течением прибивало их обратно к берегу. А раненых вывозили в глубь страны. В городе царила ужасная дороговизна на все, у людей были деньги, но покупать на них было просто нечего.

Решил как-то Петров отправить меня навестить военкома и передать ему несколько консервов и кучу приветов. Я поехал в 3-ю городскую больницу, куда отправили Мешкова – там его не было. Когда зашел на территорию больницы, раненые лежали во всех уголках двора под открытым небом, и ждали своей очереди оказания медицинской помощи. Во дворе было разбито три палатки. В которых сортировали раненых. Сам двор был изрыт воронками, а здание было наполовину разрушено. Везде стоял запах крови и лекарств. Слышались стоны и крики умирающих. В дальнем углу двора лежали тела умерших. Именно умерших, потому что убитых частенько сразу вывозили на машинах в Карантинную бухту, где их перегружали на корабли и вывозили в Новороссийск. Дерева на гробы не хватало и часто, завернутые просто в простыни или куски ткани тела, хоронили в братских могилах, если не было возможности вывезти, так как вывозить трупы было не на чем – все машины были заняты вывозом раненых.

Спросил у санитарки которая перевязывала очередного раненого, мол, где могу найти военкома. А та мне ответила, что это можно уточнить в канцелярии, которая располагалась на первом этаже. Пошел туда, где мне быстро дали ответ, посмотрев по записям – Мешкова отправили два дня назад в Анапу. Так вот ни с чем вернулся обратно.

Незаметно подошел Новый Год. 29-го числа американцам удалось прорвать первый эшелон обороны в районе Балаклавы, но благодаря нашей реактивной артиллерии и бойцам 23 мотострелковой дивизии ВС РФ удалось их отбросить на исходные рубежи. После этого американцы активных действий не предпринимали.

Дул промозглый ветер с моря. Вся наша военкоматовская братия собралась за накрытым теннисным столом в ЗПУ. Тем более, что народу осталось не так уж и много, как раньше. Говорят этот праздник – семейный, но никто не пошел домой. У одних родные погибли, у других эвакуированы на Донбасс или в Россию, а некоторые не знали что с их семьями. Все скинулись продуктами, у кого что было, а я еще с бойцами поездил по городу по брошенным винным магазинам и к знакомым тыловикам, а заодно на винзавод, заехали за спиртным. Под бомбежками наш военкомат потерял 10 сотрудников, включая военкома. Все старались надеть что-нибудь домашнее, гражданское и нарядное. А так как у меня от гражданки ничего не осталось – решил просто постирать камуфляж. В парке Папанина бойцы срубили елку, и женщины, как только смогли, ее украсили. Пришлось даже с милицейским патрулем поругаться. Они хотели нас забрать, но мы пригрозили оружием. Не знаю чем бы закончилась эта перепалка, если бы я не достал «мерзавчик» спирта из набедренного кармана и не отдал. Сволочи же все-таки эти менты!

Часов в одиннадцать вечера при свете керосинок сели за стол. По радио прокрутили обращение Президентов Украины, России, Беларуси и куранты пробили двенадцать часов. Раздался гул канонады, послышались поблизости очереди из автоматов и пулеметов. Наша артиллерия не давала покоя врагу и нанесла массированный удар по ее позициям. А те, кто находился в городе, салютовали из личного оружия. Мы встали и провозгласили первый тост за победу в Новом году. Начали друг друга поздравлять. Потом сели и начали кушать, пить и болтать. Я сидел между кодировщиком рядовым Кисляевым и начальником аппаратной прапорщиком Синявским. Где-то через час мы вышли покурить. С наслаждением вытащил из пачки «Прилук» сигарету и, чиркнув зажигалкой, закурил. Специально держал эту пачку к Новому году. Сейчас с сигаретами туго в городе. Только благодаря старым связям удавалось доставать курево. Тут ко мне подошла Ямпринцева и отозвала в сторону. Она была в облегающих джинсах и зеленом свитере, но накинула камуфлированный бушлат.

– – Вова, у меня тут одно к тебе дело, – сказала она, не зная с чего начать, – м-м-м, ну, Новый год как-никак. В общем, я тут тебе подарок приготовила, на, держи. -, и дала мне сверток, – главное, чтобы ты остался живой. А все остальное уже не важно.

– – Слушай, Оксана, в лесу, наверное, лесник сдох, – сказал в недоумении я, – ты мне подарок приготовила? Оксана, ты здорова?

– – Свешников, вот всегда ты все испортишь!, – сказала она, улыбаясь, – нет чтобы молча взять, поблагодарить – он еще и спрашивает! Скучный вы человек, товарищ прапорщик!

– – Почему? Могу сплясать!

– – Избавь! Я не об этом.

– – А как насчет песни?

– – Я не хочу это слушать!!!!!

– – Не, за подарок спасибо конечно, но чем я удостоен этой чести?

– – Слушай, Свешников, бери подарок и вали!

– – Ну, зачем так грубо – разойдемся красиво. – с этими словами я пошел в ЗПУ.

Посидел там и, взяв автомат, опять вышел на улицу, от нечего делать полез в заброшенный соседний дом. Хотелось побыть одному и отдохнуть от коллектива, который уже немного достал. После того взрыва бомы – кусок стены отвалился, но вещи, которые не успели растащить мародеры еще находились там. Неожиданно наткнулся на гитару, причем целую и со струнами. Блин, прямо рояль в кустах какой-то. Взял ее и вышел из дома. Направился в военкомат, но в ЗПУ не пошел. Холодновато на улице, но идти туда не хотелось. Поэтому взбежал на крыльцо, перележ через завал и сел на остаток кресла в бывшей дежурке. Положив автомат – занялся гитарой. Хоть на холоде не то, что играть или настраивать – даже выносить гитару нельзя. Потому что из-за смены температуры корпус деформируется и нарушается нормальное звукоизвлечение. Во как завернул! Кое-как настроив шестиструнку, начал вспоминать свою предармейскую бытность, когда играл в группе и выступал. И тут почему-то вспомнилась одна песня, которую написал в 18 лет. Начал замерзшими пальцами перебирать струны и напевать старый до боли заученный многими выступлениями и репетициями мотив, потом остановился, подул на пальцы, да-а-а, давненько не брал гитару-то в руки, и продолжил:

Даже и не заметил, что в дежурке появились наши, и каждый стоял, задумавшись о чем-то своем. Причем понятное только ему. В том числе и Оксанка стояла, слушала. У каждого были любимые люди, что-то родное, которое сейчас недоступно. Когда исполнял песню, даже сам задумался. Ведь песню-то писал в мирное время, а сейчас, когда вокруг война – она воспринимается совершенно по-другому. Действительно, сейчас «колеса войны» сотнями, тысячами перемалывают человеческие судьбы и жизни. Хорошо бы, если просто судьбы премалывали, так хоть люди живые оставались. Хотя, это еще как посмотреть: иногда судьба так скрутит, что уж лучше бы умер человек, чем так мучаться. Ну, например, парню в восемнадцать лет оторвало руки и ноги. Вот он лежит, можно сказать, кусок мяса, страдает не только от фантомных болей, а еще и осознает свою неполноценность. И то, что он теперь не нужен никому кроме матери. Тут уж невольно задумаешься. В нашей жизни все относительно. А вот определиться с мерилом, по которому определять эту самую относительность уж очень трудно. А у каждого додика – своя методика измерения.

Когда закончил песню, некоторое время стояла тишина. Да, согласен, – текст глупейший, но когда ее только написал, считал, что это очень серьезное по смыслу произведение. Но никто не обратил внимание. Попросили сыграть еще что-нибудь. “Изобразил” песню, которая мне очень нравилась, автора не знаю, там всего два куплета.

Поиграл еще пару песен из репертуара группы «ДДТ» и вышел на улицу. Хоть это и было не в моем характере, но уже сам подошел к Ямпринцевой.

– – Оксана Александровна, ты ответь мне на один вопрос, – начал, было я, – чем я перед тобой виноват, что ты ко мне так относишься?

– – Слушай, Владимир Анатольевич, мы с тобой вроде все выяснили, что ты еще хочешь?!

– – Да так, ничего. Просто добрее надо быть.

– – К тебе что ли? Да тебе дай волю ты на голову залезешь.

– – Эх, Лександровна, не так страшен черт, как его малютка. Я понимаю, что не красавец, не богатый.

– – Не в лице или деньгах дело.

– – А в чем? Что я тебе такого сделал, что ты все время на меня наезжаешь?

– – Не знаю, просто как ты ко мне, так и я к тебе.

– – А как я к тебе отношусь?

– – Ну не знаю. Во всяком случае, не так, как бы мне хотелось.

– – Не так как бы тебе хотелось? А ты сама-то хоть знаешь, как бы тебе хотелось? А давай попробуем вот так…

Не знаю, что она еще бы сказала, но как-то все само получилось: привлек ее к себе, она особо не сопротивлялась – не успела, и поцеловал, вот тут-то Оксана и начала сопротивляться, но постепенно притихла и начала отвечать на поцелуй. Бушлат упал с нее на землю, но старлейша этого даже и не заметила.

Наконец ее отпустил. Несколько секунд мы постояли молча. И тут такое началось! Ямпринцева пошла пятнами на лице. Глаза загорелись злым огоньком. И от моей наглости видать у нее не находилось слов и действий. От этого стала еще красивее.

– – Свешников, что ты себе позволяешь!!! Да как ты посмел, товарищ прапорщик!!!! Руки, тьфу, то есть губы… да какая, блин, разница, распустить!!! Да я тебе сейчас по морде дам!!!!

Я мдакнул, развернулся и пошел в ЗПУ. Ее это еще больше взбесило. Тут прорвался не фонтан, а целый гейзер! Видимо, спинным мозгом почуял, что этот гейзер был просто для вида. На самом деле девушке было приятно.

– – Ты куда пошел? Я тебя еще не отпускала!!! Я старше по званию!!!! А ну, ко мне!!! – орала она на весь двор.

– – Так, я тебе не собака. Дура ты, Оксанка! – только ей сказал, не поворачиваясь и пошел дальше.

– – Что-о-о-о??!!! Что ты сказал?!!! Повтори!!!! Я к тебе обращаюсь!!! Свешников!!! – я ее не слушал и уходил.

Зашел в ЗПУ и сел за стол. Насыпал в тарелку картошки с тушенкой и начал есть. Но кусок чего-то не лез в горло. Мысленно плюнул и вышел на улицу. На покореженной лавочке сидела Ямпринцева и рыдала во весь голос. Можно даже сказать в полный рост. Если честно, впервые ее видел в таком состоянии.

– – Оксана! Ты извини меня, я немного погорячился, – но она не слушала и продолжала реветь. – Да хватит реветь! Ты же старший лейтенант все-таки, а не гимназистка из пансиона благородных девиц!… Нда-а-а! Меня хлебом не корми, а дай поутешать расплакавшихся старлеев. Только этим и занимаюсь в свободное от службы время. И диплом имею по этой специальности. А также это мое жизненное призвание.

– – И ты еще смеешь со мной разговаривать после этого! Что у тебя с той шалавой из тридцатьдевятки было? – сказала она, перемежая всхлипами, – Ну чем она лучше меня?!! (всхлипы) А ты, кобель позорный, только юбку увидишь так и из штанов выпрыгиваешь! Ни одной юбки не пропустишь! Думаешь, я не видела, как ты там своих контрактниц «оформлял» в кабинете? Еще раз хоть на пушечный выстрел подойдешь к какой – нибудь – пристрелю обоих!

Чего-чего, а вот такого развития событий не ожидал. Уж лучше бы она мне пощечину дала и матом послала! Прижал ее к себе и начал гладить по голове. Она всхлипывала, постепенно успокаиваясь. Какая там к черту старший лейтенант – баба бабой! Тоже мне «Железная леди». Хотя им это полезно. Недаром какой-то восточный сатрап говорил: “Чем больше женщина плачет, – тем меньше она бегает по малой нужде.”

– – Оксана, не три глаза – красными будут. Пусть слезы сами высохнут. – сказал я, – Ну ты как? Нормально? Оксана, ударь меня лучше, а лучше пристрели. Оксана, извини дурака в предпоследний раз, за все. Ну откуда ж я знал? Ты же меня на пушечный выстрел не подпускала к себе. Просто боялся к тебе подходить.

– – Нет, ты прав. Дура я дурой. Господи! Сколько раз себя ругала за свой сволочной характер. И чего ты боялся? Я ведь не кусаюсь. Кстати, а почему в предпоследний раз?

– – Оксана, успокойся, все будет хорошо. А будет еще лучше, если ты успокоишься и вытрешь слезы.

– – У меня тогда глаза будут красные

– – Ничего, я тебя люблю и с красными глазами

– – Правда? Любишь?

– – Правда! Идем, Оксана, а то наши подумают черте что. Ты ж не хочешь, чтобы пострадала твоя девичья честь в глазах коллектива.

– – А мне глубоко плевать. Вовка, так хорошо слышать от тебя эти слова. Скажи еще раз.

– – Оксана, давай не будем разыгрывать поломанный граммофон. Кстати, давай посмотрим, что ты там мне подарила, – с этими словами я достал сверток и развернул его, там оказались пара шерстяных носков и флакон одеколона «Деним», – Спасибо, Оксаночка, не ожидал. Сама вязала?

– – Нет, у меня еще с мирного времени оставались. И это все, что ты мне хочешь сказать?

– – А что еще?

– – Слушай, Свешников, душа у тебя хуже деревяшки, а поцеловать? А сказать, что-нибудь прекрасное?

– – Оксана, у тебя вши есть?

– – Нет, конечно.

– – Ну, вот и прекрасно!

– – Ну, ты и гад, Свешников! – сказала она, прыская от смеха, – Я тут настроилась на романтический лад, а он все изгадил. Вот кто ты после этого?

– – Сиротинушка! Пойдем погуляем?

– – А комендантский час?

– – В Новогоднюю ночь? Скажем, что идем призывника брать. Да сейчас стопудово уже все перепились и ничего не соображают.

– – Тогда пойдем.

– – Сейчас, я нашим скажу и автомат захвачу.

– – А поцеловать?

– – А, ну да…

Опять зашел в ЗПУ, в своем углу надел бушлат и шапку, которые висели на спинке стула, проверил патроны в пистолете, привычно закинул за спину АКС. С рабочего места Оксаны забрал ремень с кобурой. У нас шел пир горой. Подошел к Петрову и отпросился на пару часов, типа что надо навестить пару призывников. Тот только утвердительно махнул головой и хитро подмигнул. Так как уже был немного "готовым".

Вышел во двор, Оксанка уже надела бушлат и ждала возле ворот. Подошел к ней и протянул ее ремень с кобурой. Она его надела поверх бушлата. И лавируя между воронками, спускались к Матросу Кошке.

Небо освещалось взлетавшими осветительными ракетами. На Кошке нас задержал патруль морпехов, проверили документы, поздравили друг друга с Новым годом и разошлись. Пошли по парку Папанина в сторону Аполлоновки. Везде царила пустота, город как будто вымер и ни одного огонька. Только пунктиры трассеров из ЗУ-23 и просто стрелкового оружия вносили разнообразие в темное новогоднее небо. Шли и болтали о пустяках. Я хохмил, а Ямпринцева смеялась. Иногда останавливались, чтобы поцеловаться. Заскочили в подъезд, когда услышали шум приближающегося самолета. Тут снова ее привлек к себе. Она уже не сопротивлялась, а наоборот со всей страстью отзывалась на этот поцелуй. И вроде и войныс бомбежкой не было.

– – Как давно я в подъезде не целовалась! – со смешинкой в голосе сказала Оксанка.

– – Я, если честно, тоже. Но думаю, что ты ничего не имеешь против этого.

– – Ну, конечно же, любимый. Не отвлекайся…

На главных улицах сейчас продвигалась техника и войска. Мы вышли из подъезда и направились дальше. Из заброшенной танцплощадки, что возле Севморзавода раздалась трель «зушки». Там стоял бортовой «шишарик» (ГАЗ-66), в кузове которого расчерепашилась установка. Лупанув пару-тройку длинных очередей по вражескому самолету, машина взревела моторами, рванула с места и скрылась за поворотом на Рабочей улице. С улицы Героев Севастополя доносился рев моторов и лязг траков техники, что направлялась к выезду из города. А здесь, на Розы Люксембург было тихо. Снова остановился, повернулся к Оксанке, привлек к себе и поцеловал. Не знаю, сколько бы так еще простояли, но опять послышался гул самолетов и, схватив Оксану за рукав, бросился в первую попавшую дверь частного дома. Ногой выбил дверь. Тут же послышался шорох взлетавших ракет переносных зенитных комплексов. Послышался вой падающей бомбы. «Наша!» – крикнул я. Мы залегли на полу дома после взрыва, который прогремел в полусотне метров. Мысли неслись одна за одной – уберечь Оксану. Потом забились в самый дальний угол дома и просидели прижавшись друг к другу всю бомбежку. Девушка вцепилась в мой бушлат железной хваткой. В доме все осталось как и при хозяевах, казалось, что они просто вышли в магазин и должны сейчас прийти. Даже постельное белье было. Когда закончилась бомбежка, встали и вышли во двор. Оксана шла чуть впереди. Положил ей руку на плечо, развернул старлейшу к себе, вгляделся в темноте в глаза и сказал:

– – Оксана, я хочу тебе кое-что сказать, ты обещаешь не ругаться и не смеяться?

– – Хорошо, постараюсь. – сказала она и закрыла глаза на мгновенье.

– – Оксана, иногда в жизни мужчины наступает такой момент, когда ему становится мучительно больно за бесцельно прожитые годы и он неотвратимо рвет со своим темным прошлым и понимает одну вещь…

– – Короче, Володя!

– – Что чистые носки проще купить…

– – Вот ты дурило. Это к чему? – со смехом спросила она.

– – Ну, в общем, Оксана, выходи за меня замуж!

– – Чего?

– – Женой моей стань, говорю!

– – Ты этой, своей из тридцатьдевятки такое тоже говорил?

– – Нет. Нузачем ты так?

– – Слушай, Свешников, ты даже нормально и предложение сделать не можешь. Вот что ты за человек?

– – Ну, извини, практики в этом вопросе у меня маловато, можно сказать что впервые.

– И как это понимать, что “можно сказать впервые”? Уже делал кому-то предложение? Своей мымре из тридцатьдевятки?! А где кольцо?

– – Только от гранаты.

– – Спасибо – не надо. А стать на колено?

– – Давай обойдемся без дешевых приемов мексиканских сериалов. Слушай, мне сейчас невольно вспоминается фраза: что на груди пригреешь, то потом всю жизнь шипеть и будет.

– – Да разве так предлагают руку и сердце?

– – Ну, а как по-другому? И вообще… Ты знаешь, чем прославился Сократ кроме своей философии?

– – Чем?

– – Тем, что у него была очень сварливая жена.

– – И что?

– – А то, что как-то к нему пришел один из его учеников и спросил разрешения жениться. На что Сократ ответил: В браке ты либо обретешь счастье, либо станешь философом. А Сократ был философом.

– – Неправда, он сказал: Делай что хочешь – все равно пожалеешь.

– – Тоже правильно сказал.

– – К чему это ты?

– – А к тому – ненавижу философию. И нефиг тут ее разводить. Выходишь за меня или нет? – со смехом сказал я.

– – И ты думаешь, я соглашусь выйти замуж после всего тобою сказанного?

– – Ну, не знаю.

– – Конечно, соглашусь. Куда же я без тебя теперь. И разве у меня есть выбор? Да я теперь из принципа выйду за тебя, чтобы посмотреть на тебя в роли философа. В общем, отомщу.

– – Ага. В стиле «женился, – терпи!». Тем не менее, выбор есть всегда. Ибо сказано: “Даже если тебя съели – у тебя два выхода»!

– – Точно!

– – Ну, спасибо, ты как всегда – агрессор доброты.

– – А ты думал в сказку попал?

– – Ну, да, жизнь как в сказке: чем дальше, тем страшнее. Как и то, что женская красота – страшная сила.

– – В смысле?

– – Ну, что женская красота – страшная сила и чем дальше, тем страшнее.

– – А что ты против нас, женщин, имеешь против? – выпрямилась и посмотрела в шутку с высока, но рост ей в этом не позволял. Оксанка приподнялась на носки и потеряв равновесие упала ко мне в объятия.

– – Да ничего. Просто я немного не понял ты выйдешь за меня замуж или нет? Прямого ответа так и не услышал.

– – Да-а-а!!! Ну, чего же ты стоишь как столб?

– – А что я должен делать?

– – Обними и поцелуй свою жену! Пока не увели.

– – И кто же этот самоубийца?

– – Все я должна делать сама!!! – с притворной ворчливостью обняла меня, и минут пять не могли друг от друга оторваться. Пока не взял ее на руки и не понес в дом…

Через час поднял голову и пробормотал: "За положительный ответ на мое предложение, от имени сорока пар нестиранных дырявых носков объявляю вам благодарность…" и, получив шлепок по заднице, ее рука привлекла мою голову к себе…

Хм, как хорошо, что иногда приятно разочаровываешься. Это к тому, что вот взять Оксанку – раньше думал – стерва стервой, а оказывается, если копнуть глубже, то она очень ласковая и любящая. Главное, чтобы после свадьбы она такой и осталась. А то бывает так, что до свадьбы – супер женщина и все такое, а после – исчадие ада. Ну, как говорится, вскрытие покажет.

Когда вернулись в военкомат, там пир все шел горой. И тут мы во всеуслышанье объявили о своем решении пожениться. Это известие было воспринято всеобщим одобрением. Война войною, а жизнь продолжается. И сразу начали праздновать свадьбу, потому что вряд ли еще выдастся возможность. Так как ЗАГС больше не работал – в военное время командир части имел право сочетать браком. Петров послал служащую Савину за книгой приказов и куда и записали «Наказ про укладення шлюбу між відповідальним викновцем Нахімовского РВК м. Севастополя прапорщиком Свешниковым з помічником Нахімовського РВК старшим лейтенантом Ямпринцевой» под номером 1 от 01.01.2005 года. Этот момент стал для нас точкой отсчета совместной жизни. После подписания Петров встал и сказал:

– – Если честно, я уже давно за вами обоими наблюдаю, и ждал этого момента. Но не думал, что буду говорить эти слова. Ну, что ж поздравляю вас с образованием новой ячейки общества. Объявляю вас мужем и женой. Эй, парень, целуй жену, пока место не заняли! Горько!!

До 4-х часов утра праздновали нашу свадьбу.

В самом дальнем конце ЗПУ, по приказу Петрова, солдаты из фанеры отгородили отдельный угол и перенесли наши койки. Наконец мы остались одни.

– – Ну, госпожа Свешникова, иди ко мне. Я имею тебе-таки кое-что сказать…

– – По меньше текстов, прапор. Уж я-то возьмусь за твое воспитание…