По другую сторону Алисы

Глава 1 Остаться в живых

Солнце, видимо, так сильно по мне соскучившись, решило со всей радиоактивной мощи засветить мне глаза. Легкие раздирало. Я закашлялась. Слух тоже начал возвращаться ко мне. Неразборчивые крики, звук лопастей вертолета донеслись до моего сознания. Я отплевывала воду. В скором времени я привыкла к почему-то ставшему для меня таким непривычным свету и увидела светло-голубые глаза. Я взвизгнула. Вернее, думала, что завизжала, а на самом же деле издала хриплое бульканье. Ну и реакция же на голубоглазых. К слову, это оказался не мой муж. Он бы не смог так низко пасть со своего пьедестала и опуститься до помощи простым смертным. На меня с невероятным беспокойством смотрел парамедик.

– Не волнуйтесь, вы живы, все хорошо. Сейчас нужно доставить вас в госпиталь. – С этой воодушевляющей речью он попытался перевернуть меня на бок, чтобы придать мне безопасное положение и я не захлебнулась бы собственной рвотой, не до конца вышедшей из меня водой и еще бог знает чем. Я решительно запротестовала. Какое там безопасное положение, мне всего год осталось жить! Некогда отлеживаться. Но мои мышцы самым наглым образом предали меня, я не смогла даже оторвать свой, ставший таким неподъемным, корпус от земли. Или гравитация усилилась в разы за время моего отсутствия на этом свете. Пока коллега моего спасителя тащил в нашу сторону носилки, я смогла осмотреть место происшествия. Я лежала недалеко от «Порша», вокруг меня развели целую спасательную операцию. Рядом валялись мешок Амбу с маской и медицинская сумка. Я заметила полицейскую машину. Законники в форме со смешными шашечками, по всей видимости, дожидались команды медиков «фас», чтобы растерзать меня своими вопросами. Интересно, какие у них версии? Что я решила искупаться и во время плавания потеряла сознание и утонула? Очень подходящая и удобная версия, их допрос будет лишь формальным, для себя, скорее всего, они уже все решили. И что мне им сказать? «Сэр, мэм, извините. Меня на том свете навещал проводник в мир мертвых и сообщил мне пренеприятнейшее известие – видите ли, меня пытались убить». И здравствуй, дурдом.

На другой стороне мне удалось его избежать. Пока в голове прокручивались мыслительные шестеренки, меня переместили на носилки и теперь готовили к транспортировке. На вертолете доставят, я прямо такая важная. А может, и не было никакой другой стороны? Буду еще жить долго и счастливо. Разведусь, поеду к бабушке, а после того, как навещу ее, найду здесь работу, в конце концов, столько усилий было брошено на переезд. Да и к жизни в Лондоне я успела привыкнуть, друзья найдутся и любовь… надеюсь. Разработав столь гениальный план, мой мозг, похоже, выдал на тот момент все, на что он был способен, и отключился.

Я отчаянно пыталась разлепить веки, чтобы прекратить это ужасное диско.

– Выключите, пожалуйста, – прозвучал мой надломленный и хриплый голос.

– Ноэль, возьми уже трубку! Мы пациента везем! – раздался низкий гудящий баритон. Почему так хорошо слышно, мы разве не на вертолете летим?

Открыв глаза и сумев сфокусировать свое зрение, я поняла, что командный голос принадлежал голубоглазому парамедику, надо признать, весьма симпатичному. Русые волосы, стройная фигура. Хоть он и сидел, но я оценила его внушительный рост. Красавчик. Его коллега, полноватый темноволосый молодой человек, отключив источник моих мучений, надулся:

– Между прочим, гимн реаниматологов. Жена звонила, – обиженно пробурчал медработник. Его привлекательный напарник, не сменив раздраженного тона, ответил:

– Хоть ее величество под гимн Соединенного Королевства! Мы на работе, будь добр, ставь на беззвучный или отключай совсем! – Красавчик в гневе попытался сдуть прилипшую ко лбу прядку. Усилия не увенчались успехом, и ему пришлось убрать ее длинными пальцами. Я чудом выжила, а думаю о чьих-то длинных пальцах. Соберись.

– Мы не на вертолете? – не сумела я сдержать удивления.

Я смогла обратить на себя внимание симпатичного парня. Ура. Подумаешь, при смерти была, главное – результат. И вновь встретилась с взглядом небесных глаз моего спасителя. Он мне улыбнулся, и я поплыла. Вернул к действительности все тот же низкий гудящий голос:

– Нет, мисс. Мы в машине скорой помощи, направляемся в Университетскую больницу Северного Миддлсекса.

Я хотела было спросить, почему туда. А потом несчастные нейроны моего головного мозга напряглись, и я поняла, что это ближайшая скоропомощная больница от места происшествия. А вертолет? Я же его видела?

– Сэр, прошу прощения, но я видела вертолет, что-то еще произошло в том месте? – Я не отрывала от красавчика внимательного взгляда.

– Майк, мисс. Да, к сожалению, сегодня утром была крупная авария – грузовик столкнулся с легковым автомобилем, и зацепило при ударе еще несколько машин. Движение пришлось перекрыть, – он замолчал, нахмурился, казалось, собираясь с духом, и продолжил: – Были жертвы, мы приехали на другой вызов, поэтому подробностей катастрофы я не знаю. – Майк еще сильнее сдвинул брови и отвернулся. Наверное, жалеет, что потратил время на меня вместо возможности помочь стольким пострадавшим. И, словно опровергая мои домыслы, он произнес:

– Но я рад, что оказался там и смог помочь вам. – Майк вновь озарил машину «скорой помощи» очаровательной улыбкой. Флиртует? Или просто профессиональная вежливость? Но на эти слова второй парамедик Ноэль закатил глаза, разве что языком не цокнул, и я сделала вывод – значит, для Майка это не типичное поведение. Флиртует. Абсолютно удовлетворенная этим фактом, я откинулась на тонкую подушку. Жизнь прекрасна. Главное, дорога была и в самом деле перекрыта, голубые глаза принадлежали парамедику. Значит, мне все привиделось? Не было Эйча, леса, трамвая? И констебли прибыли на место катастрофы, а не ко мне. Но что-то не сходится.

– Майк, а как меня нашли? Я не помню даже того, что спускалась в воду, – решилась я сказать правду. Майк кивнул:

– Такое иногда случается от шока, кратковременная амнезия, врач вам все объяснит. Мисс Андерсон, вас обнаружил сторож парусного клуба, когда делал обход. Увидел, как вы заходите в воду, а затем не выплываете на поверхность. Он вас вытащил на берег, вызвал «скорую».

Я заметила беспокойство в его прекрасных глазах. Надо будет расспросить этого сторожа подробно. А может, я вспомню? И лодки никакой не было. Мне даже показалось, из того, что я успела отметить, пока меня готовили к госпитализации, водохранилище несколько отличалось от «озера», которое я видела. Странные дела. Разберемся, сначала здоровье. И я позволила себе потерять сознание.

Проснулась я от типичных больничных звуков, которые наполняли почти все госпитали, что я знала. В светлой палате никого, кроме меня, больше не было, я попыталась нащупать сзади на стене кнопку вызова медперсонала. После десятого нажатия в палату ворвалась запыхавшаяся медсестра в белой униформе. Ох, не переношу белую форму.

– Мисс Андерсон, очнулись? Вам что-нибудь нужно? Я должна сообщить врачу о вашем пробуждении, – сестра выжидающе уставилась на меня.

– Нет, спасибо, – ответила я, покачав головой. Та сразу отозвалась болью. Медсестра удалилась, я пялилась в белоснежный потолок. Неизвестно, сколько прошло минут с момента ее ухода. Я успела немного задремать. Сестра вернулась, вкатывая медицинский столик в палату.

– Доктор Белл придет через десять минут. Мне нужно сделать забор крови, вытяните руку, пожалуйста, и зажмите кулак, – медсестра, Аманда Кросс, если верить ее бейджу, готовила все необходимое. Не люблю иголки. Зачем им моя кровь? Разве это входит в перечень оказания неотложной помощи? Я нахмурилась. Когда медсестра приготовилась вывозить добытый трофей, в палату вошла доктор Белл. Светловолосая, худощавая, совсем невысокая. Ей на вид было около тридцати пяти. С невероятно уставшим видом она открыла мою карту.

– Мисс Андерсон? Как вы себя чувствуете?

За этим последовал целый град вопросов, половина из которых, на мой взгляд, совершенно не относилась к делу. Например: «Были ли у вас в последнее время суицидальные мысли?», «Замечали ли вы за собой подавленное настроение?» Неужели по мне не видно, что я даже не помышляла о возможном лишении себя жизни. Скорее наоборот. В чем я поспешила уверить доктора Белл. Вот зачем им понадобилось проводить дополнительное исследование. Они могут подозревать попытку суицида, тогда они обязаны это сделать. Что же, я сильно удивлюсь, если, кроме алкоголя, они обнаружат что-то еще. Мы практически закончили нашу беседу-пытку, когда двери моей палаты распахнулись и в проеме показался огромнейший букет белых роз. Следом за букетом вплыла рыжеволосая заплаканная девушка, в которой я узнала свою подругу Еву. Слава богу. Хоть один адекватный человек подтвердит абсурдность предположений моего врача. Не успела я обрадоваться, как букет оказался на моей кровати, а меня сдавили руки моей подруги. Я чуть не задохнулась в удушающем пудровом запахе, поскольку волосы Евы были пропитаны насквозь тяжелым парфюмом.

– Боже, я так испугалась, дорогая! Услышала твое сообщение, одна на дороге, с пробитым колесом, какой ужас! Да еще рядом с незнакомцем.

Тут я оторопела. То есть мой звонок с того света дошел до нее? Немного отодвинув Еву и высвободившись из ее объятий, я спросила:

– Милая, а номер у тебя высветился? – Я продолжала смотреть на подругу.

Она лишь покачала кудрявой головой:

– Неизвестный номер, это меня напугало еще сильней, – она посмотрела на доктора Белл. – Как она, доктор? Мы очень за нее волнуемся, в последнее время такая грустная ходит, когда узнали о сегодняшнем событии, грешным делом, подумали… – Ева прервала поток своих переживаний, заметив мое наверняка красное от гнева лицо. Что она несет? Какая грустная? Но моему врачу этих слов вполне хватило, чтобы сделать какие-то пометки в карте и выйти из палаты, пообещав навестить меня позже.

– Ева, что ты такое говоришь? У меня с настроением все отлично. Жизни я себя точно лишать не собиралась. Поверь, – немного успокоившись, проговорила я, наблюдая за тем, как глаза моей лучшей подруги начали снова наполняться слезами.

– Прости, Элис, я не знала, что и думать, выехала сразу, как услышала сообщение, а потом мне позвонили из «скорой»… я же твой экстренный контакт. Почему не Джо? – Зеленые влажные от слез глаза с тревогой смотрели на меня. Я вздохнула. Может, сказать ей уже?

– Знаешь, у нас с мужем все не так гладко в последнее время, не хотела бы сейчас затрагивать эту тему. – Я отвернулась к окну. Темнело. Это навеяло воспоминания о тоннеле. Я вздрогнула.

– Ева, ты мое обручальное кольцо не находила? Кажется, оставила его у тебя на тумбочке, – вновь повернулась я к подруге.

Она задумчиво закусила губу, затем ответила:

– Я сразу убрала комнату, пока горничная разбирала завалы в гостиной. Кольца не находила. Но я попробую спросить Констанцию, вдруг оно было в гостиной или на кухне. – Ева ласково сжала мою руку. – Отдыхай, вот, кстати, тебе телефон. – Она положила современный смартфон на столик у кровати. – Прости, дорогая, надо идти, выздоравливай. – Поцеловав меня в макушку, подруга поднялась с моей койки и направилась к двери. Что же, черт побери, происходит?

Глава 2 Возвращение домой

Долго занимать место в госпитале и портить им коечный оборот мне не позволили, поэтому готовили к выписке. Лучшая подруга, конечно, не могла не поставить в известность моего благоверного. Джо приехал, как только закончил дела, что были важнее его жены. Зато он привез одежду и обувь. И на том спасибо. Я сидела на больничной койке, ждала, когда мне позволят покинуть это чудное место. Задерживаться не хотелось ни на минуту. Джозеф все это время сидел на стуле, широко расставив колени и сложив руки в замок. Взгляд был устремлен в пустоту. По приезде он не проронил ни слова. Кроме, конечно, сухого «привет, Элис, почему не позвонила?». А ты бы приехал? Бросив моментально все свои дела. Прямо так и вижу, как он бросает в воздух бумаги, срывает с себя белый халат и выбегает из клиники под удивленные возгласы коллег. Ага, ну да.

Уже сидя в машине (как он только так быстро вытащил «Порш» с городской стоянки?), я задала мужу так волновавший меня вопрос:

– Ты бы расстроился, если бы я умерла? – Слезы подкатывали к горлу, я такая ничтожная рядом с ним.

Его руки, лежащие на руле, напряглись.

– Что за глупый вопрос? Не думай об этом, ты жива, благо здесь не худшие врачи работают. – Я подняла брови от удивления и подумала: «Он нормальный?»

– Меня спасли парамедики, а изначально сторож, обычный сторож парусного клуба. Не врачи, – я решила не продолжать бессмысленные попытки вывести его на нужный мне разговор, но все равно пришлось нарушить тишину еще одним, не менее важным вопросом: – А как так быстро колесо заменили? У нас не было даже запаски. – Я взглянула на него. Он ответил, не отрывая взгляда от дороги:

– Какое колесо? Все были целые, – он включил радио. Ситуацию это не прояснило. Но звонок был? Нужно добыть запись сообщения на голосовой почте у Евы. Иначе я правда сойду с ума.

Родные стены встретили той же серой пустотой, как и всегда. Только один лучик света радовал меня в этой квартире – кухня, туда я и направилась. Джо даже не перешагнул порог дома. Извинившись, он сообщил, что у него остались дела в госпитале и ему нужно вернуться. Ну и пожалуйста, иди. Когда за ним закрылась входная дверь, я облегченно вздохнула – без него, наверное, и лучше. У меня чесались руки от одной возникшей в моем воспаленном мозгу идеи – отыскать Харона. Это будет сложно, учитывая тот факт, что, кроме его имени и города, я ничего не знаю. Ладно, просмотрю университеты Бруклина. Приготовив себе допинг – черный кофе с сахаром, я уселась на диван с ноутбуком. Так, начнем поисковую операцию «найди Харона».

Потратив полчаса и две чашки кофе, я наконец вбила в поисковую строку: Лонг-Айленд Юниверсити Бруклин Харон и нажала enter, особо не надеясь на результат. Но, на удивление, ответ лежал на первой строке. У Харона была страничка в одной из известных социальных сетей. Почти уткнувшись от предвкушения лбом в экран, я открыла ссылку. Аккаунт украшала фотография уже знакомого мне афроамериканца. Последняя запись сделана в 2010 году под фотографией темноволосой светлокожей девушки, целующей Харона в щеку: «Любимая Катрина, я буду всегда о тебе помнить». Мне не привиделось? Я точно знаю, что никогда не заходила на эту страницу, я и данной соцсетью не пользовалась, был аккаунт, но очень старый, без фотографий. Прочитала комментарий к записи: «Эйч, дружище, прими мои соболезнования, мне очень жаль». Ну и дела. Я разглядывала страницу Эйча, постукивая по столешнице ногтями. И что мне делать с этой информацией?

Поизучав еще страницу Харона, у него в друзьях нашла профиль некой Екатерины Нестеровой. Зашла; ее последняя запись была представлена той же фотографией с Эйчем, но текст был следующий: «Жду не дождусь, когда мы увидимся!» Пост сопровождала дата 05.08.2015 и геолокация – Москва. Все сходится. Интересно, успела ли она вернуться в Штаты? Интуиция подсказывала мне, что нет. Устав от компьютера, я захлопнула крышку. Надо, наверное, позвонить бабушке. Номер бы вспомнить, мой телефон так и остался в машине мужа. Потом его нужно вытащить и проверить, может, работает? И платок посмотреть. Хотя Джо, скорее всего, его уже убрал. После трех длинных гудков послышался холодный голос женщины, которая пятьдесят лет отдала на благо воспитания и образования школьников:

– Слушаю вас. – Пауза. Борясь с желанием разыграть бабулю, я проговорила:

– Привет! Это Алиса, у меня с телефоном были проблемы, как ты? Как себя чувствуешь? Я так по тебе соскучилась, – я едва не подпрыгнула от захлестнувших меня эмоций.

– Ох, Алисочка, моя хорошая, у меня все неплохо, как ты, дорогая? Когда приедешь? – Тон бабушки сразу переменился, я буквально почувствовала, как она улыбается. От этого сразу стало теплей на душе.

– На самом деле планирую навестить тебя в скором времени, – я едва не светилась от этой мысли.

– Солнышко, я так рада, ты не представляешь! Как там Йозеф? Не обижает тебя? – Голос бабушки поменялся, она единственная знала, что у меня с ним сейчас не самый лучший период в жизни. Я помялась. Говорить о том, что случилось, наверное, пока не стоит. Не хочу, чтобы она приняла это близко к сердцу. Будет потом переживать.

– Я этого не допускаю, все в порядке. Что тебе привезти?

Проговорив с бабулей о всяких пустяках, различных болячках и выслушав рассказ про соседей по дому, мы пожелали друг другу спокойной ночи. Немного стало легче. Я вновь включила компьютер и занялась поисками подходящего рейса. Лечу завтра. Отыскав лучший вариант, прямой рейс из Гатвик[3] в Пулково на двенадцать тридцать, я оплатила билет сразу же. И взяла только в один конец, будучи безработной замужней женщиной – я могу себе это позволить. Какие-то плюсы все-таки есть. Жаль, квартиру получше не могу купить женщине, которая меня вырастила. Я вздохнула и отправилась собирать чемодан.

В аэропорт я выдвинулась пораньше, поскольку для меня одна из лучших вещей в мире – выпить вкусный кофе, глядя на улетающие и прилетающие самолеты. Именно этим я и занималась, пока потягивала капучино, сидя уже у гейтов с посадочным талоном, зажатым в руке. Дом, родной дом, жди меня, я буду через каких-то четыре часа. Через час посадка. Скорее бы.

Санкт-Петербург меня встретил дождем, ветром и толкающимися людьми, что спешили к своим такси. Я едва не прослезилась от родной атмосферы. Найдя свой транспорт, успев при этом вымокнуть под проливным питерским дождем, я запрыгнула в машину и отправилась на Васильевский остров, попутно строча бабушке сообщение об удачном прибытии. Мужу я до этого сообщила по телефону, что срочно улетаю в Россию, сославшись на бабушку. Джо даже не пришел ночевать, опять спал в кабинете на диване, наверное. Ну или у новой возлюбленной. Я искренне надеялась, что хотя бы ее он любит.

Бабушка встретила меня у парадного, отчаянно пытаясь отобрать мой чемодан. И не скажешь, что ей уже семьдесят четыре. Такая бойкая, глаза яркие, волосы собраны в пучок. Ростом я пошла в нее, именно из-за своих ста семидесяти пяти сантиметров Алевтина Анатольевна совершенно не казалась старушкой, а, напротив, весьма статной стройной женщиной. Она вполне могла обойтись в день творогом, тарелкой супа и горсткой овощей. Мне бы так. Но когда приезжала я, ее стол на кухне превращался в скатерть-самобранку. При мысли о бабушкиных пирожках я едва не подавилась слюной. Пока мы поднимались по лестнице на четвертый этаж – дом был старым, как и многие дома Питера, не имел лифта, бабуля щебетала о сыне своей подруги. Не женат, кандидат филологических наук, завуч в местной школе. Ску-ука. Наверняка жуткий зануда. Но бабушке я об этом говорить, разумеется, не стала.

Как же вкусно пахло в квартире! Занеся чемодан в комнату и вымыв руки, я плюхнулась за стол. Я хотела помочь, но это совершенно неблагодарное дело, хозяйка категорически не допустит.

– Ешь, дорогая, вот тут еще булочку возьми с корицей, ты так похудела в своем Лондоне! – Она усердно двигала ко мне блюдо с выпечкой. А я и не откажусь, здесь-то уж точно можно. С удовольствием вонзила зубы в наисвежайшую сдобу. Как я по этому скучала. Болтая и попивая чай, я почти не услышала звонок телефона, того самого, который мне оставила Ева.

– Алло, – осторожно ответила я.

– Мисс Андерсон? Вас беспокоят из Университетской больницы Северного Миддлсекса, это доктор Белл.

Я немного растерялась.

– Слушаю, правда, я сейчас нахожусь даже не в Великобритании.

– Мисс Андерсон, в вашей крови обнаружили огромное количество сильнодействующего препарата, передозировка которого может вызвать летальный исход. Вам необходимо явиться на повторный прием. К сожалению, мы должны будем сообщить в полицию, поэтому разговор будет происходить в присутствии представителей закона. И, боюсь, будет необходима психиатрическая экспертиза, – голос на том конце провода выдержал паузу. – Когда вы возвращаетесь в Лондон?

Моим большим желанием было ответить «Никогда», но у меня могут быть проблемы. Поэтому я сказала:

– Постараюсь вернуться в ближайшее время, в течение трех дней.

– Это было бы очень кстати, мисс Андерсон, – раздалось на том конце провода. А откуда у них этот номер, может, это мошенники?

– Простите, а номер как вы узнали? – поинтересовалась я.

– Мисс Блум указана вашим экстренным контактом, через нее мы получили ваш номер. Всего доброго, мисс Андерсон, постарайтесь скорее вернуться в Лондон. – И на этом доктор повесила трубку.

Я не могла отвести взгляд от телефона, из которого доносились гудки. Бабушка с невероятной тревогой глядела на меня.

– Детка, что случилось? Кто тебе звонил? – Она отложила кухонное полотенце.

– Кажется, меня пытались убить, – только и смогла проговорить я, забыв о слабом сердце моего самого близкого человека.

Глава 3 Убийство без убийцы

Цвет лица моей дражайшей бабушки сменил все оттенки офисной бумаги разных фирм. Пришлось прояснить ситуацию. Пытаясь ее успокоить, я рассказала про странное шоссе, водохранилище-озеро, лодку, Харона и свет в конце тоннеля. Я обладаю уникальным свойством мгновенно и очень эффективно успокаивать людей. Когда мой рассказ закончился, бабуля на удивление не проявила бурной реакции и осталась сидеть на своем деревянном стуле, оставшемся еще с советских времен, в полнейшем молчании. Тишину разбивало лишь ритмичное тиканье часов с кукушкой, хотя мне уже стало казаться, что звук раздается прямо у меня в голове. Наконец она молча поднялась со стула, открыла верхний шкафчик, немного пошарив рукой в его недрах, выудила бутылку армянского коньяка и с грохотом водрузила ее на стол. Я вздрогнула. Нервы ни к черту. С таким же немилосердным звуком компанию одинокого алкогольного напитка разбавили два стакана, обычных, совершенно не предназначенных для распития этой янтарной жидкости. Щедро плеснув в каждый из них коньяка, бабушка заговорила:

– И какие у тебя предположения? Как ты думаешь, кто мог пожелать тебе зла? – Взгляд ее темно-серых глаз изучал мое лицо. – Не могу поверить, ты же такая добрая, кому могла помешать? – Она сердито сдвинула седые брови.

Бабушка мне так быстро поверила? Не засомневалась даже на секунду?

– Не знаю, не могу, конечно, всерьез воспринимать то, что мне привиделось во время моей так называемой клинической смерти, но исходя из этого, думаю, что это Джо. – Я с волнением посмотрела на свое временное средство связи, словно боясь, что оно мне вновь сделает какую-нибудь пакость. – Правда, если рассуждать логически, к чему у меня сейчас совершенно нет предрасположенности, каким образом он мог бы это сделать? Муж находился слишком далеко от меня. – Я смело глотнула коньяка. Закашлялась. Ну и как это можно пить? Бабуля не разделяла моих вкусов, а потому, разделавшись с первой порцией, которую она прикончила почти залпом, налила себе еще этого жуткого пойла. Причмокнув от удовольствия, бабуля мне ответила:

– Если, как ты говоришь, рассуждать логически, осмелюсь предположить: единственное, что ты пила тем утром это кофе? Верно? – Глаза Алевтины Анатольевны слегка прищурились, а щеки порозовели от огненного содержимого ее стакана.

Я задумалась. И правда, все, что попало в мой организм, – это кофе «с собой», который мне заботливо приготовила в то злополучное утро Ева. Корица. Может, то, что я восприняла как жест безграничной любви ко мне, было на самом деле уловкой, чтобы отбить вкус и запах смертельной дозы снотворного? Поняв абсурдность данной гипотезы, я нервно рассмеялась:

– Конечно, я пила кофе. Да, он пах корицей. Но, уверяю тебя, моя лучшая, подчеркиваю, лучшая подруга никак не могла этого сделать. – Я предприняла еще одну попытку проникнуться к янтарной жидкости симпатией. И вновь неудачно. – Есть такая вероятность, что анализы могли просто-напросто перепутать.

Эта версия меня устроила. Я даже немного расслабилась, но, когда я столкнулась со строгим взглядом школьной учительницы, поняла, что, скорее всего, я себя только успокаиваю. Все сходится, конечно. И кофе, и разговор с врачом. Но вот ее цветы, телефон и слезы – никак не вписывались в данный сценарий, о чем я незамедлительно поделилась с бабушкой. А главное – какой мотив?

Моя любимая учительница задумчиво почесала острый подбородок и, немного помедлив, проговорила:

– Не знаю, дорогая. Ты сказала, она довольно часто упоминает Йозефа? Возможно, я повторяю, лишь возможно, она испытывает к нему чувства. – Бабушка выставила ладони в миротворческом жесте, заметив мои поднявшиеся брови и открытый от удивления рот. – И все же стоит рассмотреть все вероятные версии; если анализ действительно твой, тебе грозит большая опасность. Кто бы это ни был, скорее всего, он попытается достигнуть своей цели, – она замолчала и посмотрела на свой опустевший стакан.

Господи, неужели, неужели меня и правда пытались убить? Я никак не могла воспринять идею о покушении на мою жизнь в исполнении Евы. Только не она. Девушка из книжного магазина. Нет. Я с тяжким вздохом откинулась на спинку стула. Ева и Джо? А что, неплохая пара. Совет да любовь. Но вновь несостыковка. Цветастый палантин, пахнущий ужасными духами. От нее в больнице отчетливо слышался совершенно другой парфюм. Может, мне стоит навестить подругу еще раз? И необходимо снова спросить рыжеволосую ведьму про кольцо. Вот у нее дома все и выясню. Итог моих рассуждений казался вполне приемлемым, и я решила остановиться на этом варианте. Стоит посмотреть рейсы до Лондона на ближайшие дни. Не хочется, конечно, так скоро возвращаться, но другого выбора пока нет. Пройдусь завтра по Питеру, а послезавтра отправлюсь распутывать этот непонятно откуда взявшийся клубок проблем. Утро вечера мудренее, да и, как говорила Скарлетт О’Хара, не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра. Пожелав бабушке спокойной ночи и обняв ее перед сном, я отправилась в свою бывшую комнату. Хотя она до сих пор оставалась моей. Бабуля решительно не хотела с ней ничего делать. Войдя в уже приготовленную к моему приезду спальню, я ощутила запах, который не замечала, когда жила в ней. Пахло старой мебелью, ветхими книгами и немного лавандой из-за запрятанных бабушкой во всех возможных местах саше. Еле заставив себя раздеться, я упала звездочкой в мягкую перину и почти мгновенно провалилась в страну снов.

Я шла по оживленной улице. Солнечные лучи отражались от стеклянных витрин. Утренний воздух был еще недостаточно прогрет, довольно свежо – любимая температура. А вот и моя новая семья. Рыжий бородатый мужчина держал за ручку девочку лет четырех, светловолосую, как и я. Неторопливо направилась к ним.

– Алиса, дочка! Иди скорее, так хочется наконец-то тебя обнять. – Мужчина раскрыл объятия, отпустив руку малютки. Я подумала, что было бы невежливым ему отказать в простом жесте дружелюбия. От мужчины пахло чем-то невероятно знакомым, хотелось зарыться носом в его клетчатую рубашку. Почему-то я заплакала. Слезы пропитывали рубашку незнакомца, моего отца в этой нелепой игре.

– Зайка, не плачь, скоро придет мама. – Он указал крупной ладонью в сторону приближающейся полноватой блондинки с белой сумкой в руках.

Я отстранилась от лжеотца и устремилась в противоположном от «мамы» направлении, даже перешла вскоре на бег. Поднявшись в старый многоквартирный панельный дом, я направилась в самую последнюю квартиру, дверь была не заперта. Апартаменты заливал солнечный свет, особенно красиво выглядела комната с фортепиано. Пройдя по скрипучему темному паркету на лоджию, я полюбовалась открывшимся видом на город из окна. Телефон в кармане завибрировал, звонила некая Мэй. Откуда у меня ее номер, кто это? Да еще и по видеосвязи. С экрана мобильного телефона на меня смотрела красноволосая девушка лет тридцати с худым бледным лицом. Мелодичное меццо-сопрано задало мне вопрос:

– Не хочешь прогуляться со мной и услышать кое-что интересное? – Пока я в замешательстве медленно обрабатывала полученную информацию, подлый телефон, воспользовавшись моей заминкой, высветил уведомление поверх видеозвонка:

a) конечно, я хочу!

b) спасибо, но пока я не готова

c) может быть, в другой раз?

Как это понимать? Не успела я осмыслить сообщение, в мое сознание вновь проникла композиция Вивальди, и я проснулась.

Глава 4 Скелеты в шкафу

Лицо было мокрым от слез, из распахнутого настежь окна капало на пол – ночью начался ливень. Выключив раздражающие скрипки, закутавшись в халат, что висел на спинке стула, и поеживаясь от холода, я поспешила захлопнуть окно. Что за кошмар мне приснился? Почему мужчина казался невероятно знакомым? На часах снова застыли стрелки на половине шестого утра. Все тот же проклятый час. В комнате стало неуютно, даже страшно, и я отправилась на кухню, сделать себе кофе, который должен был помочь мне выпутаться из щупалец липкого ужаса сна. Шум кофеварки, по всей видимости, нарушил покой моей бабушки, и она прошла на кухню в теплом стеганом халате кремового цвета – мой подарок из Лондона. Бабушка, зевая, медленно и слегка неразборчиво проговорила:

– Алисочка, ты чего проснулась в такую рань? – Она скосила глаза на часы. – Всего пять тридцать! Ты давно стала вставать с петухами? – Алевтина Анатольевна грозно сдвинула брови и включила тон учительницы средних классов.

Я держала в руках чашку, украшенную рисунком хризантем, затем вдохнула аромат кофе. Напиток тут же вылился коричневой лужицей в раковину. Больше никогда. Отставив чашку в сторону, я повернулась к еще больше нахмурившейся родственнице.

– Доброе утречко. Бабушка, вопрос, конечно, странный, но… рыжеволосый, с бородой, крепкого телосложения и любитель клетчатых рубашек – ты никого не знаешь, подходящего под это описание? – выпалила я, прекрасно осознавая глупость своего вопроса.

Алевтина Анатольевна непроизвольно дернулась, губы ее побледнели. Интересно. Неужели она знает? Бабушка не торопилась с ответом.

– Хочешь, кофе налью? Так что насчет рыжеволосого мужчины?

Тяжело вздохнув, бабушка опустилась на излюбленный стул.

– Дорогая, я знала одного поистине чудесного мужчину, обладавшего перечисленными тобой характеристиками, – твоего отца. – Она грустно взглянула на меня и поджала губы.

Дело в том, что отца я никогда не видела. По словам бабушки, он покинул нашу семью, когда я была еще совсем малышкой. А мать… мама решила, что не готова воспитывать ребенка одна, и занялась поиском замены пустующей ячейки, а именно нового мужа. Она настолько увлеклась поисками, что уехала куда-то в Европу, не сказав своей матери – моей бабушке – ни слова. Только бросив на стол прощальное короткое письмо с извинениями и мольбами позаботиться обо мне, но в котором не был указан адрес, да что там адрес, даже название страны своего нового места пребывания не значилось. Мобильных в широком пользовании не было в то время, а потому мама пропала в никуда. Фотографии папы не сохранились, а на мамины смотреть я не хотела. Лишь перечитывала письмо, оставленное бабушке. Последний раз я его брала в руки перед переездом в Лондон, втайне надеясь встретить ее там.

Я продолжала смотреть в ожидании на бабушку. Сердце бешено колотилось в груди. Так давно я не поднимала эту тему, которая не давала мне долгие годы спокойно спать по ночам. Вдруг в этот раз бабушка решится сказать мне, где папа. Если, конечно, сама знает. А он может знать, где находится мать. Существует же такая возможность, что она могла ему сообщить об отъезде или даже звонить папе из Европы?

Бабуля нервно постукивала пальцами по обеденному деревянному столу, украшенному кружевной скатертью. Похоже, эта привычка мне досталась от нее, и создавалось впечатление, что бабушка собирается с духом. Приняв для себя какое-то решение, Алевтина Анатольевна грациозно поднялась со стула и отправилась в свою комнату. Я прошла следом. В помещении царила духота – теплолюбивая старушка, чтобы, не приведи господь, не простудиться, никогда не открывала окон в своей спальне, только когда долго находилась на кухне или вовсе отсутствовала в квартире. Гордо прошествовав к старенькому комоду, бабушка вытащила из самого нижнего ящика увесистый фотоальбом. До этого момента я его никогда не видела. Не без труда разогнувшись, бабушка шлепнула на кровать этого монстра в кожаном переплете. Таким и убить можно. Главное, не подавать идей моим возможным палачам. Я издала истеричный смешок. Алевтина Анатольевна обратила на меня внимание:

– Ну что, Алиса, весело тебе? – Она очень не любила вспоминать то время, и у нее были причины. Поднимать трехлетнюю девочку одной в пятьдесят лет – испытание не из легких. Да еще и на зарплату школьного учителя. Помню ее учеников, которых она брала себе готовить к экзаменам, когда подрабатывала репетитором, в то время как я сама училась в средней школе. Она делала это для того, чтобы у меня была красивая одежда, только появившийся в ту эпоху mp3-плеер и прочие блага цивилизации.

Я виновато взглянула на бабушку. А вдруг у меня действительно совсем нет времени и мне нужно узнать правду, решить все вопросы, закрыть так называемый «гештальт», чтобы я могла уйти спокойно на тот свет? Главное, на этом свете разобраться. Алевтина Анатольевна что-то сердито бубнила себе под нос, пока искала в огромном фотоальбоме нужную ей фотографию.

– Нет, не эта, это мой покойный брат, царствие ему небесное, это двоюродная тетка… так, ага! – победно воскликнула бабуля. – Нашла.

Она протянула мне помятую, сильно потрескавшуюся фотографию, где мужчина с рыжими волосами и голубыми глазами, одетый в клетчатую рубашку, шутливо стоял на одном колене и держал в крупных ладонях руку моей матери, стоящей рядом с ним. Я осторожно взяла фото, словно боясь, что оно рассыплется от моего прикосновения. Невероятно, точно отец ожил из моего сна. Я вновь взглянула на бабушку.

– Эх, Игоряша, хороший был мужик, и по дому все делал, и Лизку на руках носил, черт его дернул пойти к этой ведьме проклятой, чтобы ей пусто было, прости господи. – Учительница перекрестилась.

Был? Я напряглась.

– Что ты имеешь в виду под словом «был»? Он же еще жив, разве нет? – Я с надеждой взглянула на бабушку. Она лишь грустно покачала головой в ответ и, шумно выдохнув, сказала:

– Умер он, Алиса, тебе еще четырех годиков-то не исполнилось… мама твоя не смогла смириться с адюльтером, уехала, а он, дурак, слишком поздно понял, что натворил. Но сделанного не воротишь, все меня расспросами донимал, где Лиза, как найти ее, но помочь ему в этом я не могла. – Подбородок пожилой женщины задрожал, по испещренной морщинками коже потекла одинокая слезинка. – Запил он с горя да помер вскоре. Не то инсульт, не то инфаркт. – Бабушка замолчала.

Тиканье часов с кукушкой, висящих на кухне, стало отчетливо слышно в комнате.

Глава 5 Мария

Я шла по оживленной улице. Солнечные лучи отражались от стеклянных витрин. Утренний воздух был еще недостаточно прогрет, довольно свежо – любимая температура. А вот и моя… шутка, мой любимый книжный магазин, со скульптурой на куполе. Погода в самом деле стояла теплая и солнечная, нетипичная для дождливого Санкт-Петербурга. Я жмурилась под лучами ласковой звезды, как домашний кот.

И вечно книжный наполнен иностранцами, гостями из других городов России, подростками, выбирающими газировку и жвачку, которая продается в этой книжной лавочке в три раза дороже рыночной цены. Но вопреки всем упомянутым выше фактам магазин являлся одним из моих самых любимых мест в Питере. Заглянув в отдел бестселлеров, я бегло прошлась взглядом по обложкам: «Что делать, если вас окружают идиоты?», «Доказательство загробной жизни», «Как встретить принца?». Хм, доказательство рая? Подлинная история путешествия невролога в загробный мир. Я взяла в руки печатное издание, полистала. Вдруг эта книга прольет свет на недавние события? Как раз вспомнилась лекция известного психотерапевта в университете.

Сам профессор был на удивление глубоко верующим человеком – редкость среди ученых. На наших занятиях он поведал нам о занимательных случаях, произошедших с ним во времена его работы реаниматологом. Историю о некой старушке, сразу после клинической смерти просившей вернуть ее к снохе, которая зовет ее с небес. Рассказ, ставший местной легендой, про пациента, что предсказывал ближайшие события, вроде разбившегося стакана или опрокинутого цветочного горшка. Не умолчал и о байке про молодого человека, страдавшего от психического расстройства и пророчившего катастрофу в Чернобыле. Мелочи, но в общей массе они могли пошатнуть убеждения самого закоренелого скептика. Сжав оранжево-желтую книжку в руках, я развернулась в сторону кассы.

После спонтанного шопинга нужно было взбодриться. Не весь же кофе в нашей необъятной вселенной отравлен? Да и был ли он отравлен, пока неизвестно. Со страхами нужно бороться и преодолевать. Поэтому я завернула в хорошо знакомую кофейню и уже через пять минут вышла счастливой обладательницей яркого стаканчика и едва его не лишилась, столкнувшись с ураганом из огненных волос.

– Ой, девушка, осторожней! – недовольно высказала я красноволосой нахалке, одновременно вытаскивая из глубины сумочки бумажный платок, чтобы убрать с крышечки капли кофе.

Девушка откинула с лица прямые длинные волосы, позвенев при этом множеством серебряных тонких браслетов на руке, и посмотрела на меня. Внезапно настигло предчувствие. Дежавю.

– Алиса? – Девушка в недоумении продолжала серыми, почти прозрачными глазами смотреть в мои серо-зеленые.

Мэй. Точнее, Маша, только сейчас вспомнила. Девушка из того страшного морока, который с трудом можно было назвать сном. Что-то слишком много необъяснимых случайностей происходит со мной в последнее время. Или я стала мнительной? Мы с Марией учились в одном классе, даже ходили когда-то друг к другу в гости. Бабушка тогда хорошо общалась с ее матерью, вроде как наши с Машей мамы были лучшими подругами, еще до нашего рождения. Странно на нее смотреть сейчас. Лицо казалось абсолютно таким же, только чуть больше вытянулось, заострилось, щеки впали. Сама Маша глуповато улыбалась, ожидая моего отклика. Не стоит разочаровывать людей.

– Машка! Почти не изменилась, ну как ты? – выдала я стандартный, вполне оправдывающий ожидания ответ. Ее он, по всей видимости, вполне удовлетворил, и глуповатая улыбка стала шире.

– Ничего, замуж вот недавно вышла, машину мне мой купил, в Москве живу, приехала на несколько дней родителей навестить, – хвастливо поведала мне бывшая одноклассница. – А что у тебя интересного? Как Алевтина Анатольевна поживает?

Я не осталась в долгу. Не все же должны знать, что брак вышел неудачным, работы у меня нет и находилась я на волосок от гибели. Ужасно по-детски, но ничего не могла с собой поделать. Необходимо срочно вспомнить номер моего психотерапевта. Я натянула на лицо фальшивую вежливую улыбку и сказала:

– Да я сама замужем уже пять лет, машинка «Порш», так… старая уже, конечно, три года езжу, менять надо, и жить, к сожалению, в Лондоне приходится, но что ради любимого мужчины не сделаешь, – я едко улыбнулась Машке. Дура я, конечно. И продолжила: – Бабуля хорошо, чувствует себя, слава богу, неплохо.

Ее улыбка уже не выглядела такой глупой, казалось, она была расстроена моими словами. Не про здоровье бабушки, естественно; но Машка быстро справилась с собой и как ни в чем не бывало поинтересовалась:

– Ты в какую сторону направляешься? – Она заправила выбившуюся от недавнего столкновения прядку за ухо.

Сказать ей правду? Наверняка захочет прогуляться и поведать про свою счастливую жизнь. А что, может, удастся про маму узнать? И снова эта навязчивая идея. Я улыбнулась.

– В сторону Адмиралтейской. На самом деле просто хотела пройтись. Давно не была в родном городе, – я сделала небольшой глоток из стаканчика. Такая прелесть всего за сто рублей. Люблю Питер.

– Может, зайдем в то кафе, ну помнишь, мы после выпускного еще там пытались уснуть у них на диване, а ты хотела познакомиться с официантом, несмотря на то что он грозился вызвать милицию? – Она рассмеялась.

– Помню, – заверила я Машу, покраснев при одном только упоминании об этом инциденте. Нам было по семнадцать, алкоголя, конечно, не было на столах, но наши предприимчивые одноклассники заблаговременно принесли разбавленную колу с виски. Ох, и не стоило ее тогда нам пить.

Мы направились в сторону эпицентра моих постыдных воспоминаний. Дорога заняла у нас около тридцати минут ходьбы бодрым шагом. По пути вспоминали школьные годы, одноклассников, кто женился, кто развелся. Когда мы достигли нашей цели – а именно здания, построенного в непонятном стиле, в котором присутствовали и высокие широкие окна, подходящие, скорее, стеклянным офисам, и каменная кладка, и даже намек на восточный стиль, меня ждало разочарование. Заведение все так же работало, к моему великому сожалению. Надеюсь, хотя бы персонал сменился. Решили устроиться за небольшим круглым столиком на веранде. Подошедший, слава богам, незнакомый официант нас поприветствовал и открыл перед нами меню. Кофе я уже пила, может быть, по бокальчику красного? Вполне вероятно, это облегчит нашу беседу, и я смогу добиться от Маши стоящих фактов касательно канувшей в Лету матери. Мы сделали после долгих и мучительных выборов заказ. Я устремила свой взгляд на Марию, опершись локтями на поверхность стола и сложив руки в замок перед лицом. Из колонок фоном играла знакомая песня. Подруга качала в такт мелодии ногой под столом. Интересно, эта же самая мелодия играла на выпускном, я даже помню, как мы с ней в шутку вальсировали под нее, поскольку наши кавалеры достигли нужной кондиции и могли танцевать разве что лежа на полу, смешно дрыгая ногами, как кузнечики. А она помнит?

– Забавно было, когда мы с тобой кружили по залу на выпускном. У меня перед глазами просто картина, как мы через Валерку перепрыгивали, а он нам вслед размахивал бутылкой, – мгновенно прочитала мои мысли бывшая одноклассница, тихонько посмеиваясь. Редкий в Питере гость, солнце, придавало пламенный оттенок волосам моей подруги. Правда, скорее, теперь уже только знакомой. И почему вокруг меня столько рыжих? Все оттенки собрала в коллекцию. Светло-рыжий, даже золотисто-песочный у отца, медный у Евы, и вот насыщенный махагон у Марии.

– Конечно, как можно вообще это забыть? Твоя мама тогда еще здорово тебе всыпала после вечера, мне даже было немного страшно за тебя. – Я тряхнула головой, словно пыталась выбросить из головы эти ненужные фрагменты проклятого события. – Повезло, что моя мать этого позора не застала, – поспешила я перевести разговор в нужное русло.

Маша сочувственно вздохнула и дотронулась до моего предплечья тонкими и холодными пальцами. Да здравствуют неблагородные сосуды.

– Зато у тебя совершенно потрясающая бабушка. Свою-то я не видела никогда. Алевтина Анатольевна столько раз прятала меня… моя мать могла иногда перейти черту со своими воспитательными методами, а я у тебя всегда могла укрыться, – подруга улыбнулась мне. На мои глаза стали наворачиваться слезы, я убрала руки, разорвав наш неловкий контакт, и закрыла ладонями лицо, буквально на секунду. Я надела солнечные очки, чтобы спрятать дорожки от слез, смешанных с тушью, да и желтый карлик разошелся сегодня не на шутку. Может, и правда мы просто не ценим того, что у нас есть. У меня потрясающая бабушка, а у Маши никогда не было ни заботливой мамы, ни тем более бабушки. Насколько знаю, отец тоже покинул их семью, но поддерживал с дочерью связь, и платье на выпускной было подарком от него. Довольно дорогим подарком. Успокоившись, я думала о цели нашего с ней диалога, может, это уже и неважно? Прошло столько времени. Эта женщина каждый день выбирает жизнь без меня. Почему тогда мысль о возможности узнать новости о матери так сильно учащает мой пульс? Ей же все равно?

Взвесив все за и против, я подумала, если спрошу Машку, хуже не станет. Подруга обронила, что приехала навестить родителей. Каждого по отдельности? Или мать вышла замуж, и она навещает их? Или новую семью папы? Мозг распухал от поступающих в него вопросов, и я решила расставить все точки над i.

– Маш, как у твоей мамы дела? Она смягчилась с возрастом? – Подруга, горько улыбаясь, отрицательно покачала головой, но я все равно осмелилась возобновить расспросы, предварительно сделав немаленький глоток из бокала. – А она мою маму не упоминала? Конечно, это абсолютно безумная идея, но вдруг они поддерживали контакт, когда моя мать решила уехать подальше отсюда? – С нескрываемой надеждой и трепетом я поглядела на Машу. Удары сердца гулко шумели в ушах.

Мария сделала сложное лицо, взяла лежащую на столе металлическую зажигалку и стала перекатывать огниво между большим и указательным пальцами. Зрелище гипнотизировало, но молчание несколько затянулось, и не успела я уведомить об этом подругу, как она совершенно не к месту рассмеялась, немного введя меня своим поведением в ступор. Маша ответила с саркастичными нотками в голосе:

– Естественно, упоминала. Каждый божий день. Даже в Лондон твой ездила. Словно тетя Лиза ей дороже дочери была, – она оторвала взгляд от зажигалки и с невеселой ухмылкой посмотрела на меня. – Разве ты с ней не воссоединилась в вашем городе любителей чая с молоком? После твоих заявлений про Лондон я так и решила, что счастливое семейство снова вместе. – Подруга закончила монолог и, потеряв ко мне всякий интерес, вновь сосредоточилась на вращении зажигалки.

Чем дальше, тем страньше. Червоточина событий меня продолжала стремительно поглощать, и я падала в нее все глубже. Надежда выбраться таяла с каждой секундой.

Глава 6 Приземление в Лондоне

Я упала на свои руки, что лежали на оптимистичных записях неудавшегося поэта, разбросанных на откинутом столике, который крепился к спинке кресла впереди сидящего пассажира. Пожилой мужчина, имеющий неудовольствие быть моим соседом в самолете, направлявшемся в туманную, ополчившуюся против меня столицу Англии, с невероятным подозрением покосился в мою сторону. Спасибо, не крестился. Я вернулась в обычное, приемлемое для окружающего меня общества положение и снова прочитала свои невеселые заметки, сделанные на вырванных листах блокнота, купленного в Питере.

Седовласый мужчина, казалось, с интересом поглядывает на мое творчество. А понимает ли? Одет стильно, но внешность такая, что может одновременно и за англичанина сойти, и за петербуржца. Не удивлюсь, если он собачку свою маленькую, какого-нибудь тойтерьера или йоркшира, на худой конец, выгуливает в шесть утра и по ходу прогулки покупает в киоске свежую газету. Дождавшись момента, когда я в очередной раз стала объектом внимания то ли петербуржца, то ли англичанина, я ласково улыбнулась ему. У джентльмена в возрасте покраснели кончики ушей. Он ответил на мою улыбку почти такой же и смущенно произнес:

– Да вы, сударыня, поэтесса! Летите в Лондон за вдохновением? – Искорки смеха плескались в его каре-зеленых глазах.

Я думала рассмеяться, но не смогла, мысли крутились вокруг моего приезда и его последствий.

– Нет, уважаемый, не хотелось бы опровергать вашу догадку, но я подданная ее величества, – и, подарив попутчику еще одну вежливую улыбку, я отвернулась к иллюминатору. Как приятно лететь в облаках во время заката. Красный, розовый, багряный окрашивали крыло эйрбаса и нежные облака. Только пролетающего за окном единорога в блестках не хватает. Улыбнувшись этой мысли, я вернулась к записям, которые, вполне вероятно, следует в дальнейшем показать моему целителю душевных ран. И не бутылке хорошего розе, как ни прискорбно, а настоящему специалисту в области психотерапии.

Отложив ручку, я прикрыла уставшие веки – железная птица пошла на снижение, и мои барабанные перепонки грозились лопнуть и навсегда избавить меня от страданий выслушивать третьих лиц. И вторых тоже.

Пока я изо всех сил сжимала подлокотники, мой разум старался отвлечь меня от тоскливых дум о крушении недавними воспоминаниями, что предшествовали моему горестному возврату в омут, полный чертей.

Машка оказалась еще той девушкой с низкой социальной ответственностью, и сей вывод я смогла сделать после ее категорического отказа в моей крохотной просьбе – спросить об адресе, телефоне, любых возможных контактах моей драгоценной матушки свою не менее ценную прародительницу. Номер своей матери она также не стала распространять. Видите ли, ей слишком больно обращаться к ней, а мое общение с Ольгой Алексеевной грозилось вылиться в новый повод потерзать родную кровиночку. Все может быть. Как я и предполагала, навещала она одних «родителей» – семью отца. Времени на бессмысленные уговоры у меня не имелось, и мы разбежались с красноволосой одноклассницей, словно этой скромной встречи выпускников никогда и не было. От дорогой Алевтины Анатольевны я тоже не смогла добиться заветных цифр ввиду того, что дамы прекратили поддерживать связь еще до моего отъезда, а в телефонной книге бабушки сам черт ногу сломит. И на этом я сдалась. Бабулино напутствие звучало еще более радостно, чем отказ моей Машки в небольшой услуге:

– Прилетишь, бегом на МРТ! Вдруг у тебя, не приведи господь, и правда что-то есть в твоей прекрасной белокурой головушке, – с этими ободряющими словами она меня трижды перекрестила, поцеловала в лоб и напоследок пробормотала некую молитву. Что там может быть? Очень надеюсь, что мозг окажется в наличии, его отсутствие многое бы объяснило. С горечью расставания я покинула отчий дом.

Шершавая теплая ладонь накрыла мое запястье, вырвав тем самым из потока удручающих мыслей. Я так и сидела с закрытыми глазами.

– Голубушка, мы приземлились, просыпайтесь, – раздался баритон вынужденного спутника прямо около моего измученного уха. Радует то, что мы уже хотя бы на земле. Наверное, я и в самом деле задремала, раз даже не почувствовала, как шасси касаются взлетной полосы.

Чемодан катился впереди меня. Иногда и позади, иногда и сбоку. Как в кубике Рубика, я перепробовала многочисленные комбинации, пока пыталась найти нужный мне выход в этом стеклянном лабиринте, наполненном людьми, словно это был муравейник. Развернувшись в очередной раз и донося проклятия до персон, рискнувших столкнуться со мной в этот неподходящий момент, я в итоге отыскала нужные мне двери. Петербург встречал меня почти чудесной погодой в сравнении с той, которой меня сейчас принимал Лондон. Я никоим образом не пребывала бы в изумлении, если бы прямо в эту секунду перед моей колышущейся от зверских порывов ветра фигурой пронесся смерч. Потратив ни много ни мало целых десять минут своей угасающей жизни на поиски кеба, я устремилась в Сити, в нашу с Джо холодную обитель. Добро пожаловать в ад.

Глава 7 По ту сторону

Позволив ни в чем не повинному чемодану укатиться в спальню, следуя инерции моего неслабого пинка, в который я вложила всю свою злобу и ненависть к городу, матери, мужу и ситуации в целом, я прошествовала на кухню, просмотреть почту с помощью ноутбука. Раньше я, конечно, с легкостью могла это совершить, воспользовавшись мобильным телефоном, но мое средство связи, вероятно, стало постоянным сопровождающим Джозефа, так как сотовый, скорее всего, остался лежать на полу автомобиля.

В ожидании, пока загрузится лэптоп, я варила очередную порцию успокоительного – а именно восхитительные, вытащенные из морозилки зерна кофе, которые я, конечно, предварительно разморозила и перемолола. По привычке потянулась за корицей, но, с содроганием вспомнив вкус этой пряности, а точнее, тот самый роковой момент, когда я последний раз пробовала кофе с данной приправой, скривилась и передумала. Ничего, молока нет, Джо совершенно не переносит лактозу, но черный с сахаром тоже сойдет. Любопытно, целых два новых сообщения. Одно из Университетской больницы Северного Миддлсекса, а второе уведомление из соцсети. Я поставила кружку на стол и открыла верхнее сообщение. Содержавшийся в нем текст представлял собой стандартное официальное письмо с напоминанием о необходимости повторного приема у доктора Белл:

«Уважаемая мисс Андерсон! Убедительно просим вас посетить Университетскую больницу Северного Миддлсекса для повторного приема у доктора Белл. Вы можете записаться на любой день с понедельника по пятницу в рабочие часы с 9:00 по 17:00, консультация врача состоится в отделении оказания экстренной медицинской помощи. Записаться на прием вы можете на нашем сайте или позвонив по телефону +44 ** **** ****.

С уважением,

администрация Университетской больницы Северного Миддлсекса».

Я тупо смотрела в экран ноутбука. Что? Я еще и записываться должна? Им корона не давит на всю их замечательную администрацию? Я просто кипела от негодования, возможно, даже пар из ушей пошел. Внезапный тремор рук помешал мне привычно потянуться за кружкой с манящей жидкостью, и я, устало вздохнув, перешла ко второму уведомлению:

«Элис, у вас есть одно новое сообщение».

Отлично, ни одного друга в этой социальной сети у меня не наблюдается, а письма приходят. Проверим. Надо пароль вспомнить. С третьей попытки, которая увенчалась успехом, я смогла проникнуть в аккаунт. На странице действительно горела единичка в строке сообщений. Направив курсор на циферку, я высунула кончик языка от нетерпения, а колесико все крутилось. Либо интернет не тянет, либо в скором времени мой ноутбук захочет попрощаться с этим бренным миром. Открывшееся письмо меня повергло в кататонию. И тому виной даже не его содержание, а отправитель. Я получила весточку от Харона. В течение двух минут я абсолютно неподвижно созерцала два предложения, присланных мне таинственным знакомым. Еще через минуту я смогла воспринять смысл начертанных слов:

«Не верь тому, что кажется очевидным. Твои корни близко, сделай выбор».

Мои зрачки, скорее всего, в этот момент расширились до такой степени, что можно было изучить глазное дно без искусственного мидриаза[4]. Как это понимать? Не успела я еще раз прочитать предостережение, предположительно, из загробного мира, как началось восстание машин. Из динамика зловеще зашипело, точно мой сотовый лежал в непосредственной близости от подключенных колонок, экран загорелся синим цветом, хорошо, что не пламенем, свет монитора благополучно погас. Я безуспешно поводила мышкой, потыкала в кнопки отключившегося компьютера и с печальным вздохом захлопнула крышку ноутбука. Может, немного сильнее, чем следовало.

Как я люблю, когда все просто и легко, жаль, в последние дни такого со мной не случается. Привычным жестом стерев ладонью пыль с крышки мертвой техники, я резко поднялась с кресла. Это было большой ошибкой, поскольку колени, дрожавшие так, словно я находилась в тонких колготках в минус двадцать на Дворцовой площади, меня подвели, и я едва не встретилась с ламинатом. Пришлось сесть на пол, прислонив спину к прохладной стене, и запрокинуть голову. Сколько я провела в этой позе, не могу представить, а тем временем звуки стандартной мелодии смартфона напомнили мне о моем новом мобильном, номер которого могли знать только Ева, бабушка, ну и все сотрудники злосчастной больницы. Джо не считается, он все равно не стал бы тратить на это время.

Не рискуя испытывать терпение гравитации и стойкость собственного организма, я по-пластунски подползла к кухонной тумбе и протянула руку вверх, стараясь на ощупь найти свой телефон. Я и не подозревала, насколько в этот прекрасный день меня невзлюбили блага технического прогресса. Не прекращая издавать звуки настойчивой, не самой приятной мелодии, сотовый весьма точно угодил мне в темечко, срикошетив на ламинат. Я не сумела сдержать сдавленного оханья и, не обратив внимания на номер взывавшего ко мне абонента, просипела в трубку, потирая макушку:

– Кххр, да… я вас слушаю, – не удивлюсь, если на том конце провода подумали, что я нахожусь при смерти.

– Добрый день. Элис? Простите, мисс Андерсон? – Приятный мужской голос никоим образом не мог принадлежать моему мужу, но звучал весьма знакомо.

– Это я, верно, – осторожно подтвердила предположение незнакомца. Прикрыв микрофон рукой, откашлялась и почти нормальным голосом спросила: – А с кем я имею удовольствие беседовать?

Ответом мне прозвучал легкий смешок и последовавшая за ним фраза, что поразила меня неожиданностью:

– Это Майк, парамедик, мы с вами как-то путешествовали до больницы Миддлсекса вместе. Хотел узнать, как вы, мисс?

Правильнее миссис. Он в курсе, что я замужем? Или я не сказала никому и в карточке не указали мое семейное положение? Впрочем, в больнице так ко мне и обращались «мисс». И как новый номер, который, по сути, мне даже не принадлежал, разлетелся по всей их богадельне? Но я не могла не признать, что звонок моего очаровательного спасителя меня несказанно обрадовал.

– Да, я помню вас, Майк. Спасибо, чувствую себя превосходно, – бодро соврала я парамедику и продолжила: – Собираюсь завтра вновь навестить это славное медучреждение. И, прошу вас, просто Элис.

Из телефона донеслись вой сирены и чей-то недовольный голос.

– Хорошо… Элис.

Я представила, как его красиво очерченные губы раздвигаются в улыбке.

– Могу я вас пригласить на чашечку кофе, скажем, после визита в больницу, чтобы лично убедиться в вашем самочувствии? У меня как раз выходной.

Перед глазами возникло его лицо, длинные пальцы, сжимающие планшет, и та забавная попытка сдуть прилипшую ко лбу прядку светлых волос. Как ему можно было отказать? Но, вполне вероятно, мне придется объяснить ему мой статус замужней женщины. Как же я не люблю, когда другие женатые мужчины флиртуют и говорят, что их брак лишь формальность и сегодня-завтра он станет свободным человеком. Ох, жизнь усложняется с каждой секундой. Похоже, я погрузилась в свои раздумья слишком глубоко, и бархатный голос, немного с хрипотцой, возможно, от волнения, меня поторопил:

– Элис, вы не против? Напишите мне, во сколько вас встретить? – Кто-то всерьез занервничал.

– Разумеется, я вам обязательно дам знать, когда освобожусь. Буду ждать нашей встречи, – поспешила я заверить Ромео.

Крики по ту сторону сотового усилились.

– Не хотелось бы с вами так быстро прощаться, но долг зовет. Пока, Элис, до встречи!

Я не успела завершить свое тихое «до завтра», как из сотового донеслись противные короткие гудки.

Если Харон подразумевал выбор в вопросе личной жизни, то его осуществить будет довольно трудно.

Глава 8 Десятый круг Ада

Записаться на прием к доктору Белл удалось только по телефону, с помощью некой Амалии, которая весьма неумело пыталась скрыть свое раздражение моим абсолютно оправданным возмущением, что к врачу я смогу попасть не ранее чем через месяц. Знала бы я, что у них столь плотный график, провела бы больше времени в Санкт-Петербурге. Но сама доктор Белл довольно настойчиво убеждала меня вернуться как можно раньше. Высказав все свои домыслы несчастной Амалии, я вынудила ее сдаться и найти окошко уже на завтрашний день в три часа дня ровно. Отлично. Сердечно поблагодарив администратора, я отключила мобильный и приготовилась хорошенько выспаться перед предстоящей мне экзекуцией. Иначе это просто не назовешь.

На удивление, Морфей решил надо мной сжалиться и подарил мне ночь без мучительных сновидений, а потому я проснулась полной сил для новых свершений. Передо мной стояла невероятно важная задача – выбрать потрясающий наряд, но такой, чтобы он не выглядел подобранным специально. Не хочу отпугнуть своего спасителя.

Джо, скорее всего, навестил родной дом, судя по оставленной чашке в раковине и брошенной в кресло рубашке. Отлично. Я научилась его не замечать. Замечает ли он меня? Складывается впечатление, что мы с ним существуем в параллельных мирах, и они не пересекаются ни в одной точке. И отчего-то подобное сравнение вызывало во мне странное чувство облегчения, словно встреча с ним могла доставить мне неимоверную боль. Вероятнее всего, так и было.

Я с недовольным видом оглядела содержимое своего гардероба. Все совершенно не подходило, надеть было нечего. Я была практически на грани нервного срыва. Сердито захлопнув дверцу шкафа, я уставилась в ростовое зеркало. Оно бесстрастно отразило угловатую девушку, издалека явно смахивающую на подростка. Светлые волосы уныло свисали вдоль бледного лица сердечком, совершенно не справляясь с задачей украсить его. Из выреза серого полувера оверсайз выглядывали ключицы. Похудела. Бабушка бы пришла в ужас и срочно бы занялась моим лечением. Хорошо, что в моей приезд к ней я была в более закрытой одежде. Мысли о бабуле по-прежнему сохраняли свою способность приводить меня в чувство и настраивать на позитивный лад. К черту все, буду красоткой, и точка.

Через два часа долгих стараний зеркальная поверхность поделилась с миром картинкой, изображавшей человека, которого можно было смело идентифицировать как женщину. Нежный кремовый топ подчеркивал приобретенный этим летом загар, пуш-ап, на который я осмелилась сегодня, придал и без того внушительному бюсту, спасибо маме, неприличный размер. Черный костюм, состоящий из юбки-карандаша и удлиненного жакета, подчеркивал талию и добавлял объема бедрам. Нюдовые лодочки и красная помада дополняли образ. Пройдясь последний раз по волосам расческой, я позволила себе улыбнуться отражению, которое не преминуло улыбнуться в ответ. Я схватила сумочку и покинула наконец душные апартаменты. В своих отчаянных сборах даже забыла включить кондиционер. Улица порадовала свежестью, если можно так охарактеризовать окружающий воздух, что впитывал в себя токсичные отходы топлива автомобилей, проносящихся по оживленному шоссе. Кеб ждал меня в двадцати ярдах[5] от моего дома, и его водитель никоим образом не считал себя виноватым в данной ситуации. В ходе довольно продолжительной поездки оказалось, что я неправильно указала адрес больницы. Местом своего прибытия я обозначила кладбище Тоттенем, располагавшееся неподалеку от госпиталя.

– Эмм… сэр. Конечно, я понимаю, возможно, выгляжу несколько старше своих лет, но вам не кажется, что мне еще рановато отправляться на кладбище? – Мило улыбаясь, я взглянула на таксиста, совершая провальную попытку перевести все в шутку и договориться о смене пункта назначения. Скорее всего, мне только представлялось, что я одарила водителя милейшей улыбкой, так как его и без того хмурое лицо потемнело.

– С вас семьдесят шесть фунтов, меня ждет другой клиент, – мрачный мужчина выжидающе смотрел на меня. Ну и пожалуйста, прогуляюсь. Расплатившись и не оставив грубияну ни пенса на чай, я громко хлопнула дверью кеба и гордо прошествовала в сторону кладбища. Надо остыть и посмотреть, как добраться до этой обители зла. Должно быть недалеко. Весьма прозаично, почти всегда крупные больницы сопровождает святая земля. Без всякого намека, обычная практичность.

Я подошла к указателю, гласившему:

«Добро пожаловать на кладбище Тоттенем».

Оптимистично. Вынув из сумки сотовый, я в удивлении уставилась на экран смартфона. Всего десять минут третьего. А сколько нужно идти? Навигатор обрадовал новостью о пешей прогулке в семнадцать минут. Можно немного и замедлиться. Насладиться красотой памятников в этом прекрасном месте. Ну и развлечения у меня в последнее время. Я направилась прямо, разглядывая по пути надписи на надгробиях. Кто-то ушел, не дожив до сорока, кто-то, не достигнув и двадцати. На мемориалы долгожителям я не наткнулась. Местечко оказалось вполне живописным. На территории погоста даже располагался небольшой прудик. Вчитываясь в высеченные на каменных плитах фамилии, я потеряла счет времени, хотя такого я себе позволить в тот момент не могла. Меня привлекла статуя скорбящего ангела со сложенными крыльями и закрытым ладонями лицом. По виду памятник не выглядел старым. Трещин особых не имелось, сколов тоже. Больше всего меня поразил посмертный обладатель этого произведения искусства.

«Харон Аарон Картер, 06.05.1968–31.12.2015. Покойся с миром. Невосполнимая утрата, не завершен путь».

Странное изречение. И ушел в канун Нового года. Насколько помню, если, конечно, мое путешествие к свету в конце тоннеля принимать за правду, Эйч пробыл здесь недолго, и причиной переезда служила трагическая смерть его возлюбленной. Кто же тогда возвел ему памятник? Такое монументальное изваяние мог посвятить усопшему только близкий человек. «Или глубоко раскаявшийся», – внезапно мелькнула мысль в моем ошарашенном сознании. И вновь меня словно подвели к его могиле. Или это все случайность? Что там говорит теория вероятности? С цифрами я в принципе в не слишком теплых отношениях, потому данный вопрос остался без ответа.

С опаской взглянув на часы, я вернулась к дороге и направилась к непосредственной цели моего пути. Передо мной шли две девицы среднего роста. Одна была одета в яркие цвета, другая шла словно с похорон, вся в черном, надеюсь, что это всего лишь дело вкуса. Девушки вели оживленный спор, подкрепленный активной жестикуляцией, особенно со стороны «яркой». Ввиду их несдержанных эмоций я стала невольным слушателем дискуссии:

– Нет у меня души, Энни, как биолог я верю лишь в то, что после смерти мозга человек окончательно прекращает свое существование. И вообще, двадцать первый век на дворе, а мы продолжаем людей в землю закапывать. Это как минимум нецелесообразно с точки зрения экологии! Да и воды подземные могут загрязняться и разносить инфекцию живым, – приверженница черного цвета развела руками.

Энни, по всей видимости, монолог подруги не вдохновил.

– Как это нет души! Хочешь сказать, что у меня ее нет?! Аргументируй, почему ты так в этом уверена! – «Яркая» шла по отношению к собеседнице уже полубоком, и ее лицо отображало смесь праведного гнева и возмущения.

В черном не сдавалась:

– Я уже все аргументировала. Давай просто закроем тему… каждая останется при своем.

Что на это мудрое изречение ответила ее оппонентка, я уже не слышала, так как мне пришлось их обогнать и довольно сильно прибавить шаг. Времени оставалось в обрез. Несмотря на то что я практически перешла на бег, в голову закрадывались размышления на тему недавно услышанного спора: а у меня самой есть душа? Но прийти к какому-либо решению мне не удалось, так как мои верные ноги привели меня к больнице.

Сама не помня как, я оказалась у поста медсестры в отделении экстренной помощи и обратилась к бледной круглолицей девушке, которой на вид едва исполнилось двадцать:

– Кхм, добрый день, мисс, – я быстро скосила глаза на ее бейдж, – Карен. Я Элис Андерсон, записана на прием к доктору Белл. – Второй раз за день я думала, что дарю людям свою самую располагающую улыбку. Очевидно, фиаско меня ожидало и сейчас. Карен лениво перебрала бумажки у себя на стойке, затем покликала мышкой компьютера, посмотрела на монитор и цокнула языком.

– Вы опоздали. Вас доктор Белл ожидала в три часа, – на автомате проговорила медсестра, продолжая смотреть в экран. Я переключила свое внимание на часы – всего пять минут четвертого! На пять минут опоздала!

– Простите, заблудилась на территории. Доктор Белл настоятельно мне рекомендовала появиться у нее на повторном приеме как можно скорее, – изо всех сил я старалась не терять самообладание. Ну что ей стоит просто позвонить врачу и сказать, что я пришла!

– Приходить нужно заранее. – Карен перевела свой рыбий взгляд на меня. Возможно, мой расстроенный вид воззвал к ее милосердию, которое наверняка пытались в нее вбить в школе для медсестер. Она тяжко вздохнула и потянулась к стационарному телефону. После ее недолгого разговора с врачом я уже через две минуты в нетерпении топталась у кабинета доктора.

Прошло еще около десяти минут моего покорного ожидания, когда я осмелилась на неслыханную дерзость – самой зайти в кабинет небесного светила без приглашения. И только я вплотную приблизилась к двери, как моя многострадальная, крайне невезучая голова была абсолютно бесцеремонно атакована огромной вертикальной стальной ручкой, тянувшейся от низа почти до самого верха двери. Не удержавшись на каблуках от столь неожиданного столкновения, я приземлилась пятой точкой на холодный кафельный пол. От боли выступили слезы, в глазах все плыло. Я начала совершенно истерично смеяться, почувствовав себя героиней какого-нибудь малобюджетного, весьма несмешного ситкома.

В дверном проеме показались два напуганных, побледневших лица моего дорогого врача. В буквальном смысле дорогого. Не знаю, будет ли данный визит к ней бесплатным. Хрупкие руки доктора Белл попытались меня поднять с ледяного кафеля, и я честно постаралась ей в этом помочь. Постепенно два лица врача слились в одно, и это самое лицо произнесло одну из глупейших фраз на свете, которую добрая половина населения земного шара почему-то норовит произнести в подобных ситуациях:

– Вы в порядке? – Беспокойство в голосе доктора звучало неподдельное. Она мужественно рванула мое тело на себя, нарушая при этом все правила эргономики и биомеханики, и это вопиющее действие сопроводил оглушительный треск моей разошедшейся по швам в самом интересном месте юбки. Катастрофа. Я стояла, слегка наклонившись к злополучному доктору, на полусогнутых ногах, а костлявые паучьи пальцы врача намертво вцепились в мои предплечья. Интересно, а камеры в коридоре установлены? Вот охранникам потеха. Может, это карма за мое намерение хорошо выглядеть на импровизированном свидании с симпатичным парамедиком, будучи замужем? Я мотнула головой, силясь убрать с лица пряди.

– Думаю, вашей квалификации вполне хватает для того, чтобы определить, что я совершенно не в порядке!

Наша совместная позиция с терапевтом, должно быть, напоминала со стороны противостояние. И без того белое лицо доктора Белл стало еще белоснежней. Стальная хватка на моих руках ослабла.

– Простите, мисс Андерсон, мне очень жаль. Пройдемте в мой кабинет, я принесу лед, – доктор отчаянно затягивала меня внутрь своего логова.

– Миссис, – поправила я врача, и отчего для меня это так важно? – Миссис Андерсон, я замужем, у вас ошибка в карте, – и, оставив доктора Белл озадаченно хлопать своими редкими ресницами, я протиснулась мимо нее в светлый медицинский кабинет.

Глава 9 Ее Величество Судьба

Обещанные представители закона присоединились к нашей душевной беседе несколько позже, а психиатра и вовсе не наблюдалось. Она заболела, если верить доктору Белл, надеюсь, не психическим расстройством. Мое же душевное здоровье как раз находилось под угрозой, особенно после полученных новостей. Третий раз я не стану здесь появляться. До прибытия детектива меня обрадовали результатами анализов. А именно десятикратным превышением дозы ресторила, или иначе темазепама. Отложив пакетик с сухим льдом, я прокомментировала эту новость:

– Я никогда не страдала бессонницей, у меня, скорее, другая проблема, как не заснуть и не проспать все на свете. – Вновь мой искрометный юмор не был воспринят должным образом. – И потом, чтобы я могла попытаться уйти из жизни подобным образом, у меня должен быть рецепт от лечащего врача! – продолжила я, подавшись ближе к доктору и не обращая никакого внимания на худощавого долговязого законника, стоявшего в углу со скрещенными на груди руками. Всем своим болезненным видом он выражал недоверие. Темная прямая челка падала ему на глаза. Своим обликом он напоминал гибрид черепахи и ящерицы. Очень недовольный гибрид. Не удосужился даже занять свободный стул рядом с врачом. Геморрой, наверное, его замучил.

– Да и расплачиваюсь я все время картой, кто угодно это подтвердит, и вы, конечно, не увидите в транзакциях подобного препарата, кто бы мне его продал! – выпалила я в сердцах и, последовав примеру угрюмого детектива, скрестила руки на немаленькой груди. Почти получилось.

Представитель закона, который перед входом в кабинет мрачно буркнул приветствие и назвался детективом Гарсия, отлип от угла и удостоил нас чести опустить свое седалище на предложенный ему в самом начале нашего драматического перформанса стул.

Устроившись поудобней, насколько возможным ему это позволял предполагаемый недуг, Гарсия, опираясь локтями о стол, поддерживал свою угрюмую физиономию ладонями с неимоверно усталым видом, будто его голова весила целую тонну. Ладно, возможно, всего лишь полтонны. При этом он буравил меня черными глазищами, скорее всего, в попытках уличить во лжи, а я, по его мнению, несомненно была лгуньей. Я начала нервно постукивать пальцами по поверхности стола. Детектив напоминал мне уже скорее змею, чем ящерицу, с его немигающим взглядом. Тишина продлилась недолго, поскольку Гарсия понял, что его метод со мной не сработал. Голос законника в стенах маленького кабинета прозвучал несколько зловеще и громко, заставив меня содрогнуться:

– Миссис Андерсон, если даже поверить вашим словам в теории, то тогда мы должны рассмотреть версии об умышленном или непреднамеренном покушениях на убийство. Я буду вынужден открыть дело и начать расследование. Но я надеюсь, вы понимаете, какие последствия вас могут ожидать в случае дачи ложных показаний?

Он назвал меня миссис. Удивленная корректным обращением к моей скромной персоне, на всю его тираду я смогла только выдать:

– Миссис? – и продолжила смотреть в его угольно-черные глаза. Взгляд детектива немного потеплел. Или мне так показалось. Он откинулся на спинку медицинского стула и, сложив лежащие перед собой руки в замок, ответил:

– Вы думаете, с моим двадцатилетним послужным списком в полиции я не узнаю, что вы замужем? Несмотря даже на старания этих недотеп в больнице. Пять штрафов о превышении скорости, миссис Андерсон! По одному на каждый год проживания в Англии, я так понимаю? – Он наградил меня змеиной ухмылкой тонких губ и продолжил: – Даже моя бывшая жена себе такого не позволяла, хотя, возможно, в Ирландии она и была Спиди-гонщиком. – Вероятно, Гарсия понял, что сболтнул лишнего, и его взгляду могла бы позавидовать сама Снежная королева.

Я в недоумении открывала и закрывала рот. Всего-то пять? Полагаю, что некоторые квитанции я просто потеряла. Хоть какая-то радость.

– Миссис Андерсон, расскажите все, что вы помните о событиях дня, предшествующего вашей клинической смерти, – законник оставался в той же чуть расслабленной позе.

– Прошу, зовите меня Элис, – обратилась я к детективу и начала свой рассказ, очень напоминающий тот монолог, что излагала своей бабушке в Санкт-Петербурге.

Доктор Белл, посчитав себя лишней в нашей беседе, убедилась в предпочтениях детектива в области горячих напитков, напрочь проигнорировав мою тихую просьбу о кофе, и быстро принесла черноглазому законнику белую фарфоровую чашку крепкого черного чая с молоком. Как банально. Сделав небольшой глоток типичного английского напитка, Гарсия обнажил мелкие белые зубы в подобии улыбки, адресованной миниатюрному доктору. Впадины на лице врача, где должны были располагаться щеки, зарделись розовым. Может, мне выйти и подождать за дверью? Улыбка исчезла с лица детектива так же быстро, как и появилась. Причина скрывалась в том, что внимание он вновь переключил на меня.

– Миссис Андерсон, Элис… прошу вас не покидать город в ближайшее время. Завтра в полдень жду вас у себя в кабинете в Скотланд-Ярде. Я вышлю вам номер кабинета и напоминание о времени в эсэмэс. Номер вашего мобильного у меня есть, – он сощурил глаза, что придало ему еще больше сходства с рептилией. – И ведите себя, как обычно. Со всеми. Мужу и вашей подруге не сообщайте о начале расследования, придерживайтесь версии о несчастном случае. На все вопросы отвечайте, что вам не сообщали подробностей. Будьте осторожны, – с этими вдохновляющими словами, которые оказались последним, что прозвучало от него в стенах ослепительно-белого медицинского кабинета, он покинул помещение, не попрощавшись ни со мной, ни с доктором Белл, то есть совершенно по-английски удалился, довольно сильно хлопнув дверью. Вероятно, тому виной было открытое нараспашку окно.

В больнице от меня потребовалась только подпись, и, когда со всеми формальностями было покончено, я вспомнила о назначенной на сегодня встрече со своим спасителем. И хотя на самом деле меня спас безымянный сторож, мне нравилось называть спасителем Майка. Была одна проблема. Проблем, конечно, существовало на тот момент гораздо больше, но, не считая возможных попыток моего убийства со стороны мужа или лучшей подруги, сейчас меня беспокоила только одна вещь. А именно моя разорванная сзади юбка. И как мне идти к парамедику в таком виде?

Прижимаясь к стене, чтобы никто не видел моего позора, я набирала Майку сообщение:

«Майк, привет, это Элис. Мне очень жаль, но боюсь, нашу встречу придется перенести. Увы, больничная дверь не оставила нам с тобой шансов увидеться. Прости».

И что, интересно, он подумает? Что его новая знакомая окончательно повредилась рассудком? Я закрыла глаза. Звук, сообщающий о новом уведомлении, не дал мне надолго уйти в себя. Я посмотрела на экран:

«Привет! Что случилось? Могу тебе помочь? Я уже в больнице, на первом этаже, около отделения экстренной помощи:)».

Ох, час от часу не легче. Мои дрожащие пальцы снова попытались напечатать послание прекрасному спасителю:

«Мне крайне неловко об этом говорить, но у меня один из предметов моего гардероба после инцидента с дверью пришел в негодность для появления в публичном месте…»

Я могу нормально общаться с людьми? Хотя бы на уровне эсэмэс? Незамедлительно пришел ответ от Майка:

«Подходи к женскому туалету на первом этаже. У меня с собой в рюкзаке запасная форма, можешь переодеться. Посидим в больничном кафетерии».

Ну как после такого ему рассказать про Джо?! Да еще и убьют меня со дня на день. Я тряхнула волосами, стараясь выбросить эти мысли из раскалывающейся головы, и, прикрывая свою филейную часть сумкой, двинулась в сторону уборной. Торопливо поприветствовала Майкла, который так широко мне улыбнулся, что белизна его улыбки могла обесточить весь этаж. Выхватив у него из рук пакет с униформой и едва не добавив к своему новому образу грязную воду из ведра уборщицы, с которой я столкнулась в дверях туалета, влетела в кабинку.

Через несколько минут заляпанное, несмотря на старания уборщицы, зеркало дамской комнаты отобразило мой новый облик. Зеленая форма на мне болталась как мешок, ремень нужно было застегивать где-то в области талии, а штаны подворачивать. Выглядела я почти как та самая уборщица. Чем больше стараешься перед выходом из дома, тем хуже результат. Можно докторскую получить, если доказать эту взаимосвязь. Горестно вздохнув, я нашла в глубинах своей сумочки резинку и собрала волосы в невысокий хвост. Так хотя бы прическа смотрится более-менее уместно. Майк ждал меня у выхода из туалета. Его улыбка ничуть не померкла, а значит, ему этот наряд не показался настолько отвратительным, как мне. Хотя это только на мне он смотрелся нелепо. На высоком парамедике форма выглядела что надо. Невольно я тоже заулыбалась.

– А тебе идет! Хоть сейчас тебя бери с собой на смену. – Майк осмелился поцеловать воздух около моей порозовевшей щеки.

– Не против, но не сегодня. Давай ограничимся кофе? – Я надеялась, что мой голос звучит всего лишь устало, а не резко. Уж кто-кто, а Майк резкости не заслужил. Мы прошли в кафетерий. Заняв наиболее чистый стол у окна, Майк направился к буфету, чтобы взять нам по капучино и штруделю. Я должна отдать ему деньги? Это же не свидание. Правда, парамедик может об этом и не догадываться.

– Молоко закончилось, поэтому придется пить американо, извини, – грустно известил меня Майк и поставил передо мной добытое угощение.

– О, все хорошо, не переживай. Сколько с меня? – не смогла я промолчать.

Довольно глубокая складка пролегла между нахмуренными бровями моего кавалера.

– Элис, я угощаю, перестань, – и вновь приняв жизнерадостный вид, парамедик плюхнулся на пластиковый стул. Знаете, тот самый неловкий момент, когда ты на первом свидании и вы совершенно не представляете, о чем говорить друг с другом? Точнее, о чем можно и о чем нельзя. Так вот, этого у нас с Майком не было. Как только он присоединился ко мне, я сразу поняла, что с ним можно обсуждать почти любые темы.

– А какое твое любимое животное? – внезапно спросил мой спаситель. Он серьезно? Впрочем, такой вопрос мог бы поставить точку в его зарождающихся отношениях с Евой или Машкой, но благо, они не зарождались. Я с готовностью ответила на этот, казалось бы, по-детски наивный вопрос:

– А если оно не существует? – Вопрос тоже ответ.

Майк хихикнул. Ну правда. Абсолютно по-девичьи.

– Мне все равно интересно, даже если оно существует только у тебя в голове, – его широкая улыбка вновь заставила мое лицо залиться румянцем.

– Ну… единорог. С одной стороны, просто лошадь с рогом, но с другой, этот рог и делает из обычного парнокопытного уникальное сказочное создание. И да, я, несомненно, в него верю, – я вернула ему такую же широкую улыбку.

Майк рассмеялся и, отхлебнув начавший остывать кофе, проговорил:

– Возможно, и он в тебя верит. Ты тоже сказочная, – он осекся, – я хотел сказать, волшебная. Ой. Я имею в виду, волшебная не на всю голову, а в хорошем смысле – необыкновенная. – Выразительное лицо парамедика стало пунцовым. Его руки, до этого спокойно лежавшие перед ним на столе, отчаянно схватили пакетик с сахаром. Через несколько секунд белые крупинки тростникового продукта рассыпались в абстрактной картинке по поверхности поцарапанной во всех возможных местах столешнице. И это у меня проблема с нервами? Сколько ему лет? Судя по всему, Майк еще и младше меня. На вид двадцать пять – двадцать шесть. Что же мне с тобой делать? Я вновь улыбнулась собеседнику и собралась с духом, чтобы рассказать о наличии муженька и всей его веселой родни. Но только было я открыла рот, дабы поделиться с ним этой потрясающей информацией, как мимо проходящий мужчина остановился около нашего столика, ухватился за край стола и с глухим ударом о кафель упал лицом вниз. Точнее, упал бы, не среагируй Майк как настоящий профессионал, поймав и мягко опустив его на пол. Правда, на этом весь его профессионализм и закончился. В столовой наступила гробовая тишина. За столиками в кафетерии остались лишь немногочисленные посетители. Люди в белых халатах, как назло, испарились. Окружающие, до этого с таким аппетитом поглощавшие еду, уставились на меня.

– Девушка, ну что вы сидите?! Помогите же ему! – Темноволосая женщина средних лет подскочила с пластикового стула и направилась ко мне. Ее примеру последовала и парочка, сидевшая за столом, что находился рядом с нами. Стоп. Обращались ко мне? Я посмотрела вниз, на свои колени. Зеленый. Черт! Майк, ну что ты расселся? Подсунул форму и сидит в полном ступоре.

Я соскользнула со стула и опустилась на колени перед пострадавшим. Попыталась перевернуть на спину. Один из подошедших посетителей кафетерия постарался помочь мне в этом нелегком деле. А дипломированный парамедик не хочет присоединится? Я сделала глубокий вдох, стараясь вспомнить, что нужно делать, и заодно успокоиться. Не помогло.

– Так! Все отошли, немедленно! Врача, быстро! – Я с отчаянием оглядела столпившихся вокруг меня людей. – Вы, мужчина в синем свитере! За дефибриллятором, живо!

На удивление, сдавливающее кольцо из людей перестало сжиматься. Убедившись, что побледневший мужчина, которому я поручила добыть дефибриллятор, удалился, я потрясла пострадавшего за плечи:

– Мужчина! Вы меня слышите?

Ответа не последовало.

Я осмелилась расстегнуть на бедном человеке рубашку и наклонила свою голову набок так, чтобы мое ухо находилось на уровне груди мужчины. Громко отсчитала вслух:

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть… – И так до десяти, дыхания не было слышно, экскурсии грудной клетки не наблюдалось. Черт, черт, черт.

– Начинаю сердечно-легочную реанимацию! – громко оповестила я толпу. Освободив дыхательные пути несчастному, я определила место компрессий, положила левую ладонь на тыльную сторону правой и сцепила пальцы в замок, держа руки под прямым углом. Громко считая до десяти по три раза, я начала делать компрессии основанием ладони:

– Раз, два, три, четыре, пять… – Движение, замеченное периферическим зрением, меня отвлекло. Это был всего лишь мой горе-парамедик, который наконец-то вышел из кататонического состояния и решил присоединиться к этому скромному празднику жизни. Какой каламбур. Я не дала ему вмешаться, удивляясь самой себе. Про рыжий чемоданчик с автоматическим наружным дефибриллятором, похоже, все благополучно забыли. На третьем цикле сердечно-легочной реанимации мне стало не хватать воздуха, даже несмотря на то что искусственное дыхание я не проводила. На четвертом Майк отчаянно убирал мои руки и хотел меня сменить. Но я его вновь оттолкнула. Боже, если тут камеры, все это выглядит совершенно необычно и неправильно. На пятом – да где же все врачи, черт вас всех побери – у меня начало темнеть в глазах. На шестом свет окончательно померк.