Племя

ЧАСТЬ 4 ОСТРОВА КАМЕННОГО ЛЕСА

Форштевни бодро резали водную гладь, покрытую мелкой беспорядочной рябью.

Корабли разошлись на полторы сотни метров друг от друга, чтобы не столкнуться невзначай при резком маневре и не воровать друг у друга ветер.

— Так бы плыть и плыть, — мечтательно произнес один из гребцов, дремлющий на солнышке на своей скамье. Когда моряки не работали, а отдыхали, то скамейки уже не казались им такими жестокими и занозистыми.

— Посмотрите, мой господин, — Нефтис указала вправо от курса. — Там какое-то коричневое пятно. Кажется, оно двигается.

Найл несколько минут вглядывался в указанном телохранительницей направлении.

Там и правда маячила некая коричневая пелена, постоянно находящаяся в одном и том же месте, словно флагман не шел под полными парусами, а стоял на месте.

— Может, это какой-то отблеск? — пожал плечами правитель. — Хотя, облаков на небе не видно.

Коричневое пятно неожиданно двинулась наперерез кораблям, обогнало их и устремилось навстречу. Спустя считанные секунды между пузатыми корпусами судов пронеслись сотни поджарых, похожих на маленькие пироги с тонкими ножками, водомерок. Жуки мчались с невероятной скоростью, скользя по поверхности на четырех лапах — задних и передних, а двумя средними быстро-быстро гребя. Мгновение — и стая осталась где-то далеко позади.

— Кто это, мой господин? — спросила Нефтис, уверенная, что Посланник Богини знает все на свете.

— Это порода жуков, живущих в открытом море, — Найл задумчиво потер себе шею. — Интересно, чем они здесь питаются? Они ведь хищники.

— Ого, — передернула плечами Назия, слышавшая их разговор. — Хорошо, что эта стая не захотела подкрепиться нами.

— Рано радуешься, — покачал головой Найл. — Похоже, они нас снова нагоняют. Внимание всем! Приготовить оружие! Всем гребцам взять гарпуны, братьям — щиты в руки. Как бы нам не пришлось защищать свои мягкие аппетитные тельца.

Стая нагоняла флотилию с такой скоростью, словно та стояла на месте. Вскоре жуки поравнялись с судами, дружно ринулись на них со всех сторон. Послышался мелкий дробный стук — и водомерки шарахнулись в стороны, вновь собравшись вместе далеко позади.

— Смотрите, — выглянул за борт один из гребцов. — Они пытались покусать наш корпус! Вот дурачье, они решили, что корабль живой!

Дерево бортов выше воды покрывала сеть маленьких точек-дырочек, по счастью, безопасных для толстых многослойных стенок.

— Они не боятся нападать на тех, кто во много раз больше их размером, — сделала вывод морячка, не разделившая общего восторга. — Их слишком много. Почему я не встречала их раньше, Посланник?

— Когда они прибегут еще раз, спроси об этом у них, — пожал плечами Найл. — Может быть, им не нравится скакать по высоким бурунам. Здесь их защищают от волнения две стены морских лесов.

— Смотрите, — предупредила Нефтис, — они снова нас нагоняют.

— Приготовить оружие! — еще раз предупредил команду Найл.

Коричневая стая не домчалась до кормы от силы метров пятьдесят, как внезапно, словно проваливаясь в расселину, вся ушла под воду. Передовые ряды вонзились в поверхность, уйдя под нее без единого всплеска, а следом за ними все остальные водомерки на полной скорости соскользнули куда-то в глубину, не оставив за собой даже легких волн. Была стая — и больше нет.

— А-а! — разорвал тишину вопль боли. Посланник обернулся на крик, и увидел, как гребца на переднем сидении обхватил передними лапами, снабженными длинными кривыми шипами, тощий длинный жук, и раз за разом вонзает в жертву свой длинный хобот. А на корабль с носа продолжают непрерывным коричневым потоком наползать водомерки, опрокидывая людей, пытаясь прижать их к себе и поскорее проткнуть странной вытянутой пастью.

Если они еще не уничтожили всю команду, то только потому, что мешали друг другу, вырывая людей у соратников по стае, разрывая шипами туники и в кровь раздирая кожу.

— Смертоносец!!! — выстрелил в корабельного паука импульсом-командой правитель. Восседающий на носовой платформе восьмилапый капитан все еще не заметил нападения: водомерки пробегали под его помостом.

Однако на приказ паук отреагировал мгновенно — развернулся и стегнул по палубе самым сильным лучом ужаса, который только смог испустить. Посланник поддержал его, преобразуя в импульсы тот страх, который испытывал на самом деле.

Коричневые поджарые жуки шарахнулись в стороны, прыгая назад в воду, подальше от источника жути, в причинах которой не успели разобраться — и оставляя после себя окровавленные истерзанные тела.

— Это конец! — холодея, подумал Найл, созерцавший учиненный водомерками разгром. — Я потерял всех людей! Экспедиция провалилась…

Однако вот на палубе зашевелился один моряк. Вот изумленно тряхнул головой, не веря в чудесное избавление от смерти, другой. Люди поднимались, рассаживались, разглядывая обрывки одежды и пытаясь соединить края рваных ран. Шок от внезапной напасти оказался столь велик, что насланной на них Посланником Богини и корабельным пауком волны страха никто из моряков просто не заметил.

— Назия! — толкнул в плечо остолбеневшую морячку правитель. — Посмотри, есть ли потери.

Командующая флотилией кивнула, спустилась на палубу, медленно двигаясь по проходу и вглядываясь в лица моряков. Остановилась у носового помоста, поговорила с братьями по плоти, и только после этого вернулась назад:

— Один гребец погиб, — доложила она, — Один исчез. Возможно, жуки унесли его с собой. Ваших воинов они потоптали, но никого не тронули. На палубу стремились. Такое ощущение, что они знают, где находится самая лакомая добыча.

— Нас догоняют! — снова подняла тревогу Нефтис. — Они совсем рядом!

Найл кинулся вниз за щитом, и тут прямо на него из-за борта выпрыгнула водомерка. Она попыталась тут же сцапать правителя лапами, но он от удара откатился по палубе и схватился за меч. Мгновения растянулись в часы: извлекаемый из ножен клинок казался до ужаса тяжелым, медлительным, неподъемным.

Правитель рвал его со всех сил, но он вынимался едва ли не целую вечность, выползая миллиметр за миллиметром — а жук надвигался, широко растопырив лапы с выставленными шипами, чтобы со второй попытки добычу уже не упустить. Посланник Богини понял, что не успеет ни достать оружия, ни увернуться и ему осталось только кричать от острого предчувствия неминуемой смерти.

— А-а-а! — сбоку появился щит, двигающийся так же медленно, как и меч. Нефтис пыталась прикрыть им господина, но не доставала. Зато тяжелый деревянный диск сбил движение лапы водомерки, и теперь криво изогнутый шип проскальзывал над телом.

— На! — от сдвоенного удара щитом и лапой Найл перевернулся еще раз, но теперь, падая на спину, он уже держал в руках меч, и со всей силы вонзил его насекомому в брюхо.

Клинок с легким хрустом вошел по самую рукоять, и пропорол тонкий хитин до самого кончика тела. Водомеркам, чтобы бегать по воде, пришлось слишком переоблегчить свое тело, и теперь по прочности оно ничуть не превосходило человеческое.

Посланник Богини попытался встать — но на него навалилась телохранительница, которую пыталась сцапать другая водомерка. Прижатый к доскам Найл, увидев налетающий шип, смог только приподнять навстречу лезвие меча — и отрубленный кусок лапы покатился по палубе. По спине стражницы кто-то пробежал — Найл ощутил толчки даже сквозь тело лежащей на нем женщины, сбоку опять ударили — и оба человека рухнули с мостика вниз.

От страшного удара у Найла потемнело в глазах, а когда он пришел в себя, жуков на корабле уже не было. Хитрые твари, — со стоном поднялась рядом Назия, которую волна атакующих хищников тоже снесла с мостика. — Их с носа ждали, а они с кормы накинулись.

— Хозяйка, рулевой пропал!

— Лохарь! — резко крутанулась на месте морячка. — Лохарь, отзовись! Ах, твари… Тигнай, встань к рулю.

Лохарь был не просто отличным рулевым и толковым моряком. Смешливый, совсем молоденький мальчишка нравился командующей. Ей нравилось с ним разговаривать, нравилось, что он очень часто давал повод себя наградить. И награждать его — тоже нравилось. И вот…

— Откуда они взялись на наши головы!

Найл, не зная, что можно ей ответить, сходил в каюту за щитом, повесил его на плечо и поднялся на мостик.

Коричневая стая стремительных хищников маячила впереди и немного правее, на удалении около полукилометра. И она опять приближалась.

— На палубе, противник с правого борта! — предупредил Посланник, обнажая меч. — Приготовьтесь!

Стая мчалась со скоростью ветра, все ближе, ближе — и вдруг опять начала проваливаться под воду.

— За своими бортами смотреть! — крикнул правитель. — Они под нами!

Гребцы подняли над собой белые наконечники гарпунов, братья по плоти сомкнули щиты на носу. Найл отступил к рулевому, вынужденному держать кормовое весло и прикрыл его своим щитом. Нефтис встала с другой стороны.

Водомерки вынырнули с левого борта, стремительно карабкаясь наверх — но на этот раз их встретили не растерянные двуногие, а зазубренные острия гарпунов, свободно пробивающие тоненький хитин легких тел. Первый ряд атакующих полег практически весь — но завалил своими телами гребцов. Однако выигранных мгновений хватило, чтобы моряки правого борта развернулись и опустили оружие. Волна коричневых жуков напоролась на них, как на каменную стену, отвернула на мостик.

Найл, видя мчащиеся на него морды, вскинул щит, полностью сгруппировавшись за ним, почувствовал несколько жестких ударов — и стая жуков снова схлынула за корму. Обошлось.

Видя, как моряки выкидывают туши водомерок за борт, утирая струящуюся еще из первых повреждений кровь, правитель вспомнил про давно известный рецепт и мысленно вызвал наверх смертоносцев, приказав им заклеить паутиной рваные раны.

А пока пауки занимались пострадавшими, Посланник Богини оперся руками о выступающие из перил рыболовные штыри и, найдя глазами коричневую стаю, попытался дотянуться до сознания хоть одного жука.

И тут его ждал неожиданный сюрприз: у водомерок не было отдельных сознаний! Издалека ощущались несвязные обрывки мыслей, чувство голода, азарт охотника, но все они принадлежали не кому-то из водомерок, а всем им одновременно! Если в человеческом обществе каждый индивидуум мыслит и действует сам по себе, подчиняясь неким общим правилам или прямым приказам своего правителя, если среди пауков самая ментально сильная личность становится естественной точкой концентрации, к которой все прочие восьмилапые по мере надобности подключают сознания, взаимоусиливая свои способности, то у водомерок сознание оказалось распылено одно на всех!

Надеявшийся воздействовать на разумы насекомых и отогнать их, или обмануть, Найл вдруг ощутил себя букашкой, забравшийся внутрь огромного механизма: все вокруг шевелится, действует, перемещается, но вот воздействовать на все это изнутри невозможно.

— Они приближаются! — вздрогнул правитель от крика Нефтис, и схватился за меч.

Люди, успешно отбившие прошлую атаку и начавшие верить в свои силы, стали поднимать гарпуны и копья, привычно закрывая пауков своими телами.

Водомерки разогнались со стороны правого борта, нырнули на расстоянии полусотни метров. Путешественники сжали оружие и затаили дыхание, готовые к неожиданному появлению врага, готовые сражаться, готовые прокалывать и рубить, дать такой отпор, чтобы жуки навсегда позабыли про надежды поживиться на флагмане хоть какой-нибудь добычей.

Вот последние водомерки стаи исчезли под водой, а передние уже вспенили поверхность воды слева от парусника и дружно накинулись — на малый корабль! Они накатывались на него сплошным коричневым потоком, пробегая сквозь проемы так и не отремонтированного правого борта, захватывая не ожидавших нападения людей и унося их в открытое море.

На несколько секунд судно Юлук казалось накрытым толстым шевелящимся одеялом — и вот оно опустело.

— На корме пусто! — вытянула руку Назия. — И по левой стороне никого не видно… Нет, вон там кто-то шевелится. А на корме все равно никого нет!..

— Раз на корме пусто, значит Боруса и Алгию снесли, — сделал вывод правитель. Похоже, надежда старого гребца на вечный покой все-таки сбылась, а хозяйка корабля навсегда избавилась от позора своего понижения. Но как с остальными?

Посланник послал вопросительный импульс корабельному смертоносцу, но тот смог ответить только картинкой, показывая усеянную окровавленными телами палубу.

Однако теперь Найл знал, что все оставшиеся на палубе люди почти наверняка снова встанут на ноги.

— Сколько всего моряков исчезло? — попытался уточнить он у паука. — Сколько?

Восьмилапый топтался по помосту и раз за разом выстреливал все ту же картинку. Похоже, считать он, как и большинство пауков, не умел.

— Юлук, ты меня слышишь?

— Да, Посланник, — показалась у носа над бортом голова девушки. Немедленно поставь моряка к рулю! И попытайся разобраться, сколько человек пропало!

— Тут почти все ранены!

Это Найл понимал. Он взглянул в сторону хищной стаи, движущейся по широкой дуге, и прикинул, что с такого расстояния неожиданно напасть водомерки не смогут.

— Смертоносцы! — крикнул правитель девушки. Юлук должна понять: именно дети придумали в Дельте заклеивать раны паутиной.

Водомерки, похоже, совершенно не умели останавливаться. Пока они больше не нападали на флотилию, но продолжали бегать вокруг нее, сохраняя дистанцию примерно в километр. На судне Юлук наконец-то разобрались с тем, кто остался на месте, а кого ухватили морские жуки. Получалось, вместе с Алгией и Борусом экипаж потерял пять человек.

— Невезучее судно, — покосился Найл на командующую, но та упрямо покачала головой:

— Не брошу. Вы просто не понимаете, что такое корабль, Посланник. Он носит нас по морю, он принимает на себя удары волн, он прикрывает нас от ветров, спасает от голода, хранит во время шторма. Бросить живой корабль, это все равно, что… отрубить себе ногу, когда не сможешь ее прокормить.

Живым, по мнению морячки, корабль оставался до тех пор, пока днище его не изгнивало до такой степени, что прибывающую воду моряки не успевали отчерпывать, пока корпус не разбивали штормовые волны или судьба не выбрасывала его на скалы.

Хозяйка имела право покинуть судно только в том случае, если истрепанное временем, оно все равно приходило в порт, где с него снимали все, что еще могло сослужить службу.

Хозяйка получала новый корабль — и считалось, что вместе с нею на новенькое судно переселяется душа старого. Только с этого мига ветхий корпус признавался дровами и никакой ценности больше не представлял.

Бросить способный передвигаться корабль — это кощунство! Во всяком случае, именно так воспринимала намеки шерифа Поруза и Найла командующая флотом.

— Там осталось гребцов всего на три пары весел, — все-таки попытался убедить морячку Посланник. — А у Поруза не хватает двух пар. И у нас людей нет. Если соединить экипажи, мы получим два полноценных судна вместо трех увечных.

— Мы идем под парусами, — сухо парировала Назия. — Для этого гребцы не нужны. Если потребуется, я смогу вернуть корабль в город, имея только двух моряков.

Три человека — минимальное количество людей, способных поднять тяжелый поперечный брус паруса. Иначе женщина вызвалась бы вернуть судно в порт в одиночку.

— Стая приближается! — прервала их спор Нефтис.

Моряки флагмана засуетились, занимая боевые позиции.

Найл также отступил к рулевому, поднимая щит. Назия, иди сюда, — невооруженную морячку следовало тоже прикрыть. — Встань рядом с Тигнаем.

Водомерки действовали по своей излюбленной тактике: на огромной скорости они ушли под воду, оставляя жертвы в тревожной неизвестности — откуда последует удар? Где вырвется из-под воды злобная стая?

— Юлук!

Впрочем, предупреждать девушку было поздно: жуки выскакивали прямо из-под киля, сразу с обоих бортов, проносились по палубе и исчезали за кормой. Словно огромная коричневая рука прошлась по судну, смахивая в море все, что под нее попадалось. И опять люди с флагмана тревожно вглядывались в очертания малого судна.

— На корме опять пусто! — с отчаянием сжала кулак Назия. — Они ведь сожрут их всех, правитель! Будут наскакивать, пока не уничтожат всех до единого!

— Ты что предлагаешь? Повернуть назад? — огрызнулся Найл. — Водомерки все равно не отстанут. Они не трогали нас раньше только потому, что не знали о нашем существовании. Еще, чего доброго, к городу стаю приведем… Смотри, кто-то поднимается!

Это опять была Юлук. Налетевшие водомерки просто сбили ее с ног, и девушка отлежалась под щитом, отделавшись небольшой раной ноги.

— Они снесли двух смертоносцев, Посланник! — крикнула девушка. — И, кажется, кого-то из гребцов.

— А рулевого?! — указала на корму Назия.

— Не успели мы поставить рулевого!

— Убери пауков с палубы, убери, — замахал рукой Найл. — В трюм их, под пол!

Он оглянулся на стаю, заходящую для новой атаки и торопливо заорал:

— Оставь двух братьев для защиты рулевого, а всех остальных — в трюм! Убери всех людей и смертоносцев с палубы!

Трудно понять, что происходило у Юлук с рулевыми, но к тому моменту, когда коричневые хищники опять прокатились по истерзанному судну, на корме не стояло никого.

Водомерки, не веря столь подлому повороту дела, прямо с кормы ушли под воду, и спустя несколько секунд прокатились по малому судну второй волной. Однако вся столь желанная для них добыча неожиданно исчезла. Коричневая стая рассыпалась, заметавшись вокруг корабля, собралась снова и умчалась назад, превратившись в далекое плохо различимое пятно.

— Да что же они делают, — нервно переступила с ноги на ногу морячка. — Ветер захлестнет, на бок положит, утонут все! Почему рулевого нет?

Найл попытался вызвать Юлук мысленно, и увидел ее глазами тесный кормовой трюм, в который набилось не меньше пяти человек.

— Юлук, почему вы не ставите к рулю моряка?

— отправил вопросительный импульс правитель, и в ответ получил волну недоумения.

— Кажется, у них нет умелого рулевого, Назия, — прикусил губу Посланник Богини. Пусть кто-нибудь просто держит руль прямо, чтобы судно по ветру шло, петлять не начало. Там хоть кто-то из моряков уцелел?

— Да, и много.

— Женщина им нужна, женщина, — покачала головой командующая. — Хозяйка. Туземки, что у Поруза, вроде нормально править умеют? Нужно одну пересадить вместо Алгии. Пусть владеет.

— Как? Если водомерки наскочат на пирогу, на ней не уцелеет никто!

— С борта на борт.

— Кто эти суда вместе сведет? — повысил голос правитель. — На одном у руля туземки из леса, на другом вообще никого!

Найл взглянул налево, и заметил, что кого-то Юлук на руль все-таки поставила. Не нужно бояться хоть того, что уцелевшие люди и смертоносцы перевернутся.

— Водомерки сзади!

На этот раз жуки не ныряли, а с ходу кинулись на корабль шерифа. И жестоко просчитались: что-что, а воевать старый северянин умел.

С флагмана хорошо различались и поставленные вдоль бортов щиты, и готовые к бою сверкающие клинки, и белый ряд костяных наконечников, выступающих вторым эшелоном. Коричневая волна ударила в борт парусника — и откатилась, оставив на волнах множество рыжих пятен.

Коричневая стая умчалась вперед, обежала флотилию по широкой дуге и снова замаячила позади.

— Может, хоть теперь отстанут, — злорадно улыбнулась морячка.

Полученного урока хватило водомеркам от силы на пару часов, после чего они снова начали нагонять корабли. Жуки, разделившись на две широкие ленты, промчались между кораблями, сомкнулись и остановились впереди, позволив флагману нагнать себя и разбить форштевнем обратно на группы.

— Хорошо хоть, под ветром идем, — оглянулась на них Назия. — Если бы на веслах… Тогда получилось бы или идти, или отбиваться.

Найл прикрыл глаза, еще раз попытавшись проникнуть в сознание стаи, но разум, столь отличный от его собственного, оставался непонятен.

— Догоняют!

Посланник Богини открыл глаза и оглянулся: стая явственно приближалась, вытягиваясь в кильватер судну Юлук. На некоторое время их скорости сравнялись, но потом водомерки сделали рывок.

Рулевой, все время оглядывавшийся на жуков, мгновенно исчез в трюме, а хищники злобно и бессильно заметались по палубе.

— Если кто-нибудь из них заденет руль, — пересохшим голосом сообщила Назия, — судно станет поперек ветра и тут же ляжет на борт.

Но случилось другое: с места крепления сорвался канат угла паруса, и огромное полотнище захлопало на ветру.

Скорость корабля сразу упала в несколько раз, а жуки кинулись на ткань, явно приняв ее за живое существо. Двое тут же поплатились за наивность: очередной хлопок сорвал их с паруса и швырнул о борт.

Спустя минуту оказался оборван второй угловой канат.

— Спустить парус! — закричала Назия. — Нос налево сильно!

Флагман, постепенно теряя скорость, разворачивался носом к терпящему бедствие судну.

— Ты хочешь напасть? — прошептал Найл. Морячка не ответила.

— Навул, снаряди арбалеты! — крикнул на нос правитель.

На корабле Юлук оставленный без крепления парус метался из стороны в сторону, разбалтывая поперечный брус и раскачивая мачту.

— Если оборвется, половину жуков передавит, — прошептал Найл.

— Проломит борта, даст трещины по корпусу, откроет множество течей, — добавила Назия. — Утопит со всем экипажем.

— Тогда подходи ближе, — после недолгого колебания решился Найл. — Попробуем их отогнать. Навул, ты готов к стрельбе?!

Посланник Богини отдал приказ смертоносцам подняться на палубу и сам тоже начал пробираться вперед, лихорадочно решая, что лучше: попытаться парализовать водомерок волей или прямолинейно ударить по ним импульсами страха.

Внезапно коричневая стая, словно учуяв неладное, сорвалась с места и умчалась в море, оставив чересчур хитрую добычу.

— Эй, трусы, — во весь голос закричала Назия.

— Парус выходите, спускайте! Скорее, пока балка не оборвалась!

И уже намного тише добавила:

— Все, ложимся в дрейф. Придется ночевать здесь.

В сгущающихся сумерках с подошедшего вплотную корабля Поруза к Юлук перепрыгнули Рия и Айван. Моряки тем временем, с тревогой оглядываясь на темнеющий горизонт, ремонтировали парус.

Они спешили до начала очередного нападения спрятаться в тесный, но безопасный трюм.

Найл, после некоторого размышления, решил не рисковать и предложил всему экипажу флагмана на ночь тоже забраться в трюмы. Шериф, судя по доносящимся с его стороны звукам, тоже расчищал тесные помещения для людей.

Однако ночью водомерки не тронули на флотилию ни разу.

Первое, что увидели путешественники ранним утром — это широкая коричневая полоса вдоль южного горизонта. Казалось, водомерки специально собрались со всего мира, чтобы перекрыть флотилии дорогу, чтобы растерзать ее и сожрать все живое, что только удастся найти среди оставшихся в море обломков.

— Сегодня будет тяжелый день, — сделала вывод Назия и приказала поднять паруса.

Флотилия снова шла своим обычным строем: флагман посередине и чуть впереди, корабль Юлук слева, судно шерифа Поруза справа. Правда, у Юлук теперь произошли некоторые изменения: на корме стояла у руля тонкая хрупкая девушка, а у ее ног сидели четверо плечистых братьев по плоти, готовые в минуту опасности прикрыть ее своими телами и щитами.

Похоже, сама природа устрашилась решительности гостей, и вскоре после начала движение коричневая полоса впереди стала подниматься все выше и выше, оторвалась от горизонта и растаяла в дрожащем мареве, оставив под собой всего лишь небольшую жучиную стаю.

Найл, закинув щит за спину, пробрался под носовую платформу и уселся среди своих братьев по плоти:

— Навул, ты хорошо стреляешь?

— Как уж повезет, — пожал плечами парень, потирая бледный шрам на лбу. — Зато Ниора стреляет отлично, Клун тоже. А больше у нас арбалетов нет.

— Я вот о чем думаю, ребята. Ведь водомерки, это хищницы. И сейчас они очень голодны.

— А все жуки всегда голодные! — дружно рассмеялись воины.

— И еще я заметил, — продолжил правитель, — что ныряют они примерно за полсотни метров до корабля. А арбалет бьет в четыре раза дальше. Вот я и думаю: а что будет, если перед самым нырком в стае подстрелить двух-трех жуков?

— Будет веселое зрелище, — улыбнулась обнаженная до пояса Ниора и потянулась к своему арбалету.

— Надеюсь, вы мне его покажете?

— Это ты не нас проси, Посланник, — предложил Навул. — Это ты водомеркам скажи. Пусть бегут.

Водомерки бежать не спешили, до самого полудня маяча перед носами кораблей, и лишь когда солнце перевалило зенит, ринулись в очередную атаку.

Найл, затаив дыхание следил за надвижением коричневого потока, мысленно отсчитывая расстояние: триста метров, двести, сто…

Он не услышал, как тренькнули арбалетные струны, однако два жука из самого первого ряда внезапно потеряли скорость, затем кувыркнулись через бок.

Первые мгновения ничего не менялось — но вот в середине потока возникла лакуна, скорость бега жуков там резко снизилась, а потом возникла неожиданная толкучка: каждый из хищников норовил протолкнуться к появившемуся угощению, вонзить в него свой остро заточенный нос.

Первые несколько десятков водомерок все-таки нырнули, выскочив из воды за кормой флагмана, но, растерянно пометавшись в кильватерной струе, они помчались к основной стае.

— Что это было? — не поняла Назия.

— Голод не тетка, — пожал плечами Посланник Богини. — У них на дороге появилась еда, и они не устояли перед соблазном.

— А почему они не делали этого раньше?

— Делали, — покачал головой Найл. — Делали. Просто мы этого не видели. Мертвые жуки вываливались за борт, и собратья подъедали их потом, вместе с захваченной добычей. А чем по-твоему они так долго занимались у нас за кормой?

Флагман величественно прошел под всеми парусами мимо коричневой жучиной свалки, и Нефтис весело помахала рукой стае на прощание.

Водомерки нагнали флотилию примерно через час, но их уже ждали. На этот раз в коричневую стаю стреляли не только братья под командой Навула, но и арбалетчики Поруза. Центром свалки оказалось пятеро жуков — и хищники отстали часа на полтора.

Все, о чем Найл молил сейчас Богиню — это чтобы шестилапые не появились со стороны Юлук. Высокая покровительница пошла навстречу своему Посланнику: жуки попытались поживиться кораблем шерифа. Непонятно как, но северянин сумел опять подбить пятерых водомерок. Возникла шумная драка, вскоре оставшаяся далеко позади, и больше коричневое пятно вблизи флотилии не появлялось. Возможно, морские хищники наконец-то насытились, а может, единое существо по имени Стая поняло, что пожирает самое себя.

— Четыре дня прошло, Посланник, — напомнила Назия, кивнув в сторону корабля Юлук. Правитель не понял, в чем дело, и морячка пояснила: — Четыре дня под парусом идем, никаких накладок. Вот уж не думала, что в такой далекой глуши найду хозяек на мореходные корабли.

— По прямой идем, с попутным ветром, — полол плечами Найл. — Ничего сложного. Или я чего-то не понял?

— Ветер сместился на четверть горизонта, правитель, — довольно улыбнулась командующая. — Вы просто не заметили. Именно потому, что все прошло гладко и спокойно. Они почти правильно подтянули углы и ветер взяли. Такое ощущение, что эти дикарки чувствуют море. Как волна всегда находит для себя единственно верное направление и высоту, так и они находят свой парус и крен для самого быстрого движения. Две хозяйки, два корабля.

— Ты хочешь сказать, что сможешь вернуть флотилию домой в полном составе? — наконец-то понял морячку Найл. — Так ведь я не против. Только ты тоже не забывай: как бы ты ни любила свои фрегаты, но семя Великой Богини дороже их всех вместе взятых.

— Рябь мельтешит.

— Что? — опять не понял слов хозяйки корабля Найл.

— Рябь мельтешит, — повторила морячка. — Такое бывает, когда под мелкие волны встречное течение идет. Так и перед устьем городской реки в тихую погоду бывает, и перед Ближней речкой в Дельте. Значит, берег близко.

— Рыба ловится?

— Ловится, — настала очередь удивляться Назии. — А что?

— Обычная?

— Рыба как рыба. — Плохо. Если все как всегда, значит влияния семени нет. Неужели опять промахнулись?

— Я пошлю впередсмотрящего на мачту, — сделала странный вывод женщина. — Пора искать землю.

Спустя десять минут макушку мачты оседлал Кирнук. Еще через четверть часа впередсмотрящие появились и на малых кораблях. Похоже, новоявленные хозяйки кораблей старались во всем подражать флагману, даже не совсем понимая смысл своих действий. Однако именно на корабле Поруза моряк на мачте внезапно замахал руками и радостно завопил:

— Земля-я!!!

Поначалу восторга глазастого моряка никто не поддержал, но вскоре Кирнук тоже признал:

— Земля впереди. Похоже на маленький остров. По курсу немного правее.

— Рулевой, нос направо не торопясь, — немедленно откликнулась Назия.

— Прямо по носу!

— Нос прямо, — кивнула морячка.

— Странная земля, — сообщил моряк, ловко соскользнув по мачте вниз. — Не настоящая какая-то.

— А что с ней такое? — подступила Назия.

— Стрекоз нет, — сообщил сзади Найл.

— Точно! — встрепенулся Кирнук. — Нет стрекоз! И чаек нет. Обычно задолго до берега в небе носиться начинают.

— Хоть что-то, — усмехнулся правитель. — Хоть такая странность, и то хорошо.

Флотилии пришлось идти под полными парусами еще два часа, прежде чем темная черточка у горизонта стала заметна с палубы. С первыми же признаками сумерек командующая приказала лечь в дрейф и выбросить за борт якоря. Близость суши напомнила ей о мелях, рифах и скалах.

Экипажи с интересом наблюдали за выскальзыванием якорных канатов. Кое-кто из воспитанников северянина успел заключить пари: достанет дна или нет? Но вот выхлестнулась последняя петля, и флагман клюнул носом вниз: якоря грунта не достали.

Очередное утро команды встретили с нездоровой нервозностью. Надежды на то, что экспедиция наконец-то достигла цели путешествия проникли в души каждого человека, жука и смертоносца.

Паруса поднялись на мачты сразу, как только на волнах стали различимы алые искры восходящего солнца.

Скрипнули мачты, натянулись угловые канаты, форштевни вспенили воду. Десятки глаз вперились в горизонт в ожидании берега.

Однако час проходил за часом, черточка постепенно превращалась в выступ, в прямоугольный дом на расстоянии считанных километров, в высокий прямоугольный дом.

Поначалу людям казалось, что обедать они будут на твердой земле, и они тянули сперва до полудня, потом еще чуть-чуть, еще, пока не стало понятно, что на море вот-вот опустятся новые сумерки. Единственным утешением обманутым путешественникам стало то, что на этот раз выброшенные за борт якоря легли-таки на дно и надежно застопорили корабли на месте.

Люди ждали берега, они успели истосковаться по твердой почве под ногами, возможности избавиться от ощущения бездонной пропасти под ногами, пропасти, над которой они парят благодаря хрупкой скорлупке — но в которую в любой момент могут рухнуть. Они хотели развести костер: погреться у огня, поесть горячей пищи, вытянуться во весь рост, не боясь, что голова упрется в мягкий плетеный фальшборт, а ноги свалятся со скамьи. Они уже видели берег — но только самую высокую его точку. Люди ждали, когда рядом с высокой скалой, оповестившей их о близости земли, появятся кроны деревьев, выступы холмов, желтый песок пляжей.

Новый день принес им надежду на скорый отдых — рядом с прямоугольником первого замеченного дома из-за горизонта выглянули острые кончики, пологие овалы, странные вертикальные штрихи. Правда, на этот раз Назия не поддалась всеобщему настроению и отдала распоряжение об обеде в обычное время. И оказалась права: отдавая в сумерках якорь, моряки могли во всей красе любоваться выступающими высоко в небо силуэтами, но земли под ними все еще не различали.

— Мы никогда не доберемся до берега, — потихоньку начинали шептаться гребцы. — Это край мира… Он манит к себе, но до него невозможно доплыть.

Наступала очередная ночь.

Облегчение принесла чайка, мирно качающаяся на волнах прямо по курсу. Обыкновенная чайка — и именно ее обыкновенность смогла вернуть путешественников в обычный мир.

— Нос налево спокойно! — приказала командующая, и гигантский корабль, не желая тревожить птицу, начал отворачивать в сторону. — Нос прямо. Нос направо не торопясь.

И словно в награду за благородство в небе между устремленными ввысь махинами проявился характерный профиль стрекозы: темный штрих с капелькой на конце. Еще несколько часов, и от края и до края горизонта стала прорисовываться темная полоса. Флотилия продолжала пробиваться вперед и на этот раз перед сумерками все смогли разглядеть буруны разбивающихся о камни волн.

— Есть, — облегченно вздохнула морячка. — Завтра высадимся. Теперь якорь за борт и всем спать!

Утром корабли на веслах приблизились к берегу на двести пятьдесят — двести метров, и снова отдали якорь. Каменистые россыпи вдоль полосы прибоя не оставляли никаких надежд на возможность вытащить малые суда на берег. Поднятая свежим ветром волна пенясь от злости, со змеиным шипением врезалась в щели беспорядочно набросанных крупных валунов, и с бумажным шуршанием выкатывалась обратно.

Зато теперь моряки могли более подробно рассмотреть странные вертикальные скалы, так долго мотавшие из них нервы.

Однообразного серого цвета, они вздымались на невероятную высоту измеряемую километрами.

Кое-где на идеально ровных стенах удалось примоститься травяным кочкам и мелким кустарникам, в некоторых местах из скал выпирали могучие деревья в окружении мелких растений.

Но самое странное — на некоторых скалах сквозь серость потаенно пробивались подозрительно знакомые слюдяные отблески.

— Как ты думаешь, Нефтис, здесь часто случаются дожди? — задал риторический вопрос Найл.

— Наверное, нет, мой господин.

— Тогда сюда следовало привезти принцессу Мерлью.

— Кого? О чем это вы говорите, правитель? — Назия не принимала участие в походе через Серые горы, и прозвучавшие намеки прошли мимо ее понимания.

— Завладев Комплексом Мага, — пояснил Найл, — наша чистоплотная принцесса первым делом приказала отмыть в нем все окна. За прошедшие сотни лет на них накопился слой грязи и пыли с руку толщиной. До того, как Комплекс отмыли он выглядел точно так же.

— Вы хотите сказать…

— Да, Назия. Это построенные нашими предками дома.

Впрочем, от прибрежных каменных россыпей до ближайшего дома предстояло преодолеть два десятка километров, заросших кустарником и деревьями, сквозь которые проглядывали менее величественные развалины.

— Как вы высаживаетесь в таких местах, Назия?

— Вблизи нашего города нет таких мест, Посланник. Может, пройдем вдоль берега и поищем более удобное место?

— Сомневаюсь, что его удастся найти, — задумчиво потер шею Найл. — Скорее всего, здесь стояла красивая набережная, облицованная камнем, и по ней разгуливали сильные женщины с упитанными мужчинами. Но и те, и другие улетели в другие миры, а набережная осталась стоять под ударами волн. Кладку размыло, а валуны так и валяются на прежних местах. Если уж наши предки решили украсить морской фасад города набережной, они наверняка сделали это везде.

— Тогда нам не удастся здесь высадиться, Посланник. Мы разобьем корабли.

— Если валуны лежат на отлогом берегу, — вслух подумал Найл, — значит прибой за тысячу лет подравнял спуск в воде, и никаких ям на дне нет.

— Ямы меня не беспокоят, правитель. Меня беспокоят камни. — Это можно разведать, — пожал плечами Посланник Богини. — Иначе для чего я с таким трудом добывал в морском лесу пироги?

Затея правителя командующей флотилией не нравилась, но явных возражений она предъявить не могла. Все, что оставалось Назии — это выделить самых опытных моряков.

Хотя по сравнению с водами, лежащими сразу за морским лесом, волны у здешнего побережья гуляли нешуточные, но опасности для построенной Черным Волосом пироги они не представляли.

Найл и Нефтис заняли в ней места посередине, Тигнай устроился на самом носу, а Кирнук на корме.

— Дно-то тут какое пологое, — заметил Тигнай, тыкая вниз веслом. — До берега еще сто метров, а я уже землю достаю. Тут пешком высадиться можно!

— Смотри, чтобы камней не было, — предупредил его с кормы Кирнук. — Если судно брюхом шкрябнет, Назия нас за корму вместо блесны выбросит.

— Песок тут везде, — вгляделся вниз моряк. — Мелкий гравий.

— Вон слева какой-то валун.

— Да нет, это водоросли растут.

Тигнай ткнул в предполагаемый подводный куст веслом, и дно внезапно изогнулось.

Песочек и мелкий гравий неожиданно оказались огромным, словно причал, мясистым хвостом, взметнувшимся вверх, ударившим пирогу снизу и подбросившим ее на несколько метров вверх, а прямо под «кустом» открылась длиннющая, широченная пасть, распахнувшаяся прямо под порхающими людьми.

Найл, секунду назад сидевший на узкой неудобной скамье, так и не успев ничего понять, ощутил толчок, невесомость и увидел, что вниз головой падает прямо в розовую влажную глотку. Утыканные острыми зубами челюсти сомкнулись и… намертво зажали круглый армейский щит.

Правитель со всей скорости врезался в собственный щит головой, отлетел в сторону, перекувырнулся еще раз и рухнул в воду, разбрасывая в стороны тысячи брызг. Краем глаза он увидел, как голова на толстой короткой шее колотит щитом о пирогу, надеясь разломать прочный панцирь попавшей в пасть добычи — борта долбленки разлетались с каждым ударом во все более крепкие щепки, но щит держался молодцом. Посланник вскочил — воды оказалось по пояс — и быстро выбрался на сушу.

Немного дальше через валуны пробиралась Нефтис, а следом за нею оба моряка.

— Все целы?

— Да, мой господин, — ответила стражница за себя и моряков. — А вы как?

— Пока не знаю. Дай дух перевести…

— Великая Богиня! — изумленно пробормотал Тигнай, глядя как морское чудовище добивает пирогу. — Это у него мы только что вырвались из пасти?! Теперь я буду жить вечно…

— Если веслами куда попало тыкать перестанешь, — добавил от себя Кирнук. — Мне чуть внутренности не отшибло. — Заткнитесь, — тихо приказал Найл. Он не успел толком ни испугаться, ни обрадоваться спасению. — Главное, что мы высадились. Теперь нужно придумать, как помочь высадиться остальным.

— Дойдем до леса, найдем несколько деревьев толщиной примерно в руку, — изложил свои план Тигнай. — С их помощью раскатим здесь валуны и освободим место для пары кораблей.

— Дай весло, — потребовал Найл.

Получив в руки хоть такой инструмент, он принялся тыкать лопастью в песок вокруг себя. Поначалу ничего не происходило, но после одного толчка песок неожиданно взлетел фонтаном: из песка вырвалась покрытая мелкой крапинкой змея, хлестко ударила весло хвостом и торопливо поструилась к ближнему лесочку. По лопасти скатилась крупная капля яда.

— Нет, в лес мы, пожалуй, не пойдем, — сделал вывод Найл. — попытаемся обойтись подручными методами.

— Вы знали, мой господин? — изумленно проводил взглядом змею Кирнук.

— Нет. Просто хотел проверить, что происходит вокруг нас. В том числе и под землей. Достаточно хоть раз в жизни столкнуться с земляным фунгусом, чтобы остаток дней всегда внимательно смотреть себе под ноги. Хватит болтать и беритесь за валуны.

Люди начали работать, оттаскивая некоторые валуны вдвоем, некоторые вчетвером. Поначалу гребцы действовали веслом, как рычагом, но оно почти сразу сломалось, и пришлось полагаться только на силу. За полдня удалось расчистить от валунов проход шириной метра четыре.

Этого вполне хватало, чтобы вытянуть на берег одно малое судно.

Первым двинулся вперед корабль шерифа. Он шел всего под одной парой весел, но вдоль бортов плотно стояли арбалетчики и вооруженные гарпунами моряки.

Вылетел и плюхнулся в воду якорь — тотчас из-под него рванулось сильное тело. Корабль содрогнулся от мощного удара, но на этот раз силы противников оказались равными. Корпус выдержал удар, а арбалетчики и моряки, заметив цель, немедленно открыли стрельбу. Прибрежные волны окрасились в розовый цвет.

Пятнистая плоская, с вытянутой вперед на короткой шее головой рыба, сразу признав поражение, вильнула хвостом и юркнула под брюхо флагмана, а шериф, все так же неторопливо, на одной паре весел, приблизился к берегу, высадил причальную команду, и моряки споро вытащили судно на песок через разобранный Посланником Богини проход.

С носа на песок первыми спрыгнули смертоносцы: на этот раз северянин счел, что плацдарм уже разведан, и «столбить» его тяжело вооруженными воинами ни к чему. Следом вышли братья по плоти, а самыми последними попрыгали моряки. Найл отдал восьмилапым мысленный приказ проверить местность. Четверка пауков развернулась широким веером и ударила по песку импульсами страха, неторопливым шагом двигаясь в сторону леса.

На их пути оказалось еще несколько крапчатых змей, то ли скрывающихся в песке от врагов, то ли поджидающих в засаде добычу. Не выдержав взорвавшегося в сознании беспричинного ужаса, они рывком раскручивали тело, вздымая фонтаны песка, и торопливо пытались уползти — но смертоносцы тут же парализовали их волей, подбегали, впрыскивали парализующий яд, заматывали в кокон, заливали пищеварительным соком и с удовольствием насыщались.

Впрочем, крупному паучьему телу подобная мелочь не добавляла много сил и восьмилапые поглядывали в сторону зарослей, предвкушая там обильную охоту. Однако Найл заставил их развернуться и пройтись назад рядом с только что проверенной полосой — правитель хотел убедиться в безопасности не только в месте будущего лагеря, но и поблизости.

Проверив полоску пляжа на пару сотен метров в обе стороны, смертоносцы радостно ринулись под деревья. Только после этого Посланник Богини разрешил людям тоже направиться в лес — в первую очередь им требовались слеги для расчистки места для второго малого судна, дрова и, если повезет, какая-нибудь местная живность на обед.

Найл в общей суете участия не принимал — хватит того, что он, Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, одитор триединого Бога, самолично ворочал глыбы, готовя проход первому кораблю. В сопровождении Нефтис он ушел за пределы проверенного пауками песка, забрал у стражницы свое копье и, медленно ступая, принялся тыкать древком в песок.

— Нефтис, иди только за мной! След в след. Где-то тут наверняка прячется еще несколько ядовитых…

Фонтаном взлетел песок, содрогнулось от сильнейшего удара древко копья, и вокруг него тут же обвилось толстое крапчатое тело.

— Ты ошиблась милая, — резким рывком попытался Найл стряхнуть змею. — Живой здесь я, а не оно…

Гибкая ядовитая хищница сжимала древко настолько крепко, что даже сильные рывки не могли освободить оружие — да правитель не очень-то и старался. Разумеется, он мог наподобие смертоносцев использовать волевые парализующие удары, либо импульсы страха, но не видел в этом необходимости. Зачем такие ухищрения, если можно обойтись подручными предметами?

Через пару минут змея поняла, что обнимает дерево и ослабила захват. Посланник освободил копье и постучал ногой по песку:

— Эй, милашка, мы здесь!

— Что вы делаете, мой господин! — как и все обитатели городов и поселков, не связанные с природой, телохранительница инстинктивно побаивалась ползучих тварей. — Все очень просто, Нефтис, — правитель быстро прижал копьем тело змеи, стараясь попасть ближе к голове, положил древко на песок и наступил сверху: — Ну вот, мы ее и поймали. Ого, а у нее, похоже, ядовитый хвост?

Вытянувшись во всю длину, крапчатая хищница пыталась попасть во врага острым белым шипом на кончике тела, но не дотягивалась.

— Накрой ее хвост щитом, — попросил Найл и, продолжая удерживать копье, приблизился к голове. — Зубки тоже отравленные? Ну ничего…

Он обнажил меч, прижал к песку головы змеи, затем ухватил ее пальцами с боков и поднес к самому лицу:

— Извини, милая, но кушать хочется всем… После чего Посланник Богини поступил так, как всегда поступали его соплеменники в пустыне — сунул голову змеи себе в рот и сжал челюсти.

— Можешь ее отпускать, Нефтис.

Даже обезглавленное, тело змеи продолжало бороться за жизнь — свернулось в клубок и страшно закрутилось, подставляя свету то покрытую мелкой крапинкой спину, то желтое брюхо.

— Пожалуй, на всех ее не хватит, — сделал вывод Найл. — Придется подкрепиться самим. Пошли, огонь разведем.

Он подхватил извивающееся тело и направился к возвышающимся за пляжем деревьям, не забывая, впрочем, прощупывать песок древком копья.

Под деревьями грунт оказался чуть влажным, но плотным — видимо, поэтому здесь и не росли ни трава, ни кустарник. Бояться затаившихся змей тут не стоило, поэтому Посланник сосредоточил все внимание на ветвях, старясь не столько различить движение — в засаде насекомые способны не шевелиться неделями — сколько искорки притаившегося разума или импульсы работающего сердца. Хищников он не заметил, но зато увидел надломанный и успевший засохнуть сук.

Найл подпрыгнул и, ухватившись за нижнюю ветвь, подтянулся, забрался на нее, несколькими ударами меча срубил сухой сук и скинул вниз:

— Разводи костер, Нефтис!

Разломав длинную изогнутую палку, стражница ножом быстро настругала щепок, подсунула под них клочок пересохшего мха, высекла искру. Вскоре потянуло дымком. Чтобы не сидеть на влажной земле, Найл опустился на щит стражницы, наблюдая за ее возней, и вдруг почувствовал страшное, непреодолимое, нестерпимое вожделение.

Телохранительница обернулась и принялась судорожно стаскивать с себя тунику, забыв расстегнуть ремень, но правитель, опрокинув ее на спину, просто задрал подол и вошел в горячее влагалище, торопливо, бестолково, мелко дрожа от напряжения. Несколько толчков — и он взорвался фонтаном наслаждения. Отодвинулся.

— Еще, еще! — умоляла стражница, но правитель, реализовавший внезапную страсть и получивший краткую передышку расслабленности и способности к размышлению, смог увидеть, что волны вожделения продолжающие накатываться на его сознание, идут не изнутри, а извне. Кто-то просто облучает их плотскими желаниями! — Вставай, это ловушка! — крикнул Найл, подхватывая щит женщины и обнажая меч.

— Еще, еще, — продолжала кататься по земле Нефтис, не замечая ни сырости, ни того, как покрывается грязью ее туники. — Ко мне! Владейте мной, мой господин! Берите меня, берите!

Она запустила руку себе между ног, самостоятельно утоляя свою страсть, и Найл вновь ощутил желание кинуться на нее, войти в горячую влажную плоть и остаться в ней навсегда.

— Вот оно, — стиснув зубы, отвернулся правитель. — В эти минуты люди совершенно беззащитны. Подходи и бери, пожирай живьем, делай все, что хочешь…

Посланник побежал в направлении, откуда исходили импульсы, и через сотню метров увидел… Любопытного, спаривающегося с незнакомой самкой!

Смертоносец исторгал такие мощные ментальные волны, что они могли заставить кинуться друг на друга даже мертвое дерево и пересохший колодец. Самка относилась к процессу куда спокойнее, и именно из ее сознания правитель понял, что она подманила самца, испустив волну феромонов — запах желания.

Любопытный — молодой смертоносец, увидевший свет всего год назад, даже не подозревал о существовании столь мощного химического оружия. В городе пауков самки живут, охраняют кладку и растят малышей в Запретных развалинах. Решивший оставить потомство самец уходит в развалины, спаривается и возвращается назад, никаких запахов по обитаемым кварталам не гуляет. В северных землях, где будущий отец оплачивает самке вынашивание и заботу о детях в течение года про запах желания забыли давным-давно. Какой смысл подманивать самца, если он не имеет достаточно золота на эту услугу? А тот, кто накопил нужную сумму — придет сам.

Разумеется, попав под влияние феромонов, Любопытный забыл про все — и про то, что прибыл на эти острова искать семя, а не самок, и то, что смертоносец способен оставить потомство только раз в жизни. Не заметил он и того, что сейчас совершенно ясно ощущал Найл — того, что самка страшно, нестерпимо голодна. И рассчитывает вскоре подкрепить свои силы.

— Еще чуть-чуть… Сейчас он закончит, и она крутанется… Вправо… — подкрадываясь, Посланник Богини осторожно прощупывал сознание паучихи.

И когда самка, получив оплодотворение рывком развернулась под Любопытным, готовая впрыснуть парализующий яд, вся сила страшного удара пришлась на подставленный правителем щит. От удара Найл отступил на пару шагов, а хелицеры оставили в дереве две глубокие белые царапины.

Паучиху захлестнула ярость, она кинулась вперед, и на этот раз правитель не устоял и опрокинулся, прикрываясь щитом от нацеленных в горло хелицер, на кончиках которых уже желтели капельки яда. Но одновременно Найл поджал ноги и, когда самка оказалась сверху, резко выпрямил их, целясь ей в брюхо. Хотя тела пауков имеют те же размеры, что и человеческое тело, но из-за хитинового скелета весят почти в полтора раза меньше — от сильного толчка смертоносиха отлетела в сторону и упала на спину.

Вскочили человек и паук одновременно. Найл задумчиво покачивал клинком, вглядываясь в черные выпуклые линзочки глаз, ровным полукругом сверкающие на морде. Он не хотел убивать самку, только что принявшую в себя семя Любопытного. Ведь другого потомства у этого смертоносца уже не будет. Однако умирать он тоже не хотел.

Паучиха ударила его парализующей волей и снова прыгнула вперед, опрокинув на спину.

В отличие от большинства живых существ, правитель мог противостоять воле пауков — его собственные ментальные способности, позволившие добиться благосклонности Великой Богини, мало уступали паучьим. Но вот выдержать падение на голову пятидесятикилограммового тела… Он опять прикрылся щитом от нависающих над горлом хелицер, поводя готовым к бою клинком — колоть или не колоть? Хотя самка уже считала его поверженным и даже начала вырабатывать пищеварительный сок, правитель чувствовал себя в безопасности. Тела пауков не так гибки, чтобы самка, не сходя с места, могла дотянуться пастью до его ног, а грудь и голову от укусов защищало двухсантиметровое дерево щита.

Найл резко выдохнул, потянулся сознанием в тело паучихи, ощутил мерное дыхание сердца и, резким волевым импульсом заставил его сжаться со всей силы — самка скакнула вертикально вверх метра на три, а правитель тут же откатился в сторону и снова вскочил.

В лапах пауков нет мышц, сгибаются и разгибаются они за счет кровяного давления. Бунта со стороны собственного сердца паучиха не ожидала никак.

— Зачем ты сражаешься с ней, Посланник? — вяло поинтересовался Любопытный, начиная отходить от эйфории недавнего спаривания. — Она хорошая…

— Разве ты не видишь? Она хочет меня убить!

Самка раз за разом давила правителя парализующими импульсами. Найл ощущал, как все его тело горело, разделяемое почти равными по силам требованиями замереть и двигаться, и ему это начинало надоедать. Он покачал рукой с мечом, давая паучихе знать, что он не парализован, сделал глубокий вдох, выдох, мысленно стянул, как плотный комбинезон, всю распределенную в мышцах тела силу, сжал ее в плотную палицу и обрушил на левые лапы смертоносихи. Лапки подломились — она упала на бок, и тут же вскочила, немного попятившись. Со стороны человека такого волевого удара она никак не ожидала.

«Надо манить его в паутину, — решила она. — Прилипнет к нитям, потом никуда не денется, рано или поздно сдастся…»

Она отступила еще немного. Найл улыбнулся и остался стоять.

Тогда паучиха снова обрушила на него всю свою волю и кинулась вперед. На этот раз правитель позволил себя парализовать, а всю содержащуюся в теле энергию, сжав в плотный шар, швырнул ей в правый бок.

От мощного толчка самка откачнулась в сторону и промчалась мимо человека, а ее бок тут же начал саднить от острой боли — плотный пакет импульсов вызвал разрывы в тканях внутренних органов.

Самка в недоумении остановилась, однако переходить на новый уровень схватки не торопилась. В ее понимании, добычу полагалось парализовать волей и съесть, а не устраивать с ней волевые дуэли. В худшем случае — загнать или заманить в паутину, и дождаться, пока она ослабеет.

— Перестаньте! — возмутился Любопытный. — Зачем убивать друг друга? Разве вам мало иной добычи?

Ответный невольный импульс паучихи показал, что да, мало. В маленьком пятнышке прибрежного леса дичи почти не имелось, и именно поэтому смертоносиха хотела поначалу съесть самца, а теперь не собирается отпускать двуногого хранителя, как бы ловко он не сражался.

— Ты хотела меня съесть? — изумился Любопытный.

— А почему, ты думаешь, я сюда прибежал? — подтвердил Найл, вкладывая меч в ножны и послал пауку четкий и конкретный приказ. Они одновременно нанесли по лапам волевой удар, раздвигая их в стороны, и самка со смачным чмоканьем шлепнулась на брюхо. Убивать ее, несмотря ни на что, оба не хотели.

— Уходи! — упрямо потребовала паучиха, поднимаясь на лапы. — Это моя добыча!

Она явно считала, что самец пытается отобрать от нее еду.

— Это брат по плоти!

Смертоносец имел в виду: «это мой товарищ», но паучиха восприняла образ как «часть самого меня, давняя собственность».

— Тогда отдай его мне! Я приняла твое семя, мне нужна еда, чтобы вырастить твоих паучат. Отдай его мне, отдай мне хранителя или дай съесть тебя самого!

Похоже, смертоносиха уже совершенно свихнулась от голода, однако образ некоего «хранителя», уже второй раз возникающий в ее сознании вызвал у Посланника Богини интерес, и он не торопился уходить.

— Кто такой «хранитель»? — прямо спросил Найл, и выловил во всколыхнувшейся мешанине образов понятие больших людей, обитающих в доме людей, людей охраняющих древние знания от всех, кто желает к ним прикоснуться.

Людей, охраняющих древние знания!

Столкнуться с подобным сюрпризом Найл не мечтал и в самых сокровенных уголках своей души. Да, разумеется, они «охраняют древние знания от всех, кто желает к ним прикоснуться» — но ведь так считает паучиха!

Маловероятно, что бы люди допустили к сохраненным знаниям человечества восьмилапых хищников. Дикарей, пожелавших завладеть знаниями, дающими власть над миром, хранители, наверняка, тоже прогоняют. Вот и получается, что знания охраняют «от всех». А знания, наверное, огромные, если интерес к ним проявили даже пауки.

А еще Найл отметил характеристику «большие люди». Значит, где-то поблизости обитают «малые»?

— Где живут хранители?

Вот тут умение распознавать всплывающие в чужой памяти образы и ассоциации никакой пользы Найлу не принесли. По мнению смертоносихи, хранители древних знаний жили в каком-то доме. Доме с низкими подвальными окнами, серыми стенами и заваленными камнями дверьми. Под такой образ попадали половина развалин города пауков — а уж как найти это здание в незнакомом месте правитель и вовсе не представлял.

— Отдай мне хранителя! — потребовала самка, снова собираясь броситься на добычу. Вот только теперь она не знала в кого лучше вонзить хелицеры — в двуногого, или ставшего пустым самца.

— Ты можешь показать нам дом хранителей? «Может», — тут же понял Найл и предложил:

— Ты покажешь нам этот дом, если мы тебя накормим?

Агрессивность смертоносихи немного понизилась.

— Накормите? Чем?

— Иди за мной, — Найл закинул щит за спину и стал показывать дорогу, мысленно приказав Любопытному присматривать за паучихой. Впрочем, саднящий бок и обещание еды вернули ей благоразумие.

— Ее можно съесть?! — обрадовалась самка, увидев Нефтис, но Найл резким импульсом в сердце остудил ее пыл:

— Нет, не ее. Иди за мной.

Паучиха опять подчинилась, но перед пляжем остановилась:

— Не пойду. Там ядовитые ползуны.

— А как вы охотитесь? — поинтересовался Найл и поймал в ее сознании образы ловчих сетей и волевых парализующих импульсов, посылаемых в попавшуюся на глаза добычу. А еще — расслабленных самцов, достигших единственной цели в жизни, и теперь годных только в пищу. — Иди за мной, я покажу тебе еще один способ. Только иди по моим следам, тогда змей бояться не нужно будет.

Охоты «выпугиванием» местные пауки не изобрели. Похоже, она была придумана смертоносцами Южных песков специально для ловли людей, прячущихся в глубоких норах под прикрытием ловушек и капканов, и только потом распространена на обычную дичь.

Уже привычно тыкая древком копья в песок, Посланник Богини двинулся на еще не обследованную часть пляжа. Минут через десять попалась и первая добыча: взметнув фонтан песка, в копье вцепилась крапчатая змея.

— Вот, держи, — поднатужившись, Найл поднял копье и поднес змею к морде самки. — Парализуй ее волей, укуси и ешь.

В первый миг смертоносиха отпрянула, потом обрушила на «ядовитого ползуна» такой заряд воли, какого, наверное, не удостаивался и правитель, подскочила, вонзила хелицеры. Немного выждала, давая яду время подействовать, и принялась за еду. Найл подождал, отвернувшись от неприятного зрелища, а потом снова двинулся вперед.

Для насыщения взрослой смертоносихе требовалось никак не меньше двух десятков змей, и правитель почти два с половиной часа бродил по пляжу, прощупывая песок.

Он не роптал — все равно ядовитых тварей вокруг лагеря следовало уничтожить. Вот только, устав от нудного занятия, он не заметил, когда в сознании паучихи произошел кардинальный переворот в мировоззрении.

Сожрав очередную крапчатую змею, самка неожиданно бросилась бежать — можно подумать, ее кто-то удерживал. Последняя мысль, которую удалось уловить правителю, это — «я поймаю себе собственного хранителя».

К тому моменту, когда Найл вернулся в лагерь, там собрались все шестеро смертоносцев — двое высадились с корабля Юлук, место для которого уже успели расчистить.

Ни один из восьмилапых не смог похвастаться добычей — лес действительно оказался практически безжизненным. Вместо кузнечиков, медведок, мух и гусениц они постоянно натыкались на ловчие сети, в которых сидели голодные, враждебно настроенные смертоносцы Теперь безжизненность зарослей вырастала в серьезную проблему. Это жукам-бомбардирам хорошо — бродят под низкими ветками, да листья объедают. А пауков, как и людей, травкой не прокормить. Голодающие уже две недели, пауки не могли двигаться вперед, на исследование города до тех пор, пока спины их не окрасятся в рисунки сытости.

Именно на спине брюшка хранят все восьмилапые свои внутренние пищевые припасы, превращая их в крупные белые кристаллы — в отличие от людей, перерабатывающих излишки еды в жир. Единственное совпадение — и по людям, и по паукам можно с первого взгляда определить, насколько хорошо они питаются. Постоянно сытый человек грузен, имеет большой выпирающий вперед живот, под кожей по всему телу у него толстый слой жира. А у постоянно сытого паука на спине проступает четкий и яркий белый рисунок.

— Что станем делать, мой господин? — обрисовал получившуюся картину шериф. — Крапчатых змей на них не хватит, особенно если с флагмана высадятся оставшиеся десять пауков.

— Во время перехода из Дельты в Серые горы я однажды накормил смертоносцев рыбой. Они морщились, но ничего, съели все. Попробуем повторить опыт здесь.

— Пауки ведь только живую добычу едят? — удивился северянин.

— А я им не соленую рыбу предлагал. Сделаем так: сажай моряков на обе долбленки, и пусть поплавают метрах в ста от берега, блесны свои потаскают. Если что попадется — сразу на берег, пока еще трепыхается.

— А на чем тогда перевозить воинов большого корабля?

— Потом, — отмахнулся правитель. — Отправь вдоль берега во-он туда, — махнул Найл в еще не «прощупанную» сторону, — пару восьмилапых, змей ловить. Остальные пусть выпускают паутину вдоль берега… Ладно, на пальцах не объяснить, сеть я сделаю сам. Так… Туземок с малых кораблей — ко мне. Назия утверждает, что они море «чувствуют». Вот пусть и почувствуют, где рыба есть. Если с каждого из способов по чуть-чуть пищи добудем, глядишь, паукам хватит. А потом найдем и более обитаемые места.

Оставив шерифа отдавать необходимые распоряжения, Найл мысленно позвал с собой смертоносцев и отошел немного в сторону от лагеря, вспоминая, как в давние времена изготавливал из паутины бредень для ловли рыбы.

Ученые древности утверждали: паутина толщиной в один миллиметр способна остановить летящий на всей скорости «Боинг-757» и не разорваться. Что такое «Боинг» Найл представлял смутно, но то, что обычная паутинка не разрывается никогда, знал совершенно точно. Какая бы крупная рыба в море ни водилась, сеть из паутины ей не порвать… Вот только обычная нить восьмилапых получается слишком толстой и ее можно заметить. Для ловли ее требуется значительно утончить.

Смертоносцы выпускают свою нить отнюдь не в готовом виде. На кончике брюшка у них есть пять маленьких бугорков, из которых и растут паутинки, сразу слипаясь в одну, и первое, что сделал Найл — это посадил пятерых воинов, приказав каждому держать нить из одного бугорка, а паука послал идти по пляжу. После того, как восьмилапый убежал на сотню метров, Найл его остановил, и послал следующего. Когда полоса уложенных в нескольких сантиметрах друг от друга чистых белых паутинок достигла ширины в два метра, правитель приказал укладывать нити поперек. В итоге через час на пляже лежал новенький бредень ста метров в длину и двух в высоту. Затем люди забросали его песком — иначе рыбаки сами прилипнут к прочным нитям еще до того, как успеют что-либо поймать. Сеть из белой стала серой, но теперь ею можно было пользоваться.

— Так, Жувия и Рия, — повернулся к влившимся в экспедицию туземкам Найл. — Мы тут собираемся половить сетью рыбу. Вы местные, приметы рыбных мест знаете. Подскажите, где нам лучше всего с нею пройти?

— А как вы собираетесь ею ловить? — не очень поняла Жувия.

— Ну, — начал объяснять Найл. — Пара человек берет один край и заходит в воду по горло, еще несколько поддерживают ее посередине. Потом те, что глубже всех, идут вдоль берега, пока сеть не натянется и поворачивают к берегу. Бредень вытягивают на берег вместе с рыбой. Все, можно разводить костры и запекать ее над огнем.

— Неправильно делаете, — покачала головой туземка. — Нужно привязать снизу небольшие камушки, а сверху плавучие деревяшки. Две пироги отходят от берега, берут края сети и расходятся в стороны друг от друга на всю ее длину. Сеть высыпается в воду, один ее край тонет, другой держится поверху. Потом пироги плывут к берегу, здесь за ее края берутся воины и вытягивают на берег. Мне бабушка рассказывала.

— Так, — хлопнул в ладоши правитель. — Юлук, Айван, Нефтис, бегом в лес, нарубите деревяшек. Остальные: пройти по пляжу и насобирать мелких камушков, сколько найдете. Шериф! Долбленки к берегу!

На усовершенствование бредня ушло около часа — в основном на поиск камней и деревяшек, приклеить их к сети труда не составляло. Затем ее погрузили на долбленку. Туземки забрались каждая в свою пирогу и под их руководством гребцы погнали лодки от берега.

Они ушли почти на полкилометра, прежде чем растянули сеть.

Найл мысленно распрощался с бреднем — не верил, что его удастся оттуда вытянуть, но туземки действовали решительно и умело. Точнее — заставляли действовать гребцов.

Пироги пытались двигаться не прямо к берегу, а под углом около сорока пяти градусов к нему, стараясь разойтись — но постепенно оказывались все ближе и ближе друг к другу. Когда вышедшие навстречу моряки перехватили концы бредня, между его крыльями оставалось не больше десяти метров. Гребцы, выпрыгнув из пирог, присоединились к рыбакам.

— Потянули! И-и, р-раз! — громко скомандовал Найл, тоже взявшись за шершавые от песка нити. — И-и, вместе! И-и, р-раз!

Сеть в руках подрагивала, передавая биение попавшейся в западню рыбы. Похоже, старания не прошли даром и улов получился приличный.

— И-и, р-раз! Держи ее!

От сильного рывка бредень едва не вырвался из рук. Над водой промелькнул раздвоенный рыбий хвост, подняв кучу брызг, и тут бредень снова дернулся.

— Держи его, ребята! — не хватало еще, чтобы с таким трудом добытая добыча ушла обратно в море. — Держи!

На берегу мокрой кучей лежало уже больше половины вытянутого бредня, а в окруженном поплавками котле начинался настоящий ураган. Ходуном ходили волны, летели брызги, веревки рвались из рук. Попавшаяся рыбеха, наверное от отчаяния, кинулась к берегу, высунулась из воды, громко хлопнув огромной пастью, и сердце Найла кольнуло от узнавания:

— Попалась! Надо было утром меня есть, теперь не уйдешь!

— Уйдет! — кто-то из моряков бросил бредень и кинулся за гарпуном, и остальных рыбаков тут же протащило на пару метров в воду.

— Не сметь! — заорал Посланник Богини. — Не сметь ее убивать! Пауков сюда! Где воины?! Что, помочь некому?!

Вместо убежавшего моряка в воду кинулось несколько братьев по плоти, схватились за крылья бредня, помогли отвоевать у моря потерянные метры и сдвинуть бушующий котел еще немного ближе к берегу.

На мокрых от брызг камнях появились смертоносцы, ударили волей — буйство ослабло.

— За мной! — Найл кинулся прямо в очерченное сетью пространство, по пояс в воде нащупал там скользкое плоское тело, ухватил его за плавник. Айван притулился рядом и зацепил рыбину за жабры. — Потащили!

Вдвоем им удалось сдвинуть тело всего на несколько шагов — как только брюхо добычи легло на дно, а пятнистый загривок высунулся над поверхностью, ноша стала непомерно тяжелой.

Тут Любопытный отважно вбежал в волны и вонзил свои хелицеры, впрыскивая парализующий яд.

— Теперь не дернется, — облегченно вздохнул правитель. — Тащите слеги, будем через камни ее переваливать.

Оставшейся в бредне улов вытянули двое моряков. Улов по обычным меркам можно было считать богатым — но по сравнению с плоской пятнистой рыбой… Так, одну бочку заполнить.

— Ну, молодцы туземки, — сделал вывод, утерев мокрый лоб, правитель. — Ради одной такой рыбалки и то стоило их из мангрового леса забрать. Шериф, пироги можно отправлять к флагману, высаживать оставшихся воинов и пауков. Мелкую рыбу запекайте для людей, а это пятнистое чудище пусть остается смертоносцам. А если Рия с Жувией еще и наутро такое же поймают…

Что можно пообещать туземкам, правитель не знал, и решил исполнить любое их желание — если, конечно, оно будет иметь разумные пределы.

К сумеркам с флагмана на берег переправились все братья по плоти и полтора десятка моряков. Похоже, Назия решила остаться дежурить на борту всего с парой мужчин — это, по ее собственному признанию, минимальная команда, способная отвезти корабль обратно в порт города пауков. В лагере всех новоприбывших досыта накормили и отвели место для ночлега поблизости от огня. Шериф Поруз позаботился о запасе дров и костры должны были пылать до самого рассвета.

— Сегодня получился трудный день, шериф, — сказал северянину Найл, обсасывая ребрышки печеной кефали. — Но, по-моему, он удался.

— Да, мой господин, убирайтесь отсюда!

— Что ты сказал?! — поперхнулся рыбой правитель.

— Я согласился с вами, мой господин, — не понял удивления Посланника северянин.

— Убирайтесь отсюда немедленно, иначе мы уничтожим вас всех! — полыхнувшая в сознании Найла фраза сквозила голодом и злобой. — Это наши угодья, и мы пожрем всех, кто ступит на наши земли!

— Знакомые интонации… — Посланник Богини встал и попытался разглядеть тонущий за пляжем в сумерках лесок. — Сегодня утром точно так же со мной общалась одна смертоносиха. Прости, Поруз, я сразу не понял, что это не твои слова, и мысленное послание. Шериф молча пожал плечами. Он не слышал мысленной речи, если она не была целенаправленно послана пауком к нему в сознание, и что там воспринял правитель от его имени не знал.

— Уходите все, и оставьте нашу добычу!

Послание предназначалось смертоносцам из лагеря путешественников, а своей законной добычей пауки из леса явно считали находящихся здесь же людей.

— Мы пришли с миром! — ответил Посланник Богини как можно дружелюбнее. — Мы не останемся на ваших охотничьих угодьях и уйдем дальше завтра утром. Нам не нужно ни вашей земли, ни вашей добычи.

— Вы оставите двуногих, когда уйдете? — поинтересовались из леса.

— С ними пришли, с ними уйдем, — лаконично ответил Найл. — Не беспокойтесь, от нас не останется никаких следов.

— Что происходит, правитель? — поинтересовался шериф.

— Нам угрожают. Похоже, племя из леса наконец-то осознало наше присутствие. Они хотят, чтобы мы ушли.

— Я выставлю усиленные посты, — северянин поднялся и ушел от костра.

— Двуногие, попавшие в наши угодья, принадлежат нам! — заявили местные смертоносцы.

Побыв некоторое время в мысленном контакте, Найл почувствовал, что разговаривает не с одним пауком, в котором соединились разумы всех остальных, а со смертоносцем, которому постоянно поддакивают другие пауки. Видимо, здешнее племя восьмилапых находилось на очень низкой стадии развития.

Ничего странного: Великая Богиня Дельты далеко, стимулирующего излучения доходит совсем мало.

— Они пришли из другой земли, и уйдут в другую землю! — твердо отрезал Найл.

— Оставьте нам несколько двуногих, и мы отпустим вас с миром, — пообещали собеседники.

Можно подумать, они успели захватить экспедицию в плен! Или, по крайней мере, загнали в ловушку.

— Завтра утром мы все уйдем к высоким домам, и вы забудете о нашем существовании, — пообещал Найл.

— Отдайте двуногих, или сегодня ночью мы перебьем вас всех! — втиснулся в разговор кто-то другой.

— Оставьте хранителей, или мы не пропустим вас к домам, — пообещал еще чей-то импульс.

Совсем сдурели от голода и жадности, — покачал головой Найл. Впрочем, не удивительного, если здешний лесок так нищ, как рассказывали ходившие в него на охоту смертоносцы.

— Где живет племя хранителей?! — спросил Посланник Богини. Мысленный контакт тут же оборвался.

Найл встал и пошел искать шерифа.

Поруз на берегу моря объяснял Айвану, каким образом нужно прятаться среди камней, чтобы видеть все, но оставаться незаметным. — Хватит лекций, — оборвал его правитель. — Похоже, в лесу царит разброд, вождей нет, каждый делает, что хочет. Почти наверняка они считают нас такими же бестолочами, и найдутся желающие сделать ночью набег на лагерь.

— Я усилил посты, мой господин.

— Спасибо, — кивнул Найл. — А теперь воткните вокруг лагеря в песок копья и натяните на них паутину. Днем они этого не видели, и не ожидают. К тому же, любой восьмилапый знает, что на таком ровном месте, как песчаный пляж, натянуть ловчую сеть невозможно. Вот и покажем им фокус.

— Сейчас, — мысль настолько понравилась северянину, что он убежал, забыв обратиться к правителю положенным приветствием.

Впрочем, Найл, которому приходилось общаться с самыми различными существами, народами, и племенами, сам давно забыл, кто и как должен его называть.

Начавшаяся в темноте суета наполнила его душу спокойствием. Правитель нашел Нефтис, улегся на постеленную рядом с ней выворотку и благополучно заснул.

Разбудил его дружный хохот. Правитель вскочил, потянулся и пошел к границе лагеря. Здесь несколько братьев по плоти от нечего делать дразнили попавшихся в расставленную ночью ловушку восьмилапых туземцев.

Да, разумеется, пауки умеют бегать по липким нитям, умеют отлеплять их от тела и поедать паутину, мешающую проходу. Но одно дело избавиться от нескольких нитей, и совсем другое — влететь на полном ходу в ловчую сеть, опрокинуть крепящие ее копья и запутаться в нитях с ног до головы, превратившись в натуральный кокон.

Двое влипнувших в ловушку смертоносцев время от времени пытались бить ненавистных двуногих парализующей волей, но воины в ответ начинали подкалывать их копьями, отбивая охоту к сопротивлению.

— Хорошо, что вы пришли, мой господин, — с улыбкой поднялся шериф. — Я хочу допросить пленных.

— О чем можно спрашивать этих дикарей?

— О том, сколько воинов в их племени, мой господин, где они живут, насколько широки их угодья, где границы с соседями, сколько соседей, сколько воинов в соседних племенах…

— Стоп! — вскинул руки над головой Найл. — Признаю свою ошибку! Их есть о чем спрашивать. Но давай по порядку.

— Сколько воинов в их племени?

— Сколько пауков живет в лесу? — выстрелил вопросом в сознание плененного смертоносца Посланник Богини.

Тот не ответил, но в сознании его промелькнула череда тел, глаз, лиц, интонаций сознания.

— Мне кажется, около двух десятков, — сообщил северянину Найл.

— Граница их земель? — Они живут в пределах этого леска.

— А сколько гонору! — хмыкнул северянин. — Сколько паучьих племен живет в окрестностях?

Допрос длился более часа, и только когда воинов позвали завтракать, Найл, напоследок, озадачил пленника самым важным для себя вопросом:

— Где обитает племя хранителей?

И опять в памяти паука всплыла картинка дома с низкими подвальными окнами, серыми стенами и заваленными камнями дверьми. Ничего нового.

Утренний выход в море не принес гигантской рыбы, но обычной, средних размеров, хватало вдосталь. Пауки от такого угощения отказались, а люди наелись от души, сложив оставшееся в котомки, на обед.

— Я могу поговорить с вами, мой господин? — дождавшись, пока Найл запьет водой свой завтрак, подошел к правителю шериф.

— Разумеется, Поруз. Что случилось?

— Давайте отойдем в сторону, мой господин. Уведя Посланника Богини за границы лагеря, обозначенные поваленными копьями, северянин встал перед ним, минуту помолчал, жуя собственные губы, а потом спросил:

— Скажите, мой господин, зачем мы приплыли на этот берег?

— Что бы найти семя Богини, Поруз, и посадить его в плодородную землю в хорошем месте.

— Я тоже так считал, мой господин, — кивнул северянин. — Но последние два дня меня стали смущать некоторые странности. Если мы ищем семя, тогда почему вы расспрашиваете местных пауков про каких-то «хранителей»? Я клялся вам в верности, мой господин, и готов выполнять любые ваши приказы. Сегодня, согласно вашему приказу, мы снимемся с лагеря и двинемся к высотным домам. Скажите, зачем мы туда идем? Мои воины будут рисковать жизнями ради семени Великой Богини, или в поисках некого местного племени?

Шериф молчал и смотрел Найлу в глаза. Он не умел читать человеческие мысли, но слишком долго руководил людьми и пауками, чтобы его можно было обмануть.

— Отойди немного в сторону, северянин, — попросил Посланник Богини и опустился на колени.

Он выгреб песок из-под ступней, собрав его под голени, откинул прижавшийся к коленной чашечка голыш, немного покачался, проверяя, все ли удобно и хорошо, после чего положил руки себе на бедра ладонями вверх и закрыл глаза.

В последние дни произошло слишком много событий, нахлынуло впечатлений, случилось открытий. И все это, как тяжелые шторы, закрыло окно в истинный мир, лишило его зрения, сбило с намеченной цели. Лишнее, как много лишнего в разуме и душе!

Найл устремился ввысь, к свету, к безгранично чистому свету, льющемуся с небес на Землю. Посланник Богини не знал, что это за энергия и откуда она берется.

Он знал лишь то, что она способна смыть с души любые наслоения грязи, злобы, усталости. К этому свету трудно прикоснуться, трудно слиться с ним в единое целое — но достигнув его, добившись всего лишь легкого прикосновения, сразу становишься другим человеком — молодым, свежим, отдохнувшим.

Правитель ведал, что в истории предков упомянуты многие случаи, когда человек случайно или преднамеренно перестает спать, перестает нуждаться в отдыхе, и сейчас он понимал, как это происходит, как этого добиваются отдельные сумасшедшие и святые, йоги и монахи, просветленные и одержимые.

Свет, доступный всем и каждому свет. Одно прикосновение, две-три минуты пребывания в вышине полноценно заменяют ночной сон, исцеляют от недугов, дают ощущение счастья и свежести. И он вознесся в эту высоту, стряхивая нагромождение любопытства, азарта, злорадства и нетерпения — и упал назад, пустой, как только вышедший из печи гончара кувшин.

Теперь он мог видеть все вокруг легко и беспристрастно: потому, что был пуст, потому, что умел только воспринимать.

Воспринимать прохладу волн, мертвящую боль давно умершей земли, жажду света и жизни, которые рядом — и до которых никак не удается дотянуться… Эта жажда истекала из одной-единственной точки, и была слишком сильна, чтобы принадлежать любому из известных Посланнику Богини существ.

Но он не думал об этом — в его состоянии думать вообще невозможно. Он просто созерцал эту странность, и из нее рождался ответ на интересующий его вопрос.

Найл открыл глаза и глупо улыбнулся. Глупо — потому что разум еще не успел вернуться в его сознание, и он ощущал себя безгранично, невероятно счастливым.

— Что с вами, мой господин? — испугался шериф.

— Странное ощущение, Поруз, — поднял на него глаза Найл. — Мне кажется, оно знает о нас. Знает и ждет. Радуется…

— Вы о чем говорите, правитель? Посланник Богини поднялся на ноги, отряхнул колени и вытянул вперед руку:

— Семя Великой Богини находится там. До него остался один дневной переход.