Племя

ЧАСТЬ 3 ГОЛОДНАЯ РЕКА

Берег ждали все, но час проходил за часом, высокие мангровые деревья с пышными кронами уходили назад, однако горизонт впереди по-прежнему оставался чист. Ночь корабли провели в дрейфе, а с первыми лучами снова подняли паруса.

— Земля! Вижу землю! — радостно закричал забравшийся на мачту флагмана моряк, указывая почему-то на север.

Назия вопросительно оглянулась на правителя, но Найл отрицательно покачал головой:

— Только вперед. Нам нужно на юг. Северный горизонт темнел, наливался красками, подступал все ближе и к вечеру стало ясно, что это точно такой же мангровый лес, как и по левому борту.

Зато в носы кораблей стало ощутимо упираться встречное течение, постепенно снижая скорость движения. Когда флотилия остановилась на ночлег, ширина реки от леса до леса составляла почти полкилометра, а к полудню следующего дня — от силы сотню метров.

Над палубами стали крутиться мошки и деловито жужжать мелкие болотные комары, вдоль левого борта долго плыла небольшая трехметровая черная пиявка, но места присосаться так и не нашла.

Хотя по берегам все еще стояли на широких ажурных корнях мангровые деревья, становилось понятно, что путешественники находятся уже не в море.

Места для высадки не имелось, пришлось ночевать на воде, и утром появились первые укушенные: бледные и вялые от потери крови моряки демонстрировали круглые комариные укусы. В ближайшие дни эти люди не годились уже ни работать на веслах, ни держать руль.

— Подниматься нужно, выше, — поторапливал Назию Посланник, — Уйдем от болот, станет полегче.

Теперь корабли шли одновременно и на веслах, и под парусом, отвоевывая у реки километр за километром, пока русло неожиданно не повернуло строго на юг, и не растворилось в широком разливе.

Слева по борту раскрылась обширная прямоугольная поляна, окаймленная густым низкорослым кустарником, на которой паслось стадо долгоносиков, и Посланник Богини решил дать людям возможность немного отдохнуть. Стаи комаров и мух остались позади, борьба с течением вымотала гребцов. Все давно соскучились по твердой почве под ногами и горячему мясу вместо опостылевшей соленой рыбы.

— Назия, — окликнул он морячку, — подведи корабли к зарослям метрах в ста за поляной.

— Там неудобно высаживаться, Посланник.

— Ерунда, высадимся. Зато долгоносиков не спугнем.

Покрытые яркими, сверкающими панцирями жуки обладали вкусным, нежным мясом, и обычно не вырастали в размерах больше человека — а значит, их можно запекать на огне целиком.

Морячка кивнула, поняв мысль правителя, вперила взгляд в корабельного паука, и тот передал приказ командующей на малые суда.

— Спустить парус! Рулевой, нос налево не торопясь!

Два других корабля продолжали свое движение еще минут пять, после чего резко повернули носы к берегу.

Шериф Поруз опять организовал высадку по всем правилам, и заметно отстал от отряда Юлук, просто попрыгавшего в кустарник — люди вперемежку с жуками и смертоносцами. Не пытаясь таиться, они дружно ломанулись сквозь растительность: люди протаптывали проходы для восьмилапых, пауки прощупывали мысленными импульсами путь, отпугивая или парализуя встречную живность. Северянину, чтобы их догнать, пришлось на время забыть про тактику и разведку, про боевое охранение и стрелковое прикрытие, и просто бежать следом. Попавшихся по дороге гусениц, мух и мокриц люди оставили на поживу паукам, а сами заняли позиции в тени кустарника. Долгоносики тревожно зашевелились, поглядывая в ту сторону и отступили на несколько метров к воде.

— Пора, — кивнул Найл.

Навул вместе с двумя братьями и двое моряков спустились в подтянутую Нефтис пирогу, быстро переплыли на берег и затаились в траве. Пирога сделала еще две ходки, доставляя им подкрепление, потом в хрупкую посудинку осторожно забрались смертоносцы.

Появление на берегу пауков, излучающих лютую злобу, заставило жуков забеспокоиться, более крупные самцы переместились на эту сторону стада, прикрывая слабых и молодых собратьев. Тут из травы поднялись братья и дружно бросились вперед, на ходу метая копья.

В долгоносиков они не попали, но цели своей достигли: стадо сорвалось с места и, не разбирая дороги, кинулись бежать.

Сидящие в засаде охотники выступили из кустарника только тогда, когда до дичи оставались считанные шаги, хладнокровно, на выбор поражая самых крупных жуков — от прямого удара граненого наконечника тяжелого боевого копья никакие панцири спасти не способны. В течение считанных секунд у ног братьев по плоти полегло практически все стадо — лишь нескольким счастливчикам удалось разбежаться по сторонам и затаиться в кустарнике, раздвигая гибкие ветви своим длинным носом.

Пока пирога перевозила на берег остальных людей и пауков с флагмана, на берегу уже успели собрать хворост.

Нескольких добытых долгоносиков перевернули на спину и развели огонь прямо под ними. Вскоре над разливом потянулись соблазнительные ароматы жареного мяса.

В ожидании обеда правитель обошел поляну по периметру, удивленный ее странными, правильными очертаниями. Почему на мягкой, жирной земле рядом с водой ней не росли ни деревья, ни кустарник?

Найл присел на корточки, ковырнул ножом переплетение корней и тут же наткнулся на твердую преграду.

Камень? Он рассек дерн крест-накрест, отогнул пронизанной белыми мелкими травяными корешками пласт и изумленно присвистнул, увидев гладкую блестящую поверхность.

— Вот это да! — повернул к нему проходивший мимо шериф. — Неужели сталь? Если под этой поляной лежит стальная плита, то она стоит столько, что на нее можно купить небольшую страну!

— Нет, не сталь, — покачал головой Найл, вкладывая нож в ножны. — Нет ни единого следа ржавчины.

— Свинец?

— На нем не осталось царапин от острия ножа.

— Серебро?.. — неуверенно предположил северянин.

— Даже серебро темнеет от времени, а эта плита совершенно чиста. Поруз не спросил об алюминии — к моменту его рождения весь этот металл, выработанный далекими предками, уже превратился в белый порошок.

— Тогда что?

— Какой-нибудь сплав, — пожал плечами Посланник Богини. — Может, титановый; может, никелевый, молибденовый, магниевый, иридиевый, литиевый. Хорошо бы добыть хоть маленький кусочек и показать его нашим кузнецам. Может, они встречали нечто подобное?

— Если бы все это можно было превратить в клинки, — мечтательно обвел взглядом поляну северянин. — Вы получили бы самую сильную армию во Вселенной, мой господин.

Найл усмехнулся. Он знал, что где-то в просторах космоса поглощают пространство крейсера, один выстрел которых способен уничтожать целые звездные системы, и тренируются воины, в сравнении с вооружением которых даже хранящиеся под Черной Башней жнецы покажутся каменным топором.

— Вы смогли бы одеть всех в полные металлические доспехи, дать металлические щиты, обеспечить двойной, тройной запас арбалетных болтов, — стал пытаться доказать свою правоту шериф, неправильно понявший улыбку правителя.

— Как ты думаешь, Поруз, а зачем она здесь лежит?

— Может… Может, ее потеряли?

— Потерять металлическую плиту со стороной в полторы сотни метров? — рассмеялся Посланник. — Боюсь, на такое не были способны даже наши предки. Если сюда, в дикую безжизненную местность положена плита стоимостью в несколько тонн золота, значит, для этого имелся очень весомый повод.

— Она закрывает подземный бункер! — вскинул подбородок шериф. — В княжестве Граничном мы несколько раз находили такие сооружения. Правда, из камня.

— Это больше похоже на истину, — кивнул правитель. — Но тогда где-то здесь должен иметься вход.

— Во все бункеры, даже вкопанные глубоко под землю, вход вел сбоку.

Не сговариваясь, шериф и правитель разошлись в стороны и стали двигаться навстречу друг другу, внимательно вглядываясь в край поляны.

Оба не знали, что именно собирались увидеть, но надеялись, что скрытый ход хоть как-то себя проявит.

— Сюда, Посланник, — вскоре замахал рукой северянин. — Смотрите!

Найл направился к нему, и еще по пути понял, что привлекло внимание Поруза: среди кустарника выпирали округлые сочные клены. Значит, в этом месте им хватало земли для корней — там имелась большая яма.

— Посмотрим? — Поруз набрал воздух в легкие, чтобы позвать подчиненных, но Найл его остановил:

— Пусть занимаются едой. Не стоит превращать наше любопытство в обязательное для всех научное исследование. Я сам поковыряюсь. Вынув меч, Посланник Богини быстро скосил облепивший стволы кустарник, стал споро подрезать рыхлый грунт рядом с краем поляны. Северянин поморщился, видя как его господин обращается с благородным оружием, но делать замечаний не рискнул.

Правда, бездельничать в то время, как правитель работает, он тоже не мог, и потому достал нож и опустился рядом.

Почва была воздушной, не слежавшейся, состоя в основном из перегноя и пронизывающих его корней, полугнилых веток и осколков хрупких хитиновых панцирей.

За час они углубились почти на метр — и клен, наполовину лишившейся опоры, угрожающе накренился в их сторону. Зато под краем плиты обнаружилось углубление, очень похожее на верхний край двери.

— Подожди, — остановил шерифа Найл и стал очищать металлическую поверхность над проемом. Вскоре стали видны четыре большие цифры: 2222. Что они могут означать, правитель пока не подозревал, и вернулся к рытью ямы. В отличие от шерифа, он старался добраться не до самой двери, а увидеть стены рядом с ней.

— Мой господин, — подошла к раскопу телохранительница. — Обед готов.

— Спасибо, Нефтис, — Найл отер меч о траву и выпрыгнул наружу. — Пойдем, Поруз, сделаем небольшой перерыв.

Как и все люди, которым приходилось подолгу жить впроголодь, и лишь иногда есть вдосталь, моряки и братья по плоти после удачной охоты объедались не просто до отвала, а с очень большим перебором — словно кому-либо когда-то удавалось наесться впрок.

Отяжелевшие, довольные, люди в эти часы могли думать только о сне, и даже Найл с Порузом на время забыли о своей находке.

Однако именно любопытство отличает человека разумного от жуков-бомбардиров и пауков, и как только желудок немного усвоился с попавшей в него пищей, пара двуногих опять направились к краю поляны.

Здесь их ждал неприятный сюрприз: на дне раскопа поблескивала вода.

— Просочилась, — с сожалением признал Найл. — Мы ведь уже почти до уровня реки докопались.

Копаться в грязи ему не хотелось, поэтому он попытался расчистить яму в стороны, оголяя стены из странного сверхтвердого металла. Вскоре пальцы нащупали череду углублений. Посланник Богини торопливо заработал ладонями и вскоре смог рассмотреть строки надписи на нескольких языках, один из которых он знал:

«Нашим детям! Здесь покоится послание от людей 2222 года к людям 22222 года.»

Теперь стало ясно, почему предки так старались с изготовлением бункера. Им хотелось, чтобы он простоял двадцать тысяч лет.

— Вы нашли ключ, мой господин? — с надеждой поинтересовался северянин.

— Почти, — вытер руки Найл и прочитал надпись вслух. — Это «капсула времени», Поруз. Наши предки оставили свое послание нашим потомкам.

— Зачем?

— Наверное, боялись, что мы научим их чему-нибудь не тому.

— Откроем?

— Нет, — правитель выбрался на поляну. — Ты же видишь, двери находятся ниже уровня воды. Что мы там, внутри, увидим по грудь в воде? Наши предки явно перестарались, бронируя свою капсулу. Она получилась такой тяжелой, что за тысячу лет утонула в земле, как булыжник в иле. К году пяти двоек она окажется метров на десять в глубине, если не больше.

А может, предки поступили так специально. Хотели оберечь капсулу от посторонних рук. Думали, что через двадцать тысяч лет человечество достигнет такого уровня технического развития, что справится с вскрытием этого бункера без особого труда…

— Неужели вы так просто и оставите здесь все это? — шериф указал на расчищенный массив отливающего холодным блеском металла, — Все это сокровище?

— Поруз, — вздохнул Найл, — это не сокровище. Оно станет таковым, только если мы сможем доставить его в цивилизованные места. Ты радуешься металлу так, словно он уже лежит в подвале моего дворца, словно его уже можно пилить, ковать, отливать. Но мы находимся не в Южных песках. Здесь этот металл — всего лишь бесполезный и очень тяжелый груз. Забудь про него, и не трави свою душу. Вспомни об истинных ценностям и пойдем, съедим по кусочку жареного мяса, запив его чистой пресной водой. Отвернись от ямы, шериф! Идем со мной.

Посланник Богини позволил членам экспедиции отдыхать два дня, но на третье утро корабли двинулись дальше на юг.

Течение в разливе почти не ощущалось, двигаться казалось быстро и легко. Увы через несколько часов плаванья впереди поднялись лесные вершины. Между ними просматривалась лишь узкая протока. Река снова решила сузиться к прежним берегам.

Флотилия приблизилась к устью и бросила там якорь.

Назия нервно сбежала с мостика и прошла под носовой помост. Вгляделась в вытекающие из-под лесных крон воды, наматывая на палец прядь волос. Потом вернулась назад:

— Флагман не сможет пройти дальше, Посланник, — виновато склонила она голову. — Русло для него слишком узко, а глубина опасно мала. Я возьмусь провести по реке только малые корабли.

— Тогда в чем дело? Оставим флагман здесь, ожидать нашего возвращения.

— Во время путешествия по реке могут возникнуть сложности. В таком случае лучше иметь увеличенные команды. Ты хочешь лишить меня воинов… — понял Найл.

— Да, Посланник, — кивнула морячка.

— Ладно, — разрешил правитель. — Оставь на судах по два воина и одному пауку. Придется шерифу с основными силами подождать здесь.

— В таком случае на своем судне я предпочла бы оставить вас, Посланник, и стражницу Нефтис.

Под свое управление командующая взяла корабль без мачты, предоставив хозяйке другого судна самой решать вопросы с выбором пассажиров. Суда сошлись борт о борт, и десять моряков спрыгнули на низкую палубу, заменяя выбирающихся наверх братьев по плоти.

— Лохарь, встань к рулю. Поднять якорь! Весла на воду! — тут же начала распоряжаться морячка, не тратя времени на осмотр судна и прочие приготовления.

Найл оглянулся на остающихся, помахал рукой перегнувшемуся через борт северянину. В мыслях шерифа проглядывалась готовность к некоей авантюре, и Посланник даже догадывался к какой, но запрещать ничего не стал.

Пусть займет людей делом, а не то закиснут от скуки.

— Нос налево сильно! Нос прямо! — под дружными ударами весел корабль медленно входил в устье реки.

На лицо правителя упали тени от стоящих по берегам деревьев, дохнуло прохладным сумраком лесной чащи. Настоящей чащи, пахнущей терпким перегноем и свежей смолой, дышащей ароматами ягод и кисловатым привкусом скорпионьего яда — а не морской солью и тухнущими на корнях водорослями.

Найлу, опытному охотнику, почти сразу бросились в глаза фасеточные полусферы, то тут, то там таящиеся среди ветвей, поблескивающие бусинки, шевелящиеся, как травинки на ветру, усики. Похоже, лес кишмя кишел дичью, и голодать в пути никому не придется. А путешествие грозило затянуться — встречное течение не позволяло разогнаться даже до скорости обычного пешехода. К тому же, русло изрядно петляло, тихо скрадывая почти половину пройденного расстояния.

Малые корабли, в отличие от больших, не имели кормовой надстройки. В кормовых и носовых подъемах на них были оборудованы небольшие хранилища для грузов и припасов, а в средней части, где между палубой и днищем расстояние не составляло и метра, не имелось даже этого.

Именно сюда стекала вода, несмотря на все старания по просмаливанию и конопачиванию корпуса, просачивающаяся в трюмы. Отсюда ее и вычерпывали каждые пять-шесть часов через специальный лючок.

Вместо каюты на таких судах посередине стояли легкие матерчатые навесы-шатры.

Правда, после того, как стараниями Назии неудобные треугольные паруса везде были заменены на прямоугольные, навесы стали мешать, и во время хода под ветром их приходилось складывать.

— Рулевой, — нос налево не торопясь! Рулевой — нос налево сильно! Нос прямо! Нос налево не торопясь…

После нескольких часов движения суда внезапно вышли на широкий плес, и Назия приказала бросить якорь:

— Скоро стемнеет, а что впереди, неизвестно. Лучше переждем темноту здесь.

Справа над кораблями возвышался обрыв почти стометровой высоты.

Найл без труда представил себе, как за сотни и тысячи лет вода, вымывая на повороте плотный суглинок, «съела» почти до середины возвышающийся здесь холм, одновременно отступая от пологого берега и оставляя после себя болото, глубиной равное стремнине реки. Высаживаться на ночлег здесь было негде: команде вряд ли доставило бы удовольствие как необходимость как штурмовать отвесный склон, так и спать на чавкающей от избытка влаги земле.

— Ничего, — решил правитель. — Сделаем полноценный привал в следующий раз.

Сон на воде, в удалении от берегов, был спокоен и безопасен. Поутру Назия дала гребцам время позавтракать и немного размяться, после чего вновь отдала жестокую команду:

— Весла на воду! Поднять якорь!

В длину широкого плеса хватило всего на триста метров, после чего опять началось узкое извилистое русло.

Деревья, поддерживаемые снизу густым кустарником, нависали над самой водой, берега обрывались вертикально вниз, и Найл понял, что высадиться на берег в ближайшее время вряд ли удастся — продраться сквозь прибрежные заросли казалось не по силам не только паукам с их широко расставленными лапами, но и людям.

Назия охрипла, непрерывно выкрикивая команды и теперь сипела, словно ветер в глубоком ущелье. Моряки не столько понимали, сколько угадывали ее команды, продолжая удерживать мореходное судно в стремнине узкой речной реки.

Очередной поворот, и в конце прямого участка видна очередная излучина, упирающаяся в высокий обрыв.

— Смотри, — кивнул Найл на низкий песчаный берег, на котором среди низкого ивняка явно просматривались нахоженные звериные тропы. — Водопой. Тут, наверное, в радиусе полусотни километров ни одного подхода к реке нет: то косогор, то болото. Вот на единственном пологом спуске всё и истоптали.

Суда, огибая мелководье перед отлогим берегом, жались к обрыву. Гребцы орудовали тяжелыми веслами, и крупные капли пота, выступающие над вздувающимися от напряжения мышцами, не успевали высыхать, стекая вниз и оставляя за собой белесые разводы.

— Рулевой, — нос налево сильно! — прошептала Назия. — Нос прямо! Нос налево не торопясь.

Послышалось равномерное гудение. Люди подняли лица кверху, и увидели, как с верхнего края обрыва на них скатывается серая волна. И почти сразу обнаженные тела обожгла нестерпимая боль. На некоторое время Найл начисто забыл про все вокруг себя, крутясь и стараясь прибить садящихся на тело серых короткокрылых мух длиной чуть меньше локтя, но те хорошо знали свое дело: на секунду касаясь тела, они вырывали своими крохотным челюстями кусочек кожи, и тут же шарахались в сторону, уступая свое место другим.

— На, на! — Найл убивал мух одну за другой, но каждую погибшую тут же сменяла сотня живых, стремящихся урвать свою долю добычи.

— Лохарь, нос направо!!! — отчаянно пыталась привлечь внимание рулевого Назия, но он, как и все остальные, начисто забыл про свои обязанности, отбиваясь от нападения крылатых пожирателей живой плоти. — Нос направо!

Неуправляемое судно с медлительной неотвратимостью разворачивалось поперек течения и скатывалось на нагоняющий его корабль.

— Руль держи!!! — удар хлыста пришелся рулевому в лицо и заставил его хоть ненадолго вспомнить про свои обязанности. Он навалился на весло, пытаясь изменить положение судна, но оно уже вышло из подчинения.

Корабли столкнулись с тяжелым треском, сошлись бортами, и течение приткнуло их к берегу в нескольких сотнях метров ниже обрыва. Мухи рассеялись в стороны, оставив окровавленных, израненных людей осматривать свои раны.

— Река-то и впрямь голодная, — высказался кто-то из гребцов. — Тикать отсюда нужно…

— Команды разговаривать не было! — тут же оборвал его речь щелчок хлыста. — Почему весло бросил?! Почему грести перестал?!

Окровавленное лицо шипящей от ярости Назии вызвало ужас даже у Посланника.

— Ты что, состарился вконец, и работать не можешь? Тогда место твое за бортом, а не на скамье!

Гребец весь скрючился, стараясь стать как можно незаметнее, но гнев хозяйки корабля все еще не иссякал:

— Вон отсюда! Вон, я сказала!

— Простите меня, госпожа, — тихонько попросил мужчина. — Я только испугался…

— Ты не должен пугаться! — продолжала бушевать Назия. — Ты должен грести! Грести, несмотря ни на что! Корабль может жить только до тех пор, пока вы исполняете свои обязанности, идиоты! А без корабля вы и вовсе ничто! Корм для крабов, подстилка для рыб. А ну, всем надеть туники! Весла на воду!

Гребцы, с самого утра из-за жары скинувшие одежду, начали подбирать с пола свою однообразную форму, а женщина в гневе повернулась к рулевому:

— Ты чем занимался, Лохарь? Ты почему бросил руль? Ты знаешь, как обязан капитан поступать с моряком, бросившим свое место?

Лохарь знал, а потому молча упал на колени и испуганно затряс головой:

— Не нужно, госпожа.

— Ты выпрыгнешь за борт сам, или тебя выкинуть мне? — Я встану к рулю, Назия, — неожиданно предложил Найл. — Думаю, сейчас у тебя каждая пара рук на счету.

Моряк принялся осторожно пятиться, стараясь скрыться с глаз своей повелительницы. Однако женщина видела все, и несколько раз обожгла его рабски согнутую спину хлыстом:

— Пошел вниз! На весла!

Лохарь не заставил уговаривать себя дважды и мигом нашел себе место на одной из лавок.

— Была дана команда «весла на воду!», — громко напомнила Назия, у которой от злости прошла вся хрипота. — Кто тут еще не понимает моих приказов?!

Гребцы налегли на весла, отводя судно от берега. Вдоль бортов громко зажурчала вода.

— Тигнай, проверь люк!

— Течи нет, госпожа!

— Ну, Лохарь, твое счастье, — негромко пробормотала морячка. — Рулевой, нос налево спокойно!

Найл навалился на рулевое весло, которое неожиданно легко пошло в сторону.

— Рулевой, тугие твои уши, «спокойно» налево, а не «сильно»!

Найл торопливо попятился возвращая руль в среднее положение. Нефтис кинулась к нему на помощь и схватилась на толстый комель с другой стороны.

— Рулевой, нос прямо! — морячка оглянулась на правителя и добавила: — Простите меня, Посланник.

— Ерунда, — кивнул Найл.

— Нос направо не торопясь… Нос прямо… Судно двигалось к омуту под обрывом, к самому глубокому месту русла. Хозяйка корабля хотела застраховаться от вполне вероятной возможности того, что судно опять станет неуправляемым: главное, не сесть на мель в столь самоубийственном месте.

— Рулевой, нос налево спокойно…

Найл сдвинул весло под углом примерно сорока пяти градусов.

— Нос прямо… Нос налево не торопясь…

Они проходили вдоль самого склона. Первая треть омута, половина. Вот уже впереди замельтешили волны мелководья. Сверху зародился и покатился вниз радостный вой.

— Грести не забывайте! — заорала Назия. — И-раз, и-раз! Нос прямо. Начинается…

Серое облако накрыло палубу с нестерпимо-противным жужжанием. Тотчас раздались крики боль и отчаянная ругань.

Найл также ощутил прикосновения к ногам, рукам, шее, — дернул головой отгоняя наглую муху, попытавшуюся сесть на лицо.

— Рулевой, морские змеи, нос налево… Ай! Налево не торопясь!

Что происходит с Назией, правитель не видел, поскольку весь мир перед ним заслоняли серое брюхо и грудь с растопыренными лапами, и мельтешение прозрачных крылышек.

Вдобавок от нестерпимой боли горели ноги и руки. Посланник, пританцовывая в нелепой джиге, пытался согнать пожирающих его заживо хищниц, а левой рукой постоянно отмахивался и со всей силы лупил по правой руке, обнимающей комель рулевого весла.

Услышав команду, он сделал шаг вбок, резко пригнулся и выпрямился, но мухи не поддавались на подобную хитрость, продолжая жрать, жрать и жрать мягкую беззащитную кожу.

— Руль прямо-о-о!!!

Нефтис схватилась за голову, замотала ею, упала на палубу и покатилась, отчаянно молотя по доскам руками и ногами, потом с криком боли прижала ладони к глазу.

Найл, прикусив до крови губу, шагнул назад, в среднее положение. Болью обожгло лоб — и урвавшая свой кусок мякоти муха отлетела в сторону, уступая место товарке. На миг Посланник Богини увидел палубу, стоящего на правом борту моряка — потом пространство опять заполонили лапы и брюхо.

Найл услышал только крик — и плеск. Потом еще один и еще.

— Руль налево сильно!

На миг отбросив мысли о бесконечной боли, Найл навалился на руль, прикрывая левой рукой глаза.

— Руль налево не торопясь! А-а-а!!! — похоже, морячке тоже доставалось. — Руль прямо! Гребите, если жить хочется, гребите! Руль направо не торопясь! Руль прямо! Руль… Твари поднебесные… Руль направо нормально!

Внезапно боль отступила. Тело онемело, потеряло чувствительность.

Посланнику показалось, что он умер, и на душе стало легко и спокойно: теперь никто не сможет причинить ему боль, обидеть, заставить отправляться за тридевять земель за какими-то спорами, пугать бедами, грозящими лично ему или его стране. Все осталось позади.

— Руль прямо! Руль налево не торопясь! Руль прямо…

Стая мух схлынула так же дружно, как и напала — в воздухе стало невероятно, звеняще, безукоризненно тихо и спокойно. Река просматривалась вперед до самого поворота, над палубой не вилось ни одного летающего существа, никто никого не кусал.

— Прямо, прямо, прямо… — морячка, которая казалась Найлу образцом выносливости и хладнокровия неожиданно без сил опустилась на палубу. Лицо, руки, ноги ее истекали кровью, но губы упрямо шептали: — Еще немного, ребята. Нужно уйти отсюда хотя бы на сотню метров.

Весла продолжали подниматься и погружаться в воду, выигрывая у течения шаг за шагом, и когда судно добралось до следующего изгиба русла, Назия разрешила:

— Убрать весла! Оба якоря — за борт. Правитель с облегчением отпустил весло и поднес к глазам свои руки.

Вопреки ожиданиям, они представляли собой не сплошное кровавое месиво, а огромное множество ранок размером с золотые монеты северных княжеств, между которыми сохранилась живая кожа. Все раны кровоточили, а это означало, что опасность отнюдь не осталась позади, как думали развалившиеся на лавках моряки.

Им всем угрожала смерть от потери крови — не мгновенная, но куда более реальная, чем от жвал одинокой многоножки или яда скорпиона. Найл вспомнил, что очень многие виды оружия, примеряемые в древности, вообще не предназначались для поражения жизненно важных внутренних органов.

Один хороший полосующий удар шашкой или крисом по поверхности тела, и раненый гарантированно умирает от обильного кровотечения.

Хорошо хоть мухи были достаточно большими, а не миниатюрными, как фруктовые или пустынные, и не смогли забраться под одежду — иначе досталось бы куда большей поверхности тела.

Кровь стекала с рук и ног, струилась по одежде, капала на палубу. Найл уже начинал чувствовать слабость, а потому сделал единственно возможное в данной ситуации: снял перевязь меча, наложил себе жгуты на ноги чуть ниже паха, потом снял ремень и наложил жгут на левую руку — правой, которую он пытался защищать, досталось намного меньше.

Нефтис продолжала стонать, лежа на палубе и закрывая ладонями глаз.

Найл опустился рядом, перетянул жгутами ее конечности. Женщина на его действия не отреагировала никак.

Посланник перешел к морячке.

— Что вы делаете, правитель? — не поняла Назия.

— Останавливаю кровотечение. Пока раны закроются, ты вся истечешь. Если перетянуть руку или ногу жгутом, то кровообращение в ней останавливается, и можно выиграть час для заживления ран. Больше часа жгут держать нельзя — конечность может умереть и отвалиться. Но, надеюсь, раны к тому времени запекутся.

— Нужно сказать мужчинам, чтобы сделали друг другу тоже самое.

— Нужно, — согласился Найл.

Назия кое-как поднялась на ослабевших ногах, принялась повторять для моряков объяснения Посланника Богини. Люди на палубе зашевелились, оказывая друг другу первую помощь.

Позади послышались громкие крики. Найл оглянулся, и увидел под обрывом второй корабль, накрытый серым облаком.

Из всех весел на нем шевелились только два, причем с одной стороны. Судно неудержимо разворачивалось поперек русла, подставляя течению выпуклый борт и быстро теряло скорость. За пару минут река выиграла схватку с людьми, и опять унесла их вниз, за поворот.

— Вот бестолковщина, — покачала головой командующая флотилией. — Раны и при прорыве, и при отступлении они получают одинаковые, вот только после сдачи все придется повторять еще раз.

— Ладно, подождем, — примиряюще кивнул Посланник. — Может, еще прорвутся. Однако попыток пройти под обрывом второе судно больше пока не предпринимало.

Примерно через час Посланник Богини приказал снять жгуты. Поверхностные раны почти ни у кого не открылись, и настала пора подсчитывать потери.

Не выдержав боли во время прорыва через излучину, за борт выпрыгнуло три гребца. Возможно, их подобрали на судне Юлук, и считать моряков погибшими было рано.

Еще двое тихо угасли от слабости — от потери крови. Причем большое количество крови потеряли все, и не имели сил, чтобы полноценно работать на веслах.

— Еще два-три таких обрыва, — тихо признала Назия, — и они могут взбунтоваться.

Что поделать, моряки — не воины, и это тоже следовало учитывать.

Выиграл за время смертельно опасной прогулки под обрывом только корабельный смертоносец.

Действуя волей, лапами и хелицерами, он смог наловить и парализовать не меньше двух десятков мух, почти не пострадав — на хитиновом панцире осталось только множество проплешин от укусов.

Глядя на восьмилапого, Найл уже в который раз подумал, что Земля не могла не встречаться уже много раз с представителями живого мира других планет. Ведь просто невозможно, чтобы одна и та же среда породила столь разные животные миры. У людей и других животных скелет внутри — у пауков и насекомых снаружи; у людей кровь красная — у пауков голубая; у людей две вертикальные челюсти — у пауков сложный ротовой аппарат; у людей внутренне пищеварение — у пауков наружное; у людей четыре конечности — у пауков восемь; у людей два глаза — у пауков восемь… Различия можно перечислять до бесконечности.

Неужели условия одного мира могли породить столь разных существ, как животные и пауки, пауки и насекомые, насекомые и животные? Да еще и Великие Богини…

Посланник вдруг подумал, что и Богини могли появляться на Земле не в первый раз. Причем простые и ясные доказательства этому известны каждому образованному человеку. Ведь насекомые далеко не всегда были так велики, как сейчас — но не всегда и малы, как во времена сбежавших на звезды предков.

Двести-двести пятьдесят миллионов лет назад, с началом мезозойской эры, все живое вдруг резко начало увеличиваться в размерах, расти, как на дрожжах.

Появились не то, что полутораметровые стрекозы или такие же по размерам жуки, в небе запорхали птерадоны — ящеры с кожистыми машущими крыльями по весу и размерам не уступающие среднему бомбардировщику времен технической революции, бронтозавры, способные поднять голову на высоту девятиэтажного дома, ихтиозавры, неотличимые от чудовища, с которым встретились путешественники при переходе через море.

Существование этих монстров никак не укладывается не только в пределы здравого смысла — но и в пределы законов физики, сопромата и аэродинамики. А что, если их рост кто-то стимулировал? Что, если первая россыпь спор Великих Богинь достигла Земли двести миллионов лет назад? Тогда становится понятным, почему птерадоны могли летать, динозавры ходить, а насекомые вырастали почти до тех же размеров, что и сейчас. Они использовали не только силу своих мышц, они пропитывались жизненной энергией Богинь.

Наверное, в тот раз пришельцам с далекой звезды не удалось добиться самого главного: создать достаточно сильное информационно-энергетическое поле вокруг планеты.

В условиях ментального вакуума они не смогли оставить потомства и умерли одна за другой — а следом за ними всего лишь за какие-то сто тысяч лет вымерли и казавшиеся непобедимыми гиганты. Огромные птицы разучились летать и начали бегать, огромные травоядные распластались на земле под весом собственного тела, а насекомые измельчали до размеров человеческой ладони, а то и еще меньше.

Теперь Богини вернулись назад, и снова пытаются стать полноправными жителями планеты.

Смертоносец ощутил внимание Посланника и предложил ему забрать часть добычи себе. Восьмилапый наловил дичи намного больше, чем требовалось ему для насыщения. Найл ответил импульсом благодарности и пообещал прислать за подарком слугу — именно так воспринял паук образ человека.

Правитель вернулся на корму и опустился рядом со стражницей. Осторожно оторвал ее ладони от глаза. Под руками зияла страшная кровоточащая рана.

— Ну же, Нефтис, не пугайся, — успокаивающе произнес Найл. — Ты же знаешь, все будет в порядке.

Поначалу правитель не хотел оказывать помощь никому — на всех у него попросту не хватило бы сил, а оказать помощь одному, обойдя ею всех остальных было бы несправедливо.

— Не нужно, мой господин, — нашла в себе мужество прошептать женщина. — Вы слишком слабы.

— Ничего, это не в первый раз, — улыбнулся ей Найл и накрыл рану своими руками. — Я упаду, но зато ты потом меня откормишь, и все станет хорошо.

Он направил свое внимание вовнутрь, на сверкающий чуть ниже груди серебряный клубок, и стал разматывать тонкую светящуюся нить, испуская ее через ладонь в растерзанный мушиными жвалами глаз.

На этот раз клубок оказался слишком маленьким, а необходимость стражницы в энергии слишком большой, и правитель сам не заметил, как потерял сознание.

Когда он пришел в себя, то лежал на палубе, на мягкой выворотке — снятой чулком шкуре черной листорезки, вывернутой толстым мехом вовнутрь. Светило яркое теплое солнце, но от воды, из-за борта тянуло приятной прохладой. А еще явственно пахло свежим жарким.

— Нефтис? — приподнял голову правитель. — Да, мой господин? — она появилась рядом, и Найл увидел, что ее глаз совершенно цел. Значит, он не зря старался.

— Сейчас сегодня, или уже завтра? — не очень четко сформулировал он вопрос, но телохранительница поняла:

— Завтра, мой господин. Корабельный паук отдал для вас пойманных мух. Вы будете кушать?

— Разумеется! После вчерашнего съесть пару серых мух будет особенно приятно. А как там Юлук?

— Они пытались прорваться ночью, — услышал Найл голос Назии. — Надеялись, что мухи будут спать. Но они не спали…

— А в остальном?

— Больше никто не умер. Гребцы едят да спят, набираются сил. Завтра двинемся дальше.

— Не дожидаясь второго судна?

— Ну не могу же я тянуть их за волосы! — раздраженно отрезала морячка. — Если они не способны прорваться, значит пусть торчат здесь всю оставшуюся жизнь. Я не могу вечно стоять на одном месте.

— Хорошо, — кивнул Найл. — Пусть будет так.

Нефтис принесла ему с берега сразу трех запеченных в глине мух, и правитель немедленно вспомнил о том, как жутко ему хочется есть.

После еды правитель опять заснул, а когда ближе к вечеру проснулся, то чувствовал себя более-менее хорошо. Телохранительница тут же принесла ему еще две мухи, уже остывшие, но все рано очень аппетитные. Найл быстро расправился с одной, оборвал лапы другой, разломил пополам пропитавшуюся мясным соком грудку, встал, неторопливо выедая белое рыхлое мясо и оглядываясь по сторонам.

Солнце клонилось к закату, и лес вокруг постепенно затихал, готовясь ко сну.

Еще мелькали вдалеке стрекозы, поблескивая крыльями в закатных лучах, еще порхало несколько бабочек, хвастаясь цветастыми крылышками, с длинными тонкими пальчиками, выступающими понизу. Даже ветер решил отдохнуть, и в зеркальной, нетронутой рябью воде за кормой отражался высокий светло-серый обрыв.

— Идемте со мной, Посланник, — позвала Найла морячка. — Вы вели себя вчера самым достойным образом и достойны награды.

Нефтис тронулась было следом, но Назия вскинула руку, останавливая ее:

— А ты вчера бросила руль! Будь ты моряком, тебя полагалось бы выбросить за борт! Оставайся здесь.

Посреди палубы стоял положенный среднему судну шатер. Морячка, откинув полог, пропустила правителя вперед, и закрыла проход.

Итак, Посланник Богини, волею судьбы оказавшийся у руля, вел себя в тяжелой обстановке самым достойным образом. Хозяйка корабля, если она желает, чтобы команда действовала дружно и слаженно, обязана не только карать нерадивых мужчин, но и щедро вознаграждать достойных. То, что одним из достойных оказался ее же правитель ничего не меняло. Назия вскинула руки к плечам. Послышался двойной щелчок, туника опала на пол. Чистое обнаженное тело резко контрастировало с покрытыми множеством темных пятен руками и ногами.

— Ложитесь, мой господин, — пожалуй, впервые за все время их знакомства Назия назвала его так, как это полагалось людям города пауков.

Он шагнул к расстеленной на полу выворотке, остановился, снял тунику и опустил глаза свой безвольно свисающий пенис. За последние дни он потерял так много сил, что их не хватало даже для столь важного для любого человека органа. Но морячка, не смутившись, опустилась перед правителем на колени и стала ласково поглаживать маленький и сморщенный член, что-то тихо ему шепча. Удостоившись такого пристального внимания, малыш встрепенулся и начал быстро расти, стремясь продемонстрировать всю свою мощь «нефритового стержня», как называли этот источник сладострастия древние китайцы.

Ощутив крепость пениса, женщина переместилась наверх, и прошептала еще раз:

— Ложитесь, мой господин.

Найл подчинился, а хозяйка корабля, оседлав своего господина, ввела «нефритовый стержень» в себя и только после этого наклонилась вперед, укрыв Найла раскаленным телом.

— Я счастлива принадлежать вам, мой господин, — прошептала она. — Я счастлива, что вы не только мудры, но и сильны духом. Я счастлива вашему мужеству и готова принадлежать вам всегда, душой и телом.

Она слегка сдвигалась вперед-назад, обдавая лицо Найла горячим дыханием, потом выпрямилась, взметнув распущенные волосы.

Морячка, закинув голову и закрыв глаза, искусно играла бедрами — то мелко дрожа, то вскидывая их вверх, то раскачиваясь из стороны в сторону, как будто исполняя некий неизвестный всем прочим танец. Она словно бы совершенно забыла о том, что обязана вознаградить мужчину, и думала только о себе.

Впрочем, Найл не возражал.

Он находился в сладостной истоме, наблюдая за вдохновенной страстностью женщины, за переполняющим ее, перехлестывающим через край наслаждением, сам купаясь в накатывающих волнах чужого блаженства.

Морячка чувствовала тело правителя лучше его самого, и когда Найлу казалось, что вот-вот произойдет завершающий взрыв, Назия внезапно прекращала свою игру, наклонялась вперед, целовала лицо, грудь, плечи, гладила волосы — а потом снова начинала сладострастный танец, выводя на вершину блаженства, но никак не давая взорваться вулкану страсти — обманывая ее, отвлекая внимания, переигрывая — и снова заманивая к пику желаний.

Но мужское естество невозможно обманывать бесконечно, и в конце концов оно рванулось вперед, сметая преграды, заполняя собою все миры и сознания, карая коварную женскую плоть резкими ударами и взрывами, готовыми, казалось, пробить ее насквозь. Назия расслабленно осела набок, но не позволила члену правителя покинуть лоно. Она повернула правителя лицом к себе, обхватила к себе, крепко прижала и замерла, утягивая его вместе с собой в крепкий и глубокий сладострастный сон.

Утром хозяйка корабля прошлась по палубе, вглядываясь в лица гребцов и мысленно распределяя их по скамьям, потом скомандовала:

— Лохарь, к рулю. И благодари Посланника Богини за избавление от наказания. Поднять якорь! Весла на воду!

Назия вернулась на корму, встала рядом с усталым, но довольным правителем и Нефтис, пребывающей в крайне дурном настроении.

— Оба борта вперед спокойно. И-раз, и-раз. Нос направо не торопясь.

Судно начало постепенно набирать ход, скользя по идеальной глади среди разлапистых кленов и тонколистных ив.

Ширина реки здесь составляла немногим более длины корабля, и Найл вдруг понял, что даже при большом желании они уже не смогут развернуться, чтобы вернуться назад.

— Нос прямо! Нос налево спокойно. Нос прямо. За очередным изгибом русла показался высокий серый склон, нависающий над темным омутом. Назия облизнула пересохшие губы, рулевой судорожно сглотнул.

Спокойствие сохранила только. Нефтис, которой в ее нынешнем настроении возможная боль казалась совершенно безразличной.

— Нос налево не торопясь!

Судно держалось самой стремнины, разрезая носом поверхность воды. Над правым бортом начал вырастать обрыв.

Теперь и гребцы, сидящие спиной по ходу движения, увидели опасность и ускорили темп работы весел. Все с опаской вглядывались верх, со страхом ожидая падения жужжащего воздуха — но ничего не происходило.

— Нос прямо! Нос направо не торопясь! Обрыв остался позади, вызвав всеобщий вздох облегчения. Опять поворот за поворотом впереди открывались только заросшие кустарником берега и высокие крепкие деревья. Однако стоило людям немного расслабиться — и опять за излучиной открылся серый склон обрыва.

— Не бойтесь, здесь безопасно, — громко сказал Найл. — Берег напротив косогора заболочен. Мухи жили напротив единственного берега, имеющего нормальный спуск к воде. Они наверняка охотятся на тех, кто ходит на водопой. Здесь им жрать некого, так что и мух быть не может.

Слова Посланника Богини вселили в сердца людей надежду, а когда судно безопасно прошло под высоким берегом, то и веру в безопасность.

Хотя, знай правитель с той же уверенностью, что мухи на обрыве живут — подобное предупреждение вряд ли хоть кого-нибудь смогло бы спасти от укусов. Миновав обрыв, Назия разрешила короткую остановку для еды.

Путешественники поели соленой рыбы, запасы которой казались неисчерпаемыми, и двинулись дальше. На реке рыбная диета переносилась легче, чем на море — пресной воды за бортом имелось сколько душе угодно. Однако, если правитель не хотел, чтобы люди начали болеть, следовало подумать о разнообразии в пище — хотя бы о свежей зелени.

Вскоре после обеда они миновали еще один обрыв — тоже без мух, а затем, на прямом участке русла, Найл увидел два высоких холма, доходящие до самой воды с противоположных сторон реки, и резко обрывающиеся вниз.

— Назия, останови корабль! — порывисто положил он руку морячке на плечо. — Во-он там, у берега.

— Убрать весла! Нос налево не торопясь! — подчинилась морячка. — Приготовить якорь.

Не имея возможности выскочить носом на берег, Назия остановила корабль вдоль него. Между бортом и густыми зарослями низкого орешника оставалось больше метра открытой воды.

Прыгать в гущу ветвей в незнакомом месте Найл не рискнул. Он выбрал вытянувшуюся над палубой ветку, повис на ней. Ветка пригнулась, но выдержала…

— Нефтис, — окликнул Найл свою хмурую телохранительницу, — прикрой.

Стражница встала к борту, нацелив копье в кустарник и готовая колоть все, что движется, а Найл на руках перебрался на берег, спустился на землю, ломая попадающую под ноги мелкую поросль.

— Нефтис, перебирайся сюда, иди за мной. Пробиться сквозь переплетение ветвей человеку было не по силам, поэтому Найл опустился на живот и пополз между корней. Насколько он помнил — корабль успел подняться за холмы всего на несколько метров.

И правда: не успели они проползти и пяти минут, как кустарник оборвался, и люди оказались на ровном газоне, разрезающим буйную растительность лентой шестиметровой ширины. Одним краем лента упиралась в холм — и продолжалась на том берегу реки, другим — скрывалась за чередой толстых вековых тополей.

— Так я и думал… — Найл присел на корточки, ковырнул травяной ковер и обнажил серую каменную поверхность. — Это дорога.

— Куда?

— Не знаю, Нефтис, — признал правитель. — За последнюю тысячу лет уровень океана поднимался и опускался, очертания берегов менялись, пустыни зарастали лесами, а цветущие сады опустынивались. Названия городов частью утеряны, частью потеряли смысл. А не могу сказать даже приблизительно, где мы находимся относительно старых карт и географических понятий, на каком континенте и в каком полушарии. И уж тем более, куда и откуда ведет старая забытая дорога. Одно точно — мы живем на планете Земля.

Найл поднялся на край холма, присел, погладил рукой мягкую податливую траву. — А здесь стоял мост. Толстые стальные балки, на них бетонные плиты. Балки превратились в ржавчину лет за двести, под тяжестью плит рухнули вниз и вода окончательно растворила остатки творения человеческих рук. — Посланник вздохнул, выпрямился, помахал рукой хозяйке корабля:

— Назия, высади несколько человек, пусть поищут съедобную траву. А мы с Нефтис сходим на охоту.

Найл развернулся и повел стражницу посередине шоссе.

— Куда вы, мой господин? — несколько удивилась телохранительница. — Лес кругом, дичь.

— Предлагаешь охотиться поодиночке? — приподнял брови правитель, и женщина сразу сдалась, отправившись следом.

Метров через сто они наткнулись на то, что и искал правитель: на натянутую поперек широкой просеки сеть. Ну никак не могло быть такого, чтобы не нашлось паука, решившего воспользоваться столь удобным местом для охоты! На всякий случай, чтобы не напороться на местного смертоносца, Посланник Богини выстрелил ярким мысленным импульсом:

— Я приветствую всех, живущих в этих местах!

Ответа не последовало. Найл отступил к кустарнику, вырубил мечом деревце в руку толщиной, вернулся назад, кинул его в нижние нити паутины и принялся старательно трясти и крутить, проделывая над землей широкий проход.

По ту сторону из кроны ясеня выскочил тощий длинноногий паук и кинулся защищать ловушку.

— Желтый прядильщик, — поморщился правитель. — Тощие они, есть нечего.

Тельце паука с длинным поджарым брюшком в длину не уступало человеческому, а по толщине казалось втрое меньшим. Он подбежал к дергающимся в паутине веткам, похлопал по ним лапами, на секунду задумался.

— Нефтис, готовься, — предупредил Найл.

Прядильщик вдруг решительно перемахнул паутину через верх, и скакнул на Посланника. Найл отпрянул, выхватывая меч, но точный удар стражницы уже пробил желтое тело в середине груди. Паук заскреб траву лапами и затих.

— Они вообще-то стаями живут, — Найл оттащил деревце в сторону и заглянул в получившуюся дыру. — Остальных поищем?

Они перебрались на другую сторону, и тут же увидели следующую паутину метрах в трехстах дальше по дороге.

— Садись, — предложил Найл. — Отдохнем немного, а потом дальше двинемся.

Они сели опустились рядом на мягкую траву. Посланник Богини сорвал высокий колосок с пушистой метелочкой на кончике, покрутил его в руках.

— Помнишь, как мы пробивались в Дельту через ковыли?

— Помню, мой господин.

— А пустыню? А горы? А переход по побережью? А штурм города, подводный рейд, захват Приозерья? А помнишь жизнь во дворце? Мы всегда были вместе. Всегда. Так неужели ты думаешь, что я могу променять тебя хоть на кого-то еще, на кого-то другого? Почему же ты ведешь себя, как скорпион, вместо ящерицы схвативший пересохший сук? На что обижаешься, почему хмуришься и не желаешь разговаривать?

— Да, мой господин, — сглотнула телохранительница. — Вы меня променяли. Сперва на хозяйку солеварни, потом на худую пленницу из Приозерья. Вы прогнали меня командовать городом в двух днях пути, а сейчас меняете на женщин из лесного племени или на хозяйку корабля.

— Раньше ты не была такой обидчивой, Нефтис, — покачал головой Найл. — Ты ведь знаешь, начальница моей стражи, что правитель не может принадлежать себе ни в чем! Я не могу отказаться от установления мира и дружбы с соседней страной только потому, что дочь тамошнего князя чрезмерно худа. Я не могу не вознаградить надсмотрщицу, почти полгода хранившую мне преданность на занятой врагом земле, я не могу отвернуться от хозяйки корабля, ведущей свое судно по мелкому узкому ручейку. Неужели ты не понимаешь этого?

Найл был совершенно искренен, поскольку в эти минуты сам верил всему, что говорил.

— Понимаю, — кивнула Нефтис. — Но это не значит, что я должна радоваться вашему следованию долгу, мой господин.

— Но есть женщины, с которыми мне хотелось бы быть рядом не потому, что это мой долг, а просто потому, что мне приятно находиться рядом с ними, ощущать их волосы в своих руках, касаться их рук, их губ, их тела…

Позади коротко тренькнула паутина.

— Носач попался, — оглянулась стражница. — Заколоть его?

— Успеется… — он провел руками по ее волосам, потом повернул к себе ее лицо и крепко поцеловал в губы. — Пусть покрепче запутается.

— Уйдет! — не выдержала Нефтис, вскочила и с силой послала копье в черного, с высоко задранным на морде клыком жука весом не менее двухсот килограмм. Острие вошло точно в щель между надкрыльями, насквозь пробило мягкое тельце и пригвоздило носача к земле.

— Простите, мой господин, — извинилась за свое непослушание телохранительница и сняла тунику.

Найл понял, что его объяснения приняты и снял через голову перевязь меча. Подошедшая начальница стражи расстегнула его пояс, чуть ли не грубо содрала тунику и увлекла на землю.

Она уселась сверху на ноги, скользнула губами от его живота до подбородка, щекотя распущенными волосами, потом еще и еще. Член быстро напрягся до страшной силы, но Нефтис не позволяла правителю сделать того, чего ему так хотелось, она продолжала свои ласки — иногда начиная ласкать его «нефритовый стержень» руками, иногда наклоняясь вперед и целуя лицо Найла — и якобы случайно задевая член грудью, а время от времени осторожно касаясь его губами.

Посланник давно стонал от возбуждения, но терпел, позволяя женщине совершить свою сладкую месть за пережитые обиды. Когда боль в области паха стала казаться нестерпимой, Нефтис резко продвинулась вперед, с силой прижимая руки правителя к траве, медленно опустилась, и Найл, невольно всхлипнув от облегчения, ощутил, как его рвущийся из кожи вон член вошел в ее лоно.

Стражница не отдавалась, она брала, резкими движениями бедер доводя Найла до предела возможностей, и через считанные минуты он сдался. Словно сладостный взрыв произошел в паху, и эта волна удовольствия захлестнула не только правителя.

Волна вошла в Нефтис, и Найл ощутил, как женщина почувствовала в низу живота горячий импульс, расслабляющий и согревающий одновременно…

Она наклонилась вперед, жарко поцеловала его губы, замерла на несколько долгих минут, а потом поднялась, отошла к своей тунике и стала одеваться.

Теперь она чувствовала себя полностью удовлетворенной — если не физически, то хотя бы морально.

Найлу, чтобы прийти в себя, потребовалось на несколько минут больше. Однако вскоре он тоже встал, оделся, подобрал перевязь и, стараясь говорить спокойно, поинтересовался:

— Потащим сперва носача, а потом прядильщика.

Вместо ответа Нефтис подошла к нему, наклонилась к его губам и крепко, от всей души поцеловала.

Старая дорога стала единственным местом за много дней пути, где люди смогли спокойно походить по берегу, развести костры, полежать на траве, поэтому Найл разрешил здесь стоянку до утра, а потом корабль снова двинулся в путь. Два дня прошли без приключений, вот только берега постепенно становились все выше, вскоре сравнявшись с уровнем бортов, а растительность — менее густой.

— Мы отклоняемся на запад, Посланник, — сообщила Назия вечером второго дня.

— Почему ты так думаешь?

— Я вижу. Хотя река и петляет, как удирающая от тунца морская змея, но общее ее направление становится все более и более западным.

— Юго-западным, — поправил Найл. — Мы не знаем точно, где в этих землях находится семя. Мы знаем только то, что оно на юге от города пауков и очень далеко. Попытаемся подняться еще дальше выше по течению.

— Как прикажете, правитель, — кивнула морячка.

Она испытывала чувство неуверенности, сомнения. Что-то внутри ее говорило: «Ты плывешь не туда», но она ни имела ни единого разумного довода, способного подтвердить это смутное ощущение.

— Завтра утром мы двинемся дальше.

Найл уселся на корме, закрыл глаза и очистил сознание от мыслей. Это было нетрудно, поскольку ничего серьезного, привлекающего внимания, саднящего разум с путниками не происходило — и вскоре Посланник Богини ощутил себя облаком, растекшимся над рекой и окружающими ее зарослями.

Он смотрел сверху на соломенно-желтое пространство, на копошащийся муравейник жизни и ощущал свое единение с этой кутерьмой. Все вокруг казалось родным, естественным.

Здесь не было чужаков рвущих ткань бытия и порождающих монстров — как Великая Богиня Дельты, одарив ближайшую окружающую природу мощнейшей энергетикой, превратила ее обитателей в нечто непонятное, неведомое для прочей планеты — и не способное жить вдали от покровительницы. Значит, не было здесь и семени.

Найл попытался вытянуть сознание лучом, но здесь, имея поддержку всего двух пауков, он не мог мало-мальски заметно усилить свои ментальные возможности, полностью реализовать навыки управления разумом и сознанием. Впрочем, он не особенно и надеялся на успех. Посланник Богини знал, что вокруг семени не могут не происходить изменения. Ее присутствие должно быть заметно издалека. Очень издалека.

Очередной день пути почти полностью исключил из окружающего мира деревья, оставив только сплошную стену ивняка в полтора человеческих роста высотой.

Возможно, где-то неподалеку от русла росли нормальные деревья — но корабль шел словно по коридору, за стенами которого ничего невозможно разглядеть.

— Посланник, обратите внимание, — подошла к правителю Назия и указала на тоненькие ручейки вливающиеся в реку каждые сто-двести метров.

— И что это означает?

— Река мелеет. Ручьи маленькие, но каждый несет в себе немного воды для общего потока. Если они впадают здесь, значит, этой воды нет выше по реке. Если так пойдет и дальше, завтра мы начнем цепляться килем за дно.

— С этим можно бороться?

— Недолго. Можно высадить всю команду на берег, а судно тянуть на канате. Оно станет легче, осадка уменьшится. Но берега… Вы сами видите, правитель.

К вечеру путники уткнулись в перекат. Там не бурлил бешеный поток по крупным валунам — но прослойка воды над мелкими камушками не составляла и двадцати сантиметров.

— Эй, поднять весла! Причальной команде за борт!

Несколько моряков попрыгали с носа прямо на дно, подставляя плечи под борта корабля и продвинули его на пару метров вперед, насаживая носом на мель.

— Весла закрепить, все в воду! Хватит на палубе кататься, пора и ее на себе поносить.

Посланник Богини спрыгнул вместе со всеми, оказавшись по пояс в воде, и вместе со всеми уперся плечом в покатый бок судна, отрывая его от воды.

— Пошли-пошли, тут рядом! — голос морячки раздавался сбоку, она тоже сошла в реку. Доля Найла, вдавливающая его в каменистое дно, составляла, казалось, не меньше тонны. Он выкладывался полностью, постанывая от натуги, делая коротенькие, медленные шаги. Перекат длиною в полсотни метров вызывал ощущение непреодолимой бесконечности.

— А-а!!! — идущий перед Найлом гребец шарахнулся в сторону, упал, схватив себя за ногу, потом на плечо.

В первый миг подумалось — притворяется, но тут правитель разглядел появляющиеся на теле небольшие ямки. Поначалу чистенькие, они постепенно начинали кровоточить, и вскоре извивающийся от боли человек корчился уже в розовом кровавом облаке. Самое страшное — помочь ему не мог никто. Стоит двум-трем людям отпустить корабль — и он тут же потеряет равновесие, качнется, начнет падать и перекалечит своей тяжестью всех остальных моряков.

— Ногами, ногами шевелите! Не бросать — с суши не поднимите!

Несчастный гребец вскочил, попытался бежать — но перепутал направление и рухнул в глубокую воду ниже переката. Вода вокруг забурлила, течение тут же подхватило, и понесло слабо шевелящееся тело.

— Еще, еще двигайтесь! Десять шагов осталось! Еще немного! Пять шагов!

Найл ощутил, как дно под ногами уходит вниз, потерял равновесие и начал падать в сторону, с ужасов видя, как массивный бок корабля рушится сверху.

Лицо захлестнуло волной — правитель нащупал ногами дно, вскочил. Корабль покачивался на воде совсем рядом. Глубины по грудь ему хватало для плаванья с избытком.

Моряки стали забираться внутрь. Найл увидел свисающую веревку, ухватился на нее и вскоре тоже перевалился через борт. Назия в мокрой тунике уже стояла на корме и внимательно смотрела туда, где подвергся странному нападению погибший моряк.

Вода весело журчала по многочисленным камням, переливаясь под солнцем всеми цветами радуги и делая вид, что в окружающем мире царит тишь и благодать.

— Весла на воду! Поднимемся еще немного вверх и встанем на ночлег, — отдала команду Назия, продолжая смотреть за корму. Она хотела на всякий случай отойти подальше от этого странного места.

После ужина Посланник Богини ушел к самой корме, откинулся на борт, закрыл глаза, готовясь очистить сознание от посторонних мыслей и… заснул. Осматривать окружающее пространство пришлось утром, после того, как судно двинулось дальше — благо работать веслами от правителя не требовалось.

Никаких признаков приближения к семени Найл не заметил, но когда открыл глаза, обнаружил, что кустарник остался где-то позади, и во все стороны раскинулась подозрительно знакомая степь. Ветер буйно гулял по колосящимся травам, обжигая лица путешественников своим горячим дыханием. Река теперь почти не петляла, откровенно повернув на запад — прочь от восходящего солнца. Назия больше не решалась напомнить правителю про этот неприятный момент, но время от времени оглядывалась, надеясь, что он заметит это сам.

Впереди показались буруны. На этот раз реку перегораживал не просто перекат, а самые настоящие пороги: разбросанные тут и там крупные валуны, о которые разбивались потоки набегающей воды.

— Убрать весла! Нос направо не торопясь! Судно, постепенно теряя ход, вспороло килем близкое дно между берегом и крайним валуном, и остановилось.

Гребцы, радуясь мгновениям отдыха, развалились на своих скамьях, а морячка подошла к Найлу и негромко сообщила:

— Наверное, мы дошли почти до самой Тихой Долины, Посланник. Прикажете организовать волок через порог, чтобы двигаться дальше?

— Отдохни, Назия. Дай мне подумать… Посланник Богини лег на свою выворотку лицом вниз, закрыл глаза и привычно ушел в мир ментальных сил и энергий.

Он изо всех сил тянулся вперед, в стороны, даже назад пытаясь нащупать хоть какие-нибудь признаки присутствия Богини, хоть какие-то знакомые волны, свидетельствующие о ее присутствии. Ничего…

— Будем заканчивать, этот путь, Назия, — прошептал правитель, не открывая глаз. — Мы возвращаемся.

— Привал! — повернулась к гребцам женщина. — Разбить лагерь. Ищите дрова, попытайтесь найти дичь. Завтра начнем разворачиваться.

— А почему не сегодня? — удивился Найл.

— Речка слишком узкая, Посланник. Чтобы развернуться, нос придется выносить на берег. Для этого его нужно закрепить, не соскользнул — ударится о дно или другой берег, может корму переломать. Мы тогда тут навсегда останемся. Пусть люди отдохнут, колья заранее в землю вобьют. А завтра со свежими силами за корабль возьмемся.

— Там что-то происходит, мой господин, — указала в степь Нефтис.

Правитель вскочил. Неподалеку среди травы катался один из гребцов, а еще несколько бежало к нему на помощь. Поведение пострадавшего очень неприятно напоминало нечто совсем недавнее.

— Как это случилось, Нефтис?

— Он просто шел, мой господин. Потом вдруг закричал и упал.

Пострадавшего принесли на корабль. Он уже не хныкал, смирившись с болью, а просто зажимал пострадавшую ногу.

— Покажи, что у тебя? — потребовал Найл. Мужчина убрал ладони, и стала видна глубокая округлая рана в мякоти икры — словно кто-то откусил там себе кусочек. А может, и вправду откусил.

— Ты видел там кого-нибудь? — потребовала ответа Назия. — Зверя, насекомое, растение. Ну, хоть что-нибудь?

Раненый замотал головой — Ну-ка, — распорядилась морячка, — осмотрите место, где все это произошло. Только очень внимательно.

Обследование травы и земли дало самый неожиданный результат: трое новых пострадавших, причем у одного откушены два пальца на руке — но даже он не заметил, кто нападал на путников среди совершенно чистой травы.

Назия, решив больше не рисковать, приказала всем вернуться на корабль.

— А можно развернуть судно без веревки? — поинтересовался Найл. — Если не посылать людей вбивать колья, на них никто не нападет. Просто навалимся все вместе, перенесем нос по берегу, и покатимся назад, вниз по течению.

— Придется рискнуть, — хмуро согласилась женщина. — Но тогда не имеет смысла ждать рассвета. Давайте все за борт!

Мужчины попрыгали на мелководье, облепили нос судна, как муравьи жука-оленя, дружно поднатужились и переместили его на несколько шагов вправо, положив в зеленую прибрежную траву. Несколько минут переждали, потом опять взялись и сдвинулись еще немного.

Найл резко оглянулся, внезапно почувствовав движение.

Зашелестела трава, пригнулось несколько колосков:

— А-а! — один из гребцов рухнул на бок, и схватился за ногу. — Помогите!

Но стоило людям броситься к нему, как с другой сторону закричал от боли другой моряк.

— Все назад! На корабль, быстрее! — Назия поняла, что еще немного и ее оставят без команды.

Мужчины не заставили себя уговаривать — лишь только подхватили с земли пострадавших. Тут же выяснилось: первый раненый получил еще один укус — в плечо.

— Мы попались, — заметалась по палубе морячка. — Мы не сможем выбраться отсюда никогда. Никогда.

Умирать от голода на затерянном в степи мореходном корабле ей не хотелось. Да еще такая насмешка судьбы: на корабле — в степи!

Найл стоял у борта и внимательно следил за колебаниями травы. Вот они раздвинулись один за другим, пропуская невидимое тело. Вот резко полегли, принимая вес. Вот опять заколебались длинной чередой.

— Там кто-то есть! — указал правитель вниз. — Точно есть. Но он почему-то невидим.

— Как нам от него избавиться? — остановилась морячка.

— Подожди, Назия, дело не в нем. Наши Богини изменяют природу вокруг себя, порождают новые виды и неведомых чудовищ. Вот, смотри: внизу бродит невидимый хищник. Совершенно невидимый! Может, это и есть тот самый признак близкого семени, который мы так долго искали?

— Возможно, вы правы, Посланник, — прикусила губу Назия. — Но за два часа мы потеряли трех человек, а судно лежит наполовину на берегу и не способно передвигаться. От этого хищника нужно избавиться, пока он не сожрал всех! Командующая флотом не преувеличивала. В ее понимании человек, не способный бегать по палубе, лазить по такелажу или грести несколько часов без отдыха ничем не отличался от мертвого.

— Он не один, Назия. Вон, видишь примятую траву? Там лежит один. Вон полукругом шевелятся колоски. Это второй. Здесь прямая тропка протоптана. Там третий отдыхает. У меня вообще сложилось ощущение, что эти невидимки сбегаются сюда со всей округи в надежде поживиться. Нужно попытаться узнать, откуда. Возможно, семя там.

— Где? Мы не знаем, откуда приближаются эти невидимки…

Морячка обращалась к правителю, но он уже исчез. Стряхнув с себя мысли, как ненужный хлам, Найл провалился, словно в холодный омут, в сумрачный ментальный мир. Он тянулся, тянулся, тянулся от корабля во все стороны, но нигде не смог ощутить просветления, выдающего скопления живых существ. По степи путешествовали лишь редкие искорки жизни, немалая часть которых скопились вокруг путников.

— Их здесь не меньше двух десятков, — предупредил Посланник Богини, возвращаясь в мир света и шума. — Ищут, чем поживиться.

— Тогда никто вообще на землю ступить не сможет, — тихо рыкнула Назия. — Его сразу сожрут. А мы застряли, как муха в смоле!

— Подожди, дай-ка мне подумать, — остановил ее правитель. — Мы их не видим, поэтому перебить не сможем. Капканов у нас нет. Остается только отгородиться от них забором, и тогда мы будем в безопасности. Кого из пауков ты оставила на корабле?

Оказалось, компанию корабельному смертоносцу составляет Любопытный. Найл от души порадовался старому знакомому и сразу попросил:

— Помоги нам. Поставьте вдвоем вокруг корабля стену из паутины. От воды до воды. Добыча ваша. А она будет, я обещаю.

— Мы не можем, Посланник, — с эмоцией сожаления и извинения ответил паук. — Нити можно натягивать только между какими-то надежными опорами. А здесь пусто, ничего нет.

— Тогда положите ее на землю!

— Как? — не понял Любопытный. Такого никто из пауков еще не делал.

Найл быстро создал мысленный образ ловчей сети, лежащей на траве в виде полосы шириной трех метров.

Некоторое время пауки раздумывали над возможностью такой ловушки, а потом сбежали с корабля на берег. Восьмилапые ткачи быстро носились туда-сюда, вытягивая из брюшек тончайшую нить и укладывая ее на кончики травинок, закрепляя поперечными нитями, сигнальными. А потом заняли позиции позади получившихся тончайших сетей, положив на них кончики лап.

Ждать пришлось недолго: полоска колышущейся травы, бегущей, словно поднятая ветром волна, прикоснулась к одной из сетей — Любопытный тотчас совершил рывок и впился хелицерами… Сам не зная в кого. Просто паук знал — если сеть содрогается с такой силой, значит в ней находится добыча, которую необходимо немедленно парализовать. И смертоносец принялся деловито закатывать свою жертву в кокон. Спустя полчаса точно такой же бросок совершил и корабельный паук.

— Кажется, получилось, — с удивлением признал Найл. — Действительно получилось! Назия, теперь мы можем разбить здесь лагерь. Паутина не делает различий между видимым и невидимым врагом.

— Может, тогда мы закончим разворот? — спросила разрешения хозяйка судна.

— Заканчивайте, — кивнул Найл.

Но сделать все до темноты моряки не успели. В ночь корабль ушел спящим, как и команда, на берегу, носом на небольшом взгорке.

На завтрак опять ели соленую рыбу. К пойманной пауками дичи интереса никто не проявлял — дров, чтобы зажарить ее для людей, в степи не найти. Запив завтрак прохладной речной водой, моряки опять налегли на высокий, круто изогнутый нос, украшенный деревянной клешней скорпиона и, шаг за шагом, спустили его к воде. Вскоре раздался плеск, сопровождаемый радостными криками.

— Корабль развернут, Посланник, — доложила Назия. — Мы можем плыть назад.

— Хорошо, а теперь отдыхайте, — разрешил Найл. — Спешить ни к чему. Вдруг семя все-таки здесь?

Правитель несколько раз пытался прощупать сознания заплетенных в коконы существ, но либо они были слишком глупы, либо потеряли рассудок от страха перед неминуемой смертью. Выяснить, откуда они пришли, что породило их на свет не получалось. Посланник Богини начал всерьез подумывать о пешей экспедиции в степь на поиски места рождения таинственных невидимок.

Любопытный рванулся вперед, вонзая хелицеры в очередную жертву.

— Подожди, не заматывай! — послал ему мысленный импульс правитель. — Принеси это сюда.

Успевший насытиться еще прошлым вечером смертоносец не стал спорить и отдал свежую добычу. Опустился на полусогнутые лапы рядом, наблюдая за действиями двуногого.

Найл начал ощупывать пойманное существо, стараясь составить о нем как можно более полное впечатление.

Гладкий хитиновый панцирь, множество лапок, сильный суставчатый хвост. Глаза навыкате, длинные тонкие усы. Очень похоже на скорпиона, но нет ни клещей, ни шипа на хвосте. Да и хвост изогнут в обратную сторону…

И тут до правителя дошло: креветка! Самая обычная креветка, почему-то решившая перебраться на сушу!

Многие виды креветок были прозрачными еще миллионы лет назад, невидимы сейчас и будут такими всегда. Никакая Богиня им для такого образа жизни не нужна. А что крупные — так в последние столетия крупными стали практически все, кроме млекопитающих. Обычные сухопутные креветки. Значит, семени здесь нет.

— Мы приплыли совсем не туда, Назия, — сообщил Найл, поднося парализованную креветку к кораблю и забрасывая ее внутрь. — Прикажи морякам грузиться, мы возвращаемся.

Скатываться вниз по течению куда легче, чем подниматься против него, и гребцы не особо перетруждали себя работой.

Желание поскорее вернуться в морские просторы оказалось у Назии столь велико, что она решилась не останавливаться на ночной привал, а продолжить спуск в темноте — благо русло проверенно, и ожидать в нем донных валунов или неожиданных поворотов не стоило. Следующее утро путешественники встретили у пройденного недавно переката.

Теперь Найл знал, какие звери напали здесь на гребца. Прозрачная креветка, незаметная даже на берегу, в ярком солнечном свете, среди брызг и бликов струящейся воды терялась совершенно. Теперь Посланник Богини приказал высадить обоих пауков в мелководье, и они старательно прощупали воду на перекате импульсами страха — любимым своим охотничьем оружием.

Обычно любое живое существо, попав под такой удар, срывается с места и кидается наутек, излучая волны ужаса.

Возможно, именно так хищные креветки и поступили, незаметные на сверкающих влажных камнях, а может — отдыхали, сытые после недавней удачной охоты. Однако на этот раз судно удалось перенести без происшествий и ранений.

Весь день Назия отсыпалась, предоставив управление Лохарю, а ночью снова вышла на корму, сменив рулевого и оставив на веслах четверку гребцов. Так корабль и скатывался вниз по руслу, практически без остановок и уже на третий день миновал водопой и переполненный голодными мухами обрыв.

В этот раз морякам досталось намного меньше: хозяйка корабля усадила на весла только половину гребцов, а остальным приказала отгонять насекомых от себя и работающих людей. Свою роль сыграли и смертоносцы, опять собравшие изрядные охотничьи трофеи.

И хотя без ран не обошлось, моряки отделались легким испугом, а корабль благополучно приткнулся к берегу рядом со своим менее удачливым собратом.

Судно лежало, наполовину вытянутое на берег, и только теперь Найл смог вблизи рассмотреть разрушения, оставленные еще в море гигантским ящером.

По левую стороны кормы начисто отсутствовали перила, и глазам представлялась все обустройство мостика: пологий изгиб палубы, сходящейся наверх, к кормовому изгибу, набитые под рулевым веслом упоры для ног, ведущий в кормовой трюм лючок. Переломанный в нескольких местах планшир свисал над уключинами вместе с кусками кожи и прутьями.

Только теперь правитель узнал, что верхняя часть борта, прикрывающая гребцов от ветра и брызг, сделана из обтянутого кожей плотно связанного ивового плетня.

Вся команда находилась на берегу, возле костров. На одном из них запекалась растопырившая толстые лапы землеройка, возле другого лежало несколько шариком мокриц.

Вернувшийся корабль заметили — в лагере моряков поднялся радостный гомон. Кто-то просто бежал навстречу, кто-то торопливо приводил себя в порядок, не желая выглядеть грязнулями в глазах Посланника Богини и командующей городским флотом.

В общем и в целом, моряки выглядели вполне сытыми и здоровыми, хотя на их лицах, руках, ногах еще сохранились темные пятна кровавых корок — это были следы многочисленных мушиных укусов.

Найл остановился, придержав рукой морячку — мужчины сообразили, что от них требуется и начали торопливо строиться и замирать.

Дождавшись, пока люди приготовятся встретить правителя по всем правилам, Посланник двинулся дальше.

— Молодцы, хорошо выглядите, — сделал он вывод, пройдя вдоль замерших двуногих, и остановившись перед парой смертоносцев. — Только маловато вас почему-то…

— Так мухи всех поели, — не выдержав, высказался кто-то из строя. — Почти половину гребцов в воду пришлось отпустить.

И мужчину никто не остановил! Найл удивленно оглянулся на Назию. Та шагнула вперед:

— Где Алгия?

— Она на тропу поохотиться пошла, вместе с девицей из отряда Поруза, — высказался из строя тот же голос.

— Кого оставила за старшего?

— А никого не оставляла. Ушла и все.

Назия, не зная, что тут можно сказать, молча стала наливаться яростью.

— Вы бы, может, покушали с дороги? У нас все горячее, утром добыли, — предложил все тот же голос.

— Как ты смеешь разговаривать в строю?! — не выдержала морячка. — Тебя что, правилам поведения не учили?!

Во времена Смертоносца-Повелителя не то что за разговоры — за движение зрачков стоявшего в строю могли тут же отправить в квартал рабов. Разумеется, на кораблях с дисциплиной всегда обстояло хуже, чем в городе — но не до такой же степени!

— Выйди, — приказала Назия.

Сквозь ряд впереди стоящих протиснулся широкоплечий мужчина в возрасте, со скрюченными, загрубевшими от постоянной работы ладонями. Выглядел он лет на сорок — значит, был моряком еще старой закалки. — Как тебя зовут?

— Борус, госпожа.

— Как ты посмел разговаривать в строю?!

— Простите за дерзость, госпожа, — склонил голову мужчина. — Я отвечал на ваш вопрос.

Старый гребец не боялся гнева командующей флотом. Его возраст заставлял подумывать о Счастливом Крае, его руки все чаще и чаще болели, пальцы не желали смыкаться на рукояти весла. Он устал скитаться по морям, и нередко сам хотел поскорее оборвать бессмысленную череду дней. Как назло, именно его обходили стороной болезни, не желал хватать морской ящер, почти не поранили хищные муки.

— Я назначаю тебя старшим, — услышал Найл свой голос. — Распусти людей, накорми экипаж нашего корабля, потом явишься с докладом.

— Слушаюсь, мой господин, — ответил старый гребец. Его ничуть не удивило, что беда опять миновала. Судьба хранила его всегда, во всех штормах и ураганах, при болезнях и голоде. Она продолжала хранить его и теперь, хотя он давно перестал возносить Великой Богине молитвы об этом.

Моряки Назии зализывали свежие раны, оставленные мухами, и с благодарностью приняли возможность поесть и погреться у огня, не тратя сил на охоту и сбор дров. Отведя их к кострам и передав на попечение морякам Алгии, Борус вернулся к осматривающим корабль руководителям и, покашляв, начал рассказывать о прошедших днях:

— Мы пытались прорваться под обрывом четыре раза. Первый, это когда вместе с вами назад откатились. Второй — когда вы смогли подняться выше. Третий — ночью следом за вами. Первые два раза обошлось, хотя покусаны все оказались, а вот после ночи утром пятерых гребцов мертвыми нашли, и еще один из солдат Поруза, мальчик который, тоже умер. Еще двое умерли днем. Все слабые были очень, еле шевелились. Хозяйка приказала лагерем становится, отдыхать охотиться. Через пять дней мы еще раз попытались вверх пройти, но не получилось. После этого еще три моряка умерли. Сейчас все здоровы, сильны, отдохнули. Заготовили копченого и соленого мяса на несколько дней. Это все.

— Почему не отремонтирован корабль?

— Простите, госпожа, но я всего лишь гребец. Я не знаю ответа на этот вопрос.

— А куда ушла Алгия, ты знаешь?

— На большую тропу. Здесь к водопою в разные места ведут несколько троп, самая широкая посередине мыса. Если идти отсюда к следующей излучине, вы пересечете ее метров через сто. Разрешите, я принесу вам по мокрице?

— Принеси, — кивнул правитель, и тут же ощутил от Нефтис обиженный мысленный импульс:

— А мне?

— Я с тобой поделюсь, — кивнул Найл телохранительнице. — А ты пока выбери нам место для ночлега. Тут вокруг костра столько народу, что когда стемнеет, втиснуться будет некуда.

— Да, мой господин, — кивнула стражница и отступила в кустарник.

— Вы хотите остаться один, Посланник? — проводила ее взглядом морячка. — Немного устал от постоянной толкотни, Назия. Согласить, хотя корабль и огромен, но людям на нем тесновато.

— Если вам тесно, правитель, то всегда можно расчистить место в шатре.

— Ты хозяйка корабля, Назия, и там твои владения. Никто не вправе входить в шатер без твоего приглашения.

— Вы придумали отличный способ защиты от хищников. Там, в степи, — хитро улыбнулась морячка. — Нам удалось развернуться и избежать жертв только благодаря вашей находчивости… Мой господин…

— Жаль, что меня никто за это не вознаградил… — с ответной улыбкой пожал плечами Найл.

— Вернуть награду достойному никогда не поздно.

— Вот они, — проявился из сгущающегося среди кустарника сумрака Борус. — Это ваша мокрица, госпожа, это ваша, мой господин. Осторожнее, они горячие.

— Алгия вернулась?

— Нет, господин.

— Уже темнеет. С ней ничего не могло случиться?

— Здесь нет крупных животных, госпожа. Мухи отвадили всех. Наверное, этим водопоем пользуются только во время засухи и, изредка, заблудшие насекомые, не знающие этих мест. Если вы устали, госпожа, то для вас приготовлено место между огней.

Назия повернула голову к Найлу.

— Спать между костров хорошо, — кивнул правитель. — Это самое теплое место в любом лагере. Тебе нужно отдохнуть, ты не спала несколько ночей подряд. Любое дело стоит начинать со свежими силами.

Морячка нервно катала в ладонях черный обожженный огнем шарик мокрицы. Пожалуй, она предпочла бы занять место Нефтис — но оставлять лагерь без надсмотрщиц нельзя, мало ли что может случиться.

— У нас еще долгий путь, Назия, — покачал головой Найл. — И почти весь придется проходить на кораблях. В твоих владениях.

— Надеюсь, мы всегда будем достойны того, чего нам хочется, — сдалась морячка.

Еще никогда в жизни ни один мужчина не смел ей хоть в чем-нибудь отказать. Правда, она всегда выбирала только тех, кто достоин столь высокой награды.

Но правитель точно так же имеет право решать, кого награждать, кого нет. Она обошла его после случая с разворотом судна, он ее — сейчас, после многодневного непрерывного сплава. Ничего, Посланник Богини таков, что награды достоин буквально каждый его поступок. А путь длинен…

— Пойдем, Борус, покажешь дорогу, — разрешила она старику.

Найл проводил морячку взглядом, а затем мысленно позвал телохранительницу. Она находилась совсем недалеко, и правитель мог увидеть ее глазами две выворотки, положенные рядом на прогалинку среди густых зарослей. Я здесь, мой господин! Сейчас подойду!

— Не нужно. Я найду тебя сам.

Женщины вернулись утром, таща за задние лапы крупного жука-навозника. Судя по длинным царапинам на надкрыльях, хитиновая броня доставила охотницам немало проблем. Пожалуй, имей навозник пару клешней, как у скорпиона или длинные жвалы жужелицы — еще неизвестно, кто кого в итоге утащил бы в нору. Ну а так — один из ударов копья пробил отверстие в его груди, после чего жука добили мечом, изрядно искромсав голову.

— Посланник! — обрадовалась Юлук, кинувшись к правителю. — Я думала, вы никогда не вернетесь!

Правда, в нескольких шагах от него девушка остановилась, вспомнив про своего друга:

— Я Титута с собой брала… Загрызли его под обрывом…

— Жаль парня… — прикусил губу Посланник.

— Ларуз не мог съесть его один, и Трасик ему помог, — назвала она имена находившихся на корабле смертоносцев. — Теперь он наш брат, в нем часть плоти Титута. Трасику придется покинуть корабль и участвовать в сражениях вместе с нами, да?

Всю свою сознательную жизнь Юлук занималась только тем, что сражалась — с Магом, северянами, человеко-лягушками, смарглами. Походы и бои воспринимались ею с таким же спокойствием, с каким гончар относится к тому, что каждый день раскручивает круг и погружает руки в податливую глину. Обычная жизнь брата по плоти.

— Не обязательно, — покачал головой Посланник Богини. — Но если он останется на судне, то в случае своей смерти не сможет раствориться среди нас.

— Да, Посланник, давай я покажу тебе Алгию! — Юлук потащила правителя к хозяйке своего корабля. — Она тоже хочет стать братом по плоти. Она сильная, почти как мы, Посланник, и очень смелая.

— Алгии хочет задать несколько вопросов командующая флотом, — остановил девушку Найл.

— Я смогла добыть жука, госпожа, — похвасталась Алгия. — Его хватит всему экипажу дня на два.

— Это хорошо, — кивнула Назия. — Значит, ты не умрешь с голоду.

— Почему не умру? — настроение молодой, лет шестнадцати, хозяйки корабля сразу упало. — Ведь я не охотница?

— Я знаю, — согласилась командующая. — И поэтому хочу задать тебе несколько вопросов. Вопрос первый: почему я нашла тебя здесь?

— Ну, здесь удобное место для лагеря, — попыталась оправдаться Алгия. — Сухой берег, мало опасных хищников, есть дрова, место для ночлега.

— Я спрашиваю тебя не об этом, хозяйка! Я спрашиваю, почему ты находишься здесь, а не идешь у меня в кильватере? — Я, — девушка сглотнула. — Мы не смогли прорваться под обрывом. На нас напали мухи, они нападали на нас каждый раз…

— Почему мое судно смогло там пройти, а твое нет? Мы что, поднимались по разным рекам?

— Я потеряла десять человек!

— Ты считаешь это своим достижением?! — повысила голос Назия. — Ты погубила десять моряков, но все равно не поднялась следом за мной!

— Там невозможно было пройти!

— Но я же прошла!

— Это случайность!

— Случайность? — Назия посмотрела на правителя: — Вы слышите, Посланник, все то, что вы делали, случайность. И растерзанные руки моих гребцов — случайность, и вырванный глаз вашей телохранительницы — случайность! Ты просто не смогла управлять своим кораблем, хозяйка. Ты испугалась боли, и испугала своих гребцов.

— Они сделали все, что могли! — решительно разрубила рукой воздух Алгия. — Там невозможно пройти.

— Хорошо, — неожиданно согласилась морячка. — Ты решила спасти корабль. Ты имеешь право на такое решение. Сколько времени ты здесь стояла?

— Кажется, дней десять…

— Почему судно не отремонтировано? Почему не восстановлены перила на корме, почему не заменен планшир и тонкий борт над гребцами? Ты жалела корабль, Алгия? Тогда почему ты его хотя бы не отремонтировала!

В первый миг Найл не понял о чем идет спор, но вскоре сообразил, что в понимании корабельных надсмотрщиц команда корабля является всего лишь частью его оснастки. Они не замечали разницы между сломанным бортом и раненым моряком. И то и другое подлежало ремонту или замене, и то и другое изнашивалось, портилось штормами, иногда терялось. Разумеется, долг хозяйки корабли беречь моряков — точно так же, как беречь прочий такелаж.

— Ты откуда идешь, Алгия? Из леса? Но почему твоя команда осталась без хозяйки? Если тебе требовалось уйти — почему ты не оставила старшего? И вообще — как ты могла на всю ночь оставить мужчин одних?!

— Здесь безопасно, госпожа… — неуверенно промямлила молодая морячка.

— Безопасно может быть только там, где за мужчинами присматривает достойная надсмотрщица. Там, где она может распознать неожиданную опасность и организовать сопротивление или эвакуацию. К сожалению, на твоем корабле такой надсмотрщицы нет.

— Я… Я отремонтирую перила и борт, — пообещала Алгия.

— Нет, не отремонтируешь, — покачала головой Назия. — Потому, что ты останешься здесь.

— Как здесь? — опешила Алгия.

— Мне во флотилии такая надсмотрщица не нужна, — сделав такой вывод, Назия отвернулась от девушки и кивнула правителю: — Мы может отправляться дальше, Посланник. — Жалко навозника бросать, — вздохнул Найл.

— Может, сперва зажарим?

— Долго, — морячка кинула на жука такой взгляд, словно именно он виновен во всех ее бедах.

— Надо разделать на ломти, тогда за полчаса управимся.

— Хорошо, полчаса я вам даю, — кивнула женщина, и тут же спохватилась: — Простите, правитель, я отвлеклась.

— Ничего, Назия, хорошо хоть разрешила…

Моряки принялись торопливо взламывать надкрылья, чтобы добраться но мягкого нежного брюшка и мясистой грудки, не обращая внимания на одиноко стоящую растерянную девушку.

— Она же погибнет одна, Посланник, — сказала Юлук. — Ты слышишь? Она погибнет!

— Так и должно быть, — полол плечами Найл.

— На ее совести десять человеческих жизней, испорченный корабль, невыполнение прочих обязанностей хозяйки. Правда, она не умрет. Она молодая, сильная. Умеет охотится. Она проживет еще очень долгую жизнь — если не совершит больше ни одной ошибки.

— Разве возможно не ошибиться ни разу в жизни?

— Вспомни Дельту, Юлук. Каждого, кто ошибается, немедленно съедают. Дельте все равно, молод ты или стар, опытен или дилетант. Просто ни у одного живого существа никогда нет права на ошибку. Или оно становится существом мертвым.

Найл похлопал Юлук по плечу и отошел к кострам. Назия стояла здесь, наблюдая за моряками, крутящими в высоком пламени толстые мясистые ломти.

— Они так торопятся, что сожгут половину мяса, — остановился правитель рядом с морячкой.

— Если я уйду, они не справятся до обеда, — парировала Назия.

— Я знаю, — кивнул Найл. — У нас не хватает рабочих рук. Каждая на счету.

Мужчины суетились, перетаскивая припасы на корабль Назии — трюмы второго судна были полны. Отпущенное командующей время истекало, и они знали, что дополнительной отсрочки не получат.

Алгия спустилась на берег, прижалась щекой к носу корабля. Возможно, она была никудышной хозяйкой, но судно все равно оставалось частью ее души, ее жизни. Морячки всегда воспринимали суда настолько частью себя самих, что зачастую отказывались их покидать в случаях кораблекрушений.

— Борус, я назначаю тебя хозяйкой корабля, — послышался голос Назии. — Командуй спуск на воду.

— Корабельной команде на корму, причальной — на берег, — не столько скомандовал, сколько сообщил морякам их задачу старый гребец.

Несколько человек перебрались на борт, перебежали к рулевому веслу, заставляя корму просесть глубже в воду и снимая часть нагрузки с носа.

— Алгия, — остановилась Назия рядом с девушкой. — На это судно нужен рулевой. Ты готова стать рулевым? — Чтобы женщина подчинялась мужчинам?! — вспыхнула Алгия. — Ну, нет! Уж лучше в лесу умереть!

— Как хочешь, — морячка подошла к своему кораблю и тоже стала распоряжаться спуском на воду.

— Так ты пойдешь, Алгия? — негромко переспросил свою бывшую госпожу Борус.

— Да-а!!! — выкрикнула она ему в лицо.

— Тогда забирайся и иди к кормовому веслу, — спокойно кивнул мужчина. — А теперь все вместе — навались!

Судно соскользнула на воду и стало медленно отползать от берега, пока моряки лезли к нему на борт.

— Весла на воду, — тяжело приказал Борус, переходя на корму и остановился рядом с Алгией: — Давай, рули. Нечего обиженную строить.

Назия повела свое судно следом, внимательно следя, как справляется со своими обязанностями новая «хозяйка» и рулевой. Хотя громкие команды и не раскатывались над водой, но корабль двигался спокойно и уверенно, не рыская и держась на самой стремнине.

— Если она выдержит до конца похода, — решила Назия, — ее можно будет простить. Подобного урока девчонка не забудет никогда.

Ни Борус, ни Алгия не рисковали вести корабль ночью, поэтому в разлив путники попали не к рассвету следующего дня, а примерно к полудню. Перед ними раскрылась водная гладь, широкая и… пустынная.

— А где Поруз? — с недоумением повернулась Назия к правителю.

— Продолжай двигаться дальше, — кивнул Найл. — Кажется, я знаю, куда унесло нашего северянина.

За прошедшие с момента разделения экспедиции четырнадцать дней шериф Поруз расчистил бункер полностью — от крыши и до уровня реки. Наверное, он с удовольствием окопал бы его рвом, но земля чавкала под ногами, явственно намекая, что на ее место немедленно придет вода. Не имея возможности пробиться сквозь прочный металл, северянин срубил кустарник вокруг на два метра, и теперь древний памятник предстал во всей красе, сверкая под солнечными лучами, как любовно ограненный бриллиант.

Наверное, его чистый серебряный блеск различался невооруженным глазом даже с поверхности Луны.

Флагман покачивался рядом. Вид родного корабля вызвал у морячки вздох облегчения. Она тут же подвела малое судно борт о борт, перебралась на палубу и принялась скрупулезно осматривать парусник, ища возможные поломки и повреждения. Найл тем временем перебрался на пирогу и вместе с Нефтис отправился на берег.

Воинский лагерь стоял, естественно, на бункере — и издалека казалось, что он парит в воздухе на высоте нескольких метров. Не в пример Алгии, шериф свои обязанности знал, и к тому моменту, когда лодка приткнулась к берегу, братья по плоти стояли в плотном строю, прикрывшись щитами и подняв копья.

— Рад видеть вас, братья мои, — кивнул им Посланник, мысленно разрешая разойтись, а сам вежливо взял северянина под локоток: — Ну, и как же вы оказались в этой стороне разлива, друг мой Поруз?

— Нас атаковали пиявки, мой господин, — как можно серьезнее объяснил военачальник. — Они били нас в борта. Поодиночке и целыми стаями. Корабль, конечно, не пострадал, а вот дикарскую пирогу несколько раз переворачивали. Приходилось постоянно из воды вытаскивать, и снова за корму спускать. А они ее снова переворачивали. Наверное, так они с дикарями борются. Во избежание опасности я решил отвести судно сюда.

— Ты хочешь сказать, с этой стороны водоема пиявки не водятся?

— Водятся, — признал северянин. — Но с этой стороны как-то… Спокойнее.

— А для еще большего спокойствия ты расчистил бункер?

— Его предки наши оставили. Пусть выглядит достойно.

— Похоже, вам не дает покоя послание, оставленное нашими предками нашим потомкам, шериф Поруз…

— Ну что вы, мой господин. Я и в мыслях не держал покуситься на послание будущим поколениям.

Разумеется, послание потомкам северянина ничуть не интересовало.

Его привлекал только металл, из которого был сделан саркофаг. Прочный, не подверженный коррозии, красивый. Под ногами шерифа находились тысячи мечей, копий, щитов, сотни тысяч шлемов, поножей, миллионы арбалетных болтов, ножей, защитных пластин.

Он испытывал то состояние, какое, наверное, испытывали испанские конквистадоры, обнаруживая в захваченных городах площади, выложенные золотыми плитами, или построенные из чистого золота жертвенники. Они физически не могли унести такой добычи — но и бросить ее тоже были не в силах.

— Ваша экспедиция принесла успех, правитель?

— Нет, шериф, не принесла. Мы потеряли шестнадцать моряков и одного брата, но не нашли ровным счетом ничего. Никаких следов семени. Придется возвращаться в море и искать проход через лес на юг. Есть там какие-то острова с растущими камнями.

— Шестнадцать человек — это непозволительно много. У нас на кораблях не хватает гребцов. Скоро нам не на чем будет плыть.

— Это вопрос должна решать Назия, Поруз. Если она решит, что людей слишком мало, она сообщит об этом сама.

— Тогда разрешите пригласить вас к костру, мой господин. У нас на ужин попали две чудесные молодые пиявки, попытавшиеся перевернуть долбленку. В отличие от мяса наземных насекомых, плоть пиявок показалась куда более плотной, упругой. Она не распадалась на отдельные волокна, хуже пережевывалась, но намного раньше вызывала ощущение сытости и давала дополнительную работу зубам, что для людей, привыкших к мягкой цивилизованной пище, было отнюдь не лишним.

— Как вы думаете, мой господин, — не удержался от вопроса северянин. — Эта глыба глубоко уходит в землю?

— Ты все-таки надеешься выковырять ее и увезти с собой, Поруз?

— Но невозможно же вот так, запросто, бросить здесь такое сокровище! Если бы удалось отделить от него хоть маленький кусочек, чтобы отдать его на пробу кузнецам — тогда бы я успокоился.

— Ты уверен, шериф, что маленького кусочка хватит тебе для успокоения? — переспросил Найл.

— Да, мой господин. За последние дни мы перепробовали все: пилили, резали, грели огнем. Разве что зубами не грызли. Имей я небольшой образец, то хоть понял бы, стоит этот самородок таких мук или нет.

— Ладно, — наевшийся правитель почувствовал, как у него слипаются глаза. — Напомни мне утром про этот разговор.

Посланника Богини разбудили звуки спора. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, слушая, как Назия требует как можно скорее покинуть это пресноводное болото и вернуться в просторы открытого моря, а шериф предлагает ей сперва хорошенько отдохнуть.

В конце концов правитель не выдержал и сел на выворотке, протирая глаза.

— Что вы тут шумите в такую рань?

— Да вот, наша командующая флотилией предлагает все бросить и немедленно уходить в море.

— Назия, в каком состоянии корабли?

— Один нуждается в небольшом ремонте, но все готовы немедленно поднимать якоря.

— Гребцов хватает? — поскольку морячка этот момент обошла, Найл решил спросить ее сам.

— Гребцов мало, — признала Назия. — Но для спуска вниз по течению много сил не нужно, а в море можно пользоваться парусами.

— Что ж, если ты так считаешь, — пожал плечами Посланник. — Тогда попытаемся идти под парусами.

— Нужно хотя бы позавтракать на берегу, — в голосе шерифа прозвучала обида. — А не качаться на этих дощечках.

— Ладно, — Найл встал. — Будет тебе твое сокровище. Назия, потерпи с отплытием еще пару часов.

— Вы рассчитываете за два часа отрезать часть этого металла? — оживился северянин. — Это совершенно невозможно. Мы использовали самые лучшие клинки: они не оставляют даже царапины!

— Когда вы расчищали бункер, вы находили какие-нибудь камни, булыжники?

— Да, несколько штук…

— Это хорошо. Значит, не придется у Назии балласт с кораблей выпрашивать. Несите их сюда. И десяток веток в пару пальцев толщиной выберете.

Из веток Найл мечом нарубил палки в метр длиной, потом попросил ближайшего смертоносца приклеить к их концам по камню.

— Понимаете, шериф, — подошел правитель к углу бункера и примерился тяжелой уродливой булавой к самому краю. — Это вы, в своей цивилизации, привыкли, что одни материалы режутся другими, более твердыми. А я двенадцать лет своей жизни провел в пещере, в каменном веке. И успел ознакомиться с другим постулатом: перед настойчивостью и трудом отступает все.

Он широко размахнулся и начал лупить своим орудием в одну и ту же точку сантиметрах в пятнадцати от угла.

Минут через десять такого труда камень хрустнул и развалился на несколько кусков. По рядам собравшихся вокруг братьев прокатился вздох разочарования, но Найл не смутился, взялся за следующую «булаву» и продолжил работу. Второго камня хватило на пятнадцать минут, третьего — всего на несколько ударов.

Однако в том месте, куда постоянно падали тяжелые удары на металле уже проявилась небольшая деформация — выемка, проплешина в идеальной поверхности.

Посланник расколотил об угол еще два булыжника, с одного удара превратил в мелкий щебень третий, начал долбить бункер четвертым. Неожиданно послышался легкий щелчок, хруст — и угловой кусок металла отскочил в сторону, обнажив на месте скола белую матовую поверхность.

— Вот так, — Найл выпрямился и, поморщившись, расправил плечи. — Я думал, это займет раза в три больше времени. Вы теперь довольны, шериф Поруз?

— Так, наверное, таким образом можно еще несколько кусков отколоть?

— Вы помните, что говорили мне вчера вечером, шериф?

— Помню, — северянин с досадой махнул кулаком. — Надо было про несколько кусков договариваться!

— Да ладно тебе, Поруз, — улыбнулся Найл. — Если этот кусок представляет собой хоть какую-то ценность, по возвращении я дам тебе пять кораблей, плыви сюда и хоть целый год занимайся разработками. А сейчас у нас совершенно другая задача. Ты помнишь, зачем мы приплыли на эту сторону моря?

— Сворачиваем лагерь! — скомандовал северянин, пряча драгоценный кусок себе за пазуху. — Переходим все на корабли. Смотрите, ничего не забывайте! Сюда мы вернемся не скоро.

От разлива до моря суда скатились без каких-либо приключений, если не считать двух нападений пиявок. Первый раз добрый десяток еще неопытных молоденьких черных кровососок от силы двухметровой длины несколько минут дружно бились головами в толстый борт флагмана и, вроде бы, даже пытались его прогрызть, но толку, естественно, не добились. В другой — одна-единственная паразитка легким движением тела опрокинула волокущуюся на буксире долбленку.

Уже привычные к этому моряки быстро подволокли лодку к корме, приподняли, давая воде вытечь, после чего снова отпустили прыгать по кильватерным волнам.

Теперь Посланник Богини начал понимать, почему обитатели морского леса считают сушу обителью злобных проклятых существ. Счастье еще, что мангровые леса стоят на соленой воде — иначе эти черные ленты вообще не дали бы людям пользоваться пирогами.

Тут Найл вспомнил про пресную воду, хранящуюся в кувшинах в каждой из хижин. Откуда туземцы ее берут? Неужели отправляются сюда, в смертоносные для них пресные воды? Очень может быть — не даром пиявки умеют так лихо разделываться с их пирогами.

Хотя, возможно, жители морского леса собирают дождевую воду. А еще скорее, используют оба источника: при долгой засухе приплывают за пресной водой сюда, а в остальное время с надеждой ждут дождей.

Приближение настоящего леса ознаменовалось появлением молодых ростков, напоминающих вросших в мелководье длинноногих пауков — высокие ажурные корни, неотличимые от широко расставленных лап, прикрытые сверху россыпью крупных, с человеческую голову, светло-зеленых цветов с толстыми мясистыми лепестками.

Пахло от них, как ни странно, натуральным пчелиным медом. А может, сладковатый аромат распространяло какое-то другое растение, невидимое с борта корабля.

Здесь еще разрезали воздух крупные мухи и мотыльки, звенели тонкими крылышками комары, выставляли из воды бронированные попки жуки-плавунцы, но над всей этой жизненной суетой уже реяли крупные желтые лесные стрекозы, готовые защищать воздушное пространство от любого летающего или ползающего чужака. Водное пространство морского леса защищала сама вода — горькая морская соль вставала на пути обитателей Голодной реки непреодолимой стеной.

Несмотря на сгущающиеся сумерки, Назия вела флотилию вниз по течению до тех пор, пока жужжание мошки и занудное пение комаров не осталось далеко позади. В темноте отодвинувшиеся почти на сто метров берега казались сплошной темной стеной, и только на рассвете стало ясно, что это выпирающие из воды мангровые деревья. Экспедиция вышла в море.

Напор течения заметно ослаб — истекающая из реки прозрачная вода частично уходила в стороны, просачиваясь между корнями деревьев.

Слева, далеко над горизонтом, ползли густые облака. Наверное, там было очень ветрено, но сквозь заросли Грязного леса неизбежные в свежую погоду волны пробиться не могли, тратя все свои силы на взбаламучивание ила и грязи со дна. Зато правый, обитаемый лес волнения почти не ощущал, и вода хранила там изумительную прозрачность, столь важную для охотящихся с помощью луков туземцев.

Найл вспомнил, что нарушителей обычаев в кланах принято изгонять в Грязный лес. Получается, их обрекали на голодную смерть — что бы пустить стрелу, не вспугнув добычи, рыбу требовалось разглядеть с расстояния хотя бы двух метров.

С правого борта из глубины поднялась черная лента пиявки, скользнула вдоль борта в направлении долбленки, но атаковать не стала, снова растворившись в глубине.

Похоже, пресная и морская вода перемешались здесь еще не до такой степени, чтобы убить пресноводного паразита, но вполне в достаточной, чтобы отбить у него аппетит.

— Весла на воду! Оба борта не торопясь! — скомандовала Назия.

По мере ослабления течения все сильнее ощущалось влияние встречного ветерка, напирающего на высокие носы кораблей. Пары весел, обеспечивающих управляемость судов стало явно недостаточно для нормального движения.

Найл оглянулся.

На обоих малых кораблях вместо семи пар весел воду вспенивали только четыре. Флагман мог похвастаться всеми десятью парами, но на многих скамьях сидели не положенные два гребца, а по одному.

Судя по всему, моряков на флотилии хватало только на два полноценных экипажа… Но предложить Назии бросить один из малых кораблей у правителя язык не поворачивался.

Еще одна ночевка под мерное пошлепывание волн о борт, и с утра Посланник Богини начал вглядываться в деревья, разыскивая знакомое место. Его всегда удивляли мысли горожан, считающих все лесные заросли на одно лицо. На самом деле любая рощица имеет свой, неповторимый признак. Где-то много низового кустарника и пышные лиственные деревья, где-то над овальными кронами торчат хвойные пики, где-то опушка пахнет сладковатыми камнеломками, где-то кисловато-резким зверобоем, где-то терпким шиповником. Это в городах, куда не пойди, везде только стены да окна, стены, да окна, стены…

— Стой! Все, Назия, пришли.

— Весла на борт! — моментально отреагировала морячка. — Тигнай, Кирнук, сбросить якорь!

Буруны перед высоко загнутыми носами мгновенно опали, флотилия разошлась немного в стороны — чтобы не задеть друг друга бортами во время стоянки — и замерли, мерно поворачиваясь под порывами ветра и воздействием совсем уже слабого течения.

— Вы уверены, что это здесь, правитель? — обвела взглядом стену мангровых деревьев командующая флотилией.

— Разумеется. Вон стоят рядом три дерева одинаковой высоты, рядом одно с раздвоенной вершиной, и тут же еще два на треть меньше ростом. — Найл задумчиво потер подбородок. — Да, сами они о нашем визите могут не догадаться. Дай мне двух гребцов, придется нам с Нефтис снова плыть в клан Ореховых Стержней.

Посланник резко развернулся к лесной стене, ощутив там шевеление и характерные для человеческого мышления импульсы беспокойства.

— Странно… Они ведь знают, кто мы такие… Почему тогда боятся? Не успели приготовить ткань? Или что-то случилось с Айваном?

У правителя возникло желание взять вместо гребцов еще троих воинов, но он тут же передумал: перевернуть долбленку с пятью тяжело вооруженными воинами куда проще, чем с умеющими работать веслами гребцами. Если уж клан Ореховых Стержней приготовил ловушку, то воинов лучше сохранить для ответного удара. Плавать ведь можно не только на пирогах, но и на узких плотах — а разницу в скорости и маневренности вполне компенсируют пара арбалетов.

На мостик поднялись хорошо знакомые Найлу Лохарь и Тигнай и принялись подтягивать лодку. Похоже, морячка пожертвовала для него самыми опытными людьми.

По веревке правитель первым спустился вниз, занял место на корме, следом опустилась Нефтис, сразу перебросив щит из-за спины вперед и прикрыв собой Посланника Богини. Гребцы соскользнули почти одновременно, привычным рывком распустили узел и взялись за весла.

— Куда плывем, мой господин? — деловито поинтересовался Тигнай.

— Видите во-он то дерево с раздвоенной вершиной? Нам нужно мимо него и в глубь леса по прямой.

Моряки опустили весла в воду вдоль борта, несколькими толчками повернули долбленку носом в указанное место, после чего принялись разгонять ее сильными толчками.

— Теперь немного левей, мимо дерева с низкими ветвями. А толстое поросшее мхом дерево лучше обойти справа, — поначалу Найл пытался объяснять дорогу подробно, но вскоре перешел на более простые и ясные команды: — Нос левее, нос правее, нос прямо.

Спустя час на пути встретилась одинокая пирога с двумя туземцами. Найл положил руку на рукоять меча, прощупывая их мысли, но агрессивности в их сознании не обнаружил. Скорее, их наполняла некая отчужденность, опасливость — примерно такая, какую испытывает любое животное или насекомое при встрече с ядовитой змеей.

— Кажется, здесь все-таки что-то произошло, — покачал головой Посланник. — Нефтис, будь на всякий случай настороже.

Пирога прошла под полом одной из хижин — от стоящей неподалеку кухни доносились аппетитные запахи копченостей. На мостик выглянула женщина и тут же шарахнулась назад, боясь, что ее заметят.

Тут же послышался дружный детский плач — словно дети почувствовали приближение чужаков сквозь глухие стены своей «ямы» и тоже испугались. Еще час дороги, и Найл узнал мангры, удерживающие дом вождя.

Веревка входной хижины приглашающе свисала вниз. Правитель, кивнув Нефтис, поднялся наверх, подождал стражницу. Почти в ту же минуту, как внутрь забралась Нефтис, на ведущем в хижину мостке появился Айван.

— Рад видеть тебя, Посланник! Рад видеть тебя, Нефтис!

Брат по плоти выглядел вполне жизнерадостным, даже веселым.

Правда, казалось странным, что в своем доме он ходит с мечом на поясе и со щитом за спиной. А еще возле входного люка стояло несколько тонких жердей с обожженными кончиками: такого в хижинах туземцев правитель раньше не видел.

— Сейчас я прикажу Жувии принести моркхи и вареных крабов, — пообещал воин. — Рыба вам наверняка надоела в любом виде, по себе знаю.

— Ты тут совсем обжился, — улыбнулся Найл. — Каково тебе в роли вождя племени?

— Спокойно тут, — пожал плечами паренек. — Рыбу я ловить не умею, ее мне местные жители приносят. Крабов Рия хорошо собирает. Три раза на нас соседи пытались напасть, но мы их быстро отогнали.

Айван улыбнулся приятным воспоминаниям, и Найл получил возможность взглянуть на прошлое его глазами:

В первый раз, когда перепуганные туземцы с женами и детьми стали набиваться к нему в дом, а по воде внизу заскользили десятки пирог с воинствующе вопящими врагами, он растерялся. Случилось это через день после отплытия флотилии. Похоже, соседи клана Ореховых Стержней прослышали про беду своих ближних и примчались поучаствовать в грабеже.

Они были совершенны уверены в уничтожении дома вождя, и его сохранность доставила бандитам неприятный сюрприз. Однако отступать они не собирались, рассчитывая, что клан Рыжих почти наверняка разграбил накопленные на случай осады припасы.

Распределившись по дому и немного успокоившись, туземцы заняли места на мостиках и стали методично пускать вниз двухметровые стрелы с острыми наконечниками из рыбьих костей.

Брат по плоти видел, как тяжелые стрелы, выпущенные из слабых луков падали, не пролетев и десятка метров, как их хрупкие наконечники тут же ломались, задев борт пироги или ударившись в лопасть весла, которыми прикрывались нападающие. И тогда он решил пойти на единственную эффективную, по его мнению, меру: схватившись за веревку, он громко крикнул:

— За мной! — и ринулся вниз.

Удар тела легко опрокинул пирогу, в которую Айван собирался спрыгнуть, но воин успел отреагировать: он не разжал рук и позволил веревке откачнуться в другую сторону, сбросив его в другую лодку.

Пока растерявшиеся туземцы соображали, как следует поступать, и пытались удержать равновесие, он молниеносно пронзил одного мечом, прыгнул на второго, приложив его рукоятью в лоб. Ближняя пирога двинулась на помощь — Айван прыгнул на нее и, естественно, опрокинул. По счастью, неподалеку оказались корневища мангрового дерева. Воин, швырнув перед собой щит, выбрался туда, поднялся на ноги.

Туда же вылез и один из туземцев, закричал Айвану в лицо что-то обидное и моментально схлопотал окантовкой щита под ребра. Второй туземец из опрокинутой пироги вылез на другой корневой пучок, начал подпрыгивать, размахивая деревянным мечом, воинственно орать.

Брат по плоти огляделся, увидел плывущее весло. Айван вложил оружие в ножны, выловил весло и начал с помощью его Т-образной рукояти подтягивать к себе перевернутую пирогу.

Остальные воины нападающего клана устремились на него, взявшись за луки. Для более верного выстрела они подплывали практически в упор. Поначалу Айван спрятался за щит, прислушиваясь к мерному стуку безопасных для толстого дерева стрел, а потом просто прыгнул вперед, дотянувшись до слишком близко подплывшего врага кончиком клинка.

Неустойчивая долбленка нападающих перевернулась. Раненый, оставляя за собой розовый кровавый след и крича от боли, поплыл прочь, а второй туземец попытался, опираясь на дно лодки, стукнуть брата веслом по голове. Айван поднырнул и со всей силы ткнул его мечом в живот. Под водой удар получился не очень сильным, но кровь потекла, и противник обратился в бегство.

Теперь туземцы не решались приблизиться к гостю из моря даже на дистанцию выстрела, грозя луками издалека. Айван опять вылез на корни, выволок сюда же трофейную пирогу, перевернул, выливая воду, а потом забрался внутрь и кинулся в безумную атаку, поставив перед собой щит — придерживая его зубами, неумело гребя веслом и с трудом сохраняя равновесие.

Нападающие издалека выпустили в него несколько стрел и развернули пироги. Пожалуй, только после этого Айван заметил, что клан Ореховых Стержней его не поддержал, и оставил сражаться в одиночку.

Ко второму набегу воин успел подготовиться куда существеннее. Вспомнив опыт жизни в Дельте и переход через Серые горы, он выбрал наиболее подходящие к его руке жерди, заготовленные для строительства прежним вождем, слегка обтесал и обжег на огне, придавая острию прочность.

Когда через день после первых желающих пограбить появились следующие, то с мостков и из люка хижины в них полетели не только тонкие стрелы, но и толстые заостренные жерди. Брошенные сильной, уверенной рукой, они не только рвали беззащитные тела, но и пробивали днища долбленок.

Ошарашенные жестоким отпором, охотники до чужого добра сразу уплыли, бросив на произвол судьбы лодку с телами двух еще живых воинов.

Они вернулись спустя три дня, вдвое большим числом — потребовали отдать им морского змея, принявшего облик человека, угрожая жестокой войной. Но разговаривать пришельцам пришлось с Айваном — ни один из членов клана Ореховых Стержней уже давно не решался ни словом, ни взглядом спорить с оставленном в доме заложником.

Смертников лезть по деревьям в хижину у нападающих все-таки не нашлось, а падающие вниз простенькие копья отбили охоту крутиться вблизи дома. Туземцы поехали грабить окрестные дома, а Айван приказал спустить одну из подвязанных у дома долбленок и кинулся в погоню.

На этот раз воины клана не решились ему перечить — трое из них сели в пирогу гребцами, а он занял позицию на носу, прикрывая их от возможных стрел щитом.

Подобной наглости охотники за «морским змеем в человеческом облике» не ожидали, рубиться глаза в глаза со змеем не собирались — а тут еще щит лишал их возможности использовать стрелы, сверкающий стальной меч рубил лопасти весел с такой же легкостью, как и человеческие тела.

Оставив в водах клана Ореховых Стержней шестерых погибших, нападающие предпочли поскорее сбежать.

— Да, ты хорошо потрудился, — задумчиво кивнул Найл. — Люди клана довольны?

— Странные они какие-то, — пожал плечами Айван. — Кажется, они недовольны тем, что мы разогнали грабителей.

«Ничего удивительного, — подумал Посланник Богини. — Здесь привыкли, что во время войны изредка кого-то могут ранить, а иногда и убить. Десятки убитых и раненых за один набег выходит далеко за пределы их понимания».

Прямо обычаи морского леса Айван не нарушал: тех, кто нападет на клан местным воинам убивать можно. Но количество… Нет ничего удивительного, что его признали морским змеем.

— Клан успел изготовить парус? — поинтересовался правитель.

— Я думаю, да, — кивнул брат. — Черный Волос уже несколько раз спрашивал, когда ты заберешь откуп.

— Вот, — развел руками правитель. — Я пришел за ним.

— Сейчас, — поднялся Айван, шагнул на мостик и столкнулся там с несущей кувшины Жувией. — Накрывай здесь, — распорядился он. — Пусть гости сытно поедят и от души выпьют.

— Да, господин, — кивнула женщина.

Воин остановился, подождал, пока она уйдет, а потом неуверенно сообщил:

— Я хочу забрать ее с собой.

— Жувию?

— Нет, Рию.

— А она согласна? Парень промолчал.

— Ты знаешь, Айван, — осторожно объяснил Найл. — У нас с племенем Ореховых Стержней договор, и нарушать его я не буду. Не хочу остаться в памяти здешних людей обманщиком. Рии в договоре нет, поэтому против ее воли забрать девушку я не могу. А если она захочет сама, то пусть плывет с нами. Айван кивнул и ушел.

— Позови гребцов, — попросил Нефтис правитель и налил в чашу немного моркхи. — Они тоже голодные.

Вскоре Жувия принесла большую чашу, полную вареными крабами, и гости сели к столу. Гребцы, увидевшие крабов впервые в жизни, отнеслись к ним с недоверием, но вскоре вошли во вкус, с хрустом разгрызая крепкими зубами клешни и панцири. Найл только головой качал — сам он предпочитал раздирать угощение на части и высасывать чуть сладковатое, пахнущее водорослями и дымком мясо.

— Она согласна! — влетел в хижину счастливый Айван. — Она согласна, Посланник.

— Поздравляю, — не смог сдержать улыбки Найл. — Так ты послал ее за Черным Волосом, или забыл?

— Послал, — воин ухватил кувшин и сделал несколько глотков прямо из горлышка. — Конечно, послал, как же без этого? Как только согласилась, так сразу и послал…

Черный Волос появился еще до того, как гости закончили обедать, но сесть за стол отказался:

— Мы приготовили откуп. Вы можете его забрать.

— Хочу, чтобы его привезли на корабли, Черный Волос. После этого я буду считать, что этот дом принадлежит вам.

Старик помялся, но возражать не посмел.

— Хорошо, пришелец из моря, мы доставим откуп к вам на корабли.

Туземец тут же спустился в люк, а Найл повернулся к своему воину:

— Айван, у нас на судах не хватает моряков. Скажи, может кто-нибудь из людей клана согласится отправиться с нами? Мы заплатим им за работу столько, сколько они захотят и доставим обратно сюда.

— Я могу спросить об этом, Посланник. Только для этого нужно посетить ближайшие дома.

— Если клан Ореховых Стержней честно выполнил свое обещание, — поднялся Найл, — ремонт корабля Поруза займет не меньше двух дней. Бери свою Рию, и послезавтра жду тебя на флагмане. Надеюсь, не одного.

Бревна для мачты и поперечной балки туземцы доставили вплавь, «своим ходом». Насколько понял Посланник, и то и другое сохло два года, подвешенные на деревья на высоте пяти метров — именно пяти, иначе бревно или рассыхалось, или начинало подгнивать. Теперь трехчасовое пребывание в воде уже не могло причинить им вреда, поэтому двое туземцев просто скинули бревна вниз, оседлали, и погнали через лес, привычно работая веслами. Огромный рулон ткани еле поместился в большой пироге, оставив место только двум гребцам.

Моряки сразу стали затягивать бревна на корабль Поруза — пока не намокли, а ткань Найл приказал разложить на палубе флагмана. Черный Волос, для которого посещение столь гигантской лодки казалось путешествием в иной мир, держался с достоинством, ожидая приговора. Ну что, Назия, хватит этой ткани на парус? — поинтересовался Посланник.

— Пожалуй, хватит, — кивнула морячка. — Ванты и крепеж мы сделаем из паутины, брус тоже нормальный. Завтра твой шериф сможет идти под парусами.

— Откуп получен, — повернулся Найл к старому туземцу. — С этой минуты дом вождя ваш.

— Спасибо, гость из моря, — кивнул Черный Волос, одновременно стремящийся как можно скорее убежать с демонической гигантской пироги, и узнать ответ на вопрос, много дней терзающий его душу: — Кто ты таков, гость из моря, если морские змеи служат у тебя простыми воинами, а твои женщины шутя побеждают вождей?

— Я человек, Черный Волос, — ответил Найл, понимая, что туземец все равно ему не поверит. — Я всего лишь человек, и горжусь этим званием.

Но старик, разумеется, не поверил.

Он подумал о том, что перед смертью удостоился видеть самого Великого Брата, зачем-то пожелавшего взглянуть на земли проклятых мертвецов, и заторопился вниз.

Именно про Великого Брата сказал он воинам на долбленках — и туземцы, ставящие в честь Великого Брата алтари и возносящие ему молитвы, почему-то торопливо погнали свои пироги в родной и привычный лес.

Как только туземцы уплыли, Назия приказала свернуть ткань и вместе с нею переправилась на корабль шерифа. Найл из любопытства отправился с нею.

Здесь уже вовсю кипела работа. В трюме, громко шлепая лапами по плещущейся на дне воде, копошился корабельный смертоносец. Мачта крепилась в гнезде паутиной, и единственным известным в городе способом удалить ее было — съесть. Причем человеческая слюна с этой задачей не справлялась — только хелицеры восьмилапых.

Выжрав выступающую из гнезда белую массу, паук впрыснул в него пищеварительный сок и отступил. Тем временем на палубе моряки выбивали из прорезанной в бимсах установочной дыры центровочные клинья. Крепилась мачта намертво, а потому и освобождать ее комель приходилось с немалым трудом.

Когда пенек старой мачты начал свободно болтаться на своем месте, его обвязали тремя удавками, шестеро моряков подставили свои плечи — и обрубок удалось поднять на полметра вверх. Выступившую часть тотчас тоже обхватили веревками, приподняли, выиграв еще полметра, опять обвязали, окончательно вытянули из крепления, поднесли к борту и вышвырнули в воду. Двое моряков прыгнули следом, чтобы снять веревки и вернуть их в трюм.

Теперь моряки стали медленно и осторожно поворачивать будущую мачту вдоль судна. Тяжеленное бревно было способно одним движением насмерть раздавить человека, и торопливость в работе с ним могла обернуться тяжелыми жертвами и поломками.

После нескольких часов кропотливого труда комель удалось упереть в край отверстия на палубе. Теперь вновь настала очередь корабельного паука. Он наполнил мачтовое гнездо в днище новой паутиной, после чего начал торопливо плести сеть.

— Готово, — получила мысленный импульс Назия. — Поднимаем!

Привязанные к макушке веревки тянули всей командой, в стороне не остались ни братья по плоти, ни шериф, ни Найл с морячкой.

Вершина мачты поднималась все выше и выше, удерживаясь за край отверстия лишь риской комля. Посланник неожиданно подумал, что если она неожиданно рухнет вниз с почти метровой высоты, то легко пробьет днище, однако менять что-либо было уже поздно — верхушка поднялась вертикально вверх.

— Натягиваем! — морячка, по своему обыкновению, кричала во все горло, хотя работа происходила почти в полной тишине. Часть матросов, немного ослабив веревку, обошли судно и встали на носу, удерживая мачту на растяжках. — Начали!

Двое гребцов с тяжелым якорем разбежались по палубе и ударили мачту в самый низ комля. Она дрогнула, сдвигаясь на необходимые сантиметры, и провалилась.

Найл невольно зажмурился, ожидая страшного удара… Но ничего не произошло! Забыв обо всем, правитель кинулся к лючку для вычерпывания воды, открыл его и заглянул под палубу. Низ мачты, как на растяжках, висел на натянутой там паутине в нескольких сантиметрах от днища!

— Вот это да! — только и смог сказать Посланник.

— Простите, мой господин, — отодвинула его Назия и полезла вниз. Вскоре послышались ее команды: — Вперед! К левому борту! Еще мало вперед! Много… Есть!

Комель мачты замер точно над гнездом. Смертоносец побежал по кругу, слегка надкусывая нити паутины.

Ослабляясь, они стали растягиваться и плавно опустили мачту точно в предназначенное ей крепление.

— Все! — с облегчением произнесла Назия, выбираясь из люка. — До утра всем отдыхать!

— Ты молодчина, — похвалил ее правитель. — Сегодня ты точно достойна награды.

— Это вы достойны награды, — поправила его морячка. — Вам удалось достать для судна полное парусное снаряжение.

— И что же делать? — склонил голову набок Посланник Богини. — Кто и кого должен награждать?

— Ночь длинна, — пожала плечами Назия.

На следующий день мачту закрепили в палубном отверстии множеством небольших деревянных клинышков, тщательно ее отцентровав.

После этого началось изготовление паруса.

Этим занимался смертоносец, память которого хранила мельчайшие детали проклеивания полотнища и крепления натяжных концов. Затем моряки принялись обматывать липкую паутину лохматой конопляной нитью, а Назия и правитель отправились обратно на флагман.

Айван появился ближе к сумеркам, на двух пирогах. В одной сидел он сам с Рией, в другой — Жувия, а на дне лежал ее ребенок.

— Ну и что ты скажешь? — встретил воина у борта Посланник Богини.

— Никто не хочет, — замотал головой Айван. — Я даже меч и щит в награду обещал, все равно не идут. Они почему-то считают меня морским змеем, который пытается выманить их в открытое море. Боятся.

Такое случалось уже не раз в человеческой истории, с грустью вспомнил Найл.

В горах бывших Афганистана и Кореи, в степях бывшей Монголии по сей день, наверное, стоят жертвенники, воздвигнутые в честь русских солдат, которых считали где демонами, а где — богами войны, клялись их именами, молились им и приносили им жертвы. За богов приняли когда-то и добравшихся до Америки испанцев, за богов принимали пилотов, потерпевших крушение в диких джунглях…

Каждый раз, когда люди не походили на тех, кого привыкли видеть жители неких земель, их считали богами. Если, конечно, не сжигали на костре.

— Пироги твои?

— Да, они остались от убитых в стычках туземцев. Забрать все я не смог.

— А это еще кто? — кивнул Посланник на Жувию.

— Она просила взять ее с собой. Она боится оставаться в доме вождя без меня.

Ну да, женщины могут сколько угодно бояться демонов и морских змеев, но они все-таки предпочитают находиться под их защитой, а не отдавать себя на милость толпы.

— Зачем она нам нужна? — покачал головой правитель. — Она слишком тощая и слабая, чтобы сидеть на веслах, да еще с ребенком на руках. Брось ее. Здесь ее мир, она тут не пропадет.

— Но она очень просила…

— Ты сможешь использовать эту женщину? — поинтересовался Посланник у командующей флотом.

— А кто она? — подошла Назия к перилам и сверху вниз взглянула на беженку из клана Ореховых Стержней. — Она способна управлять этой неустойчивой лоханкой?

— Да, однако про парусное снаряжение не слыхала никогда, — предупредил Найл, уловив ее мысль.

— Это плохо, но других женщин у меня нет. На судно шерифа нужна хозяйка, Посланник, если мы не хотим, чтобы через пару недель оно не стало непригодным к плаванью. Пусть станет к рулю, а дальше посмотрим.

— Пусть тогда отправляются туда обе, — предложил Посланник. — А Айван поможет разобраться с гребцами, если что-то получится не так.

— Хорошо, — подвела итог морячка. — Надеюсь, завтра утром они смогут показать свои способности.

С первыми лучами солнца флотилия подняла якоря и двинулась вдоль бесконечного мангрового леса на северо-восток.

Полюбоваться результатами ремонта последних дней людям не удалось, поскольку ветер по-прежнему дул встречный. Полагаться приходилось только на весла — а гребцов катастрофически не хватало. Течение давно растворилось в морских просторах и совсем не помогало. Единственным утешением могло послужить то, что обитательницы здешнего леса довольно быстро приспособились к манерам тяжелых кораблей, и действовали рулем вполне уверенно.

Похоже, искусство мореплавания не воспитывалось в них, а находилось в крови с момента рождения.

Через два дня пути Посланник Богини опять приказал Назии остановиться и стал вглядываться в покачивающиеся на ветру деревья.

— Что вы хотите найти, правитель? — поинтересовалась морячка.

— Где-то здесь нас остановили пироги Рыжего Носа. Может, попробовать его навестить?

— Вы соскучились по этому полуголому дикарю, правитель?

— Я соскучился по его воинам. Они считают себя нашими друзьями. Может, хоть наши друзья захотят составить нам компанию? Я хочу найти для тебя гребцов, Назия. Поэтому прикажи двум морякам перебраться в пирогу, и забирайся туда сама. Если ты поедешь с нами, будет проще разобраться с количеством необходимых мужчин и временем их возвращения домой.

На поиски жилища Рыжего Носа у правителя ушло почти три часа — однако Найл его все-таки нашел.

— Эй, — постучал он отобранным у Тигная веслом по одному из опорных деревьев входной хижины. — В этом доме нам по-прежнему рады?

Вскоре в проеме люка появилось лицо Амиль. Женщина нахмурилась, однако выбросила вниз веревку.

— Мужа сейчас нет, — предупредила она, когда Посланник поднялся наверх. — Но он скоро будет. Подождите здесь, сейчас я принесу вам моркхи и копченой рыбы.

Мысли туземки переполняло беспокойство из-за визита опасных гостей, но не пустить их в дом она боялась еще больше. Гораздо лучше проявить гостеприимство. Говорят, и Великий Брат, и морские змеи, если встречают радушие в домах людей, иногда вознаграждают смертных многократно.

— Похоже, сюда успели дойти слухи о ратных деяниях нашего Айвана, усаживаясь на тюфяк, сообщил Найл. — Плохой знак.

— Почему? — не поняла Нефтис. — Ведь он сражался за десятерых.

— Именно поэтому, — кивнул правитель. — Людям очень трудно признать, что кто-то является лучшим воинам, нежели они сами. Им проще поверить, что это морской змей, принявший человеческий облик. Они боятся нас, как пришельцев из иного мира. Кому захочется добровольно уйти в иной мир?

Путники успели хорошенько подкрепиться и выпить по чаше орехового напитка, прежде чем внизу плеснуло весло и входной канат натянулся. Рыжий Нос забрался к себе в хижину, выпрямился.

— Хорошего тебе улова, гость мой Найл, — вежливо кивнул он.

— Ты уже не называешь меня своим другом, Рыжий Нос? И не говоришь, что рад меня видеть?

— Спасибо, что навестил мой дом, — вождь наклонился над люком и за бечевку поднял наверх полную крупной рыбы корзину.

— Не бойся, я не стану долго задерживать твоего внимания. Хочу задать только один вопрос.

Рыжий Нос выпрямился, выжидающе глядя на гостя.

— Ты не хотел бы получить такое оружие, каким владеют мои воины?

Глаза вождя на секунду жадно блеснули, но тут же погасли и он отрицательно покачал головой.

— Я дам полное вооружение каждому твоему воину, который согласится вместе со мной дойти до островов, на которых растут камни. Мне нужны всего лишь гребцы!

— Вы живете неправильно, мой гость Найл, — наконец решил высказаться туземец. — Вы живете не по законам этого мира. Вы не по правилам воюете, не по правилам сражаетесь, не по правилам убиваете. Прошу тебя, мой гость Найл, ненужно смешивать наши миры. Мы смогли заглянуть туда, куда ты приглашаешь моих воинов, и нам там не понравилось. Я понимаю, что ушедшие с тобой люди моего клана вернутся демоническими воинами и смогут дать мне власть над всеми лесами моря. Прости меня, мой гость Найл, но я не хочу власти над миром такой ценой.

Что мог ответить ему правитель? То, что народы, принявшие особые правила сражений, выходящие на поле боя, чтобы покрасоваться доспехами или поиграть в маневры, а не сражаться, были всегда?

Но рано или поздно они встречались с другими народами. И тогда случалось страшное… Горстки бродяжек или дикарей разрушали самые величественные и могучие цивилизации. Испанцы громили индейцев и полинезийцев при соотношениях в тысячи раз в пользу врага, англичане при тех же соотношениях разнесли в пух и прах индийцев и африканцев, русские — турок и китайцев, французы — вьетнамцев…

И всего лишь потому, что захватчики знали только один закон, только одно правило: уничтожить или умереть.

Разумеется, братья по плоти уйдут — но ведь они не единственный народ на планете!

— Прощай, Рыжий Нос, — поднялся Посланник Богини. — Мне было приятно с тобой познакомиться.

— Прощай, мой гость Найл, — с облегчением вздохнул вождь. — С тобой мне было… интересно.

— Так он даст нам мужчин? — поинтересовалась Назия, не понявшая из разговора ни слова. Нет, не даст. Хорошо хоть, он рассказал мне про странные острова, на которых камни растут как деревья, — попытался как-то выгородить недавнего друга Найл. — Это там, строго на юг от этого места. Поехали отсюда.

На флагмане правителя и командующую поджидал северянин.

— Вы нашли гребцов? — без предисловий спросил он.

— Нет, — покачал головой Найл. — А что тебя так беспокоит, шериф?

— Простите за назойливость, мой господин, но на моем судне не хватает половины гребцов. Столько же не хватает на корабле Боруса, на флагмане тоже пустые лавки. Скоро мы опять уйдем в открытое море, там нет шансов пополнить команду. Еще раз простите, я говорил с Айваном. Туземцы не хотят добровольно нам помочь…

— На что ты намекаешь, Поруз?

— Если они не хотят помочь нам добровольно, нужно их заставить, мой господин. Так будет лучше.

Услышав это, правитель вопросительно приподнял брови.

— На нашей флотилии находится великолепно подготовленный отряд из сорока людей и смертоносцев. Мы можем играючи разгромить любой из так называемых «кланов» туземцев. Возьмем пленников и посадим на весла их. Пусть гребут. Чем плохо?

— У нас всего три пироги, Поруз. Этого не хватит, чтобы разгромить клан. Мы сможем осадить один или два дома, вытряхнуть их владельцев — и не более. Увидев, насколько нас мало, клан сядет в пироги и просто задавит нас численностью. С нами не станут сражаться. Наши пироги опрокинут, и все.

— Все будет совсем не так, мой господин, — улыбнулся северянин. — Я знаю, что при возникновении опасности племя немедленно собирается в доме вождя. Они сперва спасаются, а потом оценивают опасность. Их достаточно просто спугнуть. Потом мы подведем на долбленках пятерых воинов и четверых смертоносцев. Пауки парализуют туземцев, воины поднимутся наверх, после чего дикарям останется только сдаться. В ближнем бою они не способны к сопротивлению. Уверяю вас, все пройдет гладко.

— Похоже, ты уже подготовил план сражения, шериф?

— Мы привяжем пленников к скамьям и выйдем в море. Им придется работать веслами, хотят они того или нет. Поначалу, конечно, станут кочевряжиться, но недолго. Поверьте моему опыту, достаточно отрубить головы двум-трем самым буйным рабам, и остальные начинают трудиться не покладая рук.

— Ты уже поступал так, Поруз? — удивился Найл.

— Я воин, мой господин. В моей жизни случалось всякое.

— Выходит, что ты предлагаешь мне напасть на тех, с кем еще сегодня я делил стол и кров, северянин? — Ну что вы, мой господин, — покачал головой шериф. — Так поступать неблагородно. Нам следует напасть на какой-нибудь другой клан. Что скажешь?

— На их соседей?

— Но ведь они не желают помогать нам добровольно, мой господин!

— Подождем до утра, — после короткого колебания ответил правитель. — Я подумаю над твоим предложением.

Он подошел к перилам мостика и повернулся лицом к лесу, в котором жило племя, умеющее воевать так, что смерть в сражениях — редкость, а рана — повод для долгих разговоров. И понял, что не сможет вернуть их в мир реальности, в мир крови, боли и смертей. Пусть это сделает кто-нибудь другой.

— Шериф, ты еще здесь?

— Да, мой господин.

— Твой план нападения выглядит взвешенным и продуманным, однако в реальном бою случаются самые разные неожиданности. Особенно, когда действовать приходится на неустойчивых долбленках, к которым наши воины пока непривычны. Достаточно перевернуться хоть одной, чтобы мы понесли потери, слишком тяжелые для нашего нынешнего положения. Мы не станем нападать на кланы морского леса, Поруз. Утром мы отправимся дальше, искать проход сквозь мангровые заросли на юг.

— Как прикажете, мой господин, — приложил кулак к груди северянин. Он явно обиделся такому решению правителя, и все же не мог не признать его правоту. Риск незначительных потерь, приемлемый, если бы речь шла о захвате здешних земель, казался опасно большим для решения второстепенной задачи. — Разрешите мне вернуться на свое судно?

— Разрешаю. И спасибо тебе за инициативу, шериф.

Утром флотилия двинулась дальше. На веслах корабли передвигались до обидного медленно, просто как больные черепахи, но подгонять гребцов, которым предстояло непрерывно работать неизвестно сколько дней, ни Найлу, ни Назии не хотелось.

Утро сменялось днем, день вечером, вечер ночью, а лес не кончался и не кончался, и все тянулся без конца унылой, однообразной стеной вдоль правого борта. Правда, волнение на море постепенно становилось все выше, и обычный лес постепенно тоже становился грязным. Плавание продолжалось.

Иногда Найлу начинало мерещиться, что он видит просветы в череде деревьев, но каждый раз это оборачивалось пустыми надеждами. Но даже если бы он не ошибался — мореходным кораблям все равно не удалось бы протиснуться между близко стоящих стволов.

Все это начинало напоминать дурной сон, от которого никак не проснуться… Посланник Богини начал бояться, что вот-вот они уткнуться в противоположный берег моря и тогда… Тогда, наверное, придется пробиваться на юг пешком.

На пятый день нудного однообразного движения непрерывная стена леса неожиданно оборвалась — чтобы через полсотни метров начаться снова.

Это оказалось настолько неожиданным, что почти никто не успел отреагировать, и флотилия продолжала следовать тем же курсом, что и прежде, словно ничего и не было.

Найл подступил в морячке и тихонько шепнул ей на ухо:

— Ты заметила протоку, Назия?

— Да, правитель. Она узкая и наверняка мелкая. Раз проявилась одна, скоро появятся другие. Надеюсь, они окажутся шире.

И вправду, начавшаяся было снова лесная стена скоро оборвалась, отделенная протокой от совсем маленького островка, за которым открывался широкий, бесконечный простор.

— Рулевой, нос направо сильно! — расправив плечи, приказала Назия. — Еще, еще… Рулевой, нос прямо!

А затем прозвучала самая долгожданная команда, о которой все мечтали уже много дней:

— Поднять паруса!

Теперь суда увлекали вперед не несколько усталых гребцов, а неутомимый свежий ветер, не нуждающийся в еде и питье, не жалующийся на натертые ладони и жесткую скамью. Перед форштевнями вырос высокий шелестящий бурун, в стороны разбегались высокие волны.

— У меня такое предчувствие, правитель, — зажмурившись, подставила лицо брызгам Назия, — что дней через пять мы доберемся до цели. Всего через пять дней.