Плата за предательство

Глава шестая

Я никогда не забывала о том, кем является Кристоф на самом деле– права не имела. И еще не забывала, что для других он по-прежнему опасен. Он часто проводил в доме разные совещания, на которых присутствовал и Дженоб, но, в отличие от Кристофа, он не находился во главе стола. Я по прежнему много времени проводила с Мойрой, и однажды у нас произошел весьма интересный разговор, который изменил мое представление о Кристофе.

- А я думала, что всем управляет Дженоб, твой отец.

- Нет, Диана, не совсем. Понимаешь, Дженоб не является моим отцом в прямом понимание этого слова.

- Гм.

- Простые вампиры не умеют любить, а вот высшим, таким, как наша семья, это право подарено. И появляется замкнутый круг – ты имеешь возможность чувствовать как человек только в том случае, если над тобой провели обряд высшие.

- А мне что грозит, если?..

Мойра начинает смеяться.

- Будто ты не понимаешь, Диана?! Да Кристоф, если надо, сам все будет делать, лишь бы не потерять те чувства, которые ты только-только начала испытывать к нему.

- Но при чем здесь это?

- Да в общем не при чем, просто ты не правильно поняла расстановку сил в нашей семье. Это Кристоф сделала меня такой, какой я есть, а не Дженоб.

- Стоп, я что-то ничего не понимаю.

Мойра берут мою руку в свои объятия и улыбается, сильно напоминая Кристофа.

- Много лет назад Дженоб метался по всему миру в поисках врача, который мог бы спасти его дочь.

- Тебя, - догадываюсь я. – Так он все-таки твой родной отец.

- Когда-то был, хотя теперь кровные оковы слабее оков духовных, и мы почти не обращаем внимания на то, кем были во время своей земной жизни. Но тогда… да, в то время Дженоб был всего-навсего моим отцом, и он желал любой ценой спасти свою дочь.

- И встретил Кристофа?

Мойра улыбнулась. Ее холодные руки окутали меня теплотой.

- Нет, Кристоф бы никогда не обратил внимания на чьи-то мольбы, если б сам не захотел этого… он встретил не Дженоба, а меня…

Мойра зажмурила глаза, почти погружаясь в далекие сны и другую реальность. Наверное, ей было больно, ведь все то, что она вспомнила, осталось только в ее сердце, и больше нигде. Прошло столько времени, и люди, которые когда-то были ей дороги, давно покоятся в земле.

- Мне сказали, что уже к семнадцати-восемнадцати годам я окончательно потеряю способность ходить, а я этого очень боялась. Я сбежала с больницы и долго бродила по городу. Кажется, то был последний раз, когда я чувствовала холод и предпоследний, когда – страх. И именно тогда я встретила человека, едущего в роскошной двуколке. Он велел кучеру остановиться, и я послушно села около незнакомца. А дальше… Знаешь, Диана, я до сих пор не понимаю, что такого сделала, что он согласился спасти и меня, и отца, не желающего жить без дочери. Он сказал, что, привыкнув, мы должны… он говорил иначе, но суть в одном – мы не должны мозолить ему глаза дольше, чем это потребуется. А потом изменил свое мнение.

- Постой, Мойра, постой… но ведь ты была больна… ты же не выздоровела.

- Да, он велел подождать с превращением, ведь то тело, в котором меня преврати, останется со мной навсегда. Я не выздоровела, поскольку заболела еще при жизни, но мне сказали, что для вампиров созданы специальные люди, благодаря которым можно излечит любую болезнь.

- Я…

- Ты… но ты даже представить себе не можешь, как мне было весело наблюдать за падением его гордыни. Милая Диана, ведь это же чудо!

И это было чудом, поскольку вампир меня искренне, преданно любил…а я была готова ответить взаимностью. И я бы могла сказать, что это конец и что дальше все будет безоблачно… но так не бывает… к сожалению…

** ** **

Он появился неожиданно, как появляется большинство горестей. Я почти забыла об опасностях, о странных нестыковках, о странных тенях, часто преследующих мою тень.

У меня впервые за всю мою жизнь появилась возможность просто быть, никуда не убегая и почти ничего не боясь. Оказалось, у меня куча нераскрытых талантов, которые я с радостью начала использовать.

- Госпожа, к вам пришли, - объявил дворецкий, аккуратно ступая по мокрой земле, недавно освященной дождем.

- Не видишь, я занята, скажи, чтоб пришла сюда.

Ко мне должна была прийти сестра, и я не увидела в посетителе ничего удивительного, пока не увидела его.

- Да уж, не думал, что ты будешь пачкать свои беленькие руки в этой грязи.

Я резко оборачиваюсь. На лужайке стоит Рустам, в том месте, где земля аккуратно выложена камушками, и внимательно меня разглядывает. Я смущена, что он увидел меня в таком виде, но благодаря жизни рядом с сверхчувствительными вампирами научилась более-менее контролировать свое сердцебиение, и надеялась, что Рустам не почувствует лишнего.

- Извини, что в таком виде. Не ожидала твоего прихода.

- Ничего, я подожду, пока ты оденешь одно из своих любимых красных платьев.

- Они все испачканы, - немного грубо отвечаю я, снимая перчатки.

- Даже то, которое с рисунком тигра по всей спине.

Платье, о котором он говорит, больше походит на длинный свитер, но разве это важно? Важно другое.

- А тебе это откуда известно?

Он пожимает плечами. Как всегда, лицо поросло щетиной, но даже эта деталь его образа столь аккуратна, что ее никак не назовешь минусом. А еще он очень высок, настолько, что на него приходиться смотреть так же, как и на Кристофа – высоко поднимая голову.

- Что тебе надо, Рустам? - спрашиваю напрямую. – У меня нет настроения играть с тобой в игры.

Я постоянно смотрю на дом и понимаю, что кто-то наверняка посмотрит в окно, и это меня успокаивает, но главная проблема в том, что самого Кристофа нет.

- Да, ушел твой любимый, - произносит Рустам, и в его голосе столько желчи, что мне становиться противно. – А ты молодец, окрутила Кристофа, он теперь ради тебя на все пойдет.

Я резко оборачиваюсь к мужчине, поскольку в этой фразе на уровне подсознания слышу опасность.

- Да, и он голову оторвет любому, кто посмеет меня обидеть…Чего тебе надо, у меня нет времени?

- Ах, ну да, к тебе сестра должна прийти.

У меня челюсть сводит от злости, но ничего конкретного я сказать не могу, ведь то, что он говорит, никак нельзя сопоставить с ласковым, почти приятным тоном его выговора.

- Наталия Снегова, замужем, есть сын, но очень несчастна из-за его измен. А еще красива, похожа на тебя. А знаешь ли ты, Диана, как она тебе завидует? – В моем взгляде он прочитал что-то, что заставило его воскликнуть:

- Не знаешь! Но я видел, как она на тебя смотрит - счастливую, на Кристофа - обожающего, и на твой дом - увлекающий красотой.

- Не говори глупостей, - отмахиваюсь. – Ты говоришь абсолютно не по теме. Зачем ты меня преследуешь? Ведь это ты, больше некому… и тот чертовый плащ тоже подложил ты.

Рустам улыбается. Он будто только и ждал этого вопроса, а ведь со стороны кажется, будто мы мило беседуем.

- Ах, Диана, ты бы видела себя в этот момент. Как же ты была напугана, как бежала… отчаянно.

- А ты был безумно рад, не так ли?

Он так серьезно на меня посмотрел, и я вдруг поняла, что своими улыбками Рустам скрывал какую-то правду так же, как я скрывала за сарказмом свой ужас.

- Знаешь, я был очень удивлен, когда ты смогла не поддаться моей силе. А еще ты в тот день выглядела очень странно.

Я устало бреду по дорожке к дому, и он понимает, что, зайдя внутрь, мы уже не сможем сказать друг другу то, что могли на улице.

- Я сожалею, что выдал Кристофу твое расположение. Это было поспешно…

Почему? Какое тебе до меня дело? Что тебе от меня надо? Кто ты? Все это я хотела бы у него спросить, но знала ведь, что ответов не будет, поэтому, держась за рукоять красивой входной двери, говорю:

- А я рада, что так случилось. Я только сейчас начала осознавать то, что знала уже давно. Кристоф – мой и только мой, я никому его не отдам. Но это обоюдное чувство, поэтому я теперь принадлежу только Кристофу.

- Легко принадлежать тому, кто держит в руках почти весь мир.

Я улыбаюсь, но он не может этого видеть, поскольку я нахожусь к нему спиной.

- Да, это очень легко, - и захожу внутрь, так и не понимая, чем мои слова могли его задеть.

А самое странное то, что даже будучи довольно опытной во многом земном, я продолжала не замечать очевидных вещей. Я была рождена в другом мире и по-прежнему окутана старыми обыкновениями, которые не позволяли мне увидеть правду. А лучше б я ее не знала никогда…