Пламя Авроры

— Приятно увидеть Вас вновь, Чжан Цзи, — говорю я. Имя отца Авроры. Имя оболочки, которую похитила эта штуковина и теперь носит, как дешевый костюм. Эта штуковина дремала миллионы лет, раненая, пряталась во тьме, желая остаться незамеченной, неузнанной, ненайденной.

Но я знаю его имя.

— Или мне следует называть Вас Ра`хаам?

Я смотрю на них, ощетинившись от гнева. Желая услышать ответ. Реакцию. Хоть что-то. Но они лишь смотрят, тихо и спокойно.

— Я знаю, что вы задумали, — выплевываю я. — Вы хотите развязать войну между Террой и Несломленными в качеств дымовой завесы. Выигрываете время пока ваши планеты-питомники не будут готовы к цветению. Но погибнут миллионы людей. Быть может, миллиарды. Но вам это итак известно, да?

Двое в серой форме ВРУ становятся по обе стороны от меня. Тот, что слева, тянется затянутой в перчатку рукой и застегивает у меня на шее шоковый ошейник. Я морщусь от прикосновения холодного металла. Ощущаю, как по спине ползет капля пота.

— Использование шоковых ошейников было запрещено Мадридской конвенцией, — говорю я. — Вероятно, им следовало еще упомянуть и о паразитах, забирающих чужие тела, ну, вы поняли..

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ? — спрашивает Принцепс.

Я стискиваю челюсть, глядя в безликую зеркальную маску.

— По протоколам Академии Авроры, я могу лишь сообщить свое имя, ранг и номер отряда.

Принцепс склоняет голову набок.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

Я облизываю губы. Собираюсь с духом.

— Тайлер Джонс. Альфа. Легион Авроры, Отряд 312.

Вспышка агонии вонзается в затылочную часть черепа и взрывается внутри головы. Я задыхаюсь, когда каждый дюйм кожи вспыхивает пламенем, когда каждый нерв обнажается, словно его протащили сквозь битое стекло, глаза будто лопаются внутри черепа, и кислота заливает глазницы, разъедая синусовые полости и стекая по моему…

Всё прекращается. По щелчку пальцев Принцепса. Я судорожно выдыхаю сквозь зубы, пот заливает мои раны. Это длилось всего несколько секунд, но это была самая сильная боль, которую я когда-либо испытывал в своей жизни, вплоть до того раза в шестом классе, когда я прищемил самого себя молнией.

Принцепс раскрывает ладонь в белой перчатке и показывает мне пульт управления ошейником. Настройки варьируются от 1 до 10. На данный момент настройка была 1.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

— Тайлер Джонс. Аль…

Остальные мои слова заглушаются, когда ошейник снова оглушает. Сквозь зубы вырывается стон. Все мое тело сотрясается. Я пытаюсь думать о чем-то спокойном, пытаюсь убедить себя, что это не реально. Но хотя логическая часть моего мозга знает, что это просто нервная индукция, просто иллюзия боли, рептильная часть кричит. Кожу словно сдирают с тела ржавыми ножами, наждачная бумага царапает грубые мышцы, тупые зубила застряли между моими позвонками, кровь и спинномозговая жидкость стекают по м..

Боль прекращается. Момент ослепительного, невыразимого облегчения.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

Я делаю глубокий вдох. Закрываю глаза. Молю Создателя дать мне сил.

— Т-Тайлер Д…

И это продолжается.

Я теряю счет времени.

Теряю счет щелчкам этого выключателя.

Знаю, что выдержу до второго уровня, прежде чем начну кричать.

Я начинаю рычать, чтобы они остановились…остановились, дыхание Творца, на третьем уровне.

Они не прекращают до четвертого.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

— Я не знаю!

Я слабо сопротивляюсь в удерживающих меня путах, просто чтобы было на что злиться. Ощущаю привкус меди на языке, сплевываю кровь на пол. Понимаю, что криками, должно быть, разорвал голосовые связки.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ? — повторяет Принцепс, сердясь.

— Я не ЗНАЮ! — рычу я, мой голос хриплый и прерывистый. — Место, куда мы направлялись, было в черном ящике Гефеста! Я даже не видел, что там!

Еще одна волна боли.

Еще один окровавленный вопль.

— ВСЁ ЭТО МОЖЕТ КОНЧИТСЯ, ЛЕГИОНЕР ДЖОНС.

Снова.

— ПРОСТО СКАЖИТЕ НАМ ПРАВДУ.

И снова.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

И снова.

— Я ЖЕ ГОВОРЮ, ЧТО НЕ ЗНАЮ!

А потом всё прекращается. Именно так. Голова кружится. Каждая секунда без этой боли, словно благословение божье, и я молю о потере сознания, о сне, о чем угодно, только чтобы все это закончилось. Но потом…. я ощущаю нежное касание к моему голому плечу. Мягкие губы прижимаются к обжигающей коже лба, прохладные, как лёд; облегчение проносится по телу, словно весенний дождь.

— Тебе всегда нравилось быть героем, — раздается чей-то голос.

Я открываю глаза. Моргаю сквозь пот, мир расплывается перед глазами. Но я знаю, мне всё это точно снится. Я наверняка потерял сознание, или, быть может, умер, потому что лицо, которое я вижу перед собой не может быть настоящим, не может..

не

может

быть..

— К-Кэт?

Она улыбается. Волосы уложены в привычный ежик. Та же татуировка феникса на шее. То же милое лицо, острый подбородок, губы в форме бантика.

— О, Тайлер, — шепчет Кэт, касаясь моей щеки. — Мой прекрасный Тайлер.

Я чувствую, как из содранного в кровь горла рвется сдавленный вопль. Облегчение, которое я испытываю, видя её, обрушивается на меня вместе с потоком эмоций, воспоминаний, любви, неверия, утешения — всё это грозит поглотить меня. Я понимаю, что ещё не поздно. То, как мы попрощались… всё что я должен был сделать и сказать..

Но тут я понимаю, что на ней серая форма ВРУ, как и у остальных. Что в руке она держит зеркальную маску. Бросив взгляд влево, я понимаю, что агент, который стоял там пару мгновений спустя, исчез… и сквозь дымку, нарастающее отчаяние, ярость и страх, я понимаю, что она…, именно она надела мне на шею шоковый ошейник. И это хуже… хуже, чем муки, которым они меня подвергли или агония, увидеть её вновь, хотя я думал, что навеки потерял её; хуже всё же момент, когда я смотрю в её глаза. Потому что Кэт, которую я знал; Кэт, которую я любил…, её глаза были карие.

У этой же они голубые. Источают легкое сияние.

И её радужки в форме цветов.

— Нет, — выдыхаю я. — Ох нет..

— Ты не понимаешь, Тайлер.

Она…

Я смотрю на Принцепса. Обратно на штуковину, которая носит тело Кэт. Волна ярости и ужаса омывает меня и каждую мою косточку.

— Ты одна из них, — шепчу я.

— Я и есть они, — бормочет она, касаясь моей обнаженной груди, ведя рукой до самого сердца. — Они и есть я. Я есть Мы, Тайлер. Все мы.

— Творец, — шепчу я. — О, Творец, что они с тобой сделали?

Она качает головой и улыбается, глядя на меня, словно я дитя.

— Здесь тепло, Тай. Это прекрасно. Всё цельно и закончено, словно ты, наконец, дома. Здесь меня любят и принимают. Никогда не ощущала такой искренности. Не могу дождаться, когда и ты почувствуешь это тоже.

Она склоняется ближе, и ужас, который охватывает меня, когда она прижимается ртом к моим губам, просто. неописуем. Её кожа ледяная, как у трупа. Дыхание пахнет землёй и чем-то приторно сладким, и её губы касаются моих, когда она шепчет:

— Мы не можем ждать.

Она опускает подбородок. Глаза угрожающе сверкают.

— Но Тайлер, ты должен сказать нам, куда направляется Аврора.

И я смотрю ей в глаза.

И чувствую, как на моих наворачиваются слезы.

— Тайлер Джонс, — отвечаю я. — Альфа. Легион Авроры, Отряд 312.

И боль снова пронзает меня. И снова. И снова. Она длится бесконечность. И когда, я уже не могу больше кричать, я теряю ощущение, кто я и где я; я знаю лишь одно — где Аври и остальные, но я никогда не скажу им этого. Потому что как бы больно мне не было, вся эта боль ничто по сравнению с мыслью.

Моей Кэт больше нет.

Её и вправду больше нет.

Они отняли её у меня.

22

Эхо

Аврора

Я изо всех сил пытаюсь удержаться на ногах, ветер дует на меня со всех сторон. Шторм воет вокруг меня, цепляя за одежду, пытаясь вывести меня из равновесия и опрокинуть наземь. Я нахожусь, быть может, в сотнях метров над пышной травой Эха, но я ничего не вижу под собой. Вместо этого, я окутана серебристым туманом, который ветер рвет на части, а затем все снова приходит в покой. Смысл этого испытания — прост, по словам самого Эшварена, я должна удерживать себя вертикально, контролируя свое тело при помощи ментальной силы. Но это выматывает и пугает, ты, словно тонешь в меду.

Голос Эшварена звучит в моей голове.

Ты слишком сильно полагаешься на физические силы, мягко произносит он. Здесь ты должна сосредоточится на силе мысли.

Точно, ну, конечно же. Сила мысли.

Даже перерыв на раздумья, создает трещину в моем щите, и я кубарем падаю вниз, из-за ветра не слышен мой крик. Я пытаюсь восстановить равновесие, размахивая руками, адреналин бурлит по венам, пока я пытаюсь удержаться вертикально хотя бы пару секунд. Затем на меня налетает еще один порыв ветра, ударяя под ребра и выбивая воздух из легких. Пока я хватаю воздух ртом, моя концентрация падает, и в мгновении ока, я падаю, кричу, размахиваю руками, в тщетной попытке остановиться, прежде чем упаду на землю. Зелень подо мной становится видимой сквозь облачную дымку, а затем она становится слишком яркой и настоящей, стремительно приближаясь к моему лицу. Я врезаюсь в землю, словно комета, сотрясая землю вокруг себя.

Наверху бушует мой личный шторм, но Эхо вокруг остается таким же золотым и прекрасным, как и всегда. Солнце мягко сияет, с близстоящих деревьев свисают венки из красных и желтых цветов. Воздух пахнет так вкусно, что я могла бы его съесть. Но я с большим трудом поднимаюсь на ноги в кратере, сердце бешено колотится, по лицу текут слезы. Я поворачиваю голову и вижу кристаллизующуюся фигуру Эшварена, она переливается радужными красками, он так же, как и всегда бесстрастно, наблюдает за мной. Кажется, будто из него исходит свет.

Еще раз? немедленно спрашивает он.

— П-просто д-дайте мне минутку, — умоляю я, согнувшись пополам, упершись ногами в колени, — чтобы д-дух перевести.

В твоих легких нет воздуха, говорит он мне. На коже нет пота. Физически тебя здесь нет. Ты лишь воображение в своем воображении. Все препятствия ты сама себе возводишь.

Я закрываю глаза, пытаясь побороть разочарование, которое испытываю из-за очередного раунда психоболтовни. Это длится уже несколько часов. Я понимаю, что Эшварен имеет в виду, но я, правда, стараюсь. И когда мне говорят, что каждая моя неудача — по моей же вине, это совсем не помогает.

— Не работает, — вздыхаю я, медленно выпрямляясь. — Совсем не работает. Становится лишь хуже, а не лучше.

Кажется, твоя производительность снижается, соглашается Эшварен.

— Зачем мы вообще это делаем? В чем смысл? — Я показываю на шторм в нее. — Неужели мне придется пробиваться сквозь бурю, чтобы добраться до Оружия.

Эшварен мотает головой.

Терпение нужно тренировать. В овладении силой — понадобится два этапа. Второй гораздо сложнее. Мы же начинаем с первого: ты должна научиться вызывать свои способности по команде. Очевидно, что ты находишь это самым сложным.

— Ну, до этих пор у нас шло все довольно неплохо, — замечаю я. — Нам удалось выбраться с нескольких передряг, но для этого мне пришлось активировать триггер, и он брал управление на себя. Вам точно не захотелось бы попасть ему под руку.

Поскольку битва выиграна, не все ли равно каковы будут жертвы?

Я моргаю.

— Что это должно значить?

Эшварен качает головой, воздух вокруг него звенит, словно тихий смех. Сквозь окружающее его серебристое сияние, я понимаю, что он улыбается.

Сперва урок, просто отвечает он. Давай начнем сначала.

Кэл.

Золотистое небо становится лиловым, крошечные звездочки, распускаются словно цветочки в небесах над головой, когда Аврора, наконец, вваливается в наш лагерь. Она выглядит выдохшейся, волосы взлохмачены, под глазами синяки, но она всё также прекрасна. Словно по сигналу, она идет ко мне, а я обнимаю её. Целую в лоб. Крепко прижимаю.

— Как первый день тренировок, бе`шмай? — спрашиваю я.

— Трудный день в офисе, — отвечает она.

Мы устраиваемся в нашем лагере. По правде, названия для этого места не подходящее — это просто место, которое мы выбрали для сна. Оно расположено в пологой лощине, под высоким серебристым деревом с лиловыми листьями, которые ниспадают до самой травы. У нас нет кроватей. Нет настоящей крыши над головой. Погода идеальна, и не то чтобы нам нужны были стены вокруг. Но мне всё равно не по себе — спать на открытой местности.

— Как прошел твой день? — мурлычет она, забираясь ко мне на руки.

— Непродуктивно, — отвечаю я. — Я пытался дойти до хрустального города. Думал, получше разглядеть его, там мы могли бы отдохнуть куда лучше. Но как бы далеко я не заходил, он все равно оставался за горизонтом.

— Странно. Как думаешь, мы могли бы спросить у Эшварена об этом?

Я мотаю головой, сжимая губы.

— Не беспокой его, бе`шмай. Думаю, чем меньше я общаюсь с нашим хозяином, тем лучше.

Она бросает на меня взгляд.

— Это говорит тебе о чем-то?

— Нет, — признаюсь я. — Но когда мы впервые пришли туда… ему, похоже, не понравилось меня видеть. Думаю, о не хочет, чтобы я был здесь.

— Ну, будет трудно, Легионер Гилрайт, — говорит она, устраиваясь поудобнее в моих руках. — Потому что я хочу.

Я улыбаюсь, обнимая её крепче. Какое — то время мы просто сидим в тишине, наслаждаясь теплом друг друга, тем, как наши тела касаются друг друга. Когда она рядом, я не в силах не думать о той ночи на «Нуле», прежде чем мы отправились сюда. Я снова ощущаю в себе тот огонь. Но сейчас, я хочу просто быть с ней.

— Хочешь есть? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает она.

— … Я тоже, — понимаю я.

— Эшварен сказал, что это место не на самом деле, — бормочет она.

— Полагаю тогда, что вполне нормально, что мы не ощущаем физических потребностей?

Она хихикает в моих объятиях, пододвигаясь ближе.

— Говори за себя, легионер.

Я думаю о том, что, возможно, Аврора делает…, как же это по-земному называется… намек? Но потом она выпрямляется и кричит в сгущающийся сумрак.

— Привет? Меня слышно?

Воздух колышется, и без единого шороха, образ Эшварена внезапно, беззвучно выплывает перед нами. Свет внутри него преломляется и переливается под прозрачной кожей. Он обращает свой взор на меня, и хотя меня снова посещает ощущение, будто он не хочет, чтобы я был здесь, а я же восхищаюсь его красотой.

Да? отвечает он, его голос похож на музыку.

— Привет, — говорит Аврора, — Послушайте, знаю, это, должно быть, странная просьба, но нельзя ли нам немного еды? Я знаю, что технически, нам не нужна еда, но..

Любые закуски, которые вы пожелаете, могут стать вашими, отвечает Эшварен.

— Ой, здорово, — говорит моя бе`шмай. — А… какая-нибудь мебель? Было бы здорово поспать на одеяле и подушках.

Весь необходимый тебе комфорт может стать тебе доступным.

— Блестяще, — улыбается Аврора.

Эшварен по-прежнему парит перед нами в безмолвии. Проходят долгие мгновения, но ни еда, ни одеяла не дают о себе знать. Аврора вглядывается в привидение, ее гладкий лоб медленно хмурится.

— … Ну? — интересуется она.

Всё тебе необходимое, может стать твоим. Тебе нужно лишь пожелать.

— … Пожелать? — Аврора хмурится еще сильнее.

Да.

— Я даже не могу держаться прямо во время базовых тренировочных упражнений, — говорит она, вспыхивая от гнева. — А ты хочешь, чтобы я начала создавать вещи прямо из воздуха?

Я лишь хранилище воспоминаний, отвечает он. Я ничего не хочу.

И, не говоря ни слова, Эшварен исчезает из поля зрения.

Аврора смотрит на меня с явной неуверенностью. Я вижу, как она измучена. Как дорого ей уже обошлось наше короткое пребывание здесь. Но потом я вижу решимость, вспыхивающую в глубине ее разномастных глаз. Она глубоко дышит, выпрямляется в моих объятиях. Прижимается ко мне, как будто я скала в шторм. И, сосредоточенно прищурив глаза, она вытягивает руку.

Я чувствую легчайшее покалывание на коже. Я чувствую, как что-то быстро движется под ее поверхностью. Воздух вокруг нас словно заряжен током, и на мгновение мне кажется, что, возможно, воздух перед нами колышется. Мерцает. Вращается. Но лишь на мгновение. Течение исчезает. Сталь в мышцах Авроры слабеет, спина горбится. Я чувствую, как бьется ее пульс под кожей, слышу напряжение в голосе, когда она выдыхает.

— Я н-не могу..

Затаив дыхание, она опускается обратно в мои объятия, расстроенная и сердитая. Я знаю, что значит тренироваться сверх всякой меры выносливости, страдать от безжалостного надзирателя. Я не знаю, смогу ли я облегчить её страдания. Но я стараюсь, в какой-то мере, сделать все лучше.

— Мужайся, бе`шмай, — говорю я ей. — Всё хорошо.

Я целую её в лоб.

— У нас еще есть время.

Обнимаю её крепче.

— И мы есть друг у друга.

Аврора.

Я начинаю ненавидеть этот камень. Нет, к чёрту. Я действительно ненавижу этот камень. Ненавижу всеми фибрами своей души. Я ненавижу даже больше, чем мистера Паркера из пятого класса, который наказал меня за то, что я ударила Кассандру Лим, хотя именно она отрезала мне прядь волос.

Ненавижу даже больше Кассандры Лим.

Камень и я находимся в противостоянии уже семь дней, и по всем доступным меркам неодушевленный предмет побеждает. Он расположен посреди великолепного сине-зеленого луга, усыпанного крошечными розовыми цветами, которые придают всей сцене некий розовый оттенок. Небо того же розового цвета, а на востоке есть прекрасный маленький ручей, затененный низко нависающими деревьями с фиолетовыми листьями. Задача, которую передо мной поставили, должна быть простой для человека с такой силой, как у меня. Все, что мне нужно сделать, это поднять камень и перенести его на другую сторону луга.

Но я, конечно же, не могу.

Моя сила по-прежнему не появляется по команде. И я никогда раньше по-настоящему не использовала её для манипулирования объектами. Я просто разбивала всё вдребезги и крушила на своем пути.

Готова к следующей попытке? интересуется Эш.

— Да, конечно, — бормочу я сквозь стиснутые зубы. — Этот семимиллионный раз будет наверняка успешней, чем все прочие.

Само-дисциплина достигается не сразу, отвечает он. Продолжай делать маленькие шажки.

Я тычу пальцем в направлении камня.

— Этот самодовольный сукин сын стоит там же, где и неделю назад. Я не сделала никаких шажочков: ни больших, ни маленьких.

Ты не притрагивалась к нему уже пять дней, замечает Эш.

— Так мы ничего не добьемся, Эш, — огрызаюсь я. — Такими темпами, я стану старушкой, вся галактика станет огромной колонией Ра`хаама, а я всё равно не сдвину этот валун.

Время не проблема более, отвечает Эш. Пусть здесь прошли недели, на самом же деле, для твоей команды, не более часа. Ты готова начать снова?

Я набираю в грудь воздуха для очередной реплики, затем делаю паузу. Моя команда. Они — причина, по которой я всё это делаю. Спасение галактики, всех и вся в ней звучит довольно нелепо. С такими вещами не шутят. Но спасти всего несколько человек … Я думаю о Кэт, которую поглотил Ра`хаам. Думаю о Тайлере, которого схватили ЗСО. Думаю о Скарлет, которая видела, как уводят её брата. О Зиле, о Фине, которые рискую всем, чтобы защитить меня. Им всем пришлось потерять что-то или кого-то.

И я думаю о Кэле, конечно же. Постоянный, терпеливый, преданный.

Когда я впервые поняла, что такое это Притяжение, я запаниковала. А кто бы не запаниковал? Но он не ожидал от меня подобных ответных чувств. Фактически, он вообще от меня ничего не ожидал. Он готов отдавать безвозмездно.

И за это определенно стоит бороться.

— Все в порядке, Эш, — говорю я, поведя плечами. — Давай сдвинем эту штуковину.

Твой оптимизм достоин похвалы, отвечает он, отступая в сторону.

Я подхожу к камню и освобождаю разум. Отметаю все мысли и эмоции, как мне и было сказано, охваченная лишь желанием достичь цели, я думаю лишь о защите тех, кого люблю. Я вдыхаю. Выдыхаю. Затем поднимаю руки и сосредотачиваюсь на камне, визуализируя, как я сдвигаю его на другую сторону луга. На коже выступает пот. Меж бровями залегла морщинка. Я высвобождаю всю свою уверенность, убеждение, волю в том, что он сдвинется.

Он начинает двигаться.

Он начинает двигаться.

И абсолютно ничего не происходит.

— Мамины кексики!

С ревом разочарования, я пинаю валун. Потом кричу и падаю на землю, хватаясь за ногу, слезы агонии и огорчения на моих глазах. Эшварен зависает надо мной, его прозрачное лицо мерцает всеми цветами радуги.

Почему ты терпишь поражение? спрашивает он.

— Откуда мне знать? — кричу я, глаза обжигает.

Почему. Ты. Терпишь. Поражение? снова спрашивает он.

— Это ведь Вы должны учить меня!

Что затуманивает твой разум? спрашивает он. Что мешает тебе?

— Я не…

Ты не просто сосуд для силы, Аврора Цзе-Линь О`Мэлли. Ты и есть сила. Сила, способная сотрясать планеты. Это место разума. Узы, окутывающие твое сердце, он дотрагивается переливающимся пальцем моей груди, лишь сдерживают тебя. Ты должна освободиться от всего, чтобы стать той, кем тебе предрешено.

Он пытливо смотрит на меня, его глаза сияют всеми цветами радуги.

Выжги. Всё. До. Тла.

Я опускаю голову, предательские слезы застилают глаза.

— А что если я вообще не смогу? — спрашиваю я.

Эшварен пожимает плечами.

Тогда ты ничего не достигнешь.

Кэл.

Аврора недовольна.

Мы здесь несколько недель, а она, кажется, не достигла никакого прогресса. Когда она приходит в наш импровизированный лагерь, после очередного для бесплодной работы, я чувствую, как она источает разочарование. Она падает в мои объятия, тает на моих губах, и, на мгновение, все снова становится хорошо. Я знаю, она рада вернуться сюда. Быть со мной. Что мы — вместе. Но опять же, я чувствую, как она удручена.

— Как я могу помочь, бе`шмай? — спрашиваю я у нее.

— Не знаю, — бормочет она. — Я даже не знаю, что я должна сделать.

Я прижимаю её к себе, её щека прижимается к моей груди, когда я глажу её по волосам.

— Что говорит Эшварен?

— Сбрось оковы плооооти, — она имитирует низкий голос, передразнивая нашего благодетеля, и шевелит пальцами у меня перед лицом. — Ты должна отказаться от всего, чтобы стать тооой, кем тебе предрешеноооо. Выгжи все до тлаааа.

Я хихикаю и улыбка, которой она мне отвечает, заставляет сердце петь.

Духи Пустоты, она так красива..

— Возможно, медленный прогресс абсолютно нормален? — спрашиваю я. — Возможно, это лишь часть пути всего путешествия к становлению Триггером?

— Я даже не знаю, бывали ли здесь остальные Триггеры, — вздыхает она. — Я ничего не знаю, я лишь знаю, что я ничего не знаю.

— Зато я знаю тебя, — говорю я. — Ты одна из самых смелых и сильных людей, что мне довелось повстречать. — Я отстраняюсь от нее, чтобы оглядеть сине-зеленые поля вокруг нас, положив руки ей на бедра. — Делай, как он просит.

— Что ты имеешь в виду?

— Освободи свой разум, — подначиваю я её. — Подумай о том, что могло бы быть, а не о том, что было. И тогда сделай что-нибудь.

-.. Например?

— Что-нибудь простое? — предлагаю я. — Огонь, быть может?

Она делает глубокий вдох. Всё ещё неуверенная. Но, наконец, кивает.

— Ладно.

Аврора закрывает глаза. Тянется к пустому месту, к гладкой идеальной траве, всего в нескольких метрах от нас. Я ощущаю в ней борьбу, ощущаю, как напрягаются её мускулы.

— Не могу…, - бормочет она, стиснув зубы.

— Я могу, — шепчу я.

Она морщится, ее рука дрожит.

— Сожги, — выдыхает она. — Выжги всё до тла.

Я крепко обнимаю её. Желая, чтобы у неё все получилось. И потом, ей словно приходит в голову какая-то новая идея, она отталкивает мои руки, выскальзывая из объятий. В моей груди возникает изумление, я вижу вокруг неё сияние, воздух расходится волнами, словно в воду бросили горсть камушков.

— Отпусти, — шепчет она.

И, словно по волшебству, перед ней из-под земли вырывается пламя. Не просто контролируемое пламя, а настоящий костер, со сложенными горящими поленьями. Я ощущаю запах дыма, жар, слышу треск огня.

Аврора поворачивается ко мне, её глаза сияют.

— Кэл, у меня получилось!

Она визжит и падает в мои объятия. На её лице восторг, она поднимается на цыпочки и целует меня, и меня охватывает радость победы. Но малая часть меня, та самая, которая ощущает неприязнь Эшварена из-а моего здесь присутствия; эта самая часть испытывает боль от того, что Аврора оттолкнула меня, но у неё всё же получилось, да. Она сумела сделать это..

Одна?

Сожги, сказала она.

Выжги до тла.

Аврора.

Прошел уже целый месяц, а я до сих испытываю трепет удовлетворения каждый раз, когда мне удается сдвинуть камень. Он легкий, словно пёрышко, и кружится в воздухе исключительно благодаря силе моей воли.

— Как тебе это нравится, — бормочу я себе под нос.

Камень не может ответить, замечает Эш, уже не в первый раз, кстати. Не потому, что он не обладает способностью говорить, он на самом деле вообще не настоящий.

— Тогда он не станет возражать, если я самоутвержусь за его счет, — отвечаю я.

Я чувствую это. Всё это. Всю дюжину валунов, которые я подняла в воздух над нашими головами, они вращаются, словно бабочки на ветру. Я ощущаю силу: не только внутри себя, но и как часть себя, вся я и есть сила. Ощущение моего тела мне не подвластно, я чувствую солнце на коже, но не силу внутри себя, когда еще один валун поднимается в воздух, присоединяясь к остальным.

Я смотрю на Эша, губы изгибаются в улыбке.

— Неплохо, а?

— Цзе-Линь, — раздается голос за моей спиной.

Сердце останавливается. Желудок стягивает в узел. Потому что я знаю звук этого голоса, как свой собственный; знаю, это невозможно, это..

Я оборачиваюсь и вижу его. Он выглядит совсем как раньше. До… до Октавии. Широкая улыбка, сияющие глаза и морщинки на лбу, над которыми так часто подшучивала мама. Он стоит здесь, на лугу, окруженный цветами, и улыбается мне.

— Папочка? — шепчу я.

Земля сотрясается, когда один из валунов разбивается о землю. Я уворачиваюсь от еще одного, потому от другого: дюжина камней, что я передвигала без особых усилий еще мгновение назад, теперь падают вниз, словно песок сквозь пальцы. Земля дрожит, цветы превращаются в кашицу.

Почему ты терпишь поражение?

Распластавшись на земле, я поднимаю голову и вижу над собой Эшварена, он парит в розовом небе, глядя на меня своими радужными глазами.

Что сдерживает твое пламя? спрашивает он.

Я смотрю на то место, где стоял мой отец, разбитые камни и земля в трещинах. Нет ни намека на его присутствие. Остались лишь слезы, которые выступили на глазах. Я понимаю, что он был лишь фантом. Призрак. Эхо.

— Как Вам это удалось? — допытываюсь я, глядя на Эша, ярость захлестывает меня. — Если Вы лишь собрание древних воспоминаний, откуда Вы узнали, как он выглядит?

Мы говорили тебе прежде, Аврора Цзе-Линь О`Мэлли, отвечает Эш. Все препятствия на своем пути чинишь ты сама. Ты должна отринуть всё былое.

Он приближается ко мне, и его голос, словно песня, звучит у меня в голове.

Выжги. Всё. До. Тла.

23

Тайлер

Я открываю глаза, недоумевая, где я. Ощущаю на языке слабый металлический привкус, какой обычно остается от земных кислородных фильтров, и на мгновение, мне кажется, что я снова в общежитии Академии Авроры.

Вспоминая об Академии, я невольно думаю о своем отряде, и, конечно же, Кэт, и внезапно, воспоминания обрушиваются на меня, словно лавина. Та камера предварительного заключения. Те лица в зеркальных масках. Новые голубые глаза Кэт, со скукой смотрят в мои; ее холодные сухие губы прижимаются ко мне.

Здесь так тепло, Тайлер. Не могу дождаться, когда и ты окажешься здесь тоже.

Я резко подскакиваю, в награду за это я получаю лишь мигрень и резкую боль в груди и под ребрами. Крики здорово повредили голосовые связки, ощущение такое, словно я глотал битое стекло. Я морщусь, потирая шею и оглядывая камеру, натыкаюсь на ледяной взгляд темных глаз. Черные волосы. Черные губы. Черное сердце.

Саэди.

Тебя долго не было, маленький Землянин.

Её голос звучит в голове, излучая Сильдратийскую надменность, мелодию лёгкого презрения. Мне всё еще не по себе оттого, что психопатка может говорить в моей голове, но, учитывая состояние моих голосовых связок, это, быть может, и к лучшему.

Что они с тобой сделали? спрашивает Саэди, оглядывая меня.

Тебе-то какое дело? огрызаюсь я.

А такое дело, маленький Землянин, что, скорее всего, они скоро возьмутся и за меня.

Боишься?

Познай своего врага, малыш.

Мои брови медленно ползут вверх.

Ты, правда, сейчас процитировала мне Земную военную стратегию?

Она хмурится.

Нет, конечно же. Не будь дураком.

Это сказал Сунь-цзы. Он был Земным генералом.

— Познай врага своего и познаешь себя, и не познаешь опасности в сотне битв.

Это сказал Сарай Раэль. Она была Сильдратийским Темпларом. Познай сердце своего врага, если хочешь нанести по нему удар.

… на мой взгляд, выражение Сунь-цзы гораздо поэтичнее.

Я — Порождение Войны, Тайлер Джонс. На кой чёрт мне сдалась поэзия?

Саэди вытягивает перед собой ноги, не отрываясь, глядя на меня. Я болезненно сознаю тот факт, что на ней ниже пояса по-прежнему нет ничего, кроме нижнего белья, но, как истинный джентльмен, я стараюсь смотреть ей в глаза. Саэди кончиками пальцев проводит по ожерелью из отрубленных пальцев, и я понимаю уже в который раз — она пытается добиться от меня реакции. Она сознаёт, насколько она красива. Она знает, что красота выводит людей из равновесия, и она позволяет им смотреть, как сейчас она делает это со мной. Всё в этой девушке выверено. Вычислено. Стратегически.

Я также понимаю, что на мне до сих пор нет рубашки.

И что ноги у неё просто бесконечные..

Им нужна информация о моем отряде, говорю я ей. Информация, которой ты не располагаешь. Пытки военнопленных являются прямым нарушением Мадридских конвенций. Так что не беспокойся.

Она выгибает совершенную бровь дугой.

Я похожа на человека, который взволнован, Тайлер Джонс?

Если бы ты только знала, что здесь происходит на самом деле, тогда быть может, и была.

Я точно знаю, что здесь происходит. Твой народ обрек себя на самоубийство. Интересно, кого ты станешь оплакивать больше всего, когда Архонт утащит твой мир в черную дыру, размером с солнце?

Я ощущаю, как во мне вспыхивает гнев.

Знаешь, ты постоянно болтаешь «познай своего врага», говорю я ей. Тебя ничего не настораживает во всей этой ситуации? Последние два года земное правительство старалось держаться подальше от дел Сильдрати, насколько возможно. А теперь мы просто открыли огонь по Несломленным веселья ради?

Несломленные были против Джерико Джонса, мальчишка. Война между нашими народами никогда не прекращалась. Это лишь вопрос времени, прежде чем Сильдрати окропят руки кровью Землян. Всё дело в чести.

Разве ты не понимаешь, что тебя обыграли?

Она смотрит на меня и фыркает.

Ты боишься грядущего шторма.

Конечно же, боюсь! Погибнут миллиарды людей!

Ты недостоин крови, что течет по твоим венам.

Я мотаю головой и отворачиваюсь. Знаю, нужно попытаться перетянуть её на свою сторону. Знаю, что враг моего врага — мой друг. Но чувствую, что разговаривать с этой девчонкой бессмысленно. Я понимаю, какого это — быть солдатом, сражаться за то, во что ты свято веришь. Но сестра Кэла являет собой лишь ярость и презрение.

Тем не менее, она продолжает напирать, глядя на меня своими темными глазами.

У Джерико Джонса хватил мужества сражаться, когда он так был нужен своего народу. Когда прозвучал призыв на Орион, он, по-крайней мере, нашел в себе мужество ответить на него.

Я бросаю на неё взгляд, стиснув челюсть, при упоминании о моем отце.

Думаешь, в этой резне много чести? Мы оба потеряли отцов в той битве, Саэди…, разве этого не достаточно?

Саэди сужает глаза.

Неужели Кэл так….

Дверь с тихим шепотом открывается. Я поднимаюсь и вижу полдюжины Земных пехотинцев в полном обмундировании с винтовками в руках. Сердце замирает, желудок стягивает узлом, как только я вспоминаю боль, пронзающую шею. Мысль о еще одном раунде пыток, превращает желудок в глыбу льда.

— О, Творец, — хриплю я.

Два пехотинца входят в комнату, стуча ботинками о пол. Но вместо того, чтобы схватить меня, они шагают к био-койке Саэди, и окружают её.

— Руки, эльфо-сучка, — командует их лейтенант, держа перед ней магнитные наручники.

— … Что вам от нее нужно? — требую я, горло болит.

— Руки, — повторяет лейтенант, его подчиненные вскидывают винтовки. — Живо.

— Она ничего не знает, — возражаю я. — Вы не..

— Закрой пасть, предатель, — рычит на меня один из солдат.

Голос Саэди раздается у меня в голове, а её улыбка становится шире.

Отважно, маленький Землянин. Смотри и учись.

Она медленно и томно поднимается, вытягивая свои изящные запястья. Она одна против шести, и, к тому же, ранена. Но как только лейтенант тянет к ней наручники, Саэди ударяет его по горлу костяшками пальцев. Мужчина начинает задыхаться и отлетает метра на три к стене. Несмотря на ранения, Саэди ударяет другого ногой, третьего отбрасывает в сторону винтовкой. Но остальные уже на изготовке, стреляют в упор из дезинтеграторов ей в грудь. В камере раздаются оглушительные выстрелы, и Саэди падает навзничь, разметав косы.

Я начинаю слазить с кровати, осознав, что перед лицом винтовка пехотинца. Он смотрит на меня через прицел, его лазер направлен мне в грудь.

— Дай мне лишь причину, предатель, — говорит рядовой. — Умоляю тебя.

— Мы так проблемы не решаем, — говорю я, несмотря на агонию в горле.

— Мы? — хмурится он, глядя на татуировку на моей руке. — Кто это «мы», Легионеришка?

— Я — Землянин, как и вы. Я не..

— Эти эльфы поубивали несколько тысяч Землян во время атаки на Андараэль, — рычит лейтенант, поднимаясь с пола. — И она отдавала приказы. Именно так с такими и поступают. Так что закрой пасть, пока мы это не сделали.

— Вас переиграли! — шиплю я. — ВРУ использует ЗСО, чтобы развязать..

Рядовой приближается и бьет меня прикладом по лицу. Я падаю на койку.

— Еще одно слово, предатель, — рычит он, — и ты будешь собирать с пола сломанные зубы и пальцы.

Я поднимаю руки, прижимаясь спиной к кровати. Наблюдаю, как один из пехотинцев взваливает на плечо Саэди, та все еще без сознания, в то время как лейтенант бросает на меня ядовитый взгляд и, рявкнув приказ, они уходят, не говоря ни слова.

Я облизываю рассеченную губу, ощущая вкус крови; голова гудит от удара. Понятия не имею, что им нужно от неё, но ничем хорошим это не закончится. потом я думаю про Ра`хаам в теле колонистов, словно это их костюм. Думаю про Кэт и её голубые глаза. И всё то, что я сказал и сделал. И я качаю головой и вздыхаю.

Дыхание Творца, это всё ни к чему хорошему не приведет.

24

ЭХО

Кэл

За эти последние месяцы она так многого достигла.

Я наблюдаю за Авророй из нашего импровизированного лагеря, и у меня захватывает дух от силы, которой она обладает. Поляна, на которой мы спим, преобразилась. Вместо обычного костра, который она так долго училась призывать, у нас теперь каменный очаг. Вместо травы, на которой мы спали, у нас большая кровать с пологом, такой огромной я в жизни не видел: резное дерево, балдахин, шелковые простыни. Моя бе`шмай даже создала для меня сииф, чтобы я мог играть, пока она тренируется.

Сейчас я сижу под нашими деревьями и перебираю струны, наблюдая за ней. Аврора парит надо мной в вышине, лишь силуэт на фоне слепящего неба. Валуны размером превосходящим «Нуль» вращаются в идеальной синхронности, вращаясь в разных направлениях. Она парит в самом центре, словно сидя в воздухе, правый глаз пылает. Я вижу, как один из камней раскалывается на тысячи осколков и парит вокруг нее.

Эшварен поблизости, наблюдает. Он не смотрит на меня. Он не говорит со мной. Я постоянно ощущаю смутное чувство… не то чтобы враждебности, но неприязни, словно я здесь лишний. Но когда я играю аккорды, я замечаю, что кристаллы в нем искажаются в такт моей музыке.

— Могу я спросить у тебя кое-что? — зову я.

Он не смотрит на меня. Но я чувствую, как его внимание переключается на меня.

Спрашивай, отвечает он.

— С тех пор, как мы появились здесь, меня не покидает мысль, — я наигрываю минорный аккорд, наблюдая, как меняется цвет Эша. — Почему ты похож на нас?

Тогда он поворачивает голову. Разглядывая меня гипнотическими глазами. Я не боюсь этой штуковины. Воин боится лишь не ощутить вкуса победы. Но я чувствую в нём силу. Мой народ один из видов в галактике, которые до сих пор верят в Эшваренов. Когда я был ребенком, я считал их Древними мистическими существами. И сидя здесь, в окружении своих воспоминаний, я понимаю, что взгляд его. тревожный.

— То есть, я хотел сказать, что ты не выглядишь ну прямо как мы. Но ты двуногий. Гуманоид. Ты пребываешь в этом виде, чтобы нам было проще привыкнуть к тебе?

Проходит много времени, прежде чем Эшварен отвечает.

Мы не похожи на тебя, юноша, наконец, отвечает он. Это ты похож на нас.

— …я по-прежнему не понимаю, — отвечаю я.

Не то чтобы в этом была необходимость.

— Быть может, нет. Но я хочу.

Твои желания несущественны, юноша. Ты — несущественен.

Пытаюсь игнорировать уязвленную гордость, мой голос спокоен.

— Почему мы походим на вас?

Эшварен не отвечает, его сияющий взгляд сосредоточен на Авроре в вышине порозовевшего неба.

— Земляне, Бетрасканцы, Челлерианцы, сотни других рас, — говорю я. — У нас одинаковая форма. Все мы двуногие. В нашем составе углерод. Мы дышим кислородом. Шансы на это практически невозможны. Многие воспринимают наше сходство, как последнее доказательство большой силы. Как неоспоримое доказательство…божественной воли. Это основа их Единой Веры. О существовании бога. Создателя.

И снова, Эшварен не отвечает. Но я не сдаюсь.

— Нашему врагу известно гораздо больше, нежели нам. Ра`хаам был там во время последней битвы. Нам нельзя встречаться с ним, пребывая в неведении. Есть есть некие знания, которые смогут пригодиться нам в предстоящем бою, быть может опасно скрывать их от нас.

Наконец, Эшварен бросает на меня взгляд. Я чувствую, как по спине бегут мурашки, а пальцы скользят по струнам, и я вижу радугу внутри этого существа.

Не стоит читать нотации о цене секретов.

Я моргаю.

— Что ты хочешь этим сказать?

Мы целую вечность готовились одержать победу в этой войне. Когда мы впервые победили Великого Врага, пройдя сквозь кровь и огонь на протяжении тысячи лет, но мы знали, что нужно сделать, чтобы он не восстал опять. Мы и теперь знаем. Получше тебя. Так что не бери на себя смелость читать нотации об опасностях обмана, запах которого ты так явно источаешь.

Он обращает взгляд горящих глаз на Аврору.

Не смей.

Сииф тяжелеет в руках. От слов Эшварена тяжелеет в груди. Я откладываю инструмент в сторону и сижу в тишине.

И мне страшно.

Аврора

Сегодня Эш привел меня в какое-то совершенно новое место. Мы летели целый час, паря над уже знакомыми достопримечательностями. Луг с розовым ковром цветов. Широкая река, в которую я падала, должно быть, миллион раз, прежде чем мне удалось разделить её. Дремучие джунгли, где каждый листочек замирал по мановению моей руки.

Мы оказываемся на вершине утёса, откуда открывается широкий вид на панораму Эха, хрустальный город по-прежнему далеко на горизонте. Не думала, что у этого места есть край, но позади нас медленно клубится туман.

Полагаю, это конец света.

Я сижу, скрестив ноги, на краю обрыва и в ожидании оглядываю свою тренировочную площадку. Парящий рядом со мной Эш, наконец, подает голос.

Ты продолжаешь подводить нас, Аврора Цзе-Линь О`Мэлли, говорит он.

Я моргаю, глядя ему в лицо, пытаясь спрятать боль на собственном.

Ты стала сильной, говорит он. Но недостаточно.

— Что ты хочешь сказать? — Требовательно спрашиваю я. — Я стала сильнее, чем была. Я могу повернуть реки вспять, крошить валуны..

Твоей власти над этой силой должно быть достаточно не только для того, чтобы крушить валуны, но и целые миры. Ты знаешь, что нужно сделать.

— Я не..

Знаешь, перебивает он. Ты знаешь. Ты всё ещё пленница своего прошлого «Я». Ты охвачена мечтами и мыслями о том, кем ты была. Эти привязанности тянут тебя назад, когда как ты должна быть сосредоточена лишь на том, что ждёт впереди. Чтобы по-настоящему принять это, ты должна сгореть, Аврора Цзе-Линь О`Мэлли. Или же ты должна покинуть это место и смириться с тем, чего никогда не будет.

Несмотря на то, что прошел месяц, я всё еще помню свой провал в цветочном поле. Образ отца. Какая-то часть меня знает, что то, что сказал Эш — правда: хватило одного слова призрака, чтобы ослабить меня. Вызвать у меня слезы. Я чувствую их даже сейчас, на ресницах.

— Я хочу, — говорю я.

Правда?

— Да! — кричу я. — Я ненавижу это чувство. Но… это трудно, Эш. Так трудно. Когда я отправилась на Октавию, я должна была очнуться через пару недель и начать новую жизнь. Вместо этого, я проспала две сотни лет. — я тру глаза, злая до слез на саму себя. — И я знаю, что есть куда более важные вещи, чем маленькая земная девочка, которая то и дело оплакивает свою жизнь, но, быть может, ты мог бы чуть-чуть унять её боль. — я смотрю в его радужные глаза, и вижу свое отражение. — Потому что я всё потеряла из-за тебя.

Он стоит, сияя в солнечном свете. Я почти ощущаю…его злость.

Мы понимаем, что просим тебя сдаться. Но на кону галактика.

— Я знаю это!

Тысячи миров. Миллиарды и миллиарды душ. И всё это поглотит ненасытный Ра`хаам.

— Это я тоже знаю! — кричу я, поднимаясь на ноги. — Я ведь не идиотка, Эш. Я знаю!

И всё же ты отказываешься. Отпустить. Сжечь. Ты — Триггер, Аврора Цзе-Линь О`Мэлли. Ты — проявленная сила Эшваренов. И если ты не преодолеешь все эти препятствия, что сдерживают тебя, ты потерпишь сокрушительное поражение.

— Но как? — спрашиваю я.

Ты хочешь этого? спрашивает Эш.

Я поднимаю взгляд на розовое небо над головой. Миллиарды солнц, ожидающих за его пределами. Я думаю обо всем, что висит на волоске. Жизнях незнакомцев, жизнях моих друзей. Всё будет потеряно, если я единожды споткнусь. Всю свою жизнь я хотела стать исследователем. Видеть и делать вещи, о которых большинство лишь мечтает. Я шла на любой риск. Вот почему я занялась картографией, почему пожертвовала многим ради миссии на Октавию; миссии, которая была два века назад, но каким-то образом привела меня сюда.

К самому краю.

— Да, — слышу я собственный голос.

Правда?

— Да!

Тогда закрой глаза.

И я так и делаю.

Я нахожусь в белой комнате, послеполуденное солнце светит сквозь широкие стеклянные окна. Я понимаю, что стою на одной из дюжины кухонь, которые были у моей семьи во время путешествий по всему миру, готовясь к миссии на Октавии. Внезапно я ощущаю некое давление в груди, прилив радости, сердечной боли и любви, когда я вижу её, довольно протянуть руку, чтобы коснуться.

— Мама…, - шепчу я.

Она поднимает глаза и одаривает меня одной из своих улыбок — той самой, которая дает веру на то, что в целом мире всё в порядке. Я оглядываю комнату, позволяя впитать всю сцену в себя, и вдруг понимаю, что бывала здесь и раньше. Что это место не из моих воспоминаний, что это была особая ночь, которую мне довелось пережить. День рождения моего отца. Мама тогда нарезала овощи для его любимого блюда: густое коричневое рагу с картофелем, морковью, бараниной и перловкой. Я отмеряла крахмал из тапиоки для его любимой рисовой лапши. Мне было тринадцать и мы с ней тогда не очень ладили. Я уже хотела попробоваться для миссии на Октавии. Мама же сказала, что мне еще рано принимать такие жизненно-важные решения. И мне больно вспоминать о ссорах, которые возникали у нас из-за этого, о времени, которое мы потратили впустую, ссорясь из-за чего-то столь незначительного.

Теперь же, я наблюдаю за ее быстрыми, ловкими руками, пока она работает, за таким знакомым обручальным кольцом. Когда этот вечер действительно случился много лет назад, мы просто пели, готовили и обсуждали одно из моих домашних заданий, пока остальные не вернулись домой. Но теперь я знаю, что могу отменить это видение, если захочу, или всё зайдет слишком далеко.

И я хочу этого. Очень сильно.

Поэтому я велю домашней системе приглушить музыку, наклоняюсь к маме и кладу голову ей на плечо. Она обнимает меня одной рукой и сжимает в объятиях. Это так знакомо, мягкость настолько совершенна, что у меня на глазах выступают слёзы.

— Что такое Аври — Джей? — спрашивает она, целуя меня в лоб.

Я молчу, думая, что же сказать ей. Знаю, что не могу сказать ей что случилось… это разрушит всю иллюзию, которое создало это место. Но я знаю, с чего могу начать.

— Кажется, я просто вспоминала друзей из прежней школы, — отвечаю я.

— Оу?

Я посасываю нижнюю губу.

— То есть, я знаю, что мы часто переезжаем, но некоторые из них…, думаю, они планировали, что я пробуду с ними чуть дольше, понимаешь? Думаю, они считали, что смогут на меня положиться в том или ином случае, а теперь я больше не с ними.

— О, моя Аврора. — она поворачивается ко мне и берет меня за подбородок. Скоро я стану слишком высокой для этого. — Ты всегда слишком серьезно относилась к своим обязанностям. И я очень уважаю это качество в тебе. И я знаю, как трудно двигаться дальше. Но мы не сможем вечность стоять на месте, дорогая, тем более ради кого-то. Жизнь дана нам для того чтобы жить. С теми, кто остался позади всё будет в порядке, обещаю. С теми, кого тебе предстоит оставить в будущем, тоже всё будет в порядке, даже если тебе придется проделать долгий путь до другой планеты.

— Но от меня зависят многие люди, — говорю я.

— Ну, так и есть, — говорит она. — Но в будущем тебя ожидает много приключений, и большинство из них будет оканчиваться прощаниями. Те, кто любит тебя, будут гордится тем, что имели причастность к этим приключениям, обещаю.

Я отстраняюсь, чтобы взглянуть на неё, но глазам очень больно.

— Люблю тебя, Мам, — говорю я, и она смотрит на меня с любовью на лице, нежно улыбаясь мне.

— Я тоже тебя люблю, моя дорогая, — тихо говорит она. — И если однажды ты действительно отравишься на все те приключения, которые ты себе представляешь, я буду гордится тем, что вырастила такую храбрую дочь, которая не боится следовать за мечтой. Обещаю.

— Даже если я оставлю тебя?

— Ты никогда так не поступишь, детка, — снова говорит она. — Я всегда буду с тобой.

* * * * *

В ту ночь я плачу в объятиях Кэла.

— Я бросила её, — бормочу я ему в грудь, приглушенно и не переставая, шмыгаю носом, так что понятия не имею, понимает ли он хоть слово. — Я променяла её на приключения, а она думала, что я умерла.

Он нежно целует мои волосы.

— Для неё ты погибла, следуя за мечтой. Ты жила свою жизнь так, как велела она. Хорошо прожитая жизнь, неважно насколько долгая — это всё, на что может надеяться любой из нас, бе`шмай.

Позже я готовлю нам картофель с морковью, баранину, перловку и соус, и учу Кэла готовить рагу и мамин ирландский черный хлеб. Мы сидим бок о бок, прижавшись друг к другу плечами, и я рассказываю ему истории из своей жизни на Земле. К тому времени, как я заканчиваю ему объяснять, что такое хоккей на траве — он сбит с толку тем фактом, что бить клюшкой соперника против правил, мы смеемся до колик.

Мне гораздо легче, потому что, сказать по правде, я успокаиваюсь, когда Кэл рядом. Его прикосновения, взгляд, улыбки, — я и представить не могла, что такое может быть, когда мы только встретились. Но все это словно якорь для меня, в то время как давление от нахождения здесь, грозит разорвать меня на месте. Пребывание в Эхо позволило нам провести месяцы, узнать друг друга, ведь такое возможно лишь по прошествии времени, и я благодарна за этот подарок, что даже не знаю, как это выразить словами. Одна из мелочей, что я узнала о нем, что когда его взгляд скользит по моим губам, вот как сейчас, он думает о том, как поцеловать меня. И я не хочу ждать, пока он перейдет к действиям, не сегодня.

И вот я тяну руку, чтобы ухватить его за рубашку, и он склоняется, позволяя с легкостью привлечь его к себе, когда я поднимаю подбородок, ощущая легкое покалывание между лопатками от предвкушения того, что наши губы вот-вот встретятся. Мы сидим бок о бок, и когда он склоняется ко мне, я обвиваю рукой его шею. Его ладонь скользит по моему телу, поддерживая меня, после чего он опускает меня на мягкую траву, и я утягиваю его за собой. Его голова закрывает звезды, но тот тихий звук, который он издает, стоит мне углубить поцелуй, заставляет меня позабыть о том, где мы находимся. В нём есть и волнение и узнавание, благодаря которым эти моменты такие идеальные, и даже когда я выгибаю спину, чтобы прижаться к нему, я снова улыбаюсь ему прямо в губы. Это то, что мне сейчас нужно. Между уроком Эша сегодня и молчаливым, крепким… и, эй, невероятно сексуальным… Кэлом, я ощущаю, что есть некий вес, который наконец-то падает с плеч. Словно некая тень внутри, которую смывает волной желания.

Кажется, я, наконец-то, понимаю, что мне нужно делать. Я ощущаю всё это: вину за то, что когда-то бросила свою семью; гнев из-за того, что их отняли у меня; печаль, что я так и не стала частью их жизни, которую они были вынуждены прожить без меня. Но в тоже время я держусь за осознание того, что они хотя бы продолжали жить дальше.

Потому что, рано или поздно, так происходит со всеми.

Прямо сейчас, у меня есть Кэл. Он — это всё что я могла желать, и мне не нужно ощущать Притяжение, чтобы понять, что люблю его — не внезапно, не в спешке, а кусочек за кусочком, мгновение за мгновением, словно новый урок, который я постепенно изучаю, добавляет к общей сумме моих к нему чувств. И, свернувшись калачиком в объятиях Кэла, той же ночью, прижимаясь щекой к его обнаженной груди, я знаю, что мне делать со всей этой ношей, что тащит меня вниз.

Удерживает меня.

Мне нужно отпустить прошлое и сосредоточится на настоящем. Нужно отказаться от того, кем я была, и принять себя новую.

Нужно сжечь все дотла.

* * * * *

На следующее утро, Эш и я, возвращаемся на вершину утеса. Я ощущаю лёгкость, словно я воздух, когда парю над Эхом; его красота раскинулась перед нами. Я сижу на краю обрыва и словно смотрю на край мира. И на этот раз, закрыв глаза, я вижу отца.

Мне шесть или семь, а вот он пришел, чтобы прочесть мне сказку на ночь. У нас есть большая книга сказок со всего мира. Он садится на кровать рядом со мной и мы вместе листаем страницы, он читает, а я провожу маленьким пальчиком по картинкам. Он обнимает меня, а я подгибаю колени, чтобы он поудобнее положил книгу, чтобы я смогла помочь ему перевернуть страницу. Он очень долго читал. Я вдыхаю его запах, ощущаю тепло кожи, вспоминаю то время, когда его объятия казались самым безопасным местом во всем белом свете. Но, в конце концов, он смотрит на меня, нахмурив брови так, как мне всегда нравилось.

— О чем ты думаешь, Цзе-Линь? — тихо спрашивает он.

Он всегда так тонко меня чувствовал, был внимателен. Всё о чем я могу думать — наш последний разговор, когда он еще был самим собой, а не частью Ра`хаама. Я накричала на него и Патрисию, повесила трубку, прежде чем он успел ответить.

— Я думаю о тех, кого бросила, — отвечаю я ему.

— … В последней школе?

Я киваю.

— И о том, как сказала что-то злое. И у меня не было возможности сказать, как сильно я сожалею, до своего ухода.

— Ах. — он осторожно закрывает книгу и кладет её на пол, рядом с кроватью. — Это довольно сложно. Если есть возможность, всегда нужно найти в себе силы, чтобы вернуться и извиниться. Но когда это невозможно, я думаю, очень важно помнить, что отношения и дружбу нельзя определить лишь по одному мгновению. Это множество моментов, которые мы проводим вместе. Все те поступки, при помощи которых мы хотим сказать «я люблю тебя», и или «я тебя уважаю», или «ты важен для меня». Такое нельзя стереть несколькими неосторожными словами.

— Откуда ты знаешь? — шепчу я.

— Когда твоя бабушка умерла, я очень сожалел, что не позвонил ей. Я хотел, но был так занят. Со временем, однако, я понял, что один пропущенный звонок не улучшил бы наши с ней отношения. А вот десятки тысяч «Я люблю тебя» вполне исправили бы дело. Она точно знала, как я тревожусь о ней, и как сильно уважаю. Вот это было по-настоящему важно. — Он обнимает меня. — Это поможет, Цзе-Линь?

— Ты уверен, что последние слова не имеют значения? — я крепко зажмуриваю глаза, впитывая тепло его рук. — Уверен, что она простила тебя?

— В мгновении ока. Те, кто знает нас по-настоящему, висят всего тебя, а не часть.

Я устраиваюсь рядом с ним. Закрываю глаза и шепчу:

— Я люблю тебя, папочка.

— Я тоже люблю тебя, Цзе-Линь.

Он чмокает меня в макушку, и мои губы изгибаются в улыбке.

— Всегда.

* * * * *

В тот вечер мы с Кэлом идем на наш луг и ложимся вместе на поле розовых цветов, на ночь их лепестки закрываются. Мы любуемся звездами, которые когда-то покрывали небо над родной планетой Эшваренов, наслаждаясь объятиями друг друга. Я знаю, что усложняю себе жизнь. Я целый день занимаюсь тем, что передвигаю предметы, а затем возвращаюсь домой, чтобы растворится в Кэле без остатка. И он, кажется, знает об этом. Я ощущаю, как это знание зреет в нем, наряду с любовью, которую он испытывает ко мне. В нем есть какая-то червоточина. Сегодня вечером ему тяжело, что-то давит на него, даже когда он смотрит на красоту звезд, кружащихся над головой.

— Ты в порядке? — спрашиваю я у него.

Я ощущаю его разум, точно гобелен из золотых нитей, чувство сопереживания, которое он унаследовал от матери, вплетается в мою собственную растущую силу.

— Я разрываюсь, бе'шмай, — наконец, отвечает он.

— По поводу чего?

— Я много думал. — Он вздыхает, глядя на ночное небо. — О подарке, который передал мне Адамс. Портсигар, который спас мне жизнь на борту «Пляски Смерти».

Я моргаю.

— Почему ты думал о нем?

— В портсигаре была…записка. Записка, написанная рукой Финиана, но он этого не помнит. Именно он сумел открыть его. Но я не знаю, вдруг она для меня.

— Что там было? — спрашиваю я, не вполне уверенная, что хочу и вправду знать об этом.

Он смотрит на меня сияющими глазами:

— «Скажи ей правду».

Я молчу, наблюдая за ним во мраке. Он красив, неземной, почти волшебный, и на мгновение, я не могу поверить, что он — мой. Но я вижу, что в нём идет борьба. Я ощущаю эти мучения в его сознании.

— Мне есть что скрывать, бе`шмай, — произносит он, и я поражена, увидев слезы в его глазах. — О моем прошлом. Моя кровь…

— Кэл, всё в порядке, — говорю я ему касаясь его лица.

Он мотает головой.

— Дело во мне. Я боюсь, что никогда не смогу от него отделаться.

Я помню историю, которую он рассказывал мне о Саэди. Боль его детства, жестокость отца по отношению к нему, к его матери, тень его прошлого, которая нависает над ним. Я знаю, что он борется с ней каждый божий день. С жестокостью, с которой он был воспитан, с жестокостью внутри него самого. Я ощущаю её прямо сейчас, как она прячется за этими прекрасными глазами.

— Ты — не твоё прошлое, Кэл. — Я переплетаю наши пальцы, а мой взгляд устремлен на созвездия над нами. — Ты не тот, кем тебя воспитали. Если пребывание здесь чему-то меня научило, так именно этому. Наши сожаления и страхи лишь сдерживают нас. Мы должны отпустить их, чтобы стать теми, кем нам предназначено. Нужно сжечь всё дотла.

— Наше прошлое делает нас теми, кто мы есть.

— Нет, — говорю я ему, вспоминая, как у меня буквально камень упал с плеч, когда я отпустила маму и папу. — Нет, это не так. Мы сами выбираем кем нам стать. Каждый день. Каждую минуту. Прошлое ушло. Завтрашний день стоит миллиона вчерашних, разве ты этого не видишь?

Кэл поднимает хмурый взгляд на звезды.

— Я…..подвергай сомнениям дорогу, по которой тебя заставляют идти другие люди, бе`шмай, — тихо произносит он.

— …. Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

— Если ты отречешься от всего того кем была, сожжешь всё что когда-либо имело для тебя значение, как велят тебе Древние… — он мотает головой. — Что даст тебе цель? Что заставит тебя сражаться?

— Спасение целой галактики — вполне достойная цель, — отвечаю я, посерьезнев.

— Твоя битва благородна, — соглашается он.

— Я чувствую, как грядет нечто большое.

— Но ведь любовь тоже цель, бе`шмай, — говорит он. — Именно любовь толкает нас на свершения и великие жертвы. Что останется, если не будет любви?

Я отнимаю у него свою ладонь.

— Я должна это сделать, Кэл. Если планеты — рассадники Ра`хаама оставить в покое, тогда все в галактике, включая тех, кого я люблю, будут захвачены. Я уже потеряла отца из-за этой фигни.

— А теперь ты готова потерять всё остальное лишь бы остановить это?

— Я и не говорю, что хочу, — вздыхаю я. — Я хочу сказать, что мне придется.

Я не знаю, что ему сказать. Не знаю, что сделать. Так что, в конце концов, презирая себя за это, я поднимаюсь на ноги и молча иду к лагерю. И хотя я ощущаю, как чувства разрывают его на части..

Он отпускает меня.

* * * * *

На следующий день я ожидаю увидеть Келли, но я запомнила её ребенком, ведь она им и была, когда я их бросила. Вместо этого в моем видении я вижу женщину лет тридцати с гладкими черными волосами до пояса, которые колышутся в такт её движениям, пока она играет на скрипке. Она стоит у залитого солнцем окна и по памяти играет мелодию.

— Келли, — шепчу я, голос застревает в горле.

Её улыбка расцветает на губах, и она откладывает смычок вместе со скрипкой.

— Вот ты где, — произносит она, раскрывая объятия.

Я в мгновение пересекаю комнату, врезаясь в нее, пока она заключает меня в объятия и прижимает к себе. Она старше меня, что довольно странно, но так и должно быть, ведь так продолжалось всю её жизнь. Интересно, какого ей было дожить до моего возраста, а потом до своего восемнадцатилетия, зная, что теперь она старше, чем я смогу когда-либо стать.

— Мне так жаль, — всхлипываю я, слезы пропитывают зеленый шёлк её рубашки. — Мне так жаль, что я бросила вас. Я не хотела этого.

— Прекрати, — мягко упрекает она меня, одной рукой поглаживая мои волосы.

— Но я бросила тебя, — возражаю я.

— Ничто не вечно, Аври. Всему своё время. Мир продолжает вращаться, и звезды будут всё также сиять после нашей смерти, всё в точности останется таким, как было и до нас.

— Я была твоей старшей сестрой, Кэл. Я должна была присматривать за тобой.

Она смотрит мне в глаза, на её губах появляется легкая улыбка.

— Пойдем со мной.

Обнимая меня одной рукой за плечи, она выводит меня через дверь. Мы молча идем по коридору и останавливаемся у других дверей. Я вижу малыша в кроватке, который свернулся в крошечный комочек. Над одеялом виднеется лишь копна черных волос и маленькое сонное личико.

— Это Цзе-Линь, — бормочет Кэлли.

— Она красива, — выдыхаю я, со слезами на глазах.

— Я скучаю по тебе, Аври, — говорит мне моя младшая сестра. — Но со мной всё в порядке. Всё продолжится без нас. Бесконечный танец продолжится.

Она начинает исчезать, я хочу протянуть руку и ухватиться за неё, крепко обнять и продлить этот момент ещё. Но вместо этого, в последний раз взглянув на её лицо, я отпускаю её.

Я отпустила своё прошлое. Наконец-то. Полностью. Я смотрю на маленькое личико, на эту прекрасную малышку, которая носит моё имя, и чувствую, как всё исчезает. Гнев, боль, ярость и печаль. Мысли о том, что я пропустила всё это. Потому что на самом деле со мной ничего этого не было. Всё это время я оставалась здесь. В сердцах людей, которых я покинула, я никогда не забывала их по-настоящему.

Я отпускаю их всех.

И когда я открываю глаза, перед собой я вижу Эшварена. Я ощущаю, как Эхо вокруг меня подрагивает, по всему миру проходит рябь, изменяя звучание горизонта и вкус неба. Я я чувствую, как он улыбается мне всеми цветами радуги своей памяти.

Наконец-то, произносит он.

Кэл

Мир вокруг меня дрожит.

Пальцы замирают; музыка, доносящаяся из сиифа в моих руках, замирает в тишине. Я смотрю на небо и замечаю, что оно стало совершенно другого оттенка. На мгновение я ощущаю чье-то присутствие у себя за спиной, и самым необъяснимым образом, я вспоминаю своего отца, поэтому оборачиваюсь в полнейшем ужасе, почти готовый увидеть там его.

Я сжимаю кулаки.

Но там лишь Эшваре в своем кристаллическом облике. Он пристально смотрит на меня, словно впервые по-настоящему видит. Я ощущаю в нём силу, наследие Древних, которая струится в каждом его атоме.

Помни о том, что поставлено на карту, говорит он мне. Это важнее тебя. Важнее всех нас.

Я моргаю.

— Не понимаю.

Остается лишь одно препятствие. Всего одно, которое связывает её с тем, кем она была и стоит на пути к тому, кем её суждено стать.

Я ощущаю, как лоб хмурится.

— И что же это?

Эшварен склоняет голову к плечу и улыбается всеми цветами радуги.

25

Зила

Финиан склоняется к лицу Авроры, наблюдая за быстрым трепетанием век.

— Прошло уже почти двенадцать часов с тех пор, как они ушли туда, — говорит он. — Почему ничего не происходит?

— А меня утешает мысль о том, что ничего не происходит, — говорю я. Но правда в том, что, несмотря на моё спокойствие, я обеспокоена. Основываясь на рассказе Авроры о её первом визите в Эхо, кажется, что в течение тех двух минут её бессознательного состояния, субъективно, она пережила период, примерно, в двенадцать часов. Это говорит о том, что день для неё пройдет на четыре минуты, и потому, те двенадцать часов, что они провели там, означает, что они с Кэлом в Эхо почти шесть месяцев. Их мозговая активность зашкаливает, значит, они и вправду испытывают ускоренное течение времени с поразительной скоростью. Вопрос, который меня по-настоящему беспокоит, заключается в том, как долго человеческий или сильдратийский мозг сможет выдерживать подобную нагрузку, не страдая при этом от необратимого повреждения.

— Как продвигается отслеживание сигнатуры частиц зонда? — интересуюсь я.

— Идем по следу, — пожимает плечами Финиан. — Скар сейчас на мостике. Я всё ещё пытаюсь починить этот треклятый юниглас Авроры.

Я моргаю, пытаясь понять, что за чувство возникло в груди. Потом понимаю, что это тревога.

— Скарлет Изабель Джонс управляет этим кораблем?

Финиан усмехается.

— Она не так уж плоха. Автопилот помогает. По-видимому, один из её бывших преподал ей несколько уроков. И она кое-чему научилась у Кэт.

Я ощущаю боль. Воспоминания о лице Кэт, ее улыбке в самом конце. Стены, что я возвела, чтобы сдержать свои эмоции, уже не так сильны, как прежде.

Я ничего не чувствую.

— Неизвестно, как долго пребывал зонд в Складке, — продолжает Финиан. — Мы могли путешествовать неделями.

— Будем надеяться, что нет, — говорю я. — Наш мозг не подходит для длительного воздействия солнца. А еще не нужно искушать судьбу в виде Скарлет за штурвалом.

Финиан кивает.

— Ага. И я не думаю, что Несломленные будут так долго ждать, прежде чем дать ответ Земле о том, что они думают по поводу атаки на их флагман.

Я киваю.

— Крайне маловероятно, что атака ЗСО против Кровавого Темплара Сильдрати останется без ответа.

Финиан наблюдает за дремлющей фигурой Кэла, осторожно прикусывая губу.

— Старшая сестрёнка нашего эльфа это что-то с чем-то, да?

— Она была…довольно грозной.

Фин оглядывается, будто желая проверить сможет ли нас кто-нибудь подслушать.

— … Довольно горячей, да?

Я моргаю.

— Не знала, что ты находишь психопатию привлекательным качеством, Финиан.

— Брось, — усмехается он. — Не говори, что не заметила. Я бы точно не отказался от краткого визита в её личную камеру пыток.

Я поджимаю губы, представляя лицо Саэди. Её формы. Это правда. Эстетические качества сестры Кэла… неоспоримы, несмотря на её поведение.

Но всё же…

— Она слишком высокая для меня, — наконец заявляю я.

Финиан закатывает глаза и дружелюбно мне улыбается. Я чувствую, как щеки краснеют при мысли о том, что мы с ним обсуждаем романтические понятия. Я опускаю голову, чтобы скрыть любые признаки своей сосудистой реакции организма, недоумевая, что быть может, нечто подобное и чувствуют друзья.

Я ничего не чувствую.

Я киваю на Кэла и Аврору, в попытке перевести разговор.

— Я продолжу наблюдение за ними, — говорю я.

— Ладно, — Финиан отходит, его экзоскелет тихо шумит, когда он потягивается. — Захвачу что-нибудь поесть, тебе взять?

Я думаю.

— Те печенья, которыми угостила меня Скарлет, были вполне адекватными.

— Адекватными? Да вы вдвоем уничтожили весь запас.

— Избыточное потребление калорий приведет к увеличению массы, так что..

Я хмурюсь.

Это неверно.

— Я хотела сказать, что ваша привязанность ко мне будет возрастать по мере того, как я буду расти в..

Нет. Это тоже неверно.

Я замолкаю. Смотрю в черные глаза Финиана.

— Всё еще разбираешься, что к чему по части юмора, да, — говорит он.

Я понижаю голос до шепота.

— Это чрезвычайно озадачивает.

— Ну, не сдавайся. Я пойду на камбуз. — его рот кривится в усмешке, и он бросает на Аврору взгляд. — Увидимся через месяц, ребята.

26

Аври

Я лечу домой, паря на штормовом ветру, лечу на крыльях грома. Я ощущаю, как сила струится внутри меня, словно водопад. Все оковы, сдерживающие меня: чувство вины, страха за то, кем я была — всё это ушло. Я реву над Эхом, и земля дрожит от моей силы. Мой правый глаз сияет словно сверхновая звезда, полуночно-синяя буря, потрескивающая на моем пути, торнадо чистой психокинетической силы, которую я могу вызывать лишь взмахом руки.

Не могу дождаться, чтобы показать Кэлу.

Я думаю о том, что он ждет меня, как обычно. Время, которое мы провели здесь вместе, значит для меня всё. Я вспоминаю о Скарлет, Финиане и Зиле, которые остались ждать нас там, за пределами Эха, эти люди стали моей семьей. Вся та вера, что они вложили в меня; всё, чем им пришлось пожертвовать — всё это того стоило. Я больше не та девушка, которая отправилась за Октавией. Я больше не та девушка, что проснулась два столетия спустя, отрезанная от прошлой жизни. Я — сосуд, которым меня создали для победы над врагом, которому под силу поглотить всю жизнь, весь свет и всю надежду. Я яростно улыбаюсь, мысли об этом вскружили мне голову.

Я девушка, которая собирается спасти целую галактику…

Кэл видит мое приближение, сила бушует вокруг меня, его глаза широко распахиваются от удивления, в то время как я приземляюсь на зеленую траву вокруг нашего лагеря и бросаюсь в его объятия. Я целую его, проникая в его разум, и ощущаю, как золотые нити его энергии вплетаются в мою, и вместе мы единое целое.

— Я готова, Кэл, — шепчу я.

Я снова прижимаюсь губами к его губам, лаская его лицо, его разум.

— Я готова.

Пока что нет.

До нас доносится мягкий мелодичный голос. Я оборачиваюсь и вижу мерцающий радужный облик Эшварена, который наблюдает за мной. Я ощущаю что что-то не так… рябь, от которой подрагивают деревья, золотые нити в сознании Кэла. И вдруг я ощущаю в нём то, чего прежде не чувствовала.

Кэл боится.

Ты далеко продвинулась, Аврора Цзе-Лин О'Мэлли, говорит Эшварен. Но тебе ещё не под силу владеть Оружием.

Я протягиваю руку и психокинетический удар, массивный, тектонический, содрогает Эхо, сотрясая каждое дерево, каждый камень и травинку.

— Я готова, — отвечаю я.

Готова, да, кивает Эш. Отбрось последнее препятствие, которое связывает тебя с твоим старым «Я». Каждую твою мысль. Каждую клеточку. Само твоё существование.

Слова бью меня словно пощечина. Я смотрю на Кэла, высвобождаясь от его рук.

— Моё существование…?

И, глядя в сияющий правый глаз Эшварена, я, наконец, понимаю.

— Вот что ты имел в виду, — шепчу я, сердце сжимается в груди. — Когда сказал, что я должна пожертвовать всем, как и вы.

Я оглядываю Эхо, его красоту и великолепие, всё то, что осталось от цивилизации, которая рухнула за эоны лет до того, как на свет появилась я. Эш сказал, что если я не пройду испытание, это будет стоить мне жизни.

Он не сказал, что даже если мне это удастся…

— Использовать то Оружие…, быть его Триггером, спусковым крючком… — я тяжело сглатываю, когда правда, наконец, доходит до меня. — Это ведь убьет меня, верно?

По всей вероятности, отвечает Эш. Да.

— …… Мамины Печеньки.

— Должен быть другой способ! — срывается Кэл, его хваленое сильдратийское самообладание дает слабину.

Оглянись вокруг, юноша, произносит Эш, его голос точно песня. Всё это, наш мир, наша цивилизация, само наше имя, утеряно в песках времени. Мы отдали всё, что у нас было, чтобы уничтожить Ра'хаама, когда он впервые поднялся. Тысяча лет крови и огня, после которых мы так и не оправились. Вся наша раса погибла, чтобы будущие расы смогли освободиться от голода Великого Врага.

Эш смотрит на меня, и я понимаю, что, возможно, я ощущаю нечто близкое к жалости в его мыслях.

Неужели мы просим слишком многого за жизнь одной единственной девушки?

Я ощущаю ярость Кэла. Его страх потерять меня. Но в глубине души я знаю…

— Нет, — говорю я.

Я мотаю головой, сама зная, что это правда.

— Нет, это совсем немного.

— Бе'шмай… — шепчет Кэл, беря меня за руку.

— Всё нормально, — говорю я, оборачиваясь и улыбаясь ему. — Я не боюсь, Кэл. Я смирилась с тем, кем я была. Я готова стать той, кем мне уготовано стать.

Я вспоминаю о малышке, спящей в колыбели и не могу сдержать улыбку.

— Это цикл, Кэл. И если мне придется….остановиться, чтобы продолжили другие, все будет в порядке. Потому что здесь, с тобой, эти последние несколько месяцев я жила по-настоящему. И после того, как меня не станет, у тебя останется все это. Ты будешь знать, что я любила тебя.

Я поднимаюсь на цыпочки и обнимаю его за шею. И, притянув его, я медленно целую его, слезы катятся из глаз и касаются его губ, тогда я отстраняюсь, чтобы прошептать:

— Я люблю тебя, — говорю я ему.

Он касается моей щеки и сцеловывает мои слёзы, обнимает меня и..

Нет, произносит Эш.

Мир замирает. Волшебство между мною и Кэлом разрушено. Переплетая с ним пальцы, я поворачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с Эшем.

— Что значит «нет»?

Ты должна полностью отказаться от своего прошлого. Ты должна полностью отказаться от своего будущего. Есть только миг, для которого ты и была создана, и ты должна действовать без колебаний, когда он наступит. У тебя не должно не остаться ничего, что привязывало бы тебя к этому месту, к своему «Я». Совсем ничего. Сожги всё дотла.

Он смотрит на меня своим сияющим глазом, проникая мне прямо в сердце.

Включая его.

— Но… люди так не поступают, — возражаю я. — Конечно, мы боремся за идеи, но мы ведь сражаемся и за людей тоже.

Эш склоняет голову набок, словно я выдала нечто любопытное.

Ты действительно веришь, что ты всё еще человеческая девушка? Ты должна стать пустотой, чтобы добиться успеха. Когда ты нанесешь удар по Великому Врагу, не должно быть никаких препятствий, чтобы остановить поток твоей силы. Ты должна стать чистой волей. Никакого сожаления. Ни боли. Ни ярости. Ни печали. Ни страха.

Его слова поразили меня, словно удар в грудь.

Ни любви.

Я смотрю на Кэла и вижу, что он смотрит на меня в ответ, и в его глазах мука. Солнце зашло за край мира, и все те звезды, те прекрасные мертвые звезды, на которые мы смотрели каждый вечер, остались наверху. И я понимаю… наконец, по-настоящему, понимаю…, что им нужно от меня. Я должна отпустить его.

Сжечь все мосты.

Я должна доказать Эшу, что мои связи не определяют меня и не сдерживают. Что когда придет момент воспользоваться Оружием, ради блага окружающих, я буду готова пожертвовать чем угодно и кем угодно.

Я обвожу взглядом черты Кэла в свете звезд. За последние месяцы они стали такими родными, словно мои собственные. Мой разум — это вихрь синего и серебряного, и я знаю, что нужно сделать. Я должна контролировать эту силу, совершенствовать и придать форму ножа, чтобы разорвать связь меж нами. И ему прекрасно об этом известно, как и мне. Что поставлено на карту. Всё висит на волоске.

— Кэл, — шепчу я.

Ты должна, отвечает Эш.

— Бе`шмай? — выдыхает Кэл.

Это слово.

Это прекрасное, чудесное, неземное слово. Когда мы впервые заговорили об этом на Октавии, Кэл сказал, что для него нет подходящего земного эквивалента. Сейчас он смотрит на меня, молча предлагая мне свое сердце, как делал это каждый день. И в этот самый момент я знаю, что пусть я не Сильдрати, и я никогда не узнаю, какого это — ощущать Притяжение, я знаю, что такое влюбиться. Я знаю, что забрала его сердце и отдала свое взамен.

— Мне жаль, — говорю я.

И я знаю, что нет такой вселенной, где я смогла бы стать сильнее без него.

— Я не могу, — заявляю я, оборачиваясь к Эшу.

Эхо звенит от тишины. Я чувствую, как бьется сердце Кэла за моей спиной, как по воздуху идет рябь от брошенных мною слов.

— Я не стану, — говорю я.

Ты ДОЛЖНА, приказывает Эш.

— Нет, — отвечаю я.

Нет.

Потому что я не стану делать то, что хочет Эш.

Не потому что я отказываюсь пожертвовать собой.

Не потому что мне страшно.

Но потому что каждое мгновение, что я провела здесь, на тренировках и с Кэлом, привело меня к этой глубокой истине. Завтрашний день может стоить миллиона вчерашних. Но завтрашний день без него — вообще ничего не стоит.

У тебя не хватит сил, говорит Эш с чем-то, напоминающем ярость в голосе. Если ты не станешь пустотой — ты потерпишь неудачу.

— Полагаю, нам еще предстоит это увидеть, — отвечаю я.

Ты есть Триггер. Триггер и есть ты.

— Да, — киваю я. — Но еще я Аврора Цзе-Линь О`Мэлли.

Я тянусь к руке Кэла.

— И я желаю драться за свою любовь.

Я беру власть в свои руки. Желая, чтобы мы ушли, я чувствую разрыв, широкий как небо и глубокий, будто вечность. И в мгновении ока, два удара сердца спустя, моего и его, мы выныриваем их Эха и возвращаемся в наши тела на борту «Нуля». И первое, что я ощущаю, еще до того как успеваю открыть глаза — это его рука в моей.

27

Тайлер

Немного погодя Саэди заносят обратно в нашу камеру. Дверь открывается, и пехотинцы бросают её, безвольную и обмякшую, на пол. От звука когда её тело падает на земь, от одного её вида…, у меня сжимается желудок. Они сняли повязки с её ног. Синяки на бёдрах поблекли, но те, что на лице — совсем свежие. Губа разбита, глаз заплыл, одна рука прижата к рёбрам. Темная краска на глазах и губах размазалась и потекла. Безупречные косы распустились, и полог из темных волос закрывает её лицо, пока она пытается подняться.

Я вскакиваю на ноги, глядя на солдат. Саэди офицер врага. Темплар Несломленных. Я видел, как она пачками убивала людей во время сражения на Андараэле. Я знаю, что большинство солдат из ЗСО, скорее всего, потеряли в той битве друзей. Но опять же, существуют некие правила. Есть черта, которую нельзя преступать. Предполагается, что в этом мы и отличаемся от них.

— Дыхание Создателя, что вы с ней сделали?

Пехотинцы не смотрят на меня. Дверь беззвучно закрывается, оставляя нас с Саэди наедине.

— Давай, — бормочу я, наклоняясь, чтобы помочь ей. — Позволь мне..

— Не прикасайся ко мне! — ревёт она. Её пальцы превращаются в когти, черные ногти сияют антисептическими светом. Я отстраняюсь вне зоны досягаемости.

Саэди делает глубокий вдох, успокаиваясь. Я почти не улавливаю, но, клянусь, мне слышится крошечный полузадушенный всхлип.

— Твоё солнце с-сгорит, — шепчет она. — Вся твоя…несчастная р-раса…

Она шипит, пытаясь сесть. Её руки, дыхание, всё тело дрожит от этой неимоверной попытки. Но для неё это слишком и она падает. Я ощущаю укол жалости и прилив стыда. Так с ней поступили Земляне. Мой народ. Она враг, вне сомнений. Она бросила меня в яму к ящеру-убийце, да, верно. Её товарищи виновны в смертях тысяч Землян, включая моего собственного отца, верно. Но стоит мне попытаться, я слышу его голос у себя в голове. Слова, которые отец повторял мне, когда я был еще ребенком.

Ты должен подавать пример, чтобы стать лидером. Ты должен стать тем, за кем люди захотят пойти.

Познай путь.

Укажи путь.

Следуй пути.

После общения с Кэлом, я знаю, что прикосновения у Сильдрати чрезвычайно важны. Но я не могу бросить её на полу, истекать кровью. Поэтому я подхватываю её на руки. Саэди оживает, обнажая зубы за спутанной завесой темных волос. Боюсь, она сама причинит себе куда больше вреда., я крепко держу её, в то время как она выплевывает слова сквозь стиснутые зубы, которые эхом вторят мыслям в голове.

— ОТПУСТИ МЕНЯ!

— Полегче!

— ОТПУСТИ МЕНЯ!

— Дыхание Творца, я это и собираюсь сделать, расслабься!

Она снова дергается, словно дикое животное, в моих руках, и я, пошатываясь, иду к ее био-кушетке, держа её изо всех сил. Саэди сплевывает сквозь разбитые и распухшие губы, но я чувствую, чего ей стоит ее ярость, ощущаю дрожь, пробегающую по всему телу, пока она пытается отбиться от меня. Я осторожно опускаю ее на кровать и отступаю, а она же пытается вскочить следом за мной. Но усилие оказывается слишком непомерным, и она слабеет, втягивая в легкие неровные вдохи и дрожа, как новорожденный жеребенок.

— Как ты посмел прикоснуться ко мне? — выплевывает она, низким смертоносным голосом. — Я спущу с тебя кожа, мальчишка. Я….в-вырву все твои ценности и надену тебе их на..

— Да, да, ты злишься на меня, я уже понял. Не нужно подробностей.

Она пытается сказать больше, но ей не удается. Я ощущаю боль. Усталость. И как только я снова возвращаюсь на свою био-кушетку, я с удивлением понимаю, что волна боли и усталости..

Вовсе не моя.

Её?

Не уверен как. Но неужели я могу…чувствовать это? Сознание Саэди перетекает в моё собственное. Я улавливаю образы из её мыслей: униформа земных военных, окровавленные кулаки избивают её, целый час боли; тишина, нарушаемая лишь её криками. А она кричала. Выла от ярости и боли, требуя объяснить, что им от неё нужно. И на протяжении всего процесса, они лишь пару раз заговорили с ней…, оскорбив. Они даже не задавали ей вопросов.

— Мне жаль, — говорю я.

Её подбитый глаз открывается, и она бросает в меня яростный взгляд.

— Мне жаль, что они сотворили с тобой всё это, — говорю я ей.

— Они с-сгорят, — шепчет она. — Как и ты..

— Саэди, прошу..

— Трус, — выплевывает она дрожащим голосом. — Негодяй. Терра станет братской могилой.

Я потираю виски, пытаясь быть терпеливым, пытаясь успокоиться, стать тем человеком, за которым бы последовали другие.

— Саэди…

— Мы развеем в-ваш прах над Пустотой, Землянин, — клянется она, приподнимаясь на локте. — Мы напьемся крови из ваших ещё бьющихся сердец. Мы будем танцевать под крики ваших дет..

— Ради любви к Создателю, Саэди, можешь ты просто ЗАМОЛЧАТЬ ХОТЬ НА МИНУТУ И ПОДУМАТЬ?

Я не люблю терять контроль. Поэтому я не пью. Не принимаю наркотики. Не ругаюсь. Но в такие моменты, меня ломает. Я пытаюсь сдерживаться, но я так больше не могу. Недели, проведенные в бегах. Мысли о Скарлет, Аври и как другие справляются без меня. Воспоминания об отце и Несломленных и Земле, все катится в кровавые лапы Ра`хаама, а он лишь молча руководит всем, наблюдая сквозь новые бледно-голубые глаза Кэт.

Всё пузырится и наслаивается друг на друга, и я поднимаюсь на ноги, хватаю свою био-кушетку и бью ею о стену, кабели искрятся, экран разбивается вдребезги, металл гнется, а я поворачиваюсь к Саэди и ору сорванным горлом.

— И если ты не хочешь подумать, тогда прошу ЗАТКНИСЬ НА#УЙ, ЧТОБЫ Я, НАКОНЕЦ, СМОГ!

Саэди мгновенно умолкает. Явно застигнутая врасплох. Опустившись на свою койку она оглядывает меня сверху вниз. Губы сжаты, взгляд задерживается на моей стиснутой челюсти, обнаженной груди и сжатых кулаках. Она убирает локон волос, прилипший к уголку рта. И тогда я ощущаю в ней это, словно это написано у неё на лице. Очарование.

Дыхание Творца, даже одобрение.

Она бросает взгляд на камеру над дверью. Сплевывает кровь на пол.

— Как пожелаешь.

Я опускаюсь на корточки, прислоняясь спиной к стене. В комнате воцаряется тишина, и я почти ожидаю, что морские пехотинцы ворвутся обратно и начнут бить по головам, но этого не происходит. Они явно наблюдают за нами. Ждут, что же будет дальше. Может быть, надеются узнать что-то, что они могут использовать? Может быть, просто чтобы скоротать время?

Но Саэди не отрывает от меня глаз, её взгляд скользит по моим рукам, плечам, затем она смотрит мне в глаза. И, наконец, я ощущаю её присутствие у себя в голове.

У тебя таки есть характер, Маленький Землянин.

Нет, если я сдерживаюсь.

Ты сам видел. Как они меня избили.

Я смотрю на неё, потом отвожу взгляд. Довольно странно разговаривать подобным образом, но я не хочу, чтобы они видели, что мы можем о чем-то переговариваться. Это одно из немногих преимуществ, что у нас здесь имеются, и мне понадобится всё, чтобы выбраться отсюда…

Да. Я видел.

Интригует.

Я не хотел. Просто твои мысли…смешались с моими.

Она тихо фырчит, качая головой и отводя взгляд к стене.

Ты и вправду понятия не имеешь, да?

…. Что это может означать?

Она не отвечает, её глаза блестят, когда она поднимает на меня взгляд.

Всё это неправильно, Саэди, говорю я ей. И ты это знаешь. Я видел, как ты командовала во время атаки на Андараэль. Ты такой же стратег, как и я. Они не допрашивали тебя, пока избивали. Зачем всё это?

Она посасывает нижнюю губу. Её голос раздается в моей голове.

Если действие не имеет причин, тогда само по себе действие является причиной.

Мы в Складке уже около шести часов, замечаю я. При условии того, что мы идем на полном ходу, Земные Складские Ворота в пяти часах хода, быть может, пяти с половиной, учитывая местоположение Андараэля. Мы уже должны были оказаться там.

Они везут нас не на Терру, заключает она.

Именно.

Тогда куда они везут нас?

Я тяжело сглатываю, вспоминая о голубых глазах Кэт.

Не знаю. У меня есть подозрения. Но пока это лишь мысли. Они вступают в бой с флагманом Несломленных, но лишь после того, как Звездный Истребитель узнает, что вас атаковали. Вопреки всему, им удается захватить высокопоставленного члена Несломленных. Но тебя используют не в качестве разменной монеты. Тебя даже не допрашивают. Вместо этого, тебя исключают из игры, позволяют солдафонам избить тебя до полусмерти, и все это время мы летим даже не на Землю.

Она сужает глаза, ярость полыхает фиалковым, пока я продолжаю.

Поразмысли над этим. С какой стати ВРУ устраивают эту показуху? Почему бы просто не нанести удар по Несломленным? И это после того, как Земное правительство на протяжении двух лет всячески избегало стычек с вами?

Они хотят войны, наконец, отвечает она.

Войны со Звездным Истребителем. Человеком, которому под силу уничтожать солнца. С какой стати им делать это? Что Земля выиграет в данном случае?

Саэди смотрит на меня подбитым глазом и с разбитыми губами.

Ничего.

Она делает глубокий вдох, и за всей этой злобой и яростью, что я вижу в её глазах, проблескивает разум. Каэрсан бы не выбрал идиотку одним из главным Тепларов, и несмотря на свою ярость, Саэди далека от безрассудства. Теперь, когда у неё есть время всё обдумать, чтобы понять, что не я главный враг…

Ваше ВРУ не стало бы подстрекать Каэрсана, не будь им от этого выгода.

Они не ВРУ.

Ты уже говорил это прежде. Независимый от Легиона Авроры..

Дыхание Творца, я вообще говорю не о Легионе. Я хочу сказать, что ВРУ захватили, Саэди. Всё, что мне известно, что Всемирное Разведывательное Управление работает против интересов Земли. И целой галактики. А ЗСО, на чьем корабле мы находимся, слишком выдрессированы, чтобы задавать вопросы. Даже подозрительные.

Она моргает и в её взгляде недоверие.

Захвачены? Но кем?

Не кем. А чем.

Интересно, как много я могу рассказать ей. Самое интересное, многому ли она поверит? Концепция Ра`хаама, его планы на галактику — для неё это может оказаться даже слишком. Но из того, что рассказывал Кэл, Сильдрати до сих поре верят в Древних, несмотря на то, что большинство галактики считает их лишь мифом. А Саэди достаточно умна, чтобы понять, что здесь происходит нечто безумное. Нужно, чтобы эта девушка доверилась мне. Нужно, чтобы мы начали сотрудничать.

Враг моего врага — мой друг. Или, не мой друг, быть может, союзник, который бы помог нам выбраться отсюда. Потому что рано или поздно, нас всё же привезут в конечный пункт назначения. И если это одна из планет — рассадников, как я и предполагаю, Ра`хаам инфицирует нас, так же как он инфицировал Кэт и колонистов на Октавии III. Затянет нас в коллективный разум и поглотит то, кем мы были и все, что мы знали. Не уверен, как ВРУ объяснит всё это команде ЗСО… только если они не планируют инфицировать всех на борту.

Быть может, Ра'хаам настолько уверен в себе.

Быть может, он в отчаянии потому что Аври до сих пор на свободе.

Быть может, мы спутали ему планы.

Быть может, они нашли Оружие..

Я ощущаю, как сжимается челюсть, как поток адреналина проносится по венам. И, проведя рукой по светлым волосам, я встречаюсь взглядом с Саэди.

Враг твоего врага — мой друг.

Ладно, тебе лучше устроиться поудобнее. Это будет нелегко принять.

28

Скарлет

— Финиан, Зила, вы слышите меня?

Я сижу на мостике «Нуля», наблюдая за безумными показаниями приборов и мигающими огоньками на панели управления пилота, пока целый корабль содрогается вокруг меня.

Нельзя сказать, что дела у нас идут хорошо. На самом деле, вероятно, мы все скоро умрем. Единственное, что приносит мне хоть какое-то успокоение — это электропоп, гремящий над всем этим хаосом, четыре часа назад я поняла как подключить свой юниглас к нашему мостику и теперь последний хит Бритни Вокс «Получай» играет на повторе; и знаю, что я атеистка, и мне, скорее всего, суждено погибнуть в некой пространственной аномалии, но ДЫХАНИЕ ТВОРЦА, Я ОБОЖАЮ ЭТУ ПЕСНЮ.

Прежде чем вы начнете осуждать меня, я хочу, чтобы вы знали, что я худший пилот во всей галактике. У меня не больше прав сидеть в этом кресле, чем у Великого Ультразавра Абрааксиса IV — делать педикюр. Некоторые люди рождены летать, вот что я хочу сказать. Я была рождена, для перелетов. Желательно первым классом, с преступно красивым стюардом по имели Хулио, который прислуживал бы мне всем, чем мог.

Корабль снова содрогается. На этот раз сильнее.

По динамикам Бритни просит меня прийти и Получить это. Нет смысла гадать что именно. В этой песне много чего присутствует, но явно не утонченность.

— Эм, Финиан? — снова спрашиваю я по связи. — Зила?

Серьезно, на втором курсе я встречалась с Асом, это было моё первое столкновение с миром космических пилотов с высоким самомнением «мы-знаем-что-мы-секси-но-ты-и-сама-в-курсе», мир, в который Кэт так легко вписалась. (Кайл Резнор. Бывший #19 Плюсы: Восхитительно целуется. Минусы: Постоянные шутки про член.) Я достаточно разбираюсь в полетах, поскольку по дороге сюда мы же не погибли, но, честно говоря, я провела в кресле пилота куда больше времени со времени побега с Андараэля, чем за всю свою жизнь вместе взятую. По низу экрана бегущая строка со словами, которые приводят в замешательство: ПРОСТРАНСТВЕННОЕ ИСКАЖЕНИЕ, ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О СБЛИЖЕНИИ, и ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ ОПАСНОСТЬ. Цвета на мостике по-прежнему серые, поскольку мы всё еще в Складке, но они мигают довольно быстро, и предупреждения выскакивают на экране помечены красным, а насколько я знаю, обычно ничем хорошим такое не заканчивается, но, боюсь, если я дотронусь до чего-либо, всё станет ещё хуже.

Корабль снова содрогается, будто бы соглашаясь со мной.

Бритни с придыханием интересуется, действительно ли я хочу этого.

— Финиан? — снова спрашиваю я, кликая по кнопке связи. — Зилаааа?

Я смотрю на Шемрока, который сидит на панели управления пилота. Дракончик пронзает меня взглядом черных пуговичных глаз. Он ничего не говорит, видимо потому что он мягкая игрушка, но..

— Я прямо ощущаю, как ты меня осуждаешь, — говорю я ему.

— Скар?

Я слышу нотку паники в голосе Фина, разворачиваюсь на кресле, лицом к нему.

— Привеееееет, Финиан.

Он смотрит на показания позади меня, широко раскрыв глаза.

— Что ты наделала?

— Я полетела в сторону следа зонда, как и полагалось.

— Да, но… — его глаза становятся шире при взгляде на центральный монитор. — Дыхание Творца, ЭТО ещё что?

На консоли, отображенное в высоком разрешении, голографическое изображение… ну, честно говоря, я понятия не имею, что это такое. Его диаметр составляет около тысячи километров, что звучит довольно внушительно, пока вы не прослушаете трехчасовую лекцию по астрометрии о том, насколько на самом деле невероятно велик космос. Это похоже на водоворот — странная, разноцветно-серая энергия, вращающаяся по бесконечной спирали. Очень красиво. Но, судя по тому, как реагируют мои органы управления, это также очень опасно.

— Откуда это взялось? — допытывается Фин.

— Оно выскочило перед нами, ну, минут пять назад.

— Почему мы всё ещё летим к нему? — допытывается он, слегка паникуя.

— Потому что мы не можем остановиться.

— Что? — спрашивает он, меняя градус паники со «слегка» на «полную мощность».

— Я пыталась повернуть. Пыталась вырубить двигатели. Я даже долбанула по панели управления, как Кэт, когда сильно злилась. Компьютер даже накричал на меня.

Корабль снова содрогается, на этот раз очень сильно. Шемрок падает со своего места. Финиан моргает, оглядывая мостик, нахмурившись, услышав песню.

— …. Это что, электропоп?

— Ой, не притворяйся, будто ты не фанат Бритни, де Сиил.

— Нас засасывает в пространственную аномалию со скоростью сотни тысяч километров в секунду без двигателя или навигационного управления. Разве у нас не должно быть метрической кучи предупреждений, кричащих об этом? Сирены и все такое?

— Я их отключила.

-.. ЧТО?

Я поворачиваюсь на стуле, включаю кнопку отключения звука на своей консоли. Звуки песни Бритни заглушаются, в то время как мостик погружается в оглушительную какофонию предупреждений от бортового компьютера.

— ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: КОЛЕБАНИЯ СЕРДЕЧНИКА ПИТАНИЯ….

— СИСТЕМЫ НАВИГАЦИИ ОТКЛЮЧЕНЫ, ПОВТ….

— ВСПЛЕСК ЭНЕРГИИ В ЯДРЕ АНОМАЛИИ, РЕКОМЕН…

Я снова нажимаю на кнопку. Бритни интересуется у Финиана хочет ли он Получить Это.

— Видишь? — говорю я. — Так гораздо лучше.

— Великий Создатель, мы все умрём…, - объявляет Фин.

— Нет, не умрем, — раздается голос.

Моя тщательно создаваемая маска хладнокровия перед лицом неминуемой смерти исчезает, когда я замечаю ее, стоящую у входа на мостик.

— Аври! — выдыхаю я.

Я поднимаюсь ей навстречу, чтобы обнять ее, просто вне себя от радости, что она снова на ногах. Я понятия не имею, через что она прошла в Эхо. Я знаю, что активность ее мозговых волн зашкаливала — Зила сказала, что они с Кэлом проживали недели за считанные минуты. Но выражение ее лица, ее поза, все в ней …

Она изменилась.

Я чувствую это, когда смотрю в ее разномастные глаза. Когда я изучаю язык ее тела. Каким-то образом даже воздух вокруг нее… Она… жива. Целеустремленная, излучает такую силу, что от одного ее вида у меня по коже бегут мурашки. Позади неё Кэл, всегда на расстоянии шепота. Зила стоит позади них, не сводя глаз с аномалии, к которой нас быстро притягивает.

— Ты знаешь что это, Безбилетница? — спрашивает Финиан.

Аврора смотрит на водоворот, его свет отражается в ее правой радужке. На секунду, клянусь, я вижу свет внутри нее пульсирует в ответ.

— Это ворота, — шепчет она.

— Куда? — спрашиваю я.

— Не куда. — Аври мотает головой. — К чему.

— Ладно, — говорю я. — Твоя взяла. Ворота к чему?

Она делает глубокий вдох. Ее правый глаз сияет словно крошечное солнце.

— К Оружию, — отвечает она.

* * * * *

Мы вошли в аномалию сорок секунд спустя, как раз в тот момент, когда вступительные ритмы классической дабпанковской песни Disasterpiece «Last Heartbeat in the Club» запульсировали в колонках. Они не так хороши, как Бритни, но, эй, никто с ней не сравнится.

В любом случае, я рада доложить, что мы не умерли.

Цветовой ландшафт галактики сменился с монохромного на все оттенки радуги, врезавшись прямо мне в голову. Когда мы пересекали брешь, «Нуль» вздрагивал под нами, я заметила Аврору, стоящую в центре мостика — руки вытянуты, глаза горят, словно маяк… непоколебимую, как скала, в то время как остальные из нас цеплялись за все подряд изо всех сил. У меня появилось отчетливое ощущение, что, если бы ее не было там с нами, врата разорвали бы нас всех на мелкие субатомные кусочки. Как бы то ни было, погружение было отчасти похоже на то, словно по голове тебя кто-то огрел голым астрофизиком.

Слегка восхитительно.

Определённо странно.

Но по большей части болезненно.

И теперь мы по другую сторону. Полагаю, эта аномалия была своего рода Складскими Воротами, скрытыми, наполовину разумными; кажется, они только и ждали появления Авроры, которой было под силу их открыть. Сигналы тревоги понизились практически до нормального уровня. Я вырубила дабпанк, поскольку момент требовал определенной серьезности. Потому что все мы собрались вокруг голографического дисплея, где наконец увидели изначальную точку отправления зонда. Место, с которого путешествие Авроры, да и наше тоже, началось еще миллионы лет назад. Отправная точка, где Эшварены предприняли последнюю, отчаянную попытку предотвратить воскрешение Ра`хаама.

Это планета.

Совершенно мёртвая планета.

Безжизненная. Безводная. Она висит в космосе, обрамленная мягким светом алой мерцающей карликовой звезды, бесплодной и одинокой.

— Что это за место? — шепчу я.

— Их дом, — отвечает Аврора, не отрывая глаз от экрана. — Во всяком случае, то, что от него осталось.

— Древние, — благоговейно произносит Кэл.

— Эшваренов, — выдыхает Финиан.

Аврора вздыхает.

— Вот бы вы видели, какой она была раньше.

— Я не могу обнаружить никакой тектонической активности, — говорит Зила, глядя поверх своего юнигласа. — Ядро полностью заморожено. Атмосфера почти отсутствует. Никаких признаков жизни. — Она оглядывает мостик, темные глаза, наконец, останавливаются на Авроре. — Даже микробов нет.

— Это то самое место, — произносит Аврора, её голос словно сталь. — Где они сделали зонд. Изготовили Оружие. Я… вижу их. Ощущаю. — Она хмурит брови, прижимая пальцы к виску. — Их эхо. Их голоса.

Она смотрит на Кэла и тянется к его руке.

— Я знаю, куда нам нужно.

Кэл кивает, его глаза сияют.

— Я бы последовал за тобой до конца всех времен, бе`шмай.

Остальные из нас выглядят усталыми, взвинченными, на полпути между потрепанным и коматозным состоянием. Как обычно, у Кэлииса Идрабана Гилрайта на голове нет ни единого выбившегося из прически серебряного волоска. Но в нем тоже есть что-то особенное.

Нечто такое, на что не покажешь пальцем.

— Что произошло в Эхо? — спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другого.

— Твои тренировки были успешными? — произносит Зила. — Ты сможешь владеть Оружием?

Аври смотрит на мертвый мир под нами. Я ощущаю в ней огонь. Жар, пылающий, словно солнце. Но также…и неуверенность? Она смотрит на Кэла. Сжав челюсти и стиснув кулаки.

— Давайте сперва найдем его.

* * * * *

Мы приземляемся семнадцать минут спустя, после бесшумного взлета в безвоздушное небо над миром Эшваренов. Зила вежливо предложила, чтобы ей разрешили взять управление на себя — ну, во всяком случае, настолько вежливо, насколько это возможно для Зилы. После моего пребывания на мостике, иметь кого-то, кто знает как пилотировать, для нас огромное облегчение. В этом мире больше нет океанов, нет континентов, но мы приземляемся где-то рядом с его южным полюсом. Зила обеспечивает нам идеальную посадку: мягкий стук и тихий пинг навигатора — единственные признаки того, что мы вообще приземлились.

— Да ты просто выпендриваешься, — улыбаюсь я.

— Да. Но не вздумай влюбиться в меня, Скарлет. Я лишь разобью твое сердце.

Я улыбаюсь и подмигиваю ей.

— Я слишком высокая для тебя, помнишь?

Ее губы изгибаются в легкой улыбке, и она заправляет темный локон за ухо. Я замечаю, что ее взгляд задерживается на мне, хотя обычно она отводит глаза.

Любопытно…

Вскоре мы собрались в стыковочном отсеке, готовясь к полету. «Нуль» оснащен достаточным количеством защитных костюмов для всего отряда. Они громоздкие, уродливые, возмутительно однообразные — подогнаны лично для нас и аккуратно хранятся в шкафчиках, помеченных нашими именами. Зила помогает Фину натянуть его костюм поверх экзоскелета. Аврора и Кэл помогают друг другу переодеться с непринужденной легкостью людей, которые абсолютно, определенно, на сто процентов спят друг с другом.

Счастливица.

И конечно, мои размышления о внеклассной активности Мистера Идеальные Волосы и Маленькой Мисс Триггер прерываются при виде шкафчика Тайлера. Одного взгляда на его имя, выдавленное по трафарету на металле, достаточно, чтобы мой желудок сжался и сделал кульбит внутри. Несмотря на то, где мы, масштабы всего происходящего, я снова начинаю нервничать. Я знаю, что мы здесь затем, чтобы спасти чертову галактику, мы делаем то, что нам было приказано. Но он мой брат-близнец, и я надеюсь, молюсь, чтобы с ним всё было в порядке. Фин, кажется, понимает это, придвигаясь ближе, он пытается сгладить напряжение.

— Хорошо, что эти костюмы сверхпрочные, — шутит он, кивая на спектрограф рядом с дверью отсека. — Там определенно непогода для бикини.

— Стрёмно. — я слабо улыбаюсь в ответ. — Я просто потрясающе выгляжу в бикини.

— Ого, какое совпадение, я тоже.

Это не самая его смешная шутка, и пока он говорит, он смотрит на шкафчик Тайлера. Тяжело сглатывает.

— С ним все будет в порядке, да?

— Ага, — вздыхаю я.

— Серьезно, — говорит Фин, оглядываясь в поисках поддержки. — После всего, что мы сделали, мы должны вернуть его, Скар.

Кэл кивает, эдаким Сильдратийским кивком.

— Клянусь честью.

— Без вопросов, — соглашается Аври, в её голосе сталь.

— Я знаю, что это сложно, Скарлет, — продолжает Кэл, пристально глядя на меня своими прекрасными глазами. — Но мы на верном пути. Из всех людей Тайлер Джонс понял бы это.

Я немного выпрямляюсь, становлюсь чуть выше. Все эти люди вокруг — поддерживают меня, это бойцы, которые стали моими друзьями; друзья, которые стали семьёй. Я шмыгаю носом и киваю, опуская шлем на место.

— Знаю, он бы так и поступил.

Фин неловко похлопывает меня по плечу.

— Ладно, — говорю я. — Давайте найдем эту проклятую стрелялку.

Мы заходим в воздушный шлюз, и довольно быстро попадаем на ледяную поверхность планеты Эшваренов. Я смотрю на Аврору, вспоминая, когда мы делали нечто подобное в последний раз, на Октавии III. Тогда она была на взводе, изо всех сил пытаясь понять, кто она. Но теперь она берет инициативу на себя, шагая по осыпающейся породе. Пейзаж серый и безжизненный. Арктический ветер дует со скоростью сотни километров в час, но атмосфера настолько разряжена, что для нас это едва ли лёгкий ветерок.

Даже воздух в этом месте мёртв.

Кэл и Зила вооружены винтовками-дезинтеграторами, мы с Фином идем, держа руки на пистолетах. Пока мы следуем за Аври, нет реального ощущения опасности. Ничего похожего на ту странную потустороннюю враждебность, которая встретила нас на Октавии III. Я поражена насколько это несправедливо, Ра'хаам до сих пор жив, а битва, в которой было отдано всё, завершилась вот так. Мне грустно. Я ощущаю себя ничтожной. Жалкой. Мне холодно, несмотря на костюм.

Мы идем минут двадцать, неуклонно поднимаясь вверх, пока, наконец, не оказываемся на утесе с видом на кратер: массивное круглое углубление на поверхности этого мёртвого мира, простираясь до самого горизонта. Но в центре этого углубления я с удивлением вижу…

— Дверь, — шепчет Финиан.

По крайней мере, похоже на нее. Она огромна, километров десять в ширину. Открытая, словно пасть, она ведет в огромный темный проход за её пределами. Поверхность планеты представляет собой пустыню, но внутренняя часть туннеля, практически не затронута стихией.

— Разве она… должна быть открыта? — неуверенно спрашиваю я.

Я бросаю взгляд на Аврору, ощущая, как от неё исходят волны напряжения.

— Бе`шмай? — спрашивает Кэл, неотрывно глядя на неё.

— Именно здесь был хрустальный город, Кэл, — отвечает она, её голос немного не от мира сего. — Это..

Она мотает головой.

— Все вы. Держитесь за меня, друг за друга.

Она протягивает руки, всё еще глядя в бездну под нами. Кэл берет её правую руку, а я левую, крепко сжимая. Зила хватает Кэла, а Финиан переплетает наши пальцы, слегка сжимая мою ладонь, чтобы подбодрить.

— Ты в порядке, Безбилетница? — спрашивает он у Аври.

— Просто держитесь, — отвечает она.

Я ощущаю покалывание в затылке. Сила ощущается в воздухе. И меня, без предупреждения, отрывает от земли, понимая в бесцветное небо. Я задыхаюсь, испытывая желание взвизгнуть немного по-девчачьи. И, глядя на Аврору, на её плотно сжатые губы, на глаза, горящие ослепительно белым светом, я понимаю, что это делает она — перемещает нас силой своего разума.

Когда Ра'хаам напал на нас на Октавии III, она и тогда переместила нас в безопасное место. Тогда Ра'хаам был в ужасе. Но она едва могла контролировать свою силу, и у меня было ощущение, что она не совсем была собой, сила владела ей, словно марионеткой. Но теперь я вижу, что она сама управляет ею.

Эта Аврора владеет даром, который даровали ей Эшварены. Подняв нас, словно детские игрушки над разрушенным ландшафтом, и перемещая вниз, в кратер, а затем в темный длинный туннель за ним.

— Вау, — произносит Финина, глядя на лицо Авроры.

— Согласна, — бормочет Зила.

Мы движемся в туннеле, ускоряясь силой воли Аври. Я чувствую, что каждый из нас переживает, все по — разному реагируют на проявление её новообретенной силы. Кэл воспринимает её лучше всего — в конце концов, он, вероятно, ощущал её на себе в Эхо. Я чувствую его обожание, когда он смотрит на свою девушку, он восхищен тем, как далеко она продвинулась. Но опять же, у меня такое чувство, что он немного неуверен. В чем, я могу лишь догадываться.

Зила смотрит на Аври с чем-то похожим на восхищение. Она время от времени снимает показания со своего юнигласа. Мозг переполняет активность. Фин просто ошеломлён, и я с ним согласна. Менее двух дней назад Аври была крошечным, испуганным ребенком, который боялся использовать эту штуку внутри себя из страха навредить окружающим. Теперь же она владеет своим даром, словно была рождена для этого. Словно именно этим она и должна заниматься.

Мы оставляем поверхность позади. Свет красного карлика, вокруг которого вращается планета, меркнет, но свет из глаза Аври освещает туннель перед нами. Шахта много километров в ширину, большая, что не видно краев. Камень идеально гладкий, красивые узоры сотканы слоями осадочных пород, мимо которых мы пролетаем. Защитный костюм предупреждает о том, что температура падает, гравитация уменьшается, наша скорость растет. Я бросаю на Аври обеспокоенный взгляд, но она, кажется, полностью контролирует ситуацию, на её лице написана решимость. Стены из камня превращаются в радужный хрусталь. Температура снаружи на сто градусов ниже. Я слышу, как сердце в груди колотится о рёбра, и туннель так долго тянется и вокруг так пусто, пока мы плывем к ядру этого мёртвого мира, я хочу сказать что-то, уже собираюсь заговорить, когда…

— Дыхание Творца…, - выдыхает Финиан.

Перед нами туннель открывает гигантскую камеру. Огромное пустое пространство, вырезанное глубоко под поверхностью мира Эшваренов, покрытое пылью миллионов лет. Я вижу причудливые вещи, сделанные из того же хрусталя, что и стены, и их назначение мне непостижимо. Ощущение пространства здесь, абсолютной чужеродности почти пугает. Каждый из нас с трепетом и удивлением оглядывает все эти невероятные формы, мерцающие в свете Авроры.

— Что это за место? — шепчу я.

— Мастерская? — выдыхает Финиан.

— Фабрика оружия, — произносит Зила.

Мы летим к центру, между инопланетными машинами, чувство возбуждения в моей груди нарастает. Все время, что мы провели, все потери, которые мы понесли, все это будет стоить того. Теперь я вижу его перед нами: массивный помост, поднимающийся из темноты. Я чувствую, как во мне разливается восторг Авроры, трепет от этого открытия, мысль о том, что, несмотря на врага, с которым мы сражаемся, эту войну можно выиграть, Ра'хаам можно победить, потому что эта девушка рядом со мной, эта крошечная электростанция, излучающая полуночно-синюю энергию, — это Триггер, и теперь, наконец …

… у нас появится Оружие.

Мы добираемся до хрустальных подмостков. Они высокие, словно небоскребы. Широкие, точно город. Я напрягаю зрение, всматриваясь во мрак за их пределами, ища ключ ко всему.

— Эм…, - произносит Финиан.

— Ага…, - хмурюсь я. — Эм.

— О, нет, — шепчет Аври.

— Бе`шмай? — бормочет Кэл.

— Нет, нет, нет…

Все мы смотрим на Аври, на её лицо, и не нужно быть дипломатом, обученным Легионом, чтобы понять, что здесь что-то совсем не так. Мы взмываем в темноту, пробираясь сквозь подмостки, вокруг нас мерцает хрусталь. Но очевидно, что эти подмостки были возведены специально для того, чтобы что-то удерживать. И, каким бы чуждым оно ни было, всем итак ясно, что тут пусто. Когда я вижу, как слезы текут по щекам Аври, когда я вижу, как её лицо морщится, ощущаю, как воздух вокруг нас пульсирует от её силы, когда всё её разочарование, ужас, отчаяние выплывают на поверхность, я уже знаю ужасную правду.

— Оно не здесь, — шепчу я.

Я смотрю на Финиана, на Зилу, на Кэла, и, наконец, на Аврору. Сердце застывает в груди, когда я произношу:

— Оружие исчезло..

* * * * *

Мы возвращаемся к «Нулю». И оттуда обратно в Складку. Мы не знаем, что еще нам сделать.

Как бы мне хотелось, чтобы Тайлер оказался здесь. Я так сильно этого хочу, меня словно ударили ножом под рёбра. Мы вместе делили чрево матери, он и я, мы делили всё, и оказаться без него, без лидера, без управления, это напоминает нам всем, как сильно он нам сейчас нужен. Мы стоим на мостике «Нуля», цветовая гамма сведена к черно-белому.

Аврора расхаживает взад и вперед с самым мрачным видом, какой я только видела. Кэл стоит в сторонке, задумчиво хмуря брови. Фин сидит напротив меня за центральной панелью управления, просматривая новостные ленты, Зила на консоли, жуя прядь темным волос.

— Как оно могло исчезнуть? — спрашиваю я. — Как такое возможно?

— Не знаю, — дрожащим голосом произносит Аври.

Финиан мотает головой.

— Попадание в аномалию уничтожило бы любой нормальный корабль. И чтобы узнать, где оно было…, они должны были найти зонд.

— Или же Древние рассказали им о местоположении, — произносит Кэл.

Ответ очевиден.

— Ещё один Триггер, — произносит Зила.

Аври поджимает губы.

— Эшварен сказал, что до меня могли быть и другие. Эхо перегружается, когда кто-то покидает его, и такой план существует уже миллион лет. Но еще он сказал, что тот, кто пришел до меня, вероятно, потерпел неудачу, поскольку Ра'хаам всё ещё жив.

Она мотает головой, воздух вокруг неё дрожит от разочарования.

— Ничего не понимаю.

Финиан начинает ругаться:

— Может быть, этот другой Триггер завершил своё обучение, забрал Оружие, потом… Не знаю, упал с лестницы или подавился крекером или еще что-нибудь?

— Быть может, он завершил обучение, — произносит Кэл, глядя на Аврору, — а потом отказался платить цену ради победы над Ра'хаамом.

Аври смотрит на Кэла и говорит тихим голосом:

— Давай сейчас не будем об этом, ладно?

Бровь Зилы приподнимается на два миллиметра, для неё это равносильно крику.

— Какую цену?

— Это не имеет значения, — отвечает Аври, вспыхивая. — Это уже не умеет значение, потому что проклятого Оружия там даже нет! — Воздух вокруг неё потрескивает, бледный свет сияет в радужке. — После всего этого! После всего, через что мы прошли, и кто-то выкрал его у нас прямо из-под носа! Твою оладушку, мне просто хочется… кричать.

Я бросаю взгляд на Кэла, но он молодец, уже работает, заключая Аври в желанные объятия. Он нежно целует её в лоб, гладя по волосам.

— Всё будет хорошо, бе`шмай, — клянется он. — Верь в это. В нас. Солнце ещё взойдет.

Она прижимается к нему, вздыхая. Я, наблюдая за ними обоими, понимаю, насколько сильно они влюблены друг в друга. Я ощущаю связь, которая выросла меж ними за то время, что они провели в Эхо, за те часы, что были для них месяцами. Любовь. И я, сердцеедка, истребительница поклонников, коих больше пятидесяти, согласно моей маленькой черной книжице, на мгновение задаюсь вопросом, встречу ли я когда-нибудь кого-то, кто будет значить для меня так же много, как и они друг для друга.