Пламя Авроры

Зила кивает, уже стоя у входа в винтовкой в руке.

— Это была бы недопустимая задержка. А массовый побег привлечет внимание к нашему собственному.

— Это может вызвать путаницу, — возражает Скарлет, бросая взгляд на ближайшую камеру. — Они смогли бы помочь. Мы не можем вот так просто их бросить. Разве ты не ощущаешь их боль?

Слегка сдвинув брови, Зила оборачивается, чтобы бросить взгляд на Лицо нашего отряда.

— Скарлет, наша единственная и самая важная цель — поддержать Аврору и помочь ей предотвратить распространение Ра`хаама по Млечному Пути. Любая цена, которые платим мы или другие за успех этой миссии, приемлема.

— Каждая секунда, потраченная на спор — уходит впустую, — говорю я, приходя в отчаяние.

— У нас ведь есть немного времени? — спрашивает Финиан. — Зила ведь уже забрала наши юнигласы и данные с «Гефеста».

— Они все у меня с собой, — говорит Зила, похлопывая себя по карману.

— ДА, Я ЗДЕСЬ, Я ЗДЕСЬ, БЕЗ ПАНИКИ! — раздается тихий, приглушенный голос.

— Режим молчания, — говорит Зила.

— Нужно спасти твоего брата и убраться с этого корабля, Скарлет, — говорю я.

— Мой брат сперва освободил бы этих людей, — говорит Скарлет. — Не смей использовать его как предлог, чтобы бросить их тут.

Она пересекает комнату и начинает рыться по карманам мертвого надзирателя. «Андараэль» сотрясает ещё один взрыв. Аврора у меня на руках хмурится во сне. Рана на плече — медленная кровавая агония. Огни с белого меняются на серый, сигнал тревоги оглушает.

— ПРОРЫВЫ НА ПАЛУБАХ 17 И 12, - раздается голос по громкой связи. — ОХРАНА И ВСЕ КТО СВОБОДЕН ПРОЙТИ НА ПАЛУБЫ 17 И 12.

— Скарлет, у нас нет на это времени, — говорит Зила.

Корабль вновь содрогается, когда Скарлет наконец находит ключ доступа. Теперь уже я ощущаю запах дыма, топлива и гари. Сердце бешено колотиться, желудок сжимается, когда Скарлет переходит от одной камеры к другой, и освобождая отчаявшихся и растерянных Странников. «Андараэль» дёргается, словно дикий зверь, у нас под ногами.

Аврора открывает глаза в моих объятиях.

— Кэл? — шепчет она.

— Все хорошо, бе`шмай, — говорю я, и в этот момент, несмотря ни на что, это правда.

— Грёбаные Ватрушки, — стонет она. — Ощущение такое, будто меня прожевали и выплюнули. Эта твоя сестра.. — Она с трудом моргает, оглядывая дым вокруг нас, тела, убегающих Странников. — Что п-происходит?

— Мы уходим отсюда. Ты можешь идти?

— Скар, ну же, — умоляет Финиан.

Помогая Авроре встать на палубу, я кричу.

— Скарлет, нам нужно уходить!

Скарлет не обращает внимания на мои крики и открывает последнюю камеру. Старейшина и его спутники, спотыкаясь, выбираются на свободу, наполненную хаосом и криками.

— Спасибо, юная землянка, — говорит он.

— Отправляйтесь к отсекам шаттлов, — говорит она. — Убирайтесь отсюда к чертовой матери.

Он долго смотрит на неё, а потом медленно кивает, прикрыв глаза и сплетя пальцы рук. Относясь к Лицу нашего отряда с глубоким почтением, как если бы перед ним стоял другой Странник.

— Если мы сможем вернуть долг, — произносит он с почтением среди хаоса, — вы найдете нас на станции Тирнан. Я старейшина — Ралиин Кендаре Аминат.

Скарлет требуется время, чтобы вежливо кивнуть в ответ, несмотря на явную одержимость настоятельной необходимостью делать ноги.

Странники подбирают оставшееся оружие и прорываются сквозь дым и бойню. Корабль раскачивается под нами, когда внезапно огни мерцают и гаснут, погружая нас во мрак. Я крепко прижимаю Аврору к груди, несмотря на боль.

— ПРОРЫВ НА 4 ПАЛУБЕ, — сообщают по громкоговорителю. — ПРИМИТЕ МЕРЫ БЕЗОПАСНОСТИ. ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ НАДЕТЬ ЗАЩИТНЫЕ КОСТЮМЫ В СЛУЧАЕ ПОТЕРИ АТМОСФЕРЫ.

Включается аварийное освещение, и мы впятером смотрим друг на друга в полумраке.

— Та брешь рядом с отсеком Саэди, — говорю я. — Тайлер может быть там.

— Мы истратили слишком много времени на попытки спасения, — категорично заявляет Зила. — Нужно немедленно добраться до стыковочного отсека. С технологией маскировки «Нуля» и всем хаосом, что разворачивается снаружи, мы сможем ускользнуть незамеченными.

— Но…, - Финиан переводит взгляд между нами. — Мы же не можем бросить Тайлера!

— Нельзя, чтобы Аврора приближалась к абордажным группам ЗСО, нельзя так рисковать, — говорит Зила. — Лишь она имеет значение.

Всё ещё одурманенная наркотиками, Аврора мотает головой, пытаясь сосредоточиться. Секунды идут, мы молчим. Внезапно я сознаю, насколько важен Тайлер для нашего отряда. Без него у нас нет лидера — некому принять решение, взять на себя мучительную ответственность за то, что подвергнешь других опасности.

— Аври, — говорит Фин. — Ты можешь воспользоваться…, ну, своими силами?

Ее глаза широко распахиваются. Я вижу в них воспоминания о произошедшем на «Хэдфилде». Как она потеряла контроль в крио-системе, хаос и разрушения, что она нанесла. Она могла убить всех нас. Нам об этом прекрасно известно. Как и ей. И в её глазах страх того, что это может случиться снова, если она потеряет контроль.

— Я….

Она смотрит на меня с болью во взгляде.

— Не думаю, что смогу..

— Все хорошо, бе`шмай, — говорю я, целуя её в лоб.

— Я не хочу никому навредить, я..

— Отнеси Аври на «Нуль», — отрезает Скарлет, глядя на меня. — Зила права — мы не можем рисковать тем, что её схватит ЗСО. Если я не появлюсь через десять минут, вы свалите отсюда к чертовой матери, не оглядываясь.

— Ты куда? — допытывается Фин.

Скарлет подходит к шкафчику для экстренных случаев, рядом с пультом управления начальника тюрьмы и хватает дыхательную маску, которую находит внутри. Подняв винтовку, что я дал ей, она проверяет уровень заряда.

— Я иду за Таем.

— Скарлет, это неразумно, — говорит Зила.

— Залы будут кишеть адептами и штурмовыми отрядами ЗСО, — говорю я.

Тогда она смотрит мне в глаза. В них пылает огонь.

— Он мой брат, Кэл.

И снова я поражен связью между близнецами Джонс. Насколько она глубока по сравнению с той, что у нас есть с Саэди. Помню, что когда-то мы были близки. Когда были детьми на Сильдре, когда наши родители любили друг друга, мы были неразлучны. Теперь же кровь между нами походит на воду. Память о матери, призрак отца навек между нами. И если бы я оказался в опасности, уверен, она бы бросила меня умирать, и от этого больнее, чем от раны на плече и синяков на рёбрах, а еще больно от того, что я не смогу помочь Скарлет в её поисках. Я не могу подвергать Аврору опасности.

— Скарлет, — шепчет Аврора, пытаясь сдержать слезы. — Мне так жаль. Я..

— Я знаю, — кивает она. — Просто уходи.

Финиан делает вдох и кладет на плечо украденную винтовку.

— Хорошо, я иду с тобой.

Скарлет открывает рот, чтобы возразить, но он перебивает её.

— Даже не пытайся спорить, — говорит он. — Ты не пойдешь туда одна, Скар.

Скарлет смеряет худого паренька взглядом, положив одну руку на бедро, её губы кривятся в усмешке.

— Всё ещё страдаешь от приступа тупоголового героизма, да?

Он пожимает плечами.

— Будем надеяться, что это не летальный случай.

Корабль кренится под нами. Слышен вой сирен и выстрелы вдалеке. Крики боли. Крики приказов, скрежет металла и рев пламени. В воздухе повисает привкус горящего пластика.

— Десять минут, — предупреждает Зила. — Или мы улетим без вас.

Скарлет кивает.

— Аври — единственная, кто по-настоящему важен. Присмотри за ней, Кэл.

— Всей свой жизнью, — клянусь я.

— Будь осторожен, — умоляет Аврора.

Не говоря больше ни слова, Скарлет и Финиан надевают маски и бросаются в нарастающий хаос. Я бросаю на них последний взгляд: они бегут бок о бок, прежде чем полностью исчезнуть в дыму. Зная, какая опасность их поджидает, я задаюсь вопросом, увижу ли я кого — нибудь из них в живых снова.

15

Тайлер

Нужно было как следует учить сильдратийский.

Мостик вокруг меня погрузился в какой-то жестко контролируемый хаос. Сидльдратийское высокомерие легендарно, и обычно они превращают эту «отчужденность» в некую форму искусства, но вот это вот — хладнокровное высокомерие, «мы_намного_лучше_тебя» — прямо сейчас накалено до предела. Некоторые из Несломленных заходят слишком далеко, повышая голос, и я понимаю, что дела плохи. Я в силах разобрать каждое шестое слово, но и они не менее важны. Такие слова вроде " истощенный», «уничтоженный». Или нечто вроде «неспособный» и «невосприимчивый».

Слова, которые означают, что «Андараэль» терпит поражение.

Не имея времени сослать меня на гауптвахту, и не желая оставлять меня в своих личных покоях, Саэди приказала личной охране притащить меня с собой на мостик, запихнуть в угол, чтобы насладится представлением. Сказать по правде, мне раньше никогда не приходилось видеть, чтобы битва подобного масштаба разворачивалась вживую, и ботаника — тактика внутри меня это приводит в священный трепет.

Разглядывая маневры и контрманевры, голографические дисплеи, проецируемые на каждую стену, освещающие битву авианосцев, эсминцев и истребителей, испещренные глифами Сильдрати. Несмотря на недоступность текста, я все же могу оценить саму битву, которая развернулась прямо вокруг нас. Как бы неприятно было это признавать — Саэди оказалась блестящим командиром. Она стоит в центре мостика, Иша сидит у нее на плече, и руководит битвой, словно дирижер оркестром. Она действует решительно: быстро соображает, прекрасно разбирается в конфликте. Она, не колеблясь, отдает приказы, а ее команда мгновенно их выполняет — все равно что наблюдать за внутренней работой некой смертоносной машины.

«Андараэль» — внушительный корабль, его огневая мощь вдвое превышает Земную армаду. Но тут его превосходят численностью и вооружением. Карта «Бесплатного_Освобождения_из_ Тюрьмы» не сработала, и хотя ей удалось уничтожить три корабля и тяжело ранить еще одни, контратаки Саэди терпят поражение перед лицом превосходящей численности. Каким бы умным и одаренным командиром она ни была, прямо сейчас единственный её выход — бежать. А это то, чего Темплар Несломленных никогда не сделает.

Ещё одна ракета врезается в нашу корму, сотрясая «Андараэль» до самых костей. Артиллеристы ЗСО целят в наши двигатели и системы наведения, пытаясь вывести корабль из строя. С нижних палуб приходят донесения, что абордажные группы Землян высаживаются со своих плацдармов: морские пехотинцы ЗСО в силовых доспехах неумолимо прокладывают себе путь сквозь защиту Несломленных. Цифры мрачны: каждый Сильдрати уложит не менее пяти солдат ЗСО, прежде чем падет сам; но раз у ЗСО еще есть пушечное мясо, которое не жалко бросить врагу, они будут бросать все силы, что у них есть.

Там внизу настоящая бойня.

Часть меня всё еще не может понять, что это происходит. Последствия такого сражения — полномасштабная бойня между Земными войсками и группами Несломленных — даже думать не хочу о том, что всё это будет означать для галактики. У всех Несломленных на мостике дыхательные маски, на случай потери атмосферы, но никто не был настолько любезен, чтобы предложить хоть одну мне. Теперь я все сильнее ощущаю запах дыма в воздухе, горящего масла и обугленного пластика.

Еще одна капсула высаживается на нижней палубе, наводненная еще большим количеством морских пехотинцев. Я ощущаю удары сквозь пол всем телом, по позвоночнику. Не уверен, сколько еще «Андараэль» сможет выдержать. А затем лейтенант Саэди говорит, и его слова вызвали внезапную тишину на всем мостике. Я улавливаю лишь три их них. Но они самые важные.

Вызов. Архонт Каэрсан.

Это имя — словно удар в живот. Я напрягаюсь, все мысли о битве вылетели у меня из головы. Саэди отворачивается от тактических дисплеев, и тихо отвечает, а центральная проекция битвы, бушующей снаружи, исчезает и на смену ей приходит другое изображение.

Изображение мужчины.

Честно говоря, я не уверен, чего мне ожидать. Не важно, о чем говорят исторические книги, монстры редко выглядят соответственно. Я вырос, ненавидя этого человека за то, что он всё у меня отнял. Но глядя на самого печально-известного массового убийцу во всей галактической истории человечества, ответственного за вторжение Ориона, разрушение собственного мира, смерть моего отца, я ожидал, по — крайней мере, чего-то более ужасного.

Звездный Истребитель..

Творец, я и не знал что он…

Ошеломительный, быть может?

Архонт Несломленных высокий, как и его народ, он облачен в богато украшенные доспехи Сильдрати с длинным темным плащом. Черты его лица жесткие, скулы высокие, уши сужаются до острых, как ножи, кончиков. Длинные серебристые волосы зачесаны наверх и уложены на голове в десять замысловатых кос, которые, извиваясь, падают на другую сторону лица. И его лицо словно ненастоящее — слишком красивое и ужасающее, чтобы быть реальным. Мне ненавистно думать, что под такой прекрасной оболочкой скрывается гниль. Но больше всего меня поражает его взгляд. Здесь, в Складке, мне не видна фиалковая радужка его глаз. Но, тем не менее, взгляд очень пронзителен. Я словно придавлен и беспомощен под его взглядом, он словно смотрит мне прямо в душу. Одно его присутствие на экране повергает в гробовую тишину весь мостик, особенно в разгар тотальной перестрелки. Он излучает власть, серьезность, страх; как звезда излучает жар. Он говорит с Саэди, и его голос густой, как черный дым, и мягкий, точно ларасский семптар. Одному Создателю известно, откуда исходит звонок, поэтому Саэди говорит быстро, выкладывая все разом. Я слышу имя Авроры. Имя Кэла. Слова «атака», «земляне», «сражаться» и «не могу».

Требуется несколько минут, чтобы её сообщение дошло до него сквозь межзвездное пространство, несмотря на сокращенное расстояние в Складке. Тем временем Саэди возвращается к битве, бушующей снаружи. Сообщения о повреждениях поступают уже со всего корабля. Двигатели «Андараэля» отключены. Сирены всё еще ревут, вонь дыма становится сильнее, тактические дисплеи наводнены смертельными и огненными танцами бойцов, ведущих войну снаружи.

Наконец, я вижу, как прекрасное лицо Звездного Истребителя исказилось, когда до него дошел ответ Саэди. Его взгляд темнеет, губы сжимаются в тонкую линию. Я вижу неверие, быстро смеющееся яростью и ненавистью; такая ярость может сподвигнуть человека порвать свой собственный мир на части. Такая ярость убивает миллионы.

— Они всё же посмели? — выплевывает он.

Он открывает рот, чтобы произнести что-то еще, но нам так и не суждено это услышать. В мостик «Андараэля» что-то врезается, возникает белая вспышка и вспыхивает огонь, меня вдруг отшвыривает в сторону, я врезаюсь в стену, и мир вокруг переворачивается с ног на голову. Взрыв ослепляет, почти оглушает, и на краткое мгновение я задаюсь вопросом, а вдруг это оно. То самое место, где мне суждено погибнуть.

Я следовал догматам Объединенной Веры, жил по ним, как мог; я был спокоен. Но я пока не хочу уходить, слишком многое стояло на кону, слишком много людей, у которых еще нужно было позаботиться; слишком многое поставлено на карту. И поэтому я держусь, мрачно впиваюсь в реальность ногтями, не желая выпускать ее из рук. Крича в темноту.

Еще рано.

Еще рано.

Я открываю глаза. Вижу искореженный металл. Задыхаюсь от черного дыма. Это было прямое попадание в мостик, взрыв прорвал корпус, как фольгу. Питание отключено, дисплеи темны. Тела лежат там, где упали: мертвые и бездыханные, быть может, умирающие; из-за Складки пурпурная кровь Сильдрати выглядит серой. Охранник, который присматривал за мной, налетел на обломок панели управления, его глаза безжизненны. Среди компьютерных систем полыхают пожары. Пол накренился влево — системы искусственной гравитации еще работают, но двигатели заглохли, «Андараэль» теперь дрейфует на одном боку во мраке и совершенно беспомощный.

Я проверяю, не сломано ли чего, хотя через несколько часов я весь буду в синяках (при условии, что я выберусь отсюда живым), но, как оказывается, у меня лишь несколько глубоких порезов. У меня из ушей течёт кровь. Глаза горят из-за дыма. Со стоном, пошатываясь, я поднимаюсь на ноги, стаскиваю дыхательную маску с головы мёртвого охранника и пистолет — дезинтегратор с его пояса.

Все Сильдрати на мостике лежит кто на спине, кто на животе, но сквозь звуки разрываемого металла и дождь искр, я вижу, что многие двигаются, приходя в себя после взрыва.

Нужно выбираться отсюда.

Нужно найти Скар и остальных.

Но мои шансы на это равны нулю. Я изучал корабли Сильдрати, но я не знаю их внутреннего расположения так же хорошо, как у земных судов — у меня есть лишь самое смутное представление о том, где находятся ангарные отсеки, не говоря уже об уровнях содержания под стражу. И даже если бы нижние палубы не кишели земными морскими пехотинцами, мне пришлось бы иметь дело с Несломленными. Здесь у меня нет преимущества, нет..

Рычага воздействия.

Я слышу визг рептилии, сквозь дым замечаю Ишу, расправившую крылья и отчаянно кричащую. Маленький драккан сидел на обрушившейся части потолка, а под ним, судя по спине, лежит Саэди. Ей зажало ноги, зубы оскалены в рыке. Она пытается вырваться на свободу, но у нее нет возможности выбраться из-под завала. Полы из пластали пылают, приборы мигают, сигнализация вопит. Системы пожаротушения, должно быть, выведены из строя, и пламя движется в сторону Саэди. Она ругается, в отчаянии ударяя кулаком по металлу. Иша снова кричит, крохотные коготки отчаянно скребут по обломкам, пытаясь освободить хозяйку.

Я, пошатываясь, бреду по горящему мостику, спускаясь вниз. Саэди поднимает голову, когда я нависаю над ней, в мгновении ока её облегчение сменяется маской гнева, когда она понимает, что никто из команды не пришел её спасать, кроме меня. Иша предупреждающе визжит, когда я настраиваю дезинтегратор на режим «убить» и направляю в лицо Саэди. Темплар встречается со мной взглядом.

Бесстрашная.

Несломленная.

— Сделай это, — выплевывает она. — Земной трус.

Я отвожу пистолет, направляя его на разрушенный металл, и частично расплавляю его. Наклонившись, я хватаюсь за него и поднимаю, лицо краснеет от напряжения. Саэди морщится, толкается, и ей удается выбраться из-под обломков. Когда она освобождается, я вижу, что ее форменные брюки потемнели от крови. Она не может подняться, лицо осунулось и стало влажным от пота. Она скрывает большую часть эмоций, но в глазах я вижу отголосок той боли.

— Почему? — шепчет она, глядя на меня. — Почему ты спасаешь меня?

— Я не тебя спасаю, — отвечаю я. Я наклоняюсь, и перекидываю её руку через плечо, поднимая её. Она задыхается от боли, но все же выпрямляется, стиснув зубы, лицо испачкано пятнами крови. — Я спасаю своих друзей.

Нужно было бросить её здесь. Позволить сгореть с остальными убийцами. Но если со мной будет Саэди, у меня будет кто-то, кто сможет провести меня по кораблю, избегая Землян. Теперь у меня есть рычаг воздействия на других Несломленных. И как бы они не призирали друг друга, я не уверен, что Кэл оценил бы то, что я позволил его сестре сгореть заживо.

— Как пройти к уровням содержания под стражу? — спрашиваю я.

Она плюется в меня, произнося злобное ругательство на Сильдрати. Я бью её по раненой ноге, и она вопит от боли — первый признак слабости, который я когда-либо видел у нее. Я прижимаю дезинтегратор к её голове, настроенный на режим «убить».

— Не вздумай сделать это снова, — предупреждаю я.

— Или что?

Склонившись ближе, я встречаюсь с ней взглядом. Жестко. Решительно.

— Или я отплачу тебе за то, что твои люди сделали с моим отцом, — огрызаюсь я. — А теперь говори, как пройти к уровням содержания под стражу.

В ответ она смотрит на меня ледяным взглядом. Я прижимаю пистолет к ее подбородку, отчего она вздрагивает. Наконец, она вскакивает с мостика, и я иду, наполовину неся её на себе, прочь из растущего пламени, дальше по коридору. Иша следует за нами, перепархивая с одного насеста на другой, крича от отчаяния.

— Пусть она заткнется, — говорю я. — Иначе сюда сбежится всё ЗСО.

— Трус, — Саэди выстреливает в меня ругательствами, словно те пули.

Я сдавливаю пистолет ей в кожу.

— Куда идти?

Она снова кивает, оскалив зубы, глаза сверкают ненавистью. И вот мы идем. Медленно. Пошатываясь. На ощупь пробираемся сквозь густеющий дым и завывающие сигналы тревоги. Мы натыкаемся на отряд Несломленных возле эвакуационной лестницы, их командир кричит, чтобы я остановился. Но как только они вскидывают оружие, позади них на лестницу врывается взвод морских пехотинцев ЗСО. Воздух наводняется выстрелами дизрапторов, звоном клинков и криками умирающих. Я тащу Саэди на лестничную клетку. Солдаты ЗСО приказывают нам остановиться, пытаясь перекричать грохот перестрелки и взрыв очередного ракетного снаряда. Мы, спотыкаясь, устремляемся вниз, Иша кружит позади нас, Саэди едва не падает. Дыхание обжигает легкие, даже сквозь дыхательную маску, дым заполняет переход, делая наш путь практически невидимым. Нам удается прорваться на более низкий уровень, там нас встречает густой дынь и обжигающий жар.

— Куда идти? — кричу я.

Сестра Кэла морщится и кивает, и мы, спотыкаясь, идем дальше. «Андараэль» сильно кренится, полы наклонены почти на сорок пять градусов. Саэди сильно истекла кровью, позади нас кровавые следы на полу. Её ранение, вероятно, единственная причина, по которой она до сих пор не пыталась напасть на меня, но я не уверен, как долго она сможет продержаться на ногах. У меня нет времени, если она надумает упасть в обморок прямо здесь..

Я усаживаю её напротив стены, её ресницы затрепетали на щеках. Иша приземляется на соседний столбик, кричит на меня, маленькие острые клыки сверкают в мерцающем свете. Осматривая Саэди, я вижу, что её брюки насквозь пропитаны кровью, и в ботинках её полно. Она поранила нечто жизненно важное под этими обломками. Я срываю с себя рубашку, рву её на полоски, когда по громкой связи звучит сигнал тревоги. Саэди морщится, когда я обматываю ткань вокруг её раненого бедра, чтобы остановить кровотечение.

— Слабак, — шепчет она.

— Да, да, — отвечаю я, затягивая импровизированный жгут.

— Негодяй.

— Да заткнись ты, — вздыхаю я, закидывая ее руку себе на плечо и снова поднимаясь. — Пока я не забыл о своих манерах.

Я слышу, как тяжелые ботинки топают по лестнице позади нас. Одинокая Сильдрати, спотыкаясь, идет по заполненному дымом коридору, её глаза широко распахиваются, когда она узнает своего Темплара, безвольно повисшего на руках полуголого мальчишки — землянина. Она вскидывает оружие, но мое уже поднято и после громкого БАМ! она падает на пол.

Закинув руку Саэди себе на плечо, мы движемся дальше настолько быстро, насколько можем. Как только мы оказываемся у развилки, я спрашиваю у Саэди, чтобы она показала дорогу, она что-то невнятно бормочет в ответ. Морские пехотинцы наступают мне на пятки, и я не смогу отбиться от них, если они нас поймают — тут даже спрятаться негде. Я понимаю, что если нам и удастся выпутаться из всего этого, то только каким-то чудом.

А потом я вижу её.

Внизу, в конце коридора, пробираясь сквозь дым, с винтовкой-дезинтегратором в руках. Огненно-рыжие волосы, большие глаза, такие же голубые, как и у меня, а потому совершенно бесцветные в монохроме Складки. По краям защитной маски, лицо измазано сажей, грязью и кровью. Но еще никогда прежде она не казалась мне такой красивой, как сейчас.

— Скарлет, — шепчу я.

Финиан стоит рядом с ней, низко пригнувшись. Он первым замечает меня, пытаясь перекричать вопли сигнализации и рев пожара.

— Вон он!

Тяжело перебирая ногами, спотыкаясь и таща за собой Саэди, я ощущаю, как по лицу расползается идиотская ухмылка. Скарлет несется по коридору прямиком ко мне. Чудо моё, как по заказу.

И в этот самый момент в нас что-то врезается.

Судя по удару, это не ракета. Быть может, куча обломков, или вышедший из-под контроля истребитель врезался в «Андараэль». Удар приходится на пол под нами, прогибая корпус. Удар, подобно грому, швыряет нас с Саэди прямо в стену. Я задыхаюсь, когда она врезается в меня, а затем мы оба падаем на палубу, дезинтегратор вылетает из рук. Забытье манит, предлагая тепло, темноту и тишину, но я отгоняю ее от себя с кровью во рту.

Я открываю глаза. Системы вопят о нарушении атмосферы, а я слышу смертоносное шипение газа, выходящего в космос. С замиранием сердца, я вижу, как коридор впереди прогнулся: потолок обрушился, сверху свисают электрические кабели, искря напряжением. За обломками я вижу Финиана, стоящего на коленях. Моя сестра с трудом поднимается на ноги.

— Скарлет! — кричу я. — Ты в порядке?

— Да, — кашляет она. — А ты?

— Всё нормально, — кричу я.

— Мне нужно знать, почему ты без рубашки?

— Мой пресс, как и я, жаждал свободы, Скар.

Она смеется над шуткой, но сквозь дым и обломки я вижу, как ее улыбка тает. Коридор непроходим, нам не добраться друг до друга без взрывчатки или резака. Атмосфера вытекает через брешь в корпусе, и пока на нас эко-снаряжение, если только системы «Анадарэля» всё ещё работают, корабль блокирует коридор, чтобы предотвратить дальнейшую утечку по всему кораблю.

— Вам нужно выбираться отсюда, Скарлет, — кричу я.

— Заткнись, Тайлер, — говорит она. — Финиан, помоги мне.

Она начинает дергать обломки, пытаясь расширить щель, чтобы я смог пролезть. Оборванные кабели искрятся, когда Финиан касается металла, его экзоскелет рычит, пока он толкает.

— Скар, вы не сможете…

— Я не брошу тебя! — кричит она. — А теперь заткнись!

Сердце сжимается от её голоса. У нее на глазах слёзы. Потому что сколько бы ни притворялась моя сестра, она не так проста, как кажется. Ей уже известен расклад. А потом я слышу за спиной тяжелые шаги. Звук дизрапторных винтовок. Зычный голос, говорящий на земном.

— Руки вверх!

Я поворачиваюсь и вижу целый взвод морских пехотинцев ЗСО. Их силовая броня громоздкая, большая, безукоризненная, украшенная граффити с различными кричащими лозунгами, по типу: ВЫКУСИ. ВОЙНА — АД. У лейтенанта на нагруднике выведено ЛЮДОЕД через трафарет. Глаза под шлемом горят, приводы жужжат, когда лазерные прицелы на их винтовках нацеливаются мне на грудь.

Их дюжина. Я один.

Шансы плохи, даже в лучшие дни. А нам до них еще очень далеко.

— Уходите отсюда, Скар, — тихо говорю я.

— Тайлер…

— Только Аври по-настоящему важна.

— На колени, Легионер Джонс! — ревет людоед. — Медленно!

Им известно моё имя. Держу пари, Принцепс дал указания поймать нас живыми. Аврора ценнее всех. Я поднимаю руки и опускаюсь на пол. Саэди ругается и пытается подняться, но оглушающий выстрел сбивает её с ног. Иша визжит и, оскалив зубы, бросается на морских пехотинцев. В коридоре раздается дюжина смертельных выстрелов, и маленький драккан падает на пол в брызгах темной крови.

— НЕТ! — кричит Саэди, снова пытаясь подняться.

Раздается еще серия оглушающих выстрелов..

БАМ!

БАМ!

БАМ!

.. и Темплар Несломленных падает безмолвная и неподвижная.

Я оглядываюсь через плечо и вижу сквозь обломки лицо своей близняшки, по её щекам текут слёзы. В голове слышится папин голос. Я чувствую, как его руки ерошат мои волосы, и как мне это не нравилось, слышу, как он говорит со мной так, как мне нравилось. Словно он сообщает мне нечто важное, и я достоин этого.

Присматривай за своей сестрой.

— Показывай дорогу, Скарлет.

— Тайлер… — шепчет она.

— Однажды я сказал, что у тебя все получится и без моей помощи, помнишь? — Я бросаю взгляд на парня рядом с ней, чье лицо приобрело еще более бледный оттенок белого. — Присмотри за ней ради меня, Фин, это приказ.

-..Сэр, да сэр, — кивает он. Нежно взяв Скарлет за руку, он говорит ей. — Нам нужно уходить.

— Нет, — говорит она, мотая головой. — Нет.

— Скар, мне жаль, но нам нужно уходить! — кричит Финиан.

Я ощущаю, как чьи-то железные руки хватают меня и толкают на пол, магнитные наручники защелкиваются на запястьях. Морские пехотинцы прижимают мое лицо к полу, чтобы я не увидел её взгляда, когда её сердце разбито. Но мне слышны её рыдания, когда моя близняшка, наконец, позволяет Финиану увести её от единственного оставшегося в живых члена семьи.

— Я люблю тебя, Скар!

Винтовка вибрирует. Палец сжимается на курке.

БАМ!

И тьма, словно удар молотка, сбивает меня с ног.

16

Скарлет

Гонка до «Нуля» — большое размытое пятно. Глаза жжет от пота и слёз. Корабль слишком сильно накренился, пол под ногами раскачивается, пока мы с Фином, спотыкаясь, бежим к стыковочным докам. Освещение мерцает, выходя из строя, даже аварийные системы «Андараэля» работают с большим трудом. Коридоры усеяны трупами Землян и Сильдрати, пол липкий от их крови. Корабль превратился в бойню. И если мы в ближайшее время не смоемся отсюда — в лучшем случае мы будем убиты, в худшем — попадем в руки к ВРУ.

Я думаю о Тайлере, сердце болит так, что мне с трудом удается держаться на ногах. В какой-то момент Финиан — единственное, что заставляет меня идти дальше; его рука обнимает меня за плечи и тащит сквозь дым и полумрак, отовсюду сыплются искры, вопят сигналы тревоги. У меня такое чувство, словно каким-то образом я предала Тая. Словно выбросила самую важную часть себя. Но затем я слышу голос брата в голове, вижу его глаза, словно он говорит со мной.

Показывай дорогу, Скарлет.

Так поступают хорошие лидеры, согласно словам покойного Джерико Джонса:

Познай путь.

Покажи путь.

Следуй этому пути.

По этим словам всегда жил Тай. Причина, по которой он всю свою жизнь присматривал за мной и за всеми, кто окружал его. Факел, который он нес с той поры как умер отец. Я знаю, что теперь он передал его мне, потому что он больше не в силах его нести. Он доверяет его мне. Полагается, что я смогу провести остальных сквозь все это.

Показывай дорогу.

Поэтому я становлюсь на свои ноги, высвобождаясь из рук Финиана, прижимая винтовку — дизраптор к груди. Дыхательная маска до сих пор у меня на лице, поэтому я не могу стереть слезы. Но я могу сдерживать их. Приберечь для другого раза, другого места, когда судьба целой чертовой галактики не будет висеть на волоске.

— Ты в порядке? — спрашивает у меня Фин.

Я шмыгаю носом, проталкивая ком в горле. Касаюсь экрана юнигласа.

— Кэл, ты меня слышишь?

— Так точно, Скарлет, — доносится хладнокровный голос. — Каково ваше местоположение?

— Мы направляемся к «Нулю», вы сможете удерживать позиции?

— Недолго. По-возможности, ускорьтесь.

— Скажи Зиле разогреть двигатели и подготовить их к запуску. Если мы не спустимся через пять минут, или Аври окажется в опасности, убирайтесь отсюда к чертовой матери, понятно?

— Принято. Каков статус Тайлера?

Я делаю глубокий вдох. Упираясь каблуками сапог в пол.

— Передай Зиле, я надеюсь, что она также хорошо водит звездолет, как и фургон.

-.. Принято, — доносится тихий ответ Кэла.

Я нажимаю на экран, чтобы прервать вызов.

— Идем.

Мы избегаем, по меньшей мере, от четырех перестрелок на нашем пути, ныряя в лестничные пролеты или возвращаясь назад, или просто удирая от них со всех ног. Земные морские пехотинцы и Несломленные по-прежнему продолжаю кромсать друг друга на кусочки повсюду, но это лишь вопрос времени, когда ЗСО одержит верх. Те морские пехотинцы назвали Тая по имени — им известно кто мы, и я, кажется, знаю зачем они здесь. Нужно вытащить Аври отсюда, иначе всё это было напрасно.

Мы проносимся мимо шахты турболифта, и Финиан резко останавливается.

— Погоди, — говорит он, вынимая свою мульти — примочку из экзоскелета. Он отрывает панель от стены и возится с управлением. Освещение снова мигает, погружая нас во мрак прежде, чем снова вернуться к жизни.

— Аварийное питание почти на нуле, — говорю я. — Мы не сможем поехать на этом.

Он отрывается от работы и подмигивает.

— А кто сказал, что мы на нем поедем?

Я слышу лязг замка, скрежет металла. Фин просовывает свои покрытые серебряным напылением перчатки в щель между дверями и медленно, скуля от напряжения раздвигает их. Двери раскрываются в ничто: пустая шахта лифта, проходящая по всей глубине массивного корабля. Он нажимает на кнопку управления на костюме, и кончики пальцев начинают мягко сиять, разрезая мрак.

— То есть предлагаешь ухнуть вниз? — спрашиваю я. — Знаешь, оставила метлу в других штанах.

Фин моргает.

— Либо мётлы — это совсем не то, о чём я подумал; либо это снова был сарказм.

— Как, черт возьми, мы спустимся, Фин? — настаиваю я, мой характер одерживает верх. — Это же стометровый спуск, а энергии, чтобы управлять лифтом — нет. Даже аварийные системы выходят из строя!

— А что случится, как только аварийные системы выйдут из строя, Скар?

— Мы все задохнемся и умрем?

— Ну… да, довольно верное предположение. Но до этого?

— Понятия не имею! — кричу я, всплескивая руками. — Я была только на одном уроке по окружающей среде, и то целовалась на заднем ряду лекционного зала!

(Джордж Трент. Бывший #24. Плюсы: обожает мюзиклы. Восхитительная прическа. Звонит своей мамочке три раза в день. Минусы: Вы же сами видите к чему всё идет, а?)

Финиан стучит по виску указательным пальцем и улыбается.

— Смотри и учись.

Мы ждем в коридоре еще несколько мгновений, прислушиваясь к грохоту далеких перестрелок, тяжелому топоту приближающихся ботинок. Освещение над головой мерцает в такт сердцебиению, каждая потраченная секунда лишь приближает нас к тому, что нас поймают и казнят, и я не могу поверить, что мы просто стоим и ждем.

Аварийная система «Андараэля» издает предсмертный вздох. Энергия, наконец, вздрагивает и гаснет. А вместе с ней, конечно же, и искусственная гравитация.

Мне требуется пара мгновений, чтобы понять это. Но потом, в свете сияющих пальцев Финиана, я вижу, как пряди моих волос развеваются при малейшем колебании головы. Меня охватывает тошнотворное чувство головокружения, которое я испытываю всякий раз при переходе в невесомость, ощущение такое, будто внутренности поднимаются и свободно плавают прямо внутри тела. Подавляя желание заблевать дыхательную маску, я выдавливаю улыбку.

— Большинство дней ты просто невыносимый умник, Финиан де Сиил, — вздыхаю я. — Но моментами ты даже очень ничего.

Финиан делает пробный прыжок, отрываясь от земли, не успев загасить импульс, упершись одной рукой в дверь лифта. Он протискивается внутрь, двигаясь, словно рыба в воде, и, ухмыляясь, протягивает мне руку.

— Миледи?

Я хватаюсь за его ладонь, и его пальцы с приводами очень нежно обхватывают мои. И, с этими словами, Фин отталкивается от стены, направляя нас вдоль шахты, одной рукой придерживая меня, и вытянув другую вперед, чтобы осветить нам путь. Волосы развиваются вокруг лица, словно облака, и я чувствую, будто падаю и лечу одновременно, и на мгновение мне удается забыть кто я и где я.

Но только не о том, с кем я?

Краем глаза, я бросаю взгляд на Фина и… Я слышу глухие оружейные выстрелы вдали, ощущаю запах огня в разряженном воздухе. Мы добираемся до нижних уровней шахты, и Фин замедляет наш полет, касаясь руками стены, наконец, останавливая нас напротив дверей стыковочного отсека. Затем он работает своим многофункциональным инструментов, раздвигая ручную защелку, его ловкие пальцы двигаются очень быстро, и вот замок щелкает и дверь отодвигается, но лишь на крошечную щель.

Вглядываясь во тьму отсека, мы быстро понимаем из-за чего весь шум: кто-то, управляя «Нулём», стреляет из рельсовых пушек в отряд морских пехотинцев Терры на другом конце стыковочного отсека. Они открывают ответный огонь из своих винтовок и их выстрелы освещают темноту — их недостаточно, чтобы пробить корпус «Нуля», но это лишь вопрос времени, когда им удастся попасть в нечто серьезное.

— Идиоты, — рычу я. — Я ведь говорила им свалить до того, как они успеют нарваться на неприятности.

— Уверен, Зила прямо сейчас напоминает им об этом, — отзывается Фин. — Нам лучше поторапливаться.

— Красться по кромешной тьме? — предполагаю я.

— У этих морских пехотинцев шлемы с очками ночного видения, — говорит Финиан. — Надеюсь, их больше будет заботить, как укрыться от пуль, нежели следить за нами. Но я вырос в условиях невесомости. Я смог бы пробраться туда.

Я стучу по юнигласу.

— Кэл, это Скар. Мы с Фином в одном из подъездных лифтов по вашему правому борту.

— Эм, — бормочет Финиан. — По левому борту, Скар.

— Ради всего святого…, - бормочу я. — По левому борту, Кэл. По левому. Собери как можно больше огневой мощи и приготовьтесь открыть люк. Будьте готовы к запуску.

— Принято, — доносится ответ Кэла.

«Нуль» разражается еще одной непрерывной очередью, прорезая стены и груз. Морские пехотинцы ЗСО прячутся в укрытия, раз их головы опущены, есть вероятность, что они нас не заметят. Финиан хватает меня за руку, и мы вместе отталкиваемся от пола и плывем по отсеку. Я вижу, как он раскинулся внизу под нами, пока мы пролетаем сверху, освещенные лишь несколькими случайными огнями и вспышками стробоскопа из передних орудий «Нуля».

— Держись за меня, — шепчет Фин.

Я крепко обхватываю Финиана за талию, цепляясь за него изо всех сил. Мы ударяемся о крышу и Фин пытается справиться с инерцией, делая несложные пируэты в воздухе, чтобы в отскоке направить нас прямо к «Нулю». Это потрясающий трюк. Действительно захватывает дух. Движения Фина так продуманы, так напряжены в последнее время. Но здесь, наверху, плавая в черно-белой невесомости, он словно рыба в воде. Мы отталкиваемся от потолка, Фин тянется, чтобы ухватиться за стойку и развернуть нас, чуть ослабив хватку и оттого мы летим по идеальной дуге прямо к заднему люку «Нуля». Я слышу, как один из морских пехотинцев кричит, увидев нас, и вновь слышны выстрелы дизрапторных винтовок, я держусь крепче, желая оказаться монашкой и начать молиться прямо сейчас. Но во мне нет ни капли веры, и вот наконец-то мы приземляемся на заднюю площадку «Нуля» и одним стремительным движением вплываем внутрь.

— Запускай, Зила! Давай! ДАВАЙ!

Люк закрывается, и мы взлетаем с глухим рёвом. Мы с Фином врезаемся в стену, пока корабль разворачивается, в этот момент на корабле включается искусственная гравитация, и я отчаянно пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, когда Кэл взрывает двери стыковочного отсека «Андараэля». По отсеку разносится оглушительный взрыв, и я ощущаю жар даже сквозь закрытые двери. А затем мы вырываемся на свободу в огненном шторме, в поле обломков разрушенных истребителей и пылающих корпусов, длинный поток реакторных выхлопов тянется следом из раскуроченного бока «Андараэля» в холодный мрак Складки.

— Двигатели на полную мощность, — произносит по связи Зила. — Будет немного потряхивать.

Я вылетаю из отсека и бегу по коридору, Финиан едва не наступает мне на пятки, когда «Нуль» содрогается вокруг нас. К тому времени как мы прибегаем на мостик, у нас перехватывает дыхание. Я вижу Зилу в кресле пилота, Кэл за оружейной установкой. Аври вскакивает со своего места и обнимает меня и Фина, в её глазах блестят слёзы.

— Скар, ты в порядке? — выдыхает она. — Ты..

— Пожалуйста, займите свои места, — медленно и раздраженно произносит Зила. — У нас на хвосте земные истребители.

Предположительно, это те морские пехотинцы из ангара каким-то образом предупредили о нашем взлете; наши прицелы наведены на строй земных истребителей с тупыми носами, рвущихся на наш перехват. Но как только я, Аври и Фин садимся в свои кресла и пристегиваемся, я вижу, что драгуны Саэди еще не утратили боевой пыл. Строй гладких истребителей Сильдрати движется, чтобы перехватить Землян, преследуя их сквозь падающие обломки, ракеты и пушечный огонь, освещающий мрак и, между прочим, это дает нам несколько драгоценных секунд, которые так нам нужны, чтобы сбежать.

— Активирован режим невидимости, — сообщает Кэл. — Сейчас мы скрыты от их радаров. Нам нужно только убраться с поля их зрения.

— Предоставьте это мне, — бормочет Зила. Она бросает взгляд на Шемрока, который возвышается на спинке кресла пилота. Протянув руку, она словно на удачу касается пушистого зеленого дракона.

— Держитесь за что-нибудь, — говорит она.

Двигатели ревут. И мы улетаем.

* * *

Оказывается, Зила летает также неплохо, как и водит. Она, конечно, не Кэт, не Нуль, даже близко, но, очевидно, все те часы одиночества в своей комнате, в отсутствии друзей, она потратила на изучение теории вождения и практики на симуляторах. Поездка, конечно, та еще — она определенно больше полагается на теорию, нежели практику.

У земных истребителей, который преследовали нас, не оказалось необходимой дальности, чтобы преследовать «Нуль», и каждый большой корабль получил большое количество повреждений к тому времени, как пушки «Андараэля» замолкли. Несмотря на то, что это было полное поражение, один военный корабль Сильдрати все еще сражался с шестью земными кораблями и успел каждому из них разбить нос или повредить обшивку. Похоже, это война. Мой отец полжизни боролся за восстановление мира между нашими народами.

А теперь всё в огне..

Мы вылетаем из Складки возле безымянной звезды, далеко от нейтральной зоны. Эта система печально-известна тем, что в ней, судя по бортовым записям журнала, находится естественно созданная Складка, здесь нет поселений, нет горнодобывающих предприятий — ничего. Хорошее место, чтобы залечь на дно, пока мы не решим, что, черт возьми, нам теперь делать.

— Так какого чёрта нам делать теперь? — спрашивает Финиан.

Зила поставила корабль на автопилот на орбите первой планеты этой системы — камня размером с Землю, превращенного в пепел белым карликом, вокруг которого она теперь вращается. Она подсела к остальным — мы собрались возле панели управления на мостике, заглядывая друг другу в глаза. Кэл и Аври сидят рядом, переплетя пальцы. Фин сидит напротив меня, его юниглас подключен к терминалу, поверхность сияет бегущими столбиками данных. Зила стоит во главе панели управления, где раньше сидел Тай.

Где раньше сидел Тайлер..

— Мы ведь вернемся назад, да? — говорит Аври, переводя взгляд между нами. — Мы не можем просто бросить Тайлера на растерзание ВРУ.

— Именно это мы и должны сделать, — говорит Зила.

— Но это моя вина! — восклицает Аври. — Они хотели добраться до меня, а не до него. Это всё из-за меня!

— Нет, вздыхает Кэл. — Саэди гналась за мной. Если бы не её вмешательство, ВРУ никогда бы нас не поймали. Это моя вина. Всё это. И мне стыдно. Де`сай.

— Послушайте, — говорит Фин, отрываясь от потоков данных на мониторе. — Знаю, обычно я не Мистер Солнышко, но я не думаю, что это хорошая идея — тыкать в себя пальцами, особенно сейчас.

— Согласна, — киваю я. — Никто не виноват. Я не просила тебя становится той, кем ты стала, Аври. И ты, Кэл, ничего не поделаешь с тем, что твоя сестра, не хочу тебя обидеть, та еще психованная сука с лицом маньяка-убийцы.

Кэл слабо улыбается, но в глубине его фиалковых глаз я вижу боль.

— Она не всегда была такой, — бормочет он.

Я делаю глубокий вдох, закусываю губу и прокручиваю в голове события последнего дня. Похоже, за нами гонится вся галактика. Тут нам не приходится рассчитывать на чью-либо помощь. Мы всё ещё самые разыскиваемые галактические террористы. И вряд ли время, проведенное в плену в Несломленных, навело меня на положительные мысли о жизни в исправительной колонии.

— Те Странники, которых удерживала в плену Саэди, — бормочу я, думая о тюрьме на «Андараэле». — С какой стати Порождениям Войны собирать эмпатов — Сильдрати, Кэл?

Он мотает головой.

— Не знаю.

— Саэди кажется, проявила настоящий интерес к Аври, с тех пор как увидела проявление её силы, — говорю я. — Она упомянула о том, чтобы доставить её Звездному Истребителю. — Я встречаю взгляд Аври. — Чего от тебя хотел Каэрсан?

— Всё это совершенно неуместно, — вмешивается Зила.

Я моргаю, глядя на наш Мозг, немного застигнутая врасплох. Обычно Зила говорит монотонным голосом, а её манеры близки к манерам картонной коробки, нежели к человеку. Но на самом деле она кажется…

Вспыльчивой?

— … Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашиваю я.

— Тайлер, Саэди, Звездный Истребитель, всё это не имеет абсолютно никакого значения, — говорит она, глядя на каждого из нас по очереди. — Нельзя сходить с пути. Ставки слишком высоки. Нам необходимо найти оружие Эшваренов. Ра`хаам нужно остановить. Всё остальное второстепенно.

Фин откашливается.

— Зила..

— Всё это происходит не просто так, — отвечает она. — Мы должны двигаться только вперед. Послание от Адамса и де Стой, этот корабль, портсигар, который спас жизнь Кэла — все происходит в точности так, как и должно быть. Единственный выход — двигаться дальше.

Кэл касается груди в том месте, куда попал выстрел, будто бы вспоминая о том, как он чуть не погиб. Аври сжимает его ладонь, в её глазах беспокойство.

— Не вздумай больше делать ничего подобного, понял? В следующий раз послушай меня.

— Хорошо, бе`шмай, — отвечает он. — Клянусь.

Фин смотрит на их пару, в особенности на Кэла, со странным выражением на лице. Я киваю на юниглас, который он подключил к терминалу.

— Так данные с «Хэдфилда» говорят нам о чем-либо?

— Дай мне пару секунд, — говорит он. — Я ищу необычные показания или аномалии в журналах, но здесь нужно продраться через многое.

Воцаряется неловкая тишина, нарушаемая лишь пульсом нашего ладара, постукиванием пальцев Финиана по экрану. Я смотрю на Аври, и могу сказать, что она до сих пор мучается чувством вины. Чувство вины за то, что Тая бросили; за то, что она потеряла контроль на «Хэдфилде»; за то, что потеряла самообладание на «Анадарэле». Я знаю, она пытается, но эта её сила…, ей нужно научиться контролировать её. И мне интересно, как её это удается, если она даже не признается в этом.

— Когда Несломленные накачали меня успокоительными… — начинает она.

Её голос дрожит и Кэл сжимает её ладонь. Кажется, она черпает силу в его прикосновениях, сделав глубокий вдох, она продолжает:

— Мне снились сны, — произносит она, мотая головой. — Я чувствовала его. Видела.

— Ра`хаам, — произносит Кэл.

Аври кивает.

— Он становится всё сильнее. Каким-то образом я… это чувствую. Словно заноза в голове. Каждое мгновение, что мы проводим здесь — это еще один миг, когда он становится больше. В своих снах… я видела целые миры, покрытые голубой пыльцой. Я видела Землю. Другие планеты. Всем им нравится Октавия III. Они под контролем. — она снова качает головой. — Сейчас он как никогда близок к появлению. Цветущий и пышущий.

— Насколько близок? — спрашиваю я, желудок пронзают ледяные иглы.

— Не знаю. — она вздыхает, подавшись вперед и сложив локти на колени. — Но скоро.

Желудок сжимается, и я вспоминаю о Кэт в её последние минуты. Предоставляю, какого это — быть поглощенной. Потерять себя, как это случилось с ней. Я представляю, как целые миры ассимилируются, уничтожаются, и на мгновение я ощущаю себя ничтожной, незначительной, что едва могу дышать. Я уже потеряла лучшую подругу. Теперь я потеряла своего брата. Кого еще мне предстоит потерять, прежде чем всё это закончится?

— Погодите-ка… — бормочет Финиан.

Зила вытягивается по стойке смирно в кресле (если такое вообще возможно).

— Финиан? Что ты нашел?

Он прищуривается, глядя в потоки данных с «Хэдфилда».

— Здесь есть нечто странное. Пространственная аномалия. Сильное колебание мощности в ядре «Хэдфилда». Критический биологический сбой в большинстве кри-систем. Его сенсорные системы не были настолько продвинутыми, но эти показания… — он смеряет меня взглядом. — На борту этого корабля действительно произошло что-то странное.

— Когда? — спрашивает Аври, ее разные глаза становятся шире. — Где?

— Почти сто лет назад. — Фин присвистывает, набирая несколько команд на экране. — У меня есть приблизительные координаты. Это примерно в двадцати часах езды от нашего текущего местоположения, если мы поставим двигатели «Нуля» на максимум.

Все смотрят на меня. Остатки изрядно потрепанного отряда 312 легиона Авроры. Быть может, потому что я — Джонс. Черт возьми, быть может, потому что им больше не на кого смотреть. Бросьте, я же не создана для этого. Я не в силах отдавать приказы. Вот Тайлер вполне.

Кем я себя возомнила?

Кем мы себя возомнили, если собрались противостоять такому злу в одиночку?

Зила встречает мой взгляд, её голос тих.

— Это единственный выход, Скарлет.

Я делаю глубокий вдох, медленно киваю.

— Хорошо, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Фин, посмотри, что ты сможешь извлечь из этих данных. Выясни всё, что может о том месте, куда мы летим. Кэл, проведи диагностику систем вооружения и защиты «Нуля», пускай мы будем готовы к новым проблемам. Зила, заложи курс по новым координатам. Двигатели на максимум.

Отряд приходит в движение, вероятно, благодарный лишь потому, что у нас есть нужное направление. Мы понятия не имеем, куда нас это приведет. Что мы найдем, когда доберемся туда, если вообще отыщем это место. Но, в конце концов, какой у нас выбор?

Это единственный выход, Скарлет.

Единственный.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

ВРЕМЯ ПЫЛАТЬ.

17

Финиан

Я пытаюсь сосредоточиться на своих вычислениях и с треском проваливаюсь. Данные, которые я вытащил с черного ящика «Хэдфилда» похожи на бесконечный поток целей, которые вращаются друг вокруг друга в бесконечной непредсказуемой игре. Мы движемся по координатам из первоначальных показаний, в то место, где система корабля — колонии вышла из строя. Место, где предположительно, что-то случилось с Аври. Проблема в том, что чтобы ни стало этому причиной — если это все же физический объект, к настоящему времени его уже нет, поэтому нужно учесть еще и это. Другая проблема заключается в том, что местоположение лишь приблизительное. Пространство действительно огромное и слова по типу «примерно где-то здесь» не сокращают поиск.

Кэл закончил проверку вооружения, и, проложив наш путь сквозь Складку, Зила отвела его в лазарет, попросив Аври помочь, или просто попросила его сидеть смирно и не вести себя как ребенок, то и дело поглядывая не его идеальный пресс (не могу винить её за это).

Пока я работаю, Скарлет смотрит на мониторы, в ожидании малейшего намека на то, что нас преследуют или на нашем пути возникнет какая другая опасность. Но, сказать по правде, она смотрит на мониторы и едва их видит, губы крепко сжаты, дыхание медленное, словно она пытается не развалиться на части.

— Ты в порядке? — бормочу я, зная, что это самая тупая вещь на свете.

— Я не в порядке, и он не был в порядке… он не в порядке, мой брат, то есть.

Она поднимает взгляд, слабо улыбаясь.

— Не совсем, — признается она.

Я киваю, потому что это довольно честно.

— Мы не бросим его, — тихо говорю ей. — Ты ведь знаешь, что ВРУ будет держать его в заложниках. Он больше полезен им…, Принцепсу, живым. Либо для информации, либо в качестве наживки.

— Знаю, — шепотом соглашается она. — Но я до сих пор не могу поверить, что мы его бросили. Он был прямо там, а мы просто убежали.

Её слова эхом падают между нами, подчеркнутые мягким гулом систем «Нуля». Я знаю, что мы оба думаем о его тёзке. О Кэт, которую мы тоже бросили, сбежав. Скарлет проглатывает комок в горле, пытаясь сесть прямее в кресле, и мое сердце разбивается на части, когда я вижу её такой.

— Ладно, — говорю я. — Какая самая бесячая привычка у Тайлера?

Она моргает.

— Его что?

— Поработай со мной над этим, — уговариваю я, заставляя себя улыбнуться и молясь, чтобы улыбка была чуточку шире, чем у нее. — Что на самом деле тебя в нем бесит?

Она обдумывает этот вопрос.

— Он все подписывает, — отвечает она, слегка изогнув губы в улыбке.

— Прости, он ЧТО?

— Ставит на всем свое имя. С тех пор как мы были детьми. На всем. Знаешь, я никогда не проверяла, но совершенно уверена, что его имя вышито даже у него на трусах.

— Что еще?

— Он никогда не станет злиться на то, что ты облажался, — говорит она. — Он идеален, но если остальные — нет, он никогда не посмотрит на тебя так, будто ты смог бы сделать лучше. Он всегда делает скидку тем, кто терпит неудачу, но только не самому себе. Он чертовски свято относится к этому.

Я склоняю голову набок, ощущая, как напрягаются сухожилия на шее.

— И какую форму принимает эта святость?

Она отмахивается.

— Ну, знаешь. Разговор по душам. Терпеливое выражение лица. И фразы по типу «продолжай пытаться».

Я долго смотрю на нее.

— Эй, Скар?

— Ммм?

— Продолжай пытаться.

Она скатывает упаковку от Клубничного Кекса и бросает в меня, но она смеется. И она тянется, чтобы взять мои пальцы и сжать их, сердце хочет вырваться из груди.

— Спасибо, — тихо говорит она. — И спасибо, что вернулся со мной за ним. Я не забуду этого.

— Всегда пожалуйста, — говорю я ей.

— Хочешь, я помолчу, чтобы ты сосредоточился?

— Нет нужды, я невероятно умен и многозадачен.

Её улыбка уставшая и немного грустная, но зато настоящая.

— Все в порядке, СуперМозг. Как, по-твоему, на что мы смотрим?

Я прищуриваюсь, глядя на экран.

— На нечто… извилистое, размытое слияние пространственно-временных аберраций, — отвечаю я, вкладывая в свой тон как можно больше авторитета.

— Значит, ты сам понятия не имеешь.

— Понятия не имею, — соглашаюсь я. — Но если это нечто оставил после себя Эшварен, тогда не уверен. Я работаю над поиском конкретной локации. У нас еще есть немного времени до прибытия. Есть ли шанс, что ты поспишь в это самое время, если примешь снотворное? Я могу приглядывать за мониторами, пока меня не сменит Зила, если что всплывет — я крикну.

— Нам всем нужно поспать, — хмурится она. Запущен режим «заботы».

— Я следующий на очереди, обещаю, — говорю я, поднимая руку и показывая два пальца, я видел, что Земляне так делают, когда дают обещания. Судя по её выражению, я делаю что-то не так.

— Ладно, ладно, — она встает на ноги, медленно потягиваясь. — Пойду приму чего-нибудь и посплю.

— Хочешь, подоткну одеялко?

Она лишь подмигивает и неторопливо уходит в свою каюту, оставляя меня наедине с расчетами. Я снова и снова вспоминаю то подмигивание, когда появляются Зила и Аври.

— Как наш пациент? — спрашиваю я.

— Я обработала раны Кэла, — докладывает Зила. — Они болезненные, но заживут быстро. Он согласился с предложением Авроры — смыть то обильное количество крови, коим он был… покрыт, и попытаться заснуть.

— Скар тоже пытается поспать, — отвечаю я. — И да, радар чист.

— Тогда нам следует проверить новостные источники на предмет битвы, — говорит Зила, присаживаясь на свое место, и выводя дисплей на главный монитор.

Новости мрачные.

По гражданским каналам… а это всё, к чему у нас есть доступ, поступают сообщения о столкновении между Несломленными и ЗСО. Существуют противоречивые сведения о том, кто первым открыл огонь, количестве жертв и даже предполагаемом месте сражения, но все согласны в одном: огромный флот Несломленных мобилизован и направляется к Земле. Галактика затаила дыхание, дожидаясь, что же будет дальше.

Выражение лица Зилы было, как всегда, нечитаемо. Аври выглядит так, словно её сейчас стошнит.

— Что ж, — говорю я, выключая каналы и возвращаясь к своим вычислениям, — по-крайней мере, у нас, разнообразия ради, хорошие новости. Я сделал поправку на дрейф во временной шкале. Если мы внесем поправку в курс, то окажемся именно в том месте, где «Хэдфилд» потерпел крушение.

Пальцы Зилы порхают над панелью управления.

— Аврора, у тебя есть какие-либо предчувствия, касательно того, что мы там обнаружим?

— Вообще никаких, — бормочет Аври, глядя на свои руки. Большим пальцем она потирает красное пятно на запястье, в том самом месте, где был наклеен седативный пластырь. Когда она поднимает глаза, то только ради того, чтобы оглянуться в сторону лазарета, где лежит Кэл.

— Я не знаю, что там, — шепчет она. — Я не знаю, что это. Я не знаю, кто я. Я не знаю, что произошло. — Она прерывисто втягивает воздух. — И я не знаю, что мне делать дальше.

Мы с Зилой обмениваемся долгим взглядом. Похоже, Аврора ни к чему не готова, не говоря уже о спасении Млечного Пути. Мы поставили на карту всё — мы уже пожертвовали двумя членами нашего отряда, ради неопределенного шанса, которым она и является. Она — всё что у нас есть.

— Вот что я тебе скажу, — говорю я, снова становясь весельчаком. — Почему бы нам с тобой не пойти вздремнуть? Зила нас подменит.

Наш Мозг склоняет голову набок.

— Я разбужу Скарлет, когда мне потребуется отдых.

Я сам хочу предложить остаться, но мы с Зилой оба знаем, что мне самому нужно отдохнуть. Поэтому я поднимаюсь, и предлагаю Аври руку, чтобы помочь ей подняться. Она принимает мою ладонь, и когда она на ногах, я обхватываю её пальцы своими, разглядывая её.

— Выглядишь потрепанной, — говорю я ей.

Ее тон сух.

— Можно подумать, ты похож на щеголя.

Свободной рукой я лохмачу свои волосы, которые теперь в еще большем беспорядке, чем обычно.

— Обнимашки?

Она колеблется, затем кивает, едва заметный кивок. Поэтому я притягиваю ее к себе и обнимаю. Я из тех долговязых, которые проведя слишком много времени в невесомости, становятся слишком длинными, поэтому ее макушка уютно устраивается под моим подбородком. Мой костюм слишком тесно прижимается к ней в паре мест, но кажется она не против. И долгое мгновение мы просто стоим так вместе: ее руки обнимают мою талию, её щека у меня на плече, мой подбородок покоится на её волосах. Когда я поднимаю глаза, Зила наблюдает за нами. Мне интересно, что порой она думает о всех нас. Сколько времени прошло с тех пор, как её саму кто-то обнимал. Обнимал ли когда-то.

Когда мы идем по коридору, Аврора поднимает руку и проводит по поверхности двери Тая, пытаясь увидеть сквозь нее, словно там внутри может оказаться наш пропавший Альфа. Она снова и снова слышала, как мы без устали повторяли, что бросили его, потому что она, Аврора, в приоритете для нас, как и ее безопасность. Поэтому все это она носит в себе, как и знание того, что она обладает силой, которую не может контролировать. Силой, которая пугает ее.

— Сладких снов, Безбилетница, — говорю я ей, когда дверь за ней закрывается. А потом, со вздохом, я отворачиваюсь от каюты и направляюсь в лазарет, где меня ждет другое испытание.

Свет там тусклый, Кэл лежит на био-кушетке, мед — повязка перекинута через плечо. Грудь обнажена, на коже расцвели синяки, которая из-за Складки стала черно-серой. Но вид Кэлииса Идрабана Гилрайта без рубашки, пусть и избитого, вызывает у меня желание благодарить Творца, что я дожил до этого момента. Он прекрасен. Эти скульптурные линии, крепкая мускулатура… я серьезно, все восемь кубиков, и дурацкие мышцы в виде буквы V, которые (трагическим образом) исчезают под штанами, вообще, похоже, явились из мифов и легенд.

Я в ауте.

Аври-Счастливица.

— Что-то не так, Финиан?

Я вздрагиваю, понимая, что он смотрит прямо на меня, поэтому закрываю рот.

— Просто проверяю, — отвечаю я ему, подходя поближе и кивая на его бицепсы. — У Вас есть лицензия на эти орудия, сэр?

Его брови идеально сходятся в замешательстве.

— Я хорошо владею всеми видами оружия, которое… — он умолкает, потому что понимает, что упустил нечто важное.

— Не бери в голову, — говорю я ему. — У меня есть вопрос.

Он каким-то образом понимает, что нужно быть крайне осторожным, повернув голову, чтобы лучше меня видеть.

— Спрашивай.

— Тогда на буксире, — говорю я, показывая на черные синяки над сердцем, — когда я понял, что портсигар принял на себя тот смертельный выстрел, и сразу после того когда я перестал благодарить Создателя за это, я смог открыть эту штуку.

Интерес нашего Танка усиливается.

— Я, так понимаю, ты знаешь что там.

— Да, — признаюсь я. — И я никак не могу понять этого, Кэл. Внутри была записка. С моим почерком. И я абсолютно уверен, что никогда не писал её.

На его прекрасном лице снова появляется хмурое выражение.

— И что на ней было сказано?

— На ней было написано «Скажи ей правду». - теперь я внимательно наблюдаю за ним. — Ты знаешь, что это может означать?

Он мотает головой.

— Нет, — отвечает он.

— Потому что сейчас мы не можем позволить себе скрывать что-то друг от друга, — продолжаю я. — Если есть нечто такое, о чем ты не сказал Аври, или Скар, или Зиле, или даже своей сумасшедшей сестре, кстати, тут я пойму, сейчас самое время, Кэл.

Выражение его лица застывает.

— Быть может, записка была для тебя. Ведь ты веришь, что она была написана тобой. И именно ты прочел её.

— Но это был твой подарок, — замечаю я.

— И даже поэтому я не могу дать ответа на твой вопрос.

Я не имею ни малейшего понятия по поводу того, был ли он со мной откровенен. С таким же успехом это могла быть и Зила, выражение его лица нечитаемо. После долгого молчания, я вздыхаю.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Нет.

— Ну, Зила на мостике, если что, — говорю я ему. — Крикни, если будут проблемы.

— Дель`най, друг.

Пока я иду в каюту, я ломаю голову над тем, какие у меня могли бы быть секреты. На случай, если записка была предназначена для меня. Помимо того, что я никогда не признаюсь Скар, что пополз бы по битому стеклу на свидание с ней, если мы оба выживем, тут лучше сразу поставить прочерк. А записка, что бы она, черт дери, не значила, кажется невероятно огромным усилием, на которое стоит пойти ради неразделенной любви.

Дверь с жужжанием закрывается за мной, и я нажимаю на кнопку отключения гравитации. Я всё еще теряюсь в догадках, когда обратный отсчет заканчивается, и давление на мое тело ослабевает. У меня до сих пор нет ответов. Фактически, я сбрасываю с себя костюм, отталкиваюсь от пола, чтобы просто свернуться калачиком для сна, потому что у меня нет ничего, кроме вопросов.

* * * * *

Меня будет тихий звон, и я медленно потягиваюсь, наслаждаясь тем, насколько лучше себя чувствую — больные мышцы расслаблены, и мое тело мне снова нравится. Потом я вспоминаю, что Тай под стражей у ВРУ, галактика балансирует на грани войны, а отряд 312 понятия не имеет, как остановить всё это.

Ииииииии эта мысль возвращает меня с небес на землю.

По каналу внутренней связи раздается звонок, за ним следует голос Скар.

— Доброе утро, невероятно красивым людям. Сейчас 8 утра по корабельному времени; мы в шестидесяти минутах от пункта назначения. Увидимся на мостике, как только вы пробудитесь ото сна и станете еще красивее. Если такое вообще возможно.

Я сбрасываю форму и, слегка коснувшись потолка, направляюсь в угол, где находится ультразвуковой душ. Я активирую силовое поле, которое не даст намокнуть остальной части комнаты, прикрываю глаза от удовольствия, в то время как сопла на стене начинают испускать легкий туман, после чего позволяю вибрации в сочетании с влагой смыть пот, грязь и панику последних двух дней. У моих бабушки с дедушкой была похожая квартира на станции, где они жили, и хотя я перво-наперво подумал о том, что это странно… вода на Траске не была в дефиците, я действительно ценю тот факт, что она реально очищает.

Через несколько минут я неохотно выключаю его, затем нахожу чистую форму. Когда надеваю костюм, то провожу диагностику — он в прекрасном состоянии. Я иду на мостик, чувствуя обыденное успокоение, которое обычно возникает при полной отдаче — всё во мне так и протестует от дополнительной работы. Мои сотоварищи по отряду уже на своих местах, завтракают. Аври пододвигает ко мне упаковку из фольги, и я читаю ярлычок, о чем впоследствии жалею. Не знаю что такое «Пикантная смесь для позднего завтрака», но уверен, эта дополнительная информация мне вряд ли чем-то поможет.

Я бросаю взгляд на Скарлет, встряхивая упаковку, чтобы завтрак сам разогрелся.

— Не нужно было позволять мне спать так долго.

Она подмигивает.

— Некоторым из нас требуется меньше сна красоты, чем остальным.

— Есть новости? — улыбаюсь я.

— Есть официальные заявления с Терры, Траска и нескольких близлежащих систем. Никто не хочет войны. Все знают, что права голоса им не получить. Несломленные еще не сделали заявления, но их флот мобилизуется, и он выглядит довольно внушительно.

Это добавляет нотку мрачности к завтраку. Кэл выглядит встревоженным. Мы заканчиваем есть, и мы с Зилой устраиваемся поудобнее, чтобы продолжить поиски того, что мы на самом деле ищем.

— Компенсируя дрейф за последние сотню лет, — говорю я, — мы должны быть, приблизительно, на месте, плюс-минус тысяча километров.

— Сканирую, — говорит Зила, глядя на экран.

— Провожу обработку данных, — бормочу я, как только они начинают поступать. Менее чем через минуту, кое-что выбивается из общего списка. — Это что…?

— Подтверждаю, — произносит Зила, отворачиваясь от своей панели управления к рулевому управлению пилота. — Обнаружен неопознанный объект. Меняю курс.

Я усмехаюсь остальным.

— Выбрал его с точностью до тридцати семи километров, друзья мои!

Подобное заявление о непревзойденном мастерстве встречено вежливыми кивками.

— Ой, да бросьте, — возражаю я. — Это все равно, что найти…, как вы там заморыши говорите? Жука в стоге сена?

Аври хихикает.

— Иголку.

— Еще меньше. А в нашем случае, чем бы ни оказался этот стог сена, понадобится целый день, чтобы обыскать его. А я привел нас к месту назначения.

— Похвальное усилие, — отвечает Зила, даже не повернув головы.

— Высокая похвала, — говорит Скарлет, пытаясь спрятать улыбку.

— Это опасно? — интересуется Кэл.

Я мотаю головой.

— У него почти нулевая энергетическая сигнатура. Выглядит совершенно инертным. Честно говоря, нам вообще повезло найти его здесь.

— Кэл, как твое плечо? — спрашивает Скарлет.

— Нормально, — отвечает он. — Хочешь, чтобы я подготовил стыковочный отсек?

Скар откидывается на спинку, прикусывая губу, маленькая морщинка появляется над бровью.

— Ага. Давай поднимем эту штуку на борт и посмотрим, что сможем узнать.

* * * * *

Мы видим стыковочный отсек через иллюминатор из пласстали, мы все сгрудились вокруг него, чтобы увидеть штуковину, которую Кэл затащил внутрь. Она каплеобразной формы, в половину моего роста. И сделана из…хрусталя, быть может? Она огранена, словно ювелирное изделие, яркий свет тысячами граней танцует на поверхности. На ней больше нет никаких видимых деталей или отметин. Она приземляется, как только двери отсека закрываются, каким-то образом не падая, а паря над поверхностью пола.

— Это оно? — спрашивает Аврора, озвучивая то, о чем думали мы все.

— Это оно, — отвечаю я.

— Ты ощущаешь хоть что-нибудь, бе`шмай? — спрашивает Кэл.

Аври хмурится от концентрации, но, наконец, мотает головой.

— Ничего.

— Эта штуковина довольно маленькая, — добавляет Скарлет, пристально глядя на него.

— Как и твоя точка зрения..

Возникает долгая пауза. Мы все обмениваемся взглядами. Те слова, что произнесла Зила, самый немногословный член команды. Это была..

Она только что пошутила?

— Я СОГЛАСЕН С ЛЕГИОНЕРОМ МАДРАН! — раздается тонкий дребезжащий голосок из кармана Авроры. — РАЗМЕР НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПОКАЗАТЕЛЕМ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ.

— Тише, Магеллан, — бормочет Аври.

— ЗНАЕТЕ, ВОЗМОЖНО, Я ДОЛЖЕН УКАЗАТЬ НА ТО, ЧТО Я В ТРИ РАЗА МЕНЬШЕ ВАС ВСЕХ, А ВЫ ПОСТОЯННО ЗАТЫКАЕТЕ МНЕ Р….

— Режим молчания, — приказывает Скарлет.

— ЛЮДИШКИ, — доносится из юнигласа, прежде чем тот замолкает.

— …Мы можем войти туда и взглянуть на него? — спрашивает Аври.

— Нежелательно, — отвечает Зила, слишком занятая управлением окружающей среды стыковочного отсека. — Внешняя температура составляет минус 270, 45 градусов по Цельсию.

— Дыхание Творца, — произношу я, просматривая спецификации. — Из чего эта штуковина сделана?

— Это противоречит способности нашего сканера анализировать его молекулярную структуру, — говорит Зила, разглядывая данные. — Но я не обнаруживаю никакого вредного излучения или микробов. Я попытаюсь увеличить температуру объекта. Прошу, будьте готовы.

Мы все терпеливо ждем, пока, в конце концов, кажется целую жизнь спустя, Зила кивает. Похоже, все в порядке и нам можно войти. Кэл нажимает на кнопку управления дверью, и мы осторожно заходим внутрь, толпимся вокруг нее, вынимая юнигласы. Эта штуковина не выделяет энергии. Помимо этого факта, физически она присутствует, вот только нет способа выявить ведется ли вещание или же существует ли у нее внутренний источник питания, или для чего она. Тем не менее, нам есть с чего начать, поэтому мы приступаем к анализу.

За исключением Авроры. Она не достает Магеллан. Вместо этого она, не отрываясь, смотрит на эту штуковину, словно в трансе. А затем, не моргая, но со слабой улыбкой на лице, она тянется к ней ладонью.

— НЕ УВЕРЕН, ЧТО ЭТО ХОРОШАЯ ИДЕЯ, БОСС…, - произносит Магеллан.

— Аврора? — зовет Кэл.

Её пальцы касаются поверхности. Её юниглас издает шипящий звук. И она падает к моим ногам.

18

Аври

В жизни не видела ничего прекраснее.

Там, на Земле, почти не осталось таких зеленых оазисов, как этот. На Октавии были бесконечные буйно-заросшие участки земли, но так близко я никогда их не видела — без жуткого Ра`хаама. Но это место отличалось от обоих. Это был пышный вечнозеленый сад, насколько хватало глаз. Водопады цветов низвергались вниз с пологих холмов. С деревьев свисали пучки алых цветов. Это был бесконечный парад цветов и растений, очень изысканный и неповторимый, непохожий на все то, что я видела ранее.

По мере того, как этот прекрасный пейзаж протирался передо мной, мой взгляд не знал, за что зацепиться. По сравнению с этим местом, Эдем выглядел бы неимоверно скучно. Вокруг ослепительно ясно, воздух свеж, температура идеальна. На горизонте виднеется нечто вроде города: высокие хрустальные шпили тянутся навстречу золотому небу. Но больше всего на свете меня поражает ощущение благополучия. Я словно опьянена солнечным светом, и самым чистым воздухом, которым только мне довелось дышать. Не думаю, что с тех самых пор как очнулась на Станции Аврора, мне довелось испытывать нечто подобное, кроме усталости и страха, и по мере того, как все тяготы оставляют меня, у меня возникает чувство, что стоит мне только подпрыгнуть и я смогу дотянуться до тех шпилей.

Не понимая, что мне делать дальше, я направляюсь к ним. В конце концов, они мой ориентир — быть может, я найду там кого-нибудь, кто сможет объяснить, где и, или кто я. Знаю, мне следовало бы ощущать волнение, но я почему — то не в силах ощущать его. Тропинок здесь нет, но трава короткая и по ней легко идти. Пружинистым шагом я спускаюсь в долину, где по пояс растут голубые цветы. Я провожу по ним рукой, а они оборачиваются мне в след и кланяются.

Немного сложно судить о времени, но мне кажется, что я иду уже несколько часов, я замечаю фигуру. Она довольно близко, и я удивляюсь, как я не заметила ее раньше. И хотя она по форме человеческая, это точно не человек. Мои глаза не режет, но я не в силах смотреть на него. Это существо будто состоит из света и кристаллов, золотого сияния и мириады преломляющихся радуг внутри формы. На каждой руке по три пальца, и я понимаю, что правый глаз белый и сияет, прямо как мой. Но, несмотря на то, что это одной из самых странных существ, что мне довелось видеть, а ведь я была на вечеринке у Кассельдона Бьянки, у меня нет страха. Вместо этого, я иду, чтобы встретиться с ним, и я не удивлена, что оно приветствует меня.

Его слова подобны музыке, но, кажется, он не произносит их вслух. Они просто…появляются у меня в голове.

Приветствую, говорит оно. Добро пожаловать в Эхо. Я — Эшварен.

— Эшварен? — повторяю я, словно идиотка. — Я думала это целый вид, а не один… оу, — я оглядываю его сияющее тело сверху до низу. — Человек?

Он кротко кивает.

Я — собрание мудрости. Воспоминание многих. Точно также, как это место — воспоминание о нашей родине. Отголосок места, каким оно когда-то было.

Я понятия не имею, как правильно нужно отвечать на это, но, полагаю, будет неплохо для начала тоже его поприветствовать.

— Приятно познакомиться. Я — Аврора Цзе-Линь О`Мэлли.

Ты — Триггер, отвечает оно, с намеком на церемонию.

— Да, верно! — во мне поднимается нетерпение, и я подхожу ближе. — И если ты Эшварен, ты сможешь сказать мне, что это значит.

Он снова кланяется мне.

Быть Триггером, означает иметь перед собой выбор, Аврора Цзе-Линь О`Мэли.

Он поднимает руки, а затем отталкивается от земли, словно мы в невесомости. Я в замешательстве смотрю на него, пока он парит над моей головой.

Подойди, терпеливо произносит он. Присоединись ко мне.

Легко нашел, легко потерял, так ведь? Ощущая себя странно, я приседаю на колени и отталкиваюсь, подпрыгивая. Но вместо падения, я без особых усилий отталкиваюсь от земли. И я раскидываю руки, недоумевая, как же мне теперь остановиться, но мне и это удается. Воздух имеет схожую с водой текстуру, по ощущениям, я будто бы плыву. Сделав еще один широкий взмах руками, я ощущаю смех, рвущийся из груди, когда вижу раскинувшийся подо мной пейзаж. Словно мне снится сон о том, как я летаю. На мгновение, я словно снова дома, снова вернулась обратно во времени, словно я бегу по беговой дорожке, но знаю, что все равно окажусь впереди.

Это чистой воды восторг.

Второй взмах, и я верчусь вверх тормашками, захлебываясь от смеха. Эшварен парит рядом в довольно приличествующем стиле, наблюдая, как я радуюсь.

Следуй, наконец, произносит он.

Вместе мы парим над всей той красотой, что простирается под нами. Большие долины соединяются мягкими пологими холмами, их золотисто-зеленая трава уступает место массам синих и фиолетовых цветов, которые колышутся на ветру, красным полям, которые колышутся, когда мы пролетаем над головой. Серебро рек прорезает их, закручиваясь и извиваясь, но меня манит хрустальный город вдали.

Как только Эшварен заговаривает, я снова слышу его, несмотря на ветер.

Это место — Эхо минувших дней. Дней, когда мы жили. До сражения с Ра`хаамом. Ты ведь уже знаешь о Великом Враге?

— Да, — отвечаю я, оглядываясь. — Мы уже встречались.

Тогда ты знаешь, что он верит в силу многих, как в одного. В жертву индивидуальности ради гармонии.

— Да.

В голове возникает вопрос, и хотя я знаю, что сейчас не самое подходящее время и место, я должна спросить. Я думаю об отце. О Кэт. О других колонистах, которых поглотило, в их глазах голубые цветы, по коже тянется жуткий мох, и они прячутся в форму агентов ВРУ, чтобы никто не смог подобраться к Октавии и потревожить сон Ра`хаама.

— Я видела, как Ра`хаам завладевает людьми, — говорю я. — Поглощает их. Есть ли… есть возможность выбраться из всего этого?

Нет, тихо отвечает Эшварен. Боль в его голосе так велика, что отдается в моем сердце.

— О, — шепчу я, потому что это единственное, что я могу вымолвить.

Такое крошечное слово.

Для такой значимой мысли.

Не «возможно», не «может быть». Просто..

Нет.

Я все еще пытаюсь осмыслить это, когда мы пересекаем широкую реку, пенящуюся, быстро движущуюся серебристую массу, которая переворачивается сама по себе, врезается в камни посреди течения, поднимая идеальные дуги брызг.

Мы не похожи на Ра`хаам, говорит Эшварен. Мы верим, что святость личности превыше всего остального. Это то, за что мы сражались, пытались защитить. Это стоило нам всего, но война была выиграна не полностью. Несмотря на поражение, Ра`хаам не умер. Он спрятался от нас, погрузился в спячку, и мы знали, что не доживем до его следующего пробуждения. Поэтому мы подготовили это место и воспоминание, чтобы дождаться тебя.

— Немного иронично, что воспоминания целого вида находятся в одном теле, — замечаю я. — Вы же те, кто свято верит в индивидуальность.

Эти люди добровольно согласились на этот процесс, торжественно отвечает он. Ра'хаам не запрашивает такого разрешения. Но ты — наше наследие, Аврора. Мы умерли, чтобы сохранить надежду победить Ра'хаама. Теперь ты должна завершить нашу работу.

Мой голос звучит слабо даже для собственных ушей.

— Но я не знаю, что делать.

Мы оставили Оружие, отвечает он. Если активировать его до того, как Ра`хаам полностью пробудится, он уничтожит все планеты-рассадники, помешав им расцвети. Мы не знали, где именно дремлет Враг, когда создавали это место. Но спустя века после нашего ухода, наши агенты все еще искали семена Ра`хаама. Они оставят подсказки..

— Звездная карта! — взволнованно киваю я. — Да, мы нашли её.

Мы также оставили свои устройства в Складке. Зонды. Одно из наших устройств должно быть ощутило твой метафизический потенциал и активировало тебя. Оно знало, что в тебе заложена способность использовать наше оружие против Ра`хаама, и теперь этот твой потенциал на первом месте. Ты должна завершить цикл.

Внезапно, окруженная совершенной красотой, я ощущаю себя невероятно крошечной на очень большой планете. Золотое небо кажется бесконечным, а хрустальные башни, кажется, тянутся в самую его высь.

— Хотите сказать, весь твой план зиждился на том, чтобы этот самый зонд ощутил мое присутствие и активировал способности во мне? А что если бы меня не выбрали для миссии на Октавии? Что если бы я никогда не оказалась в той части космоса? Откуда Вы знали, что так будет? Вы видите будущее? Тогда у меня к Вам вопросы.

Эшварен мотает головой.

Ты особенная, Аврора, но не уникальная. Мы оставили множество зондов, предназначенных для многих видов, и они ищут потенциал в Складке.

— Но поблизости больше не оказалось Триггеров, — замечаю я. — Или…есть еще?

Ты одна, отвечает оно. Но я не живой. Лишь воспоминание. Видеозапись, если пожелаешь. До тебя было много Триггеров. Других, кого активировали, кто приходил сюда, чтобы тренироваться. Эхо перезагрузится, как только ты покинешь это место, и я забуду о твоем появлении. Но тебя бы здесь не было, и Ра`хаам до сих не существовал бы, если бы предыдущий Триггер одержал победу. И если ты проиграешь, после тебя явится другой. Нельзя оставить эту задачу незавершенной.

Перспектива довольно мрачная.

— Не очень-то ободряющая речь, Вы так не думаете? — говорю я, пытаясь звучать увереннее, нежели я себя чувствовала.

Эшварен слегка склоняет голову набок.

Прошу, дай определение что есть «ободрение».

— Это не очень обнадеживает. Вы меня пугаете, вот что я хочу сказать.

Страх — подходящая реакция, безмятежно отвечает он. Твое обучение будет трудным. Твое испытание — опасным. Если потерпишь неудачу — это будет стоить тебе жизни.

— Эм, — произношу я. — Моей жизни?

Ответственность лежит на тебе, отвечает он. Как и мы, ты должна будешь пожертвовать всем.

Его слова словно отбрасывают мрачную тень, и по спине пробегает холодок. Несмотря на всю эту красоту, я хочу вернуться на «Нуль».

— Послушайте, я отсутствовала многие часы, — говорю я. — Моя команда будет волноваться… они могут выкинуть что-нибудь глупое. Нужно сказать им, что все в порядке.

В Эхо время движется иначе. Для тех, что снаружи, минули лишь мгновения. А в этой миссии, твоя команда — вторична.

— Для меня они не вторичны, — отвечаю я, и в моем голосе звучит намек на сталь. — Скажите мне, как проснуться.

Мы разбудим тебя и отправим обратно, если пожелаешь. Но когда ты очнешься, ты должна будешь подготовиться к возвращению сюда. Потрать один полный цикл собственного времени, сделай то, что должна, а затем прикоснись к зонду еще раз. Мы будем говорить снова, как сейчас. Оно кивает. Тогда начнутся твои тренировки.

Я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем успеваю вымолвить хоть слово, внезапно просыпаюсь. Бесконечное золотое небо над головой сменяется потолком стыковочного отсека «Зеро» и лицами моего отряда. Они столпились вокруг меня, в их глазах беспокойство. Финиан держит Магеллана, и я вижу, что экран темный, безжизненный. Прикосновение к зонду должно было..

— Бе'шмаи, ты в порядке? — настойчиво спрашивает Кэл, баюкая мою голову у себя на руках.

Зила водит по мне своим юнигласом, предположительно проводя какое-то медицинское сканирование.

— Это было неразумно, Аврора.

— Серьезно, безбилетница, — говорит Фин. — Нельзя ходить и трогать всякие неизвестные зонды, которые под руку попадутся, поняла? Кто знает, чем это может обернуться?

— Она где-то побывала, — тихо произносит Скарлет, напряженно глядя на меня.

— Вроде того, — отвечаю я.

— Бе`шмай? — зовет Кэл.

Я заглядываю ему в глаза и вижу отголоски собственного страха.

— Я только что встретила Эшварена.

19

Тайлер

Я прихожу в себя с привкусом крови во рту. Стены, пол, даже пятно, которое я вытираю с губ — всё различных оттенков серого, так что, судя по всему, мы в Складке. Я лежу на био-раскладушке, глядя в потолок, ощущая ноющей грудью гул двигателей. Судя по тону, мы на борту земного авианосца. Наверное, Марк VII-b, с новыми воздухозаборниками и инерционными амортизаторами серии 9.

Эй, я просто интересуюсь кораблями, ладно?

Суть в том, что это корабль ЗСО. Значит, я под стражей у ЗСО. А значит, у меня будут самые страшные во всей галактике неприятности. Но почему я до сих пор не мертв?

Могло быть и хуже, Джонс.

Я рискую пошевельнуться, и в награду мне достаются болезненные уколы. Оглядывая себя, вижу, что мне кое-как оказали первую помощь: самые сильные раны и царапины перевязаны медицинскими бинтами, чтобы ускорить заживление, а к голой, покрытой синяками груди, приложен охлаждающий компресс, дабы уменьшить отёк. На мне до сих пор штаны от униформы Легиона Авроры и ботинки, которые я получил из послания из Хранилища Доминиона, но никто не счел нужным отдать мне хотя бы рубашку. На мгновение меня охватывает паника, пока я тянусь рукой к шее… но все же нахожу серебряную цепочку с отцовским кольцом.

Отец…

Что бы он сделал? Что бы он посоветовал мне сделать? Новости о битве между ЗСО и Несломленными, возможно, уже распространились. Вся галактика может быть охвачена войной. А Скар, Аври и остальные… они теперь одни.

Я больше не в силах защитить их.

Я сажусь, морщась от боли и оглядываю комнату. Думаю, вряд ли кого удивит, что я в камере предварительного заключения. Дверь закрыта, над ней камера в режиме реального времени, температура, как и ожидалось, чуть ниже комфортной.

Самое неожиданное — я здесь не один. Она лежит на другой био-кушетке, у противоположной стены. Одета в униформу Несломленных, но ниже талии на ней лишь черные трусы и все. Бедра в медицинских повязках, под ИИ на оливковой коже темнеют синяки. В какой-то момент её подключили к капельнице, но она, по-видимому, её вырвала, кровь капает с запястья, пятная пол. Она лежит на спине, с черными косами, черными губами и черным сердцем, уставившись убийственным взглядом в потолок.

Саэди.

— Очнулся, наконец, — тихо произносит она. — Надеюсь, ты сполна насладился отдыхом?

-.. Как долго я пробыл в отключке?

— Часы. — Она мотает головой. — Вы, Земляне, такие…слабаки.

— Ты под стражей у Землян, — замечаю я. — Что, в таком случае, это значит для тебя?

— Военнопленная. — она поворачивает голову, и смотрит на меня испепеляющим взглядом. — В этой войне тебе точно не выиграть.

— А я предупреждал тебя, — хмурюсь я. — Ты лишь сыграла им на руку, Саэди. Дала им именно то, чего они хотели.

— Конфликт, в котором не будет победы? Враждебно настроенного Архонта, которому под силу уничтожать солнца? — Саэди медленно садится, разминает голые ступни, и ставит ноги на пол. В ее глазах лишь малейший намек на боль от травмы. — Если твой народ хотел уничтожения, тогда да. Я предоставила им такой шанс.

— За всем этим стоит вовсе не мой народ.

— Этот жалкий значок Легиона Авроры, за которым ты прячешься, не избавит тебя от мести Звездного Истребителя. Каэрсан не станет проводить различий между ЗСО и твоими сотоварищами — легионерами. — Её черные губы изгибаются в улыбке, мелькают острые клыки. — Он убьет всех вас. Ваши солнца рухнут. Системы канут в небытие. Вся ваша раса пойдет прахом истории. Все вы.

— У тебя такой расстроенный голос, — говорю я.

Её глаза сужаются и становятся почти невидимы из-за черной краски на висках. Но знаменитое хладнокровие Сильдрати мгновенно отнимает пальму первенства у бешенства, Саэди надевает его словно перчатку.

— Ты — дурак, Тайлер Джонс, — говорит она. — И смерть твоя будет дурацкой.

— Я не настолько дурак, чтобы изрыгать проклятия на весь корабль, — я показываю на черную точку над дверью. — Ты ведь понимаешь, что мы под видео-наблюдением, да? Что они могут слышать всё, что ты скажешь? Видеть всё, что ты делаешь?

— Я — Темплар Несломленных, — она отбрасывает косы на плечи, демонстрируя три лезвия у неё на лбу. — Порождение Войны по крови и по праву. Помазанная кровью самого Архонта Каэрсана. Мне нечего бояться каким-то там людей.

— А я продолжаю говорить тебе, что те, кто заправляет всем этим шоу, вовсе не люди. Вещи, которые тут происходят, ты не в силах понять. Но поверь тому, что я говорю, Саэди, кровь, право и что-то там еще.

Я ложусь обратно на кушетку, морщась от боли из-за синяков на обнаженной груди.

— Так что поосторожней.

Закинув руки за голову, я упрямо смотрю в потолок, ощущая, как пылающий взгляд Саэди блуждает по моему телу. Судя по всему, она желает меня прикончить, я ощущаю, как от нее волнами исходят ярость и угроза. Но я знаю, она не настолько глупа, чтобы попытаться что-то сделать с этими камерами, и, кроме того, ее раны далеки от заживления. И поэтому я выбрасываю все мысли о Темпларе Саэди Гилрайт из головы, вместо этого я начинаю думать, как во имя всего святого, мне сбежать с этой камеры.

Помимо того, что на мне надето, у меня отняли еще и снаряжение. Я понимаю, что они забрали даже юниглас, и внезапно ощущаю чувство потери от последнего физического объекта, который остался у меня от Кэт.

Полагаю, теперь у меня навсегда останется татуировка, которую мы сделали вместе..

Я понимаю, что думаю о ней. Скучаю по ней. Она всегда прикрывала мне спину. На мгновение, я вспоминаю о той ночи в отпуске на берегу, провожу пальцем по бицепсу, вспоминая о том, как это делала она, думая о том, что она чувствовала тогда, как она дрожала, когда я..

Ты жалок.

Я моргаю. Осторожно сажусь, пронзительно глядя на Саэди, которая, по-прежнему, не сводит с меня суженых злобных глаз.

— Ты…?

Назвала тебя жалким? Да. Нашел время фантазировать об умершей любовнице.

Я снова моргаю. Понимая, что Саэди говорит со мной, не шевеля губами. Она каким-то образом…

Ты…у меня в голове?

Она презрительно фыркает.

Если можно назвать это так.

Как… как тебе это удается?

Такой слабый.

Я хмурюсь сильнее, пытаясь понять, что, во имя Создателя, здесь происходит. Может, у меня галлюцинации, или сотрясение мозга, или мне всё это снится. Но потом я вспоминаю разговор с Кэлом в Изумрудном Городе. Вспоминаю о его предупреждении, что Саэди могла выследить его… потому что ощущала его. Я смотрю на Саэди. В голове формируется понимание.

Твоя мать была Странницей…

Я ощущаю искру ярости, темную и извращенную, потрескивающую, точно живой ток, между нами.

Никогда больше не смей говорить о моей матери, Землянин.

Я мотаю головой. Мысли разбегаются. Кэл говорил, что ты унаследовала некоторые из её…, некоторые из способностей Странников. Я знал, что Странники эмпаты. Они могут читать ауры. Быть может, даже мысли. Но я не знал, что они могут общаться при помощи телепатии. Она с ног до головы оглядывает меня, холодно и презрительно.

Очевидно, что ты многого не знаешь, Тайлер Джонс.

… И что это должно означать?

Она фыркает.

Что ты сын своего отца.

Я ощущаю вспышку ярости от этого, такой же темной и глубокой, как и ее собственная. Моя рука непроизвольно тянется к цепочке на шее, к кольцу на конце.

Как на счет того, чтобы снять предмет отцов и матерей с обсуждения?

Смех звучит у меня в голове.

Ты — дурак.

Если ты сунулась мне в голову, чтобы оскорбить, тогда выметайся.

Я «сунулась», как ты выразился, в твою голову, потому что ощутила, как твои афродизиаки расползаются по всей камере, и пожелала выяснить причину.

Она многозначительно оглядывает свои голые ноги и трусы.

Если бы я стала причиной твоих фантазий, боюсь, мне пришлось бы отрубить тебе пальцы на ногах.

Я смеюсь.

Не льсти себе.

Я никому не льщу. Так я поступаю с мужчинами, которые ухаживают за мной, Тайлер Джонс.

Её пальцы скользят по шнурку с отрубленными засохшими пальцами у нее на шее.

Им предоставляется возможность превзойти меня в бою. И если они терпят поражение…

Я оглядываю её, покачивая головой.

Великий Творец, ты и вправду психопатка, да?

Тем больше причин, чтобы выбросить все мысли обо мне из головы, маленький Землянин.

Постараюсь сдерживаться.

Она кладет руки на колени и наклоняется вперед. Ее косы падают на лицо, и она томно потягивается, проводя кончиками ногтей по коленям вниз, до самых ног. Её движения чувственны, полны соблазна, и она явно делает это, чтобы раззадорить меня. Но когда она поднимает взгляд, я чувствую в ней лишь злобу.

Лучше действовать, чем пытаться, мальчик.

Послушай, как на счет…

Мои мысли прерывает шипение открывающейся двери в камеру. Я снова сажусь, морщась, пока около полудюжины солдат в легкой тактической броне ЗСО входят в камеру. Саэди сердито смотрит, сжимая руки в кулаки. Но солдаты не сводят глаз с меня. Я вижу нашивку с названием корабля «КУСАНАГИ» у них на униформе, и понимаю, что, скорее всего, это корабль..

Лейтенант отряда наставляет дезинтегратор мне в лицо.

— Принцепс хочет поговорить с тобой, Легионер Джонс.

20

Кэл

Она боится.

Я чувствую это, словно тень, которая маячит позади неё, излучая холод и мрак. Словно темное пальто у нее на плечах, вызывая у нее мурашки от холода. Я ощущаю её разочарование в самой себе.

Она знает, что на кону судьба всей галактики.

Она знает, что случится, если она потерпит неудачу.

И она боится.

Она у себя в каюте, все цвета вокруг неё приглушены серым. Она стоит у небольшого иллюминатора, глядя на бесцветные волны Складки. Пространство за её пределами — бесконечность, залитая светом. Космический балет, создававшийся миллиарды лет. Красота столь неописуемая, как и любое другое творение.

И всё это кажется лишь пламенем свечи рядом с ней.

— Бе`шмай?

Она оглядывается на меня через плечо, белизна её радужки сияет в свете, и мое сердце трепещет. Я стою в дверях, и наблюдаю за тем, как она обхватывает себя руками, словно ей холодно. И я понимаю, в глубине души, что сделал бы всё, лишь бы снять с неё это бремя.

— Входи, — тихо говорит она.

Дверь с мягким шорохом закрывается за моей спиной, как только я вхожу. Оглядевшись, я вижу, что в комнате слишком мало личных вещей Авроры. Каюта Финиана полностью оборудована под все его нужды. Моя собственная дополнена маленьким цветком лиаса в серебряной вазе, и есть даже сииф, на котором я могу сыграть, если будет настроение. Но в комнате Авроры нет никаких украшений, не считая свечи, на которой, как я понимаю, символы языка её отца. Я знаю это потому, что китайская каллиграфия имеет много общего с письмом Сильдрати. Помню, когда впервые увидел ее в Академии. Меня еще тогда удивило, что люди смогли создать нечто похожее на красоту в моей культуре.

И меня это не удивляет.

Свеча стоит в комнате одна, за исключением той девушки, которая её зажгла. Как будто Адамс и де Стой знали, что это место недолго прослужит ей домом. И мне грустно видеть, она, словно плывет по течению.

— Финиан сказал, повреждения Магеллана не критичны, — говорю я ей. — Прикосновение к зонду перегрузило его системы, но со временем он его починит.

Аврора лишь кивает, глядя в иллюминатор. Подозреваю, что новости о сломах электронных устройствах — это последнее, что ей от меня нужно. И поэтому я подхожу к ней и обнимаю её сзади. Она прижимается ко мне, закрывает глаза и вздыхает, будто в моих объятиях она, наконец, наконец-то оказывается дома. Я смотрю на наше отражение в иллюминаторе, я позади неё, мы вместе. И понимаю, как хорошо мы подходим друг другу. Словно два кусочка необычного пазла. Словно она половинка, которую я искал всю свою жизнь. Желание во мне почти оглушает, но я сдерживаюсь, глубоко дыша и пытаясь хоть как-то унять бурю внутри. Потому что за обожанием в её глазах я вижу те самые слова, которые ей так хочется сказать, задолго до того, как ей хватит смелости произнести их вслух.

— Мне страшно, Кэл, — шепчет она.

— Знаю, — отвечаю я.

Я провожу ладонью по ее щеке, и она снова закрывает глаза, дрожа.

— Что сказали тебе Древние, чтобы повергнуть тебя в страх? — спрашиваю я.

Она неуверенно прикусывает нижнюю губу, и я знаю, что я единственный в галактике, кому она может признаться в этом.

— Они будут тренировать меня, — отвечает она. — Как использовать Оружие. Но они..

Она дышит так, словно готовится к глубокому погружению.

— Они сказали, что если я потерплю поражение, это убьет меня. «Ты, как и мы, должна пожертвовать всем».

Я ощущаю трепет абсолютной ярости от этой мысли. Прежде чем она стала моей, я не знал, какого это, быть завершённым. Прежде чем я обрел свет, я не боялся тьмы. Но найти эту девушку, отсутствующий кусочек пазла в моей жизни, лишь для того, чтобы понять, что скоро мне предстоит потерять её..

— Я не хочу идти, — шепчет она. — Знаю, это эгоистично. Знаю, после всего, за что мы боролись, за людей, которых потеряли, Кэт, Тайлер… весь наш отряд, — на ресницах блестят слезы, и она мотает головой. — Но я не хочу рисковать этим. Нами.

Она вздыхает, зарываясь в мои объятия, ложа голову мне на грудь.

— Скажи мне, что я поступаю правильно, Кэл, — говорит она.

Я убираю волосы с ее лица и глажу её по щеке.

— Ты уже это знаешь, бе`шмай, — бормочу я.

Она крепче прижимается ко мне.

— Всё равно скажи.

Я глубоко дышу, довольный лишь от простой мысли о том, что я обнимаю Аврору. Знаю, она уже знает, что ей предстоит. Знает каждой клеточкой тела. Она ничто иное, как воплощение храбрости. Но еще я знаю, что ей нужна моя сила, уверенность, чтобы пройти сквозь ад, что ей предстоит. И я рассказываю ей то, чего не говорил ни одной живой душе.

— Самые мои ранние воспоминания связаны с тем, что родители дерутся, — говорю я.

Я ощущаю её неуверенность по поводу того, что я рассказываю её всё это. Но она достаточно мне доверяет, чтобы не забрасывать вопросами и просто позволить моим словам свободно литься, после она лишь крепче меня обнимает.

— Мне жаль, — шепчет она. — Это печально.

Я киваю, глядя на отражение Складки снаружи.

— Мои мать и отец были молоды, когда повстречались. Она была послушницей в Храме Пустоты. Он — Палладином Кабалы Воинов. Когда они впервые ощутили Притяжение, их друзья и семьи пытались отговорить их от отношений.

— Почему? — спрашивает Аврора.

— Из Порождений Войны и Странников редко выходят хорошие пары. Те, кто ищет ответы и те, кто на большинство вопросов отвечают конфликтами, редко ладят. — я пожимаю плечами и вздыхаю. — Но опять же, у моих родителей все получилось. В самом начале они очень сильно любили друг друга. Настолько, что это причиняло боль им обоим.

Ей удается улыбнуться.

— Звучит романтично. Двое людей хотят быть вместе, несмотря ни на что.

Я киваю.

— Романтично? Возможно. Опрометчивый поступок? Несомненно. Я думаю, что моя мать полагала, будто сможет перенаправить любовь отца к конфликтам в любовь к семье. Но Сильдра воевала с Террой уже многие годы. И по мере того, как пропасть между нашими народами ширилась, он сам потерялся в ней. К тому времени, как Саэди появилась на свет, в их отношениях уже появились первые трещины. И они становились лишь глубже, когда родился и я.

Я снова вздыхаю, понимая какое это благословение иметь возможность сказать так. Просто иметь кого-то с кем можно поделиться.

— Мой отец был жестоким человеком. Он правил твёрдой рукой и не терпел неподчинения. Он приказал, чтобы нас с сестрой приняли в Кабалу Порождений Войны, и лично наблюдал за нашим обучением. Когда он обучал нас Аэн Суун, он не сдерживался. Часто бывали ночи, когда мы с Саэди возвращались обратно в свои спальни в крови и синяках от его руки. Но он лишь говорил, что сделает нас сильнее. Он говорил, что милосердие — удел трусов. Поначалу мы с Саэди были близки. Когда мы были моложе, она была для меня звездой в небе. Но когда мы стали старше, отец стал отдавать большее предпочтение мне, нежели ей, и тогда она стала ревновать. Понимаешь, Саэди любила нашего отца. Любила с такой яростью, что затмевала мою собственную. Несмотря на то, что я был воспитан в семье Порождений Войны, по правде сказать, я всегда ощущал большее родство с матерью. Она научила меня ценить жизнь, Аврора. Радость понимания, справедливость беспристрастности. Я нежно любил ее, даже когда отец настаивал на том, чтобы я примирился с борьбой внутри себя, чтобы лучше драться. Мама приходила ко мне по ночам, как только отец засыпал. Синяки, которые он оставлял на её коже, были того же оттенка что и мои собственные.

— В насилии нет любви, Кэли, говорила она мне, прижимая холодные компрессы к моим ранам. В насилии нет любви.

— Это ужасно, — шепчет Аврора. — Мне так жаль, Кэл.

Я качаю головой, ощущая знакомую старую боль.

— Боевые линии, нарисованные нашими родителями, стали нашими с Саэди. Саэди искала похвалы моего отца, и её мало заботила мудрость нашей матери. — я касаюсь знака трех лезвий у себя на лбу. — В то время мы жили на отцовском корабле. Думаю, он хотел чтобы мы стали близки. Чтобы лучше контролировать мою мать, он лепил из меня и Саэди то, что ему хотелось. Я стал старше. Выше. Сильнее. Когда Саэди уже не могла превзойти меня в практике, он пыталась наказать меня другими способами. Но мои восьмые именины, мама подарила мне сииф — струнный инструмент, который мало чем отличается от ваших земных скрипок. Это был подарок её матери. И однажды, когда мне было двенадцать, после того, как я в очередной раз превзошел Саэди на тренировке, Саэди вошла в мою комнату и в отместку разбила его.

— Несмотря на то, что я принимал учение матери близко к сердцу, я по-прежнему оставался сыном своего отца. И то был первый раз, когда я ощутил Внутреннего Врага и то, как он одерживает верх. Я ощутил ярость на кончике языка, Аврора. И мне понравилось. Поэтому я выследил сестру. Нашел её на спарринговом корте с друзьями. Показал ей обломки сиифа, на что она лишь рассмеялась. И поэтому я ударил ее.

От стыда, я опускаю голову. На языке вкус горечи, пепла. Аврора смотрит на мое отражение в окне и в её глазах немой вопрос. Она видит мою вину, но вместо осуждения в ней лишь сострадание. Она нежно и тихо, словно шепот, сжимает мою ладонь.

— Тогда ты был всего лишь мальчиком, Кэл, — говорит она. — Ты уже не тот человек, которым был тогда. Я знаю тебя. Сейчас ты бы не сделал ничего подобного.

— Это меня не оправдывает, — говорю я. — Прошло уже семь лет, и презрение, которое я испытываю к себе ни на каплю не уменьшилось. Она была моей сестрой, Аврора. И я бы не ударил ее без причины, кроме как причинить боль. Когда она упала, я снова ее ударил. И снова. В тот момент, я ощутил, как за моей спиной возник отец. Услышал слова, которые он произнес мне на ухо. Проклятая слабость. Жалость. Раскаяние. «Милосердие — удел трусов».

Я смотрю на Складку, на космический балет в иллюминаторе.

— Я ожидал наказания. Вместо этого, отец похвалил меня. Он сказал, что когда услышал, что я сделал, он еще никогда так не был горд тем, что именно я его сын.

— Кэл, — тихо произносит Аври. — Твой отец поступил…

— Чудовищно, — отвечаю я. — Он и был чудовищем, Аврора. И моя мать видела, каких монстров он вылепил из нас с Саэди, и только тогда решилась бросить его. Разорвать путы жизни и бежать на Сильдру. Отец пригрозил, что убьет её, если она его бросит. Но бросив его, она бросила всё. Дом. Тех немногих друзей, что он позволил её завести. Всё. Саэди не захотела уезжать, чтобы не расставаться с отцом. Так что, в конце концов, мать пожертвовала своей жизнью ради меня одного. Это было самое сложное, что ей когда-либо приходилось делать. Но она всё равно так поступила.

— «Май ту сари амн, ту хае`си, ту ки`рна дэ», сказала она мне потом.

Аврора мотает головой.

— Что это значит?

— Нет ничего более болезненного или же простого, когда приходится поступать правильно.

Она разглядывает звезды снаружи, поджав тонкие губы.

— Ты говорил мне, что твой отец..

— Умер, — отвечаю я, и сердце до того сжимается, что меня это удивляет. — Он умер на Орионе, бе`шмай. В той же самой битве, которая унесла жизнь Джерико Джонса. Тайлер, Скарлет и я — все мы стали сиротами в тот день.

— Что… — она замолкает, встречаясь со мной взглядом. — Что случилось с твоей матерью? Мне бы хотелось с ней познакомиться..

Но Аврора замолкает, видя боль в моих глазах. Я ощущаю её присутствие в своей голове, легчайшее прикосновение к разуму, и она видит мое видение — солнце вспыхивает ослепительным светом, а затем исчезает в бездонной тьме. Тьма окутывает планеты вокруг, утаскивая их за собой прочь, в небытие, десять миллиардов голосов Сильдрати кричат в разверзнувшуюся пред ними пустоту.

— Она погибла, — шепчет Аврора. — Вместе с твоей планетой.

Я опускаю голову.

— Звездный Истребитель многое отнял у меня, Аврора. Но матушка дала мне намного больше. Я был бы на Сильдре, когда её не стало, но она вложила в меня свою мудрость, заставила увидеть гнев, бурливший в моей крови, и направила его на нечто хорошее, что безопасность галактики — дело, ради которого стоит жить. Я вступил в Легион Авроры из-за неё. Оставить её и свой народ было для меня самым тяжелым решением, которое мне когда-либо приходилось совершать.

Я пожимаю плечами.

— Но это решение привело меня в эту команду. К тебе. И твоей миссии. Если бы не она, у меня бы не было всего этого.

— Как её звали?

— Лаэлет.

Она кивает, и светлая прядь падает ей на глаза.

— Красиво.

— Ты бы её понравилась, бе`шмай, — говорю я, и она улыбается сквозь слезы, потому что по моим глазам видит, что я говорю правду. — Она бы увидела в тебе силу. Бремя, которое ты несешь, всё это, частью чего мы стали, путь, который мы выбрали… — я мотаю головой в замешательстве. — В наших руках находится судьба всей галактики. Мужество, которое мы проявили, чтобы зайти так далеко… Я знал чистокровных воинов, которые рассыпались в прах под гнетом такого давления. И всё же ты стоишь здесь. Сильная, прекрасная и непокоренная.

Моя рука вновь находит её руку и сжимает её.

— И хотя меня наполняет радостью, что именно ты попросила меня рассказать правду, я не сомневаюсь, ты уже обо всем знала. Потому что это то, кем ты являешься. И это одна из бесконечных причин, по которой я так тебя люблю.

Она встречается со мной взглядом.

— Я могу умереть там, Кэл.

Сердце снова сжимается, но я пытаюсь не выказывать страха. Сейчас я нужен ей сильным, и если ничего иного ей не нужно, я могу поделиться с ней ею.

— Ты не умрешь, бе`шмай, — говорю я ей. — Ты нечто большее, чем ты можешь себе представить.

— Что ты будешь делать здесь? — тихо спрашивает она. — Пока я буду в Эхо.

— Финиан сказал, что ему удалось изолировать след от частиц с зонда. Он изрядно потрудился объяснить, как сложно это было. — она слабо улыбается. — Он говорит, что сможет отследить это устройство до точки его происхождения. Откуда бы Эшварены его не запустили. Возможно, там мы найдем Оружие. Или больше подсказок, где его найти.

— Эшварены, вероятно, скажут мне, где оно находится. Если я пройду их тест.

— Когда ты пройдешь их тест, — говорю я, сжимая её ладонь. — Но Скарлет говорит нам нельзя рисковать, бросая кости, которым уже много миллионов лет. Я склонен согласиться. Кроме того, это займет нас пока мы будешь в…. этом их Эхо.

— Эшварен… — начинает она. — Они сказали, что там время течет по-другому. Что мгновения здесь — часы там. Мне было интересно, быть может… ты захочешь пойти со мной? Было бы очень мучительно находится там одной, в одиночестве.

Я моргаю.

— А это возможно? То есть… Нам разрешат?

Она склоняет голову набок.

— Меня просят рискнуть жизнью, чтобы спасти треклятую галактику, Кэл. Думаю, мне разрешат взять с собой небольшую компанию.

Я на мгновение задумываюсь об этом. Я, правда, не знаю, что влечет за собой Эхо, но я уверен, что Скарлет, Финиан и Зила самостоятельно отслеживать зонд. И, по правде сказать, мысль о разлуке с Авророй, камнем лежала на моих плечах. И поэтому я улыбаюсь ей в знак согласия. И на мгновение, улыбка, которую она дарит мне в ответ, полна той же радости, которую я ощущаю в своем сердце. Но тень вскоре возвращается. Я вижу, как в её глазах таится страх.

— Нет ничего более болезненного или же простого, когда приходится поступать правильно, — произносит она.

— Да, так и есть.

Мы стоим молча очень долго. Позволяя этому захлестнуть нас: всей чудовищности ситуации, куда она должна отправиться, с чем ей придется столкнуться, что висит на волоске, опираясь всего на крошечную точку — нас двоих. Взгляд Авроры устремлен во мрак, её мысли — молчаливый калейдоскоп.

— Знаешь, до того, как я сломала его, Магеллан каждый день показывал мне случайные научные факты, — наконец бормочет она. — Вчера я читала статью об атомах.

Её тепло, её тело, прижатое к моему — наркотик, и я понимаю, как сильно и громко колотиться сердце о ребра. Она наверняка ощутила это, когда прижалась спиной к моей груди. Но я изо всех сил стараюсь слушать её. Прожить с ней это мгновение.

— Атомах, — повторяю я.

— Верно, — кивает Аврора. — Каждая клетка в нашем теле — это ядро, окруженное электронами. И эти электроны заряжены отрицательно. Поэтому они отталкивают другие электроны, когда те оказываются слишком близко. И в этой статье говорилось, что наш мозг воспринимает силу, создаваемую отталкиванием электронов, как своего рода «прикосновение», атомы находятся на расстоянии какой-то крошечной доли в миллиметре друг от друга.

Она проводит большим пальцем по моему и качает головой.

— Таким образом, на самом деле мы ни к чему никогда не прикасаемся, — произносит она. — Мы проводим свою жизнь порознь. И на самом деле нам не удается прикоснуться к другому живому существу. Никогда.

Во мне пробуждается голод. Я ощущаю и в ней нечто подобное — мысль о том, что этот огонь, что разгорается между нами, этот шепот, который вот-вот перерастет в бурю, всё это может погаснуть уже завтра. Я осторожно разворачиваю её лицом к себе.

Посмотри ей в глаза.

Она дрожит, когда я провожу пальцем по изгибу её щеки. Её голос становится шепотом, стоит мне наклонится ближе.

— Магеллан сказал, что если две частицы когда-либо соприкоснуться в действительности…

Ближе.

-.. это может вызвать ядерную реакцию..

— Звучит опасно, — шепчу я, заглядывая в её глаза.

Еще ближе.

— Очень, — выдыхает она.

Наши губы встречаются, и наше пламя сливается воедино, и в это самое мгновение, всё и вся совершенно правильно. Корабля больше нет. Как и Складки. Есть только эта девушка в моих объятиях и Притяжение внутри меня, и то как её губы прижимаются к моим, её ладони, её тело рядом со мной. Она прижимается ко мне, задыхающаяся и голодная, ищущая того же утешения, которое так необходимо и мне самому, в поисках забвения о том, как ничтожно всё остальное.

Её язык касается моего, и она направляет мои руки туда, куда ей хочется, чтобы я коснулся её, хотя часть меня знает, что её слова — правда, что на самом деле мы не касаемся друг друга, и на мгновение мне становится страшно, что жар между нами превратится в некий ядерный огонь, который поглотит нас обоих.

Целую вечность спустя, она отстраняется. Глядя мне в глаза с чем-то близким к обожанию, которое она, должно быть, видит и в моем взгляде. Она прижимает кончики пальцев к моему лицу, моим ушам, губам, её прикосновения обжигают кожу.

— Ты — словно пламя, который я жажду разжечь изнутри, — говорю я ей.

Она берет меня за руку.

Она ведет меня к кровати.

Она тянет меня за собой вниз.

— Давай сгорим вместе, — выдыхает она.

21

Тайлер

В допросной холодно.

Солдаты, которые сопровождали меня из камеры, проигнорировали все мои протесты, призывы о том, в какое безумие они вляпались. Хорошие солдаты не станут слушать террориста, сам знаю. Хорошие солдаты не думают. Вместо этого, они отвели меня в комнату, привязали к стулу магнитными ремнями и, отдав честь, ушли.

Оставляя меня с ними.

Я оглядываю три фигуры, выделяющиеся на фоне света прожекторов над головой. Их дыхание шипит, медленное и глухое. У них одинаковые манеры, одинаковые зеркальные маски, одинаковая угольно-серая униформа. Кроме того, кто их возглавляет, конечно, он одет во все кристально-белое.

— ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, ЛЕГИОНЕР ДЖОНС, — произносит Принцепс. — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА БОРТ «КУСАНАГИ».

Я поднимаю взгляд на фигуру, туда где, предположительно, должны быть глаза. Предоставляя себе лицо за этой безликой маской.