Письмо из будущего

Глава 12

Зима. 2001 год.

Прошло несколько месяцев моего пребывания в Крепи. Я уже думать забыл о путешествиях во времени. У меня было такое ощущение, будто то настоящее, в котором я находился, было настоящим. А те, что теперь находились уже в другой реальности — лишь сном. Словно я всегда жил только в этой реальности.

Новые воспоминания всплывали в моей голове по-разному. То неожиданно, то со временем. Старые воспоминания теперь особо меня не беспокоили. Просто я перестал о них думать. И вообще, я старался больше не думать о прошлом. Не важно, о старом или о новом. Главное, не загружать свою голову. Это избавило меня от проблемы путаться в своем прошлом. В моей голове, наконец, наступила тишина.

Ночные кошмары, как раньше, меня не беспокоили. Хотя мои сны и были какие-то неопределенные, размытые. Редко когда удавалось вспомнить свой сон. Я даже не был уверен, снилось ли мне вообще что-либо с тех пор, как я оказался в Крепи. Может быть, это были воспоминания?

Зима в Крепи была суровая. По-крайней мере, в отличие от той, что бывала дома, в Грозном. Всю степь окутало толстой пеленой снега. Если неосторожно ходить по поверхности затвердевшего снега, можно было провалиться по пояс. Центрального газоснабжения в Крепи не было. Приходилось пользоваться либо электрическими плитками, либо газовыми баллонами. Отопление тоже работало от электричества.

Из разговора с Казбеком, я узнал, что Муслим находится в Волгограде у родственников. При первой возможности я решил навестить его, поскольку уже ездил в Волгоград с Казбеком пару раз, к нашим родственникам. Некрасиво как-то получилось, поехал в Волгоград и даже не увиделся с лучшим другом.

Мать с братом уехали в Грозный, чтобы проведать, как там, можно ли жить, не опасно ли? После чего должны были вернуться, чтобы решить, уезжать нам туда всем вместе или нет. Мне как-то совсем не хотелось уезжать из Крепи. Я, конечно, скучал по дому. Только по тому, который был до начала второй войны. Сейчас там разрушений было намного больше. Я видел это по новостям. "Зачем вообще туда возвращаться? — думал я. — Не лучше ли обосноваться в Волгограде? Найти работу, снять квартиру?

Предложение работать в Волгограде я получал не раз. У меня в Крепи появилось много знакомых. Кое-кто из них жил в Волгограде и имел неплохие связи. Предложения были разные, начиная от работы частным охранником и кончая предложением начать собственный бизнес. В Волгограде был один авторитетный чеченский бизнесмен, который был лично знаком с мэром города. Он помогал в Волгограде всей чеченской диаспоре как мог. Когда у кого-нибудь возникали проблемы, скажем, с правоохранительными органами, он старался проявить участие, помогая всем, чем может. Он имел какие-то, очень далекие, но все же, родственные связи с нами. Я даже встречался с ним в Волгограде, в прошлом (до того, как попал в свою новую реальность). Это был солидный на вид мужчина, любивший хорошенько перекусить, о чем говорила его полнота. Мы с Казбеком сидели в кафе у набережной, где часто любили посидеть чеченцы. С нами были наши общие знакомые. И тут подошел он. По его лицу мы сразу поняли, что он под градусом. Он спросил, нужно ли нам что-нибудь. Мы из приличия сказали нет. Тот улыбнулся и сказал, кивая: "Я-то понимаю, что вам нужно! Я-то не дурак! Чеченцу что не дашь — все мало!". После этих слов он бросил нам на стол солидную стопку денег. Уходя, бросил, подмигнув нам: "Я-то понимаю!". Возможно, через него я мог бы устроиться куда-нибудь. Если я начну работать в Волгограде, у меня будет надежная крыша. Я еще надеялся, что мать с братом передумают возвращаться в Грозный. А может, до их приезда, я найду работу, и мне не придется уезжать. Они, если хотят, пусть уезжают. А я перееду в Волгоград, сниму квартиру (если средства того позволят), начну свой бизнес, заработаю много денег, а там, глядишь, пущу корни. Родителей с братом привезу сюда. И будем жить поживать, да добра наживать…

На словах оно все, конечно, легко. На деле много сложнее. Работу мне давно предлагали. Вернее сказать, обещали. Однако до сих пор никто из тех, кто обещал, выйти на работу еще не предлагал. Все у них было в планах. Я решил расшевелиться, а заодно расшевелить тех, кто мне обещал работу. Если я этого не сделаю, боюсь, их планы продлятся еще на много лет. Муса, мой знакомый, предлагал мне работать управляющим в его бильярдной. Его предложение мне показалось наиболее действенным. Во-первых, мы с ним успели сдружиться, и он доверял мне. Во-вторых, он обычно доводил дело до конца. Последний раз я видел Мусу месяца два назад. Тогда в его бильярдной еще шли ремонты. По его словам, он должен был закончить ремонты в начале весны. Так что у меня было еще время. Если только он не нашел на должность управляющего кого-нибудь другого.

Совсем без дела я, конечно, не сидел. Мы с Казбеком зарабатывали деньги чем придется. Работали грузчиками, занимались посредничеством, покупали или находили старую или испорченную технику, чинили и перепродавали. Ну и так далее и тому подобное. В общем, на карманные расходы нам хватало. Иногда, бывало, совершали сделку на крупную сумму.

На выходные мы с Казбеком поехали в Волгоград. К сожалению, Мусу мы не застали. Он поехал по каким-то делам за город. А приехать он должен был только после выходных. Пришлось остаться до понедельника у Асет, нашей тети.

Несмотря на то, что Мусы еще нет, мы посмотрели на его будущую бильярдную. Нам его показал младший брат Мусы. Ремонты, можно сказать, были уже закончены. В помещениях стояли столики для бильярда, стойки, шкафчики и стульчики для бара. Некоторые вещи не были даже распакованы. То есть, все необходимое Муса уже приобрел. Оставалось только все разложить по местам и привести в порядок.

Помещение было большое. С улицы двухэтажное строение с красивым оформлением сразу бросалось в глаза. На втором этаже, судя по всему, будет vip-зал.

На следующий день я решил увидеться с Муслимом. Но вот незадача: я не знал, где он. Я этого не помнил.

— Ты не помнишь, где Муслим жил? — спросил я Казбека.

— Я откуда знаю? Спроси у Мансура. Вы же с ним туда ездили.

Чуть было не спросил его, с каким Мансуром. Но тут же вспомнил с каким, и куда мы с ним ездили. Мансур был сыном Асет. То есть, он был моим двоюродным братом.

Днем я Мансура не застал. Его не было с утра. Он пришел домой только вечером. Я попросил его отвезти меня к Муслиму.

От нас до Муслима было не так далеко. Как только мы приехали, я сразу узнал этот двор. Мы с Муслимом любили здесь сидеть, заводя знакомства с соседскими девчонками. Я даже несколько раз оставался у Муслима с ночевкой. Это были мои новые воспоминания.

Дверь открыла очень симпатичная девушка лет пятнадцати. На ее лице заиграла приветливая улыбка. Я растерялся, думая, где же я ее мог видеть. Очень знакомое лицо. Я вроде бы пересекался с ней, и довольно часто, но никак не мог вспомнить где.

— Привет, пропащая душа! — заговорила она первой. — Куда пропал? Где был?

— Э-э-э-э… я? Привет! Ну я… это…

— Заходи! Не стой на пороге!

Я зашел в квартиру.

— Муслим дома? — спросил я.

— Ага. Телевизор смотрит. Проходи! Что ты стоишь, как чужой?

— Да нет. Я заходить не стану.

— Да заходи. Он один сидит.

Квартира мне тоже была знакома. Но от того, что я не все помнил, мне как-то было неуютно. А эта девушка, видно, была родственницей Муслима. Поэтому мне и казалось, что я ее где-то видел.

Я смущенно улыбнулся и попытался пошутить:

— Спасибо, я пешком постою. Позови его, если не трудно.

Она улыбнулась, как бы говоря: "Ну нет так нет. Что с тобой поделаешь?"

— Ладно, — сказала она, — сейчас я.

— Элита! — услышал я чей-то голос. — Кто там?

Ее звали Элита. Раньше мне не доводилось слышать это имя. Но было что-то очень знакомое в ее имени. Оно у меня словно было записано в голове и выделено жирным шрифтом. А дальше — пустота. Одно имя.

Лицо Элиты тоже никак не давало мне покоя. Ее образ засел у меня в голове и никак не хотел исчезнуть. Я будто не просто был с ней знаком. Словно что-то меня с ней связывало. Только что? Почему у меня такое чувство, будто я что-то сделал не так? Чего-то недосказал?

Из-за угла коридора появился Муслим. Взглянув на меня, он недовольно сморщился, развернулся и ушел.

— Эй! — крикнул я ему. — Ты куда?

Он появился снова. Голова его была опущена. Походка его выглядела неестественной. Когда он делал шаг, вместе с ногой двигался и корпус тела. Так мы часто делали, изображая притворную обидчивость. Хотя ему и есть на что обижаться. Ведь я уже несколько месяцев не навещал его.

Я улыбнулся.

— Ну, — сказал он, — тебе что-то нужно или ты дверью ошибся?

— Рад тебя видеть живым! — сказал я, и тепло пожал его руку, а другой рукой обнял за плечо.

— Живым? — не понял он.

— Забудь!

— Ага! Значит, так ты поступил с лучшим другом? Забил на него так, что решил похоронить?

— Да я не это имел в виду.

— Ты сказал то, что имел в виду.

Я не выдержал и рассмеялся.

— Нет, серьезно, — сказал Муслим, — куда ты пропал? Я слышал, ты пару раз приезжал в Волгоград. А что не заглянул ко мне?

— Извини. Я просто так замотался, что не успел.

— Мог хотя бы позвонить.

— Ну, извини, дорогая. Я больше тебя не оставлю одну.

Пришла очередь улыбнуться Муслиму.

— Ладно, заходи! Но я тебе это еще припомню!

— Подожди. Меня на улице Мансур ждет.

— Так пускай заходит!

Я не стал говорить Мансуру, чтобы он заходил. Сказал лишь, чтобы он уезжал без меня, поскольку я задержусь. После чего вернулся к Муслиму.

Квартира состояла из трех отдельных квартир. Так что комнат было много. Я поздоровался с остальными родственниками Муслима, спросил о житие-бытие, и этим ограничился, поскольку "помнил" их очень и очень смутно. Здесь была и сестра Муслима. А вот родителей их я не видел. Наверное, как и в моем старом прошлом, они остались в Чечне.

Мы с Муслимом прошли в отдельную комнату и устроились на диване.

— Рассказывай, — сказал Муслим. — Что нового? Чем занимался?

— Знаешь… помнишь Мусу?

— С бильярдной?

— Да-да. Он мне работу еще предлагал.

— И что?

— Я подумал, принять его предложение.

— В смысле, работать управляющим?

— Да. То есть, предложение я и так принял, как только он сделал предложение. Вопрос был времени.

— А ты уверен, что он тебя возьмет?

— Обычно он просто так словами не бросается.

— Это было почти полгода назад.

— Знаю. Я заходил к нему сегодня в его бильярдную. Самого его не было. Уехал куда-то по делам. Завтра должен приехать. А бильярдная почти готова. Мебель, столики, все уже есть. Остались только небольшие косметические ремонты. Завтра поговорю с ним. Посмотрим. Если я все же буду работать, будь уверен, тебя тоже возьму.

— Конечно, возьмешь. Куда ты денешься?

— Ну а ты чем занимаешься?

— Да чем тут еще можно заниматься? Бездельничаю! С утра до вечера. Я думал, уехать домой. В Грозном, вроде, становится спокойнее. Хотя родители не очень-то хотят, чтобы я приезжал.

— И ты туда же! Ну, допустим, поедешь ты туда. А чем заниматься будешь? Там сплошные развалины! Ни одного целого здания не осталось! Все с землей сровняли! На каждом углу федеральные войска сидят. Если даже их оттуда выведут, чем там можно жить? Как выживать? Зачем у разбитого корыта сидеть? Мирная жизнь тоже не скоро наступит. Если наступит — город не скоро восстановят. И кто вообще возьмется его восстанавливать? Там работы лет на десять. А то и двадцать. Многие за границу уехали, и живут припеваючи. Вряд ли они захотят возвращаться. Думаю, в ближайшие лет десять там нечего делать.

— Ты предлагаешь забыть свой родной дом, где ты вырос? Забыть свое прошлое?

— Ага! Ты теперь у нас патриотом стал? А где наш реалист? Он бы со мной согласился.

— Нет, серьезно. Ты бы вот так оставил свой дом и жил бы всю жизнь в Волгограде?

— А почему нет? Мне надо зарабатывать себе на жизнь, создать семью. Разве в таких условиях, как там, можно создать нормальную семью? Еще неизвестно, когда эта война закончится. В столице, может, бои и прекратились, как говорят по телевизору. Но она все еще идет в горах. Кто знает, вдруг боевики опять в наступление пойдут?

— И такое возможно. А возможно, завтра землетрясение будет. Или извержение вулкана.

— Ты как-то легко ко всему относишься.

— Если мы будем относиться к своей родине так, как это делаешь ты, то, конечно, там не будет ни мира, ни процесса восстановления.

— Ты так говоришь, будто мы можем как-то влиять на судьбу нашей родины. Все решают те, у кого в руках власть. А мы — лишь пешки в их игре.

— Так зачем им подыгрывать? Они будут вести свою игру. А мы — свою. Все в наших руках. Свое будущее мы строим сами.

— Ага. Так его построили, что все закончилось войной.

— Это уже решать не нам.

— А кому же?

— Как я уже говорил… — он указал пальцем в небо.

— По-твоему, мы ничего не могли изменить?

Муслим пожал плечами.

— Мальчики, — сказала заглянувшая к нам в комнату Элита, — идите кушать.

Мы с Муслимом пошли на кухню. Перед глазами все время мельтешила Элита, выполняющая роль хозяйки. Я подметил, как она замечательно справляется со своими делами. Словно она была рождена для кухни. Когда Муслим не смотрел в мою сторону, я бросал взгляд на Элиту. Я чувствовал себя неуютно. На кухне было тепло, но я весь вспотел. Я, наконец, понял, что меня так в ней смущало. Мне нравилась Элита. Не просто нравилась. Я был в нее влюблен. Это меня с ней и связывало. Только сама Элита об этом не знала. Иначе она бы это как-то показала. Возможно, она догадывалась. Не знаю. Проблема заключалась в том, что она была троюродной сестрой моего лучшего друга. Мне она очень нравилась. Но не скажу же я об этом Муслиму? Должно быть, я и приходил к Муслиму часто из-за нее, чтобы ее увидеть. Интересно, знал ли об этом Муслим?

После ужина, я собрался уходить. Меня уговаривали остаться на ночь. Я отказался. Обещал придти еще завтра. Возможно, с ночевкой. И я ждал этого с нетерпением. Мне хотелось снова увидеть Элиту.