Писатель и другие (СИ)

Глава 25

Утро 7 ноября 1939 года начиналось для господина Трулля как обычно. Вернее, обычным было лишь его пробуждение. Довольно позднее, к слову сказать, для этого времени. Ибо настенные часы показывали уже 8 часов. И разбудил его вежливый стук в дверь спальни кого-то из его охраны. Настроение было достаточно приподнятым. Ещё бы, вчера, наконец-то, была удовлетворена его просьба о предоставлении ему американского гражданства. Исполнилась голубая мечта его детства и юности. Вот поэтому, как он считал, теперь его с полным правом можно было назвать господином. Его душа ликовала. Ибо это было признаком его уникальности. Ведь, можно утверждать, всем претендентам на это самое гражданство, приехавшим в штаты из других стран, этого знаменательного события приходилось ждать не в пример дольше. Он с удовлетворением взглянул на новенький американский паспорт, лежащий прямо на прикроватной тумбочке, и стал быстро одеваться.

А повод для спешки был и повод существенный. Сегодня в 11 часов дня ему предстояло наконец-то встретиться с Рузвельтом. Тимофей Алоизович понимал, что особых откровений президент от него вряд ли ожидает. В конце-то концов, практически всё, что знал наш квалифицированный потребитель, он уже смог изложить на бумаге. И наверняка с этими записями успел внимательно ознакомиться глава государства.

- А вот тут он ошибается, - с удовольствием подумал попадаловец, - если бы Рузвельт знал, что у меня спрятано недалеко от места "высадки", то, наверняка, назначил бы встречу со мной едва ли не в тот же день, как получил про это информацию! Ну, ничего, сегодня я его ещё удивлю.

Он вышел из спальни и направился к умывальнику в ванную. Вымыл лицо и руки, почистил зубы уже ставшим почти привычным зубным порошком и прошёл на кухню, где его уже ожидал завтрак.

- А ведь сегодня в совке празднуют день октябрьского переворота, - вспомнил вдруг наш не совсем главный герой, - там, наверное, сейчас под страхом расстрела сгоняют всех на демонстрации. Даже в самых глухих деревнях! Хорошо, что я всё же не попал туда. Сейчас бы уже, наверное, расстреляли. Не помогли бы никакие девайсы из будущего. Удача, что я оказался в свободной стране. За несчастный китайский приёмник и советский "Рекорд", которые я представил им как мою личную собственность, на открытый на моё имя счёт в банке положили целых 25000 долларов. Это не считая тех 100000, что лежит на моём счёте в банке за мои воспоминания, кхм, о будущем. А тут пока ещё бакс гораздо весомей, чем был в моё время.

Покончив с завтраком, Трулль проследовал в комнату, что была отведена ему под рабочий кабинет. Вскоре, постучавшись, к нему заглянул начальник охраны.

- Сэр, - проговорил вошедший, - через 20 минут должен подойти автомобиль на котором мы поедем к президенту.

- Да, я уже практически собрался. Буду ожидать в своём кабинете.

- Хорошо, мистер Трулль, я предупрежу когда машина подъедет, - ответил его старший охранник и совершенно бесшумно исчез из комнаты.

Чтобы как-то скоротать время, Тимофей Алоизович подошёл к стоящему в углу комнаты огромному радиоприёмнику фирмы RCA и включил его. Аппарат чем-то напоминал по форме советские часы с кукушкой. Только был гораздо массивнее. Всю верхнюю часть у него занимала какая-то вычурная решётка из под которой проглядывала ткань, прикрывающая динамик. Ниже и ровно посередине корпуса располагалась миниатюрная шкала. А у самого основания находились три деревянных же одинаковых по форме и размеру ручки управления. Покрутив немного ручку настройки после прогрева ламп хозяин кабинета настроился на одну из музыкальных станций. Несмотря на древность по его меркам, аппарат работал весьма неплохо на слух. Лишь иногда в звук радиопередачи проникали небольшие помехи от грозовых разрядов.

Время пролетело незаметно и появившийся наконец охранник сообщил, что машина подана. Прихватив со стола небольшую папку с какими-то бумагами и выключив по дороге к выходу приёмник, Трулль направился навстречу своей судьбе.