Песня полной луны

Глава пятнадцатая

Кэрри снился лес.

Она слышала, как хрустят под ногами тонкие ветки и шелестят листья, опавшие на землю бурым ковром. В этом странном сне она почему-то чувствовала и холодный тонкий ветерок, забиравшийся под ткань худи, и ветви деревьев, цепляющиеся за её волосы; а что-то будто подталкивало её в спину, гнало вперед.

«Я сплю, — подумала Кэрри. — А если я сплю, то сон должен закончиться, ведь так?»

Ей всегда было легко отличать сон от яви. Сны для неё были чем-то, из чего она могла выбраться, достигнув определенной его точки, а там и выход находился сам по себе. Поэтому кошмары, даже самые липкие и жуткие, не были для неё чем-то по-настоящему пугающим.

Но сейчас в животе у Кэрри ворочалось смутное тревожное ощущение приближающейся беды. В воздухе тонко пахло ржавчиной. Этот запах ей был знаком.

Среди деревьев что-то мелькнуло.

Почувствовав, как желудок делает кульбит, Кэрри приказала себе проснуться. Она обязана проснуться, потому что иначе никак, она должна проснуться, иначе увидит что-то ужасное. Что-то, чего не хотела бы видеть. Она должна, должна открыть глаза.

Но проснуться не получалось.

Кто-то был там.

Кто-то чавкал, будто поедал что-то, и урчал от удовольствия.

Кэрри знала, что не хочет этого видеть. Она замерла, прислонившись ладонью к стволу одного из деревьев; сердце норовило пробить ребра и выпрыгнуть из груди. Ощущение опасности было липким, как плёнка пота на коже.

«Ты должна проснуться», — подумала она. Ущипнула себя за локоть, но это не помогло. Фантомное ощущение боли было слишком слабым.

Утробное ворчание стало громче. Кэрри стиснула зубы так, что ей показалось, они вот-вот крошевом осыпятся на язык. Ворчание было слишком голодным, слишком животным, и она понимала, что лучше убираться отсюда. Проснуться. Проснуться.

А потом её тело против воли понесло вперед, к застывшим среди деревьев фигурам. К всё усиливавшемуся тяжелому запаху ржавчины и чавканью, которое не сулило ничего хорошего. И тогда Кэрри поняла, что запах этот был запахом крови, что до сих пор вспоминалась ей при мысли о Рори.

На земле, покрытой бурыми листьями, лежал человек. Он совершенно точно был мертв, потому что другой человек, стоящий перед ним на четвереньках, увлеченно тянул кишки из его живота — пальцами, зубами. Отгрызал их и, мотая головой, разбрасывал в разные стороны, а спутанные длинные волосы падали на его окровавленное лицо. Такое знакомое, что ледяной ужас даже на мгновение отступил на второй план.

Чтобы вернуться с новой силой.

Кэрри взвизгнула и проснулась.

В приоткрытое окно задувал ветер. Её соседка спала, завернувшись в покрывало, и на вскрик даже не пошевелилась. Кэрри потерла лоб — ей почудилось, что кожа пылает, — и поднялась.

Нужно закрыть окно.

Кошмар продолжал держать за горло липкими пальцами. Кэрри мотнула головой: зрение привыкло к темноте, и контуры предметов проступали всё четче. Жуткие сны стали чудиться ей с тех пор, как медведь в Баддингтауне загрыз Рори и ещё несколько человек. Мама списывала это на стресс. Кэрри тоже.

Первая любовь погибает не каждый день.

Только вот прошло уже несколько лет. Родители Рори из Баддингтауна давно уехали. Скорбь Кэрри притупилась, а для школьников он уже через несколько месяцев стал лишь изображением в траурной рамке да воспоминанием — и не для всех приятным.

А кошмары остались.

Окно хлопнуло с глухим стуком.

Кэрри подскочила на постели.

«Ветер, — сказала она себе. — Просто ветер»

И уставилась в потолок, по которому медленно ползли тени. Сон всплывал в голове с подозрительной ясностью, а лицо… лицо…

Даже измазанным по уши в крови, оно было ей знакомо, но словно каждую секунду менялось, не позволяя ухватить и зафиксировать черты.

И он ел.

Кэрри уткнулась лицом в подушку. Это просто сон. Обычный сон, её старая травма после смерти Рори. Мама и Коннор бы сказали, что она просто боится влюбиться снова, хотя ей так сильно нравится Найл, что ей даже самой от этого страшно.

Мама и Коннор были бы правы.

Теперь Найл её сторонился.

Кэрри уговаривала себя, что ей должно быть плевать — она слишком мало общалась с ним, чтобы сильно переживать, и почти его и не знала. Найл был скрытным и вел себя так, будто ему глубоко наплевать на окружающих, а заговаривал и вовсе лишь с теми, с кем хотел сам; остальных игнорировал. И, в отличие от любой отдельно взятой старшей школы, здесь всем было всё равно. А самой Кэрри было не привыкать к равнодушию; она скорее удивлялась, почему Клэри и Уилл до сих пор общались с ней.

Быть может, они просто были такими же аутсайдерами, притянувшимися в подобие компании. Человек, в конце концов, существо социальное, об этом и на лекциях по философии мистер Стокер говорил. Наверное, был прав. Он. Или Аристотель. Они оба.

Скосив взгляд на Найла, сидящего через несколько мест от неё, Кэрри вздохнула. Ни у Клэри, ни у Уилла не было часов по философии, и она чувствовала себя ещё более одинокой, чем обычно. Особенно без Найла.

Видимо, к хорошему привыкнуть легко.

Коннору она стабильно звонила или писала, сообщая, что у неё все хорошо, и у неё, наверное, и было всё хорошо, ведь она училась, лекции давались ей легко, у неё даже нашлись друзья, но тянущая тоска за ребрами, возникающая при взгляде на Найла, не проходила.

Дура.

Кэрри была уверена, что она во всем виновата, с этим предложением выпить кофе. Молчала бы в тряпочку — они до сих пор бы общались.

Нет, Найл по-прежнему здоровался с ней, и тень улыбки трогала его губы, но медовые глаза оставались почти равнодушными. Он не стремился поиздеваться и не окатывал холодным презрением… просто перестал разговаривать. Или писать. Прекратил относиться теплее, чем к любому из однокурсников или однокурсниц. И Кэрри точно знала, что в этом — лишь её вина.

Или, быть может, ей просто не везёт влюбляться в тех, кто предпочитает… да вот таких, как та девушка из паба, или таких, как Сэнди?..

— Приуныла ты, юный падаван, — протянул Уилл, ожидавший её после лекции в коридоре. — Обидел тебя кто?

И, пусть у Кэрри настроение было совсем не веселое, она улыбнулась его шутке. Уилл был милым, он был классным, и обижать его не хотелось.

— Просто чуть не заснула на философии.

— Поэтому я от курса и отказался, — ухмыльнулся он. — По кофе?

Жестикулируя, Уилл что-то рассказывал про препода по русскому языку, который в край совсем уже слетел с катушек, а Кэрри молча пила капучино из автомата и думала, что хотела бы рассказать Уиллу о своих переживаниях, но вряд ли он захотел бы или смог бы её понять. Она чувствовала, что у приятеля возникла к Найлу необъяснимая неприязнь, хотя они и общались-то всего пару раз, и не хотела его лишний раз бесить. В конце концов, каждый имеет право на личную неприязнь, даже если она не обоснованна, разве нет?

Или на личную приязнь.

Кэрри смяла пустой стаканчик.

Она просто дурочка. Думала, что выросла. Что в университете сможет начать что-то сначала, но как начинать с начала, если ты остаешься сама собой и везде таскаешь с собой себя? И даже парней выбираешь тех, что на тебя и не смотрят.

— Эй, — Уилл коснулся её плеча. Кэрри едва не подскочила от неожиданности. — Ты в порядке?

Кэрри и сама не знала, в порядке ли она. Всё утро она проходила с ватной головой из-за дурацкого сна, пришедшего из ужасных событий Баддингтауна, а потом ещё и Найл, и недосып… Она пожала плечами.

— Хреновый сон.

Уилл заглянул ей в глаза.

— Может, тебе свалить с последней лекции? — нахмурился он. — Выглядишь так, будто ты заболела.

Кэрри мотнула головой.

— Обычный недосып.

Ей нравилась забота Уилла, ведь обычно, кроме мамы и Коннора, никто о ней особо и не заботился. И эта забота её удивляла. Уилл быстро подружился с девчонкой, которую случайно встретил в коридоре кампуса, хотя мог завести в Шарлоттауне любых друзей. Например, тех, кто понимал бы его любовь к комиксам и космической фантастике.

Мог бы, но общался с ней и с Клэри, и Кэрри это ценила. Но не рассказывать же ему про свои влюбленности! История вышла бы долгой, тупой и никому не нужной.

Можно было бы рассказать Клэри. Можно было бы позвонить Коннору, но после Рори у него и так режим гиперопеки весь оставшийся год был включен, вдруг вернется?..

Кэрри подумала о Хизер.

Жена брата ей нравилась, и они хорошо и тепло общались все это время. Кэрри знала, что Хизер можно доверять. Вдруг она сможет и советом поделиться? Хотя Кэрри чувствовала себя неловко от одной мысли, что будет рассказывать своей бывшей учительнице об очередной несчастной влюбленности, да и есть ли у Хизер время?

Она вздохнула.

Делиться с Клэри душевными переживаниями не хотелось. По крайней мере, не теми, что были связаны с прошлым, а насчет Найла она и сама догадалась и неустанно Кэрри подкалывала.

— Сап, ребята! — Клэри подлетела к ним, как всегда, довольная. — Угадайте, что у меня есть?

— Если это не световой меч в подарок мне, то зачем это всё? — закатил глаза Уилл.

— Ой, пошел ты! — Клэри пихнула его локтем. — У меня есть приглос на вечеринку братства «Каппа-Тау-Сигма»! Перваков туда не пускают, но Гаррет затеял какой-то маскарад, поэтому если мы проскользнем, всем будет плевать, они нас даже не узнают.

— Ты их что, сперла? — хмыкнул Уилл.

— Не сперла, а экспроприировала. Для чего учиться в колледже, если не ходить при этом на вечеринки?

— Однохерственно.

— Задротный зануда, — скорчила рожицу Клэри. — Но ты всё равно пойдешь с нами! Я, конечно, сильная и независимая женщина, и вырубить могу, кого надо, но кто будет защищать Кэрри?

Вообще-то, в школе Кэрри не посетила ни одной вечеринки. Она и не рвалась: если тебя недолюбливают, зачем идти туда, где не будешь чувствовать себя комфортно? Да и в Шарлоттауне она обошлась бы без социальной активности, которую так активно навязывала Клэри. Но у той аж глаза горели… разве Кэрри могла расстроить свою, наверное, единственную за последние годы… подругу? И друга.

Да. У неё наконец-то появились друзья, и у Кэрри теплело на сердце при мысли об этом.

Она понимала, что не обязана делать всё, что они захотят, чтобы сохранить дружбу, и догадывалась, что вряд ли Уилл и Клэри её осудят за отказ, но…

Вообще-то, Кэрри никогда не бывала на вечеринках.

— Я не очень-то много ходила раньше по тусовкам, — пробормотала она, — но почему бы и нет? Только мне надеть нечего, а в маске и в джинсах — глупо.

— Херня, — заявила Клэри. — Всем будет плевать, во что ты одета.

Кэрри вздохнула. Ещё по школьному опыту она знала, что никогда и никому не бывает плевать, во что ты одет, но в колледже жизнь оказалась гораздо проще. Так что, быть может, и на вечеринку в студенческом братстве вовсе не стоит наряжаться по особому дресс-коду.

Было время, Коннор постоянно таскался на вечеринки в старшей школе. Во всяком случае, пока встречался с Джеммой. Но Кэрри не помнила, чтобы он вообще хоть когда-то запаривался из-за шмоток.

— Просто придём выпить на халяву, — Клэри обняла Кэрри за плечи, встряхнула. — Может, и твой этот красавчик будет там.

Кэрри подумала, что меньше всего хотела бы видеть на вечеринке именно Найла.

Музыка отдавала Кэрри в голову развеселым «туц-туц-туц», не требующим ничего, кроме постоянного движения под электронные ритмы. Кэрри поправила норовящую сползти черную маскарадную маску, скрывающую её лицо, и посмотрела на стакан пунша в руке.

Уже второй по счету.

По вкусу пунш напоминал компот, только с алкоголем, и Кэрри не заметила, как осушила первый стакан. Ей тут же кто-то сунул в руки второй.

Клэри тут же куда-то исчезла, и Кэрри заметила её, болтающую с какой-то блондинкой в мини-платье. Маска у блондинки была символической, за ней легко угадывались тонкие, симпатичные черты лица.

Судя по тому, как близко друг к другу они стояли, следующий шаг был не за горами.

— Не удивлюсь, если доберутся сегодня до третьей базы, — громко произнес ей в ухо Уилл. Кэрри подскочила и едва не облилась пуншем. — Для хоум-рана у Клэрс нет с собой девайса, — он фыркнул, допивая свое пиво. Безалкогольное, потому что он единственный был сегодня за рулем.

— Да блин, Уилл! — Кэрри едва повторно не облилась напитком. — Это не наше дело!

— Моя близняшка живет с Клэри в одной комнате, так что моё, — он пожал плечами. — Молю Силу, чтобы трахаться они пошли в комнату или на квартиру к этой девчонке.

— А то что? — удивилась Кэрри, делая ещё глоток пунша.

Не так чтобы она в жизни вообще много пила, но пунш вливался в горло легко, почти не оставляя на языке неприятного алкогольного привкуса.

— Моя сестрёнка проснется и выпишет им поджопников, — хохотнул Уилл. — А я буду виноват.

«Туц-туц-туц» сменилось чем-то более медленным, и Кэрри тут же почувствовала себя не в своей тарелке. К счастью, открытые вечеринки в студенческом братстве отличались от школьных танцев тем, что здесь музыка лишь задавала тон происходящему, поэтому вместо медленных танцев все просто разбрелись — кто поболтать, кто покурить травки или прихватить кусок пиццы из уже почти пустых коробок.

Ни Клэри, ни её блондинистой собеседницы уже не было видно.

— Пойду, возьму ещё пива, — Уилл тряхнул в воздухе пустой банкой и, потянувшись, поставил её на каминную полку. — Я отвратительно трезвый, и все вокруг кажутся мне идиотами. Кроме тебя, конечно, — он подпихнул Кэрри плечом. — Я скоро.

Когда он ушел к столу с бухлом, Кэрри почувствовала себя совсем одинокой. Клэри испарилась, а она здесь никого не знала. Ей захотелось вернуться в кампус. В безопасность своей половины комнаты. Туда, где не было ни музыки, отдающейся ритмом в ушах, ни толпы людей.

Быть может, Кэрри переоценила свое желание социализироваться?

Она мотнула головой и допила последний глоток пунша. Наверное, лучше перестать пить, иначе Уилл повезёт домой ничего не соображающее тело, да и заставлять его тащить её в кампус, как он тащил Клэри, было бы жутко неудобно.

Зацепившись взглядом за знакомое лицо в толпе, Кэрри вздрогнула. Она помнила эту девчонку, видела в пабе на той тусовке, куда они с Уиллом приехали вызволять в задницу пьяную Клэри. Помнила, что именно на неё Найл смотрел так, как не смотрел на саму Кэрри.

Девушка даже не собиралась надевать маску, просто держала её в руке, и, видимо, ей это вполне прощалось.

Ничего удивительного: ни в том, что она здесь, ни в том, что Найлу она нравилась больше. Кэрри мотнула головой — она хотела отвлечься и поэтому согласилась на уговоры Клэри, но отдыха почему-то не получалось.

В следующий раз, когда она случайно наткнулась взглядом на ту девчонку, с ней был Найл.

Кэрри моргнула. Ей даже почудилось, что пол куда-то поплыл у неё из-под ног, пока она смотрела, как Найл обнимал за плечи кого-то — не её — и как его ладонь, скользнув по изгибу спины, легла на поясницу. Во рту у Кэрри почему-то стало горько.

А потом оказалось, что это и не Найл. Даже не похож. Коротко стриженный блондин в черной футболке и джинсах, и как она вообще могла спутать его с Найлом?.. Но сердце всё равно тонко заныло от ревности, куда более жгучей, чем даже та, что она испытывала, наблюдая в школе Рори и Сэнди.

Кэрри почувствовала себя идиоткой.

Идиоткой, каких свет не видывал.

Ей хотелось начать новую жизнь. Коннор же смог! Даже после того, как боролся со свихнувшимся бывшим мужем Хизер, он сумел прийти в себя. А она ничего такого даже не видела, да и не испытывала ничего такого, чего бы не происходило с другими.

Она думала, что выросла. Что сможет… что? Найти здесь что-то, чего так не хватало в Баддингтауне? Сможет всё-таки для кого-то стать большим, чем просто одноклассница?

Но даже Найл предпочел ей девушку, которую легко можно было снять для обложки журнала.

Как и Рори когда-то.

Осознание этого скреблось где-то в груди.

— Эй, здесь ни у кого не может быть пустого стакана! — какой-то парень, может, из братства, а может, приглашенный, с ухмылкой сунул ей в руки стакан. Там плескалось что-то, совсем не похожее на пунш.

Уилл всё не возвращался.

На вкус коктейль был… противным. Не сладковатым, как пунш, а скорее горьковатым, и язык защипало. Кэрри сморщилась.

Она приехала в Шарлоттаун вовсе не для того, чтобы напиваться на чужих вечеринках. Но, наблюдая за окружающими, которым было так легко, так просто общаться, ей захотелось такой же легкости. Захотелось хоть ненадолго ощутить себя частью общества, которое так долго и упорно её отвергало.

Захотелось забыть, что даже в толпе на тусовке она умудрилась увидеть Найла. Которого здесь, разумеется, не было.

Зажав нос двумя пальцами, Кэрри опрокинула в себя остаток горьковатого коктейля. Оказалось не так и противно. Тут же кто-то всунул ей в руки другой стаканчик.

И ещё.

Кэрри была чертовски пьяна.

Уилл тихо выматерился, обхватывая её за талию. Только что её стошнило прямо в траву рядом с домом этого кретинского студенческого братства, и будет лучше, если никто из них не заметит, кто именно это был.

Ему стоило оставить Кэрри на двадцать минут — отвлекся на разговор с кем-то, точно так же чувствовавшим себя не в своей тарелке, Уилл так и не понял, кто это был, — и она уже накидалась, причем хватило пары стаканов водки со Спрайтом сверху пунша, чтобы оказаться в хлам. Уилл только глаза закатил: как самый трезвый друг, он понимал, кто именно повезёт Кэрри домой.

Не то чтобы он был против. Уилл вообще никогда не был против Кэрри. Милой, трогательной и замечательной Кэрри, которую зацепил странный парень, воняющий собачьей шерстью и, внезапно, кровью.

Обоняние Уилла вообще охренительно улавливало запахи. Семейная, мать её, особенность. А сегодня, едва не столкнувшись с Найлом на выходе из мужского туалета, он почувствовал примешивающийся к обычному запаху шерсти ещё и запах ржавчины.

И ему это не понравилось.

Уилл, признаться, хотел бы, чтобы Найл от Кэрри держался подальше. Этот парень был подозрительным, и если запах псины можно было объяснить тем, что у него дома была собака, то кровь… Уилл думал: да ладно тебе, у него просто могла пойти кровь носом. Уилл думал и сам себе не верил.

— Эй, я могу сама идти… — слабо пробормотала Кэрри ему в шею, обдавая кожу дыханием.

Черт.

Тепло скопилось у него в животе и плавно стекло ниже. И ниже.

Ничего, впрочем, удивительного, ведь Кэрри ему действительно чертовски нравилась.

— Угу, — хмыкнул он, удобнее перехватывая её. — Можешь. Но не пойдешь.

Кэрри была хрупкой и легкой, и он бы мог даже нести её на руках, но опасался, что её стошнит прямо на его выходную футболку с Дартом Вейдером. Как бы Уилл ни симпатизировал Кэрри — а он симпатизировал и совсем не боялся признаваться в этом, особенно сейчас, когда от её вздоха куда-то под ухом по спине шли мурашки, — но раритетную футболку ему было жаль.

Поэтому он просто помогал Кэрри передвигать ноги. Свезло, что машина была недалеко. И что её вообще удалось в этом районе припарковать, пусть он и заплатил за это сумму, которую тратить не планировал.

Пока Уилл заводил мотор, Кэрри невидяще смотрела перед собой, на темную улицу, видневшуюся в лобовом стекле. А потом тихо произнесла:

— Прости.

— Брось, — Уилл с удовлетворением кивнул сам себе, когда мотор завелся и заурчал. — Я же для того и поперся на эту вечеринку, чтобы вас, развесёлых, в кампус обратно везти.

Причем обеих. Кто ж знал, что у Клэри наметится трах?

— Я пить не собиралась… — у Кэрри немного заплетался язык. — Я просто…

Она икнула.

— Держи, — потянувшись, Уилл вытащил с заднего сидения бутылку минеральной воды и вручил ей. — Сейчас пить не стоит, но утром пригодится.

Сейчас, глядя на неё, судорожно сжимающую в руках минералку, он не мог не думать, что, выпей она ещё немного, то могла бы очутиться на месте одной из тех девчонок, что не могут вспомнить, с кем провели ночь и давали согласие на секс или нет. Эти мысли вызывали у него тянущую боль за ребрами, а ещё — желание вмазать с ноги тому, кто вообще всучил Кэрри водку.

Совсем, что ли, охренели там?!

— Спа… — Кэрри запнулась. — Спасибо…

И прикрыла глаза. Такая маленькая, хрупкая, беззащитная. Уилл чувствовал себя полным идиотом, когда просто думал об этом, а он думал, и много. Протянув руку, он завел за её ухо прядь волос.

— Тебе бы поспать. Утром будет хуево, но ты выживешь.

Она снова икнула. Попыталась помотать головой, зажала рот ладонью, пережидая приступ рвоты.

— Не хочу, — Кэрри, не обращая внимания на впивающийся в живот ремень безопасности, подтянула ноги на сидение. В любой другой день Уилл бы возмутился, но не теперь. — Мне точно… п-приснится кошмар. Тот лес… и человек или зверь, пожирающий другого… — он снова икнула и замолчала.

Вряд ли подумала, что сказала что-то лишнее, она вообще с трудом осознавала, что говорит. Скорее, давила приступ тошноты. Но что-то в словах Кэрри насторожило Уилла. Заставило вскинуться, будто охотника, почуявшего добычу. Что-то в её словах было…

«Нужно позвонить матери, — решил Уилл. — Она точно знает, что это за хрень»

Он и сам догадывался, что это за хрень, но надеялся, что ошибается.

Но сначала надо было отвезти Кэрри в кампус. По дороге она отрубилась и не проснулась, даже когда Уилл мягко потряс её за плечо, только пробормотала что-то себе под нос.

«Хреново ей будет завтра», — подумал он, отстегивая ремень безопасности и осторожно вытаскивая Кэрри из машины.

Ему нравилось держать её на руках, но пришлось поспешить, пока её желудок всё-таки не решил, что хочет избавиться от всего, что в нём ещё по ошибке могло задержаться.

Соседка Кэрри открыла на его стук дверь, заспанная и недовольная. Пробурчала что-то вроде «ну вот и её споили, блин», протерла глаза, но стащить с Кэрри хотя бы кеды и джинсы не отказалась. И вытолкала Уилла из комнаты.

Он взглянул на телефон: час ночи. Со вздохом смахнул экран влево и набрал номер матери. Наверняка она не спала. Та ещё «сова», как и он.

— Мам? Нужно поговорить, ты можешь?

Когда Уилл закончил разговор — долгий и нелегкий, зато полезный, — он знал, почему его так беспокоил запах псины и запах крови. В университете, похоже, завелся оборотень, и этот оборотень крутился около Кэрри.

У мамы на них была чуйка.

Уилл дотронулся до серебряной толстой цепочки, охватывающей его шею.

Твою же мать. Только этого не хватало. Найл не понравился ему не зря. И взаимно это было явно не зря. Он знал, что нужно быть настороже. Этот парень был вовсе не тем, кем казался, но пока что Уилл понятия не имел, что с этим делать.

Только наблюдать.