Песнь демона

Глава 21

Потом мы целых два часа сидели за столом с Миком и Молли и отвечали на их вопросы. А потом не осталось ничего, кроме страха.

— Нет, — произнесла Молли просто, но с невероятной силой. — Этого я не позволю.

В углу кафе, на кронштейне, прикрепленном к стене под самым потолком, стоял телевизор. Бруно встал на цыпочки и включил его. Как и следовало ожидать, по всем каналам передавали новости из моего небольшого пригорода Лос-Анджелеса. Разлом на данный момент равнялся своими размерами десятку городских кварталов. Бруно обернулся и очень серьезно посмотрел на супругов Мерфи.

— Когда мы сюда прибыли, разлом был в четыре раза меньше. Он быстро увеличивается. Очень скоро он разрушит барьер. Иначе просто быть не может. В мире не хватит практикующих магов, которые смогут сохранить целостность барьера такой величины. Я даже здесь ощущаю, как тянет меня туда. Маги вроде меня, сотворившие защитный барьер, теряют силы каждую минуту. Я буду сильно удивлен, если окажется, что некоторые из тех, с кем вместе я воздвигал барьер, еще не погибли.

Я посмотрела на него с внезапным страхом. Я не знала о том, что Бруно постоянно тратит силы на поддержание барьера, что он к нему каким-то образом привязан.

— Бруно…

Он отмахнулся, но теперь, когда я все узнала, я заметила круги у него под глазами. Морщинки в уголках глаз и на лбу залегли глубже.

— Я — один из самых мощных магов в стране, Селия. Пройдет неделя и больше, прежде чем начнут истощаться мои жизненные силы. А наш щит столько не протянет. — Он повернулся к семейству Мерфи. Мик и Молли неотрывно смотрели на экран, с такой силой сжав кулаки, что костяшки пальцев побелели. — А когда щит рухнет, мы все погибнем. Священники, Папа Римский… в Ватиканском склепе [23]уже перепробовали все, что могли. То есть раскрыто то, что берегли от глаз простых смертных веками. Вчера мне рассказали друзья из стран Востока, что черные колдуны вызываются помочь, хотя и понимают, что подвергают себя громадному риску. У нас нет иного выбора, кроме как попросить вас о помощи.

— Но она еще ребенок, — тихо и испуганно прозвучал голос Мика, и мне трудно было его винить. — Она не понимает, что…

— Нет, папа, я понимаю.

Мы обернулись и увидели Беверли, стоящую на пороге двери, ведущей в кухню. Слова она произнесла спокойно, но все заметили то, какими холодными и ясными стали ее глаза и как крепко она сжала губы. Мне случалось видеть такое лицо в зеркале много лет назад. Стала ли я теперь другой, не такой, как тот ребенок?

Я знала ответ. Не стала.

Беверли сделала несколько шагов, остановилась и всех нас обвела взглядом.

— Я понимаю, что это значит. И если я могу это остановить, значит, и выбирать нечего. Я дуну в эту раковину или сделаю что-то еще, что написано в этих… указаниях.

Я встала, подошла к Беверли и положила руки на ее хрупкие плечи. Она сняла резинки с хвостиков, и ее ярко-рыжие волосы легли на плечи, обрамили волнами ее лицо. Она вдруг стала взрослой, и эта взрослость таилась в теле, не вмещающем силу, с которой на меня смотрели зеленые глаза девочки.

— Ты можешь погибнуть, Беверли.

Она взяла меня за руку, и в ее глазах мелькнуло нечто, тоже знакомое мне по моему детскому отражению в зеркале. Неужели насмешка, цинизм? Не рано ли? Но с другой стороны, я понятия не имела, какие детские травмы уже довелось пережить этой девочке. Возможно, это было нечто наподобие еще одного куска чудовищно невкусного пирога, который ей совсем не хотелось есть, но приходилось. Все, как у меня. Боже, как похоже на меня.

Беверли иронично скривила губы.

— И вы тоже. Но мы, которым медведь на ухо наступил, должны держаться вместе.

Судя по тому, что мне говорил Бруно, в этом и крылась истина. Мы с Беверли страдали полным отсутствием музыкального слуха. Вот почему звуки рогов не досаждали нам, как остальным людям. Вот почему мы могли извлекать звук из раковин и при этом наши барабанные перепонки не лопались. Да, вполне возможно было разыскать сотню тысяч клинически лишенных музыкального слуха людей. Да, можно было найти и других — с сиренской кровью, способных извлекать звуки из рогов. Но сумеем ли мы сделать это вовремя?

Адриана, стоявшая у окна, поманила меня к себе.

— Господин Фулбрайт вернулся. Мы готовы?

— Нет, — честно призналась я, не в силах оторваться от зеленых глаз Беверли. — Но это уже не имеет значения.

— Вы уверены, что хотите это сделать, Натан? — Стоя в кабинете городского суда, Мик смотрел на лист бумаги. У него едва заметно дрожали руки. — Я не уверен, что это законно.

Старик коротко, решительно кивнул.

— Тут все записано, и наши подписи стоят, и Джо тоже подмахнул — как нотариус. Ты мне только бумажку в десять долларов дай — и все. Будешь владеть этой землей, и никто не сможет ее у тебя отобрать, лишь бы только потом ты уплатил двадцать четыре миллиона. — Он пожал плечами. — Ну, а если у тебя денег к тому времени не будет… и мы еще не помрем, я или наследники мои землю эту обратно заберем.

Мик явно, можно сказать, рвался на части. Он был юристом и прекрасно понимал, сколько всего может случиться, пойти не так. Я пожала плечами.

— А вы не могли бы там добавить фразу о том, что сделка аннулируется, если вы не получите наследство? Ну, на случай, если процесс по оспариванию завещания пройдет удачно для матери Вики?

Фулбрайт кивнул.

— Согласен. Это честно, я так скажу. — Он взял у Мика бумагу, аккуратно вписал, строчку печатными буквами и подписал ее. Затем он протянул листок Джо, нотариусу. — Это ты заверишь отдельно, да?

Джо кивнул и поставил свою подпись.

— Думаю, будет правильно, если покупатель со своей стороны под этим пунктом тоже подпишется.

Он подвинул ручку по крышке стола к Мику, который стал бледным — почти как я. Мик не шевельнулся. Джо привстал со стула.

— Мик. Погляди на меня.

Дрожащий как осиновый лист Мик устремил взгляд на нотариуса.

— Разве я смог бы тебе предложить что-то такое, что могло опозорить твое имя, твою семью и заставить тебя предстать передо мной в суде?

Сказано это было так, что заставило меня обвести взглядом кабинет. Ага, понятно. К двери за качающимися деревянными воротцами, разделявшими комнату на две половины, была прикреплена медная табличка с надписью: «Судья Джозеф Робертсон». Похоже, не так давно в старинном здании суда провели ремонт, в результате которого здесь воцарилось былое великолепие. Мебель темного дерева отполирована до блеска, бледно-голубые, цвета яиц малиновки, стены забраны светлыми деревянными панелями почти до кованого оловянного потолка — очень похожего по конструкции на потолок в моем кабинете. Видимо, в те времена такая архитектура была довольно распространенной.

Мик взял ручку и поставил подпись, после чего вернул бумагу судье.

— Верю, что вы зарегистрируете эту сделку, как полагается. — Он вытащил бумажник и сделал глубокий вдох, прежде чем его открыть. — Да простит меня моя жена, если что-то пойдет не так, как надо. — Он нервно хохотнул. — Надо бы сказать: «Боже милосердный, помилуй меня!», но Молли я боюсь сильнее.

— Все будет хорошо, папочка, вот увидишь.

Беверли подошла к отцу и крепко обняла его, а он вручил Фулбрайту деньги. Мик зажмурился и притянул дочку к себе.

А потом он громко чихнул.

— Треклятая аллергия. Ну ладно. Давайте-ка лучше пойдем, а не то ваша мама передумает насчет того, что я вас в школу не пустил сего…

На меня навалилась тошнота — такой силы, что желчь наполнила глотку и рот. И не одна я себя так отвратительно почувствовала. Бруно стошнило всем, что он съел на завтрак, в зарослях кактусов, а Беверли упала на колени в высокой, по колено, сухой траве, и ее тоже вырвало. Кактусы и трава неожиданно заменили собой кабинет в городском суде. Даже Окалани выглядела не очень уверенно.

— Прошу прощения, ваши высочества. Я пыталась телепортировать всех нас в пещеру, которую принцесса Адриана увидела в сознании мистер Фулбрайта, но нас что-то оттолкнуло.

Я не успела произнести ни слова. Фулбрайт гневно выпалил:

— Ох уж мне эти треклятые всезнайки, читатели чужих мыслей! — Он стал воплощением ярости провинциала — грозил нам своей клюкой и брызгал слюной. — Подождали бы пять минут, так я бы вам растолковал, почему так важно было сначалазакончить сделку!

Бруно пришел в себя. Он начал медленно вычерчивать в воздухе дуги. У меня на глазах возникали символы и исчезали. Бруно словно бы вел черной лампой вдоль флуоресцентного камня.

— О, это очень древняя магия, — пробормотал Бруно. — И Натан прав. Это язычество… основанное на поклонении земле. Мик, попробуй пересечь вот эту линию.

Бруно подобрал толстую палку и с силой провел ей по земле. В траве образовалась глубокая ложбина.

Мик робко подошел к Бруно, выставив руки перед собой так, словно он шел к стене в темной комнате. Ничто не остановило его, и он пошел вперед. Пожав плечами, он оглянулся. Бруно попытался пойти за ним, но не смог. А я ощущала сопротивление барьера даже оттуда, где стояла, а стояла я футах в десяти от линии на траве.

Фулбрайт спокойно перешагнул черту, что смутило Мика. Старик ткнул в него дрожащим пальцем с самодовольной улыбкой.

— Вот-вот. Ты теперь хозяин, но теперь ты понимаешь, почему я так хотел, чтобы ты внес залог? Пока он не уплачен, у меня все равно есть права на эту землю. — С этими словами он довольно-таки быстро зашагал вперед, зловеще посмеиваясь. — Пошли, топай за мной. Покажу тебе, чем ты владеешь.

— Прошу прощения. Я не знал, что он так поступит. — Мику ничего не осталось делать, кроме как пожать плечами и броситься вдогонку за Фулбрайтом. Перейдя на бег трусцой, он обернулся и прокричал: — Если получится, сфотографирую! У меня в мобильнике есть камера!

Я в отчаянии всплеснула руками и посмотрела на Бруно.

— И ты ничего не можешь сделать, чтобы мы могли пройти через эту преграду?

Он опустился на корточки, а потом сел на траву и похлопал по земле рядом с собой — в качестве приглашения.

— Сейчас остается только сидеть и ждать. Похоже, ты никогда не слышала про неограниченное право собственности?

Я попыталась вспомнить, проходили ли мы что-то подобное в университете, перебрала в памяти то, что вычитала буквально на днях из библиотечных книг, но в итоге покачала головой.

— Этот термин что-то означает?

— Ну… с одной стороны, это очень важный момент в законодательстве о недвижимости, но кроме того, за счет этих барьеров языческая магия получает приоритет над любым ритуалом или природной магией.

Видимо, Бруно заметил, как я озадачена его словами. Он снова поманил меня пальцем и нетерпеливо похлопал по земле рядом с собой. Окалани и ее мать сели на землю. Адриана разыскала более или менее плоский валун и уселась на него.

Какого черта. Я села рядом с Бруно.

— Языческая магия привязана к физическому миру. Отец-Солнце. Мать-Земля, Сестрица-Луна и так далее. Земля, по большому счету, принадлежала всем… до тех пор, пока люди не позволили другим править ими. Потом, по общему согласию, владеть землей стали короли. Короли наделяли землей своих подданных, и те становились свободными землевладельцами, хозяевами «фригольдов».

— Чудесный урок по вопросу землевладения. Но разве это имеет какое-то отношение к этому барьеру?

Бруно кивнул. Как обычно, он улыбнулся в ответ на мое нетерпение. Его всегда забавляло, что я злюсь, когда он так спокоен.

— Имеет. Когда короли жаловали своим подданным фригольды в неограниченную собственность, было объявлено, что, — Бруно вычертил в воздухе кавычки и процитировал: — «Владения простираются от небес до центра земли». Магия, привязанная к земле и призванная предотвращать нарушение границ частной собственности, повинуется тем же законам. Невозможно — то есть абсолютно невозможно пересечь языческий барьер, которым огорожена неограниченная собственность, пока рядом находится ее владелец. Ни подкопаться под этот невидимый заборчик, ни перелететь через него. Крепчайшая гора колдовства, которая никому не повинуется.

Я покачала головой. Бруно ошибался.

— Но это несуразица какая-то. Будь это так, любой языческий жрец мог бы отгородиться от кого угодно, просто-напросто заколдовав землю. А мы знаем, что это не так.

Бруно с мирным и терпеливым выражением лица многозначительно поднял вверх указательный палец.

— Ай-ай-ай, торопыжка. Надо слушать внимательнее. Я сказал: «языческая магия». Я не имею в виду магию, сотворенную язычниками — адептами соответствующих верований. Я имею в виду очень древнее язычество. Нас отбрасывает сама земля, а не маг, не ведьма, сотворившие круг. Этот барьер существует здесь очень долгое время. Возможно, его возвел тот самый капитан Фулбрайт или его жена — если она была сиреной-колдуньей, а может быть, к этому причастны древние люди или протолюди. Эта магия — часть земли, как нефть, газ или даже окаменелости. Явление совершенно уникальное. Надеюсь, мне удастся пережить нынешний катаклизм, и тогда я попрошу Натана и Мика позволить мне исследовать этот феномен. На этом клочке земли можно сделать докторскую диссертацию.

— Любопытно, — коротко прокомментировала слова Бруно Адриана, а остальные только кивнули.

А я сразу посмотрела в корень.

— Значит, фактически, если Мик и Натан не найдут никаких указаний, мы не сумеем пойти посмотреть. Никто не сможет. Ты хочешь сказать, что если они не вернутся, нам конец.

Губы Бруно едва заметно дрогнули.

— Вовсе нет. Возможно, это самое лучшее, что могло произойти. Что бы ни находилось в пещере, явившейся Адриане в ее видении, оно полностью защищено от всего на свете — включая демонов. Эта магия действует по принципу «все включено» и помогает этой маленькой территории защититься от разлома. Эта земля обладает мощью любого небесного тела и расплавленной земной коры. Это означает, что наш мир никогда не сможет быть уничтожен полностью и за счет старательного, вдумчивого планирования человечество может уцелеть, потому что это место на планете будет существовать всегда. То есть до тех пор, пока есть владелец, верящий в реальность магии. — Бруно лучисто, с детской искренностью улыбнулся. — И это просто замечательно.

Я подумала: «Если Бруно этому так радуется, значит, мне тоже стоит порадоваться». Бруно был потрясающим знатоком магии. Но в следующее мгновение он вдруг болезненно поморщился и прижал руку к животу.

— Тебе плохо?

Бруно чуть заметно, осторожно покачал головой.

— Возможно, что-то растянул, когда магический барьер нас оттолкнул. Мне нужно размяться. Хочешь со мной?

Бруно оттолкнулся от земли и встал. Я тоже поднялась. Почему бы не прогуляться? Уж точно, это было лучше, чем сидеть и глазеть по сторонам. Пейзаж не особо впечатлял.

Бруно протянул мне руку, я сжала его пальцы и сказала остальным:

— Мы скоро вернемся.

Мы пошли вдоль невидимого барьера по основательно заросшей дороге. Похоже, здесь когда-то ездили на телегах и фургонах. По густой траве тянулись две узкие колеи. Когда мы почти скрылись из виду, я тихо спросила:

— Ну, что ты мне хотел сказать, о чем нельзя было говорить при остальных?

«У меня в боку колет»— это была кодовая фраза, которой мы с Бруно пользовались раньше.

— На самом деле, мне действительно надо было пройтись. — Бруно указал на живот. — Меня это начинает беспокоить.

Мы остановились, и я с тревогой посмотрела на него.

— Может быть, тебя паук укусил или еще кто-то? Ну-ка, задери рубашку.

Бруно сделал большие глаза, но я строго покачала пальцем.

— Прекрати, Бруно. Не корчи из себя крутого. Мало ли что? Вдруг у тебя и в самом деле что-то серьезное.

С такой логикой спорить было сложно. Бруно вздохнул и вытащил край бледно-голубой рубашки из-за пояса брюк. Наверное, мне было бы весело наблюдать за тем, как он смущенно обнажает кожу, но то, что я увидела, заставило меня ахнуть. Бруно, увидев, как я смотрю на него, опустил глаза.

— Что там?.. О черт!

Через его грудь пролегли три припухших диагональных царапины. На укус паука это не было похоже. Кто-то словно бы прошелся по груди Бруно острыми когтями.

— Это из-за барьера? Ты уверен, что он не враждебен?

Бруно резко повернул голову и уставился в пустоту.

— Ничего враждебного не чувствую. Вообще ничего.

И тут прямо у меня на глазах поперек груди и живота Бруно пролегла еще одна царапина. Она была глубже предыдущих и заставила Бруно охнуть от боли.

— Что за чертовщина?

Он приложил руку к царапине, а когда я опустилась рядом с ним на колени, он отнял руку, и на его пальцах осталась кровь. Но главное — я узнала запах. Запах жженой извести.

— Чертовщинав буквальном смысле слова. Нужно доставить тебя к священнику. Срочно. Это что-то бесовское. У меня точно такие же царапины остались после схватки с демоном около бейсбольного стадиона.

Бруно затаил дыхание и посмотрел на меня вытаращенными, испуганными глазами.

— О боже. Барьер. Он придумал, как атаковать нас, пробиваясь через нашу магию. — Он снова скривился от боли и пошатнулся, словно его ударили по лицу. Рядом с виском на его лице появилось красное пятно. На дюйм левее — и удар пришелся бы прямо в глаз. — Мне нужно вернуться в Калифорнию. Немедленно. Если со мной такое творят, остальные заклинатели уже могут быть мертвы.

Мать честная.

Бруно протянул мне руку и помог встать. Взявшись за руки, мы побежали назад. Не знаю, мог ли демон каким-то образом чувствовать местонахождение Бруно, но следующий удар он нанес по его правой ноге. Нога подкосилась, и мне пришлось удержать Бруно, чтобы он не свалился в заросли кактусов. Бруно разразился длиннющим ругательством и прижал руку к бедру. Сделав робкий шаг, он зарычал от боли. Попытался устоять на раненой ноге — получилось. Но едва.

— Постарайся продержаться, Бруно. Осталось всего несколько футов.

Мы уже видели остальных. Окалани, догадавшись, что творится нечто неладное, исчезла, а в следующее мгновение появилась перед нами.

— Что случилось? — Но тут она увидела, как царапина рассекла щеку Бруно, и все поняла. Испуганно ахнув, она спросила: — Это демон, да? Вроде того, который на вас напал в доме Пили?

Я кивнула.

— Бруно нужно срочно вернуться в Калифорнию. На магов, которые удерживают защитный барьер, нападают демоны, и им нужно благословение священников. Ты можешь доставить Бруно туда? И сразу возвращайся. Почти наверняка придется добираться туда группами, не за один раз.

Окалани кивнула и заняла мое место рядом с Бруно, приняв его вес на свои хрупкие плечи. Он не стал возражать, но встревоженно протянул руку ко мне.

— Будь осторожна, Селия. Может быть, демон вновь пытается подобраться к тебе.

Я потянулась к Бруно и бережно поцеловала его в губы. Нежности и заботы в этом поцелуе было больше, чем страсти.

— Думаю, в данный момент я к этому не имею никакого отношения.

Я надеялась и молилась о том, чтобы я была права.

Окалани и Бруно мгновенно исчезли, а я быстро добежала до остальных.

— У нас беда. На Бруно напал демон. Окалани вместе с ним отправилась к защитному барьеру около разлома. Как только она возвратится, нам нужно будет как можно скорее начать телепортироваться. — Я указала на рыжеволосую девочку. — Беверли, ты сможешь пересечь преграду? — Я надеялась, что древние магические силы распознают семейную связь — ведь, по сути, теперь Беверли стала наследницей Мика. — Сосредоточься на том, что тебе срочно нужно сообщить отцу о том, что тут происходит. Думай о нем изо всех сил, потому что это очень важно.

Беверли сделала глубокий вдох, сжала зубы, зажмурилась и пошла. Вскоре ее продвижение вперед замедлилось, но она уперлась в невидимую преграду руками, словно уличный мим. Было видно, как ей страшно. Воздух вокруг нее замерцал, заискрился. Магическое сияние окутало ее кожу и волосы светящимся облаком. В следующее мгновение она оказалась по ту сторону барьера — причем это произошло так резко, что Беверли упала на колени.

Я выдохнула и только тут осознала, что задержала дыхание.

— Ладно, все отлично. Теперь попробуй разыскать папу. Кричи, ори во всю глотку; делай все, чтобы только привлечь его внимание. Когда найдешь его, возвращайтесь вместе сюда и ждите нас, если нас тут не окажется. А самое главное: оставайтесь внутри барьера.

— Но я же вам нужна, чтобы подуть в рог!

Я искренне надеялась, что ни я, ни Беверли у разлома не будем нужны.

— Если ты нам понадобишься, я отправлю за тобой Окалани. Но сейчас ничего неизвестно. Я этого не узнаю, пока не окажусь там.

Беверли кивнула и со всех ног помчалась прочь, крича во все горло:

— Папа! Скорей сюда!

Адриана насторожилась, но своего удобного места на камне не покинула.

— Я останусь здесь. Очень может оказаться так, что указания по тому, как пользоваться рогами, будут написаны на атлантском языке. Кто-то должен будет сделать перевод и доставить инструкции вам.

Это была ценная мысль. Если предстояло прочесть заклинание, очень важен был точный перевод.

— Ну вот, я вернулась, — проговорила появившаяся рядом со мной Окалани. — Что теперь?

— Что происходит около разлома? Ты туда телепортировала Бруно?

Окалани кивнула, пытаясь отдышаться, словно после быстрого бега.

— Да. Он еще попросил меня переместить к нему и другим магам его брата и еще одного мужчину в мантии. Если бы не это, я бы вернулась скорее.

В мантии?

— Это был пожилой седой мужчина? Он говорил с акцентом? И облачение у него белое?

Неужели она на самом деле телепортировала к разлому между мирами Папу Римского? Я не могла понять, хорошо это или плохо.

— Нет. У него смуглая кожа, темные волосы, а мантия красная с черным.

А, вот оно что! Архиепископ Фуэнтес. Друг Матти, в прошлом мощнейший священник-воин.

— Хорошо. Отлично поработала. А теперь слушай, что тебе нужно делать.

Я попала в сущий хаос и стала оглядываться по сторонам в поисках Бруно, Матти и других знакомых людей, но, увы, тщетно.

— Мэм, вам здесь нельзя находиться.

Обернувшись, я увидела сотрудника дорожной патрульной службы, одетого в форму и державшего руку на рукоятке револьвера.

У меня сохранился фэбээровский бейджик, который мне выдал Риццоли. Я повернула его так, чтобы коп его хорошо разглядел. Он сразу расслабился.

— Прошу прощения, мэм. Но вашей подружке придется уйти. Дети сюда не допускаются.

— Какая подружка?

Окалани уже должна была бы отправиться в путь, чтобы выполнить следующее задание. Оглядевшись по сторонам, патрульный коп ее не обнаружил. Все шло по плану.

— Извините, офицер. Наверное, вы тут немножко перегрелись.

Полицейский покачал головой и зашагал прочь, что-то бормоча себе под нос. А я высвободила несколько прядей, собранных в хвост, и накрыла ими уши. Как говорится — на крем от загара надейся, а сам не плошай.

— Сел! Где тебя носило?

Обернувшись, я увидела идущего в мою сторону Крида. У него на лбу краснела зашитая хирургом рана, половину шеи накрывала стерильная повязка. У меня засосало под ложечкой. Он приподнял меня и так крепко, что рюкзак сполз с моего плеча.

— Я так за тебя волновался. Почему ты не отвечала на мои звонки? Де Лука сказал, что ты идешь следом за ним. Но это было час назад.

Я разжала губы, готовясь ответить, но Крид опередил меня поцелуем, после которого я долго не могла отдышаться.

— М-м-м. Ой. Я была…

А где я была? Я посмотрела на свои руки и подняла их.

— Оружие. Мне нужно было вооружиться. А где Бруно и Матти? И что с тобой? Ты себя нормально чувствуешь?

Крид кивнул и опустил меня на землю. О да, он, конечно, заметил, как на меня повлиял поцелуй, и понял, что я пытаюсь сменить тему.

— Де Лука оказался здесь как раз вовремя. При первой атаке нам всем здорово досталось. Сама видишь. — Он указал на свой лоб и с нескрываемым гневом посмотрел на черный разрыв в небе. — Мы могли потерять Панну и Бордана. Первыми были ранены они — до того, как мы сумели сотворить второй круг и возвести барьер. — Крид взял меня за руку. — Пойдем. Я отведу тебя в наш штаб.

Полушагом, полубегом мы пробрались через толпу. Хорошо, что Крид держал меня за руку, потому что народа здесь теперь было намного больше, чем в прошлый раз. Без помощи Крида я бы ни за что не сумела протолкаться через такое скопление людей. Матти сидел на стальной бочке и что-то очень серьезно обсуждал с другими священниками и архиепископом Фуэнтесом. Я не была знакома с Фуэнтесом лично, но много раз видела его в выпусках новостей.

Бруно, морщась от боли, надевал рубашку. Его грудь покрывала большая повязка, на щеке белел пластырь.

Мне не пришлось отстраняться от Крида. Заметив, как я смотрю на Бруно, он сразу отпустил мою руку. Это было сделано настолько тактично, что я обернулась и посмотрела на него. Я не смогла бы сказать, какие чувства таились за огнем в его глазах. Он стал похож на пустую непроницаемую стену. Я прикоснулась к его руке кончиками пальцев и подмигнула ему. На это Крид ответил едва заметной улыбкой, отвернулся и направился к Матти и другим священникам.

— Бруно!

Я бросилась к нему, как только он посмотрел в мою сторону. От испытанного облегчения я едва держалась на ногах. Бруно развел руки в стороны и улыбнулся. Я не бросилась в его объятия, потому что побоялась, что ему будет больно. Я остановилась перед ним и осторожно прикоснулась руками к его шее.

— Я так боялась за тебя.

— Я тоже за тебя боялся, Сели.

Я прижалась губами к его губам. Он обнял меня за талию и крепко прижал к себе. Если ему и было больно, он не показывал этого. Я очень давно не целовалась с ним так и не знала, что почувствую, тем более что не так давно испытала потрясающие сексуальные ощущения от магии Крида.

Но Бруно целовался совсем в другом стиле, если можно так выразиться. Я ощутила тепло и защиту, и мне захотелось большего, но при этом я не впала в похоть и не утратила контроль над собой. Если бы Дона спросила меня, что мне понравилось больше, я бы не смогла дать ответ.

— Я знал, что ты придешь, Селия. Я ждал.

Эти слова прогрохотали в воздухе, и все разговоры рядом с нами затихли. Бруно резко отпустил меня, и мы все устремили взгляд на фигуру мужчины ростом не менее восьми футов. Абсолютно обнаженный, он смотрел на меня, стоя по другую сторону от защитного магического барьера. К тому же он был… возбужден. Я смущенно отвела взгляд.

Казалось бы, могущественный демон должен быть отвратительным внешне — уродливее мелких бесов. Но нет. Он был прекрасен. Его красота была так совершенна, что он мог бы позировать скульпторам и художникам, расписывающим фресками купола храмов. У него были крылья из светящихся перьев с жемчужными переливами, похожие на те, которые прилагаются к хеллоуинским костюмам. Вот только крылья были настоящие, идеальные и… красивые.

Но все это было показухой, и я это уже видела.

— Почему бы тебе не перестать выпендриваться и показаться всем в своем истинномобличье? Никто здесь не купится на историю о падшем ангеле.

Краем глаза я заметила мужчину в черном костюме, который поднес ладонь к губам и произнес:

— Он вступил в контакт. Доставьте вице-президента.

Демон негромко рассмеялся. Как же мне ненавистно было то, что звук его смеха пробуждал нечто во мне и тянул меня к нему.

— Быть может, тебе более приятно такое обличье?

Я моргнула и опустила глаза, потому что демон стал похож на обнаженного Бруно — вплоть до повязки на груди и пластыря на щеке. Он выглядел так, как мог выглядеть Бруно перед очень хорошим сексом. Это… впечатляло.

— Не пойдет. Попробуй еще разок.

Бруно, как и я, смущенно смотрел себе под ноги, потому что зрелище было не из тех, которыми хочется любоваться в присутствии нескольких тысяч людей. Правда, к их чести, никто не смеялся, потому что было слишком страшно. А неделю спустя, если мы все уцелеем? Этот ужас появится во всех таблоидах.

— Не могу поверить, что ты из кожи вон лезешь только ради того, чтобы заманить меня сюда и убить.

Демон щелкнул длинным раздвоенным языком, выглядевшим просто ужасающе, когда он высовывался изо рта копии Бруно.

— Селия, я делаю это не для тебя.

Обличье демона изменилось, вновь. Я смотрела только на его ноги, но сразу все поняла. Еще хуже… Я не выдержала, всплеснула руками, покраснела и отвернулась. Теперь он стал похож на Крида. Ох… Если он тело Крида воспроизвел с такой же точностью, как тело Бруно… Ох… Ничего себе.

Но как только барьер рухнет, ты станешь моей первой остановкой. Хотя… быть может, ты предпочтешь мясо посвежее?

— Черт побери, это еще кто?

Голос Бруно прозвучал так возмущенно, что я обернулась. О боже!

С Бруно я перевела взгляд на Крида. Оба, вытаращив глаза, смотрели на копию мускулистого, покрытого боевыми шрамами тела Гаэтано. А потом оба вздернули брови и перевели взгляд на меня. Я стояла, прижав одну руку к животу, а другой я прикрывала глаза от пламени горящих глаз демона. Наконец и беспомощно подняла руки.

— Ну ладно! Он звал меня на свидание! Но я даже не знаю его имени.

— Кристофер! — выкрикнула из толпы какая-то женщина.

Несколько человек сдавленно рассмеялись. Ну, все. Мое унижение достигло апогея.

В следующее мгновение Бруно и Крид дружно ахнули, и мою руку и лицо забрызгала кровь. Демон вернулся в свое истинное обличье — красная кожа, хвост. Он принялся скрести когтями невидимую стену. Те, кого я любила, закричали от боли. Я не нашла сил посмотреть на них и увидеть их раны. Я бы только сошла с ума от этого зрелища.

— Прекрати это! — крикнула я и наконец решила посмотреть демону в глаза. Я шагнула ближе к барьеру и выхватила нож с почерневшим лезвием. — Не трогай их. Хочешь мне смерти, так дерись со мной.

Демон обнажил в ухмылке зубы, острые, как бритвы.

— А я с тобой и дерусь, Селия. Эти двое — самые могущественные маги из присутствующих здесь. Если я убью их, ваш щит падет, и тогда я получу тебя. Что может быть проще?

Если так, то он был прав. Проклятье.

— Ты начал мне надоедать. — Я процитировала моего старого учителя театрального мастерства и одарила демона взглядом заносчивой чирлидерши, которую приглашает на выпускной бал нервный одноклассник. — Когда придумаешь что-нибудь новенькое, пошли за мной кого-нибудь.

Ничего труднее мне в жизни делать не доводилось, чем это — отвернуться и броситься бежать. От барьера, демона, Бруно и Джона. Матти одарил меня взглядом, полным нескрываемого гнева, но я взглядом сказала ему: «Быстрей, беги за мной, надо поговорить!»— и указала на большую потрепанную брезентовую палатку, в которой, как я заметила раньше, находился пункт первой помощи раненым священникам.

Матти спрыгнул с бочки, попытался схватить меня за руку, но я вырвалась и показала ему нож. Глядя ему прямо в глаза, я мысленно произнесла: «Мы должны подготовить роги! Позвони мне на мобильный и скажи Окалани одно слово: „Вперед!“».

Матти должен был узнать это имя. Он кивнул и убрал от меня руки, сделав вид, будто испугался, хотя на самом деле мог дать мне такого пинка, что я до города бы долетела и обратно вернулась. Больше меня никто не останавливал, пока я не добралась до палатки. На самом деле некоторые даже расступались и давали мне дорогу. Демон в ярости взревел — как это я посмела уйти от него. Мое сердце колотило по грудной клетке, словно паровой молот. Я боялась, что демон употребит все свои силы и вырвется за барьер.

Но он, как ни странно, притих. В общем, к тому моменту, как я вошла в прохладную белую палатку, я уже могла дышать. Я зажмурилась и выдохнула.

— Селия.

Я открыла глаза и увидела перед собой того человека, в которого демон преобразился третьим по счету. Ну конечно. Почему бы не встретить медика в палатке, где ухаживают за ранеными?

— Гаэтано.

Он едва заметно улыбнулся и повернулся к капельнице, чтобы отрегулировать количество лекарства, поступавшего в вену на руке раненого священника.

— Зови меня просто «Крис».

Мне не пришлось ничего говорить. В палатку вошел Матти. Он, конечно, сразу заметил, что я покраснела, и догадался, почему, поскольку причина моего смущенного румянца находилась всего в десяти шагах от меня. Матти с искренним сочувствием похлопал меня по плечу, вытащил из кармана носовой платок и протянул мне, чтобы я вытерла кровь с лица и руки. Только потом он сказал:

— Если ты переживешь это день, нам, пожалуй, надо будет поговорить.

Моим усталым вздохом, наверное, все было сказано.

— Было бы неплохо.

— Мисс Грейвз?

Я подняла голову и увидела вице-президента Марион Ловелл, быстро шагающую ко мне. Я в этот момент, смочив платок слюной, пыталась стереть кровь с руки.

— Мы могли бы поговорить?

Разве можно отказаться от разговора с вице-президентом Соединенных Штатов? Вряд ли — учитывая, что по обе стороны от Марион стояли агенты спецслужб.

— Конечно. Почему бы и нет? Разве сегодня может случиться что-то более ужасное?