Песни далёкой Земли

10 ПЕРВЫЙ КОНТАКТ

«Стоило выразиться помягче, — размышлял Моисей Кальдор — Похоже, они шокированы. Это о многом говорит. Судя по автомобилю, технологии у них не на высоте. Пусть так, но они должны понимать, что лишь чудо инженерной мысли способно доставить людей с Земли на Талассу. Сперва возникнет вопрос, как мы это сделали, и лишь потом — зачем».

Мэр Уолдрон рассуждала именно так. Два человека в маленьком аппарате — наверняка передовой отряд. Тысячи, миллионы пришельцев могут ожидать на орбите. Население Талассы, благодаря строгим ограничениям, составляло девяносто процентов от экологического оптимума…

— Меня зовут Моисей Кальдор, — представился седовласый. — Это лейтенант-коммандер Лорен Лоренсон, заместитель главного инженера космического корабля «Магеллан». Приносим извинения за костюмы. Надеюсь, вы понимаете: они защищают как нас, так и вас. Мы пришли с дружбой, но бактерии об этом не знают.

«Какой приятный голос», — подумала мэр. Когда-то этот голос был самым известным в мире, утешая — а иногда приводя в ярость — миллионы людей в последние десятилетия перед Концом.

Однако знаменитые бегающие глазки мэра недолго задержались на Кальдоре. Седовласый выглядел на шестьдесят с небольшим. Глава поселка предпочитала мужчин помоложе. Спутник Моисея нравился ей куда больше; смущала лишь уродливая бледность. Удастся ли к ней привыкнуть? Лорен Лоренсон — прелестное имя! Почти двухметровый, волосы с серебряным отливом… Симпатичнее Бранта, хотя и не столь мускулистый.

Мэр хорошо разбиралась в людях. Она моментально определила, каков Лоренсон на самом деле. В нем чувствовались разум, решимость, даже безжалостность. Тяжело враждовать с таким человеком, но от дружбы она бы не отказалась. И не только от дружбы…

Однако мэр Уолдрон не сомневалась, что Кальдор — человек куда более приятный. В его лице и голосе ощущались мудрость, сострадание и глубокая грусть. Ничего удивительного. Тень, висевшая над ним всю жизнь, оставила след.

Подошли остальные встречающие. Мэр по очереди представила их гостям. После короткого обмена вежливыми фразами Брант направился к летательному аппарату и принялся изучать его сверху донизу.

Лорен, узнав коллегу-инженера, последовал за ним. Лейтенант-коммандер догадывался, чем заинтересуется талассианин в первую очередь, но вопрос Бранта все равно застал его врасплох.

— Как работают реактивные двигатели? Сопла больно маленькие, если это вообще сопла.

Точное наблюдение. Местные, оказывается, вовсе не дикари. Но демонстрировать удивление все же не стоит. Лорен решил нанести ответный удар.

— Это уменьшенный вариант квантового реактивного двигателя. Приспособлен для полетов в атмосфере. Рабочее тело — воздух. Принцип действия основан на флуктуациях Планка. Те самые, десять в минус тридцать третьей степени сантиметра, если помнишь. Естественно, дальность полета неограниченна, будь то воздух или космос.

Лорену очень понравилось это «естественно».

И снова пришлось отдать должное Бранту. Талассианин ответил, не моргнув:

— Очень интересно, — словно понимал, о чем речь. — Можно войти внутрь?

Лорен колебался. Отказывать невежливо, к тому же хотелось бы побыстрее сдружиться с местными. И что, пожалуй, важнее, показать, кто тут главный.

— Конечно, — ответил он. — Только ничего не трогай.

Брант настолько увлекся, что не обратил внимания на отсутствие вежливого «пожалуйста».

Лорен первым забрался в крошечный шлюз космоплана. Внутри едва хватало места для двоих. Пришлось исполнять сложные гимнастические трюки, чтобы надеть на Бранта запасной скафандр.

— Надеюсь, не придется носить костюмы вечно, — проговорил Лорен, — но до окончания микробиологических исследований без них нельзя. Закрой глаза, будем проходить цикл стерилизации.

Сквозь веки Брант увидел тусклый фиолетовый свет, затем раздалось шипение газовой струйки. Наконец открылся внутренний люк, и инженеры вошли в рубку управления.

Они сели рядом. Жесткая, но едва заметная пленка почти не мешала двигаться. Однако защита делала соседей столь недосягаемыми друг для друга, словно они принадлежали к разным мирам. В некоторой степени так и было.

Лорену пришлось признать, что Брант очень быстро учится. Дай ему несколько часов, и талассианин сможет управлять космопланом, хотя понять теорию квантового движения не сумеет никогда. Поговаривали, что лишь горстка людей полностью осознавала геодинамику гиперпространства. Все они умерли много веков назад.

Коллеги настолько углубились в технические вопросы, что почти забыли о внешнем мире. Неожиданно со стороны панели управления послышался обеспокоенный голос:

— Лорен? Говорит корабль. Что происходит? Полчаса не выходите на связь.

Инженер лениво потянулся к переключателю.

— Не преувеличивайте. В вашем распоряжении шесть видео — и пять радиоканалов. — Землянин надеялся, что Брант уловил смысл: мы полностью контролируем ситуацию, нас не проведешь. — Переключаю на Моисея. Он, как всегда, чешет языком.

За иллюминаторами оживленно дискутировали Кальдор и мэр. Время от времени к ним присоединялся советник Симмонс. Лорен повернул переключатель, и рубку неожиданно заполнили голоса, звучавшие громче, чем если бы спорщики находились внутри.

— …нашим гостеприимством. Вы должны понимать: планета у нас маленькая, суши почти нет. Сколько, говорите, на корабле людей?

— Не думаю, что упоминал точное число, госпожа мэр. В любом случае, лишь немногие спустятся на Талассу, сколь бы прекрасна она ни была. Я отлично понимаю вашу… э-э… озабоченность, но волноваться незачем. Через год-два, если все пойдет хорошо, мы снова отправимся в путь.

С другой стороны, мы вообще не ожидали встретить людей, так что это непреднамеренный визит. Но космический корабль, летящий на скорости в половину световой, не станет тормозить без серьезного повода. Нам кое-что нужно. И у нас есть что предложить вам.

— Уточните, пожалуйста.

— Достижения искусства и науки последних столетий, если вы согласны их принять. Должен предупредить: подумайте, как такой дар повлияет на вашу культуру. Неразумно брать все, чем мы располагаем.

— Ценю откровенность и понимание. Наверняка ваши сокровища бесценны. И взамен вы хотите?..

Кальдор расхохотался.

— К счастью, проблем не возникнет. Возьми мы это без спроса, никто бы не заметил. От Талассы «Магеллану» нужно лишь сто тысяч тонн воды. Точнее, льда.

11 ДЕЛЕГАЦИЯ

Президент Талассы занимал пост всего два месяца, но так и не смирился со свалившимся на голову несчастьем. Ближайшие три года ему предстояло заниматься почти безнадежным делом; отступать некуда. Требовать пересчета? Бесполезно. Алгоритм программы для выборов включает генерацию и комбинирование случайных тысячезначных чисел. Результат ее работы непредсказуем.

Есть пять способов избежать заточения в Президентском дворце (двадцать комнат, включая зал на сотню гостей): быть младше тридцати или старше семидесяти лет, заработать неизлечимую болезнь, родиться умственно неполноценным, совершить тяжкое преступление. Президент Эдгар Фаррадайн всерьез подумывал о последнем. Другие варианты не подходили.

Однако, несмотря на неудобства, доставленные лично Фаррадайну, он признавал, что лучшей формы правления человечество не выдумало. На Земле демократию совершенствовали десять тысяч лет методом проб и страшных ошибок.

Подлинная власть народа стала возможной, когда каждый взрослый человек на планете получил образование в меру умственных способностей (а иногда, увы, и превосходящее их). Последним шагом стала разработка средств мгновенной личной связи, соединенных с центральными компьютерами. Историки утверждают, что первая истинная демократия появилась в 2011 году по земному летоисчислению, в стране под названием Новая Зеландия.

После этого выборы главы государства утратили значение. Люди согласились не принимать кандидатуры тех, кто сознательно стремится занять пост президента. Теперь годилась почти любая система выборов. Самой простой оказалась лотерея.

— Господин президент, посетители ждут в библиотеке, — известила секретарша.

— Спасибо, Лиза. Без скафандров?

— Да, медики решили, что опасности нет. Но, сэр… должна предупредить, земляне… э-э… странно пахнут.

— Кракан! Как?

Секретарша улыбнулась.

— Не сказала бы, что неприятно. Скорее, ароматно. Думаю, это связано с пищеварением. Наши организмы развивались по-разному тысячу лет.

Президент не совсем понял, что имеется в виду, и размышлял, стоит ли требовать объяснений. Неожиданно его осенила малоприятная мысль.

— Как по-вашему, — поинтересовался он, — для них мы тоже пахнем?

Эдгару Фаррадайну по очереди представили пятерых гостей. Он с облегчением заметил, что земляне не морщатся и не затыкают носы. Однако секретарь Элизабет Исихара поступила разумно, предупредив президента; теперь он понимал, что кроется под словом «ароматный». Когда приходилось готовить в дворцовой кухне, жена Фаррадайна использовала особые пряности; они источали похожий запах. Неприятным его не назовешь.

Сидя во главе подковообразного стола для совещаний, президент Талассы обнаружил, что размышляет о Случае и Судьбе. В прошлом подобные вещи его не заботили. Однако нынешний пост Фаррадайн занял благодаря чистейшему Случаю. Теперь же он — или Судьба, его сестра, — вновь нанес удар. Как странно, что Эдгара, скромного производителя спортивного снаряжения, избрали председателем столь важной исторической встречи! Однако кто-то должен исполнять эту роль. Происходящее приобретало совсем другую окраску. Президент улыбнулся. По крайней мере, никто не запретит ему сочинить приветственную речь.

…Выступление удалось, хоть и вышло чуть затянутым. Ближе к концу вежливо-внимательные взгляды слушателей стали затуманиваться. Президенту пришлось опустить часть производственной статистики и весь раздел о новой энергостанции на Южном острове. Сев на место, он с удовольствием отметил, что изобразил картину прогрессивного высокотехнологичного общества. Вопреки производимому впечатлению, Таласса не переживает упадок и не является отсталой планетой. Наоборот, она поддерживает прекрасные традиции великих предков. И так далее.

— Большое спасибо, господин президент, — промолвил капитан Бей, выдержав паузу. — Мы в самом деле удивились, обнаружив, что Таласса не только обитаема, но и процветает. Пребывание здесь обещает быть приятным. Надеемся сохранить дружеские чувства, когда придет время улетать. Хочется, чтобы они оказались взаимными.

— Возможно, вопрос покажется грубым; заранее прошу прощения. Как надолго вы планируете задержаться? Чем раньше мы получим ответ, чем быстрее позаботимся обо всем необходимом.

— Понимаю, господин президент. Пока я не готов назвать точные сроки. Не меньше года, скорее два. Отчасти это зависит от вас. Нам потребуется помощь.

Эдгар Фаррадайн, как и большинство талассиан, не умел скрывать чувства. Радостное, хитроватое выражение на лице главы исполнительной власти озадачило капитана Бея.

— Надеюсь, ваше превосходительство, это не вызовет проблем? — с тревогой поинтересовался землянин.

— Напротив, — ответил президент, потирая руки. — Вы, вероятно, не слышали, но через два года состоится двухсотая Олимпиада. — Он скромно кашлянул. — В молодости я завоевал бронзу в беге на тысячу метров, и меня назначили ответственным за организацию игр. Соперники извне нам бы не помешали.

— Господин президент, — вмешалась секретарша, — не уверена, что правила…

— Правила устанавливаю я, — оборвал ее президент. — Капитан, прошу рассматривать мои слова как приглашение. Или, если хотите, вызов.

Командир космического корабля «Магеллан» привык быстро принимать решения, но слова президента застали его врасплох. Пока он сочинял достойный ответ, на помощь пришла главный офицер медицинской службы.

— Весьма любезно с вашей стороны, господин президент, — начала Мэри Ньютон. — Но, как медик, должна заметить: в экипаже нет человека моложе тридцати. Мы не подготовлены, а сила тяжести на Талассе на шесть процентов выше земной. Наши люди находятся в невыгодном положении. Однако если в программу Олимпиады входят шахматы или карточные игры…

На лице президента отразилось разочарование, но он быстро совладал с эмоциями.

— Что ж… Капитан, надеюсь, вы не откажетесь вручить часть наград?

— Почту за честь, — ответил слегка ошеломленный командир. Чувствуя, что собрание выходит из-под контроля, он решительно вернул его в прежнее русло.

— Господин президент, позвольте объяснить, чем мы рассчитываем заняться на Талассе.

— Конечно, — без особого интереса кивнул Эдгар Фаррадайн. Мысли увели его превосходительство далеко от реальности. Возможно, он снова переживал триумфы ушедшей молодости. С явным усилием президент вернулся в настоящее. — Ваш визит лестен для нас, но вместе с тем непонятен. Не представляю, чем Таласса способна заинтересовать землян. Говорили, будто речь идет о чем-то вроде льда. Уверен, это шутка.

— Нет, господин президент. Вас не обманули. Кроме льда, нам ничего не нужно. Но, отведав за ужином вашу еду, в особенности сыр и вино, я подумал, что придется увеличить запросы. Но основное, конечно, лед. Позвольте объяснить. Первую картинку, пожалуйста.

Перед президентом повис космический корабль «Магеллан» длиной в два метра. Изображение выглядело столь реальным, что хотелось протянуть руку и потрогать. Эдгар Фаррадайн так бы и поступил, но присутствующие наверняка осудят столь наивное поведение.

— Как видите, форма корабля напоминает цилиндр — четыре километра в длину и один в диаметре. Реактивная система использует энергию пространства, то есть теоретически мы способны разогнаться до скорости света. Однако из-за межзвездной пыли и газа проблемы начинаются примерно на шести тысячах километров в секунду. Объект, движущийся быстрее, сталкивается с немалым количеством материи, сколь бы разреженной она ни была. А на таких скоростях даже один атом водорода наносит существенные повреждения.

«Магеллан», подобно первым примитивным кораблям, несет перед собой рассеивающий щит. Годится любой материал, если использовать его в достаточном количестве. При почти нулевой температуре в космосе трудно найти что-либо лучше льда. Он дешев, легок в производстве и удивительно прочен. Этот тупой конус — наш маленький айсберг двести лет назад, когда корабль покидал Солнечную систему. Сейчас он выглядит вот так.

Изображение мигнуло и появилось снова. «Магеллан» не изменился, но плывший перед ним айсберг сжался до тонкого диска.

— Мы пробурили дыру длиной в пятьдесят световых лет через довольно пыльный сектор галактики. В результате щит практически стерся. К счастью, скорость таяния не превышала пяти процентов от расчетной, и мы оставались в безопасности. Конечно, существует вероятность столкнуться с крупным объектом. Никакой щит от подобного не спасет, будь он изо льда или лучшей броневой стали.

Остатков льда хватит на десять световых лет, но этого недостаточно. До конечной цели, планеты Саган-два, отсюда двадцать три парсека.

Теперь, господин президент, вы понимаете, почему пришлось совершить посадку на Талассе. Мы хотели бы одолжить — вернее, попросить, вернуть долг вряд ли удастся — около ста тысяч тонн воды. Нужно построить новый айсберг на орбите. Когда мы отправимся дальше, он будет расчищать дорогу.

— Какая помощь требуется от нас? Технологически Таласса отстала на столетия.

— Не думаю. Кроме квантового двигателя, у нас нет особых достижений. С вашего позволения, первый помощник Малина изложит дальнейшие планы.

— Слушаю вас.

— Сперва нужно найти место для морозильной установки. Вариантов множество. Подойдет любой изолированный участок побережья. Угроз для экологии нет. Если желаете, мы разместим оборудование на Восточном острове. Будем надеяться, Кракан не взорвется, пока идет строительство.

Проект установки практически завершен, требуются лишь небольшие доработки, зависящие от местности. Основные компоненты достаточно просты — насосы, системы охлаждения, теплообменники, краны. Добрые старые технологии второго тысячелетия! Ничто не мешает приступить к изготовлению прямо сейчас.

Первый лед мы рассчитываем получить через девяносто дней, если все пойдет гладко. Планируется изготавливать стандартные блоки — шестиугольные пластины по шестьсот тонн каждая. Кто-то окрестил их «снежинками», и название прижилось.

Когда процесс наладится, начнем переправлять снежинки на орбиту — по одной в день. Там из них будут собирать щит. От первой поставки до последнего структурного теста, согласно плану, пройдет двести пятьдесят дней. Закончив работу, мы отправимся в путь.

Первый помощник завершил выступление. Эдгар Фаррадайн некоторое время сидел молча и смотрел в одну точку. Вернувшись в реальность, он благоговейно произнес:

— Лед… Я видел его только на дне бокала…

Обменявшись прощальными рукопожатиями с посетителями, президент почувствовал нечто странное. Аромат землян теперь едва ощущался.

Неужели выработалась привычка? Или подводит обоняние?

Около полуночи Фаррадайн понял, что верно второе. Он проснулся со слезящимися глазами и заложенным носом. Дышать было почти невозможно.

— Дорогой, что случилось? — тревожно поинтересовалась жена.

— Вызови… апчхи! — доктора, — ответил глава исполнительной власти. — Нашего и того, с корабля. Не уверен, что они помогут, но хочу… апчхи! — всыпать им по первое число. Надеюсь, ты не заразилась этой дрянью.

Первая леди попыталась возразить, но вместо этого чихнула.

Супруги сели в постели, с несчастным видом глядя друг на друга.

— Думаю, через неделю пройдет, — хлюпнул носом президент. — Но вдруг медицина за несколько столетий продвинулась вперед?

Ожидания его оправдались, хоть и с натяжкой. Героическими усилиями эпидемию остановили за шесть жалких дней. Обошлось без жертв.

Не самое приятное начало первого за тысячу лет свидания собратьев, разлученных звездами.

12 НАСЛЕДИЕ

Мы на Талассе уже две земные недели, Эвелин; по местным меркам — одиннадцать дней. В будущем придется отказаться от старого календаря, но сердце мое всегда будет биться в древнем ритме Земли.

Здесь хорошо, хотя свободного времени почти не остается. Единственная проблема — медицинская. Вопреки предосторожностям, мы слишком рано нарушили карантин. Около двадцати процентов талассиан подхватили неизвестную болезнь. У экипажа симптомов не проявилось, отчего мы чувствуем себя еще более виноватыми. К счастью, никто не умер, но заслуги местных докторов в этом нет. Здешняя медицина крайне неразвита; они так привыкли к автоматизированным системам, что любая нестандартная ситуация кажется неразрешимой.

Нас простили. Талассиане оказались добродушным и отходчивым народом. Им невообразимо повезло с планетой. Саган-2 более сурова.

Единственный и главный недостаток Талассы — малая поверхность суши, но местным хватило ума поддерживать численность населения ниже допустимого предела. Талассиане хранят изображения земных трущоб как страшное предупреждение тем, кто захочет его превысить.

Трудно избавиться от желания помочь этому прекрасному народу. Но свою культуру они должны развивать сами. В некотором смысле талассиане наши дети. Любому родителю тяжело принять, что ребенок вырос и не нужно больше лезть в его жизнь.

Естественно, наше влияние сказывается. Присутствие на чужой планете — уже вмешательство. Мы незваные гости, хотя, к счастью, желанные. На орбите висит «Магеллан», единственный посланец мира предков. Об этом талассиане будут помнить всегда.

Я посетил место Первой высадки — их общую родину. Оно похоже на музей и храм одновременно. Каждый талассианин совершает подобную экскурсию хотя бы раз в жизни. Это, пожалуй, единственное, что они почитают священным. За семь столетий на месте Первой высадки не изменилось ничего. Корабль-сеятель выглядит так, словно только что сел, хоть от него и осталась лишь оболочка. Вокруг стоят безмолвные машины — экскаваторы, конструкторы, установки для химического производства, вместе с обслуживающими роботами. Неподалеку — детские сады и школы Первого поколения.

Записей о ранних десятилетиях почти не осталось. Возможно, их удалили преднамеренно. Люди, планировавшие миссию, имели достаточно опыта. Им нельзя отказать в осторожности и предусмотрительности. Но наверняка случались отклонения, безжалостно пресекавшиеся программой. Например, вряд ли обошлось без психологических травм, когда поколение без отцов и матерей сменялось детьми живых родителей.

Однако трагедии и печали Первых десятилетий ушли в прошлое. Строители нового общества забыли о них. Могилам первопроходцев не нашлось места в памяти потомков.

Я готов остаться здесь навсегда; на Талассе хватит материала армии антропологов, психологов и социологов. Больше всего жалею, что не смогу пообщаться с коллегами. Они умерли, так и не узнав, сколько бесконечных споров решает эта планета!

Оказалось, возможно построить разумную человеческую культуру, свободную от предрассудков. Я не одобряю цензуру, однако готовившим архивы для талассианской колонии удалось совершить невозможное. Они вычистили историю и литературу десяти тысячелетий, и результат оправдал усилия. Следует крепко подумать, прежде чем восстанавливать утраченное, сколь бы прекрасным и волнующим оно ни казалось.

Продукты распада древних религий не отравляли талассиан. За семьсот лет здесь не появилось ни одного пророка, проповедующего новую веру. Слово «бог» почти исчезло из языка. Случайное употребление его в разговоре озадачивает и забавляет местных.

Мои ученые друзья любили повторять, что один пример — плохая статистика. Отсутствие религии в здешнем обществе ничего не доказывает. Известно, что талассиане прошли тщательный генетический отбор, исключающий нежелательные черты характера. Да, да, знаю: гены определяют лишь пятнадцать процентов поведения, но эта доля крайне важна! Талассиане лишены зависти, нетерпимости, ревности, гнева. Сомневаюсь, что все лавры стоит отдать хорошему воспитанию.

Как бы хотелось узнать о судьбе сеятелей, посланных религиозными группировками! «Ковчег Завета» мормонов, «Меч Пророка»… Полдюжины кораблей за весь двадцать шестой век. Удалась ли хоть одна миссия? Какую роль в успехе или неудаче сыграла религия? Возможно, восстановив местную сеть связи, мы выясним, что случилось с теми первопроходцами.

Кроме прочего, из-за тотального атеизма талассианам очень недостает ругательств. Уронив что-нибудь на ногу, они не знают, что говорить. Банальные ссылки на телесные функции помогают слабо, поскольку воспринимаются как нечто будничное. Ругаются в основном словом «Кракан». Видимо, извержение вулкана четыреста лет назад произвело немалое впечатление. Надеюсь, удастся побывать на нем до отлета.

Впереди много месяцев, но мне страшно. Не из-за корабля; если ему и грозит опасность, я об этом не узнаю. Но, случись что, оборвется еще одна ниточка. Земля станет дальше, а вместе с ней ты, моя дорогая.

13 ОПЕРАТИВНОЕ СОВЕЩАНИЕ

— Президент вряд ли одобрит, — покачала головой мэр Уолдрон. — Он очень хотел отправить вас на Северный остров.

— Знаю, — ответил первый помощник Малина. — Жаль его разочаровывать; он оказал нам неоценимую помощь. Но Северный остров слишком каменистый, а прибрежные зоны застроены. Зато в девяти километрах от Тарны есть подходящая пустынная бухта с пологим пляжем.

— Не верится. Брант, почему этот участок пустует?

— Там велись работы по Мангровому проекту. Все деревья погибли, отчего — неизвестно. Вид отвратительный, ужасная вонь. Наводить порядок никто не решился.

— Зона экологической катастрофы… Что ж, капитан, добро пожаловать! Хуже не сделаете.

— Установка не навредит окружающей среде. Закончив, мы ее разберем. Или, если хотите, оставим.

— Спасибо за предложение. Сомневаюсь, что мы сумеем найти применение нескольким сотням тонн льда в день. Со своей стороны рады предложить любую помощь — жилье, провизию, транспорт. Полагаю, вас будет немало?

— Около ста человек. Ценим ваше гостеприимство. Но боюсь, гости из нас ужасные. Строителям необходима круглосуточная связь с кораблем. Придется держаться вместе. Мы разобьем небольшой лагерь и переберемся туда со всем оборудованием. Прошу извинить, если кажусь невежливым. Другие варианты для нас не подходят.

— Наверное, вы правы, — вздохнула мэр.

До этого она раздумывала, как бы нарушить протокол и вместо Малины предложить гостеприимство Лоренсону, привлекательному капитан-лейтенанту. Решения не нашлось. Теперь, увы, проблема вообще исчезла.

Женщина настолько разочаровалась, что собралась позвонить на Северный остров и пригласить в гости последнего официального супруга. Но негодник наверняка снова ее отвергнет. Еще одного отказа мэру не вынести.

14 МИРИССА

Мирисса Леонидас до глубокой старости не забудет мгновения, когда впервые заметила Лорена. Даже знакомство с Брантом не впечатлило ее настолько.

Нельзя утверждать, что на чувства девушки повлияло происхождение капитан-лейтенанта. Она видела землян до встречи с Лореном. Ничего особенного в них не было. Большинство пришельцев сошли бы за талассиан, проведи они на солнце несколько дней.

Но на кожу Лорена загар не ложился. Его удивительные волосы стали более серебристыми. Это и привлекло внимание Мириссы, когда он вышел из дома мэра Уолдрон в сопровождении двух товарищей. Земляне выглядели растерянными, как обычно случается после столкновения с вялой, но прочно укоренившейся бюрократией Тарны.

Взгляды их встретились лишь на миг. Пройдя несколько шагов, Мирисса остановилась; что-то внутри заставило ее обернуться. Гость не спускал с девушки глаз. И он, и она понимали: жизнь больше не будет такой, как прежде.

Вечером, в постели, Мирисса обратилась к Бранту:

— Они говорили, сколько здесь пробудут?

— Нашла время для беседы, — сонно проворчал он. — Не меньше года. Возможно, два. Еще раз — спокойной ночи.

Девушка не стала продолжать разговор, хотя спать не хотелось. Она долго лежала с открытыми глазами, разглядывая пол; колеблющиеся тени от ближней луны завораживали ее. Любимый тихо посапывал рядом.

До Бранта Мирисса знала достаточно мужчин. Но, встретив его, она перестала замечать остальных. Откуда взялись внезапные чувства к землянину? Они виделись всего несколько секунд! Пожалуй, нет ничего предосудительного в ее интересе… Завтра нужно обязательно выяснить имя незнакомца.

Мирисса гордилась своей честностью и дальновидностью. Она свысока смотрела на людей, поддающихся страстям. Но что за напасть?.. Возможно, ее привлекла новизна, очарование неизведанных просторов. Раньше девушка и мечтать не могла о разговоре с человеком, видевшим последние часы Солнечной системы. В самых смелых фантазиях она не представляла, что встретит посланца мира предков, ходившего по улицам земных городов. Теперь, одолев десятки световых лет, он прилетел на ее родную планету. В который раз Мирисса почувствовала, что безмятежная талассианская жизнь ее не устраивает. Она счастлива с Брантом, но этого мало.

Подлинно ли ее счастье? Быть может, удобство и достаток подменили его? Чего ей действительно хочется? Мирисса не знала, повлияют ли пришельцы на ее судьбу. Но прежде чем они покинут Талассу навсегда, стоило попытаться.

Брант тоже побывал у мэра Уолдрон в то утро. На этот раз она приветствовала его не столь тепло, как обычно.

— Знаю, у тебя есть дела поважнее, — начал он, бросая на стол обломки рыбной ловушки, — но что делать с этим?

Мэр без энтузиазма взглянула на перепутанные провода. Трудно сосредоточиться на повседневных делах после головокружительных проблем межзвездной политики.

— Что, по-твоему, случилось? — поинтересовалась она.

— Кто-то повредил ее специально. Смотри, прежде чем порвать, проволоку скручивали. Сетка не просто повреждена. Оторваны куски. Никто с Южного острова такого не сотворит. Зачем? Когда-нибудь я все выясню.

Он сделал многозначительную паузу, давая понять, что последствия для вредителя будут серьезными.

— Кого подозреваешь?

— Как только я начал экспериментировать с электрическими ловушками, пришлось сражаться на два фронта. К консерваторам присоединились безумцы, мечтающие, что вся еда станет синтетической. Видите ли, безнравственно пожирать сотворенных природой существ. Речь не только животных, но и о растениях.

— Разговоры консерваторов о балансе не лишены смысла. Если ловушка настолько эффективна, как ты утверждаешь, она опасна для экологии.

— Случись что, постоянный контроль экосистемы рифа сразу покажет отклонения. Тогда я на время отключу систему. А вообще, мы ловим только океаническую рыбу. Поле привлекает ее с трех или четырех километров. Даже если на Трех островах станут питаться только моей добычей, популяции это не повредит.

— Ты прав, если говоришь о местной псевдорыбе. Но большая ее часть слишком ядовита для переработки. Уверен, что земному поголовью ничто не угрожает? Как бы тебе не оказаться последней соломинкой из старинной пословицы.

Брант с уважением взглянул на мэра. Она в который раз застала его врасплох неприятным вопросом. Давно стоило понять, что Уолдрон не продержалась бы на посту так долго, не будь она намного умнее, чем кажется.

— Боюсь, популяция тунца не выживет; пройдет несколько миллиардов лет, прежде чем океаны станут достаточно солеными для нее. Но с форелью и лососем ничего не случится.

— Земная рыба безумно вкусна. Будь я синтетистом, отбросила бы все принципы. Но твоя захватывающая версия неубедительна. Эти люди много говорят. Дел от них не дождешься.

— Пару лет назад они выпустили стадо с экспериментальной фермы.

— Имеешь в виду, пытались выпустить. Коровы сразу вернулись домой. Неудачников осмеяли, и смысл в дальнейших демонстрациях пропал. Не верю, что они способны на такое, — кивнула мэр на разорванную сетку.

— Это несложно. Ночь, маленькая лодка, пара ныряльщиков. Глубина всего двадцать метров.

— Хорошо, постараюсь что-нибудь разузнать. А к тебе есть пара просьб.

— Каких? — спросил Брант, безуспешно пытаясь скрыть подозрительность.

— Почини сетку. На технических складах выдадут инструменты. И прекрати обвинять всех подряд, пока не уверен на сто процентов. Ошибешься — выставишь себя дураком. Придется извиняться. Окажешься прав — спугнешь злоумышленников раньше времени. Понял?

У Бранта отвисла челюсть. Мэр никогда не позволяла себе столь резких слов. Собрав со стола «вещественные доказательства», инженер поспешно ретировался.

Узнай Брант, что его очарование отныне почти не действует на мэра Уолдрон, он удивился бы еще больше.

Этим утром помощник главного инженера Лорен Лоренсон впечатлил не одну жительницу Тарны.

15 ТЕРРА НОВА

Название, напоминающее о Земле, — не самое удачное для поселка, и в авторстве никто не признался. Однако «Терра Нова» звучит лучше, чем «базовый лагерь», и это словосочетание быстро прижилось.

Комплекс из сборных домиков возник, словно по волшебству, за одну ночь. Тарна впервые увидела земных роботов в действии. Зрелище поразило местных жителей. Даже Брант, считавший, что от механических помощников проблем больше, чем следовало бы, и годятся они лишь для опасной или монотонной работы, изменил мнение. Изящный мобильный сборщик общего назначения действовал столь молниеносно, что движения почти не улавливались глазом. За роботом повсюду следовала восхищенная толпа маленьких талассиан. Когда ему преграждали путь, он вежливо останавливался, пока дорога не освобождалась. Такого помощника не хватало Бранту; если бы как-то уговорить гостей…

К концу недели Терра Нова превратилась в уменьшенную, но функционирующую копию жилых и рабочих отсеков корабля, висящего на орбите за пределами атмосферы. Без излишеств, но со всеми удобствами в поселке разместились сто членов экипажа. Для их нужд установили необходимые системы жизнеобеспечения, библиотеку, спортзал, плавательный бассейн и театр. Талассиане одобрили новшества и поспешили ими воспользоваться. В результате население Терра Новы обычно вдвое превышало номинальную сотню человек.

Большинство званых и незваных гостей с радостью предлагали помощь, желая облегчить пребывание землян на чужой планете. Чрезмерное дружелюбие, хотя и весьма приятное, порой приводило в замешательство. Талассиане оказались жутко любопытными. Фраза «личная жизнь» была для них пустым набором звуков. Знак «Просьба не беспокоить» часто воспринимался как вызов, что приводило к неожиданным последствиям.

— Вы старшие офицеры, умные взрослые люди, — произнес Бей на собрании экипажа перед спуском на планету. — Сами все понимаете. Не устраивайте самодеятельность! Старайтесь просчитывать реакцию местных на ваши действия. Они выглядят дружелюбными, но не стоит доверять первому впечатлению. Согласны, доктор Кальдор?

— Капитан, вы рано зачислили меня в специалисты по талассианским нравам. Однако попробую провести интересные исторические параллели. На Земле эпоха парусных кораблей. Фрегат заходит в порт после долгого морского путешествия. Видели классический видеофильм «Мятеж на «Баунти»»?

— Доктор Кальдор, надеюсь, вы не сравниваете меня с капитаном Куком? То есть, извиняюсь, Блаем.

— Не стоит принимать за оскорбление. Блай — превосходный мореплаватель. Его во многом несправедливо оговаривают. Сейчас необходимы здравый смысл, хорошие манеры и, как вы заметили, осторожность.

Лорену показалось, что Кальдор взглянул на него. Неужели знает?

Помощник старшего инженера десять раз на дню общается с Брантом Фальконером. Служба обязывает. Даже захоти он, встреч с Мириссой не избежать.

За все время они обменялись лишь парой вежливых фраз и ни разу не оставались наедине. Но к чему слова?..

16 ВЕЧЕРИНКА

— Из этого очаровательного младенца вырастет настоящий человек, — промолвила Мирисса.

Ей не приходило в голову, что в маленьком поселке Тарна детей, вероятно, больше, чем было на Земле перед гибелью Солнечной системы. В те страшные десятилетия рождаемость упала почти до нуля. Зачарованный взгляд свидетеля Последних дней говорил о многом. Мирисса улыбалась, но в глазах стояли слезы.

— Оно… твое? — тихо проговорил Лорен.

— Не «оно», а он. Лестер, племянник Бранта. Присматриваем за ним, пока родители на Северном острове.

— Чудесный малыш. Можно подержать?

Словно по сигналу, Лестер расплакался.

— Плохая мысль, — рассмеялась Мирисса, поспешно подхватывая ребенка и направляясь к ближайшей ванной комнате. — Попроси Бранта или Кумара показать дом, пока гости не собрались.

Талассиане обожали вечеринки и не упускали возможности их устроить. Прибытие «Магеллана» вызвало целую волну празднеств. Далеко не каждому выпадает шанс повстречать собратьев с далекой Земли! Хватило бы гостям безрассудства принимать все приглашения, они бы без передышек бегали от одного официального или неофициального приема к другому. Вскоре капитан издал указание, запрещающее офицерам посещать больше одной вечеринки за пять дней. Учитывая, сколько порой требовалось времени, чтобы отойти от талассианского гостеприимства, такое условие казалось чересчур мягким. Подобные директивы, редкие, но не подлежащие обсуждению, иронично прозвали «молниями Бея» или «Бей-молниями».

Жилище Леонидасов занимали Мирисса, Кумар и Брант. Оно служило домом шести поколениям. Массивное строение в форме кольца имело, как большинство зданий в Тарне, один этаж. Внутренний дворик шириной метров в тридцать покрывала трава. В центре располагался небольшой пруд с островком. К нему был перекинут изящный деревянный мостик. На клочке земли доживала последние дни чахлая пальма.

— Постоянно ее пересаживаем, — произнес Брант, словно извиняясь — Не все земные растения у нас приживаются. Некоторые увядают, как ни удобряй. Пытались разводить рыбу — то же самое. На пресноводных фермах, конечно, все прекрасно, но места для них не хватает. Океан в миллионы раз больше… Научиться бы использовать его в полной мере!

Лорен начинал зевать, стоило Бранту пуститься в разговоры о море. Однако общаться с Фальконером куда безопаснее, чем с Мириссой. Девушка наконец избавилась от Лестера и встречала новоприбывших гостей.

Представлял ли Лорен, что с ним случится подобное? Он влюблялся прежде, но воспоминания, даже имена, милосердно стерли еще на Земле. Экипаж «Магеллана» прошел специальную процедуру, прежде чем покинуть Солнечную систему. Лорен не хотел вспоминать. Зачем страдать о погибшем прошлом?

Размылся даже образ Китани, хотя он видел ее в анабиозной камере неделю назад. Их распланированное будущее… Возможно, сбыться ему не суждено. Мирисса — здесь и сейчас, живая и смеющаяся, а не скованная пятисотлетним сном. Рядом с ней он вновь ощущал себя цельным. Лорен радовался, что напряжение и изнеможение Последних дней не лишили его молодости.

В присутствии девушки он становился рассеянным, работа не шла, все валилось из рук. Порой, увидев лицо Мириссы на фоне планов Мангровой бухты и структурных схем, Лорен останавливал компьютерную программу, чтобы обменяться с ней беззвучными репликами. Изощренной пыткой было находиться в нескольких шагах от нее и иметь право лишь на пару вежливых фраз.

Неожиданно Брант извинился и поспешно вышел. Лорен вздохнул с облегчением, но тут же понял, что заставило коллегу внезапно сбежать.

— Коммандер Лоренсон, — проговорила мэр Уолдрон, — надеюсь, в Тарне к вам хорошо относятся?

Лорен застонал про себя. С мэром следует общаться вежливо, но этикет не относился к его сильным качествам.

— Очень хорошо, благодарю. Хочу представить вас этим джентльменам…

Он окликнул коллег. Только что прибывшие земляне стояли на противоположной стороне двора, и крик вышел намного громче, чем требовалось. К счастью, группа состояла из лейтенантов; даже вне службы звание давало привилегии, и Лорен не упускал шанса ими воспользоваться.

— Мэр Уолдрон, это лейтенант Флетчер. Оуэн, ваша первая высадка, верно? Лейтенант Вернер Нг, лейтенант Ранджит Уинсон, лейтенант Карл Босли…

Постоянно держатся вместе, словно племя марсиан. Тем лучше. Привлекательные молодые люди, как на подбор. Мэр не заметила стратегического отступления Лорена.

Дорин Чанг предпочла бы пообщаться с капитаном, но он появился совсем ненадолго. Выпив бокал вина, Сирдар Бей извинился перед хозяевами и удалился.

— Почему он не позволил взять интервью? — обратилась она к Кальдору. Опытный оратор, в отличие от командира корабля, не прятался от записывающей аппаратуры; накопленного за дни пребывания на Талассе аудио — и видеоматериала с ним хватило бы на несколько дней эфира.

— Капитан Сирдар Бей, — произнес он, — имеет особые привилегии. Он не обязан оправдываться и извиняться. Не то что мы с вами.

— Чувствую сарказм, — заметила звезда Талассианской вещательной корпорации.

— Ничего подобного. Я искренне восхищаюсь капитаном и разделяю его мнение о моей персоне. Разумеется, с оговорками. Э… вы записываете?

— Сейчас нет. Много фонового шума.

— Поверю на слово. Проверить все равно невозможно.

— Моисей, это не для записи, честно. Так что о вас думает капитан?

— Мои взгляды и опыт он не отрицает, но воспринимает меня недостаточно серьезно. Это объяснимо. Как-то Бей заявил: «Моисей, вы любите власть, но не ответственность. Мне нравится и то и другое». Проницательное замечание. Очень точно показывает разницу между нами.

— Вы парировали этот выпад?

— Чем? Все так и есть. Когда меня угораздило влезть в политику, случилась… нет, не совсем катастрофа. Но приятного мало.

— Крестовый поход Кальдора?

— Вы и об этом знаете? Глупое название, раздражает. Еще один предмет наших с капитаном споров. По его мнению (тогдашнему и, полагаю, теперешнему), директива, приказывающая избегать планет, потенциально пригодных для жизни, — сентиментальная чушь. Еще одна цитата: «Понимаю, закон есть закон. Но закон, стоящий над другими законами, — вздор».

— Удивительно. Я должна это записать.

— Ни в коем случае. Что там происходит?

Дорин Чанг умела настаивать, но знала меру.

— Включили любимую газовую скульптуру Мириссы. Наверняка на Земле делали такие.

— Конечно. Раз уж вы не записываете… Я считаю, это не искусство, а забава.

Дворовые осветители погасили. Вокруг странного объекта, напоминающего огромный мыльный пузырь диаметром почти в метр, собралось с десяток гостей. Подойдя, Чанг и Кальдор увидели формирующиеся внутри сферы разноцветные завитки. Процесс напоминал рождение спиральной туманности.

— Скульптура называется «Жизнь», — пояснила Дорин, — и принадлежит семье Мириссы уже двести лет. Но газ постепенно утекает. Помню ее намного более яркой.

Зрелище завораживало. Батарею электронных пушек и лазеров в ее основании запрограммировал терпеливый художник, умерший много лет назад. Они генерировали последовательности геометрических фигур, медленно превращавшихся в органические структуры. Из центра сферы появлялись, сменяя друг друга, все более сложные формы. В одной остроумной сцене одноклеточные существа взбирались по спиральной лестнице, символизировавшей молекулу ДНК. С каждым уровнем добавлялось что-то новое; в четыре минуты уложилась демонстрация пути от амебы до человека, пройденного живыми существами за четыре миллиарда лет.

Художник попытался выйти за пределы эволюции, и Кальдор потерял нить происходящего. Деформации светящегося газа стали очень сложными и абстрактными. Возможно, они сложатся в единую картину после нескольких просмотров…

— Что со звуком? — поинтересовалась Дорин, когда головокружительный разноцветный вихрь внутри пузыря погас. — Раньше звучала прекрасная музыка, особенно в конце.

— Боялась, что кто-нибудь спросит, — с извиняющейся улыбкой ответила Мирисса. — Проблема или в механизме воспроизведения, или в программе…

— Наверняка есть резервная копия.

— Конечно. Но запасной модуль погребен под деталями каноэ в комнате Кумара. Пока не увидите это логово — не поймете, что такое энтропия.

— Не каноэ, а байдарка, — возразил подошедший Кумар. Под руки его держали две симпатичные местные девушки. — Что за энтропия?

Молодому марсианину из группы неподалеку хватило глупости пуститься в объяснения и проиллюстрировать их смешиванием разных напитков в одном бокале. Взрыв музыки, раздавшийся из газовой скульптуры, перебил разглагольствования лейтенанта, не дав ему углубиться в дебри.

— Видите! — с нескрываемой гордостью прокричал сквозь шум Кумар. — Брант исправит что угодно!

«Что угодно? — подумал Лорен. — Как знать, как знать…»

17 КОМАНДНАЯ ИЕРАРХИЯ

— Почему такие простые вещи оказываются столь сложными? — рассмеялась Мирисса, зачитывая прикрепленную к доске объявлений Терра Новы распечатку. — Надо понимать, знаменитая «Бей-молния»? Капитан — кто он? Так и не удалось толком пообщаться.

— Человек-загадка, — произнес Моисей Кальдор — С глазу на глаз я разговаривал с ним не больше десятка раз. Он единственный на корабле, к кому всегда обращаются «сэр». Разве что первый помощник Малина наедине зовет капитана по имени. Кстати, наверняка это не настоящая «Бей-молния». Слишком технический язык. Думаю, текст писали руководитель научной группы Варли и секретарь Лерой. Капитан Бей прекрасно разбирается в подобных вопросах, намного лучше меня, но он в первую очередь администратор. И временами, при необходимости — главнокомандующий.

— Я бы не вынесла такой ответственности.

— Кто-то должен. С рутинными проблемами обращаются к компьютеру или старшим офицерам. Но порой решения приходится перекладывать на человека, обладающего соответствующей властью. Для этого требуется капитан. Корабль нельзя доверять комитету. По крайней мере, навсегда.

— Так мы управляем Талассой. Представляете президента Фаррадайна капитаном чего бы то ни было?

— Превосходные сливы, — тактично проговорил Кальдор, беря из вазы еще одну. Он отлично знал, что ягоды предназначались Лорену. — Вам повезло, за семьсот лет не произошло ни одного настоящего кризиса! Кто из ваших соплеменников изрек: «У Талассы нет истории, только статистика»?

— Вы не правы! А как же гора Кракан?

— Небольшое стихийное бедствие. Я говорю о… скажем так, политических кризисах. Гражданские волнения и тому подобное.

— За это спасибо Земле. Вы дали нам Конституцию Джефферсона версии три. Она прекрасно работает. Ее называют «утопией на два мегабайта». Программа не менялась триста лет. Шестая поправка — последняя.

— Пусть таковой и остается, — искренне пожелал Кальдор. — Крайне не хочется, чтобы мы стали поводом для Седьмой.

— Даже если так, сперва ее проанализируют в банках памяти архивов. Когда вы снова к нам заглянете? Столько хочется показать.

— Я жажду увидеть как можно больше. Любая информация может пригодиться на Сагане-два, хотя это совсем другая планета.

«Далеко не такая привлекательная», — мысленно добавил Моисей.

В гостиную тихо вошел Лорен с полотенцем, накинутым на плечи. Одет он был только в короткие шорты. Мужчина направлялся из игровой комнаты в душ. Мирисса почувствовала, как у нее подгибаются колени.

— Разгромили всех, как обычно? — предположил Кальдор. — Не утомляет?

Лорен ухмыльнулся.

— Некоторые молодые талассиане подают надежды. Один обскакал меня на три очка. Конечно, я играл левой.

— Не знаю, успел ли Лорен похвастаться, — обратился Кальдор к Мириссе. — На Земле он заслужил титул чемпиона по настольному теннису.

— Моисей, не преувеличивайте. Всего лишь пятое место. Стандарты под конец опустили до невозможного. Любой китайский игрок третьего тысячелетия разбил бы меня в пух и прах.

— Вы не думали поучить Бранта? — лукаво заметил Кальдор. — Вышло бы забавно.

После паузы Лорен коротко ответил:

— Получится нечестно.

— Кстати, — вспомнила Мирисса, — Брант хотел показать кое-что.

— Да?

— Ты говорил, что не плавал на лодке.

— Действительно, не плавал.

— Приходи завтра утром в восемь тридцать на третий причал. Брант и Кумар будут ждать.

Лорен повернулся к Кальдору.

— Думаете, это безопасно? — с напускной серьезностью проговорил он. — Я не умею плавать.

— Не переживайте, — охотно подыграл Кальдор. — Пусть даже это экскурсия в один конец, какая разница?

18 КУМАР

Восемнадцатилетнюю жизнь Кумара Леонидаса омрачала лишь одна трагедия. Его рост не дотягивал десяти сантиметров до желаемого. За это молодого человека окрестили Маленьким Львом, хотя не каждый смельчак рискнул бы обратиться к нему по прозвищу.

Компенсируя недостаток роста, он усердно трудился над телом, развивая его в двух оставшихся измерениях. Мирисса не раз раздраженно восклицала: «Кумар, трать ты больше времени на мозги вместо туловища, стал бы величайшим гением на Талассе». Однако девушка боялась признаться себе, а тем более брату, что его утренние упражнения вызывают вовсе не сестринские чувства. За занятиями Кумара зачастую наблюдали и другие любопытные. В основном публика состояла из его ровесников. Мирисса ревновала к каждому зрителю. Поговаривали, что он переспал со всеми девушками и половиной парней Тарны. Это было преувеличением лишь отчасти.

Несмотря на интеллектуальную пропасть между Кумаром и сестрой, мускулистым идиотом он не являлся. Заинтересовавшись всерьез, Маленький Лев успокаивался, лишь достигнув результата, сколько бы времени на это ни потребовалось. Превосходный мореплаватель, он два с лишним года строил изящную четырехметровую байдарку. В проекте по мере сил участвовал и Брант. Общими силами им удалось осилить корпус, но к палубе юный конструктор все еще не приступил.

Кумар поклялся, что спустит судно на воду и тогда все перестанут потешаться над ним. Тем временем байдаркой Кумара в Тарне стали называть любую незавершенную работу, благо поводов хватало.

К недостаткам Кумара, кроме свойственной талассианам медлительности, относились безрассудная смелость и любовь к рискованным шуткам. Все считали, что к добру его выходки не приведут.

Однако проказничал он не со зла, и окружающие прощали ему даже самые возмутительные проступки. Открытый для всех, Кумар никогда не лгал. Обижаться на простодушного парня было невозможно.

Прибытие гостей, естественно, стало самым волнующим событием в его жизни. Молодого человека восхищали привезенные ими аудио-, видео — и сенсорные записи, земное оборудование и техника, истории пришельцев о былой жизни… Ничто не оставляло его равнодушным. С Лореном Кумар сталкивался чаще, чем с другими гостями. Неудивительно, что юноша быстро привязался к инженеру с космического корабля.

Нельзя сказать, что лейтенант-коммандер отнесся к такому повороту одобрительно. Кто способен испортить удовольствие от общения с девушкой больше всего? Конечно, прилипчивый младший братишка.

19 ПРЕКРАСНАЯ ПОЛЛИ

— Лорен, не верю, — воскликнул Брант Фальконер. — Неужели ты ни разу не плавал на лодке? Быть может, доводилось бывать на корабле?

— Кажется, катался на резиновой лодочке в маленьком пруду пятилетним мальчишкой.

— Тебе понравится. Волн нет, желудок не пострадает. Может, согласишься понырять с нами?

— Нет, спасибо. Не все сразу. Меня учили не вмешиваться в чужую работу.

Брант оказался прав: плавание начало нравиться Лорену, когда водометы почти бесшумно оттолкнули маленький тримаран от рифов. Однако лейтенант-коммандер слегка запаниковал, увидев, что безопасный берег удаляется все быстрее.

От позора спасла боязнь показаться смешным. Пришлось преодолеть пятьдесят световых лет — самое долгое путешествие в человеческой истории! — чтобы оказаться здесь. Не к лицу после этого переживать из-за нескольких сотен метров, отделяющих от ближайшей земли.

Отказываться от брошенного вызова нельзя. Лорен лежал на корме и наблюдал за Фальконером, стоящим у руля. Что творится в голове у талассианина? И откуда белый шрам поперек спины? Точно, он рассказывал об аварии микрофлаера несколько лет назад…

Трудно поверить, что человеческое общество, даже самое просвещенное и беззаботное, способно полностью освободиться от ревности. Впрочем, пока — увы! — у Бранта нет причин ревновать.

Лорен не обменялся с Мириссой и сотней слов; общались они по большей части в обществе ее мужа, хотя формально Брант не носил этого «титула». На Талассе понятия «муж» и «жена» не использовались до рождения первого ребенка. Если на свет появлялся мальчик, мать при желании брала фамилию отца, если девочка — вместе с дочерью сохраняла свою. Те же правила действовали со вторым (и последним) ребенком.

Немногие вещи шокировали землян. К ним относились, например, жестокость, особенно к младенцам, и третья беременность. Второй пункт легко объясним в условиях планеты с двадцатью тысячами квадратных километров суши.

Низкая детская смертность позволяла сохранять постоянный уровень населения при ограничении в два ребенка на семью. На Талассе любят вспоминать случай, когда у семейной пары оба дозволенных раза на свет появилось по пять близнецов. Естественно, благословение — или проклятие? — свалилось на родителей не по вине матери. Но воспоминания о несчастной женщине окружала аура греха, подобная ореолу Лукреции Борджа, Мессалины или Фаустины.

«Придется крайне осторожно раскрывать карты», — подумал Лорен. Мириссе он понравился — выражение лица и тон голоса девушки говорили за нее. Последние сомнения развеивались случайными прикосновениями рук и мягкими касаниями тел, длившимися намного дольше необходимого.

Оба знали, что судьба их предрешена. Лорен не сомневался: Брант все понимает. Однако, несмотря на возникшую напряженность, они оставались приятелями.

Едва слышный звук двигателя смолк, и лодка остановилась возле большого буя, покрытого стеклянными панелями. Он мягко покачивался на воде.

— Источник энергии, — пояснил Брант. — Несколько сотен ватт. Море пресное, солнечных батарей хватает. Земные океаны не подходили для таких устройств. Слишком соленая вода поглощала бы киловатт за киловаттом.

— Дядя, точно не передумал? — улыбнулся Кумар.

Лорен покачал головой. Поначалу странное обращение юных талассиан к людям постарше удивляло, но он успел привыкнуть. Приятно вдруг обзавестись десятками племянниц и племянников.

— Нет, спасибо. Посмотрю в иллюминатор, как вас слопают акулы.

— Акулы! — с тоской повторил Кумар. — Чудесные создания. Жаль, здесь их нет. Нырять стало бы куда веселее.

Лорен с профессиональным интересом наблюдал, как Брант с помощником подгоняли снаряжение. По сравнению с космическими скафандрами оно выглядело примитивным. Дыхательный баллон с легкостью умещался на ладони.

— Сомневаюсь, что кислорода хватит надолго, — прокомментировал опытный посланец Земли.

Талассиане укоризненно посмотрели на него.

— Кислород! — фыркнул Брант. — На глубине ниже двадцати метров это смертельный яд. В баллоне аварийный запас воздуха на пятнадцать минут.

Он указал на рюкзак, надетый Кумаром. Сзади его покрывали пластинки, образующие подобие жабр.

— Кислород растворен в морской воде, нужна лишь энергия, чтобы извлечь его. Насосы и фильтры питает аккумулятор. Если потребуется, с таким устройством я протяну неделю, не выныривая.

Брант постучал по светящемуся зеленоватому дисплею на левом запястье.

— Здесь вся нужная информация — глубина, состояние аккумулятора, время на подъем, декомпрессионные остановки…

Лорен рискнул задать очередной глупый вопрос.

— Почему ты в маске, а Кумар нет?

— Уверен? — улыбнулся юноша. — Посмотри внимательнее.

— О… вижу. Изящно.

— От них одни хлопоты, — проворчал Брант. — Полезно носить такие штуки, только если ты не вылезаешь из-под воды, как Кумар. Я нырял с контактными линзами. От них болят глаза. Предпочитаю старую добрую маску, проблем куда меньше. Готов?

— Готов, шкипер.

Они синхронно перекатились через правый и левый борта, не покачнув лодку. Через толстую стеклянную панель в киле Лорен наблюдал, как талассиане без видимых усилий скользят к рифу. Глубина составляла двадцать с лишним метров, хотя дно казалось ближе.

Инструменты и кабели сбросили заранее. Ныряльщики сразу приступили к ремонту порванных сетей, изредка обмениваясь загадочными жестами. Оба знали, что делать; слов не требовалось.

Для Лорена время летело очень быстро; казалось, будто он заглядывает в новый, неизведанный мир. Происходящее в толще воды принадлежало другой вселенной. Ни на одной из бесчисленных видеозаписей земных океанов он не встречал подобного. В местных глубинах обитали вращающиеся диски и пульсирующие сгустки, волнистые ковры и закрученные спирали. Сыскать среди них настоящую рыбу, даже подключив воображение, оказалось трудной задачей. Лишь однажды на периферии зрения промелькнул знакомый силуэт земного посланца. Такого же, как Лорен… Или то был обман зрения?

Гость начал думать, что Брант и Кумар забыли о нем, когда в интеркоме послышался голос:

— Поднимаемся. Через двадцать минут будем. Как ты?

— Прекрасно, — отрапортовал Лорен. — Заметили рыбу с Земли?

— Нет.

— Да, дядя, минут пять назад проплыла мутировавшая форель в двадцать кило весом. Сварочная дуга Бранта ее спугнула.

Ныряльщики покинули морское дно и медленно поднимались, держась за якорную цепь. Метрах в пяти от поверхности они остановились.

— Скучнейшая часть погружения, — вздохнул Брант. — Приходится ждать пятнадцать минут. Второй канал, пожалуйста. Спасибо, не так громко…

Музыку, вероятно, выбирал Кумар; нервный ритм совсем не сочетался с мирным подводным пейзажем. Заметив, что талассиане поднимаются, Лорен с облегчением выключил плеер.

— Хорошо поработали, — проговорил Брант, выбираясь на палубу. — Напряжение и ток в норме. Теперь домой.

Они с благодарностью приняли помощь Лорена по освобождению от экипировки. Оба устали и замерзли, но быстро ожили после нескольких чашек горячей сладкой жидкости, называемой на Талассе чаем. Земной напиток с тем же названием она не напоминала ничем.

Кумар завел двигатель, и лодка направилась к берегу. Пошарив в куче снаряжения на дне, Брант извлек маленькую, ярко окрашенную коробочку.

— Нет, благодарю, — произнес Лорен, когда талассианин предложил таблетку легкого наркотика. — Не хочется перенимать местные привычки. Не так-то легко будет от них избавиться.

Он тут же пожалел об отказе, вызванном подсознательным импульсом или, возможно, ощущением вины. Но Брант не уловил потаенного смысла. Шкипер лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел в безоблачное небо.

— «Магеллан» виден днем, — сообщил Лорен, поспешно меняя тему, — если знать, куда смотреть. Но я не пробовал.

— Мирисса часто так делает, — вмешался Кумар. — Она показывала мне. Нужно узнать через Астронет время прохода корабля, выйти из дома и лечь на спину. Корабль похож на яркую звезду прямо над головой. Кажется, будто он не движется. Но стоит на секунду отвести взгляд, тут же теряешь его из виду.

Неожиданно Кумар, стоящий у пульта управления, сбросил скорость. Несколько минут пройдя на минимальной мощности, лодка наконец остановилась. Лорен огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться. Удивительно, но от Тарны их отделял по меньшей мере километр. На воде покачивался буй с огромной буквой «П» и красным флагом.

— Почему затормозили? — поинтересовался Лорен.

Кумар усмехнулся и принялся опорожнять за борт ведерко, до этого, к счастью, плотно закрытое. Содержимое подозрительно напоминало кровь, но пахло намного хуже. Лорен отодвинулся подальше, насколько позволяли размеры лодки.

— Зовет старую подругу, — едва слышно пояснил Брант — Сиди тихо. Она нервная.

«Она? — подумал Лорен. — Что тут творится?»

Минут пять они молча ждали. Лорен поражался Кумару: за это время парень не шелохнулся. Под самой поверхностью воды, в паре метров от судна, появилась темная кривая лента. Проследив взглядом, землянин понял, что она образует кольцо вокруг лодки.

Мгновение спустя он заметил, что Брант и Кумар наблюдают за ним. «Похоже, решили устроить сюрприз, — подумал Лорен. — Что ж, поглядим». Потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать крик ужаса, когда из моря появилось нечто, напоминающее стену ярко… нет, гнилостно-розовой плоти. Она поднялась на высоту в половину человеческого роста, образовав непробиваемый барьер. Поверхность чудища почти целиком покрывали извивающиеся красно-синие змеи, вселяя еще больший страх.

Из глубины вырвалась жуткая, усеянная щупальцами пасть, готовая поглотить лодчонку…

Однако, судя по веселым лицам талассиан, бояться ее не стоило.

— Что это, во имя всего святого… Кракана? — прошептал Лорен, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Отличная реакция, — восхитился Брант — Некоторые прячутся на дне лодки. Это Прекрасная Полли, от слова «полип». Миллиарды клеток, живущих в симбиозе; колониальное беспозвоночное. На Земле обитали существа вроде этого, но несколько поменьше.

— Наверняка, — нервно закивал Лорен. — Есть идеи, как отсюда выбраться?

Брант кивнул Кумару; юноша включил двигатели на полную мощность. С удивительной для столь огромной твари скоростью живая стена погрузилась в море, оставив после себя лишь маслянистую рябь.

— Испугалась вибрации, — объяснил Брант. — Посмотри в обзорное окно, увидишь Полли целиком.

Ко дну уходило нечто, напоминавшее древесный ствол толщиной в десять метров. Теперь Лорен понял, что извивающиеся «змеи» — это гибкие щупальца. Они свободно покачивались в родной стихии, разыскивая неосторожный корм.

— Ну и чудовище! — выдохнул землянин, наконец расслабившись. Он гордился собой и даже радовался пережитому. Пройдено очередное испытание. Одобрение Бранта и Кумара Лорен принял с благодарностью.

— Полли не опасна? — произнес он.

— Конечно, опасна; зачем, по-твоему, предупреждающий буй?

— Честно говоря, я бы прикончил эту тварь.

— Почему? — удивился Брант. — Какой от нее вред?

— Ну… наверняка существо такого размера жрет рыбу в огромных количествах?

— Талассианскую, несъедобную для людей. Что интересно, мы долго выясняли, как Полли заманивает жертв — даже таких глупых, как здешняя рыба, — в пасть. Выяснилось, что она выделяет химическое вещество-приманку. Так возникла идея электрических ловушек. Чуть не забыл!

Брант потянулся к коммуникатору.

— Тарна-три вызывает Автоответчик Тарны. Говорит Брант. Починили сетку. Работает нормально. Подтверждения не требуется. Конец сообщения.

Однако, к удивлению экипажа лодки, в ответ послышался знакомый голос:

— Брант, доктор Лоренсон, приветствую. Рада слышать, что вы справились. Есть новости. Интересуют?

— Конечно, мэр Уолдрон, — ответил Брант, обменявшись с Лореном озадаченными взглядами. — Выкладывай.

— В Центральных архивах откопали кое-что интересное. Случай с твоими проводами — не первый. Двести пятьдесят лет назад строили искусственный риф с Северного острова. Пользовались распространенной на Земле технологией, электрическим осаждением породы. Однако спустя несколько недель подводные кабели оказались порваны. Часть из них пропала. До причин не докапывались, поскольку эксперимент и без того не удался. В воде слишком мало минералов, подобная идея изначально не имела смысла. Так что консерваторов винить не в чем. В то время они еще не появились на свет.

Брант выглядел настолько ошеломленным, что Лорен рассмеялся.

— А хотел удивить меня! — воскликнул он. — Согласен, в море полно невообразимых и удивительных для наивного землянина вещей. Но, похоже, и для тебя сюрпризов предостаточно.

20 ИДИЛЛИЯ

Новость забавляла тарнийцев, и они делали вид, будто в нее не верят.

— Сперва выясняется, что не ты плавал на лодке, теперь — что не умеешь ездить на велосипеде!

— Стыдись! — с веселыми искорками в глазах упрекнула Мирисса. — Самое эффективное средство передвижения, изобретенное человеком, а ты не пробовал!

— На космическом корабле кататься негде, в городах — слишком опасно, — оправдывался Лорен. — Теперь точно попытаюсь.

Крутить педали оказалось не так легко, как выглядело со стороны. Требуется особый талант, чтобы не свалиться с машины на маленьких колесах и с низким центром тяжести. Лорен умудрился проделать этот трюк не единожды. Первое знакомство с двухколесным монстром его разочаровало, и продолжать отношения он не собирался. Однако Мирисса заверила, что лучшего способа ближе познакомиться с островом — и с ней самой, решил мужчина — не сыскать. Пришлось поддаться на уговоры.

Постоянные падения научили ни о чем не задумываться и предоставить управление рефлексам. Логично: если размышлять над каждым шагом, нормально не походишь. Умом Лорен все понимал, но потребовалось время, прежде чем он доверился подсознанию. После того как барьер был преодолен, учиться стало намного проще. Вскоре, как он и рассчитывал, Мирисса предложила гостю вместе посетить отдаленные уголки острова.

Лорен с легкостью представлял, что, кроме двоих влюбленных, в мире никого нет. От поселка их отделяло всего пять километров. Проехали они куда больше. Узкая велосипедная дорожка оказалась самой длинной, зато вела по живописнейшим местам. Определить положение с помощью встроенного в коммуникатор датчика — секундное дело, однако Лорену нравилось делать вид, будто они заблудились.

Мирисса предпочла бы обойтись без специальной техники.

— Зачем таскать эту штуку? — буркнула она, показывая на браслет с кнопками, украшающий левое запястье землянина. — Иногда хорошо скрыться от всех.

— Да, но правила на корабле очень строгие. Если я срочно понадоблюсь капитану Бею и не отвечу…

— Что он сделает? Закует тебя в кандалы?

— Лучше кандалы, чем его лекция. Не переживай, я переключился в спящий режим. Достучаться можно только в случае реальной опасности. Но случись что подобное, я бы хотел узнать вовремя.

Как и многие поколения земных предков, Лорен куда лучше чувствовал себя без одежды, чем без коммуникатора. В истории планеты хватало беспечных и безрассудных людей, погибших из-за отсутствия кнопки экстренного вызова, зачастую в нескольких метрах от безопасной территории.

Велосипедную дорожку прокладывали из соображений экономии, не рассчитывая на оживленное движение. Поначалу полоска шириной меньше метра казалась неопытному землянину туго натянутым канатом. Приходилось сосредоточенно вглядываться в спину Мириссы (впрочем, это доставляло немалое удовольствие), чтобы не упасть. Но спустя пяток-другой километров он набрался уверенности и теперь наслаждался иными видами. Если попадался встречный велосипедист, спешивались все. Мысль о столкновении на полной скорости ужасала. Возвращаться пришлось бы, таща разбитые машины на себе…

Большую часть времени ехали молча. Лишь иногда Мирисса произносила пару слов, указывая на необычное дерево или примечательное место. В жизни Лорен не оказывался в подобной тишине; на Земле всюду окружали звуки, корабль наполняла симфония внушающих уверенность механических шумов, иногда разбавляемых сигналами тревоги.

Деревья окружали молодых людей плотным покрывалом. Оно словно растворяло в тишине любой звук, стоило его произнести. Новые ощущения радовали Лорена, однако вскоре возникло страстное желание заполнить акустический вакуум. Руки тянулись включить на коммуникаторе фоновую музыку, но Мирисса не одобрила бы такого поступка.

К немалому удивлению землянина, из-за деревьев впереди послышалась знакомая талассианская мелодия. Узкая дорожка редко баловала прямыми участками более двухсот-трехсот метров длиной; источник музыки прятался за крутым поворотом. Через пару минут перед путешественниками возник механический монстр. Он медленно двигался навстречу, оглашая окрестности танцевальной мелодией. Внешне чудище походило на робота-гусеницу метровой ширины. Когда пара съехала на обочину, пропуская шумную машину, Лорен понял, что это дорожно-ремонтный автомат. По пути начинающий велосипедист заметил на дороге несколько грубых заплат и даже выбоин и размышлял, когда же за них возьмется Дорожный департамент Южного острова.

— А зачем музыка? — удивился он. — Такая махина не способна ее оценить.

Едва Лорен договорил, робот строго обратился к нему:

— Просьба не ехать по дорожному покрытию в радиусе ста метров. Оно не затвердело. Просьба не ехать по дорожному покрытию в радиусе ста метров. Оно не затвердело. Спасибо.

Удивленное лицо землянина рассмешило Мириссу.

— Верно, он не слишком интеллектуален. Музыка — предупреждение для велосипедистов.

— Не лучше ли использовать сирену?

— Да, но это так… недружелюбно.

Отойдя на обочину, они подождали, пока колонна цистерн, управляющих модулей и дорожно-укладочных механизмов проползет мимо. Лорен не удержался и потрогал свежее покрытие; теплое и податливое, оно выглядело влажным, хотя на ощупь оказалось сухим. Через несколько секунд субстанция стала твердой, как камень. На дороге остался едва заметный отпечаток пальца Лорена. Мужчина мрачно подумал: «Вот я и оставил след на Талассе. До ближайшего робота».

Дорога поднималась в холмы. Не привыкшие к нагрузкам мышцы землянина ныли. Он бы не отказался от дополнительной мощности, но Мирисса отвергала электрические модели велосипедов как способствующие чрезмерной изнеженности. Она сохраняла темп; Лорену оставалось лишь дышать глубже и не отставать.

Что за гул впереди? Вряд ли на Южном острове испытывают ракетные двигатели! Молодые люди крутили педали, а звук становился все громче. Лорен узнал его за пару секунд до поворота, скрывавшего источник.

Водопад не слишком впечатлял — метров сто в высоту и двадцать поперек. На Земле имелись и побольше. Над бассейном кипящей воды, у самого подножия, висел металлический мостик, блестевший от брызг.

К облегчению Лорена, Мирисса спешилась и хитро посмотрела на него.

— Заметил что-нибудь… необычное? — поинтересовалась она, махнув в сторону водопада.

— Где? — не понял Лорен.

Он видел лишь непрерывную панораму деревьев и растительности. По другую сторону водопада вдаль уходила дорога. Ничего подозрительного.

— Деревья!

— И? Я не ботаник.

— Я тоже. Посмотри на них. Это бросается в глаза.

Он вгляделся повнимательнее, все еще озадаченный словами девушки. Наконец его озарило. Дерево — плод инженерного искусства Природы, а Лорен по профессии инженер.

С двух сторон от водопада словно поработали разные дизайнеры. Хотя мужчина не знал многих названий, деревья, окружавшие его, казались привычными; наверняка они прибыли с Земли. Да, вот дуб, вот прекрасные желтые цветы на невысоких кустах, знакомые с детства…

За мостом простирался совсем другой мир. Деревья — деревья ли? — выглядели грубыми и незаконченными. Короткие бочкообразные стволы с колючими ветвями, огромные папоротники, гигантские костлявые пальцы со щетинистыми венчиками на суставах… И ни одного цветка.

— Понятно. Родная растительность Талассы.

— Да, вышедшая из моря несколько миллионов лет назад. Мы называем это место Великим Разделом. Напоминает линию фронта. Неизвестно, какая из сторон победит. Земная растительность высокоразвита, но местная лучше приспособлена. Время от времени одна сторона вторгается на территорию другой. Приходится использовать лопаты, чтобы не дать ей закрепиться.

«Странно, — подумал Лорен, проводя велосипед через изящный мостик. — Впервые после высадки ощущение, будто оказался в чужом мире…»

Эти неуклюжие деревья и грубые папоротники сошли бы за сырье для угольных залежей. На Земле они пригодились: питаемая ими промышленная революция едва успела спасти человечество. Лорен воображал, что в любой момент из кустов выпрыгнет динозавр, но быстро отказался от подобных фантазий. Когда такие растения процветали на его планете, до появления жутких ящеров оставалось сто миллионов лет…

Пара снова села на велосипеды. Неожиданно мужчина вскрикнул:

— Кракан… черт побери!

— Что случилось?

Он опустился на толстый слой жесткого мха.

— Судорога, — пробормотал Лорен сквозь зубы, хватаясь за ногу.

— Дай посмотрю, — озабоченно, но уверенно потребовала Мирисса.

От ее приятного, хотя и непрофессионального массажа спазмы ослабли.

— Спасибо, — поблагодарил Лорен. — Намного лучше. Но, пожалуйста, не останавливайся.

— Думаешь, я собиралась? — прошептала она.

И они слились воедино — меж двух миров.