Песни далёкой Земли

50 ЛЕДЯНОЙ ЩИТ

Подъем последней снежинки хотели сделать праздничным событием. Теперь оно вызывало лишь мрачное удовлетворение. В тридцати тысячах километров над Талассой встал на место единственный недостающий ледяной шестиугольник. Постройка щита завершилась.

Впервые почти за два года на минимальной мощности включился квантовый двигатель. «Магеллан» покинул стационарную орбиту и набрал скорость. Искусственный айсберг, которому предстоял полет меж звездами, проверяли на сбалансированность и монолитность. Проблем не возникло. Капитан Бей удовлетворился результатом. Он не мог забыть, что Оуэн Флетчер (находившийся сейчас под строгим наблюдением на Северном острове) — один из главных создателей щита. Интересно, о чем думали Флетчер и остальные изгнанники, наблюдая за церемонией в честь завершения строительства?

Она началась с видеоретроспективы, показывающей возведение морозильной установки и подъем первой снежинки. За ней последовал захватывающий космический балет. На экране демонстрировалось, как огромные ледяные блоки доставляют на место и устанавливают в постоянно растущий щит — сперва в реальном времени, затем все быстрее и быстрее. Последние секции добавлялись раз в несколько секунд. Выдающийся талассианский композитор сочинил остроумную музыкальную партитуру. Начиналась она с медленной паваны, в кульминационный момент достигала темпа быстрой польки и вновь замедлялась в самом конце, когда вставал на место последний ледяной блок.

Далее включился вид с камеры, висевшей в километре перед «Магелланом», на орбите в тени планеты. Большой солнцезащитный экран, предохранявший лед в дневное время, убрали, и теперь щит впервые оказался виден целиком.

Огромный зеленовато-белый диск холодно блестел в свете прожекторов; вскоре он попадет в мороз галактической ночи, где температура не превышает нескольких градусов выше абсолютного нуля. Там его будет согревать лишь свет звезд, излучение корабля и редкие случайные вспышки энергии, вызываемые встречными частицами космической пыли.

Камера медленно плыла вокруг искусственного айсберга. Ее сопровождал хорошо знакомый всем голос Моисея Кальдора:

— Люди Талассы! Благодарим вас за этот дар. Ледяной щит поможет нам безопасно преодолеть семьдесят пять световых лет космоса. Благодаря ему спустя триста лет мы придем в новый мир!

Если ничего не случится, на подлете к Сагану-два от айсберга останется не меньше двадцати тысяч тонн льда. Мы сбросим его на планету. Нагревшись при входе в атмосферу, он превратится в первый дождь, доселе неведомый этому холодному миру. Прежде чем замерзнуть снова, он станет предшественником еще не рожденных океанов.

Однажды наши потомки увидят моря, подобные талассианским, но не столь обширные и глубокие. Воды двух планет сольются, неся жизнь новой родине землян. И мы всегда будем помнить о вас — с любовью и благодарностью.

51 РЕЛИКТ

— Как красиво, — благоговейно проговорила Мирисса. — Понятно, почему золото так ценилось на Земле.

— Дело не в металле, — возразил Кальдор, доставая блестящий колокольчик из выложенной бархатом шкатулки — Догадываетесь, что это?

— Очевидно, нечто большее, чем произведение искусства. Вы пронесли его через пятьдесят световых лет.

— Это точная модель величественного храма высотой в сто с лишним метров. Существовало семь таких миниатюр, все одинаковой формы. Они вкладывались одна в другую; шесть старших утеряны. Сохранилась лишь самая маленькая. В ней хранился реликт. Ее подарили мне старые друзья в последнюю ночь на Земле. «Нет ничего постоянного, — напомнили они. — Мы хранили это чудо больше четырех тысячелетий. Возьми его к звездам вместе с нашим благословением».

Я не разделял их веру, но как можно отказаться от такого бесценного подарка? Оставлю его здесь, где на Талассе впервые появилась человеческая жизнь. Еще один дар с Земли. Возможно, последний.

— Не говорите так, — воскликнула Мирисса. — Мы получили от вас столько даров, что не счесть.

Кальдор печально улыбнулся, глядя на знакомый пейзаж, открывающийся из окна библиотеки. Здесь он был счастлив, изучая историю Талассы и получая бесценные сведения. Они сильно помогут, когда на Сагане-2 возникнет новая колония.

«Прощай, старина, — прошептал он Материнскому Кораблю. — Ты сделал свое дело. Предстоит долгий путь, и пусть «Магеллан» преданно служит нам, как ты служил в свое время. Мы полюбили твоих детей».

— Уверен, друзья согласились бы со мной. Мой долг исполнен. Здесь, в музее Земли, реликт в большей безопасности, чем на корабле. «Магеллан» может так и не добраться до Сагана-два.

— Глупости. Все будет хорошо. Но вы не рассказали о сокровище внутри седьмой миниатюры.

— Она хранит последнее, что осталось от великого человека. Он основал единственную веру, не запятнавшую себя кровью. Уверен, он бы удивился, узнав, что его зуб отправится к звездам через сорок столетий после смерти хозяина.

52 ПЕСНИ ДАЛЕКОЙ ЗЕМЛИ

Настало время прощаться. Расставание, неотвратимое и окончательное, как сама смерть, ближе и ближе. Однако, плача и сокрушаясь, люди на Талассе и на корабле чувствовали, что стало легче. Пусть так, как прежде, уже не будет, зато жизнь вернется в норму. Земляне слегка злоупотребили гостеприимством радушных хозяев. Пора уходить.

Даже президент Фаррадайн смирился и оставил мечту о межзвездной Олимпиаде. Для него нашлось утешение. Морозильные установки из Мангровой бухты перевезли на Северный остров. Первый каток на Талассе должны были закончить к Олимпиаде. Вопрос — успеют ли подготовиться участники состязаний. Однако многие молодые люди часами недоверчиво смотрели на выступления великих спортсменов прошлого.

Все согласились, что в честь отбытия «Магеллана» следует устроить прощальную церемонию. Долго не могли определиться, в чем она должна состоять. Несмотря на бесчисленные частные вечеринки, требующие немало душевных и физических сил от участников, никто не знал, как и где организовать официальное мероприятие.

Мэр Уолдрон, посчитавшая себя вправе выступать от имени Тарны, полагала, что церемонию следует провести в месте Первой высадки. Эдгар Фаррадайн возражал, говоря, что президентский дворец, несмотря на скромные размеры, подходит куда больше. Какой-то умник предложил в качестве компромиссного решения Кракан, заметив, что знаменитые виноградники — лучшее место для прощальных тостов. Вопрос оставался в подвешенном состоянии, когда чиновники Талассианской вещательной корпорации, самые шустрые и предприимчивые на планете, не привлекая внимания, взяли дело в свои руки.

Прощальный концерт должен запомниться надолго и остаться в виде записи для будущих поколений. Никакого отвлекающего видео, только музыка и краткие комментарии. Наследие двух тысячелетий напомнит о прошлом и даст надежду на будущее. Звучать должен не реквием, но колыбельная.

Удивительно, что композиторы продолжали создавать новые произведения после того, как их искусство достигло технического совершенства. За две тысячи лет электроника дала полную власть над различимыми человеческим ухом звуками. Казалось бы, на этом возможности музыки исчерпаны.

Действительно, понадобилось около ста лет электронного писка и щебета, прежде чем творцы овладели нынешними безграничными возможностями. Технология и искусство вновь успешно воссоединились. Новые композиторы не превзошли Бетховена или Баха, но приблизились к ним.

Легионам слушателей концерт напоминал о неизвестном — о том, что принадлежало Земле. Медленный звон громадных колоколов, поднимающийся, подобно невидимому дыму, над шпилями древних соборов; звучащее на забытых языках монотонное пение упрямых лодочников, гребущих домой на закате против приливной волны; песни воинов, идущих на последнюю битву; приглушенный ропот десятков миллионов голосов в просыпающихся на заре больших городах; холодный танец северного сияния над бесконечными морями льда; рев могучих двигателей, уносящихся к звездам. Все это было в музыке, что рождалась в ночи, — песни далекой Земли, пронесенные сквозь световые годы…

В качестве завершения постановщики выбрали последнюю великую симфонию, написанную в годы, когда Таласса утратила связь с Землей. Собравшиеся слышали ее впервые. Но главная тема, тема океана, особенно подходила к моменту. Живший столетия назад композитор вряд ли пожелал бы большего, знай он, какое воздействие произвел его шедевр.

53 ЗОЛОТАЯ МАСКА

— Мы всегда делали вид, будто ее нет, — сказала Мирисса. — Хочется посмотреть хотя бы раз.

— Ты же знаешь, капитан Бей не разрешает посторонним посещать корабль, — помолчав, ответил Лорен.

Она была в курсе и понимала причины запрета.

Талассиане сперва обижались, но в конце концов поняли: экипажа «Магеллана» едва хватает на повседневные дела. Устраивать экскурсии для гостей нет времени. К тому же, по статистике, один из пятнадцати человек, не привыкших к отсутствию гравитации, испытывает в таких условиях недомогание. Нянчиться со страдальцами, забредшими в отсеки без искусственного притяжения, тоже придется команде. Потому даже президенту Фаррадайну тактично отказали в визите.

— Я переговорила с Моисеем, а он обратился к капитану. Решение принято, но должно храниться в тайне, пока корабль не улетит.

Лорен озадаченно посмотрел на нее и улыбнулся. Мирисса все время удивляла и тем — но не только! — была прелестна. С тоской мужчина осознал, что она заслуживает исключения больше остальных талассиан. Брат Мириссы стал единственным на планете, кто совершил путешествие на «Магеллан». Капитан оказался честным человеком, готовым менять правила при необходимости. Всего три дня спустя корабль улетит и запрет потеряет смысл.

— А если у тебя начнется космическая болезнь?

— Я даже морской в жизни не страдала…

— Что ничего не доказывает.

— …и повидалась с коммандером Ньютон. Она признала, что с вероятностью девяносто пять процентов все пройдет гладко. И посоветовала отправиться на полуночном челноке, когда в поселке будут спать.

— Все предусмотрела, — с искренним восхищением воскликнул Лорен. — Встретимся на месте Второй высадки, за пятнадцать минут до полуночи.

Помолчав, он выдавил из себя тяжелую фразу:

— Обратно не вернусь. Попрощайся за меня с Брантом.

Встреча с соперником — слишком тяжелое испытание. После гибели Кумара Лорен не появлялся в доме Леонидасов, а Брант вернулся поддерживать и утешать Мириссу. Их жизнь выглядела прежней, словно в нее не вмешивался офицер земного звездолета.

Лорен действительно неумолимо уходил в сторону. Теперь он смотрел на Мириссу с любовью, но без вожделения. Его переполняло более глубокое чувство — страшнейшая боль, какой он доселе не испытывал.

Землянин страстно желал и надеялся увидеть собственного ребенка, но новые сроки отлета «Магеллана» растоптали мечту. Он слышал, как колотится сердце сына в утробе матери. Но судьба не позволила Лорену подержать дитя в руках.

Челнок стыковался с кораблем на дневной стороне планеты. Мирисса увидела «Магеллан», когда их разделяло сто километров. Девушка знала его реальные размеры, но с такого расстояния космическая махина казалась ей блестящей на солнце детской игрушкой.

Даже с десяти километров корабль не производил нужного впечатления. Разум и глаза настаивали, что темные круги вокруг центральной секции — лишь иллюминаторы. Только когда над челноком навис бескрайний округлый корпус «Магеллана», Мирисса поняла, что это грузовые и стыковочные шлюзы, в том числе предназначенные и для высадки гостя с Талассы.

Лорен с тревогой посмотрел на девушку. Она расстегивала привязные ремни — самый опасный момент, когда чересчур самоуверенный пассажир внезапно осознавал, что невесомость не столь приятна, как кажется. Однако Мирисса дискомфорта не ощущала и двигалась непринужденно. Она проплыла через шлюз, куда ее мягким толчком направил Лорен.

— В секцию с искусственной гравитацией тебе идти незачем и повторно адаптироваться не придется. Забудь об этом до возвращения на планету.

Девушка не отказалась бы посмотреть на жилые помещения во вращающейся секции корабля. Но их посещение будет сопровождаться бесконечными вежливыми беседами и общением с глазу на глаз, чего Мириссе хотелось меньше всего. К счастью, капитан Бей оставался на Талассе, так что удастся обойтись без формального визита.

Покинув шлюз, они оказались в похожем на трубу коридоре. Казалось, он тянется через весь корабль. Вдоль него вела металлическая лестница. По противоположной стороне неторопливо скользили туда-сюда два ряда гибких петель. Поднимаясь и спускаясь, члены экипажа цеплялись за них руками или ногами.

— Во время ускорения здесь лучше не находиться, — предостерег Лорен. — Коридор превращается в двухкилометровую вертикальную шахту. Вот зачем нужны ступени и захваты для рук. Берись за петлю, остальное произойдет само собой.

Они без усилий преодолели чуть менее километра, и коридор свернул под прямым углом.

— Отпусти кольцо, — велел Лорен через несколько десятков метров. — Хочу кое-что показать.

Мирисса подчинилась, и две фигуры остановились возле длинного узкого окна в стене туннеля. Сквозь толстое стекло девушка увидела огромный полый цилиндр. Он был ярко освещен и тянулся почти на всю ширину корабля. Вдоль оси проходил толстый стержень.

— Квантовый двигатель, — с достоинством проговорил Лорен.

Мужчина не взялся перечислять названия таинственных металлических и кварцевых деталей, выступающих из стенок цилиндра, висящих опор странной формы, созвездий пульсирующих огоньков, вращающейся непонятным образом черной сферы… Благоговейно помолчав, он проговорил:

— Величайшее достижение человеческого гения. Последний дар Земли ее детям. Когда-нибудь с его помощью мы завоюем галактику.

Фраза прозвучала столь высокомерно, что Мирисса вздрогнула. То были слова прежнего Лорена, не смягченного Талассой. Что ж, пусть так, решила она. Но часть его изменилась навсегда.

— По-твоему, Вселенная это заметит? — тихо спросила она.

Девушка долго разглядывала исполинское сооружение, принесшее к ней Лорена через световые годы, и не знала, благодарить величественную машину или проклинать.

Землянин повел ее по лабиринту коридоров дальше, в самое сердце «Магеллана». Они не встретили ни одного члена экипажа. Мирисса задумалась о ничтожном количестве людей на невообразимо большом корабле.

— Почти прибыли, — приглушенно сообщил Лорен. — А это — Страж.

Не скрывая удивления, Мирисса подплыла к золотой маске, смотревшей на нее из ниши в стене. Протянув руку, она ощутила прикосновение холодного металла. Реальный объект, не голограмма.

— Что… кто это? — прошептала девушка.

— На борту множество величайших сокровищ Земли, — с мрачной гордостью произнес Лорен — Но столь знаменитых мало. Властитель, умерший совсем юным…

Мужчина замолчал. Они думали об одном и том же. Мирисса моргнула, пуская слезу, мешающую прочесть надпись под маской:

Да, он был почти ровесником Кумара. Золотое лицо юного бога, погибшего в расцвете сил, смотрело сквозь тысячелетия и световые годы. Оно излучало власть и уверенность в себе, но не высокомерие и жестокость. Молодой царь не успел обрести эти качества за столь короткую жизнь.

— Почему он здесь? — поинтересовалась Мирисса, частично зная ответ.

— Подходящий символ. Египтяне верили, что мертвые воскреснут в загробном мире, если провести надлежащие ритуалы. Чистой воды суеверие, однако нам удалось воплотить его в реальность.

«Но мне это не помогло», — вздохнула Мирисса. Глядя в черные глаза мальчика-царя, смотревшие с маски из чистого золота, трудно было поверить, что они не живые. Изумительное творение неизвестных мастеров…

Не в силах оторваться от спокойного, гипнотизирующего взгляда, преодолевающего столетия, девушка снова протянула руку и коснулась золотой щеки. Драгоценный металл внезапно напомнил ей о стихотворении, найденном в архивах Первой высадки. Она задавала компьютеру поиск слов утешения в литературе прошлого. Сотни строк не трогали ее, но эти («Автор неизвестен, приблизительно 1800–2100») заставили плакать:

Лорен терпеливо ждал, пока Мирисса соберется с мыслями. Наконец он вставил карточку в почти невидимую щель рядом с посмертной маской. Перед гостями бесшумно открылся круглый люк.

Гардероб, заполненный тяжелыми шубами, выглядел на звездолете совершенно неуместно, но Мирисса почти моментально поняла, для чего они нужны. Температура сильно упала. Девушку трясло от непривычного холода.

Забраться в термокостюм в невесомости оказалось непростой задачей. Лорен помог ей, и пара поплыла к круглому заиндевевшему стеклу в дальней стене небольшого помещения. Хрустальная крышка распахнулась им навстречу. Молодых людей обдал порыв морозного воздуха. Подобного холода Мирисса никогда не испытывала и даже не представляла. В ледяном воздухе, подобно призракам, плясали облачка тумана. Талассианка посмотрела на Лорена, словно вопрошая: «Неужели ты думаешь, что я смогу туда войти?»

Он обнадеживающе взял ее за руку.

— Не беспокойся. Костюм тебя защитит, а через пару минут холод пройдет.

Верилось с трудом, но мужчина не обманул. Стараясь дышать осторожно, Мирисса с удивлением обнаружила, что ощущения не столь неприятные. Более того, они слегка возбуждали. Теперь она понимала, почему люди добровольно отправлялись в полярные регионы Земли.

Легко было вообразить, будто она сама очутилась в Антарктиде. Девушка словно парила в морозной снежно-белой вселенной. Вокруг сверкали ледяные соты, образуя тысячи шестиугольных ячеек, напоминавших уменьшенный щит «Магеллана». Но размер ячеек не превышал метра, и связывались они паутинами труб и проводов.

Вокруг спали сотни тысяч колонистов. Для них Земля оставалась в буквальном смысле вчерашним воспоминанием. Что им виделось в разгаре пятисотлетнего сна? Посещают ли мысли и образы в состоянии между жизнью и смертью? Судя по словам Лорена — нет; но можно ли утверждать такое с уверенностью?

Мириссе доводилось просматривать видеозаписи о пчелах, спешащих по своим таинственным делам внутри улья. Она ощущала себя такой пчелой, следуя рука об руку с Лореном вдоль решетки из стержней, пересекающих гигантские соты. Девушка освоилась в невесомости и почти не чувствовала жгучего холода. Однако порой приходилось убеждать себя, что происходящее — не сон, который скоро закончится.

На ячейках не висело табличек с именами. Они отмечались лишь буквенно-цифровым кодом; Лорен моментально нашел надпись Н-354. Он коснулся кнопки, и по телескопическим рельсам выдвинулся шестиугольный контейнер из металла и стекла. Внутри лежала спящая женщина.

Нельзя сказать, что она была красивой. Хотя трудно оценить красоту женщины, лишенной волос. Прежде Мирисса не видела людей с такой кожей. Цвет ее стал крайне редким в последние годы на Земле — черный с синеватым оттенком, столь безупречный, что талассианка невольно позавидовала. В ее мозгу возник мимолетный образ двух переплетенных тел, черного и белого. Девушка знала, что картина эта будет преследовать ее много лет.

Она снова посмотрела на лицо спящей. Даже в вековом сне в нем чувствовались решимость и ум. «Смогли бы мы стать друзьями? — задумалась Мирисса. — Сомневаюсь. Слишком разные.

Значит, это ты — Китани. Ты несешь сквозь звезды ребенка Лорена. Но он родится через столетия после моего. Кого из них считать первенцем? В любом случае, желаю ему счастья…»

Хрустальная дверь закрылась за посетителями. Мирисса все еще ощущала онемение во всем теле. Причиной был не только холод. Лорен мягко направил ее вдоль коридора, мимо Стража.

Пальцы девушки снова коснулись щеки бессмертного золотого мальчика. На мгновение Мириссе показалось, будто она ощутила тепло; затем она поняла, что организм продолжает приспосабливаться к обычной температуре.

Это займет несколько минут; но сколько пройдет времени, прежде чем растает лед, сковывающий сердце?

54 ПРОЩАНИЕ

Эвелин, я в последний раз говорю с тобой. Скоро меня вновь ждет долгий сон. Челнок с Талассы отправится к «Магеллану» через несколько минут. Мои услуги не понадобятся теперь триста лет, до самой посадки на Саган-2.

Попрощался с лучшей талассианской подругой, Мириссой Леонидас. Очень грустно. Думаю, она бы тебе понравилась. Она, возможно, самый умный человек на этой планете. Мы много и подолгу разговаривали. Боюсь, беседы в основном сводились к монологам, столь тобой нелюбимым…

Конечно, она спрашивала о Боге. Я не смог ответить ни на один вопрос.

Погиб ее младший брат. Девушка любила Кумара. Вскоре после трагедии она пришла ко мне.

— Почему люди печалятся? Есть ли в этом биологический смысл?

Странно, до ее слов я не задумывался об этом всерьез!

Представь разумный вид, не испытывающий эмоций при мыслях об умерших. Нет, вообще не вспоминающий о них! Они бы могли прекрасно жить. Почему бы такому обществу, по сути нечеловеческому, не процветать? Отличный пример — колонии термитов и муравьев на Земле.

Не является ли печаль случайным отклонением, побочным продуктом любви? Тогда она действительно имеет биологический смысл. Странная мысль. Не отпускает, не идет из головы. Однако именно эмоции делают нас людьми. Кто добровольно откажется от них? Никто. Хотя каждый знает, что очередная любовь станет заложником близнецов-террористов — Времени и Судьбы.

Мы часто обсуждали с Мириссой это чувство. Ее озадачивало, что мужчина всю жизнь может любить одну женщину и не искать другую, когда той, единственной, не станет. «Преданность столь же чужда жителям Талассы, как и ревность», — дразнил я ее. Девушка возражала. «Утрата пары качеств, — говорила она, — лишь пошла нам на пользу».

Меня вызывают. Челнок ждет. Прощаюсь с Талассой навсегда. Твой образ тоже начинает постепенно исчезать. Я щедро раздавал советы другим, но побороть собственное горе, оставив лишь чистые воспоминания, долго не мог.

Таласса помогла мне излечиться. Теперь я счастлив, что знал тебя, и больше не оплакиваю безвозвратную потерю.

Странное спокойствие. Впервые по-настоящему осознаю суть отрешения… и даже нирваны. Вот о чем говорили старые друзья-буддисты…

И пусть я не проснусь на Сагане-2 — да будет так. Здесь моя работа завершена. Я доволен.

55 ОТЛЕТ

Тримаран добрался до границы водорослей перед полуночью. Брант бросил якорь, не доходя тридцати метров. На рассвете предстоит сбрасывать шары-шпионы. Нужно построить «забор» между Скорпвилем и Южным островом. Так все перемещения скорпов окажутся под наблюдением. Если подводные существа обнаружат шар и утащат домой как трофей — тем лучше. Шпион продолжит работать, передавая куда больше полезной информации, чем в открытом море.

Ожидая нужного момента, Брант лежал в мягко покачивавшейся лодке рядом с Мириссой и слушал необычно приглушенную музыку по радио Тарны. Время от времени мелодия прерывалась радостными сообщениями или стихами в честь жителей поселка. Сегодня ночью на обоих островах почти не спали. Девушка размышляла, какие мысли сейчас посещают Оуэна Флетчера и его друзей-изгнанников, остающихся в чужом мире до конца жизни? Она видела их в видеопередаче с Северного острова. Сабры не выглядели несчастными. Они весело обсуждали открывающиеся перспективы.

Брант не произносил ни слова. Мирисса решила бы, что он спит, но мужчина крепко, как и раньше, сжимал ее руку. Он изменился — быть может, сильнее, чем она, — став менее раздражительным и более внимательным к окружающим. И главное — он признал ее ребенка, произнеся слова, заставившие Мириссу плакать: «У него будет два отца».

По радио Тарны начался последний отсчет. До этого талассиане слышали его лишь в исторических хрониках. «Увидим ли мы что-нибудь? — думала Мирисса. — «Магеллан» на другой стороне Талассы, над океаном. Нас разделяет целая планета…»

«…Ноль…» — раздалось по радио, тут же заглушенному ревом помех. Брант потянулся к регулятору громкости. Едва он уменьшил звук, как небо над ними взорвалось.

Вдоль горизонта — на севере, юге, востоке и западе — вспыхнуло огненное кольцо. Длинные языки пламени вырвались из океана и устремились к зениту подобно северному сиянию. Таласса в первый и последний раз наблюдала такое зрелище.

Несмотря на все великолепие, картина внушала благоговейный ужас. Теперь девушка поняла, почему «Магеллан» находился на дальней стороне планеты.

Эффект производил не квантовый двигатель, а выделяемая им побочная энергия. Ее поглощала ионосфера, и вреда от нее не было. Лорен рассказывал Мириссе непостижимые истории про гиперпространственные волны. Он добавлял, что даже изобретателям квантового двигателя не удалось до конца осознать этот феномен.

«Как воспринимают новое небесное явление скорпы?» — задумалась девушка. Наверняка часть сияния просочилась сквозь заросли водорослей, осветив закоулки подводных городов.

Возможно, ей казалось, но разноцветные лучи светящейся короны медленно ползли по небу. Их источник набирал скорость, навсегда покидая Талассу. Прошло достаточно времени, прежде чем Мирисса удостоверилась, что пламя в небе действительно движется, одновременно теряя яркость.

Внезапно оно исчезло. В эфир вернулось радио Тарны.

«…Все идет по плану… корабль совершает маневр… последуют другие небесные явления, не столь впечатляющие… начальные этапы отрыва от планеты будут происходить на другой стороне Талассы, но мы увидим «Магеллан» через три дня, когда он покинет систему…»

Мирисса почти не слышала слов. Она смотрела в небо. Звезды возвращались на место. При их виде девушка всегда будет воспоминать Лорена. Глаза ее были сухими. Время для слез придет позже.

Брант обнял возлюбленную, и ей стало не так одиноко вглядываться в бескрайний космос. Ее дом здесь, на Талассе. Сердце Мириссы больше не будет принадлежать другому. Наконец она поняла важную вещь. Если Лорена девушка любила за силу, то Бранта — за слабость.

«Прощай, друг, — прошептала она. — Будь счастлив на далекой планете. Ты и твои дети завоюете ее для человечества. Там, через триста лет, вспоминай тогда обо мне».

Брант неуклюже погладил ее волосы; хотелось придумать слова утешения, но он понимал, что лучше промолчать. Он не победил. Мирисса снова принадлежала ему, однако от прежних беззаботных отношений не осталось следа. Брант знал: всю жизнь между ними будет стоять призрак Лорена — призрак человека, который ни на минуту не постареет, когда они обратятся в прах.

Три дня спустя «Магеллан» появился над восточным горизонтом. Он выглядел ослепительной звездой; на него невозможно было смотреть невооруженным взглядом, хотя квантовый двигатель специально настраивали так, чтобы большая часть излучения миновала Талассу.

Неделя за неделей, месяц за месяцем яркость новой звезды медленно угасала. Но даже в дневном небе она отыскивалась без труда. Главное — знать, куда смотреть. По ночам она еще много лет выделялась на фоне соседок.

В последний раз Мирисса увидела «Магеллан» незадолго до того, как отказало зрение. Когда излучение квантового двигателя стало безвредным из-за огромного расстояния, его, вероятно, нацелили прямо на Талассу.

Корабль преодолел пятнадцать световых лет, но внуки Мириссы без труда находили на небе голубую звезду третьей величины, сияющую над сторожевыми вышками электрического барьера против скорпов.

56 ПОД ПОВЕРХНОСТЬЮ

Они еще не обрели разум, но уже стали любопытными. Таков был первый шаг на бесконечном пути.

Как и многие ракообразные, процветавшие в морях Земли, скорпы без труда выбирались на сушу и оставались там сколько угодно времени. Последние столетия незачем было куда-либо перемещаться. Огромные леса водорослей обеспечивали всем необходимым. Длинные гибкие листья давали пищу, жесткие стебли служили сырьем для примитивных изделий.

Лишь два естественных врага мешали им жить: очень редкая глубоководная рыба, состоявшая из пары хищных челюстей и ненасытного желудка, и ядовитый пульсирующий студень — подвижная форма гигантских полипов, оставлявшая при движении по морскому дну голую пустыню.

Не считая единичных вылазок на поверхность, скорпы проводили все время в море. Они идеально приспособились к окружающей среде. Однако, в отличие от муравьев и термитов, они не зашли в тупик эволюции и не перестали реагировать на перемены.

И перемены, пока не слишком заметные, пришли в их мир. С неба начали падать удивительные предметы. Наверняка там, откуда они появились, существовали и другие интересные вещи. Когда придет время, скорпы намеревались отправиться на поиски.

В лишенном времени мире талассианского моря некуда было спешить; прошло немало лет, прежде чем они пошли на приступ чужой стихии, откуда разведчики приносили столь странные доклады.

Скорпы не предполагали, что другие шпионы докладывают о них самих. И когда они наконец вышли на сушу, момент оказался крайне неудачным.

Им не повезло. В то время шел не вполне конституционный, но совершенно законный второй срок правления президента Оуэна Флетчера.