Первый среди королей – Варяг II

Глава 4

ОЛЬГА

Заря едва коснулась крыш киевских теремов, когда тихий стук в дверь разбудил Ольгу. Она поднялась с ложа, стараясь не потревожить спящего рядом Игоря. После свадьбы, состоявшейся всего неделю назад, молодой князь настоял, чтобы она переехала в княжеский терем — не в общие женские покои, а в его собственные комнаты. Это вызвало перешёптывания среди придворных, но Олег поддержал решение, увидев в нём возможность укрепить позиции Игоря среди киевской знати через брак с родственницей убитого Аскольда.

— Кто там? — тихо спросила Ольга, набрасывая тёплый плащ поверх ночной рубашки.

— Ярослава, — послышался приглушённый женский голос. — Нам нужно поговорить.

Ольга удивлённо подняла брови. Дочь Аскольда редко искала её общества. С момента киевского переворота Ярослава сохраняла холодную вежливость, не выказывая ни открытой враждебности, ни дружелюбия. Что могло привести её в такой ранний час?

Осторожно, чтобы не разбудить Игоря, Ольга открыла дверь. На пороге стояла Ярослава — бледная, с тёмными кругами под глазами, словно не спавшая всю ночь.

— Прости за ранний визит, — сказала она без предисловий. — Но дело не терпит отлагательства. Можем мы поговорить? Наедине?

Ольга кивнула, взяла с крюка у двери тяжёлый ключ и вышла в коридор, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Пойдём на женскую половину, — предложила она. — В это время там никого не будет.

Они прошли через тихие коридоры терема, миновав сонного стражника, который лишь слегка кивнул в знак приветствия. Женская половина княжеского дома встретила их тишиной и прохладой пустых комнат — большинство женщин, обитавших здесь, были дочерьми или жёнами погибших приближённых Аскольда, и Олег пока не решил их судьбу.

Ольга провела Ярославу в небольшую горницу, служившую местом для женских рукоделий и бесед. Закрыв дверь, она повернулась к нежданной гостье:

— Говори. Что случилось?

Ярослава помедлила, словно подбирая слова или решаясь на откровенность.

— Ты знаешь его настоящее имя? — спросила она наконец. — Человека, которого все называют Альриком?

Ольга напряглась. Виктор, или Альрик, как его знали в Киеве, был загадкой, которую она пыталась разгадать с момента их первой встречи в поселении полян. Его странные глаза, его знания, его манера говорить — всё выдавало в нём человека необычного, выходящего за рамки обыденного.

— Его зовут Виктор, — осторожно ответила она. — По крайней мере, так его называют некоторые приближённые к князю. Почему ты спрашиваешь?

— Прошлой ночью произошло нечто странное, — сказала Ярослава, понизив голос. — Я видела сон… Нет, не сон. Видение. Виктор и другой человек — высокий, черноволосый, с горящими глазами — стояли в древнем каменном круге на холме за городом. Между ними лежал какой-то предмет, разделённый на две части. Они спорили, потом боролись, и случилось что-то… Что-то страшное.

Ольга нахмурилась. Она знала о даре предвидения, который, по слухам, был у Ярославы. Знала и о том, что подобные видения редко бывают случайными.

— И что было дальше? — спросила она.

— Виктор победил, — ответила Ярослава. — Забрал обе половинки этого предмета. Другой ушёл, пообещав вернуться. А потом… потом я увидела Киев в огне. Пылающие дома, крики людей, кровь на улицах. И над всем этим — ворона с тремя глазами, кружащая и каркающая: «Выбор! Выбор! Выбор!»

Она замолчала, дрожа то ли от утреннего холода, то ли от воспоминаний о своём видении. Ольга невольно поёжилась. Она не особенно верила в вещие сны, но в голосе Ярославы слышалась такая убеждённость, что трудно было остаться равнодушной.

— Почему ты рассказываешь это мне? — спросила она наконец. — Почему не Олегу или твоему… мужу?

Ярослава была обручена с одним из воевод Олега — политический брак, призванный укрепить власть новых правителей через союз с родом Аскольда. Свадьба должна была состояться в ближайшие дни.

— Радим не поверит, — покачала головой Ярослава. — Он воин, человек меча, а не духа. А Олег… — она горько усмехнулась. — Олег убил моего отца. Как я могу довериться ему?

— Тогда почему я? — повторила Ольга. — Мы едва знакомы.

— Потому что ты тоже чувствуешь это, — тихо сказала Ярослава. — Видишь больше, чем другие. Я заметила, как ты смотришь на Виктора, как наблюдаешь за всем, что происходит во дворце. Ты не просто жена Игоря, ты — сила, с которой придётся считаться всем, кто хочет управлять Киевом.

Ольга была поражена проницательностью Ярославы. Действительно, с момента приезда в Киев она внимательно изучала новый дом, новое окружение, расклад сил при дворе. И действительно, Виктор вызывал у неё особый интерес — с того самого дня, когда он появился в поселении полян с умирающим стариком.

— Что ты предлагаешь? — спросила она прямо. — Чего хочешь от меня?

— Поговори с ним, — ответила Ярослава. — С Виктором. Узнай, кто он на самом деле, что делает здесь, что произошло прошлой ночью. Он доверяет тебе больше, чем многим.

— Почему ты думаешь, что он скажет мне правду?

— Потому что приближается время выбора, — серьёзно сказала Ярослава. — Время, когда каждому придётся определить свою сторону. И Виктору нужны союзники — не просто послушные исполнители, а те, кто понимает истинную природу происходящего.

Ольга задумалась. Слова Ярославы звучали странно, почти безумно, но интуиция подсказывала, что в них кроется некая глубокая правда.

— Хорошо, — решила она наконец. — Я поговорю с ним. Но не обещаю, что смогу узнать что-то полезное.

— Большего я и не прошу, — кивнула Ярослава. — Только… будь осторожна. Вокруг Виктора клубится нечто древнее и опасное. Нечто, что не всегда благоволит к людям, вмешивающимся в его дела.

С этими словами она поднялась, готовясь уйти. У двери Ярослава остановилась и обернулась:

— И ещё кое-что, — сказала она. — Присмотрись к новому сказителю, появившемуся в городе. Высокий, черноволосый, с горящими глазами. Это он был в моём видении — противник Виктора. Его слова сладки, но за ними скрывается яд. Многие уже прислушиваются к нему, особенно из старой киевской знати.

— Как его зовут? — спросила Ольга.

— Велеслав, — ответила Ярослава. — По крайней мере, так он представляется. Но я подозреваю, что это имя так же истинно, как «Альрик» для Виктора.

После ухода Ярославы Ольга долго сидела в пустой горнице, размышляя над услышанным. История казалась фантастической, похожей на древние сказания о богах и героях. Но что-то подсказывало ей, что за всем этим кроется реальная опасность — для Киева, для Игоря, для будущего, которое только начинало формироваться на этих землях.

К полудню терем князя гудел, как разбуженный улей. Прибыло посольство от древлян — соседнего племени, чьи земли были богаты лесом и пушниной. Древляне всегда имели сложные отношения с киевскими князьями, и их реакция на смену власти была важным индикатором успешности предприятия Олега.

Ольга наблюдала за приёмом посольства из специальной ниши в главной палате, скрытая за резной перегородкой. Олег настоял, чтобы она присутствовала при всех важных переговорах — не открыто, чтобы не нарушать традиций, запрещавших женщинам участвовать в государственных делах, но достаточно близко, чтобы всё слышать и видеть. «У тебя острый ум, — сказал он ей после свадьбы с Игорем. — Используй его на благо своего мужа и нашего общего дела».

Игорь сидел на княжеском троне, Олег стоял справа от него. Молодой князь выглядел уверенно, говорил твёрдо, но Ольга видела, как он то и дело бросает взгляды на регента, словно ища одобрения или подсказки. Древлянское посольство возглавлял Мал — не князь, а один из старейшин, что уже само по себе было показателем осторожности древлян. Они признавали новую власть, но не спешили оказывать ей слишком большие почести.

— Князь древлян Дерев передаёт приветствия новому правителю Киева, — говорил Мал, выражаясь цветисто и осторожно. — И выражает надежду на продолжение мирных и взаимовыгодных отношений между нашими народами.

— Передай князю Дереву нашу благодарность, — ответил Игорь заученной фразой. — Киев всегда рад дружбе с соседями и готов к честной торговле.

— О торговле и хотели бы поговорить, — продолжил Мал. — В прежние времена мы платили дань Киеву мехами и мёдом, по договору, заключённому ещё при Аскольде. Но времена меняются, и старые соглашения требуют пересмотра.

Ольга заметила, как напрягся Олег. Древляне, похоже, решили проверить твёрдость новой власти, попытаться изменить условия дани в свою пользу. Игорь, однако, отреагировал спокойно:

— Какие условия предлагает князь Дерев?

— Уменьшение дани на треть, — ответил Мал. — В обмен на право беспошлинной торговли в Киеве для древлянских купцов.

В палате повисла тишина. Предложение было смелым, почти дерзким. Олег уже открыл рот, чтобы ответить — наверняка резко, — но Игорь опередил его:

— Мы обдумаем предложение князя Дерева, — сказал он спокойно. — И дадим ответ до конца дня. А пока отдыхайте после дороги. Для вас приготовлены комнаты и угощение.

Когда древлянские послы покинули палату, Олег повернулся к Игорю с явным недовольством:

— Зачем давать им надежду? — спросил он резко. — Уменьшение дани — признак слабости. Так мы скоро потеряем контроль над всеми окрестными племенами.

— Я не сказал, что соглашусь, — ответил Игорь с неожиданной твёрдостью. — Я сказал, что обдумаю. А пока они будут ждать, наши лазутчики выяснят, насколько серьёзны намерения Дерева. Готовы ли древляне воевать, если мы откажем, или это просто проверка?

Олег удивлённо посмотрел на молодого князя, затем медленно кивнул:

— Неплохо придумано, — признал он. — Чему ещё научила тебя твоя молодая жена?

Ольга замерла за перегородкой. Она действительно говорила с Игорем о дипломатии, о том, как важно не отвечать сразу на провокации, изучить ситуацию, прежде чем принимать решение. Но не ожидала, что он так быстро применит эти уроки на практике.

— Ольга мудра не по годам, — сказал Игорь с лёгкой улыбкой. — Но это решение — моё собственное.

Когда совет закончился, и палата опустела, Ольга вышла из своего укрытия. Она намеревалась вернуться в женскую половину, но, проходя по коридору, увидела Виктора, выходящего из одной из боковых комнат. Вспомнив утренний разговор с Ярославой, она решила, что это удачная возможность для беседы.

— Альрик, — окликнула она его, используя имя, под которым он был известен в Киеве. — Можно тебя на пару слов?

Виктор обернулся, в его синих глазах мелькнуло удивление, быстро сменившееся вежливым интересом.

— Конечно, княгиня, — ответил он с лёгким поклоном. — Чем могу служить?

— Не здесь, — тихо сказала Ольга, оглядываясь. — В саду, где меньше ушей, которым не положено слышать.

Виктор понимающе кивнул, и они направились к небольшому саду во внутреннем дворе терема. Осень уже коснулась деревьев, окрасив листья в золото и багрянец, но день был тёплым, почти летним. Они сели на скамью в дальнем углу сада, откуда открывался вид на Днепр, величественно катящий свои воды мимо киевских холмов.

— О чём ты хотела поговорить, Ольга? — спросил Виктор, когда они убедились, что поблизости никого нет.

— О тебе, — прямо ответила она. — О том, кто ты на самом деле и зачем пришёл в эти земли.

Лицо Виктора осталось невозмутимым, но в глазах промелькнула тень — то ли тревоги, то ли интереса.

— Я купец, путешественник, — сказал он, но без особой убеждённости, словно произносил заученную фразу.

— Нет, — покачала головой Ольга. — Ты нечто большее. Я видела, как ты говоришь с Олегом и Игорем — не как подчинённый, а как равный, иногда даже как наставник. Видела, как смотрят на тебя старые волхвы — со смесью страха и уважения. Слышала шёпот служанок о человеке с синими глазами, который знает больше, чем может знать обычный смертный.

Виктор молчал, внимательно изучая её лицо. Ольга не отводила взгляд, хотя чувствовала странное волнение — словно заглядывала в глубокий колодец, не зная, что скрывается на дне.

— Почему этот интерес? — спросил он наконец. — Что изменилось?

— Прошлой ночью ты был в каменном круге на холме за городом, — сказала Ольга, решив пойва-банк. — Там был ещё один человек — Велеслав, сказитель. Вы сражались за какой-то предмет, разделённый на две части.

На лице Виктора промелькнуло удивление, быстро сменившееся задумчивостью.

— Ярослава, — произнёс он. — Её видения становятся всё яснее. Опасно для неё, но полезно для нас.

— Так это правда? — настаивала Ольга. — Всё, что она видела?

Виктор вздохнул и перевёл взгляд на реку, словно ища в её течении правильные слова.

— Не всё можно объяснить просто, Ольга, — сказал он. — Особенно то, что касается меня и… Велеслава. Наша история длиннее, чем ты можешь представить. Но да, прошлой ночью произошло нечто важное, что может повлиять на судьбу не только Киева, но и всех славянских земель.

— Кто ты? — прямо спросила Ольга.

— Я тот, кто был здесь всегда, — ответил Виктор загадочно. — Задолго до славян, задолго до варягов. Я видел, как на этих холмах появились первые поселения, как выросли первые стены, как пролилась первая кровь. И буду видеть, как здесь будут возводиться великие храмы, как будут сменяться династии, как эта земля станет центром могучего государства.

Ольга ощутила холодок, пробежавший по спине. В словах Виктора не было безумия или хвастовства — лишь спокойная уверенность человека, говорящего правду, какой бы невероятной она ни казалась.

— Бессмертный, — прошептала она. — Как в древних сказаниях.

— Можно и так сказать, — кивнул Виктор. — Хотя «бессмертный» не совсем точное определение. Скорее, не подверженный времени, не стареющий. Но умереть могу, если судьба будет особенно неблагосклонна.

— А Велеслав? Он такой же, как ты?

— Да, — лицо Виктора помрачнело. — Мы… родились в одно время, в одном месте. Прошли через одно преображение. Но выбрали разные пути.

— Какие? — спросила Ольга, завороженная этим странным разговором.

— Я выбрал путь созидания, объединения, гармонии, — ответил Виктор. — Он — путь разрушения, разделения, хаоса. Я пытаюсь помогать людям строить цивилизации, он — уничтожать их. Вечное противостояние, вечная борьба.

— И что вы не поделили здесь, в Киеве?

— Будущее, — просто ответил Виктор. — То, что сейчас происходит на этих землях — рождение нового государства, объединение племён под властью Рюриковичей — это ключевой момент. То, что сформируется здесь, может простоять века, изменить судьбу многих народов. Я хочу, чтобы это было сильное, единое государство, способное защитить свои земли и развивать культуру. Он хочет раздробленности, междоусобиц, слабости перед внешними врагами.

Ольга задумалась, пытаясь осмыслить масштаб того, о чём говорил Виктор. Это выходило далеко за рамки обычных человеческих забот и планов — века вместо лет, народы вместо семей.

— Почему ты рассказываешь мне всё это? — спросила она наконец. — Почему доверяешь такие тайны?

— Потому что ты важна, — ответил Виктор. — Важнее, чем думаешь сама. Я видел много жизней, много судеб, и научился распознавать тех, кто способен изменить течение истории. Ты одна из них, Ольга. Твои решения, твои действия, твой ум — всё это будет влиять на то, каким станет государство, рождающееся сейчас на берегах Днепра.

— Я всего лишь жена князя, — возразила Ольга, хотя внутри что-то отозвалось на его слова, словно струна, задетая умелой рукой.

— Сейчас — да, — согласился Виктор. — Но времена меняются, обстоятельства меняются. И ты станешь гораздо большим, чем просто жена князя. Если, конечно, сделаешь правильный выбор.

— Какой выбор? — нахмурилась Ольга.

— Между единством и раздробленностью, — ответил Виктор. — Между созиданием и разрушением. Между мной и Велеславом.

Ольга почувствовала, как важность момента давит на неё, словно тяжёлый камень. Она была простой девушкой из поселения полян, внезапно оказавшейся в центре событий, которые определят судьбу целых народов. И теперь ей предстояло сделать выбор, который, если верить Виктору, имел значение не только для неё или её мужа, но для будущих поколений.

— Почему я должна верить тебе, а не ему? — спросила она. — Я даже не знаю этого Велеслава.

— Узнаешь, — уверенно сказал Виктор. — Он непременно попытается приблизиться к тебе, повлиять на твоё решение. Он умеет быть убедительным, обаятельным, проникать в самое сердце человеческих страхов и желаний. Будь осторожна.

— И всё же, — настаивала Ольга, — почему я должна выбрать твою сторону?

Виктор задумался, глядя на реку.

— Не потому, что я лучше или правильнее, — сказал он наконец. — У каждого свой путь, своя правда. Выбери то, что соответствует твоей собственной сути. Если ты стремишься к порядку, гармонии, созиданию — выбери меня. Если жаждешь свободы без границ, перемен без оглядки на последствия — может быть, Велеслав ближе тебе.

В его словах не было пафоса или попытки манипулировать, лишь спокойная констатация фактов. Ольга подумала, что это, пожалуй, самый странный разговор в её жизни. Утром она была просто молодой княгиней, пытающейся наладить жизнь в новом доме; теперь она оказалась перед выбором космического масштаба.

— Мне нужно подумать, — сказала она. — Всё это слишком… необычно.

— Конечно, — кивнул Виктор. — Не торопись с решением. Наблюдай, размышляй, делай выводы. Но помни: время работает против нас. Велеслав уже начал свою игру, и с каждым днём его влияние растёт.

Когда они возвращались в терем, Ольга заметила, как на них смотрят придворные — с любопытством, с подозрением, с затаённой тревогой. Её положение при дворе было шатким — полянка, родственница убитого князя, молодая жена Игоря, чьё влияние на мужа вызывало ревность у старых воевод. Теперь к этому добавилась связь с загадочным Виктором, чья роль при дворе была неясной, но явно значительной.

«Я должна быть осторожнее, — подумала Ольга. — Враги могут использовать любую слабость, любую неосторожность».

Вечером в княжеском тереме был устроен пир в честь древлянского посольства. Ответ на их предложение о пересмотре дани был дан — вежливый, но твёрдый отказ, смягчённый обещанием других торговых привилегий. Мал принял решение без видимого неудовольствия, хотя Ольга заметила тень разочарования в его глазах.

Она сидела рядом с Игорем, как полагалось княгине, но немного позади — уважая традицию, требовавшую от женщин скромности на публичных мероприятиях. Олег восседал по другую руку от Игоря, внимательно наблюдая за реакцией гостей на каждое слово молодого князя.

В разгар пира, когда медовуха и вино развязали языки, двери главной палаты открылись, пропуская нового гостя. Высокий мужчина с длинными чёрными волосами, заплетёнными в сложную косу, вошёл с достоинством человека, уверенного в своём праве находиться здесь.

— Кто это? — тихо спросил Игорь у Олега.

— Велеслав, — ответил регент. — Сказитель, недавно появившийся в городе. Говорят, знает множество древних преданий.

Ольга напряглась, услышав имя. Так вот он какой — противник Виктора, о котором говорила Ярослава. С первого взгляда он производил впечатление — статный, красивый, с уверенными движениями человека, привыкшего быть в центре внимания. Но главное — глаза. Даже издалека она видела их необычный блеск, словно внутри тлели угольки древнего огня.

— Великий князь Игорь, — обратился Велеслав к хозяину пира. — Прости за позднее появление. Дошли слухи, что ты принимаешь посольство древлян, и я подумал, что мои истории о дружбе между полянами и лесными соседями могли бы украсить этот вечер.

— Входи, сказитель, — ответил Игорь, подчиняясь неписаному правилу гостеприимства. — Всякий, кто может порадовать нас древними преданиями, желанный гость за моим столом.

Велеслав поклонился с изящной простотой, которая, казалось, пришла из другой эпохи, более утончённой и церемонной. Он прошёл к центру палаты, где пирующие освободили для него место. Ольга заметила, как многие, особенно из старой киевской знати, смотрели на него с нескрываемым интересом и ожиданием.

— О чём бы хотел услышать великий князь? — спросил Велеслав, окидывая взглядом присутствующих. — О древних героях? О великих битвах? О давних союзах между племенами, населяющими эти земли?

— Расскажи о Кие и его братьях, основателях нашего города, — предложил Игорь. — Говорят, ты знаешь предания, которых не помнят даже старейшие волхвы.

Велеслав улыбнулся — обаятельно, но с затаённой хитринкой, которую Ольга сразу заметила.

— О Кие, Щеке и Хориве могу рассказать многое, — сказал он. — Но сегодня, когда за столом гости из земли древлян, может быть интереснее услышать о том, как поляне и древляне жили в мире и согласии, прежде чем пришли варяги с севера.

В палате повисла напряжённая тишина. Тема была скользкой, почти опасной — прямой намёк на чужеродность новой власти, на то, что коренные славянские племена могли обойтись без северных правителей. Олег нахмурился, Игорь напрягся, а Мал, глава древлянского посольства, с интересом подался вперёд.

— Расскажи, — разрешил Игорь после короткой паузы, и Ольга уловила в его голосе лёгкую хрипотцу — признак волнения, который молодой князь пытался скрыть.

Велеслав кивнул и начал свой рассказ. Голос его изменился, став глубже, мелодичнее, словно сама древность говорила его устами:

— В стародавние времена, когда славянские племена только пришли на эти земли, не было между ними вражды и раздоров. Каждое племя занимало свою землю — поляне на холмах у великой реки, древляне в непроходимых лесах, северяне в долинах рек, впадающих в Днепр. У каждого были свои старейшины, свои капища, свои обычаи.

Он сделал паузу, отпив из поднесённого кубка с медовухой.

— Поляне славились умением выращивать хлеб на тучных полях, древляне — искусством охоты и сбора мёда в диких лесах. Северяне были мастерами рыбной ловли, вятичи добывали железо и ковали из него орудия труда и оружие. И торговали племена между собой, обменивая то, что имели в избытке, на то, чего не хватало. И не нужны были им общие правители, общие законы, общие дани.

Ольга видела, как рассказ сказителя действует на слушателей. Многие кивали, соглашаясь с идиллической картиной прошлого, где каждое племя жило по-своему, не подчиняясь единой власти. Особенно явно это было заметно на лицах древлянских послов — их племя всегда с трудом признавало верховенство Киева.

— Но пришла беда, — продолжил Велеслав, и его голос стал тревожным. — С востока надвинулись хазары, с юга — печенеги. И не могли разрозненные племена противостоять этой угрозе поодиночке. Но и объединиться не могли — слишком разными были, слишком привыкли к самостоятельности. И тогда решили призвать князя со стороны, чтобы судил по справедливости, не склоняясь ни к одному из племён. И пришёл Рюрик с братьями, и принёс северный порядок, и многие поклонились ему, признав власть.

Велеслав сделал ещё одну паузу, давая слушателям осмыслить сказанное.

— Но не все были рады чужой власти, — продолжил он тише, так что пирующим пришлось подаваться вперёд, чтобы лучше слышать. — Многие помнили времена, когда каждое племя само выбирало своих вождей, само решало свою судьбу. И тосковали по той свободе, по тому равенству между народами одной крови, одного языка, одной веры.

Ольга внимательно следила за Велеславом, за каждым его жестом, за каждой интонацией. Теперь она понимала, о чём говорил Виктор. Сказитель не просто рассказывал древние предания — он умело вплетал в них идеи, подталкивающие к определённым выводам. Идеи о том, что власть северных князей чужеродна, что славянские племена могли бы вернуться к прежнему состоянию — без единого правителя, без общих законов, каждое само по себе.

— Но мудрость Рюрика была в том, — неожиданно изменил тон Велеслав, — что он не ломал местные обычаи, не навязывал северные порядки силой. Он стал первым среди равных, арбитром в спорах, защитником от внешних врагов. Не господином, а избранным вождём, чья власть основывалась на согласии племён, а не на праве завоевателя.

Мудрый ход, отметила про себя Ольга. Прямая критика Олега и Игоря, захвативших Киев силой, хитростью и убивших законного правителя, но высказанная через похвалу Рюрику, их предку и предшественнику. Трудно обвинить сказителя в подстрекательстве, когда он превозносит основателя княжеской династии.

Она заметила, как Игорь слушает Велеслава — с явным интересом, впитывая каждое слово. Молодой князь сравнивал себя с великим предком и, очевидно, находил различия не в свою пользу. Ольга подавила вздох. Игорь был умён, храбр, благороден, но всё ещё неуверен в себе, всё ещё искал своё место в тени Олега и в длинной тени отца, которого никогда не знал.

Велеслав завершил свой рассказ словами о том, как важно правителям помнить древние традиции, уважать особенности каждого племени, не пытаться унифицировать то, что по своей природе многообразно. Формально безупречная мысль, с которой трудно было спорить. Но подтекст был ясен — критика политики объединения, которую проводил Олег.

Когда сказитель закончил, палата взорвалась одобрительными возгласами. Особенно восторженны были древлянские послы — неудивительно, ведь рассказ подчёркивал законность их стремления к большей автономии. Но и многие из киевской знати, особенно те, кто помнил правление Аскольда, явно разделяли воодушевление.

— Славно рассказываешь, сказитель, — сказал Игорь, когда шум стих. — Откуда ты знаешь столько о временах, которые не застал?

— Я много путешествовал, князь, — ответил Велеслав с лёгким поклоном. — Слушал старейших из старейших, запоминал предания, собирал песни и сказы. В маленьких деревнях, далеко от больших дорог, ещё живы легенды, которые помнят первые дни славян на этих землях.

— А не приукрашиваешь ли ты прошлое? — вмешался Олег, глядя на сказителя с плохо скрываемым подозрением. — Я тоже немало слышал о древних временах, и помню, что славянские племена часто воевали между собой, грабили соседей, уводили пленных, жгли поселения. Не было той идиллии, о которой ты говоришь.

Велеслав улыбнулся — невинно, почти детски, но Ольга заметила искру в его глазах, словно он был доволен, что регент поддался на провокацию.

— Конечно, были и войны, великий воевода, — согласился он. — Как бывают ссоры в любой семье. Но это были внутренние дела славян, которые сами славяне и решали, без вмешательства извне. Братская ссора всегда не так горька, как чужое господство.

Олег хотел ответить — Ольга видела, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших кубок, — но Игорь опередил его:

— Благодарим за рассказ, сказитель, — сказал молодой князь дипломатично. — В нём много мудрости, над которой стоит подумать. Оставайся нашим гостем сколько пожелаешь. Мы всегда рады тем, кто хранит память о прошлом нашего народа.

Велеслав поклонился, принимая приглашение, и отошёл к скамьям у стены, где его сразу окружили желающие услышать ещё истории. Ольга заметила среди них и киевских бояр, и древлянских послов, и даже нескольких воевод из дружины Олега.

— Опасный человек, — тихо сказала она Игорю, наклонившись к его уху под предлогом наполнения кубка. — Словами творит больше раздора, чем иные мечом.

Игорь кивнул, принимая её мнение, но ничего не ответил. Он был задумчив, словно рассказ Велеслава затронул в нём какие-то глубинные струны, заставил задуматься о вещах, о которых он раньше не размышлял.

Олег, сидевший рядом, не слышал слов Ольги, но заметил её шёпот. Он внимательно посмотрел на молодую княгиню, и в его взгляде она прочла смесь уважения и настороженности. Регент ещё не определился, считать ли её союзником или потенциальной угрозой.

Пир продолжался, вино и медовуха лились рекой, но Ольга оставалась настороже. Она видела, как сказитель переходит от одной группы гостей к другой, словно искусный ткач, вплетающий свою нить в сложный узор человеческих взаимоотношений. Здесь он шутил с дружинниками, там — почтительно выслушивал старого боярина, в третьем месте — увлечённо рассказывал что-то молодым воинам, жадно ловившим каждое его слово.

Ближе к концу пира, когда Игорь и Олег были заняты важным разговором с главой древлянского посольства, а многие гости уже дремали, опьянённые вином и сытной едой, Велеслав неожиданно оказался рядом с Ольгой.

— Княгиня, — сказал он с лёгким поклоном. — Надеюсь, мои истории не утомили тебя?

— Напротив, — ответила Ольга, сохраняя невозмутимость. — Они были… познавательны.

— Рад слышать, — улыбнулся Велеслав. — Не каждый умеет ценить старые предания в наше быстрое время.

Он говорил непринуждённо, как если бы они были старыми знакомыми, просто ведущими светскую беседу. Но Ольга чувствовала скрытое напряжение, словно воздух между ними был наэлектризован невысказанными словами и невыказанными намерениями.

— Ты недавно разговаривала с Виктором, — сказал вдруг Велеслав, понизив голос. — Он, конечно, рассказал тебе свою версию нашей… сложной истории.

Ольга не выдала удивления, хотя внутренне вздрогнула. Откуда он знал? Следил за ней? Или ему доложили чьи-то внимательные глаза?

— Я разговариваю со многими людьми, — ответила она уклончиво. — Обязанность княгини — знать, что происходит при дворе её мужа.

Велеслав усмехнулся, явно не обманувшись её уходом от прямого ответа.

— Конечно, — согласился он. — И это правильно. Знание — сила, особенно для женщины в мире, где правят мужчины. И именно поэтому я хотел бы, чтобы ты услышала и другую сторону. Ту, о которой Виктор, при всей его… мудрости, рассказать не может. Или не хочет.

— И что же это за сторона? — спросила Ольга, решив, что лучше узнать, что он хочет сказать, чем делать вид, будто ничего не понимает.

— История о том, как на самом деле возникло наше… особое состояние, — ответил Велеслав. — О причинах нашего противостояния. О том, чего он действительно добивается, помогая Олегу и Игорю.

— И почему я должна верить твоей версии больше, чем его? — прямо спросила Ольга.

— Не должна, — легко согласился Велеслав. — Выслушай обоих, сравни, подумай. Ты умна, Ольга из полян. Умнее, чем многие здесь подозревают. Ты сумеешь отделить правду от лжи.

Его голос был мягким, почти гипнотическим. Ольга поймала себя на том, что невольно кивает, соглашаясь с его словами. Что-то было в этом человеке — какая-то притягательная сила, способность внушать доверие даже тем, кто настроен скептически.

— Где и когда? — спросила она, напоминая себе, что должна оставаться настороже, что речь идёт не о простом сказителе, а о древнем существе с неизвестными целями.

— Завтра, на рассвете, — ответил Велеслав. — У старого дуба на берегу реки, там, где в Днепр впадает малый ручей. Знаешь это место?

Ольга кивнула. Она уже успела изучить окрестности Киева, прогуливаясь с служанками в редкие свободные часы.

— Буду ждать тебя там, — сказал Велеслав. — Одну. Без служанок, без охраны. То, что я хочу рассказать, не для чужих ушей.

С этими словами он отошёл, растворившись в толпе пирующих так же внезапно, как появился. Ольга осталась сидеть, размышляя над странным приглашением. Встреча наедине с древним существом, чьи цели непонятны, — безумный риск. С другой стороны, отказавшись, она упустит шанс узнать больше о том, что происходит, о истинной природе конфликта, в котором оказалась замешана.

«Я должна пойти,» — решила она наконец. «Но буду предельно осторожна. И, возможно, стоит рассказать кому-то, куда я направляюсь, на случай если…»

Она не хотела завершать эту мысль, но внутренний голос всё равно договорил: «…на случай если не вернусь».

Утром Ольга проснулась затемно. Игорь спал рядом, утомлённый долгим пиром и государственными заботами. Она осторожно выскользнула из постели, стараясь не разбудить мужа. Оделась просто — в тёплое шерстяное платье, накинула сверху плащ с капюшоном. В этом наряде её легко можно было принять за обычную горожанку, а не за княгиню.

Прежде чем уйти, она оставила записку на маленьком кусочке пергамента — краткое сообщение для Ярославы, единственного человека, которому решила доверить знание о своей встрече с Велеславом. Положила записку в условленное место — под камнем у входа в женскую половину терема. Ярослава, ранняя пташка, обычно гуляла здесь на рассвете, и непременно заметит знак от Ольги.

Выйти из терема оказалось проще, чем она опасалась. Утренняя стража дремала, служанки ещё не начали свою беготню по длинным коридорам. Через маленькую боковую дверь, о которой знали немногие, Ольга выскользнула во двор, а оттуда — на улицы просыпающегося города.

Киев был красив в предрассветной дымке. На востоке небо уже светлело, обещая погожий день, но звёзды ещё не погасли окончательно, подмигивая с тёмного западного небосклона. Улицы были пусты, лишь изредка попадались ранние торговцы, спешащие на рынок, да пекари, растапливающие печи для первой выпечки. Никто не обращал внимания на закутанную в плащ женскую фигуру, быстро идущую к реке.

Место, указанное Велеславом, находилось в стороне от городской суеты. Старый дуб, переживший, казалось, не одно столетие, склонял могучие ветви к воде, словно пытаясь рассмотреть своё отражение в тёмной глади Днепра. Рядом с ним, где в реку впадал крошечный ручей, образовалась небольшая заводь, защищённая от течения каменистой косой.

Велеслав уже ждал её там. Он сидел на поваленном стволе у самой воды, задумчиво глядя на восток, где первые лучи солнца золотили верхушки дальних холмов. При появлении Ольги он поднялся ей навстречу.

— Рад, что ты пришла, — сказал он с лёгким поклоном. — Не был уверен, что решишься.

— Я хочу знать правду, — просто ответила Ольга. — Всю правду о том, что происходит.

Велеслав улыбнулся — не своей обычной обаятельной улыбкой рассказчика, а как-то грустно, почти меланхолично.

— Правда, — повторил он задумчиво. — Сложное понятие. То, что для одного правда, для другого — ложь. История всегда пишется победителями, Ольга. И Виктор часто оказывался победителем.

Он жестом предложил ей сесть рядом с ним на поваленное дерево. Ольга помедлила мгновение, затем приняла приглашение, сохраняя, однако, безопасное расстояние между ними.

— Виктор рассказал тебе, что мы… не совсем обычные люди, — начал Велеслав, глядя на воду. — Что мы не стареем, не умираем обычной смертью. Что мы существуем уже тысячи лет, видели рождение и падение цивилизаций. Всё это правда. Но началось это не с нашего желания или выбора.

Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями, затем продолжил:

— Мы родились в городе, название которого давно стёрлось из человеческой памяти. Великий город с белыми стенами и башнями, которые, казалось, касались облаков. С садами, где плоды не знали увядания, с каналами, орошавшими землю чистейшей водой. Мы были жрецами, хранителями знаний, которые сейчас показались бы чудом или магией.

Его голос изменился, стал глубже, древнее, словно сам воздух вокруг них загустел от веса воспоминаний.

— Среди наших сокровищ был артефакт — металлический диск, покрытый символами, которых не понимал никто, кроме верховных жрецов. Считалось, что он дарован богами, что через него можно общаться с высшими силами, управлять самой тканью реальности. И мы с Виктором, молодые, амбициозные, жаждущие знаний и власти, решили провести ритуал, о котором читали в запретных свитках. Ритуал, который, как мы верили, откроет нам доступ к божественной мудрости.

Ольга слушала, завороженная, почти забыв о своих опасениях. История звучала как древняя легенда, но рассказчик говорил с такой убеждённостью, с такими деталями, что невозможно было не поверить.

— Мы проводили обряд в тайне, в подземном храме, куда обычно не допускались даже старшие жрецы, — продолжил Велеслав. — Всё шло по плану, древние слова звучали, символы на диске начали светиться. А затем… затем случилось то, чего мы не ожидали. Виктор изменил слова ритуала. Добавил фразы, которых не было в свитках. Я попытался остановить его, но было поздно. Диск взорвался ослепительным светом, разделившись на две части. Одну схватил я, другую — он. Свет проник в нас, изменил нас, сделал тем, чем мы являемся сейчас. А храм… весь город… был уничтожен. Тысячи людей погибли в один миг из-за нашей самонадеянности.

Он замолчал, глядя на восходящее солнце, которое теперь полностью показалось из-за горизонта, окрасив небо и воду в нежные розовые тона.

— Мы выжили, — сказал он наконец. — Выбрались из-под обломков, не понимая ещё, что с нами произошло. Осознание пришло позже, когда раны затягивались на глазах, когда мы не чувствовали голода, жажды, усталости. Когда прошли годы, а мы не старились. Мы стали бессмертными, но ценой тысяч жизней.

Ольга видела боль в его глазах — настоящую, не наигранную. Что бы ни случилось тысячи лет назад, Велеслав действительно скорбел об этом.

— А потом? — спросила она тихо. — Почему вы стали врагами?

— Из-за вины, — ответил Велеслав. — И из-за разного понимания ответственности. Я считал, что мы должны искупить свой грех, помогая людям, делясь знаниями, защищая от бед. Виктор же решил, что наше бессмертие даёт нам право вмешиваться в судьбы народов, направлять историю по собственному усмотрению. Он стал создавать империи, объединять племена под властью избранных им правителей. Строить цивилизации по своему образу и подобию.

— Разве это плохо? — спросила Ольга. — Объединение, защита, порядок?

— Смотря какой ценой, — возразил Велеслав. — И смотря для кого. Виктор всегда был одержим идеей порядка, контроля, иерархии. Он видит красоту в строгих линиях, в чётких структурах, в подчинении низших высшим. Но жизнь — это не геометрическая фигура. Жизнь — это хаос, свобода, разнообразие. В его идеальном мире нет места для тех, кто не вписывается в систему, кто идёт своим путём, кто видит мир иначе.

Он повернулся к Ольге, глядя ей прямо в глаза:

— То, что он делает сейчас с Олегом и Игорем, — то же, что делал много раз раньше. Создаёт государство, которое подчинит разные племена единой воле, единому закону, единому правителю. Сотрёт различия, уничтожит местные традиции, превратит свободных людей в подданных.

— Но разве не нужна защита от внешних врагов? — возразила Ольга. — Разве не сильнее мы вместе, чем порознь?

Велеслав улыбнулся — с уважением, как учитель одарённому ученику.

— Умный вопрос, — сказал он. — И да, конечно, объединение даёт силу. Но есть разные пути объединения. Можно создать союз равных, где каждое племя сохраняет свою автономию, свои обычаи, самостоятельно решает свои внутренние дела. Где общие решения принимаются советом, а не навязываются сверху. Где власть не сосредоточена в руках одного человека или рода, а распределена между многими.

— Звучит красиво, — заметила Ольга. — Но возможно ли это на практике?

— Было бы возможно, — вздохнул Велеслав, — если бы Виктор не вмешивался каждый раз, когда такие попытки предпринимались. Он ненавидит неопределённость, многовариантность, свободу выбора. Для него есть только один правильный путь — его собственный.

Он помолчал, затем добавил тише:

— И ещё кое-что, о чём он наверняка не рассказал тебе. Диск, который разделился при том древнем ритуале, — не просто символ нашего противостояния. Это источник нашей силы, нашего бессмертия. Если соединить обе половины, можно было бы… изменить мир. Создать новую реальность, лучшую для всех. Или уничтожить старую, очистить место для чего-то совершенно нового. Но Виктор боится этого. Боится перемен, которые не сможет контролировать.

Ольга слушала внимательно, стараясь уловить фальшь в его словах, но не находила её. Велеслав говорил с искренностью, которая подкупала, с болью, которая казалась настоящей. И всё же что-то тревожило её — какое-то несоответствие, которое она не могла точно определить.

— Зачем ты рассказываешь мне всё это? — спросила она прямо. — Чего хочешь от меня?

Велеслав посмотрел на неё долгим взглядом, затем перевёл глаза на реку, по которой скользил утренний туман, медленно растворяясь в лучах восходящего солнца.

— Потому что ты важна, Ольга, — сказал он наконец. — Виктор это знает, я это знаю. Ты — точка перелома, одна из тех редких личностей, которые могут изменить ход истории. Твоё влияние на Игоря уже заметно, а со временем станет решающим. Возможно, даже Олег когда-нибудь уступит тебе в мудрости и дальновидности.

Он повернулся к ней, и Ольга увидела в его глазах странный огонь — не угрожающий, но завораживающий, как пламя костра в зимнюю ночь.

— Я хочу, чтобы ты поняла, что есть выбор, — продолжил он. — Что путь, предлагаемый Виктором, — не единственный. Что славянские племена могут объединиться иначе — не под железной рукой варяжских князей, а как союз равных, где каждый народ сохраняет свой голос, свои обычаи, свою землю.

— И как ты предлагаешь это сделать? — спросила Ольга, чувствуя, что приближается к сути.

— Влиять на Игоря, — просто ответил Велеслав. — Ты уже делаешь это, и довольно успешно. Молодой князь прислушивается к тебе, ценит твой ум. Направь его к мысли о том, что власть может быть организована иначе. Что можно править не силой, а согласием. Что славянские племена — не покорённые народы, а партнёры в общем деле.

— Олег не согласится, — покачала головой Ольга. — Его представления о власти сформировались давно и твёрдо.

— Олег не вечен, — мягко возразил Велеслав. — Даже если оставить в стороне древние пророчества о его смерти, рано или поздно он должен будет передать власть Игорю. И когда это случится, ты будешь рядом с новым князем, первым советником, голосом мудрости. Тогда можно будет начать перемены.

— А если я откажусь? — спросила Ольга, испытующе глядя на собеседника.

Велеслав пожал плечами — жест получился удивительно человечным для существа, прожившего тысячи лет.

— Это твой выбор, — сказал он. — Я не стану угрожать или принуждать. Не таков мой путь. Я лишь предлагаю возможность, показываю альтернативу. Решать тебе.

Ольга задумалась. Его слова звучали разумно, даже привлекательно. Идея славянского союза, где каждое племя сохраняет автономию, где решения принимаются общим советом, а не навязываются сверху… Многие поддержали бы такой подход. Но был ли он реалистичен? И главное — был ли Велеслав искренен?

— Ты говоришь о свободе, о союзе равных, — сказала она наконец. — Но разве не приведёт это к раздробленности, к ослаблению перед внешними врагами? Хазары на востоке, печенеги на юге, угры на западе — все они только и ждут момента, чтобы напасть на ослабленные славянские земли.

— Единство не обязательно требует единовластия, — возразил Велеслав. — Против внешней угрозы племена объединятся сами, без принуждения. Общий враг — лучший стимул для союза. Но когда опасность минует, каждый должен иметь право вернуться к своим обычаям, своему образу жизни.

Он говорил убедительно, страстно, и Ольга почти поддалась его красноречию. Но что-то удерживало её — внутреннее чувство, которому она научилась доверять ещё в детстве, живя в поселении полян. Чувство, которое предупреждало об опасности или обмане.

— Ты не сказал всей правды, — произнесла она, внимательно наблюдая за его реакцией. — Не в твоих словах о прошлом — возможно, они искренни. А в том, что касается будущего. Чего ты действительно хочешь добиться?

На мгновение в глазах Велеслава мелькнуло удивление, быстро сменившееся уважением.

— Проницательна, как и ожидал, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Да, есть нечто большее. Нечто, связанное с диском, о котором я говорил. Виктор завладел обеими половинами артефакта — взял мою часть силой во время нашей последней встречи. Без неё я… не полон. Ослаблен. Если бы удалось вернуть то, что принадлежит мне по праву, силы уравнялись бы. И тогда будущее этих земель решалось бы действительно свободно, без давления его воли.

— И ты хочешь, чтобы я помогла тебе вернуть твою половину диска, — догадалась Ольга.

— Да, — просто ответил Велеслав. — Виктор где-то спрятал артефакт. Вряд ли далеко — он не рискнёт надолго расставаться с источником своей силы. Скорее всего, где-то в Киеве или окрестностях. Ты могла бы… поискать. Расспросить осторожно. Наблюдать за Виктором, за его передвижениями, его разговорами.

— Ты просишь меня шпионить, — нахмурилась Ольга.

— Я прошу тебя восстановить справедливость, — возразил Велеслав. — Вернуть украденное законному владельцу. И заодно дать славянским племенам шанс на иное будущее — не то, которое планирует для них Виктор.

Он говорил страстно, искренне, и Ольга почти поверила ему. Но что-то в его словах не складывалось, какая-то деталь не пополнялась на общую картину.

— Я подумаю, — сказала она, поднимаясь. — Мне нужно время, чтобы всё осмыслить.

— Конечно, — кивнул Велеслав. — Такие решения не принимаются сгоряча. Но не медли слишком долго, Ольга из полян. Время работает против нас. Чем дальше, тем крепче будет власть Олега и Игоря, тем сложнее станет повернуть колесо истории в иную сторону.

Ольга кивнула, прощаясь, и направилась назад к городу. Солнце уже полностью взошло, и на улицах Киева кипела жизнь — торговцы выкрикивали цены, ремесленники стучали молотками, дети со смехом пробегали между взрослыми. Обычный день в большом городе, ничем не выдававший, что за его стенами решаются судьбы целых народов и ведётся игра, начавшаяся тысячи лет назад.

Вернувшись в терем, Ольга обнаружила, что Игорь уже встал и, судя по всему, искал её. Увидев жену, молодой князь выдохнул с облегчением:

— Где ты была? — спросил он, обнимая её. — Я беспокоился.

— Ходила к реке, — ответила Ольга, не вдаваясь в подробности. — Люблю раннее утро, когда город ещё только просыпается.

Игорь кивнул, принимая объяснение. Он не был склонен к ревности или подозрительности, особенно в отношении Ольги, которой полностью доверял.

— Олег созывает совет, — сказал он. — Древляне уезжают сегодня, нужно дать им последние напутствия и дары.

— Я присоединюсь к тебе, — решила Ольга. — Только переоденусь.

В своих покоях она быстро сменила простое платье на более подобающий княгине наряд. Пока служанка заплетала ей косу, Ольга размышляла над словами Велеслава. Что из них было правдой, а что — искусной ложью, призванной завоевать её доверие? И главное — чему служила эта ложь?

Она вспомнила слова Виктора о том, что его противник стремится к разрушению, к хаосу. Но Велеслав говорил с такой искренней заботой о свободе славянских племён, о сохранении их самобытности… Может быть, Виктор не сказал всей правды? Или каждый из них видел ситуацию по-своему, со своей перспективы, через призму собственных ценностей?

В общем зале уже собрался совет. Олег, Игорь, воеводы, старшие дружинники, несколько бояр из числа тех, кто быстрее других признал новую власть. Ольга заняла своё место рядом с мужем, незаметно оглядывая собравшихся. Виктора среди них не было — странное отсутствие, учитывая важность момента.

Совет начался с обсуждения результатов переговоров с древлянами. Мал и его спутники уже готовились к отъезду, получив дары и письменное подтверждение условий дани — тех же, что были при Аскольде. Олег был доволен исходом визита, хотя и обратил внимание совета на некоторую настороженность послов.

— Они проверяли нашу твёрдость, — сказал регент. — И нашли её достаточной, чтобы не рисковать открытым неповиновением. Но в их глазах я видел скрытое недовольство. Древляне всегда были самым непокорным из славянских племён, и нужно держать их в поле зрения.

— Может быть, стоит отправить к ним наместника? — предложил один из воевод. — Кого-то из наших, кто будет следить за сбором дани и докладывать о настроениях.

— Пока рано, — покачал головой Олег. — Такой шаг они воспримут как угрозу своей самостоятельности, как недоверие. Лучше посылать регулярные посольства, поддерживать видимость уважения к их внутренним делам. А наблюдателей можно разместить неофициально — под видом купцов или ремесленников.

Ольга внимательно слушала, отмечая про себя, что планы Олега действительно предполагали постепенное ограничение автономии окрестных племён. То, о чём предупреждал Велеслав, было правдой — регент стремился к полному контролю над всеми землями, признающими власть Киева, к созданию централизованного государства под властью Рюриковичей.

Но было ли это злом, как утверждал сказитель? Или необходимостью, продиктованной реальными угрозами, окружавшими славянские земли?

Обсуждение продолжалось, переходя к другим вопросам — укреплению киевских стен, отправке послов к хазарам, строительству новых ладей для торговли с Византией. Ольга участвовала в разговоре, высказывая мнение там, где это было уместно, но часть её мыслей оставалась с утренней беседой.

После совета, когда большинство участников разошлись, а Игорь отправился провожать древлянское посольство, Ольга отыскала Ярославу. Дочь Аскольда сидела в саду, вышивая сложный узор на белом полотне — традиционное занятие для знатной девушки, хотя Ольга знала, что ум Ярославы был занят вещами куда более серьёзными, чем рукоделие.

— Ты получила мою записку? — тихо спросила Ольга, присаживаясь рядом.

Ярослава кивнула, не отрываясь от работы.

— И беспокоилась за тебя, — добавила она. — Встречаться с ним наедине было опасно.

— Я должна была услышать его версию, — сказала Ольга. — Чтобы понять, что происходит на самом деле.

— И что он сказал? — Ярослава наконец подняла глаза от вышивки, внимательно глядя на собеседницу.

Ольга вкратце пересказала утренний разговор, опуская некоторые детали, но передавая суть. Ярослава слушала, не перебивая, лишь изредка слегка хмурясь или кивая каким-то своим мыслям.

— Он очень убедителен, — закончила Ольга. — Говорит с таким жаром, с такой искренностью… И многое из того, что он рассказывает, звучит разумно.

— В этом его сила и его опасность, — тихо сказала Ярослава. — Он полуправдой маскирует ложь, говорит о благе многих, преследуя собственные цели.

— Откуда такая уверенность? — спросила Ольга. — Ты знаешь о нём что-то, чего не знаю я?

Ярослава отложила вышивку и посмотрела на реку, сверкавшую в полуденном солнце.

— Я вижу сны, — сказала она. — Не обычные, а те, что показывают то, что было, что есть и что будет. Дар, переданный мне по материнской линии. И в этих снах я видела его — Велеслава, или как его ещё называли за тысячи лет существования. Видела, как он манипулирует правителями, натравливает народы друг на друга, сеет раздор между братьями, отцами и сыновьями.

Она повернулась к Ольге, и в её глазах читалась тревога:

— Он говорит о свободе, о самоопределении племён, о сохранении их особенностей. Но на самом деле ему нужен только хаос. Разделённые, ослабленные, погружённые в междоусобицы славянские земли — вот его истинная цель. Потому что в хаосе он черпает силу, в разрушении находит удовлетворение.

— Почему? — спросила Ольга. — Какая ему выгода от этого?

— Дело не в выгоде, — покачала головой Ярослава. — По крайней мере, не в том смысле, как мы её понимаем. Он и Виктор — две стороны одной монеты, две части одного целого, разделённого тысячи лет назад. Один стремится к порядку, к единству, к созиданию. Другой — к хаосу, к разрушению, к свободе без берегов. И ни один не может существовать без другого, как не может день существовать без ночи, лето без зимы, жизнь без смерти.

Ольга задумалась над её словами. Они перекликались с тем, что говорил Виктор, но добавляли новое измерение, новое понимание древнего противостояния.

— И всё же, — сказала она, — выбор остаётся за нами, за людьми. Мы можем склониться к порядку или к хаосу, к единству или раздробленности.

— Именно, — кивнула Ярослава. — И потому они так заинтересованы в нас, так стремятся повлиять на наши решения. Мы — инструмент в их вечной игре, но одновременно и арбитры, определяющие, кто побеждает в каждом конкретном противостоянии.

— Он просил меня помочь ему найти его половину диска, — призналась Ольга. — Сказал, что Виктор забрал её силой и где-то спрятал.

— Опасная просьба, — нахмурилась Ярослава. — Что ты ответила?

— Сказала, что подумаю, — пожала плечами Ольга. — Мне нужно было время, чтобы разобраться.

— Мудрое решение, — одобрила Ярослава. — Спешка в таких делах — плохой советчик. Но будь осторожна — он не из тех, кто легко принимает отказ.

Они замолчали, каждая погружённая в свои мысли. Ольга смотрела на город, раскинувшийся по холмам, и думала о том, какое будущее ждёт эту землю, эти племена, этих людей. Будет ли здесь великое государство, объединённое под властью Рюриковичей, как хотел Виктор? Или славянские племена разойдутся каждое своим путём, как предлагал Велеслав? И главное — какой выбор будет лучшим для тех, кто живёт здесь сейчас, и для тех, кто придёт после?

— Я не знаю, что делать, — призналась она наконец. — Оба пути имеют свои преимущества и недостатки. И оба собеседника кажутся искренними, хотя я понимаю, что один из них, а может и оба, скрывают что-то важное.

— Посмотри на результаты их действий, — посоветовала Ярослава. — Не на слова, а на дела. Что приносит каждый из них — созидание или разрушение, мир или войну, процветание или упадок? По плодам узнаете их, как говорят христианские проповедники.

Ольга кивнула, признавая мудрость совета. Пора было перестать колебаться между красивыми речами и начать анализировать реальные последствия действий каждого из бессмертных противников.

— Я буду наблюдать, — решила она. — И ждать подходящего момента, чтобы сделать выбор.

— Только не жди слишком долго, — предупредила Ярослава. — События движутся быстрее, чем ты думаешь. И час решения может настать внезапно, не оставив времени на размышления.

С этими словами она вернулась к своей вышивке — искусный узор, в котором Ольга только сейчас разглядела символический смысл. Ярослава вышивала древо жизни, но не обычное, а с раздвоенным стволом, один из которых тянулся к солнцу, а другой — уходил в глубину земли, к корням и тьме. Два пути, два выбора, две возможные судьбы.

Как и судьба земель, на которых стоял Киев, зависящая от решений, которые предстояло принять ей, Ольге, и тем, кто правил рядом с ней.