Первый поход

Глава 14 ШТОРМ БИТВЫ Октябрь 856 г. Ирландское море

Утром, едва рассвело, кнорр «Око Единорога», отдав швартовы, вышел в Ирландское море, взяв курс на Дуб-Линн — поселение, основанное лет тридцать назад знатным норвежским хевдингом Торкелем. Подняв парус, поймали попутный ветер, и судно, тяжело переваливаясь на волнах, неожиданно быстро пошло на запад, сзади в корму кораблю били лучи восходящего солнца.

Трэль и отец Деклан проснулись рано. Помолились да съели лепешку — одну на двоих, — подивившись расписному шатру, стоящему рядом. Из шатра раздавался молодецкий храп. Внизу, между носом и кормой, располагалась палуба с большим квадратным проемом, ведущим в трюм и тщательно закрытым коровьими шкурами. Что делалось на кормовой палубе, было не видно — мешал парус, тень от которого падала на нос и волны впереди корабля, но паломники слышали распоряжения кормчего, стоящего у широкого рулевого весла, как и положено, у правого борта. Тяжело протопав, поднялись — а скорее, взбежали — на носовую палубу моряки, схватились за носовые весла. Загребли, повинуясь крику кормчего, огибавшего мели. Дернувшись, судно чуть повернуло влево, затем снова выправилось и, выйдя на прежний курс, ходко пошло вперед. Утирая пот, моряки вытащили тяжелые весла и положили их на палубу, рядом с бортами. Кормчий что-то одобрительно закричал им с кормы.

Его крики разбудили Хельги. Выбравшись на палубу, молодой ярл громко приветствовал кормчего — дюжего широколобого мужика с красным лицом и густой, растрепанной ветром бородищей непонятного рыжевато-пегого цвета, одетого поверх туники в теплый ирландский бовин — длинную шерстяную куртку с поясом. Звали его Эддриком, а прозвище было — Секач, он и в самом деле напоминал огромного рассерженного кабана, особенно когда скалил зубы. Несмотря на это, а может быть, именно поэтому Эддрик Секач считался лучшим кораблеводителем в Честере и был одним из немногих, кто осмеливался выходить в море в одиночку. Впрочем, зная курс как свои пять пальцев, Секач — как ходили слухи — мог запросто уйти от любого пирата. Хельги, кстати, подобным слухам не очень верил — уж слишком несопоставимые скорости у драккара и тяжелого кнорра. Скорее всего — об этом тоже поговаривали втихомолку, — Эддрик делился с пиратами кое-какой информацией. Потому его и не трогали.

Поплотнее запахнувшись в плащ — чай, не лето, — ярл взглянул на небо, голубое, с белыми кучерявыми облаками, похожими на снежные башни. Ничто не предвещало бури. Впрочем, и путь был недалек. Дня два. Вполне можно было успеть в промежутках меж страшными осенними штормами, хозяин кнорра Седрик вовсе не собирался прекращать торговые операции в угоду погоде. Берег давно скрылся из виду, но судно не сбавило хода. Лишь кормчий время от времени ворочал веслом, ориентируясь по солнцу, по косякам серебристой сельди, по серовато-белым птицам-глупышам, что всегда чуют землю. Как и любой викинг, Хельги тоже умел пользоваться всей этой премудростью и с ходу угадал в Эддрике опытного кормчего. А такие всегда пользовались уважением.

Потягиваясь, выбрались на кормовую палубу и остальные: Снорри, Ирландец, Магн. Эддрик Секач недовольно покосился на них, но ничего не сказал. Заплачено было щедро.

Снорри, усевшись прямо на палубу, принялся внимательно наблюдать за действиями кормчего, Ирландец задумчиво смотрел вдаль, а Магн, пойдя к украшенному щитами фальшборту, встала рядом с Хельги, потерлась плечом, словно кошка. Ярл чуть отстранился — ведь любви меж ними не было, была лишь одна страсть, что хорошо понимали оба.

— Нас ждут трудные дела в Таре, — вздохнув, тихо произнесла Магн.

— Да ну? — усмехнулся Хельги. — А мне вот что-то теперь не верится. Ну каким образом этот черный друид, про которого ты мне рассказывала, доберется теперь в Ирландию? Нам просто повезло — ведь сейчас время штормов.

— Доберется, — снова вздохнула Магн. — И камень Лиа Фаль уже у него. А с этой вещью можно натворить дел.

— Откуда ты знаешь? — изумился ярл, искоса поглядев на собеседницу.

— Я не спала вчера ночью. Вышла на палубу — была луна, яркая и кроваво-алая, потом она зашла за облако. Стало темно… И в этой темноте, далеко за холмами, я вдруг увидела вспышку. Яркую, как тысячи солнц! Это был камень, ярл. И Черный друид тоже заметил его… не мог не заметить. А значит — уже отыскал. И теперь сделает все, чтобы добраться до древнего святилища Тары… И чтобы схватить тебя, ярл! Ведь ты нужен ему для самых ужасных целей.

— Я помню, ты говорила. Пусть попробует меня взять. — Ярл нехорошо усмехнулся.

— Поверь, это ничего не стоило бы друиду, — возразила Магн. — Не стоило бы, если б ты был обычным человеком… таким, как все…

— А я необычный?

— Нет! Прислушайся к самому себе. Твои мысли, разум, душа переплелись еще с кем-то… с тем, кого не могут достать колдовские чары друида… уж слишком далек он, слишком далек… — Синие глаза девушки затуманились.

— Да кто — он? — воскликнул Хельги. — В конце концов, я должен знать!

— Узнаешь… — утерев рукавом слезы, слабо улыбнулась Магн. — Придет время, узнаешь. Сейчас же этого пока не знает никто.

— Парус!!! — вдруг заорал один из матросов, тот, что сидел верхом на мачте. — Справа по борту парус!

Команда кнорра — по численности как минимум раза в два-три меньше, чем на драккаре, ведь тут не нужно было грести — забегала по палубе, приготовляя стрелы и копья. Послышались крики, деловитая возня и ругань.

— Может, это торговый кнорр? — Хельги подошел к кормчему.

— Может, и кнорр, — усмехнулся тот. — Только уж больно быстр для кнорра. Смотри, как идет! И прямо нам наперерез. Нет, это не кнорр…

— Драккар!

— Так и есть. Ты, судя по выговору, с Севера? Так, может, это твои соплеменники?

— Может, — не сводя глаз с приближающегося драккара, сухо кивнул Хельги. — Только это ничего не значит. Ограбят, убьют или продадут в рабство и тебя, и меня.

— Да это я знаю, можешь не рассказывать. — Кормчий расхохотался, так громко, что затряслась его буйная борода. — Значит, будешь помогать нам, — отсмеявшись, серьезно произнес он. — Ты и твои люди.

— Да, — отозвался Хельги. — Я и мои люди. Мы будем сражаться. А если среди нападавших окажутся вдруг знакомые — мы узнаем об этом в битве. Эй, Снорри, Ирландец, Магн!

Впрочем, никого из команды ярла и не надо было звать. Все давно уже приготовили оружие. Снорри натягивал лук, Магн разворачивала пращу, и даже, прямо скажем, несколько трусоватый Конхобар Ирландец сжимал в руке короткое метательное копье.

А встреченное судно летело, словно на крыльях. Уже были хорошо видны носовая фигура в виде головы дракона, алые щиты на бортах и толпившиеся на носу вооруженные люди. На их головах в лучах холодного солнца блестели шлемы. Парус драккара уже был снят, теперь поспешно опускали мачту. Да, явно готовились к бою.

На носовой палубе кнорра тоже деятельно кипела работа. Все — включая паломников и двух ночных пассажиров, быстро свернувших шатер, — засуетились, забегали, готовясь к отражению штурма. Кто-то тащил дротики, кто-то — стрелы, а кое-кто, нехорошо улыбаясь, пробовал пальцем смертоносное острие секиры. А с вражеского корабля роем летели стрелы. Она из них, пропев победную песнь, ударила в шею Эддрика. Выпустив из рук рулевое весло, кормчий упал на палубу, обливаясь кровью.

Между тем драккар разгонялся все быстрее, все чаще мелькали над волнами весла, корабль целил прямо в середину кнорра, как раз туда, где не было ни надстроек, ни весел. К рулю быстро встал Хельги, имевший достаточно опыта, чтобы вовремя просечь вражеские действия. По его указанию матросы быстро спустили парус, часть моряков взялась за весла, быстро затабанив и уменьшив ход судна. К тому же Хельги чуть повернул корпус судна навстречу вражескому драккару, уберегая от удара менее защищенную среднюю часть, и форштевень пиратской ладьи с треском въехал прямо под носовую надстройку кнорра. Вот уж тут разбойники несколько озадачились. Да, они, конечно, полезли на надстройку, словно на гору, но защитникам было очень удобно поливать их стрелами и спихивать копьями в воду. Завыв, заулюлюкав, несколько пиратов огромными, прямо-таки нечеловеческими прыжками бросились на кнорр.

— Снорри, — обернулся к верному сотоварищу ярл. — Я знаю, как ты действуешь луком. Поэтому не ищи их вождя, стреляй только в берсерков, видишь?

— Да, мой ярл!

И меткие стрелы Снорри полетели во вражеских безумцев. Это были опасные люди — берсерки, впадающие во время боя в особое бешенство. Во многих случаях они вполне могли бы покрошить и своих. А стрелы словно бы не брали их, вызывая лишь приступ ярости. За счет этой ярости и злобной нечеловеческой силы берсерки, сбивая висящие щиты, с воем карабкались на надстройку, и защитники попятились перед их неодолимой силой.

— Стреляй, стреляй, Снорри! — кричал ярл. — Не давай им передышки. И ты, Магн… Где твоя праща?

А вокруг пели стрелы, визжали секиры, с воем проносились дротики. Этот шум битвы был приятен Хельги, как приятен он был и Малышу Снорри, однако, что до остальных, то, пожалуй, те скорее молились, чтобы сраженье закончилось. Неважно — как. Лишь бы не слышать этот ужасный вой и злобные крики, лишь бы не видеть толпы орущих язычников, лишь бы…

— Ирландец, бегом проберись на нос и скажи, чтобы рубили канаты и копья, — в который раз взглянув на явно преобладающий рой нападавших, быстро скомандовал Хельги.

Конхобар кивнул, он и сам видел, о каких канатах и копьях ведет речь ярл. Ну конечно, о тех, что, зацепившись за борта кнорра, стянули два судна в одно. Уклоняясь от стрел и отчаянно труся, Ирландец на брюхе прополз над трюмом.

— Рубите! — поднимаясь, яростно закричал он. — Рубите… — Он указал на драккар.

— Мы поняли, — обернувшись, кивнул молодой смуглолицый монах.

— Навозник?! — удивленно воскликнул Конхобар. — Ты здесь откуда?

— Да, когда-то меня звали именно так, — сваливая копьем врага, оглянулся Трэль. — И я никак не ожидал тебя здесь встретить.

— Рубите канаты, — уклоняясь от летящего дротика, крикнул ему Ирландец. — Похоже, это наш единственный шанс.

Почти все члены команды уже были убиты, и лишь двое верзил — ночных гостей — организовали оборону носовой палубы. Коренастый Гауторб лихо орудовал секирой — и рядом с ним полукругом протянулась широкая кровавая полоса. Другой, тощий и длинный Хильред, по кличке Родинка — из-за здоровенного пятна на левой щеке, не менее успешно действовал копьем, время от времени подбадривая себя криками «Коли!». Видно, эти двое были настоящими профессионалами.

Огибая их, Трэль крикнул что-то отцу Деклану. Тот кивнул и, схватив окровавленную секиру, принялся рубить канаты, привязанные к остроконечным якорям-кошкам, впившимся в корпус кнорра. Вражеский ярл, в синем плаще, с развевающимися белыми, словно выгоревший на солнце лен, волосами, закричал что-то, яростно показывая рукой на действия защитников кнорра. Где там… Его уже никто не слышал. Шум битвы поглотил все. Лишь несколько воинов на корме драккара подняли луки. Тяжело пропели стрелы. Часть из них бесполезно стукнулись в борт, часть попали в щиты, и лишь одна — видно, более удачливая — впилась-таки в грудь отца Деклана. Монах упал на палубу, обливаясь кровью. Бросив секиру, Трэль подхватил его на руки.

— Не умирай… Не умирай, отче! — тщетно молил он, но глаза пилигрима, бездвижно застыв, уставились в небо. И Трэль заплакал, опустив внезапно ставшую тяжелой ношу на доски палубы, скользкие от крови. Слезы текли по лицу его, глаза горели жаждой мести. — Ничего, — прошептал Трэль. — Я отомщу за тебя, отец, хоть поступать так и не велит Господь.

И он вновь взмахнул секирой, круша черепа врагов с удвоенной силой.

— Еще! Еще воинов на нос! — вскричал вражеский ярл. У него еще оставались воины, в отличие от защитников кнорра. Счет битвы шел на мгновения.

— Они сделали все, как ты сказал, ярл! — тяжело дыша, выбрался на корму Ирландец.

— Хорошо, — улыбнулся ярл, чувствуя, как бьют в висках барабаны и словно что-то удерживает его от того, чтобы тоже, упиваясь, броситься сейчас в гущу боя. Нет, он не должен быть сейчас простым ратником. Он должен быть мозгом битвы! В этом, именно в этом залог… ну, если и не победы, то уж и не поражения. — Эй, кто еще жив здесь? — Ярл оглянулся по сторонам, не выпуская из рук рулевого весла. — Быстро всем ставить мачту и поднимать парус.

— Но это безумие!

— Нет. Это наше спасение! Поднявшийся ветер — наш друг, пусть даже потом он станет врагом.

— Что они делают, безумцы? — посмотрев на грозные, высоко вздымающиеся волны, вскричал вражеский ярл. — Они поднимают парус!

Да, они подняли парус. И рванули вперед, сразу же оставив далеко позади себя вражеский драккар. И тут на море пришел шторм!

Как и всегда, он налетел внезапно, хотя и раньше можно было заметить и нахмурившееся сизое небо, и волны, вздымающиеся словно спины китов. Правда, никто этого не замечал, все были заняты битвой. Кроме Хельги, сына Сигурда ярла. Тот, в отличие от пиратского вожака, видел все. И знал — шторм в такой ситуации, пожалуй, лучший выход.

А волны взлетали все выше и, достигнув огромнейшей высоты, застывали на миг, чтобы с ревом низвергнуться обратно. Они лезли одна за другой, словно те же пираты, и корпус судна жалобно трещал под их стремительным натиском. Хельги знал одно — судно не должно встать к волне боком. И удерживал рулевое весло, навалившись из последних сил.

— Снорри, парус! — перекрывая шум бури, прокричал ярл, понимая, что посылает лучшего друга на верную смерть. Но что еще оставалось делать?

Снорри кивнул, едва не сбитый набежавшей волной, скинул с себя тунику и проворно полез на вершину мачты. Кнорр кидало из стороны в сторону, то поднимало вверх, словно на гигантских качелях, то опускало в разверзшиеся кипящие ямы. А Снорри, закусив губы, лез, упрямо и быстро, как лазал когда-то за птичьими яйцами по отвесным норвежским скалам. Будь ветер лишь чуть сильнее — парус давно сорвало бы, унесло вместе с мачтой, а так… а так корабль неудержимо несло прямо на скалы!

— О, боги! О, могучий Тор, о, Бальдр, о, мудрый Один, — шептал Снорри. — Клянусь, я сделаю это.

А набежавшая волна окатила его с головой и чуть было не опрокинула кнорр.

— Я сделаю это, — вцепившись в рулевое весло, упрямо твердил Хельги, чувствуя, как трещат суставы.

Добравшись до вершины мачты, Снорри резанул ножом по канату… Сорванный парус унесся вмиг, подхваченный ветром. Судно чуть рыскнуло, но Хельги был начеку и быстро выпрямил курс.

— На весла! — как можно громче воскликнул он. — Все, кто есть. На весла!

Побежали, затопали по ныряющей палубе. Кое-кого на бегу смыла волна. Но некоторые — Ирландец и Трэль — все же ухватили тяжелые весла. И, сделав пару мощных гребков, развернули корабль так, что форштевень разрезал накатившуюся волну надвое. Тем не менее этот удар был страшен! Корпус судна содрогнулся, часть щитов по бортам надстроек свалилась в воду. Туда же полетел и не успевший слезть с мачты Снорри. Захлебываясь, нырнул в накативший вал… и вынырнул только тогда, когда почувствовал, что сейчас вот-вот захлебнется. Отплевываясь, оглянулся назад, — увидев очередную волну, снова нырнул… А кнорр унесся вперед. Лишь позади него, неизвестно как уцелевшая, летела на тонкой веревке легкая разъездная шлюпка. Из последних сил Снорри доплыл до нее и тяжело перевалился через борт.

— Эй! — попытался крикнуть он, но легкие издали лишь легкий хрип.

Между тем ветер заметно утих и гнал мелкие облака лишь высоко в небе. Волны, конечно, громоздились друг на друга по-прежнему, но уже без той неистовой ярости, да и стали чуть ниже. Похоже, шторм затихал, и закончился он так же внезапно, как и начался. Никто и не понял, когда, в какой вдруг момент кипящий котел волн сменился мирной зыбью. Стемнело, и в лиловом, очистившемся от туч небе проглянули первые звезды.

— О, боги! — взмолился ярл. — Даю слово — я принесу вам хорошую жертву.

Двое верзил, раненые, притащились с носа. Коренастый дядюшка Гауторб и длинный сутулый Хильред Родинка.

— Без тебя мы все бы погибли, ярл, — криво усмехнулся Гауторб. — И вот тебе наши руки! Кроме того, нам есть о чем рассказать тебе.

— После, друзья, — отмахнулся молодой ярл. — После. Пока же необходимо пересчитать людей. Кто жив, а кто, волею богов, помер.

— Сделаем, — разом кивнули оба. Помочь им вызвался Конхобар Ирландец.

Все убитые, кто не стал добычей волн, были положены рядом, на носовой палубе, завернутые в плащи. Кормчий Эддрик Секач — вот уж кому, похоже, изменило счастье, — ирландский монах отец Деклан и еще с полдесятка людей из команды кнорра. Остальных приняло море. В том числе и Снорри.

— Да примет тебя в последнее плаванье волшебный корабль Нагльфар, что сворачивается, словно платок, — молился о Малыше Хельги. — Пусть будет удачным твое новое плаванье под началом невидимого великана Хрюма, и пусть всегда в парус Нагльфара дует попутный ветер.

— Он туда все время дует, ярл, — показавшись из-за кормы, хмуро перебил его чудесно спасшийся Снорри. — Чем молить богов, лучше бы чего-нибудь скушать, а то в этой дурацкой лодке за кормой вообще нет провизии!

Скушать… Обрадованный до чрезвычайности, Хельги сдавил младшего приятеля с такой силой, что чуть было не отправил его обратно в страну мертвецов, в которой, похоже, Снорри пока так и не побывал.

— Да хватит же меня обнимать, — отбивался Малыш. — Дайте пожрать лучше!

— Парень прав, — заявил Ирландец. Сидевшая рядом Магн перевязывала его окровавленную руку. — Неплохо бы было чего-нибудь перекусить. Когда в последний раз ели?

— А что там есть в трюме? — Ухмыльнувшись, Хельги искоса взглянул на оставшихся в живых моряков кнорра. — Надеюсь, Седрик не будет особенно возражать, если мы чуть уничтожим его запасы съестного?

— Не будет! — хором ответили моряки и, не дожидаясь дальнейших указаний, всем скопом ломанулись в трюм.

Миг — и все, урча, принялись набивать животы солониной, доставая мясо руками из больших дубовых бочек. Нашелся и бочонок эля, и даже не один. Послышались шутки…

Только Трэль не принимал участия в общем веселье. Как христианин, он читал молитву над телом отца Деклана…

А где-то рядом, ну, может, и не так уж и рядом, но точно где-то недалеко, причаливал к большому острову потрепанный штормом драккар. Причаливал в безлюдном месте, откуда и делал вылазки в последнее время, отколовшись от датских викингов в Нортумбрии. Хозяином драккара и хевдингом дружинников-хускерлов был сын Свейна Копителя Коров Фриддлдейв Красавчик, а в дружине у него ошивались двое недавно прибившихся субчиков — беглый монастырский лэт Эрмендрад и Дирмунд Заика.