Перешагнуть черту

Глава 2

Все выходные я просидела в комнате. Глядя в окно на предательски радостное солнце. Резвящуюся во дворе детвору, которая хватала каждую минуту, наслаждаясь хорошей погодой и последней неубранной, разноцветной листвой. Облака уплывали вдаль, а я размышляла над тем, что произошло, и еще могло произойти.

Тетю Машу после поминок больше не видела. Видимо, куда-то уехала. Я пыталась продолжить начатые записи в дневнике, но ничего, чтобы хотелось записать, на ум не приходило.

Так, в ничегонеделании, лишь иногда выходя на общую кухню заглушить ворчащий желудок, я провела уходящее за горизонт воскресенье.

В понедельник проснулась вовремя и без опозданий пришла на работу. Выслушав от довольной начальницы благодарственную речь за проделанную работу, тут же получила новую, и принялась за ее выполнение. На этот раз нужно было списать совершенно изорванные книги, собранные со всех читальных залов, потому что, как сказала Вера Павловна: «грядет большой «шухер», в смысле, проверка».

Целый день так и занималась книгами, наводя порядок в архиве, благодаря чему смогла отвлечься от мрачных мыслей и немного забыться.

До конца рабочего дня оставалось пару часов, когда Вера Павловна снова вернулась из получасовой отлучки, напевая себе что-то под нос. В руках у нее был пакет из магазина, в котором что-то побрякивало, явно стеклянное. Женщина вспомнила, что находится не одна и, обратилась ко мне с несвойственной ей любезностью:

– Анкита Юрьевна, на сегодня вы можете быть свободны. Не волнуйтесь, я вас прикрою, если что.

– Спасибо, но я …

– Нет, нет, нет! Идите домой. Отдыхайте. Завтра – как обычно.

Вера Павловна загадочно улыбнулась, давая понять, что я здесь явно лишняя. Прикроет она. Конечно. Собственно, прикрывать-то и не перед кем. Ведь она моя непосредственная начальница. А вот то, что женщина не доверяет и боится – это да. Только мне нет дела до их дела.

Похоже, природа решила наверстать упущенные теплые дни, поэтому радовала и сегодня. Неожиданно захотелось чего-нибудь сладенького. Достала из сумки кошелек и, посчитав купюры, прикинула, что шоколадку я себе позволить все – таки могу. От этой мысли стало тепло и радостно.

Мечтающая о предстоящем наслаждении, подошла к пешеходному переходу и, не спеша, двинулась вперед к заветной, в эту минуту, цели. Однако, дойдя где-то до середины «зебры», почувствовала, как, в зевающую меня, ударило чем-то большим. Голова сильно болела. Открыла глаза. Оказывается, я лежала посреди дороги, надо мной склонились какие-то люди и где-то, кажется, очень далеко, слышался звук сирены «скорой помощи».

– Расступитесь! Расступитесь, – через толпу пробрался кто-то в белом и, склонившись надо мной, спросил: – Девушка, вы меня слышите? – заторможено кивнула, а человек продолжил. – А видите?

– Слабо, – прошипела я, и не узнала свой голос.

– Ну, хоть говорить можете, уже хорошо, – взбодрился мужчина.

То, что это мужчина я определила по голосу, потому как разглядеть ничего толком не могла. Все было как в тумане. Подошел еще один человек в белом. Тот, что меня осматривал, обратился к нему резким и приказным тоном:

– На носилки ее и поехали. Здесь, может, ничего серьезного, а может и … – доктор на минуту запнулся, но подошедший не дал ему договорить.

– А, если у нее документов нет? Да и тот, кто сбил, смылся.

– На месте разберемся. Тащи носилки! – мужчина наклонился и начал бережно ощупывать мое тело. – Здесь болит? А здесь?

Я отрицательно качала головой, а после прошипела:

– Голова.

– Оно и понятно, что голова! Ничего. Сейчас мы тебя в больницу отвезем. Там все проверят. И голову, и руки, и ноги.

Вернулся второй мужчина с носилками, и когда меня начали перекладывать на них, я отключилась.

Сознание ворвалось в многострадальную голову так же резко, как и вырвалось. Зрение немного прояснилось, но видеть четко я по-прежнему не могла. Уже знакомый доктор лупил меня по щекам, и, заметив, что я пришла в себя, прекратил эти неприятные манипуляции.

– Очнулась! – крикнул он кому-то и улыбнулся. – Ну, все. Передаю тебя в надежные руки.

Белые стены, впереди длинный коридор, справа небольшой диван и несколько кресел. Слева деревянная дверь. Только начала прислушиваться к ощущениям в организме, как дверь открылась и из нее вышла женщина в белом халате. Толи медсестра, толи врач.

– Ну, как? Двигаться можешь?

Я пошевелись. Тело ломило, где-то тянуло и ныло, но так, чтобы было невозможно больно – не чувствовала, и утвердительно кивнула.

– Тогда вставай.

Стоило сесть, как меня повело.

– Тише! Тише! Не так резво! Ох, прыткая какая!

Ухватившись за женщину, она в свою очередь придерживала меня за талию, я слезла с каталки, и мы вошли в кабинет.

– По внешнему виду переломов нет, но сотрясение присутствует. На всякий случай, сделаем рентген и томографию, а там посмотрим. Родственникам позвонить надо.

– У меня нет родственников.

– Что, совсем? – Я отрицательно махнула головой. Женщина тяжело вздохнула. – Паспорт хоть с собой?

– Да. В сумке.

– В сумке? А где сумка? – врач, о чем утверждал бейдж на халате, встала из-за стола и, выйдя в коридор, через минуту вернулась с моей дорогой обшарпанной сумочкой. – Эта?

Я утвердительно кивнула. После заполнения необходимых документов, меня отвели в травматологическое отделение и определили в палату. Вот, что я не любила больше всего – так это поликлиники и больницы. Запах медикаментов, постоянно мелькающие белые халаты и стонущие больные, навевали такую тоску, что хотелось быстрее умереть, лишь бы не видеть всего этого.

Как и обещали, мне сделали рентген, томографию и кучу анализов. Сотрясение действительно было, но не сильное. Переломов не оказалось, не считая многочисленных ушибов и ссадин.

Как сказал доктор, который делал снимки: «Тебе очень повезло. Видимо скорость машины того к…ла, который тебя сбил, была невысокой, иначе, валяться пришлось бы у нас очень долго. Так что, на ночь оставляем в больнице – мало ли что, а утром, если нужно, выпишем больничный, и можешь быть свободна». Эти слова несказанно обрадовали. Как говорится: «дома и стены лечат», хотелось оказаться в своей комнатке поскорее.

Женщины, лежащие со мной в палате, оказались тихими и не приставучими. Да, и я не горела желанием с кем-либо заводить знакомства или делиться огрызками своей жизни. Только одна девушка, с перевязанной рукой и ногой, постоянно бросала на меня косые взгляды. Но ничего странного. Удивительно, как еще их не бросали остальные.

Мало того, что внешность малопривлекательна, так еще и измазанные, в некоторых местах порванные, благодаря приключению, брюки, вероятнее всего, вызывали отвращение. Наверное, они думали, что я какая-нибудь голодранка.

На вид, девушка казалась примерно моего возраста. Русые волосы заплетены в высокий хвост, голубые глаза, мягкие черты лица и розовый румянец на щеках. Когда она поняла, что с моей стороны никаких действий не последует, неожиданно заговорила, а точнее, затараторила.

– Привет. Как тебя зовут? Что случилось? Где живешь? Чем занимаешься? – казалось, ее вопросы никогда не закончатся.

В действительности она первый человек, который сам решил со мной познакомиться. Тем более такого круга. Поняла я ее принадлежность по ухоженному виду и гламурному спортивному костюму. И, как оказалось в дальнейшем, не ошиблась.

Я сухо отвечала на допрос Кати, и из увлекательного рассказа узнала, что училась она в Институте Культуры, попала сюда, сломав руку и ногу во время драки с какой-то «курицей» в клубе.

– … но, когда выпишусь! «Папик» эту «паклю» обязательно найдет, и тогда ей точно не поздоровится. Все-таки классно тебе. Такое имя красивое. Вот бы меня родаки как-нибудь прикольно назвали, а то – Катя. Скучно.

– Екатерина тоже красивое имя. В переводе с греческого, оно означает чистая, непорочная, – я улыбнулась.

– Правда? Класс. Только чистая и непорочная – это не про меня, – девушка громко рассмеялась, но заметив недовольные взгляды других обитателей палаты, прикрыла рот рукой.

Катя с таким энтузиазмом и вдохновением рассказывала про свою веселую и тусовочную жизнь, что прерывать ее было как-то не красиво. Пусть выговорится, а я послушаю. Тем боле, что взамен, она не требовала делиться с ней моей жизнью. Да и, как я заметила, пренебрежения и издевок с ее стороны абсолютно не было. Девушка казалась вполне искренней. Я и не заметила, как под ее болтовню, уснула.

Проснулась уже утром, с ощущением ужаса и желанием зареветь от безысходности. Снова сон. Снова смерть, но только на этот раз того, кто должен умереть я не знала. И самое страшное, что им оказался ребенок. Может совпадение? Стресс? Травма от удара и последствия сотрясения?

Отгоняя мрачные мысли, сходила на завтрак, забрала из палаты сумку, а, когда собралась идти за “больничным”, в дверях столкнулась с Катей.

– Ты куда? – недоуменно спросила она.

– Меня отпустили еще вчера. Просто на ночь оставляли для подстраховки. Приятно было познакомиться, – я обернулась к остальным и пожелала скорейшего выздоровления.

– И как ты домой доедешь в таком состоянии?

– На автобусе.

– Ага. Счаз! Так! Подожди минуту. Позвоню своему, и он тебя отвезет, куда скажешь.

– Не… – я хотела возразить, но Катя приложила палец к моим губам.

– Але. Масик!? Мне нужно, чтобы ты срочно приехал. Тут девочку одну домой отвезти надо. Представляешь, ее какой-то козел на пешеходном переходе сбил. Да нет, уже все в норме. Спасибо, пупсик. Ждем, – девушка отключила мобильный и стала в позу. – Через двадцать минут у входа в приемный покой. Я же сказала, что он отвезет.

– Может, все-таки…

– Не может! И только попробуй ускользнуть! Номер твоего телефона у меня есть, а адрес я быстро пробью, так что, смотри у меня.

Я вспомнила, что под напором этой девчонки, вчера не устояла и написала свой номер мобильного, потому – что была уверена, как только исчезну, она забудет обо мне, как о неудавшемся маникюре.

Двигаясь медленными шажками, – это заняло примерно полчаса, – я добралась до приемного покоя. На улице послышался визг колес в купе со звуком мигалки кареты «скорой помощи». Было слышно, как спешно открылась дверь автомобиля, и из нее выскочили, громко крича, люди.

– Быстрее, быстрее! Взяли, понесли! Аккуратнее!

Входная дверь открылась, и в нее вбежали двое мужчин в белых халатах. В руках они несли носилки, на которых лежала окровавленная девочка лет пяти. За мужчинами торопилась заплаканная молодая женщина. Видимо, мать девочки.

– Расступитесь, расступись! – крикнул мужчина, который шел первым.

Троица спешила в сторону лифта. Еще раз, я взглянула на ребенка и … узнала. Это была та самая малышка из сна. Что с ней произошло, а также, что она не выживет, я тоже знала.

Меня затрясло и бросило в холодный пот. Ускорила шаг и выскочила на улицу. Сделала вдох и, как только холодный воздух достиг легких, в мозгу немного прояснилось. Глубоко и медленно дыша, я начала двигаться в сторону больничных ворот, но, не пройдя и десятка метров, меня окликнули.

– Девушка, вам плохо? Девушка, подождите!

Ко мне подошёл высокий коренастый мужчина лет сорока. Он хотел дотронуться до плеча, но я одернулась.

– Извините. Мне показалось, вам плохо. Вы такая бледная, – мужчина оглянулся в сторону двери в приемный покой. – А вы, случайно, не подруга Кати Рыкиной? По описанию очень похожи.

Я недоуменно посмотрела на «качка» и вспомнила про «масика». Неужели это он? Ухажер Кати. Видимо, она капитально его окрутила, раз мужчина так быстро явился и согласился везти неизвестно кого, неизвестно куда. Хотя. Это не мое дело.

– Вадим Денисович сейчас занят, поэтому роль шофера должен исполнить я.

А что, собственно, мне терять? Да и, кто позарится на такую лохушку. А в состоянии, котором я сейчас нахожусь, только в общественном транспорте и ездить. Кивнула, мол, «это и есть я», и мужчина, услужливо открыв дверь, усадил меня в черный джип.

В душе образовалась пустота. Словно кто-то безжалостно и жестоко вынул все, что было, не оставив даже малую частичку. Я чувствовала себя виноватой. Виноватой в смерти этой маленькой девочки. В том, что знала об этом, и ничего не могла предпринять. Я, словно, забрала ее жизнь. Пусть, неумышленно, нечаянно, но забрала. Как теперь жить? Что делать? Как быть? Почему это со мной происходит? Зачем? Вопрос на вопросе и ни одного ответа.

Водитель отвез меня по указанному адресу, а когда я выходила из машины, даже пожелал удачи. Как только дверь захлопнулась, мотор взревел и джип сорвался с места. Постояв несколько минут, я посмотрела на знакомое общежитие, словно давно здесь не была и когда собралась заходить в подъезд, почувствовала, что рядом кто-то стоит. Ощущения снова не обманули.

Рядом возникла маленькая девочка. Та самая. Схватившись окровавленными пальчиками за мою руку, она улыбалась и смотрела такими глазенками, будто роднее меня для нее никого нет. Я улыбнулась в ответ, а из глаз потекли слезы, остановить которые было невозможно.

– Как тебя зовут? – присев на корточки, погладила девочку по голове.

Она вытерла ручкой слезы с моей щеки и ответила:

– Ирочка, – потом немного помолчав, продолжила: – Не плачь. Мне совсем не больно. Ну что, пойдем?

– Куда?

– Не знаю… Но, ты должна меня отвести.

Я не успела ничего ответить, как возле ребенка появился размытый полупрозрачный силуэт, и взял ее за руку. Девочка, не раздумывая пошла за тенью, а перед тем как исчезнуть, обернувшись, прошептала:

– Он отведет.