Пересадка

ОСТРОВ НЕСПЯЩИХ

Люди, которые спят только по два-три часа в сутки, всегда гениальны. Во всяком случае, те, о которых я вам сейчас расскажу. Но не думайте, что все, о ком вы так и не услышите, дураки. Бессонница — это вообще гениально, по-моему. Подумайте, сколько можно сделать, сколько мыслей передумать, сколько книг прочитать, сколько раз заняться любовью, пока всякие сонные тетери лежат под одеялом и храпят.

В мире Оричи, во многом весьма схожим с нашим, есть люди, которые вообще не спят.

Группа ученых из Хай Бризала, которые и сами принадлежат к народу оричи, пришла к убеждению, что сон — это рудиментарный поведенческий рефлекс, свойственный низшим млекопитающим, но отнюдь не разумным гуманоидам. Сон, с их точки зрения, способен, возможно, сохранить покой весьма возбудимых обезьяноподобных и уберечь их от нанесения вреда своему здоровью, но он столь же иррелевантен жизни цивилизованных людей, как и зимняя спячка. Более того, сон препятствует интеллектуальному развитию, представляя собой некий постоянно действующий глушитель разума. Каждую ночь, прерывая деятельность мозга и грубо вмешиваясь в стройную последовательность мышления, сон не дает человеку достигнуть своего интеллектуального максимума. «Сон делает нас глупцами!» — таков девиз ученых оричи.

Правительство Оричи, опасаясь вторжения соперничающего народа нуум, поддерживало любые эксперименты, которые могли бы позволить ученым Хай Бризала создать самое лучшее оружие или мыслителей, обладающих сверхъестественными возможностями. Таким образом, имея в своем распоряжении значительные средства, сотрудничая с самыми блестящими представителями генетической инженерии, а также заполучив в свое полное распоряжение десять пар супругов-патриотов, находящихся в детородном возрасте, ученые скрылись за воротами научного городка и начали работу над программой, получившей в местных массмедиа, с удовольствием эту программу поддерживавших, название «Суперумники». И в течение четырех лет на свет появились первые абсолютно не спящие дети. (Миллионы молодых родителей с воспаленными от недосыпания глазами могут, конечно, оспаривать мое утверждение, но, по-моему, обычный младенец крепко засыпает только перед тем, как его родителям пора вставать.)

Первые младенцы у них, правда, погибли — некоторые в первые же недели, другие через несколько месяцев. Дети плакали, не умолкая, день и ночь и в итоге, совершенно обессилев, умолкали навсегда.

И тогда ученые решили, что для новорожденного сон есть некое продолжение его внутриутробного развития, которого никак нельзя избежать.

Известно, что ученые Хай Бризала и Нуума всегда пребывали в состоянии глубочайшей конфронтации.

По слухам, в Нууме даже работали над созданием некоей передающейся по воздуху инфекции, способной стерилизовать всех мужчин Хай Бризала разом. Поддержка народом оричи программы «Суперумники» несколько ослабела после смерти младенцев, но правительство своего отношения к эксперименту не изменило; отослав генетиков к месту прежней работы, оно объявило набор новых добровольцев. И уже в первый день двадцать две патриотически настроенные пары подписали контракт. А менее чем через два года на свет стало появляться новое поколение суперумников.

Программирование на этот раз оказалось куда более деликатным и точным. Новорожденным предстояло для начала спать почти столько же, сколько спят обычные младенцы, а потом все дольше и дольше бодрствовать, пока годам к четырем они, как ожидалось, не научатся обходиться вообще без сна.

И они научились. Они не погибли! Они прекрасно развивались и выглядели, как самые обычные здоровые ребятишки. Все двадцать два ребенка узнавали своих мам и улыбались, все, как полагается, дрыгали ножками, ворковали, сосали грудь, ползали — и вообще делали все, что делают маленькие дети. В том числе и спали. Все они казались отлично развитыми и умненькими, потому что им уделялось много внимания, да и окружавшая их среда была замечательно интересной, но признаков гениальности они пока что не проявляли. Они постепенно учились всему, чему и прочие дети: сперва лепетали «ням-ням» и «бай-бай», потом стали говорить «мама» и «папа», потом «нет» и прочие словечки из лексикона малышей. Надо сказать они совсем незначительно отличались от детишек среднего уровня развития. Однако, как считали ученые, резкое ускорение развития их интеллекта должно было начаться, как только они начнут бодрствовать большую часть суток.

К двум годам почти все они спали менее шести часов за ночь. Были, правда, кое-какие естественные различия в том, что руководители программы называли «развитием детской бессонницы». Чемпионом оказался мальчик Ха Даб, который отказался от дневного сна в возрасте десяти месяцев, а в два года с небольшим спал всего два-три часа за ночь.

В течение нескольких месяцев Ха Даб, хорошенький мальчик с большими глазами и серебристыми кудряшками, был любимцем всего Хай Бризала, жители которого постоянно смотрели по телевизору программу «Суперумники». Вот Ха Даб весело ползет через комнату навстречу руководителю проекта, доктору и магистру разнообразных наук, профессору Уй Тагу, автору работы «Бессонница — вот ответ». Профессор наклоняется и с приветливой улыбкой пожимает протянутую маленькую ручонку. А вот Ха Даб валяется в траве, играя со щенком блэпдога, подаренным ему Высшим Остроугольником Хай Бризала; а вот он сворачивается клубком в своей кроватке, засунув большой палец в рот и явно собираясь уснуть, и вдруг вскакивает и, озорно блестя ясными глазенками, показывает язык оператору. Программа пользовалась огромным успехом, но потом как-то незаметно исчезла из эфира, что, впрочем, часто бывает с сиюминутными увлечениями зрителей, и более года о ней ничего не было слышно.

Затем в местном Интернете на сайте Интеллектуалов появилась некая видеоинформация, весьма осторожно касавшаяся некоторых основных — и, похоже, до сих пор не решенных — вопросов теории детской бессонницы и воспитания суперумников из подопытных детишек. Наиболее выразительными были те кадры, где Ха Даб, которому теперь исполнилось уже три с половиной года и который совершенно перестал спать, играет со своим блэпдогом. Совершенно очаровательные мальчик и пес прекрасно проводили время, хулиганя в парке научного городка, но возникала странная тревога, когда голенький малыш послушно следовал за собакой, а не наоборот. Кроме того, Ха Даб также казался странно индифферентным к присутствию чужих людей, а когда ему задавали вопрос, он иногда полностью игнорировал спросившего, а иногда все же отвечал, но так, словно ни человеческая речь, ни человеческое общение никакого значения для него не имеют. Когда его спрашивали: «Ты уже ходишь в школу?», он молча делал несколько шагов в сторону и прямо перед камерами садился какать. И при этом его поведение отнюдь не выглядело вызывающим. Просто ребенок был начисто лишен элементарных понятий о стыде и стыдливости.

Зато другой ребенок, показанный на презентации, изящная девочка лет четырех по имени Ра Нья, которую ученые назвали «развивающейся несколько замедленно», поскольку она все еще спала ночью целых четыре часа, оказалась чрезвычайно живой и милой болтушкой. Она охотно рассказывала репортерам, что в школе ей очень нравится, потому что там есть микроскопы, в которых «копошатся всякие маленькие штучки», а букварь свой она теперь может прочитать с начала и до конца. Однако Ра Нья так и не стала очередной любимицей публики. После этого ученые более двух лет не допускали телевизионщиков на территорию научного городка — пока общественное любопытство не стало настолько сильным, что они не выдержали его давления и сдались.

И тогда профессор Уй Таг объявил, что испытания бессонницей прошли успешно. Все двадцать два подопытных ребенка — им теперь было от четырех до шести лет — спят не более получаса за ночь и все пребывают в добром здравии. Что же касается их интеллектуального развития, которое, как объяснил профессор, происходит, разумеется, иначе, чем у детей, которые слишком много спят, то его вообще нельзя измерять привычными мерками. Однако, сказал он, нет и не может быть ни малейших сомнений в том, что интеллект подопытных детей развит чрезвычайно.

Это заявление, впрочем, не совсем удовлетворило телезрителей, а также и тех ученых, которые давно уже ставили под сомнение теорию детской бессонницы. Не удовлетворило оно и правительство, столь активно поддерживавшее программу профессора Уй Тага в надежде получить поколение гениев, способных поставить на колени соседний Нуум и подтвердить гениальность ученых Хай Бризала. После довольно длительных совещаний различных комитетов, комиссий и частных лиц Комиссия по Научным Исследованиям поручила группе незаинтересованных ученых проинспектировать деятельность группы Уй Тага, который яростно этому решению сопротивлялся, и представить отчет о проделанной работе.

Вскоре инспекторы обнаружили, что многие родители подопытных детишек прямо-таки горят желанием побеседовать с ними. Многие также умоляли посоветовать, как им теперь вылечить своих малышей. Один за другим эти отчаявшиеся матери и отцы в ужасе восклицали: «Но ведь они же стали настоящими лунатиками! Они ходят во сне!»

Одна молодая мать, женщина необразованная, но весьма наблюдательная, поставив своего сынишку перед зеркалом, попросила одного из инспекторов понаблюдать за ним. «Ми Мин, — обратилась она к ребенку, — посмотри-ка туда. Кто это там, в зеркале? Скажи, детка, кто там такой? Ну же, Ми Мин, кто этот маленький мальчик и что он делает?» Но Ми Мин, согласно приведенной в отчете записи инспектора, «никак не отреагировал на свое отражение, не проявил к нему ни малейшего интереса и даже ни разу не посмотрел в глаза своему двойнику». Далее инспектор пишет: «Впоследствии я заметил, что хотя взгляд мальчика иногда случайно и падал на меня, но в глаза мне он ни разу не посмотрел. Признаюсь, я тоже не мог посмотреть ему в глаза. И мне это представляется фактом весьма тревожным».

Тревожным фактом этому инспектору показалось и то, что ни один из этих детей никогда и ни на что не показывал пальцем, не следовал советам посмотреть туда, куда ему указывали пальцем другие. «Животные и маленькие дети, — писал этот ученый, — смотрят, конечно, в первую очередь на сам указующий перст, а не в том направлении, куда он указывает, и никогда сами не указывают на себя. Указывание пальцем как значимый и понимаемый жест — нормальный этап развития ребенка на первом году его жизни».

Суперумники подчинялись самым простым и прямым указаниям, но как-то странно, рассеянно. Если им, например, говорили: «Пойди на кухню», или «Сядь», они поступали так почти всегда, но если кого-то из них спрашивали: «Есть хочешь?», то ребенок мог пойти, а мог и не пойти на кухню или к столу, хоть и знал, что там ему дадут поесть. Ударившись, никто из этих детей не бежал к взрослым с криком «бо-бо вот тут!»; они просто ложились на землю, поджимали ноги к животу и лежали молча или слабо поскуливая. Кто-то из отцов сказал инспекторам о своем сыне: «Он словно не понимает, что с ним что-то случилось. Словно знает: что-то случилось, но не понимает, что случилось именно с ним». И гордо прибавил: «Он упрямый. Настоящий солдат! Никогда не просит о помощи».

Нежные слова, похоже, для этих малышей ничего не значили, хотя, если их приласкать, они вполне могли потереться о твое плечо мордашкой или даже прижаться к тебе. Иногда они даже лепетали нечто ласковое, вроде «холосый-плехолосый!» или «мамулечка тепленькая» — но не в ответ на слова любви, а как бы просто так, ни с того ни с сего. Они откликались, когда их звали по имени, а если кто-то спрашивал, как их зовут, называли свое имя, но не все. Родители утверждали, что дети «слишком часто разговаривают сами с собой и никого не слышат». Местоимения суперумники использовали совершенно произвольно — «ты» вместо «я», «меня» вместо «их» и т. п… Их высказывания становились все более спонтанными и бессмысленными; на вопросы они практически не отвечали или отвечали невпопад.

После целого года терпеливого и интенсивного обследования и многочисленных совещаний инспекторы опубликовали свой первый отчет, составленный, надо сказать, весьма осторожно. Особое внимание они уделили девочке Ра Нья, которая продолжала каждую ночь спать чуть ли не по часу и даже днем порой ненадолго задремывала, а потому считалась — в терминах эксперимента — откровенной неудачей. Отличие Ра Нья от остальных суперумников очень живо и безо всяких предосторожностей описал в своем интервью телевизионщикам один из инспекторов: «Это очень милая девочка, очень мечтательная. Впрочем, они все мечтательные. Ее разум точно все время бродит где-то сам по себе, и разговаривать с ней — почти то же самое, что разговаривать с собакой: она вроде бы слушает вас, но большая часть ваших слов для нее — просто некий относительно знакомый шум. А порой она, бывает, вздрогнет, встрепенется, словно только что проснулась, и вот она уже ЗДЕСЬ, с вами, и все отлично ПОНИМАЕТ. Надо сказать, больше никто из этих детей ни разу не проявил такого понимания. Они все постоянно где-то не здесь. Они, пожалуй, вообще нигде».

Окончательный вывод, сделанный инспекторами, гласил: «Постоянное бодрствование, по всей видимости, мешает мозгу достигнуть полного созревания».

Публика целый месяц с удовольствием вопила насчет «маленьких зомби», «бодрствующих младенцев с мертвыми мозгами», «запрограммированного аутизма» и «принесения младенцев в жертву на алтаре науки». Также был весьма популярен лозунг с трагическим подтекстом: «Почему они не дают мне спать, мамочка?» Но потом всякий интерес к эксперименту угас.

А вот интерес к нему правительства не угасал еще целых двенадцать лет благодаря неослабевающему энтузиазму профессора Уй Тага, который имел прямую поддержку среди чиновников Высшего Остроугольника, а также среди военных советников и некоторых влиятельных генералов армии. Но в конце концов, совершенно незаметно для широких масс, финансовая поддержка проекта была прекращена.

Многие из ученых, наблюдавших за работой группы Уй Тага, к этому времени давно покинули научный городок. Сам профессор Уй Таг не перенес удара, получил инфаркт и умер. Несчастные родители суперумников — которых все это время силой удерживали в городке, стараясь, правда, хорошо их кормить, одевать и, естественно, обеспечивать всеми современными удобствами, за исключением средств связи, — тоже наконец обрели свободу и буквально взвыли, умоляя научный мир о помощи.

Их «детишкам» теперь было от пятнадцати до семнадцати лет, и спать им совершенно не требовалось. Одновременно со вступлением в пубертатный период они обрели также то, что некоторые называли «иным сознанием», другие — «бодрствующим бессознательным», а третьи — «лунатизмом». Последнее определение было абсолютно неправильным. Это были кто угодно, только не лунатики, ибо совсем не спали и отнюдь не пребывали в полном неведении относительно того, что их окружает, как это бывает с настоящими лунатиками, которые ходят во сне порой посреди улиц с оживленным движением или тщетно пытаются стереть с руки несуществующее проклятое пятно. Эти юноши и девушки в любое время прекрасно сознавали, что происходит вокруг них, и всегда бодрствовали.

Физически все они были вполне здоровы. А поскольку их хорошо и регулярно кормили, да и дополнительно перекусить им позволялось всегда, они не приобрели никаких охотничьих или захватнических навыков. В основном они бесцельно бродили или бегали по отведенной им территории, порой висели на кольцах или качались на качелях или на ветвях деревьев, копали в земле ямки или строили из песка башенки, по-щенячьи боролись друг с другом. Но, по мере того как они достигали зрелости, эта щенячья возня стала приводить к сексуальным забавам, а вскоре и к соитиям.

В течение столь длительного заточения в научном городке две матери и один отец из числа родителей суперумников совершили самоубийство, а один из отцов умер от удара. Остальные сорок родителей установили круглосуточное дежурство и вели его годами, пытаясь как-то удержать «в рамках приличий» своих почти взрослых детей — двенадцать девушек и десять юношей, которые никогда не спят. Условия эксперимента запрещали родителям запирать своих детей в каком-либо помещении, так что они никак не могли удержать их от общения друг с другом. Мольбы родителей о том, чтобы им доставили замки и противозачаточные средства, были решительно отвергнуты профессором Уй Тагом, совершенно убежденным, что уже второе поколение неспящих полностью подтвердит верность его теории, изложенной в пока что не опубликованном труде «Бессонница: ответ грядет».

Когда двери научного городка наконец распахнулись, четыре девушки уже произвели на свет младенцев, о которых теперь заботились бабушки и дедушки. Еще три девушки были беременны. Одна из матерей, которую изнасиловал один из неспящих подростков, также была беременна. Ей, естественно, разрешили сделать аборт.

Затем последовал довольно темный и постыдный период, в течение которого правительство сняло с себя всякую ответственность за этот эксперимент и предоставило его участникам возможность самим заботиться о себе. Некоторые из суперумников стали жертвами сексуальных извращенцев и любителей порнографии. Одного убила собственная мать, предположительно в порядке самозащиты. Впоследствии она непродолжительное время провела в тюрьме. Наконец, в период правления Сорок Четвертого Высшего Остроугольника, всех оставшихся в живых неспящих вместе с родившимися у них детьми отправили в резервацию, созданную на уединенном островке в обширной дельте реки Ру My, где их потомки так и живут с тех пор, опекаемые населением Хай Бризала.

Второе поколение неспящих хоть и не подтвердило теорию Уй Тага, но доказало мастерство тамошней генной инженерии: дети получались точно такими же, как их родители; ни один из потомков суперумников после пяти лет не испытывал ни малейшей потребности в сне.

На острове Неспящих сейчас проживает около пятидесяти пяти таких людей. Климат там очень теплый, так что ходят они голышом. Фрукты, сыр, хлеб и другую пищу, не требующую приготовления, через день привозит и оставляет на берегу армейский катер. За исключением подвоза продуктов, строжайше запрещены любые контакты с неспящими, в том числе и любая гуманитарная или медицинская помощь. Туристы, включая и тех, что прибыли из иных миров, допускаются на соседний островок, где они изредка могут увидеть неспящих, подглядывая из-за жалюзи в мощную подзорную трубу или бинокль. На сам остров периодически забрасываются группы научных наблюдателей, которые размещаются в двух особых башнях, абсолютно не доступных для неспящих и оборудованных инфракрасными и прочими, в высшей степени хитроумными, приборами слежения, а также зеркальными окнами. Пикеты, организуемые ассоциацией «Спасем наших неспящих!», получили разрешение организовывать бессонные бдения на южном берегу реки Ру My. Время от времени активисты движения предпринимают попытки добраться до неспящих на лодках и спасти их, но армейские сторожевые катера и вертолеты всегда эти попытки пресекают.

Неспящие греются на солнышке, гуляют, бегают, забираются на скалы, качаются на ветвях деревьев, лениво борются друг с другом, ищут насекомых в голове у себя и друг у друга, обнимают и кормят грудью новорожденных и занимаются сексом. Мужские особи устраивают между собой настоящие поединки из-за самок, а зачастую поколачивают и самок, если те отказывают им в сексуальных утехах. Все время от времени дерутся друг с другом из-за наиболее вкусных кусочков, в результате происходит немало совершенно бессмысленных убийств. Групповое изнасилование здесь в порядке вещей, особенно если мужские особи увидят совокупляющуюся парочку. Есть, правда, некоторые показатели весьма нежного отношения матерей к новорожденным младенцам и чего-то похожего на дружбу между маленькими ребятишками. Но иных, так сказать социальных, отношений между неспящими не возникает. Старшие ничему не учат младших, никто вообще не проявляет ни желания учиться, ни хотя бы способности к подражанию. Большая часть самок рожает примерно раз в год, начиная лет с тринадцати-четырнадцати. Похоже, их материнские умения носят исключительно инстинктивный характер, хотя вопрос о том, есть ли у человеческих существ некие инстинктивные умения, не решен до сих пор. Так или иначе, но большая часть новорожденных погибает, и мать обычно оставляет умершего ребенка лежать, где лежал. Как только детей отнимают от груди, они вынуждены сами о себе заботиться. Впрочем, поскольку пищи на острове всегда более чем достаточно, многие доживают до пубертатного периода.

Смерть взрослой самки обычно происходит в результате жестокого обращения или в связи с сложными родами. Они редко доживают до тридцати лет. Мужские особи живут дольше, если, конечно, им удается миновать опасный период поздней юности, когда поединки между самцами ведутся практически постоянно. Дольше всех прожила обитательница острова Неспящих под номером ФБ-204 по прозвищу Фибби, которое ей дала команда наблюдателей. Фибби умерла в семьдесят один год и родила всего одного ребенка — тогда ей было четырнадцать лет, — после чего она, очевидно, стала бесплодной. Она никогда не противилась желанию самцов с нею совокупиться, а потому били ее редко. Фибби по природе была застенчивой, страшно ленивой и редко появлялась на берегу, да и то только для того, чтобы подобрать там что-нибудь из еды и тут же снова исчезнуть со своей добычей в лесу.

В настоящее время патриархом там является похожий на гризли самец МТТ-311 пятидесяти шести лет от роду, мускулистый и хорошо сложенный. Большую часть дня он валяется на песчаном пляже, греясь на солнце, а по ночам слоняется по лесу в центральной части острова. Иногда он развлекается тем, что выкапывает руками пещерки и канавы или складывает из камней плотины на ручье, но никакой конкретной цели эти канавы и плотины не служат; во всяком случае, плотины эти никогда не бывают достаточно водонепроницаемыми, чтобы заставить ручей изменить русло. Одна из молодых самок почти каждую ночь в течение нескольких часов строит нечто вроде огромных гнезд из кусков древесной коры и листьев, но сама никогда и ни для чего эти гнезда не использует. Некоторые самки охотятся на муравьев и гусениц, а также собирают личинки под корой упавших деревьев и поедают их. Это единственные зафиксированные наблюдателями свидетельства разумных поступков, вызванных определенными физическими потребностями.

Хотя все неспящие обычно выглядят крайне неопрятно, а самки к тому же чрезвычайно быстро старятся, по большей части эти бывшие «суперумники» в юности очень хороши собой. По словам всех наблюдателей, выражение лиц у них абсолютно безмятежное и неестественно спокойное. Недавно вышедшая книга о неспящих называлась «Счастливый народ?» — в языке оричи, правда, вопросительного знака нет, но к этому названию все равно был прибавлен равноценный значок.

Споры вокруг неспящих продолжаются. Счастлив ли ты, если не сознаешь, что счастлив? Что такое сознание? Является ли сознание таким уж большим благом, каким мы его считаем? Кто лучше «отключается» от реальной действительности — ящерица, греющаяся на солнце, или мудрый философ? От чего и зачем нам так необходимо время от времени «отключаться»? Между прочим, ящерицы существуют на свете куда дольше, чем философы, хотя ящерицы не моются, не хоронят своих мертвых и не ставят научных экспериментов. И ящериц было всегда куда больше, чем философов. Так, может быть, ящерицы — куда более удачливый вид живых существ, чем философы? Или просто бог любит ящериц больше, чем философов?

Насколько можно судить по перечню этих вопросов, наблюдение за неспящими, как и за ящерицами, указывает, похоже, что сознание отнюдь не является необходимым для счастливой чувственной жизни. И правда, будучи чрезмерно развитым, как это и происходит порой с людьми, сознание может даже препятствовать обретению истинного счастья и удовлетворенности самим собой: этакий червяк в яблоке.

Так что же, выходит, сознание вступает в противоречие с бытием? Извращает, задерживает, уродует его? Похоже, любая мистическая практика в любом из миров стремится избежать своей оценки со стороны сознания. Если Нирвана — это освобождение души (или разума) от самой себя для того, чтобы она могла воссоединиться с телом, уже пребывающим в его чистом единстве с миром (или с богом), то неужели неспящие уже достигли Нирваны?

Разумеется, сознание дается высокой ценой. И цена эта, по-видимому, то, что мы примерно треть своей жизни проводим во сне — становясь слепыми, глухими, немыми, беспомощными и лишенными способности мыслить.

Впрочем, способности мыслить мы не совсем лишены, ибо видим сны.

Поэма «Остров Неспящих», написанная Ну Лапом, изображает жизнь неспящих как некое «видение снов» или «мечту о снах».

Трогательная поэма. Она предлагает одну из самых позитивных оценок неспящих. Однако ученые Хай Бризала — хотя им, возможно, и хотелось бы согласиться с этим поэтом, чтобы облегчить свое коллективное сознание, — вынуждены признать: неспящие не видят и не могут видеть снов.

Как и в нашем мире, лишь некоторые животные, включая птиц, собак, кошек, лошадей, обезьян и людей, регулярно впадают в то странное и в высшей степени специфическое состояние души и тела, которое называется «сон». И только в этом состоянии некоторые из них способны перейти в следующую фазу деятельности мозга, еще более специфическую и характеризуемую особой частотой сигналов; ее мы обычно и называем «сновидениями».

Мозг неспящего такой способности лишен. Он никогда не достигает подобных состояний. В этом отношении неспящие похожи на рептилий, которые могут охлаждаться до полной инертности, но никогда не впадают в спячку.

Один философ из Хай Бризала, То Хад, выразил эти парадоксы в следующих, на мой взгляд, довольно прихотливых высказываниях: чтобы быть самим собой, ты должен быть ничем; чтобы познать себя, ты должен научиться не узнавать ничего. Неспящие познают мир постоянно и узнают его мгновенно, без пропусков, не тратя времени на самого себя. Не видя снов, они не рассказывают историй, а потому и не испытывают необходимости пользоваться языком. Не имея языка, они не знают лжи. И, таким образом, не имеют и представлений о будущем. Они живут здесь и сейчас, они абсолютно доступны. Они существуют в чистой реальности, но не могут познать истину, ибо путь к истине, как утверждает этот философ, лежит через ложь и сны.