Перерождение

Глава 24

Сегодня последний день моей жизни. Завтра настает Вальпургиева ночь, а хороших для меня вестей нет. Ни леший, ни Милена не смогли отыскать Архонтов. И даже Слава пропал, улетев в свою Москву. Мобильный телефон друга был не доступен.

Я лежал в своей комнате и бездумно смотрел в потолок. Сегодня мы с Кириллом вернулись в усадьбу.

Прошло три дня как мы покинули наш дом. За это время я успел закончить все свои дела. Встретился с Нели Юрьевной. Рассказал ей отредактированную версию произошедших со мной событий. Предупредил, что я уеду из города на некоторое время. Мы договорились, что на время моего отсутствия, она станет управляющим с соответствующим правом подписи. Приказ я подпишу завтра утром, перед отъездом в Томск.

Ночевать остались у нее. Мы засиделись допоздна, поминали Женю со Светой. Под действием спиртного Неля Юрьевна размякла, много плакала, не стесняясь Кирилла. Она хотела выговориться, выплеснуть свою боль родному человеку. Мы с Женькой давно стали для нее семьей, заменив погибшего сына. И смерть одного из нас стала для нее еще одной страшной потерей и потрясением. Именно поэтому я не стал говорить ей о своей возможной смерти.

На следующее утро заехали в офис. Я подписал бумаги, попрощался и направился с Кириллом к родителям в Томск.

Томск — сибирские Афины. Столица студентов, город безудержного веселья, пьянок, случайного секса и несбывшихся мечтаний. Его окружала особая аура, присущая только тем местам, где собиралось огромное количество молодых людей. Она была пронизана страстью юношеского максимализма, омыта слезами разбившейся любви, звенела отголосками двоечников, призывающих халяву на время сессий, пьянила выхлопами перегара, возбуждала страстными стонами пытающимися быстрее повзрослеть вчерашних школьников.

В конце августа жизнь в городе буквально вскипала, начинала бурлить на каждом шагу. Пиво лилось пенной рекой. В глазах рябило от приезжающих в первый раз абитуриентов. Их сразу можно было узнать по растерянному взгляду или по излишней браваде.

И утихала на период зимней и летней сессий. Чтобы потом снова повторить этот безумный ежегодный круговорот.

Родители вместе с братом жили в четырехкомнатной квартире на Иркутском тракте. Уже в городе я позвонил брату и предупредил, что скоро приеду. По пути заехали в супермаркет за продуктами, не люблю приезжать в гости пустым.

Родной дом встретил счастливыми слезами мамы, добродушным хмыканьем отца и крепким объятиями брата. Я представил родным Кирилла, прежде чем мама потащила нас всех к столу.

Было много тостов, счастливых вздохов мамы, держащей меня за руку. Отец разговорился с Кириллом, оказывается они служили в одних войсках и теперь обсуждали различия традиций советских и российских времен. Мы с братом вспоминали, наши детские проделки. На короткое время я совсем позабыл про все свои проблемы и просто наслаждался чувством уюта и заботы в родительском доме.

Глубоко за полночь наше застолье завершилось. Родители ушли к себе, Кирилла мама уложила спать в зале. Я остался на кухне с Давыдом.

— Теперь рассказывай, что с тобой случилось на самом деле, — трезвым голосом сказал брат, когда плотно закрыл кухонную дверь.

— Ты не поверишь, но все что я расскажу правда, — издалека начал я свой рассказ. Мое необычное повествование Давыд, часто прерывал удивленными вопросами и восклицаниями. От услышанного он, наплевав на мамин запрет курения в доме, достал пепельницу и курил прямо там. Когда я закончил свою историю, дым в комнате напоминал предрассветный туман. Форточка не справлялась с обилием дыма, пришлось распахнуть окно полностью.

Только вдохнув полной грудью сырой и холодный воздух, я понял, как устал. Брат выглядел, мягко говоря, удивленным. Было видно, что услышанное ошеломило его. Если рассказчиком был бы другой человек, он не поверил бы. Видимо он никак не мог поверить в сказанное мной.

— Это правда, ты меня не разыгрываешь?

— Смотри, — я взял ложку со стола и раскалил ладонь. Ложка мгновенно потекла как восковая свеча. Я опустил в тарелку с водой оплывший кусок металла. С громким шипением в воздух поднялось раскаленное облачко пара. — Убедился?

Широко раскрытые глаза и отвалившаяся челюсть брата были красноречивей любых ответов.

Я как можно мягче объяснил ему, чем мне грозит отсутствие инициации. И поделился с ним запланированными на завтра действиями. После этого убрали со стола и отправились спать.

За беготней следующий день пролетел очень быстро. Я успел оформить дарственную брату на квартиру в Новосибирске. Заехать к родителям Жени и Светы, выразить свое соболезнование.

Домой от близких погибших друзей вернулся полностью опустошенным. Пришел и сразу уснул. Сквозь тревожный сон чувствовал ласковые прикосновения мамы. Она, как всегда, заходила проверить, накрыт ее любимец или нет. И пусть мне уже скоро тридцать лет, для нее я всегда буду маленьким Арончиком.

Проснулся я от восхитительного запаха жареных блинов. Это мама спешила порадовать меня любимым лакомством. К сожалению пора возвращаться. Заканчивалось время отведенное для родителей.

За столом, как будто чувствуя нависшую надо мной беду. Мама, беззвучно плакала. Слезинки одна за другой капали на стол. Отец, не выносивший слезы матери, увел ее в спальню успокаивать.

Они вышли из комнаты, когда мы уже стояли на пороге. Отец крепко обнял меня, шепнул, чтобы я берег себя. Мама вжалась в мою грудь и опять расплакалась. Я гладил ее поседевшие волосы, с трудом сдерживая слезы. Наконец она успокоилась, поцеловала меня в щеку и перекрестила.

На улице мы попрощались с Давыдом. Брат стиснул меня в своих медвежьих объятиях:

— Не унывай. Я знаю, ты выкрутишься, — напутствовал меня брат. — Езжай, а то я тоже расплачусь как мама, — поторопил он меня хриплым голосом.

— Береги родителей и себя, — попрощался я с Давыдом и сел в машину. Мне не нужно было оглядываться на окна, чтобы чувствовать прощальный взгляд моей любимой мамы.

— Повезло тебе с родными, — сказал мне Кирилл, когда мы выехали со двора.

— С этим трудно поспорить. Я же младший, всеобщий любимчик, — похвастался я.

— Я уже понял, что ты любимчик, — улыбнулся друг.

Так подшучивая друг с другом, не заметили, как вернулись в Новосибирск. В городе я попытался набрать номер Славы, но он был вне зоны обслуживания.

В городе у меня не осталось никаких дел. Со всеми с кем я хотел увидеться, я повидался, поэтому сразу поехали в усадьбу.

По приезду, как обычно, нас встретил Порфирий. Лесава с огорченным видом сказала, что хороших вестей для меня нет, но нужно надеяться на лучшее. Я ее успокоил. Сказал, что верю в свою удачу. Был обед, прошедший в неловком молчании. Все слова утешения были сказаны, а поводов для веселья не находилось.

Я уже начал проваливаться в послеобеденный сон, когда раздался звонок смартфона. На экране высветился Слава, я поспешно провел по экрану.

— Алло? Здорова, ты куда пропал? — я обрадовался звонку друга.

— Привет. Дела, дела. Времени совсем не было.

— А где был? Я пытался несколько раз дозвониться.

— Где был, там связи не было. У меня для тебя хорошие новости. Я нашел Архонта. Пришлось поднять кое-какие связи, — стал напускать тумана друг, — но все получилось. Сегодня мы вместе с ним вылетаем в Новосибирск. Нас встречать не нужно, моя машина осталась в аэропорту. Мы переночуем в городе, а завтра поутру приедем.

Сказать, что я обрадовался, значит, ничего не сказать. Как будто огромная многотонная глыба, давившая на меня, рассыпалась под действием слов друга. Словно наяву я почувствовал, как опалило и отдалилось дыхание смерти за спиной.

Как оказалось, я очень хочу жить. На ум пришел анекдот про алкоголика, увидевшего перед суицидом окурок и решившего напоследок покурить.

Жизнь налаживается. Правы были все: Кирилл, безгранично верящий в мою удачу; брат, знающий меня с самого детства и Лесава, не теряющая надежды в благоприятный исход. Только я, стоя на самом краю гибели, усомнился в себе. Воистину, ожидание смерти — хуже самой смерти.

Ну что, нужно вставать и идти радовать остальных обитателей дома. Радостью нужно поделиться, чтобы снять груз переживаний за мою жизнь.

— Все это довольно подозрительно, — проговорил Кирилл. — Если бы информация была не от Славы, я бы поостерегся. С другой стороны деваться все равно некуда, — подытожил он.

— Это легко проверить, у Архонтов есть татуировка на груди в виде дерева, — вмешалась в разговор Лесава. — После инициации она появляется, как знак принадлежности к хранителям.

— Лесава, ты объяснишь, наконец, что мне грозит? — я слегка попытался надавить на берегиню.

Бесполезно, она даже ухом не повела и еще пристыдила:

— Арон, что ты как маленький. Потерпи, скоро все узнаешь сам.

Пришлось согласиться потерпеть, тем более что ждать осталось только до завтра. Я согласно кивнул берегине и оглядел моих друзей.

Не человечески прекрасное лицо Лесавы выражало спокойствие. Мудрые глаза диссонировали с девичьим ликом. Она смотрела на меня как старшая сестра на несмышленыша братишку.

Кирилл был чем-то не доволен. Что-то его беспокоило. Он пытался ухватить мысль, тревожащую его, но не мог. Я же не разделял, его опасений по одной простой причине. Как правильно заметил Кирилл, мне деваться некуда. Он единственный Архонт, который сможет мне помочь. Тем более Слава за него ручается. А ему я доверяю, он уже несколько раз спасал меня от смерти.

Порфирий невозмутимо следил за разговором, стоя в дверном проеме. Из кухни невидимыми цепкими щупальцами расползались аппетитные запахи. Они цепляли, пробирались сквозь обонятельные рецепторы прямо в мозг, мешая сосредоточиться.

Кириллу с его волчьим обонянием, было само трудно. Мне было хорошо видно, как он глотал набежавшую слюну. Кирилл украдкой поглядывал на домового, пытаясь понять когда же наконец ужин. Порфирий, конечно же, видел голодные взгляды оборотня, но стоял с невозмутимым видом. Видимо еще не все было готово.

Наконец, Лесава уставшая слушать, громкие сглатывания Кирилла сжалилась и поторопила домового.

— Порфирий хватит томить, давай уже ужинать.

Домовой, словно дожидался только этой команды. Сразу же стал готовить на стол. Как будто на сказочной скатерти — самобранке под действием сил Порфирия, на столе стали возникать блюда с едой.

Наваристый борщ в фарфоровой супнице, свежий горячий домашний хлеб, квашенная капуста. В центре деревянная миска с густой как масло сметаной.

— Приятного аппетита, — произнес я, и не дожидаясь прозвучавших ответов принялся за еду. Нет не так, принялся за Еду, с большой буквы.

Как всегда, когда ешь то, что приготовил Порфирий, было не до разговоров. Только после пельменей на второе, когда я доел последний комочек теста с мясом на тарелке, вернулась способность осознавать окружающее.

— Завтра ночью идем в лес к лешему, — сказала Лесава.

— А почему инициацию нужно проводить именно завтра? Об этом ты можешь рассказать или это тоже табу?

— Нет, эти знания не под запретом. Что ты вообще знаешь об Вальпургиевой ночи?

— Не очень много, если честно. В гугле речь идет о шабаше ведьм и нечистой силы. Еще, что этот праздник отмечают у разных народов. Я особо сильно не интересовался, некогда было.

— У нас этот праздник имеет название Родоница. В честь главного бога Рода. Но сейчас на слуху название Вальпургиева ночь в честь святой Вальпургии. В эту ночь истончается барьер между мирами. В наш мир могут проникать духи и мертвые. Сильные колдуны и колдуньи могут переходить в другие миры. Так же энергия других миров в местах соприкосновения просачивается в наш мир. В этих точках появляются своеобразные места силы, скопление огромной энергии. Вот поэтому так важна эта ночь. Обряды, которые невозможно провести в обычный день. В Вальпургиеву ночь обретают возможность к свершению. На шабаше ведьмы увеличивают свою силу.

— Инициация не возможна без привлечения огромного количества энергии, но чтобы обуздать ее, нужен другой колдун. Иначе инициируемый просто погибнет, разорванный неуправляемыми потоками силы. Так, что необходимые условия инициации: Радоница и наличие сильного колдуна, — закончила рассказывать Лесава.

— Очень познавательно, — произнес Кирилл, слушающий очень внимательно берегиню. — Мне понравилось.

Лесава улыбнулась Кириллу и продолжила:

— Завтра мы отправимся в лес, — снова повторила Лесава. — Леший укажет куда дальше идти. А сейчас отдыхать и готовиться к завтрашнему дню.

Мы разбрелись по своим комнатам. Я решил потренироваться, в суматохе прошедших дней совсем забыл про тренировки. Вынул ставший продолжением меня кинжал и завертелся в смертельном танце.

Сон был на удивление спокойным. Мне не снились ужасы, не приходили во сне погибшие друзья. Я встретил алеющий рассвет, хорошо выспавшимся, бодрым после утренней разминки и душа.

Наконец настал день, который изменит всю мою жизнь. Какая она будет и будет ли вообще. Я даже не мог представить, что скрывает от меня берегиня. Почему она так тщательно умалчивает, что меня ждет потом? А потом, я вспомнил про наемников, нужно будет разобраться с убийцами желающими забрать мой дар.

Во всяком случае, сначала нужно пережить эту ночь. Вдруг я окочурюсь во время обряда или еще страшнее, стану инвалидом пускающим пузыри. Бред, я даже помахал рукой, отгоняя дурные мысли. Нужно срочно привести мысли в порядок. Я сел на пол, прислонился спиной к кровати и погрузился в медитацию.

Вдох, медленный выдох. Я представил, как аура раздувается, словно воздушный шарик, охватывая весь дом. В соседней комнате внутренним взором увидел сияющую ауру Кирилла. Она светилась ровным сиреневым, с вкраплениями желтого и ярко зеленого, цветом.

На первом этаже метался всполох серого цвета, мгновенно перемещаясь по комнатам. Теперь мне понятно, как домовому удается содержать дом. С такой скоростью он один заменял целый штат обслуги.

Я поискал берегиню, но в доме ее не оказалось. «Снова в лесу пропадает»- мелькнула мысль на краю сознания. Я потянулся в стороны, охватывая весь мир, на миг я стал всем. Сознание растворилось в мироздании, принося невиданное блаженство. Миг превратился в бесконечность.

Я очнулся от лучей солнца пронизывающих комнату и бивших прямо мне в лицо. Автоматически бросил взгляд на часы. Ого, оказывается, я медитировал около трех часов. Пора выходить на завтрак. Интересно чем сегодня нас удивит Порфирий. Однако разбаловал он нас. Таким макаром, скоро я точно поправлюсь.

Внизу меня ожидал сюрприз, Слава в компании берегини заходили в дом.

— Слава, — обрадовался я другу, спеша к нему на встречу. — Куда ты пропал? Укатил в свою столицу и как в воду канул.

Мы крепко обнялись. Следом за мной с другом обнялся Кирилл, появившийся как тень из-за моей спины.

— Вот так всегда, никакой благодарности. Бегаешь как гончая, высунув язык, в поисках средства для спасения друга. А он еще упрекает. Нет в жизни счастья, — стал прибедняться Слава.

— Я рад, что с тобой все хорошо. Спасибо большое за мое спасение, — с улыбкой поблагодарил я друга. — Про то, что я твой должник, говорить не буду.

— И не надо, — серьезно ответил Слава. — Друзья на то и друзья, чтобы помогать.

— Ну хватит об этом, — он повернулся к вошедшему в дверь человеку. — Прошу познакомиться это Владимир Георгиевич- Архонт запада.

— Ну здравствуй приемник, — резкий голосом произнес Архонт. Льдисто голубые глаза глядели с интересом профессора филателиста разглядывающего приколотую бабочку. Его болезненная худоба и шрам через все лицо, пугали. Увидишь ночью в переулке, можно заикой остаться.

— Приятно познакомиться, — ответил я, вежливость прежде всего.