Перемены

Глава 15

— Разве ты не доволен мною? — спросила Леанансидхе. Она махнула ухоженной рукой, указывая на два кокона, затем вернулась к ласкам Мистера. — Я натолкнулась на этих бандитов роющихся в твоей маленькой пещере и… Как же это слово? — Её улыбка стала еще шире. — Я задержала их.

— Я вижу, — кивнул я.

— Насколько я разбираюсь в смертных делах, — продолжила она, улыбаясь, — следующим будет расследование, после него… Какое слово смертные законы используют для убийства? Ах да, казнь. — Её красно-золотистые брови на мгновенье поднялись домиком. — Или сначала казнь, а затем расследование? — она пожала плечами. — Ля-ля-ля. В любом случае это вопросы семантики. Гарри, ты предпочтешь быть судьёй, присяжным или палачом?

Я… просто смотрел.

Последний раз, когда я видел свою фееричную крёстную мать, она разглагольствовала и бредила различными голосами в раздвоении личности, почти погребенная под слоем льда в Арктис-Торе — сердце Зимнего Двора. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, она неуклонно подстерегала меня всякий раз, когда я заходил в Небывальщину, очевидно желая превратить меня в одну из своих гончих.

Черт побери! И теперь она раздает улыбки и любезности? Защищает мою квартиру? Предлагает мне поиграть в заседание суда, словно я ребенок, а Сьюзен и Мартин пара кукол?

— Не то чтобы я не был рад вас видеть, Леа, — сказал я. — Но я не могу не тревожиться, не зная, чего вы хотите.

— Только лишь гарантировать здоровье твоему духовному началу, — ответила она. — Вот для чего нужна крёстная, или нет?

— А я уж надеялся, что ваш ответ будет более конкретным.

Она музыкально рассмеялась, как будто где-то вдали зазвонили ледяные церковные колокола.

— Милое дитя. Неужели ты ничего не узнал о феях?

— А кто-нибудь, когда-нибудь узнает?

Её тонкие пальцы гладили мех Мистера.

— Ты думаешь, это так невозможно?

— Разве Вы так не думаете?

— А почему мое мнение значимо для правды?

— Мы собираемся стоять здесь весь день, отвечая друг другу вопросом на вопрос?

Её улыбка стала шире.

— Ты бы этого хотел?

Я поднял руку, капитулируя.

Она чуть наклонила голову в мою сторону — милосердный победитель. Леа была лучшим, чем я, игроком в этой игре слов, имея за спиною несколько столетий практики.

К тому же, достойно проиграть гостю было обыкновенной вежливостью.

— Чего бы я хотел, — сказал я, — так это, чтобы вы были так добры и освободили этих двоих. Они не грабители. Они гости. И это, прежде всего, мой дом.

— Ну конечно, дитя, — радостно согласилась она. — Не нанесено никакого вреда. — Она щелкнула пальцами, и коконы казалось, превратились в прекрасный зеленый туман, который начал быстро исчезать. Сьюзен мягко упала от стены, но я ждал, чтобы подхватить ее и нежно положить на диван.

Мартин отклеился от потолка и приземлился на обветшалый декоративный коврик, который прикрывал бетонный пол. Поблизости никого не было, чтобы подхватить его, что было ужасно. Просто ужасно.

Я быстро осмотрел Сьюзен. У неё не было явных травм. Она дышала. У неё был пульс. И на этом глубина моих медицинских познаний исчерпывалась. Я так же проверил Мартина, но был разочарован. Он был в таком же состоянии, как и Сьюзен.

Я глянул на свою крестную. Мистер, блаженствуя, растянулся на ее коленях лежа на спине, пока она ласкала своими длинными ногтями его грудь и животик. Его мурлыканье разносилось по всей комнате.

— Что вы сделали с ними?

— Я временно усыпила их хищное начало, — сказала она спокойно. — Бедные овечки. Они не осознают, как много силы они черпают оттуда. Возможно, это послужит полезным уроком.

Я чуть поморщился, обдумывая это.

— Вы имеете в виду… их вампирическую часть?

— Ну конечно.

Я ошеломленный сел прямо на пол.

Если вампирическое заражение у таких людей, как Сьюзен и Мартин, можно было колдовски усыпить, то, наверняка, можно было проделать так же хорошо и всё остальное. Подавить это, возможно, надолго.

Или может быть, даже совсем уничтожить это.

Я почувствовал, как у меня внутри снова затеплился огонек надежды, который я растоптал много лет назад.

Возможно, я смогу спасти их обоих.

— Мне… — я покачал головой. — Я искал возможность для… я провел больше чем… — я еще сильнее затряс головой. — Я провел больше года, пытаясь найти способ… — я посмотрел на крестную. — Как? Как вы это сделали?

Она лукаво глянула на меня, её губы изогнулись в чем-то, что точно не было улыбкой.

— Ах, милое дитя. На самом деле информация такого рода это целое сокровище. Что ты готов обменять за такой драгоценный камень знания?

Я до скрипа сжал зубы.

— Это всегда сводиться к сделкам с вами, не так ли?

— Ну конечно, дитя. Но я всегда до конца следую своим принципам. Поэтому я защищаю тебя.

— Защищаете? — повышенным голосом спросил я. — Вы провели почти два десятилетия, пытаясь превратить меня в собаку!

— Только когда ты покидал мир смертных, — сказала она, озадаченная тем, что я был расстроен. — Дитя, у нас была сделка. И ты не захотел выполнять свои обязательства, — она широко улыбнулась Мышу. — И собаки такие очаровательные.

Мыш наблюдал за ней невозмутимыми, настороженными глазами, его тело было неподвижно.

Я нахмурился.

— Но… вы продали мой долг Мэб.

— Точно. И по превосходной цене, я могу отметить. Итак, сейчас все эти отношения между тобой и мной сводятся к сделке с твоей матерью. Конечно до тех пор, пока ты не предпочтешь заключить новое соглашение…

Эти слова бросили меня в дрожь.

— Нет, спасибо, — я наконец-то опустил свои щиты. Леанансидхе не отрываясь, смотрела на меня. — Я видел вас в башне у Мэб, — нахмурился я.

Что-то темное проглянуло сквозь её изумрудные глаза, и она чуть повернула лицо, отворачиваясь от меня.

— Действительно, — произнесла она спокойно. — Ты видел, что означает для моей королевы излечивать недуг.

— Какой недуг?

— Безумие овладело мною, — прошептала она. — Похитило меня у себя. Вероломные дары… — она покачала головой. — Я лучше не буду думать об этом, чтобы не делать себя снова уязвимой. Достаточно сказать, что мне сейчас гораздо лучше, — она провела кончиком пальца по льдисто-белой пряди в волосах. — Сила моей королевы победила, и мой ум принадлежит мне.

— Гарантировать здоровье моему духовному началу, — пробормотал я. Затем я моргнул. — Сад, на другой стороне этого места… Он Ваш.

— Конечно, дитя, — улыбнулась она. — Ты не находишь странным то, что в твоё суматошно-растрачиваемое время никто из твоих недругов — ни один — никогда не попытался пробраться сюда с другой стороны? Никогда никто не посылал злобных духов прямо к тебе в постель, в твой душ, твой холодильник? Никогда никто не подкладывал корзинку со змеями тебе в шкаф, так чтобы они забрались тебе в обувь, ботинки, карманы твой одежды? — она покачала головой. — Милое, милое дитя. Пройди ты чуть дальше, то ты бы увидел гору костей существ, которые пытались добраться до тебя, и которых я уничтожила.

— Ага, точно. И я сам чуть не очутился там же.

— Душка, — улыбаясь, сказала она. — Мои стражники были созданы атаковать любого нарушителя, включая того, который выглядит как ты. Мы ведь не могли допустить, чтобы пробрался какой-нибудь умный перевертыш, не так ли? — она вздохнула. — Ты ужасно обошелся с моими примулами. Откровенно говоря, дитя, там есть следы других элементов кроме огня, сам знаешь каких. Ты действительно стремишься к многообразию. Теперь мне нужно кормить, две прожорливы утробы, вместо одной.

— Я буду… буду более аккуратным в следующий раз, — хмыкнул я.

— Я должна по достоинству оценить такое намерение, — она спокойно и изучающе смотрела на меня. — Твои слова обо всей твоей прошедшей жизни были правдивы. Я преследовала тебя в мире духов. Создала стражей и защищала с другой стороны твой спокойный сон, стоя на страже твоего дома. И ты можешь только предполагать, сколькие пытались его нарушить, — она улыбнулась, снова показывая аккуратные острые клыки. — Пытались, и тщетно.

Что так же объясняет, почему она всегда была на расстоянии вытянутой руки, когда бы я ни посещал Небывальщину. Почему она нападала на мой след всегда, когда я заходил туда.

Потому что она была там, защищая меня.

От всего, кроме себя.

— Сейчас, в этот раз, — сказала она деловым голосом. — Ты оставил существенный клад из снаряжения для хранения в моём саду.

— Я был в безвыходной ситуации.

— Я осознаю это, — улыбнулась она. — Я, конечно же, сохраню или верну его, как ты пожелаешь. И, если ты погибнешь, я отнесу его наследникам, указанным в твоём завещании.

Я устало рассмеялся.

— Вы… Конечно же вы сделаете именно так. — Я глянул на Мыша. — Как ты думаешь, приятель?

Мыш глянул на меня, потом на Леа. Затем он сел, но, все еще не спуская с неё глаз.

— Да, — хмыкнул я. — Я тоже так думаю.

Леанансидхе широко улыбнулась.

— Это хорошо, что ты так близко к сердцу воспринял мои уроки, дитя. Это холодная и недружелюбная вселенная, в которой мы живем. И только силой тела и ума ты можешь надеяться управлять своею собственной судьбой. Опасайся всех. Даже своего защитника.

Я глядел на неё, размышляя.

Моя мать с завидной дальновидностью подготовила защиту для меня. Она предвидела, в конечном счете, поиск и нахождение моего сводного брата, Томаса. Могла ли она приготовить другие вещи для меня? Вещи, о которых я пока даже не догадываюсь?

Как я могу передать наследство своему ребенку, если я знаю, что умру и не увижу, как это случится? Какое наследство у меня есть, кроме коллекции магических вещичек, которые со временем может накопить любой, безо всякой помощи?

Моим настоящим сокровищем были знания.

Будь вы боги или маленькие рыбки, но знания были опасным наследством. Я представил, что могло бы случиться, если бы, лет в пятнадцать, я изучил аспекты магии, к которым я подобрался только, когда мне исполнилось тридцать. Это походило бы на вручение ребенку заряженного и взведенного револьвера.

Нужен был какой-то механизм безопасности — что-то, что уберегло бы ребенка от достижения вышеупомянутого знания, то тех пор пока он не станет достаточно зрелым, чтобы обращаться с ним мудро. Что-то простое, но сильное для ребенка. Для ребенка-чародея.

Я улыбнулся. Что-то, как невежество обладателя, выраженное в максимально простой форме: задавай вопросы. И, насколько я теперь знал, мою мать не просто так звали «ЛеФей».

— Крёстная, — сказал я спокойно. — Моя мать оставляла что-нибудь у вас для передачи мне, когда я буду готов для этого? Книгу? Карту?

Леа сделала очень медленный, глубокий вдох, её люминесцентные глаза засветились.

— Хорошо, — пробормотала она. — Хорошо, ну, в общем… хорошо.

— Она оставляла, не так ли?

— Да, действительно. Но меня просили справедливо предостеречь тебя. Это — смертельно опасное наследство. Если ты примешь его, то примешь и последствия, которые придут вместе с ним.

— Какие?

Она повела плечом.

— Это индивидуально для каждого. Твоя мать потеряла возможность спокойно спать. Для тебя же это может обернуться хуже. Или не затронуть вовсе.

Я пару мгновений раздумывал над этим, и затем кинул.

— Я хочу это.

Леа, не отрываясь, смотрела на меня. Она подняла пустую ладонь, сложила её лодочкой и накрыла другой рукой.

Маленький, блестящий рубин, сияющий как капля крови, огранённый в пятиугольник, лежал в её ладони, когда она открыла ее.

— Это квинтэссенция её знаний Путей, — сказала Леа спокойно. — Каждая тропа, каждый прямой путь, каждая связь. Она развила достаточно навыков, разыскивая их, так что в итоге — смогла их предсказывать. Пути могут изменяться из десятилетия в десятилетие, но твоя мать знала, где они были и где они будут. Очень немногие из моего собственного рода могут сказать такое, — она прищурилась. — Это знание — бремя, которое я держу в своей руке, дитя. Я верю, что это может принести тебе погибель. Выбор должен быть сделан тобой.

Я, не отрываясь, уставился на камень, пытаясь сосредоточиться на медленном дыхании. Все Пути. Способность путешествовать по миру без оглядки на географию. Знание, подобное этому, может выиграть войну с Красной Коллегией прежде, чем она начнется. Любой обладатель этого знания может плевать на закон, избегая расплаты со стороны смертных властей или сверхъестественных наций. Проходить куда угодно. Сбежать из любой западни. Добыть больше информации, чем возможно для кого-либо.

Адские колокола. Этот блестящий маленький камень был скрытой силой, которая потенциально была сильнейшим из всего, что я видел.

Такая власть.

Такой соблазн.

Я задавался вопросом, буду ли я в состоянии совладать с этим. Я не святой.

И в тоже время, я никогда не видел вещи, так явно предназначенной для человека, который отчаянно хочет НАЙТИСЬ для своей маленькой девочки. Где бы она ни была, я мог прийти к ней. Прийти к ней и уйти — незаметно.

Мэгги.

Я потянулся и взял камень из руки крёстной.