Глава 16 Снова на крыло

Гидроплан Гаккеля, названный «Фрегатом», запустили в серийное производство в пассажирском варианте, и на эти самолёты тут же образовалась очередь в четыре месяца. Дюжина машин направили на организацию маршрута Петербург-Стокгольм, ешё столько же самолётов пошло на линию Севастополь-Стамбул. Больше пока открывать не стали: нужно накопить статистику, как по экономике, так и по технической части проектов. После появления в газетах сообщений о небывалых маршрутах, посыпались предложения о покупке лицензий, и денежки в кассу «Полярной звезды» потекли, не рекой, конечно, но вполне полноводным ручейком. Гаккель тут же взялся за гидроплан вдвое больших размеров, с четырьмя моторами по двести пятьдесят лошадиных сил, созданными в Ярославле на основе лицензионных немецких двигателей. Мистер Пикстон, совершенно обрусевший и женившийся на русской, приложив свой гений и накопленные наработки, сотворил шедевры для нынешнего технологического уровня.

Дюраля теперь было достаточно, и новый гидроплан, авансом названный «Альбатросом», строился цельнометаллическим. Гаккель был счастлив: финансирование неограниченное, материалы станки и приборы — какие пожелаешь, к тому же, штат конструкторского бюро расширился до пятидесяти человек. Вот он и творил, заодно внедряя в авиацию бустеры, известные Александру из автомобильной техники.

Одновременно шло создание нового пассажирского самолёта на замену «Агате», чрезвычайно успешно работающей на трассе Санкт-Петербург — Тверь — Москва. Самолёты авиакомпании ежедневно совершали по десять пар рейсов в сторону Москвы и обратно, но не успевали перевезти всех желающих.

На замену «Агате» уже разрабатывался новый самолёт. Инженер Крашенинников выбрал местом пребывания своего конструкторского бюро город Царицын, аргументируя решение тем, что пути сообщения отличные, до промышленных центров рукой подать, а главное — вокруг ровные степи, над которыми так удобно испытывать новые самолёты. Самолёт получался впечатляющих достоинств: двадцать пассажиров он мог доставить на полторы тысячи километров со средней скоростью двести километров в час. Эту машину планировали поставить на маршруты от Петербурга до Москвы, Берлина, Варшавы, Киева, Вены, Парижа, Лондона: где-то с промежуточными посадками, а где-то и нет. Проплаченные журналисты умело раздули, а старательно поддерживали интерес публики к самолётам «Полярной звезды» и теперь вся Европа, затаив дыхание, ожидала выхода на линии волшебного самолёта. А пока толпы людей ездили на экскурсии любоваться строительством аэродромов, аэровокзалов и служебных сооружений при них. Любопытно, что во всех странах это строительство финансировалось из городской казны, а кое-где и из государственной. Парижские отцы города, правда, хотели отказаться от новомодной дорогой игрушки, но «Полярная звезда» объявила, что в таком случае она вообще откажется от авиасообщения с Францией. Результат не замедлил сказаться: деньги тут же нашлись, а наиболее активные противники авиации отправились в отставку.

А в отдельном цеху строили рекордный самолёт, призванный установить невиданную планку сверхдальнего перелёта. За основу была взята «Агата», но выполненная целиком из дюраля. Моторы взяли почти те же, что и на «Альбатросе», но сниженной мощности. Были проведены огромные работы по повышению надёжности и экономичности двигателей, и результаты испытаний выглядели многообещающими. Винты поставили новейшие, из алюминиевого сплава, с регулируемым шагом, что тоже снижало расход горючего. Крылья удлинили почти на три метра — эта мера тоже обещала увеличение дальности полёта. И, конечно же, нарастили количество и объём топливных баков, но расчёты показывали, что и этого будет недостаточно. Тогда придумали такой ход: под фюзеляжем самолёта разместили дополнительный бензобак, расположенный конформно, то есть, прилегающий к фюзеляжу. Со стороны казалось, что «Агата» обзавелась этаким брюшком, что немедленно породило массу шуточек. В салоне самолёта осталось свободное пространство только на одно спальное место, уголок с электрическими плиткой и чайником, а за занавеской туалет. Весь остальной объём был забит мягкими емкостями с топливом и спасательным снаряжением.

Александр всё свободное время зубрил штурманское дело применительно к авиации, благо, к математике он не питал отвращения, да и пространственным мышлением бог его не обидел. Старт перелёта намечался на июнь, даром, что он совпадал с началом сезона штормов в Северной Атлантике. И всё бы было спокойно, но Агата решила:

— Алекс, я лечу с тобой.

— Милая, ты, конечно, очень прилично пилотируешь, но пойми, отправляться нам вместе в этот полёт весьма опасно. Техника ещё крайне несовершенна, самолёт может упасть, и тогда ты пострадаешь при аварии. — попытался отговорить невесту Александр.

— Вздор! — отрезала Агата — Рисковать будем вдвоём, потому что если ты погибнешь, мне тоже жить будет незачем.

Так что в тренировочные полёты они отправлялись вместе, а в газетах всё подробнее писали о предстоящем рекордном полёте.

* * *

Свадьбу, по желанию Агаты назначили на воскресенье, четвёртое июня, а местом проведения — Никольский Морской собор в Кронштадте. Гостей оказалось видимо-невидимо, потому что Александр, по своему обыкновению, решил получить максимальный пропагандистский эффект из совмещения двух событий: венчания и старта перелёта. Так и было объявлено: молодые немедленно убывают в свадебное путешествие.

Были тут, в основном, высокородные друзья Агаты, в том числе, немало великих князей. Не было императора и членов его семьи, что понятно: Александр для них рылом не вышел, но Агата, смеясь, рассказала, что царица извелась от расстройства — плевать она хотела на венчание безродного плебея, а вот на старт трансатлантического перелёта она посмотреть очень хотела.

Венцы над новобрачными держали не просто свидетели, а сам князь Иван Константинович и его жена, сербская принцесса, Елена Петровна.

Церемонию постарались сократить до разумного минимума, потому что предстоял первый этап перелёта от Петербурга до Лиссабона, а это больше трёх тысяч шестисот километров, то есть в лучшем случае, девятнадцать часов в полёте. Небывалое испытание!

После венчания вышли из собора на площадь, заполненную народом и вместе: новобрачные впереди, остальные позади, двинулись к набережной, где у стенки стоял красавец-«Альбатрос», с укреплённой на его спине «Агатой-II». Рекордный самолёт был окрашен в ярко-красной цвет, с белой надписью на фюзеляже с двух сторон: «Перелёт Санкт-Петербург — Лиссабон — Нью-Йорк» и логотипом «Полярной звезды»

На берегу стоял большой фургон, в который вошли нарядные муж и жена, а спустя короткое время вышли два пилота в лётных комбинезонах и помахали руками зрителям. Публика с готовностью завопила нечто приветственное, заглушая морской духовой оркестр.

По специально установленной лестнице Александр и Агата поднялись в свой самолёт, вскоре «Альбатрос» и «Агата-II» запустили свои двигатели, спарка отвалила от стенки и двинулась вперёд. Мощный рёв моторов — это гидроплан начал разгоняться, вот он оторвался от водной поверхности, вот плавно, с разворотом, стал набирать высоту, стараясь вернуться в толпе к тому моменту, когда «Агате-II» придёт время отделяться от носителя.

В это время Иван Константинович, с видом знатока объяснял толпе аристократов:

— Агате Второй с лихвой хватит бензина, чтобы долететь до Лиссабона, но оторваться от земли с таким грузом она не может, не хватает мощности моторов. Поэтому и задумана такая система, названная «Воздушный старт». «Альбатрос» поднимет малый самолёт на высоту, там они разделятся, после чего мой друг с женой отправятся в Лиссабон, а носитель вернётся обратно.

— Но как же они взлетят в Лиссабоне? — жадно спросил кто-то из толпы.

— В Португалию заранее отправлен такой же «Альбатрос», оборудованный для воздушного старта… Смотрите, господа и дамы, смотрите! Вот момент разделения воздушной пары!!!

Гидроплан, достигнув расчётной высоты, пошел со снижением, а Александр дал полный газ моторам своей машины, и направил самолёт вверх. Щёлкнули замки, и Агата Вторая, получив свободу, устремилась вперёд, покачав на прощание крыльями.

— Господи Христе! — перекрестилась Елена Петровна — Какая необычная и прекрасная свадьба! Путь у них всё сложится благополучно!

Алый самолёт, плавно набирающий высоту, всё удалялся на юго-запад.

* * *

Отделение от носителя прошло штатно: сказались многочисленные тренировки. Лёгкий толчок, повернувший нос самолёта чуть-чуть влево, это на доли секунды позже сработали замки. На больших скоростях такое рассогласование грозило бы бедой, но пока несовершенство приборов терпимо, поэтому Александр шевельнул штурвалом и улыбнулся жене, сидящей в кресле второго пилота:

— Милая, знаешь, что самое забавное в нашем с тобой начале свадебного путешествия и вообще медового месяца?

— Что же такое забавное ты нашел в нашем романтическом отлёте? — весело улыбнулась Агата.

— До самого Лиссабона мы не сможем даже толком прикоснуться друг к другу, не говоря уже об исполнении супружеского долга.

— Скажу больше, Алекс: мы и в Лиссабоне будем, словно брат с сестрой, потому что человек после почти суточного перелёта не годен ни на что!

— Значит, всё откладывается до Нью-Йорка? — засмеялся Александр.

— И то не сразу: перелёт, если не ошиблись в расчётах, продлится не менее тридцати пяти часов, да ещё утомительная встреча после… Хочешь чего-нибудь вкусненького?

— Было бы прекрасно! Хотя всё до сих пор складывается благополучно, я всё-таки переволновался.

— Как ты грубо, но образно говоришь, «пора бы кишку набить»? Сейчас я организую.

— Сделай одолжение!

Агата подогрела чебуреки, заварила крепкого чая и бросила в него тоненький пластик лимона: всё как любит Александр. С подносом в руках, невесомо и изящно проскользнула в кабину, пристроила ношу на столик у окна, рядом с креслом первого пилота:

— Кушай, мой хороший, приятного аппетита. Теперь я порулю, тем более, твоя очередь отдохнуть.

Александр с удовольствием взялся за второй завтрак, поглядывая, как Агата сосредоточенно занимается пилотированием.

— Ах, как полегчало на душе! — объявил он — Милая, ты опять спасла меня от голода и от дурного настроения. Но я вижу, что ты озабочена вовсе не нашим путешествием. Открой, в чём дело?

— Маршрут с промежуточным стартом в Дублине или Трали был бы заметно короче. Более того, британский посланник предлагал тебе этот вариант, он даже обещал построить стоянку для гидросамолёта в Трали или Дингли, хотя это большие расходы, но ты отказался. Да, я помню твою аргументацию и готова признать её убедительной, но в чём настоящая причина? Или это секрет?

— Какие у меня могут быть секреты от тебя, Агата! Причина довольно странная и, может быть, нелогичная. Ты вправе посмеяться надо мной, но я не хочу иметь никаких дел с Британией ни как государством, ни как с… Не могу подобрать правильного слова… Скорее, со сложившейся системой отношений. Понимаю, звучит коряво и когда-нибудь я подберу слова получше. Ничего не имею против каждого отдельного англичанина: и полюбил же я тебя с первого взгляда и женился. В Англии остались люди, которых я считаю своими друзьями. Даже Хьюго Уэйк и его сын Эндрю не лучше и не хуже любого из американских, китайских или русских дельцов.

— Позволь, предположу: тебе не нравится то, во что превращает людей их клановая система?

— Ого! Ты дистанцируешься от Британии?

— Тут ничего не поделаешь, я приняла твою сторону.

— Формально я выполняю договорённость с сэром Хьюго: не ступать на Остров и землю британских колоний. На самом деле сам не хочу этого. Очень не хочу.

— Понимаю тебя. Были слухи, что ты побратался с Томом Грегсоном, это правда?

— Господи, какие глупости! Мальчик в порыве благодарности за мою помощь в осаде Глории Уэйк назвал меня братом. Потом забыл о своём порыве — он же ещё совсем… не взрослый. И что с того?

— Угу… Ты однажды презрительно отозвался об одном деятеле, мол, он хозяин своего слова — захотел, дал. Захотел — взял обратно. Том из той же когорты?

— Из когорт состоят легионы. Ergo — имя им легион. Но кто знает, вдруг Том повзрослеет, случаются же на свете чудеса?

— Да, нельзя исключать такую вероятность, может и повзрослеет, а как следствие, поумнеет и обретёт самостоятельность.

— Прости что не спросил раньше, но скажи, как твои девочки отнеслись к нашему браку?

— Возможно, ты не поверишь, но они тебя сразу же приметили и дружно советовали мне не упускать такого интересного мужчину. Девочки благословили наш союз.

— Слава богу! — с облегчением вздохнул Александр — Я всерьёз беспокоился, правда.

Мерно гудели моторы, внизу тянулись леса и болота, а потом Прибалтика закончилась и потянулась морщинистая серо-голубая равнина Данцигского залива Балтийского моря.

А вот и первая контрольная точка: Данциг. Агата заняла место за штурвалом, а Александр приготовил вымпел: металлический контейнер с привязанной трёхметровой широкой лентой в цветах русского и германского флагов. В контейнере находилось послание с приветственными словами от Агаты и Александра, а также от всего творческого и производственного коллектива, готовившего перелёт. Вымпел через форточку вылетел наружу, развернулся и красиво развеваясь, полетел вниз. Александр принял управление, а Агата схватила бинокль и принялась комментировать:

— Алекс, там такая толпа! Как они бросились в точку, куда упадёт вымпел! Вообрази, люди собрались ко времени нашего пролёта и ждали!

— Да, ждали наш самолёт, им действительно важно наше достижение.


Второй контрольной точкой был выбран Берлин. Так же, как и над Данцигом, над центром города сбросили вымпел, чем занялась Агата. С удовольствием она выбрала контейнер с биркой «Берлин» сняла с ленты прищепку, не дающую ей развернуться, и, выбрав момент, высунула руку по локоть и кинула его вниз. Захлопнула форточку и схватилась за бинокль.

— Ура! Мы опять попали!

— Я всё боюсь, что угодим в крышу. Кто будет отвечать за повреждение?

— Ах, какие пустяки! Если в газете напишут о таком казусе, мы просто пошлём денег на ремонт и какой-нибудь сувенир. Пострадавший ещё будет гордиться перед соседями!

— Ты как всегда права, моя хорошая! А теперь иди и ложись поспать. Я опасаюсь, что перевозбуждение дурно скажутся на цвете твоего лица.

— Хорошо. Я и вправду немного утомилась. Но перед Парижем обязательно разбуди меня!


К Парижу добрались уже в вечерних сумерках, но сверху было видно, что Елисейские поля заполнены толпами людей.

— Можно сбрасывать вымпел? Можно? — заволновалась Агата.

— Бросай, моя хорошая!

Очередной вымпел, уже в цветах русского и французского флага развернулся и полетел вниз, а Агата завороженно следила за ним.

— Знаешь, когда вернёмся, я обязательно научусь прыгать с парашютом.

— Нет, моя хорошая, для женщин этот вид спорта крайне вреден. Лучше я сделаю для тебя другую забаву, под названием дельтаплан. Там не будет ударных нагрузок, а летать ты сможешь в своё удовольствие сколько угодно.

— Хорошо, я подожду. А пока иди спать.

Александр лег на узкую, кровать, и с досадой подумал, что совершил ошибку: днём спать следовало ему, потому что ночной полёт для неопытного пилота опасен. Да, Агата тренировалась в слепых полётах по приборам, но опыта всё же мало. Ну да ладно, трёх часов сна ему хватит. Решив так, он завёл будильник и поставил рядом.

Проснулся он без будильника, и первым делом отключил звонок. По ощущениям всё было благополучно: моторы гудели равномерно, не было ни вибрации, ни посторонних звуков. Посетил туалет, умылся, почистил зубы и пошел в кабину.

— Ты проснулся? Мог бы ещё спать. — улыбнулась ему Агата.

— Оказалось достаточно. Как дела, где мы?

— По моим расчётам скоро должен показаться Сан-Себастьян.

— Действительно. Вон его огни, впереди слева.

— Значит всё правильно. Я, как мы и планировали, не стала пересекать береговую линию.


Испанию миновали в темноте ночи, отчего не стали сбрасывать приветственных вымпелов. А уже утром достигли Лиссабона. Аэродром они увидели издалека, километров за пятьдесят: местная команда догадалась поднять привязной аэростат и подсветить его прожектором, так что на фоне тёмной западной части небосклона он сиял подобно гигантской лампочке. Сама посадочная полоса была помечена бочками, в которых разожгли огонь, благодаря чему промахнуться было невозможно, и Александр не промахнулся. Круг над аэродромом, и вот колёса коснулись тщательно выглаженного поля, на котором даже мелкие камушки убрали. Ещё минута-другая, замолкают моторы, а вместо них гремит медь оркестра и приветственные крики встречающих.

* * *

Откуда-то из-за открытого ангара с тремя «Стрижами» десяток солдат бегом притащил маленький помост с укреплённой на нём трибуной и поставил его перед самолётом так, что тот стал фоном для выступающих. К тому времени все, кто сумел получить доступ к телам рекордсменов, успел обнять их и похлопать по плечам и по спине. В радостной суматохе как-то не обратили внимания, на то, что Агату, по нынешним нормам приличия, обнимать и обхлопывать недопустимо. Но ошеломлённая, возбуждённая и счастливая Агата не мешала проявлению чувств. Александр тоже не проявлял недовольства, к тому же, восторженный порыв довольно быстро вернулся в допустимые рамки.

Толпа собралась немалая, тысяч десять, если не больше. Александр представил себе, как люди встали ещё затемно, при свете Луны и тусклых фонарей пришли сюда, ждали, волновались, прислушивались — не раздастся ли звук авиационных моторов? Давили в себе беспокойство — не случилось ли неприятностей или поломок? Мало того, что заключительный этап полёта рекордный по продолжительности, чуть меньше четырёх тысяч километров, так ещё и ночной! В эту эпоху ещё не летали по ночам, ну, разве что за исключением отдельных сумасбродов.

Наконец, немного успокоились, и представительный мужчина в пенсне, с ухоженной эспаньолкой и длинными усами, с орденской лентой, поверх элегантного костюма, пригласил Агату и Александра на сцену. Тут же материализовался коренастый господин с великолепной причёской и взглядом исподлобья, отрекомендовавшийся секретарём русского посольства Иваном Ивановичем. Для начала он представил мужчину с орденской лентой, он оказался президентом Португальской республики, Мануэл Жозе де Арриага Брун да Силвейра и Пейрелонге. Александр с ужасом подумал, что ему не запомнить и не произнести столь многосложное имя, но потом сообразил, что можно обращаться просто «сеньор Мануэл», а если что-то неверно, то тактичные португальцы его просто поправят — не убивать же глупого иностранца за мелкое нарушение?

Между тем, президент начал свою речь, а Иван Иванович переводил.

Речь, как говорится, была «по делу»: португальцы знают толк в великих достижениях и невероятных подвигах! В седую старину они создали невиданные тогда средства передвижения, первые парусники океанского класса, и на несовершенных ещё галеонах отправились исследовать планету. Они не знали, что ожидает их впереди, они преодолевали неимоверные трудности, претерпевали невзгоды, голод, болезни и жажду, но, даже понеся страшные потери, выходили победителями из сложнейших сражений с силами природы и полчищами врагов. Португальцы рады приветствовать героев, идущих по тому же пути: создав новейшее средство передвижения, новые герои ринулись осваивать воздушный океан! Парламент Португалии на внеочередном заседании, завершившемся глубокой ночью, постановил наградить за научный, технический и человеческий подвиг графиню Агату Адамсон-Павич и Александра Павич высшей наградой Португальской республики, Древнейшим Наиблагороднейшим Орденом Башни и Меча, Доблести, Верности и Заслуг. Сей орден положено вручать в торжественней обстановке, в парадном зале, но, понимая уникальность ситуации, он будет вручен немедленно.

Тут же на помост поднялись два юноши в богатых старинных одеяниях. Юноши держали в руках раскрытые ларцы с орденами. Президент по очереди, сначала Агате, потом Александру, преклонивших колено на специально подложенные подушки, возложил цепи с орденами, а поперёк груди — орденскую ленту.

Потом повернулся к зрителям и сказал, что следующее награждение за подобное достижение будет тем, кто сделает шаг к звёздам! Толпа дружно ударила в ладоши. Выслушав перевод, стали аплодировать и Александр с Агатой.

Торжество закончилось, люди стали расходиться, остались только специалисты, причастные к перелёту.

Механики взялись осматривать двигатели, механизмы и агрегаты, а секретарь посольства достал из портфеля бумаги, и довёл до сведения путешественников необходимую в дальнейшем информацию:

— По телеграфу я держу связь с посольствами и консульствами в Карибском бассейне, где зарождаются ураганы, Флориде, Филадельфии, Нью-Йорке и Гамильтоне, что на Бермудских островах. По счастью, везде погода хорошая, барометр высокий, ураганов и штормов в ближайшее время не ожидается. С Азорских островов также сообщают о хорошей погоде. Следующий момент: вдоль сороковой параллели сейчас находятся один русский и три германских боевых корабля. Как мне сообщили, Главный Морской штаб России обратился к германским коллегам, и они приказали своим морякам, следующим из Североамериканских штатов, задержаться, чтобы именно сейчас подстраховать вас. Между прочим, французы не ответили России на аналогичный запрос.

— А Британия? — ревниво спросила Агата.

— Сожалею, но на сей счёт сведений не имею. — смущённо потупился секретарь посольства.

Чувствовалось, что он просто не хочет огорчать отважную женщину, впрочем, Агата обладала достаточной сообразительностью и поняла всё, чего не сказал Иван Иванович.

— Господин Павич — напоследок сказал секретарь — Если угодно, я укажу вам на любопытный факт, проистекающий из сегодняшнего награждения. Вам интересно?

— Да, конечно, слушаем вас, Иван Иванович.

— Португалия только недавно стала республикой, и, переняв у королевства Португалия наградную систему, не во всех случаях отредактировала статуты наград. По старому статуту младшая степень ордена Меча и Башни давала награждённому дворянское достоинство. Вы же получили высшую степень ордена, и теперь имеете право называться португальскими графами, правда, без земельного пожалования.

Александр широко улыбнулся:

— Невероятное совпадение, Иван Иванович, но совсем недавно мы с Агатой обсуждали этот вопрос, я имею в виду приобретение русского дворянства, а лучше — титула.

— Вас заинтересовала коллизия? Да, Признаться, меня она заинтересовала с чисто правовой точки зрения, но если хотите, я подниму этот вопрос в практическом ключе. Согласитесь, если республиканское правительство Португалии подтвердит ваш титул, возникнет прелюбопытнейший правовой и сословный парадокс. Если республика пожалует титул в качестве особой формы отличия, вы и правда можете стать португальскими аристократами. На мой взгляд, такому шагу нет никаких правовых препятствий. Интересно, во что она выльется в исторической перспективе. Да, я возьмусь за это дело. — твёрдо заключил Иван Иванович.

* * *

По заранее подготовленной дороге Агату Вторую неторопливо и осторожно отбуксировали к берегу, где её подхватил плавучий кран, и легко поставил на спину «Альбатроса». Александр лично поднялся и проконтролировал замки крепления: всё было сделано в высшей степени добротно. После установки машину заправили топливом и маслом, ещё раз проверили всё, что можно. Около полудня снова собрались зрители, их было значительно больше, потому что на этот раз пришли и дети. Негромко играл оркестр, произносились напутственные речи, и, наконец, Александр и Агата, сказав несколько прощальных слов, поднялись в свой самолёт. «Альбатрос» разогнался по ровной поверхности океана и пошел на взлёт. Как и в Кронштадте, после набора высоты он развернулся так, чтобы процесс отделения Агаты Второй от носителя был хорошо виден зрителям. Как и в России, публика радовалась, репортёры строчили в своих блокнотах, фотографы делали снимки, а кинооператоры запечатлевали историческое событие для показа в кинотеатрах.

Алый самолёт, постепенно превращаясь в чёрточку, летел на запад и скоро совсем скрылся из виду, канул за горизонт.


— Алекс, мы приближаемся к первой контрольной точке. — сообщила Агата, сверившись со своими расчётами.

— Отлично! Готовь вымпел, только не перепутай.

Агата улыбнулась шутке. Сложно перепутать, когда остался последний контейнер с лентой в цветах России и Португалии. А пока она взялась за бинокль, принялась высматривать остров Флориш, но он ещё скрывался за горизонтом. Периодически в поле зрения попадали большие и малые корабли и суда — здесь проходит один из самых оживлённых морских маршрутов между Европой и Северной Америкой.

— Алекс! Вижу Флориш!

— А я ещё не вижу.

— Прими немного вправо.

— Слушаюсь, мон женераль!

Несколько минут, и остров поплыл под крылом. А вот Санта-Круш-даш-Флориш, и невеликая, но в бинокль видимая с высоты двух километров толпа на главной площади городка. Вымпел, трепеща лентой, устремился вниз, а Агата Вторая летела вперёд. Примерно треть пути через океан остался позади, осталось безмерно много, но это был уже заключительный этап перелёта.

Загрузка...