Перебежчик

Глава 13 В которой я собираюсь распутать клубок, а он запутывается еще больше

— М-м-м… Александра Сергеевна… Как же рад Вас видеть. Просто песня на душе разливается. Сердце бьется испуганной птицей. — Крикнул я в открытое окно «Волги».

В ответ получил взгляд, который однозначно говорил о том, что придуманные мной образные сравнения остались неоцененными.

— Вот и как с вами, с бабами, общаться… — я демонстративно вздохнул, закатив глаза.

Вышел из машины и, раскинув широко руки, направился к Комаровой навстречу. Она, как мы и договорились, стояла за два дома от своего общежития. Хотя, кому, на хрен, нужна эта показуха конспирации? Непонятно.

Вернее, Александра Сергеевна не стояла, бегала. Туда-сюда, туда-сюда. Из стороны в сторону. От дерева к дереву. Ждала меня, голубушка. Жаль, что вовсе не по той причине, которая могла быть приятной.

— Максим Сергеевич! Вы с ума сошли?! — Комарова с ходу накинулась с упрёками. — У нас времени впритык! Поджимает время. Дел целая куча. А Вас носит черт знает где! И хватит уже кривляться. Честное слово, хватит!

— Ой, как Вы неправы, Александра Сергеевна, — я подошёл к ней совсем близко и остановился напротив. — Меня не носило. Вернее, носило, но не меня.

Комарова вопросительно подняла брови, не догоняя смысл столь затейливого каламбура. Эх, не ценит эта женщина привалившего в моем лице счастья. Не ценит… Другой бы уже придушил ее по-тихому, за те кренделя, которые она исполняет. Я же — все терплю. Вот какой интересный, веселый парень. А она носом крутит.

Однако, ответ на невысказанный вопрос Комаровой пришёл сам собой. Мне даже не пришлось ничего пояснять про свое опоздание. Правда, ответ этот оказался крайне неожиданным. Конечно, крайне неожиданным для Александры Сергеевны. Я то к такому повороту был готов. Я его, можно сказать, ждал.

На заднем сиденье машины, которая стояла тут же, в двух шагах от нас, послышалась возня, потом приглушённый мат, потом снова возня. А вот уже после этого в окне появилась пьяная физиономия Ведерникова.

Он, пока мы ехали на встречу с Комаровой, благополучно уснул. Игорька, видимо, укачивало. Я только предупредил Ведерникова сразу, если вздумает заблевать машину, до самого гуманного суда в мире не доживет. Я его раньше прибью. Игорек проявил удивительную понятливость, полностью согласился с моими доводами, а потом вырубился и храпел всю дорого. Теперь, видимо, в пьяном полудреме почувствовал, что движение остановилось. Решил проверить, куда это я его привез.

Игорь Леонидович прижался своей физиономией прямо к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит за этим стеклом. В итоге его и без того пьяное лицо, размазанное в окне, стало выглядеть еще более нелепо.

— Это… что? — Комарова с абсолютно офигевшим лицом смотрела на Ведерникова, который, увидев знакомую личность, расплылся счастливой улыбкой.

Если Игорь Леонидович рассчитывал, что его улыбка будет способствовать улучшению ситуации, то зря. Ситуация не улучшилась, она наоборот стала обретать черты приближающегося скандала.

Потому что Комарова перевела свой взгляд с Ведерникова на меня, стоявшего рядом с ней, и в этом взгляде вместо удивления появился отблеск костра, в котором меня явно хотели сжечь.

— Вы нормальный? — Александра Сергеевна покачала головой, а затем развела руками, будто все приличные слова у нее закончились, а разговаривать матерными она считает ниже своего достоинства. — Я поражаюсь… Просто поражаюсь. У нас — Фидель Кастро, Марков, Филатова, ситуация, из которой нужно выбраться, а Вы… Что это за цирк? Вам кажется все происходящее смешным?

— Мне — нет, — я наблюдал с интересом за сменой эмоций на лице этой женщины. — Я вообще, Александра Сергеевна, думаю, плакать пора. А Вы говорите смешно. У меня, например, сердце кровью обливается от того, что творится.

— Какого черта?! Зачем здесь Ведерников? Как он здесь? Вадим же говорил…

Комарова покосилась в сторону тачки, подозревая, наверное, что Игорек может подслушивать наш разговор. А Игорек не может. Игорек, мне кажется, снова заснул, так и оставшись лицом на стекле.

— Вадим говорил, что к нужному времени все будут на месте. И в том числе этот… — Комарова опять посмотрела на Ведерникова. — В том числе этот индивид тоже. Как вышло, что он сидит у Вас в машине?

— Вполне логичный с Вашей стороны вопрос. И я бы, наверное, задал его тоже. Просто, видите ли, Игорь Леонидович изволили налакаться до свинского состояния, а потом явиться ко мне, чтоб рассказать всю их трогательную историю. Впрочем, не только их, но и нашу. Мы ведь к ней тоже имеем отношение. Я сейчас говорю об инженере Маслове, о его смерти. Кстати… не поверите, но Игорек у нас тот еще зверь. Льва Ивановича ухандокал именно он. В порыве чувств.

— Чувств?! К кому? Ко Льву Ивановичу?! Что Вы несете? Послушайте себя со стороны, — Комарова заводилась все сильнее. Она даже начала немного повышать голос, уже мало обращая внимания на пьяного Игорька. — Господи… Ну, какой, к черту из Вас шпион… Какой разведчик? Вы же — клоун. Самый настоящий. Вам место в цирке.

— Александра Сергеевна, ну, конечно, нет. При чем тут Лев Иванович? — Слова этой особы про клоуна я решил игнорировать. — Чувства у Ведерникова имеются к Вашей наиближайшей «подруге», к Филатовой. Роковая женщина эта Филатова, скажу я Вам. А ведь с первого взгляда — дура дурой… Маслов понял, откуда идет утечка информации. Ну… или, наверное, знал об этом от меня. А я, видимо, всё-таки понял. Да… Думаю, Льву Ивановичу рассказал именно я про крысу, которая наглым образом тырит информацию.

— Наверное? Вы издеваетесь? Сами не уверены, говорили или не говорили? — Комарова хотела, наверное, высказать еще несколько гневных, резких комментариев, но вдруг резко осеклась. Потом, замолчав, сделала шаг назад. Смотрела при этом на меня с каким-то непонятным выражением. — О-о-о… да… Я поняла… Вы снова намекаете на ту странную историю с перемещением непонятно кого в тело Беляева… Может, хватит нести чушь? Люди умирают один раз, окончательно. Никто не способен оказаться в другом месте и в другом времени. Это противоречит всем законам логики, физики, разумности, в конце концов.

— Да черт с ним, с этим перемещением. Не хотите верить — ваше право. Забудьте уже. Давайте про Ведерникова…

Я обернулся назад и посмотрел на предмет нашего разговора. Предмет, видимо, устал пялиться в окно, одновременно периодически погружаясь в дрёму, тем более, кроме Комаровой ничего интересного за окном не было, и снова завалился на сиденье.

— В общем, сейчас не это главное, конечно… В принципе мы с Вами что-то подобное предполагали. Но, да… Если ставить точку, Льва Ивановича убил Игорек. Хотел спасти свою ненаглядную Филатову. Маслов имел неосторожность сказать о своих подозрениях насчет Ниночки вслух. На черта? Не могу ответить на этот вопрос. Тем более, именно от меня Лев Иванович получил указание просить о помощи Ведерникова. Ясно ведь, не просто так. Но, как Вы сами помните, Маслов был очень рассеян, далек от каких-то житейских вещей. А может, не хотел видеть в Ведерникове врага или опасность. Насчет Игорька… Скажем так… Я планировал использовать Игоря Леонидовича в своих целях. Вернее, не совсем я… Короче, неважно. В любом случае сложилось, как сложилось. Инженер умер. Жену Маслова убил Марков, чтоб спасти… я бы мог сказать, чтоб снова спасти Филатову, но, думаю, дело там в другом. Хотя, по плану… Кстати, заметьте, Марков имеет какую удивительную тягу к планированию…

Комарова одарила меня тяжёлым взглядом. Снова мое прекрасное чувство юмора не оценили.

— Да что? Пытаюсь сделать свой рассказ более интересным. Убил Анну Степановну Марков, а должен был — Калинин. Помните, как у классика? Все смешалось в доме Облонских… Такая же хрень и тут. В общем, с семейством Масловых все понятно. Это мы пока отложим на потом. Сейчас хочется поговорить о другом. Что за мужик приходил ко мне в гостиницу?

Я решил не ходить вокруг да около и сразу рубануть правду-матку. Мы вокруг да около ходим уже хрен его знает, сколько времени, и пока что никуда так и не дошли. Только проблем становится все больше, а жопа все глубже. Радует, конечно, тот факт, что ситуация со смертью Массовых стала вполне ясна. Чисто ради принципа. Огорчает — если Масловым теперь все равно, чем закончится эта свистопляска, они уже мертвы, мне — нет. Я как бы пока жив. И хотелось бы оставить данное положение вещей неизменным.

Ну, и еще, конечно, имелась одна причина, по которой я спросил Комарову в лоб. В таком подходе присутствует эффект неожиданности. Думаю, Комарова ведь не робот, хотя иногда начинаю сомневаться. Какие-то эмоции она должна показать.

— Мужик? — Александра Сергеевна выглядела искренне удивленной. Слишком искренне. Эти ее честные глаза я уже видел, — откуда я могу знать? Почему Вы спрашиваете об этом меня?

— Да потому что загадочный мужик, не найдя меня в гостинице, отправился к Вам. И давайте только без отпирательств. Наш драгоценный Игорь Леонидович отличается крайним любопытством. А еще имеет навязчивое желание следить за всеми подряд. Просто какой-то латентный маньяк. Он проводил мужика от гостиницы до конечной точки. И конечная точка была здесь. У Вас.

Комарова молчала. Смотрела на меня и молчала. Ну, хоть на этом спасибо. Что меня опять не пытаются выставить дураком, которому можно прививать, что угодно, один черт он купится. Лицо Александры Сергеевны выглядело совершенно спокойным, но мне показалось, внутри у нее, на самом деле, идет очень сильная борьба.

— Саш, послушай… — я сделал шаг в сторону Комаровой, а потом протянул руку и сжал ее ладонь. — Ситуация зашла в тупик. Реально. Мы находимся в тупике, понимаешь? Конкретно мы с тобой. На остальных мне плевать, честное слово. Хоть они все сдохнут коллективно. Марков, Филатова, Ведерников, даже сам Фидель Кастро. Но нам надо что-то делать. Честно. Эта классная идея Вадима о несчастном случае… Черт… не могу я так. Реально не могу. Ну, как ты представляешь? Просто хладнокровно убить Филатову и Ведерникова… Тем более, как видишь, Игорь Леонидович точно убиваться не планирует. Он вполне себе пьян и спит на заднем сиденье. То есть нам сейчас надо встретиться с Калининым, отдать этот чертов костюм, а потом отвезти самим Ведерникова на эти дачи. Как думаешь, где лучше всего пробить ему голову? До того, как проедем КПП или после?

Комарова отвела взгляд и тяжело вздохнула.

— Вот видишь! И я о том же. Все уже пошло через задницу. Да, они заслуживают наказания. Оба. И Нина, и Игорь, но наказания по закону. Одной светит неумершая статья за шпионаж, не знаю, честно говоря, как оно сейчас правильно называется. Второму — статья за убийство. И я еще не беру в расчет Анну Степановну. В этой смерти они тоже замазались дерьмом по уши. Ну, так пусть их наказывает суд. Закон пусть наказывает, не знаю… Никогда не думал, что скажу нечто подобное, но черт… Пусть их на самом деле накажут по всей строгости закона… Мандец… Слышали бы меня сейчас мои клиенты… Я не хочу брать на себя роль бога. И потом… Может, это прозвучит странно, но всё всегда возвращается. Я в этом убедился на своем примере. Жил, как хрен пойми кто. Бабки, достаток, успех, дорогие удовольствия… Вообще в хер не ставил никого. Последние годы, по крайней мере. И что в итоге получил? Вот это все.

Я развёл руками, а затем посмотрел вокруг, намекая на советскую действительность и все, что к ней прилагается. Все, что я получил, оказавшись в теле Беляева. Потому что… Не знаю… В последнее время все чаще в голову лезли именно такие мысли.

Я думал иногда, почему? Почему именно со мной все это произошло? И вот, стоя сейчас рядом с Комаровой, объясняя ей вещи, которые мне самому совсем недавно казались глупыми и никчемными, я вдруг понял, да потому! Типа урок, что ли. Второй шанс, но не только в плане того, что могу прожить еще одну жизнь. А в том плане, что могу идти в верную сторону. Прям четко это понял. Именно в данную секунду. А еще понял, не хочу я никого убивать. Пошли на хер. Что будет дальше, не знаю. Но не хочу.

— Хорошо… — Комарова решительно кивнула. — Идём…

— Куда? — Я, честно говоря, немного ошалел от резкого поворота в нашей беседе.

Думал, сейчас хотя бы последует какая-то ответная речь со стороны Александра Сергеевны. Я тут ей душу изливаю, мысли свои наизнанку выворачиваю, а она так запросто — идем?

— Идём, говорю. Ты же хочешь знать, что происходит на самом деле. — Комарова повернулась и двинулась в сторону общаги.

— О, блин… — я посмотрел на часы. — Володя сегодня нас задолбается ждать… Да и остальные тоже. Думаю, лететь бедолаге Фиделю на свою Кубу без костюма…

Однако, не сомневаясь, рванул вслед за Александрой Сергеевной. А то я знаю эту дамочку. Пока я тут лицом торгую, она попутно или передумает, или какой-нибудь выкрутас опять выкинет. Не понимаю пока, что она хочет мне показать, но совершенно не собираюсь от этого отказываться.

Мы подошли к общаге, где жила Комарова. Она остановилась во дворе, посмотрела сначала в одну сторону, потом в другую. Александра Сергеевна будто проверяла, нет ли рядом посторонних. Потом Комарова, крайне неожиданно для меня, миновала порожки, ведущие ко входу в общагу и прошуровала до угла дома.

— Та-а-ак… Чаепития не будет, значит? Ну, ок… — Пробормотал я себе под нос и рванул за ней.

За углом, с торца здания имелась небольшая дверца. Я так понимаю, спуск в подвал. Дверца выглядела очень печально и никак не давала даже повода подумать, будто ею пользуются.

— Эм… Нам точно туда? Вы меня пугаете, Александра Сергеевна. Сюжет у нас сейчас точь-в-точь как в триллере… Что там? — я ткнул пальцем в покрытую ржавчиной створку.

— Точно туда. А что такое триллер, извините, не в курсе, — Комарова зыркнула на меня раздражённым взглядом, а потом постучала в дверь. Три длинных, два коротких, один длинный.

— Ох, ни хрена б себе… У нас тут прямо настоящие секретики, — я усмехнулся, но тут же сделал серьёзное лицо. Мое легкомысленное отношение к происходящему явно Комарову нервировало. А я не мог вести себя иначе. Ну, хоть убей, воспринималось мной все это как приключение.

Внезапно дверь открылась. Говорю «внезапно», потому что, если честно, думал Комарова меня снова разводит. Сейчас постоим возле этой двери, она скажет, бли-и-ин… никого нет. Какая жалость. И все. Причем для столь поганого состояния открылась слишком тихо. Ее явно капитально смазали. Чтоб не производила лишнего шума.

Но это не самый волнительный момент. Важнее другое. Перед нами стоял мужик. Мужик смотрел на меня. Я смотрел на мужика. Смотрел и чувствовал, как все это мне перестает нравится. Оно и раньше был не в восторге, конечно. Но сейчас прям появилось ощущение подставы.

А еще… это было очень странное ощущение. Я будто его знал. Вернее, не то, чтоб хорошо знал, скорее видел. Может, встречался раз или два. Но при этом, не я. То есть его лицо было знакомо не лично мне, оно словно всплыло из каких-то воспоминаний Беляева. Однако, из каких именно, не мог сообразить.

Мужик перестал пялиться только на меня и несколько секунд молча смотрел на нас с Комаровой. Мы, и это вполне естественно, смотрели на него тоже молча. Лично я даже не знал, что сказать.

Причем Александра Сергеевна будто переговаривалась с этим товарищем, не произнося вслух ни слова. Этакая безмолвная беседа. Совещание двух партнёров. Я бы мог заподозрить Комарову и данного гражданина в личных взаимоотношениях, но он был… как бы это помягче сказать… староват для нее. На первый взгляд мужику лет шестьдесят. Наверное… Просто, глядя на него, я понял, о чем говорила Тамара. Это — человек «без лица». Вроде бы не молодой, но насколько точно немолодой, хрен его знает. Вроде бы не блондин, но и точно не брюнет. Вроде бы средней комплекции, хотя непонятно, может, у него рубашка больше на размер. И черта лица… Смазанные, что ли. Обычный нос, обычный рот, глаза обычные. Но вот сейчас отвернусь, отойду и все. Не смогу вспомнить, как он выглядит.

Мужику надоело, видимо, распылять свое внимание на нас обоих и он снова сосредоточился на мне. Вздохнул, поморщился, а потом выдал:

— Вот ты дура, Сашка… Дура… Всегда говорил, бабы не тем местом думают…

С этими словами он развернулся и пошел по узким ступеням, которые я смог разглядеть за открытой дверью, вниз. Похоже, там был подвал. Или что-то типа того.

И вот только тогда, услышав его голос, его интонации и манеру говорить, я вдруг понял, почему лицо этого человека кажется мне знакомым.

— Да ладно! Не может быть! Это же… — я потряс башкой, пытаясь поставить мозги на место. Потому что они сейчас, мои мозги, исполняли самую настоящую кадриль. — Вы тоже его видите, да? Это ведь не глюк?

Я посмотрел на Комарову и даже ткнул вслед ушедшему мужику пальцем.

— Да… я тоже его вижу. Заходите уже…

Александра Сергеевна осторожно толкнула меня в плечо. Мол, не тупи, Максимка.

Я переступил старый, облезлый порог и двинулся вниз. Хотя, честно говоря, не был уверен, что это правильное решение. Может, по-хорошему, мне наоборот надо бежать отсюда, как можно дальше.

Ступеней было, к счастью немного. Осознать все происходящее до конца я не успел. И это хорошо. Если бы осознал, точно смылся бы.

Это и правда оказался подвал, но немного благоустроенный. Вдоль стен шли трубы, в углу стоял старый, ободранный диван. Рядом — стол и пара табуреток. На столе — черный хлеб, порезанный кусочками, сало, консервы и чай.

Мужик уже устроился на диване. Нам он кивнул в сторону стульев.

— Ну, садитесь. Раз пришли. Я думал, Сашка поумнее будет, а она… Ну, ладно, что ж. Ты только, Максим, имей в виду, если что, башку сверну тебе голыми руками.

— Какая неожиданная встреча… — я плюхнулся на табурет, и сразу поерзал по нему задом, проверяя, устойчиво ли он стоит. Просто вид у этой деревянной конструкции был крайне ненадежный. — Вы же, Виктор Николаевич, вроде как померли. Прям самым бессовестным образом померли. Лет семь как назад. А тут вдруг столь внезапное воскрешение. И вот против воли поверишь в чудеса. Правда? А коммунисты говорят, бога нет. Как же нет? Так не бывает. Бога нет, а чудеса есть. Нелогично. Вы, кстати, верующим, невзначай, не стали? На фоне произошедшего. Ну, и, конечно, простите за банальность… Стандартный вопрос… Белый коридор был? К свету летели?

— Ты права… — Ершов, (а это был он! реально он!) с усмешкой посмотрел на внучку. — Непохож на себя. Говорит иначе. И ведёт себя иначе. Прежний Максим был слишком угрюмый. Все в своих мыслях копался. И слушал. Очень много слушал. А этот — до хрена говорит. Не дожил бы на нашей службе до тридцатника при такой разговорчивости.

— Эй! — я наклонился вперед, к дивану, и помахал рукой прям напротив лица Ершова. — Вообще-то я тут. Ничего? Не очень красиво говорить о человеке в третьем лице, в его же присутствии. Дурной тон, знаете ли. Ладно Александра Сергеевна, ей простительно. Но Вы… Взрослый человек… Кстати… Вам сколько лет уже? Выглядите прям неплохо.

Вообще, конечно, сказать, что я пребывал в шоке, это не сказать ничего. Всякого ожидал. Честно. Тем более, от Комаровой. После всех ее выкрутасов думал даже, в нашей истории появился еще какой-нибудь персонаж. Может, кто-то типа моего коллеги, с которым Александра Сергеевна успела уже заключить договоренность. Мало ли. Может, ей сделали предложение, от которого она не смогла отказаться. Может, взамен на сотрудничество ей пообещали возвращение родителей. Да что угодно. Но увидеть того самого легендарного деда, слишком часто всплывающего в наших беседах, я точно не рассчитывал.

— Семьдесят два мне, Максим. И поверь, фору дам троим таким, как ты. — Виктор Николаевич усмехнулся.

— И что? — я обернулся на Комарову, которая садиться не спешила. Она замерла чуть в стороне, сложив руки на груди. — Может, кто-то что-то уже объяснит? Я, конечно, безумно раз воссоединению семьи. Поздравляю Вас Александра Сергеевна, что Вы у нас больше не сирота. Или дедушка не считается? Но все же, какого черта?!