Пепел сгорающих душ

ГЛАВА 2

Луна медленно ползла по небу, играя в прятки с обрывками туч. Из распахнутых настежь ставен в келью врывался теплый летний ветер, без труда проникая под легкую мантию сидящей на подоконнике девушки.

Ночь. Время Киренха. Когда-то Сеоль боялась темноты, и жрицы неоднократно ругали ее за перерасход свечей. Если верить сказкам, именно ночью демоны выходят на свою кровавую охоту – а утром прячутся обратно, теряя свои силы под ярким светом солнца. Глупые сказки. Вот уже много сотен лет, как незримая граница Барьера навсегда разделила мир живых и мир мертвых. И пока Барьер цел, демонам нет пути в империю.

А ночь… Ночь удобна. Она прячет лица и позволяет утаить от постороннего взгляда истинные чувства, укутав их надежным покрывалом сумрака. Лишь голос способен выдать волнение, но с ответом всегда можно подождать.

Вежливый стук ядовитой змеей вполз в уютную тишину.

– Да, входите, – безучастно разрешила девушка.

Едва слышно скрипнула дверь. Келья осветилась слабыми рыжеватыми отблесками.

– Рад видеть тебя, Сеоль. Почему ты не спишь? – В голосе Такнара скользнула едва слышная нотка укора.

– Это не запрещено.

– Да, но…

Легкий шорох шагов раздался совсем близко, и она вынужденно обернулась. Жрец замер неподвижной статуей, лишь пламя одинокой свечи танцевало в его глазах. Внешне он походил на Сеоль: светловолосый, светлокожий, с правильными чертами лица. Его зеленая мантия, несмотря на поздний час, точно так же была идеально отглажена и спускалась к полу правильными складками. У плеча дорогую ткань украшала изящно вышитая серебряная ветвь остролиста – знак принадлежности к высшему жреческому сану. У Сеоль тоже имелась такая вышивка, только на ее собственной одежде остролист дополняло стилизованное изображение широко раскрытого глаза. Символ видящих. Ее дар и ее проклятье.

– Ты чем-то недоволен, жрец? – устало уточнила девушка. Она догадывалась, что этой ночью ее не оставят в покое, но говорить не хотелось.

– Нет. Зашел, чтобы поблагодарить тебя за предупреждение. Если бы не твой сон, мы узнали бы о прорыве в Барьере слишком поздно.

– Вам удалось закрыть брешь?

Такнар поморщился, теряя сходство с изваянием.

– Нет. Она слишком обширна, чтобы ликвидировать ее только силами служителей Герлены. Мы собираемся привлечь ловцов. Император уже провел предварительные переговоры.

– Ловцов… – Сеоль вздохнула.

Темное пятно на светлом фоне Храма. Странные создания, неизвестно как и откуда берущие свои силы. Существовало множество легенд об их происхождении. Она не верила ни одной.

Доподлинно не было известно, как размножается эта раса, но время от времени из разных концов империи поступали вести о необъяснимой волне массовых убийств, совершаемых с особой жестокостью. Как правило, прибывшие на место жрецы находили там очередного Ловца – еще молодого мальчишку с черной птицей на плече. Служителям Герлены почти никогда не требовалось применять силу: ловцы словно заранее знали о существовании Хартии, знали, что их не уничтожат. Пойманных доставляли в столицу, где Светлая богиня накладывала ограничивающие руны, не позволявшие бесконтрольно похищать чужие души, а затем отпускали.

Сеоль казалось, что аркан можно обмануть, но никаких внятных доказательств у нее до сих пор не было. Лишь холодная усмешка на бескровных губах очередного освобожденного ловца, долго не дававшая ей спокойно спать.

Десятка сильнейших оставалась под особым наблюдением: их уровень способностей равнялся дару высших жрецов Храма и использовался для пользы и процветания жителей империи.

Их ненавидели и боялись. Но терпели, несмотря на страшную цену, уплачиваемую за темное колдовство.

– Я бы сказал, что переговоры с ловцами прошли лучше, чем мы рассчитывали. Не идеально: Маэр слишком молод, чтобы настоять на своей позиции, но тем не менее результат удовлетворителен.

– Вы могли бы сами провести переговоры.

– Ты же понимаешь, что это исключено. Кроме того, на этот раз затребованная цена довольно невелика. Основную часть ловцов удовлетворил предложенный Маэром вариант: души преступников. Это недостойное отребье все равно рано или поздно попало бы на виселицу. А так их смерть принесет куда больше пользы.

– И куда больше боли, – тихо добавила девушка, отгоняя всплывшее из глубин памяти жуткое видение. – Даже после смерти.

– Опять ты переворачиваешь все с ног на голову…

– Нет. Но ты не договорил. Кого еще, кроме преступников, вы продали?

– Тебе незачем вникать в такие подробности, Сеоль.

– Я ведь все равно узнаю, жрец. Если мои догадки верны, то завтрашний Совет связан как раз с этой сделкой? А я обязана на нем присутствовать.

Такнар смахнул невидимую пылинку с и без того безупречно выглядевшей мантии.

– С Хеаном возникли некоторые проблемы. Он потребовал одну истинно невинную душу.

Девушка уставилась на кончики своих пальцев. Этого Ловца она слишком хорошо помнила.

Впервые их пути пересеклись шесть лет тому назад. Ей было четырнадцать. Ему, вероятно, тоже.

Светлый как лунь мальчишка в рваной одежде с чужого плеча, покрытый слоем дорожной пыли, казался призраком в идеально чистом коридоре Храма. На плече настороженно топорщила крылья странная белая шальра.

Мальчишке, вероятно, только-только наложили руны: он болезненно прижимал худую руку к остриженной голове, не замечая, как просачивается сквозь пальцы свежая кровь. Из-за этой крови Сеоль не сразу заметила, что глаза у заклейменного тоже красные: словно капли крови затекли в запавшие глазницы и застыли там мерзлыми льдинками.

– Ловцам не положено здесь находится! – пришла она в себя после минутного замешательства. – Это внутренняя территория, и лишь Высшим дозволено входить сюда.

– Высшим? Ну так я и собираюсь стать одним из них, – он надменно вздернул подбородок.

Сеоль нерешительно прокашлялась.

– Я сомневаюсь, что это осуществимо. Никто из Десяти пока еще не достиг преклонного возраста и не страдает от болезни.

Мальчишка окинул ее цепким и чересчур внимательным взглядом, надолго задержавшись на серебряной вышивке, отражавшей сан.

– Видящая, значит. У тебя плохой дар, видящая, если ты не в состоянии угадать даже такую мелочь. Я стану одним из Высших, – он хмуро сощурился, сверля ее своими жуткими глазами. – Меня зовут Хеан. Уверяю тебя, ты запомнишь этот день и это имя. А когда-нибудь я доберусь и до твоей души.

Он почти полностью сдержал слово. За шесть лет Хеан достиг невообразимых высот в мастерстве владения темной силой. Он брался за казавшиеся невыполнимыми вещи – и всегда побеждал. Иногда Сеоль даже казалось, что чем рискованней задача, тем выше шанс, что именно этот ловец не откажется ее решить.

Ради него было изменено сложившееся веками число Высших: он стал Одиннадцатым. Ему разрешили носить светлую одежду и отрастить волосы.

Год назад он в одиночку остановил выкосивший пятую часть империи страшный мор.

Сеоль знала, что количество замученных им до смерти жертв превышало убийства всех остальных Высших, вместе взятых.

Но последняя часть его обещания так навсегда и останется пустой похвальбой. Ее души Хеану уже никогда не получить.

– Кого вы ему отдали? – голос предательски дрогнул.

– Не знаю. Думаю, Одиннадцатый сделает свой выбор завтра, на Совете.

– Неужели без его участия нельзя было обойтись? Брешь не настолько велика! Я видела ее и уверена в этом. Пусть император разорвет соглашение!

– Раз уж мы вынуждены привлечь ловцов, глупо игнорировать самого сильного из них. Кроме того, Герлена не возразила против его участия. О чем тут спорить? Мы с самого начала предполагали, что придется пойти на определенные жертвы. По счастью, мы располагаем необходимым резервом.

– «Резерв»… Называть так живых людей…

Он нахмурился, тонкая морщинка прорезала высокий лоб.

– Они согласились вступить в ряды послушников добровольно. Устав предусматривает возможность принесения в жертву.

– Они были детьми…

Жрец отставил подсвечник на стол. Металл глухо стукнул о деревянную поверхность.

– Да, детьми! Но силу необходимо начинать контролировать в юном возрасте! Иначе способности так и останутся не раскрытыми полностью! Мне самому было семь, когда меня приняли! – Такнар сцепил пальцы, пряча легкую дрожь.

– Я знаю, жрец. Не кричи. Я все это знаю.

Одаренных детей рождалось не так уж и много. Тем, внешность которых подходила требованиям Храма, предлагали стать служителями Герлены. Сеоль не знала ни одного случая, чтобы избранный ответил на предложение отказом: стать жрецом Светлой богини считалось высочайшей честью, даже самые щедрые дары императора меркли по сравнению с ней. А требования устава… Когда она была ребенком, они казались такими очевидными. Такими правильными. Такими красивыми… Эта красота обернулась совершенством ледяного цветка с острыми шипами, но тогда Сеоль еще не могла про это знать.

Тем, чей облик не соответствовал канонам, приходилось хуже. Неконтролируемую силу, пользоваться которой обладатель не умел, не всегда получалось скрыть. Но если сила не служит свету, значит, служит тьме. Отдельным везунчикам удавалось спрятаться в лесах, где они и доживали свой век. Остальных… В большинстве случаев их забивали камнями, обвиняя в пособничестве Киренху. Бывало и хуже.

Сеоль хрустнула костяшками пальцев, не обращая внимания на открывшиеся из-за резкого движения порезы на запястьях.

Бывало и лучше. Ничтожно малую часть таких детей все-таки принимали в Храм. Разумеется, никто из них никогда не получал зеленой ветви, даже если способности и позволяли. Источники силы, ожидающие своего часа… Одного из них завтра принесут в жертву, спасая жизни миллионов обитателей империи. Сеоль знала: тот, кого изберут, не откажется, даже если его предупредят. Не убежит, не предаст Светлую Богиню.

«Они согласились добровольно».

Скорее всего, на Совете подстроят так, чтобы ловцы сначала увидели именно этих послушников. Тех, чья ценность в Храме ниже, кем допустимо поступиться.

Два года назад Сеоль не усомнилась бы в верности этой системы. Год назад она ее возненавидела.

– Твои руки. Ты снова их расцарапала? – Слова Такнара выдернули ее из воспоминаний.

– Какая разница, жрец? Утром я надену перчатки и этого никто не увидит. – Она покосилась на стол, где свеча бросала пляшущие блики на заполненную густой жидкостью глубокую миску: упомянутая девушкой деталь туалета требовала специфического ухода. Наверное, у Сеоль что-то отразилось на лице, потому что жрец стремительно шагнул вперед, оказываясь почти вплотную к ней.

– Слезь с подоконника, прошу. Это крыло давно не ремонтировали, а ветер довольно сильный…

– Я даже не знаю ее имени, жрец. Не знаю, как она выглядела. Иногда она мне снится: светлый силуэт с пятном на месте лица. – Сеоль медленно спустилась на пол и шагнула в сторону, стараясь не коснуться Такнара. – Не бойся, я не прыгну. Моя смерть обесценит ее жертву, а это было бы слишком жестоко.

– Тебе лучше поспать. Если хочешь, я приготовлю успокоительное.

– Ты действительно думаешь, что я соглашусь? Сегодня?

– Сеоль… тебе необходимо отвлечься.

– Не хочу. Я помню свое обещание. Помню, что дала слово жить, если смерть Сеата будет легкой. Помню, что вы сдержали свою часть сделки и даже более того. Но я не обещала стереть его из своей памяти. Хотя я сомневаюсь, что вы в состоянии это понять. Уходи, жрец.

– У меня есть имя! – На краткий миг недовольство мелькнуло в глубине его глаз.

– Для меня – нет. Хотя, если предпочитаешь, я могу называть тебя «убийца». Уходи. Разговор с тобой причиняет мне куда больше боли, чем собственные воспоминания.

Такнар с минуту молча глядел на нее и лишь затем кивнул.

– Хорошо. Оставить свет?

– Зачем? В темноте не так уж и сложно передвигаться.

– У тебя кровь на руках. Постарайся не дотрагиваться до зеркала.

– Ты тоже веришь в сказки?

– Сказки не возникают на пустом месте. А ты ценна для Храма.

– О да, – она горько усмехнулась. – Пожалуй, даже слишком.

– В любом случае, я настаиваю, чтобы ты соблюдала осторожность.

– Знаешь, жрец… Далеко не всегда душу похищают демоны.

Такнар сдвинул свечу подальше от края стола.

– Спокойной ночи, Сеоль. Не забудь, завтра тебя ждут на Совете.