Пепел Черных Роз

Бурая каменистая равнина до самого горизонта была заполнена войсками… четкие квадраты, прямоугольники, каре… тускло отсвечивающие доспехи, безжизненно висящие в мертвом воздухе стяги.

Ни одного кустика, ни даже чахлого деревца, только бесчисленные ряды воинов в самых разнообразных доспехах, лес копий упертых в камень и бесстрастные лица под шлемами и касками.

— Так, — произнес чей — то голос. — А вот этих с гребнями на шлемах вот сюда… ближе к центру.

Построенная квадратами — легионами панцирная пехота, взбивая красную пыль, двинулась на указанное ей место. Наткнувшись на гигантский прямоугольник солдат с высокими остроугольными щитами, они уперлись в них и остановились.

— Не так! — прошипел голос. — Обойти!

Строй четко повернулся разом, весь, как единое целое, но тут же вновь остановился, зацепившись краем в колонну полуголых копьеносцев.

— Мне это уже надоело, Менге, поставь их, куда я сказал. Безмозглые!

— Им просто надо дать четкую продуманную команду, владыка.

— Перестань называть меня этим прозвищем.

— Да, но как же?…

— Никак не называй.

— Хорошо.

— Потом переставишь вон тех, в круглых шлемах с крыльями, перед лучниками в синих плащах… или нет! За ними!

— Да, конечно!

— И потом мне мешает пыль! Им все время приходится приказывать чиститься. Уберешь пыль, а то терпеть не могу эти ужасные звуки, когда они трут свои доспехи. Все заменить кремнием.

— Да, но будет шум при передвижении.

— Пусть будет! Хотя приглуши звук… наполовину. Пойдем — посмотрим, что там у нас еще появилось.

Такая же голая каменистая степь, заполненная неподвижными толпами воинов.

— Интересно… новое что-то, а вот такие у меня есть. Добавишь их к уже имеющимся и расставь, чтобы все поместились.

— Зачем вам все это?

— Я люблю порядок во всем, помощничек, и раз им уж придется ждать Дня Решений, пусть ждут его аккуратно расставленными.

— А что говорит ОН?

— ОН… ОН, знаешь ли… ему пока не до нас… у него свои дела, а вот когда спросит. Давай лучше не будем об этом думать. Или вернее давай сделаем, чтобы в нашем мире стало больше порядка, а для этого возьмем и выделим вот этих и уберем в Запасник…

— Почему… они неплохо смотрятся.

— Посмотри на их ноги — это же всадники, какой от них здесь толк. К сожалению, кони не подвластны мне. Ну и прекрасно! Подумать только, чтобы здесь было бы, если бы все эти звери и птички…

— И рыбы…

— Да правильно.

— И лягушки и змеи…

— Я уже понял, Менге, хватит, просто убери их в Запасник… кстати, наведаемся и туда.

…

— Идеальные миры — иллюзия! Изначально все неправильно.

— Учитель, я давно хотел спросить, каково же все-таки устройство Миров?

— Учитель… наконец то ты нашел верное определение. Миры… у меня не хватит слов, а у тебя разума, чтобы принять и понять… к слову сказать, я и сам с каждым разом убеждаюсь, как мало я знаю. Миры творили и творим мы — Творцы, но законы и правила его…

У нас в наборе бесконечное число всяких там штучек, которыми мы заполняем пустое пространство, начиная со звезд и планет и заканчивая мошками, но как создаются они сами? Я, к примеру, могу заменить солнце и сделать его красным, желтым, белым, но вот сделать его зеленым или синим, извини… нет в реестре. Я могу даже сделать так, чтобы оно взорвалось или исчезло, но это есть в списке, так сказать. Какая тоска как подумаешь, что вот этими перестановками мне придется заниматься бесконечно.

— Неужели все так плохо?…

— Нет не все. Когда придет время… тот, чей Мир понравится больше, получит новые возможности… вот из-за этого то и затеян Большой Спор.

— Но вот это?!..

— Согласен с тобой, этот мой Мир не слишком привлекателен, но в том то и дело, что я покажу Ему, в результате ЧЕГО появились все те, что стоят в строю. Я покажу ему ошибку, которую допустил он сам!

— Что делать с этими, Учитель? Они уже давно в Запаснике.

Стройными колоннами стояли люди в черном. Без доспехов, но со странного вида оружием на ремнях на шее, дальше строй в зеленом — шлемы на головах, еще дальше железные коробчатые повозки с железными же отростками.

— Не знаю… почти бесполезные… фантазии Драго… это то, что у них на шее и в этих повозках должно убивать, но здесь это не работает, мечами, копьями и остальным они пользоваться не умеют, хотя желания драться когда-то было сколько угодно — посмотрим… подумаем. Запасник почти заполнен, придется расширить.

Очень уж активны эти его выкормыши… и плодовиты… вот тебе и еще одно доказательство Его ошибки. Распорядись, чтобы вновь поступающий материал распределялся точно по системе, соответственно своим подразделениям. У тебя есть справочник, сверяйся с ним при снаряжении их характерным оружием. Как же все-таки мне нравится порядок и аккуратность.

— Учитель, а Оладаф?

— Что Оладаф?

— Вдруг ему удастся?

— Удастся идеальный мир, ты хочешь сказать? Но ведь я тебе говорил, что изначально была допущена ошибка. И ошибкой является то свойство этого мира, которое Драго называет Жизнью, не понимая, что там, где жизнь — там и смерть, и, конечно же, есть желание эту жизнь у кого-то отнять, хотя бы для того, чтобы питаться. Нет… исключено… пусть пытается… сейчас его черед… я уже пробовал.

— А вдруг?

Молчание.

— Ты молодец — что-то в этом есть. Недаром Драго поселился именно в этом мире! Действительно — вдруг!

Долгое молчание.

— Сделаем тогда так чтобы… предпримем кое-что, чтобы у него не получилось. Не знаю уж, что он там задумал, но помешать ему, ввести в его построение мира какую-нибудь болезнь попытаемся.

МОДО

— Где они, Драго?

— Я забыл о них. Мне спокойно в этом Мире и я хотел обезопасить себя от случайностей.

— Как будто отсутствие Ключей убережет тебя от Большой Чистки. Ах да я и забыл — у тебя же есть отговорка! Но сейчас я не об этом. Я имею право на Ключи. Номинально сейчас мое время…

— ОН в курсе наших перестановок — будем ждать инспекции. С чего это вдруг тебе понадобились Ключи, после того, как ты сам уступил право Оладафу.

— Ты знаешь, я во всем люблю порядок, а тут вдруг обнаружил, что Ключи недоступны. Мне, во всяком случае. К тому же проявился Проводник.

— Да я это тоже ощутил… в любом случае, ты знаешь, что и Ключи и Проводник не принадлежат нам, а когда ОН придет…

— Когда придет ОН, то спросит со всех, и я хочу быть в курсе происходящего… Я, в принципе, доволен материалом, получаемым из вашего Мира, но ты лишил меня инициативы — мне приходится довольствоваться тем, что ты мне даешь.

— Чем ты недоволен, ты же сам выбрал отчуждение. И я так думаю не без умысла, чтобы в случае неудачи сослаться на нас с Оладафом.

— На тебя мне ссылаться нечего, хотя ЖИЗНЬ этих созданий и их семь компонентов, именно твоя придумка, а вот Оладаф!..

— Оладаф пытается настроить компоненты так, чтобы…

— Мне это неинтересно. Насколько я знаю, вы еще не разобрались с этим феноменом сами, а ты настолько разочаровался, что решил стать просто наблюдателем. Мне достаточно трех компонентов, как ты знаешь, и я построю нужное мне, обходясь без остальных твоих придумок.

— Да, ты прав — я не сумел управлять ими. Каждое из моих решений порождало тысячи и миллионы непредсказуемых последствий… такое впечатление, что они сами управляют.

— Хуже того — они творят и в самых смелых своих теориях ставят себя на одну ступеньку с нами. Они становятся опасными. И все это твои семь компонентов. Не скрою от тебя, я хочу, чтобы этот Мир прекратил свое существование… Эксперимент зашел слишком далеко и если все это еще и понравится Ему.

— Ты веришь, что это может понравиться? Не стану спорить. Может быть, ты опять прав, но я вышел из Спора. Я устал!

— Я вынужден буду сам искать Ключи.

— Как ты интересно будешь это делать, если Врата заперты.

— Я сказал — ты услышал. Если решишь вернуть Ключи, сообщи мне, и мы останемся друзьями.

— Я не знал, что тебе известно, что такое друг… это как-то не, по-твоему. И еще раз напомню тебе что я, как ты знаешь, отошел от Большого Спора. Чтобы больше никто не беспокоил меня, я разделил Слово и спрятал осколки.

АВАТАРА

— Отправляйся туда, Менге.

— Учитель, я не выдержу перехода. В прошлый раз я…

— Договаривай, что в прошлый раз — чуть не умер?!! Вот это то и ценно — ты счастливое исключение из миллионов, и ты доказательство того, что и ОН не додумал всего до конца. Та особенность, что миры наши взаимопроникаемы, тоже подтверждает это.

Здесь полумертвые… там полуживые… эта грязь неочищенная… остатки информации… разные Лесничие, Чукли и остальные. Тебе нужно заставить мир Оладафа ЗАБОЛЕТЬ, хоть он и так нездоров. ты просто обостришь эту болезнь, негласно — оставаясь в тени.

Поработай, найди любопытных, в общем старайся.

Отыщи Ключи, я объясню, что с ними делать.

Проклятие!!!..

Ключи принадлежат Ему, и не хотелось бы, чтобы Он проявил неудовольствие. Будем все-таки, надеяться, что он надолго забыл об этом мире. Ключами должен владеть на сегодняшнее время я. Если бы сам добровольно не отказался от своей попытки. Собирайся, тебе уже пора!

Чем раньше ты найдешь Ключи, тем лучше. Мы опаздываем. Проводник уже не под нашим контролем, а для нахождения Ключей он необходим.

— Учитель, почему Вам не обратиться за помощью к Хорготу?

— К этому сумасброду? Уволь! Его неспроста исключили даже из числа участников Спора. Общаться и просить у него помощи выйдет себе дороже.

Ты не представляешь как был рассержен Создатель когда во время проверки он показал ему мир населенный ящерами самых разных форм и размеров и пытался доказать что именно таким должен быть идеальный Мир.

Но ты снова в чем-то прав — я поговорю с ним. Помнится, он оставил в этом Мире немало своих созданий и в первую очередь то, что нужно мне это его шпионы — кереметы. С ними отыскать Ключи будет проще.

— Но зачем вам Ключи? Насколько я знаю, они руководят только параметрами выхода из Мира.

— По-моему я нашел путь превратить выход во вход… но это большой секрет.

ОН

— Что происходит?

— Почти все готовы и ждут Дня Решений.

— Дня Решений. Есть ли какие-нибудь новые результаты?

— Почти все как обычно, только в секторе четыре, небольшие изменения — Драго, как вы знаете, отказался от новых попыток и уступил свое право на эксперимент Оладафу…

— Да я в курсе… из-за этого Оладаф получил дополнительное время, что очень не по вкусу нашему аккуратисту Модо. Я бываю иногда в этом секторе… негласно. У Оладафа интересные результаты… я бы даже сказал поразительные.

— В чем же они кажутся вам необычными?

— Его создания не только выполняют установленное им задание, они творят и в какой-то степени сами становятся Творцами. Это начинает пугать. Хотя подождем — может это и есть заранее данная программа. Все Миры Оладафа отличаются каким-то беспокойством и хаосом — ты знаешь его привычку работать, ничего не доводя до конца, но может быть именно эта его способность, приведет к положительному результату.

— Каким вы все-таки видите этот положительный результат?

— Не знаю… действительно не знаю. Я могу создать все что угодно… но если бы я мог создать нечто достойное вечности, я бы давно его создал. Пусть мальчишки играют в свои игры, кто-нибудь из них покажет, наконец, что мне делать дальше.

— Я не понимаю…

— Не понимаешь. Хотел бы я сам у кого-нибудь получить ответы на интересующие меня вопросы. Помнишь мир созданный Вележем?

— Да… это там где несуразные существа с крылышками и летающие цветы?…

— Да… и еще там деревья, растущие в землю, и грибы, охотящиеся на животных. Он просто взял и смешал все в кашу — дал возможность летать тем, кто не предназначен к полету. Перемешал функции и стал наблюдать, что же произойдет дальше… а дальше не было ничего… все его создания и по сей день бы охотились друг за другом и жрали, жрали, жрали… если бы я не стер его работу.

Нет в этом никакого удовольствия, а вот Оладаф сделал так, что его создания, которых он именует людьми, действуют как-то необычно. Они не просто исполняют предназначенное им…

— Именно это и не нравится Модо…

— Да Модо проводит эксперимент на основе материала отторгнутого из территории Оладафа и пытается показать, что даже с вторичным сырьем у него получается намного лучше, чем у… кстати, он, по-моему, претендует на время Драго…

— Да, и хотя тщательно скрывает это, пытается помешать работе Оладафа.

— Интересно, значит и он чувствует, что у Оладафа получилось что-то неординарное?

— Это правда, что если у кого-нибудь из них получится — мы будем жить в созданном им Мире.

— Скорее всего, да — понимаешь, они все строят мне дом, в котором мне не будет скучно, а для этого меня нужно очень сильно удивить.

— Это будет сложно.

— Ты прав — поэтому столько уже миров уничтожено в Дни Решений. Кстати, ты не разобрался, почему в мире, где творит Оладаф, предыдущее не уничтожается полностью?

— Нет, непонятно — чтобы разобраться надо попробовать уничтожить весь сектор, но на это нужно ваше разрешение. Чистильщики, во всяком случае, ждут только приказа.

— Не надо, может быть именно наслоение всех этих случайных факторов, создаст благоприятные условия. Пусть и Модо старается доказать свою правоту… если уж меня не порадуют конечным результатом, то хотя бы насладимся самим процессом.

— Ты не знаешь, кстати, чем сейчас занимается Хоргот.

— Дуется на всех и продолжает в тишине изобретать своих невообразимых существ.

— Мир Оладафа отчасти и его заслуга… он населил своими существами часть его территорий и именно его создания активнее всего избегают Чисток.

— Да, я знаю это те, кого называют Лесничими и Чуклями.

— Чукли, или Кователи. Это не самые худшие из его созданий и, скорее всего, он считает их своими ошибками. Есть еще Кереметы — его глаза и уши в том мире. Хоргот преуспел в своих разработках. Интересно было бы узнать, как он все-таки обходит запрет на проникновение в чужие миры. Тем более что Драго разделил Слово и закрыл Врата.

— Как вы сами оказываетесь в том мире?

— Врата не единственный вход… все-таки это моя выдумка. Врата являются официальным каналом вывода ненужной, отработанной информации из Миров, но там, где есть выход, может быть и вход. Скорее всего, Модо попытается сойтись с Драго и найти с его помощью осколки Слова, чтобы открыть Врата в обратную сторону.

— Учитель, во время последней Чистки мира Хоргота чистильщики потеряли кроме Слова также и Проводник. Сейчас он в руках людей…

— Да, я знаю. Это очень сильно беспокоит как Оладафа, так и Модо. Пусть подергаются… впервые за это время мне действительно интересно. К тому же, если им удастся открыть Врата, значит, они обнаружили еще одну ошибку, над которой стоит поработать.

ХЕГГАР

Солнце уже почти скрылось за нахмурившимися горами, и на землю тихо опустилась тьма. Лишь пламя небольшого костра рассеивало её, отбрасывая кроваво-красные блики на смуглые лица собравшихся вокруг него людей.

Это были сахалары, о чём свидетельствовала их традиционная одежда: меховые полусапожки, плащи из шкур животных и безрукавки. На их оружии изображен был рисунок орла, из чего следовало, что все собравшиеся принадлежали к племени Халон — Да, что на сахаларском означало «благородный орёл». Они изредка тихо переговаривались, вслушиваясь в ночную тишину. Это не было в их обычае — стоянки сахаларов всегда были шумными и веселыми, но сейчас они находились слишком близко к горам, и следовало опасаться ненавистных патрулей.

Внезапно покой мелких камушков, которыми изобиловали предгорья в этих местах, потревожил шум шагов. Люди схватились, было за оружие, но почти сразу же настороженность на их широкоскулых лицах сменились облегчением.

— Наконец-то, — ворчливо бросил один из воинов и шумно высморкался, чтобы скрыть овладевший им на миг испуг, — а то мы уж подумали, что ты не придёшь, Хеггар.

— Разве ты не знаешь, что я никогда не нарушаю своего слова, Арнак?! — пророкотал тот, кого назвали Хеггар. — Или ты хочешь оскорбить меня? — и узкие, как и у всех сородичей глаза его превратились в две щёлки.

— Что ты, что ты! — вскричал Арнак. Он знал, что Хеггар не прощает даже косо брошенного взгляда, а связываться с двухметровым гигантом, означало обречь себя на смерть. — Прости, если что не так сказал!

Хеггар презрительно хмыкнул и подошёл к костру. Никого так и не приветствовав, он протянул руки к огню, согревая их и с нескрываемым пренебрежением разглядывая собравшихся. Те в свою очередь тоже глядели на прославившегося своей храбростью и жестокостью соплеменника, но со страхом и благоговением, скользя взглядом по атлетическому телу прирождённого воина и избегая сталкиваться с ним взглядами.

Шириной плеч он чуть ли не в три раза превосходил даже самого мощного из них. Тугие и гибкие мускулы шарами перекатывались под задубевшей от солнца и мороза кожей. Маленькая, чисто выбритая голова на бычьей шее красноречиво свидетельствовала, что у обладателя ее ума гораздо меньше, чем силы.

(К слову сказать, сахалары вообще никогда не блистали умом, иначе они уже давно сколотили бы свое единое государство, а не вели длительные междоусобные войны из-за оскудевающих с каждым годом пастбищ).

Страшный шрам от левого уха до изуродованной верхней губы и многочисленные мелкие и крупные, свежие и застарелые шрамы, покрывающие всё огромное тело, свидетельствовали о том, что их обладатель не только не страшился битв, но и любил их.

Хеггар, в отличие от всех остальных, не имел рубахи, и плащ был накинут на голое тело, но не из-за нищеты, а в соответствии с давними традициями воинов идущих на смерть.

— И что за решение ты нам предлагал? — проворчал Удлак. Хеггар был одним из последних представителей племени У Керр, уничтоженного Черным Орденом, и ему не хотелось перечить этому гиганту, равно как и не хотелось вообще видеть его. Такие как он бередили умы молодых сахаларов и те, вместо того чтобы думать о разведке новых пастбищ и мирной торговле с соседями, шли в набеги на этих же соседей, стараясь разом получить то, что другие копили годами. Чаще всего это кончалось безвестно павшими головами и приходилось еще ждать мести со стороны потревоженных племен. Хеггар кичился своей силой и бесстрашием, упрекая остальных в малодушии, звал к войне и мести. Непонятно чего же он тогда бежал из битвы в Солончаках. Бился бы уж насмерть, коли так приспичило.

Хеггар не успел ответить, как новый звук привлек их внимание и из темноты появился еще один гость. Среднего роста, худощавый человек двигался с грацией тигра, на которую тяжеловесные сахалары способны не были. Он был облачен в темного цвета длиннополую одежду — балахон похожий на шелковую мантию мага, в широких рукавах которой он и прятал руки. Странная большая островерхая шляпа из тех, что носили на побережье Моря Богов, закрывала лицо, оставляя открытым лишь подбородок.

Подойдя к костру, он дернул головой, и шляпа упала за спину, придерживаемая тесемкой, завязанной на шее, открывая собравшимся лицо.

Темные длинные волосы, нос правильной формы, острый подбородок, узкие глаза. Ему больше подошло бы общество аристократов из Маллена, нежели грубых кочевников.

Все это произошло так быстро, что никто из собравшихся воинов не только не успел схватиться за оружие, но даже не вскрикнул от неожиданности. Пришелец передвигался, словно струйка дыма под внезапными порывами ветра. Спустя миг, три стрелы, прилетевшие из мрака со стороны дозорных, дрожа оперением, вонзились в землю у самых ног пришельца — часовые не зря ели свой хлеб.

Не обратив никакого внимания на предупреждение и переступив через стрелы, незнакомец поклонился и заговорил необычайно мягким и вкрадчивым голосом:

— Приветствую доблестных воинов Равнин. Мое имя ничего не скажет вам, но важно не это, а то… — он сделал многозначительную паузу, — то, что у нас общая цель. Я не мог остаться равнодушным к обрушившемуся на вас горю. И во мне разгорелся справедливый гнев. Мой род тоже жестоко пострадал от этих выползков Тьмы — Черных Рыцарей. И так же как ты, почтенный Хеггар, я единственный выживший из своего племени. — Он одарил сахалара по-отечески теплым взглядом…

Мрачное и злобное лицо Хеггара, да и остальных кочевников, тут — же указало на то, что они еще не забыли резни, устроенной Черным Орденом позапрошлой осенью, и жаждут мести.

Всего удивительней было то, как быстро незнакомец овладел умами кочевников. Едва появившись, он заставил их слушать. И вместо того, чтобы валяться здесь же на камнях с перерезанным горлом, говорил и говорил, одурманивая сахаларов своим воркованием. Удлак решил сначала, что незнакомец явился вместе с Хеггаром, но, заметив отвисшую челюсть силача, понял, что это просто совпадение.

По рядам подтянувшихся к костру воинов прокатился возмущенный ропот и странный пришелец продолжил:

— Но, к сожалению, я не могу как ты Хеггар, взять в руки меч и встретиться с ними в открытом бою… Ты видишь, я слишком стар… — он горестно покачал головой… даже слишком горестно. — Кроме того — у меня нет за спиной такой отважной армии преданных воинов, как у тебя.

Удлак усмехнулся и сплюнул в костер:

— Во-первых, это пока мои воины, а не Хеггара. Во-вторых, чем тогда ты нам можешь помочь, жалкий старик?!

Незнакомец лишь усмехнулся в ответ на оскорбление. Безмолвно он вытащил из рукава левую руку, сжимавшую маленький мешочек и, развязав на нем тесемку, показал.

— Это… Лотос?! — подал голос Хеггар и потянул носом воздух, а в глазах мелькнуло — за один этот мешочек стоит удавить сморчка в шляпе. Такое количество порошка Лотоса потянет не на одну сотню коней.

— Нет, — ответил незнакомец усмехнувшись.

— Тогда что же? А… я знаю, ты хочешь, чтобы Черные унюхались этим порошком насмерть?!! — заржал Удлак довольный своей шуткой и его тут же поддержали соплеменники. — Вопрос не в том, как их убить, а в том, как до них добраться. Их горные кручи неприступны, мы просто не дойдем до Цитадели, а ты, наверное, хочешь, чтобы мы это им в вино подмешали.

— Ты не так понял почтенный Удлак, вождь клана Халон-Да. Это не яд! Это намного лучше!!!

Незнакомец высыпал горсть красного порошка в ладонь и дунул на него, направляя поток в сторону от костра.

Порошок, вместо того, чтобы развеяться по ветру, заклубился, и вскоре на этом месте уже покачивалось на ветру плотная ткань тумана.

Сахалары в замешательстве вскочили на ноги, с ужасом наблюдая, как сквозь дымку начинают всё яснее и яснее проступать контуры неких фигур, приобретающих черты невиданных существ.

Дымка вскоре рассеялась, и перед взором остолбеневших кочевников оказалась дюжина громадных… людей или зверей, которым и гигант Хеггар был всего лишь по плечо.

Огромные мускулистые тела таили в себе чудовищную силу; толстыми жилистыми руками впору было выкорчёвывать столетние дубы.

На них не было никакой одежды, только шкуры волков (таких огромных не видел, наверно, никто вот уже несколько сотен лет) покрывающие их словно вторая кожа: казалось, лапы зверя будто пришиты к рукам и ногам гигантов-воинов.

Лица вызванных колдовством существ полностью скрывались под надвинутыми на головы волчьими черепами, в глазницах которых злобно сверкали зрачки пришельцев.

Хеггар… наверное, никто и никогда не видел настолько растерянного Хеггара, схватился за рукоять меча, но никак не мог заставить себя вытащить его хотя бы наполовину.

«Да это же Хройро, люди-волки!» — промелькнуло в сознании Удлака.

Хройро были горным племенем и обитали в Соленых Горах задолго до пришествия туда подземных кузнецов.

Они жили в пещерах и поклонялись Лунному Волку.

Когда гномы начали отвоевывать себе место в мире, в темных заброшенных коридорах и пещерах этих гор, название которых до этого было Горы Падающих Камней, они впервые столкнулись с этими странными существами, не имевшими своей материальной культуры и живущими, по всей видимости, лишь тоскливыми песнями — молитвами.

В жестоких схватках весь род людей-волков погиб. Пещеры Соленых Гор до сих пор еще полны скелетов прежних хозяев, полегших в жесточайшей битве, но собравших в последней битве щедрый урожай из душ врагов.

— К сожалению, не могу дать вам больше, — продолжал колдун, — их осталось очень мало. Но и этих вам хватит для победы.

— Теперь они подчиняются тебе и только тебе, доблестный Хеггар… торопись — Чёрный Орден ослаб, и сейчас лучший момент для мести.

— Помни — Волки не выносят солнца… держи их в пещерах или в шатрах. Я буду молиться за вас…

С этими словами незнакомец отступил в тень и растворился в ней.

То, каким богам он будет молиться осталось загадкой…

Остались Хройро в непонятном количестве, но и тех, что виднелись в освещенном костром круге, было достаточно, чтобы вогнать в ступор сахаларов. Один лишь Хеггар не потерял духа.

— Что смотришь? — прошипел он, оскалившись ближайшей из фигур и, не дождавшись ответа, медленно встал. — Я тебя спрашиваю.

Человек — волк продолжал молчать и Хеггар, осмелев от внезапного прозрения, что эти существа и впрямь теперь будут подчиняться ему, приказал. — Подойди и пади передо мной на колени.

Хройро послушно двинулся к нему, наплывая шерстистой, резко пахнущей глыбой и послушно неуклюже преклонил колени. Хеггар обвел сияющими глазами остолбеневших сородичей и, оскалив крепкие зубы, захохотал.

— Ты ошибся, Удлак, — сказал он.

— Это МОИ ВОИНЫ!!!

РАЗГРОМ

Торкел склонился над телом Наина и поднял забрало его шлема. Лица у погибшего друга просто не было. Вместо него — сплошное кровавое месиво. Так художник, разочаровавшийся в портрете, замазывает его краской. Посмотрев ещё мгновение, он развернулся к обгоревшему телу мага и поднял отрубленную голову.

— Возьми, это твой трофей!.. — он протянул Айслину голову, держа её за волосы. Юноша отшатнулся, но, встретившись взглядом с рыцарем, брезгливо принял страшный дар.

— Покажешь Императору — он тебя наградит. А если что — я подтвержу, — С этими словами орденец взвалил на спину тело Наина и пошел к выходу. Айслин огляделся и укутал трофей в чей-то плащ. Император обещал целое состояние за голову Джа, но Айслин и предположить не мог, что это будет выполнено так дословно.

Лестницу завалила куча тел, а факел, слетевший со стены, подпалил шерсть какой-то зверюги, и начало вонять… Торкел поднял его и подсветил.

Боркос перед смертью успел все-таки прикончить врага и теперь лежал в обнимку с ним. Чуть выше по лестнице лежал на ступенях Серко, и пламя отражалось в его мертвых глазах. Торкел уложил Наина рядом с ними, заботливо укрыл его своим плащом, как будто мертвый Наин мог простудиться, и стал спускаться.

Как он и предполагал, во внутреннем дворе бой уже окончился. Правда, ещё кипели одиночные схватки на стенах крепости, а в поле немногочисленные оставшиеся в живых защитники пытались подороже продать свои жизни или спастись бегством, но все уже было кончено. Торкел остановился у выхода из башни и осмотрелся.

Вот кто-то из магов в белом плаще поднимает руки, видя приближающегося к нему чёрного рыцаря с арбалетом в руках. Он что-то кричит противнику — но слов не слышно за ревом орков втекающих в крепостные ворота. Наверное, просит о пощаде. Но рыцарь, подойдя на расстояние вытянутой руки, вскидывает оружие и стреляет. Маг с искажённым предсмертной судорогой лицом хватается за короткое древко, торчащее из его груди, и падает вниз, во внутренний двор. А боец машет рукой Торкелу, перезаряжает оружие и бежит дальше.

— Как дела, Рыцарь?! — рядом вырос Сауруг. Довольная ухмылка на грязном лице говорила о том, что битва удалась.

— Со мной все в порядке. Как там?

— Мы их всех изрубили! Людей, эльфов, магов и этих, как их там, — тут он снова ухмыльнулся, обнажая белоснежные клыки, — гномов. Великий Трулл возрадуется сегодня!!!

Сколько душ этих подгорных ублюдков минуют чертоги Творца и попадут в котлы Хорга!!!

Окрестности были заполнены грохотом и криками. Никто не пытался с кем-нибудь говорить: всё равно не услышит, зато каждый надсаживал голосовые связки, выкрикивая лишь одно слово:

— Победа!!!

Да, Белый Орден наконец-то разгромлен, повергнуты в прах почти все его маги и воины. Но нелегко далась победа. Поле боя покрывали трупы, и на каждого белоорденца приходилось по несколько имперских бойцов.

Раненые оглашали окрестности дикими воплями. Но этим ещё, можно сказать, повезло, ибо они сражались с противниками лицом к лицу, и многие этаронцы заплатили, куда большую цену, отдав свои жизни. Но немало имперских наёмников попало под обстрел вражеских магов, охраняющих Этарон. Те из них, которые после этого выжили, мечтали о смерти. Страшно было смотреть на эти живые трупы. Уже не имея сил кричать, они просто лежали, стараясь не двигаться. Любая, даже самая слабая попытка шевельнуться, порождала дикую боль в суставах. Другие, корчась в нечеловеческих судорогах, выплёвывали собственные кишки: такие сильные спазмы поразили тех, кто попал под «удар изнанки». Третьи, кого поразило колдовское безумие, с пеной у рта грызли всё, что попадало под руку, даже собственное тело. Но хуже всего пришлось тем, кто выжил после огненной атаки. Их всё ещё дымящиеся тела лежали, словно жаркое на тарелке, на щедро орошенной кровью земле. Однако уже скользили по полю лекари, до этого притаившиеся в тылу, да и уцелевшие воины помогали им оказывать помощь раненым сотоварищам.

Неудивительно, что Айслин, Торкел и Сауруг быстро потеряли друг друга в этой кутерьме пытаясь отыскать своих.

Айслин первым делом бросился туда, где был разбит лагерь магов, с трудом отыскивая путь между грудами тел. А тела были повсюду, и порой невозможно было определить, имперский это воин, или этаронец — сильно изуродованные останки покрывали кровь и грязь. Кое-где вперемежку валялись части тел орков, людей и коней, так что жутко становилось при одном взгляде на эти кровавые, грязные кучи.

Но вот он, наконец, добрался до места, где располагался отряд, высланный Гильдией. И тут сердце словно бы сжала ледяная рука: земля, взрытая магическими снарядами, местами оплавившаяся до состояния прозрачного стекла, перемежающегося с насквозь промёрзшими комьями, была устлана кусками человеческих тел, обрывками разноцветных мантий и кровью. От шатра, разбитого по приказу командира отряда, не осталось и следа…

Кто-то положил руку Айслину на плечо. Тот, вздрогнув от неожиданности, судорожно обернулся и увидел Нидлаота, вернее, то, во что превратился молодой франтоватый маг: разорванная одежда, лицо, словно маска, покрыто коркой запёкшейся крови.

— Что произошло? — выдохнул Айслин.

Нидлаот опустил голову.

— Почти все погибли… — прошептал он.

— Что?!!

— Пошли, Археос хочет тебя видеть.

Археос на носилках, которые пока стояли на земле, с оторванной правой рукой и лицом, половину которого словно бы щедро полили кислотой, уцелевшим глазом впился в подошедших.

— Ну что там? — прохрипел он.

Айслину больно было глядеть на этого ставшего почти беспомощным человеком, вокруг которого суетились лекари, бросавшие на них недовольные взгляды.

— Победа, — сказал Айслин с ужасом отворачиваясь, — Джа мертв и его голова у меня!

— Я верил! — единственный глаз раненого загорелся торжеством. — Мы оказались сильнее! Мы доказали что мы не изгои, не недоучки…

— Хорошо — хватит! — прокричал запачканный чужой кровью лекарь, — наговорились уже! Ему ведь помощь требуется, а знаете, сколько ещё таких здесь!?

— Пошли, — и он, сделав знак помощнику, поднял носилки и пошёл к обозу, куда помещали раненых для отправки в столицу.

Айслин, почувствовав подкатывающий к горлу комок…

Конер куда-то исчез со своей охраной, и очень не хотелось думать, что они лишились командира. Пространство перед стенами было завалено трупами, а двоих лежащих навзничь рыцарей товарищи срочно пользовали порошком Лотоса. Победа сравнимая с поражением!

Торкел никак не мог заставить себя объявить сбор — так не хотелось ему узнать, наконец, каковы истинные потери его отряда и мысленно уже прощался с Орденом.

Тяжкие раздумья Торкела прервал запыхавшийся, заляпанный кровью и грязью Клест.

— Командир Торкел!

— Что такое? — Торкел медленно возвращался в реальность.

— Эльфы и девы. Они оседлали Западную башню и отстреливаются. У нас потери. И ещё одна проблема…

Клест вытянул руку, указывая, и Торкел оглянулся. С холма было видно, как там, на горизонте, растёт туча пыли, поднятая, по-видимому, копытами сотен лошадей… оно росло на глазах.

— Сбор, — коротко приказал Торкел. — Найди трубача и пусть трубит сбор. Всем собраться в крепости! Срочно!!!

Клест метнулся с холма, и спустя мгновение запели горны, созывая всех живых. Разрозненные группки победителей спешно стягивались к разбитым воротам Этарона. Торкел приказал спешно завалить вход в крепость брёвнами, повозками и другим хламом, который только можно было найти на внутреннем дворе.

— Надеть броню! — срывающимся голосом приказал он.

Как-то получилось, что он в мгновение ока превратился в командира всего собравшегося разношёрстного воинства. Люди, ранее не мыслившие себя исполнителями ничьих, кроме своих командиров приказов, перед лицом опасности вдруг сплотились вокруг Чёрного Рыцаря. Они видели его в деле, и они хотели верить в него.

Едва закончившаяся битва, похоже, начиналась заново.

— Лучники! — загремел Торкел.

Вперед выбрались лучники и арбалетчики. Все кто остался в живых. Встав в линию у мгновенно возведенного завала, они приготовились к стрельбе.

К Торкелу подбежал Айслин.

— В чем дело? Нам приказали вернуться в крепость, но мы не успели занести раненых!

— Посмотри туда! — прервал его рыцарь и указал рукой на юг, туда, откуда еще утром они пришли сами. — Эльфы и девы… Хорг их задери!!! Видно, ему мало сегодняшних жертв!

Он смачно выругался и в порыве ярости стукнул кулаком, одетым в латную рукавицу, по зубцу крепостной стены. На месте удара осталась выемка и пошли трещины.

— Где этот Конер?!!

Узнав о расквартированных в Этароне эльфах, он еще в начале похода выразил свои сомнения насчет целесообразности военных действий против них. Конер в очередной раз тогда отмахнулся от него и убедил в том, что все эти вопросы будет решать он сам. Теперь Конер исчез вместе со своим отрядом Громотопов.

— Где он?!! — еще раз прорычал он.

— Легионеры сказали, что как только мы вошли в крепость, Конер со своими солдатами перешел Броды! — ответил Клест вновь оказавшийся поблизости.

— Проклятие!!!

Эльфы и Девы…

Сказочные и непонятные существа, прячущиеся в самых труднодоступных и удаленных областях Земель, но отнюдь не из-за неспособности к военной науке.

Теперь эти знаменитые стрелки были у них в тылу… позади — на западной башне и перед воротами. Нападающих было не очень много, всего то сотни три, но это были лучшие в Благословенных Землях стрелки из луков. Не зря видно ни одно государство в Землях, ни один правитель, находящийся в здравом уме и думать, не смел, объявлять им войну…кроме орков Пустоши, но их то, как раз в благоразумии не обвинишь…

Они остановили разгоряченных коней в трех сотнях шагов от разбитых ворот, нисколько не опасаясь арбалетчиков и по все видимости точно зная их возможности. Одна из фигурок подняла руку, приглашая к переговорам.

— Погодите! — хриплым голосом Торкел остановил лучников. Ему еще представлялось возможным избегнуть столкновения.

— Приглядись, — сказал ему тихо Катберт, опуская забрало шлема. — Вон там на холме!

Позади отряда эльфов упряжки по три коня в каждой выкатили и развернули в сторону крепости какие-то механизмы.

Торкел прищурился, но расстояние было слишком велико.

— Что это?

— Дискобои, — ответил Катберт и Торкел понял, что нужно договариваться.

Он убрал оружие в ножны, снял шлем и, обогнув завал, вышел из крепости. Навстречу, не торопясь, выехал эльф в серебряной кольчуге.

— Я Торкел, — произнес рыцарь, изучающе разглядывая эльфа.

Вообще-то на его взгляд этот народ не являлся таким красивым, как его описывали в книгах и сказках. Продолговатое бледное лицо, узкие глаза, тонкий нос, узкие же бесцветные губы, зеленые или серебристые волосы. Вот и все. Да еще удлиненные острые уши. Все это в сочетании с тонкой фигурой создавало впечатление убогих, больных каким-то тяжелым недугом людей.

В военном плане главным их преимуществом была меткость и способность общаться друг с другом, передавая мысли на расстоянии. Вождь рассказывал, что эльфы могли попасть в летящую муху с сотни шагов с закрытыми глазами…

Сказки конечно.

Скорее всего, Вождь говорил так сказать фигурально.

Вот Девы битв — другое дело. Высокие (даже по сравнению с коттеронцами), меднокожие, с красивыми фигурами, в которых мышцы не портили вид, а лишь придавали грацию и изящество кошек. В дополнение к этому выразительные глаза, пухлые губы и пепельные густые волосы.

Единственное, что портило впечатление, так это полное неприятие ими мужского пола. Конница их располагалась правее от строя Эльфов, не смешиваясь с ними, и едва сдерживала кобылиц рвущихся в атаку.

Сблизившись, Торкел поднял в знак приветствия руку.

Эльф склонил голову в ответ и ответил высоким голосом:

— Белиар.

Торкел не разобрал, здоровается с ним Эльф или же называет свое имя.

— Я говорю от имени армии Великого Кайса. Кайс не воюет с Девами и Эльфами, — продолжал Торкел.

Он замолчал, и тут стало понятно, что, каким бы хорошим воином ни был Торкел, дипломатом он еще не стал.

Эльф молча глядел на рыцаря. Он ждал чего-то, и было неизвестно — понял ли он слова рыцаря. Торкелу пришлось начать еще раз:

— Чего хочет уважаемый эльф?…

Белиар приподнял подбородок… серебряные волосы ворошил ветер.

— Я говорю сейчас со своими собратьями на Западной башне, — он указал пальцем за спину рыцаря. — Ваши пещерники разводят костер и собираются поджечь её. Наши соотечественники связаны клятвой защищать Орден и Верховного мага, а мы не можем допустить смерти своих родичей.

«Так, Сауруг погорячился, — подумал Торкел. — Вот почему его не видно здесь: делает из эльфов жаркое…»

Вслух же он произнес:

— Твои соплеменники свободны от клятвы, мудрый эльф. Этарон взят, Белый Орден и Джа уничтожены.

Эльф продолжал молчать.

— Я повторяю: Империя не воюет с вами, и я готов выпустить оставшихся эльфов и Дев!

Эльф чуть пригнулся.

— С ними несколько людей.

Торкел на миг задумался, затем огляделся — нет ли кого рядом, и, решившись, тихо сказал.

— Переоденьте их и выведите вместе с остальными.

«Хватит крови, — подумал он. — К тому же если не соглашаться могут быть проблемы. Осажденные собираются кого-то вывести из крепости. Пусть выводят — все руководство Ордена уничтожено, большого вреда не будет!»

Эльф, холодно глядя на того, кого явно до сих пор считал противником, открыл, было, рот, чтобы сказать что-то, как вдруг вперёд выступил Айслин и, глядя ему прямо в глаза, произнёс:

— Эйла на делеом улеё, моирр галлиан, а реа лаули уль Леолан!

Эльф с удивлением посмотрел на мага, он окинул взглядом стоящего перед ним Айслина и ответил:

— Уль лаули реа…Отоори инеа.

Айслин поднял руку, показывая что-то. Эльф пожелал рассмотреть поближе, прищурился, вглядываясь в начертанное на нем, и вдруг резко выпрямился, отпрянув назад. Конь его от этого резкого движения встал на дыбы, но эльф уже совладал с собой.

Через мгновение, оправившись от шока, в который его привело увиденное, эльф вновь посмотрел на Торкела — но уже не как на врага:

— Что ж, я принимаю твоё предложение, рыцарь, — и, переведя взгляд на Айслина, добавил, — Благодарю тебя.

Через мгновение Торкел был уже у западной башни и увещивал разъяренного Сауруга отозвать своих орков, бесполезно гибнущих под вражескими стрелами.

Стрельба прекратилась, как только орки отошли на порядочное расстояние. На образовавшееся пространство вышел Торкел, поднял руку вверх, показывая, что готов к переговорам. Мимоходом он отметил, что прямо у дверей среди множества орочьих тел лежат неестественно выгнутые трупы эльфов с дротиками в груди. С башни отозвались, позволяя ему подойти ближе.

— Вы можете уходить. Мы договорились с вашими, — проорал Торкел, задрав голову и обращаясь к невидимому собеседнику.

— Мы знаем… — последовал короткий ответ, и Торк в который раз позавидовал этой способности эльфов общаться на расстоянии.

Кованые двери приоткрылись, и один за другим оттуда стали выходить защитники башни — эльфы и Девы, с зачехленным оружием, неся раненых и павших.

Орки шипели и плевались, глядя на их шествие, но не смели нарушить приказа и потому кипели от злости.

Осажденные же высоко подняв головы, двигались мимо, не удостаивая их даже взглядом, но каждый из эльфов проходя мимо Айслина, коротким кивком приветствовал его, а их предводитель даже поднял вверх руку с раскрытой ладонью, что было вообще странным проявлением чувств у обычно очень сдержанных сказочных стрелков.

Девы шли отдельной кучкой, не шли, а словно текли струйкой…высокие, грациозные…

— Какое благородство Чёрных рыцарей! Не ожидала ничего подобного от такой большой кучи железа, — произнесла одна девушка с рыже — золотыми волосами, естественными для клана Желтых Дев, чей отряд и оборонял крепость.

Обращалась она к Торкелу и явно обращалась с издёвкой.

Наверное, Торкелу должно было стать стыдно за свои латы, разговаривая с воительницей практически лишенной не только доспехов, но и одежды. Но он не почувствовал ничего такого, а лишь не без удовольствия окинул взглядом ее ладную фигурку, которую он мог бы без труда взвесить на ладони одной руки.

По щеке девушки густо была размазана кровь, а выбившаяся из туго стянутых на затылке волос прядь падала на лицо, заставляя Деву сдувать ее на каждом слове. Торкел едва не рассмеялся, глядя на нее, но тут же собрался и нравоучительным тоном произнес…

— Это не благородство. У ворот пять сотен ваших союзников. Но дело даже ни в этом. У меня под началом осталось еще достаточное количество солдат. Если я отдам приказ об атаке, мои войска умоются кровью второй раз за сегодняшний день. Но из ваших солдат тоже не уйдет никто. И ты, и ваш эльф-предводитель это знаете.

Я отпускаю вас только потому, — добавил он, — что Империя не воюет с эльфами и маленькими хорошенькими девочками. Тем более с такими…! — далее Торкел выдал настолько откровенное восхищение прелестями Дев, что девушка, вспыхнув, густо зарделась румянцем и подбоченилась, чтобы ответить наглецу, но видно не найдя что сказать круто развернулась и пошла прочь, а орки от души расхохотались, впервые за этот день.

Но прежде чем скрыться за искореженными воротами Этарона она обернулась и бросила на Торкела долгий пронзительный взгляд.

Когда Торкел вновь вышел за ворота, от пришельцев осталось только облачко пыли вдалеке.

Подобрав своих убитых и раненых, остатки армии вторжения повернули обратно. В оплоте поверженного Белого Ордена остался лишь небольшой гарнизон, но на подходе, говорят, уже были свежие силы — гвардия императора — знаменитые «Леопарды», составленные из сирот с детства и воспитанные с единственной мыслью — умереть за господина.

За первым же поворотом на поляне у самого тракта Торкел увидел две полностью снаряженные осадные башни, а вместе с ними катапульты и баллисты. Подъехавший Клест указал на них командиру — они молча переглянулись.

— Неспроста это, — Торкел сузил глаза.

— Кому-то понадобилось погубить при штурме побольше солдат! — Трэз, присоединившийся к ним, хмыкнул.

— Кому-то… понятно кому! И вспомни еще, как просил император больше рыцарей! Да еще вспомни, как вперед нас да орков погнали! Видать у него не только земля Разлома на уме.

— Языки, — сказал Торкел и оглянулся… — До поры до времени никому ни слова!

ТАЛИСМАН

Торкел, заложив руки за голову, лежал на спине у походного костра и бездумно глядел в начинающее темнеть небо.

Айслин шуршал и звенел чем-то в своем походном мешке. Торкел скосил в его сторону глаза, наблюдая, как маг вытаскивает оттуда странное свое снаряжение… вот книжка какая-то, свиток, чернильница…

Торкел хмыкнул — солдат, ничего не скажешь!

Айслин вытащил, наконец, то, что искал — мантию расшитую яркими красками. Развернув, встряхнул — пыли поднялось.

Торкел поморщился и почесал нос, чтобы не чихнуть.

— Что ты показал эльфу, Айслин?

Маг аккуратно стал сворачивать мантию, затем передумал, снова развернул и еще раз встряхнул.

Торкел ждал и Айслин понял, что от ответа не уйти… он осторожно вытянул из-под рубахи нечто висящее на шнурке и Торкел тут же признал его…

Оно лежало на плоском камне и тускло поблескивало — продолжение Талисмана, того странного подарка странного пленника сахаларов, вторая его половина, но не светлая как у него, а почти черная.

Торкел протянул руку и Айслин предостерегающе вскрикнул, но Талисман уже был в руке Торкела. Он повертел его, разглядывая, и решительно снял с шеи свою часть Талисмана.

Айслин только охнул, когда половинки сложились вместе, и стало, наконец, понятно, что все эти прорези и углубления составляют причудливый единый рисунок, похожий… да что там похожий — это, несомненно, была надпись.

— Можешь прочесть? — спросил Торкел, любуясь зловещей красотой Талисмана.

— Нет, — уверенно сказал Айслин. — Ни на что не похоже. Даже близко ничего похожего.

Он присел возле камня с Талисманом и попытался, разъединив его, соединить под другим углом, но тут же понял, что ему это не удастся.

— Что такое? — недоуменно прошипел он, попытавшись еще раз.

— Отойди, — приказал Торкел и взялся за края Талисмана… замер в раздумье… снова напрягся. Попытался железными своими пальцами подцепить края Талисмана. Это ему удалось, поскольку камень не был идеально плоским. Он потянул, сжав челюсти — напряглись жилы на шее… лицо побагровело, и… огромный камень дрогнул и оторвался от земли.

У Айслина глаза полезли на лоб.

Торкел, едва не надорвавшись, отпустил камень и тот с тяжелым звуком рухнул. Торкел, тяжело дыша, вытащил кинжал, примерился, и, передумав, взял в руки секиру, намереваясь поддеть край Талисмана лезвием.

— Бесполезно, — тихо сказал Айслин, понявший уже, что они столкнулись с каким-то новым свойством Талисмана.

— Мне нужна моя половина, — пророкотал Торкел, возобновляя попытку. — Я возьму ее, даже если мне придется разбить камень на куски.

Через некоторое время Торкел присел рядом с Айслином, растирая натруженные запястья.

— Я думаю, что даже если мы сможем отделить Талисман от камня, — сказал маг, — то мы не сможем разделить его.

Торкел ничего не сказал, продолжая глядеть на булыжник, укравший у них Талисман.

— Может камень какой-то особенный?

Айслин покачал головой.

— Камень как камень. Это Талисман…Половинки нашли друг друга, и теперь он будет искать нового хозяина. Мы свою непонятную роль сыграли — он теперь не хочет идти с нами.

— Может, попробуешь что-нибудь свое, — Торкел пошевелил пальцами в воздухе имея в виду очевидно магию и не получив ответа замолчал. С Талисманом расставаться не хотелось, бесполезная вещь, в общем то, но все-таки…

— Чего расселись? — веселый и довольный Сауруг, напевая, вскарабкался на холм и, заметив Талисман, сказал. — Ух, ты.

Он поднял Талисман, покрутил его в корявых толстых пальцах и подбросил в воздух, разочарованно протянув. — Я то думал золото!

ПОБЕДА

На обратном пути Айслин с Сауругом держались вместе. Они успели каким-то странным образом сдружиться, всю дорогу обмениваясь колкостями и шуточками. Впрочем, орку приходилось часто задумываться и переспрашивать, что именно имел в виду чересчур образованный маг. После этого он отвечал не менее витиеватым ругательством, заставлявшим уже Айслина, наморщив лоб задумываться над его смыслом.

Торкел же ни с кем не разговаривал, и на все вопросы, отвечал лишь тем, что, мрачно нахмурившись, пожимал плечами.

— Что это с ним? — удивился маг, когда в первый раз наткнулся, словно на глухую стену, пытаясь разговорить чёрного рыцаря на предмет Талисмана.

— Ясно что, — потерял почти половину своих.

— Конечно, и мои потери огромны — но мне не держать за это ответ, да и знал-то я их далеко не всех. Меня сейчас волнует лишь — заплатят ли мне в столице, так как обещали? Да и как нас встретят там с такими потерями…

Но все переживания на этот счёт оказались напрасными.

Несмотря на огромный обоз с убитыми и ещё больший — с ранеными, в городе их встретили радостно.

Все уже знали, что благодаря мудрости императора основные потери понесли наемники, а не гвардейцы и значит горе и печаль за их кончину перекладывается на плечи родных и близких всех этих варваров и орков.

О судьбе легиона Айфрига пока никто не знал, так же, как и не знал, что происходит у стен оставшихся после падения Этарона крепостей, но все верили, что также как и в компании против оплота Джа Уидор использует наемников.

Им придется заплатить, но все были едины во мнении, что лучше уж платить большими деньгами, чем большой кровью.

Под копыта коней бросали цветы — женщины радостно кричали, приветствуя победителей.

Основная масса горожан, встретив идущие впереди легионы империи, потянулась готовиться к празднику и естественно, что израненные и поредевшие отряды наемников шли практически по уже пустым улицам. Ночью весь личный состав отсыпался после утомительного перехода. Не спал только Торкел, просидевший до утра у тел соратников, сложенных во дворе казармы.

Затем последовало торжественное погребение.

Магов упокоили в гробнице Туал-Рез, и всей процедурой похорон занимался убитый горем Лоннард. Такого количества погибших чудесников не было со времен Великой Охоты предпринятой Святым Братством две сотни лет назад. Огромные потери могли стать серьезным препятствием на пути расширения Гильдии и весьма, наверное, порадовали ее конкурентов в лице Гнорициута и других содержателей магических школ.

Орков, по настоянию Сауруга, отвезли в степь, и как всегда осталось загадкой таинство их погребения. Несмотря на некоторое подобие дружбы, завязавшейся между Айслином и командиром орков, пещерники не допустили мага ознакомиться с ритуалом прощания.

Для Чёрных Рыцарей сложили погребальный костёр, и на церемонию из посторонних был допущен только сам император, стоявший в одном строю вместе с оставшимися в живых.

Легионеров и гвардейцев свезли в подземные галереи, оставшиеся на месте древнего городища в восточном направлении от столицы.

Торкел приглашенный на церемонию погребения, с ужасом наблюдал, как сотни рабов с повязками, закрывающими рты и носы, разносят тела павших укутанных в саваны по темным, едва освещенным факелами коридорам городища, и укладывают их на истлевшие тела предыдущих покойников.

Галереи служили захоронением в течение тысяч лет и были наполнены останками. Тут и там Торкел видел следы пребывания здесь лисиц — трупоедов, волков и других любителей падали, и только теперь понял, почему так усердно въездные патрули расстреливают каждую кошку или собаку, пытающуюся пробраться в столицу.

Когда с приготовлениями было завершено, император сорвал с лица повязку, пропитанную благовониями и, отсалютовав мечом, прокричал прощальную речь, обращенную к погибшим храбрецам и к богам долженствующим принять их души. Потом он повернулся поочередно к каждой из сторон света и начал говорить что-то шепотом, но с очень большим чувством.

— Что это он? — тихо спросил Торкел и Айслин удивленно пожал плечами… скорее всего это было отголоском каких-то древних верований имперцев, поскольку не входило в ритуал официального похоронного обряда. И только Сауруг, тут же распознавший в происходящем нечто давно известное ему, отшатнулся и изменился в лице.

Император тоже заметил растерянность и недоумение друзей.

— Вы не знаете? — спросил он и Айслин отрицательно покачал головой.

Уидор сделал знак гвардейцу и тот разжег новый факел сделанный из сплетенной соломы. Держа в руке два факела, император направил дым от горящей соломы к стене коридора.

Сауруг попятился, а Торкел и маг замерли потрясенные, когда в дыму вдруг проявилось из пустоты лицо спрятавшегося в ней существа — хитрые глаза и отвисшая, словно у больного слабоумием челюсть. Существо едва только сообразило, что его заметили, оскалилось и подалось прочь. Император резко повернулся и успел осветить еще несколько теней метнувшихся в темноту.

Торкела покрыл холодный пот.

— Кто это? — хрипло прошептал он.

— Керемет, — неожиданно прошипел Сауруг, держащий перед собой не меч, а чудным образом скрюченные пальцы обеих рук. — Напрасно вы так… мой император!

— Да, — Уидор с уважением взглянул на орка. — Это кереметы… служители Хорга. Не бойтесь их — они не в силах помешать живым, я только просил их не беспокоить души ушедших.

— Как же не могут!? — шипел орк, отводя глаза и отплевываясь. — Сами то может и не могут, а вот Хоргу сообщат, а потом!..

Император отбросил факелы и сказал устало.

— Может быть, — сказал он. — Очень может быть.

Вокиал присел на корягу скорее по привычке, чем для отдыха. В последнее время он не знал что такое усталость и сонливость. Радостное ощущение силы и вседозволенности овладело им после знакомства с Модо и его посланником Менге. Он успешно справился с несколькими заданиями и сам предложил следующее, но тут его ждало разочарование.

Он уже третий день рыскал по лесу, но нигде не мог встретить ни одного вуднунга.

Кереметы, посланные на разведку, давали одну и ту же однообразную картину Леса, а потом начали исчезать один за другим.

Менге, связавшись с Модо, сообщил что Вуднунги, так же как и Снойру, и еще некоторые существа являются побочными эффектами при давнем эксперименте Драго по единению человека и природы, одновременно являясь и людьми, и флорой, и фауной. Договариваться с ними о чем-нибудь не имело смысла, так как нечего было предложить им взамен.

Вокиал все же решил дождаться, потому что хотел объясниться с Ревягой.

АРЕНА

Когда закончены были грустные проводы погибших, наступило время отметить победу.

Император устроил грандиозный праздник, заставив, если не забыть, то изрядно потускнеть горе потерь. В казармы было завезено огромное количество питья и провизии, а для командиров и особо отличившихся было приготовлено нечто особенное. В огромном амфитеатре в честь победителей были проведены бои последней надежды. Айслин, Сауруг и Торкел как герои «Штурма крепости Этарон» были посажены на почетных местах в непосредственной близи от ложа императора…

Схватки последней надежды происходили до сих пор как развлекательное зрелище для и только одного лишь императора, которого как истинного воина интересовали уловки и скрытые возможности плененных бойцов враждебных племен, которые они неизбежно должны были проявить, стремясь к свободе, каковая и являлась наградой победителю. И впервые с незапамятных времен это зрелище стало достоянием населения и гостей Кайса…

Представление начали бои пленных бандитов из клана Коней с пленными халдорцами. Торкел смотрел на эту бойню без особого энтузиазма — его слишком заботил предстоящий разбор операции в Цитадели. Айслин тоже выглядел отстраненным. И только Сауруг наслаждался зрелищем, время от времени, одобрительно выкрикивая похвалы или обозначая свистом удачный удар.

Далее на арену вышли дюжины четыре гобов. Эти злобные пренеприятные существа с зелёной кожей и узкими глазами были ростом с подростка, жили к северу от Нэриона и являлись дальними родичами орков, которых ненавидели, впрочем, так же, как и всех остальных своих соседей. Их поймали на границе, когда они совершали очередной набег.

Большинство из плененных нэрионский правитель приказал развесить за ноги на деревьях в назидание остальным, а этих прислал в подарок Императору в честь одержанной им победы.

Предсказания Уидора сбывались… недовольные скрыли свое недовольство и сейчас все хотели мира с империей, показавшей свою силу.

Уидор, возвышаясь над командирами легионов в отдельной ложе, произнёс, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Сейчас будет интересно. И тот, кто победит в этой схватке получит свободу. Я объявил об этом, чтобы усилить рвение участников.

— Гоблины будут драться друг с другом, Ваше Величество? — Айслину это не показалось занятным. В самом деле, какой интерес глядеть, как толпа полуросликов лупцует друг друга шипастыми палицами. Тут тебе ни мастерства боя, ни ловкости. Вряд ли такое зрелище можно было бы назвать занятным.

— Нет, они будут драться с ним! — и Император указал на арену.

В это мгновение на арене, наконец, показался противник гобов. Высокий, невероятно худой, с бледным лицом, он был одет в воронёные латы и отдаленно напоминал Чёрного Рыцаря, но только на первый взгляд. Торкел сразу понял, кто это — стоило ему лишь посмотреть на оружие этого человека — короткую, на вид перетяжеленную алебарду, которой не пользовался и не умел пользоваться никто более. Торкел обернулся к императору и пораженно спросил:

— Как вам удалось?!!

— Я отправил отряд специально для его поимки. Из сотни моих «леопардов» вернулись менее половины, но они выполнили задание, — с нескрываемой гордостью ответил советник Императора.

Торкел вновь повернулся к арене, на золотом песке которой неподвижно стоял воин в чёрных доспехах, а напротив столпились насупившиеся гобы.

Страшный боец был Псом Морки, солдатом, чей род ненавидели во всех Благословенных землях и чьим мастерством лично он, Торкел, восхищался, хоть ни разу и не видел их воочию.

Этот воин в бою стоил Чёрного рыцаря, а может быть, даже и двух, и вряд ли ему сейчас составит за труд одолеть даже такое количество гобов. Хотя злобные создания тоже были не слабыми противниками, особенно если учесть, что сейчас их поставили перед выбором жизни или смерти. Несомненно, что они приложат все старания, чтобы выжить и победить.

Торкел непроизвольно подавшись вперед, приготовился наблюдать бой.

Император не уточнил, в одиночку ли этот Пес уничтожил половину отряда гвардейцев или он столкнулись со Стаей, но Торкел знал по рассказам, что на такое деяние способен был и один.

Стаи Псов или как они еще называли себя — Ацера населяли северо-восточные горы, граничащие с мифическими Серыми Топями, и постоянно беспокоили соседей своими набегами.

Император велел тем временем Айслину пересесть поближе и, хотя уже выслушал по прибытии отчет о действиях магов, снова начал расспрашивать о подробностях гибели Археоса.

Из всей магической команды выжило всего пятеро, и старшим, и наиболее отличившимся из них, был Айслин — Археос скончался по дороге и там же после его кончины Торкел пророчил Айслину главенство в Гильдии.

Император тоже, по всей видимости, думал так, но пока предложений никаких не делал.

По правую руку от Уидору сидел имперский казначей с незапоминающимся именем и такой же незапоминающейся внешностью, маленький высохший какой-то и блеклый, одетый во что-то очень скромное и неприметное. По всему было ясно, что залогом счастья для себя он почитает оставаться вне поля зрения завистников, хотя среди пестрых одеяний собравшихся он был сейчас самым заметным серым пятном.

Торкел, уловив движение, оглянулся на него в тот самый миг, когда казначей протянул руку к фруктам на блюде. К изумлению своему он увидел на открывшейся из-под ткани рукава руке татуировку воровского клана Ножей.

На миг их глаза встретились, и Торкел в замешательстве отвернулся. Взгляд у казначея оказался холодным и бесстрастным. Торкел видел такие глаза у тех, кто испытывают удовольствие, вонзая кинжал в сердце врага.

Он демонстративно отвернулся и воззрился на арену.

Тем временем дали команду начинать.

Гобы тут же, посовещавшись, взяли Ацера в круг и ринулись, было, в атаку, но тут же отхлынули, оставив у ног вроде бы остававшегося неподвижным Пса двух своих собратьев.

Зрители одобрительно загудели.

Гобы ещё и ещё раз атаковали врага, но тут же откатывались, теряя самых смелых своих сородичей, павших от смертоносной алебарды, словно тросточка, порхавшая и крутившаяся в руках почти не двигающегося противника.

Торкел с чувством восхищения следил за тем, как, почти не прилагая усилий, воин в черных доспехах использовал инерцию своего тяжелого оружия, изменяя его траекторию таким образом, что казалось алебарда, двигалась сама по себе.

И когда Пес Морки перешел в атаку, Торкел не заметил — в какой же миг он изменил неподвижную боевую стойку на стремительное скользящее перемещение. Худосочное на вид, совсем не производящее впечатления тело, двигалось с ловкостью и скоростью, какой от него никто не ожидал.

Вот он настиг остолбеневших гобов и одним замахом рассёк два тела одновременно.

Вот увернулся от летящей в его ногу дубины и развалил надвое ещё одного.

В течение всей схватки толпа ревела от восторга. Пару раз согласно кивнул и Торкел, несмотря на неодобрительные взгляды Императора и его приближенных.

Рыцарь ценил в солдате, прежде всего мастерство, а не принадлежность к какой-либо армии.

Наконец всё было кончено. Последнего гоба Пёс Морки насадил на острие алебарды, поднял в воздух, поглядел на дрыгающую ножками затихающую тварь, затем резким движением отбросил её в сторону и, зачерпнув горсть песка, очистил от крови свое страшное оружие.

Император, явно не ожидавший такого исхода, тем не менее, взял себя в руки, встал с ложа и произнёс:

— Подойди сюда, победитель! Я дарю тебе свободу, хотя и знаю, что ты убьёшь ещё многих моих воинов. Но мое слово закон. Поэтому тебе дадут коня и проводят до границы. Я сказал! — и он сел под овации зрителей.

Это был поступок воина и правителя. Псы Морки были не только врагами Империи — они были заклятыми врагами всех народов и отпускать на свободу такого опасного воина вместо того, чтобы, уничтожив его, хоть ненамного уменьшить их количество. Впрочем, было еще не поздно — никто и никогда еще не встречал пленников отпущенных на свободу. Может они с тех пор сторонились границ Империи, а может быть и так что за одним из поворотов дороги ждали освобожденных тяжелые арбалетчики…

Все ждали, что заговорит Пес Морки, но он лишь посмотрел в глаза Императору, сплюнул на кроваво — желтый песок и отошел на пару шагов назад. Тут он встретился взглядом с Торкелом, черты лица его исказились ненавистью, и он провел ребром ладони себе по горлу. Затем ударил себя в грудь кулаком и произнес:

— Кланси — Ацера!!!

Толпа взревела от негодования к неблагодарному варвару, а император переглянулся коротким, но красноречивым взглядом с одним из гвардейцев.

Пес Морки покинул арену, и празднование продолжилось, но у Торкела в груди горел огонь — вызвавший его симпатию Пес бросил по неизвестной причине вызов именно ему, хотя на трибунах было гораздо больше других лиц, к которым он имел более веские основания питать ненависть. От всего этого на душе у него остался неприятный осадок и ощущение, что они еще встретятся с ним…и не за кувшином вина…

Далее было ещё много разных представлений вроде дуэли на луках или боёв колесниц.

Но самое интересное было припасено на конец празднества. И тут пришел черед удивляться Айслину.

На залитую кровью арену, с которой только что унесли последнего из погибших, вывели зверей.

Кого тут только не было! Знаменитые коттеронские буйволы страшные в своей ярости, ксаторские львы в холке достигающие высоты роста человека, омерзительно уродливая гранга, рубиновые гарпии, вуднунгские громотопы и даже орлев…

Зверей — пока бывших на цепях — распределили по краям арены. Их обслуживала группа магов Гильдии, следивших, чтобы они не бросились в атаку раньше времени. На орлева даже наложили заклятье, не дающее ему взлететь.

Глашатай только собирался протрубить начало, как вдруг Айслин вспомнил как кормил вот этого самого орлева, тогда, ещё до штурма Этарона.

— А я говорю, он падет первым, не умея летать — его просто затопчут, — подливал масла в огонь азартный Сауруг уже проигравший несколько ставок заключенных им с соседями по трибуне и теперь надеявшийся отыграться.

Странный туман на миг заволок сознание мага, и он увидел вдруг голову нежно клекочущего орлева в своих руках и его подернутый поволокой глаз, умоляюще глядящий на него, Айслин вполголоса заговорил с рыцарем.

— Спасти, надо спасти его, иначе все погибнет!..

Торкел внимательно поглядел в затуманенные глаза Айслина и помахал ладонью перед его лицом…

— Э — э — э…что с тобой, очнись!..

— Надо спасти его! — повторил уже очнувшийся Айслин — У меня было видение.

Торк в раздумье пожевал губами.

— Ты уверен?…портить императору праздник, из-за каких то видений!..

— Да, — только и сказал в ответ Айслин, пребывающий в каком-то дурмане.

Торкел задумчиво глядел на него, потом взглянул на арену, где еще не началась схватка. По пути в Кайс он многое, что узнал от неразговорчивого мага и теперь склонен был думать, что мир, действительно, устроен не так просто, как казалось ему до сих пор.

«Кто его знает, — подумал он. — Все может быть… видение вещь такая… особенно у чудесников… хуже то все равно не станет, если одной мертвой тварью будет меньше».

После недолгих раздумий он встал во весь рост, загородив Императору обзор, и подняв за руку Айслина, обратился к Уидору:

— Ваше Величество, у меня и у Айслина к вам большая просьба, — тут он толкнул локтем мага в бок и прошипел:

— Говори!

— Ваше Величество, я могу попросить вас об одолжении?

— Без сомнения э-э-э… — тут к императору наклонился советник и прошептал что-то на ухо. — Да, маг Айслин.

— Я прошу вас подарить мне вон ту жалкую тварь для опытов!..

* * *

Бои закончились и через некоторое время друзья стояли на заднем дворе Арены, и Айслин ласково гладил благодарно урчащего орлева, попутно распутывая заклинание, не дающее тому взлететь.

— Ну, и что ты с этой зверюгой теперь делать будешь?! — Сауруг сначала с недовольством глядел на него, но, когда животное лизнуло шершавым языком в щеку, он уже более подобревшим тоном проворчал:

— С нами, что ли, пойдет?

— Нет, сейчас я ему внушу, что ему нужно домой…в его родные места и отпущу. Жалко такого красавца в неволе держать.

Айслин увернулся от розового языка и почесал орлева за ухом. Он взял его голову в свои ладони и пристально посмотрел в глаза.

Зверь, издавший было удивлённое урчание, вдруг застыл. Так они простояли довольно долго, Сауруг даже начал нервничать, пробурчав:

— И долго, интересно, они так?

Словно в ответ на эти слова, животное вдруг дёрнулось и, вырвавшись из рук спасителя, взмыло в воздух, сделало пару кругов над головами друзей и внезапно полетело на запад, всё больше и больше отдаляясь, пока не превратилось в маленькую точку в небе и не исчезло.

Торкел тронул мага за плечо:

— Пошли, Айслин.

Для него орлев был зверем, всего лишь зверем, с которым сражаются и на которого охотятся. Он так и не смог понять внезапного поступка соратника, отнеся это впрочем, на счет повсеместной странности магов.

Словно сбросив с себя оцепенение, Айслин устало вздохнул:

— Да, ты прав — нам ещё много чего надо сделать здесь.

Что именно надо было сделать тоже осталось невыясненным, а Сауруг за спиной Айслина только выразительно покрутил пальцами у виска.

Проходя по опустевшей на время боев торговой площади, Айслин увидел впереди себя одинокого путника бредущего мимо телег с разложенным на них товаром из окрестных поселений. Он привстал на носках и вытянул шею приглядываясь. Сомнений не было — это был…

Торкел пригляделся — что же так заинтересовало его. Монах какой-то в капюшоне. Но, когда незнакомец уже сворачивал за угол, капюшон на миг открыл его профиль и рыцарь, издав сдавленный возглас, ринулся за ним. Сауруг и маг прозевали его рывок, и когда добежали, Торкел уже стоял на перекрестье улочек, начинавшихся сразу за площадью, и озадаченно крутил головой по сторонам.

— Куда он делся? — в недоумении разглядывал он пустые улицы. — Он же и бегать то не мог!

— Ты знаешь его? — Айслин задыхался от бега. — Ты знаешь Странника?

— Торкел непонимающе взглянул на него.

— Что? Какого Странника?

Он приложил ладони рупором ко рту и позвал.

— ЛЕКАРЬ. ЛЕЕЕЕКАРЬ!!!

Сауруг стоял с мечом в руке и, заметив взгляды горожан, начавших высовываться на шум из окон домов, чувствовал себя не совсем удобно.

К уху императора склонился референт.

— Мой повелитель, плохая весть!

— Говори!

— Пес Морки ушел из засады!

— Как это произошло?…

— Неизвестно. Засада перебита практически полностью, а единственно оставшийся в живых смертельно ранен и, по-моему, тронулся умом. Пса Морки поблизости нет.

— Пошлите весть на границы. Найдите мне его и доставьте живым или мертвым, я своими руками хочу снять с него его шкуру! И постарайтесь сделать это до моего отбытия — мне не терпится взглянуть на новые территории.

КЛАНСИ АЦЕРА

— Я не боюсь драконов, — сказал Кланси и отвел в сторону заляпанное кровью острие алебарды.

— Конечно, не боишься, отважный Кланси, — сверкающий чешуей зверь собрал свои перепончатые крылья. Свивши несколькими червячными кольцами длинное гибкое тело, он вдруг исчез со звуком, напоминающим хлопок, или звук раздавленного дождевого гриба.

У Пса Морки чуть сузились глаза, дернулась щека, но он и сейчас не отступил ни на шаг.

На месте дракона, только что повергшего в ужас засаду, поджидавшую Пса Морки в дубовой роще, оказался старик.

Абсолютно гладкий выбритый череп как принято то у стариков — Псов и с ритуальной татуировкой на правой щеке — песья фигурка, распластавшаяся в прыжке.

— Ты Ацера?! — впервые на каменном лице Кланси проскользнуло что-то похожее на растерянность.

— Я тень твоего предка, великий Кланси…и потому я помог тебе обнаружить и уничтожить этих людей вознамерившихся убить тебя!

Кланси, уже придя в себя, презрительно вздернул правой щекой.

— Я знал о засаде до того, как появился ты, и что-то я не заметил, чтобы ты убил кого-то из этих, — он оттолкнул носком сапога пробитый шлем арбалетчика.

— Я не могу воздействовать на материю этого мира…я лишь призрак…тень…но испуг от моего появления не дал им взять верный прицел. Смотри!

Перед внутренним взором Кланси вдруг промелькнули испуганные лица арбалетчиков, узревших перед собой распростертые кожистые крылья и зубастую крокодилью пасть дракона. Он увидел чужими глазами вздернувшиеся вверх арбалеты, и тяжелые стрелы, сорвавшиеся с тетив, черными прочерками исчезнувшие в низком свинцовом небе… очень высоко над головой появившегося из-за поворота Пса Морки. И нет уже времени взвести тетиву… и нужно браться за непривычные мечи… вот он грозный пес смерти уже рядом, и лязг металла, и хруст разрубаемой плоти…

— Хорошо! — сказал Кланси. — Чего ты хочешь?

Старик поднял голову и Кланси никогда и ничего не боявшийся, во всяком случае, никогда не показывавший этого, вдруг внутренне съежился, узрев нечто непонятное ему и потому страшное в этих пустых бездонных колодцах зрачков…

— Мести! Я хочу мести, сын! — старик не раскрывал губ, но слова его словно огнем кто-то выжигал в голове Кланси.

— Отомсти за свой народ! Довольно вам спать!..

БАРКАТ

На стол с глухим звоном легли два туго набитых кошеля с золотом.

— На, вот! Один сдашь в общую кассу, а второй поделите между собой. Сколько чего — сами разберетесь.

— Вот тебе еще один — свяжитесь с Коттероном и закажите многострельные арбалеты — очень хорошая вещь. И посмотрите, что у них там еще новенького — они мастера на такие штуки.

— Хорошо, Баркат.

Казначей, потирая руку, подошел к окну и, отдернув занавесь, взглянул на покрасневшую кожу.

— Как мне ее вывести, — проворчал он.

— Зачем же выводить? — возразил его собеседник. — Вон, какая красивая!

Баркат повертел рукой, любуясь наколкой.

— Красивая то она конечно, только вот Чернушка сегодня ее углядел. Да я и сам виноват.

— Болтать начнет — мы его разом.

— С этим повремените — с Орденом связываться нам пока не с руки. Мы их не трогаем — они нас.

— Тогда руку перевяжи и всех делов. Скажешь, порезался мол!

— Тоже верно!

— Слышь, Баркат!

— Ты здесь еще?… И кто вам плащи эти выбирал!? Ходите как оборванцы, какие!!!

— Я чего спросить хотел… кто это к тебе заладил? Общество интересуется.

— Обществу скажешь, что оно за мой счет жирует и пьянствует, пока я жизнью тут рискую! И нечего в мои дела нос совать! А этот — знакомец просто так… по торговому делу.

— Я к тому, что давеча ребята проследить хотели за ним, а он возьми и исчезни. Ребята говорят нечистый это!

— Ребятам скажи, чтобы в баню сходили отмыться и растолкуй, что ко мне абы какие не ходят — не им чета! Напились, наверное, вот и оправдываются!

— Тоже может быть!..Я их, когда расспрашивал — точно они уже человека от столба отличить не могли. Ну, пошел я!

— Давай! Как узнаешь чего, заходи. Да, вы бы поменьше там с расстрелами и обысками — народ до времени не мутите!

ДЕМОН

Сауруг отправил собратьев домой, а пока же пьянствовал и беспечно проматывал заработанные деньги по кабакам столицы. Пару раз его за дебоши, пытались забрать короткоплащные, но он вовремя исчезал.

Торкел тоже, пытаясь хоть как-то развеяться, отправился в уже знакомую ему таверну «На щите». Трэз посоветовал ему взять с собой кого-нибудь из ребят, но он только мотнул головой. В последнее время Торкел держался особняком, потому что, едва увидев форму Ордена, он тут же начинал вспоминать погибших и впадал в депрессию.

Как только рыцарь появился в дверях, из глубины зала ему кто-то призывно махнул рукой. Торкел пошел мимо шумного и разгульного сообщества гуляющего на деньги, полученные за поход. Это, конечно же, был Сауруг, вместе со ставшим неразлучным с ним магом. Он и Айслин с самого утра вливали в себя нэрионское, равно как и все остальное, что имелось в погребах, и оба были уже изрядно навеселе.

— Подсаживайся, — пьяно выдохнул орк. Маг никак не прореагировал на появление Торка, ибо совсем недавно уснул, опустив голову на стол, и теперь лишь мерно посапывал.

Приняв приглашение, Торкел опустился на лавку, налил себе полную кружку и, осушив её, повторил это ещё трижды.

— Вот это по-нашему!!! — восхищенно воскликнул Сауруг. — А то чудесник наш пожрать мастер, а вот выпить по настоящему не мастак!

Торкел пригляделся. Айслин прижался щекой к столешнице и изредка шевелил во сне губами.

— Шея будет болеть, — резюмировал он. — И спина. Переложить бы его!

— Куда я его переложу? — развел руками Сауруг. — На пол, что ли?!! Неудобно все-таки… маг, герой Этарона!

Торкел, не ответив поболтал почти опустевший кувшин и выплеснул в свою кружку остатки его содержимого.

Зеленокожий воин, поняв, что выпито сегодня будет ещё много, велел принести ещё нэрионского.

— Ну что? — спросил он. — Деньги получил?

— Да, — просто ответил Торкел, не вдаваясь в подробности. — А ты? — голос его был мрачен, словно его и не радовала награда.

— А я двести, — орк видимо рассчитывал услышать сумму найма рыцарей, но, не дождавшись, вздохнул и бережно поправил перевязь на уже заживающей руке. — А вот эта зараза тысячу получила за голову Джа! Эх, вечно нам, оркам, меньше всех достаётся!

Торкел обвел взглядом присутствующих и встретился глазами с хозяином трактира. Тот тут же отвел взгляд и стал неуклюже спускаться со своих бочек.

— Ничего. Зато тебе никому не придётся объяснять, как ты умудрился потерять почти весь отряд закалённых в битвах бойцов. До сих пор не могу поверить?!!

— А мы тут тебя с утра уже поджидаем! Айслин мне рассказал, как ты тут в прошлый раз повеселился!

— Да! — прерывая разговор, Торкел встал и, подняв кубок, громко произнёс: — Выпьем же за всех тех, кто доблестно пал под Этароном! Вчера мы расстались с ними, но придет час, и мы снова будем вместе! Пусть же не услышим мы укора, что, веселясь сами, мы не вспоминали о них!

С этими словами он осушил чашу. Поднявшиеся вслед за ним остальные посетители хором промолвили:

— За павших!

Варвары ударили рукой об руку, зазвенев медными наручами, с целью отогнать дурные вести, имперцы для того же самого подули в потолок, а Сауруг похлопал себя по плечам.

От грохота и звона проснулся Айслин и недоуменно уставился на полную кружку, которую Сауруг предусмотрительно сунул ему в руку. Ни слова не говоря, он хлебнул из нее и, скользнув глазами по Торкелу, явно не узнавая его, снова положил щеку на стол.

Выпив и совершив ритуал, все снова сели и продолжили веселье. Лишь один из присутствующего в трактире воинства — выбритый наголо воин, с нашивками наемника остался стоять. Он зло усмехнулся и презрительно крикнул Торкелу:

— Тебе ли воздавать почести павшим, кусок железа?!

Присутствующие удивлённо переглянулись. Незнакомец сидел один, не пил и почти не ел, хотя находился здесь уже давно и не ввязывался в разговоры. Не относился он и к завсегдатаям заведения. И он оказался достаточно смел — или же глуп? — для того, чтобы бросить вызов Чёрному Рыцарю.

Торкел поставил чашу на стол и пристально посмотрел в глаза дерзкому чужаку. Несмотря на то, что в них горело пламя ненависти, наемник улыбнулся и, картинно приложив руку к груди, представился:

— Инхам, Крылатый Демон.

На присутствующих это произвело впечатление.

Крылатые Демоны были одной из самых сильных гильдий наёмников. И они люто ненавидели более удачливый и популярный Чёрный Орден. Демоны участвовали во всех конфликтах Земель, но представляли собой настолько закрытую организацию, что никто не знал, сколько их и где находится их Мастерская. Также как никто не знал кто их руководитель и для чего они, в сущности, сражаются. Но то, что они были не просто людьми, убивающими ради денег, было понятно по их иногда странному поведению и беззаветной храбрости. Скорее всего, они были боевым крылом какого-то нового религиозного культа, но доподлинно об этом никто не знал.

Странно, что Демон решил раскрыться перед таким стечением людей, ведь обычно они старались не обнаруживать себя и исчезали, выполнив задание. Наверное, это было вызвано тем, что Инхам потерял свою группу при штурме и теперь вымещал злобу на рыцаре.

Торкел помнил свою встречу в этой же таверне с группой Демонов переодетых в обычных наемников и не мог забыть дивных глаз Аин. Во время всего похода на Этарон он высматривал ее в разношерстном воинстве, но так и не нашел. Может быть, они были направлены к другим крепостям. Во всяком случае, услышав столь откровенное признание Инхама, он в первую очередь подумал о прекрасной возможности узнать судьбу запавшей в сердце девушки, и совсем не был настроен на драку, на которую, по всей видимости, и напрашивался сейчас наглец.

Крылатый Демон, чуть наклонив голову, ждал, и его холодный, жёсткий взгляд никак не сочетался с почти подобострастной улыбкой, искривившей губы.

Он терпеливо ждал верзилу в чёрных латах, проклятого Чёрного рыцаря, одного из тех проклятых — трижды проклятых! — выродков, что двадцать лет назад уничтожили армию его отца и обрекли его, внука великого вождя, на вечно полуголодное прозябание и судьбу наёмника. Он ждал, и жестокие глаза обещали противнику лишь одно — смерть!

Торкел отвернулся от Демона и, подняв вновь наполненный кубок, медленно, не торопясь, отпил и негромко, но так, чтобы слышно было во всех уголках таверны, сказал:

— В закрытый рот муха не залетит… Инхам.

Посетители тем временем уже раздвигали столы, освобождая место в центре.

— Без оружия, — выкрикнул кто-то в толпе и из-за стойки раздался одобрительный голос хозяина. — Без оружия! Только без оружия!

Инхам, не сводя взгляда с Торкела, вышел на середину зала, отстегнул перевязь с мечом, снял тайную перевязь с ноэрами и стянул безрукавку, оставшись голым по пояс. Под загорелой кожей на его руках перекатывались бугры мускулов. На широкой груди, среди застарелых шрамов от оружия и когтей диких животных, красовалось татуированное изображение рогатого монстра с ангельскими крыльями за спиной.

Торкел, помедлив, вышел на освободившееся пространство.

Он передал оружие кипятящемуся и недобро ухмыляющемуся Сауругу, а затем решительно снял доспехи. Присутствующие смогли убедиться, что телосложением он ни в чем не уступал противнику.

«Вот и еще одна ошибка, — подумал Торкел. — Снять доспехи в присутствии посторонних! С Орденом придется расстаться! Не простит Вождь! Но не сносить же оскорблений! Судьба!!!»

Инхам ждал до тех пор, пока противник не отбросил в сторону рубаху и повернулся лицом к нему. После этого змеиным, неуловимым движением он превратил свой саркастический полупоклон в боевую стойку, вытянувшись и покачиваясь на носках — предельно несбалансированную позицию, но готовый в любой миг сорваться в стремительную атаку.

Торкел знал эту схему рукопашного боя; она была одной из сотен практикуемых в Благословенных Землях и не являлась идеальной. Но сейчас он видел, что Инхам отточил своё мастерство до высочайшего искусства уже по тому, как он двигался, притворно теряя равновесие — и вместе с тем оставаясь холодным и расчётливым. Инхам повёл руками-крыльями, и перед Торкелом мелькнули две узкие стальные полоски, прикрепленные к ребрам ладоней Демона.

Торкел глубоко вздохнул, предельно раскрыл глаза и снова сощурился. Теперь глаза его помнили все детали обстановки, каждую мелочь на столах и месторасположение каждого из находившихся здесь людей.

— Гляди, гляди: у рыцаря глаза на лоб полезли! — попробовал пошутить один из зрителей, но тяжелый имперский пехотинец дал горе-шутнику по затылку:

— Помолчи, смотри и мотай на ус.

Торкел ждал; он умел ждать. Во время подготовки их расставляли на острых камнях так, чтобы стоять можно было лишь на одной ноге, и они оставались стоять, причём никто из них не знал, на какое время рассчитано это испытание. Спроси сейчас у Торкела — сколько же длилось испытание, он и не вспомнил бы. Столько раз всходило и заходило солнце, начинался и прекращался дождь…

Он чуть было не пропустил выпад Инхама.

Демон выбросил вперёд растопыренные пальцы, отвлекая его внимание, и, повернувшись вокруг оси, перерубил ударом ноги ножки стола, стоявшего позади Торкела. В который раз рыцарь с благодарностью вспомнил учителей Цитадели.

«Им связали руки и ноги, причём руки были связаны за спиной.

К каждому подошёл наставник с палкой в руке и начал считать:

— Раз… два… три!

На счёт «три» следовал удар палкой, потом снова счёт до трёх и новый удар, счёт — удар… и так продолжалось без сна и отдыха до тех пор, пока они не научились уворачиваться и избегать ударов.

Затем темп и сила ударов увеличивались…»

И вот теперь тело Торка двигалось помимо его воли, пропуская мимо себя рвущие воздух удары рук Демона.

Зрители, затаив дыхание, ждали, что теперь вихрь ударов сомнёт и опрокинет рыцаря, но тот словно и не замечал сыпавшихся на него атак, каждый раз пропуская их на волосок от себя.

Пришедший в неистовство Демон, собрал всё своё умение… все свои силы в комок…

И… очутился на полу!

Воины, собравшиеся в таверне, даже ахнуть не успели.

Инхам лежал на спине, а Торкел, опустив руки, бесстрастно глядел на него сверху вниз.

— Оступился, — прошептал кто-то в толпе.

Инхам медленно сел. Не сводя глаз с противника, оскалился и потащил из-за голенищ сапог кинжалы.

— Ублюдок! Ублюдок, потому — что рыцарь, а ещё потому — что Уратэн!!!

Первый кинжал, мелькнув молнией, лишь надрезал кожу на плече Торкела, второй должен был вспороть ему живот, но Чёрный Рыцарь проделал несколько кратких, резких движений, и… отошёл, повернувшись к Инхаму спиной.

Демон стоял посреди могильной тишины. Зрители во все глаза глядели на его лицо, по которому вдруг побежали струйки крови из разбитых носа и губ, на руку, всё ещё сжимавшую кинжал, но вдруг странно, неестественно надломившуюся, как минимум, ещё в паре мест помимо локтевого сгиба. Инхам дёрнул щекой, моргнул и рухнул на пол.

Повернувшись к нему, Торкел достал из голенища нож и начал аккуратно вырезать у того кусок кожи, где был вытатуирован рисунок.

Закончив, он выплюнул собравшуюся во рту кровь и, подняв пласт кожи над головой, обратился к присутствующим:

— Теперь Инхам больше не Крылатый демон — он обесчещен! Я, Торкел, боец Чёрного Ордена, победил его в честном бою и лишил звания Демона!

Оглядев собравшихся — их раскрытые рты и округлившиеся глаза он удовлетворённо добавил:

— Ну и поделом!

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вокиал задумался. Встреча и спасение представителя Ацера прошла удачно.

Именно он предложил Модо использовать этих горных отщепенцев для своих нужд и получил одобрение.

Ощутив на себе взгляд, Вокиал помахал рукой перед лицом возникшего из пустоты керемета и брезгливо отодвинулся. Он все никак не мог привыкнуть к ним, хоть и понимал, что это не живые существа, а просто средство общения с Хозяином.

Кереметов становилось все больше. Вокиал вздохнул — похоже, он становится важной шишкой.

Модо и даже Хоргот уже неоднократно выходили на связь с ним при посредстве тех же самых кереметов и расспрашивали об устройстве и обычаях Земель.

Особенно заинтересовали Модо его эксперименты по некромантии и об этом они беседовали очень долго.

Все вроде бы шло, как положено, но недавно он сцепился в таверне с компанией подвыпивших короткоплащных и пропустил удар ножом в плечо.

Компания сбежала, когда увидела, что Вокиал продолжает биться, нисколько не обращая внимания на рукояти ножей, торчащие из плеча и спины. Он спросил об отсутствии крови у Хозяина, и ответ порадовал его — он стал почти бессмертным.

Правда, когда он сегодня пытался насладиться вином в той же таверне, тоже ничего не получилось — он ничего не ощутил… почти никакого вкуса.

В нем происходили какие-то изменения, но что это могло значить по сравнению с порученной ему задачей.

Они проводили Торкела до казарм, опасаясь нападения мстительных Демонов, но весь переход от таверны прошел спокойно. Нападать никто не собирался и Сауруг напрасно прошел весь путь с крестовиком Торкела в руках, озираясь на каждый шорох.

Трэз встретивший их у порога внимательно выслушал сбивчивый рассказ Айслина, восхищенно присвистнул, когда тот дошел до финала и довольно осклабился.

— Бывает, — сказал он. — Сам нарвался! А насчет мести не бойтесь. Этот придурок нарушил свой же Устав, раскрыв всем свое имя и звание. Теперь если живой останется, его точно из Демонов выкинут. Если уж кто и будет мстить то только он сам, когда поправится, а, судя по вашим словам, это произойдет не скоро. Так им и надо… за ребят наших, — добавил он помрачнев.

До того как принять десяток Трэз был в группе Вайста и двух его закадычных друзей изрезали в куски именно Демоны во время похода на У Керр.

Больше не вспоминая о драке, они стали готовиться в дорогу. Сборы заняли целый день, и каждый из них провел его с пользой. Айслин заглянул в Гильдию, для того чтобы распрощаться с Лоннардом и собрать свой немногочисленный скарб. Впрочем, вероятно с целью увеличить свое имущество, он позаимствовал из библиотеки Гильдии труд по некромантии, который не успел дочитать до конца, а также томик по Магии Огня, справедливо, по его мнению, рассудив, что они ему пригодятся больше, чем столичным магам. Перед отъездом его вновь вызвал к себе император, но о результатах беседы Айслин так никому ничего не сообщил.

К Торкелу в казарму пришли несколько стариков, не потерявших еще военной выправки, и он долго с ними о чем-то беседовал.

Сауруг же весь день гулял, зевая, по рынку, успел переругаться с несколькими торговцами, не очень жалующими пещерных воинов, а также прикупил себе новую кольчугу.

Айслин, закончив сборы и разыскав орка, зашел в казарму, где квартировались Рыцари.

Его пропустили без расспросов, лишь бросив косой взгляд на мечи топорщащиеся из-под плащей. Все уже знали, что не это основное оружие чудесника и не стали его разоружать. К тому же авторитет Айслина, после того как он спас все воинство империи своим мастерством был непререкаемым.

Трэз и Клест развлекавшиеся метанием в деревянную стену самых разнообразных видов диковинного своего оружия приветствовали их взмахом руки и продолжили свое занятие.

Торкел сидел за столом с тремя посетителями в одеждах поселян, но с выправкой военных и вполголоса что-то им втолковывал. Пришедшие оглянулись на мага, остановившегося в тесном проходе…изумленно уставились на громко, и вызывающе, засопевшего в ответ орка… обменялись взглядами с Торкелом, и, после того как он что-то быстро сказал им, согласно, хоть и с неохотой, кивнули. Торкел рукой пригласил друзей подсесть к столу.

— Может мы не ко времени? — спросил Айслин. — Попозже может, пока вы тут…

— Свои все, — пробасил Торкел и по этой неожиданной перемене голоса Айслин понял, что друг Торкел чувствует себя не совсем уверенно и старается выглядеть старше.

Сидящий напротив Торкела поселянин одного с рыцарем роста, но грузный и раздобревший глядел на Айслина внимательным и пытающим взглядом темных, почти черных глаз, и Айслин постарался ответить ему тем же.

— Белга, — сказал Торкел и постучал пальцами по столешнице. — Слышь, Белга?

— Ладно, уж, — пробасил поселянин настоящим неискусственным басом. — Пусть уж сидят.

— Ну, вот так все и было, — подытожил Торкел какой-то до них закончившийся разговор. — Перед отъездом он сказал, что вы поблизости будете и если что — приказ передадите.

— Да какой уж там приказ, — Белга вздохнул. — Знал он, знал заранее, что потери большие будут, так что ты не беспокойся — хорошо еще отделался — людей сохранил. Он ведь как сказал… — тут он покосился на Айслина, но Торкел махнул рукой, говори, мол, и ветеран продолжал.

— Он то ведь предполагал, что все полягут… ты не кипятись только сынок. Политика все это, будь она неладна!

— Какой приказ? — напомнил Торкел.

— Приказ тебе Торкел один — в Цитадель, домой, а там служба опять…э-хе-хе, а нам, стало быть, помочь тебе с обозом для доспехов и тоже, стало быть, в Цитадель.

— Ну, тогда не мешкайте с этим… доспехами Клест занимался… у него там и список заготовлен. Два крестовика потеряли…

— Как потеряли? — вскинулся Белга, и оба поселянина подались вперед, налегая на заскрипевшую столешницу. — Это знаешь ли!

Айслин решил, было, вступиться за Торкела, напомнив о том, что по их же словам возможна была гибель всего отряда и, следовательно, потеря всего вооружения, но Торкел успел раньше.

— Да не в том смысле… у нас они, но не оружие это уже… расплавились… под огонь попали. Все, что не Кователей работа — все поплавилось. И ребята тоже… сгорели.

Все замолчали и Белга, посуровев, вздохнул.

— Пепел Черных Роз.

Все замолчали.

— Ну, пошли мы, — сказал ветеран и поднялся, подав команду своим напарникам. — Пойдем доспех принимать.

— Да хорошо, что доспех ни один не умыкнули, — покачал головой Торкел. — Не до них было!

Белга неожиданно широко улыбнулся. — Боятся — это мы еще в то время слух распустили, что заколдованные они… вот и не трогают. Так у Клеста говоришь?…

— Да, знаешь Клеста?

— Как не знать — Смигина брательника сынок… лоботряс еще тот. Набрался ума в Цитадели? Десятником вроде стал?

— Набрался, набрался, — улыбнулся Торкел, вспомнив, как при появлении Белги Клест побледнел и спрятался за спину Трэза.

— Значит не в дядьку своего! Ну, пошли мы, — еще раз сказал Белга. Ветераны пропустили его вперед. Один из них все же не удержался и на выходе толкнул плечом так и не отступившего в сторону Сауруга. Орк оскалился, но Айслин предусмотрительно удержал его за плечо.

— Ты уж извини, — сказал Торкел. — Старики!

— Да чего уж там, — Сауруг весь кипел, но старался не показывать этого. — Вон и у тебя имя тоже… Победитель Орков, а если меня назвать, к примеру, Убийца Рыцарей.

Взгляд Торкела сузился, и Айслину вновь пришлось вмешаться.

— Все- все, забыли, — постучал ладонью по столу Торкел спустя некоторое время, после того как они выслушали гневную обвинительную речь чудесника. — Что теперь делать намереваетесь… куда пойдете?

Сауруг все еще обиженно сопел и все пытался рассказать, как он на рынке за одно только дурное слово вмазал, троим этим, как следует, по этим самым.

Айслин, похлопывая его по руке, сказал.

— В Гильдии Лоннард передал мне пожелание императора видеть меня на посту командира боевых магов, — отвечая на немой вопрос Торкела, он согласно покачал головой. — Да придется нанимать их заново, а это вопрос долгий… к тому же… — он отвел глаза, — надоела мне война.

Торкел сжал губы — ему самому эта бойня показалась чересчур, а для мирного чудесника…

— Я тут подумал кое-что, — сказал он. — Помнишь, я тебе говорил о Лекаре. Так вот — как думаешь, может, к нам в Цитадель пойдешь? Перед Вождем я слово держать буду. До сих пор ни одного чудесника в Цитадели не было.

— Может, не было потому, что их и не хотели видеть там? — подал голос Сауруг.

Торкел задумался.

— Можно попробовать.

— И пробовать нечего! — сказал Сауруг. — Ты про свой Орден не все еще, наверное, знаешь, а я наслышан! Мы с Айслином идем на юг.

— В Лабиринт что ли?…

— Нет в Сухой Лес, — тихо сказал маг и Торкел удивленно вскинул брови.

— Зачем? — и удивление в его голосе говорило о многом.

— Дела есть, — уклончиво ответил Сауруг. — Собирается там кое-что, да и Айслину будет интересно.

— Чего там может быть интересного? — спросил Торкел, вспоминая, что свои знаменитые боевые барабаны сахалары обтягивали орочьей кожей и за ней кочевали к Сухому Лесу, хотя ни о каких орках в самом Лесу он никогда не слышал, а может, не прислушивался. — Что там может быть интересного для чудесника.

— Дракона, что ли найти хотите? — пошутил он, — так нет там никаких драконов.

— Там много чего есть, — сказал Сауруг и отвел глаза. По сверкающему взгляду Айслина было понятно, что он согласен с орком и уже мысленно там, в Лесу полном неизведанных чудес.

— Ну, раз так, — озадаченно произнес Торкел. — Хотя постойте — нам ведь все равно по дороге… дойдем вместе до Синих Гор, заглянем в одно из поселений — передохнем, а там дальше топайте на свой юг… может, и передумаете по дороге.

Сам он подумал, что когда Сауруг увидит в поселении Урггха, может и он согласится переселиться на территорию Ордена.

В комнату без доклада ввалился Клест, прижимая руку к уху и дергая щекой.

— Что? — спросил Торкел, поднимаясь и лихорадочно соображая, что могло произойти… короткоплащные, пользуясь отсутствием императора, решили свести счеты, давешний Демон с теми же целями или еще что…

— Пусть Трэз ему доспехи сдает, — глухо и зло выпалил Клест. — Пусть радуется что старый, а то бы я!..

Торкел подошел к нему и, отодвинув руку, поглядел на распухшее выкрученное ухо.

— Холодное приложи, — посоветовал он, стараясь скрыть улыбку. — Я сам займусь…

Выходя, он повернулся к орку и, уже не скрываясь, широко улыбнулся.

— Хорошо отделались!

Он пошел по коридору, и было слышно, как кто-то рычит басом в казарме, а голос Торкела рокочуще взывает.

— Белга, Белга!!!

НАБЕГ

Терес был изгнан из Цитадели уже три года назад, и надо же было так случиться, что попался безоружным дозору сахаларов по пути в Чайлун. Теперь новые хозяева выкупили его у рода Ящерицы, пленившей его тогда и, наверное, это было концом его жизни. Они откуда-то знали о том, что он был в Рыцарях и, судя по всему, громила, что допрашивал его вчера, знал, что нужно сделать с каждым из Цитадели. Он приготовился умереть и очень удивился, когда ему развязали руки и швырнули под ноги доспехи и оружие, как две капли похожие на те, что он когда-то носил с гордостью.

— Что смотришь, рогач? — захохотал главарь кочевников, тот, кого звали Хеггаром. — Это ваши железки, у нас, их много, а скоро будут все… давай надевай их.

— Зачем?! — тихо спросил Терес, пытаясь разглядеть последнюю надпись на нагрудной пластине… давно нечищеная броня не давала ему этой возможности.

— Тебе дана возможность погибнуть в бою, — торжественно прорычал Хеггар, — или мы просто посадим тебя на кол как труса.

Большего не потребовалось — Терес стал растирать онемевшие от веревок запястья и примериваться к доспеху… кольчуга, хаувберк, арбалета естественно нет, зато меч и секира заточены на славу… странно все это, но уж лучше умереть в броне и с оружием в руках, чем торчать на колу.

«Умереть все равно придется… — он украдкой оглянулся на строй сахаларов целящих в него из арбалетов… — не промахнутся… хотя бы двоих — троих перед смертью успею».

— Не успеешь! — словно прочтя его мысли, захихикал стоящий рядом с Хеггаром старичок. — Смотри, с кем тебе придется драться!!!

Ночь была очень светлой, полная луна, собравшая уже немало душ и готовая к выгрузке их в неведомом порту, залила все вокруг своим мертвенным светом, и поэтому он отчетливо видел, как после команды Хеггара со скалы стало спускаться странное существо. Спускаться без помощи веревок и крюков… цепляясь, непонятно как, за абсолютно гладкую поверхность — огромное, мерзкое и покрытое волчьей шерстью.

Волк, если только волки могут лазить по скалам.

Оно спрыгнуло на землю и, выпрямляясь, встало на задние лапы, обернувшись к противнику.

— Защищайся, — сказал Хеггар. — И не разочаруй меня — бейся в полную силу!

Сахалары вокруг молчали, а Терес понял, наконец, что происходит.

Неведомый ползун по скалам должен был проверить в личной схватке силу Черных Рыцарей и если он оплошает — дальше последует штурм Цитадели. Вот этими самыми Волками!

Он крепче обхватил рукояти меча и секиры… затем, подумав, отбросил меч и взялся за топорище двумя руками. Если ему удастся одержать верх — он предотвратит атаку на Орден! Он должен сделать это!!!

— Убей его! — сказал Хеггар внимательно наблюдавший за ним.

Тварь обернулась к Рыцарю и прицелилась в него сверкнувшими огоньками глаз.

Терес чуть присел, стараясь не пропустить броска зверя…

Он успел поднять секиру, но она лишь начинала свое движение вниз, когда Хройро повалил его и, сдвинув хаувберк, вгрызся в горло.

Телега была устлана толстым слоем трав, лежать в ней было мягко и уютно. Лошадь шла не торопясь, а перед глазами медленно проплывали в ночном небе едва различимые облака, подсвечиваемые ушедшим за горизонт солнцем, и перемигивались многочисленные, начинающие сверкать ярче звезды. Казалось, кто-то наблюдает сверху за происходящим на земле. Все было как когда-то в детстве. И только когда колесо наезжало на камень — телега подпрыгивала, преодолевая препятствие, и заставляя его съеживаться от невыразимой боли. И тогда он вспоминал, кто он и куда его везут, и тут же хотел забыть обо всем. Он мучительно застонал, и чья-то рука приложила к его ноздрям щепотку порошка Лотоса. Он вдохнул, зная, что это Аин, и она не хочет ему вреда, просто хочет ослабить боль.

Рядом с телегой шли его соратники, двенадцать выживших из двадцати пяти. Его уже тоже не стоит принимать в расчет. Когда они доберутся до Мастерской, он не будет скрывать и лгать. А следовательно Мастер не оставит его в Демонах.

Он хотел снова застонать от душевной муки, но Лотос уже начал действовать…

… и он увидел вдруг свою мать,

… и улыбнулся, когда она нежно погладила его по голове.

— Засыпает, — сказала Аин, гладя Инхама по щеке.

Шагающий рядом Ард покачал головой и сказал тихо. — Мастер не согласится оставить его.

— Пусть хотя бы вылечит, — ответила Аин.

Она шла рядом и как его мать в детстве успокаивающе — ласково держала руку на его голове и тихо рассказывала сказку.

— Десять слепцов путешествовали в горах. Дойдя до того места, где с одной стороны дороги зияла пропасть, они начали продвигаться вперед очень осторожно. Их охватил страх, и ноги у них дрожали. Вдруг человек, который шел впереди, споткнулся и упал в пропасть. Оставшиеся остановились и в ужасе запричитали:

— О! Какая жалость!

Но тот, кто упал, закричал им снизу:

— Не бойтесь. Когда я падал, мне не было страшно. Теперь со мной все в порядке. Раньше я думал: «И что я буду делать, когда упаду?», поэтому мое беспокойство не ведало границ. Но сейчас я успокоился. Если вы тоже желаете обрести покой, скорей падайте сюда!

ОН

— Я, конечно, обещал, что до Дня Решений не буду выносить свое суждение о работе Творцов, но с другой стороны, почему бы и не полюбопытствовать чем они занимаются. У Вележа и Дали мы были, но вот этот сумбур мне интересен больше.

— Вы очень точно заметили насчет сумбура, Создатель.

Приглядитесь — Оладафом было поручено укреплять и упрочнять центральное государственное образование этого Мира — Империю, с целью максимальной концентрации творчески активных особей в малом объеме. А вместо того, чтобы использовать их потенциалы на развитие своих ремесел, глава империи пошел войной на последователей Драго, защищающих их мир от созданий Хоргота. Самоубийство!

— Интересно, какова логика его решения? Если он стоит во главе государства он не может быть настолько глуп, чтобы разрушать собственную вотчину.

— К моему удивлению в этом мире во главе народов и государств необязательно стоят самые сильные или самые умные.

— Кто же тогда?

— У всех по-разному, но почти никогда так, как предполагал Оладаф. Понятия умный и сильный разделены, кроме исключительных случаев. Оладаф никак не может или не хочет разобраться в семи компонентах изобретенных Драго, к тому же заявляет, что изобрел восьмой компонент, который и спасет этот мир.

— Спасет от кого?

— От вас, наверное.

— И что же это за компонент?

— Он называет его любовь.

— Что это?

— В основном, люди обозначают этим словом влечение разнополых особей друг к другу с целью воспроизводства. Этим когда-то Драго решил проблему репроизводства мира, чтобы не отвлекаться на тиражирование новых образцов. Но в дальнейшем это слово начало обозначать влечение к различным ремеслам, привязанность потомства к родителям, и совсем уж непонятную привязанность к изобретенным им мерилам успеха в виде денег. Именно деньги становятся в этом мире возможностью стать главным и подчинять себе и смелых, и сильных, и умных.

— Глупость, какая, и что же это за деньги?

— Кусочки металла, ракушки, черепа, кости и многое другое.

— Их же не съешь… или?…

— Нет — нет, они, конечно же, не едят их. Не знаю, что вам сказать — они обмениваются ими. Не знаю… такого до сих пор не было. Именно деньги стали причиной войны Империи.

— Ты знаешь, что изобретенные мной шахматы стали прообразом всех миров, которые поручены Творцам, но в мире Оладафа я вижу, что невозможно играть, когда каждая фигурка изобретает свои правила и трактует приказы по-своему. Невозможно играть в шахматы, если фигурки — это жуки, старающиеся расползтись. Когда пешка жертвует собой во имя короля или любой из старших фигур это понятно, но не может же быть, чтобы король жертвовал собой из-за пешки?

— Вы удивитесь, Создатель, но в этом мире происходит и такое. Посмотрите, пожалуйста… вы видите вон тех… на дороге.

— Дай увеличение… да, вижу теперь. Кто это?

— Это пример так называемой любви людей… к своему делу, к своим соратникам. Тот, что лежит, смертельно ранен, но остальные не бросают его и куда-то везут.

— Но он же уже не жилец, расходный материал… бесполезен. Проще, как ты говорил, воспроизвести нового, а этого уничтожить, потому что он мешает им двигаться быстрее.

— Вот в том то и загадка этого мира. Если на них сейчас нападут, с целью уничтожить именно этого, почти уже мертвого соратника — они будут сражаться за него, и может быть, даже погибнут, но не уйдут.

— Все это выходит за рамки порученного мной, но многообразие этого мира начинает меня интриговать. В конце концов, шахматы мне тоже уже надоели в их старом виде и пора привнести в них новые правила.

Есть в этом мире хоть кто-нибудь, кто создан по моим правилам?

— Их очень мало, но они есть. Они четко выполняют приказы и живут почти по предписанным им правилам. Именно на них Оладаф делает свою ставку, и именно их хочет уничтожить Модо.

Когда все закончили со своими делами, они тронулись в путь.

Выехали еще до рассвета, стремясь поскорее покинуть уже порядком надоевший шумный город.

Выбранная ими для возвращения дорога в обход слева от Веселых Топей была намного длиннее, но и намного спокойнее. Торкел не хотелось рисковать и так уже поредевшим отрядом.

Он хотел, было, оставить несколько человек для охраны десятерых обозных ветеранов, но Белга прямо там во дворе казармы указал на торчащую с краю одинокую осину и спустя мгновение десять тяжелых коттеронских метательных ножей измочалили ствол до такой степени, что несчастное деревце переломилось и упало.

Сунувшиеся на шум короткоплащные остановились, увидев черные доспехи, и потянулись обратно.

Ехать по объездной дороге было веселее… чем по Веселым Топям. Холодный ветер поначалу заставлял ежиться и плотнее кутаться в плащи. С рассветом он все же утих, и лучи солнца озарили возделанные поля.

Далее дорога тянулась вдоль однообразных зеленых холмов непригодных для пахоты и потому используемых как пастбища для коров, овец и буйволов, которыми так славился Кайс.

Мрачные оборванные пастухи, едва завидя путников, свистом подзывали к себе огромных иссиня-черных псов-убийц. Айслин, припомнив нечто из истории, рассказал друзьям об этих собаках, выведенных магами Кривых зеркал, скрестивших пещерных волков с пустынными котами. Эти зверюги слепо подчинялись тем, кого они впервые увидели при рождении.

Пастухи же были отдельной кастой. Они не платили налоги, не призывались в армию, и будь они чуть более честолюбивы — они могли бы создать войско и при помощи одних своих псов завоевать какую-нибудь страну. Но, к счастью для соседей, неуживчивый нрав пастухов не давал им объединиться и они не любили друг друга еще больше, чем чужеземцев. К тому же псы-убийцы очень редко давали жизнеспособное потомство — рождение каждого из них проходило как великое таинство в глубине пещер при собрании самых близких членов семьи, для того, чтобы, открыв глаза, он навсегда запомнил их облик и служил им до самой смерти. Чтобы щенок, родившийся слепым, быстрее открыл глаза, старший из пастухов вылизывал их до тех пор, пока тот не прозревал.

Торкел немного помолчав, рассказал о том, что было известно ему — о том, как один из псов, потеряв последнего из своих хозяев, трижды пытался покончить с собой, бросаясь с вершин скал в ущелья, но остался жив. Он разорвал в клочья стадо, которое раньше охранял и умер лишь тогда, когда отряд арбалетчиков Империи, вызванный перепуганными соседями, расстрелял его в поле.

Сауруг молча выслушал все это, смачно сплюнул и повернул коня к пастуху, стоявшему на ближайшем холме. Айслин испугано ойкнул, а Торкел, вздохнув, незаметно проверил рукой, легко ли выходит из седельного чехла его верный арбалет, с тугими крестообразными полосками металла вместо обычных рогов и тетивой из жил задних ног прыгучей разломовской зубастой лягушки.

Не доехав сотни шагов до холма, Сауруг спешился и дальше пошел пешком. Не успел Торкел выхватить арбалет, как оба пса дежуривших около пастуха, черными тенями метнулись к орку и бросились на него. Айслин вытянул вперед руки, испуганно и второпях пытаясь сотворить отпугивающее заклятье, но тут же растеряно осекся.

Псы и не думали рвать зеленую плоть вздорного орка. Они прыгали вокруг него словно щенята вокруг своей матери, поднимались на задние лапы, норовя лизнуть в лицо, а орк теребил их черные головы, дергал за уши и бормотал что-то, затем, повернувшись к пастуху, поднял руку. Не торопясь и с почти королевским достоинством, хранитель пастбищ ответил ему приветственным жестом, свистом подозвал к себе неохотно подчинившихся собак и, отвернувшись от путников, скрылся за холмом.

Сауруг вернулся к друзьям, счищая с себя клочья черной шерсти. Примолкшие воины ждали, что же он скажет.

Выждав паузу, Сауруг ухмыльнулся и, явно очень довольный произведённым на всех впечатлением, произнес:

— Тебе маг, в твоей истории, не достает одной детали. Те самые чудесники, которые сотворили первого пса, не стали марать своих рук, и при рождении первого Пса, названного Эрги, у колыбели стоял Орк по имени Атур… Он ухаживал за ним как за собственным сыном и память об этом Эрги передал всему своему потомству.

— Почему же вы не возьмете их к себе? — спросил удивленный Торкел.

Сауруг вздохнул:

— Это было бы здорово, но чудесники установили запрет, они передали право повелевать детьми Эрги, тем, кто не любит и не участвует в войнах — пастухам Зеленых Холмов и они не могут изменить своей природы.

В молчании они продолжили свой путь, как вдруг орк пробормотал вполголоса, будто про себя:

— И правильно!.. Им здесь лучше и спокойнее. Не все же что способно убивать, должно это делать. Пусть просто защищают! Не так как все мы…

Трое орков решивших сопровождать Сауруга в его походе в Сухой Лес согласно кивнули в ответ. Они вообще были немногословны эти пещерники, и Торкел даже не поинтересовался, как их зовут. На его взгляд они были похожи друг на друга как капли воды и интереса для него не представляли никакого. Другое дело Айслин заведший с ними какое-то подобие дружбы и проводящий у их одинокого костра уйму времени на стоянках, выспрашивая что-то и записывая их неохотные рассказы.

Торкел так и представлял, что однажды они утащат его и сожрут где-нибудь неподалеку.

Так оно, может быть, и было бы… если бы не Сауруг. Он по собственному откровению отличался от своих собратьев именно словоохотливостью и веселым нравом, из-за которого, по сути, и не мог прижиться в собственном глухому к юмору племени. Однажды он признался, что его так и называют среди своих — Болтун.

ПЕРВЫЙ ВОСТОЧНЫЙ ПАТРУЛЬ

Когда они достигли Сухой Речки встревожившее их знамение — серебристо-белое сияние заполняло полнеба. Подкрашенное красными всполохами и простреленное ослепительно-голубыми молниями, оно словно гигантский спрут тянулось в сторону Цитадели.

Грохот грома стал оглушающим, невыносимым. Он тараном бил по барабанным перепонкам и заставлял вибрировать кожу. В темноте наэлектризовавшиеся доспехи стали светиться фиолетовым колдовским сиянием.

Передвигаясь по давно пересохшему руслу, рыцари указывали друг другу на струю воды постепенно превращавшуюся в поток. Где-то впереди, выше по течению пролилась гроза, и надо было спешно выбираться на склоны берега. Им приходилось кричать во весь голос, но перекричать грозу не удавалось.

Потом хлынул ливень.

Ручейки свежей дождевой воды устремлялись по иссохшему сотни лет назад руслу, выгибаясь дугой и создавая водовороты у вросших в землю камней.

В этом году не должно было быть много проблем с окрестными племенами. Сахалары примолкли после разгрома У Керр и не скоро еще соберутся с силами.

Нормальные люди не стремились в эти горы со злыми намерениями.

Бэтор поднял забрало шлема и, оглядевшись, прокричал солдатам приказ найти укрытие среди группы высоких валунов справа на возвышенности. Там можно будет переждать грозу, спокойно наблюдая за местностью.

Хорошо было бы развести костер, но это категорически запрещалось во время патрулирования. Бэтор вздохнул и представил, как он сейчас вопьется зубами в кусок вяленой говядины, которой их снабдили в Цитадели…

Нападение было таким внезапным и быстрым, что Бэтор даже не успел закричать.

Абодо бросился на него. Острые зубы вонзились в горло, и мощные челюсти сомкнулись. Бэтор ощутил, как из него хлынула горячая кровь. Он пронзительно закричал, но услышал только слабый булькающий звук, выходящий из широко открытого рта.

Последнее, что он почувствовал, было горячее дыхание зверя на своем лице, после чего жизнь покинула его.

Зверь, челюсти которого все еще сжимали горло человека, начал рвать его, подобно тому, как волк расправляется с ягненком. Кровь пролилась на землю, и покрасневшие струйки дождевой воды понеслись по склонам, торопясь слиться с вновь зарождающейся рекой. Наконец Абодо бросил растерзанное тело Бэтора, и оглянулся на своих собратьев, которые дожирали тела патрульных и их коней.

Оставался только конь Бэтора, застывший, словно изваяние около трупа своего хозяина. Обычно всякий зверь бежит сломя голову, едва почует, что столкнулся с кем-нибудь, или с чем-нибудь, могущим причинить ему зло. В этот же раз, ужас животного был настолько велик, что отнял у него способность двигаться.

Конь косил на него круглым сумасшедшим глазом и даже не дернулся, когда облепленная мокрыми волосами морда Абодо приблизилась и обнюхала его кожу.

Он не дернулся даже тогда, когда Абодо прокусил ему шею и, припав к ране, стал пить из него кровь.

ЮЖАНКА

К полудню отряд, как и рассчитывал, добрался до Белой реки. По преданиям жившего тут, но давно вымершего народа Ту-ка, эта река брала начало из распоротой раны Бога-Червя Заретта, которого убил повелитель смертных Каштваш. На вопрос Трэза кто уничтожил этот народ, Айслин ответил, что их задавили выступившие из Седых Топей воины в странных доспехах, предки нынешних имперцев, кофальцев, нэрионцев и других срединных жителей. Трэз, заинтересовавшись, попросил мага рассказать об истории заселения Благословенных Земель. Айслин и сам знал не очень много, но чтобы развеять томительное молчание, согласился.

Так они переправились через спокойные воды реки, под недоверчивым взглядом толстого паромщика. Дальше выгодней было бы поехать на север, через Кофал, но в связи с убийством королевской семьи и угрозой возможной войны с Империей, границы были закрыты. Поэтому пришлось ехать через земли маленького угрюмого королевства Риттер, смертельных врагов Тигуридов и союзников Империи. Кайс вел активную торговлю с этой страной, одновременно используя ее как защиту от возможного нападения наследников Тигурии.

Путников там встречали сдержанно. Все здесь знали то, что Черные Рыцари — наемники, воюющие на стороне тех, кто больше заплатит им и, значит, завтра может придти их черед. Орки, по их представлениям, не заслуживали доверия по тем же причинам, а магов прямолинейные и суеверные риттерцы попросту использовали как дрова, то есть сжигали, полагая, что они не заслуживают ходить по земле, созданной Творцом. Если бы не знак признательности Императора, прикрепленный к мантии юноши и арбалеты рыцарей, Айслину пришлось бы туго.

Так, за какой-то десяток дней они пересекли цивилизованные земли и оказались на равнинах, принадлежавших многочисленным племенам кочевников, родственным сахаларам. Здесь, по слухам из-за каждого куста мог выскочить отряд одетых в звериные шкуры и дико кричащих дикарей. Но, вопреки опасениям, три первых дня. Равнины были пустынны, лишь колыхалась от легкого ветерка высокая трава под копытами коней.

На рассвете четвертого дня они заметили впереди верхушки сахаларских шатров.

Отряд на всякий случай обнажил оружие и въехал в деревню.

Но навстречу им выходили не рыжеволосые кочевники со страшными луками, а лишь беззубые старухи и женщины с младенцами на руках. А их, Торкел, пресытившийся кровью после штурма Этарона, приказал не трогать.

Так же без помех они миновали еще два стойбища. Памятуя о жестокости наемников, могущих за косо брошенный взгляд вырезать всю деревню, женщины сахаларов лишь бормотали проклятия и криво усмехались в спину всадников.

— Что-то не нравится мне это! Чего они лыбятся? — забеспокоился Катберт.

— Где все мужчины, мы проехали уже кланы Грифа и Лисы, и ни одного даже самого забитого мужика, Хорг их задери! — недоумевал Клест.

Трэз со злостью перевернул ногой котел с варящейся в нем похлебкой. Следящая за варевом молодая девушка злобно сверкнула глазами, но Трэз самым наглым образом показал ей язык, выхватил свой меч и, поднявшись в стременах, срубил верхушку у шатра.

— Опусти глаза и благодари свои Семь Ветров за то, что мы вас пощадили! — клинок с легким шелестом скользнул обратно в ножны.

— Мы уже вымолили у них смерть для вас, проклятый краваз! Скоро все ваше мерзкое логово будет сожжено, а головы ваших воинов будут насажены на их же мечи! — тут девушка схватила какую-то сумку и юркнула меж шатров.

— Что?! Да я тебя, стерва! Да я тебя в клочья! — лицо Трэза побагровело от гнева, он спрыгнул с коня и бросился, было, в погоню, но подоспевший Торкел его остановил.

— Трэз! Прекрати… они не угрожают нам… приказа жечь их, у нас нет. С чего ты так завелся. Пусть выступят против нас и тогда никакие Семь Ветров их уже не спасут!

Последняя фраза была уже адресована выглядывающим из шатров женщинам.

Он и сам по понятным причинам не питал к сахаларам приязни… не остыл в нем еще огонь мести, но эти рода не воевали с Орденом и не стоило сейчас развязывать новую войну. Размышляя об этом, он все-таки ничего не сказал когда Трэз достал мешок с колючками и разбросал за спиной. Изобретение Роттмара представляло собой железную шестиконечную колючку, невидимую в траве пока на нее не наступит человек или конь.

Не оглядываясь, они пустили коней прочь от стойбища, и пущенная женской рукой тяжелая стрела не достигнув спин рыцарей, бессильна упала в высокую траву.

— А что означает это слово — краваз?! — спросил Айслин, когда верхушки шатров скрылись в вечерней темноте.

— Ну… это переводится примерно, как… — переведя, Торкел усмехнулся и поднял забрало шлема.

— Столько смысла в одном слове! — захохотал Сауруг.

Через пять дней пути по необычно спокойным сахаларским степям отряд подошёл к границам Синих Гор. Неприступными стенами вздымались вверх серые утёсы, и не было видно ни прохода, ни расщелины, ни хоть какой бы то ни было тропинки.

— Нам здесь не взобраться, тем более с лошадьми, — и орк похлопал по гриве своего коня. — Что теперь? Поедем в обход?

— Не беспокойся, — махнул рукой Торкел. — Этого и не надо делать: к востоку от этого места в скале находится потайной проход, выводящий прямо на высокогорные равнины, туда — где расположена ближайшая деревня ветеранов. Теперь вам придется завязать глаза, чтобы вы не видели, где расположен вход.

— Здорово, — только и сказал Сауруг, когда ему на голову до самых плеч натянули пыльный мешок. — Никогда не видел, чтобы гостей так вводили в дом.

Отряд повернул, и вскоре копыта лошадей уже цокали по каменному полу, и гулкое эхо, ударяясь о стены, умирало где-то вдалеке. Чужаков освободили от повязок и мешков, и они смогли, наконец, оглядеться.

— Чья работа? — с интересом спросил Айслин, увидев, где они находятся.

— Прорывшие этот тоннель Древние уже давно отошли за Серые Стены. Вождь приказал расчистить его для того, чтобы наши люди могли оказаться в нужном месте в нужное время… тут целая сеть ходов. Некоторые из них ведут к деревням, где мы можем передохнуть и поесть. Ты, конечно же, не заметил, как тщательно был замаскирован вход. Нам ни к чему, чтобы кто-либо кроме посвященных узнал о них. Ходы охраняются, но главная их защита это то, что о их существовании никто не знает.

— А что это за место? — спросил Айслин, — То куда мы направляемся?….

— Это южная деревня, наша Южанка — лицо Трэза озарила мечтательная улыбка. — Наконец-то мы нормально поедим и отдохнём!

— Тебе не есть хочется, а с Нилаей увидеться! — поддел товарища Клест, и рыцари рассмеялись — впервые после Этарона.

— Что-то тихо у вас тут?! — орк машинально отстегнул ремешок, поддерживающий меч, и сжал оружие.

Они тем временем уже выехали из каменной кишки тоннеля и поравнялись с первым домом, сложенным из грубо отёсанных брёвен.

Деревушка оказалась очень даже небольшой и состояла из пары десятков домов, стоящих в два ряда друг напротив друга и разделяемых единственной улицей — не мощеной, а просто плотно утрамбованной дорогой.

В стороне находился колодец с высоким журавлём. Перед каждым домом был разбит садик или огород. А позади правого ряда строений возвышался холмик, за которым, по словам Торкела, находилось пшеничное поле.

Там дальше к востоку стояла сторожевая вышка, вообще-то бесполезная, потому что Южанка и так была со всех сторон защищена неприступными отрогами гор.

Башню должно было быть видно, насколько помнил Торкел…

К тому же их не встретил Урргх на выходе из тоннеля.

И охранная решетка в тоннеле была поднята ими самими, хотя за этим должен был следить часовой. Разленились!..

Людей нигде не видно… и тишина, от которой почему-то неспокойно сердцу…

Трэз спешился и крадущимся шагом вошёл в ближайший дом.

Несколько мгновений ожидания — и он вышел, на ходу вытягивая меч из ножен. Сквозь каменное выражение явно проступало недоумение и тревога.

— Никого нет!

Клест молча вырвал из бревенчатой стены стрелу и показал ее Торкелу.

— Оружие! — бросил Торкел и лязг металла за спиной был ему ответом. Глаза его сузились, осматривая окрестности.

— А ну-ка проверьте: там кто-то, кажется, прячется на холме!

Трэз пустил коня рысью, и, почти доскакав до взгорка, крикнул:

— Это Нилая! Любимая?! — эти слова явно адресовались не сотоварищам.

Он скрылся за холмом, и через секунду окрестности огласил такой нечеловеческий вопль, полный ярости и боли, что кони испуганно заржали и встали на дыбы, а Айслин едва не повалился наземь.

Торкел молча рванулся вперёд, и все последовали за ним. Сауруг перекинул из-за спины щит.

Рыцарь оказался первым. Едва конь с разбегу взлетел на вершину холма, наездник резко осадил его. Животное захрапело испуганно, и попятилось.

Открывшаяся их взгляду картина была воистину ужасна…

… стоящий на коленях Трэз, закрывший ладонями лицо…

… перед ним… перед ним, словно страшный цветок, посреди колосьев рос острый шест, на который была насажена голова Нилаи. Ветер развевал её чёрные волосы, заляпанные кровью, а на лице застыла гримаса ужаса.

Всё поле было утыкано такими кольями, увенчанными головами жителей деревушки. На краю поля был собран не менее страшный урожай, состоящий из обезглавленных тел людей и туш домашних животных.

— Сахалары!!!.. — выдохнул Клест, указывая на знак Семи Ветров начертанный на земле…

Как они смогли пробраться к деревне?

Почему Цитадель не прислала помощь, ведь этих бедняг убили, по крайней мере, два дня назад?

Почему нет ни малейших следов боя?

Эти вопросы проносились в мозгу Торкела и его спутников, а в груди закипали ставшие привычными чувства: ярость и ненависть.

Торкел вспоминал, что ещё недавно здесь жили его друзья, что здесь к нему относились как к родному, здесь он будто вновь обрёл дом — и вновь потерял его.

Кто же виновен в этом?

Что скажут чернобровая Нилая, хромоногий дед Намер, синеглазая нэрионка Глиния, когда он встретит их за Серыми стенами?..

— Цитадель?! — пришло ему в голову.

Нет, он не хотел даже допускать подобной мысли — этого просто не могло быть!

Надо было взять себя в руки, и начать отдавать приказы, ибо нет ничего более плохого для войска, чем бездействие вожака. Поэтому Торкел оглянулся на солдат, на горестное безумие Трэза и чуть дрогнувшим голосом произнёс:

— У нас мало времени. Клест, бери ребят, снимите головы с шестов и соберите всё в одну ку… в одно место. Айслин, помоги им предать тела сожжению, дабы их души поскорее обрели вечный покой за Серыми стенами. Делайте все быстро — нам надо торопиться в Цитадель! Сауруг, поедешь со мной, мы проверим кое-что.

Голос командира привел бойцов в себя. Ему, правда, пришлось еще пару раз рявкнуть, чтобы люди начали работать. Затем Торкел повернул коня, и они с Сауругом, взяв с собой еще двоих воинов, спешно поскакали к жилищу горных орков, которые ещё Вождю поклялись охранять воинов-ветеранов и их семьи от врагов. И до сегодняшнего дня клятву свою не нарушали…

Торкел бывал в пещере орков пару лет назад и знал, что здесь живёт старый Урргх с женой и десятью сыновьями. Они жили за счёт охоты и были, как и все горные жители, проворными и быстрыми, несмотря на свои нескладные фигуры. Торкелу даже привелось раз увидеть, как идёт в бой отряд горных орков, и тогда подумал, что выступать против этих закованных в кольчуги и вооружённых шипастыми дубинами воинов, не имея хотя бы двукратного преимущества, попросту глупо.

Он отогнул ветви можжевельника, закрывавшего вход в пещеру, осторожно продвинулся внутрь, и его чуть не стошнило. У порога, рядом с затоптанным костром, валялся сам Урргх, вернее, его верхняя половина. Лицо ещё хранило выражение ярости, а окоченевшие ручищи сжимали мёртвой хваткой дубину, утыканную шипами. Однако вся нижняя часть туловища была отрублена начисто. Одного взгляда опытного воина хватило, чтобы понять, что его перерезало одним ударом.

Это было практически нереально: шкуры неведомых зверей, в которые они одевались, обладали такой прочностью, что их не пробивали стрелы уже со ста шагов. Тем более если её обладатель был еще и в кольчуге. На мертвых орках они были и, несмотря на это, они были изрублены почти на куски. Торкелу даже думать не хотелось о том, кому удалось проделать такое.

Ход мрачных мыслей прервал голос Сауруга:

— Остальные здесь, в глубине. Вернее, то, что от них осталось. Бойня была дикая: руки, ноги, головы, — всё разбросано — и ни одного трупа врага! Хорг! Славное время я выбрал для визита к вам! Теперь и у меня появился счет к сахаларам.

Вернувшись в деревню, они увидели огромный костёр. Оставшиеся рыцари просто стояли и смотрели на густой дым, не обращая внимания ни на ужасный жар, ни на сводящий с ума запах горелого человеческого мяса.

Торкел присоединился к ним. Он молча стоял, глядя на пламя, в котором, как ему казалось, мелькали лица убитых здесь поселенцев. Они глядели на него…

Пламя медленно угасло.

Сбросив оцепенение, Торкел сел на коня, перевел рога шлема в боевое положение, и, опустив забрало, чтобы скрыть заблестевшие глаза, скомандовал:

— В путь!

Отряд гнал коней. Мимо мелькали живописные пейзажи — горные озёра, блестевшие, словно зеркала оправленные камнем, покрытые травой луга, но на это сейчас никто не обращал внимания.

До Цитадели они добрались перед самым наступлением темноты, почти загнав коней бешеной скачкой.

Вот появилась над хаотичным скопищем базальтовых скал венчающих горную гряду, главная башня и Торкелу припомнились строки из очень понравившегося ему стихотворения Акры Путешественника сложенного им в тот миг, когда поэт впервые увидел оплот рыцарей

ЦИТАДЕЛЬ

Но что это?!..

Столбы дыма!

Они выехали на открытое пространство перед Цитаделью, после которого начинался небольшой подъем к воротам. И то, что предстало перед глазами, отказывался принимать разум. Такого ни один из них не мог представить себе даже в худшем кошмаре.

Крепость, неприступную, гордую крепость, брали штурмом.

Почти всё было охвачено пламенем, видно Рыцари вовсю пользовались склянками с горючей жидкостью, на крепостных стенах мелькали воины в чёрных доспехах, с которыми яростно бились серые существа в волчьих шкурах.

Ворота…ворота самой защищенной из крепостей во всех Благословенных Землях были настежь открыты, и в них втекали сахаларские орды.

Они шли, ведомые всё теми же серыми фигурами, похожими на вздыбившихся огромных волков.

Шли, издавая боевые кличи. Шли, несмотря на горы тел своих же сородичей, густо усеявших землю по всему периметру Цитадели, а перед вратами наваленных почти горой. Кто-то перерубил канаты бруса предназначенного для уничтожения вражеских таранов, и бревно тяжело рухнуло наземь, раздавив часть наступающих.

Посреди поля перед мостом торчало из земли толстое древко. Торкел узнал в нем дротик из аркабаллисты установленной на стене.

Придя в себя, Торкел обнажил оружие и ринулся в атаку. За ним тут же последовали и остальные.

Айслин метнул в кочевников, собравшихся у пролома, сотворённое на скаку заклинание огненного шара.

Попав в самую гущу врагов, шар распался полыхающим облаком. Через мгновение оно исчезло — однако и от большей части столпившихся у ворот сахаларов остались лишь их бездыханные обуглившиеся тела.

Но теперь Айслину придется работать мечом.

Они проскакали по трупам, усеявшим мост, и ворвались во внутренний двор, сметая конями зазевавшихся.

Здесь тоже все было завалено телами и залито дымящейся на морозном воздухе горячей кровью. Там и здесь кипели отдельные схватки…оскальзываясь в крови, рыча от бешенства, противники резали и рубили друг друга опьяненные безумством яростной битвы.

У стен ближайшей к вратам казармы столпились сахалары ведомые двумя серыми воинами и над их головами с размеренностью молота все поднимались и опускались мечи и секиры двух Рыцарей, одним из которых был сам Вождь.

Торкел слетел с коня и, размахивая оружием, врезался в самую гущу врагов, пытаясь добраться до командира. Однако сахалары ответили столь яростным сопротивлением, которого от них никто не ожидал.

Вот слева Трэз и Катберт, не выдержав напора, начали медленно, но неотвратимо отступать.

Находившиеся справа Клест и Таззар тоже начали уступать своим обезумевшим противникам.

Торкел уже начал опасаться, что спина его скоро окажется открытой для вражеских мечей, как на помощь ему пришли Айслин и Сауруг с визжащими от ярости орками. В следующий момент вокруг Торкела поднялся стальной смертельный вихрь. Похоже, сахалары решили, что воин не сможет им оказать серьезного сопротивления. И потому они не спешили кидать свои копья, а лишь пытались достать его длинными выпадами. Отводя в сторону одни копья и уворачиваясь от других, Торкел продвигался к Вождю.

Взбодренный поддержкой, он пронзил грудь ещё одному противнику и бросил взгляд на Вождя. Сражавшийся рядом с ним последний рыцарь со сбитым страшным ударом шлемом лежал бездыханным на земле, захватив с собой в иной мир одного из Волков, и Вождь остался один.

Он получил множество ранений и истекал кровью, однако теперь против него оставался всего лишь один противник.

От внимания Торкела не ускользнуло, что сахалары, не вмешивались в поединок. Они лишь пытались не подпустить к ним никого из внешнего круга.

… вот неведомый воин голову, которого венчал шлем из головы волка, увернулся от выпада и нанёс противнику рубящий косой удар такой силы, что лопнули крепления плечевой пластины защищавшей шею.

Вождь пошатнулся и рухнул на колени, выронив меч. Победитель повернулся и, оскалив длинные желтые клыки, огласил окрестности победным рёвом. Но спустя миг он уже лежал рядом с побеждённым врагом перерубленный секирой Торкела почти напополам.

Один из сахаларов преградил Торкелу путь.

Торкел буквально чудом успел отбить выпад меча, пустив в ход всю свою ловкость. Зазубренное лезвие промелькнуло мимо его щеки, и он почувствовал, что падает.

Неуловимым движением он вывернулся и в следующее мгновение пронзил сердце противника мечом. Из распахнутого в победном крике рта ударил фонтан крови, и Торкел прекратил его поток ударом, отсекшим сахалару голову.

Торкел уже нашёл себе нового противника — голого по пояс великана. Он бросился к противнику, и их мечи закружились в бешеном танце, где первое же неверное движение могло оказаться и последним.

Чёрный рыцарь атаковал, не жалея сил, однако противник, вопреки ожиданиям, оказался весьма умелым бойцом. Он парировал удары и наносил собственные, увернуться от которых было не так то легко.

Меч вновь взлетел вверх, словно бы метя в шею, но тут же резко изменил направление, ударив по защищённому доспехами боку.

Оружие высекло сноп искр, не причинив вреда. Выругавшись, сахалар попытался, было, нанести ещё один удар, как вдруг, встретившись взглядом с Торкелом, понял, что это конец.

Он видел, как отточенный заботливой рукой клинок медленно движется к его груди, метя в сердце. Видел, как он погружается в незащищенное тело, рассекая мышцы. Слышал хруст ломающихся ребер и… и не мог понять почему. Почему случилось так? Ведь победа была так близка!!!..

Эта мысль оказалась последней, ибо в следующую секунду меч рыцаря, описав дугу, нанёс страшный удар, и отрубленная голова Хеггара покатилась под ноги собственного владельца.

Торкел привычным движением стряхнул с лезвия меча кровь и повернулся.

Бой закончился. Он огляделся…в живых осталось очень мало. Из врагов не выжил по- видимому никто, во всяком случае, никто больше не атаковал.

Торкел подбежал к телу Вождя, наклонился и поднял забрало шлема. Необыкновенно ясные чёрные глаза на немолодом уже, обескровленном лице создавали впечатление, что человек ещё жив…

Но он был мёртв!

— Я не успел! Прости меня, Вождь! — прошептал рыцарь, чувствуя как второй раз за этот день, по его щеке катится слеза. Пытаясь перебороть себя, он поднялся и осмотрелся — но увидел лишь своих друзей залитых с ног до головы своей и чужой кровью… ошеломленных… растерянных.

И плачущих… также как он.

Это было странно — видеть сильных, закалённых в боях мужчин, которые плачут.

Однако если учесть, что они потеряли одновременно и дом, и друзей, и Вождя, заменявшего им и отца, и мать…

ПРОЩАНИЕ

Обыскав всю Цитадель и добив нескольких пытавшихся спрятаться сахаларов, они убедились, что никто не выжил.

Парапет и бастионы, лестницы и внутренние помещения были набиты трупами. Каждый воин из гарнизона был завален телами нападавших…

Раненых не было… кровь, и кровь…

Сахалары били в самые слабые незащищенные места — глаза и под подбородок — это тех, кто был в полном доспехе…

Странно было, что некоторые экипированы были не полностью… словно им не хватило времени.

Вдобавок к потерям гарнизона отряд Торкела потерял всех пришедших вместе с ним, за исключением четверых — Клеста, Трэза, Таззара и Катберра.

Орк и маг тоже были живы и невредимы и стояли у стены. Рядом лежали укрытые плащами тела погибших орков, отдавших свои жизни за Орден и Торкел вспомнил, что орки всегда были так сказать вероятным противником. Айслин и Сауруг стояли тихо, перешептываясь о чем-то, и Торкелу подумалось вдруг, что вот ведь будь все в порядке, их в Цитадель и не пропустили бы ни под каким видом…

— Надо… надо совершить обряд — воздать павшим последние почести… — Трэз нашёл в себе силы говорить, но от растерянности говорил как-то не по своему… непривычно торжественно и тихо..

— Ты прав, — Торкел и сам заметил, что говорит не совсем так как ему сейчас хотелось бы. Оба они сейчас старались произносить фразы из прошлого, когда беды еще не были такими всеобъемлющими и непоправимыми. — Но сначала проверьте округу, не осталось ли кого. В бой не ввязываться… тут же возвращайтесь!

— Конечно! — хищным голосом сказал Трэз.

Торкел уже знал о том, что перед тем как убить жителей Южанки, сахалары изнасиловали всех женщин, значит и…

Трэз не собирался щадить никого, а Торкел не собирался ему в этом перечить.

Торкел проводил их глазами и пошел через заваленный телами плац, стараясь не наступать в лужи крови.

Айслину и Сауругу под руководством Катберта предстояло заняться воротами, то есть расчистить пространство от трупов, чтобы в любой момент можно было закрыть их. Сам же Торкел вошел в главную башню, намереваясь проверить оружейную и кладовую.

Как оказалось вокруг Цитадели не оказалось ни одного живого врага, зато за поворотом почти на тракте обнаружились несколько тел на телегах — все поселяне из Восточника. Никаких следов Белги и его ветеранов… и это было хорошо, потому что Торкел не простил бы себе, что отпустил стариков без охраны. Да и по срокам они никак не могли оказаться здесь раньше них.

Была и хорошая новость — проверив вход в Старый Город, Трэз обнаружил Таруса и Крода озадаченных тем, что их не сменяют, и оставил на посту, пообещав прислать смену позже. Значит, хотя бы со стороны Города им пока ничего не грозит. Пока…

Даже приблизительный подсчет погибших сахаларов говорил о том, что Равнины использовали почти все свои людские ресурсы — Торкел вспомнил опустевшие без мужчин стойбища. Еще долго сахаларам не собрать и мало-мальски значительного войска. Предводитель сахаларов, скорее всего, заручившись союзом с неведомым племенем, собрал под свое крыло все степные племена. Что это за союзник объяснил ему даже не всезнайка Айслин, а Сауруг ни в какую не соглашавшийся даже приближаться к их телам. Торкел и остальные выслушали его с окаменевшими лицами. Кто бы мог подумать?!!

Потом они занялись своими. Долгим и жутким оказалось это занятие, и они не стали дожидаться приезда Белги с обозом — им нужно было что-то делать… найти какое-то очень тяжелое занятие, чтобы не сойти с ума от осмысления того, что произошло.

Наконец они собрали тела всех павших соратников на плацу, натаскали дров, разожгли костёр, и огонь открыл душам погибших путь за Серые Стены.

Тяжкое молчание прервал хриплый голос Торкела затянувший песню, под которую со времен основания Ордена провожали в последний путь павших воинов:

Тут песню подхватили еще четыре глухих мужских голоса. Лишь Сауруг и Айслин слушали молча:

Огонь пожирал тела друзей и Торкел верил, что именно сейчас души их возносятся туда…в неизмеримую высь, где вновь они будут все вместе, и пришедший туда первым Вождь будет строить вновь прибывших, для того чтобы отдать им новый приказ. И они построятся перед ним, готовясь к новым битвам и беззлобно подшучивая.

Кордоз… они нашли его тело под горой вражеских трупов и никак не могли вынуть меч из оцепеневших пальцев. Он дважды проваливал экзамен на получение звания Рыцаря и был под угрозой отставки…

Лирэл, лишившийся в Маллене левой кисти и соорудивший для себя протез в виде короткого меча. Озверевшие враги, убив его, не успокоились на этом и обрубили ему все конечности…

…Шутник Тофорд…

…Ворчун — Два Гридли…

…Ролдон…

Старый седой коротышка Ролдон, неизвестно как, еще в юные годы свои выпросивший у Вождя право быть простым подметальщиком в Цитадели…

Он был настолько влюблен в рыцарство, что неустанными тренировками и фантастическим трудолюбием своим, добился того, что стал непревзойденным мастером фехтования и заслужил в виде исключения место в Ордене. Доспехов по его размеру не было в Цитадели, и тогда он заказал у лучших по тем временам мастеров похожие. Конечно, они были слабее, чем настоящие, но зато как две капли воды схожие с ними внешне и в строю Ролдон отличался от всех остальных рыцарей только малым своим ростом.

Будучи уже стариком, он все никак не мог поверить в то, что уже состарился, ни за что не соглашался уйти в ветераны, и каждый день мучил новобранцев тяжелейшими им же самим придуманными упражнениями.

Именно он встретил первую волну атакующих, после того как открылись ворота, и держался до тех пор, пока его не утыкали стрелами, словно ежа иглами.

Он лежал там же у ворот…маленький, скорченный, и рука его сжимала подаренный ему символ Ордена — кованную из простого металла Черную Розу…

Они не нашли только Лекаря… странного приемыша Ордена и непонятно было куда он мог деться.

Оставалась правда надежда, что Вождь послал его с поручением, но в этом случае с ним бы пошло сопровождение.

Торкел и Трэз трижды пересчитали трупы, и получалось, что на момент осады в Цитадели был почти весь личный состав… даже те, кому полагалось быть в патруле… потом он вспомнил о системе оповещения… правда, это не объясняло исчезновение Лекаря.

Обшарив округу и не найдя следов, они оставили поиски.

Больше никто не пришел и, значит, отсутствующие из патрулей тоже были мертвы.

Над Дозорным Пиком второй день кружился Ворон, и шаманы объяснили, что птица знает о предстоящем сражении и ждет поживы, но не сказали, кто будет его добычей.

Хеггар на всякий случай удалил шаманов в обоз и растолковал сахаларам, что это добрый знак.

Коней они спрятали далеко отсюда, чтобы их не разглядели дозорные со стен и воины сейчас скопились в ущелье, за поворотом которого начиналась дорога к Цитадели.

Он решил посмотреть в последний раз, как там Хройро, и вошел в найденную ими пещеру, для верности закрытую на входе плащами… чтобы не пропускать свет. Чудесные воины выполняли любой приказ, но ничто — даже страх смерти не мог их вынудить выйти под лучи солнца. Свет и был их смертью.

Люди — Волки висели на стенах пещеры вниз головой, раскорячив руки и ноги, и спали.

Хеггар, в который уже раз удивившись, покачал головой, но тут же мрачное лицо его озарилось улыбкой. Если бы не Хройро они никогда бы не смогли добыть целых девять панцирей Рыцарей.

Три патруля — целых три патруля Хройро вырезали, как матерый волк выгрызает стадо ягнят.

Теперь девять самых рослых из сахаларов очищают их латы от крови и готовятся подойти к воротам крепости. Хеггар наотрез отказался от доспехов ненавистных ему рогачей.

Он пойдет в бой по законам племени воспитавшего его — голым по пояс, нанеся на грудь семь глубоких порезов по числу Ветров, и никто после падения Цитадели не сможет сказать, что он нарушил хоть один из законов или надел доспехи ненавистных Хранителей.

И никто не посмеет ему помешать стать вождем ВСЕХ САХАЛАРОВ!

Он хищно оскалился и шумно вобрал ноздрями воздух. Да будет так!!!

ВЕЛИКИЙ И НЕПОБЕДИМЫЙ ХЕГГАР!!!

Даже Уруми не смог бы добиться большего. Наглый и злобный Уруми! Ведь у него не было Хройро!

А у него они есть!!!

Он почти с нежностью поглядел на Человека — Волка и тот вдруг забеспокоился, и мягко спрыгнув на землю, принюхался и зарычал.

— Иди спать! — приказал ему Хеггар и, выходя из пещеры, заботливо прикрыл вход.

Абодо замолчал.

Он поднял руку и скрюченными, узловатыми пальцами с длинными острыми когтями снял с головы череп Лунного Волка. В пещере было темно, но глаза Хройро хорошо видели именно во мраке.

Ночь дышала мирным покоем, но те, кто слушал Абодо, были воинами, не знавшими, что такое мир. Их лица напоминали волчьи морды.

Их было пятнадцать — всего пятнадцать оставшихся от великого племени и отверженных всем миром, ибо на них лежала печать зверя.

Они висели во мгле, зацепившись когтями за стены и выражая свое одобрение хриплыми нечленораздельными стонами.

Когда-то они были Покровителями Гор, но теперь для всех это были просто омерзительные чудовища — страшная карикатура на человека. Пальцы напоминали когти зверей; лица были наделены как человеческими, так и звериными чертами, словно какой-то сумасшедший бог, играя, смешал их.

И над этими существами Абодо был царем.

А ущелье, зажатое между зубчатых скал и утесов, было его царством, пещеры — горные берлоги его подданных, глубочайшие пропасти, и там, вдалеке, вершины более высоких гор и хребтов. Человек мог раньше, во времена их царствования, проникнуть в зажатое скалами ущелье, где властвовали Хройро; но такой человек должен был обладать большой смелостью и приготовиться к смерти.

Казалось невероятным, что жалкие, беспомощные племена людей сумели пробраться по головокружительным тропинкам в это неприступное место и стать Хранителями Гор.

Так объяснил им Пришедший со Словом, и теперь надо было наказать дерзкое племя.

— Братья, — начал Абодо.

Когда Хройро, словно ящерицы, вскарабкались по стенам, на посту находились новобранцы, измученные своим наставником.

Будь на южном направлении хоть один из рыцарей!!!

Хотя бы один!!!

Ирония судьбы!

Фавнер… искуснейший и непогрешимый Фавнер всего за сутки до этого вырвал у Вождя разрешение на несение его подопечными дозорной службы… и недоглядел.

Видно высшие силы сыграли свою роль, и падение Цитадели было предопределено ими… иначе как можно было бы объяснить случившееся.

Внешние дозоры были сняты Хройро в считанные мгновения, даже не успев обнажить оружие. Сахалары получили возможность скопиться за поворотом ущелья.

Дозоры на южной стене увидели врага за мгновение до своей смерти и люди — волки продолжили свой бег по коридорам Цитадели, а двое из них, спрыгнув с высоченных стен во внутренний двор, открыли ворота.

Сова, обнаружив их первыми, поднял тревогу, и это было последним его деянием в этом мире. Через мгновение Цитадель ощетинилась сталью, и четко распределенные посты приняли бой. Фавнер, не чуя под собой ног от сознания своей вины, прорвался к воротам, лично зарубив двоих Хройро…

Все стены и часть бастионов были возвращены, но враг был повсюду и он был очень силен.

Подбежав к северной части внутреннего двора, сахалары наткнулись на Лекаря…

Он стоял возле входа в свою келью и, сложив руки, как обычно, с улыбкой недоразвитого ребенка, глядел на приближающиеся разъяренные лица, измазанные кровью.

Оркис, бросив со стены взгляд во двор, тут же взял на прицел ближайшего к Лекарю сахалара и вдруг замер пораженный.

Атакующий остановился… выронил меч и встал на колени… второй, третий, и так все, кто оказался рядом.

Они стояли на коленях и плакали, размазывая слезы по грязным лицам, а оказавшийся среди них Хройро вдруг взревел и стал драть свое горло когтями.

А Лекарь все стоял и улыбался дурацкой своей улыбкой, и руки его дергались, как у куклы, будто он гладил кого-то по голове.

Тяжелая стрела вошла в глазную прорезь Оркиса и, пройдя навылет сквозь череп, глухо ударила в затыльную часть.

После похорон Торкел собрал оставшихся в живых и повел их на тропу, ведущую в Город. Не то чтобы он ожидал от Вечного Голода вылазок, но со времен проверки наслышан был о нем и понимал, что в сравнении даже с нападением сахаларов такая возможность была намного страшнее. Хотя куда уж больше… Цитадель они заперли, и запиравший ее Катберт должен был в случае опасности или появления обоза Белги, подать им сигнал.

Давно поджидавшие их Тарус и Крод, как убедился Торкел, не потратили зря времени и мыслили, что обрадовало его, также как и он — они почти полностью перегородили узкую тропинку валунами и усеяли пространство перед ней роттмаровскими колючками.

— Нас слишком мало, — измученный Тарус устало потянулся. — Если Город решит пойти в эту сторону нам ни за что не сдержать его. Потому мы и сузили вход. Пройти можно будет только по одному, если понадобится.

— Не понадобится, — ответил Торкел. — Мы пришли, чтобы уничтожить тропу.

Решившись покинуть Цитадель, Торкел собрал только рыцарей, не обращая внимания на молчаливую обиду мага и орка. Они собрались у стен главной башни, не решившись собраться в зале Вождя, и расселись на принесенных стульях.

Каменные плиты вокруг них еще несли на себе следы несмытой крови и завалены были оружием, оставшимся после погребенных. У одной из стен лежали грудой доспехи рыцарей, и Торкел зажмурился, вспоминая то, что предшествовало похоронам.

— Дождь бы пошел, — сказал глухо Клест, вслед за ним оглядывая пустой осиротевший плац. — Прибраться бы надо.

Торкел согласно кивнул.

— Приберемся. Сейчас нам надо решать, что делать дальше, как жить теперь и…

— А нам то чего решать, — перебил его Трэз, почесывая беспокоящую его рану на руке, скрытую под намотанными тряпками.

— Ты наш командир!

— Я был вашим командиром! — с некоторым даже беспокойством взглянул на него Торкел и с запоздалым чувством прозрения понял, на что будет упирать Трэз.

— Последний приказ покойного Вождя никто не отменял, — подтвердил его догадку Трэз и замолк.

Остальные с надеждой смотрели на Торкела, и он видел, что они не готовы решать сами… они боятся решать сами. Они надеются, что Торкел укажет им дорогу в будущее… скомандует и все сразу встанет на свои места. Но вся беда была в том, что сам Торкел не был готов к тому, чтобы взвалить на себя эту ношу.

Он был рад, когда его назначили десятником.

Гордости его не было предела, когда он получил задание стать командиром отряда, он даже мечтал о том, что когда-нибудь станет наставником, и даже мелькало что-то в грезах о том времени, когда он, как Белга, станет ветераном и обзаведется семьей.

Но никогда он не представлял себя Вождем, и уж во всяком случае, не желал он никогда стать Вождем разрушенной Цитадели.

Еще раз, взвесив все за и против, он отрицательно покачал головой.

— Нет! Приказ касался только времени операции по взятию Этарона, и он выполнен! Я не готов стать Вождем, и скажу больше и сразу — если любой из вас захочет им стать, я не буду препятствовать, но и соглашаться с этим не буду!

Собравшиеся удивленно подняли на него глаза. Недоумение и даже испуг были в этих взглядах, и лишь Трэз одобрительно кивал.

— Мы закончим дела здесь, а дальше… — он встал и взялся за мешки принесенные им заранее.

— Вот здесь плата каждого из вас за все сроки службы в Ордене. Я побывал в Кладовой и сверился со списком каждого из нас. Вы можете взять причитающееся жалованье и уехать, или остаться. Мне бы хотелось, чтобы хоть кто-нибудь из вас все-таки пожелал остаться.

Цитадель не может сгинуть без следа… может быть, какое-то из поселений согласится переехать в крепость?

— А ты? — с надеждой спросил Таззар.

— Я поеду разыскивать Белгу. Сдается мне, что если Белга вернется, у вас будет и Вождь!

Клест радостно заулыбался. Упоминание о Белге всколыхнуло всех… действительно про Белгу то все забыли, а ведь его сам Вождь опасался… уважал, то есть. Вот и командир будет и решение!

— Ну, вот, — подытожил Торкел, довольный, что вовремя ввернул Белгу в этот неприятный разговор.

— А пока Белги нет, надо бы здесь прибраться. Разбирайте свое жалование и начинайте.

— Доспехи и оружие собрать, почистить и в оружейную. Сахаларские железки поближе к кузнице, ключи от кладовой я поручаю Клесту.

Тон его изменился, и гортанные команды напомнили о славном прошлом Цитадели. Рыцари поднялись и слушали приказы стоя.

— Сам я выезжаю сейчас же с гостями. Найду Белгу, передам через него весточку. Если нет — приеду сам. А вообще то надо проведать Улгак — они у нас здесь единственные союзники.

Торкел оставил в крепости Клеста за старшего дожидаться прихода обоза, а сам в сопровождении Айслина и Сауруга выехал навстречу Белге, предупредив, что, скорее всего, уезжает надолго.

С ними напросился Трэз.

Когда они выехали на тракт, Трэз вдруг остановил коня и сказал, глядя куда-то в сторону:

— Наш оплот разрушен, все погибли, Вождь мёртв!..

— Всё кончено…

— Я решил уйти…

— Я и держался то здесь…

Он не договорил, но Торкел понял из-за Нилаи. Неписаный закон поселений говорил о том, что девушки из поселений Ордена не должны выходить за пришельцев извне.

Торкел опустил голову, не отвечая, и Трэз заговорил вновь.

— Скажи что-нибудь, Торк! Ты был нам командиром и если прикажешь — я пойду за тобой хоть на край Земель!..

— Боюсь я не смогу заменить вам Вождя, — произнес с горечью Торкел. — Мы расстаемся… мне некуда вести вас… спасибо…ты был настоящим солдатом. Прощай!

Рыцари взглянули в глаза друг другу, затем кивнули и в полном молчании разъехались. Перед тем как скрыться за поворотом дороги ведущей в погибшую Южанку, Трэз вскинул меч к небесам и, обернувшись, проорал…

— Орден, Вождь и Цитадель!!!

— В любом месте, в любое время, любое задание! — тихо ответил Торкел.

Лишь когда силуэт расстающегося с ними соратника растворился в сгущающейся темноте, Сауруг прервал молчание, обратившись к Торкелу, больше похожему сейчас на неподвижную статую, чем на живого человека:

— А мы куда?

Словно очнувшись от сна, Торк встрепенулся и так, словно у него перехватило горло, глухо прошептал:

— Не знаю! Хотя нет — встретим Белгу и потом в Улгак! Там у меня друзья. А вы?

Маг и орк переглянулись.

— Пожалуй, и мы туда же — если ты не против, — слабо улыбнулся Айслин, договорившийся уже с Сауругом не покидать Торкела пока он не придет в себя. О путешествии в Сухой Лес решили пока не вспоминать.

Ответная улыбка Торкела оказалась яснее слов.

Сауруг, ударив кулаком о ладонь, усмехнулся:

— Славная компания: орк, маг и рыцарь. Не завидую тем, кому взбредёт в голову стать у нас на пути.

Клянусь чешуйчатым задом Хорга!

Они поскакали по тракту, стараясь как можно быстрее добраться до обоза.

А к стенам Цитадели, где непогребёнными оставались лежать тела захватчиков, сваленные в беспорядке у дороги, подбирались шакалы и слетались с довольным карканьем вороны, предвкушая славную трапезу.

В темноте по полю битвы бродил давешний гость сахаларов в том самом своем чудном наряде.

Пришелец разглядывал горы гниющих тел и, распугивая лисиц — трупоедов, насвистывал что-то веселое, явно очень довольный собой. Внезапно он принюхался и озабоченно закрутился на месте.

— Проводник, — сказал он озабоченно. — Похоже, здесь был Проводник!

Справа от него с неба соскользнула огромная черная тень и тут же бросились врассыпную лисицы с кусками мяса в зубах, а собравшееся воронье, от испуга даже не пытаясь взлететь, вперевалку, неуклюже заторопилось прочь.

Менге обернулся и поглядел на Ворона сошедшего с Дозорного Пика.

— Ругин! — позвал он, но знал, что Ворон не будет его слушаться. Так оно и было, и Ворон лишь скосился на него круглым, блеснувшим при луне глазом.

— Мерзкая тварь! — прошипел Менге и Ругин раскрыл, словно в смехе чудовищный крючковатый клюв.

Когда человек ушел. Ворон скосился, выбирая, и ударил клювом — пищи было много.

— Учитель, как вы и приказали, я нашел Хройро договорившись с Хорготом, и передал их остатки в подчинение наиболее боеспособных врагов Ордена.

— Я знаю… они уже у меня. Какое пополнение для моей коллекции! В последнее время материал поступает в большом количестве… что там происходит? Ты забрал себе в подчинение большую часть кереметов, и я теперь узнаю о происходящем только с твоих слов.

— Омерзительнейшие существа, надо сказать, глупые, но послушные. Да. Мне даже не понадобилось развязывать войну — они сами все время заряжены на нее. Империя организовала нападение, на место, именуемое ими Разлом, и я был избавлен от необходимости направлять отряды Экспериментов Хоргота на людей. Во всех местах Большой Чистки наблюдается активизация Экспериментов.

— Что там могло остаться?

— К сожалению, а может быть и к счастью в местах Чисток сохранились и мутировали твари, которые в какой-то степени можно считать потомками Экспериментов Хоргота, созданных им во время последнего своего правления.

— Не ожидал — честь и хвала ему! Надо же!!! Сохраниться после Большой Чистки!!!

— Да, все эти остатки неочищенной информации и теперь встревают во все дела. Как вы правильно заметили, мир этот совершенно лишен четкости и порядка… я никак не могу разобраться кто здесь за кого, а кто против.

— Постарайся разобраться… не сможешь сам, привлеки того, кого мы убедили в своей правоте… этого Вокиала… он мне нравится, и я, скорее всего, заберу его потом к себе.

— Я посетил восточные леса и передал приказ собираться в Стаю. Судя по тому, что я узнал, именно в том районе содержалась одна из частей Проводника и там же была создана Лаборатория по его изучению еще во времена Драго… но она похищена до моего появления.

— Наведайся в Город, раз уж ты неподалеку!

Черная тень, врезавшаяся в багровое небо, опрокинулась своим отражением на землю и погребла под собой Менге, только что завершившего тяжелейший переход через горы. Она была лишь силуэтом вздымавшихся впереди отвесных скал высокого кряжа, первых угрюмых кварталов Города, к которому так стремился одинокий путник.

Подойдя к подножию Города, человек остановился и, подняв голову, внимательно вгляделся в четкие силуэты гигантских зубцов — утесов, отчетливо прорисовывающиеся на фоне пламенеющего неба и похожие на гнилые зубы во рту великана.

Ему показалось, что он уловил некое движение и звуки наверху. Однако все еще яркое небо слепило его, привыкшего к мягким полутонам мира Модо, и даже острое зрение не позволило различить, что же именно там двигалось. Кереметы еще не прибыли на зов и предстояло все выяснить самому.

Он пожал плечами и бросил взгляд на едва видимую тропку, начинавшуюся среди скал и круто уходящую вверх. Оценив крутизну склона, путник понял, что подъем потребует от него некоторого напряжения. Другое дело, что ему не совсем хотелось посещать эти места… если бы не Модо!

Но не мог же он, в самом деле, повернуть обратно?

Но чувство нерешительности быстро сменила уверенность, и он полез вверх. Ему было ровным счетом наплевать на собственную безопасность, он лишь горел желанием исполнить задание. Путник быстро преодолел отделяющее его от вершины утеса расстояние. Перелезши через крепостные стены, он огляделся.

Здесь, на плато, властвовала ничем не нарушаемая удивительная тишина. Воздух был неподвижен, в скопище обломков строений ни малейшего признака присутствия живых существ — ни возни, ни движения. Но он не расслаблялся. Он знал, что сейчас перед ним открылось, с согласия Хоргота, истинное лицо Города — многоэтажного и обладающего множеством уровней, представлявшего собой хитроумно сплетенный лабиринт, где, спускаясь вниз можно было подниматься вверх.

Игрушка Хоргота, заполненная созданными его больным воображением чудовищами. Какими тварями населил он эти угрюмые места?

Низкие кусты обступили его, словно стадо огромных ежей, сливаясь в сплошную колючую массу. Мрак был почти осязаемым. Сквозь завесу, поставленную Хорготом, даже звездный свет пробивался с трудом, поэтому звезды выглядели размытыми желтыми пятнышками на черном покрывале неба.

Кто-то продолжал прятаться там в темноте.

Путник остановился и крикнул, предлагая невидимому противнику объявиться, открыто, но темные развалины упрямо хранили свою тайну.

Миновав заросли, он добрался до подножия зданий.

Далее его путь лежал через небольшую площадь, казавшуюся лесной поляной в окружавших потемках. Менге остановился и еще раз попытался вызвать кереметов, но ни один из них не отозвался.

Хоргот нехотя согласившийся на попытку проникновения в Город сообщил, что в пределах его существовала своя система оповещения — свои кереметы, но после закончившейся провалом Чистки чистильщикам удалось повредить их настройку и теперь эти создания совершенно одичали и вели себя непредсказуемо. Он, скрепя сердце, сказал им Слово власти над Городом, и теперь Менге предстояло выяснить действительно ли оно.

Его глаза, свыкшиеся с ночным мраком, выхватили среди нагромождения развалин подозрительную тень, явно не принадлежавшую каменному миру. Он выжидал не двигаясь, но и неясный силуэт оставался неподвижным. Несмотря на то, что скрывающееся среди развалин существо никак не проявляло своего присутствия, путник ясно чувствовал исходящие от него запах смерти.

Путник решил, что дальнейшее ожидание бессмысленно, и двинулся вперед, держа клинок наготове. В конце концов, он бессмертен. Шаг. Еще шаг… Он изо всех сил напрягал зрение, чтобы не пропустить первого угрожающего движения. Он был готов поспорить на что угодно, что там определенно таился зверь, хотя и удивляла его полная неподвижность. Еще пара шагов, и все встало на свои места. Блеснули глаза, и одичавший Керемет бросился на него так быстро, что он не успел сказать Слово.

Косой удар меча опрокинул тварь и она, затихая, судорожно вздрагивала, а с клыков ее продолжала капать желтая слюна.

Вокруг опять стояла зловещая тишина, ни единого движения не было в осыпанном пеплом и пылью Городе. Страх, холод и тишина.

Он поднял вверх руку и сказал Слово!

Тишина и вдруг в воздухе пронесся вздох, а затем тысячеголосый вой и скрежет всколыхнул морозный воздух — создания Города приветствовали гостя.

СТАРШЕЕ ИЗ СОЗДАНИЙ

Вожак умирал. Он лежал на левом боку и тяжело дышал, мутнеющими глазами глядя на своих детей.

Сын и дочь неподвижно стояли перед ним и ждали его команды, ждали, что, как всегда он поведет их, или как обычно в патруль к мосту, или на охоту, но отец молчал.

Рана на горле, оставленная прыгуном уже почти перестала кровоточить, глаза помутнели, а хвост перестал подергиваться. Сын, почувствовав что-то, вздыбил гребень и издал тоскливый вой, задрав крокодилью пасть к небу, затем к нему присоединилась сестра.

Отец умер.

С тех пор как Сладкое Мясо унесло из Развалин то, что они охраняли, джунгли стали меняться…

Из мелеющей реки вышли Живущие на Дне, лягвы изменили свои потоки, все живое в лесу поменяло свой порядок. Первое время Вожак старался поддерживать порядок, что был установлен Лесу, но никто уже не подчинялся ему.

Забыв о том, что им предопределено жить пространством джунглей, кромсатики и волкокроки первыми массово начали исход, словно чувствуя, что лес перестал быть их домом. А потом все совсем вышло из-под контроля, и прыгуны отомстили за давнее разорение своего гнезда.

Сын вожака приподнял переднюю часть туловища, и маленькими неразвитыми ручками принял от сестры ожерелье снятое ею с отца. Теперь вожак Он и он будет решать, что ему делать…

Он ощерился и грозно зашипел, хищно поводя головой. Сестра опустила гребень и склонила голову — да теперь Вожак он. И теперь он отомстит прыгунам — сколько раз они пересекали их охотничью тропу, сколько раз они нарушали закон леса — «ГРЕБЕНЧУГА — СТАРШИЙ ИЗ СЫНОВЕЙ МОИХ».

Он вдруг зарычал и присел на задние лапы, сжавшись в комок, ощетинившийся встопорщенными чешуйками, и сестра посунулась назад, рыская взглядом в поисках противника.

Она была глупа, но очень проворна и ей пора было заводить семью, но для этого надо было разыскать Семью с Болота…

Заросли красной колючки… что-то в них было не так. Они оба почувствовали это, и не думая об опасности побежали туда и, добежав, вытянулись в струнку, принюхиваясь. В сами кусты им дороги не было — колючки заставляли их кожу вздуваться, и после этого им надо было входить в реку, но там могли еще оставаться Живущие На Дне.

Кусты зашевелились, и из них вышло… Сладкое Мясо!!! Они давно не пробовали его, с тех пор как после Похищения из Развалин толпой вышли все, кто был до этого Хозяевами.

Новый вожак стоял в раздумье, не нападая — он принюхивался и прислушивался к своим ощущениям, сестра не дождавшись команды, куснула его в плечо, но он не обратил на это внимания. Что-то было не так — это было не просто Сладкое Мясо!

Пришелец без испуга подошел ближе и, подняв руку, сказал Слово.

Гребенчуги подались назад и задергали клыкастыми хвостами, гребни их опали, а пришелец, ставший Хозяином, подошел, погладил вожака по голове и сказал, что надо делать. После этого он повторил громогласно: «ГРЕБЕНЧУГА — СТАРШИЙ ИЗ СЫНОВЕЙ МОИХ».

И лес прислушался, затихнув, а потом, вне себя от радости, стал отвечать по старшинству — сначала остатки волкокроков, стая кромсатиков, заблудившийся поток лягв и потом все остальные…

И только Живущие на Дне, спрятавшись в лощине у Красного Болота, у растерзанных трупов гребенчуг, замерли в растерянной злобе и тихо заворчали, обсуждая, что им теперь делать.

Вожак встал на дыбы и подал голос, созывая всю Стаю в поход.

Патрули на выходе из леса дали им возможность подкрепиться, а еще через сутки они обнаружили стаю неизвестных им зверей, непригодных в пищу, но дерущихся очень славно…

Он был голоден, но сейчас старался не думать об этом и заставлял себя не замечать жирных бычеглавов, топчущихся неподалеку. Главным было выполнение приказа, и он преуспел в этом. В ближайшем будущем у них будет много еды — так сказал Хозяин.

Он повел вправо и влево крокодильей головой, оглядывая собранную им Стаю.

После того, как посланник сказал Слово Хозяина, гребенчуга ставший теперь Вожаком Стаи Рубитоги повел ее на север, в обход Топей, уничтожая и пожирая все, что попадалось ему на пути.

То и дело путь им преграждали отряды Сладкого Мяса, пытаясь остановить армию, но конец у всех них был только один. Перейдя восточные болота, в которые превращалась река, они вышли на северные равнины и, наконец, нашли место, что было указано им.

Перед Вожаком Стаи на берегу широкой и холодной реки толпились тысячи, десятки тысяч существ в чем-то схожих со Стаей Рубитоги, но было и множество таких, что не были ведомы ему. Об этом предупреждал Сказавший Слово, и он также говорил о том, что эти твари не имеют старшего, но что и для них Закон Леса является законом. Их было много… намного больше, чем Стая Рубитоги, выглядевшая как охапка листьев на фоне леса, и Вожака обуяла гордость и вместе с тем печаль за то, что Отец не видит его сейчас.

Несколько из чужаков приблизились, любопытствуя, но их встретил в клыки прайд волкокроков, и тогда, чтобы положить конец еще не начавшейся драки Вожак задрал голову и прорычал Слово.

Массы тварей, скопившиеся у берегов реки, через которую они пытались переправиться, прислушались в недоумении и стали радостно отзываться, принося клятву. Вожак взобрался на холм, чтобы лучше видеть.

Теперь предстояло пересечь реку и дойти до места, где полно Сладкого Мяса.

ЭТАРОН

— Что за?!!.. — выругался император поддев ногой кучу какого-то тряпья. — Неужели здесь все так?

Гвардеец-«леопард» молча кивнул.

— Орки, скорее всего, постарались, — продолжал император, разглядывая статую какого-то божества со снесенной головой. — Голову, если найдете, вместе с остальным отправите в столицу. Мерзкие твари!.. Как их всех не уложили при штурме! Сколько их еще осталось?

— Нанимали пять тысяч, — ответил гвардеец. — По дороге прибилось еще с тысячу… значит шесть. Четыре с половиной полегли здесь.

— Хорошо! — довольно потер руки Уидор. — Значит, район Орочьих Холмов остался без защиты. Разберемся потом. Здесь только закончим!

— Повелитель, странный слух о Цитадели.

— Что там?

— Говорят она пала!

— Цитадель?!

— Да. Некто Угар или Хуггард… сахалар.

— Это даже не смешно… что за байки?!! Сахалары и вдруг Цитадель!

— Сведения абсолютно достоверны от…

— Не может быть… ну, раз так… очень бы хотелось.

— Цитадель!!! Ну что ж рано или поздно все кончается. Теперь остались Ножи, Демоны и прочая мелочь… найдите мне Мастерскую!

В коридоре раздался лязг и появился командир «Белых Леопардов».

— Что такое? — недовольно нахмурился Уидор.

— Повелитель вам стоит взглянуть!..

— Говори, что там?

— Твари… много… на той стороне… движутся к бродам!

— Где же легион Раусвайда?!

Гвардейцы молчали. Раз твари прорвались к переправе, значит людей Раусвайда, посланных к Черпше, уже нет.

Император подошел к бойнице и недолго всматривался во вспухающий на той стороне ком тысяч безобразных существ.

— Приготовить все, что у нас есть, и на всякий случай… вышлите кречетов за подмогой.

Он еще раз посмотрел на ту сторону.

— Вызывайте все резервы!!!