Пепел Черных Роз

Весеннее солнце светило скупо, неохотно даря тепло закоченевшей после холодов земле. Деревья уже покрывала молодая зелень, хотя у их подножий еще лежал грязный снег — последствие неожиданных солнечных дней, после которых вновь ударил мороз. Такие заморозки — бедствие для земледельцев, грозящее потерей урожая и дальнейшим разорением после набегов сборщиков налогов. Вот на них то никакого неурожая не бывало и во все времена этих молодцов хватало, сколько бы ни вешали их бунтари крестьянских армий.

Торкел ехал по кое-как мощёному тракту, ведущему в сторону столицы империи Кайсу, обгоняя неспешно катящиеся телеги и повозки. Его конь, Воркан — огромный чёрный жеребец, призывно заржал, объезжая очередную повозку с запряженными в неё кобылами.

Торкел заполучил скакуна недавно у встреченного в горах каравана купцов — чайлунцев.

Благодарные купцы, видя, как воин и конь благоволят друг другу, решили подарить его рыцарю, тем более что Торкел проводил их к Сиенту — столице их государства, окрестности которого в последнее время изобиловали любителями поживиться за чужой счет. Своего прежнего коня Огонька он сдал подчиненным и с тех пор не расставался с Ворканом.

Торкел сызмальства учен был конной науке и никак не мог понять, почему Орден не использует их в своих походах… только в качестве средства перевозки. Правда Трэз как-то объяснял ему, что Орден стремится к созданию боевой универсальной тактики, а кони слишком уязвимы и требуют к тому же дополнительных забот — фураж там, подковы, сбруя… якобы все это не компенсирует выгод. Глупость конечно, хотя если вдуматься…

Торкел вынул из седельной сумки соленый сухарь и протянул его коню.

— Хороший, Воркан! — похвалил он своего любимца.

Из повозок на него глядели с боязливым уважением и недоверием одновременно — все знали доблесть закованных в железо рыцарей Ордена, но знали также и их тяжелый нрав. Орден не снаряжал купеческих караванов, не ездил открывать новые земли и не рассылал посольств.

Самодостаточные и автономные орденцы шли только в военные походы, за которые им платили нуждавшиеся в их услугах государства. Так что особой любви к ним питать никто и не мог — проигравшая сторона платила кровью, а победившая большими деньгами.

Торкел не обращал на эти взгляды внимания. Он привык к ним — в них не было опасности и значит, они не стоили внимания. Хотя!..

… На одной из повозок бородач в безрукавке сунул руку под мешки и тут же остановился, встретив внимательный взгляд рыцаря. Он медленно вытянул из-под мешка кувшин с каким-то питьем и знаком предложил Торкелу.

Рыцарь отрицательно покачал головой и тронул коня, обгоняя повозку.

— Ффу — у — у, — бородач трясущейся рукой поставил кувшин и утер лицо. — Чуть я того!.. На спине у него, что ли глаза?

— Говорил же я тебе, — проворчал тот, что сидел рядом с ним, такой же заросший волосом до самых глаз, но гораздо старше. — Сиди спокойно, когда эти железки рядом. И спрашивать ведь не станут, и ответа ни перед кем держать не будут. Шлепнут — да и все! Это не легионеры там или стражники — те деньгами, если что возьмут, а эти!..

— Да… — первый снова поднял кувшин и припал к нему. Закончив булькать, он утерся рукой. — Эх, вот бы их всех!!!..

Он не закончил, потому что старший зло и сильно ткнул его в спину кулаком. Мимо повозок, подняв пыль, проскакал десяток угрюмых всадников закутанных в плащи.

— Ты смотри — разъездились! — прошипел он, пряча глаза. — Видать не к добру это!

Всадники промчались мимо Торкела, объехав, его справа, для чего им пришлось выехать на обочину, и их командир взбросил в приветствии руку. Развернувшийся к моменту их появления Торкел ответно приветствовал, но так чтобы во вскинутой руке не видно было метательного ножа. Потом он скосил глаза на пыль, густо осевшую на доспех, и недовольно поморщился.

Торкелу лишь недавно выдали его доспехи, и он ими очень гордился. К слову сказать, в Ордене было лишь пять сотен полноправных доспехов. Так определил Основатель три сотни лет назад. Он заказал тогда броню у Кователей, изготовивших их из особых сплавов, ныне забытых даже ими самими. И, когда воин погибал, или становился слишком стар, его имя наносили на броню, а латы передавали лучшему курсанту. До Торкела его доспехом владели семнадцать Рыцарей, начиная от самого Хорти Одноглазого, правой руки Основателя. И на тусклой вороненой поверхности брони не было даже царапины, несмотря на множество сражений.

Доспехи Рыцарей состояли из кольчуги, вороненых лат, рогатого шлема разделявшегося пополам и в походном положении крепящегося к плечам — хитроумное изделие безвестного мастера, а также хаувберка, наручей и поножей. Такая броня весила немало и требовала выносливости.

Он долго не мог привыкнуть к такому облачению. Его род — Уратэн, что на языке кочевников означало «Рвущиеся вперед», принадлежал к племени Аллунд Татгар — что означало свирепые, и позором для себя считал ношение такой основательной защиты.

Когда-то, ещё на заре времён, именно это племя повелевало на территории от Моря Мерцщ до моря Драгобрич. Но прошло время, и государство их распалось из-за междоусобиц, когда из Седых Топей появилась волна закованных в стальные доспехи воинов неизвестного доселе народа. Противостоять им решились лишь кланы, составлявшие ядро племен Аллунд — и в итоге сохранили свои родовые земли, в отличие от множества ныне забытых народов, на землях которых захватчики основали государства Кофал, Нэрион, Топонер и прочие.

Так вот, для воинов Уратэн считалось проявлением слабости защищать бронёй что-либо кроме груди, головы и рук. Подобное отношение к броне у других племен считалось глупой выходкой и проявлением бравады. Ведь в круговерти боя уже перестаешь замечать кто позади тебя, враг или друг — и потому всегда появлялась опасность получить удар мечом в незащищенную спину.

Но Уратэн не обращали внимания на насмешки. И даже враги признавали, что оказаться в тылу фаланги этого рода очень нелегко. Законом для племени Уратэн было не оставлять врага в тылу. Но… род погиб и, стало быть, для Торкела это правило уже не имело значения…

А Фавнер сказал.

— «Если на поле битвы ты будешь вырываться вперед и заботиться только о том, чтобы вонзиться в ряды противника, ты никогда не окажешься за спиной у других воинов, тобою овладеет ярость, и ты стяжаешь себе великую воинскую славу.

Об этом мы знаем от Древних.

Более того, когда тебя сразят на поле битвы, ты должен следить за тем, чтобы твое тело было обращено лицом к врагу».

Дождь начался неожиданно, словно он вошел в водопад и падал тугими струями, с силой ударяя по металлу доспехов и заставляя пригнуть голову, что было плохо, поскольку надо было смотреть по сторонам. Струйки холодной воды начали затекать под панцирь и, скользя по спине, противно щекотали.

«Не почешется черепаха, — вспомнилось ему. — Придется терпеть».

Его стальная оболочка, идеально выполняя задачу по защите от врагов, сама становилась его врагом. Засвербит где — и приходится мучаться.

Он вообще предложил бы противнику, зная плюсы и минусы своего снаряжения не пытаться наращивать бронебойность стрел и изобретать новые ловушки, а использовать блох. Во время теоретических занятий он так и сказал Фавнеру, чем поставил его в тупик. Никогда он не видел наставника таким растерянным.

— Где же столько блох набрать? — задал Фавнер вопрос, но не Торкелу, а самому себе.

Торкел и сам не ожидал, что его слова окажут такое воздействие. Занятие в тот раз было прервано — Фавнер пошел совещаться с Вождем. После этого десяток Колоброда был направлен в орденское хранилище. Перерыв массу книг, они, наконец, нашли ответ, и с тех пор каждый из рыцарей носил под доспехами шелковую безрукавку, которая по поверьям древних племен спасала от нательных паразитов.

Правда, от щекотания это все равно не спасало.

— Молодец! — похвалил его тогда Фавнер. — Прошляпили мы это дело! И, правда — зачем пытаться пробить доспех, когда можно заставить снять его. На вопрос Наина о том, откуда противник наберет столько блох, Фавнер покачав головой, ответил, что вот с таких вот бестолковых дурней похожих на самого Наина, а потом уже серьезно объяснил, что это то, как раз не проблема. Крыс да кошек всегда полно и только и остается убивать их да забрасывать в ряды противника или в осажденную крепость.

По сразу ставшей скользкой глине потекли ручейки, появились лужи. В лицо ударил резкий порыв влажного ветра, и Торкел непроизвольно слизнул холодные капельки.

В воздухе разливался сладковатый запах гниющей соломы. Неподалеку слева, за колючей массой кустарника виднелось разрушенное деревянное строение с провалившейся, ранее крытой соломой, крышей. Людей поблизости не было, но на шестах сохли чьи-то штаны. Высохли бы, если бы не дождь.

Дорога сузилась из-за подступивших к ней наплывов базальта и теперь вилась среди серых каменных глыб нависавших над путниками. Корявые высохшие сосны хищно вцеплялись своими уже мертвыми змеистыми корнями в склоны и свисали над дорогой.

На самом верху в кустарнике справа вдруг появились трое мужчин с дубинами в руках, оборванные и страшные. На телегах их тоже заметили, и молча стали тащить из-под рогож и тюков, у кого чего было — ножи, арбалеты, шипастые дубины. Торкел остановил коня, но его вмешательства не потребовалось. Откуда-то сзади мужиков утыкали стрелами и через некоторое время на гребне появились давешние гвардейцы, а их капитан вторично встретился взглядом с Торкелом.

Из обоза раздалось несколько радостных возгласов, но и только… оружие попрятали и продолжили путь. Видно такие встречи не были здесь редкостью. На Воркане не было брони, и Торкел решил дальше продолжать путь, не отделяясь от каравана. Кто его знает, не попадутся ли ему разбойники с арбалетами — придется тогда идти до Кайса пешком или еще того хуже в телеге с этими мужиками. Прав все-таки Вождь.

Потом дорога из ложбины вырвалась, наконец, на простор равнины и потянулись тоскливые гнилые комариные болота. В серой дымке скрывавшей топь Торкел различил несколько всадников с приспущенными копьями осторожно пробиравшимися по краю трясины, а у самой дороги четверо пехотинцев сгружали с телеги обвисшие тела каких-то оборванцев, и подтащив к воде и раскачав швыряли в трясину. Командовал ими пожилой сотник с пышными усами. Заметив Торкела, он подбоченился и стал орать с удвоенной силой.

Насколько помнил Торкел карту этих мест, вправо и влево тянулись топи, названные Веселыми, и именно сюда бежали разбойники и преступники из всех граничащих с Империей государств.

И именно здесь произрастал Золотой Лотос, жутко сильный наркотик, происхождением которого мир был обязан некоему Гнорициуту с Юга, который получил его, скрестив ползучую лиану с какой-то кувшинкой. Некто Тяпа — бунтовщик выкрал его из садов Гнорициута и рассадил в Веселых Топях. Впрочем, тогда они были еще Мертвыми Топями.

Торкел и сам имел с собой немного порошка Лотоса на случай обезболивания тяжелых ран и бережно хранил склянку с этим зельем — слишком дорого он стоил и Гнорициут изобретал его очевидно именно с этой лечебной целью. Но, как оказалось, употреблением Лотоса больше увлеклись сибариты из придворной знати, пресытившиеся обычными развлечениями и теперь Топи, ставшие Веселыми, были огромной нелегальной плантацией Лотоса. А имперская пехота и отряды Теней вели охоту на высаживающих их преступников и на само растение. Охоту в прямом смысле, потому что Лотос был с момента своего появления всего один единственный, и мог двигаться, переползая с места на место и рассыпая ростки — недолговечные и жуткие. Именно они после соответствующей обработки становились дурманящим порошком, а сам Лотос пастухи, служившие Ножам, перегоняли с одной трясины на другую… питаться. А питался он по слухам мясом, за которым и ползал.

Торкел раньше недоумевал, как можно не суметь за столько то лет уничтожить рассадник дурмана, но сейчас, увидев воочию необозримые просторы Веселой Топи, убедился, что никакой армии не хватит, чтобы прочесать эти просторы.

— Да и зачем? — подумалось Торкелу. — Вещь, в общем-то, полезная, если с умом обращаться с ней, а кто хочет травиться, тому уничтожение Лотоса не помеха — найдут что-то другое.

Он скормил Воркану еще один сухарь и стал вспоминать, что же там было дальше по карте.

КАЙС

В конце второго дня он, направленный с посланием от Вождя к Императору, в запыленной и грязной броне, въехал, наконец, в городские ворота столицы Империи — Кайсу.

У въезда обоз встретил отряд пехотинцев с длинными пиками и изображением орла на щитах. Торкел взглянул на въездные башни и убедился, что арбалетчики не спят.

Впрочем, процедура проверки обозников поразила его своей незаконченностью и на его взгляд полнейшей нецелесообразностью — оружие под рогожами проверяющие проигнорировали и лишь внимательно заглянули в лица всем проезжающим.

Заглядывали два неприметных типа в серых коротких плащах с арбалетами через плечо и двоих из обоза после обсуждения увели куда-то до выяснения.

Торкел не принял участия в процедуре проверки, потому что не стал останавливать Воркана и тем же неспешным шагом жеребец прошествовал мимо отводящих взгляд пехотинцев к арочному входу. Один из короткоплащных взглянул на него и, скривившись в улыбке, что-то сказал напарнику. Тот поднял голову на рыцаря и небрежно махнул рукой — проезжай мол.

Торкел направил коня на него и сейчас же оба короткоплащных потянулись за арбалетами, но откуда-то сверху раздалась команда и они, уже не улыбаясь, отпрыгнули в сторону.

— Увидимся еще, — недобро ухмыльнулся Торкел и въехал в арочный вход.

Город поражал.

За каменными городскими стенами, построенными в незапамятные времена и выдержавшими не один штурм, высились дома. Высокие, все по три — четыре этажа, сплошь сложенные из гладких, серых, гранитных плит. Никаких деревянных строений и глиняных лачуг, лепившихся к стенам, коими изобиловали все крупные города Благословенных Земель, тут не было. У каждого дома был внутренний сад, утопающий в зелени.

Весь род Императоров, включая и ныне царствующего, запрещал расширять город и выносить его за городские стены, поэтому сама столица выглядела так же, как и тогда, когда только была возведена. Здесь не было видно ни нищих, ни попрошаек, все проходящие по улицам никуда не спешившие люди, были одеты весьма добротно. За некоторыми возвращающимися с рынка горожанами шли рабы, несущие купленное добро.

Даже на рынке, который пересек Торкел, направляясь во дворец, не было слышно ни криков зазывал, ни оживленного торга. Продавцы степенно возлежали на коврах, зная цену своему товару точно так же как и то, что к вечеру лоток опустеет и к ним в карманы перекочует еще сотня — другая имперских золотых. Торкел слышал что грамота, дающая право торговать в столице, стоила целое состояние.

— Идиллия — подумал Торкел, глядя на миловидную девушку, строящую ему глазки. — Что этому способствует? Гордость и добропорядочность самих горожан или двойные патрули вооруженных до зубов стражников, которых он насчитал уже одиннадцать, хотя пробыл в столице всего ничего?

Почти два столетия назад, несколько родов племени Аллунд в составе которых выступили и Уратэн под предводительством Божьей Плети вторглись на земли Империи и взяли приступом ее столицу. К счастью для имперцев они и не подумали оставаться на этой земле и ушли, как только решили, что сполна отплатили за несколько предыдущих карательных экспедиций. С тех самых пор и поныне Империя больше не претендовала на территории мстительных кочевников, а стены ее крепостей были надстроены и приобрели новые укрепления…

Торкел еще раз оглянулся…

Да столица по праву носила название Жемчужины Заката!

Ближе к центру и так небедные постройки сменились настоящими дворцами из черного и розового мрамора. Во внутренних дворах, даже не дворах, а парках, журчали фонтаны, среди фруктовых деревьев гордо вышагивали диковинные длиннохвостые птицы с чудным оперением.

Среди этих архитектурных чудес Торкел не сразу заметил цель визита — Канцелярию Императора, длинное приземистое здание всего то в два этажа и из обычного серого камня.

Проехав по аллее к воротам, он спешился. К нему тут же приблизился стражник в полном вооружении, с изображенным на щите готовым к прыжку леопардом… гербом личной гвардии императора.

— Приветствую Чёрный Орден! — стражник все время держал руку на рукояти меча.

— Молодец!.. подумал Торк, — Бдительный!

— Приветствую доблестных гвардейцев! — Торкел, в свою очередь, поднял руку в приветственном жесте. — Я прибыл с посланием.

— Вас уже ждут! — стражник отступил в сторону, освобождая ему дорогу, но, не сводя с него настороженного взгляда. — Оставьте коня…мы займемся им!

Торкел мысленно поправил висящую на бедре секиру и вошел.

Коридор — узкий и изобилующий крутыми поворотами… мечом здесь не размашешься, да и не дадут — за каждым углом пара арбалетчиков с запасными колчанами стрел на стенах. Из украшений по стенам развешаны гобелены, изображающие битвы, в которых участвовали все поколения Императоров. На некоторых из них легионеры Империи сражаются бок о бок с одетыми в глухую черную броню рыцарями Ордена. Торкел видел сейчас на гобеленах то, о чем ему рассказывали в Цитадели. Изображения были тусклыми, но весьма подробными и искусными.

Вот битва между Империей и пиратами Чайлуна, а вот и описание резни под стенами столицы, когда нежить прорвала рубежи. А вот орды племен Аллунд штурмуют стены столицы и, как водится, благородные лица имперцев резко контрастируют с тупыми озверелыми обликами нападающих. Торкел улыбнулся, но неприятный осадок остался.

Пройдя по бесконечному коридору, он миновал еще с десяток караулов, один из которых безаппеляционно, хотя и в предельно вежливой форме потребовал сдать оружие. Торкел подчинился, сдав все, что могли видеть или о чем могли догадываться стражи, но это была всего лишь треть того арсенала, который каждый из Рыцарей обязан был иметь при себе. Таким образом, разоружившись, и вместе с тем готовый к бою он оказался в зале, уставленном по-армейски простой мебелью.

Торкел обвёл взглядом присутствующих. Их было немного — всего четверо.

Развалившийся на стуле орк в кожаной куртке с нашитыми на неё пластинами и иссеченном шрамами и ожогами лицом.

Маленький, дочерна загорелый ксаторец с кривыми ногами и широкими, под стать Торкелу плечами и вальяжный аристократичный маг, смотрящий сквозь него затуманенными глазами, будто нанюхавшийся Лотоса. Никто из уже присутствовавших в приемной не обратил на него внимания… кроме воина Пустошей.

— Приветствую воина Черного Ордена, — прохрипел орк.

— Приветствую доблестного орка, — Торкел сел напротив, ответно проигнорировав надменного ксаторца и отрешенного чудесника.

Маг, погруженный в себя, не обратил на это никакого внимания, а ксаторец скривился и стал чесать заросший подбородок. В воцарившейся тишине можно было услышать лишь дыхание присутствующих, да еще изредка шуршание пытавшегося удобно устроиться в кресле орка.

Так они просидели немало времени до тех пор, пока вошедший порученец не передал им повеление императора собраться позднее.

Поделенный на десятки, двигавшиеся разными маршрутами, отряд рыцарей, направленных в столицу должен был прибыть только к вечеру. У него была еще уйма времени и Торкел решительно направил коня в сторону замеченной им на пути сюда таверны.

Заведение сие называлось «На Щите». Название было туманным.

Сначала он не мог понять, к чему оно, ведь на щитах в Кайсе приносили только павших в бою воинов. Но, заметив нескольких вышедших из нее шатающихся посетителей, с красными от возлияний лицами, и с наслаждением вдыхающих свежий воздух, ухмыльнулся. Ещё пару кружек — и этих забулдыг точно придётся растаскивать на щитах, павшими в неравной битве с неистребимым зелёным змием.

Торкел спешился, тяжело приземлившись на каменную мостовую и лязгнув сталью доспехов. Потом передал поводья конюху, сложил шлем, присоединив половины к плечам рогами вниз, и, пройдя мимо нехотя посторонившегося вышибалы в кожаной безрукавке, оказался внутри.

Оглядевшись, он понял истинный смысл названия: — еду здесь разносили на маленьких, для конных стрелков, щитах.

Все столы были заняты. Горожане, пара легионеров, компания торговцев… в углу в полном одиночестве высокий тощий маг, сосредоточенно поглощавший жареного ягнёнка.

«И куда только в него лезет!?» — удивленно подумал Торкел, направляясь к стойке. Маг выглядел изможденным и бледным. Народ не очень любил этих странных существ и старался по возможности находиться подальше от них. Того же мнения придерживался и Торкел.

— Лучшего пива! И закуски какой-нибудь, — приказал он, приблизившись к кое-как обтесанному бревну заменявшему стойку. На бревне вкривь и вкось были нацарапаны непристойные слова и картинки. Заведение было то еще. Теперь Торкел не сомневался, что по ночам заведение закрывается и обслуживает разгульные банды Ножей.

— Доблестный рыцарь, надеюсь, простит меня недостойного за то, что все места заняты? — с какой-то странной полувопросительно — полуутвердительной интонацией сказал в ответ хозяин, восседающий на пирамиде из трех бочек, и устало посмотрел на Торкела сверху вниз.

— А я подсяду во-о-он, — Торкел еще раз оглядел зал и, мысленно отметя соседство с магом, выбрал сидящую в одиночестве девушку в одежде наемника, — Туда!

Хозяин почесал волосатую жирную щеку и хотел что-то сказать, но, видно поразмыслив, передумал.

— Как будет угодно, если договоритесь, почему бы и нет! — сказал хозяин и, повернувшись в сторону кухни, рявкнул: — Эй, дармоеды!

Торкел пригладил волосы и подошел к столу. Девушка — наемник выглядела отрешенно и глядела в сторону, но внимательный глаз отметил бы как сузились ее зрачки, когда тень рыцаря легла на край стола. Торкел не жаловался на зоркость своих глаз.

— Здесь свободно красавица? — Он посмотрел на нее и улыбнулся.

Девушка оторвала взгляд от стола и, прищурившись, бросила в сторону.

— Эй, Ард, не слышишь, что ли?… Доблестный рыцарь тебя спрашивает.

Она, оказывается, была не одна — за соседним столом расположились еще трое наемников с незнакомыми Торкелу эмблемами на рукавах. Ард — здоровенная детина с плечами от ушей голого черепа, оторвал лицо от дубового стола, повел по сторонам окосевшими глазами и опять ткнулся носом в стол. Двое его товарищей довольно расхохотались, и Торкел успокоился. Шутки варваров!

— Подсаживайся, Чернушка, — девушка тоже улыбнулась и жестом пригласила его сесть. — Меня зовут Аин. Наемник.

— И довольно красивый, — добавил учтиво Торкел, решивший не обижаться на бытующее в остальном воинстве прозвище, и назвал себя.

Каштановые волосы до плеч, темные глаза, точеный подбородок, тонкие губы… на поясе простой без украшений изогнутый кинжал и три метательных ножа на левом предплечье. Еще три на правом.

— Торкел — это значит Победитель Орков. Так ты Аллунд! — удивленно протянула она. — А чего про вас говорят, что вы все маленькие и кривоногие. Перестань разглядывать меня, боец, не люблю! Лучше скажи, вот скольких я видела черных рыцарей, все никак не могу взять в толк. Какого рожна вы все время в доспехах ходите? Вы и спите тоже в них?

Она пригубила пиво и выразительно посмотрела на Торкела.

— А ты много их видела? — спросил в ответ Торкел, опускаясь на скамью и утверждая локти на столешнице. Не поцарапать бы кого!

Подошел служка с подносом. На нем, кроме кувшина с пивом и кружки, полдюжины салатов — от нэрионского мясного до знаменитого на все Благословенные Земли чайлунского, в котором они смешивали все дары щедрого моря. Хозяин все рассчитал правильно и Торкел заказавший вначале всего лишь какой-нибудь закуски, велел оставить все принесенное. После скудного стола Цитадели…

— А все же?

Торкел бросил лукавый взгляд на ухмыльнувшуюся наемницу.

— Конечно, снимаем. Но здесь я не могу — народу много.

Она ответила ухмылкой, по которой стало понятно, что таких шутников она видала — перевидала.

— А что нужно в столице такой красивой наемнице?

— Хорошая драка и большая добыча! Обычный набор желаний наемника.

Она налила себе еще пива из его кувшина.

— Драка? Кайс уже год как помирился с Малленом и теперь ни с кем не воюет.

Торкел решил прикинуться простаком. Тем более что он действительно знал немного, и ему в свете предстоящей встречи с императором хотелось бы прояснить ситуацию. Именно из-за этого, а не из-за желания набить брюхо он решил нарушить запрет о посещении злачных мест.

Пиво было превосходным.

— Да, конечно, — с издевкой ответила она. — Если уж в столице появился Черный Рыцарь — значит, скоро будет дело. Да и орков многовато набежало, а они в пахари не идут. Ты же тоже не репой приехал сюда торговать!

— Может, я себе невесту ищу, — Торкел посмотрел ей в глаза, но она не отвернулась.

— А что, в горах перевелись великанши?! — с притворным ужасом воскликнула она, не отводя взгляда.

— Мне нравятся маленькие и невзрачные… вроде тебя.

— Ну, спасибо за откровенность!

Аин допила кружку и со стуком поставила ее на стол. Хоть она и строила из себя воина, верх в ней брало женское начало.

Торкел только теперь заметил, что кружек на столе три.

— Ты что — из двух сразу пьешь?

Аин хмыкнула примирительно.

— Это не моя.

Торкел ощутил, что за его спиной появился кто-то еще и подавил в себе порыв обернуться.

— Ну, — прозвенел нарочито издевательский голосок. — Такого вояку я бы одной левой уложила!

— С такой воякой я и сам бы лег, — в тон ей тут же сказал Торкел и, когда двусмысленность была оценена, обе девушки расхохотались, а Торкел замер завороженный зелеными глазами…

— Таллия, — чуть склонила она голову, но Торкел молчал не в силах оторвать взгляд от ее глаз.

— Ну — у — у, — протянула Аин, глядя на них. — Пойду я тогда к ребятам.

— Не уходи, — попросил ее Торкел. — Ты мне нравишься.

За соседним столом внезапно раздался дружный смех. Причиной ему послужил рухнувший под стол пьяный молодой варвар, судя по татуировкам на обнаженных мускулистых руках — с Драконьего Хребта. Также как и все остальные за их столом. Их головные уборы из черепов барса и вепрей виднелись за их спинами, повиснув на кожаных ремешках и распространяя застарелую вонь.

— Ну, ты и набулькался! — заливаясь смехом орал один из этого собрания — краснощекий здоровяк с безобразным шрамом на левой щеке. — А еще кричал: Я не пьянею! Да тебя сейчас не то, что Чёрный Рыцарь, ребенок скрутит!

Косой взгляд в сторону Торкела. Компания была по всей видимости сильно навеселе.

— Где… ик… где моя кружка?! Эй, хозяин! Еще кружку мне! — упавший еле поднялся и уселся на скамью. — Хватит ржать! Лучше слушайте, чего я скажу: Говорят, что Чёрные Рыцари ничего не стоят без своих доспехов! — последние слова явно предназначались уху Торкела, сидевшего к компании спиной.

Торкел не сдвинулся с места. Отнюдь не из-за того, что опасался вдрызг пьяных варваров, а потому что не хотел забирать их жизни вот так просто, из-за глупости молодого невежи. Тем более что на защиту Чёрных неожиданно стал сидевший рядом с наглецом седовласый и одноглазый мужчина.

— Не бреши, Медвега! И вы, недоумки, тоже замолкните! Послушайте лучше меня, и я расскажу то, что видел собственными глазами…

Варвары послушно затихли и приготовились слушать. Седовласый явно был не самым сильным среди них, но совершенно очевидно самым старшим и поэтому вожаком. Люди Хребта чтили старших.

— Прошлой зимой, когда склоны наших гор покрылись снегом, — начал одноглазый, — и на нем стали отчетливо проступать следы Любимцев Богов, я и Зардок, глава клана Медведя, вдвоем отправились на охоту за божественным зверем. Мы пересекли Гребень Каменной Собаки и оказались во владениях Ордена.

Он сделал значительную паузу, и варвары еще более сосредоточились.

— Ну, у нас с ними мир, патрули нас не трогают. Так вот, там, у горного ручья нам встретился Ворон. Он пил ледяную воду. Высотой он не уступал тебя Медвега, вот только мозгов побольше у него было.

Варвары с готовностью захохотали.

— Огромный клюв, когти с мою руку длиной, широкие крылья.

Торкел прислушался, так же как и Аин. Истории о Вороне были одной из излюбленных тем. А кому как не знать о них как не варварам, обитающим в тех же горах. Правда все эти рассказы изобиловали множеством вымыслов и преувеличений, но от этого не становились менее интересными.

— Я уже вскинул лук, чтобы дороже продать свою жизнь, — продолжил старик, подняв в знак значительности своих слов указательный палец, — если он нас почует, но тут Зардок остановил меня и показал на силуэт человека крадущегося прямо к зверю.

Слушатели раскрыли рты. Сейчас эти здоровенные парни, несомненно, жестокие и умелые воины были похожи на детей слушающие сказки у очага. Торкел пожевал губами и задумался. Что-то рассказ старика ему напомнил.

— Когда он вынырнул из-за каменной гряды, — продолжал свое повествование старик, начав раскачиваться в такт своим словам, — я разглядел, что это был воин Цитадели. Он был без доспехов!!!.. Вообще без одежды!!! Но в их рогатом шлеме, и в руке, сей доблестный воин, держал лишь их нож, который в других руках вполне мог сойти на меч.

Старик пощелкал пальцами и один из парней услужливо поднес ему наполненную кружку.

— Так вот — Ворон его учуял, развернулся и, заклекотав, поднялся в воздух. Затем камнем рухнул вниз, метясь когтями в грудь человеку, как он это обычно делает. Именно так три года назад он убил самого сильного воина тигеров. Но воин кувыркнулся и, встав на одно колено, с размаху метнул тесак в грудь чудовищу.

Старик с треском ударил кулаком по столешнице и все присутствующие в таверне обернулись на шум.

— Ему сильно повезло — Ворон в последнее мгновение встопорщил свои непробиваемые перья, и клинок получил возможность достать до тела летающего зверя!

Рассказчик, возбудившись, повысил голос, и теперь к нему прислушивалась вся таверна. Торкел заметил, что насытившийся маг черкает пером по листу бумаги, видно записывая рассказ варвара.

— Кинжал по рукоять утонул в широкой груди Ворона, но его это не остановило. Он даже не взлетел повторно, просто прыгнул на противника, целясь клювом в голову, а воин прикрылся рукой, которая, не выдержав удара, переломилась.

Старик надолго припал к кружке.

— Ну, думаю, всё, конец храбрецу! Ан нет! Он снова встал на ноги, оказавшись лицом к лицу с противником. Ворон от этого совсем очумел, и в этот момент рыцарь заехал ему по глазу — у них это самое слабое место. Ворон рухнул на землю, а выбитый глаз утонул в речке.

Воин подошел к поверженному Ворону и прикончил его. Затем наклонился к кровоточащей ране, и по нашему обычаю, окропил кровью свое лицо и испил ее, получая с ней храбрость и отвагу поверженного противника. Дальше мы попрятались, чтобы он нас не заметил.

Один из варваров презрительно и неодобрительно скривил губы, собираясь что-то сказать, но тут же получил от соседа увесистый подзатыльник.

— Я, когда перестал трястись от страха, спустился и выловил глаз. Он был с твою голову, Медвега, и, к слову сказать, ума в нём было, как сказано, гораздо больше, чем в твоей дурацкой башке! Так что не бреши попусту!

— Чего ты не то говоришь! — попытался воспротивиться Медвега. — Вон Толланд в том месяце говорил, что видел Ворона — он у них овцу утащил.

Он тяжело и пьяно вздохнул и добавил.

— И потом чего это Чернушкам голыми ходить. Они и шагу без своих доспехов не делают.

— Дурень ты, — пробасил вожак. — Ворон не один. Одному Творцу ведомо, сколько их и где они обретаются. Говорят их можно видеть в полнолуние на одном из Шлемов. А насчет доспехов ты опять же не прав — испытания у них разные в Цитадели. Вождь ихний прикажет, и голым задом на муравейник без слов сядешь.

— Не сяду, — упрямо сказал Медвега.

— Вот потому то тебя никто в Цитадель и не пустит и будешь ты вечно на козлов охотиться или стадо по горам гонять.

Парень смущённо потупился и затих до конца разговора лишь, иногда недовольно о чем-то ворча. Никто и не заметил, что, спустя какое-то время, старик-рассказчик украдкой посмотрел на Торкела своим единственным глазом и пробормотал в пышные седые усы: «Клянусь этой кружкой вина, сдаётся мне, что это он и есть тот самый рыцарь!»

Снова глянув на Торкела, он покачал головой: «Да нет, тот был потоньше, да и говорят ведь, что они все друг на друга похожи, один к одному подбирают их…»

Вскоре варвары начали говорить о ценах на зубы Любимцев Богов, и прочих мелочах, а Аин, прищурившись, посмотрела в глаза Торкелу и спросила:

— Не знаешь, о ком это они?

Торкел украдкой потер уже зажившую левую руку повыше локтя и, усмехнувшись, ответил:

— Не слышал про такое.

Не пристало воину хвастаться своими подвигами. А ведь иногда ужас как хочется… тем более что он выслеживал ЕГО дважды по семь дней, не спал, не ел, и отмахал по горам невесть сколько. Впрочем, хвастаться было особенно нечем. Надо же было так случиться, что во время купания Ворон утащил и коня и доспехи, и пришлось, потом тащиться раздетым, в одном шлеме по горным тропам. Кому теперь расскажешь, что Черный Рыцарь в одиночном, а значит весьма ответственном рейде, проворонил, так сказать, свою амуницию. К тому же он не заметил, выходит, сидевших в укрытии варваров. Точно выгнали бы из Цитадели, если бы узнали. К тому же старик — варвар немного приукрасил и исказил ход схватки. Причем тут глаз?!!

Они много еще о чем говорили с Аин, но Торкел благоразумно уводил разговор подальше от цели своего визита. Выпив еще пару кувшинов на двоих, Торкел встал.

— Спасибо за компанию. Надеюсь, еще встретимся, — сказал он.

— Не сомневайся Торкел. Еще увидимся, — улыбнулись наемники.

Торкел чуть наклонил голову в ответ и, повернувшись к хозяину, совсем уже было решил запросить плату за стол, но тут…

.

Вернувшись в казармы, он столкнулся с Клестом, командиром первого десятка, идущего в Кайс. Торкел спросил, кто еще подошел?

— Досен, Карсот и Трэз со своими десятками. — Клест показал в сторону казарм. — Они уже расположили людей, но вот только Наина пока нет.

Наин шёл к столице вдоль подножий хребта, так же, как и другие группы, двигаясь по назначенному каждому в отдельности маршруту и выполняя по пути второстепенную задачу разведки и патрулирования.

— Хорошо, распорядитесь насчет постов и пропитания и тогда уж отдыхайте, — Торкел проводил Клеста взглядом и зашагал к выходу из военного городка.

Не очень ему нравилась предстоящая операция. Вождь довольно долго торговался с доверенным человеком императора, прибывшим в Цитадель с предложением, и чуть было не сорвал соглашение, потому что порученец не мог сообщить ему цель задания, ссылаясь на то, что и сам не знает его. Вождь же не хотел решать вслепую, тем более что посыльный просил в найм триста рыцарей и платил хорошие деньги.

— Вы что там хотите все Земли к рукам прибрать? — подозрительно сказал он переговорщику и тот отвел глаза.

— А хоть бы и так! Вам то какая разница!? Деньги же мы платим! И немалые!

Вождь не стал рисковать, но не стал и отказываться. Пойдя на хитрость, он сослался на напряженную ситуацию на Равнинах и возобновившуюся активность Города.

— Возьмешь с собой пять десятков, — сказал он на совещании Торкелу. — Выбери сам — пусть Фавнер поможет. Посмотришь на месте, что там затевается… будет сложно — поможем. Иди.

Фавнеру, вызванному сразу после Торкела, он сказал.

— Не нравится мне это предложение, ох не нравится, но мы связаны договором.

Фавнер промолчал. Вождь он на то и вождь, сам решит, что им делать.

— Помоги мальчишке с подбором людей, а там посмотрим, — вождь с досадой метнул нож в переносную мишень, установленную в кабинете и взял со стола новый клинок. — Выживут хорошо, нет — что поделаешь… судьба!

— Пятьдесят вместо трехсот! — Фавнер поджал губы. — Несерьезно это. Похоже на оскорбление!

— Договорись с ветеранами из Северка — продолжал отдавать приказы Вождь, — пусть скрытно следуют за ними. Дай им с собой денег — может, придется доспехи выкупать.

— Может все-таки проще дать людей, сколько они просят? — осторожно посоветовал Фавнер. — Деньги немалые опять же!

— Да?!! — Вождь резко повернулся к нему и Фавнер опустил взгляд, встретившись с глазами разъяренного его непониманием командира. — И оставить Цитадель с горсткой рыцарей!? Не будем дураками, Фавнер!!! Может быть это именно то, что нужно императору!

Наин появился незадолго до полуночи. Оглядев их, Торкел понял, что случилось неладное. В отряде было всего семеро, включая Наина. Двое из прибывших с лубками на руках. Один едва держится в седле. Кони чужие, не орденские.

— Что случилось, Наин?! — Торкел взялся за поводья.

— Сахалары!!! — выдохнул Наин.

Он спешился, и друзья медленно пошли к казармам.

— Где-то около двух сотен… в дне пути отсюда… на территории Брондств. Мы перестроились и контратаковали…никто из них не ушел. Мы потеряли троих. Потом разведчики нашли их лагерь неподалеку и…. — Наин недобро усмехнулся и рубанул воздух ребром ладони — …Коней они нам поубивали сразу… хорошо, что запас арбалетных стрел, хватил на все дело. Потому и задержались, — смачный плевок на мостовую завершил его сбивчивый рассказ.

А перед мысленным взором Торкела как наяву встала страшная картина — мечущиеся во мраке, разгоняемом огнём горящих шатров, тени. И багровые отсветы на чёрной броне рыцарей, безмолвно рубящих. Падающие молнии клинков, свист тучи стрел и истошные крики горящих людей. Смрад вываливающихся в степную свежесть внутренностей и одурманивающий запах свежей крови, очень сильный и резкий, ибо крови очень много…

Он уже видел нечто подобное. В своей родной деревне. И справедливая месть показалась ему чем-то вроде многорукого и многоголового чудища Снойру из озера Рац, о котором ходили слухи, что если отрубить ему голову, то где-то рождается ещё одно подобное, только и ждущее возможности размножиться вновь.

Торкел распорядился насчет людей Наина, а самого его отправил ужинать и отсыпаться. Потом направился в казарму поговорить с Трэзом.

Трэз выбивал на столе какую-то мелодию и беззвучно напевал. Он уже был в курсе того, что произошло с десятком Наина, но не выразил ни сочувствия, ни обеспокоенности. Жизнь давно превратилась для него в непрерывную череду смертей и потерь.

Дежурная смена сидела у дверей, и Торкел послал их проверить территорию вокруг казарм.

— Слушай Трэз, — Торкел сильно уважал бывшего воина брондств и никогда кроме как в бою не позволял себе говорить с ним в приказном тоне.

Трэз оставил свое занятие и подмигнул Торкелу. — Не горюй, все там будем.

— Я не о том, — Торкел расчистил стол перед собой. — Ты вот такую эмблему не видал раньше?

Он по памяти воспроизвел эмблему, что носили Аин и Таллия, чертя пальцем по столу.

Трэз сощурил один глаз и, вглядевшись, хмыкнул.

— Где видел?

— В таверне неподалеку.

— Наемники?

— Да.

— Сколько их было?… Пятеро?

— В общем — то да.

— Ну, вот ты сам и ответил.

— Демоны?… Не может быть!!! Из них две девчонки!

Трэз присвистнул.

— Ну, ты и нарвался! Это же их элита… особенные так сказать задания выполняют.

— Но это же не их символы?

— Я ж говорю особенные… — значительно сказал Трэз, — Они, когда выходят специально что-нибудь непонятное вешают… оттого и смеются над нами — вас говорят за день пути видно и слышно. И то, правда, не мешало бы и нам скрытнее быть. Я вот помню…

— Погоди, — досадливо поморщился Торкел. — Не может же быть… девчонки… одна правда покрепче. Пьяные в дым двое.

— Пьяные, — ухмыльнулся Трэз. — Не пьют они! Дурят всех! Значит, дело у них впереди… а как закончат его, тут ты их настоящими и увидишь. Повезло тебе, брат, не ходил бы ты один! Я ведь чего вспомнил — бронда Каустла, светлая ему память, вместе с охраной как порешили. Погнались они за четырьмя какими-то и отбили у них пленницу — пятую, значит. Привезли в замок… ну, а там она ночью охрану сняла, и ворота открыла — ножи говорят, здорово метала.

Торкел вспомнил клинки на предплечье Аин.

— Не ходи один! — еще раз сказал Трэз, — они нас здорово не любят.

— Это мы их, как положено, хороним, если уж пришлось, а наших они… — он махнул рукой. — Вот ведь говорят, что доспехов в Цитадели пять сотен вроде бы с самого начала, а ведь с начала их было семь. Два — три десятка растеряли во время потопов да обвалов разных, на море да на реках опять же… еще сколько-то разворовали мародеры прямо во время боя… у Ножей вон до сих пор купить можно, а вот остальных точно Демоны кончили и прибрали к рукам.

— Узнала что-нибудь. Бестия?

— Тебе, Ард, язык отрезать надо… какая я тебе Бестия! Называй меня Аин. Иначе я тебя буду называть…

— Ладно, не злись. Прости…

Они стояли в районе казарм, где расположились стекающиеся в Кайс войска наемников… все пятеро, что только что бесшабашно гуляли в таверне, но ни на одном не было и следа хмельного. Розданные белокурым Фрогом листья похмельника быстро уничтожали последствия выпитого.

— Ничего он, по-видимому, не знает… так же как и мы вслепую. А затевается что-то большое — вон, сколько народу набежало.

— Мастер будет недоволен!

— До Мастера еще дожить надо. Попробуем через Ножей узнать — они всегда все знают. Поручи Инхаму!

— Хорошо, что его здесь не оказалось… он этих Рыцарей страсть как не любит.

УИДОР

Ближе к полуночи все разошлись спать. Торкел собрался, наконец, вздремнуть и уже закрыл глаза, когда в дверь постучали.

На пороге в сопровождении бойца дежурной смены стоял гвардеец. Порученец из личной охраны Императора, судя по нашивкам.

Косясь на маячащего над плечом постового рыцаря, он передал приглашение Императора посетить начинающийся Военный Совет.

Торкел проверил, не спит ли дежуривший Трэз, перепоручил на время своего отсутствия командование Каттберу, и, выведя коня, проследовал за гвардейцем. Выехав за ворота, они поскакали по пустынным ничем не освещенным улицам.

Они мчались во весь опор, не заботясь о том, что грохочущие о мостовую подковы заставляли горожан вскакивать спросонья и бежать к окнам. Пару раз их окликали затаившиеся в темноте патрули, но, осветив факелами и разглядев, пропускали. Они проехали Канцелярию, миновали громаду Арены и дальше Торкел, незнакомый с большей частью столицы, оказался в совершенно неизвестных ему местах. Проезжая мимо Казарм Торкел заметил в темноте неподвижный строй орков присевших на корточки и словно ждущих команды — он молча указал на них провожатому, но гвардеец лишь пожал плечами, не желая продолжать разговор и что-то объяснять.

Подъехав к обширной усадьбе никак внешне не укрепленной, они спешились и гвардеец, указав на вход, увел их коней. Приземистое одноэтажное здание никак не походило на дворец императора. Тем более оно не походило на защищенную крепость. Но! Род властителей Кайсы слыл великими воинами, и вряд ли внешняя беззащитность его жилища могла быть истинной. Торкел пригляделся более внимательно, но сначала ничего не заметил. Затем, выросший, словно из-под земли, гвардеец в маскировочной накидке и с двумя мечами разной длины на левом боку провел его узкой тропинкой посреди заросшей жесткой травой поляны.

Торкел догадался, что справа и слева, среди колкой травы прячутся роттмаровские колючки. Неосторожный шаг и металлические шипы вопьются в ступню, пронзая ткани и кость.

Потом провожатый не смог скрыть осторожного взгляда, брошенного им на деревья окружающие дом, и в кроне одного из них блеснул металл. Торкел неодобрительно скривился — прятать стрелков на деревьях, где они обладают хорошим обзором, но совершенно лишены маневра, показалось ему примитивной и недостойной тактикой, но потом разглядел, что кроны деревьев соединены между собой канатами и мостиками.

Потом ему пришлось пройти анфиладу комнат, в первой из которых резались в кости короткоплащные, предусмотрительно держащие под рукой уже снаряженные арбалеты. Дальше странно одетые варвары, похоже, гередейцы, но в огромных шапках из волчьих шкур, потом еще и еще. Усадьба отнюдь не была безлюдной, как казалось ранее, и кишела солдатами и, чтобы взять ее, надо было привести в столицу целую армию.

Цитадель в миниатюре.

Наконец он вошел в последний зал, где и должна была, по-видимому, пройти встреча. Помимо уже знакомых орка, ксаторца и мага, которых он видел днем, в обвешанной шкурами тесной комнате за простым дубовым столом сидели еще пятеро: сам Император и четверо — судя по знакам на кожаных куртках, командиры легионов. Тихо потрескивали дрова в камине, собравшиеся молчали. На столе лежала карта Земель, прижатая с угла тяжелым мечом пехотинца и тяжелыми кулаками сгорбившегося императора.

— Мы вас ждали, рыцарь! Вас и так пришла горстка, а вы еще и заставляете себя ждать! — Уидор недовольно щелкнул пальцем и стоявший в углу стражник вышел.

Император проводил его взглядом и произнёс:

— Теперь к делу! Я должен посвятить вас в мои планы. — Он склонился над картой. — Из соображений безопасности я держал в тайне свои намерения, но теперь камни готовы, и ничто не может помешать им превратиться в лавину. Я бросаю ваши силы в атаку против Джа!!! — палец смял бумагу, указав на синюю линию — границу владений Белого Ордена.

Собравшиеся военачальники не удержались от удивленных возгласов и придвинулись поближе. Император не обратил на это внимания.

— Почему — объясню, — продолжал он. — Белый Орден решил, что может диктовать свои условия Империи. Джа возомнил себя новым Творцом и спасителем Земель. Из-за него я вынужден постоянно повышать налоги. Население недовольно, число бунтующих растет. И я не уверен, что деньги, которые мы платим Джа, не идут на создание банд и содержание бунтовщиков. Я не хочу ввергнуть империю в еще одну гражданскую войну. А если она начнется — плохо будет уже всем, в том числе и всем соседним государствам.

«Ну конечно, чтобы пресечь гражданскую войну, ты ввергаешь половину Благословенных Земель в войну глобальную», — подумал Торкел и оглядел собравшихся.

Похоже было, что все, включая и командиров легионов, были изумлены новостью… значит, император не поделился своим замыслом даже с ближайшими подручными. Беспечным оставался лишь орк. Государства у пещерников не было и воину Пустошей было абсолютно наплевать останется государство Кайс или нет.

Торкел еще в таверне, вспомнив, что среди приглашенных в резиденцию не было ни коттеронцев, ни кофальцев, решил, что боевые действия будут направлены против этих агрессивных государств, не слишком то жалующих своего северного соседа. Думал он и о том, что может быть решено, наконец, покончить с вечно мятежными брондствами, а может быть задумано было прочесать Веселые Топи. Все что угодно, но только не Белый Орден!

Зачем?!!..

Созданный сотни лет назад он был назван так не в противовес Черному Ордену, как думали некоторые, поскольку ни разу не случалось у них никаких конфликтов — Белый Орден вообще не конфликтовал ни с кем. Предназначение его задумывалось совершенно другим. На севере Земель имело место страшное образование — Разлом, гнездо страшных тварей, выплескивающее из недр земли все новые и новые армии нечисти. С ними то и боролся Белый Орден, создав для этого оборонительные укрепления на южном берегу Ниглака, поскольку сами северные заречные территории были смертельно опасны и поглотили не одну армию, бесследно исчезнувшие в их просторах. Все государства Земель, помогали Ордену в этом деле деньгами и оружием… так повелось издавна, и никто не думал о том, что порядок этот нужно менять. Никто кроме Уидора.

— Да, вы можете сказать, — продолжал тем временем император, — что они сдерживают нечисть, готовую прорваться на наши земли из Разлома. Но скажите мне, кто-нибудь видел хоть одну тварь Разлома живой, так сказать?

— Но они же показывали чучела! — один из легионеров, уже пожилой воин с длинными усами, попытался возразить. — Все эти бычеглавы, шипороги, волкокроки, в конце концов!

— Да-да, дорогой, Конер, я помню. Шипорог кстати водится и в джунглях. И я хочу спросить почтенного мага Археоса. Можно ли создать ну, скажем бычеглава, при той силе, которой обладают маги Белого Ордена Джа?

Маг поставил бокал на стол и, пригладив маленькую бородку, сказал:

— Теоретически любой маг выше четвертого уровня способен произвести подобную мутацию, имея под рукой подопытное существо и нехитрый набор, имеющийся у чёрных магов. Набор, кстати, можно приобрести у любого из них. — Он удовлетворенно посмотрел на удивленные глаза собеседников и добавил: — Правда, мутация протяженна по времени и мутанты, так сказать, не вполне жизнеспособны.

Торкел слушал с удивлением. Во-первых, Уидор не доверил своим командирам свои планы, чем поставил их на один уровень с наемниками. Во-вторых, вместо того, чтобы отдать приказ и добиться его исполнения он начал объяснять и оправдываться. Может у имперцев так и полагается, но как можно так командовать?!!

— Хм-м. Как я понял, это означает «да», — странно взглянув на него, продолжал император, а Конер недоуменно фыркнул. — Нежизнеспособна!

— Вот вам и доказательство! — получив невнятную и малоудобоваримую поддержку со стороны мага, император решил, что этого вполне достаточно. — Может быть, там вся нежить давно повывелась, а маги просто создают чучела и ими запугивают наших подданных.

— О нет, я не спорю, — император все больше терял в глазах Торкела. Воином он был по слухам прекрасным, но политиком и оратором, как оказалось, никудышным, — еще двести лет назад при моем прадеде, там водилась нежить, она довольно часто прорывала границы. Прадед даже помогал варварам Улгака в войне с этими тварями. Но те времена давно прошли — Улгак спокоен, насколько вообще могут спокойными варвары. Мои разведчики, отправленные туда, видели и окрестности, и сам Разлом, но ни днём, ни ночью не заметили никакой активности. Так что вполне возможно за запретом ходить на территорию Разлома кроется нечто большее, нежели простая забота о наших жизнях.

— Но как же жители?! — попытался возразить другой легионер. — Неужели вы думаете, что народ империи согласится на войну против сильнейших магов Земель, вдобавок не сделавших им ничего плохого?!

— Но и ничего хорошего, мой друг! — император помрачнел. — И это надо будет втолковать всем недовольным. Этим уже занимаются люди из Тени Короны.

Торкел вспомнил короткоплащных наглецов у въезда в столицу.

Тень Короны была тайной службой, созданной для наведения и поддержания порядка на всех подвластных Уидору землях.

Никто и ничто не могло пройти незамеченным мимо её никем не знаемых в лицо служителей, зачастую переодевавшихся в одежду простолюдинов, шныряющих везде, прислушивающихся к каждому шёпоту, задающих каверзные вопросы и сеющих слухи, угодные императору.

Торкел усмехнулся.

Тень Короны всегда выполняла то, что от неё требовалось. Вспомнить хотя бы инцидент у деревушки Меца. Тогда переодетые в форму солдат Маллена люди (никто не сомневался, что это всё те же тайные агенты императора) вырезали всю деревню, что и послужило поводом для недавно закончившейся войны.

Командир Конер нахмурился. Ему, старому вояке, были противны такие вот низкие, хотя и действенные способы развязывания войны.

— В чем дело, Конер?

— Да как-то все это…

— Я мог бы просто приказать Конер, но я еще раз объясню — денег в казне нет…

Орк и ксаторец дернулись при этих словах, но Уидор досадливо махнул рукой.

— Их достаточно еще для оплаты ваших солдат. Я говорю… — он пощупал пальцами воздух, — я говорю это… ну, в общем, достаточно.

— А если война затянется? — спросил ксаторец.

Император хмуро взглянул на него.

— Не затянется! На нашей стороне фактор внезапности и лучшие солдаты Земель.

— По договору с Орденом Эльфы, Девы и Кователи держат свои отряды в крепостях!

— Мелочь! — щелкнул пальцами Уидор. — Они малочисленны и давно уже устали от этого договора. Они не станут нам мешать, а если станут, — он стукнул кулаком по столу. — Для этого вы и призваны!

— Маги?…

— Их магия направлена и развита только на нежить Разлома, — вступил в разговор Археос — представитель Гильдии. — Конечно, кое-что у них есть!..

— Даже если у них что-то есть, — Император явно был недоволен лишними вопросами. — То и у нас есть наши доблестные орки, на которых ваша магия, говорят, не влияет.

Командир отряда орков ухмыльнулся, хотел, видно, что-то сказать, но передумал.

Торкел поглядел на него с любопытством — пещерник казался ему самым привлекательным из находящихся здесь, не по виду конечно, а по характеру и независимости. Орк, перехватив его взгляд, весело подмигнул веками, лишенными ресниц.

— Ну, что еще? — спросил собравшихся император Уидор. — Вопросы? Судьба каждой из крепостей должна быть решена в течение суток — укреплений с нашей стороны в них нет, а если дело затянется — ночью поработают орки. Командир рыцарей…

— Один вопрос, император!

Уидор нахмурился — ему надоели вопросы.

— Осадные башни или лестницы?

Император побарабанил пальцами по столу.

— Ни то, и ни другое!.. Не для чужих ушей, — он пригнулся и сузил глаза. — Ворота откроют Ножи.

Присутствующие переглянулись — «император Кайса снизошел до договора с преступниками!»

— А теперь я должен побеседовать с каждым из вас в отдельности, — император прошел в соседний кабинет и за ним скользнул тенью казначей.

— Археос, прошу вас…

— Повелитель, к вам вновь командир боевых магов!

— Он не ушел? Я так и думал. Пусть войдет.

Вошедший маг мгновение стоял, внимательно изучая отвернувшегося императора и затем, не ожидая приглашения, уселся в кресло. Уидор пожевал губами и повернулся к нему.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. И еще раз благодарю за поддержку на совете!

— Еще бы, император, — загадочно улыбнулся Археос. — Сила и вас не оставила в стороне… вы же, если не ошибаюсь, учились у того же Джа.

— Да, было время, я и сам собирался вступить в Белый Орден. Это так романтично… — он пошевелил в воздухе пальцами, — сражаться с чудовищами и стоять на страже мира.

— Практически всех вы убедили в том, что никаких чудовищ не существует. Я, правда уловил недовольство вашего Конера и этого напыщенного рыцаря.

— Да но, судя по всему, не убедил вас, Археос?

— Меня вполне убедили деньги, которые вы мне выдали, — ответил Археос с коротким смешком.

Уидор улыбнулся в ответ.

— Именно поэтому я расплатился с вами сполна… с вами единственным, прошу отметить!

— Понятно, — неуловимая тень прошла по лицу Археоса. — Так что же все-таки послужило причиной? Я то и сам, как вы знаете, служил продолжительное время у Джа и знаю о тварях Разлома не понаслышке. Романтикой Ниглака я сыт по горло!

— Нда, — сказал задумчиво Уидор и стал мерить комнату огромными шагами.

— Ну, во-первых, это чистая правда, что Джа требует увеличения субсидий на свое дело, а мне уже не по силам даже то, что я плачу сейчас. Он грозит порционно, как он выразился, пропускать тварей на северные равнины… пока я не одумаюсь.

Археос покачал головой.

— И вы, и я понимаем, что этого он не допустит. Вся система крепостей предназначена для обороны атак с севера и если хоть один из потоков окажется у них в тылу им самим не справиться.

Уидор сжал кулак и ударил по столу.

— Так они и требуют денег для усиления своих укреплений обращенных к Империи! Если я соглашусь с их условиями сейчас, завтра я уже с ними ничего не смогу сделать!!!

— Значит война, — согласился Археос, в задумчивости уставившись в огонь камина.

— Да, вы совершенно напрасно думаете о нем как о добром старом Джа. Скорее всего, вы давно его уже не видели, а он изменился, он очень изменился! Столько лет общаться с этими выродками Кователями и эльфами, да еще с этим непостижимым культом Бородатой Головы!..

— А вы об этих наездницах…

— Да, Археос, именно о них! Может вы не слышали, но всего несколько дней назад мне прислали сотню голов моего восточного разъезда, пробитых именно так, как показано на их проклятом клейме. И все это, как мне кажется, имеет своим центром область Белого Ордена. В Этароне зреет заговор, и я хочу пресечь его. Да если бы только это!

Он перевел дыхание.

— На юге этот садовник Гнорициут водит шашни с Братством и именно из этого псевдосвятого гнезда ползут всякие разные богомерзкие Лотосы, Тяпы и Укусяки…

— Что это такое? — искренне удивился Археос.

— Укусяка? Народ у нас чересчур талантливый, вот и назвал так одно из изобретений Гнорициута. Такая же мерзость, как и все остальное! Одну из них изловили… привезут на днях, ничего особенного — бревно — бревном, но с зубами.

— На востоке гоблины и Ацера, — все больше распаляясь, продолжал император. — Кофал и Коттерон только и ждут момента, чтобы ударить нам в спину. Нэрион и Топонер закрыли границы под предлогом эпидемий, и уже целый год я не могу получить оттуда вестей.

— Мне нужно наказать самого сильного, — Уидор понизил голос до шепота и пригнулся к самому уху мага, — то есть Джа и только тогда все успокоятся. Вы не поверите, Археос, большая часть из навязанной мне Тени Короны состоит из Ножей! Раз уж я не могу искоренить их, пусть уж служат мне за деньги!

В голосе его стали прорываться нотки отчаяния.

— Как бы я хотел бросить все это и бежать, но куда? Где в этом мире есть место, где мог бы спрятаться император Кайса!?

Для Археоса это было уже слишком.

— Я и не предполагал что все так плохо! — прошептал он.

— Плохо?! — прорычал Уидор и, схватив со стола походную флягу, по слухам всегда заполненную крепчайшим вином, надолго припал к ней.

— Вы не знаете насколько все плохо, дорогой Археос! — он схватил его за руку, выдернув из кресла, и пинком открыл дверь во внутренние покои. — Пойдемте! Я покажу вам… это видели очень немногие!

Они оказались в обширной зале, уставленной чучелами.

— Это трофеи моего деда, прадеда и отца… смотрите и потом скажете мне, что вы здесь увидели необычного?

Археос оглядел зал.

Да предки Уидора любили поохотиться и постарались, чтобы потомки не забывали их деяний. Длинный ряд набитых соломой животных, которых искусный таксидермист запечатлел в характерных позах. Многое из того, что было здесь выставлено, он уже видел и раньше…

Уидор в нетерпении подтащил его к одному из чучел.

— Смотрите, прошу полюбопытствовать — бычеглав… такой, каким он был всего сто лет назад. Полностью отсутствует ядовитое нынешнее стрекало и зубов, как видите, намного меньше и количеством, так сказать, и качеством…

— Может быть чучельщик?! — неуверенно протестовал Археос. Уж очень этот зверек был несхож с теми чудищами, коих он видел воочию.

— Не может! — отрезал Уидор, — Уверяю вас, за этим делом следили очень тщательно! К тому же зачем чучельщику уменьшать размеры трофея… за такие шутки, знаете ли!..

— Смотрите дальше… вот это прыгскок, это крок, это вот сами видите… забыл, как называется, в землю еще закапывается. И вот, наконец!..

Археос в изумлении остановился перед новыми невиданными чучелами.

— Это макеты? — в ужасе, но с надеждой спросил он, отказываясь верить своим глазам.

— Нет, — с каким-то огорчением в голосе ответил Уидор. — К сожалению, нет! Что поделать дикие времена — дикие нравы. Я не посмел уничтожить их — все-таки память, но именно благодаря ним мы сейчас и можем увидеть разницу.

Археос закусив палец, рассматривал коллекцию, не зная, как ему к этому отнестись.

— Как ученому, — решил он и с шумом вздохнул.

Коллекция потрясала — это были люди!!! Первыми стояли два Черных Рыцаря в полном боевом доспехе, потом пехотинцы, лучники, мечники…

— Великолепная работа! — цокнул Уидор, приближаясь к Рыцарям держащим в руках свои неизменные меч и секиру, — Я о доспехах, — добавил он поспешно, заметив, как нервно дернулся Археос. У меня есть в запасе несколько… приобрел по случаю… как раз по моей мерке.

— Крепчайший сплав, — Уидор выпрямился перед страшными статуями, словно отдавая честь мертвецам, — легкий, не чета нашим латам, сочления и конструкция подвижны и удивительно просты. К сожалению, я не могу носить их, не хватало мне еще неприятностей с этими безумцами. Я хотел, было, скопировать их для своей гвардии, но без секрета сплава эта конструкция становится очень уязвимой. К тому же вопросы чести и традиции, знаете ли!

Археос слушал молча. Он знал, что народ Земель прозвал имперцев голоногими за их традиционные одежды.

На нагрудной пластине ближайшего из мертвых гигантов была гравировка столбиком и он, стараясь не глядеть в лицо мертвеца, приблизился и попытался прочесть. В лицо дохнуло запахом старой соломы и пылью.

— Обберет, — медленно прочел он.

— Да, — император подошел ближе. — У них есть обычай наносить имя владельца на доспех, но это не его имя. Его имя появилось бы на доспехе, если бы он вернулся в Цитадель, а как звать этого?… Не спрашивать же у Рыцарей! Пойдемте дальше — я покажу вам, зачем мы здесь.

— Вот прошу вас, — сказал Уидор, указывая на двухметрового гиганта в набедренной повязке и с шипастой дубиной в руке.

— Тролль? — неуверенно предположил Археос.

— Орк, — сказал Уидор, — А вот еще. Как видите налицо вырождение и упадок всех, кто не стоит на стороне Белого Ордена и расцвет всех тех, кто идет против Империи… вам это о чем-нибудь говорит?…

— Я слышал кое-что о Лабораториях в Черпше, — о чем-то догадавшись, сказал Археос. — Неужели?!

— Не знаю, — Уидор задумчиво вглядывался в лицо коренастого Кователя с молотом в руке. Кузнец доходил ему всего лишь до пояса, тогда как сейчас, Археос знал это, они намного выше.

— Не знаю, — повторил Уидор. — Знаю только, что Империя на грани и где-то происходит нечто, что меняет мир, но не мне на пользу. Меня вынуждают начать, и начну я с Этарона!

— Где-то там, — он повернулся к Археосу и заговорил шепотом, — Где-то там находится нечто, что меняет мир, я хочу найти это что-то, и ты поможешь мне в этом! А потом когда мы уничтожим врага, именно ты мой друг станешь главой нового Ордена!

Археос присел в подвернувшееся кресло и негромко нараспев процитировал.

«Существуют две вещи, которые могут ввести слугу в заблуждение: это богатство и слава. Если же слуга постоянно испытывает нужду, он будет безупречен.

Однажды жил очень умный человек, который больше всего любил замечать отрицательные стороны своей жизни. Если ты будешь поступать так же, как он, ты будешь бесполезен. Но если ты вообще не будешь ведать о том, что в жизни много невзгод, ты будешь совершать опрометчивые поступки, и люди перестанут доверять тебе. Если же тебе не доверяют, каким хорошим человеком бы ты ни был, ты не будешь безупречен. Это тоже можно считать недостатком».

— Это я так… припомнилось вдруг, — поспешно сказал он нахмурившемуся императору.

ГИЛЬДИЯ

Телега подъехала к южным городским воротам. Стража лишь покосилась на человека в рясе, сидящего в телеге, взяла с путников плату за проезд и пропустила их. Когда они проезжали арку, послышались окрики и торопливые шаги. Их догнали четверо в коротких плащах и с арбалетами и, утирая замасленные рты, вгляделись в лица, заставив Айслина снять капюшон. Потом, все так же, не произнеся ни слова, разрешающе махнули рукой, и пошли в дежурку — доедать.

Найти дорогу было несложно, он расспросил пару прохожих и узнал направление. Но двигался медленно, потому что рассматривал город.

Имперская столица, так же, как и Нэстар, поражала величием. Но в отличие от давящей помпезности храмов и соборов, призванных показать людям их ничтожность перед мощью Великого Творца, здешние строения напротив, вещали о могуществе простых смертных.

В городе не было лачуг и хижин, лепившихся к дворцам. Жизнь здесь, по слухам стоила в десятки раз дороже, чем в городах остальных стран. Поэтому то и не было здесь всех безусловных атрибутов других городов, таких, как свалки, домики бедняков и нищих, просящих подаяние.

После недолгих поисков он нашел то, что искал.

Высокое здание в латорском стиле стоящее особняком.

На табличке справа от двери была выведена надпись: «Гильдия свободных магов». Слева же рунами латорского на обычной дощечке была надпись собственно для магов, поскольку никто кроме них не знал этот древнейший, ныне всеми забытый диалект великих родоначальников всех племён, гласившая:

Надпись не пыталась отпугнуть, но и не обещала ничего. Скорее всего, это был плод творчества местных чудесников. Айслин постучал.

Дверь приоткрылась.

— Монахов не принимаем, — отрезал привратник, разглядев его, и попытался закрыть дверь.

— Но я маг! — Айслин вставил в щель ногу.

— Да? — привратник критически оглядел пыльную рясу, одновременно безуспешно пытаясь вытолкнуть ногу Айслина обратно, а когда это не удалось, повернул голову куда-то в сторону и прокричал:

— Багут, здесь какой-то монах говорит, что он маг, что?…В лоб!..Кому?…Да хорошо, — распахнул дверь — Ну входи, входи…маг!

Провожаемый подозрительным взглядом привратника, Айслин прошел в небольшую прихожую, где за канцелярским столом сидел лупоглазый старичок, чем-то похожий на сову. Молодой маг поприветствовал его и встал рядом. Старик с минуту тупо его оглядывал, а затем густым басом, сильно растягивая слова, произнес:

— Кто вы?

— Я Айслин, маг третьего уровня. Стихия — Огонь.

— Но монахи не изучают стихийную магию!

— Я не монах, а маг!

— Монахи не маги, — пробасил старик, прищурившись, и поднял вверх палец, измазанный чернилами.

— Я стихийный маг! — Айслин говорил сдержанно, но разговор начинал его злить. Дабы не растягивать его, он попросту стянул рясу, обнажив магическую мантию.

Старичок некоторое время его разглядывал, а затем глубокомысленно изрек:

— А-а, теперь я все понял!

— Хвала Творцу!

— Вы — монах, переодетый магом!

На лице Айслина последовательно отразилась гамма отрицательных чувств. Его спас высокий человек в лазурной мантии, показавшийся из-за угла.

— Багут, что здесь происходит? Что за шум?!

— Да вот, Грат Лоннард, этот стихийный монах говорит, что он маг, а я гово…

— Хорошо, хорошо, Багут, я сам разберусь, — Маг повернулся к Айслину, — Следуйте за мной.

Они прошли далее по коридору. Глава Гильдии (а это оказался именно он) предложил ему сесть.

— Судя по одежде, вы и впрямь маг.

— Да. Я Айслин, маг третьего уровня, стихия — Огонь.

— Ну и чего Вы хотите от нашей Гильдии, Айслин? — Лоннард скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла.

— Я бы хотел вступить в нее.

— Не так быстро, юноша! Вы знаете, что я должен сделать перед тем, как выскажу решение — принять вас или нет. К тому же решение буду принимать не я один.

— Да, да, конечно! Мой разум открыт для вас.

Искусство читать мысли давалось не каждому и требовало больших усилий. Во всех Благословенных Землях обладающих этим знанием магов можно было пересчитать по пальцам.

Услугами таких мудрецов пользовались в основном правители при наборе кандидатов на службу. Это знание позволяло проникнуть в глубину мыслей человека, прочесть их, а также узнать прошлое подопытного и если сильно повезет, отыскать среди роящихся мыслей испытуемого пророчества…

Лоннард встал, подошел к Айслину, положил ладони ему на виски и закрыл глаза. Через пару минут он открыл глаза и, удивленно крякнув, сел на край стола.

— Значит, выгнали из Лабиринта? Хм — м…. но!..

Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл человек.

— О, ты как раз вовремя, Археос…

Айслин направился рассматривать город. Лоннард снабдил его некоторой суммой и предложил для начала ознакомиться со столицей. По его словам жизнь в ней, так же как и служба в Гильдии были весьма необременительны, если только император не затеет какие-нибудь военные действия.

В Кайсе каждое здание было достойно внимания. Айслин остановился у одного из них, трёхэтажного мрачноватого вида строения, увитого по фасаду плющом…колонны, подпирающие выступающую со стороны улицы крышу, горгульи над балконами…статуи перед входом — здесь явно жил кто-то не из самых бедных. Одни только длинные полукруглые окна с мозаичным кристаллом стоили целое состояние. Да и уход за садом, что отделял дом от улицы, обходился видать хозяину недёшево.

Внезапно двери с треском распахнулись, и из дома широким стремительным шагом вышли четверо. Один немного впереди, отдавая короткие рубленые команды, а за ним ещё двое, ведущие толстого человека в разодранной рубахе, который сопротивлялся и что-то кричал тонким голосом, сразу привлекшим внимание многолюдной улицы.

Трое, ведущие избитого, явно не были обычными горожанами. Одеты они были в серые короткие плащи с капюшонами, такие же, как и у тех, что проверили Айслина на въезде в город. И у каждого красные повязки с чёрной короной на левом плече, также как и небольшой арбалет стоявший на вооружении имперской конницы и с уже взведенной тетивой.

Мужчину подвели к одному из деревьев, и привязали к дереву. Человек в сером плаще, вышедший из дома первым, ударил мужчину по лицу, после чего тот перестал кричать и обмяк. Склонив голову на грудь (насколько это позволял тройной подбородок) он лишь всхлипывал, пока предводитель серых, громко и чётко, голосом привыкшим повелевать, зачитывал приговор. Именно приговор, и явно смертный, так как подобным тоном ничего иного не говорят.

У садовой решётки между тем собралась изрядная толпа, и Айслин несколько удивленный происходящим, воспользовался этим и спросил у первого, кто оказался рядом с ним:

— Что здесь происходит?

Тот вскинул кустистые брови:

— Не здешний?

— Да…

— Сразу видно. Эти серые — из имперской службы безопасности — Тени Короны. Судят каждого должностного — от низшего чиновника и до советника — если уличат в измене. Или, если кто-нибудь по глупости ляпнет что-то, что можно будет расценить как клевету на империю. И кто его знает, чем они ещё занимаются!?

— А этот-то бедолага кто?

— Бедолага! Скажешь тоже! Это — государственный советник по делам вооружения. Крупная птица! Недавно поползли слухи, что он продаёт оружие и доспехи кочевникам и брондам…мерзавец!

Тем временем чтение приговора было окончено. Палачи встали в ряд и все трое вскинули арбалеты. В последний миг своей жизни, приговоренный, опять попытался что-то прокричать, но короткие стрелы, пробившие жирное тело пригвоздили его к стволу дерева, пресекая крик, и из разинутого рта хлынула лишь кровь.

Экзекуторы же, развернувшись точно на плацу, вновь вошли в дом.

— Всё! — отрезал мужичок, — описывать будут имущество. Пошли от беды подальше!

— А он? — и Айслин указал на казнённого.

Горожанин хмыкнул.

— Простоит так три дня — для острастки пока не завоняет, чтоб другим неповадно было, а потом бросят его в одну могилу с бездомными бродягами, шлюхами и всякой швалью, и засыплют землёй. А то просто отвезут в Веселую Топь — пусть им Лотос позавтракает. Пошёл я, да и тебе не советую задерживаться.

Айслин по его совету тут же пошел прочь, уже больше не озираясь легкомысленно на фасады зданий. Столица теперь не представлялась ему радостной и беспечной. Размышляя об увиденном, он прошёл еще невесть, сколько кварталов пока не вспомнил, что с утра ничего еще не ел. Оглядевшись в поисках закусочной, он заметил солидную на вид таверну.

Над дверью висел настоящий щит, а на нём золотыми буквами красовалась надпись: «На щите». Название таверны наталкивало на мысль о том, что её завсегдатаи, скорее всего, принадлежали к воинскому сословию, и это подходило Айслину как нельзя лучше, поскольку с сегодняшнего дня он стал «боевым магом». Голод давал знать о себе всё настойчивее, и Айслин, не колеблясь, вошёл внутрь. Переступил порог — и сразу почувствовал себя не совсем уютно в собравшейся здесь компании — за столами сидели лишь солдаты — наёмники, гвардейцы и иже с ними.

Тут к новому посетителю подбежал мальчик-служка и предложил ему сесть. Айслин задумчиво прошёл к единственно свободному столику. Мальчишка угодливо спросил:

— Чего желаете, господин маг?

— Ну, пожалуй, жареного ягнёнка и кувшин красного вина.

— Вы ждете гостей?

— Н-нет, — протянул удивленно Айслин.

— Будет сделано! — понятливый мальчишка исчез, вскоре вернувшись с заказанной едой; поставил поднос на стол и тут же побежал к соседнему столику, где оживленно переговаривалась компания варваров.

Айслин, зажмурившись, с удовольствием вдохнул восхитительный аромат жаркого, и принялся, не торопясь, поглощать пищу. Тут его внимание вновь отвлеклось от еды…

Дверь с треском распахнулась и в зал, едва не задев головой потолочную балку, вошел воин — чёрные доспехи, у правого бедра зловещего вида двуручный топор с остро отточенными лезвиями, у левого длинный меч воронёной стали и с необычного вида гардой. На правой нагрудной пластине брони вошедшего выгравирован рисунок — чёрная роза и два скрещённых меча, над плечами топорщатся словно бы рога.

Незнакомец осмотрелся, задержав взгляд на маге, улыбнулся и подошел к стойке.

В таверне было довольно скудное освещение, и маг не смог хорошо разглядеть лицо странного воина. Он отметил лишь то, что черты его, хоть и довольно правильны, но словно вытесаны из камня и в них чувствуется твердость и упрямство, не переходящую вместе с тем в горделивую тупость, так характерную для воинского сословия.

Айслин снова переключился на еду…

Из мира чревоугодия Айслина вырвал гогот варваров, один из которых рассказывал, историю, якобы случившуюся с ним в горах Драконьего хребта.

— … и вот смотрю: вылез из пещеры барс, здоровый — что твоя кобыла — и полез на меня! А я-то безоружный: кто к девке с мечом попрёт?!!

Тут его прервал громоподобный хохот сотоварищей.

— И вот стою, как голая монашка перед мужиком. Но не растерялся, бросился на него! Жаркой была битва; барс, гаденыш, не слаб оказался. Рычал, кусался, едва заживо меня не стрескал.

— Но и я не лыком шит: повалил его, наконец, и задушил вот этими вот руками, — и он положил на стол свои огромные ручищи, а затем, оскалившись, тронул висевшие на шее зубы.

— Вот, сделал из клыков амулет.

— Да — а, — насмешливо прищурился другой варвар, — а, может, ты их у торговки какой купил? Столько зубов ни у одного барса нет. Тут их штуки на три потянет.

— Я!?! — взревел рассказчик. — Да за эти слова я тебя задушу как того барса!!! — и полез на обидчика, разбросав огромные кружки с пивом.

Однако остальные быстро их разняли, и через минуту те уже помирились и, едва не задушив друг друга в объятиях, выпивали эль, что принёс служка.

Этот эпизод развеял мрачные мысли Айслина, и он опять принялся за ягнёнка, придя в более или менее весёлое состояние духа.

Не успел он закончить трапезу, как ему пришлось стать участником еще одного развлечения. Надо сказать, что уже к его прибытию в эту таверну, часть из посетителей была изрядно навеселе. Поэтому в таверне царил ужасный шум, который прекратился лишь тогда, когда за одним из столов вдруг затянули песню наемников, грустную и тоскливую, которую он слышал лишь раз. А потому он весь обратился в слух, решив, что неплохо было бы собрать воедино весь этот воинский фольклор и свести когда-нибудь в единую книгу.

Грубый голос наемника, заросшего черным волосом до самых глаз, неожиданно благозвучно выводил грустные слова песни

После того как смолкли последние слова, многократно повторенные всеми присутствующими, раздался громовой грохот разом сдвинутых кружек.

И тут же за другим столом новый певец запел шуточную песню.

Начав высоким голосом, несколько вкрадчиво и явно приглашая присутствующих поучаствовать в припеве, он запел, в такт словам, ударяя ладонью по столу.

Хор пьяных голосов тут же подхватил в ответ:

Певец продолжал:

Хор отвечал:

Айслин улыбнулся и продолжил поглощение пищи, размышляя о том, что вряд ли стоило ожидать в подобном месте и от подобной публики каких-то особенных стихотворных перлов. Но, в общем услышанное настроило его на более жизнерадостный лад и отвлекло от мрачных мыслей владевших им с момента изгнания из Лабиринта.

Между тем веселье продолжалось — едва замолкала одна, как тут же из толпы присутствующих находился новый желающий порадовать собрание своей песней, и марафону этому немало способствовало все увеличивающееся количество пузатых кувшинов с вином и пивом разносимых замученными служками.

После того как собравшиеся спели каждый о своем, кто-то из подвыпивших гуляк дерзко бросил в сторону Черного Рыцаря, сидевшего с симпатичной девушкой — наемницей и занятого, судя по всему, приятной беседой.

— А что это Черный Рыцарь не поет? Беда, что ль, какая горло перехватила или голоса нет? Хоть стишки какие-нибудь… знаешь — нет?…

С того места, где сидел Айслин, было видно, как рыцарь чуть приподнял брови и взглянул на дерзкого. Тот сразу же осекся.

— Ну, нет — так нет!.. — и попытался незаметно отодвинуться за собутыльников.

— Стишки говоришь? — рыцарь широко улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, и почему-то радостно от этой улыбки никому не стало.

— Стишков нет, а вот стихи.

Он поднялся во весь свой огромный рост и, подойдя к стене, снял с нее старинную лютню, инструмент древний и сложный какими в нынешние времена пользовались редкие музыканты, тронул струны и, чуть склонив голову, прислушался к благозвучию их последовательности.

Никто больше не разговаривал и в не так давно заполненной разнообразным гулом таверне, воцарилась мертвая тишина. И вот первые такты — голос рыцаря обладал довольно приятным тембром, так гармонично сочетавшимся с переливами лютни.

Закончив, рыцарь отложил инструмент и уселся обратно за стол. Но не успокоился…

— А вот и песня…

Он стал отбивать тяжелой ладонью ритм на широкой дубовой столешнице и запел без музыки, в такт гулким ударам, чеканя слова.

По-видимому, рыцарь происходил родом из древнего народа Уратэн одинаково нелюбимого всеми остальными народами Земель, а особенно здесь в столице, в давние времена сожженной и разграбленной степными племенами. Иначе он не стал бы петь эту песню, чей оскорбительный смысл уж очень больно задел всех остальных присутствующих.

Почти все, кто находился в таверне, теперь мрачно насупились, и, стиснув зубы, разглядывали пол под ногами, не решаясь что-либо ответить оскорбителю. Лишь девушка — наемник рядом с рыцарем радостно — задорно улыбалась. Но пальцы ее, Айслин видел это, лежали на рукояти меча.

— Что же касается голоса, — рыцаря видно все-таки сильно разозлили, и он никак не мог успокоиться.

Он оглядел стол…поставил перед собой пустой кувшин из-под вина и мгновение, сосредоточившись, разглядывал его…затем резко пронзительно крикнул… кувшин разлетелся в куски. Он резко встал и вопросительно взглянул на хозяина таверны…

— Платить не надо!..господин рыцарь! — залепетал тот. — Не надо!.. За все уплачено! Будьте моим гостем!

— Благодарю, — усмехнулся рыцарь, но все же бросил на стол монету…затем вторую…а затем рассыпал по заплеванному полу весь кошелек. Золото блестящими кругляшами разлетелось, раскатилось по грязному полу, уютно укладываясь у выщербленных ножек старых столов и покрытых грязью ног мрачно молчащих наемников.

«Ненавижу!!! — подумал Торкел, выходя из таверны. — Ненавижу себя и все это!!!»

Как только фигура рыцаря исчезла в проеме двери, один из варваров постарше остальных и с повязкой на правом глазе, хлопнул себя по колену.

— Чтоб мне пусто было, если это не он!.. Точно он!.. — и добавил, обращаясь к своим присмиревшим соратникам:

— Счастливо отделались, придурки, а не то лежать вам уже сегодня в сырой земле! Без ваших тупых голов!

Завершив трапезу, Айслин расплатился и вышел из таверны.

Домой, Айслин с удивлением обнаружил, что думает об общежитии, куда его пристроили, как о родном доме, идти не хотелось. Он принялся блуждать по незнакомым улицам, присматриваясь к людям.

Спустя некоторое время он уже начал подозревать, что заблудился, как вдруг где-то совсем близко послышался грозный рык какого-то зверя. Он дернулся, вновь представив себя в джунглях Рубитоги, но немногочисленные прохожие не выразили ни страха, ни растерянности. Заинтересовавшись, маг свернул на соседнюю улицу и увидел человека, стоящего перед телегой с водруженной на нее большой клеткой из толстых металлических прутьев, в которой сидел орлев, злобно косившийся на хлыст хозяина.

Хозяин, услышав приближающиеся шаги, обернулся. Он был явно из Ксатора: маленького роста, чернявый, с хитрыми лисьими глазками, да и запылившаяся дорожная одежда свидетельствовала о том, что её обладатель пришёл издалека.

— Ты чего? — обратился он недовольно к Айслину, — Чего вылупился — первый раз, что ли орляку видишь?!!

— Честно говоря, да! — ответил Айслин, с интересом рассматривая монстра.

Орлев выгибал шею и чистил клювом серебристые перья. Красные глаза его меж тем переводили взгляд с ксаторца на мага, и когда встречались с глазами своего нового хозяина, длинный хвост начинал злобно хлестать по бокам, а внушительных размеров когти на лапах скребли дощатый пол клетки.

Орлольвы были редкостью по нынешним временам. Где они обитают и много ли их, правду сказать, никто толком не знал, хотя сталкивался с ними народ Земель не так уж и редко в недалекие времена. Они были летающими зверями. Не такими летающими, как легендарные Вороны, но и не такими пародиями на птиц, какими были прыгуны, лишь имитирующими полет. Нелепое сочетание львиного тела с крыльями и головой огромного орла по преданиям было созданием Древних и использовалось в качестве воздушного транспорта, но времена Древних давно ушли вместе со способностью людей повелевать летающими чудовищами. Правда, назвать чудовищем грациозного зверя у Айслина язык не поворачивался. Орлев выглядел чудесно, и, словно почувствовав внимание мага, еще раз изогнулся и потянулся по-кошачьи гибким телом. Вместе с тем молва приписывала им неоправданную жестокость и коварство. Бывали случаи, когда они нападали на деревни, в которых жили охотники, преследовавшие их, и, подняв несчастных в воздух, сбрасывали с утёсов. Вместе с тем, эти существа, несомненно, были более разумными, чем те, кто на них охотился, истребляя столь редкостное и прекрасное творение природы, и для того, кто мог найти с ними общий язык, становились преданными и верными друзьями. Опять же, по слухам!

Правда, случаи подобной дружбы были крайне редки и, покопавшись в памяти, Айслин припомнил лишь описание битв Древних, когда стая зверей потопила корабли, сбрасывая на них гигантские камни. На чьей стороне выступили тогда орлольвы, и по чьему приказанию было выполнено это деяние, Айслин уже и не помнил.

Посмотрев ещё раз на ксаторца, маг понял, что дружба с ним пленнику не угрожает.

— А как он у вас оказался?!!

Продавец зверей, явно польщённый вниманием к своему занятию, просиял:

— Я его собственноручно поймал!

Маг лишь одобрительно кивнул, но не поверил его словам. У зверя была видна гноящаяся рана на задней конечности. Скорее всего, орлев сломал лапу, охотясь, а этот пройдоха нашел и пленил уже раненое животное.

— А скажите, — поинтересовался он, — куда вы его везёте?

— Его то? — ксаторец полуобернулся к зверю, который заворчал, словно потревоженная кошка. — К императору. Любит он мощных зверей. Он и сам того… мощный… вот и значит!

— Да, — кивнул молодой маг, — недаром ведь его называют воином. Он очень храбр, но и жесток. Я видел, как его люди расправлялись с чиновником.

— Ага, — ксаторец пожевал губами и выпятил грудь, — император строг, но справедлив. Он беспощадно карает — насмерть! Но и это… одаряет щедро! Которые не против него, значит… Никто из тех, кто верно ему служит, не остался недовольным…вот!

— Да, — согласился Айслин. — Верность превыше всего!

Ксаторец уважительно — согласно закивал, но вдруг забеспокоился:

— Да, заболтался я тут с тобой, а меня в Арене ждут. Пойду, а то не люблю я ммм!.. — он запнулся. — Не люблю опаздывать!

— Погоди! — сказал маг.

Сунув руку в дорожную сумку, он вытащил припасённый в таверне пирожок, начинённый мясом, и сквозь прутья решётки протолкнул его к орлольву.

— Эй-эй, ты чего?! — забеспокоился торговец.

Орлев недоверчиво скосил глаза на пирожок, пригнувшись, шумно втянул воздух ноздрями, и, ещё раз глянув на мага, вдруг слизнул лакомство и не торопясь, без жадности, сжевал. Хвост его перестал оббивать прутья клетки, а из пасти вырвался низкий звук — словно воркование огромного голубя.

— Эта тварь недостойна хорошего обращения! — проворчал ксаторец, — он должен быть голодным и злым. Говорят же люди — не связывайся с магами — проживёшь подольше!

Он пошел своей дорогой, а Айслин направился к Гильдии, дабы успеть туда до наступления темноты, но, как оказалось, он значительно удалился от Гильдии и вернулся туда уже в сумерках. Недовольно ворча, старый Багут снабдил его ключами от предоставленной ему на первое время комнаты и показал, как туда добраться.

Комната Айслина представляла собой маленькую келью, показавшуюся ему после долгих скитаний роскошной залой. Всего одно стрельчатое окно, выходящее на внутренний сад, спрятавшийся во тьме. Под ним маленькая, застеленная несвежими простынями кушетка, письменный столик с чернильницей и стопкой бумаг, рядом небольшой шкаф с несколькими томами «Описаний Благословенных Земель».

Айслин подошел к шкафу и увидел в глубине его ещё книги в основном посвященные Стихийной Магии, такие как «Магия Земли. От А до Я», или «Стихийная Магия: Вчера, Сегодня, Завтра и…» мудреца Алурема Нэрионского. Также был фолиант на темы алхимии и, к большому удивлению мага, почти истлевшая, словно её долго держали в земле, рукопись, на обложке которой Айслин с большим трудом разобрал название: «…ная Нек…а…тия».

Перебрав в уме варианты, он попробовал вставить недостающие буквы. Второе слово, несомненно, было «некромантия».

Первое же могло быть — «гибельная», «опасная», «увлекательная». А, может быть, и «благословенная». Её-то Айслин и взял полистать на сон грядущий, дабы выяснить отношение автора к этому интересующему его предмету.

Открыв его, он обнаружил на первой странице автограф автора, некого Зидара Фаского, а также маленькое вступление о содержании сего труда:

Что именно удастся, написано не было, но Айслин всё равно начал чтение, с трудом разбирая полустёршиеся слова, написанные коричневыми иссохшими чернилами…

И потому он не прочитал последние строки рукописи, написанные на последней странице, прекрасно сохранившиеся, в отличие от остального текста, написанные коряво и огромными буквами, словно писали их спешно и в страшном волнении:

И дальше, в самом конце, слова, как будто размытые водой:

Погасив свечу, он лег на жесткое ложе, укутался в плащ и закрыл глаза, но еще долго в комнате стоял запах горячего воска.

Запах напоминал о давно забытом детстве.

Под утро его разбудил стук в дверь. Стучавший подождал немного, потом повторил свой призыв…

— Что случилось? — недовольно заворчал маг.

— Приказ господина Археоса собраться в зале заседаний!

— Буду, — коротко ответил маг.

Он глянул в окно: светало.

Ещё за окном обнаружились две-три нищие хибары, полускрытые утренним туманом; огромная свалка с торчащими из кучи мусора сучьями поломанных деревьев и со свисающими с ветвей какими-то лохмотьями и даже с…

Айслин пригляделся. Да-да, с верёвкой и остатками чьих-то костей в петле. И еще одну вещь понял Айслин — столица отнюдь не была лишена грязных улиц и нищих кварталов…просто они скрывались за фасадами роскошных дворцов.

«Как будто нельзя было подождать до утра», — пробурчал Айслин, уже совершенно забыв о том, что еще вчера мучился вопросом — будет ли у него будущее в рядах магов Гильдии или он надолго останется голодным безработным магом.

Кое-как он привёл себя в порядок и, пробравшись почти бегом по тёмным ещё, пустынным и негостеприимным улицам, успел как раз вовремя. Зал уже был полон.

— А зачем нас здесь собрали? — спросил новобранец у соседа в золотистой мантии замызганной в дорожной грязи. Вообще, здесь собрались маги, наверное, со всех четырёх сторон света. Разноцветные мантии свидетельствовали, что и занятия их были самые разнообразные. Всего их здесь находилось человек пятьдесят.

— Археос расскажет, — бросил незнакомый маг, даже не повернув головы.

В зал вошёл командир отряда боевых магов, прошёл к трибуне и начал держать речь.

Монолог растянулся почти на час, но смысл его сводился к следующему — император затевает очередной военный поход, в котором согласилась принять участие и Гильдия, выставив максимально возможное число людей.

Цели похода говорящий не раскрыл, но, тем не менее, отметил, что все, кто захочет принять участие, должны будут готовиться к самому неожиданному.

В конце Археос, назвав сумму найма, обратился к собравшимся:

— Ну, так кто пойдёт со мной?

Согласие выразили человек тридцать, в том числе и Айслин. Археос приказал им собраться на рассвете у имперских конюшен, чтобы выбрать себе скакуна, и объявил собрание закрытым.

Маги разошлись, переговариваясь в попытках выяснить цель похода. Айслин же, не знавший никого из членов Гильдии, просто ушёл в свою комнату, обрадованный больше всех остальных, чтобы досмотреть интереснейший сон с участием его самого и сладчайшей Минитрит.

Конец унылому одиночеству!

Да здравствует война!!!

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВОЙНА!!!

Неизвестно, как готовились к походу остальные маги — в общежитии царила тишина, прерываемая лишь скрипением стульев и шуршанием перелистываемых книг. Айслин же выспался и оставшееся время пролежал на ложе, глядя в потолок. До рукописи некроманта руки не дошли, и она так и осталась лежать на столе, раскрытая где-то посередине.

Точно в установленное время новобранец и ещё двадцать девять членов гильдии прибыли к конюшням. Айслин выбрал себе серого в яблоках жеребца-двухлетку, спокойного, в отличие от большинства остальных, злобно косящихся и фыркающих при приближении незнакомого человека.

Можно было бы даже сказать, что это жеребец выбрал его, потому что когда Айслин, никогда не считавший себя завзятым лошадником, проходил мимо стойла Совка (так звали коня), тот вдруг потянулся к магу, шевеля мягкими губами и вздрагивая ноздрями. Айслин погладил его в ответ и прильнул к серой щеке; знакомство состоялось. Они выбрали друг друга, и теперь у молодого человека появилось ощущение того, о чём очень хорошо высказались сахалары: «Если тебя выбрал сам конь, то он пойдёт с тобой хоть в огонь, хоть в воду».

Может быть, маги что-то и смыслили в наведении порчи на врагов, метании огненных шаров и ослеплении врагов молниями, но солдатами они были прямо-таки сказать, посредственными. В отличие от остальных отрядов, стройными колоннами выступивших в положенное время, в блистающей броне и с боевыми маршами, отряд магов представлял собою зрелище бестолковое своей расхлябанностью и несобранностью.

Особо поражали, так сказать, вояки, грузившие в поклажу связки книг, хрустальные шары и прочую колдовскую утварь.

Наконец нестройная толпа магов, кое-как усевшаяся на скакунов и взявшая наперевес вместо копей свои посохи и жезлы, тронулась с места, и горожане, стёкшиеся к воротам, чтобы понаблюдать за отъездом воинства, встретили их едва сдерживаемым смехом.

Видимо, почувствовав несоответствие своего вида с поставленной задачей, маги подтянулись, а один из них, дабы придать торжественность сему прощанию, привстал в стременах и громогласно рыкнул толпе:

— Прощайте, добрые люди!..

Он собирался сказать ещё что-то, но не вовремя вскинутый посох был воспринят приученным к битвам животным как сигнал к атаке, и он, резко заржав и бросившись вперёд, вынес растерявшегося мага, едва державшегося в седле, за ворота столицы. Оказавшийся на пути лоток торговца фруктами был опрокинут, толпа с визгом бросилась врассыпную, так как скакуны остальных магов бросились за первым, и церемония прощания была скомкана. В результате самым ярким событием в отъезде войска стало именно выступление магов, о котором рассказывали ещё долгое время.

Отряд же волшебников, так и не сумевший справиться с конями, с лихвой компенсировал время, потерянное при сборах, и не только догнал, но и перегнал отряды орков и ксаторцев, выступивших задолго до них.

Пехота и конница Империи с ужасом и удивлением наблюдали, как мимо них в полной тишине пронёсся, размахивая посохом, грозный маг с белым, как у Морки — Смерти ликом, а за ним с искажённым от ярости лицом промчался Археос, ругавшийся так, что даже орки начинали краснеть.

В общем же этот наступательный порыв магов и их дикая скачка подействовали как нельзя лучше на боевой пыл всех остальных.

«Да — а, — говорили друг другу воины, — совсем озверели маги. Ну и достанется же Белому Ордену! Если уж эти тихони так рвутся, то мы-то чего ждём?!»

И прибавляли шаг.

Никто, правда, не увидел, как далеко впереди Археос догнал — таки и остановил рвущегося в бой жеребца. За ним утихомирились и остальные скакуны и маги, наконец, смогли спешиться.

Половина магов во главе с виновником безобразия рассыпалась тут же по предлесью и отчаянно блевала, выбрасывая из себя и вчерашний ужин, и сегодняшние завтрак и обед, после чего отряд продолжил свой путь, придерживая скакунов во избежание всяких там непредвиденных обстоятельств.

И только когда осталась позади последнее селение Кайса, Археос, наконец, рассказал своим людям обо всём.

— Нам предстоит очень сложное и ответственное дело, — заговорил он, когда вечером весь отряд собрался вокруг костра. — Я долго молчал, так как имел веские причины на это. Но теперь, думаю, уже можно раскрыть тайну. Император задумал великий поход против самого Джа!

Маги разом загалдели.

Еще бы!

Джа — глава Белого Ордена, слыл одним из наиболее могущественных волшебников Благословенных земель. Никто не только не осмелился напасть на владения Белого Ордена, но и регулярно выплачивал ему дань за сдерживание натиска нежити, что выбрасывал из своих недр Разлом — гигантский овраг на крайнем севере. Ещё сам Халдор I Великий заключил с Орденом договор, по которому обязался хранить вечный мир с ним и выплачивать определенную сумму. После него точно такой же шаг в сторону упрочнения связи с Орденом сделали и все остальные государства.

Но времена менялись — порождения Разлома более не тревожили покой мирных жителей, и о них как-то позабыли.

И вот теперь империя решила не платить больше Ордену и разгромить его. Задача облегчалась тем, что у него не было государственного образования, а лишь вереница крепостей по всей длине реки Ниглак, по ту сторону, которой и находился таинственный Разлом.

Император собирался штурмовать их всех, избрав первой своей целью Этарон, где и были сосредоточены основные силы Ордена во главе с Джа защищавшими Броды.

Маги должны были пробить брешь в обороне крепости, а именно разрушить магические барьеры, уничтожить препятствия и убить чародеев противника, дабы легионы империи смогли войти в крепость и довершить экспансию.

Обо всём этом Археос подробно рассказал членам гильдии. Они, хотя и оказались застигнуты врасплох, назад не повернули. Никто не мог упрекнуть боевых магов в трусости.

Кроме того, многих прельстила обещанная щедрая награда.

Весь остаток ночи прошёл в сборах, а с рассветом Рыцари сели на коней и присоединились к уходящему легиону Конера.

Жители окрестных ферм провожали текущую по пыльной дороге на север живую реку людей, ощетинившуюся копьями и стягами, тускло отсвечивающую в поднятой пыли металлом шлемов и панцирей, хмурыми взглядами.

Они настолько привыкли к постоянным войнам, что уже не удивлялись и тем более не радовались. Им было плевать на то, кто и за что решил начать войну. Войны приносили лишь новые налоги, порчу возделанных полей, призыв молодых селян в рекруты, отъём повозок и лошадей в фуражные обозы и ещё много чего. Единственное, чего, по мнению крестьян, не давали эти «игры правителей» — это радости, изобилия и спокойствия.

Весна уже вступила в свои права. Вовсю зеленели деревья, лошади с завистью поглядывали на жующих сочную луговую траву коров.

Лёгкий утренний ветерок не в состоянии был прогнать пыль, поднятую колоннами, но зато приятно обдувал уже начавшие раскаляться под солнцем латы и кольчуги. Поэтому легионеры ехали налегке, оставив доспехи на едущих за ними обозах. Только орки и чёрные рыцари ехали в полном вооружении, лишь сняв шлемы. Для них война была не только средством заработка. Война была в их крови, и опыт многолетних сражений, настойчиво вбиваемый в головы новичков, был прост и жесток.

Тот, кто не готов — умирает.

Тот, кто готов, но не вооружён — умирает.

Тот, кто вооружён, но не готов — умирает.

Всё для дела, всё для победы.

Поэтому из всего воинства, вышедшего из ворот Кайсы, одни орки и рыцари были и готовы, и вооружены. Их отряды двигались волчьим скоком бросками по нескольку миль, застывали в настороженности, высылая разведку, шли параллельными основной дороге тропами, пренебрегая переправами, форсировали реки и болота, и вместе с тем не теряли темпа движения, иногда даже значительно опережая отряды легионеров и ксаторцев.

По ночам, когда изможденные тела требовали, наконец, отдыха Черные Розы спали там, где застал их приказ командира, не заботясь о благоустройстве ночлега, и лишь выставляя дозоры.

Орки жгли костры, не особенно переживая за свою безопасность. Полуголодное нищенское житье на родине приучило их к постоянной близости смерти, которая казалась им на удивление всем другим народам самым лучшим уходом из непрекращающейся рутины жизни. Эти безобразные существа вместе с тем отнюдь не были лишены обычных для людей чувств, как можно было предположить, глядя на них, и чудом казались их песни у ночных костров…

ЭТАРОН

Добравшись за неделю до границы Белого Ордена, они соединились с отрядом Археоса. Ещё день простоя — и, когда в небе появились почтовые кречеты, принёсшие весть о том, что передовые легионы Дарта и Лоинса прорвались к реке и блокировали Этарон, армия быстрым маршем перешла границу. От неё до главной крепости был всего день пути.

За исключением нескольких пограничных разъездов и престарелых сельских магов, сопротивления имперский легион не встретил. Стальной косой прошёлся он по землям Белого Ордена и остановился лишь на подступах к Этарону.

Застигнутые врасплох осаждённые узнали о начавшейся войне лишь тогда, когда со стен можно было разглядеть знамена Кайса. Появившись из-за невысоких южных холмов, легионы перестроились в боевой порядок и застыли, в любой момент готовые ринуться на штурм.

Несмотря на рейды Дарта и Лоинса, еще несколько магов и с полусотни ополченцев успели просочиться в замок. Воинство Джа пока не предпринимало пока никаких контрмер. Они лишь прислали парламентера.

Молодой маг, растерянно озираясь, остановился перед застывшими рядами имперских солдат.

— Я Лориэль, посланник Джа. Я желаю говорить с командующим этой армии, — голос его заметно дрожал.

Навстречу ему вышел сам Конер.

— Чего ты хочешь, маг? — Конер зачем-то постоянно смотрел в небо.

— Ваша армия вторглась в пределы Ордена и тем самым нарушила условия договора о мире и дружбе, подписанного самим Халдором I Великим!

— Вы сами в этом виновны! Вы столько лет морочили нам голову, да еще и уничтожили инспекционный отряд в Козниоре, не допустив его до тайн вашей деятельности. Мы считаем это объявлением войны. Передай Джа, что Император требует компенсации за нанесенный ущерб, а также перехода к Кайсу земель на день путь от границы к северу. Иначе мы продолжим экспансию. — Конер смотрел в небо, словно чего-то ожидая.

Торкел, вместе со своими людьми до приказа скрывшийся во вторых рядах, покачал головой. Это были не условия заключения мира. Согласие с ними означало для Белого Ордена полную капитуляцию и гибель всего их дела. Конер знал — маги не пойдут на это. Естественно, что знал об этом и сам Уидор.

— Император всё правильно рассчитал, — за спиной Торкела раздался хриплый голос. Он обернулся и увидел того самого орка, которого видел на Совете. Орк был одет в доспехи легионера, явно для конспирации, но его голос рыцарь запомнил еще на Совете.

— Ты ведь Сауруг, да?! О чем это ты?

— Ты сам прекрасно знаешь, рыцарь. Джа не согласится на эти предложения. Мы пойдем вперед и умоемся кровью. И в первую очередь варвары и орки. Нас ведь используют как щит, поэтому столько и заплатили.

— Твои собратья были вправе отказаться. — Торкел ещё раз проверил, легко ли отстегивается секира.

— Да, отказаться, как же! В пустошах мы нищенствуем. Там идут на смерть и за меньшие деньги. Много, очень много моих собратьев не вернется домой, но деньги достанутся их семьям. Потому и пошли. А вы зачем идёте?

— Приказ, — улыбнулся Торкел. Сауруг в ответ загоготал.

— Наведаюсь я к вам как-нибудь после штурма. Не против?!!

— Безусловно. Я тебя приглашаю — вот только возьмём крепость т постараемся выжить.

— А вот с этим шутить не стоит, — помрачнел орк. — Думать о смерти перед битвой — беду накликать!

Он сделал очистительные пассы руками и тут же вновь заулыбался.

— Ну и повеселюсь я сегодня. Там говорят эльфов полно!

Их прервал клёкот появившегося в безоблачном небе кречета.

Конер, разговаривающий с Лориэлем, вдруг взглянул на реявшую птицу, затем — на мага и сказал:

— У тебя совсем немного времени, Лориэль. Потом мы идём на штурм, — он указал на птицу, — Император отдал нам свой приказ!

Посланник Этарона с ужасом поглядел на солдата, затем — на птицу — и побежал к замку, высоко задрав полы длинной белой мантии. Войско проводило его улюлюканьем и свистами.

— Объявите готовность! И да поможет нам Великий Творец! — рявкнул старый вояка и, бросив взгляд на Этарон, скрылся за рядами воинов.

Армия разворачивалась в боевой порядок.

На левый фланг выдвинулись орки, в середине — легионеры, справа — чёрные рыцари, а позади их строя — конница и маги.

Торкел с самого начала внес свои предложения насчет действий своего отряда, но после краткого и непочтительного внимания, все его предложения были отметены в сторону небрежным движением руки командующего операцией Конера.

Торкел даже не успел вспылить — так он был обескуражен. После операций в Улгаке и Маллене к его замечаниям прислушивался даже Вождь, а здесь…

Потом он увидел, какой армадой приходится руководить Конеру, и в душе даже пожалел беднягу — здесь руководить приходится уже не отдельными бойцами и здесь за единицу считается целый десяток, а возможно и сотня. Каждому не разъяснишь его задачу при таком-то разношерстье. И он отступился — масштабы не те. А теперь, как он видел, крепость совсем не была готова к бою… стена, находившаяся перед ними, была раза втрое ниже стороны обращенной к Разлому, да и не оборудована она была ни зубцами, ни башенками способными прикрыть стрелков. В общем, не крепость, а так пушинка.

— В два счета сметем их! — сказал подошедший Наин.

Торкел, взглянув на него, сухо приказал.

— В строй!

Он помнил завет Основателя:

В последний раз Торкел окинул взглядом ряды войск, сверкающие доспехами и сталью оружия, вдохнул запах зелёных полей, замер на секунду… и решительно надел шлем. Теперь сквозь прорези шлема глаза его смотрели только вперёд, только на Этарон, только на врага. «Вперёд… не оставлять никого позади себя… только вперёд…»

Неожиданно для самого себя он, хрипя, вполголоса произнёс:

— Только вперёд!

Рыцари в чёрных доспехах, выстроившиеся позади него, единым движением соединили половинки шлемов, прикрепленные до того к плечам, и надели их.

— Мечи!

Он рывком освободил меч из ножен.

Десятки мечей сверкнули в воздухе, повторяя движение своего командира:

— Секиры!

Сорок семь секир, отстёгнутые от бёдер, описали сверкающие круги и привычным движением легли в намозоленные ладони.

В висках Торкела били барабаны, сотни барабанов… и тысячи, десятки тысяч торжественных голосов в такт их ударам повторяли:

— У-ра-тэн!.. У-ра-тэн!

— Уратэн… — прошептал Торкел и облизнул языком пересохшие губы, — защити меня, Отец Небо!..

Как всегда за мгновения оставшиеся до боя, слова древней молитвы его народа всплыли в сознании.

— Прими меня, Мать Земля!

— Что происходит?! — лучник в серебристой броне вгляделся в темнеющее на всхолмье воинство. — Это же имперцы! Мы разве просили помощи?!

— Это не помощь, — ответила девушка — лучник. — Нас всех перебросили от реки сюда и явно не для того чтобы приветствовать их.

— Понятно, — процедил воин и оглянулся во внутренний двор, где спешно строился отряд мечников — орденцев.

— Они, надеюсь, понимают, что делают, потому, как я совершенно не возьму в толк — очередной поток будет сегодня — завтра и если не мы, то, что сделают эти…

Мечники быстро и деловито заняли свои места в строю, длинные белые рясы заткнули за пояса, чтобы те не мешали, арбалетчиков и лучников отделили и послали на стены. Командир окинул их взглядом, выискивая огрехи, и быстрым шагом подошел к построившейся отдельно сотне коренастых низкорослых секироносцев.

— Джа не силен в тактике обычных боев, — отрывисто сказал он их предводителю. — Придется нам самим — кто мог предвидеть такое!

Глава Кователей молча глядел на него в прорези глухого забрала.

— Что будем делать, Кодра? — спросил снова командир мечников, но вместо ответа тот обернулся к своему воинству и все так же молча поднял вверх молот.

Сотня закованных в броню воителей ответно выбросила вверх правую руку и снова застыла в неподвижности.

ШТУРМ

Бой начался несуразно с точки зрения Торкела, привыкшего к детальнейшему разбору мельчайших подробностей тактики. В какой-то миг ему даже показалось, что поручи это дело только Рыцарям, и все прошло бы гладше, но потом он вспомнил о магах.

Потом он вспомнил очень не понравившийся ему прощальный взгляд императора в спину ксаторца и орка и не стал больше думать ни о чем таком — ему приказали вот он и делает!

— Вперёд! — раздался вопль, и орки вперемежку с варварами — наемниками ринулись в атаку.

Всё шло так, как и предполагал император.

Скопившиеся на стенах маги и лучники ударили по нападающим. Взвившиеся перед сородичами Сауруга смерчи, огненные шары и молнии не только не повредили им, но даже и не нарушили порядка; лишь несколько стрел нашли свою цель. Зато наемники представляли собой отличную мишень для волшебства защищающихся.

Маги Этарона раскрылись, и люди Археоса не замедлили ответить. На стенах послышались стоны и крики. В небе сверкнули зарницы, взвыл ветер и в пространстве между сражающимися армиями рванулись друг на друга сотни боевых заклинаний…сотни невидимых атак и защит… в полном молчании, ибо этот бой между волшебниками не требовал боевых криков. Прикрыв глаза, маги били и отражали удары, надеясь только на свое второе чудесное зрение.

Тем временем ворота крепости со скрежетом отворились, и навстречу рвущимся вперёд оркам и варварам потекла дружина Ордена. Прикрываясь щитами от орочьих дротиков, тысяча мечников двинулась наперерез врагу. За ними на поле боя появилась немногочисленная конница.

Шеренга орков встретилась с рядами воинов защитников крепости. Руки, державшие широкие кривые мечи, со страшной силой рубили доспехи и тела людей, до которых только могли дотянуться. Наступающие вместе с ними варвары тоже не дружившие с оружием дальнего боя рывком преодолели расстояние, отделяющее их от противника, и схватились в рукопашной.

Наблюдавший за битвой Торкел видел, как Сауруг сорвал нелепо сидящий на нем халдорский шлем, и запустил им в не ожидающего такого поворота событий противника. Орк двигался с удивительной для его, казалось бы, грузного тела быстротой. Он, как и его собратья, не нес щита, и в одной руке держал излюбленное оружие своего народа — спящую смерть, а в другой узкий бронебойный кинжал из коттеронской стали. Вот он пронзил кинжалом грудь налетевшего противника, мгновенно вырвал его из падающего на землю тела и в развороте всем плечом нанес следующий удар, срубивший голову у следующего врага и породивший фонтан дымящейся на холодном воздухе крови из перерубленной шеи.

У наблюдавших все это воинов резерва еще не вступившего в бой в душе заиграл боевой азарт. Все сомнения, если они и были, отошли на второй план, уступая место наполнявшей каждую клеточку тела жаждой крови.

Сейчас они пойдут в бой и покажут, что ни в чем не уступают этим зеленокожим воинам Пустошей!

— Наша очередь, — получив приказ, Торкел повернулся к рыцарям.

— Вперёд!

Ни он ни остальные члены его отряда до сих пор не сталкивались с боевой магией, поскольку никогда до сих пор чудесники, занимаясь своими делами далекими от дел обычных людей не принимали участия в битвах. Были, правда, отдельные случаи, описанные в легендах, но сейчас, впервые в истории, наверное, происходило знаменательное событие. Гильдия, собравшая в своих рядах всех изгоев и одиночек, не сумевших или не пожелавших вступать в ряды магических Школ, сражалась против своих собратьев по ремеслу в составе обычных войск. Неудачная волшебная атака, произведенная против орков, не обеспокоила Торкела, и это было его ошибкой… трагической оплошностью. Будь здесь Фавнер или сам Вождь они непременно бы отвоевали себе право действовать соответственно своим пониманиям ведения войны и уж во всяком случае, не полезли бы на скопище чудесников с невыясненными магическими возможностями.

Без криков и возгласов черный клин рыцарей двинулся сквозь толпу смешавшихся мечников Этарона к воротам, пройдя через дезорганизованный строй как нож сквозь масло.

Боевое уложение Ордена предписывало произвести как минимум два арбалетных залпа по порядкам противника до плотного контакта, но Торкелу пришлось отказаться от этого правила, поскольку воины этаронцев смешались с войсками империи.

Парировав выпад одного из врагов секирой, и уклонившись от удара второго, Торкел, что-то почувствовав, взглянул на небо и понял, что маги выбрали для своей атаки новую цель. Всполохов стало больше, и тут Торкел понял, на кого направлен прицел. Он огляделся по сторонам.

Идущий слева от него рыцарь вдруг страшно закричал, из-под забрала повалил пар, тело сделало ещё несколько шагов по инерции и рухнуло пустыми доспехами. Позади что-то рвануло с оглушительным грохотом и треском. Торкел обернулся и с ужасом увидел, что на месте только что вступившего в бой его отряда зияет огромная яма, по краям которой валялись обугленные останки тел. Катапульты это или что-то еще разбираться было некогда…

Прицел был установлен именно на его, Торкела, людях. Им неимоверно повезло, что основные силы магов Этарона были уже израсходованы в борьбе с орками и колдунами Империи, но и того, что они успели использовать, хватило с лихвой. Чуть ли не половина отряда рыцарей просто-напросто исчезла. Это была катастрофа! Торкел похолодел — такие потери Вождь не простит!

Надо было добраться до ворот — и чем скорее, тем лучше. Рассыпавшись, чтобы избегнуть новых магических атак, они почти пересекли поле битвы, как ворота вновь распахнулись, и из них вышли… Торкел не поверил глазам:…

Кователи!!!

Около сотни!!!

На щитах красовались черно — красные эмблемы — скрещённые молот и топор. Выйдя на открытое пространство, они мгновенно и слаженно перестроились в боевой порядок. Торкел внутренне передёрнулся, узнав в боевой схеме гномов знаменитого «убийцу драконов».

— Хорг! Кователи! Чёрные, собраться…схема семь! — вокруг Торкела тут же собрались оставшиеся в живых воины — всего около двадцати человек, выстроившись клином, на острие которого оказался Торкел.

— Огонь! — проорал Торкел и, подавая пример, достал из металлического футляра склянку и закинул её в центр вражеского строя. По щитам, укрывавшим подземных кузнецов, разлился огонь; крики обожженных заглушили все остальные звуки.

Так и не вступивший в бой отряд Кователей распался на отдельные кучки закованных в свои легендарные доспехи гномов, и рыцари перешли к одиночным схваткам.

Торкел рванулся к знаменосцу, пытавшемуся также как в памятной битве с сахаларами, организовать сбор и руководство отрядом.

Кователь орудовал топором, Торкелу поначалу пришлось туго. Противник то и дело наносил сокрушающие удары, от которых Торкел едва не спотыкался. Но кузнец не был искушенным мастером боя, вернее, не был настолько искушён, чтобы сразить Торкела первым же ударом.

Вообще-то, гномы издавна славились своим мастерством во владении секирой, а также боевым молотом, то есть именно тем оружием, применение которого зависело от умения замахнуться и нанести сокрушающий удар. Многолетний тяжёлый труд горняков и камнерубов сделал тела и руки подземных жителей подобными скалам, которые они населяли, и тяжёлое оружие в их руках мелькало со скоростью, которая могла показаться волшебной для любого из самых опытных воителей. Но не для рыцарей Чёрной Розы. К тому же знамя, прикреплённое к спине, мешало гному.

Рыцарь понял это и когда топор в очередной раз ударил, он отвел его в сторону, и левым локтем с размаху заехал гному по голове, чувствуя, как загудела от удара об стальной шлем кость. Подгорный житель чисто рефлекторно выронил топор и потянул руки к разбитому в кровь носу. В следующее мгновение клинок со скрежетом пробил хаувберк кузнеца и вылез у него из затылка.

Тело задергалось в судорогах, остекленевшие глаза уже увидели отлетающую в небесные чертоги Творца душу, но черному рыцарю не было до этого дела. Торкел обернулся к своим подопечным.

— Где все!? — Торкел понял, что в запале схватки оказался перед воротами один.

На него не нападали, но неподалёку горящий Кователь дрался с Наином.

Наин увернулся от опускающегося ему на голову топора и ткнул мечом в узкую щель между пластинами доспехов Кователя. Тот беззвучно повалился на землю.

— Торк, почему ворота стоят? Кто их должен?!..

И тут они оба увидели свисающих со стен повешенных… четверо… голые… языки до пояса, а на груди клейма Ножей.

Мощнейший взрыв потряс округу. Гигантский огненный кулак ударил в ворота, и те разлетелись мелкой щепой, засыпав их обломками.

АЙСЛИН

На следующий день отряд продолжил путь, и вскоре на горизонте показались шпили и башни главной цитадели пограничных крепостей Белого Ордена.

Этарон…

Твердыня, на протяжении веков охранявшая Благословенные земли от порождений Разлома. Созданий, столь уродливых и ужасных в своём безобразии и настолько отвратительных в своей кровожадности, что, казалось, сама Тьма не просто исторгала их из себя, но изгоняла из своих недр эти исчадия Ада, чтобы избавиться от излишнего даже для неё ужаса.

Этарон…

Белые башни его, видимые за многие мили, и сверкающие на солнце задолго до появления и исчезновения на горизонте солнца, гордо возвышались над несколькими рядами крепостных стен, защищающих цитадель с северной стороны.

К сожалению, для защитников, крепостные стены со стороны равнины были намного ниже.

Количество укреплений на южном направлении говорило о том, что на бастионы и башни надежд было меньше, чем на умение сражаться. Крепость привыкла биться только с порождениями Разлома. Задачей крепостных стен было лишь сдержать натиск врага, чтобы затем уничтожить его магией. Но, если прорвать защиту!..

Значит, основная задача всё же ляжет на плечи магов.

Они до сих пор не встречали сопротивления: до них здесь прошёл имперский легион и расчистил им путь. Археос соединился с остальным войском только у самых ворот оплота Белого Ордена. Джа до последнего не должен был знать о том, что в составе атакующих принимают участие и маги. Гильдия и так считалась остальными сообществами магов оплотом предательства своего ремесла и своих коллег. Но до сих пор они хотя бы не мешали и не преследовали — теперь же после открытого выступления против Ордена Джа их будут считать настоящими врагами и кто знает, не приведут ли сегодняшние события к открытой войне магов.

Айслин, также как и остальные члены отряда Археоса понимали, что своим фактом участия в походе против магов Белого Ордена они ставят себя в положение изгоев и предателей.

Защитники крепости пытались договориться, выслав парламентёра, однако потерпели фиаско: военачальник, хотя и заговорил с посланником, но едва только заметил появившегося в небе кречета: отдал приказ…

Первыми бросились в атаку орки. Они, как невосприимчивые к магии существа, не опасались вражеской волшбы. И впрямь: ударившие по ним заклинания не причинили сколько-нибудь серьёзного вреда, лишь считанные единицы повалились замертво, да и тех, скорее всего, поразила не магия, а стрелы засевших на крепостных стенах эльфов и Воинствующих Дев.

Маги Этарона раскрылись. Регоста — маг Приозерья дал развернутую картинку, указывая местоположение, силу и характер магических импульсов. Айслин увидел это внутренним зрением как пузатую серую пирамиду на черном фоне, разделенную на уровни и вспыхивающими разноцветными искрами на них. По спектру импульсов Айслин понял, что растерянные маги Джа использую весь возможный арсенал, иногда в запале выдавая совершенно взаимопротивоположные команды. Такое он видел впервые. Да и вряд ли кто видел подобное ранее. Никогда еще маги не сражались с магами. Правда и переплетение и сочетание такого сумбурного колдовства был ужасен.

— Выберите цели и начинайте! — приказал своему воинству Археос, и тут же на стены полетели волны боевых заклятий. Поражаемые ими воины и волшебники заметались в панике, не ожидая, видимо, магических атак со стороны атакующих, однако же, довольно быстро оправились и ответили ударом на удар.

Людей из отряда Археоса внезапно всех до единого пронзила волна холода, и те, кто не успел вовремя установить защиту, упали, превращённые в ледяные глыбы и разбились на мелкие осколки.

Маги Этарона, призвав ледяного демона, питающегося магической Силой, показали тем самым, до какой степени они не готовы к обороне, и до какой степени напуганы. Уничтожение, именно уничтожение, а не использование Силы находилось под древним запретом, поскольку Сила не могла быть уничтожена бесследно. И сейчас воинство Джа пожинало плоды своей глупости, поскольку не насытившийся демон, отпугнутый коллективной волшбой магов Гильдии, повернул к Этарону, и теперь уже им самим пришлось отражать атаку ледяной бестии.

Айслин чувствовал себя на подъеме — территории Этарона насыщены были Силой. А даже если бы не это изобилие в нем что-то произошло после Рубитоги — Огневики так и вились вокруг него. После долгих размышлений он пришел к выводу, что их приманивает не он сам, а амулет найденный в Штольнях.

Простейший эксперимент, проведенный им, подтвердил это предположение — после того как он, уложив амулет в траву, отошел от него на десяток шагов, Огневики заплясали вокруг металла и стали сами сколачиваться в шар.

Теперь Айслину приходилось отдавать противоположные приказы Огневикам не скапливаться, иначе нахождение рядом с открытым огнем становилось опасным. Сейчас он пока не растратил и малой толики своей Силы, поскольку до крепости было далековато, к тому же он исполнял в составе еще трех новичков задачи по возможности полнее блокировать магические атаки противника. Отражать было тоже нелегко.

Археос был в отчаянии — судя по всему, воины Джа намного расширили свой потенциал с тех пор, как он служил в их рядах. Если так пойдет и дальше все пойдет прахом и не видать никому его в белой мантии главного мага Этарона. В этот миг к нему подбежал тот мальчишка, что вступил в Гильдию перед самым походом и начал сбивчиво что-то объяснять.

Археос с изумлением вгляделся в мага.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Нет времени объяснять. Прикажи составить круг!

Археос понял, чего хочет от них новобранец. Им надо встать в круг, взявшись за руки — это многократно увеличит силу мага наносящего удар. Ведь таким образом они открывают человеку, стоящему в центре круга, доступ к общим запасам магической Силы.

Он выругался…

Лоннард отказался участвовать в походе, а он был единственным, кто мог оперировать с пространством и временем, а им сейчас не повредила бы хотя бы маленькая передышка.

Айслин тоже не пропустил мимо ушей это высказывание, хотя и отреагировал на него по-своему, а именно: ускорил темпы своей волшбы. И результат не замедлил сказаться: в воздухе в непосредственной близи от ворот заплясали огоньки; закружились, запорхали и слились воедино, образовав этакий огненный кулак, как две капли воды похожий на сжатые пальцы Айслина, но в сотни раз больший. Было видно, как сражающиеся, словно вспугнутые воробьи порскнули от ворот крепости в разные стороны, напуганные страшным видением.

Не в силах справиться в такой короткий срок с заклятиями, наложенными на ворота и, не найдя способа обойти их защиту, Айслин создавал перед ними магическую пустоту, куда хотел затянуть и магию защитников, и сами ворота. Краем сознания он ощутил изумление и смущение остолбеневших магов, защищавших врата, так как трудно им было противостоять тому, чего практически не было — колдовскому вакууму.

Айслин медленно тянул сжатый кулак к себе, стягивая чужую защиту в яму пустоты, и врата, надёжно заговорённые от любого, даже самого сильного прямого таранного удара, вдруг поддались. Невидимые простым зрением клочья магической защиты стали отлетать от них, всасываемые в воронку вихря, создаваемого Айслином. Забрав волшебную силу, вложенную в ворота, он напрягся всем телом и, изогнувшись, словно собравшись метнуть нечто очень тяжёлое, выбросил руку вперёд, и огненный таран изо всех сил врезался в ворота.

Раздался страшный взрыв, и они разлетелись в щепы, засыпав обломками сражающихся.

Айслин бросился к зияющему пролому, установив вокруг себя заклинание, способное отвести от него летящее железо. Попадись ему на пути хоть один мечник, ему бы не поздоровилось, да и заклинание действовало не так долго.

Но он об этом не думал, торопясь войти в крепость.

Они оказались во внутреннем дворе, усеянном трупами.

На стенах ещё отбивались, хотя и все уже понимали, что бой проигран, что, если Чёрные Рыцари ворвались в крепость, то не остановятся, пока не подавят всё сопротивление. Так было с Малленским фортом Круас, так будет и сейчас.

— Трое — на левую стену!

— Трое — на правую!

— Остальные — за мной!

— Расчистить все здесь!

— Вперёд!

Торкел отдавал короткие и быстрые приказы, стремясь воспользоваться замешательством противника.

В ворота уже вливалась волна воинов Империи. Но они двигались не в пример Черным Рыцарям; слишком осторожно и медленно. К Торкелу подскочил легионер со знаками сотника и закричал, стремясь заглушить крики и лязг оружия, доносившиеся со стен:

— Конер сказал — вы идете внутрь, к Джа. Убейте его!!! У нас в лагере его духи! Они там жрут…

Он не успел договорить, потому что в этот момент желтооперенная стрела прошла сквозь забрало его шлема. Вторая стрела клюнула в плечо самого командира Чёрных, оказавшись на счастье бессильной перед сталью доспехов. Торкел прикрылся подобранным щитом и приказал:

— Ястреб! На балконе две Девы, сними их и отправь к Хоргу!!!

Рыцарь, которого назвали Ястребом, кивнул и, вскинув большой сахаларский лук, заряженный бронебойной стрелой, взял в прицел одну из стоявших на балконе башни фигур с пепельными волосами и в набедренной повязке. В другое время лучник восхитился бы красотой их гибких тел, но не сейчас…

Он отпустил тетиву и Торкел увидел, как тяжелая стрела со стальным наконечником пробила грудь девушки, пригвоздив деву к каменной стене. Спустя мгновение упала и вторая, судорожными движениями пытаясь выдернуть наконечник из разорванного горла.

Ястреб опустил лук и, подняв забрало шлема, утер пот со лба. В следующее мгновение три стрелы с зелёным оперением пригвоздили его ладонь ко лбу, и он рухнул, не произнеся ни звука…

Тут весь внутренний двор наполнил свистящий вихрь стрел. Это укрепившиеся на крышах построек эльфы посылали одну за другой летающие смерти…

— Эльфы, чтоб их матерям в тавернах работать!!! Укрыться!!!

Торкел и ещё двое устремились к одиноко возвышающейся посреди двора высокой башне из серого гранита. Перешагивая через трупы, он мимолётом заметил три тела в когда-то ослепительно белых мантиях, замызганных теперь грязью и кровью.

— Смотрите, высшую пятёрку тоже задело! — подбодрил он бойцов.

Он ударил двери ногой — они оказались открыты. Соблюдая осторожность, они вошли в уставленный диковинными чучелами широкий коридор. В неверном свете факелов рыцари разглядели единственную лестницу, ведущую наверх.

Поднявшись, они оказались перед новой дверью. Торкел осторожно приоткрыл ее и скользнул в пространство огромного зала. Никаких признаков врага видно не было, даже шум битвы не мог пробиться сквозь толщи каменных стен.

В глубине зала высился трон и на нем кто-то сидел. Свет факелов позади сидящего позволял разглядеть лишь силуэт человека и багровые отблески на мантии.

Взъерошенный, ощерившийся в предвкушении боя Торкел быстро оглядел зал. Кроме них здесь никого не было и это было странно, потому что сердцем Этарона и Белого Ордена был Джа, и если Этарон можно было отстроить, а рыцарство заново организовать, то уж такого мага надо было охранять всеми силами, ибо без него Орден ничего не значил. Или о Джа не очень то заботились, или он чересчур надеялся на свои силы…

— Джа?! — тихо позвал Торкел, одновременно скрытно приказывая товарищу обойти мага сбоку.

Маг шевельнулся и вскинул руку.

— В последний раз я взываю к вашему разуму, — произнес он усталым и обреченным тоном. — Остановите своих солдат. Вы же совершенно не понимаете… я знаю, мы договоримся с императором.

— Убей, и лишь потом разговаривай! — вспомнилось Торкелу. Он рванулся вперед, надеясь успеть раньше, чем Джа применит что-либо из своего магического арсенала.

Стрела спрятавшегося позади трона эльфа лишь чиркнула, выбив искру, по его шлему и больше Лесничий не успел уже ничего сделать, потому что Наин разрядил в него арбалет.

Он уже разглядел лицо Джа — полного старика с коротко подстриженной бородкой и густыми бровями, когда тот закричал, словно призывая кого-то.

— Кси!!!

То, что раньше казалось статуей посреди зала, вдруг стронулось с места… огромные чешуйчатые руки, увенчанные острыми когтями, широченная грудь, маленькая шипастая головка с красными глазками и огромный двуручный меч.

Торкел встал в боевую позицию.

— Убей их Кси!!! — Джа сложил руки на груди.

Тварь заревела и ринулась вперед. Краем уха Торкел услышал, как зашумело, захрюкало и завопило там позади, за спиной, в коридоре. Как закричал от испуга Боркос, посланный им наверх, как крик его перерос в яростный рев, и пространство позади него наполнилось звуками боя, свистом стали, скрежетом металла о каменные стены узкого коридора и бульканьем крови.

Он понял, что это ожили и бросились на человека те самые чучела тварей из Разлома, вся эта гибельная мерзкая нечисть, алчущая крови. Теперь ему уже не казалось, что Джа испытывает недостаток охраны.

Он увернулся, присев под просвистевший над ним меч и ответил плавным скользящим ударом снизу вверх. По спине чудовища прошла кровавая просека, но оно развернулось, и огромный меч вновь разрубил воздух там, где только что стоял Рыцарь.

Чудовище отпрянуло. В его маленьком мозгу мелькнула мысль, что ей противостоит не обычный враг вроде перебежчиков через Ниглак, которые и оружием-то владеть не умели, и за которыми он с лёгкостью охотился, с удовольствием пожирая. Нет, перед ним стоял закованный в странную стальную кожу воин, без сомнения, умеющий владеть оружием.

На мгновение у создания Джа зашевелился страх, противно заставляя сжиматься внутренности. Но новая порция силы, влитая в него магом, поборола опасливую осторожность, и он рванулся в атаку, в очередной раз, метя примитивным ударом сверху вниз стараясь разрубить ненавистного противника пополам.

За немыслимо короткие мгновения, в которые меч охранника Джа преодолевал расстояние до головы рыцаря, Торкел успел разглядеть в глазах твари бездумную жажду крови, перетекающую сначала в оттенок непонимания, затем недоумения, растерянности и, наконец, ужаса. Вряд ли это порождение больного воображения мага могло успеть осознать мысли мелькнувшие в его зрачках.

Вовремя шагнув в сторону, и ощутив, как, рассекая ставший плотным воздух, меч пронесся мимо его плеча, он чуть повернулся правым боком, выставляя локоть и…

Лезвие локтевого шипа разорвало горло твари.

Кси захрипел и, пытаясь остановить хлещущую из шеи кровь, упал на одно колено. Рыцарь уже сделал шаг к, казалось бы, поверженному врагу, стремясь довершить дело, и только немыслимая реакция и залитый кровью пол, на котором он поскользнулся, спасли его от коварного удара когтями снизу вверх.

Чёрный Рыцарь оказался лежащим на спине, а по мраморным плитам к нему ковылял, истекающий кровью, но все еще живой Кси. Хотя силы покидали чудовище, Торкел не сомневался, что тварь издохнет, лишь только покончив с ним.

Кси навис над ним громадной тушей, отвёл правую лапу для удара, который бы выбил из противника душу и остановил сердце, но Торкел, упершись ему ступнями в грудь, отбросил его, и, вскочив на ноги, ударил мечом. Тварь тяжело рухнула наземь.

— Нет!!! Это невоз… — маг неестественно выгнулся, и из его груди выросло лезвие меча.

Забытый всеми в пылу схватки Наин обошел противника и теперь стоял, сжимая рукоять меча, пронзившего Джа.

Но Джа нельзя было убить так просто. Он медленно выпрямился, и когда изумленный Наин выпустил рукоять, повернулся к противнику и ударил его по лицу рукой. Ладонь прошла сквозь закрытое забрало как сквозь воздух, и Торкел дико закричал…

Наин упал, оставив свой меч в теле мага.

— Наин!!! Нет!!! — Торкел поднял меч и двинулся на мага. Глаза его злобно сверкали, лицо было похоже на кровавую маску, стиснутый в левой руке шлем, в свете факелов казался отрубленной головой какого-то рогатого монстра.

Джа повернулся к Торкелу и уже готов был сотворить какое-то убийственное заклинание, когда на сцене появился новый герой.

— Обернись ко мне!!! — Айслин выбросил руки вперед, и в Джа полетел огненный шар. Маг не успел увернуться, и в следующий миг его одежда вспыхнула ярким весёлым пламенем.

Глава Этарона закричал и в этот миг удар Торкела положил конец карьере верховного мага Этарона…

ФЕИ АЙФРИГА

Имперский легион, сверкая посеребренной чешуйчатой броней, с достоинством развернулся в три линии, сомкнув высокие почти в рост человека щиты. Эльфы и Воинствующие Девы стояли напротив почти беспорядочной кучкой, поджидая противника. Командир легиона усмехнулся. «Феи Айфрига» — легион поставленный, Меером у подножия Соленых Гор для прикрытия правового фланга основной группы войск, справлялся с куда более организованным противником.

Первая лавина стрел ничуть не повредила стоящим впереди легионерам, поднявшим щиты. Тогда лучники эльфов подняли прицел, и вторая линия легиона понесла некоторые потери, так как составлявшие ее бойцы, не видя противника из-за спин впереди стоящих, не успели вовремя прикрыться щитами. Не желая нести случайные потери, командир отдал приказ перестроиться.

Линии сомкнулись, фланги сократились, и перед разрозненной кучкой лучников ощетинился копьями бронированный прямоугольник легиона: пятьсот человек по фонту и двадцать в глубину, прикрытые щитами сверху и сбоку — несокрушимая боевая машина Империи.

Над кучкой эльфов вдруг взмыла вверх зажженная стрела. Легион печатал шаг, от которого дрожали холмы, надвигался, но эльфы и девы не трогались с места.

Умудренный сотнями победоносных и проигранных сражений командир легиона вдруг ощутил вновь то пренеприятное ощущение в глубине души, то ощущение, которое посещало его в преддверии неприятностей и никогда не обманывало.

Не обмануло и теперь…

Противник рассчитал точно и при имеющемся у него минимуме сил использовал их с максимальной выгодой. Командир еще раз проклял Ставку за то, что она выделила на этот участок только мечников, посчитав этих сил достаточными для победы.

Сейчас очень не хватало арбалетчиков Империи, могущих попасть в летящего воробья с семидесяти шагов.

Дождавшись, пока сомкнется строй легиона, предводитель эльфов отдал приказ.

Катапульты, построенные подземными мастерами и спрятанные за холмами, позади отряда эльфов, выкатились вперед. И бревна, тяжелые бревна, которыми они были заряжены, взмыли вверх и, описав дугу, пробили строй легионеров, круша и сминая металл, превращая в кровавую кашу недавно такое строгое и совершенное создание военной мысли Кайса.

В образовавшиеся бреши полетели стрелы — тучи стрел. Лучники клали на тетиву по три, четыре стрелы и, не особенно заботясь о точности, засыпали легион летающей смертью.

Легион таял на глазах…

Командир его, вне себя от отчаяния, попытался спасти положение и, приказав наступать, выхватил меч и первым бросился вперед, но…

Эльфы отступили, хладнокровно и жестоко обстреливая атакующих.

Тяжелые легионеры, задыхаясь под тяжестью покрывавших их лат, метались по ярко-зеленому полю, пытаясь достать ускользающего противника, и умирали один за другим, пока на поле не остался в полном одиночестве задыхающийся и плачущий от бессильной ярости командир.

Отбросив в сторону бесполезный щит и шлем, он стоял, двумя руками сжимая верный меч и твердо решив умереть.

Верховный эльф, с длинными до плеч серебряными волосами подъехал к нему и, глядя мимо него на заваленное трупами поле, помолчал, а затем коротко приказал:

— Убирайся отсюда! — и тут же развернул коня.

Умирающие легионеры видели, как их командир какое-то время стоял, опустив голову. Затем, повернув меч острием к себе и по-прежнему держа его двумя руками он нащупал щель между пластинами брони и, резким движением вонзив клинок в грудь, повалился набок и застыл.