Паутина будущего

Глава восемнадцатая

Никто не спешил войти в открывшуюся дверь, и Мэддока это, как ни странно, несколько успокоило. Ему уже порядком надоело быть единственным, кто не знаком с правилами игры. А сейчас, когда Катя и даже Шарлин встали как вкопанные на пороге тьмы, он почувствовал парадоксальное желание подтолкнуть их вперед. Улыбнувшись про себя, он слегка отступил назад, подальше от соблазна.

Марианна сделала шаг в темноту, но затем обернулась, чтобы кое-что объяснить:

— Мы должны спуститься по ступеням до самого низа, где вода будет нам по пояс. Направо глубина увеличивается, поэтому будем придерживаться левой стороны. У дальней стены будет лестница, по которой мы выберемся наружу.

Она коротко, успокаивающе улыбнулась, потом повернулась и исчезла в темноте. Звук ее шагов по металлической лестнице звонко отражался от бетона и воды.

Следующей пошла Катя, сохранявшая бесстрастное выражение лица, хотя едва заметная улыбка выдавала ее удовлетворенность приближающейся перспективой действия. Всю жизнь она любила приключения, и потайные туннели вызывали у нее щемящее детское чувство радости. Ремесло шпиона уже давно свелось к добыванию данных из памяти различных электронных устройств вместо старых методов, заключавшихся, образно говоря, в подслушивании у окна. Тем не менее Катя обожала подслушивать и нисколько не стыдилась этого.

Шарлин была менее оптимистична.

— Давайте-ка задержимся на секунду, — громко сказала она и резко остановилась.

Мэддок и Кристофер, следовавшие за ней, тоже вынуждены были остановиться. Шедшая впереди Катя обернулась и из темноты посмотрена на Шарлин.

— Что случилось? — спросила она совершенно спокойным голосом, как будто спускаться в темный, заполненный водой подвал было самым обычным делом.

— Куда мы идем? И зачем?

Катя слегка наклонила голову, как бы переоценивая пригодность Шарлин к тому, чем они собираются заняться.

— Вы — контрабандистка или нет?

— Нет.

— Ты — контрабандистка. — Мэддок коснулся ее локтя и подождал, пока Шарлин сердито обернется к нему.

Она презрительно посмотрела на него, но сдержалась и молча выслушала его слова.

— Шарлин, мы — контрабандисты в том смысле, что незаконно переправляем людей из одного места в другое. Ты и я. Мы оба видели, как опасно ждать и не действовать. Ты ведь имела короткий разговор с тем высоким, черным и волосатым парнем. Ты знаешь то, дорогая, о чем эти наши друзья только догадываются. Мы должны пойти и сделать это.

Шарлин упрямо скрестила на груди руки:

— Это заходит слишком далеко. Я люблю хорошую шутку, но, простите, когда я снова приступлю к своей работе над проектом электростанции на реке Огайо?

— А ты уверена, что в самом деле хочешь этого?

Проницательный вопрос Мэддока застал Шарлин врасплох. Впервые в жизни она честно спросила себя: чего, собственно, она хочет. Ей нравилась работа инженера-энергетика. Ее должность специалиста по чрезвычайным ситуациям давала возможность путешествовать и предоставляла массу интересных проблем, которые надо было быстро решать. Она даже любила, когда случалась какая-нибудь крупная неприятность, для устранения которой требовалась быстрая реакция. Она вспомнила несколько ночей, когда налетел ураган и гигантские столбы огня, вырывавшиеся из подстанций и энергоблоков, были длиннее и ярче молний. Там одновременно были и волнующая душу опасность, и работа, которую надо было сделать.

Ситуация, в которой она оказалась сейчас, была новой и волнующей. Она подразумевала владение совершенно новыми навыками, но в то же время требовала и уже имевшихся у Шарлин технических знаний.

Она также вынуждена была признать, что данная компания ей нравится. Катя и Марианна, каждая по-своему, были очень красивы, да и Кристофер привлекал ее своей загадочностью.

Более того, если она покинет их и вернется к своему проекту, то наверняка никогда не получит ответов на вопросы, назойливо вертящиеся в ее голове. Как Стенелеос Магус LXIV перенес Мэддока из прошлого в настоящее? Где находится та странная пещера, сотканная из паутины? И что это, черт возьми, все-таки была за мерзость, которая преследовала их в этой пещере?

Она должна все это узнать. Кроме того, она была не против того, чтобы нарушить некоторые законы, особенно правила генетического карантина. Как и многие другие, она чувствовала, что Атланта становится слишком уж придирчивой со своими постоянно пополняющимися списками «тенденций» и «предрасположенностей».

— Ладно, топай вперед, — сказала она Кате, добавив в голос немного рычания для эффекта.

Катя совершенно спокойно кивнула и начала спускаться вниз по ступеням, туда, где тихо бежала холодная вода. Улыбаясь, как дурачок, Мэддок спускался следом за Шарлин, довольный ее замешательством. Он, конечно, понимал, что нехорошо радоваться тому, что Шарлин не без его помощи вовлечена в полосу больших затруднений и неприятностей, но сейчас он старался об этом не думать. Кроме того, Мэддок знал, что девушка довольно скоро с лихвой отыграется на нем, и поэтому сейчас злорадствовал, пока еще имел такую возможность.

Кристофер замыкал процессию, остановившись у тяжелой двери, чтобы закрыть ее за собой. Дверь встала на место, издав неприятный скрежещущий звук, заполнивший подземелье и быстро стихший. Затем Кристофер начал спускаться в темноту.

Темнота и сырость оказались самой худшей частью одиссеи Мэддока. По мере спуска ступени становились все более скользкими и потому предательскими, что совсем ему не понравилось. Перила по обеим сторонам лестницы были сделаны из полированного холодного металла; за ними, казалось, ничего не было, кроме бездонной пустоты. Когда наконец его ноги коснулись воды, то грубый ледяной холод пронзил его от кончиков пальцев до колен. Он заставил себя сделать шаг вперед, ощущая, как ледяная вода поднимается от его щиколоток к коленям, потом к бедрам. С большим трудом дался ему следующий шаг, когда вода обожгла холодом его пах, потом она поднялась до пояса.

К счастью, больше вода не поднималась. Мэддок шел на звук небольших водоворотиков, создаваемых идущей перед ним Шарлин.

В один момент Кристофер сзади положил руку на его плечо, как бы поддерживая и успокаивая ирландца. С одной стороны, самолюбие Мэддока было уязвлено тем, что кто-то сомневается в его способности самостоятельно проделать весь этот путь. Но, с другой стороны, он был благодарен Кристоферу за это прикосновение. Никто не сказал ни слова, но в черной шахте стало чуть менее одиноко.

Дойдя до дальнего конца подземелья, группа заговорщиков натолкнулась на лестницу, точнее, на ряд вбитых глубоко в стену толстых железных скоб. Марианна полезла вверх; за ней, сохраняя необходимую дистанцию, последовали остальные. Мэддок подождал, пока Шарлин влезла на высоту своего собственного роста, затем тоже начал подниматься. Несколько раз ему, к большому неудовольствию, пришлось выдергивать пальцы из-под пяток Шарлин. Сверху на него капала вода с намокшей одежды лезущих впереди компаньонов; она громко стекала вниз, и этот звук звонким эхом разносился по подземелью.

Неожиданно вверху показался свет и стали видны бетонные перекрытия потолка. Свет шел из двери, которую открыла Марианна; это светило настоящее утреннее солнце.

Мэддок с удвоенной энергией вскарабкался вверх и, едва не наступая Шарлин на пятки, протиснулся в дверь. Балкон, на котором они очутились, едва вместил всю группу. Он был словно прилеплен, причем небезопасно, к высокой глухой стене. Вверху было громоздкое, высокое здание госпиталя; внизу — вымощенная темными плитами, идущая под уклон улица с желтой полосой в центре. Внизу, прямо под Мэддоком, улица была перегорожена; дальше за барьером она спускалась прямо в море.

Мэддок поднял взгляд вверх, и в течение некоторого времени ему казалось, что у него галлюцинации, настолько высокими были дома в этом городе и настолько ошеломляющую форму они имели. Вместо ожидаемых высоких домов и даже замков он увидел высоченные шпили и башни самых разных геометрических сочетаний; все они были чистые, гладкие и, надо признать, красивые. Их стены были сделаны словно из металла, отполированного до зеркального блеска. Прищурившись, Мэддок посмотрел на солнце, затем снова перевел взгляд на сказочные башни этого самого удивительного города. Он смотрел, восхищался и удивлялся.

— Пойдемте, — сказала Марианна и начала спускаться по лестнице к воротам, выходящим на улицу.

— Ты что, обнюхиваешь горизонт? — ухмыльнулась Шарлин.

— Почему они стоят в воде? — спросил Мэддок, с трудом оторвавшись от великолепного зрелища.

— Что ты имеешь в виду?

— Здания. Они словно стоят по колено в воде.

Шарлин ухмыльнулась, и Мэддок должен был признать, что эта ухмылка была точной копией его собственной.

— День будет жарким, Мэддок. Очень жарким.

— А они что, собрались купаться?

Она несколько грубовато рассмеялась:

— Льды западного антарктического шельфа растаяли. Земля интенсивно поглощает энергию, и ее температура повышается. Уровень воды в морях поднялся на девять с половиной метров. — Она не удержалась от соблазна подразнить Мэддока: — Это почти в шесть раз больше твоего роста.

Шарлин руками изобразила эту разницу.

Мэддок перенес эту небезобидную шутку стоически, воспринимая ее как цену за полученную информацию. Подъем воды на тридцать футов сильно обеспокоил его. Но Корк, единственный город, который он по-настоящему знал и любил, был расположен на крутой возвышенности. Пожалуй, он сильно не пострадал…

Транспорт у Марианны был уже готов: она реквизировала больничный служебный автомобиль, припаркованный в одном из переулков. Все компаньоны с разной степенью проворности влезли в него. Быстро переговорив о чем-то с Катей, Марианна выехала на улицу.

— А как насчет вертолета? — спросил Кристофер.

Марианна притормозила и некоторое время обдумывала его слова.

— Это увеличит степень неопределенности, — сказала она. — Кроме того, для тебя это увеличит степень риска. До сих пор ты в любой момент мог сказать, что ничего не знал.

— Марианна, я всегда был, есть и буду с тобой. — Он наклонился вперед через спинку сиденья и положил руку ей на плечо. — Я понимаю, что мне есть что терять. Они могут лишить меня работы, многих свобод и прав. Они могут отнять мой вертолет. — На мгновение его лицо помрачнело, затем он продолжил: — Нужно сказать, что у них будет причина сделать со мной все это. Но ты прячешь шестьдесят пять человек, у которых отняты права без всяких на то причин. Просто потому, что они родились. И все. Я не считаю этичным пользоваться всеми своими правами в стране, где кто-то лишен их совсем.

Марианна резко повернула к тротуару и остановилась. Слишком резко для Мэддока, который нашел данное средство передвижения еще более неуютным, чем трамвай.

— Хорошо, — вздохнула Марианна. — Дай мне подумать…

Она закусила губу и некоторое время отстраненно смотрела куда-то вдаль. Затем она приняла окончательное решение.

— Тебе придется вернуться назад снова через подвал. Люди, конечно, заметят, что ты промок, но персонал тебя хорошо знает. Переоденься в гардеробе Б-4. Поднимись по лестнице и ни в коем случае не пользуйся дверями.

— Я уже подумал, что попаду на крышу через световой люк, прямо из конференц-зала, — сказал Кристофер.

Марианна улыбнулась:

— Замечательная идея. — Она смотрела на него с серьезно-шутливым выражением лица. — Только смотри не сделай этого во время какой-нибудь конференции.

Мэддок поднял голову. Голос Марианны был точной копией голоса Софии. Им овладело чувство замешательства. Он почувствовал себя пойманным в какую-то западню. Его нервировал грубый шум мотора; давили узкие сиденья и низкая крыша. Западню эту расставила сама история. Кристофер был знаком ему очень хорошо; Катя была слишком похожа на Скаску. Только Шарлин была новой; Мэддок с трудом удерживался от того, чтобы в отчаянии и горе не ухватиться за ее руку.

— Где мы встретимся? — спросил Кристофер голосом давно умершего Темплетона.

Катя ответила; Мэддок прилагал большие усилия, чтобы найти в ее интонациях хоть что-нибудь, что делало бы ее именно Катей, а не просто тенью другой женщины. Она показывала рукой в сторону плавучего дома у причала нижней части залива. Кристофер сделал рефлекторное движение рукой к своему ремню, но, вспомнив, что чопа у него нег, огорченно посмотрел на нее.

— К сожалению, я не могу записать адрес в мой чоп, — вздохнул он.

— В таком случае я пойду с тобой, — заявила Катя. — Ты все равно обещал мне прогулку на вертолете. Обещай мне, что летать будем по-настоящему!

Кристофер улыбнулся, показав свои ровные белые зубы:

— Тебе когда-нибудь приходилось видеть, как вертолет делает кувырок?

Они спрыгнули с машины и пошли обратно вниз по дороге. Марианна несколько минут сидела и ждала, пока они скроются за углом.

Теперь она одна сидела впереди. Сейчас, когда в машине стало меньше народа, Мэддок и Шарлин позволили себе немного расслабиться.

— Мэддок, — начала Марианна, — простите меня за то, что втянула вас во все это.

— Вы здесь, пожалуй, ни при чем, — ответил он, удивившись ее словам.

Она помолчала и начала снова:

— Мне жаль, что позволила вам участвовать в операции. — Она очень серьезно посмотрела на него: — Думаю, что было бы неправильно с моей стороны отстранить вас от дела. Но если вы хотите отказаться и уйти, то я не буду препятствовать этому.

Некоторое время Мэддок обдумывал ответ.

— Я занимаюсь этим делом гораздо дольше вас с хронологической точки зрения. Но у вас есть кое-какие навыки, которых нет у меня.

Он еще немного подумал и вдруг заметил, что Шарлин внимательно смотрит на него.

«Она еще не совсем поверила, — понял Мэддок. — В глубине души ей хотелось бы, чтобы все это оказалось мистификацией. Стенелеос — это просто переодетый человек, а пещера из паутины и ее ползучий ужас созданы с помощью зеркал и прочих хитроумных приспособлений».

Ей придется идти дальше, в то время как он останется и будет искать свою дорогу жизни в этом странном мире поднимающихся морей и карманных секретарей. Она не собиралась бранить Стенелеоса за то, что втянута им в странную историю, хотя и имела на это право. Мэддок подумал, что и ему самому надо было бы дать хорошую взбучку этому сумасшедшему авантюристу, покрытому черным мехом.

Но нет, он сделал свой выбор. Шарлин тоже сделала свой.

— Я иду с вами, даже если мне придется ковылять сзади на двух ногах. По правде говоря, я не знаю, как движется эта повозка, и не умею управлять ею, но меня это не волнует. Может быть, если у нас будет время, вы обучите меня этому. Я предлагаю вам свою поддержку, и физическую, и духовную. Крутите свое колесо и везите нас, куда нужно.

Поездка оказалась самой труднопереносимой в его жизни. Когда Мэддок увидел за окнами автомобиля взлетающие и падающие склоны холмов, то понял, с какой бешеной скоростью они движутся, и довольно громко выругался. Затем он слегка осел в кресле, придвинулся как можно ближе к Шарлин и, скрипя зубами, отвернулся от окон, не осмеливаясь больше смотреть в них. Улицы были какими-то вертикальными, похожими скорее на крутые скалы, чем на нормальные дороги. Недавняя поездка в трамвае казалась теперь Мэддоку очень благопристойной и совершенно безопасной, не то что эта сумасшедшая гонка, от которой можно было рехнуться.

Вскоре, однако, эта пытка прекратилась и Марианна плавно остановила автомобиль. Они оказались на парковочной площадке на берегу небольшой бухточки, где покачивались на якоре громоздкие экскурсионные пароходы. Мэддок обнаружил, что он не может вылезти из машины. Шарлин, увидев, как он безуспешно возится с ручками и кнопками дверцы, бросила на него жалостливо-презрительный взгляд и вышла из машины со своей стороны. Мэддок со всей возможной быстротой перебрался по сиденью на ту же сторону и выбрался вслед за ней. Он понимал, что выглядит несколько несолидно в глазах женщин, но ничего не мог с этим поделать. Никогда еще земля не казалась ему такой надежной и твердой, как сейчас. Подобные ощущения он не испытывал даже после своих сногсшибательных путешествий во времени и под землей.

Мэддок стоял у дороги, плавно спускающейся прямо к воде. Солнце уже грело так, что становилось довольно неуютно. Волны периодично и мягко шлепали о берег и о борт стоящего на якоре недалеко от их автомобиля судна.

Это было довольно красивое судно, окрашенное в ослепительно белый цвет, с голубыми окаймляющими полосками и золотыми занавесками на иллюминаторах. На носовой и кормовой палубах были видны низкие легкие стулья под навесами. Крытое помещение представляло собой одну маленькую, узкую, аккуратную комнату.

Еле-еле слышный свист, тишайший из тихих звуков, раздался откуда-то сверху.

Мэддок тряхнул головой, полагая, что этот звук ему просто померещился. Щурясь от солнца, он посмотрел вверх. То, что он увидел, повергло Мэддока в очередной шок, от которых он, честно говоря, уже порядком устал. Это было какое-то хитроумное приспособление, бесформенное и взъерошенное, словно растрепанное летним ураганом гнездо аиста. Оно висело в воздухе на небольшой высоте, словно сломанный воздушный змей. В нем было что-то от дракона и от грузоподъемного крана. И только его ярко-золотистый цвет был, безусловно, очень красив. Он прямо-таки резал глаза в свете яркого утреннего солнца. Мэддоку с трудом удавалось скрыть свое удивление. Стенелеос говорил ему, что люди освоили луну, но он как-то не задумывался над тем, что они летали туда по воздуху. Машина с негромким низким жужжанием приближалась. Мэддок глядел на нее с уважением и благоговением, но без малейшего страха.

Наконец она села на гальку, вздымая вокруг себя клубы песка. Тут же из машины выскочили Кристофер и Катя, весело прыгая по песку и радостно смеясь. Только после того, как аппарат приземлился и его крылья начали замедлять свое вращение, звук, производимый им, становился все сильнее и сильнее, пока наконец неожиданно не установилась полная тишина.

В голове Мэддока вертелись вопросы. Для него было совершенно непереносимо не произнести: «Что это такое?» Эти слова уже появились где-то в начале его горла, но ему удалось проглотить их при помощи быстрого глотательного движения. «Это обычное судно, — сказал он себе. — Всего-навсего пароход, который может плавать в воздухе».

Шарлин, как всегда, перешла в наступление.

— Какого черта вы сюда приперлись? — выкрикнула она, агрессивно шагнув навстречу Кристоферу. — Считайте, что вы привели сюда весь белый свет! Вам же нужно было, наоборот, отвести от нас возможных преследователей!

Кристофер скрестил руки:

— Думаю, мы так и сделали.

Указывая дрожащей от гнева рукой на вертолет, Шарлин еще больше повысила голос:

— А это что? Кто может его не заметить? С таким же успехом вы могли бы запустить межконтинентальную ракету с боеголовкой! Каждый наблюдатель во всех шести временных зонах знает, где вы теперь находитесь!

Кристофер в свою очередь весьма агрессивно шагнул навстречу Шарлин так, что они едва не уперлись лбами друг в друга. Голос тем не менее у него был тихий, успокаивающий, и в глазах его также не было особого волнения.

— Как? Каким образом они узнают?

— Они просто отследят вас, — проскрежетала она зубами.

— Попробуйте! — Кристофер сделал шаг назад. — Попробуйте. У вас-то еще остался чоп. Вот вам вертолет. Узнайте что-нибудь про него.

В руках у Шарлин мгновенно оказался чоп. Она нетерпеливо, как бы нехотя, потыкала кнопки, но информация, поступившая от прибора, явно не удовлетворила ее. После повторной процедуры результат был тот же. После третьего раза она подняла голову и посмотрела на вертолет, как бы желая убедиться, что это не мираж.

Она опустила чоп и недоверчиво взглянула на Кристофера, как бы подозревая его в мошенничестве.

— Мой чоп не выдает данных.

Кристофер ухмыльнулся: подошел к летательному аппарату и ласково похлопал его рукой.

— Это мой «Сники Пит». Никакими радарами вы его не обнаружите.

Шарлин выдавила из себя некое подобие улыбки:

— Вас, наверное, очень любят в Управлении по контролю за воздушным пространством.

— У нас есть договоренность. Я всегда держу свои опознавательные маячки включенными.

Шарлин снова начала сердиться:

— Они что, и сейчас включены?

Кристофер пожал плечами:

— Я нарушил соглашение.

Стало понятно, кто одержал верх в их споре. Шарлин была сильно возбуждена, но у нее хватило ума не лезть больше в бутылку. Если бы речь шла об энергии, а не о летательных аппаратах, то, несомненно, верх был бы ее. Узкая специализация имеет, как видно, и положительные, и отрицательные стороны.

— Машина довольно тихая, — признала она.

— И между прочим, здорово защищена от перегрева, — гордо добавил Кристофер.

Шарлин подошла к вертолету, чтобы получше рассмотреть его.

— Очень любопытно расположены теплоотводные трубки.

Охлаждение двигателя — это уже было связано с понятием «энергия» и не могло не заинтересовать ее.

— Как вам удалось стать владельцем военного вертолета?

— Это ТСВ-911 — «Койот». Вот здесь и здесь были установлены орудия. Всего было выпущено только тридцать пять таких машин.

Шарлин внимательно слушала его.

— Ну, а это, — закончил он, — тридцать шестой.

Подошла Катя и отвела их от машины.

— Два разбились, — сказала она, держа их обоих под руку.

Вместе со следовавшими за ними Мэддоком и Марианной они по короткой сходне взошли на борт судна.

— Два были проданы Турции, а затем перепроданы Японии. Еще один был украден и вывезен в Китай, где потом пришел в негодность.

Шарлин поочередно смотрела то на нее, то на Кристофера. Катя улыбнулась и закончила:

— Из этих трех машин в основном и собрана та, которую вы видели перед собой. Недостающие детали поступили из Гонконга. Кристофер практически в одиночку собрал этот вертолет.

На борту плавучего дома было прохладно и сухо. Судно легко покачивалось на воде; его канаты поскрипывали, и звук волн, бьющихся о корпус, был похож на пошлепывание ладошек друг об друга.

— Что же мы сейчас собираемся делать? — пожелал узнать Мэддок.

Марианна осмотрела его сверху донизу, обратив внимание на грязную, потрепанную одежду и засаленные волосы.

— Вы, например, примете душ.

Мэддок косо посмотрел на нее:

— А потом?

— А потом мы все идем спать, — ответила Марианна.

Душ был для него спасением. Он даже и подумать не мог о внутреннем водопроводе, о горячей воде на борту судна, так же как и о сушилке для волос и кожном бальзаме. Он уже охотно простил этому веку все его недостатки. Комфорт, теплый комфорт, благословенный комфорт; к тому моменту, когда Мэддока уговорили выйти из душа, он уже чувствовал себя совершенно умиротворенным человеком.

Кровать была только одна. Ее предоставили ему и Шарлин, как почетным гостям плавучего дома. Некоторое время они устраивались поудобнее, двигая одеяла туда-сюда и переворачиваясь с боку на бок.

Мэддок посмотрел на лицо лежащей рядом Шарлин. Душ и ей явно пошел на пользу. Ее лицо было свежим и нежно-розовым, золотистые волосы горели, словно огонь, даже в затемненной комнате. Сейчас, когда она успокоилась и приготовилась ко сну, сердитые линии, столь характерные для ее лица, практически сгладились. Мэддок смотрел и любовался ею.

Потом он приподнял голову и осторожно поцеловал ее в щеку. Последовавшей за этим вспышки гнева он уже почти не слышал, мгновенно погрузившись в волшебную страну сна и блаженно улыбаясь.