Пасынок судьбы

Пролог

От автора

Монархическая форма правления — единственная, способная уравнять различные составные части государства, не сравнимые друг с другом в плане экономического развития, развития культурного, по численности населения, ВВП на душу населения и множеством иных показателей. Не важно, на каком языке ты говоришь, какова экономическая мощь твоего региона, не важно, сколько в нем живет людей и каково его представительство в общеимперском парламенте, ты в равной степени подданный императора, как и жители других регионов. Нет иного способа сделать равными жителей Эквадора и Бразилии, Уругвая и Аргентины, Никарагуа и Мексики, кроме как уравняв их перед «царем-батюшкой» их реальности, государем-императором. Тем более, несмотря на республиканские замашки, патернализм за века не умер в душах простых латиноамериканцев, свидетельством чего могут служить многочисленные и весьма устойчивые диктаторские режимы, существовавшие всю историю континента.

Непривычной для нас особенностью латиноамериканской культуры являются имена. Жестких границ и рамок, в отличие от Испании и Португалии за океаном нет, но сами принципы образования имен незыблемы в течение веков, и вряд ли в обозримом будущем изменятся. Первая особенность — у человека столько имен, сколько святых покровителей, «назначаемых» ему при крещении. Имена неравноправны, первое имя считается главным, но, в принципе, использовать второе или третье, или иное последующее (при наличии) не возбраняется.

Некоторые имена — двойные. Например, есть имя Хуан, есть имя Карлос, а есть имя Хуан Карлос. Так же есть мужское имя Хосе Мария, как и женское Мария Хосе. Нам, русским, не понять, надо просто принять их так, как есть. Всё равно большинство имен образовалось в седой древности, в далекие средние века, и сами латиноамериканцы вряд ли вам скажут, почему это так, а не иначе.

С фамилиями проще и сложнее одновременно. Проще тем, что с момента рождения фамилия не меняется. Состоит она из двух частей: главная, фамилия отца, и неглавная — фамилия матери. Главная передается собственным детям, неглавная — теряется, ибо детям достается в качестве неглавной главная фамилия матери. Звучит сложно, но на самом деле элементарно. Фамилией матери подписаться можно наравне с главной фамилией, например, некоему Пабло фамилия Пикассо досталась от матери. В редких особых случаях фамилию матери так же можно оставить детям в качестве главной, например если у аристократической семьи в качестве наследников остались одни девочки — чтоб не прервался род. В венерианском королевстве сия традиция законодательно закреплена, потому все женщины на троне Венеры имеют одну фамилию — Веласкес.

Фамилию мужа женщине использовать можно, она так же законна, как и собственная, но с приставкой «де».

Далее, есть устойчивый миф, что латинос, как и все южные ребята, не умеют работать. Можно соглашаться с этим, можно нет, но в любом случае делать этого они не любят, хотя когда надо, работают, и достаточно усердно. Однако, ни у кого не вызывает сомнения факт, что воевать эти ребята горазды. Мне лично знакомый рассказывал об Анголе, где он бывал в светлые советские годы, и о кубинских ребятах, которых награждал эпитетом «звери», и в описании которых превалировали нотки глубокого уважения. Да, у них нет ВПК, нет своего вооружения, нет много чего — сейчас, в данный момент. Но латинос — не трусливая североамериканская пехота, воюющая только с сильно разбомбленным противником и вскидывающая лапки кверху в случае потерь, «более, чем запланированы». Так что в случае единого континента и при наличии собственного современного ВПК, латинос, по мнению автора, дадут жару кому угодно. Воевать ведь не работать, это достойно сынов истинных идальго!

О «Планете». Да, это «сериал». Огромная сага, в которой написано более десяти томов, и сложно сказать, сколько будет ещё. Однако это не мыльная опера с розовыми соплями, хоть и описывается латиноамериканская планета. И не типовой мужской экшен-блокбастер а-ля-Голливуд, где сюжет состоит сплошняком из роялей, а супергерой-МС побивает всех одним махом, имея по пути к «главному боссу» всё, что движется. Это книга о людях. О человеке. Растущем, взрослеющем, делающем ошибки. Ибо императорами, даже самыми мудрыми и крутыми, не рождаются. Ими становятся, в муках от последствий ошибок, через труд, пот, и, конечно, кровь. Так устроен мир. А вот места для супергероев в нём, к сожалению, не предусмотрено.

Брату Дмитрию посвящается

La fe. La conciencia. El honor

Вера. Совесть. Честь

Надпись на гербе департамента безопасности (1)

ПАСЫНОК СУДЬБЫ

(Золотая планета-1)

ПРОЛОГ

Июль 2429 года, Венера, Альфа

«У-а!… У-а.!!!»…

Ребенок плакал жалобно и трогательно, и плач этот напоминал кваканье крошечного лягушонка. Его вытащили в негостеприимный жестокий мир из мягкого и тёплого места, защищенного от всех невзгод, и теперь ему придется делать самое сложное из всего, что существует на свете — жить. Королева, наблюдающая за операционной из-за односторонне прозрачного стекла смотровой, умилилась, по щекам её прокатились две счастливые слезинки. Ну, вот и малыш. Её малыш! И пусть не она его родила, но готова убить, порвать на куски любого, кто посмеет утверждать обратное! Впрочем, об этой авантюре знают всего три человека, и никто из хранителей секрета не позволит себе такой дерзости.

Наконец-то подошли к концу её раздумья и треволнения. И, как оказалось, это всего лишь начало нового пути, новой жизни, в которой она не будет хозяйкой, вершащей судьбы всех и вся. Теперь её удел — дергать за ниточки, двигая куклы в том или ином направлении, оставаясь в тени. Но так надо. Таковы правила.

Женщина в операционной пришла в себя. Ей показали малыша, она улыбнулась. Королева почувствовала глубокий укол ревности, и, чтобы не сорваться, быстро развернулась и зашагала в крыло больницы, которое она инспектировала, и где ждала её свита.

— Ваше величество! Время! — выскочил наперерез пресс-секретарь — молодой парнишка из небогатого и не слишком знатного рода, но очень уж старательный. Эта должность для него — подарок судьбы, большего ему в жизни не добиться. Осознавая это, он кровью и потом отрабатывал свой хлеб. — Мы уже начали волноваться!.. Вы не забыли, пресс-конференция по поводу теракта в марсианском квартале? А всего через полтора часа прием нового китайского посла!..

Она прошествовала мимо, направляясь к комнатам, обозначенным на мини-карте вихря перед глазами, как туалеты. Пресс-секретарь и охрана засеменили следом.

— Надо сделать заявление о том, что… — паренек на ходу активировал козырек вихря перед лицом и бегло пробежал его глазами. — Что власть берет на себя…

— Не сейчас, Марко, — оборвала она, останавливаясь возле двери. Две молоденьких девочки-ангела второго кольца тут же юркнули внутрь, всё внимательно осмотреть, несмотря на то, что весь этаж был заранее оцеплен, каждое помещение проверено. — Займи прессу ещё на полчаса. Мне надо прийти в себя.

— Конечно, ваше величество!.. Как пожелаете, ваше величество!.. — быстро закивал юноша, делая шаг назад. Лицо его выражало крайнее неодобрение. Он и так уже в течение часа вешал прессе лапшу. Они выбились из всех возможных протоколов с этой долбанной больницей, придется отменить кое-какие запланированные ранее мероприятия, а такие вещи на уровне монарха расписываются на месяцы вперёд. Каждое из них невероятно важно, и разгребать это придется ему, подставляясь под удар лоббистов, проталкивающих королеве те или иные вопросы.

Но ей было плевать. Для того она и держала Марко — отдуваться. А сейчас, действительно, нужно привести себя в порядок. Причем не столько внешне, сколько внутренне.

Войдя в туалетную, она открыла кран, несколько раз плеснула воды в лицо, после чего уставилась на свое отражение. Сдала она за последнее время, сильно сдала. Не фатально, конечно, пока сойдет… Немного поправить грим, да подвести глаза…

— Елена, визажиста сюда, распорядись, — бросила она, глядя через зеркало, безмолвно стоящей позади начальнице охраны и давней подруге.

— Ты в порядке, Принцесска? — участливо спросила та, шагнув к ней.

— Да. Оставьте меня ненадолго.

По знаку Гарсия, обе телохранительницы бесшумно скользнули в коридор. Сама Елена, неодобрительно и лаконично вздохнув, покачала головой и последовала за ними.

Всё, она осталась одна. На каких-то полчаса. Но этого хватит.

…Сказочница. Она — сказочница. Так называла ее мать в детстве за манию всё перевирать и сочинять на пустом месте. Она могла рассказывать вполне взрослые законченные истории, мимоходом, на лету придумывая многочасовой сюжет, видоизменяя его, и так же на ходу ваяя концовку, парадоксально стыкующуюся с началом. Или наоборот, нелогичную, но в жанре абсурда, вполне себе взрослом, совершенно не похожем на россказни маленькой девочки. Сложно ожидать подобное от существа четырех лет отроду, но так было.

На самом деле есть в кого: её мать тоже была сказочницей, иначе не назвала бы дочку Леей. «Звездные войны», древнее сказание народа гринго — мать с детства была на них помешана. Джедаи, сияющие мечи, планетарные разрушители, истребители, корабли, летающие к звездам… Человек в черном шлеме по имени Вейдер… Маленький смешной зеленый мастер Йода с длинными ушами, как у Чебурашки, только острыми… И, конечно, извечная борьба добра со злом. Эта детская сказка популярна до сих пор, регулярно переиздается, каждые лет десять-двадцать, и за века обросла не одним десятком томов достаточно вольного продолжения. Сейчас уже сложно сказать, какая именно история придумана легендарным детским писателем Люкассом, а какая появилась столетие или два спустя. Но это по сути ничего не меняет.

Принцесса Лея, перемещавшаяся со своими друзьями по галактике в небольшом космическом корабле, была героиней той сказки. Принцесса-победительница, разящая зло ярким голубым мечом. Принцесса-легенда…

Сказка.

Её жизнь, по аналогии с прототипом, тоже была похожа на сказку. Маленькая принцесска, защитница бедных, слабых и угнетенных, заступница перед сильными мира сего. Сколько дел она наворотила после корпуса, но до коронации? Мир обожал и почитал её по делам, безо всяких PR технологий. Даже непримиримые ортодоксы из среды вечных противников Венеры признавали её заслуги.

Люди любили её искренне. Так искренне, что после памятного покушения в Дельта-полисе, когда она лежала в госпитале без сознания, весь мир носил цветы к венерианским посольствам и консульствам, зажигая свечи и не давая им гаснуть, символизируя таким образом её борьбу со смертью. Маленькая добрая принцесса, надежда целой планеты на счастливое будущее…

Надежда разбилась сразу после смерти матери, за последовавшей коронацией. Реальный мир оказался неподъемен для маленькой сказочницы, слишком жестоким, поскольку правят им не чувства и чудеса, а голая убийственная целесообразность. И главный постулат выживания государства звучит так: «Хочешь жить — дави. Дави всех! А для этого выжми из имеющихся ресурсов все соки. И плевать на тех, кто думает не так, как ты!»

Как оказалось, кровь — это тоже ресурс, наряду с финансами, армией, флотом, СМИ или законами. Кровь гвардейцев и солдат, каждый день умирающих при исполнении долга, не всегда честного и праведного, но всегда необходимого. Кровь тех, кто попал в жернова политической машины и выбрал не ту сторону. Неплохих людей, иногда очень даже симпатичных в личном плане, способных и умных, но чья жизнь несовместима с существованием государства. Жизнь бесправных рабочих, вынужденных горбатиться ради процветания Родины, не живя даже, а выживая, борясь за кусок синтетического хлеба, глоток регенерированной воды и плохо очищенного кислорода. Жизнь людей из криминальных трущоб на окраинах, ежедневно и еженощно ведущих борьбу только за то, чтобы добраться домой целыми и невредимыми. Всех не перечислить.

Власть — это большая кровь. И ложь, чтобы эту кровь оправдать.

Она была защищена от всего этого самой надёжной в мире крышей по имени «мама», и столкнувшись с суровой реальностью, чуть не сдалась, чуть не пала под волной навалившегося. Она утонула бы в этой страшной реке под названием «политика», если бы не окружение, не самые близкие люди, сумевшие в последний момент собрать все силы, всех верных сторонников и подставить плечо.

Но всё, чего им тогда удалось достичь, это поддержание достигнутого, поддержание статуса-кво. Сеньоры аристократы, реальные, а не номинальные властители этого маленького вращающегося вокруг Солнца каменного шарика, не дают вздохнуть и давят, только и ждут малейшей слабины королевской власти. Её удел — барахтаться и дальше, всю оставшуюся жизнь, не давая сеньорам отхватить тот или иной жирный кусок, из последних сил удерживая их в рамках. И ничто на свете не сможет помочь, ибо это только в сказках можно всё.

…Но она — сказочница!

Лея улыбнулась, впервые за последние несколько часов. Настроение начало поматься, и вскоре должно будет перейти положительный рубеж. Сказка…

Да, если вокруг тебя нет сказки — надо её придумать. И поведать этому миру. Ведь она — сказочная героиня, кому, как не ей!

…И она придумала, свою последнюю сказку. Пусть не может ничего изменить сейчас, но эта планета ещё не раз содрогнется от её истории, которую только предстоит рассказать.

Будущее? Теперь она спокойна за будущее. Она не боится никого — ни бога, ни чёрта, ни тем более сеньоров олигархов. Потому, что от королевы ждут реальных дел, реальных поступков, а она дала планете… Чудо.

И пусть жестокий продажный мир начинает молиться!..

Сентябрь 2428 года, Венера, Альфа

Следователь отсутствовал более четверти часа. Сидящая в наручниках перед его столом молодая женщина с безучастным лицом смотрела перед собой, полностью погруженная в свои мысли. Она не производила впечатления матерой уголовницы, хотя на допросе вела себя соответствующе — нагло, развязано, дерзко. Смеялась следователю в лицо, хамила, язвила. А сейчас, оставшись в одиночестве, отключилась, уйдя в себя.

Конечно, она знает, что все её потуги бесполезны. Законы жестоки, но это законы. Что бы она ни делала, что бы ни говорила, её будущее на ближайшие пять лет определено четко и недвусмысленно. Так зачем трястись, лебезить, бояться?

Она никогда никого не боялась, не собирается этого делать и теперь. И шла бы вся гвардия, в лице следователя и громил-надзирателей, далеко-далеко!..

Именно это прочел в её лице худой высокий мужчина с длинными, ниже плеч, светлыми волосами, вот уже пятнадцать минут задумчиво наблюдавший за подследственной с большого стационарного визора кабинета следователя. Сидящий у стены референт, копающийся в файлах управления гвардии с переносной планшетки, наконец, воскликнул:

— Да подходит, сеньор граф! По всем параметрам.

— Наконец. Долго ты!.. — недовольно фыркнул длинноволосый.

— Так база данных-то чужая, — пояснил референт. — Они тут сами себе ноги переломают, где уж мне быстро нужное отыскать?

Взглянув на изображение вслед за шефом, он с неким ехидством в голосе спросил:

— Ваше превосходительство не смущает её… Немного экзотическое прошлое?

— Первый срок? — Его превосходительство хмыкнул. — Мне кажется, именно такая нам и нужна. Сильная. Решительная. Волевая. И чтобы было за что зацепить. Чтобы боялась, что мы передумаем, стелилась перед нами, но шла при этом по жизни напролом.

— Ты посмотри на ее глаза, — кивнул он на визор. — Это глаза хищницы, львицы. Пусть сейчас ей плохо и на многое наплевать, но она не сдается, не опускает руки. И того, что у неё осталось, никому ни за что не отнять.

— Львицы не занимаются незаконной проституцией в самом центре Красного квартала, сеньор граф, — покачал головой референт. — Это прерогатива забитых европеек, нищих американок или нелегалок с Востока. Тем нечего терять, максимум, что им грозит — депортация. А она — чистокровная венерианка, хоть и с Обратной Стороны.

— Ничего ты не понимаешь в людях! — подвел итог его превосходительство, после чего поднес к губам браслет. — Сеньор комиссар, проводите к задержанной.

Женщина подняла глаза. Вслед за охраной в допросную вошел высокий длинноволосый человек в строгом лощеном костюме, уверенный в себе, и невысокий человечек с «заезженным» лицом, с активированным вихрем планшетки в руках. Это ещё что за явление Христа народу?

О втором можно было сказать с уверенностью — личный секретарь. Слишком уж рабочее, сосредоточенное, выражение лица. К тому же неброская внешность, соответствующая статусу. Однако первый выделялся. Как внешностью, так манерой держаться: ни дать, ни взять — Князь Вселенной, а все вокруг, в лучшем случае, подданные. Блескучий, хорошо скроенный дорогой костюм, неброский, но и не символизирующий что-то вроде: «Смотрите, мой хозяин — аристократ в энном поколении! Он купит всех, если захочет!» Ей на подобный и за целый год не заработать, даже, если ее возьмут на полную ставку в «Рай» или «Остров Малибу». Что уж говорить о Красном квартале?

Секретарь сел за один из столов позади неё, активировал над на левым глазом козырек, завихрил голограмму и принялся просматривать выведенные на планшетку документы. Высокий же уселся перед ней на стол, закинул ногу на ногу и забарабанил пальцами по колену. Во взгляде его читалась насмешка, превосходство, издевка. А еще… Какое-то уважение что ли?

Да, уважение. Сильного к другому сильному, хотя и более слабому. Несмотря на аристократизм, он не презирал ее, как презирает простых людей большинство представителей высшего сословия. Что радовало, утешало… Но не особенно. В любом случае, добрым этот взгляд назвать было нельзя. Если она не подойдет ему для своих планов (естественно планов — а иначе для чего ему, аристократу, приходить в тюрьму к уличной проститутке, как не с предложением сотрудничества?), он легко утопит ее в дерьме. Закон ведь писан только для плебеев; таких, как этот франт, мир не пугает. Они могут сровнять с землей, а могут и вытащить из самой большой передряги, наплевав на всё тот же пресловутый закон. Интересно, что он хочет предложить?

Помолчав ещё минуты две и не добившись от женщины никакой реакции, светловолосый прекратил барабанить пальцами и усмехнулся.

— Стефания Шимановская, 2403 года рождения, Новая Самара, русский сектор. Окончила базовый уровень подготовки, средняя школа номер сто восемнадцать, Любинский район сектора, поселок Рудный, где и проживала до семнадцати лет с родителями. Иного образования нет.

Первый привод за незаконную проституцию 4 июля 2420 года там же, Рудный. Итог: предупреждение и административный штраф. Впервые оступившихся законы королевства щадят… — прокомментировал он, понизив голос и ехидно оскалившись. Женщина продолжала сидеть с отрешенным видом, но последние слова её явно зацепили. — Далее, не вняв намеку, второй привод. В ноябре, всего через полгода, но уже в Самаре. — Длинный сделал паузу, подавляя молчанием. Стефания непроизвольно втянула голову в плечи. — Вина не доказана за отсутствием состава преступления. И тут же третий привод, ещё через девять месяцев. Сопротивление при задержании, грубость с сотрудниками гвардии…

Его глаза смеялись. Так всё и было. Женщина заметно ссутулилась. Лощеный франт бил метко, прицельно, и в совершенстве знал ее биографию.

— Полгода условно. Вновь невероятно щадящее наказание, не правда ли, Стефания? — мужчина вяло рассмеялся. — Не знаю, чего тебе это стоило, у вас там на Обратной Стороне черт ногу сломит от коррупции, но приговор суда — есть приговор суда. Итак, продолжим… — Он делано-сосредоточенно вздохнул. — …Полностью исчерпав себя и потратив все сбережения в Самаре, перебралась в Санта-Розу. Здесь тоже не повезло: в течение месяца два залёта. Ты что, местному авторитету не отстёгивала, с чего тебя так шуганули? Или нужным людям не дала? Два раза за месяц! Вроде на полную дуру не похожа, Стефания? А?

Женщина скривилась, невозмутимый минуту назад вид растаял, как снег. Нет, перед ним сидела не матёрая уголовница, а неопытная провинциальная дурочка, запутавшаяся в собственных поступках.

— Скорее подстава, — озвучил высокий мысль вслух. — Поскольку дело было закрыто за отсутствием, как и в Самаре, могу лишь предположить, что гвардейцы пожалели бедную девочку, вышвырнутую жизнью на помойку, уже имеющую весь необходимый багаж до следующего залёта лет на пять…

…И, наконец, Альфа. Столица. Очередная провинциальная шлюха, приехавшая покорять местные сексуальные вершины. — Мужчина иронично оскалился, а затем подался вперед и заорал ей в лицо:

— Ты что, родная, совсем охренела? Красный квартал! Рай для шизофреников-извращенцев со всей Солнечной системы! Стефания, как можно так низко пасть? Не могла найти что-нибудь поприличнее?

Да в Альфе каждая третья хоть раз в жизни подрабатывала твоим ремеслом! Здесь Мекка для озабоченных со всей Земли! Сколько мест! Сколько улиц! Районов, кварталов! А ты опустилась до притона! Бомжатника! Самой-то не стыдно?

— В других местах платить надо за место! — огрызнулась, наконец, Стефания, выпалив ответ прямо в лицо франту. — Сразу и много! А Барон согласился на поруки взять, в рассрочку! Чтобы вернула, когда заработаю!

Мужчина, не ожидавший подобной реакции, отшатнулся.

— Да если б у меня были эти грёбанные двести империалов, разве я пошла к этой узкоглазой сволочи? Вы тут в столице совсем охренели! Слишком много своим ребяткам позволяете за место брать! Только на бумаге «профессия, защищаемая законом, основа туристического бизнеса…»! — А на деле как драли нас братки, так и дерут! Только с гвардией делятся! Свободная профессия, тьфу, мать вашу! — она, не стесняясь, плюнула на пол.

— Чего ж ты другой-то профессии не обучилась? — ядовито хмыкнул мужчина. — Работала бы сейчас кем-нибудь посолиднее, замуж вышла?

— «Посолиднее»? Это что, продавщицей в супермаркете? А, поняла! Оператором шахтных установок! Зашибись профессия!

Мужчина пожал плечами. Сам он в юности работал простым бухгалтером и не разделял подобный взгляд на специализацию.

— Только у нас в Рудном работать негде больше! С теми сраными балами, которые дает ваша сраная школа, даже в самый сраный ВУЗ Самары не поступить! А о грантах и мечтать не приходится!

— Так ты, значит, выживала, как могла. М-да, бедная девочка. Как жаль, весь мир против неё… — голос мужчины просто источал ехидство. — А вполне официально приехать, купить лицензию, отстёгивать налог — этого, значит, ваша школа дать не может? Наверное, в ней не говорят о венерианских законах, о том, что делать можно, что нельзя, и что можно, когда нельзя? Ах, какая плохая школа! Надо сказать министру образования, пусть туда инспекцию пошлет, а то мы тут не знаем, что в провинциях творится…

— Слышь, начальник, хорош комедию ломать! Говори, зачем пришел, или проваливай! Я ж вижу, что не из гвардии! Мораль читать припёрся или лекцию по юриспруденции?

Дозрела. Длинноволосый мысленно потёр руки.

— А зачем мне говорить? Я, может, хочу тебе предложить со дна выбраться, человеком стать, а ты сама этого не желаешь? Я тебя из тюрьмы вытащу, а ты по старой дорожке пойдешь? — он усмехнулся. — Пойдешь или не пойдешь, Стефания?

Женщина положила лицо в ладони и вдруг заплакала.

— Видала я твою… свободу, знаешь где! И твою… лицензию! И всех…вас!

— Вот-вот, именно это я и хотел услышать. Полное психологическое неприятие, равнодушие к себе и судьбе. Тебе просто наплевать, что будет дальше, да? Ты согласна жить и в тюрьме, потому, что жизнь вне неё свободой не считаешь.

— Пошёл ты!

Человек встал со стола и бодро зашагал по комнате.

— Знаешь, я бы на твоем месте просто спился. Да-да, именно спился! Всего-то за пару лет, — заговорил он с сочувствием в голосе. Женщина недоуменно подняла глаза. Уж сочувствия она никак не ожидала. — Ты же живёшь дальше. Пусть не в ладах с законом, на который тебе плевать, но не опустилась до уровня овоща, когда утешение можно найти только в водке.

Водке? Он — русский? Шальная мысль уцепилась за оговорку. Местные, даже местные русские, водку почти не употребляют, предпочитая более слабые напитки. Особенности планетарного менталитета. Она присмотрелась внимательнее… Да, и черты лица, и легкий НАСТОЯЩИЙ русский акцент (в отличие от акцента венерианского русского сектора), говорили, что он — представитель далекой родины её предков. То есть не потомственный венерианский аристократ, как она посчитала вначале, а богатый иностранец. Но с ОЧЕНЬ хорошим испанским выговором!

Стоп, кажется, она где-то видела его лицо. Где? В СМИ? Но где именно? Эх, жаль, она не интересуется политикой и не смотрит новости. Это что-то слишком знакомое, она должна вспомнить его…

Но память подводила. Мужчина меж тем продолжал:

— После такой аварии, случись подобное со мной, я бы не смог жить дальше. Так что я горжусь тобой, девочка! Горжусь, что ты ещё держишься! И только поэтому я предложу тебе то, что хочу предложить.

Он подошел, снова сел на стол и взял в руки ее ладонь. Она смотрела на всё это обалдевшими глазами, шизея от резкой перемены.

— Ч- что?.. — выскочило у нее. Недоуменно и… Жалко. — Что предложить?

Покровительственная усмешка.

— Операцию. И ребенка. Это будет не твой ребенок, но ты сможешь его выносить, родить и нормально воспитать.

— Мне не нужны чужие дети, понятно?! — закричала она. — Я не хочу быть суррогатной! — она выдернула руку, оттолкнула мужчину и отскочила в сторону. Глаза ее застилали слезы. — Я хочу стать нормальной, настоящей!

— Я не бог, вернуть то, что ты потеряла при аварии, не в моих силах, — спокойно и бесстрастно чеканил мужчина, окончательно её добивая. Лучше б уж кричал и оскорблял, унижал — не так больно было, честное слово. — И я не благотворительный фонд, чтобы спонсировать сложнейшую операцию вместо него. Извини. — Он развел руками. — Конечно, ты можешь накопить денег и сама сделать её за свой счет, благо, нет в мире ничего невозможного… И родить нормального ребенка, своего, кровь от крови, плоть от плоти… Когда выйдешь на свободу, конечно.

Стефания разрыдалась в голос. Да, он знал куда бить, этот лощеный русский! Досконально выучил ее биографию. Авария… Он знает про неё АБСОЛЮТНО всё! И ей нечего возразить, черт возьми.

Она и правда пошла в этот прибыльный, но нелегальный бизнес только потому, что хотела быстро заработать на операцию. Потому что в мире, конечно, всё и возможно, но стоят подобные услуги невероятно дорого, не по карману дочери погибшего шахтера из Горного. А работая легально, больше половины приходится отдавать «дядям» — налоговой, профконтролирующей и медицинской службам, гвардейцам и, конечно, «крыше». С лицензией она бы заработала нужную сумму лишь годам эдак к пятидесяти.

Потом была неудача в Самаре. Да, она откупилась, потратив все, что успела накопить, все те жалкие центаво. Получила всего лишь предупреждение. Последнее. После чего, попадись она ещё раз, сразу впаяют срок без разговоров.

Тогда она решила попытать счастья на «имперской» территории, в Санта-Розе. Тамошние расценки выгодно отличались от «беспредельной» Самары, а уровень контроля над криминалом оказался существенно выше — коренная же нация!..

…Но там ее, действительно, кинули. Свои, «крыша».

Она перебралась в Аврору. Но в бывших имперских владениях девочки зарабатывают хотя и больше, но и откупиться от гвардии, попадись она снова, практически невозможно. Пришлось сворачиваться и там.

И вот столица. Да, провинциальная дура. Да, просто дура. Но расценки здесь, в битком набитом туристами сердце планеты Любви, на порядок выше той же Санта-Розы, и вообще несравнимы с забытой всеми богами Самарой. Она решила поставить ва-банк, была, не была — или окажется в дамках, или ее смоет в сортире этой гребанной жизни…

…Почему, ну почему те же китаянки или европейки, проработав здесь год, спокойно уезжают домой, увозя с собой столько денег, что с земными ценами можно всю оставшуюся жизнь не работать? И им, и семьям, ради которых они в основном приезжают, эти земные цветочки? И всё у них получается? А она, неудачница, облажалась сразу, на второй же день? Первая же облава оказалась её? Ну почему ей так не везёт в этой жизни?

— Думай, Стефания, думай, — давил светловолосый. Он не настаивал, не убеждал. Он просто требовал ответа. Не согласна? Что ж, до свидания. Найдёт другую. — Я могу дать тебе Шанс. Дать тебе ребенка. Ничего не потребовав взамен. Даже буду помогать, ведь ребёнок — это слишком большая ответственность и слишком большие затраты для дочери шахтера без специальности и опыта нормальной работы.

— А потом заберёте? Когда подрастёт? — шмыгнула она носом, пытаясь снова не расплакаться. Всё, она в его власти, и сама это поняла.

— Нет. Это будет твой сын и только твой.

— Сын?

— Да. Мальчик. Ты будешь воспитывать его так, как посчитаешь нужным, говорить то, что посчитаешь нужным. Может, он и не будет похож на тебя, но это Шанс, согласись?

Женщина кивнула.

— Что от меня требуется?

— Во-первых, никакой… Прежней работы. Официально или неофициально, даже просто подработок. Я знаю, в местном обществе поход «налево» за хорошую оплату не сильно осуждается, особенности менталитета — дикая страна, дикие нравы! Но не мне судить. Это — главное условие.

— Я согласна! — торопливо пискнула женщина, будто опасаясь, что он передумает.

— Далее, воспитывать ребенка одной очень накладно, даже с господдержкой, — спокойно и размеренно продолжал мужчина. — Потому тебе будут помогать материально. В достаточной мере, чтобы вы не скатились к нищете, но в недостаточной, чтобы на них можно было вести иждевенческое существование. — Он вперил в женщину колючий пронизывающий взгляд. — Так что работать тебе всё же придется, Стефания. И крутиться. Выживать.

Та кивнула.

— Понимаю.

— Естественно, никаких вредных привычек, пристрастий и тому подобное. Никаких пьяных хахалей среди ночи, дебошей… Ты поняла, о чём я?

Снова кивок.

— Занимайся им так, чтобы он не чувствовал ненужность или бесполезность. Одари заботой и любовью. Он для тебя — всё. Я прикрываю тебя и плачу за то, чтобы ты была хорошей матерью. Вырастила достойного человека. Больше, в принципе, ничего. Но если вдруг не будешь с этой работой справляться… Сама понимаешь, я могу быть и жестоким.

Она снова кивнула.

— И последнее, он ничего не должен знать о нашем соглашении. Для него ты — мать. Ты и только ты. Всё ясно?

— Спасибо!.. — у Стефании отлегло от сердца. О таком подарке судьбы она не могла и мечтать. Действительно, что значат эти чертовы гены, да ещё реплицированные искусственно, по сравнению со всем остальным, предложенным этим сеньором?

— Рад, что мы пришли к взаимопониманию. — Сеньор кивнул жестом эдакого повелителя мира. Женщина съёжилась. — Жан, занимайся документами. Как все оформишь, доложи.

Затем, не слушая ответа секретаря, развернулся и быстро вышел из кабинета. Наверное, у него ещё много дел — у таких людей всегда много дел. Лишь на пороге обернулся и бегло бросил:

— Да, Стефания, и никаких польских или русских имён. Это тоже условие.

Когда её, не помнящую себя от счастья и пытающуюся в полной мере осознать, что же с нею только что произошло, охрана вела назад в камеру, она вдруг вспомнила, где видела этого русского. От неожиданности Стефания даже споткнулась, за что получила тычок и нервный окрик гвардейца:

— Ну, ты, аккуратнее там, стерва!

Но было не до охраны. Господин Козлов, Сергей Палыч. Финансовый гений (по словам ведущих умных СМИ) и автор современного венерианского экономического чуда. Но главное, принц-консорт, муж королевы и отец наследниц престола, обоих её детей. Эта сучка обожает ядрёный перепих чуть ли не со всеми подряд, но рожает только от него.

Мудрая сучка!

Или уже бывший муж?

Жаль, она не следит за подробностями ссор в монаршьей семье, но это и не важно. Важно то, что перед ней только что сидел некоронованный властитель Венеры, государства, раскинувшегося на трех планетах и нескольких десятках более мелких, но жизненно важных космических каменюк. Человек, реально заправляющий всем, трахающий королеву вне очереди и являющийся отцом наследницы престола.

Во что она только что ввязалась? И кто тот ребенок, которого ей… Она… В общем…

???

Волосы на голове зашевелились, поднимаясь дыбом. Радужное настроение вмиг улетучилось.

— Лицом к стене! Ноги на ширине плеч! — раздалось откуда-то сзади, но как будто в другом измерении.