Пасынки Апокалипсиса

«27»

Полная темень, вонь и хлюпающие звуки.

Задумываться о чем-либо не хотелось, да и от всепроникающего мерзкого запаха спасения не было.

Спасти нас теперь могло только чудо.

Когда неизвестный открыл дверцу, то его, как и можно было ожидать — стошнило. Все-таки он был сильно брезглив этот весельчак Франсуа. Да-да, это оказался именно и здорово, что легионер успел-таки ругнуться на французском, прежде чем опорожнить желудок. Иначе получил бы он кованым прикладом моего автомата за милую душу…

Попробовал «тюкнуться» к нему в голову, но там сейчас было только отвращение. Тогда я разлепил губы и позвал его в полголоса.

— Франсуа…

Реакция легионера оказалась мгновенной, но я успел перехватить ствол чуть не уткнувшийся мне в пузо и осветил фонариком свое лицо. Про себя отметил, что все-таки я остался достаточно быстрым, и это не могло не радовать.

— Фэйс… — облегченно выдохнул француз, и его еще раз сломило напополам.

На объяснение нам хватило буквально минуты.

Понежится на одеялах, Франсуа так и не удалось. Видимо раненный капитан этого трижды проклятого судна все-таки сообщил тайваньской призовой команде о норе, где прятал китайских бойцов.

Покончив с беглым осмотром машинного отделения, и оставив там саперов, парни прямым ходом, буквально встали на наши следы.

Матерый легионер забираясь в нычку последним, максимально аккуратно прикрыл за собой скрученную обшиву. Однако инструкции парней были явно точны, и они прямым ходом полезли в «карликовый лабиринт» переборок.

Однако в этой ситуации больше «повезло» Франсуа. Понимая, что назад хода нет, он нырнул в отверстие, где несколькими минутами исчез я и по какому-то наитию безошибочно вышел к цели.

Ситуация становилась не лучшей. Ни воды, ни еды, ни маневра — и каждый из нас это понимал.

Легионер, наконец, выпрямился и не то чтобы перевел дыхание, а попросту выскочил в «предбанник» где воздух был в разы свежее. Однако когда его фигурка неожиданно резко вернулась, я понял — неудачи на этом не закончились.

Могу поклясться, Франсуа был растерян. Он жестом отмахнул мне рукой на языке спецназовцев всего мира: «Противник» и вытаращился, видимо ожидая моего решения.

Я его понимал. Парень ждал от меня чудес, а я не мог ему таковых предоставить. Просигналил в ответ: «Делай как я» и поставил ногу на первую загаженную ступеньку ведущую вниз.

Судя по звукам за дверцей, притворенной Франсуа, времени почти не оставалось, и легионер это понял. Все-таки он был настоящим воякой этот француз.

Фонарик — вот проблема — еще пара секунд и придется двигаться в темноте. Я еще успел осветить загаженную площадку в мертвой для просмотра зоне, как дверца уже знакомо скрипнула, и я уверенно нажав кнопку, шагнул в полный мрак, неимоверно сгустившийся после яркого лучика.

Теперь нужно было ловить Франсуа. Судя по звукам сверху, у нас наметилась пауза — поскольку боец, вошедший первым, оказался не менее брезглив и повторял сейчас «подвиг» моего товарища.

Это было здорово. Под «шумок» и хохот других парней из команды зачистки я развернулся и точно ухватил за плечи спускающегося легионера.

Потянул на себя.

Сверху что-то капнуло, но после похода по изгаженным ступеням мне уже было все равно. Франсуа среагировал, но как-то вяло, и тут же споткнувшись, неловко повалился на бок.

Представляю, что он чувствовал, отползая от края по нечистотам.

— Га-га-га-га, — ржали наверху, — Га-га-га-га-га… — орали бойцы что-то на китайском «улю-улю»…

Получалось что у моего товарища шок, поскольку он и не думал сейчас подниматься на ноги, устроившись щекой на моем ботинке.

Неожиданно у меня проклюнулась мыслишка.

Вытащил из кармана чехол с телефоном.

— Переводи что там, — шепнул я Малышу и ткнул пальцем вверх, — Только тихо.

На экран посыпались первые буквы. Судя по интонациям звучащим над нами в каком-то метре необходимости в этом не было — противник явно праздновал победу, однако кое-что оказалось «интересным».

Прочитав информацию, я теперь упорно не мог вспомнить: есть ли задрайки с внутренней стороны двери.

— Если они здесь, закрываем и все, — кричал кто-то из тамбура, совсем не таясь, — Отсюда не выберется даже Гудини, — голоса вдруг стали удаляться, — Прощайте крысы! — безжалостно моргнул Малыш и, сопровождая приговор, наверху жестко хлопнула дверца нашего ада.

Думать и пытаться что-то сказать я не мог. Вонь отнимала остатки сил, и даже у меня подкашивались ноги — видимо, находится здесь долго было опасным занятием, однако выбора теперь не было.

Плюнув на осторожность, я все-таки включил фонарик и осмотрелся.

Франсуа явно было опять плохо, и он лежал, свернувшись калачиком. Свежие пятна на его и без того уделанном камуфляже ясно давали понять — от блюющего китайского бойца брызги достались не только мне.

Лестница тоже блестела теперь свежаком, и браться за ступени мне никак не хотелось.

— Сколько времени до взрыва? — спросил я Малыша, и оказалось, что с начала приключений прошло каких-то сорок минут.

Что может произойти с нами за час с лишним в таких условиях, думать не хотелось, и на секунду я даже пожалел, что мы не рванули судно, находясь в машинном отделении.

— Твою мать! — заорал я бессильно в темноту трюма.

Неожиданно Франсуа шевельнулся и попытался сесть. Не знаю, как бы я чувствовал себя на его месте, не «гуляй во мне» чертов коктейль сыворотки с «птичкой». Однако даже в этом «разогнанном» состоянии я каждой клеточкой ощущал неминуемую интоксикацию.

— Фэйс, — донесся снизу слабый голос француза.

Наклонился и помог легионеру присесть.

В луче фонарика он показался мне белым как полотно. Не знаю, может, так оно и было.

Франсуа покопался в нагрудном кармане и протянул мне какое-то фото. Неожиданно я понял — мой невольный партнер полагает, что у меня намного больше шансов спастись. Ему просто не хотелось, чтобы миловидная девушка с двумя мальчишками на берегу изумрудного озера «погибала» так же отвратительно.

Это были именно те самые персонажи, что я заметил несколькими часами раньше в думах сапера.

— Ноу, — отодвинул я руку Франсуа, — Ноу, — и жестами показал, мол, идем только вместе и до конца.

Не знаю, может мне показалось, но неожиданно во взгляде легионера мелькнуло нечто: благодарность — не благодарность, надежда — не надежда? По крайней мере, он самостоятельно поднялся на ноги и выудил из-за пояса свой фонарь. Посветил на лестницу разукрашенную нечистотами и угрюмо покачал головой — видимо, коснуться ее было выше его сил.

Тронул Франсуа за плечо, обошел и, не глядя, ухватился за первую жирно блестящую ступеньку.

«Плевать, — рассуждал я, перешагивая с площадки, — На нас и так живого места нету — какие уж тут сантименты…»

Однако мой поступок оказался не нужен — просто в очередной раз я мог сказать себе — сделал все что мог. Дверь оказалась задраенной с противоположной стороны и никаких шансов выбраться, по крайней мере, здесь, не было, поскольку признаков задрайки с нашей стороны не оказалось и в помине.

На какое-то мгновение силы меня оставили. Скорее всего, какой-то второй половинкой я еще надеялся не остаться замурованным в темной вони трюма, да еще по соседству со смертоносным зарядом.

Закладывали парни взрывчатку, скорее всего, спускаясь здесь же.

Мысленно отсалютовал их мужеству и стойкости. Ситуация покойных спецов была немногим лучше, чем наше теперешнее положение. В бою на капитанском мостике нам попросту опять «повезло» — первый боец напоролся на шальную пулю, следом не взорвалась граната предназначенная мне и, наконец, Серега своей безумной атакой помог завершить тот бой.

Рассуждая здраво, нам теперь оставалось только ждать. Если по истечении двух часов взрыва не произойдет, то время наше почти сочтено. Нет ни воды, ни продовольствия, к тому же в моем организме что-то начинало противненько дрожать — спазмы — не спазмы, подергивание какое-то.

Поразился выносливости Франсуа. Наверняка кто другой уже окончательно сдал бы, а этот после той минутной слабости с фотографией сидит себе на загаженной площадке по-турецки, да еще и улыбается чему-то, глядя в проклятую тьму.

— Фэйс, — моргнул он лучам моего фонарика и похлопал но площадке, — Ситдаун.

— Банзай? — улыбнулся я ему и подумал что все-таки он и на самом деле бел как полотно.

— Банзай! — твердо ответил тот, и я устроился рядом, чуток его толкнув, мол, подвинься…

Все-таки замечательно, когда у тебя нет шансов — в такие минуты не остается и сомнений. Славная нам досталась компания перед самым занавесом. Я с улыбкой вспомнил хохла Леву и шефа легионеров Джинна. Смешливых близнецов латиноамериканцев…

Фраза: «Как же давно все это было?» — отразила бы мое состояние на ту минуту как нельзя лучше. Действительно, мы с Малышом и Франсуа еще живы и сильно хочется все-таки услышать этот взрыв, которого мы так сначала боялись.

«Как же может так быстро меняться ситуация?» — спрашивал себя я. Ответа не было, да он собственно был и не нужен. Наверняка спустя несколько лет после нашего Армагеддона люди научатся не спешить, и сумасшедший ритм двадцать первого века наконец-то изменится. А пока мы все без исключения принадлежали темпам своего столетия — инерция оказалась сильней ситуации — и каждый из нас жил еще по часам того ушедшего времени.

— Тайм? — шепнул Франсуа, высвечивая фонариком часы на своем запястье.

Опять прошло всего-ничего — час десять.

Неожиданно в наше пространство ворвался какой-то новый звук. Гул, напополам с гудением чавканьем.

— Газолин, — гукнул легионер и, пожалуй, он был прав — началась заправка.

Вот оно наше время, только бы за эти пятьдесят минут вражеский сапер не добрался до таймера и не обезвредил его, а лучше — пускай ошибся бы прямо сейчас!

— Банзай… — неожиданно прохрипел Франсуа, и я его понял — наши мысли опять совпали.

Теперь наше «Банзай» напоминало молитву. На разные лады мы тянули это словечко, и каждый чувствовал насколько его товарищ, запрятанный в черной вони трюма, желает именно такого финала.

— Банзай… — молили мы, — Банзай… — и нас, наконец-то, услышали, потому как, яркая вспышка высветила вдруг противоположный край трюма и грохот взрыва спутал-смешал мысли