Пастыри чудовищ. Книга 3

Глава 1

ЛАЙЛ ГРОСКИ

«От Ковчежца» долетал заливистый звон артемагического колокольца — срочный общий сбор. Налившийся холодом карман подмораживал левый бок. Внутри голосила крыса, которая ни на миг не верила, что это совпадение.

— И я ещё на безделье жаловался, — подхватился на ноги, подмигнул на прощание Йолле. — Потом закончим, а?

Теперь, вкрадчивой рысцой… куда? Водная Чаша в «Ковчежце», но там сейчас Арделл, значит, нужен водоём без лишних глаз.

Хотя я же давал право вызова тройке-четвёрке поставщиков, да и тому же Тербенно — в свете нашей маленькой договорённости следить за одним устранителем. Может быть и совпадение. В жизни же бывает куча совпадений, да?

Судьба переждала, пока я преисполнюсь надежды и добегу до ближайшего ручья. После чего размахнулась и привычно треснула по черепушке.

— Приехал Робби, передаёт приветы, — весело заговорило лицо связного Гильдии в ручейковых водах. — Готовы твои часики. Цену вопроса знаешь, а как подойдёшь — это уж сам решай. Забирать будешь?

Стандартные фразочки Гильдии на случай связи. Любое имя — задание, приветы — время выполнять, часы — напоминание не медлить. «Сам решай» — любой способ выполнения задания.

«Заказчика волнует только один заказ. Но если ты вдруг пустишь ко дну всю контору или решишь их всех вдруг вырезать…»

А цена вопроса — это я. Бляха гильдейца и пыльная крысиная шкурка.

— Что ж вы так тянули-то?

— Вышло так, — отрезал связной тоном «тебе ещё вот не сказали». — А что, проблемы? Так будешь забирать-то?

А, ну да, точно. Стандартный отзыв на подтверждение заказа.

— Сразу как выберусь в столицу. Я сообщу.

Связной Гильдии фыркнул и пропал. Я остался ловить кристалл связи в ледяной воде непослушными пальцами.

В голове вместо визга крысы ни к селу ни к городу звенел колокольчик.

Хотя это не в голове. Общий сбор. Задание, которое я должен «утопить».

Выражения лиц у ковчежников были такими, будто им тоже только что приказали кого-нибудь утопить. Например, свою мать.

Нахмуренная Гриз Арделл отмахнулась от моих попыток изобразить пантомиму на тему «Извините, срочные естественные надобности». Махнула мне на кресло и выпалила:

— У меня в кабинете сидит доверенное лицо заказчика. И предлагает нам пятьсот золотниц только за выезд на место.

Задание Гильдии начало сходу приобретать зловещий размах.

— При этом посыльный отказывается сообщить — кто заказчик, в чём проблема и даже куда нам придётся направиться, — добила Арделл и скрестила руки на груди. — Более того — он требует выезда на место всей группы сразу. И нам придётся оставить боевые артефакты — в том числе атархэ — и любые яды. Иначе нас просто не пропустят внутрь поместья.

Я задался резонным вопросом — почему Гильдия решила, что я могу сорвать задание, которое мы вообще не возьмём.

— Очень подозрительно, — озвучил очевидное Янист. — А после того, как мы схлестнулись сперва с прогрессистами в Энкере, теперь вот с работорговцами… и, думаю, старшие Линешенты тоже не желают нам добра…

Олкест малость приуныл, осознав, сколько разных сущностей не желают добра королевскому питомнику Вейгорда. Мел выручила уже-не-суженного, выпалив:

— Ловушкой за милю несёт.

— Настораживает. Особенно последнее условие и то, что он принёс с собой половину денег, — согласилась варгиня. — Так вот, это ещё не всё. Посыльный настоял на том, чтобы пройти проверку под зельями. Аманда?

Нойя с сокрушённым видом прищёлкнула пальцами:

— Тот человек не лжёт. Он и впрямь служит какому-то высокому и могущественному дому, и ему приказали пригласить нас. Потому что это крайне деликатный и очень важный вопрос — вопрос жизни и смерти, так ли он сказал, золотенькая? Тот, кто инструктировал посыльного, знал, что делал. Отводов от зелий у него в крови не было — даже противоядий! И он согласился на любые зелья, включая «Истину на ладони».

— И не побоялся, что разболтает лишнего? — удивился я, как заслуженный эксперт по потреблению зелья правды.

Травница обогрела меня теплейшим взглядом:

— Представь себе, сладенький. Либо он настолько стоек, что преодолел эффект, который вызывает желание говорить, либо ничего не знает, либо же…

— Связан магической клятвой, — припечатал Олкест. — Клятвой служения — кровной или на Печати. Он сказал что-то ещё?

— Только то, что нам ничего не угрожает — и со стороны заказчика мы в полной безопасности.

Со стороны заказа, надо полагать, нам никто такого не гарантирует.

— И он обещает, что мы можем продумать любые гарантии — в разумных пределах, конечно. Например, оставить Фрезу на связи за пределами имения. Всё это как минимум странно, а после выезда на вызов Аграста, в Заброшье…

Я почесал пузико, в которое угодил кинжальчик Аграста-младшего.

— …не хочется рисковать, — договорила Гриз. — Мел, Янист, вас я поняла, Аманда, ты тоже сомневаешься, так? Остальные?

Она с сомнением скользнула взглядом по предвкушающей физиономии Нэйша, покосилась на безучастную даарду и Уну под волосами.

— Лайл?

— Ну, похоже, что нам сделали предложение, от которого мы не можем отказаться.

Общество посмотрело с обоснованным сомнением.

— Буквально не можем отказаться, — уточнил я и попытался принять полную внушительности позу прямо в кресле. — Много вы знаете в Кайетте особ, которые могут выложить пятьсот золотниц только за выезд? Если там настолько большая шишка, а надежда… как там, только на нас? Вряд ли мы можем сходу заявить: «О, привет, вы нам подозрительны, мы решили не брать заказ». Учитывая, что клиент может быть не в Вейгорде — мы еще и можем вляпаться в международный инцидент. Раз уж питомник под покровительством короля. Не говоря уж о том, что особа влиятельная и разозлённая может и так некисло нагадить.

— О таком раскладе я не думала, — призналась Арделл. — Так твоё мнение — нужно ехать?

— По крайней мере — выслушать, что нам собираются подкинуть. И решить на месте. Само-то собой, обговорить страховку. Если, конечно, мы не собираемся склепать себе коллекцию могущественных врагов.

Судя по кое-чьей скульптурной физиономии — у нас даже есть те, кого вдохновляет такая идея.

Начальство оглядело ковчежное тело и особых трепыханий не выявило. Так что варгиня прибегла к последнему аргументу:

— Сквор?

Горевестник в клетке откликнулся грустным предвесенним сипом. Пара девятниц в радостных весенних воплях малость ограничили его предсказательную мощь.

— Посмотри на нити, Сквор, — мягко попросила Гриз. Открыла клетку и позволила халадриану прогуляться по руке. — Погляди вперёд. Кто-то умрёт?

— Кхррр… — жалобно выдал Сквор, топорща перья. Я мысленно поставил золотницу на то, что он прохрипит что-то наподобие «Красавица! Красавица! Любви!» — Крыс-с…Грыз-з…Кхрис-с-и…

Шипение на первом слове так живо отдалось Рифами, что я успел облиться холодным потом — ещё до того, как со стула подорвался Янист.

— Он сказал «Гриз»?!

— Или «Крис», — предположила нойя. — Сладенькая, ты можешь взглянуть в его сознание?

Арделл только головой качнула: смотреть в сознание горевестника можно, а вот поймать момент прозрения будущего — тонкое и сложное мастерство. Особенно когда у тебя на руке полуохрипший и полуобалдевший от воображаемой весны птах.

— Неясно.

— Ещё раз, — умолял Олкест, — это же не шутки, Сквор. Почётче… почётче…

— Кр-р-ы-з-с-и, — как полному идиоту, сообщил Сквор. — Кры-ы-ы-ыси-и-и-ивое!!!

После чего перешёл на свист и потрескивания, похожие на язык терраантов.

Если Янист не плюнул с досады в горевестника — то из опасений попасть в Арделл.

Оная Арделл сгрузила горевестника назад. Пробормотала: «Надо бы ещё того бальзама в поилку…» и подняла начальственный взор.

— Сбор на выезд всем «телом». Идём налегке, оставляем боевые зелья и артефакты здесь. Время сбора — час, я раздам распоряжения вольерным.

— Клянусь тропами Перекрестницы, — проворковала Аманда, улыбаясь. — Мы словно семья, что едет навестить дальних родичей.

Умеренной дружности семейка: мама при кнуте, папочка в белом костюмчике, отмороженные детки на любой вкус. Воображение пририсовало ушибленной семейке пожилую крысу-питомца и тётушку нойя в провожатые, икнуло и отвалило.

— …нойя так любят навещать родичей — особенно тех, о ком ничего не знаешь. Скажи, золотенькая — если нельзя брать опасные зелья, то об ингредиентах же речи не было, так?

А что ты, собственно, трясёшься-то? — резонно вопросил внутренний голос. Нет, ты их видел? Как тебе Мел, которая шипит что-то трудноопределимое и крутит в пальцах метательный ножичек? Или Олкест с «готов жертвовать собой» на лице? Перепуганная Уна, раздражённая Хаата (кстати, тоже шипит) — и здоровенная вишенка на этом десерте из малость неадекватных людей. В белом костюме и с ухмылочкой — будто с рождения мечтал пойти незнамо куда, а дарт оставить рядом с бабочками.

Боженьки, Гроски, тебе и делать-то вряд ли что придётся. Так, порыдать за компанию с заказчиком над эпическим провалом.

* * *

Представитель клиента нам с крысой категорически не понравился.

Светскость, скромность и спокойная, предупредительная повадка общения, от которой зубы ноют. Ни малейшего проблеска чувств на неприметной физиономии. Идеальный сейф для хранения секретов: по одежде не узнать — из какой страны, возраст может колебаться от тридцати до пятидесяти, а на ладони — боевая перчатка. Идеальная штука, если хочешь скрыть Печать и врезать сквозь ткань неожиданным ударом. Применяется у наёмников и в тайных службах.

Посланник отрекомендовался господином Даллейном и окинул нас взглядом так, будто каждого знал с колыбели. На долю мига задержал водянистый взгляд на мне.

На пристани он вежливо напомнил, что нам придётся оставить магическое оружие, боевые артефакты и опасные зелья. После чего безукоризненно светским жестом предложил занять места.

— Я помогу госпоже Ингворт с выбором дороги.

Очевидный вопрос укусил Яниста за бочок, только когда мы оказались внутри «поплавка».

— Какой… госпоже Ингворт?

— Я и не знала настоящую фамилию Фрезы, — задумчиво вставила Аманда из голубоватой полутьмы. Арделл прочистила горло.

— Я тоже.

«Бульк-бульк», — сказала мрачно вода за толстыми стёклами. Да и вообще, молчание установилось довольно тяжёлое. Переполненное взглядами — в основном направленными на меня. Во взглядах явственно было что-то насчёт моей ответственности за аргументы в пользу миссии.

Нужно было сказануть что-нибудь эпическое.

— Всегда, знаете ли, мечтал узнать: как это гиппокампы понимают, куда именно нужно плыть под водой? Или как Фреза путь находит — под водой-то?

Взглядов стало меньше, потому что кое-кто закатил глаза. Аманда тихонько рассмеялась и прижалась в полутьме покрепче (я был бы в положительном восторге, если бы моя левая сторона не упиралась при этом в Нэйша).

— Самое время для таких вопросов, да-да-да? Гриз может тебе рассказать, что гиппокампы очень умные и привязчивые — запоминают место, куда плыть, с одного раза, можешь себе представить?

— Не помнят. Знают.

В свете флектусов глаза Хааты чуть заметно светились зелёным.

— Водные скакуны все связаны. Сохранили остатки кэлда-ард, Древней Пуповины, что всех соединяла. Теперь каждый знает, куда плыть. Она говорит им.

Дарду заговорила при всех — это уже новость.

— Она, сладкая? — рассеянно переспросила Аманда. — Ардаанна-Матэс? Но ведь гиппокампы же обитают в воде…

— Разве ваши воды не говорят теперь? В них Её кровь. Она говорит с ними. Указывает путь.

Показалось в призрачном свете флектусов — или лицо Хааты стало чуть ли не мечтательным?

— Среди варгов ходили легенды о такой способности гиппокампов, — Арделл вглядывалась в бурлящую за окном воду. — Только мы считали, что они памятью могут делиться, передавать друг другу водные маршруты. Вот, значит, как…

— Только вот гиппокампы — истинные нойя среди морской живности, прошелестела над ухом Аманда. — Любят людей… особенно когда те бросают им блестящие монетки или ракушки. А больше всего любят свободу. Водную волю — в море ли, в реке, неважно. А не любят — служить. Гиппокампов не посадишь силой в упряжку — они всё равно будут плыть туда, куда захотят. И делать то, что захотят.

— Черти водные, какие занятные миляги. Стало быть, с ними никак не сладить?

— Если только они не решат подарить тебе себя, — уточнила Аманда мне на ушко. — Как те трое, что здесь, у нас. Фреза спасла их, когда они были израненными малышами. Выкормила и вырастила, а теперь вот…

Ну да, неплохое подспорье для ковчежников. Если учесть, что гиппокампы преодолевают грандиозные расстояния, проплывают невесть какими путями и спокойно тащат нехилые грузы. Да к тому же ещё перемещение с гиппокампами и не отследишь — не то что через вир. Контрабандисты были бы в восторге, да и вообще — Фрезуанда Волнорезка могла бы зашибать нехилую деньгу, не то что в питомничке. Вот и ещё вопрос — что она-то тут делает со своими лошадками?

Ох, что-то многовато тумана в этом вызове.

В туман мы и высадились, прямо в белесую мглу. Непонятно было, на чём даже покачивается «поплавок»: речка это, ров или озеро. Вдалеке виднелся прихотливо изогнувшийся мостик.

— Прошу сюда, — позвал проводник. — Сейчас ваш «поплавок» погрузится. Госпожа Ингворт донесла до меня, что она получила от вас все желаемые инструкции. На случай, если вы не выйдете на связь или останетесь в опасности.

Фреза в своей кабинке свирепо жестикулировала. С предельной ясностью обозначая, что мы — безмозглые яприлеголовые, смотреть надо в оба, а ежели с нами чего случится — все живые тут позавидуют мёртвым.

— Да, разумеется, — отозвалась Арделл, глядя, как Фреза с кровожадной физиономией откручивает кому-то воображаемую головушку. — Донесла…

Туманное шествие началось от пристани по аккуратной аллее, потом продолжилось вдоль ограды примечательного вида. С виду она служила чисто для декораций — изящная ковка, хитросплетения металла — но увидеть, что по ту сторону ажурной ограды, не выходило. Взгляд словно расплывался, соскальзывал, смешивал детали или вовсе рисовал что-то удивительное — нагромождение крыш, пышные кроны деревьев — зимой-то! — исполинские букеты цветов…

Воздух над оградой посвёркивал и отливал едва заметными бирюзовыми искрами, а туман останавливался точно возле неё.

— Высшая магическая защита, — пробормотал Янист, поравнявшись со мной. — Всё это… и даже туман, могу поспорить, он далеко не простирается, только будто укутывает поместье. Сколько ж тут артефактов?

Неудивительно, что нас попросили оставить боевые артефакты и яды. Ограда такого типа может попросту не пропустить гостя с магическим оружием.

— Сейчас, сейчас, — бормотал Олкест, потирая виски. — Поместий с таким уровнем защиты на всю Кайетту с полдюжины — не считая некоторых королевских дворцов, но… Какая страна? Не Крайтос — там холоднее. В Вольной Тильвии такого нет, и это точно не Дамата… стоп.

Он отстал, и до меня долетело поражённое: «Ковка и цветы… да не может быть!»

А впереди нарисовались высокие ворота — тоже ажурные и изящные, словно состоящие из переплетений цветов. По бокам ворот располагалось два здоровенных щита с гербами.

С каждым шагом гербы проступали яснее. Вот выплыл из тумана первый — вставший на дыбы виверний, в синем пламени и в обрамлении синих же цветов — под сапфировыми изящными буквами «Чисты как пламя».

— Постойте-ка, — раздалось позади. — Это же может быть только… мы что, в Айлоре?!

Со следующим шагом из белой пелены на меня неспешно выплыл второй герб.

Тускло-серебристый меч, наискось перечёркнутый стеблем полыни. Два слова над ним — «Любыми путями».

Герб и девиз, которые в Кайетте знает последний придорожный нищий.

За гербом и девизом — грозная тень с тростью. Тень заговорщика, интригана и предателя, отравителя и устроителя козней, того, кто пережил Плесенный Мор, двух королей и собственную ночь Искупления.

Плесневого Министра.

Хромого Министра.

Первого министра Айлора.

Эвальда Шеннетского.

ЯНИСТ ОЛКЕСТ

Это похоже на сказку. Ту, что прячется в старинном, потёртом, запылившемся томе с полустёртым названием. Вычурная и страшноватая сказка о заколдованном поместье, полном цветов.

Цветочный Замок, Единый Премилосердный! Мог ли я поверить, что мне придётся оказаться в одном из самых таинственных поместий Кайетты? В месте, где воспитывалась Арианта Целительница перед тем, как взойти на престол? Мог ли представить себе, что своими глазами увижу произведения мастерства — дивные оранжереи?

Сразу же за воротами мы вступаем под высокий купол — и окунаемся в душистое тепло, в сияние преломлённого солнца, тонем в кружеве вьющихся роз. Шаг за шагом — мы словно уже внутри дворца, и вправо и влево от дорожки разбегаются живые аллеи. Оранжереи огромны, ими обнесён весь дворец, и всё это — под защитой особых стёкол и артефактов, которые помогают сохранить тепло и влагу.

Диво Цветочного Дворца выстроил Халест Виверрент вскоре после окончания Братских Войн. Он безумно любил жену, а Рия Виверрент опасалась выходить из поместья, боялась сквозняков и холодов, и ей везде мерещились наступающие воины. И тогда Халест решился подарить своей жене вечное лето. Он перестроил замок, превратив его в удивительный Цветочный дворец — и он же при помощи магов из Мастерграда воздвиг оранжереи, равным которых нет и при дворах королей.

Уже можно рассмотреть здание впереди — похожее на причудливый букет, каждая стена — сложная мозаика или каменная вязь. И щебечут птицы над нами, за стеной зелени журчат фонтаны…

А Гриз Арделл так мрачна рядом со мною. Она идёт вслед за нашим провожатым — не желающая вчитываться в сказку. На лице у неё тревога, и жаль, что нельзя взять её за руку, но может, я могу как-то утешить… или помочь?

Вполголоса рассказываю то, что мне известно об истории Цветочного дворца и о том, чем он знаменит.

— Сын Рии и Халеста нажил себе много недоброжелателей к старости лет. Он опасался, что его могут отравить или послать наёмника. И он решил превратить Цветочный Дворец в артефакторную крепость. Маги из Мастерграда годами трудились над оградой и над самим зданием, чтобы владелец поместья был сохранён от напастей, защищён от врагов. Какие чары вплетены в каждый дюйм этого поместья, какие артефакты его хранят — кто знает.

Даже тирану Даггерну Шутнику приходилось разоружаться, когда в поместье справляли свадьбу Эвальда Шеннетского.

Имя отдаётся скользящим, змеиным холодком вдоль позвоночника. Я не называю его — это небезопасно даже здесь, пусть и пишут в книгах о том, как Плесенный Министр оказался одураченным и не обнаружил принцессу Арианту в поместье своей собственной жены.

Мы вступаем на порог Дворца Цветов, и оказываемся в просторном круглом холле, отделанном тёплой древесиной тейенха — и малахитом.

Игра хрустальных светильников — будто рассветные отсветы в листве. Малахитовые листья кажутся усыпанными капельками росы, стволы и ветви источают мягкое свечение, и в вазах на столиках стоят свежие цветы…

Сказочному саду не хватает королевны — и вот она бесшумно спускается по резным ступеням. На ней васильковое скромное платье, из украшений — лишь нить жемчуга да под жемчужную сетку подобраны тёмные волосы, и от этого лицо Касильды Виверрент, жены Хромого Министра, светится, как у статуй в иных храмах.

— Госпожа Арделл, — она учтиво наклоняет голову. — Простите мне секретность, в которой мы прибыли сюда. Я опасалась, что вы откажетесь помочь, если узнаете, куда придётся отправиться.

Гризельда Арделл хмурится, возвращая поклон.

— Госпожа Виверрент. Извините за прямоту — но вы ставите нас в очень неловкое положение. Хартия Непримиримости между Айлором и Вейгордом…

— …подразумевает запреты на любую торговлю, на браки и дипломатические отношения, — продолжает Касильда Виверрент ровным мелодичным голосом. — Однако я позвала вас не чтобы покупать или продавать.

— Сомневаюсь, что это будет учтено, если о нашем визите узнают в Вейгорде. Моя группа — под покровительством королевского питомника, и сейчас мы…

Мы не просто в Айлоре, а совсем близко от столицы и наш заказчик — жена Эвальда Хромца. Злейший враг своего мужа — и ближайшая подруга королевы Арианты. Лицо более чем приближённое ко двору.

Касильда Виверрент словно сошла со старинной гравюры. Олицетворение спокойного достоинства, гордая осанка и тонкая, одухотворённая красота… и тайная печаль в синих глазах.

— Я приму ваше решение, госпожа Арделл. И если вы решите тут же вернуться в питомник — не буду уговаривать или препятствовать. Я прошу лишь об одном: чтобы вы взглянули на то, что случилось. Может быть, вы сможете дать какой-то совет. В любом случае — вы и ваша группа будут щедро вознаграждены за тревоги.

Она делает приглашающий жест и выплывает в боковую дверь — воздушная и грациозная, истинная Дама. Гризельда коротко оглядывается на нас и идёт следом.

— Можно спросить, почему…

— …я обратилась к вам? Ковчежники Айлора могут быть слишком приверженными влиянию известного вам лица. Мой муж, хотя и скован по отношению к королеве Обетом Служения, — не оставил своих интриг и не утратил связей. По этой же причине я не могла обратиться к ковчежникам Ирмелея или Тильвии, или к любой другой группе — я не знаю, кому можно довериться.

О муже Касильда Виверрент говорит, как о чём-то чуждом, с холодным отвращением. Насильный брак, вспоминаю я. Шутка тирана — Даггерна IV.

— И вы решили довериться группе из враждебного государства?

— Нет. Решила довериться вам.

Мы проходим дивные залы, расположенные анфиладой, — и в одном из них Касильда Виверрент останавливается и оборачивается к Гриз Арделл.

— Я слышала о вас достаточно, чтобы понять: вас непросто купить, вы не боитесь идти против сильных мира сего и выше всего ставите жизни. Джиорел Линешент отзывался о вас очень лестно. Дэймок, нынешний Глава Рода, тоже.

Пережитое в подвалах замка Линешент, во время обряда исторжения фамилиара из Рода, вновь вспыхивает перед глазами.

— Возможно, они упоминали меня в письмах, но не называли имён, — проницательно добавляет Касильда Виверрент И верно, в письмах юного Дэймока (он прислал их уже семь) всплывают упоминания некого могущественного друга и покровителя.

Роскошные залы заканчиваются, мы оказываемся в уютной комнате, где стоят огороженные ширмами кровати. Воздух напоён ароматами лекарственных трав. На первой кровати от двери лежит совсем юная девушка с русыми волосами. Бледное лицо спокойно, и её можно принять за глубоко спящую.

Если бы не пасмурные лица лекаря и служанок в комнате. И не тревога во взгляде Касильды Виверрент.

— Это моя горничная, Тарра. Последняя, кого мы нашли в таком состоянии. Первыми были двое садовников, пять дней назад. И с тех пор не проходило ни дня, чтобы кто-нибудь не впал в забвение. Мы находили их в оранжереях, подсобных помещениях, на кухне… двух последних девушек обнаружили на кухне.

Гриз Арделл кивает Аманде и склоняется над спящей — вслушивается в дыхание, поднимает веко. Травница извлекает из сумки хрустальный шар-проявилку, кладёт под правую руку девушки и вглядывается в туманные узоры.

Госпожа Вивверент продолжает говорить — удивительная женщина, не проявляющая ни капли страха, лишь заботу о тех, кто служит в её доме:

— Мы сделали всё, что могли, но позавчера двое садовников, найденные первыми, скончались. Вчера умерли повар и девушка, отвечающая за составление букетов. Здесь две девушки и один юноша — те, кого мы нашли последними. Господин Финбо, прошу.

Пожилой лекарь покашливает, поглаживает учёную бородку клинышком:

— Одна из горничных потеряла сознание у всех на глазах, так что точно можно сказать, что жертвы не пили или не ели чего-нибудь сразу же перед тем, как впасть в оцепенение. Состояние, как вы можете заметить, похоже на безобидный, но крепкий сон: ровный пульс, дыхание замедленное… Однако вывести из этого состояния пациента невозможно. Я пробовал комбинации бодрящих зелий, но пациенты только ненадолго приоткрывали глаза — часто даже не узнавая окружающих. Отдельные случаи бреда…

— Вы проверяли их на яды? — хищно спрашивает Аманда. От воркования нойя не осталось и следа, она деловито звенит какими-то пузырьками. Лекарь перечисляет названия нескольких зелий или компонентов — и разводит руками:

— Реакция обескураживает. «Зоркое око» показало, что с кровью что-то не так, однако это скорее не яд, а… что-то вроде чужеродного артефакта или незнакомой энергии, которая пульсирует в крови. Выводящие зелья или противоядия на эту энергию не действуют. И если вы позволите показать… Попрошу мужчин отвернуться.

Он подходит к пациентке — слышен шорох откидываемой ткани.

— Вот тут, выше икры, синяк — видите? Меня он, признаться, несколько насторожил. Похоже на след укола или укуса — только крошечный, и ранка подживает даже слишком быстро. Мы осмотрели тех пациентов, которые ещё живы, — и обнаружили такие же следы. Собственно, потому я предположил, что это может быть не яд или артефакт.

— И я нашла эти соображения логичными, — отзывается госпожа Виверрент. — Яд или вредоносный артефакт сложно пронести в поместье. Однако защите от бестий столько внимания не уделялось. Мы защищены от огня виверниев или таранного удара мантикоры. Но… разве нет того, чего мои предки не могли предугадать?

Оборачиваюсь — встревоженный лекарь поправляет одеяло на бедной девушке. Аманда полностью поглощена своими пузырьками. По лицу Гризельды Арделл ничего нельзя прочесть.

— Мы не знаем — заразно ли это, — в твёрдом голосе Касильды Виверрент, сталью в ножнах, прячется дрожь. — И потому я не обращалась к королеве… к Арианте Целительнице. Но если вы можете чем-нибудь помочь… подсказать… обещаю, что даже если в Вейгорде узнают об этом — у меня достаточно связей, чтобы защитить вас и ваших людей. Если что-нибудь нужно…

Варгиня кивает задумчиво.

— Уна, иди-ка сюда, ты понадобишься. Госпожа Виверрент, господин Финбо, вам тоже придётся остаться. На случай, если возникнут вопросы. Остальные… подождите где-нибудь.

Испуганная Уна приближается к постели спящей служанки, а слегка полноватая женщина в костюме горничной подходит, чтобы нас сопровождать.

— Мел! — окликает Арделл, когда мы уже собираемся покинуть лекарскую. — Комнату проверь Даром на полную. Звуки, запахи, движение. Хаата, ты тоже послушай как следует. Засечёте живое — не трогать, не геройствовать, звать меня! Всё поняли?

И добавляет в ответ на вопросительный взгляд хозяйки дома:

— Предосторожность на всякий случай — всё-таки мы с бестиями работаем.

Но у меня остаётся впечатление, что моя невыносимая знает больше, чем говорит.