Пастыри чудовищ. Книга 3

Глава 2

МЕЛОНИ ДРАККАНТ

Утро смердючее. Нужно полечить от капканных ран двух истеричных серных коз и козла. Козёл воняет в три раза хуже, чем обе самки, орёт громче Пиратки, а мозги, как у среднего вольерного — не завозили от рождения.

У двух таяст понос — корм впрок не пошёл. Отравленную волчицу Резвунью всё рвёт. Тхиоры вышли из спячки и решили, что хватит терпеть. Гнойные раны, дерьмо и блевотина — букет питомника. С аккордами вчерашнего горохового супа от вольерных. И нотками перегара от Дрызги и Бабника.

— Ох… где эта нойя… — стонет Дрызга, пока волочётся к лекарской за антипохмелкой. Лортен ползёт вслед. Он, похоже, выкупался в одеколоне. Сколько-то секунд я почти готова вырезать себе Печать.

Конфетка вонючести этих двоих не сносит: в «Ковчежце» звучит вопль на языке нойя, и пьянчужки кубарем выкатываются обратно. Дрызга бредёт к Пиратке, стеная и хныча. Бабник топает мимо и поэтично сокрушается о предначертанности выбранного пути:

— Когда само небо отводит меня от трезвости — я же не могу не внимать этим знакам?

Не успевает ещё прозвонить колокольчик на «встряску», как прибегает взъерошенная Йолла. С новостью, что у нас то ли посетитель, то ли заказчик.

— Нос только заткните. А то ой-ёй-ёй…

Я б сказала иначе. Например, что клиент воняет хуже, чем самец серной козы. И что куча навоза яприля выглядит симпатичнее. И ведёт себя получше.

Он мелкий и кряжистый, одет в какое-то отрепье; из того, что лет пятьдесят назад было меховой шапкой зыркают загноившиеся глазки. Резкая вонь немытого тела, чего-то прокисшего. И — бульканье, клокотание, пропасть мерзких звуков каждую секунду, гнилая пасть отворяется сплошь для потока грязи:

— А эт у вас горевестник, что ль, э-е-е-е? В клетке, склг? О, мы таких били… Перья торговцам идут хорошо, ык-ык-хы-гы. На амулетики, у меня вот тож есть, ык-хы. Ты, стал быть, варг? А это работнички, ы-ы-ы-ы? Во умора. Тож в мозгах у бестий или так их под хвостом целуют?

Рыцарь Морковка, который так и не донёс зад до кресла, начинает бледнеть и вырастать обратно. Грызи, проходя мимо, нажимает ему на плечо и таки усаживает.

— Да, я варг. Гриз Арделл. Вы по делу ко мне лично или к ковчежникам?

— Да, с тобой лично я б беседку-то поимел, — Козёл меряет её глазками, и Морковка опять начинает ползти вверх. Грызи давит на его плечо сильнее. — Ну так, дельце вам есть. Мхе-е-е, спасибочки-то скажете, небось, ой как скажете. Я так-то из Гильдии, нда.

— Гильдия Чистых Рук?

Смех у него блеющий и булькающий, прозвищу под стать.

— Были Чистые Руки да вышли все! Из Гильдии Охотников я. Мгхыэ-э… Слыхали, что ль?

Старый Резун сам по себе вползает в пальцы. Грызи оглядывается на меня от Морковки, понимает, что обоих не удержит, роняет сквозь зубы:

— Доводилось.

В комнату бесшумно вступает Морвил — брезгливо принюхивается к Козлу, подходит ко мне и кладёт на колени золотистую лапу. Сиди, мол.

— Тц-тц-тц, здоровый какой… и шкура-то, шкура, — охотник ухмыляется гнилопакостно. — Что, пугать вздумала? Попробуй, тварь лесная. А я тебя согрею, мьяхяхях…

На ладони к него — Печать Огня, тоже какая-то заскорузлая. Идеальная мишень для атархэ, только вот Морвил смотрит упреждающе. Как и Грызи.

— Мел, Янист, не можете переносить нашего визитёра — давайте в питомник, я сейчас подойду. Вы, как вас там… если вы по делу — излагайте, нет — не задерживайте.

Козёл пакостно скалится. В бородёнке у него — полный набор для сытного завтрака.

— Слушок прошёл, вам про охотников интересно, кхех? Кто это охотничков прибирает, гхых? Так-то оно подумать — кто б мог-то, кроме таких, как вы, дряней… а вам интересненько, и-э-э?

И ёрзает, пока достаёт что-то из своего блохосборника. Кресло после него сжечь придётся.

— Вот, ихихих, вот контрактик-то… сладенький такой контрактик. Никто в нашей Гильдии и не взял, хрк… а я — цоп! Контрактик-то… предъявить да выполнить. Коли не побоитесь, ха-хах. Хотя где вам, на такое-то! Мхехехех. Ну, а вдруг?

— Вы взяли заказ у своей Гильдии, — Визиты в мозги к людоедам дают Грызи понимать самую разную мразь, — взяли контракт… И хотите передать его нам. Почему?

— Да уж не за просто так, как ты думаешь-то, дыа-а-а? Контрактик-то… на двадцать золотых рыбёх. Кхюсь, кхюсь, а я так думаю: раз вам надо, то вы за вдвое купите, ы? Да, может, и чего ещё приплюсуете, чтобы по-доброму порадовать, мге-е-е? Эй, рыжий — она в койке-то как, ничего?

Багровый Морковка стартует с кресла, будто под ним открылось сопло вулкана. Гриз вцепляется в него, и начинается борьба «масса против ловкости» с обменом маловнятным шепотом типа «Гриз, я не собираюсь выносить, как он…» — «Сядь и молчи!»

Козёл веселится и что-то булькает про голубков, я прикидываю бросок, чтобы атархэ угодило прямо в вонючую пасть. Но тут по лестнице наплывают вниз шаги вместе с голосом:

— Ах, как интересно!

Ароматы Конфетки — ваниль, жасмин и перец — почти перебивают вонь охотника. Тот сначала упирается глазами ей в бюст и начинает с «Вот это сись…» — потом глаза поднимает и хрипит:

— Нойя? Ведьму, что ль, на меня напустить решили? А, дряни, не получится у вас! Да у меня такие амулеты… первейшие!

Шарит ручонкой в лохмотьях, достаёт целую связку. Хвост таясты, клык мантикоры, связанные грифоньи перья, коготь гарпии… Конфетка смотрит на это и ухмыляется зловеще. Явно торчала наверху и слышала разговор чуть ли не с начала, а не учуяла я её из-за вони Козла.

— Нойя говорят — настоящий мастер помех не боится. Но нужно выбрать — ах, конечно, выбрать подходящее. Ломоту в кости или безденежье… или тяжкую болезнь? Паралич, недержание…

Это у него и так сейчас будет. Козёл подрывается с кресла и верещит:

— Э! Варг! Тварь свою отзови, поняла? А то уйду отседа и контракт унесу, ясно тебе, ы?

— Не уйдёте, — отвечает Грызи, которая опять додавила Морковку до сидячего положения. — Потому что до смерти боитесь того, кто вас послал. Настолько, что даже пришли к нам, хотя вряд ли этого хотели. Кто вам сказал, что мы расследуем пропажи охотников?

— Неудача в охоте… — напевает нойя у столика, на который она выложила свои мешочки. — Боязнь спиртного… ах, может быть…

Козёл следит за ней, выставив руку с Печатью, и вид у него тупой и пристукнутый.

— Сказано было… Было мне сказано… Десять золотниц скину, ладно, мых…ну! Останови её!

— Не раньше, чем вы ответите на мои вопросы. Сколько вам заплатили за то, чтобы вы передали нам контракт?

— Да уж как следует заплатили, чтоб я в ваше логово вонючее полез! — визжит Козёл. — Бери контракт, чтоб вы все…

Он не успевает обозначить, куда нам деться. Конфетка начинает шептать, насыпая того и этого в пригоршню: «Чёрный сухостой, полуночный гнус, пепел чудеца, щупальца медуз…» И Козёл застывает, сипя и брызгая слюной.

— Контракт не взял никто из ваших, — уточняет Грызи преспокойно. — Да и вы не собирались брать. Так что же там за вызов?

— Да оборотень в Тильвии охотников порешает! — верещит гильдейский. — В нескольких деревнях, говорят! Два месяца заказ, наши не берутся… и я б не взялся, а тут… заплатили, ну! Да заткните ведьму!

«Подкрадётся ночь, силы выпьет прочь, не придёт грешок, ссохнет корешок…», — быстро-быстро бормочет нойя и перемешивает на ладони что-то со зловещим видом. Дальше бормочет уже на своём, Грызи прислушивается — и с уважением вскидывает брови:

— Зачем же сразу так… Последний вопрос. Почему все считают, что это оборотень?

— Да разным зверем-то ходит! То алапардом перекинется, то волком, а кербером ещё! И в ловушки не идёт, на приманку не падкий, а там силочники и ямники через одного, в деревнях. Мехом они живут, ловушками кормятся, а тут помощи запросили — оборотень потому что! Э! Варг! Я всё сказал, ведьму свою отзови, пусть расколдовывает!

Грызи подмигивает Конфетке. Конфетка тоже радостно подмигивает и сдувает с ладони то, что намешала — в физиономию охотнику. И зловеще, по-ведьмински, хохочет, когда Козёл с воплями и ругательствами вываливается из «Ковчежца». Оставляя на прощание едкий дух страха.

— Это было… неосторожно, — придушенно замечает Морковка, когда нойя перестаёт хохотать. — А если бы он ударил с Печати?

— Не ударил бы. Его хорошо проинструктировали. Надо думать, не только заплатили сверх стоимости контракта — ещё и объяснили, что будет, если он кого-то из нас заденет.

Грызи возится с оконными задвижками. Скрипят старые рамы — и в комнату вливается утренний воздух. Разгоняет козлиную вонь.

— В любом случае, ты вовремя, Аманда. И отличный блеф.

— Какой блеф, сладенькая? Его корешок на два года лишился силы. Если, конечно, он не попытается принять зелья для мужской мощи — тогда действие может и утроиться…

Нойя, мурлыча себе под нос что-то зловещее, стекает в свободное кресло. Румянец полыхает, в глазах странный блеск.

— Бедный, бедный мужчинка… Жаль, не родился в лейре — собратья бы избавили его от страданий ещё в детстве. Мать оставила бы дитя на перекрёстке, посвятила бы Знающей Все Дороги… и здесь было бы легче дышать, — брезгливо кривится. — Что за контракт он там притащил? Оборотни — это так интересно!

Грызи пялится на Конфетку, потому контракт со стола уволакивает Морковка.

— Исполнитель не вписан… и впрямь, по дате — заявлен больше, чем полтора месяца назад. Общий на несколько деревень в Нирвэа, это…

— Тильвия, — включается Грызи. — Западная окраина Вирских лесов.

Расстилает по столу карту, очерчивает — хотя что там смотреть. Вирские Леса бездонны, как мантикорья глотка. Здоровенные, дикие, пересыпанные болотами и старыми вирами — говорят, вымахали на местах каких-то проклятых крепостей, то ли обителей. Зверья там — не протолкнёшься. А где есть бестии — есть охотники. Стервятнички на окраинах. Ко всему ещё — куча банд контрабандистов, разбойники и куча разной швали. Как всегда в Тильвии.

— Меня больше волнует тот, кто мог послать нам это задание, — хмурится Морковка. — Не направить — напрямик перекупить у Гильдии, отправить с каким-то охотником. Если уж начистоту, это выглядит как-то подозрительно, и я бы не сове…

Грызи смотрит на контракт так, будто совершенно определённо понимает, кто нам мог подкинуть такое вонючее дельце. И, конечно, попрётся в Тильвию выяснять насчёт оборотней. Ну, вот пожалуйста:

— Я иду.

— И тебя там прикончат. Когда увидят, что ты варг. Там же ямочники и силочники, Грызи, ты не слышала, что ли? Они в жизни не поверят, что ты из охотничьей Гильдии.

Если у этих гадов весь промысел на охоте построен — представляю, что у них в деревнях творится. И с каким лицом Грызи будет ходить посреди этих…

Грызи, само собой, не об этом думает. Вид у неё такой, будто только разбудили.

— Да, точно, Мел… Нужен тот, кто сойдёт за охотника, — и делает шаг к столу с Водной Чашей. — Вызову Рихарда.

Его Светлость при мысли о том, что придётся куда-то там отпускать Гриз с Нэйшем, опять подскакивает с кресла.

— Зачем?! То есть, кхм… я хотел сказать… ты ведь говорила, они с Лайлом отправились куда-то… их может быть небезопасно вызывать, так ведь?

— Небезопасно вызывать? — Конфетка задумчиво крутит на палец прядь. — Об этом я не слышала, медовая.

— По связям Лайла, — машет Гриз. — Насчёт охотников и пересредников. В общем, если они ещё не успели сунуться вглубь…

Морковка следит за тем, как её рука подвигается к Чаше. Почти как алапард за кроликом.

— Разве нельзя без этого? Вообще, мы же не знаем, что там, и если местные не так поняли… вдруг привлекать Нэйша не лучшая идея? С его методами…

Морква дело говорит — Мясник сразу пойдёт направо-налево валить. Бестий, пьяниц, которые до него наверняка докопаются. Местных баб. Грызи это понимает, хоть и колеблется:

— Ты ведь понимаешь, что в таком случае охотника придётся играть тебе?

Его Светлость исхитряется и половиной физиономии изображает горячую готовность. Вторая половина физиономии — та, что ближе ко мне — наполняется виной.

— Да порядок, — говорю. — Мой отец его таскал по охотам. Как прикрытие сойдёт.

Грызи, нюхач там нужен? Проветриться охота.

И посмотреть на Морковку в роли охотника из Гильдии. Может, и на оборотня, если повезёт.

Грызи явно прикидывает — сколько охотников я могу перекалечить во время задания. И не перевешивает ли это мою полезность. Хотя ясно, что всё равно возьмёт. Спасибо ещё, двух вольерных недавно наняли — оболтусы, но питомник на пару дней оставить без страха можно.

— Четыре деревни, — журчит Конфетка, — так много… А гадалке нойя же всегда расскажут больше, да-да-да? Может, попросят составить заговор — отпугнуть нечисть. О, и я бы могла продать там несколько своих амулетов, ах да, там же охотники — тогда ещё и разжиться чем-нибудь полезным для зелий? И к тому же — оборотень…

Грызи мрачно обозревает нас одного за другим. Перед тем, как кивнуть.

На месте оборотня я бы не высовывалась, наверное.

ЯНИСТ ОЛКЕСТ

День перевалил за половину незаметно, где-то за серыми тучами. Он пахнет притворством, этот день. Отдаёт можжевеловым дымом и железом, мокрыми шкурами, тесаным деревом, потёртой кожей.

Мне пришлось обрядиться в куртку с капюшоном — охотники Гильдии часто скрывают лица. Ещё у меня есть арбалет, его притащила Мел со склада отобранного у браконьеров добра. Склад ещё до Перекрестья завёл Гроски, искренне возмущаясь: «Какого это вира вы ценным оружием раскидываетесь? Что отбираете у браконьеров ладно — а потом куда деваете? Никому не надо, вольерные Тодду продают? Да тут за одни ножи озолотиться можно!»

Мел сунула арбалет в руки, буркнула: «Солидности придаст», — и вдобавок повесила на меня ещё парочку ножей, чтобы я больше походил на охотника.

Гриз тоже натянула капюшон поглубже и налепила фальшивую Печать — цветок на ладонь, если вдруг будут любопытствовать.

Но они тут на диво нелюбопытны — люди, которые уже несколько поколений передвигаются по границе Вирского леса. И не стараются срубить себе прочные дома — всё равно ведь через десяток лет идти туда, где зверья побольше…

Утлые домишки разбросаны по трём жалким улочкам. Тщедушные хозяйства — куры, козы, овцы. Пища для жителей — и приманка для животных, за счёт которых здесь живут по-настоящему.

Каждый дом — свидетельство многих охот. Выточенные из костей грифонов рукояти ножей. Черепа волков вместо подпорок. Протёртые шкуры-одеяла — лучшие идут на продажу — амулеты из клыков у детей, ожерелья — у женщин. Распяленные челюсти капканов, сложенные тёсанные колья для ям-ловушек, петли для силков, охотничьи манки-амулеты…

И Гриз Арделл тиха рядом со мною. Молчалива, словно идёт через кладбище — да это так и есть, вокруг нас сейчас — могилы для сотни, а может, и для тысячи животных. Помнит ли она, что я иду рядом с ней? И что я могу здесь, на её вечном поле битвы…

Могу малое: размахиваю контрактом с гильдейской Печатью. И лгу, давясь, краснея и вспоминая уроки Лайла Гроски. Мы — из Гильдии Охотников, вот, взялись за контракт, остальные наши пошли к другим селениям, а нам бы пока узнать — как у вас тут всё началось, что происходило…

Я лгу вместо неё и расспрашиваю вместо неё, и выдумываю причину, по которой Гриз нужно взглянуть на местных псов (игольчатники и болотные сторожевые), отвлекаю хозяев, чтобы не увидели, как варг расспрашивает животных. Потом Гриз уходит посмотреть следы вокруг селения. А я остаюсь среди домов, полных костей, капканов и шкур. И лица-лица-лица кружатся и наплывают, а голоса сливаются в единый рассказ:

— Первым был мой муж, он у нас был лучшим ямником, — гордо вскидывает голову ещё не старая женщина. На шее — ожерелье из клыков, на каждом клыке — сложный узор. — Ушёл проверить ямы, не вернулся. Мы сперва думали — наскочил на кого. Потом уж нашли.

— Глотка-то порвана, ой-ой-ой… — охает досужая кумушка. — А не жрали его, так я сразу сказала: не людоед это, где видано, чтобы людоед и не жрал! Они ещё думали — алапард задрал, да и всё. На территорию, мол, к нему зашёл, ой-ой-ой! А я-то сразу говорю: оборотень-перевертыш, никак иначе, а они мне: да что ты понимаешь! А как остальные-то уж пошли — тут все и поняли…

— Восемь в прошлом месяце, — разгибает пальцы мрачный староста, — в этом вон… десятого позавчера бабы приволокли… тьфу! Да он на кроликов так-то охотился, жрать же надо чего-то, а коз резать не захотел. Ну, пошёл силки смотреть — вот его и…

— Оборотень это был, — твердит черноглазая девчонка и трёт щёки — её потере нет ещё пяти дней. — Батя осторожно ходил, амулеты у него были, да отводы хитрые. Не, он не на охоту, он даже силки ставить-то перестал. Он за хворостом. Мамка кашляла, я животом маялась — а то б мы пошли, оно на баб и девчонок не прыгает, а?

— Лучших охотников первыми положил, — ехидный старик поплёвывает тёмной от табака слюной. — Сперва лучших и на охоте, да… Потом уж за тех, которые послабее взялся. Ну, мне-то что — я отохотился давно, ходил я, глядел следы. Оборотень это, непременно. Это вам любой скажет. А? Что говорите? Да, следы-то разные. Алапарда следы, волка-игольчатника…

— Гарпия-бескрылка — четырёх, говорят, положила, — рыжая девица кокетливо мнёт высушенную розу, приколотую к корсажу. — Да, ко мне-то часто охотнички прогуливались… говорили, говорили… Грифон был, были следы кербера, ой, да там и виверния следы раз видали, и какие-то странные — драккайны, может? Только вот это всё равно оборотень, а знаете, почему? Ну-у-у, за бесплатно такое не сообщают, но…

— Вели они себя одинаково, — цедит сквозь пиво один из тех охотников, которые остались в живых. Совсем мальчик — едва ли есть семнадцать. — С ареалами охоты тоже вир знает что — с какой стати алапард и кербер в одних местах охотятся? Но это у нас тут бывает. Кроликов много, оленей всяких, вот хищники и бродят. Только вот повадка у них по охоте тоже отличается. А у этой твари — одна, кем бы ни перекидывалась.

— Загоняет он их, понимаете? Загоняет! — лупит по столу изрядно набравшийся кузнец. Комкает железо для капкана в пальцах, будто бумагу. — Ребята-то все лежали… сбежать пытались, отбиться пытались! Магией во все стороны лупили, как по призраку. У одного сквозник был — того нашли у ручья, на помощь позвать хотел. А только тварь прыгнула, да и прикончила в тот же миг, я б её, др-р-рянь…

— Точно пляшет, да, — шепчет одна из женщин во вдовьем белом уборе, — моего когда мы забирали… снег выпал уже, следов много было, а у нас следы читать всякого с детства учат… Поглядела я — а паскуда словно танцует. Мой был хорошим охотником — и спетлять пытался, и отвести артефактами… только не вышло у него — загнала… словно издевалась ещё… убила и ушла, ушла…

— Кто там знает — куда и откуда, — зло бросает седоусый держатель местных лодок. — Охотников пойти за этой дрянью я потом до храма Глубинницы сплавлял. А больше никому не хотелось. У нас тут, сами понимаете, и так охотники не мейсы трогири, ага. Ловушки и капканы, а чтоб в лоб на зверьё — это ж у нас больше в Гильдии специалисты?

На нас с Гриз они глядят даже не недоверчиво — с и обречённостью. «Новый корм оборотню пожаловал». Словно сквозняки, вслед летят шепотки: «Водный маг и девка-травник? Ну всё, совсем пропадём» — «Гильдия охотницкая мельчает, а!» — «Да просто дурни явились, кто поумнее — они осторожнее…»

На постой останавливаемся у древней старушки, подслеповатой местной знахарки — в её доме пахнет травами, не смертью и железом.

— Бедные вы, бедные… — шамкает хозяйка, пока мы разжигаем огонь в камине поярче и осматриваем комнаты, завешанные вениками из трав по стенам. — Мой вам совет — сдайте вы контракт, да и поезжайте. Молодые ещё, а что удумали, а? На гиблое дело — и за двадцать золотниц? Не рассказывали вам, что ли — тварь эта и с крыльями, и чешуёй обрастает, а зубов уж, зубов!

Следуя мудрому совету, который мне давным-давно дал Гроски: «Опрашиваешь в городе народ — дели на два, в деревне — на восемь».

Мелони является к обеду. Взъерошенные и взмокшие волосы, шапка в руке, щеки горят после долгой пробежки. Прыгает к столу — и тут же торопливо начиняет рот хлебом и сыром.

Видела бы это её матушка — или хотя бы тётя…

— Фамильный жамок жа пожрачь, — невнятно выговаривает Мел. — Намотала миль фыфнажцать, ф-ф-ф-ф…

Делает глоток и уточняет:

— Почти никого не покалечила, — и тянется за пирогом с капустой.

Кое-что о соседнем селении она так и сообщает нам — между откусыванием и проглатыванием пищи. «Трупов под два десятка», «Местные напуганы, несут вир знает что о бабах со змеиными головами», «Все следы разные, повадка охоты общая», «Убивают охотников, мужиков. Но не жрут».

Мы переходим в самую большую из отведённых нам комнат. Хозяйка тут же прилипает к двери, и Гриз выкладывает на стол артефакт против подслушивания. Пока она активирует его при помощи согревающего артефакта, Мел играет в кресле с ножом.

— Все трупы нашли не так далеко от селения. На некоторых охотников нападали, как только малость углублялись в лес. Вернуться к своим не давали, всегда гнали в чащу, а там уже додушивали. Некоторых брали у их же капканов. Или возле ям. Да и вокруг селения натоптано. Разными лапами. Гарпия. Игольчатник. Алапард. Кербер. Здесь ты сама видела, да?

До этого Гриз не сказала не слова — но говорит сейчас. С отстранённым, почти полусонным видом:

— Вокруг селений пляшут звери. Хищники. Каждый день разные. Они не приближаются к ограде и не показываются людям…

— Следят, — Мелони стучит пальцем по носу. — Слышно было алапарда и волка в засаде. Да и в лесу меня вели. Не напали, правда. Но они вообще как-то избирательно кладут, да? Сперва поудачливее охотничков, потом послабее. И не каждый день.

— Потому что их не так много, — поясняет моя невыносимая, глядя куда-то в себя. — Они идут за добычей то к одному селению, то к другому… для зверей это не расстояние. Жители успевают привыкнуть. Расслабиться. И тут…

Мне кажется, я знаю — что у неё перед глазами: разметанные шатры Зимней Травли в Дамате, тела лесничих между деревьями, обезумевшие животные — и пятна крови варга на снегу…

— Это всё как-то не стыкуется между собой, — Гриз поднимает на меня глаза, устало-удивлённо, а я говорю почти сердито. — Например, тогда, в Дамате… Кровавых варгов было несколько, так? И они ввергли зверей в бешенство, те уничтожали всё на своём пути. Мел, эти ведь действуют не так?

Мелони соглашается коротким взмахом ножа.

— Вряд ли варг крови. Раз — это тут с прошлой луны началось. Сперва в этом селении, потом ещё в трёх. Сколько миль получается, даже с учётом того, что можно по реке и на лодке? Тридцать? Сорок? Ну да, тут Вирские леса, может, кто разведал заброшенные виры и через них каким-то буераком ходит. Но два — кто-то бы да увидел. Ты насколько далеко можешь от зверя отойти во время контроля на крови?

Гриз, всё так же отстранённо, пожимает плечами, и Мел смягчает тон:

— Недалеко. Иначе контроль затрудняется. Если б их на крови держали — кто-то бы увидел следы, понимаешь? Деревенские после первых трупов искать пытались, след брать. Нашли бы и человеческие следы, и следы крови. Мантикоры печёнка, Грызи — да они тут все охотники! Ну, и три — как звери действуют.

— Мне это скорее напоминает кое-что другое, — тороплюсь вставить я. — Энкер и того сумасшедшего Мастера — помните? Петэйр ведь тоже мог контролировать животных. И натравливать их на людей. Едва ли при этом играло значение расстояние. Если здесь мы имеем дело с чем-то подобным…

— Похоже, угу. Звери точно заморочены — может быть артефакт, зелье… да хоть и просто дрессировка, хотя тут странно: приманки они обходят слишком уж мастерски, и на манки не идут. Только вот кому такое…

— Конкуренты. Фанатики. Кто-то, кто хочет отомстить — что мы вообще знаем о здешних людях? Никого, к примеру, не насторожило, что у них ведь чудовищные потери, сплошные похороны полтора месяца — и при этом они не обратились к властям…

— Морковка, мы в Тильвии — какие власти?!

— Всё равно. Эти земли ведь кому-то принадлежат? Почему они не обратились к нему?

— Да с окраинами не поймёшь, кто ими владеет, часто по семь графов на одну деревню, и все с тяжбами за неё же… Хм. На мотив смахивает. Может, с земли согнать хотят — во втором селении уже подумывают сниматься с места…

— Или же это опять козни прогрессистов, как в Энкере! Почему не допустить, что они собираются устроить какую-то провокацию, как в прошлый раз. Привлечь внимание, обвинить во всём варгов, указать на то, что животные опасны…

— Пф, опять детективов обчитался — мы в Тильвии, какое внимание!

— Что это меняет? Жители внезапно обратились в Гильдию Охотников — хотя наверняка пытались нанять кого-то ещё, и им отказывали! Предположим, что согласился бы кто-то авторитетный, ну хоть и из Ирмелея, сюда бы приехали охотники из знати, за ними журналисты…

— А за ними волки на хромой двуколке! Морковка, хватит громоздить «бы», а то…

Мы с Мел перекидываемся версиями. Упругие, разноцветные мячики слов, так и мелькают в воздухе: кто мог быть, что мог применить, чем это вызвано, из-за чего началось… Мы повышаем голоса, словно стараемся перекричать тот единственный, который звучит внутри неподвижной, загородившейся от нас стенами Гриз.

Едва ли она нас вообще слышит. Замерла у окна и откликается лишь на минутную тишину. Не оборачиваясь, произносит странным, пустым, невесомым голосом:

— Водной Чаши здесь нет. Где ближайший водоём? Тот ручей, через который мостик?..

По взгляду Мел я читаю, что той становится страшно видеть Гриз такой. И потому загораживаю собой дверь, когда моя невыносимая делает к ней движение.

— Ты хочешь связаться с Фрезой?

Она поднимает на меня глаза — задумчиво, как на чужого. Едва заметно качает головой из стороны в сторону: не Фрезу.

— Нужно было вызвать его сразу.

Это «его» отдаётся оскоминой в горле. Позади Гриз взлетает на ноги Мел:

— Мясника?! Да какого…

Гриз делает ещё шаг, и мы стоим теперь очень близко — я могу рассмотреть каждый травянистый извив в её дивных глазах. Губы её кривятся чуть виновато, когда она шепчет:

— Нам не узнать, что тут стряслось, пока мы не перехватим кого-то из зверей. Но они избегают показываться на глаза людям. Держатся в стороне, пока не нападут. Не нападут, понимаешь?

Понимаю, что у меня сердце вылетит через грудную клетку. От того, что она в шаге — ближе, чем на наших прогулках, таких редких, силой вырванных у тысяч и тысяч дел.

Мел присвистывает.

— На живца?

Гриз чуть наклоняет голову, но обращается будто бы только ко мне.

— Они нападают на охотников. Чаще всего — на одиночек. Мужчин. И единственный способ, чтобы это выглядело правдоподобно, а охотник не пострадал…

…вызвать проклятого устранителя. С его белым костюмом, самодовольной ухмылочкой («Приятно видеть, как вы цените мои маленькие таланты») и выедающей душу любезностью в последние девятницы («Милый вечер, да? Господин Олкест, может быть, подменить вас на дежурстве?»). Того, на ком словно написано «Охотник и хищник», у кого есть Дар Щита — гарантия, что он будет невредим…

Всё во мне осознаёт, как это правильно. Каждый нерв во мне кричит, что этого не следует делать.

— Но они ведь с Лайлом где-то на задании, разве нет? И если даже отзовутся — пока Нэйш доберётся сюда… И если на него попытаются напасть, он точно не устранит зверя на месте? А ты ведь хочешь перехватить зверя и попробовать соединиться с ним разумом?

Я выдумываю аргумент за аргументом, один другого убедительнее. И что с того? Я не переношу этого типа, и меня с души воротит, стоит только представить его голос: «Удивительно, что вызвали меня. Кажется, вас берегут, господин Янист. Может статься, для других важных дел».

— Я могу это сделать.

Гриз моргает недоуменно, и я уже не таясь беру её за руку. Говорю, глядя в расширившиеся глаза:

— Так будет даже правильнее. Если кто-то следил за селением, то знает, что сюда пришли охотники. Расспросили людей. А теперь время идти по следу.

«Даже и не думай», — едва заметно обрисовывают губы Гриз. С неё наконец-то слетела отстранённость, вид поражённый и испуганный, и пусть мне даже приятно, что она волнуется за меня…

— Нет, послушай! Тогда мы можем отправиться сейчас же. Я умею читать следы… — Мелони фыркает. — Ну, более или менее, но чтобы изобразить охотника — хватит. Вы меня будете страховать в стороне. Вмешаетесь, если что. Опасности почти ника…

Она рывком высвобождает свои пальцы из моих.

— Никакой опасности? Ты видел Энкер? Я не смогла пробиться к животным. Если там что-то подобное и меня не услышат… если будет алапард? Если мы не успеем…

«Вас берегут», — смеётся голос Нэйша у меня в голове, и я удерживаю Гриз, когда она пытается пройти к двери.

— Но вы успеете. У нас с собой снотворное… звери всегда нападали по одному, так же действительно проще.

Я гляжу в полыхающие безумной зеленью глаза — и в какой-то момент мне кажется, что я слышу ответ: «Но если вдруг… я тебя потеряю» — и готов уже улыбнутся и пообещать, что этого не будет никогда-никогда…

— Морковка прав.

Единый Всемогущий, я забыл про Мелони. Мы забыли — потому что Гриз вздрагивает и оборачивается с разбуженным видом.

Мел изо всех сил делает вид, что её занимает лезвие своего ножа.

— Они не убивали сразу. Всегда устраивали гонку. Пляску. У нас будет навалом времени, чтобы поближе подойти, а ты успеешь применить Дар — хоть так, хоть на крови. И ещё… забыла второе правило ловли на живца?

— Что за правило?

Отвечает мне Гриз — хмуро и не сводя взгляда с Мел:

— Это из «Кодекса Охотника». «Чем более предсказуема наживка — тем удачнее охота».

По части «сотворить что-нибудь неожиданно неприятное» я уж точно не сравняюсь с Нэйшем в ближайшие полстолетия.

— А… первое правило?

— «Нужно знать, на кого охотишься», — отзывается Мел. Но Гриз добавляет — уже отвернувшись от двери:

— «Или хотя бы знать, что охотятся не на тебя».