Парадиз Ланд 1-2. Герой по принуждению. Волшебный мир-2

Покрывая страницу за страницей мелким, ровным почерком, Михалыч нисколько не сомневался в том, что все эти планы вполне выполнимы. Он так увлекся своей работой, что даже не заметил того, как в его кабинет вошла Айрис, одетая в какой-то, немыслимо прозрачный, легкий наряд. Прекрасная небожительница обратилась к нему с восторженной речью. Подняв голову, он несколько секунд молча смотрел на эту очаровательную девушку, которая поприветствовала его, словно какого-то правителя, потом снова вернулся к прерванному занятию и негромко ответил:

- Доброе утро, Айрис. - Постукивая наконечником ручки по своему зубу, он добавил - Пригласи пожалуйста всех на совещание и переоденься во что-либо более приличное.

Девушка смутилась, что-то проворчала недовольным тоном и тут же выбежала из кабинета чуть не плача. Спустя несколько минут она вернулась вместе со своими спутниками и новыми членами команды. Михалыч, не отрываясь от работы, жестом попросил их сесть за длинный стол, торцом приставленный вплотную к его письменному столу и попросил своих помощников потерпеть несколько минут. Сделав последнюю запись в своем блокноте он, наконец, поднял голову широко улыбнулся и сказал:

- Доброе утро, господа. Надеюсь, все хорошо сегодня отдохнули? - Не дожидаясь ответа он тут же подытожил - Ну, тогда, господа, примемся за работу. Аркадий Борисович, насколько мне помнится, у тебя есть собственная фирма. Так вот, возьми с собой одну из дочерей Маниту и немедленно отправляйся с ней в этот банк - Михалыч достал из своего толстого бумажника визитную карточку и передал ее своему другу - Обратишься прямо к управляющему и откроешь там счет. Рублевый, а заодно и валютный. После этого положите на рублевый счет деньги, как можно больше, сдайте их как выручку. Банкир свой человек и лишних вопросов задавать не станет. Кроме того я сейчас позвоню ему и предупрежу о вашем визите.

Аркадий Борисович кивнул головой и спросил:

- Хорошо, Сан Михалыч, с этим ясно, а как с налоговиками? У меня на счете никогда не было больше ста тысяч.

- Налоги нужно платить, Аркадий Борисович. Поэтому прямо в банке подготовишь платежки и переведешь всю сумму, как это и положено по закону. Ну, а чтобы не переплачивать, вот тебе еще одна визитка одной дамы, она очень хороший аудитор и поможет тебе разобраться с этими делами. С ней ты тоже можешь разговаривать вполне откровенно. В пределах разумного конечно. Но самое главное, Аркадий Борисович, вы должны срочно присмотреть несколько магазинчиков, в центре и на окраинах, чтобы наши люди могли приходить и уходить незамечено. Ну, не мне тебя учить всем вашим шпионским приемам и трюкам, Аркадий Борисыч. Ты уже и так все понял, так что действуй, дорогой. Вперед и с песней.

Ангел Михаил-младший тут же забеспокоился и спросил:

- Мессир, а что делать нам?

- Вам? Минуточку, Мишель, и вам работа найдется. Дай мне сначала разобраться с майором. - Повернувшись к Сергею и Ольге, он сказал - Оленька, ты с князем Добромиром отправляйся на фирму, где я раньше работал и позанимайся там с моими партнерами. Они, наверное, уже что-нибудь придумали. О наших магических секретах особенно распространяться не надо, но юридическая сторона дела будет лежать на тебе, а Сергей вместе с бароном де-Турневилем отправится в Рязань и заберет вашу дочь и бабушку с дедом. Пора вам жить всем вместе. Тем более, что в этом дворце места на всех хватит, если вы не захотите немедленно отправить их в Парадиз Ланд, отдохнуть немного от всех забот.

Покончив с первыми тремя пунктами своего плана, Михалыч вырвал из блокнота несколько листов и сказал:

- Мишель, а вот работа, как раз для Верховных магов Парадиз Ланда. Здесь список людей, их домашние адреса и краткое описание причин, по которым вам нужно встретиться с ними, поговорить и завербовать их в нашу команду. По-моему, это не составит для вас особого труда. Народ этот живет не только в Москве и даже не только в России. Так что действуйте. Надеюсь мне не надо объяснять вам, что вы можете смело пользоваться магическими зеркалами, чтобы поскорее добраться до этих ребят? И последнее, господа, кто из вас хочет отправиться со мной в Швейцарию?

Михалыч нисколько не удивился тому, что отправиться вместе с ним в альпийскую республику вызвалась Айрис, которая переоделась в строгий, рабочий костюм и до этой минуты сидела за столом, не поднимая глаз на своего строгого шефа. Девушка посмотрела на него просящим взглядом и спросила:

- Мессир, вы позволите мне сопровождать вас?

- Конечно, Айрис. Обязательно позволю.

Выдав, как он любил выражаться, "тэ-зэ" и "разогнав" народ по городам и весям, Александр Михайлович Окунев остался в своем огромном, не по зимнему светлом, кабинете наедине с Айрис. Девушка смотрела на него если не влюбленными глазами, то с восхищением, как минимум. Михалыч, не обращая никакого внимания на её восторженные взгляды, немедленно вооружился сотовым телефоном и принялся созваниваться со своими деловыми партнерами и знакомыми. Если абонент был занят, он немедленно создавал магическое зеркало и с его помощью обеспечивал себе связь с нужным ему человеком.

Прежде всего он постарался обеспечить своим помощникам, которые были полны редкостного, по нынешним временам, энтузиазма, все условия для их успешной деятельности. При этом он разговаривал с людьми весело и непринужденно, из чего сразу же можно было сделать вывод, что он был со всеми был не только хорошо знаком, но и пользовался у них авторитетом. Во всяком случае, ни от кого он не встретил отказа и все его деловые знакомые самым радушным образом говорили ему, что окажут посильную помощь его креатурам. Айрис была в полном восторге от того, как её шеф вел телефонные переговоры, ей нравилось то, что он разговаривал с людьми так легко и непринужденно.

Как только с этим было покончено, Михалыч поднялся из-за стола и, что-то напевая себе под нос, поманив за собой Айрис, направился к выходу. Он быстро пересек приемную и вошел в другой, не менее роскошно обставленный, огромный кабинет, который, видимо, предназначался его заму. Не долго думая, Защитник Мироздания одним взмахом руки поместил все пышное убранство и роскошную мебель в свое Кольцо Творения, так как для следующей операции ему требовалось пустое, ничем не занятое помещение. Этот кабинет показался ему вполне просторным и удобным для того, чтобы превратить его одновременно в огромную кладовую и цех магической трансформации материи.

Оказавшись в пустом помещении, он немедленно сотворил магическое зеркало полуметрового диаметра и стал через него внимательно осматривать какой-то ангар, заставленный стальными, ржавыми ребристыми кассетами, в которых было доверху навалено что-то черное вперемешку со всяческим мусором. Айрис смотрела на своего ненаглядного повелителя во все глаза и все никак не могла взять в толк, с чего это он так разошелся. Её шеф, полный какого-то непонятного энтузиазма, внимательно осмотрев ангар, радостно улыбнулся и немедленно принялся осматривать большой, пустынный двор какого-то московского предприятия. Двор был полностью засыпан снегом и было видно, что к ангару, в котором были сложены в штабеля кассеты, давно уже никто не подходил.

Удовлетворенно хмыкнув, Михалыч, взяв Айрис за руку, попятился обратно к дверям и принялся перебрасывать стальные кассеты в кабинет. Действовал он быстро и сноровисто, но при этом еще и аккуратно, попутно перетряхивая каждую стальную емкость и оставляя весь мусор в ангаре. Впрочем, и сами кассеты, которые обычно применялись на заводах в самых различных целях, он делал чистенькими и блестящими, словно их тщательно отмыли в семи водах, да потом еще и отполировали. Единственное, что при этом осталось неизменным, так это то, что вся эта груда металла все еще была насквозь проморожена и от нее ощутимо тянуло холодом.

Айрис была поражена этой причудой шефа и когда все кассеты оказались в большом помещении, которое почти не уступало в длину самому ангару, а в ширину было даже побольше, она подошла к ближайшей кассете и осторожно заглянула внутрь. Михалыч, подойдя к емкости, сверкающей полированным металлом, вынул из кармана носовой платок и взял в руку черно-серый, профилированный брусок, пропиленный с одной стороны. Показывая брусок Айрис, он сказал:

- Это графит. Чистейший графит для трамвайных пантографов, Айрис. Эти графитовые вставки уже отработали свой срок и теперь никому не нужны. Возвращать отходы обратно на графитовую фабрику никто не собирается, а выбрасывать на свалку их запретили, так что в том, что я их украл, не будет ничего преступного. Так, маленькая, невинная шалость.

- Но, мессир, зачем тебе нужны все эти железные ящики с мусором? - Изумленно поинтересовалась Айрис.

Михалыч хитро улыбнулся и сказал девушке в ответ:

- О, это вовсе не мусор, Айрис. Теперь это будет тот самый залог, с помощью которого я собираюсь в самое ближайшее время обеспечить нашу деятельность деньгами. Весь этот графит мы с тобой сейчас превратим в бриллианты.

Айрис горделиво вскинула свою изящную головку и, с вызовом в голосе, сказала:

- Мессир, тебе стоило только приказать мне и я бы тотчас обеспечила тебя любым количеством бриллиантов!

Михалыч хитро усмехнулся и, запустив руку во внутренний карман своего пиджака, достал небольшой замшевый мешочек и высыпал из него себе на ладонь десятка два довольно крупных бриллиантов. Рассматривая камни, он сказал:

- Айрис, будь добра, сделай мне такие же камни, как эти.

Несколько секунд спустя на ладони Айрис лежали точно такие же бриллианты. Посмотрев на них с насмешливой улыбкой, Михалыч спросил девушку строгим тоном:

- Прекрасно, Айрис, а теперь скажи мне, дашь ли ты стопроцентную гарантию, что эти камни - Он указал пальцем на ладошку девушки - Полностью соответствуют моим, которые я позаимствовал на время из одного банковского сейфа? Им ведь придется пройти самую строгую экспертизу. Их даже станут просвечивать рентгеном и подвергать еще Бог знает каким проверкам. К тому же сможешь ли ты гарантировать мне, что они не изменятся, скажем, через десять лет?

Бриллианты Айрис моментально исчезли, девушка потупилась и тихо ответила:

- Нет, мессир. Через пять-шесть лет они мои бриллианты могут превратиться в стекляшки, если я снова не наложу на них магического заклятья. - Однако уже в следующее мгновение она воспрянула духом и воскликнула - Но, мессир, мне ничего не стоит вернуться в Парадиз Ланд и воспользоваться Первичной Материей для сотворения бриллиантов!

Ссыпая бриллианты обратно в мешочек, Михалыч недовольно покрутил головой и ворчливо огрызнулся:

- Делать вам больше нечего, мои дорогие, кроме как без конца черпать Первичную Материю! Не лучше ли взять чистый графит и с помощью магической трансформации превратить его сначала в сырые алмазы, а потом уже в прекрасные бриллианты чистой воды? Уж про такие бриллианты уже никто не сможет сказать, что они стекляшки.

Высказав свое неудовольствие, он немедленно приступил к работе. Повинуясь голубому лучу и магическим формулам, груда графитовых обломков в кассете, превратилась в алмазы, размером от крупной горошины до лесного ореха-фундука. Превращать алмазы в бриллианты Михалыч не спешил. Айрис, которая умела делать такие вещи не хуже, а много лучше него, тотчас пришла на помощь своему шефу и работа закипела. За каких-то полтора часа три с лишним сотни стальных кассет, имеющих объем немногим менее кубического метра, были доверху заполнены россыпями алмазов чистой воды, которые, все как один, имели форму правильного октаэдра.

После этого Михалыч вручил Айрис небольшой буклет, на страницах которого были изображены различные виды огранки алмазов. В буклете им заранее были обведены старые, классические виды огранки, принятые в Голландии, Израиле и Индии. Таким образом он хотел подстраховаться, чтобы в дальнейшем уже не возникло вопросов относительно того места, где были огранены бриллианты, часть из которых, он намеревался поместить на хранение в банковские сейфы. Девушка, внимательно рассмотрев эти схематические рисунки, кивнула головой и они снова взялись за работу.

Превращение сырых алмазов в бриллианты так же не заняло много времени, на это ушел какой-то час, но в итоге алмазные россыпи похудели едва ли не на четверть. Происходило это потому, что каждый алмаз делился надвое и от него отсекалось все лишнее, чтобы он заблистал не менее, чем пятьюдесятью шестью гранями и превратился в превосходный бриллиант. Отходы производства магических гранильщиков не интересовали и они просто утилизировали их, превращая по ходу работы в плотные полиэтиленовые пакеты, битком набитые бриллиантами.

Как только последняя кассета оказалась заполнена тугими, толстенькими пакетиками, размером в мужскую ладонь, Михалыч не глядя взял парочку пакетов и, хитро подмигнув своей помощнице, решительно направился к выходу. Пройдя в приемную, он небрежно бросил оба пакетика на низкий литой, золоченый столик со столешницей из малахита и устало опустился в большое, роскошное кресло, резного, красного вьетнамского дуба с мягким, приятно шуршащим, под тяжестью тела, сиденьем, обитым зеленым сафьяном.

К своему удивлению, занимаясь превращением графита в бриллианты, он изрядно устал. Однако, не смотря на усталость он взял в руки телефон и набрал номер своего швейцарского знакомого. Услышав скрипучий голос доктора Гельмута Фишера, Михалыч тотчас оживился и вежливо сказал по-немецки:

- Герр Фишер, доброе утро, это Алекс из Москвы. Поздравляю вас с прошедшим Рождеством герр Фишер и прошу прощения, что не сделал этого заблаговременно.

Доктор Фишер был удивлен тому, что его московский приятель и коллега за каких-то два с половиной года так хорошо выучил немецкий язык. Поздравления с Рождеством его совершенно не волновали, так как он не очень-то любил этот праздник ввиду своих атеистических воззрений, но зато его удивила и заинтересовала просьба Алекса срочно принять его. Даже в дни рождественских каникул он находился не дома или где-то в гостях, а в офисе своей небольшой адвокатской конторы. Пожилой швейцарский адвокат понял просьбу своего московского приятеля так, что тот уже находится в Женеве и стал деловито расспрашивать его о том, в каком именно отеле он остановился, но в ответ услышал:

- Гельмут, мы еще не выбрали отеля и я приеду вместе со своей секретаршей на такси. Жди нас к ленчу.

Айрис, взглянув на шефа, у которого лоб был покрыт бисеринками пота, а руки слегка подрагивали, ласково сказала:

- Мессир, тебе нужно срочно принять магическую купель, она освежит тебя и напитает силой.

Устало взглянув на девушку, он сказал с некоторой долей раздражения в голосе:

- Айрис, еще один мессир и я срочно вызываю Аркадия, это будет намного удобнее, тем более, что это как раз он нас и познакомил. Понимаешь, Айрис, Гельмут Фишер, - атеист, жуткий циник, без пяти минут аферист и жулик, да, и вообще жук, каких еще надо поискать. К тому же он полностью лишен какого-либо романтизма, так что, если ты станешь ко мне так обращаться, это вызовет длительную дискуссию. В молодости этот тип был хиппи, отъявленным бунтарем и даже отсидел два года в тюрьме за то, что поколотил полицейского во время демонстрации. Так что, дорогая моя, мне совершенно не нужны никакие осложнения и лишние вопросы от доктора Фишера. Мне и без этого будет довольно трудно объяснить ему то, как это мы с тобой умудрились въехать в Швейцарию без виз, а ты даже без загранпаспорта.

С тем, что ему нужно принять магическую купель, Михалыч согласился. Благо идти было совсем недалеко. Это магическое сооружение находилось в его малых апартаментах позади кабинета. Когда они проходили через его новый кабинет, Айрис, обратившись к нему весьма странным образом, сказала:

- Алекс, ты поступил необдуманно, когда полностью сменил обстановку в этом кабинете. Этот кабинет был задуман мной и целиком изготовлен из Первичной Материи еще в Парадиз Ланде и все золото и драгоценные камни в нем были практически натуральными и ничем не отличались от природных, кроме своего происхождения. Возможно, тебе следовало найти им иное применение, если ты не хочешь, чтобы твой кабинет поражал всякого, кто в него войдет, своим великолепием и пышностью. Позволь мне все восстановить, пока это еще возможно и после этого я сотворю для тебя точно такой же интерьер из какого-нибудь мусора и грязи, которые найду поблизости от твоего дворца.

Айрис смогла найти самые верные выражения, чтобы вогнать Михалыча в краску и заставить его смутиться. Он жалобно залепетал в ответ:

- Айрис, милая, извини меня. Я просто грубый чурбан и совсем не подумал о том, что оскорблю тебя. Если ты того хочешь и это еще возможно, то верни все в прежний вид, а я уж как-нибудь постараюсь привыкнуть ко всем этим золотым финтифлюшкам, пузастым ангелочкам и прочему блеску.

Сказав это, Михалыч, пряча взгляд от девушки, шмыгнул в дверь и, на ходу расстегивая пуговицы жилета и рубахи, быстрыми шагами направился в маленький летний сад, который он уже назвал про себя, спортзалом. Сбросив одежду, он с разбегу прыгнул, вздымая брызги, в небольшой овальный бассейн огромной ванны-джакузи, целиком изготовленной из сапфира и червонного золота. Волшебная, золотистая и пенистая, словно шампанское, вода, принялась массировать его тело и буквально в считанные минуты вымыла из него даже малейшие намеки на усталость.

Еще меньше времени у Айрис ушло на то, чтобы кабинет вновь заблистал золотом, драгоценными камнями и не менее драгоценными тканями. Покончив с этим девушка вошла в летний садик, в котором росло не более дюжины небольших кипарисов и магнолий, и было не так уж много цветов и, смело подойдя к магической купели, обратилась к своему шефу, с несколько необычной для него просьбой:

- Алекс, можно я тоже приму магическую купель вместе с тобой?

Вжимаясь в сапфировый бортик бассейна спиной, Михалыч вымученно улыбнулся и пробормотал:

- Ну, если ты этого хочешь, Айрис, тогда пожалуйста...

Девушка улыбнулась и, без какого-либо кокетства, шагнула вперед, к сапфировому бортику бассейна. При этом её строгий, темно-зеленый костюм, да и все прочие дамские одеяния остались позади и она взошла на драгоценный постамент прекрасная, как богиня любви, и грациозная, словно серна. Михалыча будто окатили ледяной водой и он едва сдержался от того, чтобы не застонать. Заставляя себя смотреть на Айрис так же, как он смотрел когда-то на обнаженных натурщиц в годы ученичества, то есть отрешенным от плотского желания взглядом художника, он беспомощно таращился на прекрасное, совершенное тело девушки, даже боясь подумать о ней с вожделением. И это ему удалось, хотя он, даже в своих собственных глазах выглядел чертовски глупо.

Девушка же грациозно соскользнула в золотую воду и тоже откинулась спиной на темно-синий, прозрачный бортик драгоценного бассейна. Золотые струи принялись ласкать её тело и Михалыч, вдруг, остро позавидовал, что это не его руки, а магическая вода. Внезапно, осознав со всей ясностью, что рано или поздно это должно будет случиться, он решил занять несколько иную, более хитроумную, но все же вполне созидательную и конструктивную позицию. Прекрасно сознавая то, что уже с первых же минут он безнадежно влюбился сразу во всех четырех дочерей Великого Маниту, Михалыч решил повести себя не как пылкий юнец, а как старый, опытный боец любовного фронта, прекрасно изучивший сложную науку любовного флирта и обольщения. Хотя, по большому счету, не так уж и много у него и было любовных побед, да и не всеми из них он мог бы гордиться по настоящему.

Глядя на девушку хотя и с любопытством, но несколько отстранено, он чуть шевельнул руками и заставил золотую воду двумя нежными, но сильными и трепетными струями, коснуться её тела, быстро пройтись по нему ласками, а затем рассыпаться тысячью мимолетных поцелуев. Айрис, конечно же, сразу поняла, кто был виновником этой шалости, но этот парень, который так привлекал её внимание, застенчиво косясь на неё одним глазом, лишь рассеяно смотрел в потолок и что насвистывал себе под нос.

Девушка была готова топнуть ногой от досады, но ей это было очень трудно сделать, будучи наполовину погруженной в воду, которая, вскипая тысячами пузырьков, непрестанно массировала её тело. Поэтому она лишь обиженно нахмурилась и бросила на него гневный взгляд, однако, вместе с этим сердитым взглядом Михалыч, до этого практически не улавливал ни единой мысли девушки, вдруг отчетливо прочел в её сознании:

- Господи, как же мне достучаться до сердца этого обормота? Да, он просто какая-то, насквозь промерзшая ледяная глыба, а не человек! Неужели нам так и не удастся пробудить его душу к любви? Да, плохими же мы окажемся солдатами армии любви Создателя Ольгерда. Вот уж будут смеяться над нами его подруги его подруги и особенно Розалинда.

Поразившись тому, что даже в мыслях Айрис относилась к своему родному брату, как к Создателю, Михалыч поднялся на ноги и, шагнув к девушке, подал ей руку. Дочь Великого Маниту послушно встала. Она посмотрела на него пронзительным взглядом, ожидая пылкого и страстного поцелуя, но вместо этого ледяной обормот просто помог девушке подняться и выбраться из бассейна. Глядя на неё чуть насмешливо, он вежливо сказал:

- Спасибо, Айрис, наслаждаться магической купелью с такой красивой и очаровательной девушкой как ты, было просто изумительно и я надеюсь на то, что такое счастье будет даровано мне, хотя бы еще один единственный раз. - Девушка от этих слов зарделась и хотела прижаться к этому, оттаявшему было типу, но он быстро остудил её словами - Однако, дорогая Айрис, нам следует немедленно одеваться. В Швейцарии сейчас тоже зима и поэтому нам следует надеть зимнюю одежду, только не нужно привлекать к себе внимания какими-нибудь роскошными нарядами.

После этих слов, Михалыч нежно привлек к себе обнаженную девушку, обнял и поцеловал её в щечку. Хотя это был вполне невинный поцелуй, Айрис с тихим стоном так и обмякла в его сильных руках, но поцелуй оказался таким коротким, что она даже не успела обнять его. Несколько секунд спустя, он уже сосредоточенно натягивал на себя брюки и заправлял рубаху и бросил на Айрис всего лишь один взгляд, но в нем было столько страсти, столько желания, что девушке сразу же все стало понятно.

Радостно улыбаясь своей несомненной победе, она быстро оделась с помощью магии и принялась помогать застегивать пуговицы рубахи этого немногословного и такого сдержанного парня. Она уже предвкушала то, сколь приятной будет её окончательная победа.

В четверть одиннадцатого утра второй Защитник Мироздания и его спутница уже выходили из камеры хранения Женевского вокзала. Двое полицейских, прохаживающихся поблизости, вряд ли взялись бы утверждать, что они видят высокого господина с округлым лицом и аккуратной бородкой, одетого в черное пальто-реглан, на голове которого была надета черная шляпа с пером, и его очаровательную спутницу в элегантной, темно-коричневой пелерине, впервые. В руках этого строго одетого господина, которому на вид было не старше тридцати, был черный саквояж, а его спутница прижимала к груди большой букет темно-бордовых роз. Оба полицейских были людьми пожилого возраста и невольно улыбнулись, увидев молодого человека, одетого столь сдержанно.

Точно так же обрадовался этой паре и водитель такси, правда, его удивило то, что эта элегантная пара попросила отвезти их к одному из офисных зданий, расположенных неподалеку от центра города. Охранник, уже предупрежденный доктором Фишером о том, что он ждет гостей, пропустил их беспрекословно и даже вызвался проводить в адвокатскую контору господина Фишера. Не то чтобы он был столь уж вежлив, просто этому скучающему молодому парню захотелось повнимательнее рассмотреть красивую и элегантную девушку. Никакого особого удивления эта пара у него не вызвала.

Зато доктор Фишер был просто изумлен, когда увидел не грузного, кряжистого, седеющего мужчину, каким некогда был его московский приятель, а стройного, широкоплечего и моложавого парня. Даже красота его спутницы не произвела на него большего впечатления. Гельмут Фишер стал энергично трясти руку Михалыча, но тот сразу же почувствовал, как сильно тот сдал за последнее время.

Лицо этого седого мужчины с кустистыми бровями осунулось и в его газах не было прежнего блеска. Михалыч сразу же уловил не только затаенную душевную боль, но и её истинную причину. Весельчак Гельмут был тяжело болен. У него был обнаружен рак предстательной железы и, не смотря на то, что врачи говорили ему об успешном ходе лечения и о том, что болезнь находится в начальной стадии, он не очень то верил в счастливый исход. Но, как бы то ни было, Гельмут был искренне рад их встрече и его чертовски заинтересовало внезапное появление русского финансиста в Женеве.

Еще во время своего приезда в Москву доктор Фишер смог убедиться в том, что Алекс, друг его старого знакомого, русского разведчика, отличается оригинальным складом ума, обладает весьма неплохими знаниями и, что самое главное, был способен находить невероятно остроумные решения самых сложных проблем. К тому же он умел составлять чертовски грамотные контракты. Хотя их сотрудничество не дало каких-то очень уж впечатляющих результатов, швейцарский адвокат остался вполне доволен как своей поездкой в Москву, так и знакомством с Алексом Окуневым. Особенно его веселило то, что у них обоих оказались "рыбьи" фамилии.

На Айрис Гельмут почти не обратил никакого внимания, точнее сделал вид, что не обратил. На самом деле еще как обратил, но весьма ловко скрыл это и сразу же, без лишних разговоров, обратился к Михалычу с вопросом:

- Алекс, что привело тебя в Женеву, да еще во время рождественских каникул? Неужели ты так разбогател, что завел себе привычку встречать Новый год в Европе?

Михалыч не был расположен к пустой болтовне и поэтому ответил прямо и без увиливаний:

- Гельмут, в этом саквояже лежит ровно пять миллионов долларов и это только малая часть твоих комиссионных, а весь твой гонорар составит куда большую сумму, если я смогу получить с твоей помощью очень крупный кредит по одной хитрой схеме под залог вот такого вида. - Михалыч раскрыл саквояж, достал из него два полиэтиленовых пакетика с бриллиантами и, вывалив деньги на письменный стол адвоката, спокойным тоном продолжил - Таких блестящих, красивых камешков я могу предоставить очень много, Гельмут. Несколько тонн, но их нужно будет обязательно переправить в какой-то американский банк и получить от него депозитарные расписки американского правительства. Вот под эти бумаги я и хотел бы получить кредит в швейцарском банке, ну, и, разумеется, мне потребуется два паспорта какой-нибудь экзотической страны для меня и Айрис, да еще "чистая" компания с весьма приличной репутацией. Ну, как, берешься разработать такую сделку, Гельмут или она кажется тебе совершенно нереальной?

Доктор Фишер, небрежно сдвинув деньги на край стола, взял в руки оба пакетика с бриллиантами и принялся рассматривать их через полиэтилен. Он не спешил вскрывать пакеты, так как не был специалистом в области торговли бриллиантами, да и вообще редко имел с ними дело. Однако, предложение русского финансиста ему понравилось, но с этой сделкой следовало поторопиться, так как во второй половине января ему предстояло лечь в онкологическую клинику и пройти там курс лечения. Поэтому, подумав о докторах с некоторым страхом, он спросил:

- Алекс, какую сумму ты хотел бы получить в итоге?

Михалыч улыбнулся и ответил адвокату:

- Минимум пять миллиардов долларов, Гельмут, и на максимально длительный срок. Не менее пятнадцати лет, но ни один из этих камешков не должен быть продан раньше.

Немало поразившись такому требованию, Гельмут Фишер откинулся в кресле, закрыл глаза и тихо сказал:

- Что же, такая сложная сделка вполне реальна, Алекс, но этих денег - Рука адвоката лениво легла на внушительную груду денежных пачек, туго перетянутых резинками - Не хватит даже на начальный этап операции, сколько бы у тебя не было бриллиантов. Мне отчего-то кажется, Алекс, что ты не сможешь предоставить сертификат об их происхождении, а стало быть все, о чем ты меня просишь, квалифицируется, как финансовая афера. К тому же я задам тебе один неприятный вопрос, - откуда ты возьмешь столько бриллиантов, чтобы получить такой громадный кредит? Ты что же сумел вплотную подобраться к телу священной русской коровы, вашему Гохрану, Алекс?

Михалычу еще до прибытия в Женеву было ясно, что ему не удастся так просто уговорить доктора Фишера. Хотя тот вполне спокойно реагировал на подобные цифры ранее, ему не трудно было догадаться о том, что когда дело дойдет до практических шагов, этот швейцарский адвокат займет самую осторожную позицию. Впрочем, у него всегда оставался шанс предложить этому пожилому человеку нечто такое, что сразу же заставит его позабыть обо всем на свете. Глядя на Гельмута Фишера, читая его мысли, и сознавая то, что в данный момент он уже готов не только рискнуть, но даже при необходимости и отказаться от курса лечения, Михалыч понимал что тот вряд ли сможет отказаться от предложения войти в команду полноправным членом. Решив не спешить с таким предложением, он ответил с загадочной улыбкой:

- Гельмут, Гохран не имеет никакого отношения к этим бриллиантам, они являются моей собственностью и их у меня действительно очень много. Однако ты прав в главном, при всем своем желании я не смогу предоставить не то что сертификата об их происхождении, но даже не смогу назвать тебе месторождения, где были добыты эти алмазы. Единственное, в чем я могу тебя заверить, так это в том, что бриллианты не добыты преступным путем и что у меня найдется еще сто миллионов долларов, правда наличными. Насколько я знаю, Гельмут, ты никогда не смущался при виде большого количества наличных денег.

Пожилой швейцарец сразу же погрустнел. Подумав несколько минут, в течение которых Михалыч чувствовал себя довольно неуютно, полагая, что вся его затея лопнула. Но ход мыслей доктора Фишера, вдруг, резко переменился, так как он все-таки нашел оригинальный выход из сложной ситуации, отчего его лицо вдруг повеселело и он, напустив на себя нарочито серьезный, подчеркнуто строгий вид, сказал:

- Ну, что же, господин Окунев, если вы настроены серьезно, то я смогу помочь вам, хотя нам будет весьма затруднительно объяснить некоторым моим друзьям и особенно господам из Де Бирс, откуда появились эти бриллианты. Впрочем, это произойдет только в том случае, если нас схватят за руку и привлекут к ответу, чего мы постараемся не допустить.

У Защитника Мироздания от этих слов, сказанных твердо и без какой-либо боязни, просто камень свалился с души. Он прекрасно понимал, что магия это очень хорошо, но без денег на Земле ничего серьезного не происходит. Читая мысли Гельмута Фишера, он уже достаточно хорошо представлял себе план этого хитрого и опытного адвоката, выдающего себя за прожженного дельца и прятавшего под этой маской душу мечтателя и несбывшиеся мечты об улучшении мира. Поняв это, он привстал в своем кресле, наклонился над письменным столом, на котором стояла фотография молодой женщины с ребенком на руках, взял пожилого мужчину, который вдруг почувствовал приближение смерти, за руку и дружески пожимая её, сказал:

- Гельмут, поверь мне, теперь у тебя действительно появился шанс изменить этот мир к лучшему. Кажется, именно об этом ты мечтал в годы своей студенческой юности? Чтобы тебе было легче поверить в это, позволь мне сделать кое-что.

То, что произошло с пожилым швейцарцем в следующие полчаса, едва не свело доктора Фишера с ума, ведь к нему не только внезапно вернулась молодость, но он при этом еще и превратился вдруг в настоящего атлета. Стоя у стеклянной двери своего кабинета, глядя на свое отражение и совершенно не веря своим глазам, он прошептал:

- Алекс, это или какой-то гипноз, или самое настоящее волшебство, но тогда кто ты? Ангел, посланный Богом или же сам дьявол?

Михалыч, довольный произведенным эффектом, расхохотался и сказал ему в ответ:

- Гельмут, мне нравится твой прагматизм. Ты, по крайней мере, не говоришь о том, что я Господь Бог и это меня искренне радует. Значит и все остальное ты воспримешь достаточно спокойно и не станешь требовать от меня каких-то особых доказательств. Нет, я вовсе не дьявол и, разумеется, все те перемены, которые произошли с тобой в результате этого, весьма активного и, надеюсь, приятного душа, которым мы с Айрис окатили тебя, вовсе не гипноз и уж тем более ты нисколько не рискуешь своей душой, хотя все еще не можешь поверить в чудо. Сейчас главное в том, что ты действительно молод, полон сил и абсолютно здоров, но я не стану оставлять тебя наедине со своей прекрасной спутницей для того, чтобы ты поверил в ту совершенно невероятную, фантастическую и просто сказочную историю, которую я хочу тебе рассказать.

Наконец и Айрис, до этой минуты молча сидевшая в кресле подле стола, смогла вставить несколько слов в разговор двух финансистов, замысливших несусветную аферу. Застенчиво улыбнувшись она сказала:

- Милорд, вы действительно должны поверить каждому слову своего друга, каким бы невероятным не показалось вам то, о чем он вам расскажет. Мессир уже доказал вам на деле, что он теперь не обычный человек, ведь он Защитник Мироздания, милорд.

Девушка, видя, что её средневековые обращения понравились преобразившемуся доктору Фишеру, торжествующе улыбнулась и, гордо вскинув голову, посмотрела на Михалыча. Тот лишь усмехнулся, кивнул головой и продолжил:

- Да, Гельмут это так, но я лишь второй Защитник Мироздания и обязан этому своему другу, которому посчастливилось побывать в метафизическом мире.

Михалыч смог найти куда более точные слова и за несколько минут ввел доктора Фишера в курс дела. На это у него ушло даже меньше времени, чем у ангела Уриэля-младшего. Адвокату, славившемуся своим исключительным прагматизмом и так бахвалившемуся атеистическими воззрениями, хватило всего нескольких минут на то, чтобы без каких-либо колебаний принять новые реалии своей жизни. То, с каким восторгом и восхищением он воспринял все объяснения, только убедило Михалыча в правильности своего решения. Когда же Защитник Мироздания, наконец, рассказал ему об истинной причине своего интереса к деньгам, Гельмут Фишер перестал искать взглядом свое отражение на зеркальных поверхностях и твердым голосом сказал:

- Мессир, тогда нам следует немедленно заняться этим делом и я предлагаю срочно навестить одного своего старого приятеля. Он фальшивомонетчик и с легкостью обеспечит нас новыми документами самого высочайшего качества. После этого мы сможем немедленно отправиться в Штаты, чтобы провести деловые переговоры с другим моим знакомым, торговцем бриллиантами. Мне кажется, он не сможет отказаться от нашего предложения, мессир.

Айрис, услышав как доктор Фишер дважды обратился к Михалычу по-рыцарски, посмотрела на своего шефа уже не только торжествующе, а прямо-таки с каким-то ликованием. Этот взгляд нисколько не уязвил его, куда больше он удивился тому, что с того момента, как к Гельмуту вернулась молодость, его сознание тотчас перестало быть для него открытой книгой. Он прекрасно чувствовал радость и восторг, царящие в его душе, восхищение, но уже не читал мыслей этого молодого, рыжего и веселого парня. В этом он тоже не находил ничего ужасного, поскольку днем раньше для него точно так же перестало быть открытым сознание майора и его юной жены.

Михалыч никак не ожидал того, что Гельмут решит приступить к делу так быстро, ведь и в Европе, и в Америке было время рождественских каникул, о чем он немедленно сказал с некоторой тревогой в голосе:

- Гельмут, я никак не возьму в толк, как ты заставишь кого-либо заниматься делами в рождественские каникулы?

Адвокат хлопнул себя по бедрам, громко расхохотался и радостно воскликнул:

- Алекс! Когда речь идет о действительно крупной сделке, настоящие бизнесмены работают даже в сочельник! Тем более, что тот господин, которого я предлагаю уже сегодня навестить в Нью-Йорке, старый еврей и его совершенно не волнуют как сами рождественские каникулы, так и Иисус Христос, которого распяли его далекие предки. Впрочем, он согласен работать даже в субботу, если дело того стоит.

Приблизительно зная о чем идет речь, Михалыч уже не сомневался в целесообразности такого шага. План доктора Фишера заключался в том, что ему следовало приобрести одновременно частный швейцарский банк и одну английскую компанию, которая существовала более двухсот лет и в основном занималась торговлей бриллиантами. В последнее время эта компания испытывала финансовые трудности и её можно было легко купить, тем более, что владелец компании недавно перенес инфаркт и, находясь в настоящее время в Нью-Йорке, не спеша подыскивал покупателя или инвестора. С банком было несколько сложнее, так как в отличие от господина Гольдштейна, готового принять оплату практически в любой валюте, здесь были нужны не наличные деньги, привезенные в чемоданах, а чистый банковский перевод.

С этим у Гельмута Фишера, как выяснилось, тоже не было никаких проблем, если, конечно, имелись деньги. Он имел связи с такими офф-шорными банками, в которые можно было принести наличными не то что сто миллионов, а хоть целый миллиард долларов, после чего их можно было перевести уже куда угодно. Что ни говори, а Швейцария как была помойкой для грязных денег, так и останется ею всегда, не смотря на всю свою внешнюю респектабельность.

Дело осталось за малым, обеспечить Защитника Мироздания и его помощницу такими документами, которые не вызвали бы ни у кого подозрения. Для этого навестить им следовало навестить одного приятеля Гельмута, старого гравера, который когда-то умудрялся печатать в своей маленькой мастерской фальшивые доллары, марки и фунты, но, давно отойдя от этого дела, продолжал снабжать кое-кого из своих друзей фальшивыми документами такого высокого качества, что его услугами не гнушались пользоваться даже представители некоторых европейских спецслужб, когда им требовалось обеспечить надежное прикрытие уже не просто тайных, а сверхтайных операций. Именно благодаря им у этого талантливого, пожилого господина с внешность морского волка, никогда не возникало проблем с представителями закона.

Единственной сложностью, на взгляд Гельмута, было только то, как им заставить этого типа, работавшего сразу на несколько разведок со всех континентов, прервать рождественский отдых и вернуться в свою мастерскую. Айрис снова попыталась проявить инициативу и сказала, что возьмет это на себя, однако, Гельмут сразу же пресек все её попытки быть полезной общему делу. Более того, он попросил Михалыча не очень-то обольщаться на счет своего приятеля и его благообразной внешности. Хотя они и были знакомы со студенческой поры, их связывала отнюдь не дружба.

Когда-то, еще будучи студентом Сорбонны и членом подпольной марксистской организации, юный Гельмут Фишер ввел в её руководящие органы одного ловкого сотрудника французских спецслужб. После выполнения задания, закончившегося массовыми арестами и полным разгромом молодых ультралевых радикалов, тот отошел от такого рода дел, но вовсе не по своей воле, а потому, что был заподозрен начальством в печатание фальшивых денег. Прямых улик у его боссов не было и с ним простились по хорошему, так как применять иные меры по отношению к кавалеру ордена Почетного Легиона французские контрразведчики не посмели.

Помолодевший в одночасье адвокат коротко рассказал Михалычу об этом пронырливом типе и посетовал на то, что в своем нынешнем виде он уже не сможет общаться с Шарлем лично, что существенно усложняло дело. Как раз в этой ситуации помощь Айрис, которая в отличие от своего босса знала не только магию высшего уровня, но и всяческие магические ухищрения из области более простой, но не менее надежной бытовой магии, пришлись очень кстати. Ведь она умела накладывать такие магические чары, которые совершенно меняли внешность человека не только в глазах людей, но и могли обмануть даже телекамеру слежения, так как давали самые совершенные оптические эффекты, раскусить которые мог только очень опытный и искушенный маг. Именно поэтому охранники делового центра так ничего и не заподозрили, когда они покидали его стены.

Улучив момент, когда на перроне нью-йоркской подземки не осталось ни одного человека, чей взгляд был бы обращен в укромное местечко за массивной, широкой колонной, подпирающей свод, Михалыч и двое его спутников шагнули в магическое зеркало. В его бумажнике лежал синий паспорт подданного Эллинской Республики, согласно которого он должен был представляться теперь Александросом Пападакисом. Его очаровательная секретарша, к своему душистому имени, добавила грозную фамилию Леониди. Ну, а Гельмут Фишер сменил лишь фотографию в своем паспорте и дату рождения, но этим занимался уже не его приятель Шарль, а сам Михалыч, чьи способности по части изготовления фальшивых документов теперь значительно превосходили возможности его приятеля-француза с итальянским гражданством.

Так что визит к Шарлю Руже оказался для Михалыча вдвойне полезным уже потому, что он смог почерпнуть в его мастерской, расположенной в подвале дома, очень многое. Погрузив хозяина дома в бессознательное состояние и остановив время, он сделал дубликаты всех документов и бланков, которые у того имелись. Вместе с этим он выкачал из его сознания все те сведения, которые могли быть ему полезными в самом ближайшем будущем.

Теперь буквально в любую минуту Защитник Мироздания мог изготовить документы добрых трех десятков стран и это были бы самые надежные документы, так как Шарлю были известны практически все тонкости не только процесса их изготовления, но даже оформления и выдачи. В преддверии больших дел это было очень полезным приобретением, так как практически все члены его команды, за исключением Конрада, нуждались в таких документах, которые не вызвали бы ни у кого никаких подозрений. Ведь не станешь же применять магию по отношению к каждому таможеннику и полицейскому.

Сам же Шарль Руже не вызвал у Михалыча никаких особых чувств. Этот хитрый, ловкий и изворотливый тип, относился к самому себе как к винтику большого, сложного механизма и в этом он был с ним полностью согласен. В этом человеке было поровну как плохого, так и хорошего. Каких-то тяжких грехов у него не было, но и благородством он тоже не смог бы похвастаться. Шарль Руже, однажды попав в эту систему, сделал все, чтобы уйти из неё, но при этом умудрился остаться при ней и ловко использовал все её недостатки себе на благо. Зато, он так и не смог обзавестись семьей и какими-то глубокими привязанностями, но это его нисколько не угнетало.

В итоге Михалыч остался равнодушен к этому пожилому пройдохе, который, не смотря на его загадочную многозначительность и показной романтизм истинного рыцаря плаща и кинжала, на самом деле был черствым, сухим и, в общем-то, пустым человеком. После знакомства с Шарлем и соприкосновения с его душой, Гельмут Фишер показался ему просто поэтом, хотя и у него вполне хватало недостатков. Главным недостатком Гельмута была его прижимистость, если не явная скупость. Не смотря на то, что его наделили невероятно щедрым даром, он не только не отказался от гонорара, но и пересчитал все купюры, забыв при этом подписать какой-либо контракт или соглашение. Михалыч не нашел в этом ничего предосудительного, но Айрис была уязвлена таким отношением адвоката к его благодетелю.

Зато Гельмут оперативно связался со своим протеже и быстро сумел убедить его в исключительной серьезности намерений своего клиента и его финансовой состоятельности. На эти предварительные переговоры ушло не более десяти минут. Так что из дома Гельмута Фишера, даже не пообедав, они немедленно отправились в Нью-Йорк, где, к этому времени, уже наступило утро. Благополучно пройдя сквозь магическое зеркало, трое молодых, жизнерадостных людей поднялись на поверхность неподалеку от Центрального парка города.

Брать такси не имело никакого смысла, ведь дом, в котором жил Арнольд Гольдштейн, находился всего в пяти кварталах от станции метро. К тому же и погода в это утро вполне располагала к небольшой пешей прогулке и поэтому Михалыч не стал настаивать на том, чтобы подъехать к особняку на лимузине. Поиск отеля и хлопоты, связанные с наймом лимузина, заняли бы куда больше времени, чем пятнадцатиминутная прогулка пешком.

Негромко переговариваясь друг с другом, они спокойно шли по немноголюдной улице. Было половина девятого утра и везде глаз находил приметы праздника: елки, украшенные яркими игрушками, Санта-Клаусы, оленьи упряжки, ясли с младенцем Христом и Богоматерью, украшали буквально все витрины. Однако, Михалыч не испытывал ощущения праздника. Наоборот, он чувствовал какую-то смутную тревогу и даже угрозу. Это чувство возникло как-то внезапно и было столь неожиданным, что он невольно замолчал, прислушиваясь к себе.

Внешне все выглядело вполне мирно и спокойно. Мимо них только что проехала патрульная полицейская машина и полицейские, которые ни за кем не гнались, выглядели довольно благодушно. Пешеходов было очень мало, несколько пожилых супружеских пар, которые не спеша шли по улице впереди них. Еще двое небогато одетых мужчин средних лет, явно, не из этого района, полная темнокожая женщина, неопределенного возраста, одетая в дорогое пальто и трое молодых людей с девушкой шли по противоположной стороне улице. Машин также почти не было, за исключением тех, что были припаркованы по обоим сторонам улицы.

Развязка наступила внезапно и в считанные секунды все изменилось. Рядом с ними, догнав их на бешеной скорости, резко остановился большой, белый джип, отчего тормоза взвизгнули и тяжелую машину даже слегка развернуло. Из джипа с громкими, развязными криками выскочило пятеро здоровенных, молодых верзил, одетых в какие-то мешковатые, яркие одежды спортивного вида. Размахивая руками, хохоча и гримасничая, они мгновенно окружили их, стали выкрикивать какие-то идиотские угрозы и потешаться над рыжими волосами Гельмута и швейцарской шляпой Михалыча. Наглые выкрики, доставшиеся на долю Айрис, вообще не поддавались никакому разумному объяснению кроме одного, - пятеро чернокожих, бандитствующих кретинов хотели в это утро не только денег, но еще и белую женщину.

К своему удивлению, Михалыч, который никогда не считал себя расистом, вдруг, почувствовал в себе не столько отвращение к этому безобразию, а самую настоящую, дикую и ослепляющую ярость. Но, все-таки, его возмущение относилось не к тому факту, что кто-то захотел кого-то ограбить, а к тому, что эти подонки увидели в них, прежде всего, беспомощные жертвы и к тому, с какой лютой ненавистью эти подонки смотрели на них, чужаков, да к тому же еще и белых. В глазах этих подонков было что-то звериное, но не от тигра или волка, а скорее от гиены. Возможно, Михалыч смирился бы с этим и, чтобы не устраивать драки, отдал бы им свои золотые часы да еще пару сотен долларов в придачу, но он уже успел прочесть в сознании мерзавцев, что они уже ограбили в это утро пятерых человек и троих из них сильно порезали, да и Айрис один из них хотел затащить в джип и увезти куда-то.

Все в его душе мгновенно взорвалось. Как и раньше он сразу же почувствовал что от троих из этих негодяев исходит какая-то тошнотворная вонь. Двоим другим болванам, вооруженным бейсбольными битами, похоже, было просто очень весело. Они просто нанюхались кокаина или торчали от какого-то другого наркотика. Эти, хотя и горланили громче других, не думали все-таки ни о чем другом, как влепить двум белым несколько увесистых оплеух и отобрать деньги и часы. Но вот двое других ловко поигрывали ножами, а третий, самый рослый, сосредоточенный и злобный, задрав майку, показывал что у него за поясом был заткнут пистолет. Все вместе взятое заставило Михалыча сердито нахмуриться и он громко сказал своим спутникам по-немецки:

- Друзья мои, этих негодяев нужно примерно наказать. Этим двоим, - Он небрежным жестом указал на обоих верзил с бейсбольными битами - Вполне хватит нескольких крепких оплеух, а вот этих троих мерзавцев мне придется прихватить с собой. Мне от чего-то кажется, что они смогут серьезно заинтересовать моего друга.

С этим словами, не дожидаясь того момента, когда Айрис и доктор Фишер сообразят что им делать, Защитник Мироздания сделал руками чуть заметные пасы, которые произвели весьма сильное и впечатляющее действие. Всех пятерых грабителей буквально разбросало во все стороны, словно на них обрушились сокрушительные удары их чернокожего собрата Джо Формена. К тому же, эти невидимые глазу магические удары обладали невероятной болезненностью, так как громилы не то что взвыли, а завизжали от боли, словно свиньи под ножом пьяного забойщика. Хотя это уже было излишним, Гельмут, наконец, сообразивший что имел ввиду Михалыч, громко воскликнул по-английски:

- Ах вы чертовы ублюдки! Сейчас я вам покажу!

Бросившись к тому типу, который свалился на тротуар поблизости от него, доктор Фишер ухватил его за шиворот и резким движением поднял на ноги, но лишь затем, чтобы короткой серией сильных ударов по корпусу заставить его согнуться и тут же отправить в нокаут мощнейшим хуком в челюсть. Второй верзила, из рук которого выпала бейсбольная бита, уже пришел в себя и, извергая проклятья, бросился на рыжеволосого швейцарца, который был почти на голову меньше него ростом. Однако, помолодевший адвокат знал не только боксерские приемы и встретил его наступательный порыв прекрасным, хорошо поставленным ударом ноги в челюсть, нанесенном в высоком прыжке. Такому удару позавидовал бы даже сам Жан-Клод Ван Дам, а поскольку это был не голливудский боевик, а настоящая уличная драка, его противник рухнул, словно мешок с картошкой.

Третий бандит немедленно бросился наутек, но Айрис, резко развернувшись, нанесла по нему удар полой своего пальто, от которого того просто смело на мостовую. После этого девушка применила магию и нанесла по бандиту несколько сильных и болезненных ударов, от которых того завертело на тротуаре, словно щепку в водовороте. Тем временем, Михалыч пинками загнал трех, отобранных им, бандитов в машину и встал у задней дверцы, словно часовой.

Прохожие, которые в момент нападения ускорили ход, чтобы оказаться подальше от места происшествия, сначала остановились, а потом развернулись и стали приближаться. Среди молодых людей оказалось несколько чернокожих американцев и им, похоже, не понравилось то, что трое белых, да к тому же, явно, туристов из Европы, столь жестоко обошлись с их собратьями. Но агрессивнее всех была настроена та полная негритянка в светлом кашемировом пальто. Правда, ее агрессивность свелась только к тому, что остановившись в нескольких метрах она принялась истошно вопить, призывая всех в свидетели. Свои вопли она перемежала оглушительными трелями свистка, в который она дула с такой силой, что ее лицо просто перекашивалось от натуги.

Энтузиазм этой добровольной, чернокожей защитницы правопорядка, от чего-то быстро возымел свое действие. Буквально через несколько секунд послышался вой сирен сразу двух полицейских машин. Михалыч, наложив на бандитов, сидевших в машине, обездвиживающее заклятье, попросил доктора Фишера сесть за руль джипа. Айрис немедленно прекратила экзекуцию и также села в автомобиль с совершенно невозмутимым видом, однако Защитник Мироздания вовсе не торопился уезжать с места боя и спокойно дождался того момента, когда их взяли в клещи два полицейских автомобиля.

Подъехавшие полицейские действовали точно так, как это показывалось в американских полицейских боевиках. Они выскочили из своих машин, тотчас направили на них свои пистолеты и приказали выйти из машины. Гельмут Фишер в ответ на это громко и весело выругался, послав прытких копов куда подальше. Он уже чувствовал свою полную безнаказанность, да к тому же в нем проснулся его прежний, бунтарский дух. Пожилая дама со свистком шустро ретировалась, но напоследок известила полицейских что эти проклятые туристы взяли в заложники двух невинных, чернокожих мальчиков.

Четверо полицейских, трое из которых были так же чернокожими американцами, немедленно вооружились дробовиками и стали вызывать подмогу. Однако, вместе с этим, один из них сменил гнев на милость и принялся уговаривать всю троицу не делать глупостей, не усугублять своего положения, выйти из машины и положить руки на капот. Гельмут издевательски рассмеялся в ответ и громко выкрикнул:

- Послушай-ка, ты, засранец, если я сейчас выйду, то ты отправишься в госпиталь с переломанными ногами и выбитыми зубами! Так что заткнись, кретин, и лучше не путайся у нас под ногами.

Прикуривая сигарету от золотой зажигалки, Михалыч выпустил струю дыма, которая нарисовала в воздухе знак вопроса и громко сказал полицейским:

- Да, ребята, послушайтесь совета моего друга и не злите меня. Этих двоих кретинов, что валяются на тротуаре вы можете забрать, они с радостью признаются во всех преступлениях, которые они совершили в это утро, иначе они уже никогда не смогут подняться с инвалидных колясок. Ну, а, что касается этих троих, то я забираю их с собой. Им предстоит теперь предстать перед куда более строгим судьей и их ждет самое суровое наказание. И еще, господа, даже не пытайтесь преследовать нас, иначе вас тоже ждет суровое наказание.

Предупредив копов о возможных последствиях, Михалыч сел в машину и велел Гельмуту ехать вперед. Сразу после этих слов на улицу налетел снежный вихрь, который ослепил полицейских, заставил их присесть и ухватиться за свои фуражки, но для доктора Фишера он был практически незаметен. Видя, что полицейские ведут себя как-то странно и скованно, он чуть сдал назад, осторожно объехал полицейскую машину и быстро поехал вперед, удивляясь тому, что копы, словно ослепли.

Стоило им проехать несколько кварталов, как Михалыч велел ему подъехать к тротуару и остановиться. Пользоваться машиной, которую теперь разыскивали все полицейские Нью-Йорка было глупо, да и до нужного им дома было уже рукой подать, оставалось только перейти через улицу и войти в подъезд старинного, красивого особняка, построенного в голландском стиле еще в начале прошлого века. Именно такой дом полностью отвечал всем немалым запросам старого торговца бриллиантами.

Доктор Фишер был очень удивлен, не обнаружив погони, но узнав о том, что полицейских ослепила внезапная мини-метель, а их автомобиль хотя и был виден им, стал совершенно невиден для прохожих, удивился еще больше. Поразило его и то, что их пленники тоже исчезли неведомо куда. Изумленно крутя головой он сказал:

- Мессир, чудо с моих омоложением я считал самым удивительным событием, но, похоже, ошибался.

Добродушно похлопывая доктора Фишера по плечу, Михалыч сказал ему в ответ:

- Гельмут, очень скоро ты и сам сможешь творить любые чудеса. Магия это ведь не какое-то там искусство богов, это вполне простая и обыденная штука, если, конечно, знаешь с какого конца к ней подступиться.

Обрадованный таким обещанием, Гельмут Фишер с удвоенной энергией зашагал к дому своего знакомого. Перспектива стать магом была для него чрезвычайно заманчивой, хотя он не очень-то представлял себе то, чем он станет заниматься в самом ближайшем будущем. Зато он прекрасно знал теперь, какими именно аргументами он сможет убедить Арнольда Гольдштейна. Знал он и то, что его московский знакомый сумеет достойно распорядиться теми деньгами, которые вскоре окажутся в его распоряжении. Он уже догадывался о том, что речь здесь будет идти не о каких-то громких и грандиозных проектах, а о чем-то тихом, надежно укрытом от чужих глаз, но, тем не менее, очень важном для судеб миллионов, если не миллиардов людей.

С уважением глядя на своего знакомого, которого он без малейшей тени сомнения рассматривал как своего повелителя, доктор Фишер с удовлетворением отметил, что тот весьма заинтересован своей очаровательной спутницей и понимал, что стал невольным свидетелем начала любовного романа. Это несколько смущало его, но в то же время и радовало хотя бы потому, что Защитник Мироздания ничем не отличался от любого другого человека и так же был подвержен страстям, а стало быть, к нему всегда можно будет обратиться с какой-нибудь личной просьбой и договориться о всяческих поблажках.