Палач желаний

Глава 12. Или чем опасны незнакомые порталы? Часть 2.

Точку назначения мы сначала услышали, а не увидели — грохот водопада разносился далеко окрест. А затем мы выбежали на берег зеркального озера, и мне пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть от блеска. Показалось, что в бассейне озера плещется не жидкость, а множество мелких, идеально огранённых алмазов, которые мощнейшим прожектором подсвечивали снизу.

— Нужно пройти через водопад — он позволит зайти глубже в этот мир, в пространственный карман, где я спрятал бункер!

Намекая на то, что нам стоит поспешить, за спиной в отдалении раздался грохот рушащихся зеркальных громад. Казалось, сам звук осколками кромсает разум и тело. И боль усиливалась от осознания, что Брауни всё ближе.

Глагол чуть отступил и быстро зашептал:

'Я сжигаю сам себя, дабы возродиться,

Но огонь убьёт меня, тьма в душе клубится.

Поглощают зеркала проклятую душу,

Нет спасенья для меня, обещанье не нарушу.'

Короткий напев сопровождался движением рук, словно Глагол пытался повернуть мир перед собой. И что самое удивительное, у него это получалось. Дымка тумана, что окутывала мир, заклубилась и стала плотнее. Из водной глади стали вырываться одно за другим зеркала и кружиться над головой Глагола. И если поначалу это было даже красиво, то после стало жутко, ибо зеркала стали сталкиваться и разбиваться с треском, а сотни осколков ускоряли круговорот, отражаясь сами в себе. Жуткая тьма из-за пределов тех далей, куда может заглянуть реальность, выглянула к нам. А Глагол всё быстрее закручивал зеркальную реальность, вплетая потоки воды, льда и прочих отражений.

А затем, разнося зеркальный свод, ворвалась Брауни. Глагол ударил в тот же момент. Мириады осколков ножами впились в металлическое тело, пытаясь разорвать огромную тушу на тысячи отражений. Каждое отражение пыталось исказиться. И всё это создавало огромный лабиринт, в котором терялся единый образ.

Финала я уже не видел. Заплыв длиною в два десятка метров, я преодолел на одном дыхании и с закрытыми глазами. Хотя должен признать, что плыть было комфортно. Жидкость не была мокрой или твёрдой — она ощущалась приятно-обволакивающей, и казалось, что она пыталась что-то шептать. Но мне было слегка не до того, чтобы прислушиваться. А затем на меня обрушилась прозрачность.

— Я начинаю недолюбливать зеркальное измерение, — пробормотал, обнаружив себя на полу в каком-то небольшом гроте, рядом с уже поднимающимся Глаголом и приходящей в себя мисс Спектр.

Поднимаясь, вновь поймал себя на том, что пальцев на одной руке семь, а на другой сразу девять. Но стоило протереть глаза, как всё опять стало нормально.

— Это место входа. Сама база за дверью. Я так и не смог завязать проход на зеркало в Галерее, но теперь это даже к лучшему: если Брауни прорвётся, то не помешает вашему отступлению.

— Нашему? — ухватила суть мисс Спектр, когда мы преодолели дверь в хрустальной стене и в самом деле оказались в бетонном коридоре, а после и на лестнице ведущей куда-то вверх. — А как же ты?

— Я сделаю всё, чтобы помочь Брауни. Я это пообещал. И если потребуется, то пожертвую собой, чтобы привести её в чувство! — от преданности, что звучали в словах Глагола, мне стало жутко.

Это было ненормально. Далеко не нормально. И при этом я его понимал. Кажется, даже завидовал. И, несомненно, желал ему удачи, пускай ради своей одержимости менее суток назад он меня чуть не убил.

— Мы тебе поможем, — эти слова дались мисс Спектр с явным трудом. — Но если у тебя не получится, то ты пойдёшь с нами. Не обесценивай жертву Оркестра.

В ответ лишь тишина. Но мисс Спектр не стала довольствоваться этим, и вокруг неё начала формироваться аура решимости, от которой невольно захотелось встать по стойке смирно и соглашаться со всеми приказами.

— Обещай, что пойдёшь с нами! Если ты сдохнешь здесь, то не сможешь попытаться спасти Брауни при следующей попытке.

— Обещаю… я пойду с вами, — Глагол произнёс слова еле слышно, а затем остановился. Мы чуть не споткнулись, но в недоумении тоже замерли. А затем Глагол неожиданно обнял мисс Спектр: — Спасибо. Я это ценю…

«Вот сейчас их можно было бы уложить одним выстрелом и стать свободным. Более того, богатым… В этом бункере наверняка хранятся сотни артефактов,» — возникла у меня в сознании очередная ядовитая мысль, а рука зачесалась, желая использовать револьверы по назначению.

Я едва сдержал порыв, заставляя себя сосредоточиться на движении, а в сознании я кричал: «Кто ты! Отзовись! Кто шепчет?.. Кто⁈» И ничего. Тишина. Неужели это и в самом деле мои мысли? Неужели мне и в самом деле так хочется освободиться от Критиков и их правил-оков?

Мы ворвались в центр управления, который приметил ещё в первое посещение базы. И началась «магия», под которой я подразумеваю истеричную работу с системой бункера. Не стану грузить уважаемого читателя подробностями, ибо план понял лишь в общих чертах: использовать связь Брауни с бункером-прародителем и попытаться откатить последние изменения.

Технические детали я уже не воспринимал и лишь выполнял команды Глагола. Собственно, так же, как и мисс Спектр. Жалел лишь, что бункер экранирован и нельзя подключить к работе того же Артефактора… он бы тут от души развлёкся. Мне же было сложно, глаза с трудом фокусировались. Несколько раз ловил себя на том, что считаю количество пальцев. Надписи расплывались, так что печатал и нажимал на кнопки, повинуясь командам.

По комплексу прошла дрожь, а на камерах, отвечающих за зеркальный грот, увидел, как там появляется Брауни. Шкура её была чуть подрана после прорыва через зеркальный лабиринт, но на глазах металл оплывал, принимая прежние формы.

— Глагол, может, стоит запастись артефактами на случай, если перепрограммирование не удастся? — уточнил я, чувствуя, как голос чуть заметно подрагивает. — Чтобы было чем обороняться. А лучше, чтобы запереть Брауни в бункере?

— Нет необходимости, — Глагол оторвался от пультов. — Я активировал самоуничтожение бункера, если Брауни сумеет добраться до этого уровня. И начнётся оно как раз с моего хранилища, — короткий кивок на один из экранов.

Я чуть челюсть не потерял от увиденного. Такое чувство, словно я заглянул в запасники музея. Или в гараж… вот только гараж большой, совмещённый с мусорной свалкой. Здесь было всё. В прямом смысле всё, что только могло прийти в голову: древнерусские доспехи с полным комплектом вооружения рядом со сломанной кофемашиной, дюжина картин импрессионистов выступали в качестве подставки для погнутого велосипедного колеса, несколько швабр и пылесос ещё советских времён рядом с россыпью золотых монет начала тысячелетия, лежащие в скифском шлеме.

— Я пойду к ней, — Глагол активировал что-то на пульте управления. — Она слишком напиталась Верой, чтобы сигнал прошёл дистанционно. Я должен убедить Брауни довериться мне и принять лекарство, — маленькая флешка оказалась в руке Глагола.

Мисс Спектр на это лишь прикрыла глаза. Она с трудом, но сдерживала себя, пытаясь доверять бывшему товарищу… и нам не оставалось ничего, как наблюдать за отбытием Глагола и по камерам смотреть, как Брауни разрушает коридоры, протискиваясь наверх.

— Ты сможешь загрузить на оставшегося дрона то, что унёс с собой на флешке Глагол? — сухо осведомилась мисс Спектр. И поймав мой вопрошающий взгляд, прокомментировала. — Мы должны его подстраховать. Если питомец не хочет добровольно лечиться, то хороший хозяин сам берёт на себя ответственность. Мы должны ввести лекарство, даже если Брауни этого не хочет.

Я лишь кивнул. Не очень хорошо действовать за спиной Глагола, но в случае, когда опасность угрожает не только отдельным людям, я готов пренебречь личными свободами и поступить благоразумно. Тем более что загрузка программы на дрон — дело нехитрое и не заняло много времени, пусть перед глазами всё и расплывалось, делая код нечитаемым.

А Глагол тем временем добрался до Брауни. К его счастью, техно-змею оказалось не очень удобно пробираться по лестницам бункера, поэтому свобода манёвра отсутствовала. Это позволило ему не только показаться на глаза Брауни, но и заговорить… медленно отступая, пока Брауни ползла наверх, скаля пасть и пытаясь рывком ухватить Глагола.

— Брауни! Брауни, услышь меня! Брауни, ты услышишь то, что я тебе скажу, обещаю! — голос возвысился, а Брауни наоборот, чуть замедлилась и успокоилась, словно и в самом деле прислушиваясь. — Брауни… моя малышка. Остановись, прошу. Ты не в себе… Тебя отравила плохая Вера… — шаг навстречу существу. — Ты меня знаешь. Ты меня хорошо знаешь. Я тебя никогда не обманывал. Я всегда помогал тебе. Я всегда был рядом… в те дни, когда нам нечего было есть, и я тратил зарплату из закусочной, чтобы купить для тебя артефактов через Жнецов. В те дни, когда тебя похитил тот безумный техно-маг… В те дни, когда искажения прорвались из зеркального мира в этот бункер, и мы его с тобой защищали… — ещё несколько шагов к почти замершему монстру. — Вспомни, как ты спасала меня… Как твоя плоть-пальто защищала меня от пуль и ударов. Как ты меня защищала под завалами и помогла выплыть с той подлодки… Вспомни: мы столько прошли вместе! — ещё несколько шагов. — Я обещал, что помогу тебе и твоей расе. Я ещё не сдержал обещание, и чтобы сдержать, мне нужна ты. А для этого позволь мне помочь тебе. Позволь дать лекарство.

Огромная пасть монстра открылась, и она чуть слышно зашипела. Беззлобно, словно даже жалуясь. Словно страдая. Глагол сделал ещё несколько шагов, почти коснувшись питомицы. И в этот момент раздвоенный язык змеи выстрелил. Он ударил, словно копье, в лицо Глагола и на четверть метра вышел из его затылка, полностью разворотив голову.

Я потянулся к Уроборосу, желая отмотать время… и поймал себя на мысли: «Даже если отмотаю всё вспять, то не сумею его отговорить от последнего шага. Он поверит Брауни, а не мне…» — и опустил руку.

— Активируй дрон, — ударила приказом мисс Спектр.

Тело Глагола падало, а окрашенный алым и белым металл возвращался в пасть монстра, когда я направил находящийся в невидимости дрон к Брауни. Вернее, к тому, что некогда ею было, ибо я не мог принять превращение маленькой и робкой змейки в этого кровожадного монстра. Дрон должен был подлететь из мёртвой зоны, вот только стоило ему приблизиться на метр, как блеснула чешуя змеи, и одна из чешуек, словно пуля, разнесла дрон.

— Уходим. Не стоит дожидаться самоликвидации базы. Нам нужно подготовиться к тому моменту, когда Брауни вырвется в реальность, — мисс Спектр двинулась прочь, спокойно чеканя шаг. На её лице застыла непробиваемая маска решительности и невозмутимости. Настолько недвижимая маска, что я заволновался, а способна ли моя начальница ещё чувствовать?

«Может, стоит похоронить вместе со змеем и эту сладкую парочку? Раз уж они так радовались воссоединению, то, возможно, стоит продлить эту радость и в смерти?» — вновь проникли в разум тёмные мысли, а рука сжалась на рукояти револьвера.

— Ты идёшь? — заметив, что я застыл на месте, уточнила начальница.

Я едва сдержал дрожь. Меня пугали собственные мысли. И ещё я боялся, что мисс Спектр может их прочитать. Но меня спасли слова, что помимо воли вырвались изо рта:

— Нам нужно как можно быстрее добраться до хранилища артефактов Критиков. Я полагаю, Брауни не просто так охотится за нами. Она пришла сюда ради артефактов Глагола. Он ими подкармливал Брауни, чтобы она не голодала, а теперь ей совсем сорвало болты, и она решила попировать. А после пойдёт за другими артефактами. И самые мощные у Критиков. Неважно, хотим мы её остановить или уничтожить — нам нужны артефакты из запасов. Хотя бы для того, чтобы выманить Брауни, если она вдруг решит спрятаться.

Очень длинная мысль. Вот только она была не моя. Я мог это сказать со всей определённостью. И мне это определённо не нравилось. Кто-то подчинял моё тело и разум.

— Хорошее предположение, но не своевременное, — припечатала начальница. — Нам нужны остальные главы Критиков. С ними мы и без артефактов разберёмся с Брауни. А теперь пошли!

И я подчинился. Подчинился, хотя все силы разума сейчас оказались направлены на другое: «Я умею сходить с ума, у меня там целая тропинка протоптана, поэтому знаю, как звучат мои мысли и желания. Ты не часть меня… ты проник в мой разум. Ответь, кто ты!» — и вновь в голове полный штиль из мыслей. Тогда решился на крайние меры: — «Ответь, или я вышибу себе мозг. Мне он нафиг не сдался, если он мне не подчиняется!»

— «Я не дам тебе это сделать,» — шепот в сознании едва ощущался, но при этом оставался, безусловно, различим. — «Ты почти мой… но не беспокойся, я позабочусь о тебе. Я Хугин…»

— «Ты не Хугин», — оборвал неведомого собеседника. — «Во-первых, он не разговаривает. А во-вторых, Хугин не сволочь и не эгоист. А ты воплощаешь все самое паршивое, что есть…»

— «Есть в тебе. Признай, ведь это то, чего хочешь. Пусть в глубине души, но хочешь», — едва уловимый смешок. — «И да, я не Феникс. Но так ли важно, кто я? Может, я Артефактор, что до конца взломал твой наруч и проник в сознание? А может, Брауни, что пытается устранить последнюю угрозу? Или, может, один из десятка врагов, с которым ты столкнулся за всю жизнь, и который теперь усилился достаточно, чтобы взломать твой разум, даже несмотря на иммунитет?»

Мы с мисс Спектр добрались до местной галереи, и пальцы, подчиняясь воспоминанию о том, что некогда делал Глагол, настроили местный портал на картину в галерее отделения Критиков.

Я же пытался думать. Думать так, чтобы меня не слышал голос в голове. У меня всегда имелись проблемы с тем, чтобы выработать второй поток сознания, но я честно пытался. И сейчас понимал, что все предложенные голосом варианты маловероятны. Не невозможны, но я бы на них не поставил свою жизнь. Вот только никак не удавалось понять, что именно меня смущает.

— «А ты умён, должен признать. Что же, возможно, так даже лучше. Я могу предложить тебе то, что ты желаешь. Помочь», — голос въедался в мозг, словно кислота, и мне всё сильнее хотелось отделаться от него.

— Мисс Спектр… — попытался я рассказать о проблеме, пока мы шли по пустынному коридору к её кабинету. Однако рот свело судорогой, так что не смог закончить. Более того, даже работать с системой наруча не мог, чтобы отправить сигнал о помощи Артефактору.

— «Ты же сам хочешь избавиться от этой занозы в виде мисс Спектр», — разъедал душу голос в голове. — «Я лишь даю тебе силы это сделать. Не трусливо сбегать, а поступить честно и пустить ей пулю в голову. И раз хранилище Глагола осталось позади, то мы возьмём хранилище Критиков. С таким количеством артефактов мы будем обеспечены до конца дней! Полная свобода! Делай что хочешь! Никаких правил и ограничений! Разве ты не этого хотел?»

— Да где все? Ни с кем связаться не могу! — с раздражением бросила мисс Спектр, входя в пустой кабинет. Причём секретарь так же отсутствовал. — Мои способности не чувствуют никого живого на базе! Какого чёрта происходит?

— Похоже, нам придётся разбираться с Брауни своими силами… — словно невзначай заметил тот, кто захватил моё тело, моим голосом. — По одной проблеме за раз?

— Ты прав, — десяток секунд помассировав переносицу, всё же решила мисс Спектр. — Нам нужно в хранилище.

— «Я хочу не этого», — тем временем вёл я мысленный диалог. — «Я не хочу быть один. А если поступлю так, как ты хочешь, то от меня отвернётся Надя…» — я почувствовал, что эта мысль придала мне сил, а поэтому сумел просипеть поднимающейся мисс Спектр: — Помогите…

Мои захватчик тут же перехватил контроль обратно. Но я боролся, и это явно отразилось на моём лице, судя по взгляду мисс Спектр, что из недоумённого перешёл в состояние обеспокоенно-взволнованное, а после и вовсе в яростное.

— Освободи моего подчинённого! — аура ярости не хуже пламени прокатилась по мне, но сжигала она не тело, а разум и душу. Захотелось упасть на колени и просто потерять сознание.

А затем плавиться начал и мир вокруг нас. Этого не должно было произойти. Это было просто невозможно. Но стены начали мерцать, а сквозь них, мне казалось, виднелись янтарь и золото. Я вижу образы людей. Я вижу…

— «Ну и дурак», — в сердцах бросил голос в сознании. И моя рука помимо воли вскинула револьвер, и одинокий выстрел грохнул, оставив во лбу мисс Спектр кровавое отверстие.

Странное ощущение. Я хотел пристрелить мисс Спектр не один раз. Да что там, об этом порой мечтал, так она меня бесила. И, несомненно, из всех сегодняшних смертей её — одна из самых желанных. Не буду скрывать, было даже мгновение удовлетворённости. Но всего одно мгновение. А затем я понял, что сделаю всё, чтобы этого не допустить. И у меня для этого имелось средство.

Одно движение. Всего один рывок. Не столько попытка вырваться из-под контроля, сколько рефлекс, и я коснулся татуировки Уробороса, вложив в это движение желание отмотать время на весь доступный мне срок.