Глава 8

МАРИНА

После отъезда Джона, Шестой и Сары пентхаус, кажется, стал ещё больше. Сложно привыкнуть к размерам этого места — апартаменты Девятого такие здоровенные, что, наверное, способны вместить в себя чуть ли не весь монастырь Санта-Терезы. Глупо, конечно, но я сама не замечаю, как передвигаюсь здесь буквально на цыпочках, опасаясь нечаянно испортить накопленные Девятым и его Чепаном богатства.

Полы в ванной Девятого с подогревом — теплая плитка так здорово согревает и сушит ноги, когда выходишь из душа! Сразу вспоминаю, сколько раз после хождения по неровному деревянному полу монастыря садилась на свою кровать и вытаскивала занозы из ступней. Улыбаюсь, пытаясь представить, что бы подумал Гектор о доме Девятого. Интересно, какой бы я выросла, будь моим Чепаном не Аделина, а Сандор, любитель жить на широкую ногу, но в тоже время преданный своему делу хранитель? Бессмысленно думать о подобных вещах, но ничего не могу с собой поделать.

С другой стороны, если бы я не застряла в Санта-Терезе, наши с Эллой пути никогда бы не пересеклись. И мы не отправились бы вместе с Шестой в горы и не встретили Восьмого.

В конце концов, все трудности, которые нам выпали, того стоили.

Отчаянно зевая, прикрываю рот тыльной стороной ладони. Вчерашней ночью никому не удалось толком выспаться, так всех взбудоражило обнаружение Пятого. Сегодня ночью моя очередь спать с Эллой. Если ей снова приснится кошмар, я должна буду её разбудить. Подозреваю, после собрания Элла вообще глаз не сомкнула, а весь день ходила хвостом за Девятым, пока был его черед следить за перемещениями Пятого. Очевидно, отдыхать ей хочется меньше, чем проводить время с Девятым. Увы, я не могу ей помочь — мое Наследие Исцеления не распространяется на мир снов.

Я нахожу Эллу в гостиной. Она свернулась калачиком на кресле. Девятый, лежит на ближайшем диване и громко храпит в обнимку со своей металлической трубкой, которая в его руках приобретает убийственную мощь. Видимо, он достал её из Ларца, когда надеялся, что Джон возьмет его с собой на миссию. Девятый прижимает к себе оружие, как плюшевого мишку, наверняка, видя сон, как он убивает могадорцев.

— Тебе тоже нужно немножко подремать, — шепчу я.

Элла переводит взгляд на спящего Девятого.

— Он сказал, что только полежит пару минут с закрытыми глазами, а потом покажет мне пару убойных приёмчиков.

Я хихикаю. Так забавно, когда Элла, как попугай, повторяет за Девятым.

— Пошли, успеешь ещё потренироваться.

Девятый что-то ворчит во сне и переворачивается, утыкаясь лицом в диванную подушку. Элла медленно встает с кресла, и мы на цыпочках выходим из гостиной.

— Мне нравится Девятый, — объявляет Элла, пока мы идем по коридору. — Ему всё по барабану.

Я поднимаю брови.

— В смысле?

— Он никогда не спрашивает, как я, ну, то есть, не кипишит вокруг меня. Просто отпускает грубые шуточки и разрешает сидеть у него на плечах, пока ходит по потолку.

Я смеюсь, но в душе немного уязвлёна. Мы тут, понимаешь ли, все тревожимся за нее, пытаемся разговорить о Крэйтоне (мне всё ещё надо выполнить просьбу Джона и выяснить про письмо), а Девятый берёт и одной своей пустой болтовнёй отвлекает её от всех проблем.

— Мы всего лишь волнуемся за тебя, — говорю я.

— Я понимаю, — отвечает Элла. — Просто иногда приятней вообще об этом не вспоминать.

Возможно, сейчас самое время немного подтолкнуть Эллу, как просил Джон.

— Мой Чепан, Аделина, долгие годы пыталась не думать о своей судьбе… о нашей судьбе. И в итоге у неё не осталось выбора. Судьба сама к ней пришла.

Элла ничего не отвечает, но по тому, как дрогнуло её лицо, становится ясно, что мои слова заставляют её задуматься.

И тут я понимаю, что вместо спален мои ноги завели меня обратно в мастерскую Сандора. Я подхожу к планшету и внимательно наблюдаю за точками Четвёртого и Шестой, которые медленно приближаются к неподвижной точке Пятого в Арканзасе.

— Боишься за них? — спрашивает Элла.

— Немного, — отвечаю я, хотя и знаю, что с ними ничего не случится. Даже после знакомства с Девятым Шестая все равно осталась для меня самой сильной и храброй. А Четвертый оказался именно таким, каким его и описывала Шестая — хорошим парнем, лидером, в котором мы нуждаемся, несмотря на то, что иногда он кажется совершенно беспомощным.

— Надеюсь, Пятый — парень, — объявляет Элла. — Иначе мальчиков на всех не хватит.

От удивления у меня открывается рот, но затем я начинаю смеяться.

— Элла, ты что, нас уже на пары поделила?!

Девочка кивает мне с озорным огоньком в глазах.

— Сначала, само собой, Джон и Сара. Потом ты с Восьмым.

— Эй! — возмущаюсь я. — У нас с Восьмым ничего нет.

— Пфф! — перебивает Элла, продолжая свои размышления: — И, если я выйду замуж за Девятого, когда вырасту, то кто же останется для Шестой?

— Кто это у нас собрался жениться?

Восьмой стоит в дверном проёме с очаровательной ухмылкой на лице. И давно он там подслушивает? Мы с Эллой удивлённо переглядываемся, и нас разбирает смех.

— Понял, — говорит Восьмой, подходя ближе, чтобы взглянуть на планшет. — Можете не рассказывать.

Наши плечи соприкасаются, но я не отодвигаюсь. Никак не могу забыть тот отчаянный поцелуй в Нью-Мексико. Вероятно, это был самый дерзкий поступок в моей жизни. К моему сожалению, с тех пор мы больше не целовались. Мы много болтали, делясь историями о проведённых в бегах годах, сравнивали наши отрывочные воспоминания о Лориен. Просто сейчас не самое подходящее время для чего-то большего.

— А они не слишком-то спешат, м-да? — хмыкает Восьмой, наблюдая за продвижением Шестой и Четвертого на юг.

— Ну, так и путь не близкий, — отвечаю я.

— Отлично, — ухмыляется он. — Значит, мы успеем.

На Восьмом красно-черная футболка «Чикаго Булз» и светлые джинсы. Он отступает на шаг и жестом обводит свою одежду, словно прося у нас с Эллой одобрения.

— Ну как я вам? Достаточно по-американски?

* * *

— Думаешь, это разумно?

Я начинаю нервничать, пока лифт спускает нас вниз в вестибюль. Восьмой стоит рядом, едва не подпрыгивая от нетерпения.

— Мы уже сто лет тут торчим, а города до сих пор не видели, — убеждает он. — Я хочу поглядеть на Америку, а не только на военные базы и наши апартаменты.

— А вдруг что-то случится, пока нас не будет?

— Вот увидишь, мы вернемся раньше, чем они доедут до Арканзаса. Ничего с ними в дороге не произойдет. А если что, Элла включит свою телепатию и вызовет нас обратно.

Я задумываюсь о Девятом, который всё так же посапывал на диване, когда мы с Восьмым прокрадывались мимо. Элла снова свернулась в кресле подле него и, проводив нас взглядом, заговорщически мне улыбнулась.

— А Девятый не взбесится, если проснется и узнает, что мы слиняли?

— Он нам кто? Нянька, что ли? — весело замечает Восьмой, нежно встряхнув меня за плечи. — Расслабься. Давай на пару часиков превратимся в обычных туристов.

Из окон пентхауса всегда сложно реально оценить, насколько оживлены центральные улицы Чикаго. Как только мы выходим под лучи полуденного солнца, на нас тут же обрушивается стена шума болтающих людей и сигналящих машин. Это напоминает мне рынок в Испании, только в тысячу раз громче. Мы с Восьмым задираем головы, восхищаясь высотой окружающих зданий. Мы шагаем медленно, и обгоняющие нас люди кидают в нашу сторону раздраженные взгляды.

Меня немного напрягает такая суета. Все эти люди, толкучка, шум-гам — я к такому не привыкла. Незаметно для себя я беру Восьмого под руку, просто чтобы быть уверенной, что нас случайно не разделят и мы не потеряемся в толпе. Он улыбается мне.

— Куда двинем? — спрашивает он.

— Туда! — указываю я, наобум выбрав направление.

В итоге нас заносит на берег озера Мичиган. Здесь поспокойней. Люди блуждают вдоль воды и, как и мы, никуда не спешат, сломя голову. Одни примостились на скамейках и перекусывают, другие бегают трусцой или проносятся мимо нас на великах. Внезапно меня охватывает грусть за всех этих людей. Судьба их мира висит на волоске, а они об этом даже не подозревают.

Восьмой мягко дотрагивается до моей руки.

— Ты хмуришься.

— Прости, — отвечаю я, заставляя себя улыбнуться. — Просто задумалась.

— Брось это дело, — говорит он с напускной строгостью. — Мы просто гуляем. Это не преступление.

Пытаюсь последовать совету Восьмого выкинуть мрачные мысли из головы и прикинуться простым туристом. Озеро очень красивое. По прозрачным водам медленно скользит несколько лодок. Мы неторопливо прогуливаемся мимо скульптур и уличных кафешек. Восьмой интересуется всем подряд, стараясь как можно больше узнать о местной культуре, и заодно с шутками приобщить и меня.

Мы останавливаемся перед большой серебристой скульптурой, похожей на гибрид спутниковой тарелки и полуочищенной картофелины.

— По-моему, это творение рук человеческих было создано под тайным влиянием великого лориенского художника Гуго фон Лора, — говорит Восьмой, задумчиво потирая подбородок.

— Не выдумывай!

Восьмой пожимает плечами.

— Я просто пытаюсь быть хорошим экскурсоводом.

Очень скоро его беззаботное воодушевление заражает и меня, и я присоединяюсь к игре, выдумывая дурашливые истории о разных достопримечательностях, мимо которых мы проходим. Когда я, наконец, понимаю, что мы провели больше часа на набережной, то чувствую себя виноватой.

— Может, нам лучше вернуться, — говорю я Восьмому, испытывая ощущение, будто мы увиливаем от своих обязанностей, хотя я знаю, что кроме тупого ожидания нам там нечем заниматься.

— Стой, — говорит он, указывая в сторону. — Глянь туда.

Восьмой говорит это таким приглушенным голосом, что я ожидаю увидеть могадорского скаута в засаде. Однако, проследив за его взглядом, обнаруживаю пухленького старичка, торгующего едой с тележки; реклама на ней гласит: «Хот-доги по-Чикагски». Старичок протягивает хот-дог покупателю — сосиска густо покрыта кружочками маринованных огурчиков, ломтиками помидоров и зажаренным во фритюре луком, едва помещающимися на булочке.

— Ничего более чудовищного в жизни не видел, — говорит Восьмой.

Фыркаю от смеха, и тут мой желудок как заурчит! Хихиканье перерастает в хохот.

— А по мне, так вполне недурно, — сквозь смех говорю я.

— Разве я не упоминал, что я вегетарианец? — спрашивает Восьмой, глядя на меня с притворным отвращением. — Но если тебя привлекает эта ужасная мешанина под названием «хот-дог по-Чикагски», то так уж и быть. Я ведь так и не отблагодарил тебя должным образом.

Восьмой делает шаг к продавцу, но я хватаю его за руку и притягиваю обратно. Он улыбается.

— Что, тоже решила стать вегетарианкой?

— Нет, — смеюсь я. — Уточни, что значит, ты не отблагодарил меня должным образом? — спрашиваю я. — Не отблагодарил за что?

— За моё спасение в Нью-Мексико. Ты разрушила пророчество, Марина. Сетракус Ра проткнул меня мечом, а ты… ты вернула меня с того света.

Против воли начинаю заливаться краской и опускаю глаза в землю.

— Мне это ничего не стоило…

— Зато для меня это в буквальном смысле стоило всего.

Поднимая взгляд, стараюсь скопировать дразнящую улыбку Восьмого.

— В таком случае, я заслуживаю чего-нибудь получше вульгарного хот-дога.

Восьмой резко прижимает руки к груди, как будто я его ранила в сердце.

— Ты права! Как я посмел допустить мысль, что мою жизнь можно обменять на какой-то хот-дог! — Он хватает меня за руку, опускается на одно колено и прикладывается лбом к моей ладони. — О, моя спасительница, чем я могу тебя отблагодарить?

Я смущена, но не могу удержаться от смеха. Я бросаю извиняющийся взгляд прохожим, большинство из которых взирают на поведение Восьмого с любопытными улыбками. Должно быть, для них мы выглядим как два обычных дурачащихся и флиртующих подростка.

Я возвращаю Восьмого обратно на ноги и, не отпуская его руки, увлекаю к берегу озера. Солнце сверкает на поверхности воды. Это, конечно, не море, в честь которого меня назвали, но озеро всё равно прекрасно.

— Обещай мне, что таких дней у нас будет больше, — говорю я Восьмому.

Он крепко сжимает мою ладонь.

— Обещаю.

* * *

Досыта набив желудки жирной Чикагской пиццей, мы с Восьмым, наконец, возвращаемся в пентхаус. У нас в запасе ещё несколько часов до того, как Шестая с Четвертым доберутся до Арканзаса, да и Элла не подавала никаких телепатических сигналов. Значит, за время нашего отсутствия ничего не изменилось.

За исключением того, что Девятый проснулся и стоит так близко к дверям лифта, что мы едва не врезаемся в него на выходе.

Девятый не уступает нам дорогу, а так и стоит поперек прохода со скрещенными на груди руками и сверлит нас взглядом.

— Ну и где вас носило?

— С ума сойти! — говорит Восьмой, протискиваясь мимо широкоплечего Девятого. — И давно ты нас здесь поджидаешь? Ножки не затекли?

— Мы просто вышли ненадолго прогуляться, — объясняю я, несколько робея перед Девятым. Сразу вспоминаю, как однажды я попалась, пробираясь обратно в приют после наступления комендантского часа, и на миг представляю, как Девятый бьет меня линейкой по костяшкам. — Всё в порядке?

— Всё прекрасно, — рявкает Девятый, уделяя больше внимания Восьмому, чем мне. — Вам нельзя просто так шляться по городу без моего ведома.

— Почему это? — возражает Восьмой.

— По кочану! — рычит Девятый. Я вижу, что он пытается придумать, в чём бы нас еще обвинить. — Это безответственно и легкомысленно. И вообще глупо!

— Нас не было всего пару часов, — защищается Восьмой, закатывая глаза к потолку. — Избавь меня от этих чепанских нотаций.

Даже немного забавно, наблюдать, как Девятый ярится из-за того, что мы перешли рамки дозволенного, особенно если вспомнить истории Четвёртого об их совместной поездке. Как ни странно, эта ситуация в какой-то степени даже милая. Хоть сейчас Девятый и строит из себя строгого блюстителя порядка, но когда он проснулся и увидел, что нас нет, то действительно переживал за нас.

Я дотрагиваюсь до руки Девятого, пытаясь разрядить обстановку.

— Извини, что заставили тебя волноваться.

— Ещё чего, я не волновался! — ворчит Девятый, отдёргивая руку и снова набрасываясь на Восьмого: — По-твоему, это была нотация? Может, стоит продемонстрировать тебе, какие нотации мне устраивали, когда я был мелким самоуверенным придурком?

Восьмой отпихивает Девятого пальцами, чем только сильнее его заводит. В большинстве случаев его дурачества очаровательны, но сейчас тот случай, когда я хочу, чтобы он прекратил. Девятый вплотную подходит к Восьмому. Будь Восьмой немного повыше, они бы оказались нос к носу. Восьмой не отворачивается, а улыбается, будто все это шутка.

— Ну, давай, — говорит Девятый низким голосом. — Я видел, как вы с Шестой играли в Лектории в ладушки. Со мной ты ещё не тренировался.

Восьмой бросает взгляд на воображаемые наручные часы.

— Да без вопросов, чувак. У меня найдется пять минут, чтобы тебя уделать.

Девятый оскаливается и оглядывается на меня через плечо:

— Тебя это тоже касается, медсестричка-Марина. Твоему бойфренду понадобится помощь.

Загрузка...