Падение Пятого

Глава 3

Чёрный, едкий дым клубами валит из охваченных огнём зданий. Вой сирен перекрывает треск пожара. Невдалеке слышен топот ботинок по асфальту; люди и моги выкрикивают срочные приказы. Вокруг царит хаос. И, судя по отдалённым взрывам, переполох не ограничивается только нашей частью базы. Видать, здесь творится что-то глобальное, а для нас это может означать только одно.

Идеальная возможность! Все слишком заняты, чтобы в данный момент заниматься нашими поисками.

— Мы, вообще, где? — шепчу я.

— Далс, — отвечает отец. — Сверхсекретная правительственная база в Нью-Мексико, которой на самом деле заправляют могадорцы.

— Как ты меня нашёл?

— Это длинная история, Сэм. Обещаю тебе все рассказать, как только мы отсюда выберемся.

Мы осторожно крадёмся вдоль задней стены, стараясь держаться подальше от суматохи и оставаться в тени на случай, если кто-нибудь вдруг выскочит из-за угла, что вполне вероятно, учитывая происходящее на базе. Отец ведёт нас, сжимая в руках погнутую стальную решётку от вентиляционной шахты, из которой мы только что выбрались. Конечно, решетка не огнестрельное оружие, но кое-какие увечья нанести способно. Правда, лучше, если нам вообще удастся избежать стычки. Вряд ли у меня хватит сил отбиваться после того, через что мы прошли.

Отец указывает в темноту пустыни, куда-то за обломки, которые раньше, по-видимому, были сторожевой башней.

— Наша машина там, — говорит он.

— А кто разрушил башню?

— Мы, — отвечает отец. — Точнее, Адам.

— Но как… как ему удалось!? У могов же нет таких способностей.

— Мне это не ведомо, Сэм. Но Адам точно отличается от других. — Папа сжимает мне руку. — Это он помог мне тебя найти. И, в общем… остальное расскажу, как только выберемся.

Я тру лицо; глаза режет от дыма. Мне до сих пор едва верится в происходящее. Мы с отцом крадёмся по правительственной базе, спасаясь от враждебных пришельцев. В каком-то смысле моя фантазия о спасении становится явью. Мы медленно, но верно продвигаемся к густой тени, где можно будет, уже не таясь, рвануть со всех ног, перелезть через забор и оказаться в пустыне.

— Не пойму, как вы с Гвардейцами умудрились оказаться здесь одновременно.

— Мы даже точно не знаем, Гвардейцы ли это.

— Да ты сам подумай, пап, — говорю я, тыкая большим пальцем через плечо на полыхающую базу. — Ты же говорил: здесь заправляют моги, и правительство с ними в сговоре, так что это не армия. А кто ещё мог заварить такую кашу?

Отец смотрит на меня немного удивлённо.

— Ты и, правда, их знаешь… Поверить не могу… ты о них знаешь, — шепчет он, виновато качая головой. — Я никогда не хотел тебя в это втягивать.

— А ты и не втягивал. Ты же не виноват, что мой лучший друг оказался пришельцем. В любом случае назад дороги нет, и мы должны помочь им.

Сложно понять среди царящей темноты и дыма, но, кажется, отец смотрит на меня так, словно видит впервые. Видимо, во время нашего поспешного воссоединения на базе он видел во мне лишь маленького мальчика, которым я был, когда он только исчез. Но я уже давно не ребёнок. И, судя по лицу отца — смеси печали и гордости, — он это понимает.

— А ты вырос… и стал таким храбрым, — говорит он, — но ты ведь понимаешь… нам нельзя туда возвращаться. Даже если Гвардия там, я не хочу рисковать… тобой.

Отец продолжает движение, прижимаясь спиной к стене, и я следую за ним до угла наружной стены. Я едва переставляю ноги, но вовсе не от слабости. Просто чутье подсказывает, что нам нельзя торопиться, и тело действует соответственно. Творящийся на базе разгром заставляет меня вспомнить пещеру в Западной Вирджинии и то, что произошло дальше — цепи, пытки, боль — это вполне может ожидать и Адама, если мы так и бросим его, или Гвардейцев, если они действительно там сражаются. Ну не могу я просто взять и убежать.

— Давай им поможем, — вырывается у меня. — Мы просто обязаны!

Отец кивает.

— Я и не отказываюсь. Но если мы слепо бросимся обратно на кишащую охраной военную базу и нарвёмся на пули, то вообще ничем никому не поможем, тем более, там всё в огне.

Кажется, где-то я это уже слышал. Через миг понимаю, что почти такой же совет я дал Джону перед тем, как он ушёл совершать что-то глупое и храброе.

Пока мой мозг мечется в поисках достойного аргумента для возвращения на базу, отец выглядывает за угол и быстро ныряет обратно. Секундой позже я слышу топот двух пар бегущих ног.

— Моги, — шипит отец, приседая на корточки. — Двое. Вроде бы проверяют периметр.

Как только первый могадорец-охранник забегает за угол, отец резко подсекает его, врезая стальной решёткой по лодыжкам. Мог грохается прямо на свою уродливую рожу.

Второй мог тянется за оружием, но папа кидается на него. Завязывается борьба за бластер. У отца преимущество внезапности и всплеск адреналина, а у мога — сила. Мог впечатывает отца в стену, выбивая из лёгких воздух, но оружие по-прежнему зажато между ними.

Первый охранник лежит в отключке. Пока он не очухался, я подскакиваю к нему и с размаху бью ногой по голове, пальцы на ноге тут же распухают внутри изношенного кроссовка. Хватаю его бластер, разворачиваюсь и палю.

Выстрел попадает в стену прямо возле папиной головы, тогда я как следует прицеливаюсь и снова стреляю.

Отец отплёвывается от чёрного пепла, в который превратился могадорец. Не желая испытывать судьбу, выпускаю заряд в первого мога, валяющегося у моих ног. Его тело тут же взрывается облачком сажи, оседающей на асфальт. Весьма успокаивающее зрелище.

Папа смотрит на меня со смесью гордости и удивления.

— Замечательный выстрел, — говорит он. Подбирает бластер второго мога и снова выглядывает из-за угла. — Чисто, но это временно. Надо поторапливаться.

Оглядываюсь на базу, гадая: где мои друзья? По-прежнему ли сражаются там за свои жизни? Почувствовав мои колебания, отец мягко сжимает моё плечо.

— Сэм, послушай… возможно, сейчас это мало чего стоит, но даю тебе слово: мы сделаем для Гвардии всё, что в наших силах. Охранять их, защищать Землю… это дело моей жизни.

— Моей тоже, — отвечаю я, понимая, что именно так оно и есть.

Отец в очередной раз выглядывает из-за угла и затем даёт знак бежать. Мы выбегаем на открытое пространство и несёмся в сторону упавшей дозорной вышки, туда, где, по словам отца, мы сможем выбраться за ограждение. Подспудно я ежесекундно ожидаю выстрелов в спину, но ничего такого не происходит. Оглядываюсь через плечо — над базой закручивается дым. Надеюсь, Гвардия и Адам выбрались оттуда живыми.

Старый отцовский «Шеви Рамблер» припаркован именно там, где отец и говорил. Мы берем путь на запад через пустыню, а затем въезжаем в Техас. По пути мы не встречаем ни одного полицейского поста, и чёрные правительственные машины за нами не гонятся. Дороги остаются тёмными и пустынными до самой Одессы.

— Итак, — буднично начинает отец, будто просто интересуется, как мои дела в школе. — Как вышло, что твой лучший друг — Гвардеец?

— Его зовут Джон, — отвечаю я. — Вообще-то, его Чепан приехал в Парадайз как раз тебя искать. А мы с Джоном просто познакомились в школе, ну и… э… подружились.

За окном пролетает Техас. Как же давно я не вспоминал о школе, о Марке Джеймсе, о навозе в моём шкафчике и том безумном заезде на повозке с сеном. С трудом верится, что когда-то я считал Марка и его дружков самыми опасными людьми в мире. Тихонько посмеиваюсь, и отец бросает на меня косой взгляд.

— Расскажи мне всё, Сэм. Я столько всего пропустил.

Так и делаю. Начинаю рассказ со знакомства с Джоном в школе, затем перехожу к битве на футбольном поле и заканчиваю историей о времени, проведённом в бегах, и моим пленением. У меня накопились к отцу сотни вопросов, но они подождут, а сейчас так хорошо просто выговориться. И дело не только в том, что мне чёрт знает сколько пришлось просидеть в одиночной камере, но и в том, что я банально соскучился по тому времени, когда мог откровенничать с отцом.

Наконец поздним вечером мы останавливаемся у мотеля на окраине города. Мы с отцом такие грязнущие, будто только что прорыли подкоп и сбежали из тюрьмы (что почти соответствует действительности), однако скучающий за стойкой старикан без единого вопроса сдаёт нам номер на втором этаже.

Окно нашей комнаты выходит на заброшенный бассейн мотеля, в равной степени заполненный мутной коричневой водицей, опавшей листвой и упаковками от фаст-фуда. Прежде чем подняться в номер, мы возвращаемся к машине, дабы забрать кое-какие вещи. Отец достаёт из багажника рюкзак и вручает мне.

— Это рюкзак Адама, — начинает он неловко. — Там должно быть немного чистой одежды.

— Спасибо, — отвечаю я, приглядываясь к отцу. Он выглядит обеспокоенно. — Я сберегу его для него.

Отец кивает, но для меня очевидно, что он подозревает худшее. Он переживает из-за этого могадорского парня, и меня тут же посещает вопрос, волновался ли отец обо мне так же сильно все эти годы?

Кряхтя, закидываю рюкзак Адама на плечо и плетусь к номеру. По всей видимости, между отцом и Адамом возникла какая-то не совсем понятная мне связь, и где-то в глубине души я немного ревную. Но по дороге в номер папа кладёт руку мне на плечо, и я вспоминаю, как долго я его искал, как он спас меня и оставил из-за этого Адама. Ведь, действительно, чтобы спасти меня, отец бросил могадорца, который каким-то образом приобрёл Наследие. Я отбрасываю свои мелочные мысли и стараюсь объективно обдумать все случившееся.

— Как ты встретил Адама? — спрашиваю я, пока папа открывает дверь в номер.

— Он спас меня. Могадорцы держали меня в плену. Экспериментировали на мне.

Комната мотеля, как я и ожидал, оказывается маленькой и убогой. Мы включаем свет, и под кровать шныряет таракан. В воздухе стоит запах плесени. Зато есть крохотная ванная, и хотя весь поддон в кабинке зарос плесенью, я с нетерпением жду возможности принять душ. По сравнению с тем, как я мылся ледяной водой из металлического ведра, здесь просто рай.

— А какого рода эксперименты?

Отец присаживается в ногах кровати. Я сажусь рядом, и мы разглядываем наши отражения в заляпанном настенном зеркале. После наших тюремных злоключений мы та ещё парочка — оба грязные и тощие. Отец и сын.

— Они пытались вскрыть моё сознание, чтобы выудить что-нибудь полезное о Гвардии.

— Это из-за того, что ты был в числе тех, кто встречал Гвардейцев, когда они прилетели на Землю, да? Просто мы нашли твой бункер на заднем дворе. Ну, я и сопоставил кое-какие факты…

— Нас называли Встречающими, — печально произносит отец. — Мы встретили лориенцев по приземлении, помогли им встать на ноги и пуститься в бега. Те девять детей, все они были так напуганы. И все равно, для меня приземление того корабля было самым потрясающим зрелищем в жизни.

Я улыбаюсь, вспоминая момент, когда впервые увидел, как Джон использует своё Наследие. Словно занавес приоткрылся, демонстрируя целую вселенную новых возможностей. Все те дурацкие книжки про пришельцев, которыми я зачитывался, мои безумные мечты, чтобы всё в них оказалось правдой — вдруг стали реальностью.

— Полагаю, время доказало, что мы уязвимее Гвардейцев. В отличие от них, у нас были семьи. Жизни, которые нельзя просто вырвать и перевезти в другой город. Вот могадорцы нас и нашли.

— А что стало с другими?

Отец тяжело вздыхает, у него слегка дрожат руки, когда он отвечает:

— Их всех убили, Сэм. Я последний.

В зеркале отражается его затравленный взгляд. Чувствую себя гадом, допрашивая его. Все эти годы моги держали отца в заключении, а я лезу со своими вопросами, бередя те кошмарные воспоминания.

— Прости, — говорю я. — Если хочешь, давай закроем эту тему.

— Нет, — отвечает он твёрдо, — ты имеешь право знать, почему меня… не было рядом, как положено.

Отец морщит лоб, пытаясь что-то вспомнить. Я не тороплю его, а вместо этого наклоняюсь расшнуровать обувь. Пальцы на ноге распухли от удара, которым я наградил мога по морде. Осторожно ощупываю их, проверяя, не заработал ли перелом.

— Они пытались выдрать сведения прямо из нашей памяти. Что угодно, что помогло бы им в охоте на Гвардейцев. — Он почесывает голову. — После их манипуляций… в памяти остались пробелы. Я много чего не помню. Есть важные воспоминания… я должен их помнить… но их нет.

Похлопываю отца по спине.

— Мы найдем Гвардейцев, и как знать, может, у них найдётся какой-нибудь способ исправить работу могов.

— Оптимизм, — с улыбкой говорит отец. — Я уж и забыл это чувство.

Отец встаёт с кровати, залезает в свой рюкзак, вытаскивает оттуда дешёвый пластиковый сотовый, которые продаются на любой бензоколонке, и с несчастным видом смотрит на экранчик.

— Адам знает этот номер, — говорит отец. — По идее, он уже давно должен был отзвониться.

— Там творился сущий ад. Может, он посеял мобильник.

Но отец уже набирает номер и, приложив сотовый к уху, ждёт ответа. После нескольких секунд тишины он вешает трубку.

— Недоступен, — сообщает он, оседая на кровать. — Сэм, кажется, я послал этого паренька на смерть.