Отступник на краю империи

Глава 40

Моё появление среди гостей произвело фурор.

По залам шёл человек в невзрачном ифу, босой и с деревянной тростью. Вдобавок моя одежда была забрызгана чужой кровью. При этом я вёл себя уверенно, а представители клановой СБ даже не пытались вмешиваться. Охранники растворились в толпе, подчиняясь незримым приказам.

Жаль, конечно, смокинг.

Но мой уход не выглядел бы столь эффектным, начни я переодеваться на глазах у ошалевших князя и герцогини. Да и желание наслаждаться праздником, честно говоря, пропало.

— Сергей! — ко мне подбежала Джан. — Что случилось?

— Всё в порядке, — я ободряюще улыбнулся девушке. — Просто мне здесь надоело. Хочу отпраздновать Новый год дома. Ты со мной?

— Конечно, — морфистка всё это время была сама не своя. От неё веяло нервозностью. А вот Маро куда-то исчезла. Подозреваю, её вызвали на ковёр и устроили допрос. — А где твой костюм?

— Забей, — отмахнулся я.

И мы двинулись кратчайшим путём в сторону фойе.

Больше к нам никто не подходил. Из бальной залы доносились звуки фокстрота, и я предположил, что Распорядителю отдан приказ отвлечь гостей от произошедшего инцидента. Наши друзья танцевали, не подозревая о веренице знаковых событий, связанных с моим визитом.

В фойе мне преградил дорогу отец Сухомлинского.

— Что с моим сыном?

— Он мёртв, — честно признался я.

Фойе было полупустым — народ танцевал, общался в приватных комнатах, тусовался на фуршете. Я заметил в пределах досягаемости лишь пару слуг и представителя службы безопасности.

Сухомлинский удивил.

— Однажды это должно было случиться, — мета тяжело вздохнул. — Я после того случая его предупреждал.

— Вы будете вызывать меня на дуэль? — устало поинтересовался я. — Объявлять вендетту?

Одарённый посмотрел на меня тяжёлым взглядом.

— Разумеется. Но сначала завершу свои дела и оформлю завещание. В случае чего, главой Рода будет средний сын под патронажем моей второй жены.

Хм.

Как я мог забыть.

В этой версии России полигамные браки разрешены, хоть и не всеми Великими Домами. Эфа относится к таким вещам нормально. А вот в Сибири подобные вольности не прокатят.

— Буду ждать, — я коротко кивнул новому врагу. — Передайте через директора Андерсона. В гимназию Эфы. Только не затягивайте.

— Честь имею, — донеслось мне в спину.

Я эту реплику проигнорировал.

— Ты убил того парня? — поинтересовалась Джан, когда мы вышли на крыльцо.

Ногам было холодно.

— Угу, — я задумался над вопросом поиска своей машины.

В этот момент к дорожке подрулил «Борей».

Дверь со стороны водителя сдвинулась вверх, выпуская одного из слуг в парадной ливрее. Получив ключ, я отвёл Джан к машине, помог сесть на место пассажира, и вскоре мы уже неслись прочь из Змеиных Кварталов. Скоростным режимом я не особо запаривался. Уверен, каждый пёс в Гадюшнике получил указание меня не трогать.

Пока мы ехали по вечернему Фазису, я рассказывал Джан о том, что случилось в яме. Девушка потрясённо молчала. Своими планами я не делился ни с кем, и подобных вещей даже она не могла предвидеть.

До Нового года оставались считанные часы.

— Хочешь сказать, — морфистка посмотрела на меня со смешанным выражением страха и восхищения, — они выполнили все твои условия?

— Пообещали выполнить, — уточнил я.

— И Гамова больше нет?

— Именно.

Какое-то время мы молча ехали по улицам предпраздничного Фазиса. В витринах хозяева выставили мандариновые деревья, увешанные электрическими гирляндами. Вверху были протянуты цепочки разноцветных фонариков. Старый Город бурлил и кипел — народ подтягивался в рестораны, кафешки и закрытые клубы. Парковки были переполнены. У многих заведений стояли местные, курили, возбуждённо переговаривались и смеялись. На перекрёстке путь преградили ряженые в масках Предтеч с посохами, трещотками и матерчатыми куклами кракенов. Глаза кракенов светились зелёным — внутрь были вложены фонарики.

Удивительно, подумал я, как сочетаются традиции разных культур в голове одного народа. У адептов культа Древних главным праздником считается Йоль, но вот они здесь — радуются и веселятся вместе с остальными горожанами. А потом ещё будут отмечать Новый год по восточному календарю, куда ж без этого…

— Вряд ли они готовы подчиняться, — задумчиво произнесла Джан.

— Посмотрим, — пропустив толпу ряженых, я сорвался с места. — У них нет особого выбора.

— Так считаешь?

— Главное, что они так считают.

Мы заскочили в пассаж на Цветочной площади, загрузили багажник едой и отправились дальше. Очереди были сумасшедшие. Полки ломились от товаров. Народ разметал орехи, чурчхелу, овощи, фрукты, рыбу и бухло. Появились фигурки Древних, стеклянные игрушки для мандариновых деревьев, гирлянды, фейерверки и петарды.

Заказать готовую еду было нереально. Поэтому мы решили приготовить что-нибудь на мангале, благо появились ведёрки с маринованным мясом. Продавцы отклонились от поста ровно на одну ночь, и этим было грех не воспользоваться.

Приближаясь к ЖК, я отметил, что с погодой творится полная хрень. Тучеразгонители работали на полную мощь, перемешивая над горами и в самом центре серые дождевые массы, но в некоторых районах, включая наш, осадки выпали. Перед спуском в подземный гараж стояла неохватная лужа. Водостоки шумели, с карнизов срывались тяжёлые капли. Асфальт отражал влажный блеск фонарей.

Я отправил Джан в лифте наверх, а сам остался в машине.

Минут через пять в стене прорезались гаражные ворота.

— Почему вы припёрлись? — возмущался Федя, помогая разгружать сумки с едой. — Я отлично проводил время.

— Мы заметили, — хмыкнула Джан.

Оружейник везде навесил гирлянды мерцающих лампочек, блестящих «дождиков» и «морских звёзд», которые символизировали достаток и обновление. А ещё мы поймали его на швырянии петард с террасы.

— Жарить будете? — достав из пакета ведёрко с мясом, Федя сменил гнев на милость.

— Вроде того, — хмыкнул я.

— А поздравление лидера клана будем смотреть? — мальчишка продолжил допрос.

— Будем, — рассмеялась Джан. — Но ведь это же запись, Федь.

— Ну и что, — надулся паренёк. — Мы всегда с мамой и папой смотрели…

И мне вдруг стало жаль толстяка.

Когда в детстве всё, что казалось незыблемым, рушится со смертью близких… это неправильно. Никто такого не заслуживает. Я по-новому взглянул и на мандариновое дерево, которое Федос притащил с Цветочной площади, а затем любовно украсил дутыми стекляшками, и на петарды, и на гранатовый сок в графине, который он выставил на кухонный стол, и на тщательно убранную комнату паренька. Надо же отдавать долги Старому году, убирать бардак, соблюдать чистоту. Мир станет проще и понятнее. Так его учили.

Я подумал, что князь Трубецкой мог умереть в эту ночь, а запись с его обращением транслировали бы по телевизору. И десятки, если не сотни тысяч детей по всей губернии, сидели бы за праздничным столом, ничего не подозревая. Радовались бы теплу, спокойствию и привычным ритуалам.

— Посмотрим, — я хлопнул мальчишку по плечу. — И других, если надо. Волков, например. У них же другой часовой пояс…

— О, круто! — воодушевился Федя. — А спать после этого не уложите?

— Сегодня нет, — Джан, переглянувшись со мной, всё поняла. — Оттопыривайся.

Проснулся я от шума дождя.

Ближе к двенадцати.

Ночью мы успели пожарить шашлыки и остренькие купаты по заказу Феди. Оружейник даже призвал свою проекцию и отправил её в магазин за этими штуками. Всё это отлично залетело с салатиками, ткемали и аджикой. Шлифанулись хурмой и мандаринками, заварили себе чай и отправились смотреть телек в гостиную. Впервые за долгое время никто никуда не спешил. Джан не организовывала встречи в сновидениях, Федя никого не выслеживал в эфире, не призывал патроны и не забрасывал проекцию в тайные канцелярии.

Мы просто отдыхали.

Посмотрели обращение Трубецкого к народу, послушали бой курантов на ратуше в Старом Городе, затем выбрались на террасу с пледами, чтобы полюбоваться салютом. Сразу после полуночи раздался грохот, и в небе начали распускаться огненные цветы. Жители Фазиса заранее закупились пиротехникой и начали представление, не сговариваясь. Это было потрясающе. Мы тоже запустили парочку каскадов и один «штормовой», что вызвало у мальчишки бурю восторга. Шоу продолжалось около часа, затем интенсивность салютов начала снижаться.

Мы вернулись в гостиную.

Притащили с кухни нарезанную чурчхелу и стали смотреть праздничный концерт по каналу «Фазис-1». В доме было уютно и спокойно.

Когда разошлись, не помню.

Джан заснула на моём плече под белый шум телевизора. Пришлось аккуратно уложить её на диване и укрыть пледом. Федя вырубился в кресле, так и не дотянувшись до тарелки с последним куском чурчхелы. Я бы и перенёс его в комнату, но подозреваю, что ещё недостаточно прокачался для столь серьёзных нагрузок.

Ливень обрушился на Фазис под утро.

Я вставал, чтобы подкрутить конвектор, потом опять рухнул в постель и уже не просыпался до полудня.

Проходя через гостиную, заметил спящую Джан. Федя, судя по пустому креслу, таки перебрался в спальню.

Отдых отдыхом, а прокачка — по расписанию. Пусть я и потерял кучу времени, но надо навёрстывать. С этими мыслями я отправился в зал, организовал себе весёлую жизнь в виде бёрпи, прыжков через скакалку и прочей кардиожести, прогнал вращения с шестом и кусаригамой, выполнил пять разных дорожек с мечом и метнулся в душ, пока конкуренты не пробудились.

Выиграв эту гонку, приступил к медитации.

И вот здесь меня подстерегал приятный сюрприз.

Прогоняя ки по своим каналам, я неожиданно понял, что запасы быстро восполняются. Ради интереса сделал прозрачной стену, граничащую со спальней Феди. Мальчишка дрых, отвернувшись к стене. Энергия тратилась, но в меня тут же вливалась живительная сила извне.

Серьёзно?

Просочившись сквозь преграду, я начал делать проницаемым всё, до чего мог дотянуться. Шест, манекен вин-чун, фехтовального дядьку. Чем больше я тратил, тем больше в меня втягивалось прямо из окружающего пространства. Удивительное и непривычное чувство!

Я словно превратился в губку, которая впитывала живительную силу, и этому потоку не было конца. Внутри поднималась эйфория…

Отправившись на кухню в поисках еды, столкнулся с Федей.

— Ты чего? — мальчишка застыл как вкопанный у лестничной площадки с бутербродом в руке. — В лотерею выиграл? Или… нет. Не могу в это поверить.

— В смысле? — переспросил я.

— Ты нашёл остатки чурчхелы, — глаза оружейника подозрительно сузились.

Из гостиной раздался недовольный голос Джан:

— Заколебали уже! Чего вам не спится?

Решив, что предоставилась отличная возможность свалить, я просочился сквозь толстяка и начал спускаться по лестнице на первый уровень квартиры.

— Эй! — возмутился Фёдор. — Бросай эти свои штучки!

Далеко уйти не удалось.

Федя пыхтящим снарядом ворвался на кухню и уставился на меня.

— Вот привязался, — я открыл холодильник и начал осматривать его содержимое. — Нет у меня чурчхелы.

— А почему такой довольный?

Достав из холодильника грушу, я уж было задумался о приготовлении овсянки, но мой взор упал на гору посуды, громоздящейся в раковине.

— Колись, — продолжал давить сосед.

— У меня непрерывная циркуляция.

— Не… что?

— Я беру грёбаную энергию прямо из воздуха.

— Чума. И давно это с тобой?

— С утра началось.

— Вообще не опустошаешься?

— Даже близко.

На кухню вошла Джан. Морфистка укуталась в плед и зашлёпала босыми ногами к мойке, бросая недовольные взгляды на струи дождя за окном.

— Вы чего переполошились, ребзя?

— Знаковое событие, — Фёдор воздел указательный палец, смахивающий на сосиску. — У Серёжи второй ранг.

— Да вы шо? — девушка притворно закатила глаза.

— Я серьёзно, — обиделся толстяк. — Он у нас теперь продвинутый.

До морфистки не сразу, но дошло.

— Прикалываетесь.

— Нет, — хмыкнул я.

Джан повернулась ко мне:

— Циркулируешь?

— Ещё как, — подтвердил я. — На медитации понял.

— Тебе потребуется новый сертификат, — что бы ни случилось в этом мире, южанка мыслила прагматично. — И сразу после его выдачи жди привета из консистории.

— Не дождусь, — улыбнулся я. — У них фишка — забирать только внеклановых.

— Ты уже и в клан успел вступить? — охренел Федос.

— Остались мелкие формальности, — я уселся спиной к окну и откусил приличный кусок груши. — Но в целом — да. С вассалитетом от Дома Трубецких.

— Хорошо съездили, — оценил толстяк.

— Эй, — Джан переключилась на более насущные проблемы. — А чего вы завтрак не готовите?

— Посуду мыть… — пробубнил Федя.

Девушка фыркнула.

И громко позвала:

— Бродяга?

— Слушаю, Джан.

— Пусть вся эта посуда исчезнет.

Гора тарелок, мисок и шампуров растворилась в небытии.

— А теперь, — девушка окинула нас победоносным взором, — создай весь набор заново. Прямо на полках.

— Готово.

Мы с Федей переглянулись.

Джан открыла воду, смыла остатки жира, ловко орудуя губкой, завинтила кран и вытерла руки полотенцем. Вновь обернулась. Хитро подмигнула.

— А так можно было? — задал риторический вопрос Федя.