Отступник на краю империи

Глава 12

Сведения, полученные от Алисы, подтвердила Джан.

Морфистка действовала крайне осторожно, заглядывая в сновидения туровских аристо. Скользила по краю, прикрывалась ложными образами, притворялась персонажами, которые приходили к дворянам в кошмарах и сладких фантазиях. Удалось выяснить, что за последние месяцы Рыси здорово пострадали от происков Чёрного Ока.

Взять, например, восстание големов.

Я не шучу. Эти штуки не имеют души, у них нет специфических потребностей, а заложенные каббалистами ограничения не позволяют им причинить вред своему хозяину.

В моём мире один писатель разработал Три Закона робототехники. Здесь существуют свои законы, предложенные инквизицией и обязательные для исполнения при конструировании големов. Первый: голем не может причинять вред своему хозяину и членам его семьи либо бездействовать, если эти люди попали в беду. Второй: голем обязан повиноваться приказам хозяина. Третий: голем должен заботиться о себе, если это не противоречит двум первым Законам. Четвёртый: голем не может быть использован для нанесения вреда мойрам и инквизиции.

Как вам такое?

Хозяин может натравить сконструированную по спецзаказу и связанную кровью с определённой личностью тварь на кого угодно, включая родственников. А вот тайное мировое правительство трогать нельзя. И да, можно создавать боевые отряды големов, если вы решили повоевать с другим Родом или кланом. Големы не столь эффективны в бою как мехи и сильные одарённые, закованные в броню и владеющие артефакторным оружием, но если этих созданий много, то они доставляют массу неприятностей. Подозреваю, что на полях сражений давно воевали бы одни големы, а основным ударным ядром кланов считались бы каббалисты, если бы не одно «НО». Неоправданно высокая стоимость этих штук в сочетании с медленным производством и низкими боевыми характеристиками. Проще выпустить бригаду мехов, обучить одарённых пилотированию и разнести в прах орду големов, не оставив противнику даже шанса. Что, кстати, и было доказано во время Десятидневной войны с Халифатом.

Аристократы быстро смекнули, что големы не пригодны для масштабных военных действий, а вот слуги из них получаются отличные. Хорошо обучаемые, многофункциональные. Повинующиеся беспрекословно, чётко выполняющие любой приказ. Крепкие и неутомимые. Точные в движениях. Заставьте голема лепить посуду — и вы получите миниатюрное гончарное производство. Прикажите постричь кусты и деревья в парке — бездушная тварь заменит нескольких садовников.

Так вот, в апреле около пятидесяти големов одновременно бросили свои домашние дела, объединились в отряд и начали крушить отделение банка, принадлежавшего Дому Рыси. Сотрудников големы не трогали, но методично уничтожали кассы, мебель, окна и всё, до чего могли добраться. Усиленный наряд полиции вступил в сражение с существами, но потерпел поражение. Да-да, напавших на них полицейских големы безжалостно убивали. Чтобы справиться с напастью, клановцы пригнали два взвода механикусов, которые и порезали големов в капусту.

Разумеется, было проведено расследование, но его результаты в прессу не просочились. Зато Джан просочилась в головы к тем, кто занимался этим происшествием. Официальный вердикт полиции: изначальная геометрика Знаков была изменена накануне восстания. Неведомый каббалист заблокировал приказы хозяев и перевёл управление на… первого встречного. Опрос свидетелей ничего не дал — подозрительных личностей в округе не заметили. Вообще, менять Законы Големостроения нельзя… Подобные операции считаются технически невозможными, поскольку ограничения зашиты на уровне первичных Знаков, Сфиротов. Копы проконсультировались у главного каббалиста Рысей, и тот заявил, что редактировать Законы можно лишь в одном случае — если владеешь ещё одним Сфиротом, о котором не знает современная каббалистическая наука.

Второй случай наблюдался летом. Автор скандального законопроекта о тунеядстве был обнаружен во дворе собственного дома распятым на кресте. На шее несчастного висела табличка: «Главный тунеядец Турова». Закон был локальным и затрагивал исключительно территорию нескольких западных губерний, но верхушка клана немного струхнула и отменила постановление.

Третий случай был напрямую связан с повышением таможенных пошлин между империей и Евроблоком. Поставщики бытовой техники и одежды незамедлительно подняли цены на товары, что привело к серии забастовок и разгону полицией демонстрантов в центре города, на Пятиугольной площади. Беспорядки продолжались два дня, но серьёзных последствий не имели. А вот кукла, представлявшая собой точную восковую копию лидера клана, болтающуюся на игрушечной виселице, имела очень серьёзные последствия, ведь её обнаружили прямо в рабочем кабинете упомянутого аристо.

Дом Рыси очень обиделся.

Начались облавы, жёсткие задержания, полицейский беспредел. Несколько ячеек Ока удалось ликвидировать. Вот только подобные общества похожи на Гидру: на месте отрубленных голов сразу вырастают новые. Террор продолжился, причём с небывалым размахом и изощрённостью. Горели склады, подвергались нападениям инкассаторы, бесследно исчезали финансисты. Главы старейших Родов были вынуждены усилить охрану. Волки с Эфами оказали формальную поддержку, Медведи просьбу о помощи проигнорировали. Только Орлы, разозлившиеся на сектантов за недавнее крушение дирижабля, организовали новую волну облав, но существенных результатов не достигли.

— Их нельзя поймать, — сказала Алиса. — Невозможно уничтожить.

— Не понимаю, куда смотрит инквизиция, — буркнул Николай Филиппович.

После обеда Алиса отправилась в гости к подружке, а мы с её отцом занялись ментальными тренировками. Время пролетело незаметно, и я уехал домой в сгустившихся сумерках.

Утром воскресенья мы собрались на кухне, чтобы позавтракать и посовещаться. Снаружи немного распогодилось. Из нашего окна было видно, как по набережной прогуливаются люди, а коммунальщики убирают грязь, оставшуюся после шторма.

— По Чёрному Оку, — сказал я, глядя то на Джан, подпиливающую себе ноготки, то на сосредоточенно жующего Фёдора. — Надо провести переговоры с Домом Рыси. Точнее, с их службой безопасности. Выяснить всё, что им известно о сектантах. Кроме того, я займусь Тварями. Найду тех, кто связан с Оком. И постараюсь доставить фанатикам побольше неприятностей.

— Хороший план, — поддержал меня Федя с набитым ртом.

— Сегодня мы занимаемся инквизиторами, — улыбнулся я.

Мальчик едва не поперхнулся.

— Воскресенье же!

— Отличный день, — объяснил я, — чтобы проекция побродила по архивам. Есть дежурные, какая-то охрана. Больше никто не работает. Идеально.

— У них могут быть артефакты, — заметила Джан. — Уверен, что ваше присутствие не вскроется?

— Начнём с призрака, — я потянулся, хрустнув суставами. — Физического воплощения не будет.

— Совсем? — воодушевился Федя.

Вот же халявщик.

— Нет, — качаю головой, продолжая улыбаться. — Ты осмотришься. Прикинешь, где хранятся нужные мне бумаги. Запомнишь это место. И телепортируешь туда проекцию.

— Когда? — уточнил оружейник.

— Если энергии потратишь немного, то сегодня. Если потребуется восстановление… Перенесём операцию на следующие выходные.

— Замётано, — Федя потянулся за графином с клюквенным морсом.

— Кстати, — Джан сделала глоток из своего стакана. — Ночью в одном из буферных снов меня призвали.

Я насторожился:

— Кто?

— Морфист Гамова. С тобой хотят переговорить.

— Чем быстрее, тем лучше?

— В ночь на понедельник. У них что-то срочное, насколько я поняла.

После завтрака мы приступили к делу без лишних промедлений. Я очень не люблю, когда что-то сковывает мои действия. Законы, правила, чья-то непреодолимая воля. Поэтому во всех своих инкарнациях я скользил по краю государственных систем. Меня было сложно вычислить, поймать, зажать в угол. И я не терпел ультиматумов. Группировки, бросавшие мне вызов, исчезали. Прекращали существовать. И я решил не откладывать дело в долгий ящик. Потому что инквизиторов и адептов тайных доктрин стало многовато в моей жизни. Пора расчищать Авгиевы конюшни.

Федя никогда не бывал в Турове и не мог себе представить, как выглядит этот город. Я заранее побеспокоился о том, чтобы раздобыть нужную информацию. Адрес консистории и духовной семинарии, открытки и карту. Образы, полученные от Джан во сне.

Миг, когда была создана проекция, я чуть не пропустил. Просто оружейник слепил бесплотное создание. Едва уловимый контур, накладывающийся на интерьер комнаты. Присмотришься — увидишь нечто странное. Как мираж в пустыне или атмосферная линза. Посланник-хамелеон. Контуры расплываются, и я ничего не вижу. Как если бы призрак мимикрировал под окружающее пространство.

— Иди, — прошептал Федя.

Думаю, он мог бы ничего не говорить. Мысленного приказа было достаточно. Копия оператора, усиленная Проектором, вломилась в иные измерения, исказив абрисы окна.

Вскоре я понял, что мы остались одни.

Тубус продолжал светиться. Глаза толстяка смотрели в неведомые дали, и это было… малость жутковато.

— Что ты видишь? — не выдержал я. — Где ты?

— Потише, — попросил мальчик. — Тяжело работать на два фронта.

— Ладно, — я понизил голос чуть ли не до шёпота.

— Очень много всего, — Федя начал описывать локацию. — Целый городок.

— Это семинария?

— Да… Кажется. Ага, вот и вывеска. Туровская духовная семинария. Административный корпус. Всё, как во сне.

Интересно, подумал я, как оператор воспринимает реальность? Полное погружение, словно ты сам ходишь по залам и коридорам? Или находишься «за плечом» своего порождения и видишь чужой город как бы со стороны?

— Я внутри, — продолжил Федя. — Огромный зал.

— Вестибюль, — поправил я.

— Угумс. Наверное. Куда мне идти?

— Топай наверх. Канцелярия у них на втором этаже, увидишь надпись.

Пауза.

— На месте, — сообщил оружейник.

Я выдохнул.

— Ничего не чувствуешь? Давление, сопротивление? Попытки просканировать твой разум?

Федя ответил ровным голосом:

— Нет.

— Заходи. Описывай, что видишь.

— Пустые комнаты. Людей нет. Стол у окна. Много этих… как их…

— Стеллажей? — подсказал я.

— Конечно, — в голосе толстяка прорезалось раздражение. — Они тут повсюду. Но я другое имел в виду. Шкафчики такие с выдвижными ящичками.

— Картотеки, — догадался я.

— Точно! — обрадовался мальчик.

— Федя, слушай меня внимательно. Первое, что ты должен сделать — найти карточку с моей фамилией. Там же всё по алфавиту?

— Не только, — растерянно произнёс оружейник. — Первый курс, второй…

— Не то, — отмахнулся я. — Видишь абитуриентов?

— Кого? — офигел толстяк. — Резервисты.

— Огонь, — похвалил я. — Мне нужен ящик с литерой «И».

— Такого нет. Сгодится «А-И»?

— Вполне. Можешь посмотреть…

— Как? — опешил Федя. — У меня же нет рук. Проекция нематериальная.

Гадство.

Этого я не предусмотрел.

— А в ящик призрака загнать можешь?

Федя покачал головой.

— А охранные системы видишь какие-нибудь?

— Не понимаю.

— Ну, горящие индикаторы, необычные предметы, цепочки Знаков…

— По-моему, нет. Но это не точно. Есть камера, её в сторону входной двери сориентировали. На шкафах Знаков нет. Артефактов… вроде бы нет.

— Возвращайся, — уверенно выдал я. — Запомни это место и возвращайся.

— Проекцию развеивать?

— Пока нет.

Глаза оружейника обрели осмысленное выражение. Парень развернулся в мою сторону, ожидая дальнейших указаний.

— Много ки потратил? — ласково поинтересовался я.

— Ну… не то, чтобы… Это легче, чем оружие призывать. Я бы сказал, что Проектор — штука экономная.

Я кивнул.

А иначе, наверное, и быть не может. Проекции, пытавшиеся меня убить осенью, были материальными, действовали автономно и ничем не уступали лучшим бойцам этого мира. Женщина, которую я убил в Никополе… вряд ли она была высшей. Очень я в этом сомневаюсь. Что ж, каббалисты и Предтечи хорошо поработали над тубусом. Спасибо вам, ребята.

— Федя, — я очень серьёзно посмотрел на парня. — Укради для меня эти бумаги.

— Сейчас? — опешил толстяк.

— Воскресенье, — авторитетно заявил я. — Лучше не придумаешь. Только не светись под камерой, дружище. Сразу телепортни дубля к правильной картотеке.

Фёдор сглотнул:

— Ссыкотно.

— Тебе же ничего не угрожает. Максимум — развеешь проекцию. Вряд ли они тебя отследят без личных вещей. Поверь аксакалу.

Оружейник хмыкнул.

— И какой у нас план?

— Добываешь карточку, ищешь нужную полку на стеллаже и крадёшь мои документы. Переносишь проекцию назад, через все измерения. Вопросы?

— Да всё понятно.

Я радостно потёр руки.

— Давай, Федя. Картотека сама себя не откроет.