Отряд ликвидации

Глава седьмая Убийцы

+++ Пришло время исполнить финальную ликвидацию +++

+++ Пусть с вами пребудет судьба и удача +++

ВСКОРЕ после меня просыпается Ориель и уходит, не сказав ни слова мне или Полковнику. Полагаю, что он ушел искать Прохладного Ветра. Если Пресветлый Меч будет проводить инспекцию сегодня, то мы будем сражаться меньше чем через час. Мыль о том, что я снова буду драться в настоящей битве против врагов, пытающихся убить меня, вызывает дрожь. Больше не будет мишеней, которые не могут отстреливаться. Не будет бесконечных учений, рутины и лекций. Это настоящее дело, и ничто не сравнится с ним.

Когда солнце начинает выползать из-за горизонта меж двух куполов вдалеке, я сажусь и начинаю разбирать свой автоган. Мои руки проделывают это автоматически, позволив мозгу на некоторое время отвлечься. Сначала я прогоняю весь план в голове, это уже закоренелая привычка, а затем смотрю на все вероятности, но это не отвлекает.

Мне просто не терпится начать. Хочу, чтобы вокруг засвистели пули, чтобы кровь побежала по венам, ощутить то, что я на краткий миг уловил во время угона шаттла, но чего был лишен около года. Хочется знать, сделает ли Таня выстрел, не зависимо от того, насколько хорошо выполнит свою работу Трост и несмотря на все месяцы упорных тренировок. Хочется знать, был ли я прав, и заслужил ли отправиться на это задание, или меня снова охватит боевой психоз, и Полковнику следовало бы оставить меня.

Эта мысль беспокоит меня сильнее всего. Я не хочу быть причиной завала миссии. Это странно, но задание для меня — это не только остановить командующего чужаков, готовящего вторжение в человеческий мир. Это более личное испытание, вызов, брошенный мне Полковником и Ориелем. Тех ли людей я выбрал в отряд и тренировал для выполнения задания. Выдержу ли я напряжение. Для меня это будет победой, независимо от того, какие будут последствия выполнения миссии. Это не сражение против тау, это битва против Шеффера и инквизитора, которому он служит.

— Тебя что-то гложет? — спрашивает Таня, вставая рядом со мной и глядя на восход.

— Да, — коротко отвечаю я, не ощущая желания делиться с ней. Она не моя подруга, и между нами ничего нет. Она Снайпер, и моя единственная забота — чтобы она сделала выстрел, и мы смогли убраться к чертям собачьим из той бури, что последует.

— О чем думаешь? — снова спрашивает она, садясь рядом со мной.

— Для начала о тебе, — говорю я, и разворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее, в то время как мои пальцы все еще перебирают механизм автогана.

— Я собираюсь увидеть следующий рассвет, — признается она, не глядя в ответ, — но на самом деле я не напугана. Мне просто любопытно.

— Словно это происходит не с тобой, будто это чья-то чужая жизнь? — предполагаю я, зная, о чем она говорит.

— Ага, что-то типа того, — соглашается она, впервые глядя на меня, а в ее глазах светится понимание, — ты чувствуешь себя все время так?

— Постоянно, — признаюсь я, защелкивая магазин обратно в автоган, и с отчетливым щелчком передергиваю затвор.

— Когда приходит время, это почти как экстаз, о котором говорят некоторые проповедники. Словно в меня вселяется сам Император, берет контроль, и я как будто становлюсь Его оружием и ничем больше.

С любопытством в глазах она смотрит на меня и я встречаю этот взгляд. Внезапно отрешенность пропадает, и я больше не вижу Снайпера, передо мной теперь Таня Страдински. Возможно последняя женщина в жизни.

Встаю и смотрю на остальных, на Троста и Стрелли, Морка и Квидлона. На мгновение вместо прозвищ и ярлыков, что я дал им, вижу личностей, людей. Вот Таня, снова сильная и уверенная в себе, но все еще преследуемая собственным чувством вины. Трост, беспощадный убийца, признающий, что получает удовольствие от своей кровавой работы и теперь готовый вновь заняться ей. Стрелли, которого вообще не волнует никто и ничто, он просто намерен выжить. Похож на меня пару лет тому назад, внезапно осознаю я. И Квидлон, более ограниченный, более благоговеющий перед чудесами и ужасами галактики, в которой мы живем. Смотрит широко открытыми глазами на опасность, с которой ему придется столкнуться, но все еще полон решимости изучить ее, попытаться понять. И затем Морк, лицемерный, ничего не прощающий, неумолимый в своей вере и морали. Он видит себя скалой в течениях звезд. Не могу представить себе лучшей команды. Но эта мечтательность проходит, суровая реальность берет свое, и они снова становятся прозвищами и плашками с именами. Снайпер, Летун, Подрывник, Мозги и Герой. Все они являются частью сложного плана, как шестеренки превосходно настроенного часового механизма, поэтому должны работать в превосходной гармонии, иначе вся система рухнет, и мы погибнем. Ну и, конечно же, ваш покорный слуга, Последний Шанс. Буду ли я слабым звеном?

— Будет ли это последним рассветом, что я вижу? — спрашивает Таня из-за моей спины.

— Зависит от тебя, — холодно отвечаю я, — зависит от того, насколько желаешь увидеть следующий.

— Я все еще не знаю, смогу ли я выстрелить, — тихо говорит она, и я резко разворачиваюсь к ней, готовый заорать. Но вот сидит она, скрестив ноги, и наблюдая за восходом солнца Эс'тау вдалеке, купаясь в его красном сиянии, потерявшаяся для всего мира в своих собственных мыслях. Она говорила это не мне, она спрашивала себя.

— Конечно же, сможешь, — уверяю я, шепча ей в ушко, — если сделаешь, то увидишь и следующий закат и следующий восход.

— Это такая угроза? — спокойно спрашивает она.

— Нет, — отвечаю я с улыбкой, которую она не видит, — это мое обещание. Если выстрелишь, то я обещаю тебе — ты увидишь еще один закат.

— Ты же говорил никогда тебе не доверять, — напоминает Таня, — откуда мне знать, что ты меня не бросишь?

Сразу же не отвечаю. Я сам не понимаю себя, почему я это сказал, это просто пришло само собой. Стою на месте и смотрю на нее, затем на остальных, и оно просто вдруг пришло.

— Ты одна из моих штрафников Последнего Шанса, — вскоре говорю я, — ты из моего отряда, а не Полковника. Ты мой Снайпер, и я выбрал тебя, потому что ты лучшая. Я выбрал вас всех, потому что вы все лучшие в том, что вы делаете. Я хочу увидеть, как ты получишь прощение и уйдешь свободной, заниматься тем, чем я больше никогда не смогу заняться. Я хочу, чтобы ты наслаждалась следующим закатом, зная, что можешь наслаждаться ими до конца своей жизни. Прежде всего, моя голова забита воспоминаниями, это все что осталось от всех штрафников Последнего Шанса первого набора. И я не хочу добавлять к ним новых. В моих снах уже предостаточно мертвых людей.

Но Таня, кажется, на самом деле не слушает меня, погруженная в собственные мысли.

СЛЕДУЮЩИМ просыпается Квидлон, и после разговора с Таней, я решаю побеседовать с ним, оценить его состояние. Мне не нужно знать, все ли с ним в порядке, я скорее хочу выяснить, как он будет вести себя, зная, что сегодня, скорее всего, состоится финальное сражение. Будет ли он чересчур взволнован, окажется ли трусом, будет ли сконцентрирован на задании, или отвлекаться на что-то. Зная это, я смогу рассчитывать на него, когда начнется драка.

— Сегодня будет солнечный и жаркий день, — говорю я ему, стараясь втянуть в беседу, пока он пьет из фляжки.

— Да они вроде бы все тут такие? — отвечает он. — Родной мир Тау такой же сухой как этот, поэтому они обживают миры, похожие на свой собственный, так что я полагаю да, сегодня будет солнечный и жаркий день.

— Я уже почти год провел в тюрьме и на борту корабля, а теперь этот раскаленный мир, — говорю я ему, — хотелось бы дождя. Почувствовать на себе его капли.

— Мне никогда не нравился дождь, холодно и мокро, к тому же от него люди становятся несчастными, — возражает Квидлон, — я родом с планеты, где дожди идут все время, постоянная, деморализующая капель, которая продолжается и продолжается, а когда заканчивается, все равно облачно. Там никогда не было яркого света, всегда все серое и пасмурное.

— Значит, ты не скучаешь? — спрашиваю я его, пока мы идем в тень купола, возвышающегося между нами и восходом. — Хочешь еще раз увидеть те, затянутые облаками, небеса?

— Совсем нет, — с яростью отвечает он, — я повидал столько всего, чего никогда бы не увидел на родной планете. Столько всего в галактике, о чем я даже не догадывался, и о чем знаю теперь. Я каждый день узнаю что-то новое. Я встречал бойцов и флотских, разговаривал с офицерами и комиссарами, я видел восходы на других мирах, и смотрел на другие звезды в ночном небе, и ничего бы этого не произошло, если бы я не вступил в Имперскую Гвардию.

— А ты осознаешь, что сегодня все это может закончиться? — тихо говорю я, когда мы входим в тенек и присаживаемся. Я оглядываюсь. Мимо проходят несколько крутов, один из них кивает нам, и я машу рукой в ответ. Шум просыпающегося города возрастает, доносится болтовня из палаток, крики торговцев чужаков усиливаются, а вокруг нас просыпается сопровождающий жизнь гомон.

— Я могу умереть, это верно, но на самом деле, я не думал об этом, — отвечает он.

— Тебя это вообще не волнует? — подначиваю я, не веря.

— Да я видел столько, в сотни раз больше, чем многие люди видят за всю свою жизнь, больше чем я мог вообразить себе, пока рос, — искренне отвечает он, — кто знает, что произойдет, когда я умру? Может быть, это будет самым величайшим опытом. Так сказать опытом всей моей жизни.

— Ты не слишком-то стремись насладиться им, — предупреждаю я его, вспоминая свои собственные дерзкие отношения со смертью. Пока я сижу тут, за глазами снова начинает болеть. Опять тупая боль, которая переходит дальше в мозг, которую можно терпеть, но она определенно неприятная. Перед мысленным взором ударяют молнии. Ощущаю вонь обугленной плоти. Пытаюсь игнорировать это и слушаю Квидлона.

— Ха, Последний Шанс, я как-то не тороплюсь быть убитым, чтобы испытать смерть на себе, — смеется он в ответ, не замечая мою рассеянность.

— Как я уже и говорил, еще столько всего можно увидеть в смертных мирах, перед тем как я уйду. Я уже встречал орков, но хотел бы взглянуть на эльдар. Правда ли это, что они ходят, не касаясь земли? Или посетить один из величайших кафедральных соборов, и даже совершить паломничество на саму Святую Терру.

— Ты этим и займешься, когда получишь свое прощение? — спрашиваю я, стараясь насколько возможно, избавиться от странных видений.

— Определенно буду больше путешествовать, — говорит он мне с улыбкой, — хотя не знаю, как это осуществить. Может быть, продолжу работать на инквизитора Ориеля, или запишусь в экипаж космического корабля, в конце концов, я много что знаю о машинах.

— На твоем месте я бы избегал Флота, — предупреждаю я его, — ты, кажется, не очень-то поладил с Адептус Механикус, а на борту каждого судна сотни техножрецов. А что касается Ориеля, чем скорее его подстрелят, с его окольными путями, тем лучше. Он интриган, и его планы могут очень пребольно по нам ударить. И именно ты окажешься на линии огня, когда это произойдет, а не он. У него есть привычка сбегать. Поверь мне, я это знаю — однажды я уже пытался взорвать его и ничего не вышло.

— Я не знал, что ты раньше работал на Ориеля. Каково это? Я имею в виду, что ты не особо-то рассказывал о прошлом задании, — намекает он.

— Это потому, что я не могу о нем говорить, — отвечаю я, отворачиваясь, — слишком много воспоминаний, слишком много хороших людей погибло, которым не следовало бы умирать. Я творил такое, что даже представить себе не мог, что способен, а теперь повторю это, даже не задумавшись. Это убило меня, но так же показало, кто я есть на самом деле.

— Ну и кто же? — спрашивает Полковник, заставляя меня вздрогнуть. Я замечаю, что он стоит позади меня и смотрит своим ледяным взором.

— Я — Кейдж, лейтенант 13-ого Штрафного Легиона "Последний шанс", — отвечаю я ему, вскакивая, — я — "Последний шанс", как вы и говорили.

— И что это значит? — продолжает он, кивком головы изгоняя Квидлона прочь. Пехотинец бросает на меня взгляд, а потом уходит.

— Это означает, что я здесь, чтобы сражаться и умереть за Императора, — с горечью объясняю я, отворачиваясь и делая шаг.

— Не смей уходить от меня, Кейдж, — рычит он, и я поворачиваюсь обратно, — ты о чем думаешь, разворачиваясь спиной к офицеру?

— Да уже ни о чем, — холодно смеюсь я, — сейчас все поменялось. Я уже не просто лейтенант, а вы не просто Полковник. Дело не в званиях или старшинстве. Я кое-что осознал. Я понял, почему вы попросили меня выбрать и тренировать группу. Вы просто уже не можете делать это сами, да? Я знаю, сколько теперь мне нужно сдерживать в себе, все эти воспоминания, всю эту боль, всю кровь на своих руках. Я-то могу с этим разобраться. Вы так же, но сколько вы еще можете вытерпеть? Я знаю, что вас это волнует, и даже не пытайтесь сказать мне, что это не так. Вопрос только в наших душах, не в телах, но вас это тоже волнует. И вы так же клали на чертову миссию, но верите в Императора и во все остальное. Вы же не просто машина, а такой же человек, как и я. Один Император знает, может вы когда-то были таким как я, может быть, даже простым пехотинцем — или были рождены для таких деяний? Может быть, вас с младых ногтей воспитывали офицером?

— Ты ничего обо мне не знаешь, Кейдж, — после секундного размышления отвечает он, его глаза буравят меня, — но да, ты прав, мне нужна твоя помощь. Ты продемонстрировал кое-что особенное в Коританоруме. Я знаю, что ты вернулся за мной, а не за каким-то вшивым прощением в моем кармане. Ты понял кое-что из того, что я пытаюсь сделать, но у тебя нет ни малейшего понятия о картине в целом. Ты ничего не знаешь о моем прошлом, и не знаешь, что тебя ждет впереди. Ты мне нужен, ты мне все еще нужен, вот и все. Мне плевать на тебя, и я, кажется, ясно выражался, что у тебя есть только один шанс. Ты его получил и упустил.

— Тогда почему бы просто не убить меня прямо сейчас? — рискую высказаться, поднимая руки, словно заложник.

— Может быть, я так и поступлю, — говорит он, доставая из кобуры автопистолет.

— Давай, — рычу я, — убей меня, ведь для задания я не нужен, я просто нянька для Квидлона и Тани, а они уж как-нибудь позаботятся о себе. Я выполнил свою работу. Ты мог убить меня все это время за последние четыре года, в любой миг. И у тебя были оправдания. Ты мог убить меня, когда поймал с новобранцами на Тифон Приме, но позволил переубедить себя.

— Они угрожали пристрелить меня за это, — пытается возразить он, но выходит не очень-то убедительно. Полковник никогда не умел хорошо врать. Говорить полуправду, этому он наловчился, но откровенно врать? Неа, тут он пас.

— Они бы не стали, несмотря на то, что говорили, — отвечаю я, опуская руки и обвиняюще тыкая в него пальцем, — ты мог убить меня тогда, мог оставить меня умирать, когда улетали из Коританорума. Мог убить, когда я прихлопнул Тифонских офицеров, и когда нашел меня пьяным в стельку, но ты решил подождать, пока я не проснусь. И предложил мне еще один последний шанс, зная, что я схвачусь за него.

— И что ты хочешь, чтобы я ответил, Кейдж? — спрашивает он, убирая пистолет в кобуру. — Что ты мне нужен на этом задании, на случай если все пойдет прахом? Это правда, ты мне нужен как поддержка. Ты, несомненно, один из лучших солдат, что я когда-либо встречал. Но на самом деле, ты мне нужен не из-за этого. Ты сам жаждешь, чтобы я наказал тебя, потому что ты этого заслуживаешь. И ты знаешь, что это правда. Дело не в искуплении, дело в наказании. У тебя был шанс навсегда выбраться из всего этого, но ты его отбросил именно потому, что до сих пор чувствуешь себя виноватым. Ты винишь себя за всю свою жизнь, Кейдж, и хочешь, чтобы я ощущал себя виноватым за тебя. И ты сам хочешь, чтобы я протащил тебя через ад, и чтобы ты смог за это меня ненавидеть. И ты не хочешь признаваться, что все то, что ты пытаешься доказать мне, на самом деле, нужно доказать самому себе.

— Я брехливый, жуликоватый орочий сын, душегуб, — смеюсь я ему в лицо, — да я был ублюдком еще до того, как ты схватил меня. И почему же ты считаешь, что я чувствую вину за все, что натворил?

— Тебя изводит не то, что ты натворил, или чего не сделал, — говорит он мне, подходя ближе и становясь лицом к лицу, — ты в этом прав, плевать ты хотел на всех тех, кого убил, тебе плевать на все причиненные тобой страдания. Но тебя мучает то, что возможно, если бы ты не был таким эгоистичным, так одержимым своим собственным выживанием, то может быть больше штрафников "Последнего Шанса" покинули бы Коританорум живыми.

— Ты не намеревался оставлять в живых хоть кого-то из нас, ты или Ориель, — возражаю я, отходя от его пугающей фигуры.

— Где твое самопожертвование, когда оно было необходимо? — неуклонно продолжает он, снова подходя ближе. Мой личный судья и присяжные.

— Ты каждую ночь спрашиваешь себя, мог ли ты их спасти. Ты спрашиваешь, мог ли ты спасти Франкса, если бы не прикинулся мертвым во время авианалета. Мог бы придержать Гаппо на том минном поле, если бы не слинял? Почему ты обливался кровавым потом на Крагмире, пытаясь спасти Франкса? Может быть потому, что считал его лучше себя? Так ты из-за этого так себя ненавидишь, потому что все эти умершие люди гораздо больше тебя заслужили право на жизнь? Вот почему ты — Последний Шанс. Вот почему тебе нужно, чтобы я наказал тебя, потому что да, ты — отвратительный, эгоистичный, трусливый кусок дерьма, которого Императору следовало бы убить. Но ты за всю свою жизнь так и не понял, почему он этого не сделал, а вместо — забрал жизни всех, кого ты знал, за исключение меня. Я единственный, кто у тебя остался, Кейдж. Я не воспоминание, и я говорю тебе — не смей уходить от меня, когда я разговариваю с тобой. Ничего не изменилось, ты до сих пор отребье, и у меня все еще есть обязанность спасти тебя от самого себя.

Я просто громко смеюсь. Хороший, сердечный смех пробирает до живота, аж челюсти сводит. Полковник стоит на месте и озадаченно смотрит на меня, подняв одну бровь. Умудряюсь взять себя в руки. Пара других штрафников пытается подойти, но завидя Полковника, отступают.

— Да, Полковник, — отвечаю я, энергично отдаю честь, хотя так и не могу остановить хихиканье, — если вы прекратили строить из себя лицемерного сукиного сына, сэр, то я хотел бы проверить свое отделение.

— Вперед, лейтенант Кейдж, — говорит он, кивая, и наши официальные отношения восстановлены. Когда ухожу, то мои мысли в беспорядке, я ощущаю на своей спине пронзающий взгляд, но вскоре разум прочищается, когда начинаю выкрикивать приказы остальным.

ОРИЕЛЬ вернулся примерно в полдень и приказал нам собираться и выдвигаться.

Задание начинается здесь и сейчас. Без дальнейших слов мы собираемся, последний раз проверяем свое оружие, собираем боеприпасы и оставляем ненужные теперь вещи. Спальники, лагерные горелки — все это будет лишним весом, а мы должны пойти налегке.

Быстро машем на прощание крутам, которые так же готовятся сняться. Ориель безошибочно ведет нас по улицам. Избегая больших толп чужацких кварталов, мы проходим мимо космопорта. Он указывает в сторону стоящего на площадке корабля тау, мерцающего белого шаттла, украшенного огромными красными символами тау. Это транспортник Пресветлого Меча, который уже отправился в боевой купол для проверки.

Инквизитор ведет нас дальше от космопорта, и мы видим другой купол, стоящий отдельно в пустыне, соединенный с городом единственным мерцающим серебром рельсом. Когда подходим ближе, я замечаю похожие на пулю очертания вагонов, снующих туда-сюда, и осознаю, что это какие-то локомотивы.

— Вот так мы попадем в боевой купол, — говорит он нам, указывая на проносящийся мимо нас транспорт.

— Благодаря учебным тренировкам на "Лаврах Славы", вы представляете себе оперативную область внутри купола. Взрывы Троста дадут нам необходимую неразбериху, чтобы попасть в центральный комплекс, где расположены силовые реле. Как только окажемся там, Квидлон, Таня и Кейдж, а с ними и Трост, перерубают подачу энергии на внешние лестничные площадки и на рельсы, тем самым отрезая купол от внешней связи. Полковник, Морк и я выманиваем из укрытия О'вара, и приводим к Тане.

Она убивает командующего, и мы уходим через железнодорожный терминал. Стрелли, примерно в пяти километрах на восток от купола в пустыне стоит шаттл, и ты направишься туда.

— Активируешь это, как только увидишь шаттл, — инквизитор протягивает Стрелли маленький цилиндр, с выгравированной медной руной на основании.

— Потом летишь обратно к куполу и забираешь нас. Как только мы оказываемся на борту, то летим к кораблю на орбите. Я разговаривал с Прохладным Ветром, и он уверил меня, что после убийства Пресветлого Меча, цепь командования на некоторое время будет нарушена, и он сделает все, что может, чтобы продлить это замешательство.

— Все это прекрасно и замечательно, — говорит Таня, глядя как еще один транспорт стремительно набирает скорость и скрывается из виду, — но как мы попадем в один из этих поездов?

КВИДЛОН осторожно и продолжительно ругается про себя, пока мы опускаем его в дыру. Ориель уверил нас, что силовые катушки для поездов захоронены там, и Квидлону нужно просто временно отключить питание, тем самым заставив поезд остановиться.

Когда попадем на поезд, снова включится питание, и мы с ветерком покатимся к укрепленному куполу. Все это хорошо на бумаге, но судя по ругательствам Квидлона, на практике это чуть сложнее.

У нас так же почти час заняло найти один из энергетических каналов, скрываясь в пустынных дюнах, на случай, если нас увидит какой-нибудь воин Огня из проходящего поезда, и мы вызовем подозрение. Вскоре Квидлон возвращается, подняв панель, расположенную в паре сотен метров от рельсы и моргая от яркого света после нескольких минут в маленьком лазе, который мы нашли.

— Думаю, подача энергии возобновится через несколько минут, — говорит он нам, отряхивая себя от пыли и запихивая странный на вид инструмент обратно в свой ранец.

— Ты думаешь? — рявкает на него Морк.

— Я не знаю, как работают расчетные системы тау. Они не используют минуты или секунды, так что мне пришлось гадать, — стонет он в ответ, явно огорченный, — да я даже не смог прочитать маркировку на всех переключателях и терминалах, так что можете считать, что мне повезло и я сейчас не похож на кусок жареного мяса.

— Итак, мы умудрились остановить один из поездов. Что дальше? — спрашивает Трост.

— Я бы предложил убить всех на борту, — говорю я им, оглядываясь в поисках возражений.

— Последний шанс прав, — соглашается Трост, — по половине с каждой стороны, атакуем спереди и сзади. Штурмуем, расстреливаем все что движется, затем ждем, пока включат питание. У этих штук нет машинистов, так что она сама отвезет нас куда надо.

— Подрывник, Кейдж и Снайпер со мной, — быстро приказывает нам Полковник, глядя вдоль рельсы в сторону города, где отражение солнца от металла указывает на следующий поезд. — Остальные с Ориелем. Держитесь ниже и стреляйте на уровне груди, так мы не поубиваем друг друга.

— Сначала гранаты, — предлагаю я, снимая с пояса фраг-заряд, — в таком замкнутом пространстве она многих уложит. Полковник кивает, и Трост кидает одну из своих фраг-гранат Ориелю, а тот передает ее Стрелли.

— А почему я должен идти первым? — хнычет он, держа гранату на вытянутой руке, чтобы кто-нибудь другой забрал ее.

— Потому что если нам понадобится, мы просто можем уйти оттуда пешком, Летун, — без обиняков отвечаю я.

— Ага, и пешочком до орбиты? — с горечью спрашивает он, сплевывает на землю и встает.

Ориель с остальными перепрыгивают рельс и ждут на другой стороне, в сотне метров дальше по дороге. Мы не пытаемся скрываться, и насколько я знаю, тау на борту быстро приближающегося поезда мало что могут сделать, чтобы остановить его, даже если увидят нас.

— Ты первый, Подрывник, — говорит Полковник, указывая на Троста, — потом Последний Шанс и я. Снайпер, ты остаешься здесь и снимаешь любого, кто вылезет в окно.

Теперь я вижу приближающийся поезд, который замедляется недалеко от нас и теперь двигается благодаря набранному разгону, так как уже вошел в область, где секция отключена от энергетической сети. Как я уже говорил, у него очертания пули, примерно двадцать метров длинной, с рядом узких окон, примерно в двух третьих высоты от земли. У него нет видимых колес, он беззвучно парит над рельсом. Поезд проходит мимо нас, все еще двигаясь очень быстро, но постепенно замедляясь. Когда мы начинаем бежать вслед, он опускается на рельс, и его нижняя часть вырезает борозды в песке, еще сильнее замедляя движение.

Сзади вагона три маленькие ступеньки, ведущие в разные стороны. Я указываю Тросту на правый край, и он кивает, поднимает руку с гранатой. Таня кидается влево, падает ниц и занимает позицию для стрельбы на песчаной дюне. Люк над ступеньками открывается, и дверь с шипением уходит вверх. Высовывается голова тау в униформе воинов Огня, Полковник стреляет, пули дырявят чужака, и тот отлетает назад.

С мастерством, привитым годами практики, Трост закидывает гранату точно внутрь, откуда сразу же доносятся крики паники. Взрыв вышибает последние пять окон вагона, и из-за двери вылетает тело. Примерно две секунды спустя из носовой части поезда доносится второй взрыв. Трост добегает до ступенек первым и вскакивает на них, стреляя из лазгана при прыжке внутрь. Я иду следующим, стреляю из автогана вправо с одной руки, другой втягиваю себя через люк. Под ногами хрустит стекло, вижу тела тау, усыпающие все лавки, что бегут вдоль всей длины транспорта. Один или двое дергаются, и мы стреляем в них. Слышу, как позади меня запрыгивает Полковник, держа наготове автопистолет.

Остальные прорываются с носа, а мы стоим, смотрим друг на друга, и между нами лежит около трех десятков тел. Еще несколько тау начинают приходить в себя, так что проделываем грязную работенку — казним их всех, стаскивая шлемы и всаживая каждому пулю в лоб. Таня присоединяется к нам, но держит свой палец подальше от спускового крючка снайперской винтовки.

— Давайте очистим немного места, — слышу я голос Ориеля. Он хватает труп за ноги и тащит его к двери. Когда я хватаю другое тело под руки и поднимаю его, под моими ногами появляется гудение, и я ощущаю, что поезд начинает снова подниматься от земли. В спешке мы хватаем тела и выталкиваем их через дверь, наблюдая, как они беспомощно кувыркаются по пыли и песку, пока поезд набирает скорость.

— Их никто не увидит? — спрашивает Таня, просовывая руки в подмышки одному из воинов Огня.

— К тому времени мы уже будем внутри. Будь на то воля Императора, тревога поднимется уже тогда, когда все будет сделано, — отмечает Морк.

— Сколько нам туда ехать? — спрашивает Стрелли, помогая Тане тащить тело.

— Десять, от силы пятнадцать минут, судя по ускорению и времени, что заняло у нас остановить поезд, — говорит Квидлон, глядя через одно из разбитых окон.

— Забудьте об отдыхе и будьте наготове, — говорит Ориель, вставляя новую обойму в пистолет и передергивая затвор. Это напомнило мне тот момент, когда я впервые увидел его в плазменной камере Коританорума с двумя дымящимися автопистолетами в руках. Он излучал тогда ту же самоуверенность. У него не было сомнений в том, что он делает — и если кто-нибудь из нас выберется живым из этой заварушки, то это точно он.

— Мы начинаем замедляться, так что давай, прыгай, — говорит Полковник Стрелли, толкая его к задней двери, — двигай к шаттлу, но дай нам, по меньшей мере, час, перед тем как снимать стелс-поле, потому что как только снимешь — тау тут же его обнаружат. Ну а после этого, на всех парах лети к нам.

— Где Прохладный Ветер? — спрашивает пилот. Сейчас это некоторым образом странный вопрос.

— Его участие в задании завершено. Даже не предполагалось, что он будет находиться в боевом куполе, — с носа отвечает Ориель, жестами подгоняя Стрелли убираться. Я стою на верхней ступеньке, пока пилот спускается к проносящейся мимо земле. Показываю ему большой палец, и он прыгает, оттолкнувшись от ступеньки ногами. Вижу, как он приземляется и перекатывается. В следующий миг он уже на ногах.

Стоит там и машет. Пока мы летим дальше, я наблюдаю за ним, а он все стоит на месте, даже не пытаясь, насколько вижу, отправиться к шаттлу.

Следующие несколько минут проходят в молчании. Мы все смотрим, как по мере приближения из песков все больше и больше вырастает боевой купол. Он громадный, намного больше, чем я представлял его себе во время тренировок на борту "Лавров Славы". Полагаю, что он как минимум три, может быть четыре километра в поперечнике у основания. По сравнению с ним все здания, что мы видели около космопорта — карлики. Даже боевой купол на Ме'леке был вполовину меньше, хотя полагаю, там их скорее всего несколько.

Ощущаю, как локомотив все быстрее замедляется. Купол всего в паре сотен метров, и я готовлюсь, присаживаясь у одного из разбитых окон, а автоган согревает мою руку, так что я задвигаю все мысли о Ме'леке. Трост выпрыгивает за сотню метров от черной дыры, в которую уходит рельс, и направляется вправо, вытаскивая заряды из своего ранца. В последний раз проверяю свой автоган и кладу его на подоконник.

— Последний шанс, — говорит мне Квидлон, на его лице обеспокоенность, — я тут подумал, мы ведь столкнемся с целой армией. Я имею в виду, нас всего лишь горстка. И как нам побить целую армию?

— Инквизитор? — кричу я Ориелю на носу состава. — Со сколькими мы столкнемся?

— Прохладный Ветер сказал, что там будет только охотничий кадр Пресветлого Меча и еще один кадр охраны, — говорит он, оглядываясь через вагон на нас, — примерно сто, может быть сто двадцать воинов.

— Это мелочь, Мозги, — усмехаясь, говорю я Квидлону, — вот в Коританоруме была настоящая армия, тысячи.

— И как вы все провернули? — спрашивает он, в кои-то веки подавленный.

— Тебе краткую историю или полную? — отвечаю я, глядя в окно. Отверстие в стене купола все ближе и ближе. На фоне чистого синего неба белизна самого купола ослепляет.

— Кажется, у нас есть время только на краткую, Последний Шанс, — говорит Таня с другой стороны прохода.

— Превратили их всех в маленькие угольки, — смеюсь я, ощущая полное спокойствие. Когда я успокаиваюсь, пульсация в голове начала спадать. Похоже, что произошедшее за несколько последних месяцев, собралось во мне в единое целое, и снова появилось ощущение отстраненности. Появился экстаз, о котором я рассказывал Тане, чувство, что внутри моего тела есть кто-то еще.

Когда мы заезжаем внутрь купола, все на секунду становится тусклым, но я осознаю, что на самом деле внутри не темно, просто желтый свет — ничто, по сравнению с ярким сиянием дня снаружи. В этот момент мы проезжаем ворота и въезжаем в терминал. Длинная посадочная платформа бежит вдоль рельсы с каждой стороны, через равные промежутки в стенах широкие арки. Здесь на посту несколько воинов Огня тау, и могу представить себе их удивление, когда поезд с разбитыми окнами мягко скользит останавливаясь.

Не даем им и шанса отреагировать.

Слегка приподнимаюсь, все еще с автоганом в руках у оконной рамы, и даю короткую очередь, укладывая ближайшего тау. Пули пробивают его живот и грудь, отрывают куски от бронированного панциря. Полковник целится ниже в другого. Очередь прошивает линию вдоль стены, после чего пробивает коленную чашечку воина. Ориель выпрыгивает из двери, стреляет на ходу и с превосходной кучностью прожигает шлем третьего.

Я сам вылетаю из задней двери и перекатываюсь влево напротив остановившегося теперь вагона, используя заднюю часть транспорта в качестве укрытия. Воин Огня разворачивается, чтобы убежать в один из арочных проходов, но я целюсь быстрее. Выстрелы бьют его в верхнюю часть спины и откидывают вперед. Он кувыркается, после чего пытается встать на ноги, все еще живой, но оглушенный. Открывает ответный огонь из громоздкого карабина, выстрел которого выгрызает огромный кусок из вагона, и я вынужден нырнуть обратно.

Быстро осмотревшись, замечаю, как Квидлон стреляет изнутри вагона. Его залп лазерных разрядов впивается в воина Огня и снова опрокидывает того.

Именно в этот момент раздается глухой взрыв справа от нас — взрывчатка Троста. Пронзительный вой сирен наполняет воздух.

— Идите к силовому комплексу! — орет Полковник. Следую за Ориелем и Морком на другую сторону станции, в поисках Пресветлого Меча. Им нужно будет выманить командира на открытое пространство, чтобы Таня могла выстрелить. Про себя молюсь Императору, дабы он их защитил.

Квидлон и Таня присоединяются ко мне у ближайшего арочного прохода.

Весь механизм пришел в движение, отточенный часами, днями и неделями, проведенными на "Лаврах Славы". Все идет в точности, как в тренировочном ангаре. Нам предстоит пройти через арку, войти в следующую дверь слева, дальше в третью дверь справа по коридору и через область джунглей. Пройти на другую сторону еще через пару дверей и оказаться на центральной площади, у входа в силовой комплекс и оружейную.

— Все помнят тренировки? — говорю я остальным. — Давайте, штрафники, пришло время умирать.

На этих словах швыряю дымовую гранату через арку, и через пару секунд ныряю туда следом. Вокруг меня от выстрелов взрываются стены, слишком близко, чтобы было приятно, и я падаю на землю, открывая ответный огонь по коридору. Таня бежит через туннель и занимает укрытие у следующего дверного алькова, Квидлон следует за ней, стреляя при этом от бедра. Вскакиваю на ноги, вокруг барабанит еще одна очередь, и бегу за ними. Магазин пуст, так что я вытаскиваю его и отбрасываю, со щелчком и легкостью, дарованной тренировками, вгоняю на место новый. Еще один коридор, улетает еще одна дымовая граната. Пока мы бежим по нему, Квидлон стреляет через арку, и до меня доносится чей-то вскрик от боли.

Добегаем до закрытого входа, и я подаю сигнал Квидлону — открыть его. Он осматривается в поисках панели доступа и находит ее как раз над полом внутри арочного свода.

— Давай, Мозги, у нас в запасе нет дня, — шепчу я ему, после чего стреляю, заметив движение справа от меня. Оглядываюсь и вижу, что он открыл панель, а в его руках странно выглядящий инструмент, похожий на пару компасов из кристаллов и проводов. Раздается шипение и, открываясь, дверь скользит в сторону.

Таня ныряет туда первой и секундой позже стремительно вылетает обратно. Позади нее взрыв сотрясает комнату.

— Гранаты! — говорю я им. Квидлон швыряет одну в дверь, которая на секунду позже летит вслед за моей, снятой с пояса. Двойной взрыв разбрасывает шрапнель по огромной области, а в воздухе повисает гарь взрывчатых веществ. Еще один взрыв, на этот раз намного громче, сотрясает стены, и я вижу, что дальше туннель завален кучами обломков. В слепую отстреливаясь из лазгана, через дыру в стене врывается Трост.

Хватаю Таню и пихаю ее вперед, толкая перед собой, пока мы не добираемся до следующего алькова. Дым, пыль и желтое освещение делают все туманным и грязным, угрожая при этом забить мой рот и нос. Таня достает лазерный резак и начинает возиться со следующей дверью, а мы в это время прикрываем ее огнем. Еще три воина Огня падают дальше вниз по узкому коридору, но еще больше, исчезая из виду, ныряют в укрытия. Слышу шипение лазерной горелки, плавящей дверь, и через секунду Таня кричит нам, что она внутри.

Пробравшись через щель, я оказываюсь в центре джунглей, как и ожидал. Влажность и жара заставляют мою кожу моментально покрыться потом, и через некоторое время мои глаза подстраиваются к царящей тут относительной мгле. Трост устанавливает растяжку рядом со щелью, а мы занимаем позиции около опушки, где огромная листва папоротников доходит нам до талии.

— Дроны! — рявкает Таня, поднимая снайперскую винтовку налево.

Бросаю в ту сторону взгляд. Через листву к нам парит полдюжины этих устройств. Они представляют собой куполообразные диски, примерно метр в диаметре, ощетинившиеся толстыми антеннами из изогнутых макушек, и у каждого свисает по паре подвесных орудий, которые гудят и вертятся, сканируя джунгли в поисках нас. Таня открывает огонь, единственным выстрелом сбивая ближайшего. Его расколотый корпус, разбрасывая искры и вращаясь, падает на землю. Мы с Квидлоном стреляем в следующих. Совместный залп из лазерного огня и пуль отправляют еще трех дронов в неуправляемый полет, и те разбиваются о деревья или закапываются в кусты.

Оставшиеся два открывают ответный огонь, и мы ныряем по укрытиям. Пули вырывают из опушки куски размером с кулак, и те разлетаются повсюду, забрызгивая меня сладко пахнущим соком. Перекатываюсь вбок через папоротники, опавшую листву и, оказавшись на спине, открываю огонь. Пули рикошетом отлетают от одного из дронов, тот в полете начинает сильно вибрировать, но восстанавливает управление и опускается, скрываясь из виду. Умненький маленький хитрец. Единственным предупреждением о выстрелах дрона служит поднятая пелена опавшей листвы. Я вскакиваю на ноги и ныряю в сторону, неуклюже приземляясь за поваленным стволом дерева. Пули прошивают листву на уровне колен, ствол дерева раскалывается — дрон, должно быть, парит над самой землей. Один из них прошивает гнилое дерево насквозь, оставляя мне глубокий кровавый порез на задней поверхности ноги, чуть ниже колена, но не задевает кость. Сжимаю от боли зубы и вслепую отстреливаюсь, положив автоган на ствол и опустошая остатки магазина.

Вогнав новую обойму, выглядываю над поваленным стволом. И вижу как прямо ко мне парит дрон, а его слегка дымящиеся пушки вертятся влево-вправо. Когда он оказывается всего в паре метров от меня, выскакиваю из укрытия и прыгаю на эту штуковину, приземляясь ей прямо на макушку.

Дрон уклоняется в сторону, пытаясь сбежать, я бросаю автоган и хватаюсь за его круглый край обеими руками. Мои мускулы напрягаются, борясь с его антигравитационными двигателями, когда я разворачиваю его вертикально. Его пушки бешено вращаются, стараясь взять меня на прицел. С воплем я срываюсь в бег к ближайшему дереву, толкая дрона перед собой, и впечатываю его в ствол. От коры отлетают щепки, а одно из орудий вырывается из креплений. Снова врезаю им об дерево и так еще четыре раза, пока моторы не утихают и дрон внезапно становится очень тяжелым. Кидаю его на землю, где тот несколько секунд нерешительно качается, а потом затихает. Иду обратно, подбираю свой автоган и кричу остальным.

Первой появляется Таня, ее правая щека кровоточит — в лицо впились щепки от дерева.

— Еще чуть ближе, и я бы потеряла бы глаз, — говорит она мне, садясь рядом с деревом и вытирая кровь своей манжетой. Квидлон и Трост появляются вместе, их явно не задело.

— Думаю сюда, но я потерялся во время боя и теперь все вокруг кажется одинаковым, так что может быть я не прав, — выдает Квидлон, указывая на след слева от нас.

— Проверь свой радиокомпас, идиот, — говорю я Квидлону, и тот вытаскивает из-за пояса магнитный компас, крутит верньеры для правильного расположения. Качает головой и снова крутит.

— Он не работает, — говорит, качая головой, — мне кажется, у тау есть какие-то генераторы помех, или возможно структура купола гасит сканирующие лучи.

— Если бы ты не прирезал Глаза, мы бы знали наверняка, — рычит Трост, проверяя счетчик выстрелов на своем лазгане.

— Забудьте о прошлом, нам лучше двигаться, чтобы не стать мишенью для новых дронов или чего похуже, — отрезаю я, выбивая компас из рук Квидлона.

— Судя по макету на "Лаврах Славы", тут должен быть только один выход. Как только найдем его, так сразу же поймем где находимся.

— Ага, а тау нас просто так взяли и отпустили, да, Последний Шанс? — сплевывает Трост, поднимая Таню на ноги.

— Нет, но мы можем сделать так, чтобы они два раза подумали, прежде чем переходить нам дорожку, — говорю я им, — давайте, меньше споров, больше дела.

Продвижение по джунглям медленное, нас задерживает подлесок и необходимость все время быть настороже. Эта область шириной всего пару сотен метров, но мы не торопимся, не желая неожиданно вылететь на тау. Примерно через десять минут Трост свистит, падает на землю, и мы следуем примеру.

— Движение, двадцать, может быть тридцать метров слева, — шепчет он. Встаю вприсяд и вижу, что он прав. Меж деревьев осторожно пробираются воины Огня. Непонятно сколько их, может быть полдюжины, может быть больше. Указываю вперед, и все кивают, понимая план. Держа меж собой и тау деревья, мы ползем к низким кустам и ждем, пока враг пройдет мимо нас. Первые несколько проходят не замечая нас, но затем мимо меня жужжит дрон и останавливается.

— Вперед! — ору я, кидаясь на землю. Оружие в моих руках вспыхивает выстрелами. С этого расстояния я не могу промахнуться, и дрон взрывается ливнем горящей шрапнели. Тау разворачиваются, но я уже около них. Впечатываю приклад автогана в шлем ближайшего и разбиваю небольшое скопление линз на том месте, где у него должны быть глаза. Следующий в шеренге поднимает ружье, дабы разорвать меня на части, но я отпинываю дуло в сторону, и выстрел распарывает его товарища. Практически шинкует его на две половинки. Меняю направление удара ноги и с силой загоняю ботинок в грудь тау. Тот плюхается на спину, я прыгаю на него, втыкаю автоган ему под подбородок и вдавливаю спусковой крючок. Макушка его шлема и содержимое кровавыми брызгами разлетается по листве.

Поднимаю взгляд и вижу, как Квидлон втыкает нож в пах другого воина Огня, в то время как Трост вколачивает кусок скалы в голову еще одному тау. Два оставшихся бойца разворачиваются и бегут, но Квидлон хватает свой лазган и, прежде чем те скрываются из виду, срезает обоих плотным залпом лазерного огня. Делаю паузу, дабы перевести дыхание, осматривая искалеченные тела. Пусть уж лучше их тела, чем мое.

Направляемся туда, откуда пришли тау, полагая, что они пришли из двери, которую мы ищем. Примерно через сто метров путь нам преграждает водный поток, разрезающий широкую поляну. На мой взгляд, это выглядит как огневой мешок. Хорошие линии огня со всего периметра, где плещется и течет ручей. Но в данный момент время уже против нас, и нам некогда искать лучшее место или идти вниз по течению. Атака дронов и так выбила нас из расписания, так что нам нужно как можно скорее выбираться отсюда и бежать к центральному залу.

Краем глаза ловлю движение на поляне и инстинктивно поднимаю автоган, готовясь открыть огонь. Приглядываюсь, но все что вижу — листву и кусты. Затем справа от меня снова возникает движение, и я быстро перевожу сосредоточенный взгляд в это место, но там снова ничего. Пригнув голову, вглядываюсь через поросль, стараясь разобрать, что там движется. Теперь я точно отмечаю движение чего-то, но определенно не похожего на тау. И только затем мое внимание перемещается на огромный ствол дерева, стоящего прямо напротив того места, где я сижу на корточках. Вглядываюсь в глубокие морщины коры, бегущей вверх и вниз, понимаю, что они немного согнуты и скручены. Странно то, что изломанные линии идеально напоминают очертания гуманоида.

— Хитрые ублюдки, — шепчу я сам себе, прицеливаясь в то место, где по моим расчетам находится голова почти невидимого воина. Мягко нажимаю на спусковой крючок. С треском через поляну пролетает единственная пуля и врезается во что-то перед деревом. И вот тогда я вижу, что к земле летит фигура, которую свет каким-то образом огибает, делая почти что невидимой. Затем разверзается ад. Отовсюду вокруг нас откуда-то из-за деревьев вспышки выстрелов. Нас обстреливают со всех сторон, массированные залпы сходятся на наших позициях, разрывают листу и кусты, впиваются в толстые стволы деревьев и раскидывают вокруг нас твердые как железо щепки. Мы вынуждены спешно нырнуть обратно в укрытия.

— Как мы пройдем? — спрашивает Трост, прижавшись спиной к дереву и нервно поглядывая из-за плеча. — Я их даже не вижу.

— Один из нас оттягивает на себя огонь, а остальные стреляют по ружейным вспышкам, — говорю я.

— Великолепно. Ну и кто же сыграет роль мишени? — спрашивает Трост, явно не горя желанием стать добровольцем.

— Я пойду, — говорит Таня, и прежде чем я останавливаю ее, кидается к поляне. Мы с Тростом быстро бежим за ней, оглядывая деревья в поисках движения. Таня выскакивает из листвы на пару секунд, а затем снова скрывается из виду, но не раньше, чем тау открывают огонь. Вижу вспышку пламени выстрела слева от меня и быстро открываю огонь, опустошая полмагазина, потом перевожу прицел на движение справа, используя оставшуюся часть боеприпасов. Выкидываю пустой и заправляю свежий. Уже нет трех магазинов, а еще во столько перестрелок придется вступить.

— Гоним их! — кричу я, пригибая голову и кидаясь в сторону, бешено паля при этом от бедра, после чего падаю в укрытие, предоставленное неглубоким берегом ручья. Они открывают ответный огонь, который взбивает десяток воронок в воде вокруг меня, и я быстро сгибаю ноги, уводя их с линии огня. Стреляю в ответ, целясь в кусты, из которых видел три или четыре вспышки света. Там раздается треск искр и что-то падает в кусты, приминая под ними листву. Слышу выстрелы справа, и вижу, что Трост целится в то же место. Снова открываю огонь, догадываясь, что там укрылось несколько атакующих. Что-то с гудением пролетает у меня над головой, пропахивает борозду на берегу и взрывается, заваливая меня грязью.

— Подрывник, устрой-ка фейерверк! — ору я Тросту, который теперь чуть выше по течению от меня. Он показывает мне большой палец и вытаскивает из своего ранца большую канистру, размером примерно с мое предплечье. Выдернув чеку, он зашвыривает ее к передней линии деревьев. Смотрю как она, кружась, летит по воздуху.

— Не смотреть! — орет Трост, но слишком поздно. Я как раз отворачиваю голову, когда бомба взрывается, и кругом расходится волна белого света, обжигая сетчатку и вызывая тем самым пляшущие пятна перед глазами. Чувствую, как кто-то хватает меня за плечо и ставит на ноги.

— Давай за мной, — пыхтит мне в ухо Таня, и я, шатаясь, перехожу на бег, пока она тащит меня через поляну. Чувствую запах гари, ощущаю, как под ногами хрустит обугленная земля. Быстро проморгавшись, ко мне возвращается зрение — сначала пятна желтого и зеленого, но через несколько секунд проступают туманные очертания кустов и серое пятно, я так понимаю Квидлон или Трост.

— Дверь недалеко, — слышу Квидлона и протираю глаза. Теперь я вижу его более четко.

— У тебя есть еще зажигательные, Подрывник? — спрашивает Таня.

— Осталась только одна, — отвечает он.

— Лучше прибереги ее, — говорю я, — используй обычные гранаты.

Мы бежим к выходу, который не так хорошо охраняется, и десять тау уничтожены тремя одновременными взрывами.

— Я думала, что выбраться будет сложнее, — признается Таня, пока мы несемся по коридору к входу в энергетический зал.

— А это потому, что большая часть пошла за мной, — говорит нам Трост, — я подозреваю, что сотворил такой адский бабах, что почти снес половину купола.

— Там и Полковник устроил погром, — напоминаю я им, когда Таня опять берется за лазерный резак, — нам нужно сохранить преимущество внезапности. Не знаю, насколько быстро они ответят, но что-то подсказывает мне, что тау очень шустро соберутся.

— Я внутри, — информирует нас Таня, закрывая резак и цепляя его за один из ремней ранца.

— Придерживаемся плана, — говорю я, готовя дымовую гранату. До башни держитесь ниже, а затем внутрь. Подрывник и я держим атакующих, Мозги тем временем отрубает питание и закрывает двери. Снайпер бежит к вершине башни и готовиться выстрелить. Любые неприятности — только крикните и я прибегу.

— Поняли, Последний Шанс, — говорит Таня, и кивает, вытаскивая одну из своих дымовых гранат, — увидимся наверху башни.

Закатываем гранаты через открытый Таней пролом. Я смотрю им вслед и вижу, как за ними повсюду расходится густой синий дым.

— Вперед! — я шлепаю Таню по заднице, и она прыгает через дыру, за ней Квидлон. Слышу очередь и быстро ныряю за ними, Трост замыкает. Несусь через дым, даже не пытаясь отстреливаться, пока вокруг меня визжат и свистят пули, и почти что влетаю мордой в стену башни. Что-то взрывается у меня над головой, и меня закидывает осколками от стен.

— Все внутрь, живо! — рявкаю я на остальных, и те направляются к двери. Взираю через прицел и вижу размытые очертания слева и справа, выбирая, куда стрелять. Пускаю одну очередь влево и вижу, как кто-то падает. Затем еще одну вправо, и та залпом сшибает мишень с ног. Делаю пару шагов вдоль стены, чтобы поменять позицию. Ответный огонь тут же начинает высекать осколки из пола и стены, где я только что стоял. Я стреляю в ответ, ориентируясь по дульным вспышкам, и слышу приглушенный вскрик, когда пули попадают в цель. Еще пару шагов, и я вижу, как Трост у двери отчаянно мне машет.

— Что случилось? — спрашиваю я, спешно подбежав к нему.

— Квидлон ушел в самоволку, свалив на другую сторону башни, — говорит он мне, показывая за плечо большим пальцем.

— Ладно, держись здесь, я притащу этого тупого фраггера обратно, — говорю я саботажнику.

Внутри башни огромное открытое пространство, единственная спиральная лестница уходит на следующий этаж, огибая центральный столб, а небольшие площадки через равные интервалы уходят к потолку. Поднимаю взгляд и вижу, что Таня все еще несется по лестнице, ее винтовка за спиной, поскольку она держится за центральную колонну, так как на лестнице нет перил.

Возвращаюсь к непосредственной проблеме. Выглядываю через круглый проход напротив двери, который все еще открыт. Бросаю взгляд наружу, тау не видно, но перед парой тяжелых бронированных дверей стоят пять пустых боевых скафандров, рядом с которыми ошивается Квидлон. Скафандры открыты, передняя часть корпуса свешена, панели на бедрах опущены, демонстрируя кабину внутри. Оглянувшись, я бегом пересекаю открытую местность до Квидлона.

— Эй, Мозги, какого фрага ты тут делаешь? — ору я на него.

— Разве они не великолепны? — спрашивает он, улыбаясь как идиот. — Ты только подумай, если мы возьмем один из них, то нас никто не остановит, и мы без проблем посечем воинов Огня!

— Если мы сейчас же не двинемся, мать твою, дальше, тогда кучка тау-ублюдков в этих самых скафандрах придет за нами, и у нас не будет и шанса, — рявкаю я на него, хватая за плечо и разворачивая, — а теперь отрубай долбаное питание, пока не прибыло подкрепление на грави-поезде!

— Я только быстренько взгляну, — говорит он, отмахиваясь и делая шаг к ближайшему боевому скафандру.

— У нас нет времени на это дерьмо! — ору я на него, хватая за руку. Он внезапно поворачивается и кулаком врезает мне в живот, сшибая на колени.

— Отвали, Последний Шанс, — отрезает он, — я, может быть, умру здесь, но перед уходом хочу заглянуть в одну из этих машин.

Он карабкается на скафандр, но я прыгаю вслед за ним и стаскиваю обратно на землю. Он с легкостью выскальзывает из моей хватки и пинает меня в пах. Этот удар я едва успеваю остановить бедром. Да, я хорошо его обучил. Его кулак молотом врезается в мой правый глаз, в этот раз намного быстрее, чем он когда-либо действовал на тренировках. Ошеломленный падаю на задницу, а он снова карабкается вверх.

Опущенная передняя сторона бедра позволяет мне заглянуть внутрь. Внутри сидение, окруженное панелями дисплеев и рядами подсвеченных кнопок. Закинув ногу внутрь, Квидлон плюхается на сидение, и я вижу, как его ноги уходят в бедра скафандра. С шипением вокруг его ног закрываются зажимы, фиксируя на месте.

Когда я, держась за живот, вскакиваю на ноги, он тыкает в одну из кнопок. Раздается высокочастотный звук, и голос тау произносит что-то.

— Вылезай оттуда. Ты не знаешь, что делаешь! — ору я на него.

— Отвали, Последний Шанс! — орет он в ответ, а в его глазах плещется безумие и одержимость. Левой рукой он хватается за короткий джойстик управления, а правой тыкает в кнопки.

— Думаю, разобрался, управление на самом деле достаточно простое, все на своих местах.

Бедерные панели защелкиваются на место, с лязгом запечатывая броню, затем с завыванием приводов опускается фронтальный фонарь. Последнее что я вижу — широченную ухмылку Квидлона. Мгновение скафандр стоит неподвижно, и меня разбирает любопытство, а вдруг у него и правда все получится.

Затем боевая машина начинает дико вибрировать, яростно трясясь пару секунд. После чего грудная пластина с шипением открывается снова. Фонарь поднимается на петлях, являя зажаренный труп на сидении. Тот все еще дымится, а обожженные губы натянуты в безумной ухмылке. Несколько разрядов энергии все еще бегают меж двух жезлов, вставленных с разных сторон в голову Квидлона. Жезлы бесшумно убираются обратно в борта кабины. Бедро откидывается вниз, открывая его изуродованные ноги — куски сожженной плоти на костях. Вонь горелого мяса долетает до моего обоняния, и я закрываю рот руками. Тяжело сглатываю, чтобы остановить рвотные позывы.

— Ты тупой кусок сточного говна! — ору я на шелушащееся тело Квидлона. Полностью потеряв самоконтроль, я делаю пару выстрелов в дымящиеся останки, и те рассыпаются грудой пепла и костей, выплескиваясь из скафандра. Плюю на пепел и пинаю его, разбрасывая вокруг себя куски плоти и кости.

— Тупой, фракнутый, тупица, сукин сын, глупый фраггер! — хрипло ору я, подчеркивая каждое слово пинком, после чего беру себя в руки.

Задыхаясь стою на месте и взираю на слегка дымящийся боевой скафандр. Достаю гранату с пояса и зашвыриваю на сидение, после чего отхожу назад. Взрыв разносит кабину на части, раскидывает разбитое стекло и куски панели управления, которые падают среди сгоревших останков Квидлона. Осознавая, что у меня осталось не так много гранат, и с помощью автогана расстреливаю оставшиеся четыре, посылая короткие очереди в каждый. Стрельба вознаграждается электрическими искрами и небольшими язычками пламени, что прорываются через различные контрольные панели.

Оружейные выстрелы привлекают мое внимание обратно к башне, и я разворачиваюсь на пятках и несусь к ней. Бросив взгляд налево, я замечаю, как в зал входят воины Огня. Даю несколько коротких очередей, один из них падает, а остальные вынуждены скрыться с глаз. Добегаю к башне, где Трост отстреливается через другой проход. Заглядываю ему через плечо и вижу еще больше распростершихся посреди главного зала воинов Огня.

— Сдерживай их тут, а я проверю Снайпера, — говорю ему, после чего несусь вверх, перепрыгивая сразу через две ступеньки, и не обращаю внимания на тот факт, что могу упасть и разбиться, если сделаю неверный шаг. До вершины тяжелый забег, проношусь мимо комнат, полных инструментов и мерцающих контрольных панелей, но в конечном итоге вылетаю на открытую платформу.

Таня присела за парапетом, прижав к груди снайперскую винтовку. По окружающим стенам со звоном лупят пули, так что я пригибаюсь и перекатываюсь к ней.

— Как дела? — спрашиваю я, вытаскивая магазин, дабы проверить, сколько осталось патронов. Примерно половина.

— Они знают, что я тут. Я не могу сделать прицельный выстрел под таким огнем, — отвечает она, скорчив гримасу.

— Ну и какой из тебя незаметный стрелок, — отрезаю я, червяком ползя вперед, в то время как пули отрывают куски от края парапета.

— Они появились и сразу начали стрелять. Они уже знали, что я буду тут, хотя и не видели меня, — рычит она в ответ, одаривая кислым взглядом.

— Нас очень быстро тут окружат, если мы не будем осторожны, — говорю я, вставляя магазин обратно в автоган.

Выглядываю из-за парапета и посылаю три выстрела в группу воинов Огня, присевших у одного из арочных проходов в центральный зал. Они ныряют в укрытие. Снова скрывшись из виду, я переползаю к противоположному краю платформы и быстро заглядываю за него. С другой стороны к нашей позиции приближаются еще семь воинов Огня. Я снова вскакиваю, даю две короткие очереди, четко попадаю в одного из тау, после чего снова ныряю.

Внезапно слышу чей-то крик на тау, голос намного глубже, чем я слышал раньше. Подползаю к Тане, и она кивает. Мы оба смотрим вниз — там стоит высокий чужак в гладких красных одеждах, командующий отрядом воинов Огня.

— Это Пресветлый Меч! — шепчу я ей, она снова кивает и наводит снайперскую винтовку. И затем я слышу еще один крик, на сей раз на готике.

— Он направляется к оружейной, остановите его! — слышу я рев Ориеля, и вижу, как инквизитор и Полковник выскакивают из другого арочного прохода, их оружие выплевывает пули, а в руках окровавленные цепные мечи (пп). За ними бежит Морк, стреляя в разбегающихся по залу воинов и укладывая пару. На пару секунд присоединяюсь к их пальбе, но не могу прицелиться в Пресветлого Меча. Другое отделение воинов Огня перехватывает Ориеля и остальных, загораживая им линию огня на командира.

— Давай, Снайпер, вали его! — рычу я на Таню, но она не отвечает. Когда ответный огонь заставляет меня снова нырнуть в укрытие, я оглядываюсь на нее. Она на месте, присела над винтовкой, целится. Но не стреляет, просто медленно следит за ним.

— Император прокляни тебя, да стреляй уже! — рычу я, но она игнорирует меня. Ее руки начинают дрожать, я вижу, что дуло подпрыгивает.

— Давай тише, расслабься, дыши, а затем пришей этого ублюдка, — говорю я, стараясь оставаться спокойным. Стою рядом с ней в полуприсяде и отчаянно желаю, чтобы она нажала на спусковой крючок. Давай же, я про себя уже ору на нее. Давай, будь ты проклята! С придушенным рыданием она роняет винтовку, и та лязгает по платформе.

— Ты ранена? — ору я на нее, прыжком оказываясь рядом. Она свернулась в клубок, подняв руки над головой в жесте защиты, и сквозь ружейный грохот и треск лазганов, я слышу ее рыдание.

— Таня, ты ранена? — требую я ответа, хватая ее за плечо. Она не сопротивляется, и когда я отвожу ее руку, то вижу, как по щекам струятся слезы.

— Я… я не могу, — всхлипывает она, — прости, Кейдж.

— Тупая идиотка… — я настолько рассержен, что теряю дар речи. Тыльной стороной руки отвешиваю ей пощечину.

— Ты даже себе представить не можешь, что только что натворила. Теперь мы все трупы.

— Прости меня, — снова извиняется она меж рыданий и всхлипываний.

— Теперь ох как, мать твою, поздно, — ору я на нее, поднимая за волосы и ставя на ноги. — Хватай винтовку, нам нужно бежать из башни.

Он тупо стоит секунду и непонимающе смотрит на меня.

— Хватай свою гребаную винтовку солдат, и смываемся! — ору я ей в лицо. Вроде бы наконец-то поняла, поскольку пропадает стеклянный взгляд, и она хватает свою винтовку. Она еще раз бросает на меня взгляд и затем бежит к лестнице. Последний раз заглядываю за край башни, как раз тогда, когда Пресветлый Меч и телохранители исчезают в широком проходе ровно за поврежденными боевыми скафандрами. Бегу вслед за Таней, на ходу меняя магазин, и делая над собой усилие, чтобы притормозить на этой опасной спиральной лестнице. Скатиться вниз и сломать себе шею будет самым тупым способом уйти из жизни. В конце концов, я чертовски уверен, что тау будут со всем пылом пытаться убить меня, так что не хочется портить им все веселье.

Когда сбегаю вниз, Трост оборачивается ко мне.

— Что случилось? — спрашивает он, переводя свое внимание то на меня, то на воинов Огня снаружи.

— Пресветлый Меч сбежал. Нам нужно убираться отсюда, — говорю я, направляясь к другой двери.

Вижу как Ориель, Морк и Полковник сошлись в рукопашной с отделением воинов Огня. Вот что я скажу, у тау конечно впечатляющие пушки, но они ни черта не смыслят в рукопашном бое. Шеффер и инквизитор с легкостью рвут их на кусочки цепными мечами и направляются к нам.

За ними появляются еще воины Огня, и я прикрываю отряд, выпустив очереди по паре патронов, зная, что у меня остался только один магазин. Морк останавливается и разворачивается, так же делая пару выстрелов в тау, и снова заставляя их скрыться. Первым к башне подбегает Ориель.

— Куда он ушел? — требует он ответа, хватая меня за отвороты камуфляжной рубашки. Я указываю на двери, которые в данный момент уже закрыты.

— Он попал в оружейную, — тяжело произносит Полковник, от недавнего боя его грудь ходит ходуном, — теперь все будет гораздо сложнее.

Он и инквизитор отталкивают меня прочь, Морк трусцой бежит за ними, на ходу отщелкивая батарею лазгана.

— Снайпер подвела нас, — горько произносит он.

— Угу, подвела, — соглашаюсь я, — самое время убираться на хрен.

— Задание еще не завершено, Последний Шанс, — говорит он, загоняя свежую энергоячейку.

— На случай, если ты не заметил, миссия горит как фитиль заряда, а потом будет гребаная катастрофа, — рычу я ему, стараясь протолкнуться мимо, но он хватает меня за руку. Рывком освобождаюсь.

— Все кончено, мы оплошали, теперь самое время линять!

— Ты дезертир, лейтенант Кейдж? — зловеще спрашивает он, размахивая в мою сторону лазганом.

— Да, я чертов дезертир! А ты больше не комиссар, Морк! — указываю я ему. — Тебе нет нужды помирать здесь.

— Нет, я не комиссар, — злобно отвечает он, — Я — Герой. Ты забыл об этом? Герой! Вот почему я не отступаю и не бегу, и не дезертирую посреди задания, и именно по этой причине ты больше не сделаешь ни шагу.

— Это бред, — рычу я на него, — тут что, недостаточно тау, чтобы еще и стрелять друг в друга? Сегодня мы проиграли битву, но возможно Пресветлый Меч напуган настолько, что мы победим в войне. Давай на шаттл, выживем, чтобы сражаться в другой раз. Да какого черта, я сам добровольцем вызовусь в оборону Саркассы, но здесь не останусь ни секундой дольше!

— Стоять на месте, лейтенант, — слышу я, как рявкает Полковник. Он проходит через дверь и машет Морку уйти с дороги.

— Пристрели меня, заруби, мне уже плевать! — ору я на Полковника. — Я валю отсюда, и на этот раз не вернусь за тобой.

Полковник улыбается, а затем выражение лица становится мрачным.

— Слишком поздно, — отвечает он просто, указывая мне за плечо. Я оборачиваюсь. Двери оружейной без труда скользят в стороны, и я понимаю, почему Ориель был так уверен, что Пресветлый Меч пройдет мимо огневой позиции Тани.

ОЩУЩАЮ, как трясется земля под ногами, когда пять боевых скафандров идут к нам, шагая меж дымящихся останков тех, что стояли перед дверьми. С поднятыми пушками они топают прямо к нам. Пресветлого Меча легко опознать: его скафандр украшен сильнее, чем остальные, а на передней бронепластине запутанный узор тау. Многоствольная пушка на его правой руке наводится в нашу сторону, а ракетная установка на плече поворачивается к башне. В его левой руке какое-то устройство-щит. Вижу, как оно потрескивает от пробегающей энергии. Его телохранители вооружены теми же многоствольными пушками, и другими смертоносными приспособлениями. Чувствую, как подгибаются ноги, и падаю на колени. Время, кажется, замедлилось. Вижу, как четыре дула пушки Пресветлого Меча начинают раскручиваться, их скорость возрастает, а затем взрывными вспышками света они начинают стрелять. Снаряды кромсают стену как раз у меня за спиной.

Слышу, как Шеффер с проклятием ныряет обратно в башню, а кто-то зовет меня по имени, должно быть Морк. Вдруг резко в голове все становится на место, рев пушек оглушителен, я ныряю в другую сторону и перекатываюсь, ощущая, как ударами хлыста завывают вокруг меня пули. Что обжигающее болезненно ударило меня в ногу, и я снова растянулся на земле. Оглянувшись, замечаю, как кровь стекает из дырки в правом ботинке. Подавив крик боли, вскидываю автоган и открываю огонь, поливая Пресветлого Меча. Пули бесполезно рикошетят случайными искрами от его боевого скафандра, оставляя на нем только крошечные вмятины. Один из телохранителей отходит в мою сторону и тыкает в меня явно огнеметом. Спешно вскакиваю на ноги, игнорируя жгучую боль в ноге, и ныряю в укрытие башни за мгновение до того как струя пламени с треском проносится мимо меня, по пути проливая горящее топливо на пол главного зала. Меня обдает волна жара, аж глаза болят.

Справа от меня вижу, как остальные бегут от башни. Пару секунд спустя серия взрывов разрывает башню изнутри, пламя лавиной вздымается из выходов. Пытаюсь встать, но ноги не слушаются, так что я резко падаю к стене башни. Боевой скафандр с огнеметом топчется за углом, и слышно, как жужжит его оружие, раскачиваясь из стороны в сторону в поисках целей. В конце концов, он, не заметив меня, наводит огнемет на бегущих штрафников Последнего Шанса. Последние несколько патронов в магазине посылаю в канистру с топливом для огнемета на его левой руке. Канистра взрывается, левый бок бронированного скафандра охвачен огнем, а от взрыва во все стороны разлетается расплавленная шрапнель. Пилот скафандр игнорирует повреждения и разворачивает в мою сторону пушку. У меня есть только один возможный путь побега, так что я ныряю меж ног боевого скафандра, как только он открывает огонь.

Скафандр с трудом разворачивается ко мне лицом, вынуждая меня снова уворачиваться. Залетаю за угол дымящейся башни и прыгаю внутрь как раз в тот момент, когда Пресветлый Меч открывает огонь. Позади меня пули вырывают из пола огромные куски. Внутри башня покрыта щебнем от разрушенной лестницы, на стенах грязные, огромные трещины. Моя нога немеет, и я, тяжело хромая и заваливаясь на бок, бегу к другой двери. Остальные укрылись в дверном алькове на дальней стороне главного зала и безрезультатно стреляют в боевые скафандры, которые разделились и обошли башню с разных сторон.

Когда бегу к выходу, нога поскальзывается на мусоре, и я подворачиваю искалеченную ступню. Стукнувшись головой об пол, издаю крик от боли. Поднимаю глаза и вижу, что надо мной возвышается черная броня Пресветлого Меча, его одна нога поднята, дабы впечатать меня в пол. Перекатываюсь под ступней скафандра, которая втаптывает мусор буквально в сантиметре от моей ноги. По твердому полу главного зала бегут трещины.

Когда я вскакиваю на ноги, Пресветлый Меч стремительно разворачивается на одной ноге, дуло его пушки врезается мне в грудь и откидывает к стене башни. Ощущаю, что внутри меня что-то ломается, возможно, пара ребер, а дыхание становится отрывистым и напряженным. Командир тау еще раз замахивается, и я тут же падаю в другую сторону. Его удар выбивает из стены острые осколки и засыпает меня пылью.

Остальные направляют огонь на Пресветлого Меча, пока он возвышается надо мной, и вокруг нас свистят лазерные разряды и пули. У меня появляется странное ощущение, что я тут уже бывал раньше. Затем я осознаю, что это ощущение похоже на ночные кошмары, что я испытывал на шаттле. На самом деле, практически одно и то же — вокруг меня свистят пули, а надо мной возвышается массивная фигура. Он разворачивается, поднимает руку со щитом, и пули начинают дико рикошетить во все стороны, а по диску пробегаются крошечные разряды энергии. Его щит все еще держится, и он снова замахивается на меня, практически снося мне голову.

Странно, но сейчас я совсем не напуган. Словно я каким-то образом знаю, что он все равно не убьет меня. Затем над треском лазганов и рокотом автоганов я слышу резкий хлопок. Что-то врезается в щит, после чего он взрывается ярким ливнем синих искр и падает на пол тремя разбитыми частями. Снова раздаются странные выстрелы, и бронебойные пули аккуратно прошивают боевой скафандр, кучно ложась в центре основной бронеплиты.

Командир тау забывает обо мне и разворачивается к штрафникам, его скорострельная пушка поворачивается, готовясь к стрельбе. Следующий выстрел попадает в одно из дул и раскалывает его. Как только Меч открывает огонь, орудие взрывается, начисто вырывая руку, которая, вращаясь, пролетает мимо меня и с лязгом падает справа. Те же выстрелы быстрой очередью разрывают подпорки его правой ноги, те деформируются под весом костюма и вся громада заваливается на бок.

От боекостюма раздается шипение, и мгновение спустя секция торса отстреливается на четырех маленьких реактивных ускорителях, выкидывая Пресветлого Меча из искореженной машины. Четверо телохранителей прыжками несутся к штрафникам, которые направляются к дальнему концу зала. Боескафандры на реактивных прыжковых двигателях длинными шагами преодолевают огромное расстояние. Бросаю взгляд на спасательную капсулу и вижу, что ее люк открывается. Остальных уже отрезали. Телохранители находятся между ними и Пресветлым Мечом.

— Ну, чужацкий придурок, сейчас я к тебе приду, — рычу я, продвигаясь по главному залу и оставляя позади себя кровавые отпечатки ног. Телохранители явно не знают о моем существовании.

Добираюсь до спасательной капсулы, когда Пресветлый Меч уже полностью выбрался. Рана на его руке обильно кровоточит. Он падает на землю и поднимает на меня свой злобный взгляд. Он бормочет что-то на тау и делает глубокий вдох. Поднимаю сжатый в руках автоган, но он не делает никаких попыток остановить меня, когда я вбиваю приклад ему в голову. Его череп трескается, а удары заставляют тау заорать от боли.

Слышу визг металла о металл, оборачиваюсь, и вижу, что облаченный в скафандр телохранитель стремительно разворачивается в мою сторону. Не теряя времени, я еще двумя ударами расплющиваю мозги Пресветлого Меча об пол, а затем начинаю ковылять в сторону башни.

— Беги! — орет Ориель, кидаясь ко мне. Один из боескафандров разворачивается к нему и открывает огонь. Раскаленный добела визжащий плазменный шар разрывается как раз за спиной инквизитора, ослепляющей вспышкой освещая отдаленную стену купола.

— Не могу! — огрызаюсь я сквозь сжатые зубы, когда он добирается до меня. Телохранители разделяются. Двое из них преследуют остальных штрафников, а двое, включая однорукого, с которым я сцепился раньше, направляются к нам, дабы нести возмездие за своего погибшего командира.

— Нам нужно встретиться с остальными в транспортном терминале, — говорит мне Ориель, подставляя плечо под мою руку и поднимая меня на ноги. Он затаскивает меня в башню как раз в тот момент, когда султаны взрывов снаружи возвещают о ракетной атаке, и ударная волна швыряет нас обоих на щебень.

— Ты можешь идти? — спрашивает он, неустойчиво поднимаясь на съезжающем мусоре.

— Да я, мать твою, выползу отсюда, если понадобится! — с жаром отвечаю я, хватаюсь за его руку и поднимаюсь.

— Черт, еще воины Огня, — ругается Ориель, бросая взгляд на противоположную дверь, — слишком много открытого пространства нужно пробежать.

— Давай, вперед, оставь меня тут, — говорю я ему, но в ответ он просто смеется.

— Ты оставь геройство Морку, — говорит он.

— В задницу геройство, я просто надеюсь, что ты отвлечешь остальных, — огрызаюсь я, совершенно не удивленный, — разве ты не можешь использовать какую-нибудь магию или что-то другое?

— И что с ними сделать? — рассерженно рычит он. — Убедить их, чтобы они просто ушли? Думаю, не сработает.

— Ну, я не знаю, — ору я в ответ, заводясь, — это же твоя гребаная сила, не моя. Заставь их посчитать нас убитыми, и они уйдут за остальными, а мы сможем смыться.

В двери появляется тень, и мы спешно скрываемся из виду. Один из тау запихивает внутрь скорострельную пушку и дает очередь, разнося на куски противоположную стену и наполняя воздух пылью и летающими осколками.

— Хорошо, я попытаюсь, — соглашается Ориель, — ложись и притворись мертвым. По крайней мере, если это не сработает, мы об этом уже никогда не узнаем.

Мы растягиваемся на щебенке и ждем. Стараюсь дышать как можно тише. Чувствую, что в ботинке сворачивается кровь, пыль забивает мне рот и хочется прокашляться. Закрываю глаза, чтобы не хотелось моргнуть. За дверью позади нас раздаются голоса тау, и я фокусирую свое внимание на острых кусках стены под собой, стараясь прикинуться мертвым, как камень. Слышу хруст шагов, судя по всему несколько чужаков, которые уже внутри. Что-то, должно быть дуло винтовки, тыкается мне в спину. Они опять переговариваются, и я слышу снаружи тяжелые шаги отступающего массивного боевого скафандра, а затем раздается очередь. Тау вокруг спешно удаляются, оставив лежать нас на месте. Еще некоторое время лежу не шелохнувшись.

— Терпеливо жди, пока они не покинут зал, — слышу голос Ориеля, и затем осознаю, что он снова скорее внутри моей головы, чем на самом деле произносит это вслух. Медленно считаю про себя, представляя, как тау бегут через главный зал вслед за остальными штрафниками. После чего даю им еще пару минут, сажусь и вижу, что Ориель выглядывает из-за одной из дверей.

— На дальнем конце они оставили пару охранников, — говорит он мне, жестом подзывая взглянуть. Выглядываю и замечаю двух парящих боевых дронов примерно в сотне метрах от нас.

— Полагаю, надуть их ты не сможешь, так что все придется делать по старинке, — говорю я, подбирая автоган с того места, куда я его отшвырнул.

— Ты берешь того, что справа, я левого, — говорит Ориель, переходя к другой двери.

— На счет три.

Я готовлюсь к стрельбе, используя выщербленный и потрескавшийся проем двери, дабы стабилизировать прицел. Дроны парят на месте, медленно вращаясь, чтобы своими искусственными глазами и ушами присматривать за башней и проходом в главный зал.

— Раз… два… — отсчитывает Ориель, затем останавливается.

— Кто-то идет! — шепчет он мне, ныряя обратно внутрь.

— Кто? — шепчу я в ответ, оставаясь на месте.

— Тау, без брони, — говорит он мне, — возможно за телом О'вара.

Выглядываю и вижу, как к башне осторожно пробирается тау, каждые несколько секунд озираясь по сторонам. На нем слои светло-зеленой и синей одежды, которая словно парит вокруг него, пока он быстро идет в нашу сторону.

— Это Прохладный Ветер, — говорю я, расслабляясь, когда он приближается. Машу ему, чтобы привлечь внимание, и он пораженно останавливается. Убыстряет шаг и спешит к башне.

— Шас думают, что вы мертвы, — говорит он, глядя на нас в изумлении.

— Я и хотел, чтобы они так считали, — подтверждает Ориель, не вдаваясь в детали, — ты что здесь делаешь?

— Остальные сейчас уже в безопасности, но я хотел проверить рапорт о том, что вас убили, — говорит он, восстанавливая самообладание, — редкость, когда наши воины допускают такие ошибки.

— Ты можешь отвести нас к остальным? — спрашиваю я, глядя на дронов снаружи.

— Да, идите за мной после того, как я отпущу боевых дронов, — немедленно отвечает он. Наблюдаю за тем, как он выходит и говорит что-то дронам на тау. Они кивают в подтверждение команды, затем разворачиваются и со свистом вылетают в одну из дверей слева от нас. Он машет нам, чтобы мы выбирались из укрытия.

— Где остальные? — спрашивает Ориель, помогая мне хромать по главному залу. — И какого хрена ты здесь делаешь?

— Поблизости, в одной из городских тренировочных зон, — говорит нам Прохладный Ветер, указывая дорогу. — Они запутали следы и теперь позади огневой зачистки воинов Огня. Я отведу вас к ним, и затем без особых сложностей вы сможете попасть на свой шаттл. И да, я здесь потому, что посчитал благоразумным появиться на случай, если что-то пойдет не так. Кажется, это было мудрым решением.

Ориель, сузив глаза, пристально смотрит на Прохладного Ветра.

— Ты все еще что-то скрываешь, — рычит инквизитор, останавливаясь на месте, — говори!

Посол мгновение колеблется, а затем вздыхает.

— Ваш шаттл был замечен, и с орбиты выпущены истребители, дабы предотвратить ваш побег, — говорит он нам, взмахами рук подгоняя нас, чтобы мы поспешили, — не могу гарантировать, что вы благополучно доберетесь до своего корабля.

— Это все? — спрашиваю я. — В любом случае, никогда не думал, что уйти отсюда будет легкой прогулкой.

Мы идем за послом по коридору, который плавно изгибается влево. Проходим несколько открытых дверей, за рядом из которых лежат трупы воинов Огня. На стенах выбоины, полученные в ходе боя, трещины и воронки от пуль, лазерных выстрелов и плазменных взрывов.

— Сюда, — говорит нам Прохладный Ветер, когда мы подходим к широким двойным дверям, — они в двухэтажном здании, как раз за дверью.

Он открывает перед нами двери, и мы попадаем в маленький Имперский городок, укутанный тьмой. На фоне искусственной ночи вырисовываются двух-, трехэтажные здания, подсвеченные тусклым сиянием двух лун. Пока пересекаем опустевшие улицы, загоняю последний магазин в автоган, и вслушиваюсь, ища присутствие других штрафников. Мы останавливаемся и слышим шепот из пустого здания впереди.

— Да, сюда, — говорит Прохладный Ветер, подталкивая нас перед собой. Мы заходим в тень, и Ориель зовет.

— Штрафники?

— Инквизитор? — слышу я ответ Полковника. На скрипящих петлях открывается дверь, и мы входим внутрь. Оглядываюсь и понимаю, что Прохладный Ветер исчез. И в это мгновение повсюду, словно взошедшее солнце, зажигается ослепительный свет, окуная здания в белое марево. Выглядываю из окна и вижу на площади перед зданием четыре боевых скафандра, из скрытых прожекторов которых льется свет. Так же смутно замечаю другие фигуры, стремительно разбегающиеся по зданиям. Воины Огня занимают многочисленные укрытия.

— Это шас'вре Пресветлого Меча. Прохладный Ветер предал нас, — рычит Ориель, выдергивая пистолет из кобуры. Он копается в кармане своего плаща и достает что-то, похожее на маленькую сферу. Шепчет в нее пару секунд, после чего опять убирает.

Снова обращаю свое внимание на боескафандры. С преднамеренной медлительностью, словно целящаяся расстрельная команда, шас'вре наводят свои ракетные установки на плечах на здание, в котором сидим мы.

— Первое правило ликвидации. Мы должны были догадаться, — слышу Полковника.

— О чем оно? — спрашивает Таня, заряжая снайперскую винтовку патронами огромного калибра из своей бандольеры.

— Убить исполнителей, — отвечаю я, поднимая автоган и беря на прицел прожекторы.

— Ваш народ будет страдать, а ваши миры истекут кровью! — громыхает голос одного из боевых скафандров, эхом отражаясь от окружающих зданий. — Вы не выживете, чтобы увидеть какие страдания вы обрушили на свой народ!

Вот и все, мы все умрем, думаю я. Внезапно в здании справа от нас раздается взрыв, и я вижу, как распустившийся огненный шар во все стороны расшвыривает полыхающих воинов Огня. Из вздымающегося дыма и пламени появляется, словно вышедшая из легенд, фигура. Тот, о ком с благоговением и шепотом передаются истории в военном лагере. Кого страшатся все враги Императора. Ощущаю, как все тело покрывается гусиной кожей. Это Ангел Смерти. Космодесантник.

— Кровь Императора, — ругается Трост, от удивления его глаза широко раскрыты, а из рук с грохотом вываливается оружие. Даже Полковник бросает взгляд на Ориеля, и в его глазах удивление, после чего он снова смотрит на наступающего воина.

Два с половиной метра высотой, и примерно метр в груди, космический десантник возвышается над разбросанными вокруг него горящими телами. С ног до головы он облачен в черную силовую броню, искусно обрамленную каким-то металлом, который блестит от пожарища. Он продолжает наступать на боевые скафандры. Когда он поворачивает свою голову к чужакам, его красные линзы шлема сияют, словно глаза демона. Он выглядит в точности как на картинках и деревянных гравюрах, что я видел, только в настоящей жизни впечатляет еще сильнее. Замечаю символ Инквизиции на его левом наплечнике. Буква "I" мерцает золотом. В левой руке длинный силовой меч, мерцающий синим во тьме, правой он поднимает болтер, открывает огонь и площадь наполняется грохотом его оружия.

Я едва замечаю мерцающие следы болтов, когда они с воем проносятся по открытому пространству. Три снаряда быстрой дробью врезаются в ближайший боескафандр, в тот, чей огнемет я уничтожил ранее. Взрывы выдалбливают огромные кратеры в броне и откидывает его назад. Все еще продвигаясь вперед, космодесантник снова открывает огонь, еще три выстрела, и три точных попадания вызывают цепную реакцию скафандра. Тот взрывается ливнем шрапнели и горящими кусками тела пилота.

Остальные штрафники "Последнего Шанса" открывает огонь по ближайшим к десантнику тау, в то время как два скафандра кидаются к атакующему. Вспышки выстрелов их пушек затмевают даже прожекторы, и я вижу, как трассеры сходятся к космодесантнику. Их попадание разорвало бы обычного человека на куски и отшвырнуло его окровавленный остов метров на десять, но космический десантник от этой канонады вынужден всего лишь опуститься на одно колено. Под огнем его броня покрывается трещинами и вмятинами, срывается наплечник, разбрызгивая искры из силового крепления. Невероятно, но космодесантник встает на ноги, игнорируя разрывающие вокруг него землю снаряды и царапающие нагрудный панцирь, и открывает ответный огонь. Болты разрывают скорострельную пушку одного из боескафандров.

— За Императора! — слышу я его богоподобный крик. Он отшвыривает болтер, хватает меч двумя руками и срывается на бег. Огромные шаги с легкостью переносят его сразу на три метра, а ботинки оставляют на полу трещины. Ближайший боескафандр, теперь уже однорукий, делает шаг назад, готовится к прыжку, но каким-то образом космодесантник успевает до того, как включаются прыжковые двигатели. Потрескивающая дуга силового меча отсекает одну ногу боескафандру и тот рушится на пол. Без остановки десантник разворачивается и наносит еще один удар. Мерцающее лезвие меча оставляет огромный разрез на корпусе скафандра, широко раскрывая внутренности.

Оставшиеся костюмы на коротких хвостах пламени взлетают в воздух, их ракетные установки вспыхивают, и визжащий залп ракет с дымным следом несется к нам.

— Ложись! — орет Морк, и я кидаюсь на пол, сжав голову руками. Передняя стена здания взрывом разбитых кирпичей и цементной пыли рушится внутрь, по моей спине тяжело барабанят куски мусора. Поднимаю взгляд и вижу, что Таня у одного из окон, стоит на одном колене, а снайперская винтовка плотно прижата к плечу. Она целится куда-то в воздух. Пока вокруг нее кружится пыль, она делает выстрел, выбрасывает гильзу, отслеживает цель и снова стреляет. В конце концов, она за несколько секунд делает пять выстрелов.

Что-то тяжело врезается в этаж над нами, по лестнице сзади нас с грохотом летят новые куски щебня. Половицы над головами издают зловещий треск, и мы разбегаемся в разные сторону за секунду до того, как вместе с крышей вниз обрушивается боескафандр тау. Вслед за ним летят искрящиеся провода и штукатурка. Мощным ударом он врезается в пол, поднимает облако пыли и начинает подергиваться. Одна искривленная нога дергается вверх и вниз, а ракетная установка беспорядочно вращается то влево, то вправо.

— Я иду за Прохладным Ветром, — рычу я, разгорячившись. Кто-то орет мне оставаться на месте, но я не обращаю внимания, выбегаю из двери, слегка приволакивая по земле истерзанную ногу. Оглядываюсь через плечо, и вижу, что еще один полыхающий скафандр лежит в центре площади, а второй отпрыгивает в разные стороны и дает ракетные залпы по космодесантнику, который укрылся за одной из искореженных машин тау, пока взрывы терзают землю вокруг него.

Осматриваю здания слева и справа, которые мерцают в пожарище боевых скафандров, ища Прохладного Ветра. Что-то подсказывает мне возвращаться тем же путем, которым мы пришли, и в этот момент я слышу шум в здании слева. Инстинктивно падаю на землю за мгновение до выстрела. Пуля насквозь прошивает забор справа от меня. Перекатываюсь на спину и открываю огонь. Автоган бешено трясется в моих руках от отдачи, но я продолжаю расстреливать темные окна. Почти встаю на ноги и, опираясь о забор, резко заваливаюсь на другую сторону. Нужно проверить, что еще у меня осталось из оружия. Примерно половина магазина, одна дымовая граната и два фраг-заряда. О чем, мать его, я думал, когда сунулся сюда в одиночку?

Выглядываю из-за забора, но в темном здании не видно никакого движения. Однако мое внимание привлекает какое-то движение дальше от дома. Краем глаза замечаю мельтешение в узком переулке, примерно в тридцати метрах справа. Низко склонившись за забором, поворачиваю в ту сторону голову, игнорируя острые приступы боли в ноге при каждом шаге. Дойдя до конца забора, примерно в двадцати метрах от переулка, я перепрыгиваю его, держась одной рукой, во второй автоган. Практически сразу же очередь из здания вынуждает меня перебежать через дорогу, сжимая зубы, дабы не заорать от боли. Тяжело задыхаясь, впечатываюсь в стену переулка и ныряю внутрь. Он тянется прямо примерно еще на десять-двенадцать метров, после чего резко поворачивает налево, огибая заднюю часть низенького здания с рифленой металлической крышей.

Толкаю себя вперед, горя желанием взыскать с Прохладного Ветра. В голове глухо стучит, а ноги, словно в огне, но гнев в моем сердце разгорается еще сильнее, при мысли о скользком, двуличном после. Все это время он планировал, что так и произойдет. Конечно же, я бы поступил точно так же, но сделал бы все наверняка. Ну а теперь ему придется заплатить за свой провал.

Спотыкаясь, огибаю угол и почти утыкаюсь лицом в воина Огня тау, который появился из двери слева от меня. Моя реакция быстрее. Бью автоганом ему в морду, сбивая шлем. Из его рук выпадает винтовка, и я подхватываю ее. За ним еще трое воинов Огня, но они ошеломлены и не успевают отреагировать. Я нажимаю на спусковой крючок винтовки. У нее вообще нет отдачи, тяжелые пули насквозь пробивают ближайшего тау и впиваются в следующего за ним, сшибая его с ног. Третий поднимает свою винтовку, но слишком поздно. Мой следующий выстрел практически отрывает ему голову, тело шлепается на землю кровавой грудой. Неуклюже переступаю через тела и вламываюсь в дверь.

Прохладный Ветер бьет меня в подбородок. Его слабый удар я едва замечаю. Лягаюсь здоровой ногой, сбивая его с ног. Он пялится на меня, не проявляя никаких эмоций. Ставлю ему на грудь свой ботинок и вжимаю в пол.

— На сей раз, посол, ты откусил больше, чем можешь прожевать, — тихо говорю я, поднося дуло винтовки к его лицу.

— Я ни о чем не жалею, — спокойно отвечает он, с бесстрастием встречая мой гневный взгляд.

— Это хорошо. Никому не следует умирать, сожалея о чем-то, — говорю я ему. Периодические выстрелы снаружи отвлекают мое внимание, но вскоре все затихает.

— Есть еще исповеди, для спасения души?

— Все, что я делал, я делал ради тау’ва, — спокойно говорит он, — я предвидел, что могу умереть. И не боюсь. Я служил тау’ва. Мы продолжим расширяться.

— А зачем двойное предательство? — спрашиваю я, любопытствуя. — Зачем такой риск? Зачем портить сделку?

— Чтобы показать вам, людям, что ваше время вышло, — говорит он и кивает от удовольствия, — вы старые и ветхие, словно крошащиеся особняки ваших правителей. Ваше время прошло, и все же вы так ревностно цепляетесь за останки былого величия. Мы превосходим вас. Тау'ва намного превосходит вашего мертвого Императора.

— Может быть, и превосходите, но у нас было намного больше уроков, — усмехаюсь я, отбрасывая в сторону винтовку, — я не буду в тебя стрелять.

— Нет? — отвечает он, у него появляется надежда.

— Неа, я тебя придушу, — говорю я ему злобным шепотом. Хватаю его за глотку, он пытается сопротивляться, но его удары слабы и ненаправленные. Вбиваю его в стену, пальцы сильнее сжимают его шею.

— Перед твоим последним взором будет человек, выдавливающий из тебя жизнь. Надеюсь, тебе это понравится.

— Вы все умрете. Победа все равно будет за мной, — задыхается он, и я кидаю его на пол.

— Ты это о чем? — требую я ответа, снова поднимая посла на ноги.

— Кажется ваш пилот вжился в роль наемника сильнее, чем собирался, — говорит он, безвольно свисая в моей хватке, — вы никогда не выберитесь живыми с Эс'тау.

— Как и ты, чужак, — рычу я, и с разгона вбиваю его голову в стену, ломая шею единственным ударом. Бросаю его тело у забора. Нужно найти остальных, рассказать, что планы изменились. Если они направляются к точке сбора, то есть шанс, что они в ловушке. К тому же Квидлон позволил убить себя до того, как вырубил подачу энергии на пути, так что к этому времени в этом месте будет уже рассерженный рой. Приходит в голову мысль, что приказ Полковника не брать комм-связь, был не таким уж хорошим. Он волновался, что любой сигнал может быть перехвачен чужаками.

Но нет смысла беспокоиться о том, чего у тебя нет, напоминаю я сам себе свои же слова, что говорил на тренировке. Подхватываю винтовку тау и направляюсь к фасаду здания, пройдя обугленную лестницу к короткому вестибюлю. Дверь раскрыта, выглядываю наружу, но не замечаю никаких признаков противника. Совершенно не представляю, где очутился, поскольку этой части не было в макете на борту "Лавров Славы". Решаю отправиться обратно на площадь, может быть там смогу напасть на след. Никоим образом невозможно слинять с этой планеты живьем, если я попытаюсь провернуть это в одиночку.

Умудряюсь вернуться на площадь и не ввязаться ни в какие неприятности. Крадусь по опустошенным и все еще дымящимся от ракетного обстрела руинам здания, в котором я встретил остальных. Мое внимание привлечено вспышками света, и я слышу невдалеке треск ружейного огня. Крадучись иду по краю площади, тщательно проверяя по пути все здания и проулки. Главная площадь заканчивается напротив меня, и я вижу пламя, ревущее в здании в паре сотен метров. Сузив глаза от света, я замечаю фигуры, мчащиеся через широкую дорогу, а их длинные, конические шлемы однозначно говорят, что владельцы тау. Слышу, как эхом по притихшему городу разносится два выстрела и двое из них валятся с ног. Осматриваю здания, пытаясь найти позицию Тани, так как догадываюсь, что именно она сняла бойцов с такой точностью. В этом нет сомнений.

Хотя отсюда мне ее не видно, и, решившись перебежать через площадь, я делаю паузу, укрывшись за останками двух уничтоженных боескафандров, после чего мучительно бегу к дальнему краю. Медленно продвигаюсь вдоль фасада здания к перекрестку бульвара и площади, останавливаюсь на углу и выглядываю на улицу. Вижу еще тау и зловещие очертания боевого скафандра, проходящего мимо горящего здания.

В отблесках пламени замечаю движение в дверном проеме на противоположной стороне улицы. Наблюдаю, как из теней высовывается длинное дуло.

Раздается выстрел, замечаю небольшую вспышку, и один из тау, вращаясь, падает на землю, сраженный точным попаданием в грудь. Вижу, как Таня встает и двигается дальше по улице, перепрыгивая через заборы и занимая позицию на широком крыльце, ведущем в следующее здание. Пригнув голову, бегу через дорогу, и кучей падаю на землю, стараясь вжаться в стену. Теперь уже задыхаюсь, ощущая, как сломанные ребра царапают легкие. Крадусь вдоль стены, приближаясь к Тане. Она снова стреляет, и затем отступает в мою сторону, низко прижимаясь и скрываясь из виду. Шепотом зову ее по имени, когда она уже готова нырнуть на боковую дорогу, примерно в пятнадцати метрах от меня, и она замирает на месте.

— Последний Шанс? — быстро шепчет она в ответ. — Мы решили, что ты мертв.

— Многие пытались, — говорю я ей, выходя из-за угла, — где остальные?

— Вход в этот зал всего лишь в паре сотен метров в ту сторону, — говорит она, указывая вниз по улице, — хотя его блокируют тау. Я защищала тылы, но еще больше тау подошло с другой стороны.

— Нам нужно отозвать их обратно, — говорю я, — Стрелли продался тау, и нас больше не ждет никакой шаттл.

— Черт! — ругается она, глядя через плечо на площадь. — Еще боескафандры!

Я оглядываюсь и вижу, что она права.

Над обломками своего собрата стоят еще три огромных фигуры, а их оружие отслеживает здания вокруг площади. Вокруг них, слегка мерцая, парит группа дронов.

— Давай к остальным, — говорит она, направляясь по дороге. Даже не верится, насколько она теперь уверенна в себе. Она кажется спокойной, убежденной, да практически довольной самой собой.

— И что заставило тебя наконец-то выстрелить? — спрашиваю я, прихрамывая возле нее. Она осматривает меня, и закидывает мою правую руку себе на плечо, помогая держаться вертикально.

— Я осознала, что или ты, или он, — говорит она мне без смущения.

— Всегда знал, что тебе не все равно, — в ответ я смеюсь, а потом начинаю кашлять.

— Ага, — резко отвечает она, — но я осознала, что этот Пресветлый Меч убьет сотни, тысячи. Как ты и говорил. Так что я выстрелила.

— И? — подталкиваю я ее, ощущая, что она хочет что-то добавить.

— Я просто подумала обо всех этих людях. Остальное было просто, — призналась она, — это дало мне убежденность, вот я и выстрелили в этого монстра.

— Так всегда легче, Таня, — соглашаюсь я с ней, прихрамывая рядом.

— Мое имя Снайпер, — отрезает она, разворачивая нас у узкой улочки слева, — ты так меня учил. Это то, чем я занимаюсь.

— Полагаю, что так, — говорю я, согласно кивая.

Через пару зданий по улице мы натыкаемся на Троста. Рассказываю ему об изменении планов, и он ведет нас к Полковнику и Ориелю.

Рядом с ними стоит космодесантник. Вблизи он еще более внушителен, а моя голова едва достает ему до груди. Его броня в царапинах, выбоинах и в десятке мест потрескалась, но, кажется, это его совершенно не беспокоит. Когда мы входим, он резко поворачивается, в руках силовой меч, отбрасывающий синее свечение на гладкие, закругленные пластины его черной брони.

— Из какого ада он появился? — спрашиваю я Троста, пока хромаю к Шефферу.

— Полагаю, что не я тут один занимался диверсией, — отвечает он, нервно глядя на массивную фигуру.

— Полковник, все намного хуже, — задыхаюсь я, мои вздохи становятся все короче и короче. Думаю, в легкие попала кровь, так что моя собственная жизненная жидкость медленно топит меня. Мне нужен медик, причем быстро.

— Стрелли заключил сделку с Прохладным Ветром, и он больше не ждет нас.

— Что? — отрезает Ориель, отходя от окна в дальнем конце комнаты.

— Прохладный Ветер признался прежде, чем я убил его, — объясняю я, — так что у транспортного терминала нас не будет ждать шаттл.

— У тау уже огромный контингент в терминале, — через секунду раздумий говорит Полковник. Разворачивается к Ориелю.

— Инквизитор, из купола есть другие выходы?

— К этому времени они уже все хорошо охраняются, — вздыхает он, закрывает глаза и трет переносицу, словно у него болит голова.

— Они атакуют: три отделения, два боескафандра! — слышу я крик Морка из другой части здания.

— Трост, ты можешь взорвать нам проход? — спрашивает Ориель бывшего агента Оффицио Сабаторум.

— Покажите мне внешнюю стену и Подрывник сделает в ней дырку! — рычит он в ответ, похлопывая по своей сумке с взрывчаткой.

— Тогда все отходим, — рявкает Полковник, — стена этого зала всего в сотне метров. Мы прорвемся отсюда в следующую область. А оттуда дальше, пока не выйдем из купола.

— Тау наступают со всех направлений, — подчеркивает Таня, — они будут у нас на хвосте, словно гончие.

— Я задержу их на выходе, — говорит космодесантник, его голос глубок и звенит металлом внешних вокалайзеров шлема.

— Нет, брат Дионис, тебе нужно удостовериться в безопасности инквизитора, — возражает Морк, — дайте мне больше боеприпасов, и я сдержу тау.

— Все еще Герой, да? — говорю я, обходя Морка. — Ну, удачи в этом.

— Инквизитор? — Дионис запрашивает подтверждение, его голова в шлеме разворачивается к Ориелю, а красные линзы сияют во мраке. — Что прикажете?

— Уходим из этого проклятого города и направляемся в следующую зону, — подтверждает он, шагая к двери с цепным мечом в руках, — Морк в арьергарде. Отдайте ему запасные обоймы и энергоячейки. Передвигаемся быстро, отставших не ждем.

Покидаем здание, осторожно осматривая округу. Вижу вниз по улице приближающееся отделение тау, бегущее параллельно нам. Реактивные струи возвещают о прибытии новых боевых скафандров, и те приземляются на крышу высокого здания, примерно в сотне метров справа.

— Выдвигаемся, — шепчет Полковник, подавая нам знак. Словно тени мы крадемся по темным улицам, впереди Дионис, сейчас его силовой меч выключен. Он двигается стремительно, несмотря на громоздкую силовую броню. Таня помогает мне, ее снайперская винтовка перекинута через плечо, да и не лучшее это оружие для перестрелки на близкой дистанции. Держу оружие чужаков обеими руками, готовый мгновенно открыть огонь.

Перебегаем от здания к зданию, останавливаясь на каждом углу и постоянно оглядываясь назад. Через несколько минут оказываемся у стены огромного зала, которая простирается вверх к фальшивым небесам над головами.

— Давай, Подрывник, нам нужен выход, — говорю я, похлопывая его по спине. Тем временем остальные передают запасные магазины Морку, который запихивает их в ранец, перекинутый через плечо.

— Мелта-бомбы, отойдите назад, — говорит Трост, и мы отходим от стены на пару шагов. Возникает серия последовательного яркого сияния, и секция стены, высотой чуть ниже головы, отваливается. С другой стороны сочится свет, ослепляя нас после искусственной ночи подобия городка Саркассы.

— Извини, здоровяк, — пожимая плечами, говорит Трост, когда Дионис присаживается, чтобы заглянуть в маленькое отверстие.

— Не беда, пехотинец, — отвечает космодесантник, снова выпрямляясь. Он поднимает бронированный ботинок, больше чем моя голова, и пинает стену. Еще два раза тяжелый ботинок врезается в нее, отбивая треснутые куски, после чего дыра становиться почти в два раза больше. Ни говоря ни слова, космодесантник ныряет туда, а его силовой меч снова сияет.

Визг привлекает мое внимание, и я вижу, что дымный след полудюжины ракет по дуге обходит здание, неся свой смертоносный груз к нам. Ориель и Полковник ныряют в дыру следующими, за ними Таня, Трост, а потом я. Морк остается у отверстия, стреляя по целям, которые нам не видны.

— Специально для тебя, — говорю я, закидывая кое-что ему в ранец. Не разворачиваясь, он рычит, и я бегу за остальными, которые несутся по пыльным дюнам следующей тренировочной зоны. Взбираюсь на ближайший пригорок и понимаю, что мы в каких-то пепельных пустошах, серая земля простирается от нас во всех направлениях. Если тау поймают нас тут, где нет никаких укрытий, это будет бойня.

— Бежим изо всех сил! — орет Ориель, карабкаясь на следующую дюну. Слышу приглушенный взрыв и поднимаю взгляд. Потолок высоко над нашими головами кажется начинает трястись, и вниз летят частицы пыли. Не обращаю на них внимания, предпочитая концентрировать усилия на том, чтобы проталкивать себя вверх по сползающему пеплу и пыли тренировочного ангара. Еще один взрыв, уже на земле и позади, возвещает о том, что взорвался заряд, который я положил Морку в ранец с боеприпасами.

— Какого черта это было? — спрашивает Таня, останавливаясь и оглядываясь через плечо. Она видит то же, что и я: огромный кусок стены разрушился и упал, рукотворной лавиной погребая под собой тау и боевые скафандры.

— Страховка, — отвечаю я ей, толкая, чтобы бежать, — Морк никогда бы не смог задержать их дольше пары секунд. А так, он послужил отличной приманкой.

— Ах ты, хладнокровный ублюдок, — рычит она, вырывается и устремляется вперед.

— На самом деле, — ору я ей в спину, падаю на карачки и ползу вверх по дюне, ибо так быстрее чем идти, — не хладнокровный. У меня от этого кипит кровь.

— ИТАК, сколько нужно взрывчатки, чтобы пробиться? — спрашивает Ориель Троста, пока эксперт-подрывник изучает стену.

— Полагаю все, что у меня есть, — отвечает он, отходя на шаг, после того как уложил последнюю взрывчатку у основания стены.

Мы обмениваемся ошеломленными взглядами и начинаем отходить в дюны, потом срываемся на бег, когда мимо нас, набирая скорость, проносится Трост. Снова видим перед собой искусственные пепельные дюны, где примерно в полукилометре слева от нас в воздух взлетают боевые скафандры тау.

— Давай! — орет Полковник, и мы все падаем на землю, за исключением Диониса, который просто встает на одно колено и поворачивается так, чтобы оставшийся наплечник прикрывал голову.

Кажется, что взрыв растет в объеме, когда вторичные бомбы добавляют оглушительное крещендо, к которому присоединяется визг скрученного металла. Мимо нас проносится ударная волна, опаляет волосы на затылке и дергает одежду. Раздается глухой рокот, я оглядываюсь и вижу, как трещина раскалывает свод купола.

— Ох, фраг, — бормочу я, мучительно вскакивая на ноги.

— Бежим! — орет Трост, срываясь на бег, и мы несемся вслед за ним, в то время как трещина ширится, орошая песок и пыль кусками свода купола.

Мои ноги горят от боли, пока я заставляю себя пробираться по дюнам, а вокруг нас сыпятся обломки. Сжав зубы, я еще сильнее ускоряюсь, быстрее передвигая ногами. Поскальзываюсь и начинаю съезжать вниз по дюне, но кто-то сзади хватает меня за рубашку. Пробегавший мимо Дионис дальше несет меня на руке, вспахивая пыль словно танк, непрестанным взмахам руки и ног вторит завывание сервоприводов внутри брони. Он тащит меня с такой легкостью, с какой я мог бы нести новорожденного.

Огромная треугольная секция купола начинает заваливаться внутрь, рушится и поднимает вздымающееся облако пепла и пыли, которое омывает нас. Накатившая волна воздуха врезается в меня, пока я все еще в хватке космодесантника.

— Хорошо, можешь меня опустить, — ору я Дионису, который, проскальзывая, останавливается и кучей вываливает меня на пепел, что заставляет меня кашлять и отплевываться, а так же отзывается уколами боли в сломанных ребрах. Мы разворачиваемся и направляемся к пролому, созданному взрывом в стене, который зазубренным клином простирается примерно на тридцать метров вверх. Приближаются тау, их попадания выбивают султаны пыли вокруг нас, пока мы карабкаемся на разбросанную щебенку и пробираемся через вновь созданные дюны пепла.

Именно в этот момент снаружи за разломом что-то вспыхивает: яркий луч ловит один из боевых скафандров в полете и превращает его в пламенный шар шлака.

— Какого фрага?! — восклицаю я, протаскивая себя через зазубренные куски обломков и выглядывая в огромную пробоину в своде купола.

Снаружи идет бой, и тут не может быть ошибок. Небольшие здания тау, тянущиеся в пустыню с этой стороны купола, частично разрушены до основания, частично горят. Взрывы освещают небо над всем городским пейзажем, пока к земле быстро приближаются Имперские десантные корабли. Об их приближении возвещают бомбы и ракеты, создающие огромные воронки на широких дорогах и разносящие здания на куски. Повсюду бегают Имперские гвардейцы, сражаются с воинами Огня и боескафандрами. В поле зрения вплывает танк тау "Рыба Молот", смонтированные на носу пушки дико стрекочут, выкашивая отделение гвардейцев, пробирающихся через горящие руины сооружения тау. Смотрю на Ориеля, когда мимо пробегает взвод гвардейцев в разношерстной униформе, неся с собой различное вооружение. Один из них устанавливает лазпушку, фиксирует ее на треноге, после чего снова стреляет по тау, разряд энергии на сей раз гораздо шире. Тау открывают ответный огонь, взрывы рябью бегут по земле к нам.

Мы снова бежим, и я оказываюсь рядом с инквизитором.

— Вы знали об этом? — спрашиваю я его, хотя и так знаю ответ.

— У меня на орбите были силы на случай, если вдруг Прохладного Ветра поразит сообразительность, — отвечает он с улыбкой, после чего морщится, когда поблизости взрывается ракета, обдавая нас потоком пыли и кусками камня. Мы все еще не в безопасности, и Полковник ведет нас через пролом.

Выходим из отверстия, но тут так же небезопасно, как и внутри. Повсюду чужаки — эскадроны боевых скафандров наступают слева, воины Огня высаживаются с кормы трех парящих БТРов справа.

— Направляемся на открытое пространство, где будут садиться другие десантные корабли, — говорит нам Полковник, указывая на зазор между двух разрушенных зданий впереди. Под перекрестным огнем мы перебегаем от укрытия к укрытию. Вероятность попасть под дружеский обстрел такая же, как и под огонь тау. Натыкаемся на отделение, разворачивающее коммуникационное оборудованием в своде треснутого купола тау, маленького вспомогательного здания всего лишь семь или восемь метров в высоту. Узнаю офицера во главе — это командир наемников, которых мы встретили в баре, и на его руке все еще красуется белая повязка.

— Что ж, Император прокляни мою душу, — завидев нас, он смеется, — в следующий раз предлагаю вам больше не нарываться на драки в баре!

— Я полагаю, капитан Дестриен? — спрашивает Ориель, кивая офицеру. — Я инквизитор Ориель из Ордо Ксенос. Я так понимаю, вы ждете меня.

— Когда я получил сигнал начать штурм, я едва в этом мог поверить, — заявляет он, теперь уже серьезно и скрестив при этом руки на мускулистой груди. Его челюсть падает, когда он видит шагающего позади нас Диониса. — Если бы не видел все это собственными глазами.

За разорванной взрывом дверью вижу пустыню, окружающую боевой купол, но теперь она завалена десантными кораблями. Выгружается еще больше пехотинцев, вниз по рампам несутся десятки и десятки мужчин и женщин. Приземляются транспортники с танками, их тяжелые рампы быстро падают, а из ангаров с рокотом выкатываются "Леман Руссы". Как только их гусеницы касаются песка, то пушки тут же поворачиваются в сторону тау.

Возникает порыв ветра, и всего лишь в десятке метров от нас, из-за близко садящегося десантного корабля лавиной в воздух вздымается песок. Его реактивные двигатели поднимают пыльную бурю, которая обрушивается на ближайшие здания. Обращаю внимание на Ориеля, который только что закончил беседовать с капитаном.

— На сегодня для нас хватит сражений, мне нужен отдых, — говорит он нам устало, его плечи опущены, — мы забираем этот корабль и возвращаемся на орбиту.

— А там безопасно? — спрашивает Таня. — Я думала у Пресветлого Меча там флот.

— Флот уже улетел, а пока мы говорим, наши силы уже берут на абордаж две орбитальные станции, — говорит нам капитан Дестриен, глядя на Ориеля, — кто бы ни придумал этот план, он определенно учел все.

— А я желаю только одного: хочу знать, где этот мерзавец Стрелли, — рявкает Трост, и его лицо искажено гневом.

— Не беспокойтесь насчет предателя, — уверяет нас Ориель, в его глазах сталь, — на его шаттле устройство слежения и мы достаточно быстро его найдем.

Инквизитор невесело улыбается нам и через секунду удаляется к только что прибывшему шаттлу. Пока мы ждем выгрузки отделения, поблизости приземляются еще два десантных корабля, и вскоре воздух наполняется удушающим, мутным облаком пыли и визгом останавливающихся двигателей. Следуя за остальными, я делаю шаг по пустой уже рампе и осматриваюсь. Сражение между Гвардией и тау уже почти переместилось внутрь боевого купола. Отвернувшись от него, я замечаю в городе поднимающийся в десятке мест дым, и устремив взгляд вверх, вижу дымные следы возвращающихся на орбиту транспортников.

Поднимаюсь наверх рампы и снова оглядываюсь, щурясь от света и кружащегося песка, глаза болят, а голова в дурмане от боли и усталости. Клянусь, я вижу иллюзию.

Выходящее из другого десантного корабля отделение возглавляет женщина, коротко стриженная, с волосами чисто белого цвета и бледной кожей. Она облачена в камуфляж различных пустынных оттенков коричневого. Она выглядит в точности как Лори — но Лори погибла в Коританоруме. Она и ее отделение исчезает из виду за другим десантным кораблем, и я почти готов побежать вслед за ней, когда рампа начинает подниматься.

Я разворачиваюсь и вижу Ориеля, который наблюдает за сражением.

— Это та, о ком я подумал? — спрашиваю я его, когда с лязгом закрываются двери, и десантный корабль начинает рокотать от наращиваемой тяги в двигателях.

— Совершенно не понимаю о чем ты, — отвечает Ориель, спокойно встречая мой взгляд.

— Я только что видел Лори, — признаюсь я, — ну, или думаю, что видел.

— Но ты единственный выживший в Коританоруме, — напоминает он.

— Верно, — соглашаюсь я, и спотыкаясь, иду по проходу к главному отсеку. Плюхаюсь в сидение и начинаю застегивать ремни безопасности, убирая винтовку тау в качестве сувенира под лавку.

Ориель проходит мимо и когда он почти что выходит через дверь, до меня кое-что доходит.

— Я так же думал, что вы погибли в Коританоруме, — кричу я ему, — а вы сбежали на втором шаттле.

— Да, сбежал, — коротко отвечает он и закрывает за собой дверь.

НА СЛЕДУЮЩИЙ день, уже на борту корабля и подлатанный долгим сном, я чувствую себя намного лучше. На самом деле даже счастливым. Плохие парни убиты, а штрафники "Последнего Шанса" выполнили работу. Так что с чувством полного удовлетворения я иду с остальными в офицерскую комнату для разбора полетов с Ориелем и Полковником. Мы входим в огромную, овальную комнату, таращимся на блеск деревянных панелей на стенах. Под ногами густой красный ковер и расставлены низкие, обитые бархатом стулья. Ориель ждет нас, стоя перед книжной полкой и смотрит на тома. Мы рассаживаемся, когда из другой двери появляется Полковник, и кивком позволяет нам сесть. Диониса не видно. Когда мы покинули Эс'тау, он без слов исчез в переднем отсеке шаттла, и с тех пор никто из нас его не видел.

Ориель разворачивается и на его губах играет улыбка.

— Что ж, штрафники "Последнего Шанса", — обращается он к нам, глядя по очереди на каждого, — я считаю, что это полный успех.

Он отходит от книжной полки и встает в центре комнаты.

— Как вы уже наверное догадались, вы попали в серьезную игру, — говорит он нам, становясь серьезным, — игру, в которую я и остальные члены Инквизиции, должны играть каждый день. И это смертельная игра, не только для нас, но для всех, в том числе и для вас, которые, в конечном счете, становятся пешками. Вчера мы выиграли, и это важно. Для некоторых из вас это будет единственным разом, когда вы были в нее вовлечены…

— Для остальных, — он смотрит на Полковника, затем на меня, — возможно, вас снова попросят вступить.

— Простите, инквизитор, — спрашивает Трост, подняв руку, — мне, конечно, нравятся цветастые речи, но может быть расскажите просто, какого фрага тут происходит? Все происходящее ведь не только ради того, чтобы укокошить какого-то восставшего командира?

Инквизитор не отвечает напрямую, вместо этого, поджав губы, смотрит на нас. Пару раз он поглаживает свою бородку, затем снова смотрит на нас, тщательно обдумывая свои слова. Перед тем как заговорить, он бросает взгляд на Полковника.

— В любом случае, вы поклянетесь хранить молчание, — говорит он нам, — вы отлично справились, и не думаю, что вам повредит, если будете знать чуточку больше. Да, вы правы, это не просто вопрос о предотвращении вторжения О'вара в систему Саркасса, хотя это дало мне возможность составить более коварную схему, так сказать убить двух пташек одной пулей.

Я замечаю, что сглаженная манера речи Ориеля вернулась, контраст усталому и взволнованному инквизитору, что убегал вместе с нами из боевого купола тау. Скрытность вероятнее всего стало его второй натурой.

— Тау угроза нашему будущему в этой части галактики, — объясняет он, вышагивая туда-обратно, — а в данный момент, мы не можем всеми силами ответить на эту угрозу. Есть другие неотложные дела, к примеру, как продвижение флота-улья Кракен, что оттягивает военные ресурсы, которые так необходимы для ведения войны с Империей Тау. Как вам и говорили раньше, это действительно правда. Тау на самом деле не сильно горят желанием вступить в серьезное военное противостояние с Империумом — это тоже правда. Однако у них было превосходство. Они считали, что мы не сможем сражаться с распространением их империи в этом секторе, и без этого вмешательства, мы действительно не могли. Но их собственное соучастие в устранении командующего Пресветлого Меча предоставило мне чудесную возможность преподать им урок о природе врага, с которым они желают столкнуться. Они считают себя умными, научились уловкам и манипуляциям у эльдар, но их раса юна. Империум может быть и не безупречный, но у него есть кое-что, чего они лишены. Опыт. Бесчисленные поколения, инквизиторы, как я сам, сражались против угрозы вторжения чужаков и захвата своих планет. За эти долгие столетия и тысячелетия, мы научились парочке трюков. Грубо говоря, при определенных условиях мы хитрее, чем они могли подумать.

— Ну и что мы на самом деле тогда сделали, кроме как развязали войну, которую по вашим словам, не можем себе позволить? — спрашивает Таня, озвучивая мои мысли.

— Эс'тау только застава, не более чем военная база касты Огня для О'вара и его воинов, — отвечает Ориель, тщательно подбирая слова, — потеря Эс'тау, которая, кстати, называлась Скалова Брешь на наших звездных картах, пока они не отняли ее у нас, не смертельный удар для Империи Тау. За исключением одного момента. Они больше не будут считать, что могут вторгаться на нашу территорию без ответных действий. Они больше не будут думать, что мы не ответим на их агрессивное вторжение в наше пространство. Мы, конечно, не можем остановить их экспансию с помощью армий и оружия. Не напрямую. Но мы можем заставить их остановиться и подумать. Даже возможно, что они направят свое внимание на другие системы, другие земли, которые можно колонизировать и которые еще не принадлежат нам. Мы послали сообщение, которое даст им время на раздумья. Вот в чем состояла главная цель этого предприятия. Не думайте, что я хотел смерти Пресветлого Меча только чтобы остановить вторжение в Саркассу. Мне он нужен был мертвым, чтобы сломать цепь командования, чтобы тау были ошеломлены, чтобы их внимание было приковано к боевому куполу, а не к дюжине Имперских транспортников на орбите, наполненных гвардейцами, играющими роль отступников и наемников. Именно в этот момент еще три тысячи пехотинцев высаживается на поверхность, уничтожая последние очаги сопротивления.

Его улыбка возвращается, когда он машет Полковнику, и тот поднимает два свитка со стола у стены комнаты. Прощения. Я узнаю их.

— Поистине вы заработали искупление перед очами Императора, — говорит нам Ориель, и его улыбка превращается в настоящую ухмылку, — поистине вы заработали право снова жить свободными слугами Императора. Вчера вы ликвидировали не чужака. Вы завоевали планету!

Я отстранено смотрю, как Полковник вручает пергаменты, дарующие Тане и Тросту прощение всех преступлений. Их осталось только двое из восьми выбранных мной полгода назад. Только двое выживших. Улыбаюсь сам себе, радуясь, что сдержал обещание данное Тане — сохранить ей жизнь. Я надеюсь, что она насладится следующим восходом солнца.

Затем приходит мрачная мысль. Все снова закончилось. Я снова отправлюсь в тюрьму. Никакого прощения бедному, старому Кейджу, номер 14-3889, из Тринадцатого штрафного легиона. Не то чтобы мне было все равно, я и не ожидал получить прощение. Нет, я думаю кое о чем другом.

Иду к Ориелю, который снова стоит у книжного шкафа.

— Когда я обвинил вас в колдовстве, почему вы сказали, что из всех людей, именно у меня нет права осуждать вас? — спрашиваю я.

— Ты же умный, Кейдж, вот разберись с этим вопросом сам, — говорит он, не глядя на меня.

— И что это значит? — требую я ответа, заставляя его развернуться и посмотреть на меня.

— Когда вернешься обратно в камеру, у тебя будет время подумать, — вот и все, что он отвечает, при этом постукивая пальцем себе по виску.