Отряд ликвидации

Глава пятая Ме'лек

+++ Контакт произведен. +++

+++ Муха летит к паутине. +++

Остальные держались подальше от меня, пока мы ожидали корабль тау, который вскорости должен был прибыть. Они теперь не были уверены в моей роли, и если быть честным, я тоже. Полковник не разговаривал со мной с тех пор, как я вернулся, а просто злобно промаршировал прочь, когда инквизитор Ориель сказал ему, что я тоже иду. Чуть позже, после того как мне выдался шанс привести себя в порядок после сражения во время угона, меня вызвал Ориель. Он обустроил себе кабинет в одной из кают на борту "Лавров Славы", куда меня и проводил угрюмый охранник. Насколько знаю, возможно, я убил одного из его друзей. Не то, чтобы это меня волновало. Никто не может рассказать мне ничего нового о гибели товарищей в сражениях, потому что я потерял их всех. Это одна из причин, по которой я ощущаю необходимость жить дальше, чтобы кто-то помнил их самих и жертву, которую они принесли во имя безопасности других. В их честь никто не будет праздновать годовщину, и они никогда не станут героями, какими я их запомнил. Я вижу их лица, пока иду вдоль коридора за охранником. Хорошие воспоминания. Может показаться странным, но я еще никогда не думал об этом, но не найдется людей, с которыми я прошел бы этот ад, кроме них. Но в этот раз их нет рядом, так что все зависит только от меня. Ориель приглашает меня внутрь вскоре, после того как я постучался, и я захожу в каюту. Она богато обставлена, тут пять громадных кожаных кресел, несколько низких столиков и аккуратные комоды вдоль стен. Ориель сидит в самом дальнем кресле от двери. Взмахом он приглашает меня усесться в кресло напротив него.

— Садись, Кейдж, — предлагает он, — тебе нужно кое-что наверстать.

Я подчиняюсь его предложению, сажусь на край кресла, ощущая неловкость от его взгляда.

— Я полагаю, Полковник Шеффер вкратце обрисовал ситуацию, — продолжает он, когда решает, что я уселся.

— Угу, за нами летит корабль тау, — говорю я, стараясь припомнить все, что Полковник рассказывал ранее. Кажется невероятным, что это было только пару часов назад, а кажется, что прошли дни.

— Пока мы на борту, то притворяемся дипломатической миссией, летим на какой-то мир тау и встречаемся с парнями, которые помогают нам.

— Да, что-то в этом духе, — соглашается Ориель, наклоняясь вперед и укладывая руки на колени, — у меня роль Имперского командующего одного из миров, близких к территории тау. Ты и остальные, вроде как советники, консультанты и так далее.

— Это будет весело, — импульсивно вырывается у меня, и он озадаченно смотрит в ответ. — Я имею в виду давать советы инквизитору.

— Что ж, теперь забудь об этом, — серьезно говорит он мне, — хотя наши контакты не осознают, кем я на самом деле являюсь, они верят в наш маскарад. Если они только пронюхают, что тут вовлечена Инквизиция, это их спугнет. Они не очень много знают о нас, но слышали достаточно историй, чтобы с подозрением относиться ко всему, во что вовлечена Инквизиция.

Не могу себе представить почему, говорю я сам себе. Не то, чтобы я считал их кучкой коварных, кровожадных, двуличных мучителей и охотников на ведьм, ну вы понимаете. Или вспоминал о том, что мой прошлый опыт работы с Ориелем оставил мне точное знание, что они рассматривают каждого, включая себя, как допустимую потерю. Теперь я не особо придаю этому значение, ведь я лично пожертвовал парочкой своих органов, но хотя бы не заявляю, что меня этим правом наградил Император.

— Теперь все необходимые переговоры буду вести я и Полковник, — продолжает он, не заметив моей рассеянности, — если кто-либо задаст тебе прямой вопрос, тогда просто отвечай, что не знаешь или что твоя должность не позволяет комментировать.

— Косить под дурочку, вы имеете в виду? — подытоживаю я, в своем собственном, очаровательном стиле.

— Да, играй дурочку, — терпеливо соглашается Ориель, медленно выстукивая пальцами, будто подсчитывая что-то, — запомни, обращайся ко мне "сэр" или "командующий", и не называй Шеффера "Полковником" или "сэром", по легенде ни у кого из вас нет военных рангов. Ясно, что тау не верят в это ни на йоту, но мы играем в дипломатию, что означает — хотя бы претворяться, что мы не военные и не шпионим за ними. Они точно ожидают от нас такого, и соответственно будут постоянно пытаться выудить из нас любую информацию…

— Простите, но конкретно для чего мы посылаем дипломатов на планету чужаков? — спрашиваю я, когда эта мысль приходит мне в голову. — Почему мы вообще заморачиваемся с этим заданием? Почему бы нам просто не собрать боевой флот и не загнать этого командира-предателя обратно под камень, из под которого он вылез?

— Давай я объясню тебе по-простому, — спокойно отвечает инквизитор, в его голосе нет и следа раздражения или нетерпения от того, что я его прервал. А он хладнокровен и не делает ошибок.

— Наши отношения с тау очень деликатные. В настоящее время их империя медленно расширяется во владения Императора и оспаривает смежные миры. Однако, они открыто не враждебны человечеству, они просто видят в нас своеобразных существ. В отличие, к примеру, от тиранидов, которые хотели бы нас уничтожить. И по правде говоря, учитывая громадную угрозу вторжения последнего флота-улья в эту область галактики, мы не можем позволить себе начать длинную и кровопролитную войну с тау, не ослабив защиту в других секторах. Следовательно, сейчас мы должны сближаться как можно миролюбивее. Когда-нибудь в будущем с тау нужно будет разобраться. Но не сейчас. Император уже правит галактикой десять тысяч лет, так что торопиться некуда.

Я сижу и киваю, впитывая информацию. Значит, он говорит о том, что нам нет смысла затевать ненужную драку, пока сначала не выиграли кучку других сражений. В этом есть смысл, в конце концов, только идиот дерется с двумя парнями одновременно. И, как он и говорит, позднее будет куча времени, чтобы разобраться с тау, как только мы расквитаемся с тиранидами.

Он тратит следующие несколько часов на объяснение деталей легенд, снова и снова подчеркивая важность не вызвать подозрений у тау. Он достаточно подробно все объясняет, но это его задание, так что я полагаю, у него есть такое право. Я вникаю во все детали, запоминаю название планеты, откуда мы прибыли, подразумеваемую цель визита к тау, на что мне обращать внимание, что мы можем почерпнуть об этих чужаках ради будущего, в том числе, как и все о нашей миссии.

Как я и говорил — сделаю все, что мне скажут. Я просто солдат и подчиняюсь приказам, и меня не особо беспокоят причины, по которым их отдали. Пусть так считают те, кто сомневается в приказах, на таких мне плевать. Я однажды уже нарушил свою присягу, и посмотрите, куда это меня привело. В этот раз я собираюсь все сделать правильно, пусть даже Полковник пытался меня остановить. Когда мы завершаем беседу, Ориель спрашивает, есть ли у меня какие-нибудь вопросы.

— Почему вы не поддержали Полковника? — спрашиваю я. — Почему не позволили ему просто пристрелить меня?

— Потому что ты достаточно отчаявшийся человек, что бы угнать шаттл и прилететь обратно принять участие в самоубийственной миссии, и достаточно отчаянный, чтобы сделать все необходимое, — отвечает он мне с улыбочкой. — Из твоего прошлого я знаю, что могу положиться на тебя, Кейдж. Так же считает и Полковник Шеффер, но он не мог заключить с тобой сделку, и не мог позволить другим считать, что у него есть какие-то слабости. И если быть честным, их нет. Это я могу быть гибче. Мне не нужно поддерживать свою власть, она и так абсолютна.

— Я полагаю, все инквизиторы так отвечают на вопрос, а? — говорю, повторяя улыбочку Ориеля. Он тушуется.

— У меня есть священный долг, как и у Полковника Шеффера, — серьезно отвечает он, — и у меня абсолютная власть, потому что на мне же и абсолютная ответственность. Во всех смыслах, все в моем распоряжении, но я обязан сражаться со всеми угрозами Императору и его слугам. Я позволил тебе пойти на это задание, потому что считаю, что ты внесешь свой вклад и поможешь мне в этом деле. Но я могу сделать с тобой все, что угодно, как только сочту тебя бесполезным, так же, как и Полковник Шеффер. Это ясно?

— Абсолютно, — тихо отвечаю я, ощущая, словно мне отвесили пощечину, — но я не инструмент, я оружие, и оно может выстрелить в ваших руках.

— Да, может, — смеется Ориель, — только не пытайся покончить жизнь самоубийством в моих руках, пока миссия не завершена.

Он отпускает меня взмахом руки, и пока я покидаю комнату, то ощущаю на себе его взгляд. Охранник отводит меня обратно в наши каюты и оставляет перед дверью в мою комнату. Я смотрю, как он уходит, после чего открываю дверь и делаю шаг внутрь.

ЧТО-ТО врезается мне в лицо, и я падаю на колени. Сквозь навернувшиеся слезы я вижу стоящего надо мной Морка и остальных за его спиной. Я протягиваю руку, дабы подняться, Трост шагает вперед и впечатывает свой кулак мне под ребра, вышибая при этом дыхание.

— На секунду останься на месте и послушай, Кейдж, — говорит Стрелли, выходя вперед и тыкая ногой в мое раненное плечо.

— Полковник не очень-то впечатлен твоим возвращением, Кейдж, — рычит Трост, — ты как пушка с затяжным воспламенением, можешь взорваться в любую секунду. Так что мы присмотрим за тобой. Ты и так уже достаточно покоптил мир, так что мы с удовольствием уложим тебя в мешок для трупов.

Быстро, словно сточная змея, я перекатываюсь, оборачиваю руку вокруг ноги Стрелли и опрокидываю его на пол, злобно выворачивая его колено. Трост пытается пнуть меня, однако я коленом подсекаю его ноги. Морк со всей дури замахивается, но я поворачиваюсь и принимаю удар плечом, после чего единым движением перекатываюсь и встаю на ноги. С пола на меня кидается Стрелли, и я поднимаю колено, попадая ему прямо в лицо, пока он пытается обхватить руками мою талию и повалить на пол. Его бросок откидывает меня на шаг назад, и Морк обхватывает мое горло рукой, после чего сильно сжимает. Я бью локтем ему в ребра, он рычит, но не отпускает. Пока я пытаюсь извернуться и методично вбиваю локоть в ребра Морку, Трост приходит в себя и встает на ноги. Хватка Морка достаточно слабеет, чтобы я вырвался и ударил Троста в лицо. Вращаясь, тот снова летит на пол.

Морк бьет ногой мне в живот и затем хватает за шею, поднимает на ноги и швыряет спиной в стену, впечатывая головой в переборку. Оглушенный, я всего лишь умудряюсь уклониться, когда ко мне летит его правая рука, но тут же попадаюсь на удар Стрелли. Его кулак попадает мне в правую щеку, лицо взрывается безумной болью. Перед глазами все кружится, но я вижу, как остальные стоят и спокойно наблюдают за тем, как Морк раз за разом вгоняет свой увесистый кулак мне в живот, крушит ребра и выбивает воздух.

— Это, чтобы ты не забыл, Кейдж, — говорит он, в его голосе нет и следа злости.

Как машина, он хватает меня за горло левой рукой и вжимает в стену, после чего наносит хук правой. Моя голова отлетает назад, от удара вспыхивает боль. Он отпускает меня, и я валюсь на пол. С трудом пытаюсь вдохнуть, рот и нос кровоточат.

Трост кидается добавить, но Морк делает шаг вперед и отталкивает его прочь.

— Я думаю, он понял намек, — говорит бывший комиссар, сдерживая Троста.

Пока я лежу на полу, то бросаю на них убийственные взгляды, и каждая часть моего тела мучительно болит. Они выходят через дверь, соединяющую наши комнаты с презрением в глазах. Мои ребра действительно распухают, и меня пронзает боль, когда я пытаюсь встать на ноги. Полагаю, что одно из них сильно ушиблено, а может быть даже треснуло.

Когда я со стоном плюхаюсь на свою кровать, верхняя губа начинает раздуваться, а спекшаяся кровь забивает нос. Я считаю, что хорошо их обучил. Они как раз те солдаты, которые нужны Полковнику, те, кто все понимают в бое и силе, и как ими пользоваться. Я начинаю хихикать, но резко останавливаюсь, так как боль в ребрах снова пронзает меня.

Лежу и смотрю в потолок, ощущая, как на теле растут синяки. Они доказали, что сделают все необходимое и что убьют, когда это понадобится. Они мои настоящие солдаты, а значит все хорошо. Закрываю глаза и позволяю сну унести боль.

ПРОХОДЯТ еще три дня на стрельбах, бойцовских матах и в макете боевого купола тау, прежде чем Полковник информирует нас, что мы только что связались с судном чужаков. Мы собираемся в аудитории для брифингов, где Полковник раздает нам одежду в соответствии с нашими легендами. Тащим ее обратно в комнаты и готовимся к полету на шаттле. В моем чемоданчике четыре коричневые туники, типичных для лакея Администратума. Понимаю, почему именно такой выбор, только когда надеваю одну и натягиваю капюшон — тот прячет мое лицо во тьме, затеняет картину из шрамов, что покрывают мою физиономию и голову. Теперь я брат Кейдж, говорю я себе с горькой улыбкой. Наверное, единственный писчий, который не умеет читать или писать на Имперском.

Когда мы собираемся в стыковочном ангаре, все с весельем смотрят друг на друга. Ориель облачен в грандиозную парадную униформу, с которой свисают золотые шнуры и медали. Красный жакет, почти болезненно яркий, подпоясан кричащим, желтым кушаком.

Как раз та помпа и полностью бессмысленная демонстрация богатства, которую и можно ожидать от правящей элиты Империума. На Полковнике строгий черный костюм, длиннополое пальто перекинуто через руку. Таня в длинном темно-синем платье с высоким воротом, туго прилегающем к талии, а ее волосы действительно очень коротко острижены. Ориель объясняет, что ее роль — воспитанница Сестринства Фамулос, ветвь Экклезиархии, которая предоставляет Имперской знати домоправительниц и кастелянш. Трост, Стрелли и Квидлон одеты в менее экстравагантную версию униформы Ориеля, но на Морке простые белые леггинсы и белая рубашка, поверх которой мягкая кожаная безрукавка. Каждая деталь подчеркивает в нем джентльмена. Ориель подходит к нам и осматривает каждого.

— Почему бы вам всем не расслабиться и перестать выглядеть как солдафоны? — раздраженно нахмурившись, говорит он, — ничего не получится, если вы все будете стоять по стойке смирно, как сейчас, и повсюду шустро маршировать. Помните, вы — гражданские!

Мы смотрим друг на друга, и я понимаю, что это правда. Я пытаюсь немного ссутулиться, как и остальные. Скрещиваю руки и прячу их в рукавах своей туники. В течение многих лет я наблюдал, как таким образом поступают различные писчие Департаменто Муниторум. На самом деле, это вроде как не очень удобно, и я прохаживаюсь туда-сюда, пытаясь придать себе естественности. Чувствую себя ужасно уязвимым без свободных рук и в капюшоне, который закрывает большую часть обзора.

— Делай шаги поменьше, Кейдж, ты же не на марше по пересеченной местности! — орет мне Полковник с рампы шаттла. Я смотрю на него, и он кивает, жестом предлагая мне попытаться снова. Прохаживаюсь вдоль ангара для шаттлов, примерно двести метров в каждую сторону, делаю шаги в два раза меньше, чем привык, и чувствую, что пошатываюсь как малец. Еще сильнее ссутулюсь, пригибаю подбородок к груди и снова пытаюсь, и на сей раз ощущаю себя чуть более естественно. Моя походка теперь сильнее напоминает образ клерка Амадиеля в моей голове, писчего Полковника с последнего задания.

Когда Ориель удовлетворился тем, что мы теперь не выглядим как отделение высококвалифицированных солдат, притворяющихся дипломатами, мы все затаскиваем свое снаряжение на борт шаттла и располагаемся для поездки. Настроение напряженное и нервное. Ни у кого из нас нет оружия. Если мы не понравимся тау, то когда они начнут нас убивать, кроме голых рук нам нечего будет противопоставить. Хотя я понимаю, почему. Это мирная делегация, и если мы притащим с собой небольшой арсенал, то у тау от удивления отвалятся челюсти. Если у них вообще есть челюсти, внезапно приходит мне в голову, и от этой мысли улыбаюсь про себя. Мы не видели ни одной картинки с ними. Насколько я знаю, они могут оказаться огромными воздушными пузырями или раздутыми кальмарами со щупальцами. Хотя догадываюсь, что судя по боевому куполу, они не сильно-то отличаются от нас, физически, я имею в виду. Двери вроде бы размером с человеческие, ступеньки построены для двух ног, так что полагаю, летающие мешки исключены. Позволяю своему разуму раздумывать над этим, предпочитая изгнать из головы все мысли о предстоящем задании.

Некоторые из команды, кажется, обеспокоены, и я советую им расслабиться. Сейчас нет смысла волноваться. План пришел в действие и к чему бы он нас не привел, все в руках Императора. Лично я пытаюсь ни о чем не беспокоиться. Хотя обычно люди волнуются по поводу двух вещей. По поводу того, что они не контролируют, и как это может их затронуть. И по поводу того, делать что-либо или ничего не делать. Все остальное — пустая трата времени. Если это что-то, с чем ты ничего не можешь поделать, тогда все тревоги галактики не изменят то, что может произойти. А если можешь, тогда не сиди на месте и не волнуйся, бери судьбу в свои руки. Вот такие рассуждения все эти годы хранят мою жизнь и здравомыслие.

Здравомыслие. Ну, в нем я начал сомневаться, и полагаю, это доказывает, что я еще не сумасшедший. По крайней мере, лично я так не считаю. Ты должен обладать здоровым духом, чтобы рассуждать в таком ключе, потому что лунатики просто считают себя здоровыми и не сомневаются в этом, не так ли? Я знаю, о чем думают другие, включая Ориеля, несмотря на его решение взять меня на задание. Они считают, что мои мозги так же скручены, как сверло буровой установки. Я так не думаю, ибо с ними вообще все хорошо. По правде, настолько хорошо, что они сфокусированы на моей личности так сильно, что может показаться безумием для других людей. Другим нравится загромождать свой разум различными приятными иллюзиями, насчет того, кто они такие, или зачем они появились. Но не мне. Я все это проработал в тюремной воняющей камере.

Как я и говорил Ориелю, я всего лишь оружие, и ничего больше. Нацельте меня на врага и выпустите. Вот эта ясность мышления намного приятнее, чем волнения по поводу того, все ли я делаю правильно, чем пустая трата времени и энергии, чем мучения между совестью и моралью. Моя совесть — полученные мной приказы, моя мораль — те, кто их отдал. Ну, у некоторых еще есть ответственность, типа Полковника или Ориеля. А меня это больше не волнует.

Мы летим уже пару часов, когда Полковник входит в смежный отсек.

— Вот ваш шанс первый раз взглянуть на врага, — говорит он нам, указывая на один из широких иллюминаторов. Вместе с остальными я отстегиваюсь, и мы собираемся у толстого стекла пялиться на звезды. Он там — корабль тау, и нам его отлично видно, так как шаттл делает круг, уменьшая скорость, чтобы начать посадку. Он длинный и гладкий, почти что белоснежный. Основной корпус похож на немного сглаженный цилиндр, с кучкой слабо светящихся коконов сзади, являющихся скорее всего двигателями. Нос плоский и широкий, несколько напоминающий капюшон змеи в боевой стойке. Вдоль борта массивными буквами выведено несколько причудливых символом тау, но я не вижу никаких признаков ангаров, стыковочных шлюзов или других отверстий. Впрочем, оружейные порты тоже не видны.

— Это боевой корабль? — спрашиваю я Шеффера.

— Полагаю, что гражданский в обычном рейсе, — отвечает Полковник.

Когда мы приближаемся, секция в обшивке исчезает из вида, и в сиянии желтого света нам открываются внутренности. Это не похоже на то, как открывается или уходит в стену дверь. Секция корабля, кажется, развернулась, оставив идеально круглое отверстие. Мы возвращаемся на свои места и пристегиваемся, готовясь к посадке, противовзрывные шторки закрывают иллюминаторы. Проходит еще пара минут, которые текут с мучительной медлительностью, пока мы сидим на месте и не знаем, что происходит. Через некоторое время я ощущаю и слышу, что шаттл приземлился. С визгом начинают останавливаться двигатели, и Полковник приказывает нам вставать.

— Первое впечатление самое главное, — зловеще говорит он, — с первой же секунды, как мы выйдем из корабля, за нами будет вестись пристальное наблюдение. Прямо с этого мгновения, вы должны думать и действовать в точности как гражданские, какими вы и должны быть. Мы должны постараться минимизировать контакты как можно дольше, но во время перелета на борту будет несколько официальных приемов, а хорошие манеры предписывают нам посетить их. Однако оставайтесь все время настороже. Я надеюсь, что тау предоставят нам определенную свободу действий. В конце концов, мы внушаем им достаточно доверия, чтобы они не держали нас как заложников. А теперь вперед и ведите себя расслабленно!

Мы толпой идем за ним, пока Полковник вышагивает вдоль стыковочного отсека.

Там мы останавливаемся. Ориель перед нами, мы линией за ним, ждем пока опуститься рампа. С первого взгляда на тау я понимаю, что ничего подобного не видел в своей жизни.

Ангар шаттлов затапливает яркий свет, воздух сухой и теплый, намного горячее, чем тот, к которому я привык на борту нашего корабля. Пока мы спускаемся по рампе, я оглядываюсь, сильно стараясь не пялиться. Зал огромной овальной формы, полы и потолок гладко перетекают в стены. Все вокруг спокойного, бледно-желтого цвета. Нигде не видно острых углов, нет поддерживающих и пересекающихся балок или кранов для разворота шаттлов на месте. Пространство похоже на пустую пещеру, и я ощущаю, что поглощен этим и одновременно испытываю ужас.

У изножья рампы нас ожидает небольшая делегация. Нет охраны, не видно оружия. Или они действительно нам верят, или у них есть другие способы разобраться с нами, если мы начнем доставлять неприятности. Три тау в тонких бледных туниках терпеливо ждут и с интересом изучают нас, пока мы осматриваемся.

Я был прав, они по большей части гуманоиды. По крайней мере, у этих троих головы чуть меньше моей, а конечности хрупкие и тонкие. Их серо-голубая кожа, кажется, блестит от какого-то масла, и когда тау в центре делает шаг вперед и склоняется на одно колено в приветствии, я ощущаю сладкий аромат. Смотрю на его плоское лицо и лысую голову, замечаю желтые глаза и узкие щели вместо носа, лишенный губ рот и закругленные зубы. Он встает и раскрывает свои руки в приветствии, демонстрируя складки кожи, которые тянутся от его талии к плечу, подобно изуродованным крыльям. Подавляю дрожь. Никто не упоминал о том… что эти твари могут летать!

Тау справа от лидера делает шаг вперед, его рот изгибается в слабом подобии человеческой улыбки.

— Добро пожаловать на это судно, одно из наших новейших, "Ша'корар Аш", — приветствует он нас, и своими длинными пальцами манит спуститься. Его произношение немного сливает друг с другом слова, а голос несколько хрипловат и немного шелестит.

— Мы протягиваем руку дружбы нашим союзникам, — отвечает Ориель неестественной тарабарщиной, что я считаю каким-то формальным приветствием, которое он выучил при случае. Кажется, это удовлетворяет тау, который смотрит на остальных и кивает.

— Это Кор'эль'кайс'савон, если желаете, можете обращаться к нему просто — капитан Эль'савон, — продолжает переводчик, показывая в сторону тау, который ранее преклонил колено.

— Я не очень хорошо говорить ваши слова, — извиняющимся тоном объясняет капитан, слегка склоняя голову, но не отводя взгляд от Ориеля.

— Это Кор'вре'анак, — тау кивает головой в сторону третьего члена делегации, который спокойно наблюдает за нами.

— Я Пор'ла'канас и буду вашим голосом, пока вы на борту "Ша'корар Аш"!

— Пожалуйста, передайте капитану Эль'савону, что его гостеприимство делает ему честь, — официально отвечает Ориель, — я и мои советники предпочтем немного отдохнуть от нашего путешествия, прежде чем отправимся осматривать это прекрасное судно.

Пор'ла'канас говорит что-то капитану, тот отвечает единственным словом и смотрит на Ориеля. Вся эта тарабарщина тау заставляет меня нервничать. Кажется, языковые навыки Ориеля не особо выдающиеся, и я понятия не имею, о чем они говорят. Они вообще могут плести заговор против нас, смеяться прямо нам в лица, насколько я понимаю. Еще одно обстоятельство задания, от которого у меня мурашки по телу.

— Конечно, у нас есть подготовленные для вас комнаты, — уверяет нас переводчик, — следуйте за мной, пожалуйста.

Без дальнейших разглагольствований, он разворачивается и начинает уходить от шаттла. Глядя вперед, я не вижу там дверей, повсюду вокруг нас голая стена. Когда мы в паре метров от нее, на ней появляется водоворот линий, которые описывают несколько спиралей, и стремительно раскрываются перед нами в проход, а участки исчезают в самой стене. Я бросаю взгляд на Ориеля, но он делает вид, что его это не заинтересовало и озирается со скучающим видом.

Остальные нервно шаркают за ним, и я понимаю их неловкость. Во всем корабле куча каких-то безумных технологий. Я смотрю на проход, когда прохожу через него и вижу, что на самом деле стена полая, а фрагменты диафрагменной двери просто скользнули меж двух переборок. И все же это не успокаивает.

Коридор снаружи такой же невыразительный, как и ангар, и в нем так же нет людей. Как и зал для шаттлов, небольшие изгибы углов без швов соединяются со стенами, полом и потолком, а бледно-желтое окружает нас во всех направлениях. Так же непонятно откуда свет. Я не вижу ни единой светосферы или светополосы. Чем больше я об этом думаю, тем более тревожным нахожу это ощущение. Как они могут создавать свет в самом воздухе? Ведь даже стены не светятся, но кажется, будто сам воздух пронизан лучами. С какими существами мы имеем дело? Как, во имя Императора, мы можем доверять им в этом задании?

Я начинаю осознавать, что почти перешел в строевой шаг, пока раздумывал над всем этим. Бросаю взгляд на других. Они идут в молчании, подавленные нашим странным окружением. Подозреваю, что они нервничают так же, как и я, даже Ориель и Полковник. Опять фокусирую свое внимание на самом себе, укорачиваю шаг, втягиваю голову глубже в капюшон. Воздух сухой и теплый, мою глотку и нос дерет. Я разворачиваюсь и оглядываюсь, посадочный ангар исчез, дверь бесшумно закрылась за нами. Чувствую себя загнанным в угол и уязвимым из-за того, что застрял на этом чужацком корабле без оружия, кроме своих голых рук.

Мы идем за переводчиком вдоль коридора, и я замечаю кое-что еще. Или скорее то, что раньше не замечал. Весь корабль кажется спокойным, нет вибраций, шума, вообще ничего. Хотя когда мы приземлились, он определенно двигался, я видел это, когда мы заходили на посадку. Но внутри мы словно находимся в чем-то вроде подземного бункера.

Пока идем вдоль коридора, моя дезориентация растет. С обеих сторон нет ни одной двери, однако нам попадались несколько ответвлений, таких же бесшовных, как то, по которому мы шагаем. Наш гид остается безмолвен с тех пор, как мы покинули зону шаттлов, легкой походкой просто идя вперед. Выбираю момент и смотрю на него. Кажется, у него нет мембран под руками, как у капитана, и он более тонко сложен. Его туника легкая и воздушная, она колыхается вокруг при ходьбе, словно легкий бриз обрел осязаемую форму. Как и остальной корабль, тау окружен спокойствием и безмолвием. Каждое движение текучее и рациональное, он едва размахивает руками при ходьбе, а его лицо смотрит прямо вперед, не отвлекаясь.

Пытаюсь понять, из чего сделан корабль, но это невозможно. Тут нет сварочных швов, что указывало бы на металл, расцветка вроде бы принадлежит самому материалу, так как нет мазков от кисти или подтеков краски. Провожу рукой вдоль одной из стен и слегка поглаживаю ее, ощущая пальцами тепло, исходящее от самих стен.

Из-под капюшона смотрю на других, поскольку становится уже неприятно горячо. Сдерживаю острое желание развернуться обратно к свежему воздуху. Из-за этого осознаю, что нет никаких воздушных потоков, искусственного ветра из охлаждающей вентиляции, никаких очистительных воздуховодов. Но атмосфера не кажется застоявшейся, она просто сухая и маловлажная. Ориель идет за Пор'ла'канасом медлительной перекатывающейся походкой, Полковник почти чеканит шаг, его внимание приковано к тау перед собой. Квидлон продолжает пялиться вокруг, пристально осматривая стены и пол, возможно, пытаясь выяснить, как тут все устроено. Я так понимаю, что это может быть колдовством, вроде проклятых технологий эльдар. От этого меня охватывает внезапный приступ страха. Очевидно же, что эти тау настолько испорчены, что могут откровенно использовать такие странные технологии — возможно у них так же есть псайкеры? Может быть, наш гид вовсе не тот, кем кажется, может быть, он умеет читать мысли? Все это может оказаться какой-то хитрой уловкой, дабы дать нам ложное чувство защищенности. Пытаюсь думать как писчий, на всякий случай, но вскоре мои мысли начинают блуждать.

Мне интересно, будут ли они нас пытать ради информации, пытаясь вытянуть все о заговоре? Как они отреагируют, если выяснят, что мы сотрудничаем с их собственными сородичами? А может быть, они просто нас убьют? Я ничего не знаю об этих тау, по крайней мере ничего полезного. Не могу понять, как они думают, как реагируют, что ими на самом деле движет. Несколько они предсказуемы в сражении? Насколько дисциплинированны?

Все эти мысли переполняют мой разум, пока мы идем вдоль Императором забытого коридора, который, кажется, тянется в бесконечность, не имея ни конца, ни края и ничем ненарушаемый. Если у них появятся подозрения, мы с этим абсолютно ничего не сможем сделать, вообще ничего. Не оглядываясь уже на то, что мы на борту их корабля и без оружия. А Ориель говорил, что они будут настороже. Они, возможно, даже сейчас наблюдают за каждым нашим шагом, ожидают от нас промашки, готовые в любую секунду атаковать нас и разоблачить, вытянуть из нас все, что мы знаем о владениях Императора и его армиях. Насколько я понимаю, они могли соткать изворотливый заговор против нас, манипулировать Ориелем так, чтобы он привел нас сюда, нескольких превосходных солдат Имперской Гвардии, чтобы они наложили свои лапы на всю информацию, какой мы обладаем.

Начинаю чувствовать напряжение, боль за глазами возвращается. Я потею еще сильнее и рад тому, что мои неудобства спрятаны тяжелой туникой. Может быть, именно такую нервозность они и высматривают. Если меня тут накроет еще один приступ — мы все мертвецы. Может быть, Полковник был прав, что считал меня обузой.

Мой рот пересыхает еще сильнее, когда боль в голове усиливается. Кажется, я слышу, как другие разговаривают, немного паникуют, но я не обращаю на них внимания, концентрируюсь на своей собственной боли, так как мое сердце начинает биться быстрее.

Теперь это уже должно быть ясно видно. Я ощущаю, что тяжело дышу, как собака, сжимаю и разжимаю кулаки в рукавах своей туники. Если переводчик обернется и посмотрит на меня в этот момент, то он увидит — что-то не так. Он догадается, что мы не те, за кого себя выдаем или же вызовет медицинскую помощь. Тогда они смогут разделить нас, изолировать меня и разобраться со мной. Будут это пытки или чтение мыслей?

Тяжело моргаю, когда сталкиваюсь с кем-то. Прикусываю язык в панике и поднимаю взгляд. Это Полковник, он осматривает меня, а его лицо ничего не выражает, только его скулы слегка напряжены. Это, как я знаю, означает или злость или небольшую обеспокоенность.

— Контролируй себя, Кейдж, — хрипло шепчет он мне, — постарайся расслабиться. Тау ждут, что мы будем немного напряжены и беспокойны, но ты выглядишь так, словно стоящий над трупом человек с дымящимся пистолетом в руках. Дыши через нос, это поможет успокоиться.

Сказав это, он снова убыстряет шаг, чтобы догнать Ориеля, который смотрит на него и получает в ответ успокаивающий кивок. Хотел бы я быть таким самоуверенным. Пытаюсь отвлечь себя, глядя на других, но это не приносит облегчение. Стрелли, обычно такой дерзкий, такой уверенный в себе, грызет ноготь на левом большом пальце, время от времени бросая взгляды на переводчика. Таня идет склонив голову, решительно смотря себе под ноги, дабы не встретиться с кем-нибудь взглядом. На мой взгляд, Морка прочитать легче всего. Он делает широкие шаги, его отвращение едва спрятано, пока он хмурится, глядя в спину нашего гида. Вижу как судорожно дергаются его пальцы, словно у него чешутся руки обхватить шею Пор'ла'канаса и выдавить из того жизнь.

Пор'ла'канас ведет нас направо, затем налево, затем еще два поворота, и я клянусь, что он водит нас кругами, но этого никак не выяснить. Затем он внезапно останавливается и смотрит на стену справа. Он протягивает свою хрупкую на вид руку и прикасается к стене, которая секундой позже раскрывается в еще один странный проход, а за ним комната, о существовании которой секунду назад ничего не указывало. Я пристально смотрю на стену и вижу, что на самом деле там есть какой-то обесцвеченный участок, почти что руна или переключатель, вмонтированный в материал самой стены.

— Вот ваши каюты, — говорит переводчик, указывая на комнату своей рукой. В это мгновение из невидимого нам бокового коридора выходит еще один тау и идет к нам. Он не говорит ни слова, просто встает рядом с дверью спиной к стене. Его лицо ничего не выражает. На нем одежда более похожая на рабочую, плотно обтягивающий синий комбинезон, резинкой обхватывающий талию и суставы, плотно облегающий шею, а руки и ноги голые. Когда он двигается, на одежде не остается складок или помятостей, словно материал растягивается и сжимается.

— Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, сразу обращайтесь ко мне, — входя в комнату, говорит нам Пор'ла'канас. Мы следуем за ним. Кажется, закругленный квадрат примерно десяти метров шириной является гостевой. Единственная мебель — низкая круглая подушка, которая лежит во впадине в центре комнаты и занимает большую часть пространства. К счастью, в смежные комнаты можно войти через изогнутые арки, а не через странную дверь-диск. Всего комнат десять. В восьми я вижу низкие широкие кровати, и что странно, никаких намеков на одеяла или простыни. Насколько я понимаю, две другие комнаты, должно быть, какой-то санузел, поскольку через арки вижу чашеобразное приспособление.

— Хотелось бы освежиться, будьте любезны, — говорит Ориель, не глядя на переводчика, и просто проходит в одну из спален.

— Как нам связаться с вами? — спрашивает Полковник, наклоняясь к низкорослому чужаку.

— Просто произнесите мое имя и корабль проинформирует меня, — отвечает он, делая пару быстрых шагов назад от внушительной фигуры Шеффера.

— Корабль проинформирует вас? — говорит Квидлон, явно заинтригованный таким чудом. Уголком глаза вижу, как Морк сотворяет руками оберег — аквилу. Я впервые вижу, как он делает что-то такое. Подозреваю, что это не было частью его подготовки в комиссариате. Раздумываю насчет того, как хорошо он будет держаться. Его духовно не готовили к таким действиям. Он офицер и лидер. Его место среди летящих пуль и лазерных импульсов, толкать речи, расстреливать дезертиров и возглавлять славные атаки.

— Да, конечно, — несколько удивленно отвечает Пор'ла'канас, и я полностью забываю про Морка, — я немедленно займусь вашими нуждами.

Квидлон выглядит так, как будто готов спросить что-то еще, но Шеффер раздраженно машет ему.

— Это охранник у двери? — грубо спрашивает Шеффер, указывая на коридор.

— Мы выяснили, что люди часто теряются на нашем судне, поэтому он приставлен на тот случай, если вы пожелаете покинуть комнаты. У вас будет подходящий эскорт, — вежливо отвечает тау, — вы, конечно же, наши гости, а не пленники. По кораблю вы можете передвигаться почти где угодно, но мы просим вас входить в некоторые зоны только в сопровождении, поскольку они могут представлять опасность или же вы потревожите экипаж в их нелегком труде. Полный осмотр будет проведен, когда вы отдохнете.

Полковник просто ворчит что-то и пристально смотрит на меня. Пару секунд стою как дурак, пока не вспоминаю, что я вроде как лакей. Кидаюсь вперед, стараясь идти не слишком важничая.

— Принесите, пожалуйста, еды и напитков, — говорю я, настолько вежливо, насколько могу. Слова почти застревают в моем пересохшем горле, — и, если это возможно, сделайте тут чуть прохладнее, тут как… в пустыне, — я вовремя останавливаю ругательство и избегаю взгляда тау.

— Конечно, простите мою невнимательность, — извиняется Пор'ла'канас, — я приложу все усилия, чтобы атмосфера в ваших каютах была как можно ближе к вашему обычному климату.

Тау кивает Полковнику и уходит. Дверь, закрываясь, закручивается за ним в обратную сторону.

— Разве тут не восхитительно? — выдает Квидлон, как только дверь закрывается. — Вы можете себе представить, на что способны эти люди, учитывая, что мы только что увидели на их корабле и то, как они ведут себя. Это так захватывающе.

— Они не люди, они чужаки, не забывай, — рычит Трост, осторожно опускаясь на подушку, будто бы ожидая, что та проглотит его.

— Мне нужно освежиться, — говорит Стрелли, пробираясь к одной из комнат, в которых я опознал ранее отсек для омовений. Он заходит туда и через несколько секунд выходит, почесывая голову в смущении.

— Там нет труб, нет кранов, вообще ничего. Как эти штуки работают?

— Они чувствуют ваше присутствие, — говорит Ориель, появляясь на пороге своей комнаты, — я удостоверился, что в этих комнатах мы можем говорить свободно, но как только выйдем наружу, держите рот на замке.

— Почему вы так уверенны? — спрашивает Таня. Мы все замолкаем, так как бесшумно открывается дверь, и возвращается наш гид. За ним парят пять подносов, слегка покачиваясь сами по себе, словно живые. Я слышу, как невольно шипит Трост, вскакивая при этом на ноги. Тау, кажется, ошеломлен нашей реакцией, и я осознаю, что мы все пялимся на еду широко открытыми глазами.

— Вам не нравится еда? — невинно спрашивает он, на его лице обеспокоенность. Мы обмениваемся недоверчивыми взглядами, Квидлон быстрее всех приходит в себя.

— Ах, нет, с едой все в порядке, мы просто не ожидали, что ее доставят так… эм… быстро, — стремительно выпаливает он, и на его губах возникает улыбка, — возможно ли это… эм… оставить еду, нам нужно обсудить кое-что меж собой, если это, конечно же, будет вежливо с нашей стороны.

— Конечно, я понимаю, — спокойно отвечает тау и кланяется, — пожалуйста, беседуйте сколько необходимо.

Когда уходит, он снова кланяется, а подносы проплывают через комнату и начинают парить около общей подушки, примерно на уровне колена. Морк склоняется и всматривается под один из парящих подносов и хмурится в ярости.

— Как он держится? — спрашивает он, натянуто выправляясь и глядя на Ориеля.

— Я должен был ожидать, — вздыхает он, потирая лоб и проходя в комнату, — тау используют очень много таких штуковин, я полагаю, они называют их дронами. Я прежде никогда раньше не видел работающего. Должно быть, это какая-то антигравитационная технология. Вы должны привыкнуть к ним, так как они повсюду на планетах тау, разносят поручения, принимают сообщения и все такое. Расценивайте их как странные сервочерепа, лишенные разума, но способные следовать простым приказам и выполнять простейшие задачи. Конечно же, это просто механизмы, у них никогда не было души, как у сервочерепов. Еще одна причина, по которой мы должны остановить вторжение тау в наше пространство. Кто скажет, какие безумные, еретические мысли могут возникнуть у населения, кода оно услышит о таком кощунстве?

Урчание живота напоминает мне, что сегодня я еще не ел, так что иду к еде и плюхаюсь на подушку. На ближайшем сервиторе-подносе, вроде бы как фрукты, сладко пахнущие, ярко-желтые штуковины. Делаю маленький укус, и по моей щеке бежит сок. На вкус как мед, с нотками чего-то, что я не могу опознать. Остальные смотрят на меня, ожидая увидеть, как я рухну или посинею, или что-то в этом духе. Я киваю им и указываю на подносы.

— На вкус недурно, жрите, — говорю я им, затем подбираю звездообразную зеленую штуковину и грызу ее. Она подкопченная, с горьким послевкусием, вроде как после горячего кофеина или шоколада. Есть еще какое-то блюдо из синего риса. Единственные приборы для еды — какие-то длинные и узкие лопаточки, насколько я могу судить, с ними вообще ничего нельзя сделать, так что ем руками. Остальные так же рассаживаются, и мы сравниваем различные продукты, делясь своими суждениями насчет предложенных фруктов и овощей.

Пока я жую похожую на хлеб палочку размером с палец, мне приходит в голову мысль.

— Тут нет мяса, — говорю я остальным, и через секунду раздумий они соглашаются.

— Судя по всему, тау не едят плоть, — подтверждает Ориель, — не знаю, по биологическим это причинами или, может быть, религиозным. Немного данных насчет этого аспекта их культуры.

— Думаю самое время поведать нам больше, — говорит Стрелли Ориелю, — что еще за сюрпризы нас ждут?

— Вы уверенны, что тут можно разговаривать? — спрашивает Полковник, сузив глаза и оглядывая комнату.

— Полностью уверен, — подтверждает инквизитор, опираясь на локоть, его другая рука сжимает маленький стакан, в котором сок, похожий на виноградный.

— Ладно, я дам вам краткий обзор того, что мы выяснили за последние пару сотен лет. Для начала, расе Тау вообще повезло, что они выжили. Обширные изыскания в наших самых старых записях недавно показали, что несколько тысяч лет назад мы почти их уничтожили. К счастью для них, варп-шторма остановили флот колонизации, который почти подошел к их родному миру. За последние шестьсот лет они выросли в цивилизацию, которую мы вскоре увидим.

Он допивает остатки и ставит стакан на ближайший поднос, который уплывает к Тане.

— И как вы уже видели, они совершенно не уважают ограничения на технологию, — продолжает он, кончиками пальцев стряхивая какие-то крошки из бороды.

— Насколько мы знаем, они совершенные язычники, у них нет никакого формального культа. Самое близкое по этому — эфирные, их правящий класс. Эфирные возможно правят всем, но другие касты выполняют всю работу. Каста Воздуха, к примеру, в данный момент наши хозяева. Они управляют кораблями. Затем каста Воды, как наш друг Пор'ла'канас, они заняты всей дипломатией и бюрократией. Мы многих из них увидим, когда прибудем на Ме'лек.

— Простите, Ме'лек? — прерываю я. — Что за Ме'лек?

— Ме'лек — так тау называют систему Кобольда, там на одном из миров у них колония, — объясняет Ориель, — вот туда мы и направляемся.

— Вот там этот парень, Пресветлый Меч? — спрашивает Стрелли, раскинувшись с другой стороны подушки-сидения.

— Нет, он на Эс'тау, одной из недавно построенных застав, куда мы отправимся, как только придем к договоренностям с нашими контактами, — медленно кивает Ориель, — она намного менее развита, и там всего лишь единственный город, если моя информация верна. Сначала мы летим на Ме'лек, там я обновляю разведданные от контакта внутри касты Воды. Говоря о командующем Пресветлом Мече — он высокопоставленный член касты Огня, которые являются воинами империи Тау. Вы видели, на что похожи боевые купола, и теперь примерно представляете, с какими технологиями придется столкнуться. Так понять несложно, почему мы пытаемся избежать масштабного конфликта с тау, если это возможно. Хотя в целом, касту Огня все еще сдерживают эфирные, хотя некоторые, как Пресветлый Меч и отступник Зоркий Взгляд натягивают поводок.

— Предполагаю, что другая каста — каста земли, раз уж вы заговорили об огне, воде и воздухе. Кажется, их социум основан на элементах, — говорит Квидлон, который сидит со скрещенными ногами и внимательно слушает, что говорит Ориель.

— Да, рабочие из касты землю последние, — подтверждает Ориель, — они строители, фермеры, инженеры и прочее.

— Похоже, что на них сваливают всю работу, — говорю, — я имею в виду, остальные — воины, пилоты и все такое, а им достаются все труды.

— Тау вовсе так не думают, — продолжает Ориель, наклоняясь вперед и подтягивая к себе один из подносов. Секунду двигатели сервитора визжат в протесте, а потом подчиняются и он скользит к инквизитору.

— Эта идея "высшего блага", в которую они верят, держит их вместе. Их учат с рождения, что у каждого есть свое место, и что выживание империи Тау намного важнее, чем выживание любой отдельной личности.

— Ну, это не сильно-то отличается от наших присяг, когда мы вступаем в армию, — комментирует Таня.

— Это ничто, по сравнению с верой в Императора! — злобно возражает Морк. — Человечество никогда бы не выжило без защиты Императора, не важно, скольким бы мы не пожертвовали. А эти тау — существа-язычники, они отрицают любое духовное наставление. Когда придет время, они падут от своего собственного эгоизма и основных инстинктов.

— Да, в свое время, может быть, — соглашается Ориель, отщипывая еще один звездообразный фрукт с подноса, — уже есть признаки того, что чем дальше они расширяются и чем больше контактируют с другими расами, тем сильнее размывается этот идеал "высшего блага". Нам нужно приглядывать только за такими, как Пресветлый Меч.

— Сейчас же они стремительно расширяются, берут верх над всеми расами, что встречают, и встраивают их в свою империю или уничтожают. И все же, когда они сталкиваются с серьезным сопротивлением, остается только наблюдать, на какие жертвы готовы идти касты, дабы нести свое "высшее благо". И нам нужно сделать все, чтобы приблизить день падения. Однако до тех пор, они высоко мотивированное объединенное сообщество, которое создает значительные проблемы в этой области галактики, и мы не можем недооценивать их только потому, что их социум духовно и философски имеет изъяны.

— Тогда зачем нам помогать им с этой проблемой с Пресветлым Мечом? — спрашиваю я, проглатывая еще один глоток фруктового сока, пытаясь облегчить сухость в горле, — конечно же, лучше дождаться, пока он атакует и затем разбить его. Это заставит их задуматься. Настоящая демонстрация нашей силы заставит их дважды подумать.

— Ты вообще не слушал, Кейдж? — резко отзывается Полковник. — В системе Саркасса нам нечего им демонстрировать. Если командующий Пресветлый Меч возжелает атаковать, он победит и все останется по-прежнему. Мы не сможем ответить, и это сильнее подстегнет смелость и решительность тау, так как они сочтут нас слабыми.

— Как Полковник и сказал, лучше атаковать сейчас и предотвратить войну, чем пытаться ее выиграть, — серьезно говорит Ориель, — к тому времени как мы закончим, остальные поверят и у них не будет сомнений, что они столкнулись с врагом, который может бросить на них такие же силы. Мы дадим им единственный урок в межпланетной манере.

— Что ж, я был бы не против отвесить оплеуху этому зазнайке переводчику, — ржет Стрелли.

— Ты не сделаешь ничего такого, — злобно рычит Полковник, — мы не сделаем ничего, что спровоцирует тау, или может показать, что мы не те, за кого выдаем себя.

— Да я только шучу, — ворчит Стрелли, — вы думаете, я — дурак?

— Ты на самом деле хочешь услышать ответ? — вклиниваюсь я, до того как отвечает Полковник.

— Закрой свою поганую пасть! — резко отвечает мне Стрелли, вскакивая на ноги.

— Всем вести себя прилично! — рычит Полковник, — Я не потерплю препирательств или нарушений дисциплины, не важно, насколько вам незнакомо и тревожно окружение. Когда мы попадем в боевой купол, там не будет времени на ругань!

Стрелли несдержанно пожимает плечами, бросая на меня взгляд, и я слегка киваю, извиняясь.

— Думаю самое время посмотреть этот корабль, — провозглашает Ориель, встает и осторожно идет по мягкому полу. Он оглядывается и, пожав плечами, поднимает взгляд к потолку.

— Пор'ла'канас? Если вы не против, я бы хотел осмотреть корабль.

Мы все встаем и ждем, размышляя, что это может быть какая-то чужацкая шутка. Однако пару минут спустя дверь открывается, и там стоит Пор'ла'канас. Как только тау входит, я ощущаю, что все немного напрягаются и снова настороже. Не знаю почему мы так нервничаем, из-за того, что он действительно появился — в конце концов, у нас есть только слово Ориеля, что тау не слышали все, что говорилось в комнате. Все же Ориель инквизитор и должно быть знает, о чем говорит, к тому же, кажется, у него естественная убедительная манера речи.

— Я надеюсь, все было удовлетворительно? — говорит гид тау, легко ступая в комнату.

— Да, — коротко отвечает Ориель, проходя мимо переводчика, который остается невозмутимым к такой высокомерной выходке.

Вслед за нашим гидом, мы вываливаемся к коридор и я замечаю, что наш охранник все еще стоит там, и могу поклясться, он даже мускулом не шевельнул с тех пор как мы вошли. Но возможно это не он. Возможно, это уже другой, на мой взгляд они все чертовски одинаковы. Пор'ла'канас ведет нас обратно в главный коридор, по которому мы шли ранее, и затем через дверь в зал с высокими потолками. Крайне странно, но в центре есть несколько ступенек, ведущих в никуда. Все становится понятно, когда слева открывается портал и длинная, серебряная, похожая на пулю машина проскальзывает вперед и останавливается у ступенек.

— Пожалуйста, следуйте за мной в транспорт, — говорит наш гид, медленно поднимаясь по ступенькам.

Мы с осторожностью идем следом — у узких ступенек нет перил — с подозрением глядя на машину. При нашем приближении машина меняется, словно сбрасывает кожу, появляется дверь, которая открывается вовнутрь и вверх транспорта. Когда плиты обшивки сами уходят под дном появляется ряд огромных окон. Бесшумно от двери выдвигается рампа, чтобы идеально точно встать в маленькие пазы у вершины лестницы. Пор'ла'канас кланяется и протягивает руку, приглашая нас войти первыми. Мы толпимся, нерешительно глядя друга на друга и оглядываясь, словно дети.

Интерьер белоснежен, как и сам корабль снаружи. Кресла стоят посередине, по четыре в ряд, с проходами с каждой стороны. На вид они сделаны из какого-то жесткого материала, но когда я сажусь, сидение подо мной подстраивается и меняет форму под мою спину. На самом деле несколько неприятное ощущение, хочется ежиться и корчится, но я заставляю себя сидеть спокойно и смотреть в окно на пустую стену по ту сторону.

Когда все усаживаются — я замечаю, что тут нет ничего похожего на ремни безопасности — Пор'ла'канас встает в начале вагона. Я сжимаю подлокотники с обеих сторон кресла.

— Капитан рад вашему желанию осмотреть его корабль, и позволил мне отвезти вас, куда бы вы ни пожелали, — провозглашает он, — существует ли конкретная часть судна, которую вы хотели бы посетить в первую очередь?

— Не важно, — отвечает Ориель, праздно улыбаясь. Его личина Имперского командующего настолько сильно отличается от настойчивого, серьезного инквизитора, что заставляет меня думать, что это вообще не личина. Я сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем, какой он на самом деле, или о чем он действительно думает.

— Если что-то придет в голову, я дам вам знать.

— Хорошо, — невозмутимо отвечает Пор'ла'канас , — в таком случае, мы начнем с силовой установки, и будем продвигаться вперед к контрольному мостику.

Тау дотрагивается до панели, на стене за ним появляется экран. Он дотрагивается до одного кубика на экране и затем разворачивается к нам. Внезапно, так же бесшумно, как и прибыл, вагон начинает стремительно ускоряться. Я еще сильнее сжимаю руками подлокотники, душа уходит в пятки, а внутренности крутит от страха. Мы стремительно пролетаем отверстие в стене и попадаем в темный туннель, хотя внутри транспорта остается светло, но опять же, насколько я вижу, нет никаких источников света. Примерно через полминуты мы снова выезжаем на открытое пространство, машина мягко тормозит до полной остановки у следующей лесенки. Я осознаю, что мои ногти впились в мягкое покрытие кресла, оставив там царапины в форме полумесяца. Полковник прав, мне нужно попытаться еще сильнее расслабиться.

На слегка ватных ногах мы выходим и спускаемся по ступенькам в комнату, которая выглядит так же как та, где мы загрузились. Пор'ла'канас ведет нас через еще одну спрятанную дверь в по-настоящему огромный зал. Его купол примерно в сорока или пятидесяти метрах над нашими головами. Весь центр занят огромной структурой, которая тянется от пола к потолку. Она примерно цилиндрическая, но с выступами и радиальными балками, которые через равные промежутки соединяют ее со стенами. Вижу различные панели, врезанные в гладкую поверхность, но как и в остальных частях корабля, тут нет и намека на сварочные швы, болты, заклепки или другие признаки строительства. Впервые с момента посадки, я ощущаю слабый намек на шум. Это глубокое гудение, которое очевидно исходит от силовой установки в центре комнаты, она же пускает едва ощутимую вибрацию по полу. Группа из полудюжины тау собралась у основания двигателя, проверяя мерцающие зеленые окна. Я полагаю, что это какого-то рода дисплеи.

Все это не похоже на двигатели, которые я когда-либо видел. Где трубы и провода? Кажется, что в нем вообще нет никаких двигающихся частей, нет поршней, эксцентриков или шестеренок, ничего не указывает на рев двигателей, что эта штуковина должна издавать, перемещая корабль таких размеров. Спокойствие корабля очень тревожно, когда ты привык к ударам, размалывающему шуму, скрежету и гудению Имперского межзвездного корабля.

— Вот наша главная силовая установка, — с намеками на гордость в голосе, провозглашает Пор'ла'канас, — на случай чрезвычайной ситуации или сражения, есть еще две подстанции на нижних уровнях, но эта установка дает достаточно энергии для нормального функционирования.

— Сражения? — спрашивает Полковник, слишком быстро, чтобы казаться полностью расслабленным.

— Ваш собственный Имперский флот, несомненно, осведомлен, что эту часть космоса изводят бродячие банды пиратов, — спокойно отвечает переводчик, — конечно же, в пределах нашей империи это не является проблемой.

Ага, ставлю, что так и есть, с горечью думаю я. Эти тау считают себя настолько умными, что я с наслаждением грохну одного из их высших лидеров.

Ориель подошел ближе и заглянул за плечо одного из тау, на котором была та же знакомая обтягивающая одежда, как у охранника в каютах, но только темно-серого цвета. Тау поклонился и отшагнул в сторону от нас, собравшихся вокруг экрана. Только насколько я могу судить, все же это не экран, а действительно окно. Смотрю в зеленое свечение, мои глаза привыкают к яркости, и тут я осознаю, что смотрю прямо в сердце реактора. Он полон чего-то, похожего на газ или жидкость, странные вихри и течения возникают и исчезают в постоянном перемещении. На самом деле это завораживает — смотреть, как постоянно меняющиеся очертания то соединяются, то исчезают. Яркие, похожие на звезды точки взлетают и падают в энергетический поток, словно крошечные солнца, пойманные бурей.

— Что там? — шелестит Квидлон.

— Мы называем это шо'аун'ор'ес, не знаю, есть человеческое слово или фраза, которая служит эквивалентом, — извиняющимся тоном объясняет Пор'ла'канас, — рискну перевести это просто как "источник энергии", но это, я опасаюсь, не очень-то поможет. Фио'вре возможно перевели бы лучше, но боюсь, что они не эксперты в языках.

— Фио'вре? — спрашивает Ориель, внезапно заинтересовавшись, хотя искренне это или часть его роли, мне не понятно.

— Ах да, извините, — снова извиняется переводчик и кланяется. Он показывает на других тау взмахом руки.

— Фио'вре следят за бесперебойной эксплуатацией силовой установки.

— Всего шестеро? — внезапно подает голос Трост, — А что если что-то пойдет не так?

— Боюсь, я не понимаю, — отвечает Пор'ла'канас, переключая свое внимание на Троста, — контроль — это просто разумная предосторожность. С силовыми установками этого типа не случалось инцидентов уже сотни лет. Они достаточно безопасны и стабильны.

На лице Троста отражается сомнение и он отворачивается смотреть в окно. Могу только представить, о чем он думает. Он думает о том, что потребуется, чтобы разбить одно из этих окон и выпустить бушующую энергию, заключенную в реакторе. О таких вещах он думает слишком много. Я так же подозреваю, из того, что я узнал о тау, оцарапать этот экран может только прямое попадание из какого-то достаточно тяжелого оружия, не говоря уже о том, чтобы сломать. Я бы не сказал, что тау боятся, но они определенно опасаются и постоянно все контролируют. Это может стать полезным знанием на будущее. Иногда наша стремительность и эмоции делают нас сильнее. Я не знаю, на самом ли деле тау такие бесстрастные или это выведено из них и подавленно верой в идею "высшего блага", но в любом случае, это делает их более предсказуемыми.

Мы возвращаемся к транспорту, и тур продолжается еще где-то в течение часа. Повсюду примерно тоже самое — огромные залы, по большей части пустые, за исключением огромных панелей или мониторов, и всюду очень мало тау. Мы видим еще больше дронов в других частях корабля, те мельтешат туда-сюда по своим поручениям. Все это очень странно, но на самом деле мало приводит в восторг. Всюду одно и то же, очень мало украшений или какой-то индивидуальности. В некоторых местах на стенах какие-то символы, на первый взгляд они странно написаны, но в других местах и того нет. Никакой краски, никаких узоров, все скорее безвкусное. Все это вместе лишь усиливает впечатление обезличенного корабля, и заставляет меня еще сильнее ощущать себя нежданным гостем.

Пока я следую за притихшими остальными, играя свою роль незначительного писчего, я начинаю осознавать, насколько от нас отличаются тау. Они только выглядят чуть похожими на нас, но думают они определенно по-другому. Насколько я могу судить, у них вообще нет никакой индивидуальности. Они настолько извращены своей верой в "высшее благо", что отбрасывают любые личные достижения.

Вот в этом огромная разница между нашей верой. Я бывал более чем на десятке миров Империума, и все они, так или иначе, отличны друг от друга. Мы меняемся и адаптируемся для жизни в ледяных мирах, в глубинах джунглей, на лишенных воздуха лунах, на борту космических станций, и все же, в глубине души, каждый из нас все еще остается человеком. Тау, с другой стороны, просто повторяют самих себя, стараясь изменить галактику к своему взгляду на мир. Я полагаю, что в конечном счете это их всех и погубит. Жизнь подбрасывает тебе на пути различные испытания, и иногда нужно их просто обойти, в то время, как я думаю, тау будут ломиться напролом, ведомые своей дурацкой идеей, что "высшее благо" проведет их.

Мы наконец-то приехали к носу корабля и входим на мостик. Он более знаком, ну, по крайней мере, сильнее напоминает мостик корабля по моим представлениям, поскольку я ни разу на нем не был. Как и остальной корабль, отсек представляет собой широкий купол, хотя и намного выше, чем остальные отсеки. Почти весь зал занимает эллиптический экран, на полу по кругу расставлены различные консоли и мониторы, перед каждым из них стоит тау из касты Воздуха. Видя все это, в голову приходит кое-что еще. В зале двигателей, на орудийных палубах — все было одинаково разочаровывающим, идентичные замурованные модули, и ни малейшего признака чего-либо похожего на оружие — везде стояли инспекционные посты и везде, где мы были, я не припомню нормальных сидений или кресел. Выполняя свою работу, они везде стояли. Даже капитан, который стоит в центре комнаты и пристально наблюдает за всем.

На нем все тот же комбинезон. Становится очевидным, что туника, которую он носил ранее, исключительно для церемонии приветствия, но не повседневная униформа. Он поворачивается, когда мы проходим через диафрагменный люк, и произносит что-то на тау.

— Эль'савон приветствует вас в контрольном центре своего корабля, — переводит Пор'ла'канас, слегка склоняя голову.

— Если у вас есть какие-либо вопросы, пожалуйста, не стесняйтесь и спрашивайте, я запрошу ответы от вашего имени.

МЫ СМОТРИМ, как в полу появляется маленькая щель. В поле зрения вплывает дрон и отверстие за ним закрывается. Он парит к капитану и передает какую-то трель на тау, после чего исчезает тем же путем, что и появился. Капитан поворачивается к переводчику и многословно говорит что-то, изредка при этом бросая в нашу сторону взгляды. Пор'ла'канас отвечает так же длинно и тоже смотрит в нашу сторону. Капитан кивает, соглашаясь.

— Кажется, вы прибыли на мостик в удачное время, — говорит нам переводчик и слегка кивает, — вскоре мы перенесемся в ваш'аун'ан, что я полагаю, вы называете "варп пространством".

Он направляет наше внимание к огромному экрану, на котором отражена панорама звезд, после чего там появляется красноватая капля. Когда корабль подбирается ближе, капля беспорядочно расширяется спиралью и сворачивается сама в себя. Цвета так же меняются и через некоторое время вообще исчезают. Капитан объясняет что-то Пор'ла'канасу.

— Впереди шо'кара, — со всей торжественностью информирует нас тау касты Воды, — что вы, возможно, называете линзой или окном. Мы пройдем через шо'кара в варп пространство и поплывем по течению.

— Вам приходится использовать эти варп дыры, или линзы, ну или как их там, чтобы войти в варп? — спрашивает Ориель, проявляя слабую заинтересованность.

— Фио еще только предстоит открыть успешный метод создания искусственных шо'кара, — застенчиво признается Пор'ла'канас, — однако, они хорошо продвигаются. Это только вопрос времени, чтобы проблема, с которой они так долго разбираются, была решена.

— А когда вы в варпе, как вы там ориентируетесь? — спрашивает Шеффер.

— Не уверен в деталях, я посовещаюсь с Эль'савоном, — медленно отвечает он, явно немного сбитый с толку странным вопросом. Полагаю, что путешествие в варпе не та вещь, с которой они уже освоились, хотя если спросите меня, вряд ли кто-либо вообще освоится. Однако по реакции Пор'ла'канаса было явно видно, что они скорее не горят желанием обсуждать этот недостаток. После долгой беседы с капитаном, во время которой больше всего говорил переводчик, Пор'ла'канас снова поворачивается к нам. Он делает паузу на пару секунд, явно собираясь с мыслями и проговаривая про себя то, что собирается сказать.

— Капитан проинформировал меня, что корабль плывет по обширной сети предварительно проложенных путей, — объявляет он, не особо пряча свою неуверенность. Перед тем как продолжить он бросает взгляд на капитана.

— Эль'савон говорит, что мощные маяки позволяют ему путешествовать между планетарными системами с огромной скоростью и точностью. К примеру, сейчас мы прибудем к Ме'лек, нашему пункту назначения, через шесть рот'аа. Насколько мне известно, в вашем отсчете времени это будет примерно соответствовать четырем человеческим дням.

— И эти маяки позволяют вам держать связь с другими мирами, пока вы путешествуете. Так? — продолжает давить Полковник. — Я спрашиваю только потому, что прибытие Имперского командующего Ориеля должно быть должным образом оглашено.

Скользкий ублюдок, думаю я про себя. Теперь Пор'ла'канас действительно в сложной ситуации. Теперь он или должен нам рассказать о том, как они держат связь во время варп-путешествий, а это очень ценная информация, или навлечь на себя бесчестие, не ответив на вопросы гостя. В конце концов, после недолгих переговоров с Эль'савоном, он решается ответить, хотя честно или нет, не могу сказать.

— Судно, пилотируемое кор'веса, используется для связи между кораблями в транзите и нашими мирами. Так же оно рассылает и сообщения по дальним заставам нашей огромной империи, — Пор'ла'канас информирует нас, ввинчивая в разговор пугающие размеры империи Тау.

Хотя на меня это не производит впечатление. Будь у нас время и если бы нас не отвлекали, у меня даже нет сомнений, что с волеизъявления Императора, мы бы уничтожили этих выскочек. Им повезло, что мы вынуждены разбираться с тиранидами. В противном случае, я подозреваю, что вся их империя была бы затоплена боевыми кораблями Флота и Имперскими полками. Ну а пока наслаждайтесь жизнью, думаю я про себя, радуясь тому, что играю маленькую роль в трагедии их падения. Кстати, это так же показывает насколько они мало осведомлены об Империуме, если думают, что могут пугать нас своим количеством. Готов поставить, что в единственном мире-улье народу больше, чем во всей их империи.

Пока я это обдумываю, то вижу, как варп-разлом вырастает перед экраном. Должен признать, это меня начинает беспокоить. Варп по своей сути — не поддающийся контролю зверь, который может разорвать корабль на части или выкинуть его с маршрута и заставить блуждать меж звезд. Сама идея нырнуть через этот разлом и дрейфовать по течениям имматериума была далеко не радостная. Мне не нравилась идея нырять в варп даже на корабле с подходящими варп-двигателями и навигаторами на борту, а со всеми этими технологиями, основанными на бездуховности, да плыть в место, где души обретают материальную форму… Бррр. Остальные тоже волнуются, их внимание приковано к экрану. Бегло оглядываю их, поскольку начинаю концентрироваться на водовороте энергии, которая засасывает нас в измерение кошмаров и глубин Хаоса.

Маленькая варп-буря все ближе и ближе, она искажает свет звезд за ней, скручивает его и растягивает в завитки и линии. Я ощущаю, как нас неизбежно затягивает все быстрее и быстрее, и меня охватывает небольшой приступ паники, но я вдруг осознаю, что мы приближаемся к разлому с той же скоростью и все остальное всего лишь игра моего воображения. Я рад, что тяжелый капюшон скрывает мое лицо, иначе это порядочно бы потрепало мне нервы.

Проходит еще одна минута пока дыра в варп не заполняет весь экран, и ее края исчезают из вида. Изменяющиеся цвета вызывают головокружение, поскольку они ритмично пульсируют, начиная с самого центра разлома.

При взгляде на это меня действительно подташнивает, гипнотический вид вместе с моей нервозностью заставляют внутренности почти что взбунтоваться. И я даже рад когда на мгновение экран становится пустым, а тошнотворный вид сменяется схематичными и вечно меняющимися символами Тау. Чужак, стоящий у панели слева от нас что-то произносит, и капитан один раз кивает.

— Теперь мы вошли в шо'кара, — провозглашает Пор'ла'канас, снова всецело расслабленный оттого, что мы наконец-то прекратили изводить его вопросами.

Я ожидал какую-то бурную активность, доклады из различных частей корабля, суматоху бегающих вокруг офицеров. Ничего такого не происходит. Тау стоят на своих постах в безмолвии, следят за показателями, не произнося ни слова. Все ведут себя так же спокойно и упорядоченно. Тау, кажется, поступают так всегда, независимо от того, чем занимаются. Они явно уже множество раз проделывали это, и их вера в свои машины настолько сильна, — тем не менее, ошибочно, — что они даже помыслить не могут о неудаче. Заговорил другой тау, и капитан что-то сказал нашему гиду, склонив голову перед Ориелем.

— Эль'савон желает проинформировать вас, что мы благополучно вошли в шо'кара и на сегодня его обязанности выполнены. Для него будет честью пригласить вас за обеденный стол этим вечером, — переводит для нас Пор'ла'канас. Ориель кивает Шефферу, тот оборачивается и смотрит на капитана.

— Пожалуйста, передайте благодарность Имперского командующего Ориеля капитану Эль'савону за любезное приглашение, которое он, конечно же, принимает, — говорит Полковник, обращаясь напрямую к капитану. Пор'ла'канас повторяет причудливое согласие на тау, и капитан снова кивает, после чего разворачивается и выходит через боковую дверь.

— Теперь, с позволения командующего Империума, я провожу вас обратно в ваши каюты, — натянуто говорит Пор'ла'канас, не сводя глаз с Ориеля. Что-то тут происходит. Тау явно действуют по каким-то своим правилам этикета или дипломатии, которые мне непонятны. Ориель просто кивает и уходит, вынуждая Пор'ла'канаса поспешить вперед. Полковник смотрит, как все мы проходим мимо. Я отстаю и шагаю рядом с ним, после чего осознаю, что почти марширую. Укорачиваю шаг, как учился ранее, и надеюсь, что этого никто не заметил.

— Что это было? — спрашиваю я Полковника очень тихим голосом, но при этом не поворачивая голову к нему.

— Словесные игры, — коротко отвечает он, бросив на меня взгляд, — кажется, правители и политики таким образом развлекают себя. Имперский командующий Ориель таким способом продемонстрировал, что тоже может говорить через посредника.

— И что это значит? — спрашиваю я, все еще очень тихо.

— Ничего не значит, кроме того что наш переводчик еще сильнее смущен своим почетным гостем, чем был, когда тот прибыл, — объясняет мне Полковник, — у них есть установленные правила, как вести себя в определенных ситуациях, как эта, и я подозреваю, что тау очень серьезно к ним относятся. По крайней мере, тау из касты Воды, вроде Пор'ла'канаса. А Имперский командующий Ориель попытался нарушить некоторые из них, чтобы посмотреть, что произойдет.

Грубое произношение Полковника имен тау вызывает у меня улыбку, но к счастью, ее не видно из-под капюшона. Все это заставляет меня задуматься о всех писчих, что я видел раньше. Они так деловито были заняты своей работой, но возможно тайно ухмылялись и корчили нам рожи все то время, пока их никто не замечал.

— Если все пойдет по плану, эта словесная перепалка будет единственным сражением, которое мы увидим, пока не начнется задание, — добавляет Полковник.

— У меня ни разу не было заданий, где все идет по плану, — снова серьезно отвечаю я.

— У меня тоже, — зловеще признается Полковник.

ПОР'ЛА'КАНАС оставляет нас со словами, что вернется, когда придет время присоединиться к капитану. Наши вещи были перевезены из шаттла, и мы расходимся по своим комнатам. Отмечаю, что в них стало холоднее, чем было, и теперь скорее прохладно, чем жарко.

Мы выстраиваемся в очередь, дабы посетить комнату омовений. И пока мы парами моем руки, остальные снова собираются на напольной подушке. Должен признать, к ней нужно немного привыкнуть, но на самом деле она достаточно удобна, к тому же нас вынуждают или проводить время вместе или сидеть поодиночке в своих комнатах. Она так же нивелирует различия между нами, поскольку никому не нужно сидеть на полу, и так как она расположена кругом, то все вроде как равны — никто не может сесть чуть выше или во главу стола. Что-то подсказывает мне, что тау не нужен порядок размещения за столом и огромное кресло, чтобы показать, кто тут главный. Они и так это знают.

— Нам нужно тщательно следить за тем, что мы говорим вне стен этой комнаты, — серьезно напоминает нам Ориель, снимая свои ботинки и устраиваясь на подушке, — капитан наверняка знает низкий готик. Подозреваю, что многие из членов экипажа, кроме Пор'ла'канаса, так же понимают нас.

— Откуда вы знаете? — спрашивает Трост. Инквизитор только собирается что-то ответить, когда из ванной комнаты раздается визг Тани, и мы все подскакиваем. Морк вскакивает на ноги и несется к двери, спрашивая, все ли в порядке.

Мы толпимся за ним и пялимся внутрь комнаты. На дальнем конце мелкое чашевидное углубление. Вода стремительно утекает через маленькие отверстия по центру. Таня спиной вжимается в стену и смотрит на пол с ужасом, руками сжимая свою обнаженную грудь. Ее ноги дрожат, и она так же вздрагивает, когда поднимает глаза и видит, как мы входим. После общих душевых на борту "Лавров Славы" ее обнаженный вид для нас не в новинку.

— Что случилось? — требует ответа Ориель, проталкиваясь вперед, одновременно осматривая комнату.

— Извините, оно на-напугало меня, — отвечает Таня, явно выведенная из себя, поскольку ее зубы стучат.

— Что напугало тебя? — спрашивает Полковник, так же с подозрением оглядывая комнату. Мы все как один осматриваемся, и снова отходим к двери. Все что я вижу — только слив и голые стены.

— Смотрите, — говорит она нам и, сгорбившись, осторожно входит в углубление. С потолка начинает литься вода, и я вижу, что на полу появляются крошечные дырочки, где секунду назад их не было.

— И она холодная! — добавляет она, снова отскакивая назад, и поток воды немедленно останавливается.

— К тому же тут нечем вытереться, а дырки в полу открылись прямо подо мной. Я просто не ожидала, — нескладно заканчивает она, отходя от шока и теперь ощущая себя смущенной. Квидлон делает пару шагов к душевой и затем стремительно отскакивает назад, так как на уровне талии из стены рядом с ним выезжает панель и ускользает в потолок. Когда он отходит, панель снова появляется и затем становится на место, оставляя на стене столь тонкую щель, что вы ее не увидите, если не будете знать, где искать. Он делает пару острожных шагов вперед — альков снова появляется.

— Осторожно, — предупреждает его Морк, отходя от Квидлона.

— Сомневаюсь, что в ванной комнате может быть что-то опасное, — раздраженно говорит Полковник, — что внутри?

Квидлон склоняется и заглядывает в дыру, после чего начинает нервно ржать.

— Это шкаф, — говорит он, разворачиваясь к нам и хихикая про себя, на его лице выражение облегчения.

— Тут все, должно быть, активируется детекторами сближения, само поднимается и … думаю детали вам объяснять не нужно. Тут должны быть и другие штуки. Давайте посмотрим.

Следующие несколько минут или около того, мы выглядели совершенно нелепо — осторожно прохаживались туда-сюда по комнате, махали руками у стен и пола, и смотрели, что появится следующим. Если присмотреться, ты можно найти едва видные зазоры панелей и те же обесцвеченные участи, что активируют двери. Трост попался под порыв горячего воздуха из скрытых сопел справа от слива, рядом с отверстиями для подачи воды, в то время как Ориель разобрался, что слив активируется, если просто поместить внутрь чаши руку.

— Ладно, может быть нам оставить Таню завершить свое омовение без нашего наблюдения? — резко произносит Ориель, суша руки под потоком воздуха. После чего выводит нас наружу.

— Если вы все будете реагировать так каждый раз, когда происходит что-то странное, то это будет очень раздражающая и короткая миссия.

Мы обмениваемся нервными взглядами, пока всей толпой идем обратно к общественной подушке. Я никогда не думал, что принятие душа может быть таким пугающим и интересным переживанием, и на секунду поежился, когда подумал, какие еще странности нам могут встретиться во время поездки.

Чем больше я узнаю о тау, тем больше рад, что я — человек. Никогда не думал, что оценю простоту кранов и полотенец, но инцидент в душевой донес до меня, несколько нам повезло, что техножрецы контролируют безумный избыток техномагии.

— Как я уже говорил перед нашей маленькой экскурсией, — резко произносит Ориель, фокусируя наше внимание на своей персоне, — мы должны предполагать, что тау вокруг нас понимают нашу речь.

— А почему вы так уверенны, что тут безопасно разговаривать? — спрашивает Стрелли, многозначительно оглядывая комнату.

— Просто доверьтесь мне, — поджав губы в невеселой улыбке, отвечает Ориель, — теперь мне стало очевидным, что тау желают поделиться с нами всем, что они знают. Хотя по правде, я пока что не узнал ничего нового, чего бы ни слышал из других источников. К тому же, они все еще относятся с подозрением к нашим мотивам, особенно Пор'ла'канас. На этой формальной встрече с капитаном мы должны были быть чуточку свободнее и спокойнее, а пока что все было слишком напряженно и официозно. Пейте, наслаждайтесь едой, но не болтайте слишком много. По желанию задавайте любые вопросы и если вас спросят что-либо, напрямую не относящееся к нашим настоящим планам — отвечайте честно.

В этот момент из душевой выходит Таня и кивает мне, так как я следующий. Я пропускаю следующую часть беседы, так как стремительно ныряю под прохладный водопад. Оглядываюсь в поисках мыла, но осознаю, что в воде на самом деле уже есть какое-то моющее средство. Дрожа, выхожу к механизму сушки, и тот обдает меня всего с ног до головы теплым воздухом. Я высох за пару секунд. Проскальзываю в свою комнату и вытаскиваю чистую тунику из сундука, разбрасывая старую одежду по кровати. Однако недолго ощущаю себя немного освежившимся. К тому времени как я возвращаюсь к остальным, мои жаркие толстые одеяния снова заставляет потеть все тело, так что туника болезненно натирает в разных местах.

— Мы может быть и не с настоящей дипломатической миссией, — говорит Ориель, — но это не значит, что мы не можем вызвать серьезных проблем, если сделаем что-то не так. Грубо говоря, тау уже наблюдают за нами, так что простят большинство наших ошибок. И чем сильнее они поверят, что мы тупая и не смотрящая в будущее раса, тем сильнее они нас недооценят, так что не бойтесь показать свою неосведомленность.

— Подрывнику это ничего не стоит, — шутит Стрелли, не думая о том, что он только что сказал. Я съеживаюсь, потому что знаю, что будет дальше.

— Как ты назвал его? — рявкает Ориель, вскакивая на ноги и глядя на Стрелли.

— Это… а… это его прозвище, — сбивчиво отвечает Стрелли, глядя на меня. Я с ужасом смотрю на Полковника.

— Это часть тренировочного курса лейтенанта Кейджа, — объясняет Ориелю Полковник, — с полного моего одобрения.

— Так у вас всех есть такие милые прозвища? — голос Ориеля сочится презрением. — Император защити нас! Такой промах перед тау вызовет бурю вопросов. И что, по-твоему, ты делал?

— Я тренировал солдат для боевого задания, — бесцеремонно встреваю я, а внутри растет гнев, — вам нужны были тренированные солдаты, я вам их и даю. Если вам нужны шпионы, притворяющиеся другими людьми — можете разбираться с этим сами.

— А тебе в голову не приходило, что нужна будет определенная степень маскировки? — раздраженно отвечает Ориель. — Или тебе в голову вообще ничего не приходит?

— Если бы мне сказали, что вам нужна кучка тупоголовых дворян для задания, я бы тренировал их по-другому, — огрызаюсь я, вскакивая на ноги и прижимая кулаки ко швам, — так что вы получили отделение самых хорошо обученных солдат, что может предоставить Имперская Гвардия. И когда мы попадаем в самую мясорубку, вы меня еще поблагодарите, потому что они созданы не для этих интеллектуальных игр.

Ориель злобно смотрит на меня и скрипит зубами. Я знал, что пройдет немного времени, прежде чем он покажет свое истинное лицо. Так или иначе, это все равно бы доставило ему неприятности. Обмениваемся с ним ядовитыми взглядами, и я даю ему возможность продолжить. Он глубоко вздыхает и осматривает остальных, явно успокаиваясь.

— Спасибо, Кейдж, — наконец произносит он, — понятное дело, мы все тут на грани, так что твоя агрессия на сей раз будет забыта. Теперь я осознаю, что это оплошность с моей стороны. Я должен был просветить Полковника Шеффера более детально. Ты прав, здесь мы не должны забывать о своем задании. Твоя концентрация на военной стороне дела похвальна. А теперь скажи своим бойцам, что следующий, кто еще раз удумает использовать одну из ваших кличек, будет застрелен лично мной.

Он важно вышагивает из комнаты, оставляя нас переглядываться.

— А какие еще "оплошности" он допустил? — рычит Трост, почесывая свою щетину и глядя на Полковника.

— Держи свое мнение при себе, Трост, — холодно отвечает ему Шеффер, уходя в свою собственную комнату.

— Вы правда так считаете? — спрашивает Таня, после того как Полковник исчезает за дверью. — Что мы лучшие бойцы, каких может предоставить Имперская Гвардия?

Я смотрю на нее и остальных, все наблюдают за мной словно ястребы.

— Да, считаю, — отвечаю я им, натягиваю капюшон и тоже ухожу.

ПОСЛЕ предупреждения Ориеля на ужине у капитана мы несколько нервничаем.

Как обычно нас проводил сюда Пор'ла'канас и привел в широкую овальную комнату недалеко от мостика. Что ж, это только мне кажется, что недалеко от мостика, поскольку я до сих пор еще с трудом ориентируюсь, но вроде бы уже разобрался в какую сторону нос, а в какую корма. Потолок тут достаточно низкий и плоский по сравнению с куполами в других помещениях. Главный зал — обеденная зона. На одной стороне стоят ряды полок, первая мебель, что я тут увидел, и их нагружает едой небольшая армия дронов, которая парит туда-сюда через люки в противоположной стене. Я с ужасом вижу, как один из них подлетает к полке, а на его верхней поверхности стоит поднос. Затем поднос охватывает мерцающее синее поле, он поднимается и самостоятельно опускается на полку. Как еда может попасть в какое-то такое поле и не быть при этом осквернена? Один Император знает, что за отрава может пролиться из этих дронов! А эти тау думают, что мы будем есть все это после того, как они ее так испортили? Ну, и кроме того, они могли понапихать туда еще, один Император знает, чего. Может там какая-нибудь наркота, чтобы мы разговорились? Затем я вспоминаю слова Полковника и немного успокаиваюсь. Если тау захотят сделать что-то такое, мы никак не сможем предотвратить это.

В центре комнаты стоит огромный круглый стол, окруженный стульями без спинок, вылепленных кажется из самого пола. Когда я присматриваюсь ближе, то вижу на полу очертания. Однако самом деле они едва заметны, чуть разные оттенки зеленого и синего на всеобщей белизне.

Пор'ла'канас замечает мой взгляд, покидает Полковника и Ориеля и шествует ко мне.

— Разве это не прекрасно? — спрашивает он, глядя на пол. Под своей тяжелой робой я поеживаюсь, не особо радуясь тому, что впервые привлек его безраздельное внимание.

— Но их едва видно, — говорю я, слегка перенося вес тела так, чтобы оказаться чуточку дальше от чужака.

— Это особенно прославленная школа искусств в нашей империи, — объясняет гид, — их произведения требуют к себе внимания и тщательного изучения. Они помогают размышлениям и успокаивают нервы.

Черта с два они успокаивают мои нервы, думаю я про себя, осмеливаясь бросить умоляющий взгляд за спину Пор'ла'канас на Ориеля и Полковника. Инквизитор слегка хмурится, после чего зовет переводчика по имени. Тау неглубоко кланяется мне и затем устремляется обратно. Я облегченно вздыхаю и улыбкой благодарю их.

— Ни на йоту не доверяю этим жутким ублюдкам, — шепчет мне Трост, стоя ко мне спиной и немного повернувшись в мою сторону. Глазами он следит за тау.

— Я тоже, — соглашаюсь я, — не вздумай ничего делать, просто держи свой рот на замке, а уши пошире.

— Ничто в галактике Императора не заставит меня по собственному желанию разговаривать с этими уродцами, — с чувством отвечает он.

Из ниоткуда раздается звон колокольчиков, и за исключением Пор'ла'канаса все ошеломлены. Диафрагма двери открывается и Эль'савон — капитан, — появляется еще с четырьмя тау. На них похожие парящие одежды, в которых они были на церемонии приветствия. Пор'ла'канас представляет их — еще более причудливые и непроизносимые имена — и мы рассаживаемся за столом, без какого-либо порядка.

Пор'ла'канас переводит пару любезностей капитана, после чего информирует нас, что путешествие через варп протекает по расписанию, и что управляемая дронами капсула была отправлена на Ме'лек, дабы наверняка предвосхитить наше прибытие. Он спрашивает, удовлетворяют ли нас условия в наших комнатах, ну и так далее. Пока он говорит, один из тау встает и идет к еде, наполняя овальную тарелку различными фруктами. Мы все провожаем его угрюмыми взглядами.

— Что-то не так? — спрашивает Пор'ла'канас, заметив наше недовольство.

— Ну, мы ожидали чего-то более, э, формального, — говорит Таня, вспоминая, что она должна быть вроде как смотрительницей группы, — Имперский командующий не привык, когда подчиненные позволяют себе есть до него.

Пор'ла'канас мгновение смотрит на нас безучастно, затем капитан обращается к нему на тау. Далее следует беседа чужаков, они разговаривают прямо перед нами, практически забыв, что мы находимся вместе с ними в комнате. Они все вздрагивают, когда Полковник многозначительно прочищает горло.

— Вы не могли бы поведать нам, о чем вы говорите? — спрашивает он, но в его голосе нет и намека на агрессию.

— Мои извинения, — совершенно искренне отвечает переводчик и возвращает свое внимание к Ориелю, — мы не хотели выказать неуважение. Мы все равны в нашем труде во имя высшего блага. Внутри нашего общества нет необходимости в иерархии. Мы просто обсуждали, как разрешить эту ситуацию. Я уверен, вы поймете, это судно Эль'савона, и следовательно, тут среди нас он является высшей властью. И все же вы правители планеты и можете считать себя выше его. Так что мы не уверенны, как следует поступать дальше. Может быть, вы посоветуете нам?

Ориель, кажется, на мгновение опешил от такой искренности тау, но быстро пришел в себя.

— Что ж, мы говорим: "На Терре веди себя как терранец", — небрежно отвечает он, махнув рукой в сторону полки. Собравшиеся тау посмотрели на Пор'ла'канаса, и тот перевел. Они озадаченно смотрят друг на друга, а затем на Ориеля.

— Мы последуем вашему примеру, — объясняет Таня после незаметного жеста Полковника, — поскольку мы едины и равны в нашем служении великому Императору Галактики, как и вы своему делу.

Чудесно выкрутилась, думаю я про себя, ловлю ее взгляд и подмигиваю.

Не позволим им забывать, с кем они имеют дело. С тех пор как мы прибыли, Пор'ла'канас был снисходительным мелким говнюком, и самое время поставить этих выскочек на место. Подавляю сильное желание напомнить им, что они тут только потому, что варп-шторм помещал нам изничтожить их расу в младенчестве. В любом случае ее ответ, кажется, удовлетворил всех. Ориель улыбается Тане, тау одобрительно кивает. Чувствую, как меня кто-то пнул под столом и, взглянув вправо, вижу, что Стрелли пялится на меня.

— Я полагаю, будет уместным жестом со стороны нашего писчего, как самого младшего и наиболее скромного слуги Империума среди присутствующих, продемонстрировать нашу готовность ухватить эту прекрасную идею равенства, — вежливо произносит он.

Все взоры устремляются ко мне пока Пор'ла'канас переводит. Я встаю, и все мое тело начинает покалывать от их пристального внимания.

— Ты труп, — из-под складок капюшона одними губами бросаю я Стрелли, пока прохожу мимо и одариваю его убийственным взглядом. Стоящий у полок тау благодарно кивает мне. Я нерешительно беру протянутую им тарелку и подхожу к полкам, глядя на подносы с едой. На четырех полках сорок различных блюд. Я смотрю в тарелку тау, что из еды он взял, стараясь найти то же самое на заваленных едой блюдах. Однако она из разных полок, отовсюду, так что я полагаю, что нет официального порядка, что есть первым. Ну, насколько я могу судить.

Нагружаю свою тарелку, случайным образом хватаю различные фрукты и овощи, по паре с каждой полки, сверху поливаю различными горячими соусами. Сзади раздается звук, напоминающий удивленное бормотание, и я поворачиваюсь. Тау смотрят на меня, а на их лицах слегка недоверчивое выражение. Пор'ла'канас строго говорит им что-то, и они отводят взгляд, после чего он говорит что-то длинное стоящему рядом со мной тау. Тот вежливо, но твердо отбирает у меня тарелку и произносит что-то на тау. Из люка выплывает дрон и простирает зеленую дымку, выхватывая тарелку из рук тау, после чего снова уплывает прочь. Тау говорит что-то мне, и затем указывает на полки и свою тарелку, отсчитывая в свою очередь расположенную там еду. И вот только тогда мне становится ясно, что он брал ее с каждой восьмой тарелки. Держа это в уме, я осознаю то, что изводило меня весь день и наконец-то дошло, когда тау вручил мне чистую тарелку. У них на каждой руке только большой и три отдельных пальца. Конечно же, у них восьмеричная система исчисления и в этом есть смысл. Гребанешься с этими чужаками.

Я чуть внимательнее смотрю на еду, после чего беру пару звездных фруктов, которые ел раньше, раз уж знаю, что они достаточно вкусные. Затем отсчитываю дальше восемь тарелок. Смотрю на тау, и тот одобрительно кивает, после чего уходит от меня к столу. Ложкой накладываю в свою тарелку маленькую кучку темно-синих зерен, затем снова отсчитываю и натыкаюсь на глубокую чашку с коричневой, похожей на подливу, субстанцией. Выливаю немного на еду, раздумывая, зачем я поливаю и фрукты тоже, и затем перехожу к последнему блюду. Оно более знакомо, там хлебцы, хотя разноцветные полоски — зеленые и серые — бегут по всей булке.

Рядом с тарелкой лежит какой-то маленький аппарат, и я поднимаю его.

Появляется Полковник с еще одним тау.

Игнорирую его и продолжаю изучение устройства. Заметив маленькую кнопку, нажимаю ее. Выскакивает лезвие, к счастью, направленное от меня, ведь по случайности я мог порезать себе запястье. Оно начинает мерцать. По правде говоря, судя по своим ощущениям, оно скорее очень быстро вибрирует. Использую нож, дабы нарезать себе хлеба, а затем снова нажимаю кнопку, выключая вибро-нож. Мои руки трясутся, и я спешу обратно к столу.

Сажусь и только затем осознаю, что не могу есть руками, по крайней мере, пока вся еда в соусе. Смотрю на тау, который был передо мной и вижу, что у него в руках похожие на лопатку приборы, что мы нашли в своих комнатах. У него по паре в каждой руке, он умело нарезает яства, используя одну пару, чтобы держать, а вторую, чтобы резать, после чего отправляет еду в свой безгубый рот. Я оглядываюсь в поисках приборов, Таня ловит мой взгляд. Она тянется под стол, вытягивает их оттуда и со снисходительной улыбкой машет ими. Опускаю взгляд — там под столешницей маленький ящичек с дырками для пальцев. У тау слабые руки, поскольку в дырку пролезает только мой мизинец.

Вытаскиваю ящичек и вижу там восемь лопаток для еды вместе с шелковистой, похожей на салфетки, тряпкой, да накрытую чашу с белыми кристаллами. Я для пробы макаю палец в чашу, прикрывая этой действие ото всех длинными рукавами робы, и затем осторожно пробую на вкус. Каково же мое удивление, когда это оказывается просто солью. Старая, добрая соль. Беру щепотку пальцами и посыпаю еду, после чего начинаю разбирать ее приборами.

Это требует некоторой сноровки, поэтому мы достаточно много еды проливаем на стол. Стрелли почти вышибает глаз Тросту, когда через стол случайно катапультирует горячий круглый кусок похожего на картошку овоща, чем вызывает приступ удушающего смеха у Тани и нахмуренный взор Полковника. То и дело по воздуху жужжат дроны, вытягивают дымку поля и убирают стол.

Тау, кажется, не замечают наши любительские муки, один-двое циркулируют вокруг стола, помогая разместить приборы в наших пальцах с меньшим количеством суставов. Один из них говорит что-то другому, остальные кивают и издают какой-то гогот. Очевидно смех, решаю я. Ориель любознательно поднимает бровь и немного оскорбленным тоном спрашивает, что тут смешного.

— Шутка, командующий Империума, мы не хотели оскорбить вас, — добродушно отвечает Пор'ла'канас.

— Может, тогда поделитесь с нами? — спрашивает Стрелли, пытаясь откинуться на спинку стула, забыв об ее отсутствии, так что ему приходится спешно наклониться вперед, чтобы не свалиться. Одариваю его усмешкой, которую никто не видит благодаря моему капюшону. И снова размышляю о том, чем на самом деле занимаются все вездесущие адепты, когда на них никто не смотрит.

— Император настолько вас любит, что наградил лишними пальцами, — объясняет переводчик, кивая от удовольствия. Он останавливается и выглядит слегка опешившем от нашего остолбенения.

— На языке тау это просто смешная игра слов, — уверяет он нас, — возможно, я не очень хорошо перевел.

У Пор'ла'канаса едва есть время перекусить, так как возобновляется беседа с Квидлоном, и тот закидывает тау различными вопросами об их технологиях, в частности о дронах. Хотя, кажется, ответы еще сильнее сбивают его с толку. Морк и Трост стоически хранят молчание, только закидывают в рот еду и игнорируют тау насколько это возможно.

Таня спрашивает о разных блюдах, но как и Квидлон, все сильнее и сильнее приходит в замешательство от объяснений.

Примерно через пятнадцать минут со свистом через люк проносится еще один дрон, неся поднос с напитками в длинных, тонких кубках из бледно голубой керамики. Пор'ла'канас объясняет, что это превосходный напиток тау. Я полагаю, как вино. Мы все берем по бокалу, Ориель встает и поднимает свой.

— Эль'савон, следующий тост ваш, — объявляет он, глядя на капитана. Капитан и Пор'ла'канас выглядят шокированными.

— Что вы хотите сделать, командующий Империума? — быстро переспрашивает Пор'ла'канас.

— Предлагаю тост, — повторяет он, обращая свое внимание на переводчика.

— Почему вы хотите сделать из Эл'савона тост? — в ужасе спрашивает Пор'ла'канас.

— Я… Что?! — отвечает Ориель, оглядывая стол и осознавая, что его неправильно поняли.

— Нет, нет! Тост в данном случае, э, выражение признательности, — он смотрит на нас, ища поддержку, мы все встаем и тоже поднимаем наши кубки. Тау секунду переговариваются друг с другом, после чего копируют наши действия.

— За Эль'савона, пусть он проживет долгую и счастливую жизнь, — провозглашает Ориель. Мы повторяем его слова и пьем. Вино на самом деле не является вином, на вкус оно почти что соленое, вряд ли фруктовое, и немного горчит. Я делаю только маленький глоточек и ставлю кубок обратно. Пор'ла'канас переводит, и тау подражают нам на своем языке, после чего все делают глубокий глоток. Эль'савон произносит речь, и действо повторяется в обратном порядке. С тостом Эль'савон в честь командующего Империума Ориеля я вынужден сделать еще один глоток алкоголя тау.

Без формального порядка ужин длится, на мой взгляд, часами. Так как обе стороны опасаются сделать слишком много ошибок в общении, то беседы сводятся к странным вопросам насчет еды и вежливым запросам относительно нашего конечного пункта — Ме'лека. Кажется, эта планета достаточно давно освоена, хотя и не так стара как Империя Тау. Ориель ловко избегает вопросов о наших причинах визита, так что заканчиваем есть в тишине. Наконец-то после небольшой неловкости и дискомфорта Эль'савон желает нам спокойно ночи, и тау уходят, за исключением Пор'ла'канаса, который поведет нас обратно в наши каюты.

Когда мы ложимся в кровати, никто не вымолвил и слова, все слишком устали и озабоченны собственными тревожными мыслями.

МЫ ВЕДЕМ себя достаточно сдержанно, пока корабль бороздит варп к Ме'лек. Опять же, в варпе ко мне вернулись мои кошмары, наполненные мертвецами из прошлого.

Учитывая постоянную охрану тау, бессонница заставляет ощущать себя опустошенным и старым. Остальные тоже не в себе, и несколько раз были тревожные звоночки, когда один или другой чуть было не накрывали нашу легенду крышкой.

Ориель оставил нас, а Полковник как всегда необщителен, так что я остаюсь один на один с остальными штрафниками "Последнего Шанса". Собираю всех вместе, чтобы еще разок пройтись по нашему плану, а про себя возношу молитву Императору, чтобы Ориель оказался прав, считая, что внутри наших апартаментов мы можем говорить свободно. Если нет, то тау точно уже знают, что мы собираемся делать. И возможно именно таков их план. Убаюкать нас ложным чувством безопасности, чтобы мы открылись и рассказали им все, что они пожелают.

Но я не могу просто оставить штрафников наедине, мне нужно заставить их заниматься хоть чем-то, так что фокусирую их на задании, что, кажется, превосходно отвлекает их внимание от тревожного окружения.

Камнем преткновения является только Таня. Когда мы доходим до фазы, где ей нужно сделать выстрел — она говорит да, но в ее глазах нет ни веры, ни убежденности. Следующим утром, когда она просыпается, припираю ее к стенке.

— Ты осознаешь, что все пойдет прахом, если ты не нажмешь на спусковой крючок? — тихо говорю ей, загородив выход из комнаты.

— Не так трудно выстрелить. Ты сам можешь это сделать, как и Герой, — отвечает она, не смотря мне в глаза.

— Возможно, но Снайпер — ты, так что тебе стрелять, — говорю я ей, делая шаг вперед.

— Я знаю, Последний Шанс, — вздыхает она, садясь на кровать.

— Ты должна постараться! — отрезаю я, продвигаясь по комнате.

— И что я должна тебе ответить? — с пылом говорит она. — Что я не хочу стрелять, что не хочу убить еще одного человека?

— Я не говорю о человеке, я говорю о цели! — рявкаю я. — Это всего лишь чужак, как орк, или эльдар, или хруд. Я не прошу тебя убивать человека.

— Я не думаю, что тау считают так же, — возражает она, глядя в пол.

— Это еще что за дерьмо? — шикаю я, и мой голос тих. — Ты чувствуешь вину перед чужаками? Ты отвратительна, Таня. Как ты можешь сидеть здесь и сравнивать этих вонючих тау с человеком. Почему они для тебя намного важнее, чем я, Полковник или твои товарищи по команде?

Она поднимает взгляд на меня, на ее лице растерянность.

— Я не говорила такого, — возражает она.

— Зато думаешь так, даже если не осознаешь этого, — резко продолжаю я, не останавливаясь ни на секунду, — если ты не выстрелишь, этот засранец Пресветлый Меч вторгнется в Саркассу и распотрошит тысячи людей. И все потому, что ты считаешь, что этот поганый чужак имеет больше прав на жизнь, чем мы.

— Я так не считаю! — она встает и отталкивает меня. — Я не хочу идти на это задание! Почему обязательно я? Почему они доверились мне?

— Потому что ты поклялась защищать Императора и его владения, — тихо отвечаю я, стараясь успокоить ее, — давай взглянем на это с другой стороны — почему ты просто не отказала Полковнику в тюрьме и не получила болт в голову? Ты ведь знала, что тебя попросят убить кого-то.

— Я не думала об этом, — говорит она, тряся головой, — я просто не хотела умирать.

— А, так ты значит просто эгоистичная сука, в этом дело? — я снова зол, и ощущаю, как кровь внутри меня вскипает. Тыкаю пальцем ей в грудь.

— Покуда ты жива, все эти невинные люди на Саркассе могут отправиться прямо в ад, убитые руками существа, которого ты отказалась застрелить, так?

— Я не хочу, чтобы это произошло! — рявкает она, отбрасывает мою руку и отпихивает меня. — Отвали от меня, Последний Шанс.

— Нет, пока ты не пообещаешь мне выстрелить, пока ты долго и мучительно не подумаешь о том, что будет, если ты не нажмешь на спусковой крючок, — отвечаю я, снова подходя к ней и испепеляя ее взглядом.

— Ага, только тогда после Пресветлого Меча ты попадешь в перекрестье прицела, — угрожает она.

— Если так и будет, то я буду просто счастлив, — признаю я, отходя на шаг и отступая от нее, — если после выстрела ты хочешь увидеть меня в перекрестье, что ж, посему и быть. Делай что хочешь, но только после того, как пришпилишь этого ублюдка.

После чего смотрю на нее. Она с вызовом смотрит в ответ, в ее глазах ненависть.

Отлично. Она выстрелит, в этом я чертовски уверен.

ПРИЕМ на Ме'леке был намного грандиознее, чем был на корабле. Когда рампа касается посадочной площадки, начинает играть какой-то оркестр, по большей части состоящий из ударных, с ними несколько гудящих труб, что вносит в музыку полную какофонию. Это совершенно не походит на четко выстроенные, ритмичные гимны и марши к которым я привык, и через пару секунд мелодия начинает раздражать даже меня. Вдоль маршрута к космопорту перед нами двумя линиями выстроились огромные шагающие машины, торчащие из земли как какие-то стилизованные грибы — широкий купол над тщедушной опорой.

Высота машин примерно три с половиной, может быть четыре метра, очертаниями они напоминают гуманоида. Судя по их форме, и учитывая, что внутри пилот, я бы сказал, что водитель сидит в корпусе, а плоская широкая голова с множеством линз всего лишь дистанционно связанна с ним. Руки крупные и толстые, плечи и бедра покрыты бронированными плитами. Худенькие ножки скорее похожи на подпорки, хотя все остальное заключено в тяжелую на вид, аккуратно граненную броню. У каждой машины сзади ранец, из которого торчат ряды сопел. Возможно, это какое-то реактивное устройство. Очевидно, что это своего рода боевые машины, так как устройства, смонтированные на руках, явно оружие различного назначения. У нескольких боевых скафандров даже на плечах присутствовало вооружение. Длинноствольные пушки и пусковые ракетные установки расположены по той же рациональной и упорядоченной схеме, как и во всех видимых мной машин тау. Над несколькими парят дроны, мерцая каким-то энергетическим полем.

Боевые скафандры и дроны раскрашены по зазубренному шаблону в камуфляжные цвета серого и оранжевого, в различных местах видны буквы и символы тау. Возможно это отметки отделений или имена пилотов.

Под аккомпанемент завывающих серво-моторов, все машины как один подняли правую руку в приветствии, сформировав для нас арку прохода. Если тау сражаются в таких машинах, то я внезапно осознаю, почему нам нужно остановить их вторжение в Саркассу. Потому что, на мой взгляд, эти скафандры неудержимы, и насколько я могу судить — они скорее ходячие танки, чем тяжелая броня. Практически как огромные дредноуты космодесантников, о которых я слышал на Ичаре-4. Бросаю взгляд на Ориеля, который стоит справа от меня.

— Если все сделаем правильно, нам не придется сражаться против этих боевых машин, — шепчет он, окидывая меня злобным взором, который говорит, что если что-то пойдет не так, именно с ними мы и столкнемся.

Ориель начинает спуск по рампе, а мы следуем на почтительной дистанции от него, играя роль покорного сопровождения. Пока мы идем по проходу из боевых скафандров, они еще сильнее пугают меня. Они возвышаются над нами, и эти громадные туши скорее всего могут сделать из нас кровавое месиво своими искусственными мускулами и впечатляющим вооружением. Каждая машина сзади нас опускает руку, что заставляет меня еще сильнее запинаться и паниковать.

В конце ряда нас встречает маленькая группа сановников тау, одетых в церемониальные туники, похожие на одежды капитана и Пор'ла'канаса, в которой они встречали нас на корабле. Позади них еще одна шеренга из нескольких десятков воинов без боевых скафандров, но все же хорошо вооруженных и в броне. Их униформа из легкого, вспученного материала, на котором закреплены панцирные пластины брони на груди и бедрах, а плечи защищены толстыми щитками. Вместо подходящих визоров, все шлемы полностью усеяны маленькими группами линз различного размера. Раскраска соответствует серо-оранжевому узору машин, за исключением шлемов, те различных оттенков синего, желтого и красного, возможно для идентификации различных отделений.

Предполагается, что это демонстрация военной силы, и она меня впечатляет. Мне определенно не хотелось бы столкнуться с ними в бою. Вооружены они длинными винтовками, примерно в две третьих моего роста. Подозреваю, что у них достаточно пробивной силы, чтобы проделать дыру в задней броне боевого танка. Затем я в уме отвешиваю себе оплеуху. Я ведь с ними столкнусь, говорю я себе, и очень скоро. Ну конечно не с этими конкретно, но с другими определенно. Собираюсь с мыслями, говорю себе, что здравое уважение к врагу это одно, но на самом деле они не страшнее орка или тиранида. Я почти убеждаю себя этими аргументами. Почти. Оркестр прекращает стучать и визжать, и тау по центру группы выходит вперед, вежливо кланяется Ориелю, после чего обращается ко всем.

— Всем без исключения добро пожаловать на планету тау Ме'лек, — начинает он, его речь практически идеальна, в ней нет и следа нечленораздельности или акцента как у Пор'ла'канаса.

— Меня зовут Пор'о-Борк'ан-Ало-Ша'ис. Можете обращаться ко мне Посол по связям Прохладный ветер. Но если пожелаете, то можно и просто посол, я не обижусь.

Его тон приятен, а глаза живые. Пока он говорит, то быстро осматривает всех, специально удостоверяясь, что с каждым обязательно встретился взглядом. Какой-то голосок в голове мне подсказывает, что он и есть наш контакт. Не могу сказать, откуда я знаю, возможно, из-за того, как он смотрит на нас, но я не уверен. Он представляет остальных, уполномоченных от каст Воды и Земли, чьи имена для моего слуха все равно, что беспорядочный набор звуков.

— Так же позвольте добавить, что это честь и удовольствие для меня приветствовать вас на Ме'леке, — завершает он. — Вы первые официальные представители Его Святейшества, Императора Человечества, которые посетили нас и, я желаю, чтобы ваше пребывание было приятным и плодотворным.

Пока я осматриваю космопорт, Ориель толкает заикающуюся речь на тау, видимо о том, как он рад посетить эту планету и все такое. Остальные здания в порту достаточно низкие, с плоскими куполами, соединенные меж собой крытыми переходами на земле и в паре метров над землей. Большинство зданий белого цвета, как и корабль, и практически все вокруг болезненно сверкает. Атмосфера так же суха, а солнце припекает мне спину, в точности как любят тау, если судить по условиям на корабле чужаков. Когда формальности соблюдены, Посол Прохладный Ветер говорит, что нас ожидает транспорт, который отвезет к временному пристанищу.

Он ведет нас через портовый терминал, здание с белыми стенами и высокими арками, соединенный с куполообразными залами. Именно здесь мы видим насколько много у тау дронов. Они жужжат почти повсюду, некоторые несут коробки и мешки, другие летят без какой-то явной цели, хотя Прохладный Ветер информирует нас, что большинство из них передают послания. Для делового космопорта тут, кажется, относительно мало самих тау. У некоторых дверей стоят странные воины касты Огня, на них та же одежда, что и у жителей снаружи, но в руках короткие карабины. Пара адептов в туниках проходят мимо, судя по уважительным поклонам Прохладному Ветру и Ориелю, они из касты Воды.

Через дальний арочный проход я замечаю группу касты Воздуха. Я прихожу к такому выводу, судя по их одежде — знакомому обтягивающему комбинезону, который носил экипаж корабля.

Когда мы проходим массивные раздвижные двери терминала, то попадаем в пригород. Космопорт расположен на горе, с которой видно все остальное поселение, и благодаря ясному дню видимость составляет несколько километров во всех направлениях.

От космопорта лучами расходятся широкие бульвары, по сторонам стоят высокие здания таких форм, которые вы только можете себе представить. Некоторые куполообразные, некоторые похожие на иглу башни, в то время как большинство имеют выходящие на улицу плоские фасады, которые мягко переходят в сферические формы или пирамиды с закругленными углами.

Большинство зданий белые, но, через достаточно правильные интервалы встречаются цвета со странной примесью бледно-серого, желтого или синего. Эта совокупность дает ощущение, что тут все расположено по тщательно продуманной схеме. Многочисленные проходы и поднятые пересекающиеся дороги меж зданий придают городу занятой вид, хотя тут нет нагромождения и ощущается спокойствие, которое я не испытывал ни в одном из городов Империума. Небо над головами бледно-синее, мимо проплывают разбросанные пушистые облака, а солнце Ме'лека — огромный, яркий шар чуть ниже зенита. Прохладному Ветру хватает ума позволить нам несколько минут полюбоваться пейзажем и насладиться видом.

И только затем до меня доходит. Если на корабле тау мы были только по щиколотку в дерьме, то сейчас мы по самую шею. Господь Император, да это долбаная планета тау! Нас тут малюсенькая группа, а их огромная армия. Подозревая, что только приданного отделения для нашей встречи достаточно, чтобы уже несколько раз стереть нас с лица земли. И если мы думаем, что вели себя на корабле осторожно, то тут вообще придется ходить на цыпочках. Чем дальше все заходит, тем все меньше и меньше мне нравится наше задание. Это вынюхивание здесь напомнило мне несколько будоражащих моментов в Коританоруме, когда нас почти что поймали. Ну, и, конечно же, всех этих невинных людей, которых нам пришлось убить просто потому, что существовала опасность выдать врагу расположение наших сил.

С другой стороны здесь с этим проблем нет — в конце концов, тут всего лишь чужаки. Галактика явно не будет тосковать без них, а я уж и подавно.

— А они любят разбредаться, не так ли? — комментирует Стрелли, прикрыв глаза рукой от солнечного света.

— Вам не кажется, что тут все немного какое-то бездушное? — спрашиваю я остальных так тихо, чтобы не услышал Прохладный Ветер.

— Не понимаю, — говорит Таня, разворачиваясь ко мне.

— Куда не взгляни, везде все одинаковое, — жалуюсь я, взмахом руки охватывая весь город, — он ни растет, ни меняется, с ним ничего не происходит. Возможно, он выглядит именно так, как они хотят. Тут нет никакой индивидуальности, нет никаких различий меж разными районами.

— А я полагаю, ты не привык к такому, да? — встревает Трост. — Да ты просто ульевая крыса. Что ты вообще знаешь о строительстве городов?

— В улье хотя бы можно понять, где ты находишься, — отвечаю я ему с улыбкой, вспоминая сырые и вызывающие клаустрофобию коридоры моей юности, — повсюду различное освещение, различные запахи. Можно понять какой уровень старее, какой жилой квартал какому клану принадлежит. Там были граффити и тотемы для разграничения территорий, на полу и на стенах были нарисованы эмблемы банд. Там все кипело жизнью. А это место мертво.

— Понимаю о чем ты, — к моему огромному удивлению Морк соглашается со мной, — не думаю, что у этих тау есть история или традиции. Они, кажется, так озабочены своим высшим благом и строительством империи, что игнорируют свое прошлое.

— Может быть, у них есть причины забыть, — бормочет Таня, снова глядя на город, — может быть, для них это новое начало.

Ориель кашляет, чтобы привлечь наше внимание, и кивает головой в направлении широкой рампы, ведущей вниз с площади, где мы стоим. Мы идем за ним и Прохладным Ветром вниз к улицам, где нас ожидает транспорт. Он похож на корабельную машину, парит над землей, хотя и всего лишь в полуметре. Произведен все из того же серебристого материала, но намного уже. Его тупой нос закруглен по углам, изогнут, незаметно и без швов переходит в прозрачное ветровое стекло, которое простирается над сидениями внутри еще на метр выше. Задняя часть открыта всем ветрам, внутри кузов — примерно овальное углубление, по краям уставлены подбитые сидения, в которые мы плюхаемся, когда боковая секция падает на землю, формируя рампу.

Как только мы устраиваемся, у носа садится Прохладный Ветер и что-то громко говорит на тау. Машина поднимается еще на полметра над землей и медленно начинает разгоняться. Заглядываю вперед, но не вижу водителя. Квидлон тут же задает очевидный вопрос. В этом деле на него всегда можно положиться.

— Э, простите посол, но кто управляет этой машиной, я имею в виду, кто контролирует ее? — спешно произносит он, разрываясь между Прохладным Ветром и видом на проносящиеся мимо здания.

— Спасибо за вопрос, — слегка кивнув, отвечает Прохладный Ветер. Кажется, я начинаю осознавать, что это на самом деле не знак уважения, а выражение удовольствия, вроде улыбки.

— Эта наземная машина, как вы называете их, заключает в себе небольшой искусственный разум, как у дронов, которых вы видели. На самом деле он не столь разумен, но знает план города Ме'лек и может реагировать на простые речевые команды.

— Вы просто говорите ему куда ехать, и он вас отвозит туда? — спрашивает Таня, проверяя, правильно ли она поняла, при этом беспокойно ерзая на своем сидении. Они действительно немного низкие, и мы вынуждены слегка сутулиться. Полагаю, что они более удобны для членов касты Воды и воинов Огня, которых мы видели в космопорту, ведь они ниже нас ростом. Затем до меня доходит, что ее беспокоит не сидение, а сама мысль о том, что какой-то инопланетный искусственный разум везет нас по городу, причем неизвестно куда.

— Верно, — подтверждает Прохладный Ветер, — должен уверить вас, это полностью безопасно. По правде говоря, полагаю, что это даже безопаснее, чем если бы нас вез разумный водитель. Его невозможно отвлечь, он не блуждает мыслями где-то и не мечтает. Его сенсоры намного точнее и покрывают гораздо больший спектр, чем доступен любому живому существу.

— Вы не расскажете нам немного об этих зданиях? — спрашивает Полковник, после того как Ориель что-то ему нашептал.

— Конечно же, главный советник, — отвечает Прохладный Ветер, глядя своими темными глазами на Полковника, — только что мы покинули космопорт Ме'лека, один из двух таких комплексов на этой планете.

— Геодезическая структура справа от нас, — он указывает на фасетчатый серебристый купол, который отражает свет сотнями солнечных зайчиков, и те пятнами блестят на соседних зданиях, — содержит наземные жилища для членов кор, которые известны вам как каста Воздуха. В настоящее время только некоторые из них могут жить на планетах из-за атрофии мышц и скелета, вызванной длительными космическими полетами на протяжении множества поколений. Внутри поддерживается более низкая гравитация, чем во всем городе.

— А вы очень общительны, посол, — комментирует Ориель, внезапно выпрямляясь на месте, — есть на то какая-то особая причина?

— Две причины, командующий Империума, — вежливо отвечает Прохладный Ветер, — для начала, я высшее должностное лицо пор, касты Воды, на вашем языке, и это моя обязанность — всецело сотрудничать с такими важными и достопочтенными гостями. Ну и второе — я буду снабжать вас и ваш отряд конфиденциальной информацией перед вашей отправкой в Эс'тау.

Значит он наш контакт, с триумфом думаю я. Кажется, никто не удивлен, в особенности Ориель. Хотя хорошо, что он сам об этом сказал.

— Я полагаю, мы можем тут разговаривать без опаски? — спрашивает Ориель, твердо глядя на Прохладного Ветра.

— Эта машина надежно защищена от любых видов наблюдений, — искренне заверяет его Прохладный Ветер.

— Вы точно уверенны? — настаивает инквизитор.

— Я определенно не начал бы эту беседу, если бы не удостоверился, командующий Империума, — подчеркивает посол.

— Хм, думаю да, — решает Ориель, откидывается на спинку и немного расслабляется, — у вас есть новости относительно передвижений командующего Пресветлого Меча?

— О'вар, как мы часто называем его, возвратился на Эс'тау примерно каи'ро-та тому назад, — без промедления отвечает посол. И тут замечает наши смущенные взгляды.

— Извините, почти два терранских месяца тому назад. И полагаю, что он там задержится еще на несколько недель. В данный момент он собирает подходящий транспорт и боевые корабли эскорта для своей армии, чтобы атаковать планету, которую вы называете Саркасса.

— Что вы можете рассказать о самом Пресветлом Мече? — спрашивает Полковник, наклоняется вперед и укладывает один локоть на колено, после чего подпирает ладонью подбородок. Его взгляд упирается в Прохладного Ветра, и послу, кажется, мгновенно становится не по себе от его ледяного пронзающего взора. Не могу винить за это тау, под внимательным взглядом Полковника все, кого я встречал, чувствуют себя не очень комфортно. Вероятно, даже чужаки.

Тот бросает взгляд на Ориеля, который, соглашаясь, кивает, и тау деликатно чистит горло перед тем как продолжить.

— Его зовут Шас'о-Таш'вар-Ол'нан-Б'как — говорит он нам, слоги речи тау почти складываются в одно длинное слово. Это значит что он командующий касты Огня, с мира Таш'вар, который заслужил почетное звание Пресветлого Меча и Пустынного Пастуха.

— Пустынного пастуха? — смеется Трост. Пока мы едем, он свесил одну руку за борт машины, и от смеха он начинает хлопать ей по корпусу. — Что ж это за звание такое?

— Одно из великих, — отвечает Прохладный Ветер, игнорируя грубость Троста, — происхождение этого традиционного звания уходит корнями на многие поколения назад.

Как тау, я нахожу его происхождение чрезвычайно интересным, но подозреваю, что посторонним рассказ будет не столь поучительным.

— Да, это так, — тяжело отвечает Полковник, прожигая Троста взглядом за вмешательство. — Пожалуйста, продолжайте рассказ об О'варе.

— Как и все члены касты шас, О'вар родился воином, — говорит нам Прохладный Ветер, глядя по очереди на каждого, не концентрируясь на ком-то конкретно. Он определенно привык разговаривать с группой, что очевидно, и его командный выговор на нашем языке намного лучше, чем у большинства людей, которых я встречал.

— В формирующие года, этот период каста шас часто называет "в строю", О'вар несколько лет сражался рядом с великим военным героем О'шовахом. За это время О'шовах был так впечатлен навыками О'вара по владению оружием и его тактическим предвидением, что они провели та'лиссера вместе. Это позволило О'вару присоединиться к охотничьему кадру О'шоваха, как мы называем наши военные формирования.

— Эта та'лиссера — какая-то связующая церемония, да? — вмешивается Ориель, — Она подразумевает очень серьезные обязательства.

— На самом деле, так и есть, командующий Империума, — отвечает Прохладный Ветер, не выказывая удивления, что Ориель знает об этом, — это одно из самых глубоких обязательств, что мы можем дать, дабы достигнуть тау'ва. Цель жизни для всего нашего народа, сложное понятия, которое переводчики трактуют просто как высшее благо. О'шовах стал наставником О'вара, и научил его множеству боевых навыков, научил премудростям искусства ведения войны. Через некоторое время О'вар достиг авторитетной должности, а это означало, что он больше не мог оставаться в кадре О'шоваха. Возможно, это стало для них обоих эмоциональным разрывом. И как говорят, именно в это время в О'варе начали расти семена инакомыслия. О'шовах, ранее выдающийся и высокоуважаемый лидер наших армий, с тех пор отвернулся от высшего блага и от наших путей. О'вар, несомненно, вдохновленный своим наставником, стал агрессивным и упорным лидером. Хотя он до сих пор клянется поддерживать идеалы тау'ва, его милитаристский подход все сильнее и сильнее начинает противостоять нашей не агрессивной политике колонизации.

— Вы имеете в виду, что он стал пушкой, которая вот-вот выстрелит, — без шуток заявляет Стрелли, — для вас, должно быть, это настоящая головная боль.

— Какая выразительная аналогия, — отвечает Прохладный Ветер, снова слегка кивая от удовольствия.

— Извините, — вклинивается Таня, — я путаюсь в этих именах, не могли бы вы их повторить?

Мы с Морком согласно киваем. Эти слоги тау смешались в моей голове вместе с переводами.

— Беспокоиться нам нужно только об одном, — отвечает Ориель, — об О'варе. Мы называем его командующий Пресветлый Меч. Другой — О'шовах. Это переводится как Зоркий Взгляд. Зоркий Взгляд был командиром Пресветлого Меча в его ранней карьере военного, это все что вам нужно знать о нем. Пожалуйста, давайте внимательнее и поспевайте.

— Что ж, я запуталась, — огрызается Таня, скрещивая руки, — в конце концов, я должна убить этого парня, и мне хотелось бы знать его имя, когда я буду нажимать на спусковой крючок.

Мы все резко смотрим на нее.

— Я бы предпочел, чтобы ты не распространялась так детально о нашем задании, особенно здесь, в открытой машине, — рычит на нее Ориель. Он возвращает свое внимание к Прохладному Ветру. — Не то чтобы я не доверял вашим заверениям, посол. А теперь дальше, про Пресветлого Меча.

— Он, как вы подчеркнули, стал своего рода проблемой, хотя и не такой как О'шовах, — продолжает дипломат тау, — но как вы и сказали, О'шовах сейчас не ваша забота. Экспансионистское агрессивное желание О'вара, если его не держать в узде, неизбежно приведет к конфликту с вашей расой. Гораздо более широкомасштабному конфликту, чем относительно небольшие схватки, что были до сего момента. Ну и конечно, не считая ваш преждевременный и неудачный крестовый поход через область, что вы называете Дамокловым заливом.

— Мы здесь не для того чтобы разгребать историю или ругать военную политику Империума, Прохладный Ветер, — кисло произносит Ориель. Ни у кого из нас нет догадок насчет того, о чем он говорит, а я вообще никогда не слыхал о каком-либо крестовом походе в Дамокловом заливе. По правде говоря, до сего момента, я вообще не слышал ни о каком Дамокловом заливе, чем бы это ни было.

— Мы, конечно же, желаем избежать конфликта, если это возможно, — сглаживает наше напряжение Прохладный Ветер, — он непродуктивен и противоречит нуждам высшего блага.

— Ваши власти, — он бросает взгляд на Ориеля, — так же осознают безумие войны между нашими государствами и тоже желают избежать ее. Таким образом, вы прибыли сюда и тайно договариваемся избавить нас всех от этой проблемы.

— А почему вы просто не можете сместить его или что-то в этом духе? — спрашивает Таня. — Назначить кого-нибудь другого на его должность?

— Я боюсь, что это противоречит тау'ва, — объясняет посол, — с виду О'вар не делает ничего плохого. Он расширяет наши владения, чтобы тау'ва распространялось среди других рас по всей галактике.

— Тогда почему именно мы должны убить его, почему бы вам самим не выполнить грязную работу? — возражает Трост. Ориель бросает еще один предупредительный взгляд насчет такого открытого разговора, и эксперт-подрывник сердито ворчит, складывая руки на груди. В этот момент мы проезжаем огромную сферу на сваях, которая соединена с землей спиральными лестницами.

Отворачиваюсь от зрелища и слушаю, что говорит Прохладный Ветер.

— Мысль об убийстве другого тау для нас абсолютно ужасающая, за исключением определенных ритуалов шас, — Прохладного Ветра эта идея физически отталкивает, его кожа приобретает бледно-синий цвет. — Даже если мы найдем личность, которая сможет исполнить такое, риск слишком велик. Если когда-либо обнаружится такое деяние, то оно вызовет сомнения в тау'ва. Вы наверняка понимаете.

— Нам ведь на самом деле не нужно все это знать? — спрашиваю я Полковника и Ориеля, стараясь вернуть беседу в значимое русло.

— Все что нам нужно — так это детали: когда, где и как.

— Да, конечно, — отвечает Прохладный Ветер, глядя вперед машины, — к сожалению, мы уже прибыли в вашу резиденцию, и через секунды тут будут другие тау. Вечером ужин в вашу честь и там мы тоже не сможем поговорить. Завтра утром я проведу вам тур по городу, во время которого у нас будет время должным образом все обговорить.

Наземная машина замедляется и останавливается снаружи здания, похожего на перевернутый конус, его этажи возносятся и возносятся к небу, словно оно туда тянется. Совершенно не понимаю, как оно стоит, потому что кажется, его поддерживают только переходы и мостики, что соединяют здание с дорогами и ближайшими постройками.

— Проследуйте за моим помощником — Вре'дораном, он покажет вам ваши комнаты, — говорит Прохладный Ветер, указывая на низенького, тощего тау, терпеливо ждущего нас у похожей на цветок двери в здание. Когда мы выкарабкиваемся, он низко кланяется и отходит в сторону, позволяя нам пройти через раскрытые "лепестки" двери. Оглядываюсь и вижу, что машина поехала обратно по улице, увозя с собой нашего союзника.

НАШИ комнаты это более грандиозная версия комнат на борту корабля. Как и раньше тут есть центральный зал, в этот раз тут кроме одной огромной подушки, рядом треугольником расположены еще три меньших. С главной общей зоной соединяются десять спален, у каждой своя индивидуальная душевая. У нас едва хватает времени искупаться и освежиться, когда наше внимание привлекает дверной звонок. Вре'доран ожидает нас на лестничной площадке снаружи и просит проследовать за ним на верхний этаж, где нас ждет обед.

— У них все комнаты как наши? — спрашивает Таня, и мне не понятно, вопрос продиктован ее любопытством или ролью.— Это обычные комнаты или специально подготовленные для гостей с иных планет?

Мне кажется, она почти сказала "чужаков", но осознала, что чужаки тут тау, несмотря на то, что мы на их планете.

— Тут такой же дизайн, как в наших собственных жилищах, — информирует Вре'доран, ведя нас вдоль холла тускло синего цвета и украшенного на уровне наших голов тонкими фризами с надписями на тау.

— Если они вам не подходят, я распоряжусь подготовить специально обставленные комнаты. Мы не в достаточной степени осведомлены о нуждах людей.

Таня смотрит на Ориеля, тот пожимает плечами.

— Эти комнаты нам вполне подходят, спасибо, — любезно отвечает она тау.

Мы входим за чужаком на двигающуюся рампу, которая служит лестничным маршем и медленно вращается вокруг центральной колонны, что пронизывает все здание. Внутри здание полое, на всех двенадцати этажах есть круглые пролеты с мостками, которые уходят от траволатора, от него же лучами расходятся комнаты. Центральная колонна потрясает тем, что она из стекла или какого-то другого прозрачного материала, внутри нее постоянно переливающаяся смесь цветных жидкостей, которые постоянно то поднимаются, то опускаются.

Как и все лестницы тау, что я видел, у мобильной платформы нет перил, так что мы жмемся к центральной колонне из-за страха разбиться насмерть. Очевидно, что тау нелегко оступиться. И мне понятно почему. Они кажутся очень неторопливой расой, и я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь куда-то спешил, за исключением дронов. Как и все, что принадлежит тау, их жилища излучают спокойствие и уравновешенность.

Мы подъезжаем к пролету, который ведет в банкетный зал. Насколько я могу судить, он расположен вдоль стены всего здания, а внешней стеной служит непрерывное окно, за которым открывается потрясающий вид на весь город. Вдоль центра зала расставлены низенькие круглые столы, уходящие как влево, так и вправо, вокруг каждого уже хорошо знакомые подушки. Солнце Ме'лека только начинает садиться, и пока мы ждем прибытия остальных гостей, то стоим у окна и рассматриваем город, утопающий в розоватом свечении наступающих сумерек.

С наступлением темноты, впервые с тех пор как мы прибыли, город начинает оживать. Закат окутывает теплыми оттенками радикально белые здания, смягчает их белизну и за считанные секунды тысячи окон расцветают искусственным освещением. По всей длине дорог и мостиков загораются люминесцентные полоски, и когда солнце стремительно ныряет за горизонт, то меня поражает огромное множество мерцающих звезд и переливающихся радуг, что заменяют бесконечную белизну дневного города.

По дорогам движется постоянный поток желтых и синих огней машин, и вскоре их свет сливается практически в непрерывные цветные линии.

Взглянув вправо, мне виден космопорт на горе, сияющий маяками и посадочными направляющими огнями, чьи геометрические фигуры светятся красным, зеленым, синим и белым, создавая с этого угла обзора головокружительные узоры. Яркие посадочные реактивные струи какого-то космического корабля оживают, когда тот отрывается от площадки, и я наблюдаю, как белые искры возносят его к небесам, освещенным последними лучами уходящего дня.

— Это впечатляет, — небрежно говорит Стрелли, — ты можешь себе представить, сколько нужно энергии, чтобы все это было освещено?

— Всего лишь свет, побрякушки, — ворчит Морк отворачиваясь, — сияющие декорации, которые нагло затмевают звезды. Только раса, ослепленная непристойными технологиями, будет пытаться затмить красоту небес Императора.

— Во тьме живут монстры, — прагматически возражает Таня, пристально глядя на яркое множество источников света на земле, насколько мы можем судить.

— Никакой свет не спрячет тьму в душе чужаков, — глумится позади нас Морк.

Мы разворачиваемся, когда слышим, как входят другие. Четыре воина Огня, в полной броне и с оружием идут перед достаточно молодо выглядящем тау в тунике из нескольких различно окрашенных прослоек. В руках у него короткий жезл со сверкающей драгоценностью на конце. Они не обращают на нас внимания и исчезают за изгибом стен. Вскоре появляется посол Прохладный Ветер и направляет нас к столу, стоящему чуть дальше то двери, с видом на космопорт за окном. Проследив за нашими взглядами, он спрашивает:

— Великолепный вид, не так ли? — он слегка покачивает головой, — как вы видите, мы обожаем ночь. Наши пращуры жили в сухих и пустынных условиях Тау, поэтому проводили большую часть жаркого дня в убежищах. А ночь — самое время жить своими жизнями.

— Так вы ночная раса? — быстро спрашивает Квидлон.

— Только в культурном отношении, — отвечает Прохладный Ветер, — биологически мы, как и люди, способны как к дневной, так и ночной активности. В наших традициях огромное место играет ночь и удовольствия, что она несет.

— Кем был тау, который зашел до вас? — спрашивает Ориель, усаживаясь к столу и наблюдая, как подходят остальные. Я все забываю, что он вроде как почетный гость.

— Это был Аун'ла-Ши'ва-Ран'ал, — коротко отвечает посол.

— Член касты Эфирных? — спрашивает Ориель с внезапно проснувшимся интересом, глядя в направлении, куда ушел таинственный тау.

— Да, — коротко подтверждает Прохладный Ветер, явно не горя желанием обсуждать этот вопрос.

— А почему вдруг замолчали? — спрашиваю я его, положив локти на стол. Полковник одаривает меня суровым взглядом, и я убираю локти, осознав, что мои рукава откинулись назад, и обнажили шрамы и рубцы вокруг запястий, доставшиеся мне со времен заключения. Не знаю, будет ли интересно тау откуда они у меня, но полагаю, что лучше избегать вопросов.

— Мы не обсуждаем вопросы, затрагивающие аун, с посторонними, даже со своими союзниками, — строго отвечает посол.

— То есть он здесь не для того, чтобы поприветствовать меня? — удивленно спрашивает Ориель.

— Он находится в этом зале с вами, а это достаточная честь для гостей извне, — без смущения отвечает Прохладный Ветер. Посол поднимает взгляд и кивает приближающемуся тау, который выше и шире, чем все остальные, виденные мной. Его повадки выдают воина, говорю я сам себе, замечая его легкое самодовольство и твердый взгляд, которым он рассматривает нас, когда останавливается у стола.

— Это Шас'эл-Виор'ла-М'иенши-Элан, — Прохладный Ветер представляет нам вновь прибывшего, — а это командующий Империума его Святейшего Величества Императора Терры — Ориель.

Я собираюсь встать, но замечаю, что Прохладный Ветер сидит на месте. Явно, что тут это не знак уважения. Мне следовало запомнить по ужину с капитаном на борту космического корабля.

— Добро пожаловать на Ме'лек. Обращайтесь ко мне Шас'элан, командующий Ориель, — молвит воин Огня и кивает, выказывая уважение. Его голос гораздо глубже, чем у остальных тау, и более явственен акцент. И в данный момент, я конечно не эксперт в языке тела тау, но он вроде бы не очень-то жаждет находиться здесь. Он садится за противоположную от нас сторону стола, между Квидлоном и Таней.

— Шас'элан мой старый друг и высокопоставленный офицер в шас, здесь на Ме'леке, — объясняет Прохладный Ветер, явно не обращающий внимание на неудобство друга или просто игнорируя его. Мы сидим в несколько неловком молчании примерно с минуту, после чего речь заводит Полковник.

— Простите мое невежество, Шас'элан, но я мало что знаю о структуре ваших военных сил, — тихо говорит он, и я впервые слышу, чтобы он так вежливо разговаривал с кем-либо. И когда-либо.

— У вас звание шас'эль, верно?

— Да, я — шас'эль, — с гордостью отвечает тот.

— Сколькими воинами вы командуете? — продолжает Полковник, почесывая свое ухо самым беззаботным образом.

— Я командую одним… одним… — он смотрит на Прохладного Ветра в поисках помощи, тот отвечает на тау.

— Я командую одним кадром воинов. В настоящий момент их пятьдесят шесть.

— А ваш начальник? — вклинивается Ориель, все еще выражая всем своим видом безразличие.

— Шас'о-Виор'ла-Монт'ир-Ши'монт'ка, — через секунду размышлений выдает Шас'элан, — Шас'о командуют всеми шас на Ме'леке.

Некоторое время мы перевариваем полученную информацию и ждем ужина.

Когда еду подают, то она оказывается восхитительным ассортиментом блюд. Их разносят дроны, загруженные овощами, фруктам, ароматным рисом и печеньями с толстой коркой, далее следуют хрустящие бисквиты, которые так понравились мне на корабле, плюс кувшины с соками медовых и темно-фиолетовых оттенков. Кое-что мне знакомо по ужину с капитаном, но большая часть яств для нас в новинку.

В отличие от полок на корабле, здесь вроде бы нет официального порядка, так что мы все накидываемся на еду, включая Прохладного Ветра и Шас'элана. Когда мы начинаем есть, они оба, кажется, успокаиваются, и предлагают нам попробовать различные блюда, комментируя названия на тау, Прохладный Ветер периодически переводит нам слова Шас'элана.

Пару раз мне приходиться напоминать себе, что Шас'элан не участвует в заговоре, и останавливать себя, чтобы не ляпнуть что-нибудь, что выдаст мою военную подготовку. Могу сказать, что Полковнику тоже неймется выведать у военачальника все о том, как дерутся тау, но он сдерживается. Несмотря на неестественное, но приятное окружение, я быстро теряю аппетит и вскоре просто из вежливости отламываю маленькие кусочки.

Пока мы едим, я вижу, как восходят двойные луны Ме'лека, и ночной город снова меняется. Большая часть огней затемняется, и здания начинаются светиться разными цветами, некоторые выглядят серебряными или золотыми, другие жемчужными, а некоторые до сих пор покрыты пятнами сияющего синего и пурпурного.

— Наши города спланированы и построены так, чтобы взаимодействовать с движением небесных светил, перенимать расположение лун и звезд, — говорит нам Прохладный Ветер, проследив за моим взглядом. — На ваших планетах такие же виды?

Я бросаю взгляд на Полковника, он пожимает плечами и кивает. Полагаю им можно ответить правдиво, по моей родной планете Шас'элан никоим образом не сможет догадаться, что я не писчий.

— Я родился в городе, который на три километра возносится к небесам Олимпа, — говорю тау, стараясь, насколько могу, чтобы это звучало впечатляюще. Нечего им думать, что только они могут строить причудливые города.

— Нижние уровни примерно на такое же расстояние уходят под землю. В одном таком городе живет около миллиарда людей, а на моей планете таких городов тринадцать.

— Не может такого быть, — возражает Шас'элан, — на одной планете больше людей, чем тау во всем этом септе!

— Мы называем их миры-ульи, в честь гнезд трудолюбивых насекомых, — объясняет Квидлон, — по всему Империуму множество таких миров, но есть миры и других типов.

— Так много планет с таким количеством людей? — Шас'элан выглядит шокированным и обвиняюще смотрит на Прохладного Ветра, после чего произносит что-то на тау. Прохладный Ветер резко что-то отвечает, во всяком случае, насколько я могу судить.

Остальная часть ужина проходит в неприятном молчании.

Следующим утром нас встречает Прохладный Ветер. День только начинается, когда наземная машина проскальзывает на одну из воздушных дорог. В этот раз поездке я уделяю больше внимания, наблюдаю, как по встречному направлению проносятся другие машины: парящие как наша, длинные составные транспортники, маленькие, похожие на коконы, треволаторы везут тау по одному. Я так же замечаю как тут много дронов. Кажется они повсюду: мелькают по дорогам, влетают и вылетают из зданий, несутся по мостикам и проходам.

— Сегодня вечером мы должны улетать, — внезапно говорит Прохладный Ветер, привлекая мое внимание к себе, — я получил весточку, что О'вар очень скоро покинет Эс'тау. Если мы не сделаем все быстро, то упустим возможность.

— Вы сказали "мы", а это значит, что вы летите с нами? — спрашиваю я, глядя на Полковника.

— Я встречусь там с вами, — спокойно отвечает он, — О'вар собирает множество наемников для усиления собственных воинов Огня, и под видом солдат удачи вы прибудете на Эс'тау и найметесь к О'вару. Я все уже подготовил, но должен прилететь к О'вару, чтобы удостовериться, что все необходимые записи никоим образом не смогу связать вас со мной.

— Подчищаешь хвосты? — ржет Трост. — Ты вроде как должен доверять нам, что мы не раскроем твой секретик.

— Если вы проговоритесь, записи будут поддержкой для моей защиты, что такого заговора не существует, — спокойно и без смущения отвечает посол, — вы так же ничего не выиграете от таких откровений, так как общественное мнение будет больше заинтересованно получением компенсации от Империума, чем моей сомнительной ролью в этом деле.

— Никто ничего не расскажет, — сурово произносит Ориель, одаривая каждого из нас тяжелым взглядом, после чего разворачивается к Прохладному Ветру. — Наш корабль уже прибыл?

— Несколько дней тому назад судно, что вы описали мне, достигло орбиты, — кивком подтверждает посол, — я так же устроил, что к внешним границам системы вас транспортирует лихтер, чтобы вы как можно быстрее могли войти в варп.

— Что вы имеете в виду "транспортирует"? — с подозрением спрашивает Шеффер.

— Не волнуйтесь, это стандартная процедура, — уверяет нас Прохладный Ветер, — имея дело с инопланетными кораблями, мы используем превосходящую скорость наших собственных кораблей, чтобы придать им, так сказать, ускорение.

— Сколько, по вашему мнению, мы будем лететь к Эс'тау? — с конца машины спрашивает Стрелли.

— Честно говоря, это будет короткое путешествие. Я бы сказал — примерно три, может быть четыре рот'аа, — после секундного размышления выдает посол.

— Это примерно два дня? — спрашивает у Прохладного Ветра Ориель, и тот кивает в ответ.

— Совсем не много. Используем это время для окончательной подготовки.

— Хорошо, значит все идет по плану, — посол кажется доволен.

Остаток дня мы проводим обговаривая дальнейшую часть плана. Посол посвящает нас в детали, пока возит вокруг различных местных достопримечательностей. Мы близко проезжаем мимо дворца эфирных. Это возвышающееся здание с десятком скайвеев, расходящихся от центрального шпиля. Впервые видим настоящий боевой купол воинов Огня — огромное сооружение, способное вместить под своей сводчатой крышей тысячи бойцов. Прохладный Ветер особенно оживляется во время тура по району касты Воды, представляющего собой примерно десяток куполов и башен, полных администраторами, сопоставляющими информацию со всей планеты и ближайших миров.

Так как беседа протекает в режиме старт-стоп, то мы очень часто возвращаемся к сказанному, дабы все всё четко понимали. В конце концов, мне кажется, что даже я уловил все нюансы. На орбите стоит списанный флотский транспортник, маленькое судно, едва способное путешествовать в варпе, оно и отвезет нас на Эс'тау к Пресветлому Мечу. Мы приземляемся, записываемся в армию Меча, затем затаиваемся и выжидаем подходящее время для удара. Когда командир тау будет проводить свою окончательную проверку перед вторжением, мы быстро и жестоко атакуем, стреляем ублюдку в голову и затем делаем ноги.

Прохладный Ветер уверяет нас, что в разгроме и замешательстве мы без особых проблем сможем добраться до орбиты. Но я в этом сомневаюсь. В Коританоруме была та же самая проблема — трудно было попасть внутрь, а вот выбраться обратно почти что стоило мне жизни. Примерно в середине дня Прохладный Ветер возвращает нас в наши покои и говорит, что у нас есть несколько часов перед отлетом.

Этим же вечером, когда солнце нырнуло за высокие купола строений, Прохладный Ветер снова приезжает к нам на своей парящей машине и везет нас в космопорт.

— Я вот тут подумала, — говорит Таня, когда мы плавно обгоняем длинный танкер, — что будет с вами, Прохладный Ветер, когда все произойдет? Я имею в виду, вы же не сможете полностью отрицать связь с нами.

— Ваша легенда гласит, что вы — отступники, действуете без разрешения властей, — спокойно говорит тау, — при прискорбных обстоятельствах, если я вдруг каким-нибудь образом буду вовлечен, я, конечно же, поддержу эту легенду. Я буду выглядеть скорее глупо, что доверился злобным людям, а О'вар заплатил за это.

— Значит, вы будете выглядеть просто некомпетентным дипломатом, а не предателем? — грубо смеюсь я, — для карьеры это не очень-то хорошо.

— Если все пройдет как надо, я наверняка потеряю репутацию и должность, — кивком соглашается Прохладный ветер, все еще кажущийся расслабленным, — однако моя личность и карьера вторичны перед нуждами тау'ва.

— И вы рискуете разрушить свою жизнь ради этого? — спрашивает Таня, наклоняясь вперед. — Это тау'ва для вас очень много значит.

— Это правда. Я действительно многим рискую во имя тау'ва, — медленно отвечает Прохладный Ветер, — однако спросите себя. Почему вы рискуете собой еще сильнее, чем я, ради своего далекого Императора?

Мы задумываемся об этом, но никто не отвечает. У меня есть готовый ответ, хотя некоторые могут сказать, что он своего рода уход от вопроса. Я рискую всем за Императора и за человечество, потому что это лучше, чем любые другие варианты. Помню, как однажды в фабрики улья пришел проповедник и собрал огромную толпу. Он хотел помирить различные торговые дома через поклонение Императору. Это не сработало, собрание переросло в бунт, затем в сражение, затем в полномасштабную торговую войну. Кажется, его случайно подстрелили, хотя никто по правде не желал причинить ему зла. В любом случае, этот проповедник расхваливал нам прелести работы во благо Императора, и сражений за Его же имя. Он цитировал "Литании Веры", или какую-то другую священную книгу, я на самом деле не помню, ведь в то время я был очень молод.

Он говорил, что есть два типа людей. Есть те, кто работают и сражаются за человечество и Императора. Кто посвящает себя высоким идеалам. Вот именно такие люди будут удостоены посмертия, когда Император призовет их к себе. А есть и другие. Он называл их пиявками, вытягивающими из остальных жизнь и кровь. У них нет целей, и когда они умрут, их с радостью поприветствует Бездна Хаоса. Должно быть, это произвело на меня большое впечатление, хотя я не осознавал этого, пока не очутился в 13-ом Легионе.

МЫ ВСЕ от шока забываем свои мысли, когда нос с правой стороны нашей машины взрывается, разбрасывая во всех направлениях серебристые осколки. Машина пропахивает дорогу, почти что переворачивается, и раскидывает нас в разные стороны. Я не помню, чтобы видел энергетический разряд или ракету, но догадываюсь, что в нас кто-то стрелял.

— Какого фрага?! — ору я, вскакивая на ноги.

Слышу, как по корпусу барабанят заряды ручного оружия. Мы все выскакиваем из пассажирского отделения и укрываемся за громадой машины. Проверяю каждого — все ли целы, но обитые сидения и пол позволили всем отделаться всего лишь синяками.

— Откуда стреляли? — орет Таня, рассматривая здания вокруг нас. Среди изящной паутины дорог и мостиков стоит одинокая башня-шпиль, которую мы только что проехали. Позади комплекс связанных куполов вокруг центрального сферического здания, но там нет окон. Дальше по дороге стоит все еще строящееся здание. Над ним парят грави-краны, которые поднимают огромные бруски материала, что используют тау.

— Стройка! — бросаю я одновременно с Таней, и показываю. Она примерно в трехстах метрах, там достаточно укрытий и достаточно путей отступления. Снова вскакиваю на ноги и уже готовлюсь рвануть к зданию, когда Ориель хватается за мою робу и фактически швыряет на землю.

— Ты писчий, тупой болван! — шипит он. — А не хренов космодесантник.

— Извините, забыл… — извиняюсь я, а в это время в дорогу впиваются пули. Оглядываюсь, кажется, ни в кого не попало. Мое сердце бешено колотится, внезапная атака подстегнула тело к действию. Приходиться тяжело сражаться с сильным желанием схватить оружие и начать защищаться.

— Кто атаковал нас? — орет Полковник Прохладному Ветру.

— Есть фундаменталисты, которые считают, что мы слишком терпимы к другим видам, особенно к людям, — отвечает посол, укрываясь за разбитым остовом наземной машины.

— Когда могут, шас отслеживают их, но всегда найдется один-два недовольных, которые отказываются видеть мудрость нашей политики.

Именно в этот момент шас, воины Огня, делают свой ход. Судя по скорости, с которой они оказались здесь, я полагаю, они следовали за нами весь день. Не то чтобы это было неожиданностью, учитывая, что Ориель вроде как важная персона. Не знаю, откуда они появились, но внезапно на дорогу перед нами, с визгом направленных вниз прыжковых ранцев, приземляются пять боевых скафандров. Когда они падают на дорогу, то оставляют на ее поверхности дырки, а их коленные суставы и ноги мягко пружинят, амортизируя удар о землю. Как только они обретают устойчивость, то тут же открывают огонь. Парящие краны сами разлетаются с линии огня, когда из установок на двух скафандрах шарахает ракетный залп. Другие три прыгают вперед и с шипящим свистом несутся по воздуху, их многочисленное вооружение выплевывает пули и плазменные заряды в наполовину построенное здание. Что-то взрывается над нашими головами и меж наступающих боевых скафандров проплывает огромный энергетический заряд. Его взрыв поднимает в воздух кучу обломков. Нас накрывает тень, и я поднимаю взгляд.

Это танк тау, парящий над дорогой. Здоровый, намного больше, чем любой грави-транспорт, что я видел, хотя честно говоря, видел я их не много. Как и у космического корабля, на котором мы путешествовали, его нос широкий и сглаженный, напоминающий молот. На расширениях размещены две орудийные башенки, по одной на каждую сторону и чуть впереди надстройки, похожей на кабину. На башенках те же многоствольные пушки, что я заметил на боевых скафандрах. Ища цель, они поворачиваются то влево, то вправо. Задняя часть, обрамленная тяжелыми двигателями, — они слегка наклонены вниз, чтобы медленно толкать вперед эту громадину, — более основательная, наверху стоит башня с защитным орудием. Сама по себе пушка огромна, массивный ствол около трех-четырех метров в длину. Когда туша проплывает мимо нас, от визга двигателей в ушах звенит. Танк снова открывает огонь, выплевывая энергетический шар в сторону цели. Они видимо слегка подправили прицел после предыдущего выстрела.

— Кажется, нужно убираться отсюда, — бормочет Стрелли, рассматривая дорогу. Сзади нас потихоньку начинается неразбериха из машин, многие опускаются на землю, предоставляя дорогу наступающему танку и обеспечивая нас укрытием для отступления. Вижу, как тау бросают свои машины и убегают от сражения.

Так же поблизости замечаю купол касты Воздуха и очертания корабля, поднимающегося в воздух неподалеку.

— Космопорт в пешей доступности. Нам нужно валить сразу в шаттл! — говорю я остальным, и Ориель кивает.

— Да, раз уж мы тут, Прохладный Ветер может дать нам разрешение улететь, и мы можем исчезнуть без суеты, — соглашается инквизитор.

— Да, вскоре за вами пошлют еще одну машину, — кивает Прохладный Ветер, — будет мудрее избежать дальнейшей эскалации. Пристальное внимание к вашему присутствию было бы нежелательным.

— Мы не сможем унести весь багаж, — указывает Стрелли, кивая на груду сумок и сундуков, которые рассыпались из багажного отделения искореженной машины.

— Нам он больше не нужен, — возражаю я, — как только мы уберемся отсюда, наша легенда меняется и нам все равно придется это выкинуть.

— Очень хорошо, путаем следы. Чем меньше внимания официальных властей привлечем, тем лучше, — быстро произносит Ориель, и пригнувшись, пробегает мимо нас. Между собой и атакующими он держит дымящиеся останки наземной машины. Мы стремительно несемся за ним, и через несколько минут выходим из зоны поражения, теперь мы сами по себе. Прячемся в тени туго натянутого синего тента, который простирается на несколько сотен метров от одной из сторон ближайшего купола.

— Должен извиниться за это нападение, — говорит нам Прохладный Ветер, пока мы переводим дыхание. Видно, что он снова восстановил свое самообладание, — надеюсь, это сверх меры не скомпрометирует миссию.

— Просто отведи нас в космопорт к нашему кораблю, — отрезает Ориель, пробираясь вперед.

МЫ НАПРАВЛЯЕМСЯ к шаттлу, в этот раз следуя пешком за Прохладным Ветром по достаточно пустым подворотням. Несколько тау, что замечают нас, смотрят несколько странно, но мы пытаемся выглядеть так, будто прогуливаемся, а не бежим, спасая свои жизни. Но большинство из них просто бросают на нас взгляд и спешат прочь. В космопорте Прохладный Ветер пользуется своей должностью и проводит через охрану воинов Огня без вопросов, но, только оказавшись в шаттле, направляющимся на орбиту, мы немного расслабляемся.

Прохладный Ветер не полетел с нами, мы позже встретимся с ним на Эс'тау. Посол полетит на собственном транспорте, так как будет очень подозрительно, если он прибудет туда на корабле наемников, так что мы можем совершенно спокойно обсуждать его личность.

— Что ж, тау стремительно отреагировали и кинулись спасать нас, — говорит Стрелли, комфортно развалившись в своем кожаном кресле.

— А мне бы хотелось знать, откуда они узнали, где мы окажемся? — спрашивает Морк, глядя на Ориеля. — А если знали, то что еще раскопали насчет нас?

— Имперский командующий Ориель был под защитой воинов Огня с тех пор как приземлился, — пренебрежительно отвечает Полковник, — если бы ты был более внимателен, то заметил бы, что за нами последние два дня тенью следовал транспортник, в нескольких сотнях метров над нами и примерно в километре позади. Но ты был слишком занят рассматриванием зданий и тау.

— Я раньше вообще ничего не слышал о тау-диссидентах, — утверждает Ориель, погрузившись в размышления, — если существуют такие радикалы, тогда вся эта легенда для устранения Пресветлого Меча вообще не нужна была бы. Нет, Прохладный Ветер врал нам, я это чувствую. Я так же думаю, что Прохладный Ветер ожидал нападения. Он не казался таким уж напуганным, каким полагается быть гражданскому.

— Может быть, он самый смелый в своей касте? — предполагает Таня, но в ответ получает язвительный взгляд Ориеля.

— Нет, тут происходит что-то другое, помимо нашего договора, — медленно произносит инквизитор, — машина была подбита первым выстрелом, но так, что никто из нас не пострадал. Но после этого меткость стрельбы оставила желать лучшего. Словно вообще стреляли не прицельно. А вообще кто-нибудь видел вспышку выстрела, ракету или снаряд?

Мы качаем головами.

— Нет, все это кажется мне срежиссированным, — продолжает инквизитор, — посол или считает нас такими идиотами, во что я ни на секунду не верю, или играет в какую-то игру, которую я еще не понимаю.

— Может быть, это часть его собственной легенды? Чтобы он мог объяснить такую поспешность отлета? — бормочет Таня, и мы все в изумлении смотрим на нее. Ее объяснение достаточно разумно.

— Да ладно, я знаю все о ложных следах, увертках и отвлечении внимания, и не нужно так смотреть на меня. Быть снайпером — это не только хорошо целиться, — нахально произносит она и отворачивается к иллюминатору шаттла.

— Что ж, что бы это ни было, оно нам на руку. Не знаю, во что играет Прохладный Ветер, или какой цели служит атака, — говорит Ориель, расстегивая свои ремни безопасности и вставая, — но с этого момента приглядывайте за нашим дружелюбным послом.

Инквизитор уходит к носу, а за ним следует Полковник.

— Да я с первого взгляда не доверял этому скользкому кретину, — с усмешкой соглашается Трост.

— Не существует чужаков, заслуживающих доверия, — решительно заявляет Морк. Мы все согласно киваем.

В ЗАГРОМОЖДЕННОМ грузовом отсеке стоял постоянный грохот и скрежет — рядом располагались пульсирующие двигатели. С беспорядочным гудением и мерцанием ожили светополосы, окутав кучу ящиков и металлических контейнеров желтым светом. Ориель широкими шагами прошел в открытый вход, и перед тем как закрыть дверь, быстро оглянулся. Он быстро проходит лабиринт из сваленных грузов и выходит на достаточно свободное пространство примерно в центре грузового отсека.

— Ты где? — спросил он почти что шепотом.

— Я молюсь, инквизитор, — из тьмы пророкотал глубокий низкий голос.

— Это мой последний шанс поговорить с тобой. Выходи, чтобы я видел тебя, — говорит он скрывающейся фигуре.

— Инквизитор, у вас совсем нет уважения к моим традициям? — отвечает глубокий голос.

— Во время этого путешествия кроме молитв у тебя больше не будет дел, Дионис, так что я уверен, Император простит тебя, если ты ненадолго отвлечешься, — спокойно отвечает Ориель, усаживаясь на маленький ящик.

Из теней появляется высокая и широкая фигура, закутанная в распахнутую спереди и лишенную рукавов тунику. Его лицо сокрыто капюшоном. Мужчина огромен и возвышается над инквизитором. У него огромные мускулистые руки и плечи, под темно-коричневой кожей пульсируют вены, похожие на трубки. На широких грудных мышцах бесчисленные ниточки шрамов рассекают изящную татуировку двуглавого орла с распростертыми крыльями. Лицо под покровом такое же широкое, с квадратной челюстью, губы сжаты в тонкую линию.

— И что ты хочешь сказать мне еще, инквизитор? — спрашивает мужчина, в его голосе нет и намека на уважение.

— Мы продолжаем по плану и направляемся на Эс'тау для финальной стадии задания, — говорит ему Ориель, поднимая взгляд на гиганта.

— Я это уже заметил, инквизитор, — коротко отвечает тот.

— Я так и думал, — тихо произносит Ориель, — хотел в последний раз удостовериться, что все воспринято верно.

— Успокойтесь, инквизитор, — отвечает Дионис Ориелю, скрестив огромные руки на груди, — я знаю, что должен действовать только по вашему приказу. Я знаю, что должен оставаться в убежище, пока не придет это время, или пока мы не вернемся во владения Императора, если мое мастерство не понадобится. Я так же знаю, что ты играешь в опасную игру, и скорее всего я буду призван сражаться.

— Понимаю, что это не самый достойный и прославленный метод войны, к которому ты привык, и благодарю тебя за терпение, Дионис, — вежливо отвечает Ориель, — и вижу, что ты понимаешь, почему мне необходимо, чтобы все было именно так.

— Я понял это, когда принес свою клятву повиновения, — подтверждает Дионис, — я начну свои молитвы сражений и ритуалы чести. Так же помолюсь за вас, инквизитор, чтобы я не понадобился вам, несмотря на то, что я буду молить о сражении, ради которого был рожден.

— Помолись за нас всех, Дионис, — шепчет Ориель, отворачиваясь, — помолись за нас всех.