Отпуск на Арканосе

Возвращение принца Ланселота

Глава 1

Традиции, как правило, сильней законов

За несколько дней до праздника летнего солнцестояния у окна небольшого — комнат так на двенадцать — бревенчатого домика сидел молодой человек, меланхолически обозревая окрестность и досадливо ковыряясь в тарелке с завтраком. Эти нехитрые занятия прервал стук в дверь. Молодой человек оторвал взгляд от окна и удостоил внимания тарелку.

— Войдите. И выньте, наконец, муху из омлета. Ведь задохнется. Жалко!

— Где муха?! — в комнату влетел перепуганный человек.

Молодой человек отодвинул тарелку и пожал плечами.

— Кажется, она уже и сама улетела. Да и мне пора. Лететь. Нет, идти. Но это не важно. Принеси бокал горячего вина на дорогу.

— В такую-то погоду? — удивился вошедший.

Молодой человек снова передернул плечами. Он и сам знал, что проявляет малодушие. И мухи в омлете не было и вина он не хочет. Ни холодного, ни горячего. Но идти туда, не зная куда и даже не за тем, не зная чем, а вовсе без цели!..

В самом деле, ну кому это все надо? Ну ладно, когда нужда в том есть, или, наоборот, желание. Кровь там бурлит, где не надо, и все такое. А так — хочешь, не хочешь, двадцать лет исполнилось и иди. Куда, зачем? Иди! Без денег, без друзей. Сумей прожить год — и можешь занимать законное место рядом с отцом и праздновать совершеннолетие. Нелепо.

Приближенные уже год увещевали юношу, пытаясь поддержать в нем остатки бодрости.

— Ваше высочество, вам нужно блюсти традиции. Если потомки королевского рода будут пренебрегать ими, то как ожидать исполнения их простонародьем? Особенно сейчас, когда блеск королевского величия уже не ослепляет людей, когда гибельное равнодушие овладело умами, вашему высочеству, как никогда, нужно поддержать королевский престиж.

Престиж их волнует, можно подумать! Это гораздо хуже, чем престиж. И даже хуже, чем закон. Традиция!

Да, традиция. А все началось без малого шестьсот лет назад. Двадцатилетний Радигор, которого все в то время называли просто Ридли, озлился на лизардменов — полуящериц-полулюдей, которые зачем-то похитили его девушку, собрал своих приятелей — таких же студентов и шалопаев как и сам, вооружился, главным образом бутылками с дешевой выпивкой, и учинил набег на территорию обидчиков.

Вообще-то в этой истории много неясного. Например — зачем лизардменам понадобилось похищать подружку Ридли — физически они скроены настолько по-другому, что человеческие женщины им просто ни к чему. Рассуждать же об общности интересов семнадцатилетней человеческой вертихвостки и компании солидных, необщительных лизардменов так же нелепо, как и рассуждать о смысле жизни за стаканом неперебродившего виноградного сока.

Так вот, Ридли со своими собутыльниками вломились к лизардменам, пьянствуя всю дорогу и пугая мирных жителей. Лизардмены, в большинстве, существа тихие, скромные, шума не любят и от бесчинств, которые учинили веселые шалопаи, постарались держаться подальше. Сначала они просто старались убраться с дороги наших героев, а потом, по своему обыкновению, ушли в бунт — организованно снялись с насиженных мест и, громко возмущаясь, скрылись в неизвестном направлении.

При обычном положении вещей, лизардмены, пороптав некоторое время, вернулись бы. Но Ридли быстро сообразил, что стоят прекрасные бесхозные и довольно богатые дома вполне приличного города и пары-тройки окрестных деревенек, расквартировал в городе приятелей и кинул клич по всему Рытвингарду, что пусть, де, все, кто любит ученые забавы, признают его — короля Радигора, и переселяется в Лизардгард — места достаточно.

Новости из Рытвингарда разносятся быстро. И через пару месяцев иммиграцию пришлось прекратить. А Ридли, которого теперь уже называли королем Радигором, отпраздновал свое совершеннолетие — ему как раз исполнился двадцать один, и женился на своей Элайзе, основав, таким образом, новую династию.

Потом некоторые говорили, что название города пошло от имени жены Радигора Лизы. Но на самом деле, название городу дал Ридли — по созвучию с его прежними обитателями. Так оно и прижилось.

Единственный сын Радигора и Элайзы, Вельямир, пошел не в степенного и рассудительного короля Радигора, а в свою легкомысленную мать. Говорят, что Элайза таки сама увязалась за лизардменами. Им то она и на фиг не была нужна.

Так вот, Вельямир, или Вилли, как его обычно называли приятели, к двадцати годам успел надоесть всему городу так, что его отец посоветовал ему убраться на некоторое время куда подальше. На расстоянии, де, пороки людские мы видим в микроскоп, а достоинства — в телескоп.

И вот Вилли с тремя ближайшими друзьями отправился попутешествовать, других посмотреть, но и себя показать. Показал он себя, надо сказать, неплохо. В результате, через год он явился к отцу в компании уже двух десятков шеетрясов и сообщил, что присоединил между делом к королевству четыре города и пару дюжин деревень. Один из городов он, де, с боем отбил у лизардменов, а в других живут свои братья — люди. При этом он предъявил трофеи и невесту. Правда по поводу трофеев вышла маленькая неувязочка. Кроме самого Вельямира, его приятелей и родителей их не видел никто. Злые языки потом даже утверждали, что состояли эти трофеи из нескольких телег, груженых бутылками. В связи с дальней дорогой, по большей части пустыми. Но невеста была на лицо, города и деревеньки тоже. А на собственных принцах еще никто не разбогател.

Радигор оказался прав. Как только лизардгардцы узнали про благополучное, да еще какое благополучное! возвращение принца, они и думать забыли о его юношеских проказах. Вельямир стал национальным героем. Ему простили даже два-три сожженных по пьянке дома. Впрочем, женившись, он несколько остепенился.

Когда старший сын Вельямира достиг двадцати лет, его отец с дедом посоветовались и решили — пусть мальчик попытает счастья. Мальчик попытал, и так успешно, что в день своего совершеннолетия присоединил к Лизардгории соседнее северное княжество. Более всего он знаменит исторической фразой: «Если ты истинный шалопай, то всегда найдешь достаточно шалопаев, которые тебя поддержат». Правда в исторических хрониках она значится чуть благозвучнее: «Если ты, в самом деле, приверженец чести и свободы, то всегда найдешь себе достойных сподвижников».

С тех самых пор и возник обычай в день двадцатилетия отправлять старших принцев малость попроветриться и пообтесаться. В самом деле, не среди придворных льстецов же воспитываться! Так и омедведиться не долго! Обычай этот не смогло поколебать даже то, что седьмой принц Ланселот, который должен быть стать восьмым королем, ушел в странствия, да так и не вернулся. Скорей это даже упрочило традицию. Младший брат Ланселота, едва ему исполнилось двадцать, выскочил из дома, позабыв даже деньги на дорожные расходы, чем до него пренебрегать было не принято. Самому принцу Колингору это даже прибавило популярности — еще бы — год прожить на подножном корму! Недовольными оказались только последующие поколения венценаследных скитальцев. Все ж таки куда приятнее гулять с неограниченным кредитом в банках.

Короли и принцы чередовались, государство постепенно росло и, пожалуй, начинало скучать. Непрерывные внешние успехи в течение двухсот лет тоже могут надоесть.

Несколько оживил обстановку принц Милодар. Его даже придворные льстецы тех лет ни разу не назвали умным. Называли по-всякому, но умным — никогда. Так вот, этот самый Милодар заключил союз с княжеством лизардменов к югу от страны, на берегу теплого моря. Он взялся защищать их от постороннего вмешательства. Лизардмены, как известно, народ тихий, пунктуальный и аккуратный до тошноты, и разные шумливые пришельцы в те годы им очень досаждали. Никто толком не понял, как так вышло, ни лизардмены, ни принц Милодар, но уже к концу года их княжество прочно вошло в состав Лизардгории.

Сын его, Милорад, отличался умом в той же несравненной степени, что и его отец, правда, был несколько большим пофигистом. Поэтому он силами столичной молодежи, читай, городской шпаны, затеял войну с орками, чье княжество находилось к западу от Лизардгории. Орки поначалу взялись за него всерьез, но так как они были еще большими пофигистами, чем Милорад, им это скоро надоело.

Когда орочье войско стало дезертировать целыми ротами, Милорад предложил Миртиндалу, предводителю орков, признать себя побежденным.

— А зачем? — спросил Миртиндал.

— А почему бы и нет? — ответил Милорад.

Орк подумал и согласился.

Через пару дней за бутылкой вина Милорад предложил оркам войти в состав королевства.

— А зачем? — снова спросил Миртиндал.

— А не все ли равно? — равнодушно ответил принц.

На это возразить оркам было решительно нечего, и их княжество присоединилось к Лизардгории.

Таким образом, королевство и приняло свои нынешние очертания.

Можно вспомнить также дочерей Милорада. Сыновей у него не было. Старшая дочь вышла замуж, и слышать не хотела ни о королевской власти, ни, тем более, о странствиях. А младшая, Радмила, была не только неразумна, но и кокетлива до крайности. И возможность попутешествовать, а в последствии занять трон, восприняла как хорошую возможность покрасоваться.

Она же положила основу смешению рас. В виду того, что разговаривать с мужчинами о делах ей было невыносимо скучно, Радмила распорядилась, чтобы они обязательно приводили жен и дочерей. Что бы было с кем потолковать о нарядах и кого-то удивить новым туалетом. К тому же гораздо приятнее прослыть королевой красоты среди других прекрасных дам, чем будучи единственной представительницей прекрасного пола. А что она самая, самая красивая, Радмила нисколечко не сомневалась. Во-первых, ни одна женщина не считает себя уродиной, а во-вторых, любой член королевской семьи с младенческих лет слышит столько комплиментов, что нужно обладать повышенной невосприимчивостью к разумным доводам своих подданных, чтобы не проникнуться большей их частью.

Поневоле, и люди и орки стали являться ко двору со спутницами, а так как орки не только очень легкомысленны, но и очень красивы, то смешанные браки стали просто неизбежны. Да и сама Радмила вышла замуж за красавца-эльфа. Так обычно называли орков, выбравших гражданскую карьеру.

Эльфы в результате существенно усилили свое влияние на государственную политику Лизардгории. Людям же орочья кровь кроме красоты, добавила немного долголетия и изрядную толику пофигизма.

Кроме того, Лизардгория из заштатного города-государства превратилась в весьма и весьма крупное королевство, с которым приходилось считаться. С северо-запада Лизардгория граничила с людским государством, точнее, эльфийское княжество Лизардгории граничило с людской республикой Канталь. А эльфийское княжество королевства не совсем то же самое, что королевство. Собственно говоря, и эльфы и лизардмены особенного вмешательства в свои дела не терпели. Правда, налоги платили исправно. И до тех пор, пока они исправно платили налоги и добросовестно выполняли все торговые соглашения, лизардгорских королей это вполне устраивало и к большему они не стремились. Если же одна из сторон вдруг захотела бы изменить статус-кво, то последствия предсказать не взялся бы даже придворный звездочет. Скорее всего, ничего хорошего из этого бы не вышло.

С юго-запада Лизардгория граничила с княжеством лизардменов Маг Брег. А искать дополнительные контакты с нелюдимыми ящерками решится только самое отчаянное существо. Все знают, если лизардмены решат, что неприятности и шум легко устранить физически, или хотя бы возможно устранить физически, или же просто нет другого доступного способа устранить неприятности... В общем, если, если, если... то, применяют это. И весьма успешно.

На западе страну отгораживал от соседей неприступный горный хребет — по крайней мере, ни один уважающий себя пофигист не полезет в гору, если этого можно не делать. А теплое море, омывавшее страну со всех сторон, кроме запада, где красовался хребет, навевало скорее мысли о морских купаниях, а не о развитии международной торговли. Тем более что в Лизардгории, по большому счету, все было. Вот только металла не хватало. Да его по всему миру не достать. По крайней мере, и в Кантале и в Маг Бреге придерживались точно такого же мнения.

Нет, находились, конечно, безумцы, которые на свой страх и риск, снаряжали корабли и плыли, куда глаза глядят. Как говориться, мужчине жениться просто необходимо. Или он будет счастлив, или же станет мореходом. Вот правда мореходы эти не возвращались. То ли находили безвременный конец в пучине, то ли жен понежнее в заморских странах.

В результате, дед нынешнего короля, тогда принц, Радимир, когда пришло его время странствовать, не долго думая, обосновался в небольшой таверне в Рытвингарде. Там он сосредоточенно занимался выпивкой и азартными играми, пока не вспомнил о близящемся совершеннолетии. Тогда он основал в пяти километрах от Лизардгарда игорный дом.

Отец его не одобрял увлечения сына и даже запретил азартные игры в столице. Но это только подогрело желающих. В каких-то пять лет вокруг игорного дома вырос целый город, который принц назвал Смехоград и объявил коронным владением. Со временем город вырос, и практически слился со столицей, но только географически. Административно это по-прежнему два города, и в столице все так же строго запрещены азартные игры. Да и жители в Смехограде гораздо менее легкомысленны. На индустрию развлечений нужно смотреть исключительно серьезно.

Да, так было. Поэтому сегодня Аланигор с тоской смотрел на стрелки часов. Еще до десяти часов принц мог потянуть время и покапризничать. Остаться же в доме после этого часа, пусть это даже не апартаменты лизардгорских принцев, а всего-навсего летний домик, неприлично.

Без пяти десять, когда молодой человек уже встал, собираясь подхватить небольшой рюкзачок с самым необходимым — типа носового платка или там сменных носков, в дверь снова постучали.

— Ваше горячее вино, ваше высочество, — почтительно проговорил лакей.

— Совсем с ума сошел! — проворчал принц. — Подавать горячее вино в такую жару! Уж лучше пива холодного, в самом-то деле!

Аланигор отодвинул рукой слугу, который принялся было извиняться за недогадливость, с досадой махнул рукой и вышел за дверь.

Глава 2

Говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Может тогда о благом вообще не думать?

Третий день пути застал принца Аланигора на дороге к Рытвингарду. За двое суток, что он провел в дороге, молодой человек сумел собраться с мыслями. Аланигор ознакомился с уровнем цен и убедился, что тех денег, которые он сунул в сумку, хватит на год экономной жизни. Алан прикинул, что он, пожалуй, сумеет снять апартаменты в гостинице, заплатит, на всякий случай, на год вперед за комнаты и стол, а остатка хватит на два семестра факультативных занятий. Молодой человек считал, что образование, полученное им во дворце, было несколько однобоким. Да, ему прочитали общеобразовательный курс, он закончил университет управления, но Аланигора манило естествознание. Особенно прикладное. В особенности же магия.

Бывающие при королевском дворе эльфы редко хвастались своим могуществом, но юные принцы, сыновья князя Данстана, показывали порой кое-чего по мелочи. И эти мелочи вызвали у Аланигора острое чувство зависти. А теперь он решил воспользоваться случаем и поискать в Рытвингарде какого-нибудь сведущего эльфа, который согласится за хорошее вознаграждение поучить человека тайным искусствам.

Тем более что если где и возможно найти знающего преподавателя, то именно в Рытвингарде. Рытвингард настолько знаменит своими университетами, что его жители при малейшем удобном, и даже не удобном случае, например, если кто-нибудь спрашивает о дороге, для начала вставляют в речь названия, по крайней мере, полудюжины университетов, а уж потом объясняют, где находится ближайший туалет.

В общем, Аланигор решил, что жизнь не так уж плоха, и главное — постараться хорошо себя вести. Тогда год можно будет провести даже не без некоторой приятности.

С этими мыслями Алан прошагал почти до обеда без особенных приключений. До ближайшего города было уже рукой подать, и принц прикидывал уже, что неплохо бы заказать в трактире жареную утку по-лизардгорски, когда мощеная дорога внезапно закончилась. А грунтовая, после недавнего дождя, стала трудно проходимой. Принц поскользнулся и выругался. Потом восстановил равновесие, порадовался, что ухитрился не вляпаться в эту жидкую грязь, и пробормотал себе под нос:

— Теперь я понимаю, зачем принцев заставляют прогуляться по стране. Ехал бы в карете, меня, как пить дать, повезли бы по хорошей дороге!

В нескольких шагах впереди Алана на дороге застряла в рытвине повозка. Хозяин — маленький, щупленький старик никак не мог вытащить колесо. Аланигор решил, что с его стороны будет весьма почетно помочь поселянину. И что это даже кстати после пары часов размышлений о достойном поведении принцев в экстремальных обстоятельствах.

— Здравствуй, дед. Тебе помочь?

Старик оглянулся и смерил юношу взглядом. Что бы ни говорили молодому человеку придворные льстецы о врожденном величии и благородстве облика, незаинтересованный наблюдатель увидел бы обычного молодого человека среднего роста, неплохо сложенного, пожалуй, чуть полноватого, с приятным лицом, серыми глазами и русыми вьющимися волосами, небрежно спадающими до плеч.

— Неплохо бы, — отозвался старик, внимательно оглядев принца.

Аланигор ухватился за край телеги, приподнял колесо, лошадь сдвинулась с места и так, общими усилиями, телегу вывели на относительно ровное место.

— Слышь, дед, а ты откуда взялся? — поинтересовался принц, — Что-то я не видел тебя на дороге.

Старик неопределенно махнул рукой.

— Может тебя подвезти, юноша? Ты куда путь держишь? — поинтересовался он.

— В Рытвингард.

— Никогда не мог понять, почему университетский город называется именно Рытвингардом, — усмехнулся дед.

— Вероятно потому, что тернист и нелегок путь познания, — с некоторой даже торжественностью ответил принц. Ему казалось, что невежественный поселянин мог бы и с большим почтением отзываться об университетском центре Лизардгории.

— Так ты, наверно, хочешь поступить в университет, — обрадовался старик. — И чему же ты надеешься научиться в Рытвингарде, чему не мог научиться в столице?

Аланигор вздохнул. Его бы воля — он бы из столицы шагу не сделал! В конце концов, можно преподавателя и во дворец выписать.

— Говорят, в Рытвингарде можно найти настоящего мага. А некоторые маги даже берут учеников. Вот и я хочу поучиться. Представляешь, как было бы здорово — из воздуха делать еду, питье, одежду, кров?

— Может быть и здорово, — возразил старик, — только знаешь, что бы из этого вышло? Рухнули бы все устои. Не осталось бы ни слуг, ни господ, ни государей, ни подданных. Зачем служить кому-то, или просто что-то делать, когда все, что ты пожелаешь, сможешь получить, пошептав себе под нос?

— Но ведь есть творчество, стремление к совершенству, к созиданию прекрасного, — молодому человеку не понравилось пренебрежительное отношение к высоким наукам какой-то деревенщины.

— Все может быть, — холодно усмехнулся старик. — Но я отчего-то чаще видел воровство да мздоимство, угодничество да интриганство.

— Странно ты рассуждаешь, дед. А сам-то ты кто?

— Можешь считать, что тебе повезло, юноша, ты нашел, кого искал. Я — маг. Второй по силе маг в Миррене. И если ты хочешь учиться, то, что ж, я беру учеников.

— О, конечно! — у Аланигора загорелись глаза, — я заплачу, сколько скажешь. Если не смогу сейчас, то уж через год рассчитаюсь с тобой сполна.

— Я беру учеников, юноша, но только на своих условиях. Мне не нужны твои деньги. Просто пока будешь в учениках, будешь мне слугой. Да не пугайся ты. Я уже сказал, что я второй по силе маг. Так вот, первый — мой бывший ученик.

— Тогда идет! А что это за Миррен?

— Увидишь, — пообещал старик.

Молодой человек с энтузиазмом забрался в повозку. Старик подстегнул лошадь, и телега покатилась, переваливаясь из колдобины в рытвину.

— Слышь, дед, а если ты — маг, то почему сам телегу не вытащил?

— Негоже расходовать силу куда ни попадя, — ответствовал старик.

Причина показалась Аланигору вполне уважительной. Остаток дня он провел в приятных мечтаниях о Силе, которую мысленно называл именно с большой буквы. Этим мыслям не помешал ни обед всухомятку хлебом с колбасой, ни ухабистая дорога.

Повозка неторопливо приближалась к Рытвингарду. У самого города она свернула в сторону, и, проехав между деревьями, въехала в какие-то скалы.

— Разве мы едем не в город? — удивился Алан.

— Отчего же, в город.

Старик усмехнулся, внимательно посмотрел на принца, и тот почувствовал необоримую сонливость. Аланигор не видел, как повозка проехала меж каменей к скалам и приблизилась к входу в пещеру. Проспал он и весь путь через пещеру. Только когда повозка подъехала к дому, Алан открыл глаза и удивленно проговорил:

— Я и не заметил, что уже вечер.

— А сейчас и не вечер. Ты спал всю ночь и часть дня. Сейчас полдень.

Алан изумленно оглянулся. Какой же это полдень, ежели на дворе сумерки? Молодой человек сказал бы что сейчас или ранний вечер, или же утро. Когда еще (или уже) светло, но солнце скрылось за горизонтом. Или же за плотными облаками. Но облаков на небе не наблюдалось. Разве что одно, сплошное облако густого золотисто-фиолетового света, изливающее на землю ровный свет без теней.

— Мы в Миррене, Алан.

Аланигор даже не заметил, что старик назвал его по имени.

Глава 3

О некоторых особенностях изучения магии

Следующее утро застало Алана на кухне. Весь прошлый день молодой человек обустраивался на новом месте. Учитель выделил ему небольшую комнатку на первом этаже с окном в сад. Обстановка была по-студенчески скромная: стол у окна, несколько полок с книгами, пара стульев, кровать и шкаф на все случаи жизни. В своих мечтах Аланигор представлял студенческое жилище несколько попросторнее. Но ведь год можно и потерпеть! Ведь учиться то он будет магии!

Впрочем, у Горидара — так звали его будущего учителя, развернуться особенно было негде. Небольшой двухэтажный дом, пожалуй, не больше, чем полдюжины комнат. Зато стоял этот дом в самом чудесном саду, который только можно было вообразить.

Алан быстро сунул сумку в шкаф — как-то распаковать ее ему в голову не пришло, и пошел осмотреться. Его завораживали мерцающие золотом фиолетовые сумерки, деревья, которые издали казались черными и светлели, если к ним приблизиться, странные, пышные, мерцающие разными оттенками цветы, вслушивался в шелест темных трав и щебет невидимых ему птиц.

— Миррен. Никогда ничего не слышал о Миррене. Даже не знал, что бывают такие странные места. И мы ведь не можем быть далеко от Рытвингарда, — Алан не заметил, что сказал это вслух.

— Мы совсем рядом с Рытвингардом, — Горидар неожиданно оказался возле него. — Точнее, мы находимся между Рытвингардом и Лизардгардом, только чуть-чуть пониже. Разве ты не знал, что под землей находится целый мир? Видно не зря ты пошел искать учителей подальше от столицы! Это чему ж теперь в школах учат?! Хотя, сынок, в Миррен трудно поверить. А понять и вообще невозможно. Это ведь не пещера, сынок. Это планета в планете. Только здесь нет солнца. Здесь магия светит. Здесь вечные сумерки — днем светлее, ночью темнее. Говорят, что те, кто создавал этот мир, не любили яркого солнечного цвета.

Алан растерянно посмотрел на старика. Впервые он обратил внимание на недобрые маленькие глаза волшебника и его насмешливую улыбку. Да и то исключительно потому, что вдруг понял, что совершенно не знает, где находится и как попасть в знакомые, обжитые места.

— Создавали мир? — переспросил принц.

— Да, Алан. Для магии все возможно. В летописях говорится, что были времена, когда не было Миррена, все существа жили на поверхности, а под землей работали и добывали металл и другие сокровища земли. То было странное время, сынок. На земле правили могучие и благородные рыцари. Очень могучие и благородные, до идиотизма благородные. Благородные настолько, что признавали только белый цвет и светлые краски. Но вот беда — у Арканоса было два солнца — золотое, которое есть и сейчас, и темное, фиолетовое, почти черное. Цвета Мирренской ночи. Как по-настоящему благородные рыцари могли стерпеть черное солнце в небе? Ясно, никак. Сначала они просто не одобряли тех, кто ночью смотрит в сверкающее небо. Потом запретили столь праздное и безнравственное времяпрепровождение. А потом решили выкорчевать зло с корнем. Если не будет на небе черного солнца, — решили они, — то не будет и стремления к тьме.

Над Арканосом торжественно проплывало черное солнце, посылая на планету теплые лучи. Но вот беда — посылало оно на землю не только тепло, но и магию, точнее магическую энергию. И наши благородные, конечно, решили воспользоваться сим фактом в своих целях. Собрали они большую такую то ли чашу, то ли бутылку, в которую заключили много магических лучей, да и ударили изо всех сил этими лучами по черному солнцу.

Да, так вот, ударили, и — удар пришелся как раз в цель. Так солнце и разлетелось. Только радоваться стало некому. Отдача-то всех наших благородных и сгубила.

Черное солнце разлетелось на мелкие куски. Часть кусков, и не малая, должен сказать, упала на землю, пробила поверхность и провалилась сюда, вниз. Так собственно и возник Миррен. Места, где упали осколки, стали точками перехода, а так как солнце было насквозь магическим, то все места перехода тоже магические, причем каждое по-своему.

Глупцы говорят, что там засели драконы, горгулы и прочая живность. Ерунда. С драконами справиться можно, с магией — нет. По крайней мере, мне приходилось знавать одного человека, который победил дракона. И хотя он и могучий маг, но магия все же сильнее его. Я уже говорил тебе, сынок, это мой бывший ученик.

Так вот, Аланигор, солнечные осколки, проникнув под землю, непостижимым образом рассеялись, и получилось то, что получилось.

Я говорил тебе, что у черного солнца была своя планета?

— Арканос, — пожал плечами молодой человек.

— Да, конечно, — судя по всему, старику не понравилась неожиданная сметливость ученика. Он подумал, сделал поправку на уровень знаний и решил объяснить по-научней. — Наша солнечная система представляла из себя двойную звезду. Арканос вращается вокруг золотого солнца, вокруг черного вращалась другая планета. Да, так на той планете были жители. Все маги. Рождались магами, жили магами и умирали, соответственно, магами. И магия позволила им пережить взрыв солнца. Они спустились на Арканос и сказали тем, кто уцелел после ратного подвига: «Вы разрушили наш мир, нам придется жить в вашем. Под землей магией черного солнца создан как раз подходящий для нас мир. Так что теперь мы будем там жить. А вы, дорогие, под землю больше не суйтесь».

С тех пор так и повелось. Местные жители остались на поверхности, пришлые поселились в Миррене, а кто из них оказался в выигрыше — неизвестно.

— Ну почему, — возразил Алан, — здесь все ясно. В выигрыше местные уроженцы. Они ведь живут под солнцем.

— Да, под солнцем. Но под землю им ход закрыт, а сокровища земли на поверхности не лежат, а какие лежали, их давно уже подобрали. Ладно, завтра с утра у тебя первый урок. Долгим он не будет, не беспокойся. — И старик снова недобро усмехнулся.

Утром маг привел Алана на кухню, показал вокруг, и сказал:

— Вот что, сынок. Здесь, на кухне полно работы. Можешь делать ее руками, а можешь — магически. Для этого только представь себе, что рассеянная вокруг магия может стать продолжением твоих рук. — Горидар указал Алану на картофелину, которая, повинуясь взгляду мага, быстренько самоочистилась, — Практикуйся! Да, пока не забыл. Я обычно ставлю блок для новичков, чтобы они, упражняясь, не разнесли весь Миррен. — И над головой у Аланигора повисла палка. — Так что не обессудь.

Горидар посмотрел на растерянное лицо Алана, насмешливо усмехнулся и вышел.

Алан беспомощно смотрел вслед старому магу. Мда, он представлял себе свое будущее в качестве ученика мага несколько иначе. Тихие занятия над пыльными фолиантами, лабораторные занятия наедине с учителем, философские беседы с ним же и редкие философские же дискуссии в кругу избранных. Кухонные работы как-то не слишком вписывались в эту картину. Да если бы он, Алан, знал, как отсюда выбраться!.. Мда, а ведь даже и спросить не у кого. У старика ни одного слуги. Кроме самого Алана. Да, дела... Ну что ж, сказал оп, не говори, что не гоп...

И Алан принялся за учебу. Молодой человек старался изобразить хоть что-нибудь магическое и не только не сумел сдвинуть с места какой-либо предмет, но даже не понял, как это делается. В обеденное время на кухню зашел раздраженный Горидар.

— В чем дело, Алан? — холодно спросил он.

— У меня ничего не получается, — буркнул принц.

— Не получается магически, делай физически. Ты же подрядился быть моим слугой на время учебы.

Алан прожег мага взглядом.

— Я погорячился. Покажи мне дорогу в Рытвингард, и я пойду.

— Покажу, сынок. Но только после того, как ты освоишь хотя бы самые элементарные вещи. Так что готовь обед, пока цел. Я могу воспользоваться палкой не только для того, чтобы ограничить расход драгоценной магической энергии.

— Ты слишком много о себе воображаешь. Да ты знаешь, кто я?

— Ты самый невежественный и ленивый ученик из всех, что бывают. Но ты можешь быть спокоен, сынок. Я гораздо лучший учитель, чем ты — ученик. Поэтому, прежде чем мы расстанемся, тебе придется кое-чему обучиться. Так что не придуривайся, сынок, а готовь обед. В мои годы трудно менять привычки, а я обычно обедаю в два часа дня.

И бедолага Алан, скрепя сердце, принялся за кухонные дела.

Всю первую неделю Алан, как не старался, не смог изобразить ничего магического. Он готовил еду, чистил кухню, и, как ни старался, не мог сдвинуть даже солонки. К концу недели он буквально озверел от такой жизни и стал усиленно практиковаться. Он регулярно опаздывал с завтраками и обедами, но рассеянная магия упорно не желала ему подчиняться и только ехидно, как казалось бедолаге-принцу, поблескивала.

На восьмой день Аланигор перебрал в уме все наставления старика и мысленно завернул часть блесток в сверток. Он потянулся этим свертком к картофелине и — получил по плечам несильный удар палкой. Принц не обрадовался бы больше и посвящению в рыцари. Алан попробовал обернуть меньше блесток — с тем же результатам. В общем, к вечеру он имел наполовину почищенную картофелину и довольный вид. Обед и ужин Алан приготовил между делом. Справедливости ради, надо отметить, что были и обед и ужин даже хуже чем всегда, хотя, казалось бы, куда уж! И так съесть то, что он подавал на стол, мог только очень голодный и совсем не разборчивый человек.

На завтра, с раннего утра Алан уже был на кухне. Но то ли сказалась вчерашняя усталость, то ли перевозбуждение — принц почти не спал ночью, но он захватывал непомерно большую энергию. Тогда он решил отдохнуть и вышел в сад.

Алан прошел по саду, потом решил сорвать недозрелое по виду яблоко, потянулся к магии и увидел, как она сгустилась и приняла очертания человека. Молодой человек было решил, что это он перестарался сворачивая магию, или что это ему показалось. Но нет, фигура была слишком отчетливой и слишком уж человекообразной. Алан был не такого высокого мнения о своих магических способностях. «Горидар», - решил он. И совсем испугался, когда человек стал отчетливо виден. Блеск вокруг него практически исчез и Алан увидел, что тот гораздо моложе Горидара, повыше, неплохо сложен. У человека были пышные темно-русые волосы до плеч и серые глаза. Аланигору показалось, что незнакомец ему кого-то напоминает, но кого — не вспомнил. Все это произошло так быстро, что Алан не успел опомниться.

Тем временем пришелец смерил его взглядом с головы до ног и проговорил:

— Так ты — новый ученик Гора? Вижу, вижу, его любимая манера. Я так и подумал, что Горидар взял ученика, когда вся магия вокруг словно взбесилась. Такого не было с тех пор, как... впрочем, неважно. Так что ты тут делаешь?

— Фрукты собираю. А ты кто?

— Фрукты! Скажи еще, что ты решил испечь их прямо на дереве. Это будет ближе к истине.

— Скажешь тоже!

— Послушай, когда ты хочешь сорвать яблоко у себя в саду, ты же не бьешь по нему кувалдой? Нет. Так не бей и здесь. Срывай его и все. Или Горидар тебе не показал? Мда... Узнаю его стиль. Посмотри вокруг, малыш, видишь, вокруг все блестит? Отлично. Теперь представь, что блестки вытянулись в одну нить. Представь теперь, что эта нить обвивает яблоко, как щупальце осьминога, срывает его и укорачивается, пока яблоко не попадает тебе в руку... Ну, смотри, получилось!

— Добрый день, Ланс, — послышался голос Горидара. Алан оглянулся и увидел учителя, прислонившегося к соседнему дереву. — Что это ты решил поработать у меня помощником?

— Давно не виделись, Горидар, — отозвался Ланс. — Похоже, ты соскучился.

— Да уж, истосковался. Что-то про тебя в последнее время не слышно было. Я уж решил, что ты подался в какие-то новые места всякоразную живность то ли изводить, то ли наоборот разводить.

— Ну, если ты и дальше будешь учить своих подопечных в таком духе, то изводить мне будет некого, а разводить - просто негде. — Он хлопнул себя рукой по бедру и стал меркнуть. — Да, малыш, если ты действительно хочешь чему-то научиться, то приходи ко мне. Просто скажи, или подумай: «я хочу учиться у тебя, Ланс», и я сам найду тебя.

— Ищи себе учеников сам, Ланс. Нечего моих переманивать, — проворчал Горидар в сторону того места, где только что стоял пришелец.

— Ты, кажется, забыл, Гор, что я тебе остался должен. Знаешь, разводить дебиторов не в моих привычках, — на этот раз голос прозвучал из ниоткуда.

— Кто это, Горидар? — вопросил Алан, от удивления забыв, что он после вчерашней выволочки поклялся и словом не обмолвиться с этим тираном.

— Это, сынок, первый маг Миррена, мой бывший ученик. Я говорил тебе о нем. Не относись слишком серьезно к его предложению, Алан. Он не берет себе учеников, с тех пор, как забил троих до смерти.

Алан удивленно глянул в недобрые, насмешливые глаза старика, опустил голову и пошел в сторону кухни, небезосновательно решив, что это намек.

После этого странного происшествия Аланигор начал делать быстрые успехи. Через пару недель, или около того, он уже справлялся с делами без помощи рук и даже не сильно задерживал завтрак. Правда, его успехи в области магии не оказали сколько-нибудь заметного влияния на качество подаваемых к столу блюд. По-прежнему, единственное блюдо, которое принц сносно готовил, было кипяченой водой в кувшине. Может быть, поэтому Горидар не спешил давать ему другие поручения. Вероятно, надеялся, что молодой человек научится готовить, хотя бы от отчаяния. Ведь есть ему приходилось то же самое! Но нет. Алан только малость похудел, а готовить так и не научился.

Тем не менее, несомненные успехи позволили Алану снова задуматься об отъезде. По его расчетам он прислуживал старику уже пару-тройку месяцев, учить его старик ничему не собирался, так что Алан счел себя вправе поискать себе учителя на стороне.

Если бы не те слова старика, Алан бы уже давно позвал Ланса. Но вдруг это правда? Аланигору вполне хватало ударов палкой по плечам, которые он получал за перерасход магоресурсов.

На этот раз Алан решил начать издалека. Принц начал просить Горидара поучить его еще чему-нибудь.

Если бы маг отказался, Аланигор без зазрений совести попробовал бы настоять на том, чтобы Горидар проводил его наверх, и даже пригрозил бы обратиться к Лансу. Алан заметил, что Горидар относился к последнему весьма настороженно. Но старый маг, в ответ на высказанную просьбу, рассыпался в похвалах успехов принца, сказал, что эти успехи непременно нужно закрепить до полного автоматизма, и что как только он, Горидар, поймет, что Алан уже не думает, как взять то или иное без помощи рук, а попросту берет, то он немедленно перейдет к дальнейшим урокам. Сейчас же начинать новую тему просто опасно.

Аланигор и верил ему и не верил. Если бы Горидар еще не удерживал его здесь насильно, он, может быть, и не вынюхивал бы крысу во всех углах. А так, ему все время мерещился подвох. К тому же ему было просто скучно. Он вспомнил полуминутную лекцию Ланса и решил поэкспериментировать на свой страх и риск.

Однажды утром, когда он пошел искупаться в расположенное рядом с домом озеро, ему пришло в голову, что неплохо бы немного порыбачить. Для начала принц соорудил силовую удочку и попробовал ловить на нее рыбу. Но оказалось, что это дело требует не многим меньшей сноровки, чем приготовление пищи. За пол дня он не вытащил ни единой рыбешки, зато, вероятно, снабдил обедом всех обитателей озера. И это в то время, когда он даже не приступил к приготовлению обеда для своего учителя!

Но Алан уже увлекся. Молодой человек прямо-таки загорелся мыслью сварить на обед настоящую уху, да еще бы на костре.

Что ж, раз на удочку поймать рыбку не удается, то можно попробовать словить ее сетью. Молодой человек стал плести сеть из силовых нитей и получил удар по плечам. В последнее время он успел совсем позабыть о контрольном блоке Горидара.

Алан попытался убрать его и стал защищаться магической сетью сам. Он уже почти закончил заворачиваться в силовой кокон, как вдруг увидел стоящего неподалеку старого волшебника. Тот смотрел на него с такой ехидцей, что Алан испугался, выпустил из виду все, что успел магически наваять и бегом бросился на кухню. Может быть, Ланс и забил кого-нибудь насмерть, он, Алан, не знает, но старик Горидар тоже в излишней мягкости характера, или там манер, не повинен.

Шли дни. Аланигор все больше и больше привыкал использовать магическую силу. Обыденные вещи, типа все той же чистки овощей, принц теперь делал исключительно магически. Вероятно, на освоении этой конкретной дисциплины сказалась его твердая уверенность, что ему руки пачкать кухонными делами ну совершенно не по чину.

В таком вот виде работа не отнимала у Алана много сил и времени. Как правило, с утра до обеда он был занят практически непрерывно. С утра нужно было приготовить завтрак, потом вычистить кухню, потом приготовить обед, после обеда принц мыл посуду и у него оставалось часа два-три до того времени, когда нужно было начинать готовить ужин. Молодой человек полюбил уходить на это время в сад и экспериментировать с магией. В плохую погоду Алан оставался в доме. В присутствии старого мага Аланигор не решался тренироваться с силой, так что ему оставалось только рыться в магических книгах.

Мда, если бы Алан имел возможность полистать их раньше, до того как поступил учеником к Горидару, он бы никогда и не мечтал об изучении подобного неудобоваримого предмета. Основная часть книг Горидара была непонятна, более того, написана на каком-то странном языке. Алан никогда не слышал, чтобы на Арканосе было много языков, так что оставалось предположить, что этот язык выдумали адепты магии специально для того, чтобы сделать свой предмет доступным только для посвященных. Посвящали же они только избранных. Избирали же по каким-то таинственным, непонятным для непосвященных признакам. Остальных же морили на кухонных работах до полного одурения.

Кухонные работы в последнее время занимали только руки Аланигора, практически не задействуя мозги. И молодой человек все больше и больше задумывался над своим положением в доме у Горидара и о самом Горидаре. Мысли Алана были совсем неутешительны. В самом деле, Горидар ничему не учил его, с тех пор, как в самом начале знакомства прочел на кухне пятиминутную лекцию. На редкие вопросы своего ученика отвечал невнятно. Понемногу Алан пришел к выводу, что старика вполне удовлетворяет статус кво — у него был довольно расторопный слуга, который, к тому же, служил за одни харчи.

Часто от Горидара мысли Аланигора перебегали на его бывшего ученика, теперешнего первого мага Миррена, Ланса. Видел он его лишь однажды. И вряд ли та встреча длилась больше пяти минут. Из этих пяти минут как минимум четыре Ланс потратил на пустые разговоры. Тем не менее, все, что Алан знал сейчас о магии, он почерпнул именно у Ланса. Если бы не те слова старика!... Вряд ли бы Горидар стал лгать. Ведь это же легко проверить. Хотя... Как? Ни слуг, ни соседей у колдуна не было. Спросить было не у кого. Алан вообще не представлял, живет ли кто в этом самом Миррене кроме него и Горидара или же нет. По крайней мере, за все время жизни у старика, он никого больше не видел. Кроме, разве что, Ланса.

Мда, а ведь он действительно живет не понятно где. И совершенно не представляет, как отсюда выбраться... С этой точки мысли Алана возвращались к началу. Молодой человек снова вспоминал, что маг ничему его не учит.

В один прекрасный день, молодой человек понял, что и он сам на кухне, и мысли у него с голове, ходят по строго определенному кругу. Алан набрался решимости, и, поставив на стол кастрюлю с супом, если так можно было назвать то, что в этой кастрюле плавало, проговорил:

— В гостях хорошо, Горидар, но пора и честь знать. Думаю, мой отец уже беспокоится, куда это я подевался. Покажи мне дорогу в Лизардгард, и я пойду.

— Нет, ну что мне за ученик достался, — торопливо возразил Горидар. — Только я собрался приступить к следующей теме, как ты домой засобирался!

— К какой теме? — любопытство уже завело Аланигора в Миррен. Не давало покоя оно ему и сейчас.

— Бытовую магию ты уже неплохо освоил, — принялся объяснять старик, — следующий раздел магии — оборонительный. Любой маг, который хочет выжить, должен уметь защищаться. Если не научишься защищаться, то учиться нападать и вовсе не стоит. Потому как, пока ты будешь готовиться к магической атаке, тебя попросту убьют.

Принц покосился на палку, по-прежнему висевшую у него над головой.

— Да, сынок, я научу тебя защищаться и от этого тоже. В сущности, все это совсем не сложно. Ты уже однажды интуитивно подошел к этой теме. Помнишь, ты однажды попробовал завернуться в силовой кокон?

Алан помнил. Помнил он и выражение лица Горидара. Вот и сейчас маг не очень успешно скрывал нетерпение и еще что-то непонятное, но очень недоброе. Что-то типа смеси злокозненности и боязни, что рыбка может сорваться.

— Нет, Горидар, мне действительно пора возвращаться. Учиться дальше очень заманчиво, но я должен вернуться домой. Лучше я вернусь к тебе на следующий семестр. Покажи мне дорогу, и я пойду.

Старик вздохнул.

— Ну что ж, как хочешь. Следующий раз, как соберусь в Лизардгард, непременно возьму тебя с собой.

— А когда? — нетерпеливо вопросил принц.

— Пока не знаю. Я ведь человек занятой. Не бездельник какой-нибудь.

Алан понял, что этот следующий раз может наступить очень и очень не скоро.

— Если ты не хочешь показать мне дорогу домой, я попрошу другого.

— Кого? — старик удивленно поднял косматые брови.

— Твоего бывшего ученика. Ланса.

Горидар хотел было что-то сказать, но воздух в столовой вдруг замерцал как тогда, в саду. Послышался голос:

— Одну минуточку, Арни. Погоди, Лин, не уходи.

— Ланс? — спросил Аланигор.

— Да, малыш.

— Помоги мне отсюда выбраться... Пожалуйста, — попросил принц.

Мерцание сгустилось до состояния призрака. Призрак протянул руку молодому человеку.

— Дай руку, малыш.

— А мои вещи?

— О, магия! Хорошо, я о них позабочусь! И как только Горидар с тобой справлялся? Хотя, да, я помню. Палкой.

Алан протянул было привидению руку, но, услышав последние слова, подался назад. Но было уже поздно. Он очутился в совершенно незнакомой комнате. Побольше и попросторней чем та, в какой он жил у Горидара. Молодой человек оглянулся и увидел на кровати свои вещи, разбросанные еще в большем беспорядке, чем всегда.

— Располагайся, малыш, — предложил голос Ланса. — И разберись, наконец, со своими вещами. Я ничего не имею против бардака, но, магия Миррена! в бардаке-то порядок!

Алан снова растеряно оглянулся.

— Боюсь, что я попал из огня в полымя, — пробормотал он и принялся наводить порядок. Может быть, Горидар и преувеличил немножко, и Ланс забил насмерть не четверых учеников, и даже не троих. Но с него, Алана, и одного более чем достаточно! Особенно, если этим одним окажется он сам.

Глава 4

На новом месте

На этот раз устройство на новом месте заняло у молодого человека порядочное время. Вещи требовалось разложить и развесить в шкафу. Но это-то ладно. Главное, их было просто необходимо постирать! Вот уж что находилось за пределами возможностей лизардгорского принца. Может быть, Алан и плюнул бы на это дело, как плевал последние несколько недель жизни у Горидара, вот только слова старика, что Ланс, де, по молодости лет и пылкости характера забил кого-то до смерти... Для себя такой участи Аланигор не хотел. Посему пришлось вооружаться тазиком и мылом.

Стирка была в самом разгаре, когда в дверь комнаты Алана постучали

— Войдите, — Алан постарался изобразить вежливый энтузиазм и радость встречи с первым магом Миррена.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел совершенно незнакомый человек. Хотя нет. Не человек. Эльф. Может быть, и бывают такие красивые люди с безукоризненно правильными чертами лица, но характерные хрящики на верхушках ушей и миндалевидные глаза указывали, что это эльф. Эльф был среднего роста, прекрасно сложен, у него были пышные темно-каштановые волосы, завязанные в довольно короткий хвост и карие глаза.

- Если не ошибаюсь, тебя зовут Алан, — проговорил эльф. — Я — Гветелин. Ланс попросил позаботиться о тебе до его прихода.

Алан вспомнил, что голос Ланса поминал какого-то Лина. Вероятно, это он и был. — А ты — тоже ученик?

— Можно сказать и так. Вообще-то Ланс не берет учеников.

— С тех пор как... троих... забил... до смерти?..

— Что?! — изумился эльф. — Это кто тебе сказал?

— Горидар, — Алан уже пожалел, что затеял этот разговор. Вот сейчас этот эльф еще испугается и сбежит. Судя по всему, Гветелин прекрасно успел здесь освоиться и знает, куда навострить лыжи.

— Забавно, — хмыкнул Гветелин. — Нужно будет сказать об этом Лансу.

— Лучше не надо, — нерешительно возразил Алан.

В темных глазах эльфа насмешка перемешалась с пониманием и даже сочувствием.

— Чем это ты занимаешься? Ты что, противник использования магической силы там, где без нее можно обойтись?

Алан оторвался от тазика и недоуменно воззрился на эльфа.

— О, магия! Ты что, просто не умеешь пользоваться магической энергией?

— Для стирки?

Эльф вздохнул.

— Ты что, малыш, все делаешь руками?

— Я умею магически чистить овощи, — гордо возразил принц.

— А в чем разница? Для стирки используется точно такой же принцип. Вот, смотри, — эльф состроил брезгливую гримаску и артистически выстирал рубашку без помощи рук. Да какое там рук! Алан не заметил вообще никакого воздействия на рубашку. Если доверять только глазам, то рубашка выстиралась сама, после чего отжалась и устроилась рядом с тазиком, ожидая, когда ее отполощут.

Алан поднял глаза на Гветелина, и вместо того, чтобы попросить разъяснений, почему-то спросил:

— А почему ты так сморщился? Это что, так неприятно?

— Ну, знаешь, если ты считаешь что стирка чужих подштанников предел мечтаний для любого честолюбивого существа, то ты заблуждаешься. В этом мире полно гораздо более интересных занятий. А с меня хватает того, что я стираю собственные вещи.

Алан с интересом оглядел эльфа. Тот был одет в костюм из плотного шелка. Облегающие брюки были серовато-голубого цвета. Рубашка, тоже шелковая была глубокого синего цвета с золотыми прожилками, как на мраморе. Брюки эльфа поддерживал черный кожаный пояс шириной так с ладонь или чуть поуже, на ногах черные кожаные туфли на высоком, точеном каблуке. На взгляд Алана эльф был одет через чур броско, хотя костюмчик ему безусловно был очень даже к лицу. Но удивило принца другое. В Лизардгории люди и эльфы, которые могли позволить себе такие костюмчики, вполне могли нанять себе штат прислуги, чтобы поддерживать все это великолепие в должном порядке. А стоять в подобном наряде и показывать кому-то, как правильно стирать...

— Стираешь, — недоуменно проговорил Алан. — Но почему ты не наймешь себе слугу? Или Ланс не разрешает приводить с собой слуг?

— Слугу? — удивился Гветелин. — А где ты найдешь существо, согласное посвятить себя подобной работе? Да обойди весь Миррен, ни одного не сыщешь! Ну ладно, давай, заканчивай и пойдем, я покажу тебе дом.

— А где Ланс?

— На дне рождения. Понимаешь, у его друга Требониана родилась двойня — мальчик и девочка, прелестные такие малыши, понимаешь?

— А кто такой Требониан?

Гветелин весело рассмеялся. — Это самый большой дракон, из всех, что я видел.

— И он его друг? — перепугался Алана.

— Не бойся малыш. Вообще-то это долгая история. Некоторое время назад, по-моему, лет так триста шестьдесят, Ланс увидел тяжело раненого дракона. Он пожалел его, вылечил и наставил, можно сказать, на путь истинный. Ты слышал, наверно, что драконы в Миррене все при деле. В основном они охраняют сокровища. Иногда даже стоящие сокровища. Несколько драконов в последние триста-четыреста лет поступили на службу к королю Миррена. Так вот, этот дракон охранял сокровища, пока его не ранил рыцарь. Ну, рыцарь, как положено в таких случаях, сокровища забрал себе, а дракона нашел Ланс. Дракон умирал не столько от ран, сколько от того, что лишился службы. Они, знаешь ли, существа целеустремленные и несколько задвинутые на понятиях чести. Боюсь, что этому очень способствует третья пара конечностей. Но что это я отвлекся? Я говорил совсем о другом. Так вот, Ланс предложил дракону завести семью и дал имя. Требониан. Дракон был в полном восторге. От имени разумеется. И чтоб не сидеть без дела, поступил к нему на службу. Потому как человек, который способен наткнуться на дракона, причем в Миррене, где драконы встречаются крайне редко, а люди и того реже, нуждается в постоянном присмотре, чтобы дожить хотя бы до седых волос. В общем, они с Лансом договорились, что дракон будет охранять Ланса, его жилище, друзей, и вообще, если понадобится, он всегда тут, только позови.

— Триста шестьдесят лет назад? — переспросил Алан. — Что, драконы живут так долго?

— Почему это тебя так удивляет? — спросил Гветелин.

— И он только что собрался жениться? — продолжил принц.

— Да нет, женат он уже довольно давно. Вот только детей они с Ильматари решились завести только сейчас. И вот, три месяца назад, у них родилась двойня. Кодекс чести драконов запрещает показывать новорожденных посторонним до тех пор, пока им не исполнится год. Исключение составляют близкие друзья, которым можно показать трехмесячных младенцев. К тому же Ланс, по просьбе Требониана, дал имена его детям. А на имена у Ланса неисчерпаемая фантазия.

Алан растерянно встряхнул головой. За время разговора, он успел достирать, правда, руками.

— Ну что, пойдем отполаскивать? — спросил эльф.

— Я сам, — возразил принц.

— Ты не справишься, — вздохнул Гветелин. — Где ты собираешься все это сушить? У Ланса я таких мест не знаю.

— А как?

— Магически, Алан. Постой, ты что, совсем ничего не умеешь? Только овощи?

Аланигор кивнул.

Гветелин вздохнул и покачал головой.

— Ну что ж, пойдем, — проговорил эльф, и Алан покорно пошел за ним.

Гветелин привел Аланигора в ванную.

— Кстати, Алан, почему ты стирал в своей комнате, а не здесь?

— Не хотел никому мешать. А ты давно знаешь Ланса? — в свою очередь поинтересовался принц. Он решил, что если хочет разобраться в ситуации, то пора брать инициативу в свои руки. А то эльф пичкает его какими-то старыми сказками про рыцарей и драконов, а что к чему не говорит и не собирается.

— Да не очень, лет триста пятьдесят.

— У нас в таких случаях говорят сто, — засмеялся Аланигор. Гветелину можно было дать тридцать — тридцать пять лет. На столетнего старца он никак не был похож. А уж триста пятьдесят лет — это не возраст, это история. — А как вы познакомились?

— Благодаря случаю, малыш. Спроси у Ланса, если хочешь. В общем, в силу ряда причин, мне пришлось пойти к нему помощником.

— Но если ты не хочешь у него служить, ты же можешь от него уйти.

— От мага? — Гветелин насмешливо изогнул бровь. — От мага не вдруг побегаешь. Тем более, от такого, как Ланс.

Алан побледнел. Теперь понятно, почему Горидар так легко позволил ему уйти, хотя прежде не хотел отпускать. Просто он не хотел связываться с Лансом. Это он не просто в полымя, он в гончарную печь угодил!

Гветелин заметил произведенный его словами эффект и рассмеялся. — Не пугайся, малыш, прорвемся!

Глава 5

Новый учитель

Ланс появился только утром. По крайней мере, когда Гветелин отправил Аланигора в постель, Ланса еще не было. А утром, он сам заглянул в комнату Алана, когда последний только подумывал встать.

— Рад видеть тебя, Алан, — приветливо проговорил маг. — Ты все-таки решился стать моим учеником?

— Вообще-то я хотел попросить, чтобы ты показал мне дорогу в Лизардгард.

Ланс откровенно удивился.

— А зачем для этого тебе потребовалось звать меня? Спросил бы дорогу у Горидара.

— Он не хотел отпускать меня. А ты отпустишь? — в голосе Аланигора прозвучали и неуверенность и вызов одновременно.

— Да хоть сейчас, — вздохнул Ланс. — Могу проводить тебя к выходу сразу после завтрака.

Алан заколебался.

— А там не опасно?

— Завтракать тоже опасно, — раздался голос от двери. Аланигор перевел взгляд и увидел эльфа. — Можно откусить слишком большой кусок и поперхнуться.

— А если я останусь, ты позволишь мне уйти, когда я захочу?

— Я не держу тебя, малыш. Только, знаешь, ты уж сначала реши, чего ты хочешь, а потом говори.

— Ланс, — начал было Алан.

— Не сейчас, Алан. Мне пора идти. Вечером увидимся.

— И ты ничему меня не научишь?

— За пять минут?

— Прошлый раз ты научил меня работать на кухне за минуту.

— В таком случае, постарайся вычистить до вечера туфли, малыш, — порекомендовал эльф. — Я вчера показывал тебе, как это делается. Пойдем, Ланс, а то опоздаем. Ты будешь завтракать, Алан? Тогда идем.

Ланс кивнул: — Я подожду тебя в коридоре, малыш, — и вышел.

Алан торопливо встал, натянул на себя рубашку и брюки, глянул на себя в зеркало и поморщился. Он не выдерживал сравнения с нарядным эльфом. И с Лансом. Хотя, он не разглядел, как был одет Ланс.

Алан пригладил волосы и вышел. В коридоре, рядом с дверью в его комнату стояли Ланс и Гветелин. Эльф был одет также нарядно, как вчера, хотя и в другую одежду. На этот раз шелк был темно-зеленым с золотыми прожилками и на брюках и на рубашке. А Ланс... Теперь Алан понял, почему он не обратил внимания на костюм Ланса. По сравнению с Гветелином, Ланс был одет довольно сдержано. Его костюм тоже был пошит из шелка. Только цвет его одежды был светло-серый с серебристыми прожилками. Серый пояс, серые туфли, серая ленточка на темно-русых волосах, недлинный хвост. Элегантно, да. Но не броско.

Увидев молодого человека, Ланс оборвал на полуслове обращенную к Гветелину фразу и обратился к Алану.

— Пойдем, я покажу тебе, где столовая, где кухня. Боюсь, ты выбрал не самое удачное время, если, конечно, ты решил у меня учиться. Как раз сейчас на меня навалилась прорва дел.

Накануне Алан был уверен, что он не хочет ничему учиться ни у одного Мирренского мага. Ночью он уже засомневался, эти же слова Ланса развеяли последние сомнения.

— Ты же обещал учить меня! — воскликнул молодой человек.

— Да, конечно. И сдержу слово. Вот и Гветелин обещает помочь. Смотри, Алан. Вот столовая. Слуг в доме нет, поэтому здесь появится еда, только если ты ее сам сюда принесешь. Или могу это сделать я, вот как сейчас. Кухня в конце коридора. Она в твоем полном распоряжении, Алан. И вот что. Что бы ты ни делал, постарайся не прибегать к помощи рук... Но знаешь, — помолчав, добавил маг, — я бы посоветовал тебе начать с одежды.

С этими словами Ланс вошел в просторную столовую, жестом предложил следовать за ним.

— Садитесь, господа. Что это здесь у нас?

Алан сел, куда ему указали, и с недоумением уставился на пустой стол. Если Ланс предложит ему самостоятельно наколдовать завтрак, то он, Алан, будет голодать, пока не найдет дороги домой.

Алан бросил было вопросительный взгляд на мага, но тут нос его приятно защекотал соблазнительный запах. Алан опустил глаза и увидел перед собой тарелку с омлетом, поджаренным с помидорами. Такой еды Алан не видел с тех пор, как ушел из дома! Молодой человек вооружился вилкой и принялся торопливо есть, практически не обращая внимания на редкие фразы, которыми обменивались Ланс и Гветелин.

Наконец, Алан с видимым сожалением отодвинул опустевшую тарелку.

— Добавки? — спросил Ланс.

Алан отрицательно покачал головой.

Тем временем на столе появился горячий сладкий пирог и чай в чашках такой изумительной работы, что за подобный сервиз персон так на двадцать пять можно было бы получить небольшое состояние.

Алан расправлялся с третьим куском, когда Ланс и Гветелин встали из-за стола.

— Заканчивай завтрак один, малыш. И в другой раз вставай пораньше. У меня по утрам обычно очень мало времени.

Алан проводил глазами мага и его помощника, доел пирог и пошел в свою комнату на втором этаже дома, обживаться и приводить в порядок вещи.

Алан не мог понять почему, но вещи его в самый короткий срок — ведь в Миррене-то он был всего ничего! пришли в плачевное состояние. Конечно, он взял в дорогу только самое необходимое. Точнее, гораздо меньше, чем то, что считал самым необходимым. Просто, молодой человек сразу сделал поправку на то, что нести все придется в руках. Посему ему пришлось часто стирать, а по неумению, он ухитрился быстро испортить весь свой гардероб. Так что сейчас перед ним стояла серьезная задача. Но отступать он не хотел! А то — подумаешь, первый маг Миррена! Звать — звал, а как учить — так нет его! Нетушки, пусть теперь учит. Он, Алан, продемонстрирует свое прилежание.

Весь день Алан посвятил самоподготовке. Он наводил порядок в комнате и наглаживал свою одежду с таким старанием, словно от успеха этого предприятия зависела его жизнь. И, конечно, довольно скоро, он забыл о контроле и задействовал слишком много энергии. У Горидара он бы попросту получил за это палкой по плечам. Здесь же перед ним внезапно возник недовольный эльф с авторучкой в руках.

— Ты разве не знаешь, Алан, что перерасход магоэнергии в Миррене уголовно наказуемое деяние? — спросил он. — Первое, чему тебе нужно научиться, это контроль. А что бы тебе было немножко проще...

Алан подумал, что если уж Горидар для простоты применял палку, то этот щеголь додумается до еще большей пакости. Не даром же тот же Горидар предупреждал, что Ланс нескольких забил насмерть. А Гветелин сам признался, что работает у Ланса подручным.

— ... Я поставлю блок, — эльф и не думал делать паузу в своей речи. Просто эта мысль Алана совершенно непостижимым образом успела вклиниться между двумя словами Гветелина. — Если ты попробуешь превысить необходимую для дела норму, то у тебя просто ничего не получится. Кстати, таким образом можно научиться работать с минимальным количеством магоэнергии. Так обычно обучают в алхимическом университете.

Эльф исчез и Алан сообщил, что алхимия — это лженаука пустому месту.

К вечеру Алан вымотался, как собака, но не смог даже почистить картошку.

— И чем я только Ланса кормить буду? — горестно пробормотал он.

— Меня не надо кормить, малыш, — отозвался Ланс. Оказывается, маг уже успел вернуться. — Вот самому тебе поужинать невредно. Тебе помочь?

— Спасибо, я сам.

— Ну, как хочешь. Ужинай, Алан и приходи. Я буду в кабинете на втором этаже. В противоположенном от твоей комнаты конце коридора. Раз уж ты остался, пора приступать к занятиям.

И они приступили.

В доме Ланса Алану было даже труднее, чем у Горидара. Во-первых, сам дом был больше и Алан, не смотря на свою привычку к дворцовой жизни, никак не мог научиться там ориентироваться. Нет, расположение комнат он освоил довольно быстро. По крайней мере, в половине дома. Часть дома, по выражению Ланса, стояла на консервации. А освоиться Алан никак не мог с тем, что Ланс и Гветелин возникали, порой, в самое неожиданное время и в абсолютно любом месте.

Во-вторых, Ланс сразу объяснил ему, что единственный слуга в доме — магия. И все нужно делать только с помощью магии. Для начала — наводить порядок в комнате, следить за одеждой и прочие мелочи, например, согреть вино на ночь. Это легко сказать — навести порядок в комнате. Хорошо Лансу — он швыряет полотенце, и оно плывет на вешалку, да еще по дороге само себя постирает и отгладит. Да и весь дом, кроме комнаты Алана, блистает право же чрезмерной чистотой и порядком. Ланс однажды небрежно так объяснил ученику, что завел это все по ранней молодости, когда решил жить своим домом, а тратить время и силы на хозяйственные дела он никогда не любил. Да и никто не любит. Что касается слуг, то их в Миррене просто нет. Но это Алан уже слышал от Гветелина.

И хотя виделся он с Лансом практически только по вечерам, последний буквально завалил молодого человека заданиями. Кроме обычных, хозяйственных дел, Ланс учил Алана боевым магическим искусствам. И если нападение освоить было довольно-таки просто — ну, подумаешь, запустить в кого-то магическим огнем! то защита давалась молодому человеку совсем не легко. Здесь нужно было и не перерасходовать энергию, и ни в коем случае не держать защиту больше, чем это необходимо, и готовность к защите сохранять в любое время дня и ночи.

Довольно часто в дом залетал эльф. Почему-то в представлении Алана, он именно залетал. Как-то приземленное слово «заходил» плохо сочеталось с красавцем-эльфом. Всегда элегантный, одетый в какой-нибудь яркий, красивый костюм, веселый, легкомысленный. По крайней мере, внешне. Он помогал Лансу учить молодого человека перемещаться в пространстве и даже летать.

Алан долго и хотел, и не смел напроситься к Лансу на ужин. Почему-то ему казалось, что Ланс, на манер Горидара, спросит его, какой же вклад в ужин внес он, Алан. И что бы он мог показать магу? Похожий на помои суп? Хорошо еще, что Ланс не привередлив. Горидар уже высказал бы ему все по поводу однообразия меню, да и качества этого злосчастного супа!

Была и еще одна причина. Алан стеснялся показаться в магической столовой Ланса, не умея пользоваться тем, что там находилось. Стул ведь не принято отодвигать рукой, он сам должен отодвинуться и придвинуться, помогая сесть. Когда Алан пытался это проделать, стул то отпрыгивал подальше, предоставляя ему устраиваться на полу, то ловко подшибал под коленки.

И тарелки с едой нужно подвигать к себе исключительно силой взгляда, и вино наливать. В общем, Алан предпочитал тренироваться без свидетелей. Правда, когда он разбил с полдюжины тарелок, Ланс предложил во время тренировок пользоваться деревянным блюдом. Алан не обиделся, но еще сильнее почувствовал свое несоответствие этим людям. Точнее, существам. Ланс и Гветелин, говоря о других, употребляли слова существа. Не люди, не эльфы. Существа.

Гветелин даже как-то спросил, почему это Алан предпочитает ужинать в одиночестве? Алан что-то невразумительно промычал и постарался перевести разговор на другую тему. Тем более что эльф, кажется, не придавал серьезное значение своему вопросу.

— Послушай, Лин, ты так спокойно рассуждаешь о событиях трехсотлетней давности... Ты что, бессмертен?

— Я так старо выгляжу? — засмеялся эльф и жестом отклонил извинения молодого человека. — Бессмертных не бывает, Алан, это лишено смысла. Ну подумай сам, если все будут бессмертны, и у них еще и дети бессмертные будут и внуки, то скоро на земле будет просто не протолкнуться.

— Но мы под землей.

— Тем хуже для нас. Замкнутое пространство ограниченного объема всегда меньше, чем поверхность, пусть даже такой же площади. Если в Миррене возникнет перенаселение, мы здесь попросту испечемся. Или сваримся. Дело в том, что труднее всего избавиться именно от избытка тепла...

Мда, Гветелин любит порой завернуть фразочку.

— А это просто оборот речи, малыш, — усмехнулся эльф. - Впрочем, говорят, точнее, пишут, наши предки в старину действительно жили на поверхности. Тогда и эльфы, и люди и... — Гветелин посмотрел на принца и не решил дальше не перечислять, — ...другие мирно соседствовали друг с другом, жили в соседних городах и обменивались товарами. Но, в один прекрасный день, по крайней мере, все подобные дни в прошлом принято называть прекрасными... О, магия, да я и сам порой так говорю про день, который изменил всю мою жизнь! Хотя, прекрасным его я начал считать далеко не сразу. Так вот, в один из дней, князь эльфов Лоэнгрин вступил в союз княгиней драконидов Ильпотарой. Думается, сделали это они не просто так. Может они всех своих советников накануне перевешали и страдали от скуки, а может министры от них и сами разбежались, потому как тяжело иметь дурака-начальника... — Гветелин улыбаясь, посмотрел на Алана, слушавшего его с горящими глазами. — Так вот, Лоэнгрин и Ильпотара решили, что всем на Арканосе тесно и захотели изгнать остальных с поверхности Арканоса. И оказалось, магии для этого как-то мало. Можно все, что угодно, говорить о великих магах, но исход любого сражения решает ее величество пехота. А мы, эльфы, народ миролюбивый, нет, мы не откажемся повоевать, это даже интересно, если не долго. Дракониды — те наоборот, им любая война на фиг не нужна, им бы полетать над просторами, ореликам, а все, кто тому препятствует — пусть лучше передумает, а то хуже будет. Не понятно кому. Тем не менее, Лоэнгрин с Ильпотарой наворотили столько дел, что люди, орки и лизардмены даже ненадолго вступили в союз, чтобы от нас избавиться. И тогда Лоэнгрин предложил перейти жить в подземный мир, где можно будет жить по своим законам. Можно подумать, что раньше эти законы им кто-то другой устанавливал! Тем не менее, все согласились. Силы были примерно равные, и чем воевать до конца, который не известно когда и кому наступит, лучше жить под землей — не все ли равно где, в самом-то деле! Тогда Лоэнгрин и Ильпотара разрушили все магические жезлы и амулеты, до которых дотянулись, конечно, и, рассеяли всю заключенную в них магию. Говорят, отсюда и пошло название Миррена — тогда говорили Миррам — Мир Рассеянной Магии. Зато теперь мы здесь одни. Люди не могут долго жить без своего солнца. Очень быстро — буквально пара-тройка лет, и они погибают.

— А как же ты и Ланс?

— Я эльф, малыш, нас еще называют темными эльфами, а Ланс... Это особый разговор. Спроси как-нибудь его самого. Да, малыш, не стоит все-таки так высокомерно пренебрегать нашим обществом по вечерам.

— Почему — высокомерно?

— Ну ты же принц! А принцы — они все такие, — авторитетно объяснил Гветелин.

Алан смутился. У него и правда возникали подобные мысли. И даже палка Горидара не избавила его от них до конца. Он посмотрел в темные глаза эльфа и вдруг признался:

— Знаешь, наверно ты прав. Я и в самом деле думаю, что не к лицу лизардгорскому принцу демонстрировать махровое невежество перед мирренскими магами.

В глазах эльфа отразилось понимание.

— На этот счет можешь быть спокоен, Алан, — мягко возразил он. — Ты ученик, ты пришел учиться и ты учишься. Не надо стыдиться того, что ты еще не все знаешь. Нужно стыдиться того, что ты не хочешь чего-либо узнавать, закоснел в невежестве и лени. Ну а ты... стараешься по мере сил.

— Хорошо, Лин, я приду, спасибо. А знаешь, Горидар совсем иначе рассказывал мне про Миррен.

— Он расскажет. Что может знать про Миррен какой-то жалкий человечишка?!

— Как же — жалкий! Сам говорил — что Ланс лучший маг Миррена. А ведь он учился у Горидара.

— Лучший? Я бы сказал — сильнейший. Это разница. А Горидар, как маг, действительно кое на что способен, но как человек...

В тот же вечер Алан, смущаясь, пришел на ужин в столовую. Он не был здесь со дня приезда. Тогда Гветелин накормил его здесь ужином, а Ланс на следующее утро завтраком. Так что сейчас он с интересом рассматривал комнату.

Столовая имела довольно скромные размеры. По крайней мере, большой королевский прием здесь не устроишь. Так, маленький междусобойчик человек на тридцать — сорок. Посреди комнаты стоял круглый стол, рассчитанный даже не на тридцать человек. Вряд ли за ним с комфортом разместятся больше дюжины едоков. Стены столовой были оклеены светлыми обоями. Три стены были украшены картинами. Всю четвертую занимали высокие и не очень широкие окна. Они выходили в сад. Сейчас все шесть окон были распахнуты, и аромат цветущего сада смешивался с аппетитными ароматами, исходящими от стоящих на столе яств. Алан присмотрелся. Мда, похоже, его суп Ланс проигнорировал и раздобыл что-то самостоятельно.

Алан смущенно застыл на пороге. В комнате никого не было и молодому человеку было не ловко, что он так рано пришел, да еще без приглашения. Но тут в дверь вошли Ланс и Гветелин. Ланс приветливо ему кивнул и указал на стул, который тут же вежливо отодвинулся, помогая ему сесть. Гветелин одобрительно улыбнулся.

Этим вечером, за ужином Алан впервые почувствовал себя в Миррене как дома. Роскошно обставленная столовая, изящная, дорогая сервировка, обслуга на высшем уровне, разве что без слуг, неторопливый разговор. Не столь мудреный, как он опасался. И Ланс, радушный хозяин, с интересом расспрашивающий его об Арканосе, о Лизардгории. Впрочем, о некоторых делах Лизардгории Ланс, судя по всему, знал гораздо больше его самого. Он даже рассказал парочку исторических анекдотов. И только за десертом Ланс заговорил о делах.

— Алан, ты не мог бы мне объяснить, почему ты нигде не бываешь? По-моему даже в этом доме ты знаешь только свою комнату, кухню и ванную. Тебя, кажется, пока никто не сажал под домашний арест. Ты ведь хотел чему-то научиться, так? Так почему бы тебе не поездить по стране? Да что там, по стране, хотя бы в город вышел когда никогда!

У Алана загорелись глаза, — А можно? — впрочем, принц тут же сник. — Хотя, мне же учиться надо. Времени у меня мало, а мне ужасно хочется освоить хотя бы самые азы магии. Мне ведь нужно вернуться домой к совершеннолетию.

— К совершеннолетию? — Гветелин насмешливо поднял бровь.

— Я понимаю, за год всего не освоишь...

— Ты не понял, малыш, — возразил Ланс. — Ты сказал — за год. А сколько ты уже здесь находишься?

Алан собрался уже было ответить, потом резко закрыл рот, подумал и спросил:

— А сколько?

— По моим подсчетам ты здесь уже третий твой год, — спокойно ответил Ланс.

- Третий? Но этого же не может быть. Смотри, у Горидара я был месяца четыре, здесь — тоже, ну может быть чуть больше.

— Больше, Алан, и не чуть. И у меня, и у Горидара больше. Ты немного увлекся знаниями и позабыл считать дни. А здесь, в Миррене, нет смены времен года, поэтому довольно легко сбиться со счета. Вот и я тоже когда-то...

— Но как же так? А мой отец? Он считает, что я пропал. Но мне нельзя... Если бы я хоть не был единственным сыном...

— Ладно, Алан. Не расстраивайся. Это никогда не поздно и всегда рано. Мы же маги, что-нибудь да придумаем!

— Что можно придумать, если я должен уже два года назад как быть в Лизардгарде!

— Я сказал, не волнуйся. Подумаем.

— Могу я спросить, о чем именно ты собрался думать? — слегка манерно вопросил Гветелин.

— Кончено же можешь, — радостно улыбнулся Ланс. — Ты же знаешь, я не люблю что-нибудь кому-нибудь запрещать... — маг перевел взгляд на своего ученика и встретился с его обеспокоенным взглядом. — Да, Алан, я говорил о поездках по стране. Так вот, почему бы тебе не пойти завтра со мной и Лином. Мы собирались навестить старого друга.

— Только не говори при нем таких слов, — вмешался Гветелин. — Еще обидится и съест. Скажешь тоже, старый! Да он, можно сказать, в самом расцвете сил!

— Но не могу же я назвать мальчиком мужа и отца, — засмеялся Ланс. — К тому же, он значительно старше нас с тобой. Правда, для него это и правда расцвет сил, но молодыми его соплеменников называют, когда они лет так на пятьсот моложе. Так как, Алан, едем?

Аланигор настолько заинтересовался описанием друга своего учителя, что забыл о своих печальных мыслях. В самом деле, Ланс может быть и правда что-нибудь придумает. Горидар же говорил, что Ланс — самый сильный маг Миррена. И Гветелин не отрицал его силы. Так что, пока Ланс думает, можно и в самом деле страну посмотреть... И Алан с энтузиазмом согласился.

Всю остальную часть вечера и ночью, засыпая, Алан уже думал только о приглашении учителя и о том кого же он называет своим старым другом.

Глава 6

Новый друг больше старых двух

На следующее утро Алан проснулся ближе к полудню. Ему снилось, что он с Лансом и Гветелином пошли к другу Ланса, но что-то все время мешало им дойти. В конце концов, на них напали разбойники, и красавец эльф ловко уложил всех мечом.

Алан раскрыл глаза и понял, что звон стали о сталь ему вовсе не приснился. Он доносился откуда-то из дома.

Молодой человек наскоро оделся и пошел на звук. Впопыхах он даже не обратил внимания, что еще ни разу не заходил в эту часть дома. Он прошел по коридору и остановился перед закрытой дверью. Кроме характерного шума, из комнаты доносились два веселых голоса.

— Ну ты совсем распустился, — послышался веселый голос эльфа. — Подожди, вот скажу Арни, до чего ты докатился...

— Арни? — засмеялся Ланс. — Это я ему расскажу, какую халтуру ты выдаешь за фехтование. Он тебя живо заставит жирок порастрясти!

Алан слегка приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Из этой неудобной позиции он не смог разглядеть комнату, зато ему открылся прекрасный обзор на Ланса и Гветелина. Оба мага, одетые в какие-то линялые, фиолетовые костюмы дрались на мечах. При каждом успешном ударе фиолетовый свет вокруг них ярко искрил.

— Шесть — шесть, — воскликнул эльф, выбив искры из Ланса. — Кстати, ты не боишься, что твой ученик разочаруется, застав тебя за таким прозаическим занятием? Он, вероятно, считает, что ты дни и ночи проводишь над книгами. И если на что и способен в боевом плане, то разве что пробормотать заклинание и сделать пару пассов.

— Семь — шесть, — сообщил Ланс. — Не волнуйся, Лин. Алан не заметит, чем мы занимаемся, даже если мы устроим поединок прямо в его комнате.

— Почему это не замечу? — обиженно пробормотал молодой человек. Но Ланс услышал и оглянулся. Маг резко отпрыгнул в сторону и поднял руку.

— Стоп, Лин. Кажется, наш ученик уже проснулся.

Гветелин вложил шпагу в ножны и пошел в сторону двери.

— Доброе утро, малыш. Поражаюсь твоей наблюдательности. В конце концов, мы были не менее чем в двадцати метрах от твоей комнаты!

— Вы так шумели, — возразил молодой человек и вдруг обеспокоился. — Мне нельзя было сюда приходить?

— Ну отчего ж? — спокойно отозвался Ланс. — Но давай, Алан, собирайся, завтракай, и пойдем. Я обещал Бони прийти к обеду.

Алан кивнул и побежал собираться. Примерно через час — для принца Алан собирался довольно-таки быстро — Алан совсем хотел было отправиться на экскурсию по дому на поиски Ланса, как вдруг вспомнил, что в последние дни Ланс и Лин пытались научить его передавать слова на расстоянии. Он принялся сосредотачиваться, пытаясь представить мага, но в его сознании образ Ланса неожиданно раздвоился. Он никак не мог соотнести мага с воином. В его понятии, нужно было заниматься чем-то одним. Или магией, но тогда следовало сосредоточиться и проводить дни и ночи над пыльными фолиантами — вот, как Горидар. Или военной подготовкой. И тогда станешь таким же, как красавец Гветелин. Не смотря на заверения и Ланса и Лина, Алан так и не смог поверить, что Гветелин — маг. В понятии молодого человека светский человек мог знать только самые начала магии. Вот, как Данстан, князь Лизардгорских эльфов.

Примерно так еще через час в его комнату заглянул принарядившийся Ланс.

— Готов, малыш? Отлично. Идем!

Они вышли во двор, Ланс обнял Гветелина и Алана за плечи, и вместо дома перед ними оказалась заросшая лесом гора. Ланс стал подниматься по склону горы по широкой мощеной дороге, жестом предложив им следовать за собой. Через несколько шагов они оказались у входа в пещеру почему-то закрытым громадными воротами. Ланс постучал и весело крикнул:

— Эй, Бони, гостей принимаешь?

Громадная воротина бесшумно распахнулась и Алан с ужасом увидел дракона. Дракон был красивого серо-зеленого цвета, метра три в холке и метров десять в длину. У него были мощные лапы с громадными когтями, на спине — сложенные крылья. На длинной шее гордо сидела изящная голова, украшенная вьющимися, вислыми усами, кустистыми бровями и острым ушками. Впрочем, изящной эта голова была только для дракона. Когда дракон наклонился к Лансу, Алану померещилось, что его пасть могла проглотить Ланса целиком. Ему даже жевать было не обязательно.

Алан опасливо попятился и споткнулся о какую-то кочку. Дракон же, совершенно не обращая на него внимания, подставил громадную голову Лансу, который тут же начал поглаживать дракону усы, брови, почесывать уши. Дракон легонько ткнулся громадным носом в ладонь мага. Нос был, правда, побольше ладони, но не на много.

— Очень рад видеть тебя, — низким голосом промурлыкал дракон. — Что так долго не приходил? Я беспокоился. Ты ведь всегда ввязываешься в какие-нибудь авантюры. За тобой нужен глаз да глаз, да хорошо бы и на хвосте завести пару глаз, а ты не появлялся у меня две недели!

— Зато я сегодня не один. Чтобы несколько компенсировать тебе отсутствие своего общества, я привел к тебе гостей. Знакомься, это мой ученик Алан, я рассказывал тебе, помнишь?

— Да, рассказывал. Что ж, рад познакомиться. Я всегда рад друзьям Ланса, — дракон заметил, наконец, ошеломленное лицо молодого человека. — Они такие вкусные, — невинно добавил он.

Алан поперхнулся приветствием и попятился. Эльф расхохотался.

— Кончай пугать людей, Бони.

— Если это настоящий человек — он не испугается. А Ланс, кажется, говорил, что это его дальний родственник.

Лин покачал головой и тоже погладил дракона по усам, похлопал по шее:

— Все растешь, старый разбойник? А ведь и так самый могучий дракон на свете.

— Ты льстишь мне, Лин. Я прекрасно знаю, что за последние полгода, с тех пор, как мы с тобой в последний раз виделись, я подрос всего сантиметров на пять. На эльфийский взгляд это совсем незаметно. Впрочем, на драконий тоже. Собственно говоря, в моем возрасте бурного роста уже не бывает. Так, мужание. Ну что ж ты стоишь? Заходи, посмотри на моих маленьких. Это Амаргин — мы называем его Мар, а это Бельтана, Тана. Правда, выросли?

— Они растут не по дням, а по часам, Бони, — улыбнулся Гветелин. — Ланс, правда, Мар уже вылитый отец?

Алан несмело прошел в пещеру. Впрочем, почему пещера? Почему дом в скале обязательно называть пещерой? Изнутри это действительно был дом. Громадная комната с большущими окнами и широченным подоконниками, впрочем, по габаритам хозяина дома, и комната была не слишком велика, и подоконник совсем не широк. Да и окно — так, самый раз дракону выглянуть. В комнате было несколько дверей — ворот. Некоторые были закрыты, одни же — гостеприимно распахнуты. Алан с ужасом понял, что перед ним столовая. Впрочем, на столе уже стоял обед. Если его, Алана, и собирались съесть, то разве что на десерт.

Дракон обернулся к другой двери, и она распахнулась под его тяжелым взглядом. Эта комната размерами даже превосходила приемную. На полу лежал огромный ковер, на котором резвились и кувыркались два небольших — метра два длиной дракончика.

— Дети, дети, ведите себя прилично, видите, какие гости к нам пришли? — и, обернувшись к Лансу объяснил. — Тари отправилась на пару дней к родителям. Ее сестренка собирается завести свою семью, и Тари решила лично проверить, что за друга она себе нашла.

— Ну что ж, значит, с малышами побудем мы, — улыбнулся Ланс.

— Лучше поручи это своему ученику, — проворчал Требониан. — Тебе я не доверю малолетних драконов.

— Боишься, что я их плохому научу? — засмеялся Ланс.

— Вот именно. Алан может даже погулять с малышами, если хочет, только не долго. Они еще маленькие.

— Я думаю, что маленьким здесь будет Алан, — усмехнулся Гветелин. — Ты как, Алан, справишься?

Алан был уверен, что нет, но признаться в этом как-то не решился.

— Я погуляю с малышами, Требониан, не беспокойся, — робко проговорил молодой человек.

— Смелый мальчик, — одобрил дракон. — Сразу видно ученика Ланса. Не волнуйся, Алан, гулять с малышами я не позволил бы даже Ланселоту.

— Да, Бони, — усмехнулся Ланс. — Лучше не надо.

— Вы знали Ланселота? — с любопытством спросил Алан.

— Как это, знал? — удивился дракон.

— Так звали одного из моих предков. Правда, он очень давно умер. Но Гветелин говорил, что вы уже довольно давно живете. Может быть, вы видели именно моего предка? Когда ему было двадцать лет, Ланселот ушел совершать подвиги и не вернулся. Все думали, что он погиб, кроме его младшего брата. Тот даже написал в завещании, что если Ланселот когда-нибудь вернется, то его считать принцем и беспрепятственно пропускать, куда он пожелает. С его легкой руки эти строки есть даже в королевской присяге на трон.

— Вот как? — удивился Ланс. — А если бы он и в самом деле пожелал занять трон?

— Но об этом и говорится в присяге. Мы — младшая ветвь королевского рода, и посему являемся хранителями престола в ожидании законного владыки.

— Не думаю, что это может быть так просто, Алан. Если принц Ланселот вздумает когда-нибудь прийти во дворец, он не доживет и до вечера. Помимо всего прочего, чтобы вы там ни говорили, присягая на верность королевскому трону, никто не поверит неизвестному претенденту, даже если он будет похож на Ланселота как две капли воды одна на другую.

— А ты-то что беспокоишься, Ланс? — хмыкнул Требониан в пышные усы. — Принц Ланселот никогда не предъявит права на Лизардгорию. Мне так кажется, что гораздо вероятнее, что в Миррен вернется король Лотес.

— А кто такой король Лотес, Требониан?

— Ты совсем не учишь своего ученика, Ланс, — дракон покачал головой из стороны в сторону. Молодой человек заворожено наблюдал за ним. Алану ответил Гветелин.

— Когда-то давно, малыш, лет так триста пятьдесят назад, в Миррене не было единого королевства, было несколько враждующих княжеств. Эльфы враждовали с драконидами, дракониды — с гномами, гномы — с троллями, тролли — с эльфами, словом, все со всеми, и так до бесконечности. Но однажды на поле боя, где собрались четыре армии, прилетел могучий дракон. А на плечах дракона — заметь, Алан, драконы редко кому позволяют подобные вольности... Собственно говоря, почти никогда. Претендовать же на эту честь смертельно опасно. Строго говоря, гораздо полезнее для здоровья совершить ритуальное самоубийство в лучших традициях драконидов... Так вот, на драконе сидел молодой человек, именно человек. Все драконы — мощнейшие маги. Вот и этот остановил бой, даже не вспотев. Я прав, Бони?

Требониан передернул крыльями. Алан подумал, что для дракона это, вероятно, соответствует человеческому пожиманию плеч.

— Так вот, дракон остановил сражение. Армии оцепенели, никто не мог двинуться с места. Но все могли слушать, — Гветелин ностальгически улыбнулся. — Юноша спросил нас, что мы надеемся завоевать, за что деремся. Князь драконидов, сказал: «Мы хотим очистить землю от тех, кто не может от нее оторваться, кто топчет ее и оскверняет своими ногами». На что этот молодой человек спросил: «Это так мешает вам, что вы готовы умереть и упасть на эту же землю?» Тогда заговорил князь гномов: «Мы хотим избавить землю от тех, кто не умеет ценить ее богатства». «Но вы-то умеете, — возразил юноша. — Отчего же вы сами не цените их? Пусть даже другим это недоступно». Князь троллей сказал: «Мы рождены, чтобы воевать, а эти существа слишком изящны и малы, они хрупки и уязвимы, они даже воевать не могут». «Но ведь воюют», — возразил человек. Только князь эльфов не смог найти, что сказать. И тогда человек спросил его: «А за что воюют эльфы, князь?» И князь сказал: «И эльфы, и дракониды, и гномы, и тролли воюют потому, что никогда не думали, зачем им это надо. Ответь нам, человек, зачем мы это делаем?» «Ты сам ответил на свой вопрос, князь» — сказал человек. Он сел на спину дракона и добавил: «Можете убивать друг друга, если хотите, но все-таки подумайте, зачем вам это». И тогда князь эльфов сказал ему: «Я понял, человек. Мы воюем, потому, что боимся друг друга. Нет в Миррене силы, которая уравновесила бы наш мир, и защитила бы нас от самих себя. Останься с нами, человек, и будь королем Миррена. Мы, князья, признаем тебя королем над нами. А наши войска и наши народы признают тебя вслед за нами». Три других князя повторили слова князя эльфов, и человек сошел с дракона и остался, чтобы помочь народам Миррена научиться жить в мире. Жить для счастья, а не только для боли и смерти. Его называли королем Лотесом. Он правил Мирреном пятьдесят лет. Войны прекратились, и хотя все не стали вдруг счастливыми, но народы Миррена поняли главное — счастье нельзя дать. Счастливым можно стать, если живешь для жизни, а не для смерти. Король Лотес тоже понял это. И однажды он ушел из дворца. Куда? — никто не знал. Никто больше не видел ни его, ни его друга-дракона. И с тех пор в Миррене верят, что однажды король Лотес вернется на своем драконе, и тогда мирренцы смогут жить не только под землей, но и наверху, под звездами.

— Ты ошибаешься, Лин, — тихо сказал Ланс. — В это никто не верит, этого никто не хочет. Так, только присказка осталась: когда вернется король Лотес, в смысле хорошо, но не возможно. И хорошо, что невозможно. И знаешь, Лин, тебе бы только романы писать. А еще лучше — налоговые декларации.

— Ну, без романов я как-нибудь переживу, а декларации и так регулярно заполняю.

— Причем каждый раз получается, что не ты казне должен, а она тебе, — хмыкнул Ланс.

— А то!

— Лин, — вмешался Алан, — а кто такие гномы, дракониды и тролли?

Лин, Ланс и Бони переглянулись и засмеялись.

Они пробыли у дракона почти целый день, а когда уже совсем собрались уходить и даже уже успели попрощаться, Ланс вдруг спросил:

- Бони, эльф может пройти через временной тоннель?

— Только если его проведут. Но кто на это способен?

— Разве что дракон, — Ланс тихо вздохнул и чуть улыбнулся. — Или если там король Лотес вернется... — кивнул дракону и обнял Гветелина и Алана за плечи. Они оказались в прихожей дома Ланса.

Глава 7

Старый друг лучше новых двух. А если новых четыре?

С этого дня Алан начал делать быстрые успехи. Оказалось, что ужины вместе с магами гораздо больше способствуют усвоению материала, чем долгие часы самостоятельных занятий. Ужинали обычно втроем. Впрочем, иногда Гветелин не приходил. Алан стеснялся спрашивать о причинах, полагая, что эльф пустился в загул по девочкам и не зная, как именно Ланс относится к этому роду занятий. Вроде бы магам не положено. Хотя, Данстан женат и у него двое взрослых сыновей. Но, впрочем, Данстан не профессиональный маг, у него другая специализация. Он — князь.

Однажды Алан даже сказал:

— Странно. Обычно, в присутствии учителя у меня получалось плохо даже то, что я хорошо знал. Мне словно что-то мешало демонстрировать свои знания. А с тобой совсем наоборот, Ланс. Когда ты рядом, у меня получаются самые невероятные штуки. Для меня, конечно.

С этими словами Алан деликатно приблизил к своему учителю два графина с вином. Графины, один за другим, наклонились к бокалу мага, Ланс усмехнулся и кивнул одному из них. Графин послушно налил в бокал вина.

— Все просто, Алан, — хмыкнул Гветелин. — Вы с Лансом начинали у одного учителя. Так вот, во времена Ланса он только отрабатывал свою систему поощрений.

Алан невольно поежился.

— К счастью для Миррена, — негромко добавил эльф.

Ланс слегка поморщился.

— А иногда, вот как сейчас, я наоборот ничего не могу, — продолжил Алан.

— Почему? — искренне удивился Ланс.

— Не знаю. Не получается.

— Я всегда тебе говорил, что ты слишком эмоционален, — заметил эльф. — Вот только ты никогда не верил. Эмоции, в зависимости от направленности, снижают или повышают способности рядового мага на порядок.

— Просто, рядом со мной никогда не было рядовых магов, — огрызнулся Ланс.

Алан вопросительно оглядел старших товарищей, но Ланс уже с интересом обсуждал кулинарные достоинства курицы с грибами. Гветелин с удовольствием поддержал эту тему и даже развил ее, охарактеризовав достоинства курицы с шампиньонами, курицы с вешенками, и признав неоспоримое достоинство курицы с лисичками.

Время от времени, Ланс или Гветелин приглашали молодого человека на прогулку. Ланс показывал ему красоты мирренской природы, Лин предпочитал прогуливаться по улицам ближайшего города. Город этот был очень большой и крайне запутанный. Алан ни как не мог разобраться, как связываются между собой его районы.

Гветелин же не уставал восхищаться и поражаться, как это Алан не заметил, что он еще ни разу не отвел его в один и тот же город. И как это молодой человек ухитрился заметить чистоту, подстриженные лужайки, цветы на подоконниках, но не заметил, что города эти принадлежат четырем различным народам, и, соответственно, культурам. Пару раз эльф сводил Алана в театр и получил громадное удовольствие, созерцая лицо принца. Гветелин говорил потом Лансу, что совсем не нужно смотреть спектакль, чтобы составить о нем какое-нибудь мнение. Достаточно посмотреть на Алана. Правда, Алан, де, несколько сентиментален...

Время летело совершенно незаметно. Алан совсем позабыл считать дни. Вот только Ланс все мрачнел и мрачнел, пока, наконец, в один прекрасный день, не сказал:

— Алан, ты уже неплохо владеешь магией. Тебе не кажется, что пора возвращаться?

— Куда спешить? К сроку я все равно опоздал.

— Единственная причина, способная оправдать опоздание — это смерть, Аланигор. Пока ты жив, ты не опоздал. У тебя всегда есть возможность успеть к намеченному сроку. Было бы желание. В конце концов, можно ведь пройти и через временной тоннель.

Алан вздохнул. Ему гораздо больше понравилось жить у Ланса, чем в королевском дворце под неусыпным надзором придворных.

— Как ты думаешь, принц, пары недель на сборы тебе хватит?

Ланс никогда раньше не звал его принцем, и Алан несколько растерялся. Поэтому не решился и возражать.

— Хорошо, Ланс.

Весь следующий день Алан не видел своего учителя. Он пробовал в одиночку овладеть приемами магической защиты, которую ему показал Ланс, но у него это не очень-то получалось. Он начинал защищаться то слишком рано, то, наоборот, чересчур поздно. Обедал молодой человек почти всегда в одиночестве. Он уже довольно сносно овладел бытовой магией, и соорудить чайник чая и парочку бутербродов мог без особого труда. Хотя, нужно сказать, что магически это у него получалось гораздо лучше, чем по-простому. У Алана напрочь отсутствовал кулинарный талант.

Наступил вечер. Ни Ланса, ни Гветелина по-прежнему не наблюдалось. Алан прошелся по дому, еще раз убедился в этом прискорбном обстоятельстве и поплелся на кухню готовить себе на ужин, для разнообразия, сэндвич. Молодой человек уже успел приготовить чай, когда на кухню заглянул Гветелин. Эльф насмешливо оглядел жалкие результаты титанических усилий молодого человека и сообщил:

— Сегодня мы ужинаем в парадной столовой, Алан. Принарядись, принц, в люди все же выходишь!

Алан торопливо пошел к себе в комнату. Мда, для парадных покоев его одежда подходила с очень большой натяжкой. Застиранные рубашки, плохо отглаженные брюки и кафтаны... Эльф вздохнул, посмотрев на принца.

— Кажется, мне придется заняться твоим внешним видом, малыш!

— Не придется, — грустно возразил молодой человек. — Ланс сказал, что через пару недель мне пора возвращаться домой.

— Вот как? — эльф недовольно изогнул бровь. — Ну ладно, малыш. Тем не менее, я, пожалуй, добуду для тебя комплект одежды. Жди меня здесь.

Гветелин растаял в воздухе. Отсутствовал он минут двадцать. Алану уже надоело его ждать. Наконец, воздух перед принцем привычно сгустился. У Алана создалось впечатление, что эльф оглядывается, чтобы ни на кого не наступить. Убедившись, что все в порядке, эльф проявился полностью. В руках у него был шикарный костюм. Брюки и рубашка цвета озера в грозу с золотым лиственным узором. К этому великолепию прилагался темно-серый кожаный пояс и такие же туфли.

— Это просто шикарно, Лин!

— Вот и одевайся скорее. Нас уже ждут.

Алан с удовольствием переоделся. Ему нравилась мирренская мода. Никаких тебе кафтанов, просто шелковая рубашка с треугольным вырезом и небольшим воротничком. Ни Ланс, ни Лин воротничок рубашки сзади не опускали. Вероятно, это соответствовало местной моде.

— Я готов, Лин!

Эльф скептически оглядел молодого человека.

— Ты что, малыш, дал обет не прикасаться к расческе, пока не освоишь магию?

— Я расчесывался сегодня утром, — обиженно возразил Алан.

Лин с насмешливой улыбочкой обошел вокруг принца.

— Ну разве что пятерней, — протянул он и деловито добавил. — Садись, малыш. Я хоть и не специалист в этом деле, но попробую соорудить что-нибудь приемлемое.

Алан послушно сел в кресло. Гветелин вооружился расческой и принялся нещадно дергать его за волосы.

— Полегче, Лин, — недовольно проговорил Алан.

— Расчесываться чаще надо было. Еще хорошо, что волосы не забываешь регулярно мыть!

— А как иначе? — удивился принц.

— Ну, вот и готово, — сообщил, наконец, Гветелин. — Вставай, принц.

Алан встал, Гветелин еще раз обошел вокруг него и удовлетворенно пробормотал:

— Вполне готов.

И Гветелин потянул Алана за руку к двери.

— Подожди. Дай на себя хоть в зеркало посмотреть!

— Пошли скорее, — поторопил его Гветелин. — Можно подумать, что ты себя в зеркале никогда не видел.

Алан все-таки успел бросить взгляд в зеркало. Он заметил, что довольно неплохо похудел за время жизни в Миррене. И ему это идет. И еще заметил, что эта новая прическа здорово изменила его лицо.

Лин потащил его по коридору. Алан заметил, что Лин вел его в ту часть дома, о существовании которой он, Алан, даже не подозревал. Наконец, он распахнул какую-то дверь и скомандовал:

— Заходи.

Алан вошел и оказался в столовой — очень похожей на ту, где они обычно ужинали, только побольше. На мягком диване у стены сидел Ланс рядом с молодой женщиной, судя по виду, эльфийкой. У нее были длинные, темно-каштановые, вьющиеся волосы, большие карие глаза и чуть заостренные сверху уши. Фигура ее отличалась одновременно и женственной пышностью форм и в то же время стройностью, которая бывает только у эльфиек.

Алан загляделся на нее так, что даже не сразу заметил в комнате еще одно существо. Это был молодой человек. Хотя, нет. Разрез глаз выдавал полукровку.

— А вот и Алан, знакомьтесь, — проговорил Ланс. — Алан, это моя жена Мэрилин и мой сын Антонин. Анн весь последний год учился в Радеберге, это столица троллей, а Мэри решила совместить приятное с полезным. Поехала в Радеберг, для проведения полевых, точнее, территориальных испытаний, ну и чтобы к сыну быть поближе. А то как же можно оставить младенца без присмотра? Это ж тебе не Лизардгория, малыш!

— А чему можно научиться у троллей? Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил об их научных успехах.

— А что ты вообще о них слышал, Алан? — невесело усмехнулся Ланс.

Алан задумался. Гветелин несколько раз упоминал о троллях, но совершенно нейтрально. В Лизардгории же тролли были скорее сказкой. Громадные чудовища, обращающиеся в камень при солнечном свете.

— Я слышал, что они громадные. Метров пять роста. Очень сильные, но не слишком поворотливые. Поэтому, несмотря на всю их потрясающую силу, троллей довольно легко одолеть в рукопашную.

Мирренцы весело рассмеялись. Ланс покачал головой:

— Не советую тебе проверять это на практике, малыш. Тролли хоть и не так велики, как ты вообразил, но зато они самые великолепные бойцы, про каких мне только доводилось слышать. Лучше только драконы. Но здесь уж, знаешь ли, не поборешься. Дракона бить, все равно, что ложкой гору ковырять. Только второе занятие совершенно безопасно для здоровья.

Алан помолчал, задумчиво глядя в окно на деревья. На них одновременно были и цветы, и плоды всех степеней зрелости.

— Послушай, Ланс, а каковы тролли на самом деле?

Антонин невежливо захихикал.

Ланс отогнал улыбку и серьезно возразил.

— Алан здесь не на экскурсии, сынок. Он учится. И серьезно учится. И освоил уже не мало. Ты, конечно, можешь сказать, что он и сейчас не так преуспел в бытовой магии, как ты. Но ты занимаешься магией со дня своего рождения, а он — только последние два с половиной года.

Антонин постарался сделать серьезное лицо.

— Я не хотел, Алан.

Но Ланс еще не закончил.

— Кроме того, Анн, Алан гость в нашем доме. И в довершение всего — лизардгорский принц.

Антонин постарался изобразить смущение. Впрочем, в его искренность ухитрился поверить только Алан.

— Прошу прощения, ваше высочество, — проговорил Анн вставая.

— Ну что ты, Анн, называй меня по имени, — возразил Алан.

Антонин гордо поднял голову.

— Слишком много чести, ваше высочество.

— Ланс... — укоризненно проговорил Алан. — Ну зачем ты так сказал? Если не хотел, чтобы я обращался к тебе на ты, мог бы сразу сказать. Я понимаю, конечно, ты сторонник изысканности. Но Горидар-то вообще бил меня палкой! — Алан подумал. — Может быть, я и нагловато себя веду, но, честное слово, Ланс, безо всякой задней мысли.

— Это у вас фамильное, у лизардгорских принцев, — усмехнулся Гветелин.

— Скажешь тоже, — проворчал Ланс. — Ты что, хочешь сказать, что и я таким был?

Гветелин улыбнулся:

— Вообще-то ты был гораздо наглее. По крайней мере, первые шестьдесят лет пребывания в Миррене. А потом ты женился и несколько остепенился. По крайней мере, чудишь реже. Но круче.

Ланс весело рассмеялся.

— Господа, — проговорил Алан, — но вы не возражаете быть со мной на ты?

— Нет, малыш, — все еще улыбаясь, ответил Ланс.

Алан посмотрел на Антонина. Тот заметил его взгляд, пожал плечами и предложил:

— Не бери в голову, принц.

— От такого слышу, — огрызнулся Алан и не понял, почему все, кроме него и Антонина буквально сложились пополам от смеха.

— Ну ты попал не в бровь, а в глаз, Алан, — начал было Гветелин, но тут дверь комнаты отворилась и в дверь зашел очень высокий человек — не меньше двух с половиной метров, с прекрасной, несколько слишком спортивной фигурой — плечи — ну просто поперек себя шире, сильные руки, крепкие ноги. Лицо у этого великана было довольно приятное. Может быть, несколько резковатые черты лица. Серые глаза, светлые волосы. Пожалуй, человека можно было бы назвать темным блондином или светлым шатеном. Волосы его слегка вились и были коротко пострижены. До этого Алан думал, что в Миррене модно носить длинные волосы.

— О, вот и тролль, знакомься, — предложил Ланс и торопливо продолжил. — Не обижайся, Арни, Алан только что познакомил нас с представлениями лизардгорцев о троллях. Это мой ученик, Арни, прошу любить и жаловать. Алан, познакомься с господином Арнольдом. Я представляю его так специально, чтобы ты года через полтора не заявил бы мне, что если бы я хотел, чтобы ты соблюдал правила вежливости, то мне нужно было сразу об этом говорить.

Арнольд усмехнулся и протянул Алану могучую руку.

— Рад познакомиться, Алан.

— Я тоже, господин Арнольд, — молодой человек неуверенно подал троллю руку и, наконец, не выдержал. — Признайся, ты ведь пошутил, Ланс. Тролли не такие. Они покрыты жесткой чешуей и у них уродливые лица.

Арнольд весело рассмеялся.

— А ты вспомни ваших орков, Алан, когда они надевают доспехи.

Аланигор понял. В Лизардгории орки одно время славились как великолепные бойцы, и как самые уродливые существа на Арканосе. И рядом с ними жили в прекрасных, просторных, зеленых городах светлые эльфы — миролюбивые и красивые, самые красивые существа Арканоса. Лизардгорцы долго удивлялись, как они ухитряются существовать рядом и почему свирепые орки давно не истребили мирных эльфов. Постепенно общественное мнение склонилось к тому, что эльфы наняли орков для защиты границ. Эльфы работают, орки дерутся. Это мнение просуществовало до того самого дня, когда юный принц Милорад выиграл историческую битву у предводителя орков Миртиндала. Так вот, за той исторической бутылкой вина, за которой и было присоединено княжество, Миртиндал снял доспехи и шлем, и принц Милорад увидел изящного и очень красивого эльфийского князя.

— Прошу прощения, — неловко извинился Алан, — я от удивления. Я не знал, но слышал... — молодой человек окончательно запутался в словах и умолк.

— Ничего, ничего. Ты ведь ученик, тебе положено задавать вопросы, иначе ты ничему не научишься, — тролль повернулся к Лансу. — А где Лис и Тор?

— Они должны прибыть с минуты на минуту. Ты же знаешь, Элистан искренне считает, что приходить в гости следует скорее на четверть часа позже, чем на полминуты раньше. Кажется, он вычитал это в какой-то старинной книжке, когда готовил магистерскую диссертацию по истории культуры. Да, Арни, я хочу попросить тебя позаниматься с Аланом. Он прибыл в Миррен с целью научиться магии, я говорил тебе об этом. Но, кажется, он представляет магов в виде немощных, согбенных существ, передвигающих ноги исключительно при посредстве магической силы. А так не годится. Ни человеку, ни магу, ни принцу.

— Хорошо, Ланс, — Арни пожал могучими плечами. — Я, правда, не понимаю, почему ты не хочешь учить рукопашному бою сам. Ты ведь очень даже неплохо владеешь холодным оружием.

— Ты просто не видел, как он фехтовал последний раз, — хмыкнул Гветелин.

— Не хуже тебя, — огрызнулся Ланс. — Дело в том, Арни, что я учу Алана начаткам магии. В свободное от работы время, разумеется. Боюсь, если я начну учить его в придачу и фехтованию, то как-нибудь, вместо того, чтобы показать, как парировать удар мечом, я расскажу о магической защите, а в ответ на магическое нападение посоветую по быстрому отрубить супостату голову, пока он что-то там бормочет.

В коридоре послышался шум. Ланс обернулся к двери:

— Войдите!

В комнату вошли двое. Один — являл собой уменьшенную копию тролля — полтора метра роста и столько же в плечах, в общем, что поставь, что положи! У этого гнома была короткая курчавая бородка, каштановые волосы были аккуратно завязаны в хвостик, карие глаза доброжелательно оглядели присутствующих. Вот только Алан отчего-то поежился под этим взглядом. Второго Алан поначалу принял за эльфа. Он был по-эльфийски красив, только гораздо изящнее. Правда, у него были очень развитая грудная клетка. Алану показалось даже, что на таких плечах должны быть руки помощнее. Но руки у этого эльфа были тонкие и изящные. И на нем был золотистый плащ. Алан чуть не впервые увидел в Миррене существо в плаще. А этот эльф явился в помещение в костюме бронзового шелка и золотистом плаще с высоким, причудливым воротником.

— Рад видеть вас, — приветливо сказал Ланс. — Алан, знакомься, это Торвальд, как ты, наверное, понял — гном, и Элистан — драконид.

Элистан посмотрел на Алана и весело рассмеялся.

— Ты начал учиться мысленной речи, Алан?

Молодой человек недоуменно воззрился на драконида.

— Ты мысленно предложил мне снять плащ, — объяснил тот. — На первых порах частенько случается передать непрошеную, но интересную мысль...

Алан непонимающе смотрел на Элистана. Драконид вздохнул.

— О, магия, малыш, это не плащ, это крылья!

Элистан отошел так, чтобы ничего не задеть, плащ за его спиной зашевелился и превратился в сверкающие золотистые крылья. Эти крылья больше всего походили на крылья летучей мыши — там явно видны были пальцы, которые можно сложить вместе — в форме плаща, а можно и распахнуть в крыло.

— Кажется, Алан, ты сделал неверные выводы из имени «дракониды». Ты, наверное, ожидал увидеть уменьшенную копию драконов. Но, видишь ли, дракониды — это не самоназвание. Так назвали их лизардмены. Дело в том, что боевые доспехи драконидов несколько напоминают драконью чешую и драконью же морду. Только, к сожалению, они не такие прочные, как драконья чешуя. А то наши крылатые друзья правили бы миром. По крайней мере, я не вижу, как этому можно было бы воспрепятствовать. Хотя, не правят же миром драконы. Или делают вид, что не правят...

— А почему их доспехи не такие прочные? — Алан задал именно этот вопрос, потому что остальная часть речи Ланса вообще до него не дошла.

— Ну подумай сам, как бы они тогда поднялись в воздух!

— Да, конечно, — Алан огляделся и снова встретился глазами с Лансовым сыном. Сидит себе, понимаешь ли, усмехается! Ну не видел он раньше драконидов, ну и что? А Антонин не видел раньше лизардменов! Так что они квиты.

— Дорогой, ты забыл пригласить гостей к столу, — эльфийка встала со своего места и гостеприимно указала в сторону накрытого стола. Алан мог бы поклясться, что еще минуту назад на столе ничего не было! — Сегодня у нас семейный праздник. Антонину исполнилось семнадцать лет, и он только что закончил школу.

— Только по теоретическим дисциплинам, мама, — возразил молодой человек. — К экзаменам по прикладным наукам меня допустят в двадцать пять лет, как и всех.

— Детей нельзя допускать к боевой магии, — проворчал тролль.

— Даже людей? — поднял брови Ланс.

— Особенно людей, — с чувством ответил Арнольд.

— Да, — Ланс обнял сына за плечи и повел к столу, — а совсем недавно ты ползал у меня на коленях. Садитесь к столу, друзья!

Алан огляделся, и понял, что у каждого здесь уже есть свои законные места. Для тролля стояло невысокое, широкое кресло, а для драконида — мягкий табурет. Алан на этот раз и сам понял, что сесть на стул дракониду мешают крылья. Или же спинка стула. Но от второй избавиться гораздо проще.

Ужин проходил оживленно и весело. Алан успел раззнакомиться с Антонином и даже нашел с ним общий язык. Тот был рад встрече со сверстником и с удовольствием рассказывал молодому человеку о Миррене. Еще Анн строил планы дальнейшей учебы.

— Папа сказал, что ты учишься магии? Будем учиться вместе. Вдвоем веселее, — Анн посмотрел на кувшин с соком, и тот послушно оделил напитком бокалы его и Алана.

— Боюсь, ты владеешь магией гораздо лучше меня, — заметил Аланигор.

— Разве что бытовой, — пожал плечами Анн. — Но к ней нужно просто привыкнуть. Боевой же магии меня пока что не хотят учить. Может быть, рядом с тобой я что и освою.

— Боюсь, что я дойду до этого этапа в своих занятиях позже, чем ты, — с сожалением возразил Алан. — К тому же, Ланс говорит, что мне уже пора домой.

— Правда? — удивился Антонин. — Папа, Алан скоро уйдет от нас?

— Там видно будет, — отмахнулся Ланс.

Торвальд и Элистан обменялись озабоченными взглядами.

Но Ланс уже перевел разговор на другую тему. Правда, веселье начало понемногу иссякать.

За десертом Элистан не выдержал. Он наполнил бокалы вином и предложил тост за здоровье виновника торжества.

Все выпили. Элистан тоже отхлебнул из своего бокала, задумчиво покрутил его в руках и решительно встряхнул крыльями.

— Может быть, не будем, Лис? — улыбаясь, предложил Ланс и вздохнул. — Что ж, ни одно разумное существо никогда не свяжется с драконидом.

— Из сего надо сделать вывод, что люди к разумным существам не относятся, — едко возразил Элистан. — Ланс, здесь и сейчас, в присутствии Мэрилин и Антонина я еще раз прошу тебя, подумай. Ты затеваешь смертельно опасное предприятие. А он даже не оценит того, что ты для него делаешь.

— Брось, Лис, — возразил Ланс. — Я делаю это для себя. В конце концов, я просто провожу мальчика домой. Что здесь такого?

— Не знаю, — драконид нервно дернул крылом. — Ответь сам. Или хотя бы скажи, отчего это вся магическая энергия в Миррене словно взбесилась и дает такую отдачу, которой никто не знал, с тех времен, как король Лотес закончил, наконец, магический университет.

— Да, действительно, — поддержал его Арнольд. — Чтобы Алану пройти наверх совершенно не обязательно привлекать магию. Он в приличной форме и даже не приобрел нашего любимого фиолетового оттенка. Тут что-то другое.

— Арни, ему нужно домой, не только в пространстве, но и во времени. Это домой для Алана — почти три года назад. Сейчас поменьше, но пока мы соберемся — будет больше. Если он пройдет обычной дорогой, пройдет еще полгода.

— Ну и что?

— Алан — лизардгорский принц. Он должен свои странствия закончить за год. Традиция.

— Нарушение традиции создает прецедент, повторение коего ведет к созданию новых традиций, — заметил Элистан, внимательно разглядывая персик, который уже четверть часа задумчиво вертел в руках.

— Может быть, Лис. Но я давно хотел побывать на поверхности, а тут такой случай. К тому же, мне нужно кое-что забрать там, наверху.

— И это что-то стоит твоей жизни? — спросил драконид.

— Жизни? — Ланс пожал плечами и улыбнулся. — У меня неплохие шансы, Лис. Я ведь человек. Или был им когда-то. К тому же со мной будет Алан. А он-то уж точно человек. Пока.

— Ну у тебя и формулировочки! — засмеялся Алан.

— Отнюдь, малыш, я не имел в виду ничего плохого. Я просто хотел сказать, что маги — не совсем люди. Они могут и больше и меньше. Больше возможностей и больше ограничений. Пока ты не маг, ты сможешь помочь мне.

— А я так хотел стать магом, — Алан понял из всей речи Ланса только то, что тот не считает его способным к магии, и расстроился.

— И станешь, малыш. Все дело в практике. Я обещал ведь научить тебя...

Глава 8

Исторические предания хороши тем, что на каждую тему их существует не менее дюжины. Иногда больше. И если бы они хоть чуть-чуть походили друг на друга...

Алан думал, что в последние пару недель жизни у Ланса он не будет заниматься, а погуляет по Миррену, познакомится, наконец-то, с его обитателями. А то обидно, что мальчишка на четыре года моложе его смеется над его наблюдательностью. Хотя, почему на четыре? Ланс говорил, что прошло уже около трех лет, с тех пор, как он покинул Лизардгард. Значит, ему уже двадцать три, он старше Анна на шесть лет, а когда он вернется в лизардгардский дворец, ему будет, может быть даже двадцать четыре и он отметит свое совершеннолетие, которое по лизардгорским законам аккурат наступало в двадцать один.

Мда, об этом лучше не думать.

Но вся тщательно продуманная программа его действий разлетелась на следующее же утро.

Алан встал поздно и, позевывая, неторопливо двинулся в сторону кухни. Внезапно в коридоре послышались энергичные шаги. Алан обернулся и увидел тролля.

— Здравствуйте, господин Арнольд, — вежливо поприветствовал Алан.

— Доброе утро, Алан. Интересно, почему ты именуешь меня господином? Мне показалось, что с остальными ты на ты.

— Ланс представил вас, как господина Арнольда. А Гветелин говорит, что я не в меру нахальный.

— Думаю, Ланс сделал это из почтения к твоим летам. Все уважают седую старость, — послышался насмешливый голос эльфа.

— Тоже мне, мальчик нашелся! — огрызнулся тролль и озабоченно добавил. — Кстати, где ты видел у меня седые волосы? — Арнольд достал откуда-то из воздуха маленькое зеркальце и принялся сосредоточенно рассматривать свою шевелюру. Убедившись, что седины не наблюдается, он удовлетворенно вздохнул.

— Ладно, пошли. Ты уже завтракал, Алан? Нет? Надо полагать, ты учился у Ланса спать? Это у него хорошо получается. Впрочем, у него все хорошо получается. На редкость разностороннее существо!

Алан не успевал уследить за полетом мысли тролля. К тому же, успевать за его торопливым шагом было совсем нелегко. Алану невольно вспомнилось золотое детство, когда он ходил с мамой на прогулки.

Алан прошел за Арнольдом и Гветелином в столовую. Ту самую, где они ужинали вчера. Причем, эльф не только с легкостью успевал за троллем, но даже ухитрялся пересмеиваться и перешучиваться с ним. В столовой уже собралась вчерашняя компания.

— Тебе что, пришлось вытаскивать Алана из постели, Арни? — удивленно спросила Мэрилин.

— Нет, Мэри, мы встретились в коридоре.

Мэрилин скептически оглядела прическу молодого человека. По случаю будней, Алан оделся в свой застиранный лизардгорский костюмчик, а волосы, как угадал Гветелин, попросту пригладил пятерней.

— А ты уверен, что ты не сбил его случайно с ног?

— Нельзя судить обо всем по внешнему виду, Мэрилин. Хотя, выглядит он конечно так, словно я перепутал его со шваброй ну и использовал по назначению.

— Он всегда так ходит, дорогая, — засмеялся Ланс. — Вот только вчера зачем-то сделал исключение.

— Не возводи напраслины на собственного ученика, — усмехнулся Гветелин. — Это я его вчера причесал.

— Ого! Не знал за тобой таких талантов!

— А что мне оставалось делать? Ты попросил меня пригласить Алана к ужину, а Мэрилин не слишком одобряет подобный стиль.

— Ладно, — Арнольд неодобрительно оглядел Алана. — Садись, завтракай, потом сбегаешь и приведешь себя в порядок. Ланс, когда ты приглашал нас провести день у тебя в доме, ты не говорил, что ты прихватил работу на дом.

— А что делать? — Ланс развел руками, даже позабыв отложить бутерброд. — Зарплата у меня маленькая, денег я вообще в глаза отродясь не видел. Вот и подыскал себе халтурку на стороне. Жить-то надо!

Арни рассмеялся и принялся намазывать масло на кусочек хлеба.

— А что, я серьезно, — продолжил Ланс. — Горидара-то он пытался нанять. Да только Гор предпочитает плату натурой. Кстати, малыш, а почему ты мне ни разу не предложил гонорар?

— А надо было? — улыбнулся Алан. — Но знаешь, боюсь я не смогу выплатить тебе гонорар, на который ты смог бы содержать свой дом хотя бы пару недель!

— Ага! Можно подумать, что лизардгорские короли живут в такой крайней бедности, что прозакладывали свой дворец лизардменам.

— Почему лизардменам? — удивился Алан.

— Они весьма практичны, — объяснил Гветелин.

Алан бросил вопросительный взгляд на Антонина, тот пожал плечами и посоветовал.

— Ешь, скорей и приводи себя в порядок. А то Арни влепит тебе дюжину нарядов вне очереди за слишком полное соответствие внешнего вида внутреннему содержанию. Арни говорит, что внешность дана разумному существу, чтобы хоть как-то пригладить неприглядную правду. Я правильно цитирую, Арни?

— Правильно, Анн, — усмехнулся Арнольд. — Так что, Алан, если хочешь все-таки попасть к себе в Лизардгард...

— Да знаешь, я как-то не тороплюсь, — засмеялся Алан и встал. — Уже иду, Арни. Провести оставшееся время, исполняя наряды вне очереди... Кстати, а что это такое?

— Узнаешь, если будешь разговоры разговаривать, вместо того, чтобы делать, что велят, — пообещал тролль.

Алан решил не искушать судьбу и побежал приводить в порядок растрепанную шевелюру.

Арнольд снова встретил молодого человека в коридоре. Увидев, что Алан старательно, хоть и неумело, прибрал волосы в хвост, тролль кивнул.

— Вот так-то лучше. Идем.

Алан послушно припустил рысью по коридору, стараясь не отстать от своего могучего учителя. Может быть, он и не испугался бы такого тролля, каким представлял его до приезда в Миррен. Но это громадное, энергичное, стремительное существо Алана просто пугало. Если от его воображаемого тролля он мог бы с легкостью убежать, то для того, чтобы просто выдерживать быстрый темп этого тролля, ему приходилось временами переходить с рыси на галоп.

Впрочем, шли они не долго. Арнольд привел Алана в ту самую комнату, в которой последний застал недавно фехтующих Ланса и Гветелина. Сейчас в этой комнате находился один только Антонин. Молодой человек прогуливался по ковру с рапирой в руках. Другая рапира лежала на подоконнике.

— Ну ты и возишься! — воскликнул Анн. — Я уже устал тебя ждать.

— К делу, — скомандовал Арнольд.

Тролль муштровал молодых людей почти до обеда, после чего послал их мыться и переодеваться. После обеда они поступили в распоряжение Гветелина. Тот учил их магическим способом боя. Под неодобрительным присмотром драконида. Правда, и тот не выдержал искушения и показал ребятам, как ловко метают дротики дракониды прямо с лету.

В общем, когда Алан явился на ужин, ему хотелось не есть, а спать. Антонин тоже клевал носом. А вот их многочисленные учителя были бодры и вполне готовы к новым свершениям.

По крайней мере, все они немедленно затеяли спор об Арканосе, и стоит ли Лансу туда идти. Причем мнением самого Ланса никто не интересовался. По крайней мере, до десерта. Когда же на столе появилась ароматная, громадная дыня, Ланс вооружился ножом, разрезал ее на длинные ломти, раздал присутствующим и негромко проговорил:

— И о чем вы спорите, господа? Все равно я пойду. В конце концов, в этом тоннеле всего один немагический слой. Вряд ли он имеет значительную протяженность, а в случае чего, думаю, Алан мне поможет. К тому же, господа, такой тоннель нельзя создать без помощи магии, значит, тренированный маг вполне может его пройти.

— Не исключено, что в расчет брались жители Арканоса, Ланс, — возразил Гветелин. — А они меньше нас зависят от магического поля.

— Но я же тоже когда-то жил на поверхности.

— В последние триста лет ты безвылазно сидишь под землей и прекрасно себя чувствуешь. Может быть даже слишком прекрасно, — отозвался Гветелин. — Я всегда говорил, что тебе нужно показываться на верху время от времени.

— И в тот самый момент, когда я прислушался, наконец, к твоим рекомендациям, ты снова недоволен.

Алан попробовал дыню, оценил вкус и аромат и решил задать вопрос, который мучил его со вчерашнего вечера.

— Простите, господа, но что опасного в выходе наверх? Правда, я совсем не помню, как я попал вниз. Я проспал всю дорогу в повозке Горидара. Но Горидар же говорил, что Ланс сильнейший маг Миррена...

— В этом все и дело, Алан, — ответил Элистан.

Алан недоуменно посмотрел на драконида, но тот уже обратил свое внимание на дыню. Вместо него продолжил Арнольд.

— Все дело в немагическом слое, малыш, — с легкой руки Ланса, все его друзья тоже стали называть так лизардгорского принца. А может, этому поспособствовала еще потрясающая наивность молодого человека. — Никто из нас не беспокоится за сохранность Ланса в магических слоях. Единственная трудность, которая его там ждет — это силовая поддержка, которую ему придется тебе оказывать. Но Лансу это будет легче, чем любому из нас. Он действительно лучше всех оперирует большими объемами магоэнергии. Опасность в немагическом слое. Ланс продержится свои полчаса, после чего просто потеряет сознание.

— Почему?

— Чему ты его учил все это время, Ланс? — удивился Элистан.

— Ничему, — хмыкнул Торвальд. — И правильно делал.

— Горидар вел тебя через обычный тоннель, — объяснил эльф. — А Ланс собирается пройти с тобой не только из одного мира в другой, но и из одного времени в другое.

— Из одного мира в другой? — поразился Алан.

— Ну конечно, малыш, — усмехнулся тролль. — Мне кажется, что об этом-то можно было бы догадаться. Хотя, я, пожалуй, несправедлив. Чтобы о чем-то догадаться, нужно это что-то знать. Мы называем это другим миром, хотя это, наверное, не совсем правильно. Ведь Миррен — часть Арканоса. Но историки утверждают, что раньше мы и правда жили в другом мире. Причем на поверхности. А солнце у нас было волшебное. Оно излучало теплый, неяркий свет. Днем наша планета была залита золотым светом, а ночи были черные. На бархатном небе сверкали миллионы звезд. Причем, картина звезд постоянно менялась. Наше солнце было блуждающей звездой. Конечно, вид звездного неба менялся не каждый день. От такой скорости и солнце и планета разлетелись бы в клочья. Но при жизни одного поколения расположение звезд менялось не единожды. Думается, это создавало массу проблем астрологам. Вероятно, именно поэтому в Миррене астрология так и не прижилась.

— А как ей прикажешь заниматься в Миррене, Арни? — поинтересовался Элистан.

— Могу сказать совершенно определенно, Лис, если бы таковой способ был, ты бы непременно его нашел. А то — прямо-таки стыд. В твоем обширном образовании такой серьезный пробел!

Элистан засмеялся и слегка повел крыльями. Алан аж засмотрелся на драконида, как изящен и красив он был.

— Ну так вот, Алан, — продолжил Арнольд. — Шли годы, столетия, тысячелетия. Солнце Миррена благополучно странствовало по вселенной, но всему хорошему приходит конец. Никто не знает, как и почему, но наше солнце попало в гравитационные тиски, и было буквально разорвано двумя другими звездами. На вашу планету упали осколки нашего солнца, к счастью небольшие, и создали новый мир под поверхностью Арканоса. Наша прекрасная планета погибала, лишившись законного светила. Гравитационными силами ее прибило к Арканосу и она стала той самой луной, которую вы можете видеть по ночам на небе. Нам не оставалось ничего другого, как переселиться к вам. Честно говоря, история не сохранила данных о том, каким колдовством нам удалось пересечь пустоту. Но очевидно, как-то мы это сделали. На поверхности Арканоса и без нас народу хватало. Нет, я не хочу сказать, что мы все такие хорошие, что ни в одной голове не мелькнула мысль о завоевании. Скорее всего, дело было в том, что мы просто были отрезаны от своих баз. К тому же, магия нашего солнца создала под поверхностью Арканоса прекрасный мир. И мы ушли жить сюда, под землю. В Миррен. И только через много лет мы обнаружили неприятную особенность нового мира. Наше солнце несло в себе несколько магических слоев. Мы пользовались силой каждого из них. А сюда, в Миррен, попал только фиолетовый слой. Золотой же слой, который мог бы обеспечить свободную миграцию между Мирреном и Арканосом так и плывет где-то далеко, в глубинах космоса. Некоторые думают, что если суметь присоединить тот осколок к остальным, то это восстановит нормальный магический баланс. Мирренцы смогут показываться на поверхности, а арканосцы получат доступ к минеральным ресурсам планеты. Некоторые же считают, что если кто и сумеет доставить сюда золотой осколок, то это попросту погубит Арканос. Впрочем, все эти рассуждения имеют чисто академическое значение. Даже если это возможно в магическом плане, то техническую сторону вопроса никто до сих пор не смог осмыслить. И это хорошо. Ставить крупномасштабный эксперимент, когда возможные результаты полярно распределяются — занятие для самоубийц.

Глава 9

Есть четыре стихии, малыш, земля, вода, воздух, огонь. Говорят, еще есть куча элементов, но это уже детали...

Прошло два месяца упорных тренировок в области военной и магической подготовки. Алану казалось, что он буквально способен своротить горы. Антонин, не смотря на молодость, магически даже превосходил его, хотя и несколько уступал в физической силе и выносливости. Правда, всю компанию Алан видел совсем нечасто. Как правило, один из старших магов (Алан считал, что его уже тоже скоро можно будет причислить к этой категории) забегал с утра, давал молодежи кучу заданий и, в лучшем случае вечером, в худшем — через несколько дней, проверял исполнение. Но один из пятерых непременно находил для этого время. Мы говорим из пятерых, потому, что Мэрилин не пожелала принимать в этом участие. К тому же, Мэрилин была еще меньшей домоседкой, чем ее муж. Алан видел ее только за завтраком и за поздним ужином.

В один прекрасный день, Ланс прибыл домой пораньше и критически оглядел своего ученика. Нужно сказать, что за последние дни Гветелин снабдил молодого человека новым гардеробом. Причем, в двух вариантах — мирренском и арканносском. Так что, выглядел молодой человек вполне прилично. Особенно после того, как тролль несколько раз выговорил ему за внешний вид.

— Сегодня прощальный ужин, малыш, так что принарядись, — проговорил маг и прошел в комнату своего сына.

После великолепного ужина Мэрилин предложила напитки и фрукты. Ланс разлил вино по плутократическим бокалам и проговорил:

— Что я могу сказать, друзья? Вроде бы все уже было и сказано и говорено. Пожелайте нам с Аланом удачи. Завтра утром мы выходим.

— Папа, а может, ты все-таки возьмешь меня с собой? Я ведь наполовину человек, так что у меня есть шанс.

— Ты — человек, сынок, но ты всегда жил в магополе Миррена. Может быть, твоя человеческая кровь возобладает, а может быть, наоборот проявится магическая зависимость. Во втором случае, мы с гарантией погибнем. Алан не вытащит на себе двоих. Да что там, ему бы с одним справиться. Давай лучше действовать по намеченной схеме. Готовьтесь, собирайте вещи, через несколько дней я позову вас. Да, еще раз, дорогие мои, не ждите от меня сообщений сразу же по прибытии. Я смогу позвать вас только однажды. Спросите у Лиса, он сможет объяснить вам, если решится выговорить больше трех слов кряду. Кажется, это связано с законом сохранения энергии, инертностью магополей и еще чем-то.

— Вернешься в Миррен — поступишь в университет, — усмехнулся Элистан.

— Не раньше, чем через двадцать лет, Лис. Мне хватает впечатлений от одного университета в столетие. А я уже закончил четыре.

— Ланс, обещай, что не ввяжешься без нас ни в какую историю, — строго приказала Мэри.

— Дорогая, без тебя — никогда, — воскликнул Ланс и тихонько добавил, — а с тобой — тем более.

На следующий день Ланс поднял Алана в несусветную рань, напоил по-быстрому чаем, и деловито спросил:

— Надеюсь, ты понимаешь, малыш, что тебе пока что придется нести весь багаж? Мне хватит хлопот с магическим обеспечением.

Алан кивнул и без особого энтузиазма взвалил на себя два заплечных мешка. Ланс усмехнулся, взял Алана за руку и шагнул вперед. Уже второй шаг привел их к подножью высокого, поросшего травой и полевыми цветами холма. Прямо перед ними располагался каменный дверной проем. Правда, из него позабыли вытащить грунт.

— Итак, Алан, перед нами — первый слой, — сказал Ланс. — Держись за мной и будь предельно осторожен.

— Где?

— Да вот же. Видишь? — и он показал на декоративный дверной проем.

Алан потрогал рукой траву, коснулся земли.

— Ты говорил, в тоннеле пять слоев, — вспомнил Алан. — А здесь просто земля.

— Это и есть первый слой, малыш. Остальные — вода, огонь и воздух. Дальше — время, и последний слой — без магии. Но он не в счет.

— Круто, — с чувством проговорил Алан.

— Что за вульгаризм, принц! Выше голову, и — вперед! Помни, от меня ни на шаг, и по сторонам не слишком заглядывайся. Пока мы не дойдем до слоя без магии.

Ланс взял молодого человека за руку и сделал шаг к проходу. Вокруг них плотно сгустился фиолетовый свет. Алан принялся оглядываться по сторонам в этом чернильном мире, но Ланс коротко бросил ему: — Не отвлекайся, малыш, — и Алан послушно уставился на короткий хвостик своего учителя.

Они шагнули раз, другой, третий. На четвертом шаге Алан почувствовал, что пространство вокруг него сгустилось. Он не выдержал искушения и все-таки оглянулся. Они с Лансом были фиолетовом шаре. А сразу за шаром начиналась земля. Впереди, сзади, по бокам, над головой, под ногами. Алан не ощущал земли вокруг. Правда, идти было трудно. Словно на пляже, по песку.

Алан снова оглянулся. На этот раз он увидел круглый проход, словно здесь проползал гигантский земляной червяк. Алан от удивления остановился, выпустил руку учителя и заглянул в эту нору. Ему показалось, что он разглядел нечто огромное, покрытое редкими усиками и вдруг сияющий кокон разорвался пополам. Словно одна капля разделилась на две. Алан испуганно крикнул:

— Ланс, погоди!

Ланс оглянулся и остановился, но было поздно. Алана затягивало в этот странный проход. Он стал падать, подобрался, приземлился на ноги и увидел червя. Два метра в диаметре, двенадцать громадных глаз, куча усиков вокруг глаз и рта, а рот!.. Нет, это определенно не самое прекрасное зрелище во вселенной! Хотя, если издалека, в бинокль Гветелина, а еще лучше на картинке в книжке...

Червяк потянулся к нему, и тут Алан почувствовал руку у себя на плече. Он оглянулся. Никого не было. Вместо этого в проход, из которого он свалился, вела сверкающая магическая нить. Он потянулся к Лансу. Нить, словно упругая пружина, сжалась, и через мгновение он оказался рядом с учителем. Ланс не сдвинулся ни на шаг, с тех пор как они расстались.

— Я же говорил, держись рядом со мной, — негромко сказал Ланс. Его лицо потемнело от напряжения. — Отбрось свою защиту, я удержу нас обоих. Побереги силы для экстренных случаев.

Алан с удивлением убедился, что успел выстроить вокруг себя неплохой защитный щит.

— Дай руку, и идем. И не глазей по сторонам. В конце концов, я ведь тоже первый раз в этих местах.

— Правда? Значит, ты не знаешь, кто это был?

— Почему? Знаю. Червь... — Алан подумал было, что это он и сам заметил, но не успел сказать. Ланс продолжил. — Червь времени. Если бы ты пошел за ним, ты бы никуда и никогда не вышел. Если бы свернул в сторону в другой точке, пошел в другой плоскости, вероятно, попал бы в параллельную реальность. По крайней мере, так говорят и пишут. Никто не проверял это на практике. А может, и проверял. Только рассказать не смог. В конце концов, может быть, этих других миров и вовсе нет. Ты их видел? Вот и я не видел. Идем!

Они снова пошли вперед. Каждый шаг им давался все с большими усилиями. Ноги вязли в этом песке, который затягивал их и отпускал неохотно, с недовольным чмоком. Алан уже не пытался смотреть по сторонам. Он только считал шаги и приговаривал: — левой, правой, раз, два...

Алан не мог сказать, как долго они шли, когда Ланс остановился. Перед ними снова было изображение дверного проема.

— Сейчас мы перейдем в мир воды, малыш.

— Нам придется плыть?

— Нам придется идти. Но чтобы пройти, мы должны весить ровно столько, сколько вода вокруг нас. Тогда мы сможем отталкиваться от нижнего слоя. Он будет чуть-чуть тяжелее. Не думай, как возможно это сделать. Просто не отпускай ни на миг мою руку.

— А чем мы будем дышать? — вспомнил молодой человек. — Мы ведь не рыбы.

— Тем же, чем и здесь. Мирренской магией. Оставь вопросы до лучшего времени, Алан. Идем.

Алан перехватил половчее руку Ланса и вцепился в нее так, что тот поморщился:

— Полегче, малыш. Ничего не бойся. Идем.

Ланс шагнул и потянул за собой Алана. Алан автоматически сделал шаг, пытаясь понять, как можно так точно различать вес и плотность. Он попытался припомнить, что он слышал о плотности воды на различной глубине, и даже попытался вспомнить, сколько весит кубометр воды на глубине десять метров. Потом Алан понял, что не знает, на какой глубине они находятся, и оглянулся по сторонам. Странно, но воды Алан боялся больше, чем земли, хотя довольно неплохо плавал. Поэтому он цеплялся за руку учителя, как утопающий за соломинку. Однако, в отличие от земной стихии, эта была прозрачной. Вот прямо под ногами у Алана проплыла рыбка, и молодой человек ахнул от восторга. Правда, руку Ланса не выпустил.

Теперь уже Алан с интересом оглядывался по сторонам. Ему показалось, что они шли в гигантском аквариуме. Вокруг вились водоросли, плавали странные, невиданные рыбы. Идти было тяжело, как в воде. Хотя почему как? Они ведь и были в воде. Но, кажется, все же легче, чем под землей. Алан почти пожалел, когда Ланс остановился перед очередным изображением двери и сказал:

— Переходим в следующую стихию — огонь. Пойдем, Алан. И помни — ни в коем случае не выпускай мою руку.

— Ланс, а то, что перед нами в начале каждого слоя появляется одинаковое изображение дверного проема, значит, что мы правильно идем?

— Будем надеяться, что так. Я уже говорил, Алан, что никогда здесь не был.

Алан снова перехватил руку, взялся за нее поудобнее, и сообщил, что готов.

Ланса взмахнул свободной рукой. Фиолетовый шар заиграл языками темно-фиолетового пламени. Рядом с темным пламенем мирренской магии плясали яркие, оранжево-желтые струи огня.

— Идем, Алан. И постарайся не слишком отвлекаться.

Вероятно, Алан сам не решился бы сунуться в этот огненный мир. Ланс буквально тащил его за собой. И даже сжал его руку, чтобы молодой человек по глупости не потерялся. Алан пытался считать шаги, несколько раз сбивался со счета и начинал сначала. Наконец, среди бушующего огня он разглядел знакомый дверной проем.

— Осторожно, — приказал Ланс. — Держись поближе. Здесь важно не упустить момент.

Мелькнул последний язык пламени. Ланс перешагнул через него и стал прямо на каменный порог. Перед ними было высокое голубое небо и пустота. Они словно оказались на вершине высокой, обрывистой горы. Казалось, что воздух весь в движении, можно было разглядеть различные воздушные потоки. Ланс мечтательно сказал:

— Лиса бы сюда, ему бы понравилось.

Потом маг устало вздохнул и обратился к Алану.

— Надеюсь, ты понимаешь, малыш, что по воздуху идти нельзя.

— Ага. А по воде можно, — хмыкнул Алан.

— Ну мы же ходили. Сейчас не время читать длинные лекции, малыш, так что прими на веру, что воздух — более разряженная субстанция, чем вода. Если же тебе нужен другой авторитет, то могу сослаться на Лиса. Кстати, его-то ты и расспросишь. А пока присядь на корточки, и осторожненько ложись на живот. Если боишься высоты — закрой глаза. Если нет — можешь смело смотреть вниз. До тех пор, пока ты держишь меня за руку, тебе ничего не грозит.

Ланс присел на корточки, Алан присел следом за ним. Ланс осторожно лег. Их шарообразная защита вытянулась в овал. Овал растянулся еще, истончился по краям. Алану показалось, что теперь они больше всего похожи на камбалу. Вот только у нее глаза сверху, а у них снизу. Ланс оглянулся на Алана, убедился, что у того все в порядке, и вот, камбала взмахнула хвостом и поплыла. Хотя, нет. Сейчас это уже была не камбала. Это был осенний лист с двумя сидящими на нем муравьями. И воздушные потоки несли его к какой-то только им ведомой цели. Сквозь прозрачное защитное поле они могли смотреть вниз. Но все равно ничего не видели кроме ветров, ветерков, потоков воздуха и даже воздухопадов. Их движение постепенно выровнялось. Они летели, парили в этом странном месте. Алану было и страшно, и интересно. Он с замиранием сердца следил за различными потоками воздуха, крепко сжимая руку мага.

Постепенно движение замедлялось, и, наконец, они оказались перед уже знакомым дверным проемом. На этот раз он был снабжен обычной дверью. Ланс вздохнул и, не вставая, толкнул ее рукой. Они медленно проплыли в открывшийся им коридор и медленно опустились на пол. Ланс выпустил руку Алана, оперся о пол руками и поднялся на ноги. Алан встал следом за учителем и впервые, с тех пор как вошел в тоннель, увидел лицо Ланса. Ему стало страшно. Не нужно было быть великим физиономистом или там целителем, чтобы понять, что маг смертельно устал, что он на пределе. Казалось, еще немного, и он просто упадет.

— Ланс, обопрись на меня, — предложил принц.

— Может быть позже, Алан. Сейчас нельзя. Мы должны пройти сквозь время, и я должен идти первым.

— Почему, Ланс?

— Исключительно потому, что ты не сможешь, — усмехнулся маг. — Ну ладно, дай мне руку, и идем. Держись чуть-чуть позади меня. Так, чтобы я успел среагировать, если что вдруг случится.

Ланс постоял несколько мгновений, вздохнул и снова пошел вперед. Алан послушно шагал за учителем. На этот раз они шли по длинному каменному коридору. Сводчатый потолок, с одной стороны оконные ниши, заложенные камнями, с другой — точно такие же дверные проемы. Впереди послышался неясный шум. С каждым шагом он становился все громче и громче пока не превратился в гул от тиканья и боя сотен, тысяч, может быть миллионов часов. Алан выпустил руку учителя и закрыл руками уши. Ланс оглянулся, резко отдернул его руки и крикнул:

— Хочешь остаться здесь навсегда? Иди! Иди и не сбавляй темп! И слушай! Слушай и почувствуй ритм.

Маг крепко схватил за руку своего ученика, пошел вперед и вдруг негромко запел. И странно, окружающие звуки послушно притихли, подхватили ритм песни и стали негромким аккомпанементом.

Беспутный, буйный Вилли

Поехал на базар.

Продать хотел он скрипку,

Купить другой товар.

Но, скрипку продавая,

Заплакал он над ней

Беспутный, буйный Вилли,

Вернись домой скорей!

— Продай свою скрипу, Вилли,

Продай и смычок, старина.

Продай свою скрипку, Вилли,

И выставь нам пинту вина.

— Ах, если бы продал я скрипку,

Безумным меня бы сочли.

Не раз мы счастливое время

За скрипкой моей провели!

Вот еду через город,

Гляжу — трактир открыт.

Беспутный, буйный Вилли

За стойкою сидит.

Сидит за стойкой Вилли

В компании друзей.

Беспутный, буйный Вилли

Вернись ко мне скорей.^[1]

Маг замолчал, но часы, казалось, подхватили мелодию. По крайней мере, теперь в этом тиканье Алану все время чудилось: беспутный, буйный Вилли, беспутный, буйный Вилли.

Но вот тиканье сделалось тише и замолкло. Коридор закончился. Они оказались перед очередной дверью. На этот раз это была самая обычная, дубовая дверь. Ланс толкнул дверь и прошел вперед. Алан за ним. Они оказались в просторном каменном зале. Ланс огляделся по сторонам и подошел к громадным часам. Циферблат часов был ростом с Ланса, стрелками можно было врагов убивать, к тому же, на циферблате кроме обычных цифр, обозначающих время, были еще какие-то цифры и циферблаты. Ланс проделал какие-то манипуляции над часами, цифры запрыгали, остановились, но что они означали, Алан так и не понял. На них значилось три тысячи двести тринадцать. Что могло означать это число, молодой человек даже не представлял. Алан хотел спросить об этом у Ланса, но вместо этого зачем-то проговорил:

— Ты уверен, что здесь надо было что-то менять?

Ланс пожал плечами.

— Ну должно же все это иметь хоть какой-то смысл.

— А зачем? — в лучших лизардгорских традициях вопросил Алан.

Ланс улыбнулся и хотел что-то сказать, но тут рядом с ними открылась незаметная прежде дверь.

— Кажется, нам вежливо напоминают, что пора бы очистить помещение. А жаль. Кажется, я устал сильнее, чем думал там, дома. Ладно, пойдем, Алан. И помни. Дальше слой безмагии. Там, за дверью я буду бессилен. В лучшем случае, я просто не доставлю тебе хлопот.

— Может быть, теперь мне идти вперед?

— Пойдем лучше рядом, Алан. Мне может понадобиться твоя помощь.

Ланс взял молодого человека за руку, ободряюще улыбнулся и шагнул вперед.

Глава 10

Как сражаться с драконом

На этот раз Ланс действовал осторожно. Он остановился перед дверью и посмотрел, что за ней находится. По виду впереди был вполне обычный зал несколько необычного цветового решения. Он был голубой. Насколько можно было разглядеть с порога, все в зале было совершенно одинакового голубого цвета — и стены, и пол, и потолок. Может быть, в зале была и мебель. Такая же голубая, поэтому незаметная.

Неизвестно, сколько Ланс собирался обозревать с порога окрестности, но тут позади них снова послышалось тиканье часов. Ланс вздохнул, взял Алана под руку и вошел в голубой зал. Дверь за ними немедленно беззвучно закрылась. Ланс оглянулся и Алан обернулся вслед за ним. Дверь закрылась настолько плотно, что Алан не увидел, где именно она была. Если бы молодой человек точно не знал, что они только что через эту самую дверь прошли, он мог бы поклясться, что стена сплошная.

Ланс осторожно ощупал стену.

— Камень это или облицовка? Не пойму, — тихо проговорил он. — Но магию эта облицовка отсекает полностью.

Алан удивленно глянул на мага. На его взгляд, это был далеко не самый актуальный вопрос. Ланс выглядел очень усталым и даже беспомощным.

— Обопрись на меня, — предложил Алан. — Пойдем, скорее.

— Да, пойдем, — согласился маг.

Ланс встряхнулся, взял Алана за руку и быстро пошел вперед.

— Нужно пройти как можно дальше, — обеспокоено приговаривал маг на ходу. — Боюсь, что я не в той форме, чтобы продержаться даже обещанные полчаса. Слишком уж трудными оказались магические слои.

Алан шел, нервно оглядываясь по сторонам. Этот громадный голубой зал пугал его. Одинаковый цвет при ровном освещении, полное отсутствие теней заставляли сливаться все вокруг.

Они шли уже минут пятнадцать. Ланс начал уставать и даже взял Алана под руку. Молодой человек посмотрел в лицо мага, и ему показалось, что тот побледнел до голубизны. Словно захотел сравняться цветом со стенами. Алан подумал, что, возможно, это просто отсвет от голубого зала, и поднес к глазам руку. Та оказалась совершенно естественного цвета. Может быть, какой-то голубой отсвет и был, но его было не сравнить с цветом лица его учителя. Алан понял, что нужно поторапливаться.

И тут Алану показалось, что камень впереди ожил. От стены отделилась какая-то часть и пошла знакомиться с незваными гостями. И этот фрагмент стены приближался к ним на довольно приличной скорости. Так, что буквально через минуту он смог различить детали.

— О, магия, да это же дракон! — ахнул Алан.

Это и правда был дракон. Ростом и длиной этот дракон, пожалуй, несколько уступал Требониану, насколько можно было судить об этом в зале, где кроме этого самого дракона и глаз положить не куда было. Зато этот дракон был гораздо подвижнее степенного Бони. Под крепкой, блестящей, голубой чешуей играли мощные мускулы. А голова дракона вообще поражала воображение. У этого существа были огромные синие глаза, обрамленные длинными, густыми, кокетливо загнутыми белоснежными ресницами, над глазами удивленно изогнулись кустистые брови того же радикального цвета, усы, все того же цвета свежевыпавшего снега в морозный день свисали вниз ухоженными локонами.

— Какая красавица! — восхищенно прошептал Ланс и вздохнул. — Ну вот мы и пришли, малыш. Надо было мне послушать Лина, Арни, Тора и пойти обычным путем. Ведь говорил же Лис, что прецедент рождает традицию! А теперь... Что ж, может быть наша дама на диете и ей хватит на обед одного блюда, — с некоторой надеждой прошептал Ланс. — В таком случае, я готов. Иди вперед, Алан. По моим расчетам ты должен выйти тогда, когда надо. Иди, не думай обо мне.

Алан отрицательно помотал головой, но не успел ничего сказать. Дракон остановился в паре метров от них и проговорил нежным контральто:

— Ты странно рассуждаешь, путник. — Или ты так боишься меня, что даже и не пытаешься обнажить свой меч? — Драконица села на задние лапы и по-кошачьи обернула хвостом передние.

— Все гораздо сложнее, красавица, — возразил маг. — Честно говоря, я вообще в растерянности. Я прикинул, что есть два довода против того, чтобы я обнажал против тебя меч и один довод за. Доводы против: во-первых, ты — прекрасная дама, а я хоть и человек, а не дракон, но все ж таки мужчина и мне не по чину поднимать руку на даму. — Драконица одобрительно улыбнулась, обнажив внушительных размеров клыки, такого же великолепного белого цвета, как и усы которые вились рядом, — Во-вторых, когда-то давно, я дал слово другу, что никогда не подниму вооруженную руку против дракона. А довод за ты можешь легко отмести. Я дал слово Алану, что помогу ему пройти через пещеру. Если ты пообещаешь беспрепятственно пропустить его, доводов за сражение не останется совсем.

Драконица покачала головой, словно пытаясь разобраться в витиеватой речи мага.

— Странные клятвы ты даешь, путник, — наконец, сказала она. — Интересно, кто мог потребовать подобную клятву от жалкого человечка?

— Потребовать? — Ланс, вопреки своим же собственным словам, тяжело оперся на Алана. — Разумеется, никто. Но Требониан согласился отпустить меня одного во временной тоннель, только тогда, когда я торжественно пообещал ему соблюдать максимальную осторожность. Не помню точно, сколько пунктов было в его запрете. Зато точно помню, что я обещал ни в коем случае не вызывать на дуэль встречных драконов.

— Требониан, — мурлыкающе протянула драконица. — Я слышала только об одном друге Требониана, который, к тому же, человек. Как тебя зовут, путник?

— Ланселот, — Ланс слегка поклонился. Алан удивленно посмотрел на него. Ланселотом звали его далекого предка, Требониан говорил, что знал Ланселота, Гветелин тоже говорил что-то о Требониане и Ланселоте... Но этого все равно не может быть. Это ведь было триста пятьдесят лет назад!

— Тебе придется удостоверить свою личность, путник. Мне уже приходилось сталкиваться с самозванцами. Может и ты такой.

— Удостоверить личность? Но в Миррене нет никаких удостоверений, кроме кредитных карточек. Я не взял ее, на Арканосе они не имеют хождения. Можно было бы позвать кого-нибудь, кто может удостоверить мою личность... О, магия, таких — половина Миррена! Но в этом зале я беспомощен. Прости, красавица, придется тебе поверить мне на слово до тех пор, пока мы не выйдем наружу.

— Ты можешь назвать мне имя своего друга. То имя, которым его называешь только ты, его друг.

Ланс открыл было рот, чтобы ответить и осекся. Имя. У Бони было довольно странное отношение к именам. Он представлялся всегда полным именем, позволял называть себя по-простому только ему, его семье и четверым его ближайшим друзьям. Любого другого за подобную вольность Требониан бы попросту съел. Более того, когда Требониан принял от него, Ланса, имя, он объявил, что теперь обязан служить ему.

Ланс вздохнул и вытащил из ножен меч. Конечно, такой меч супротив дракона все равно, что булавка против человека. Но если он не попробует защищаться, то согласно своему кодексу чести драконы ославят его после смерти как труса, не стоящего своего имени. А если он умрет с оружием в руках, драконица обязана предоставить предмету спора, то есть Алану, спокойно уйти на поверхность.

— Мне жаль, красавица, но твой вопрос освобождает меня от слова, данного другу. Более того, он дал мне второй довод за сражение. Такой вопрос никогда не задал бы друг Требониана. Значит, я буду сражаться за двух друзей. За одного отсутствующего, — Ланс с сожалением вздохнул, — и за одного присутствующего.

Драконица усмехнулась в усы-локоны.

— Для тебя было бы гораздо лучше, если бы они поменялись местами.

Драконица прилегла, так, что Ланселот оказался между ее передними лапами. Одной лапой она случайно чуть коснулась мага, и тот почти упал на другую.

— Можешь присесть пока, Ланселот, я вижу, ты устал.

— Спасибо, я уже сижу.

— Ты дал мне доказательство, которое я просила, так что можете идти.

— Благодарю тебя, красавица. — Ланс протянул руку и стал гладить усы драконицы.

Алан подумал, что Ланс проявил небывалую выдержку, удерживаясь от этой фамильярности вот уже, наверное, пятнадцать минут. Алан внезапно осознал свою мысль и покрылся холодным потом. Пятнадцать минут! И еще столько же они шли! А Ланс уже вошел в этот голубой зал основательно вымотанным предыдущими слоями. Еще несколько минут, и маг лишится чувств. А тут еще эта драконица!

Драконица удовлетворено мурлыкнула.

— Меня все называют просто Голубая.

- Но тебе не идет это имя. Ты такая сильная и красивая. Тебе больше подошло бы имя Голубеника.

— Мне нравится это имя, Ланселот. А как будешь называть меня ты?

Усталость подвела Ланса. Только сейчас он понял, что натворил.

— Но ты ведь страж пещеры, Ника.

— Это имя мне тоже нравится. Надеюсь, ты согласен считать меня своим другом?

— Это большая честь для меня, Ника.

Драконица озабоченно приблизила свою морду к лицу мага и внимательно оглядела.

- Ты вроде отдыхаешь, Ланселот, и отдыхаешь среди друзей, но с каждой минутой ты выглядишь все хуже и хуже.

Ланс вздохнул и почти что прошептал:

— Я слишком долго жил в Миррене, Ника. Я уже не могу без магической энергии. Я и так продержался на четверть часа больше, чем думал.

— Тогда будет лучше, если я провожу вас. Тут неподалеку поселилась семья гидр.

— Гидр? — от удивления Ланс даже несколько приободрился. — Но я всегда считал, что гидры существа магические.

— Ну, разумеется. Драконы, кстати, тоже. Но гидры предпочитают жить в местах, где доступ к магии затруднен. Конечно, это создает некоторые трудности, зато они могут не бояться магических нападений. Так вот, они живут здесь с моего согласия, поэтому я пойду с вами и распоряжусь, чтобы они не задерживали вас.

Ланс погладил усы драконицы и с трудом поднялся с ее лапы. Голубеника важно пошла вперед. Ланс механически двинулся следом, споткнулся и оперся на все еще обнаженный меч. Камень под ногами противно взвизгнул. Алан подбежал к нему.

— Обопрись на меня.

Ланс почти повис на локте молодого человека. Алану показалось, что маг не падает только из упрямства. По крайней мере, глаза Ланса уже были не в состоянии сфокусироваться.

Минут через пять Голубеника остановилась. Алан помог Лансу сесть на пол. Маг сел, потом лег, подложив руку под голову. Затем, глаза его закрылись, и он потерял сознание.

— Деи, вы дома? — крикнула драконица.

В сплошной голубой стене распахнулась воротина-дверь и оттуда появились две гидры. Эти твари выглядели гораздо фантастичней драконов. Они были не такие большие. Не больше, чем в половину драконьего роста. Зато каждая имела на мускулистом теле по пяти голов, позади же у гидр были совершенно прелестные короткие хвостики.

— Какие чудесные хвостики, — восхищенно прошептал Алан.

— А остальное? — кокетливо спросила гидра.

— Остальное — просто великолепно. Но хвостики придают вам необыкновенный шарм.

— Видел бы ты хвостики наших малюток! Вот где чудо! — кажется, на этот раз Алан услышал глас главы семейства. Его супруга одобрительно улыбнулась обращенной к нему головой.

Алан оглянулся на Ланса. Он лежал с закрытыми глазами и, кажется, не дышал.

— Нам нужно спешить. Мой учитель совсем плох. Он умрет, если я не смогу вынести его отсюда.

— Наконец-то заметил, — проворчала драконица. — Но пока ты донесешь его, он точно умрет. А я не могу допустить, чтобы мой друг умер. Посади его ко мне на шею и привяжи. Сам сядешь сзади. Будешь придерживать Ланселота.

Голубеника легла на землю, чтобы Алану было удобнее, и зубами осторожно положила бесчувственного мага себе на спину.

Алан снял с себя и с Ланса пояса и хотел пристегнуть Ланса к шее драконицы, но длины не хватило. Алан беспомощно оглянулся по сторонам, снял с Ланса перевязь для меча, разорвал плащ и привязал Ланса к шее драконицы.

— Готово? — нетерпеливо спросила Голубеника. — Садись скорей!

Алан послушно залез верхом на дракона, и Голубеника побежала, помогая себе крыльями. Алан удивился было, почему она не летит, но не стал спрашивать, чтобы не отвлекать.

Молодой человек заботливо поддерживал учителя, а в голосе его бурливым потоком проносились мысли.

Так. Ланс сказал, что его имя — Ланселот. Он слыхал про одного Ланселота — пропавшего лизардгорского наследного принца. Слыхал он про Ланселота и от Требониана. Да и Гветелин что-то о нем говорил. И Ланс. Но это не может быть один человек. Ланселот родился чуть не четыреста лет назад. Это уже история. Люди столько не живут, что бы там ни говорилось в королевской присяге на трон. Но у людей могут быть дети. Может быть Ланс — потомок того, другого Ланселота? Вот как он, Алан, потомок Колингора, младшего брата Ланселота? Вот это уже вероятно. То-то ему казалось, что Ланс ему кого-то напоминает. И если это действительно так, то кого же он ведет во дворец? Узурпатора? Ланс сказал, что хочет забрать во дворце какие-то свои вещи. Может быть, он и имел в виду корону? Какие еще вещи Ланс может называть своими? Да и откуда этим вещам взяться?

Вероятно, прошло не больше десяти минут, как впереди показался почти забытый Аланом дневной свет Арканоса, а стены по бокам пещеры стали обычными, каменными. Еще несколько мгновений, и они выскочили на каменный карниз. Площадка была довольно большая, на ней могли бы разойтись, пожалуй, даже четыре дракона.

Алан не успел понять, где именно они находятся, как Голубеника остановилась.

— Снимай Ланселота, малыш. Его нужно положить погреться на солнышке.

Алан повиновался. Он положил Ланселота греться под лучами теплого, летнего солнца и всмотрелся в его лицо. Алану всегда нравились книжки про магию. И там, когда маг оказывался отрезан от своей силы, он моментально старел, погибал и истлевал. Ланс же наоборот выглядел даже моложе, чем всегда. Видимо, старше его делало властное выражение лица, колючие глаза.

«Кажется, моя проблема решится сама собой, — подумал Аланигор. — Я не приведу его во дворец. Он умер».

Алан вдруг вспомнил, что в голубом зале, где маг был бессилен и даже слабее, чем он, Алан, он торговался с Голубеникой за его жизнь. Предлагал ему идти одному. За чем бы Ланс ни шел в Лизардгард, он, не задумываясь, отдал все, включая собственную жизнь, за спасение Алана. И молодому человеку стало стыдно за свои недобрые мысли. Алан похлопал учителя по щекам, потом приложил голову к груди и вслушался. Сердце билось, но медленно и слабо.

— Он умирает, — печально проговорил молодой человек и отвернулся.

— Так не сиди, малыш, дай ему магическую подпитку. Он же не может сам дотянуться до магической энергии, пока находится в бессознательном состоянии.

— Но я не умею, — резко возразил молодой человек. — Он никогда не учил меня этому. К тому же, за все время ученичества я первый раз вышел на поверхность.

— Я тоже не могу помочь, — пробормотала Голубеника. — Он — повелитель драконов, но все же не дракон. Если же я начну его лечить... Придумала! Алан, на какое время хотел вернуться Ланселот?

— Он говорил про три года.

- Рисковать жизнью из-за такой малости! — воскликнула Голубеника. Потом постояла, сосредотачиваясь, закрыла глаза и заговорила, словно бы обращаясь к тому, кто мог ее услышать. — Требониан, наш повелитель в опасности. Он умрет, если ты не придешь. Требониан, помощь требуется немедленно!

— Повелитель? — Алан с удивлением узнал голос Требониана. — Ланс?

— Он сказал, что его зовут Ланселот.

— Помоги, Голубая.

Алан ждал, что дракон появится со всякими свето-звуковыми эффектами, но он словно бы просто вышел из пещеры. Увидев лежащего на камне Ланселота, Требониан подошел и внимательно его обнюхал.

— Что с ним, Голубая?

— Он слишком долго пробыл в безмагии, — ответил Алан.

Требониан повернул голову к молодому человеку. Алан невольно затрепетал. Все ж таки Требониану он сойдет разве что на завтрак, вместо бутерброда.

— Подойди ближе, Алан. Я не хочу рисковать. Если я начну подпитывать энергией бесчувственного Ланса, он, чего доброго, очнется драконом.

— Но я не знаю что делать, — растеряно возразил молодой человек.

— Знаешь, — спокойно ответил Требониан. — Просто ты не отдаешь себе отчет в своем знании. Но это не страшно, тебе я могу помочь.

— А я не стану драконом? — опасливо поинтересовался Алан.

— Ты?! — расхохотался Требониан. — Нет, малыш! Для того чтобы стать драконом, нужно иметь сердце дракона. Вот как у Ланса. Только поэтому ни Голубая, ни я, не хотим оказывать ему первую помощь.

— Меня зовут Голубеника, — возразила драконица. — И вот что, Требониан, я не для того звала тебя сюда, чтобы ты вел философские дискуссии. С этим я и без тебя справлюсь. Ланса я тоже подниму на ноги сама, если не останется другого выхода. А этого бестолкового ученика, за которого Ланселот предлагал мне свою жизнь, попросту съем.

Требониан посерьезнел.

— Она права, Алан. Иди сюда, садись рядом с Лансом, возьми его за руку. Так будет проще. А теперь вспомни, как Ланс учил тебя видеть магическую энергию Миррена.

Алан вгляделся.

— Здесь нет рассеянной магии.

— Знаю, малыш. Поищи источник энергии. На поверхности он в виде сверкающей линии. Кстати, линия здесь рядом, но я не должен тебе подсказывать. Лучше найди ее сам и укажи на нее мне.

Алан принялся сосредоточенно оглядываться. В воздухе, над обрывом действительно была мощная силовая линия.

— Вижу! — Алан указал направление Требониану.

— Вот и отлично. Подсоединись к ней. Представь, что ты, как шланг, берешь энергию линии и перекачиваешь ее Лансу. Да не напрягайся так! Вспомни, как ты чистил картошку!

Алан улыбнулся и подсоединился к линии. Это оказалось действительно очень просто. Бони давал уроки не хуже, чем Ланс. Но вот передать энергию бесчувственному Лансу было гораздо сложнее.

Требониан, внимательно следивший за его манипуляциями, посоветовал:

— Не пытайся поливать Ланса энергией. Это не нужно и опасно. Просто обволакивай его коконом. Ну вроде того, какой он делал в магических слоях тоннеля.

Алан кивнул и начал плести силовой кокон. Как всегда, стоило только начать плетение, как кокон стал развиваться и увеличиваться сам. Он блестел, словно бы вертелся вокруг своей оси, будто веретено, рос, как снежный ком. Потом рост его прекратился. Нет, не прекратился, хуже! Кокон начал худеть!

— Не вмешивайся, Алан, — проговорил Требониан. — Теперь он справится сам.

Алан перевел взгляд на Ланса. Глаза мага по-прежнему были закрыты, но лицо приобрело более живой вид. Прошло еще несколько минут, и Ланс открыл глаза. Взгляд его некоторое время рассеяно блуждал в небе, потом остановился на Алане.

— Ты все-таки вытащил меня, малыш?

— Ага, вытащил, — проворчала Голубеника.

— Ника, дорогая, ты принесла меня сюда? — Ланс сел и протянул руку к громадной голове небесного цвета с облачками бровей и усов.

— Ну разумеется, — Голубеника подставила голову под руку Ланса и слушала, как тот гладит ее брови, нос, усы. — И тебя и твоего незадачливого помощника. Как можно было брать на серьезное дело такого никчемуху?

— Кого? — рассмеялся Ланс. — Никчемуху? Это что-то новенькое в лизардском языке. Но я не брал его на дело. Я пообещал провести его сквозь время, чтобы он успел на прием во дворце по случаю своего совершеннолетия.

— А ты куда смотрел, Требониан? — продолжала Голубеника. — Разве ты не знаешь, что за такими, как он, нужен постоянный присмотр? Если в существе храбрость и могущество не сочетаются с физической выносливостью, такое существо находится в постоянной опасности.

— Требониан? — удивился Ланс, оборачиваясь в сторону, куда смотрела драконица. — А ты-то как здесь оказался?

Дракон протянул к нему голову, Ланс начал поглаживать его усы. Другой рукой он продолжал гладить Голубенику.

— Меня позвала Голубеника, повелитель. Теперь, надеюсь, ты не будешь оспаривать этот свой титул?

— Буду, — улыбнулся Ланс. — Мы с Голубеникой встретились в немагическом слое временного туннеля, Требониан. Добавлю сразу, я не искал с ней дуэли! Помимо того, что я дал тебе слово, я не мог обнажить меч против прекрасной дамы, пока не была задета честь моих друзей. А теперь, я буду сражаться и за тебя, красавица — Голубеника.

Требониан убрал голову и расхохотался. Голубеника последовала его примеру. Алану показалось, что драконы убрали головы только для того, чтобы не сдуть случайно Ланса с гладкой каменной площадки в пропасть.

— Позволь уж лучше мне сражаться за тебя, повелитель. Я приняла от тебя имя, и я умру за тебя, если понадобится.

Ланс осторожно встал, подошел к Голубенике и серьезно ответил:

— Ты будешь сражаться за меня, Голубеника, я и все мои друзья будем сражаться за тебя, если потребуется. Сам я всего лишь слабый человек. Но вместе с моими друзьями я силен. И теперь ты тоже часть этой силы.

Алан смотрел на эту невероятную сцену, приоткрыв от изумления рот. Да, конечно, Голубеника спасла их с Лансом там, в пещере, но принести присягу на верность? Вот так вот, просто встречному нахалу? И как тогда, Элистану, он передал эту мысль сейчас Ланселоту.

Ланс замер.

— Кажется, мне лучше посидеть, господа. А еще лучше полежать.

— Ложись на мои лапы, — предложил Требониан и прилег, сложив впереди мощные лапы.

Ланс послушно лег на лапы громадного дракона и закрыл глаза. Он и сам не ожидал, что Голубеника признает его повелителем. Хотя, если бы он дал себе труд задуматься, то мог бы и догадаться. У драконов ведь не бывает ничьих. Или ты меня, или я тебя. Победу они определяют вообще по совершенно непонятным для непосвященных критериям. А имя... Ланс вдруг вспомнил, что Бони попросил его дать имена его деткам. «Если так пойдет и дальше, — подумал он, — я окажусь повелителем всех драконов Миррена и Арканоса. Хорошо, хоть это не слишком обременительное занятие».

— Алан, оставь, пожалуйста в покое силовую линию. Она ничего плохого тебе не сделала.

— Но ты ведь не можешь без магии!

— Как оказалось, могу. Если не ошибаюсь, я прожил без магии целый час. Но не бойся. Сейчас я в сознании. Кстати, тебе не помешает самому немного подпитаться силой.

Алан сел на теплый камень и принялся вспоминать, как учил его подпитываться за счет внешней энергии Элистан. Правда, если верить Элистану, той энергии, что он выплеснул на Ланса, хватило бы для того, чтобы сжечь целый город. Алан подумал, что если бы он погубил Ланса, Голубеника точно бы его съела, как грозилась. Да еще и добавки бы попросила! Вот какая огромная! Но Ланс прав — красавица...

Глава 11

Как развлечься долгожителю

Несколько минут Алан посвятил упражнению с магической линией. Он хотел было спросить Ланса правильно ли действует, но Ланс спал прямо на лапах Требониана.

— Он совсем вымотался, бедняга, — прошептал Алан.

Требониан устремил на него внимательный взгляд своих громадных карих глаз и тихонько проговорил:

— Голубеника, Ланс, когда проснется, захочет поесть. Насколько я его знаю, у него нет привычки таскать с собой завтрак. Ты не знаешь, где тут можно раздобыть еды для него, да заодно и для всех нас?

— Конечно, знаю, — отозвалась Голубеника. — В голубом зале живности не водится, охотиться не на кого. К тому же, никто и не предполагал, что я должна жить здесь на подножном корму.

Голубеника замолчала, внимательно к чему-то прислушалась, сделала шаг и исчезла.

Алан хоть и вздохнул спокойней, когда исчезла грозная драконица, но все же не смог сдержать любопытство. — Куда она ушла, Требониан?

— На базу, за провизией. К тому же ей нужно предупредить сменщика.

— Кого?! — Алан воскликнул так громко, что спящий Ланс недовольно пошевелился.

— Тише, — шепнул Требониан. — Послушай, малыш, не думал же ты в самом деле, что Голубеника с самого рождения живет здесь и питается камнем? Или же опустошает окрестные села?

— Нет, Требониан. Об этом я бы знал. Но что это за база?

— Всеми подобными проектами руководит Куммия. Это страна драконов.

— Страна драконов? А где она?

— Далеко отсюда. Можно сказать, на другом краю земли.

— И там живут драконы? Только драконы?

— Тебя же не удивляет, что где-то живут только люди.

— Да, конечно. И у драконов тоже есть король?

— Драконы называют его государем.

Алан замолчал, переваривая информацию. Расспрашивать дальше Требониана про обычаи драконов он не решался.

— А этот сменщик не съест меня? — через несколько минут вдруг спросил молодой человек.

— Нет, Алан. Он не съест ни тебя, ни Ланса. Думаю, он вас даже не увидит.

— Но Голубеника...

— Может же дама уйти в отпуск.

— А ты?

— Я на работе, малыш. Я уже довольно давно работаю на Ланса.

Алан снова замолчал. Все это как-то не укладывалось у него в голове.

Голубеника вернулась довольно быстро с внушительной корзиной в зубах. Драконица поставила корзину подальше у входа в пещеру, легла, вытянув вперед лапы с когтями величиной со средний серп, и снисходительно сказала Алану.

— Иди, отдохни пока, никчемуха. Ланс проснется, будем ужинать.

— Гветелин говорил, что не стыдно не знать чего-то, — улыбнулся Алан. — Стыдно не учиться и притворяться, что знаешь все на свете. А я учусь.

— Вот как? — мурлыкнула Голубеника, — Ну так иди сюда, не бойся.

Алан послушно подошел и сел на мощную лапу.

— Можешь прилечь, — разрешила драконица. — Вы, люди, так несовершенно устроены. Совсем не умеете ценить простые радости жизни, типа гладкого камня, нагретого лучами летнего солнца.

— Лучше предложи ему порыться в корзинке, — посоветовал Требониан. — Ручаюсь, ребенок голоден и хочет пить.

— Ребенок? — удивилась драконица.

— Ну конечно. Ланс вел его в Лизардгард, чтобы тот не опоздал к своему совершеннолетию. А оно у людей наступает в двадцать один год.

— Да ты совсем несмышленыш! — воскликнула Голубеника. — Что же твой учитель сразу об этом не сказал, вместо того, чтобы сражаться со мной?

— По-моему вы так и не приступили, — возразил Алан.

— А как по-твоему мы должны были проводить дуэль? — насмешливо спросила Голубеника. — Или ты всерьез полагаешь, что твой наставник в состоянии выдержать против меня хотя бы полраунда?

Алан пожал плечами.

— Ты пошарь в корзине, Алан, тебе нужно хорошо кушать. Иначе ты так и останешься маленьким никчемухой. А будешь хорошо кушать, станешь большим и сильным, и может быть даже умным.

— Как дракон, — не выдержал Алан.

Тем не менее, молодой человек нашарил в корзине жареного гуся, отломил от него ножку и стал с аппетитом ее жевать. Из питья в корзине нашлась внушительная бутыль с вином. Ведра этак на два. Алан поискал кружку и не нашел.

— Голубеника, а кружки у тебя не найдется?

Драконица оглядела бутыль, потом Алана.

— Да, пожалуй, из горлышка выпить ты не сможешь. Да и твой учитель тоже. Подожди, сейчас принесу.

Голубеника скрылась в пещере и через несколько минут действительно вернулась с солидной пиалой в зубах.

— Прости, малыш, кружек не держим. Нам из них не удобно пить. Так что попробуй попить из пиалы. Только много не наливай, а то поднимать тяжело будет.

Алан взял сосуд в руки. Судя по виду, в него вмещалось литра три и оставалось место для драконьего носа. Но форма была вполне удовлетворительная. Молодой человек налил на донышко вина, выпил, и, не дожидаясь повторных приглашений, лег на лапы Голубеники.

Проснулся молодой человек довольно поздним утром оттого, что ему стало жестко спать. Алан открыл глаза и обнаружил, что он лежит на камне. Рядом с ним сидел Ланс. Драконов не было. Словно они ему просто приснились.

— Ланс, ты в порядке?

— Доброе утро, Алан.

— Доброе утро...

— Мне уже лучше. А ты как?

— Да мне-то что будет? Да, а где драконы? Или они мне все-таки приснились?

— Было бы лучше, если бы ты и правда увидел их во сне, малыш. Они полетели размяться. Обещали на обратном пути раздобыть нам завтрак.

— Ланс, пока мы одни я хотел спросить...

— Как ходить по воде, а как по воздуху?

— Нет, об этом я могу спросить и потом. Я хотел спросить, почему Голубеника назвала тебя повелителем. И Требониан.

— Ах, это! Не бери в голову, Алан. Это все слова. Видишь ли, у драконов есть странный обычай. Ты уже понял, что они — самые сильные существа этого мира. Причем во всех смыслах. Я не знаю почему, честно говоря, даже не хочу выяснять, но драконы живут крайне изолированно, в контакты с представителями других рас вступают редко и неохотно. Но в какие-то далекие времена они придумали принцип равенства. Звучит он примерно так: разговаривать может равный с равным. Разговаривать с тем, кто ниже тебя, значит попусту терять время. А так как равенство любого другого существа дракону не возможно по определению — они самые сильные, самые могучие существа Арканоса и Миррена, как физически, так и интеллектуально, я уж не говорю про их магические таланты, то они разработали остроумную систему тестов, по которым оценивают остальных. Я толком не знаю, сколько там степеней оценки. Можешь расспросить Требониана, когда он будет в хорошем настроении. Только нужно выбрать момент. Он, конечно, вряд ли тебя съест, но на гнев дракона лучше не нарываться.

— А повелитель?

— Это всего лишь высшая оценка дракона для недракона. Если я понятно выразился. Говоря «повелитель», они подразумевают, что ты приблизился к их уровню настолько, насколько это возможно для таких несовершенных существ, какими мы все являемся. Что же касается всего остального — да что я говорю, ты что, сам не знаешь, что Бони старается командовать мной чуть ли не во всех случаях жизни? А я сопротивляюсь по мере сил. Единственное, хочу тебя предупредить. Драконы очень чувствительны к именам. Собственно слово «повелитель» подразумевает существо, способное оценить тонкости драконова имени. Так что старайся обращаться к драконам почтительно. И ни в коем случае не шути с их именами!

— Я-то думал! — пробормотал молодой человек.

— Что? — засмеялся Ланс. — Что я могу повелевать двумя огромными, могучими драконами?

Алан кивнул и засмеялся. Картинка действительно не вырисовывалась.

— Есть еще один аспект этого вопроса, Алан. Помимо всего прочего драконы очень долго живут. Причем действительно очень долго.

— Гветелин говорил как-то, что Требониан был ранен лет триста назад. Это правда?

— Триста пятьдесят или триста шестьдесят. Не помню точно. Но для Бони это не срок. Ему уже тогда было тысячи полторы лет.

— Сколько?!!

— Полторы тысячи, малыш. Значит, сейчас ему около двух тысяч. Для дракона это молодость, Алан. Насколько я знаю, средняя продолжительность жизни драконов составляет что-то восемь-девять тысяч лет.

— Теперь я понял, почему Голубеника сказала, что я совсем несмышленыш. Интересно, а сколько лет Голубенике?

— Я думаю, ей не больше полутора тысяч. Скорее, меньше. Видишь ли, подобную службу несет, как правило, зеленая молодежь. Уже к полутора тысячам лет драконы становятся степеннее, подумывают о создании семьи и о прочих серьезных вещах. А дамы, к тому же, взрослеют быстрее. Так что, на мой взгляд, нашей Нике где-то около тысячи лет.

— Это уже не возраст, это история, — потрясенно пробормотал Алан.

— С их точки зрения мы умираем, так и не выйдя из детского возраста. Так что сам можешь судить, чего стоят их разговоры про повелителей и прочую чепуху!

Алан кивнул. Для существа, которому что-то около двух тысяч лет, он и в самом деле недавно выполз из пеленок.

Ланс помолчал, потом усмехнулся:

— Знаешь, Алан, иногда мне кажется, что это для драконов способ поразвлечься.

— Может быть, — неуверенно поддакнул Аланигор. — В самом деле, в жизни хочется, порой, разнообразия. А что для дракона, которому две тысячи лет посвятить себя лет на пятьдесят служению человеку? Это все равно, что для нас — полгода.

— Полгода? — переспросил Ланс, внимательно разглядывая своего ученика. — Ты не правильно поделил, малыш. К тому же, делил не ту цифру. Видишь ли, что бы там ни было у меня в прошлом, сейчас я мирренец. А в Миррене живут долго. В среднем лет восемьсот — девятьсот — тысячу. Хотя, конечно, для дракона это не срок. Всего лишь десятая часть жизни.

— Сколько? — Алан одарил своего учителя подозрительным взглядом. — Сколько?

— Считай сам, — спокойно предложил Ланс. — Я очень старо выгляжу?

— На тридцать. Может быть, тридцать пять.

— Тридцать пять? — на этот раз Ланс нахмурился и извлек из воздуха маленькое зеркальце. Алан вспомнил, что Арнольд отреагировал точно также на подкольчик Гветелина по поводу его якобы седых волос. Ланс внимательно оглядел себя, пробурчал. — Все не так уж плохо, — и продолжил, обращаясь к Алану. — Ну, пусть на тридцать пять. Но ты ведь прекрасно знаешь, сколько мне лет. Ты же не раз упоминал мое имя. Там в Миррене. Или ты все еще не понял? Всего каких-то триста шестьдесят лет назад меня называли принцем Ланселотом.

Алан похолодел. Значит, все было еще хуже, чем он думал. И слова королевской коронной клятвы словно прозвучали в его голове: «Я принимаю эту корону, чтобы беречь народ Лизардгории пока не вернется Ланселот, его законный правитель».

Ланс словно бы прочитал мысли лизардгорского принца.

— Не беспокойся, Алан, лизардгорская корона мне не нужна. Я и правда просто хочу забрать из дворца кое-какие свои вещи. Корона к ним не относится, Алан, — повторил Ланселот. — Она никогда не была моей. Я всего лишь должен был унаследовать ее. Вместо меня ее унаследовал мой брат Колингор. Он знал, где я и что со мной. Но почему-то надеялся, что рано или поздно я вернусь.

— И ты возвращаешься.

— Нет, Алан. Я попробовал вернуться. Давно. Лет так триста пятьдесят назад. И понял, что уже поздно. Именно поэтому я рискнул жизнью, чтобы ты вернулся вовремя. Ради моего прошлого и ради моего младшего брата, на которого ты очень похож. Да, Алан, боюсь, что я ошибся в своих расчетах.

— Мы не тогда вышли?

— Да нет, тогда. Вот только я не предусматривал для нас с тобой дневной отдых.

— Ну так пойдем, — Алан встал и подал руку, чтобы помочь встать старому магу. В самом деле, Ланселоту должно быть что-то около трехсот восьмидесяти лет. В такие преклонные годы... О, магия! Порядочные люди так долго не живут!

Ланс весело рассмеялся.

— Малыш, я не только выгляжу на тридцать, я и чувствую себя тридцатилетним. Так что не трудись предлагать мне палочку, чтобы я мог доковылять до мягкого кресла. А уходить, пока не вернулись наши друзья — драконы нельзя. На гнев драконов я бы не нарывался. Без особой нужды.

Алан сел.

— Ты прав, я не подумал.

— К тому же, все не так уж и страшно. Я предполагал прийти во дворец накануне дня твоего рождения. Ты бы успел приготовиться к церемонии, а я забрал бы вещички, не привлекая к себе особого внимания, и тихо слинял. Сейчас же мы попадем во дворец прямо к празднику. Мне почему-то кажется, что твой отец не считает тебя склонным к авантюрам и просто подумает, что ты захочешь, театрально выражаясь, явиться к поднятию занавеса. Так что мы все прекрасно успеем. Вот только, боюсь, со мной возникнут кое-какие сложности. До этого я не хотел показываться кому-то на глаза. Думаю, что поддержать несколько минут иллюзию невидимости я способен даже на Арканосе. Но теперь, пожалуй, будет лучше, если ты пойдешь на прием по случаю совершеннолетия, а я, с твоего согласия, подожду у тебя в комнате. Надеюсь, ты не обидишься, если не застанешь меня по возвращении с приема?

— Обижусь, — возразил Алан.

— Почему? — удивился Ланс.

Алан замялся. Ланс прав. Обижаться ему, в сущности, не на что. Ланс придет и уйдет, это ни в малой степени не затронет интересы лизардгорской короны. Даже если Ланс под шумок захочет стащить коронные драгоценности. В конце концов, несколько побрякушек не стоят, чтобы о них говорили.

— Я не хочу, чтобы ты ушел, и мы расстались навсегда. А потом, лет через триста ты скажешь какому-нибудь другому лизардгорскому принцу, что заботишься о нем в память о любимом племяннике. Я ведь потомок твоего брата, значит, племянник.

— Ты бы хотел поддерживать со мной связь, малыш?

— Да.

— Ну что ж, я не вижу к этому никаких препятствий. Мы же маги.

— Я еще не вполне.

— Какие твои годы! — засмеялся Ланс.

Алан недоуменно посмотрел на него и тоже засмеялся. Они вернулись к тому, с чего начали.

— Ладно, Алан. Поживем — увидим. Хотелось бы мне знать, какого рожна творится в лизардгорском дворце? Нутром чувствую подвох, но какой — не пойму!

— Что ты сказал? Какого рожна?

— А что, это анахронизм? Рожон это просто толстое, широкое копье. Знаешь, на медведя.

— Нет, я про дворец. Что там может быть не так?

— Скажи, Алан, когда ты жил дома, на службе у короля был маг?

— Нет.

— Ну так сейчас есть.

— И сильный?

— Насколько я могу судить, несколько слабее Горидара.

— А Гветелин?

Ланс засмеялся. — Ты решил провести допрос с пристрастием, Алан? Только не расспрашивай меня о мирренских друзьях. Я боюсь увлечься и позвать их раньше времени. А тебе, пожалуй, не стоит подражать Ридли и возвращаться домой с бандой подозрительных типов.

— Послушай, Ланс, — Алан заинтересовано придвинулся к магу, но его перебило хлопанье мощных крыльев. Алан обернулся. На площадке приземлились двое драконов.

— Ну что, проснулись? — бодро поинтересовался Требониан.

— Мы даже успели проголодаться, — улыбнулся Ланс.

Алан невольно подумал, что он бы тоже мог так ответить. Только не дракону, а своей старой няне. Но чему здесь удивляться? Дракон впятеро старше Ланса.

Драконы принялись старательно кормить их завтраком. Потом, безапелляционно приказали ложиться отдыхать. Они, де, раньше завтрашнего дня их не отпустят. Алан ждал, что Ланс начнет возражать, Ланс же говорил, что у них мало времени, но тот послушно лег на драконьи лапы и быстро заснул.

— Ланс очень устал, малыш, — шепнул Алану Требониан. — Ему нужно отдохнуть и отоспаться. А то он не сможет защитить ни тебя, ни себя.

— В Лизардгории я сам могу защитить нас обоих, — гордо возразил Аланигор. — Но отдохнуть Лансу действительно надо. Он ведь уже не мальчик.

Дракон усмехнулся в вислые усы и покачал головой.

Глава 12

Если вы хотите, чтобы кто-нибудь действовал по вашему плану, не забудьте ознакомить его с диспозицией

— А ты уверен, что это то самое лето? — спросил Алан.

Этот вопрос безотвязно мучил его все время, и молодой человек все-таки не выдержал. Тем более что сейчас как раз было удобное время. Несколько минут назад они расстались с драконами. Те согласились отпустить их, взяв предварительно с Ланса честное слово, что они будут соблюдать предельную осторожность, не будут задевать встречных незнакомцев и ни в коем случае не станут вызывать на дуэль встречных драконов. На этом пункте особенно настаивала Голубеника. Заручившись словом Ланса, Требониан велел Лансу сесть ему на плечи, Голубеника пригласила к себе Алана. После чего драконы доставили их на большак. Там Ланс планировал взять экипаж и с ветерком поехать в Лизардгард. На возражение Алана, что вроде бы предполагается, что принцы должны возвращаться во дворец пешком, Ланс только отмахнулся: «Я уже вышел из этого возраста, малыш. К тому же, это не соответствует образу. Главное — это единство стиля, Алан. К сожалению, этому не все придают достаточное значение, в результате разлетаются в пыль самые проработанные легенды». На расспросы Алана, какие именно единства он имеет в виду, Ланс только отмахнулся: «Увидишь на месте, малыш!»

Примерно на полпути, они должны были заночевать в гостинице. Так как по расчетам Ланса они должны были прибыть во дворец прямо к торжественному приему, то завтра с утра они должны были облачиться в парадные костюмы. Но сейчас оба были одеты в так любимые Лансом мирренские костюмы из линялого фиолетового шелка. Ланс утверждал, что это называется вареный шелк.

— Сейчас убедишься, — усмехнулся Ланс и обратился к проходившему мимо крепкому седоватому человеку. — Друг, послушай, у нас с приятелем вышел спор. Какой сейчас год? Я говорю, что это пятьсот шестидесятый год Лизардгории, а он — пятьсот шестьдесят второй.

— Здорово же вы нагрузились, ребята, если даже года не помните! Конечно же, пятьсот шестидесятый.

— Вот видишь, — обрадовался Ланс, — говорил я тебе, не запивай водку вермутом, а ты — коктейль, коктейль!

Прохожий засмеялся. — Могу снова сказать, что ты прав, дружище. А вы что, начали заблаговременно отмечать совершеннолетие принца Аланигора?

— Угадал.

— Да, может нам пойти поправить здоровье? Ни водки, ни вермута не обещаю, пиво будет.

— Спасибо, друг, но мы, кажется, уже достаточно наотмечались. И если продолжим в том же духе, то можем опоздать, — ответил Ланс. — Ты не подскажешь, где мы могли бы найти экипаж? Нам нужно завтра быть в Лизардгарде.

— Ого! На торжества спешите?

— Еще бы, приятель! Там ведь без нас не начнут! Ты, может, не узнал, но перед тобой сам принц Аланигор. А я его наставник.

Прохожий, кажется, не очень-то поверил:

— И чему же ты его учишь? Правильно употреблять спиртные напитки?

— И этому тоже, — засмеялся Ланс. — Вообще-то я учил его высочество фехтованию.

— А, — протянул прохожий. — Ну разве что. Но если так, то я и сам могу подвезти вас. Почту за честь, ваше высочество, — прохожий вежливо поклонился Аланигору.

— Господа, — возразил Алан, — пока мы еще не во дворце, оставьте эти церемонии. Да и там они будут нужны только на приеме. Называйте меня Алан, как всегда.

— Почту за честь, ваше высочество, — поклонился прохожий. — Меня зовут Досифей. И я почту за честь вас подвести до Лизардгарда. Я живу неподалеку, в Рытвингарде. У меня там небольшой завод оптических приборов. Бинокли, телескопы, очки.

— Спасибо, Досифей, но ты куда-то шел, — вежливо возразил Алан. — Я не хотел отнимать твое время.

— Ах, принц, все-таки ты ничего не понимаешь в жизни, — усмехнулся Ланс. — Да такое развлечение, как прием по случаю твоего совершеннолетия может сравниться разве что с коронацией. Но на коронации все гораздо более торжественно. И немного печально. Потому что ей предшествуют похороны. Правда есть еще торжества по случаю свадьбы, или там рождения наследника. Но они более суматошные.

— Ты прав, друг, — согласился Досифей. — Но я и не мечтал попасть на прием. Я, знаешь, не в таких чинах.

Ланс наградил Алана убийственным взглядом.

— Мне кажется, что это можно устроить. Если хочешь. А что, Алан, чем больше народу, тем веселей. Да, меня зовут Ланс. Но ты все-таки куда-то шел.

— Здесь неподалеку моя усадьба. Я просто гулял. Кстати, у меня на даче экипаж. Так что мы сразу же можем ехать. Я только напишу записку жене.

— Эгоист! — засмеялся Ланс. — Нет, чтобы пригласить жену с собой!

— Она все равно не поедет, — покачал головой Досифей. — Наша старшая дочь готовиться стать матерью и моя Регина носится вокруг нее, словно та совершает открытие, и до нее дети появлялись как-то иначе. Собственно говоря, поэтому мы сейчас и живем здесь, а не в городе. Думаю, если ее не предупредить, Регина и не заметит моего отсутствия!

— Тогда понятно. Ладно, идем. Да, ты не против, Алан? А то я командую, как у себя дома.

— Конечно же, нет, — поддакнул принц.

— Тогда идемте. Да, господа, не хотите слегка освежиться с дороги? А то водка с вермутом это все-таки круто.

— Спасибо, Дос, разве что чаю. А то мы можем не успеть на прием.

— Не беспокойтесь, господа, я обо всем позабочусь. А вот и мой дом.

Они подошли к невысокому, декоративному заборчику, за которым посреди цветущего сада стоял средних размеров двухэтажный коттедж.

— Входите, господа, прошу вас. Алан, Ланс, чувствуйте себя как дома. Гордий, у нас гости. Подай чаю и бегом запрягай лошадей. А я пока напишу записку жене и соберу вещи. Я уеду на несколько дней.

Досифей проводил их в просторную, светлую комнату, предложил положить вещи и отдохнуть несколько минут на диване и вышел.

Алан послушно сел на диван, Ланс же принялся задумчиво прохаживаться по комнате и рассматривать обстановку. Он только успел перейти к изучению книжного шкафа, как в комнату вошел невысокий, плотный человек с чайным подносом в руках.

— Пожалуйте к столу, господа, — предложил он.

— Тебя зовут Гордий? — спросил Ланс.

— Да, господин. Я — слуга господина Досифея.

Гордий расставил на столе чашки, налил в них чай, предложил желающим сахар или молоко, поставил на стол печенье и вышел.

Ланс сделал Алану приглашающий жест, сам же задумчиво поставил ногу на стул и оперся локтем о колено.

— Как я отвык от всего этого, — проговорил он. — В Миррене можно найти слугу разве что на королевском или княжеском приеме!

— А так король Миррена накрывает на стол собственноручно, — огрызнулся Алан.

— А почему бы и нет? — спокойно возразил маг. — Я же говорил тебе, Алан, в Миррене слуг нет.

— А кто же работает на приемах? — ехидно поинтересовался Алан.

— Сотрудники церемониального управления дипломатического департамента. Можешь смеяться, сколько хочешь, малыш, но жизнь сложилась так, что кто-то должен заниматься вопросами этикета, церемоний, организацией приемов, дипломатическим протоколом и прочая, и прочая, и прочая. Более того, находятся даже существа, которым искренне нравится этим заниматься. И организовать банкет на высшем уровне раз в несколько месяцев, доставляет им только удовольствие.

— А ты откуда знаешь? Или тебе тоже приходилось этим заниматься?

— Мне? — удивился Ланс. — Нет, малыш, у меня другая специализация.

— Ну да, ты — маг.

— В Миррене все маги, Алан. Кто-то лучше, кто-то хуже. Но тот набор, которому я учил тебя, доступен решительно всем.

Ланс, наконец, сел за стол и отхлебнул из чашки чай.

Алан тоже взялся за чай, размышляя над различиями культур двух миров. Причем, миры эти находятся совсем близко и при этом ухитряются не соприкасаться.

Они успели напиться чаю и перейти на диван, когда в комнату вошел Досифей с небольшим саквояжем в руках.

— Прошу вас, господа.

Ланс с готовностью встал и взял вещи свои и Алана.

— Не нужно, Ланс, — возразил молодой человек.

— Донесу до экипажа, — улыбнулся Ланс и пошел следом за хозяином дома.

Через несколько минут они уже ехали по дороге к Лизардгарду.

Некоторое время все шло по заранее разработанному Лансом плану «Б». Они с ветерком проехали какое-то расстояние до обеда и еще какое-то после обеда. Вечером они остановились в придорожном трактире. Путники заказали ужин, и пошли устраиваться на ночь. Алан быстро кинул мешок в номер и зашел к Лансу. Тот сидел на подоконнике, задумчиво глядя в окно.

— С тобой все в порядке? — забеспокоился Алан.

Ланс улыбнулся. С тех пор, как молодой человек узнал о его возрасте, он начал обращаться с ним, как со столетним старцем. Хотя, почему столетним? Ему уже триста восемьдесят. Или около того. Просто маг вдруг вспомнил лексические обороты своей юности.

— Знаешь, я вдруг засомневался, малыш, — проговорил маг. — Я разработал план действий за всех действующих лиц, даже тех, кого я не знаю. Может быть, твой отец будет действовать по-другому? Тем более что он не имел возможности ознакомиться с диспозицией.

— Так что же делать?

— А что если тебе послать записку отцу с каким-нибудь гонцом? Чтобы он не волновался и не отменял прием.

— А что? Это мысль.

— Только, когда будешь отправлять письмо, не забудь представиться. — Ланс снова возвратил свое внимание простиравшемуся за окном пейзажу.

Алан выглянул в окно. На его взгляд за окном не было ничего примечательного. Пыльная, грунтовая дорога, кудрявые деревца отбрасывали длинные тени...

— Что ты там увидел? — удивился молодой человек.

— Заход солнца, - мечтательно отозвался маг. — Я часто о нем вспоминал, особенно в последнее время. Знаешь, я совсем забыл, как это бывает. Ты же знаешь, в Миррене солнца нет.

— А зачем? — хмыкнул Алан. — Вам солнца не надо, вам магия светит.

— Ох, и договоришься ты у меня, принц! Ну ладно, идем вниз.

Приютивший их трактир не был исключением из общего правила — в ведении хозяина трактира находилось небольшое почтовое отделение. Делалось это скорее для престижа, чем для утилитарных целей. Как правило, трактирный почтальон бегал не далее городского, или там поселкового, отделения связи. Исключение делалось только для экспресс — связи. В смысле связи, оплачиваемой особенно щедро. Такие отправления мог доставить и трактирный слуга, воспользовавшийся одной из трактирных лошадей.

Алан решил отправить свое сообщение именно так. Он усадил учителя за столик, сел сам, написал письмо, подошел к хозяину и принялся ему объяснять, куда и зачем ему надо ехать. Ланс не мог слышать, о чем принц говорил с трактирщиком, но лицо последнего выражало явное недоверие. Вот Алан полез в карман за деньгами и Ланс вспомнил, что тот как-то говорил ему, что все его деньги остались у Горидара. Дескать, однажды тот взял их для какой-то надобности, да так и не вернул. Ланс почувствовал, что его вмешательство будет нелишним, и подошел к собеседникам.

— Ваше высочество забыли, что отдали деньги мне. Сколько вам нужно?

Трактирщик подумал. Принца Аланигора в лицо он не знал. А эти двое одеты хотя и в шелка, но какие-то они, эти шелка, линялые. Не слишком-то они похожи на богатых людей. Тем более, на принца с доверенным слугой. С другой стороны, все знают, что принц путешествует инкогнито. А если это его способ остаться неузнанным?

Ланс достал из кармана деньги и замер:

— О, магия! — пробормотал он. — Я уж и не помню, когда в последний раз лично платил в трактирах. Даже не представляю, что сейчас сколько стоит!

Ланс взял из своей пачки три купюры и несколько неуверенно протянул их трактирщику.

— Этого достаточно за доставку корреспонденции его высочества его величеству?

Трактирщик сгреб деньги и торопливо кивнул.

— Вполне, благородный господин. Не извольте беспокоиться. Прикажете ужин?

— Да, на троих. С нами еще один спутник. Его высочество неожиданно задержали неотложные дела, и теперь он вынужден спешить и господин Досифей, промышленник из Рытвингарда, любезно согласился подвезти нас.

— Слушаюсь, — хозяин подобострастно поклонился. — Присаживайтесь, где вам больше нравится, господа. Сию минуту велю накрыть на стол.

Ланс кивнул и отошел к столу у окна.

— Я что, ему слишком много дал, Алан? — поинтересовался он.

— Да уж, немало, — усмехнулся молодой человек. — Я бы ему предложил на порядок меньше.

— Даже?

— Разумеется, с учетом щедрых чаевых. Кстати, откуда у тебя лизардгорские деньги?

— Гветелин дал.

— А у него откуда?

— По-моему, он их коллекционирует, малыш. И прекрати разговорчики о наших друзьях. Я же говорил тебе, позвать из прошлого я смогу только раз.

На другой день Алан планировал прибыть во дворец прямо к началу приема. Поэтому, он заранее надел парадный костюм, которым его обеспечил все тот же Гветелин. Ланс тоже оделся по-пристойнее — в свой обычный серый с золотыми разводами мирренский костюм. Когда они спустились вниз к завтраку, хозяин уже нимало не усомнился, что принимает у себя знатных постояльцев. Досифей же несколько растерялся. Его парадный костюм был далеко не таким интересным.

— Кажется, я слишком просто одет, — пробормотал он.

Ланс поморщился.

— Боюсь, что это принц несколько переборщил с роскошью.

Алан кивнул и Досифей приободрился. В самом деле, его костюм более соответствовал лизардгорской моде, чем костюм Аланигора. Принц был одет скорее в стиле лизардгорских эльфов.

Они неторопливо позавтракали, забрали вещи и устроились в экипаже Досифея. Досифей сел на козлы и погнал в столицу.

Алан оглядывался по сторонам, вспоминая дорогу, по которой он шел всего год назад по местному времени и не узнавал ее. Почему-то ему казалось, что дороги должны быть ровными и покрытыми сверху чем-нибудь твердым, по бокам всенепременно должны расти деревья, да и зелень полить бы не мешало. Как в Миррене. Да, Миррен был гораздо более благоустроен, чем Лизардгория.

Алан повернулся к Лансу и увидел, что тот чем-то озабочен.

— Что-нибудь случилось, Ланс?

— Не люблю идти на встречу, не имея гарантий. Я ведь не знаком ни с твоим отцом, ни с вашими придворными. Кроме тебя я не знаю ни одного существа во всем городе.

— Ты боишься? — удивился Алан.

— Боюсь, — улыбнулся Ланс. — Боюсь, что твой отец не захочет действовать по разработанному мною плану. Тем более что он о нем ничего не слышал.

— В конце концов, я гарантирую твою безопасность.

— Чем? Гарантией? Как мне помнится, слово принца в Лизардгории не дорого стоит. Может быть, потому я оттуда и уехал.

Алан насупился и замолчал.

Вот экипаж въехал в город и поехал по нарядно убранным улицам. Кое-где рабочие продолжали развешивать украшения.

Алан ткнул Ланса локтем в бок:

— Вот видишь, с этой частью твоего плана отец согласился.

— Ну, здесь к бабке ходить не надо было. Сорвать прием по случаю совершеннолетия — невиданный скандал. Опоздать может только мертвый. Вот я, например.

Алан поперхнулся и снова замолчал.

Чем ближе они подъезжали ко дворцу, тем больше на улицах было празднично одетого народа и экипажей. Центральная улица и вовсе была перекрыта. Гвардеец в парадной форме поднял руку, приказывая им остановиться. Досифей подъехал к нему почти вплотную.

— Позови своего командира, — приказал Аланигор.

Гвардеец всмотрелся.

— Сию минуту, ваше высочество!

Командира долго ждать не пришлось. Минут через пять к экипажу подошел молодой, высокий, подтянутый офицер.

— Господин офицер, сядьте на козлы и подвезите нас во дворец. Садись к нам на сидение, Досифей.

Как оказалось, офицер успел все организовать. Их карету пропускали беспрепятственно, уже не пытаясь нигде затормозить.

Вот карета проехала дворцовые ворота и поехала по подъездной дорожке. Вероятно, все тот же офицер послал вестового к королю. Во дворе, на широком дворцовом крыльце стоял король с обычной свитой.

Офицер остановил экипаж, и помог выйти сначала Алану, потом его спутникам. Алан проклял в душе придворные церемонии, от которых уже успел отвыкнуть, низко поклонился отцу и принялся подниматься по ступенькам. Ланс и Досифей шли в двух шагах следом за ним.

— Ваше величество, — вежливо проговорил Алан, подходя.

— Поздравляю вас с совершеннолетием, сын мой, и с благополучным завершением ваших странствий.

Придворные отозвались нестройным хором поздравлений и славословий. Алан улыбался и вежливо кивал.

— Вы не один, сын мой? — осведомился король.

— Со мной мой друг и учитель фехтования Ланс и Досифей, промышленник из Рытвингарда.

— Что ж, я рад приветствовать спутников моего сына. Прошу вас на торжественный обед, по случаю торжества.

— Благодарим за милостивые слова, ваше величество, — ответил Ланс, внимательно разглядывая короля. Впрочем, король его не заинтересовал. Вероятно, Ланс не нашел в чертах его лица сходства с давно умершими предками. А вот стоящий по правую руку короля человек привлек внимание мага. Внешне он был ничем не примечателен. Средненького росточка, сухонький старикашка с редкими, пегими волосенками до плеч и небольшими, выцветшими голубыми глазками. Он слегка сутулился и опирался на палку. Впрочем, старик в ней совершенно очевидно не нуждался. К тому же, не примечательна было только его внешность. Костюм его позволял с уверенностью сказать, что это адепт огненной и хаотической магии. Костюм цвета пылающего горна и такого же цвета плащ с непонятными, темными разводами не оставляли в этом ни малейшего сомнения.

Ланс поизучал лизардгорского мага пару минут, потом отвел глаза. Алан заметил, что его учитель несколько расслабился. Вероятно, он не счел своего коллегу серьезным соперником.

— Сын мой, — тем временем говорил Боригор, — сегодня, в день вашего совершеннолетия, я передаю вам кольцо лизардгорских принцев и этот ключ. Если помните, в вашем кабинете есть дверь и вы меня раньше часто спрашивали, что за ней. Сегодня вы можете это узнать.

Алан заметил на лице Ланса проблеск интереса.

— Если позволите, я сделаю это сейчас, ваше величество. Пойдем, Ланс. Думаю, не случится ничего страшного, если эту радость я разделю с другом. — Алан оглянулся, и сделал одному из придворных знак приблизиться. — Кассиан, поручаю господина Досифея вашим заботам. Он здорово выручил нас с Лансом в дороге, и я бы хотел оказать ему гостеприимство на высшем уровне.

Кассиан поклонился принцу, потом с поклоном подошел к Досифею. Алан кивнул Лансу и шагнул к двери. Придворные расступились, давая дорогу принцу со спутником, Алан почти бегом зашел во дворец. Уже за порогом он притормозил, вспомнив, что пригласил пойти с ним Ланса. А он, в его преклонные годы...

— Не беспокойся, принц, — перебил его мысль Ланс. — Иногда мне приходится гулять с Арни, так что я привычный.

— Хорошо. Идем?

— Конечно.

Они прошли по коридору, поднялись по лестнице на третий этаж, вышли на площадку и остановились у тяжелой дубовой двери.

— Мои покои, — сказал Алан. — Отец говорил, что эти комнаты занимали лизардгорские принцы со времен постройки дворца.

Ланс кивнул.

— Там, дальше по коридору, мой кабинет.

— Идем, принц. Придворный маг не ахти, но я бы не хотел с ним связываться. Не хочу ненужного шума.

— Ваше высочество, — раздался голос с лестницы. — Я наложил на двери заклятие.

— О, магия! — воскликнул Ланс. — Сделай вид, что не слышишь. Хотя, нет. Задержи его.

Алан в растерянности остановился. Ланс же легко побежал по коридору. К тому времени, как лизардгорский маг поднялся на площадку третьего этажа, Ланс уже успел скрыться в кабинете.

Лизардгорский маг остановился перед принцем, с трудом переводя дыхание.

— Хорошо, что я догнал вас, ваше высочество. Видите ли, я наложил на дверь заклятие, теперь ее открывать опасно. Пойдемте, прошу вас, ваше высочество.

— Постой, отдышись. Скажи лучше, кто ты.

— Простите, ваше высочество. Я — придворный маг. Меня зовут Даримонт. Его величество поручил мне охранять сокровища в потайной комнате лизардгорских принцев. Ого! Я ощущаю там какое-то возмущение поля. Не беспокойтесь, ваше высочество, это не опасно. Только держитесь за моей спиной. Кстати, ваше высочество, а где ваш спутник?

Алан неопределенно указал рукой.

— Прошел вперед.

— Ему нельзя заходить в кабинет вашего высочества!

— А он и не собирается, — пожал плечами Алан. — А в чем дело, Даримонт?

— В потайном кабинете дворца спрятаны небывалые сокровища, ваше высочество. Заполучить их мечтают многие. Но прикасаться к ним смертельно опасно. Они принадлежат черному магу. Я вопрошал о нем духов огня и даже духов хаоса. Этот маг жив, хотя невероятно стар. Но он заточен в темнице, откуда не может выбраться без посторонней помощи.

— И ты думаешь, что этому почтенному старцу есть дело до каких-то никчемных побрякушек? — усмехнулся Алан, поражаясь не столько недогадливости Даримонта, сколько тому, что тот сумел отгадать хотя бы что-то. Хотя, это что-то отгадать было не сложно. Достаточно было просто послушать дворцовые сплетни и почитать книжки по истории королевства.

— Обретя свои сокровища, он обретет могущество и, может быть, даже молодость, ваше высочество.

— Но как сокровища черного мага оказались в королевском дворце? — Алан уже и сам почувствовал какое-то изменение магополя.

— Этот черный маг был доверенным слугой принца Колингора, — таинственным шепотом сообщил маг. — Он появлялся во дворце всего несколько раз, каждый раз приносил во дворец небывалые редкости, а однажды оставил в комнате принца кое-какие свои вещи. И с тех пор он пропал. Потом умер король Колингор и в эту комнату больше никто не заходил.

— Триста лет? — усмехнулся принц. Он заметил стоящего у двери кабинета Ланса и понял, что можно идти. — Тогда, единственное стоящее сокровище в этой комнате — пыль.

— Там есть и кое-что кроме пыли! — воскликнул придворный маг, но Алан его перебил.

— Но пойдем же, Даримонт, Ланс уже соскучился охранять вход в кабинет.

Алан быстро пошел вперед, Даримонт припустил следом, стараясь не отстать. По пути он продолжал что-то говорить, но Алан уже не слушал его. Он всматривался в Ланса. Сказать, что он ожил, было бы слишком сильно. Ланс выглядел на тридцать лет, как всегда. Но к поясу его костюма был прикреплен легкий меч, или же тяжелая шпага, в ножнах.

«Вот почему он представлялся учителем фехтования» — понял Алан.

— Снимай свои заклятия, Даримонт, мне не терпится заглянуть внутрь, — проговорил Алан, распахивая дверь кабинета.

Даримонт вошел в кабинет, прошел к двери в другом конце кабинета и принялся сосредоточенно проделывать руками пассы, совершать странные телодвижения и что-то бормотать.

— А ты меня никогда такому не учил, — негромко заметил Алан своему учителю.

— И не научу, — хмыкнул тот. — Такое я и сам впервые вижу.

Даримонт вертелся у двери, словно исполняя какой-то неведомый танец, так, что с него буквально градом лил пот.

— По-моему, у него даже плащ взмок, — заметил Алан.

— А ты сам попробуй так попрыгать, — усмехнулся Ланс.

Даримонт замер в самой неудобной позе, которую только можно вообразить и принялся выразительно читать заклинание на непонятном языке. Голос его то понижался, то повышался, то почти шептал, то возвышался до крика. Наконец, после нескольких ритмичных выкриков маг нагнулся, прошептал что-то замочной скважине и положил руку на дверь.

— Обрати внимание, Алан, — шепнул Ланс. — Спектакль кончился, начинается работа.

Маг постоял с пару минут, прижавшись к двери, затем повернулся к принцу и почтительно поклонился.

— Можете открывать дверь, ваше высочество.

Алан подошел к двери, вставил ключ в замок, повернул и толкнул дверь. За кабинетом оказалась небольшая комната, метров на двадцать квадратных. На стене против двери висел большой портрет. Алан без труда узнал его, тем более что несколько повзрослевший оригинал стоял рядом. Посреди комнаты стоял стол и стулья, у стены по правую руку стоял диван, слева было окно с тяжелыми занавесками. Пыли в комнате не было.

— Я ошибся, Даримонт. Здесь что, регулярно убирают?

Даримонт побледнел.

— Этого не может быть, ваше высочество! Они еще вчера были здесь!

— Кто? Или что?

— Шпага, браслет и кулон. Они лежали на столе. Но мои заклятия! Вы же видели, ваше высочество! Чтобы преодолеть мои заклятия, нужны усилия не одного мага!

Алан пожал плечами.

— Что ж, разбирайся дальше сам, Даримонт. А я пойду на прием. Не гоже заставлять его величество ждать.

Глава 13

О некоторых способах делать визиты

Совершеннолетие лизардгорских принцев по традиции отмечалось в большом королевском зале, и приглашались на это событие все сколько-нибудь значащие чиновники королевской администрации, наиболее выдающиеся промышленники и, конечно же, князья эльфов и лизардменов. Причем, все приглашались с женами, или мужьями. Это уж у кого кто был. Вот и сейчас, через весь зал громадной буквой П простирались столы, покрытые белоснежными скатертями. Впрочем, скатерти можно было разглядеть только по бокам, настолько они были заставлены всевозможными яствами.

Когда Алан зашел в зал в сопровождении своего учителя, все приглашенные уже были в сборе. Алан оглядел присутствующих и обнаружил, что князь Данстан на этот раз явился без сыновей, зато с женой и дочерью. Дочка князя Ронуэн была молоденькая и очень хорошенькая, так что князь, вероятно, привел ее не без задней мысли. Впрочем, княгиня Энфлед выглядела эффектней и красивей дочери.

Князь лизардменов Кеннат Ферхон привел только свою жену. Бернайс Тана, княгиня лизардменов, стоически присутствовала на всех положенных по церемониалу церемониях. Остальное время княгиня проводила в своей столице Динн Риге, с увлечением занимаясь государственными делами. Муж ее предпочитал коротать досуг, занимаясь историческими изысканиями, полностью передоверив жене дела княжества. Кроме того, Кеннат Ферхон не без удовольствия представительствовал на всех приемах, на которые его только звали. Причем, делал он это не столько для соблюдения этикета и церемониала, сколько для наблюдения за современными нравами. Кеннат Ферхон исследовал проблемы влияния истории на мысли и поступки разумных существ. Причем, с особенным рвением он выявлял влияние именно тех исторических фактов, которые никому не были известны.

Обе княжеских семьи, сидели за перекладиной буквы П. По центру стола сидел двадцать четвертый король Лизардгории Боригор. Место по правую руку короля ожидало Алана, кресло по левую руку короля традиционно пустовало. С тех пор, как Боригор овдовел, он во всеуслышание объявил, что, так как наследник у него есть, жениться повторно он не станет. Хотя от женского общества отказываться не собирается. С тех пор у короля была одна пассия за другой, Алан всех даже не мог упомнить, но место его покойной матери за столом никто ни разу не занял.

Алан поискал Досифея и увидел, что Кассиан не только хорошо устроил его знакомого, но и воспользовался этим случаем, чтобы повысить собственный рейтинг. Он усадил Досифея рядом с княжной Ронуэн, правда, за длинной перекладиной стола. А чтобы его развлечь сам сел рядом и жену свою усадил.

Для Ланса он оставил место рядом с князем Кеннатом Ферхоном. Получить это место ему было, вероятно, еще сложнее, чем место рядом с эльфийской принцессой. В основном потому, что Кеннат Ферхон, в противоположность своим сородичам, прославленным молчаливостью и нелюдимостью, был очень общителен и обладал огромным талантом слушателя. Ему прощали все его порой бестактные вопросы просто за то, что он не перебивал своего собеседника даже в том случае, если он раз десять подряд рассказывал один и тот же скучный анекдот. И придерживал при себе большую часть своих нестандартных выводов.

Алан предпочел бы посадить Ланса рядом с собой, но это шло в разрез всему этикету. И хотя его с Лансом разделяла только чета лизардменов, разговаривать все равно было не возможно. И Алан в первый раз по настоящему пожалел, что так и не овладел мысленной речью.

Алан прошел к своему месту и сел.

— А где Даримонт? — первым делом спросил король.

— У него что-то там не заладилось, — небрежно отозвался Алан.

— Он не говорил что именно?

— Кажется, что-то пропало.

— Где? — Боригор было привстал, но спохватился и сел.

— А где его обычное место за столом? — поинтересовался Алан.

— Надеюсь, ты не обидишься, Аланигор, но я посадил его на место твоей матери.

— Нет, не обижусь, — соврал Алан и усмехнулся. — Но это несколько неприлично. Ты не находишь?

— Кажется, ты посвятил весь год исключительно вопросам эротики, — неодобрительно пробурчал король.

Алан занялся обедом, с интересом оглядывая окружающих. Они расстались всего год назад, но он, Алан, успел прожить четыре. И теперь молодой человек смотрел на знакомых людей свежими глазами. Вот князь Данстан старательно поддерживает беседу ни о чем. А вот князь Кеннат Ферхон пытается выудить информацию у Ланса и, не преуспев в этом, с увлечением развивает свою теорию. Ланс с интересом слушает и вставляет вопросы по теме, а Кеннат Ферхон увлекается все больше и больше. Алан начал было прислушиваться, но князь говорил тихо, а его обычный для лизардменов скрипучий голос мешал отвыкшим ушам принца подслушать. Алан с завистью подумал, что Ланс получает гораздо большее удовольствие от приема, чем он сам. Впрочем, он тут же решил, что это только справедливо. Точнее, восстановление исторической справедливости, о которой, как он понял, говорил лизардменский князь. Ведь Ланс в свое время так и не попал на прием, устроенный для него триста шестьдесят лет назад.

Обед плавно подходил к концу и Алан уже думал, что прием сошел в лучшем виде. Но вот подали десерт и Даримонта. Нет, Даримонт, конечно, вошел сам, но он так ловко прошел между слугами, расставляющими на столе фрукты со взбитыми сливками, что выглядело это так, словно прислуживающий королю лакей поставил перед королем вазочку с десертом, а на пустое кресло — Даримонта.

— Ваше величество, — возбужденно проговорил придворный маг, — головой ручаюсь, вчера все артефакты были на месте, а сегодня их в комнате нет. И там никого не было, кроме учителя его высочества, вот этого Ланса.

Маг говорил достаточно громко. Его услышали оба князя и Ланс. Данстан проследил, куда указывает Даримонт, и пристально посмотрел на Ланса. Тот ответил эльфийскому князю таким же пристальным взглядом и чуть улыбнулся. Данстан изобразил легкий поклон.

— Постой, Даримонт, — остановил его король. — Если это так, то он никуда не денется. Не гоже устраивать скандал на приеме в честь моего сына и наследника.

Данстан вопросительно поглядел на Ланса, тот равнодушно пожал плечами и вернулся к обсуждению исторических вопросов с князем Кеннатом Ферхоном.

Король вежливо дал гостям доесть десерт и встал.

— Сын мой, я хочу поговорить с вами и вашим спутником. Лансом. Я жду вас в кабинете.

Алан подошел к Лансу.

— Надеюсь, вы не обидитесь, князь Кеннат Ферхон, но король просит одолжить вашего собеседника.

— Я его понимаю, принц Аланигор. До свидания, господин Ланс. Искренне надеюсь, что это не последняя наша встреча.

— Я тоже, князь Кеннат Ферхон. До свидания.

Ланс кивнул принцу и пошел вслед за ним в кабинет короля Боригора.

Последний раз Ланс был в этом кабинете триста лет назад. Поэтому он с интересом принялся разглядывать обстановку. Стол короля, стол для малых совещаний, удобные стулья, королевское кресло, тяжелые портьеры на окнах... Нет, Ланс решительно не помнил, как здесь все было.

— Могли бы и поторопиться, — проворчал король. — Я ждал вас пять минут!

Ланс перевел взгляд с обстановки кабинета на его хозяина. Кроме короля в кабинете присутствовал еще Даримонт. И не только присутствовал. Все то время, которое Ланс посвятил изучению обстановки, Даримонт изучал самого Ланса.

— Ваше величество, — начал придворный маг, — я утверждаю с полной ответственностью, что артефакты из кабинета взял ни кто иной, как этот якобы учитель фехтования. Ланс. Помимо того, что ни у кого другого просто не было возможности туда попасть, он как две капли воды похож на висящий в кабинете портрет. Видимо, там изображен не один из предков вашего величества, как мы предполагали, а личный маг короля Колингора. Думаю, он перед нами, ваше величество.

— У короля Колингора никогда не было ни личного, ни придворного мага, — с некоторым оттенком грусти проговорил Ланс. — Он ненавидел магию всеми фибрами своего существа.

— Вы говорите так, словно лично знали короля Колингора! — Даримонт изобразил насмешливую улыбку. — Тем не менее, позвольте мне осмотреть вашу шпагу, господин Ланс.

Алан был уверен, что его учитель предоставит Даримонту осматривать все, что угодно. Эта его уверенность настолько явно выражалась во всем облике принца, что Ланс, снова печально улыбнулся. Ответил же он односложно:

— Нет.

— Нет? — удовлетворенно подхватил Даримонт. — Вот вы и расписались в том, что это и есть та самая шпага.

— Но почему, Ланс? — воскликнул Алан.

— У меня было слишком мало времени, Алан, и я слишком долго не держал эту шпагу в руках. В общем, объяснять нужно долго, а если сказать в двух словах, то сейчас эта шпага убьет любого, кто к ней прикоснется. Кроме законного владельца. И как бы я лично не относился к господину Даримонту, я не хочу его убивать.

Даримонт, двинувшийся было к Лансу с целью отобрать шпагу, остановился. Алан опасливо сделал шаг назад.

— Не беспокойся, малыш. Пока шпага при мне, я способен проконтролировать эту ситуацию.

Король Боригор, в свою очередь, всматривался в лицо Ланса.

— Если ты не придворный маг короля Колингора, то ты... Не может быть! Ты — пропавший принц Ланселот!

— Совершенно верно, Боригор, — спокойно подтвердил Ланс. — И на этом основании, учитывая, что я — твой старший родственник, я требую более почтительного обращения. Хотя бы из уважения к моим преклонным годам.

Алан заметил, что глаза Ланса предательски сверкали. Маг с трудом удерживался от улыбки, которую не мог себе позволить по строгим правилам лизардорского этикета.

— Но если ты — принц Ланселот... — начал было король, но Ланс не дал ему договорить.

— Я знаю, что гласит королевская присяга на трон. И хочу сразу сказать. Мне лизардгорский трон не нужен. В свое время я не отрекся от престола только потому, что считался умершим де-юре. Я же не знал, что мой брат решит обеспечить мне надежный, по его мнению, тыл и объявит вечным наследником лизардгорского престола! А то за эти годы непременно постарался бы расставить точки над теми буквами, которые в том нуждаются. Собственно, теперь все это вообще не имеет ни малейшего смысла. Я пришел во дворец за своими вещами. Я оставил их еще при жизни моего брата. Потом у меня не было в них особой нужды, а теперь я предпочту держать их при себе. Магическая суета вокруг магических артефактов до добра не доводит.

На взгляд Алана аргументы звучали вполне убедительно. Он посмотрел на отца и увидел, что и тот вроде бы почти убежден логикой Ланса. Потом взгляд принца случайно обратился на придворного мага, и он ужаснулся. Маг выглядел как какой-то злобный, торжествующий гений на картинке в детской книжке. Алан никогда ранее не предполагал, что подобная живопись производится с натуры.

— Если ты принц Ланселот, то я знаю, как с тобой справиться! — злорадно заявил он. — Слушай и внемли! Я знаю твое имя — слушай меня, я знаю твое имя — подчиняйся мне. Собственным именем твоим, Ланселот, заклинаю, подчинись моей воле! Приказываю тебе, Ланселот!

К удивлению Алана, Ланс всполошился:

— О, только не это!

— А, боишься! — торжествующе воскликнул Даримонт, но Ланс, не слушая его, быстро отскочил с середины комнаты и потянул за собой Алана.

— Пожалуйста, не надо, Требониан, Голубеника! Не надо...

Но в комнате засияли два громадных, призрачных силуэта. Убедившись, что места им все-таки хватит, они проявились до конца. Королевский кабинет показался маленьким и очень тесным, когда в нем появились два огромных дракона.

— Требониан, Голубеника, ну зачем было приходить?

— Я никому не позволю играть именем своего друга и повелителя, — безапелляционно провозгласила Голубеника.

— Требониан, и ты туда же?

— Мне показалось, что тебе не повредит наша помощь, — ворчливо отозвался дракон.

Король Боригор незаметно отодвинулся к стенке и постарался слиться с обоями. Даримонт зашел за королевское кресло и ухватился за его спинку, словно желая найти в ней помощь и защиту.

— Не беспокойтесь, господа, — успокаивающе проговорил Ланс. — Если вы не захотите причинить мне вреда, драконы не тронут вас.

Голубеника зашипела на придворного мага, тот прижался к стене прикрывшись королевским креслом, а Ланс рассмеялся, подошел к гневной драконице, обнял ее голову и поцеловал в нос. Потом проделал ту же процедуру с Требонианом. У короля и Даримонта поотвисали челюсти. Алан же вдруг вспомнил объяснения Ланса по поводу «повелителя драконов», подумал, что точно также нянька кидается на выручку младенцу, и усмехнулся.

Ланс обернулся к королю.

— Господа, думаю, дальнейшая дискуссия не имеет ни малейшего смысла. Более того, настоятельно советую вам прекратить играть серьезными вещами. Дело в том, что как раз сейчас я магически не слишком свободен. Я несу на себе довольно мощный заряд. Причем, несмотря на все мои старания полностью сконцентрировать его на мне лично, часть его попала и на тебя, Алан. Когда в том зале я потерял сознание, остаток заряда распределялся между нами поровну. Полностью обезопасить ситуацию я смогу только по прибытии основной группы. Не беспокойся, Боригор. Ни с тобой, ни с Лизардгорией, мои дальнейшие планы ни мало не связаны. Мое имущество принадлежит мне лично и никому более. Это был мой единственный интерес в лизардгорском дворце. А сейчас я бы просто хотел уйти. Сначала, из дворца, потом из Лизардгарда, а потом — из Лизардгории. Ради моего брата, не пожелавшего смириться с моей смертью, я привел Алана во дворец ко дню его совершеннолетия, но это мое личное дело. Никто из присутствующих мне ничем не обязан. Что же касается моих прав на корону, то забудьте об этом. Мой отец объявил меня мертвым на следующий день после моего совершеннолетия.

— Но я не хочу, чтобы ты уходил, Ланс, — возразил Алан.

— А что мне здесь делать? — удивился маг. — Любоваться на придворные интриги? Ну уж нет, малыш, этого мне и дома хватает. А сейчас я в отпуске!

— А чем ты занимаешься дома? Я думал, что ты просто маг и все.

— Такой специальности не бывает, Алан. В Миррене все маги. Тем не менее, есть, пить всем подавай вещи вполне реальные и не по одному разу в день. Так что все мы работаем, чтобы заработать себе на хлеб. А магией не прокормишься! Ты еще не думал об этом, Монти?

Алан усмехнулся при этой неожиданной трактовке имени придворного мага. Даримонт же явственно передернулся.

— В чем дело, Монти?

Даримонт снова передернулся и раздраженно произнес:

— Разве ты не знаешь, к чему приводит игра с именами, Ланс?

— Не будь так фамильярен со мной, Монти, — холодно усмехнулся Ланселот. — Я, вероятно, вшестеро старше тебя. А что касается имен, то ты первый начал.

— Драконы обеспечивают твою безопасность в этой комнате, но подумай, принц Ланселот, они тоже смертны, — продолжил Даримонт.

— Я уже давно не принц, Монти. И прекрати нарываться. Я уже сказал, сейчас я в невыигрышном положении. Более того, если ты будешь продолжать играть в слова и дальше, то на месте Лизардгарда образуется внушительный кратер. Обломки же, думаю, разлетятся по всей стране на более или менее разрушительные сувениры. Алан, думаю, в целях неувеличения энтропии вселенной и безусловного соблюдения правил техники безопасности, нам с тобой временно нужно убраться за пределы города. Сбегай за нашими вещами, а я пока выясню с вашим придворным магом проблемы его уменьшительно-ласкательного имени. Поведай мне, в чем дело, Монти? Кстати, это ведь не уменьшительный вариант. Я знаю. Это имя Даримонт — плод твоей неуемной фантазии.

Алану гораздо больше хотелось послушать беседу Ланса с Даримонтом. Или Монти? Но спорить с учителем в данной обстановке он посчитал невместным. Поэтому, молодой человек постарался обернуться по возможности быстро. К сожалению принца, когда он вернулся в отцовский кабинет с вещами, Ланс уже разговаривал с его отцом.

— Не беспокойся, Боригор. Я совсем не желаю зла Алану. А если бы желал, то он довольно долго жил у меня, потом мы вместе путешествовали. Так что возможностей прикончить твоего сына у меня было даже больше, чем достаточно всякому здравомыслящему существу. Алан вернется через несколько дней.

Ланс обернулся к Алану.

— Малыш, я совсем забыл о нашем знакомце. Пошли-ка ты за Досифеем. И вели запрягать его экипаж. Боригор, я хочу просто увести его с твоих глаз. Чтобы не нагнетать атмосферу. Так что, Требониан, для начала, пойдем во двор.

— Ты уверен? — осведомился громадный дракон.

— О, магия, нет. Пожалуй, во двор пойдем мы вдвоем с Аланом. А вы...

— Мы сами разберемся, Ланс, — дракон хмыкнул так, что его усы-локончики весело заколыхались.

Ланс кивнул, подцепил Алана под локоток, проговорил. — До свидания, Боригор, — и вышел из кабинета.

Ланс и Алан быстренько нашли Досифея, обсуждающего какие-то дела с крупным лизардгорским промышленником.

— Кажется, нам снова потребуется твоя помощь, Досифей, — вежливо проговорил Алан. — Я уже приказал запрягать.

— Вы опять куда-то собираетесь? — засмеялся Досифей. — А я еще слышал, что наш принц — домосед и книжник. Вот уж вы не похожи ни на того, ни на другого.

— Ты просто не знаешь, до чего может довести человека тяга к знаниям, — автоматически отшутился Ланс. — Но, пойдем. Мы не можем долго задерживаться — король поручил нам срочное дело.

Собеседник Досифея почтительно откланялся, и Ланс, Алан и Досифей спустились во двор к ожидающему их экипажу.

— Садитесь, господа, прошу вас, — предложил Ланс и сел на козлы.

— Ланс, но как же дра... Требониан и Голубеника? — воскликнул Алан.

— Увидишь. Мы готовы, Требониан, — проговорил Ланс и тронул лошадей. Алан так и не понял, что случилось, но лошади буквально в три шага довезли их до того места, где они не далее, чем позавчера, встретились с Досифеем. К восхищению Алана там их уже ждали оба дракона. У Досифея отвисла челюсть, а молодой человек задал учителю мучавший его уже четверть часа вопрос.

— Да, Ланс, а что там у Даримонта с именем? Он что, правда, Монти?

— Ну разумеется, малыш! А Даримонтом он назвался исключительно для солидности.

Глава 14

Возвращение принца Ланселота

Через полчаса Алан и Ланс снова сидели на каменном крыльце перед входом в тоннель. Досифей благополучно уехал домой, полностью удовлетворенный невнятными объяснениями Алана и обещанием связаться с ним при случае. А драконы отправились обедать, сказав, что они только-только собирались приступить ко второму блюду, как их мирный обед прервало злоупотребление именем друга и повелителя. При этом Голубеника так плотоядно облизнула губы, что Алан почел за благо не расспрашивать, что именно они ели.

— Что ты имел в виду, Ланс, когда говорил о заряде?

— Мы прошли сквозь время, малыш. А это весьма и весьма энергоемкая процедура. Нет, я мог бы избавиться от этого заряда, это не сложно, но я хочу вызвать сюда друзей. Поэтому, я не только не избавился от заряда, а наоборот, сконцентрировал его, насколько это было возможно. Тот заряд, что попал на тебя, в сущности, мелочь, но оперировать с магией на расстоянии в сфере действия активно мешающего мага несколько затруднительно. Ничего опасного, но неприятно. Я имею в виду, неприятно для тебя. Мне это совершенно безразлично.

— С помощью этого заряда ты хочешь вызвать сюда наших друзей?

Ланс улыбнулся, подумав, что Алан впервые причислил его компанию к своим друзьям и кивнул:

— Да, Алан. Только сначала я хочу ответить на твои вопросы. Я же вижу, ты просто умираешь от любопытства. А я не хотел бы обсуждать прошлое при всех. Во-первых, это слишком обширная тема, а во-вторых, это никому не интересно. Я познакомился с Гветелином, Арнольдом, Торвальдом и Элистаном триста пятьдесят лет назад. Кстати, ты сам говорил — триста шестьдесят лет это уже не возраст, а история. Итак, Алан?

Алан подумал.

— Знаешь, у меня целая куча вопросов, я даже думаю, что все сразу задать невозможно. Слишком большой перечень, ты устанешь слушать. Но скажи, хотя бы, что ты хранил во дворце и почему ты не вернулся? Тогда? Триста шестьдесят лет назад?

— Тогда? — переспросил Ланс и печально улыбнулся. — Я просто опоздал, малыш. Точно так же, как опоздал бы ты, если бы я не провел тебя сквозь время. В те годы подобные фокусы я проделывать еще не умел, да и не знал, что это нужно. Я просто потерял счет дням. В Миррене это не сложно. Дело в том, что я вернулся, Алан. И это довольно грустная история.

Алан с любопытством уставился на Ланса. Тот, все так же печально улыбаясь, заговорил.

— Думаю, малыш, лучше рассказать все по порядку. Около трехсот шестидесяти лет назад, я ушел из дворца в поисках традиционных подвигов и приключений. В те годы все называли меня принцем Ланселотом. Я был подлинным лизардгорским принцем со всеми вытекающими из этого последствиями. Мой характер сравнивали с характером незабвенного короля Радигора, и даже его жены Элайзы. Дело в том, что никто не мог точно сказать, кто из этой парочки был большим авантюристом. Так вот, поговаривали, что мой авантюризм равен их суммарному. Когда-то в детстве я слышал о волшебных сокровищах, которые хранятся в подземных пещерах, слышал, что с помощью этих сокровищ можно завоевать Миррен. То есть тогда для меня это был просто подземный мир. Сейчас не время заниматься саморекламой, но я уже в двадцать лет прекрасно понимал, что экономическое положение Лизардгории оставляет желать много лучшего. Что было в Лизардгории? В общем-то, тоже, что и сейчас — земледелие, ткачество, обработка глины, производство стекла и все, что вытекает из вышеназванного. Металлургия была, есть и будет в зачаточном состоянии. Соответственно, те отрасли промышленности, которые создаются на основе высокоразвитой металлургии, вообще не существовали. Так же, как и сейчас. Ограничение в металлах — весьма серьезный тормоз для научно-технического прогресса.

В общем, я был честолюбив. Сам понимаешь, молодость. Впрочем, с годами я не слишком-то остепенился. Ну да ладно. В общем, я считал, что славные предки создали королевство, а мне, будущему восьмому королю Лизардгории, надлежит углубить его и обеспечить технический прорыв. Как видишь, Алан, образование приносит гораздо больше вреда, чем пользы. Но я опять отвлекаюсь. Ты уже знаешь, Алан, что в Миррен есть много дорог. Вот только для немага простых дорог нет. Мы шли с тобой через временной тоннель и чуть не расстались с жизнью. Но есть значительно более простые дороги. По одной из них ты приехал в Миррен. Точнее, тебя привез Горидар. У этой дороги, правда, есть одна неприятная особенность. Ты идешь по ней несколько минут своего реального, живого времени, а в том мире, откуда ты держишь путь, за это время проходит полгода. В те годы я этого не знал, точно так же, как и ты, когда сел в повозку Гора. Собственно говоря, это ничем не примечательный факт, у этой проблемы много аспектов, но сейчас я не хочу на них отвлекаться. В общем, за несколько минут я очутился в другом мире и совершенно не подозревал, что в Лизардгории успело пройти полгода. Отвечу на твой вопрос сразу. В Миррене тоже. В те годы, малыш, единого Миррена не было. Было четыре княжества, ведущих непрерывные войны друг с другом вот уже две тысячи лет, или чуть больше. Когда речь идет о подобных временных категориях, лишняя сотня лет погоды не сделает. Сам понимаешь. Сейчас этот путь ведет на земли, принадлежащие Мирренской короне. Там неподалеку расположена столица Миррена и многочисленные административные центры королевства. В год, когда я попал в Миррен, эта земля принадлежала темным эльфам. Я имею в виду землю, на которой располагается вход с Арканоса. Мой дом, кажется, стоит на бывшей земле троллей. Дело в том, что в Миррене границы довольно необычно устроены. Помимо основных земель княжеств, хватало, так сказать, полунейтральных земель за которые время от времени воевали, но которые никому не были нужны. Всех гораздо больше устраивал их нейтральный статус. Впрочем, давай не будем вдаваться во внутреннюю политику Миррена. Это довольно запутанный вопрос и его нельзя толково осветить человеку, который не знает мирренскую историю.

Итак, я попал на эльфийскую землю. Как ты знаешь, эльфы очень похожи на людей, так что я не слишком выделялся на общем фоне. Правда, средний эльф гораздо красивее среднего человека, но и не слишком красивых эльфов хватает. Так что внешне я выделялся только формой глаз и ушей. Но внутренне... Видишь ли, малыш, мирренцы — народ весьма рациональный. На мой взгляд, это связано с нашей значительной продолжительностью жизни. А люди склонны совершать нерациональные поступки. Люди непредсказуемы, но ведь терять им почти что нечего. Восемьдесят лет для мирренцев ранняя юность, а для людей — поздняя старость и чуть ли ни предел жизни. В общем, мой темперамент был эльфам в тягость, и они вспомнили, что на их землях уже довольно давно проживает арканосский маг. Ну и чтобы я не путался под ногами, меня направили к нему. Правда, боюсь, что если бы градоначальник Лланелли знал, чем все это кончится, он бы предпочел бы потерпеть мои выходки еще пару — тройку месяцев. Дешевле бы обошлось. А может, и нет. Кто его знает?

Честно говоря, малыш, я до сих пор не знаю, что именно хотел от меня Горидар. А так как в случае с тобой он попробовал продолжить традицию, то, думаю, по возвращении в Миррен, я все-таки попробую разобраться, где здесь собака зарыта. Горидар не из тех, кто делает что-то без двух-трех десятков скрытых мотивов. Но со мной ему было гораздо сложнее, чем с тобой. Ты пришел к нему учиться, а я считал, что и так все знаю. Мне бы только каким-нибудь способом получить доступ к мирренским ресурсам, а там уж я и сам разберусь кто в доме хозяин. Горидар напел мне в уши, что контроль над Мирреном можно получить, если удастся завладеть стоящим магическим артефактом. Вот только добыть его нелегко. Хранятся они в заколдованных местах и хорошо охраняются. В общем, Горидар показал мне одно из таких мест и даже предупредил, что лезть туда очень опасно. Но, знаешь, я не из пугливых. С годами, я, правда, несколько остепенился, а тогда был первостатейным авантюристом. В общем, я, не раздумывая, отправился добывать амулет.

Ланс помолчал и вдруг признался. — Знаешь, малыш, до сих пор не могу понять, как я остался жив. У меня на это не было ни малейшего шанса. Суди сам — первое найденное мной сокровище охраняли две гидры. О, магия, и одну-то победить почти невозможно. У них же по девять жизней на брата! Пусть я был вооружен до зубов и здоров до беспредела, но убить двух гидр... Я победил, Алан, хотя был изранен так, что чудом выжил. Меня выходил все тот же Горидар. А охраняли гидры всего-навсего вот этот кулон. — Ланс достал из-под рубашки небесно-голубой кулон на цепочке.

— Как я уже сказал, Горидар выходил меня. Более того, он разобрался с кулоном и научил меня им пользоваться. Этот кулон позволяет левитировать самому, и поднимать любые предметы, не тратя сил на преодоление гравитации. У него есть еще несколько полезных свойств, но я не собираюсь читать тебе лекцию о магических свойствах старинных мирренских артефактов. Когда я поздоровел, Горидар призывал меня образумиться и заняться изучением магии. Я действительно занимался магией, пока не окреп в достаточной степени, чтобы снова попробовать себя в бою. Тогда я потребовал у Гора указать мне еще одно-два заколдованных места. Видя, что меня не переубедить, Горидар согласился. Вероятно, надеялся, что, нарвавшись на серьезное препятствие, я образумлюсь сам. Но разве можно разумными доводами убедить молодого дурака? А я был еще и задирой. Так что, увидев во второй пещере всего лишь одного червя, я решил, что справлюсь. Что из того, что он был не меньше метра в диаметре?!

— Постой, Ланс, это что, действительно было с тобой?

Ланселот усмехнулся.

— Не верится? Честно говоря, я и сам порой не верю, что такое возможно. Мне помогли два обстоятельства. Еще до того, как я ввязался в первую схватку, Горидар научил меня кое-каким боевым магическим приемам и не позаботился ограничить количественный расход магии. В Миррене принято было думать, что возможности прямоходящих существ по части использования магической энергии, в значительной степени ограничены. Может быть, и Горидар в это верил. Кто его знает? Той же энергии, что использовал я, грубо говоря, было достаточно, чтобы спалить половину Миррена. И если сейчас какой-нибудь раздолбай хотя бы подумает учинить подобную выходку, добрая половина службы безопасности лишится работы. Вместе со своим красавцем-начальником... А второе обстоятельство — по молодости я решительно ничего не боялся. Сам не знаю, как у меня так получалось. Магически я победил гидр, магически я убил червя. Вот только агонизируя, он зацепил меня хвостом, да так, что я едва жив остался. И снова меня выходил Горидар.

— Постой, а что ты нашел в этом месте?

— Вот этот браслет, — Ланс поддернул левый рукав и продемонстрировал своему ученику белый перламутровый браслет. — Но я бы предпочел рассказать тебе о его свойствах позднее... За то время, пока срастались мои многочисленные переломы, я еще более продвинулся в изучении магии. Вот только мой учитель впервые опробовал на мне ту методику, которую практиковал на тебе. Строго говоря, это и определило наши дальнейшие отношения. За то, что он дважды выхаживал меня и спасал мою жизнь, я прощаю Гору все его выходки. А за то, что он посмел применить ко мне палку, я довольно существенно сузил поле его деятельности и стал держать под постоянным контролем все то время, которое он проводит в Миррене. Делами Арканоса я до сих пор всерьез не занимался... Но это было гораздо позже. Тогда я сказал, что ухожу от него навсегда, и спросил, не знает ли он еще каких-нибудь интересных мест. Думается, Гор показал мне ту пещеру исключительно в надежде, что мне снова понадобится медицинская помощь, и я вернусь. Тем более что он имел обыкновение приглядывать за моими похождениями.

— Постой, ты говоришь о Горидаре?

— Дело в том, Алан, что ты знаешь его с другой стороны. Ты согласился прислуживать ему за жалкие крохи магических знаний, а я требовал, чтобы он учил меня, лечил меня, да еще и ухаживал за мной. Я же был лизардгорским принцем, Алан! Неужели не понимаешь?

Алан в восхищении покачал головой.

— Так вот, малыш, как и следовало ожидать, я, как миленький, поперся в пещеру и обнаружил там дракона.

— Дракона?!

— Да, Алан. Сейчас я предпочитаю обходить драконов десятой дорогой, и мне даже в дурном сне не приснится обнажить против одного из них оружие, а тогда... Тогда я решил действовать по уже испытанной методе. Едва завидев дракона, я шарахнул его магической энергией. Дракон — это тебе не какой-то червь, малыш. Это в черве кроме стальных мускулов, огромной пасти и желудка величиной с половину всего червя ничего нет. Вот только червь принял меня за потенциальный обед, а дракон только лениво скосил на меня глаза. Все нормальные существа, знающие толк в магии, щит от магических нападений ставят автоматически. А в Миррене, где пространство хоть и очень большое, но все же ограниченное, цивилизованные существа не применяют магическую энергию в больших размерах. Так что дракон автоматически поставил стандартный магический щит. Большая часть моего удара прошла сквозь щит и оглушила дракона. Меньшая — отразилась от него и попала в меня. Так что я тоже был оглушен. Я — не дракон, мне и меньшей хватило. Я уперся в копье, собственно говоря, это и был тот рожон, который я так люблю поминать, а дракон ринулся на меня, чтобы покончить со мной. В общем, это ему удалось. Дракон подскочил ко мне и ударил лапой. Точнее, хотел ударить. Дело в том, что он наскочил грудью на острие рожна. Копье вошло в грудь дракона, а лапа его только скользнула по мне, по пути разорвав мою грудную клетку и живот. Боль отрезвила меня, и я понял, что я уже покойник. Кровь текла из меня, но и у дракона тоже лилась кровь. Из раны на его груди слабой струйкой сочилась кровь. В ране торчал обломок копья. Дракон смотрел на меня совершенно безумными глазами, а я потерял интерес и к нему, и к битве. Мне вдруг стало интересно, за что именно я отдал свою жизнь.

— И что ты нашел?

— Вот эту самую шпагу. Теперь ты понимаешь, что, заплатив такую цену, я не мог допустить, чтобы всякие злонамеренные личности оспаривали у меня права собственности без достаточно веских оснований... Я взял шпагу в руку, опустился на землю — стоять я уже не мог, сжал разорванный живот другой рукой и тихо засмеялся. Потом я стал оглядывать место своей потенциальной могилы, подумал, что дракон мог бы поужинать мной и подполз к нему. «Позволь я вытащу копье из твоей раны, — предложил я. — Потом, может быть, я даже успею перевязать твою рану, прежде чем умру. А когда я перевяжу тебя, ты сможешь меня съесть. Думаю, это пойдет тебе на пользу».

— Ну, ты даешь!

— Тебе понравилось? — засмеялся Ланс. — Дракону тоже. Он в первый раз внимательно оглядел меня. Его глаза остановились вот на этом белом браслете. Я и тогда носил его на руке. «Постой, человек, почему ты не хочешь вылечить и себя и меня?» — Дракон внимательно оглядел меня и понял. — «Ты не знаешь, что это за браслет? Сейчас нет времени объяснять, поэтому просто делай, что я буду говорить». Теперь уже я не хочу вдаваться в подробности. В общем, дракон рассказал мне, как настроить браслет. Я выполнил все инструкции и с удивлением увидел, что раны мои затягиваются. Через несколько минут я был здоров. Только рваная, окровавленная одежда напоминала о полученных мной страшных ранах. Потом я магически извлек копье из тела дракона и полечил его с помощью все того же браслета.

До Алана внезапно дошло.

— Постой, Ланс, ты что, дрался с Требонианом?!!

— Ну, разумеется. Именно так мы с ним и познакомились.

— Ланс, но ты ведь говорил, что дракона победить нельзя!

— Я и не победил. Он бы выжил и без моего вмешательства, меня же от смерти отделяли минуты. Но после этой истории, Бони решил, что одного меня не отпустит даже до ближайших кустиков. С тех пор мы вместе.

— О, магия, Ланс, но этого просто не может быть!

— Я тоже так думаю! — засмеялся маг. — Некоторое время мы бродили по Миррену на пару, потом я вдруг спохватился, что пора возвращаться. В Миррене нет смены времен года, так что легко сбиться со счета. Сам знаешь. Уж не знаю, почему я так решил, но я отчего-то был уверен, что прошло не больше года. Вот совсем, как ты. Я попрощался с Требонианом и пошел домой. Вот только в Лизардгории отчего-то была весна. А я уходил осенью. Ярко светило солнце, щебетали птички, и я впервые подумал, что что-то не так. Я сделался невидимым и никем незамеченный проскользнул в свои покои королевского дворца. Вот только они не пустовали. Их занимал молодой человек. От удивления я забыл сохранять маскировку. Молодой человек кинулся ко мне: «Я знал, что ты жив, Ланс!» И тут я узнал своего младшего брата Колина. Когда я уходил, ему было шестнадцать. Теперь же ему было двадцать два. Колин рассказал мне о том, что случилось в Лизардгории за время моего отсутствия, рассказал, что отец признал меня мертвым через месяц, после моего двадцать первого дня рождения, о том, что наследником престола объявлен он, Колингор, и о том, что он уже совершил положенное по традиции странствие. Потом, практически без запятой, предложил мне занять мое законное место. Но мне стало тошно от всего этого. Меня охватило такое же чувство, что и тогда, когда я умирал в пещере с драконом. Я понял, что пришел слишком поздно. К тому же, на поверхности мне было трудно получать магическую энергию в том объеме, в котором я привык. «Я не на долго, Колин. Просто я хотел повидать тебя. Сейчас будет лучше, если я уйду. Я буду навещать тебя, когда получится!» Колин уговаривал меня остаться. И, знаешь, скажу тебе честно, я не согласился только потому, что мой отец так поспешно объявил меня умершим. Потом я довольно часто навещал Колина, а однажды оставил в кабинете вот эти предметы, чтобы не тратить время и силы на перемещения туда, сюда. А сейчас вот забрал, раз уж оказия такая вышла.

— А почему ты не переместился во дворец в этот раз, вместо того, чтобы идти по тоннелю?

— Через время перемещаться очень сложно, Алан. Да и опасно. Идти через тоннель было гораздо безопаснее.

Алан подумал.

— Я вижу, что успел ответить на все твои вопросы, малыш, — усмехнулся Ланс. — Так что давай прощаться. Тебе лучше не присутствовать во время прибытия основной группы. Для безопасности.

Ланс помолчал, потом встал.

— Пора прощаться, Алан. В ближайшие три года я не планирую покидать Арканос, так что как-нибудь навещу тебя. Вот, возьми деньги, тебе ведь нужно еще добраться до дома. Будь счастлив, малыш.

Ланс сунул в руку принца несколько купюр, обнял Алана за плечи, потом легонько оттолкнул и Алан обнаружил себя стоящим на дороге. Как несколько дней назад...