Отдел по расследованию ритуальных убийств

Екатеринбург. 2 августа 1918 года

По коридорам и комнатам Ипатьевского особняка сновали взад-вперёд люди с озабоченными лицами, как офицеры, так и штатские. Политковский спросил у солдата, стоявшего на входе, кто здесь руководит следствием.

- Не могу знать, ваше благородь! – вытянулся перед офицером часовой. Их вон, сколько понаехало, все важные, с портфелями.

Cледователь Екатеринбургского окружного суда господин Намёткин, стоял посреди комнаты, ещё недавно бывшей опочивальней царской семьи и озабоченно морщил лоб. Генерал Дитерихс и «общественность» требовали скорейшего начала расследования злодейства, произошедшего две недели назад в этом доме. Но если следовать букве закона, нужна санкция окружного прокурора, который в освобождённый город ещё не прибыл. А следователь считал, что если не руководствоваться буквой закона в общероссийском бардаке, этот бардак так никогда и не закончится.

Намёткин недовольно обернулся на вошедших, но, увидев рясу отца Георгия, попытался придать своему лицу нейтральное выражение. Вежливо поздоровался.

- Вы разрешите нам осмотреть место злодеяния? – спросил отец Георгий.

«Ещё одни паломники».

- Вообще-то, господа, в процессе следствия на место преступления не допускаются посторонние лица. Но благодаря усердию господ офицеров, - в голосе следователя зазвучал сарказм, - первоначальной картины нам уже точно не воссоздать. Агафонов, проводи господ в подвальную комнату. Да проследи, чтобы ничего не трогали.

В комнате, куда их проводили, деловито копошились двое сыскных агентов. Сквозь окна, забранные двойной решёткой с трудом пробивался дневной свет.

- Так вот где они прияли свою мученическую кончину, - тихо произнёс отец Георгий и перекрестился.

На полу виднелись второпях затёртые пятна, вся противоположная от входа стена была в пулевых отверстиях.

- Отец Георгий! – позвал священника Политковский. - Посмотрите.

На стене, у одного из окон была нацарапана надпись.

«Belzatsar ward aber in selbiger Nacht. Von seinen Knechten umgebracht», – прочёл отец Георгий.

- «Перед самым рассветом слуги убили Валтасара», - перевёл капитан. – Кажется, это из Гейне.

- Да, есть у него такое стихотворение «Валтасар». Надпись мог оставить кто-то из обслуги. Местные жители говорят, здесь было много военнопленных, немцев и австрияков. Это писал человек, либо бывший свидетелем убийства, либо появившийся здесь вскоре после оного, - произнёс вставший у него за спиной священник. – А это, что за цифры?

На стене, рядом с отрывком из Гейне они увидели два ряда цифр. Первый состоял из девяти знаков, второй всего из четырёх.

- Они что-нибудь означают? – спросил Политковский.

- Раз написаны, то, по всей видимости, да. Есть такая мистическая дисциплина – нумерология. Пользовались ею ещё жрецы в Древнем Шумере.

Отец Георгий достал из кармана рясы блокнот в кожаном переплёте, химический карандаш и аккуратно переписал в него все тринадцать чисел.

- Ну-с, теперь осмотрим вот эту стену. Судя по многочисленным пулевым отверстиям, именно около неё стояли несчастные.

Священник несколько минут рассматривал стену, затем начал ковырять пальцем одну из дырок.

- Батюшка, - обратился к нему стоявший в дверях Агафонов, - это же улики, трогать не велено!

- Успокойтесь, голубчик! Поверьте, я не всегда был священником. Господин капитан, подойдите.

- Видите, - ткнул он пальцем в стену, когда офицер подошёл, - пулёвое отверстие накладывается на след от трёхгранного лезвия.

- Сначала стреляли, а потом добивали раненых штыками, - предположил Политковский.

Он совершенно не разбирался в сыскной работе, и, как большинство боевых офицеров презирал её. Вполне в духе времени. Голубые мундиры, сатрапы, опричники и тому подобные либеральные штучки!

Священник, продолжая внимательно рассматривать стену, обратился к агентам:

- Господа, у кого-нибудь имеется увеличительное стекло?

Те удивлённо переглянулись, и один из них подал странному священнику лупу в медной оправе.

Отец Георгий поднёс его к стене.

- Как я и предполагал. Посмотрите внимательно, капитан. Выстрел в стену был произведён явно позже. Уже после того, как сюда вошло трёхгранное лезвие.

- Не понимаю. Сначала кололи штыком, а потом стали добивать из револьверов?

- По всей видимости, стреляли в стену, чтобы скрыть след от холодного оружия.

- Простите, но я не вижу смысла! Зачем пулевым отверстием скрывать след от штыка? Да и добивают штыками обычно лежащих людей.

- Видимо некоторые из жертв пытались встать, опираясь на стену, - он внимательно вгляделся в стену. Подозреваю, что это был не штык.

- А что же? – удивлённо взглянул на священника капитан.

- Трёхгранный кинжал. У многих древних народов он считался орудием жертвоприношения. Митру ваяли с трёхгранным кинжалом в правой руке. Им он заколол быка, принеся тем самым первую жертву.

Cвященник опять приложил палец к дырке.

- А давайте проверим! Вы, как офицер можете попросить штык у часового, что стоит на входе.

Солдат поначалу категорически отказался отомкнуть штык, но, услышав выражение «следственный эксперимент» согласился.

- Вы только верните, ваше багородь, а то командир у нас строгий.

- Quod erat demonstrаndum , - произнёс отец Георгий, попытавшись вставить трёхгранник в отверстие. Багинет в дыру не помещался, ибо был в диаметре значительно толще.

Через полчаса они стояли на улице, и капитан попросил у священника разрешения выкурить пахитоску. Руки у Политковского дрожали, когда он подносил спичку.

- Значит тот человек в чёрном плаще, назвавшийся Мессиром сказал вам, что пророчество сбылось?

- О каком собственно пророчестве он вёл речь? – в свою очередь спросил капитан.

- Вы что-нибудь слышали о предсказаниях монаха Авеля?

- Я – боевой офицер и далёк от всякой эзотерики.

- Авеля принимал у себя в Гатчинском дворце убиенный император Павел Петрович. Тот поведал ему, что династия Романовых прервётся на его правнуке. А потом на многие годы придёт власть безбожная.

- Значит, борьба наша безнадёжна?

- Всё в мире творится по воле Божьей. Ещё Авель предсказал, что монархия в России возродится. Через сто лет после гибели Николая Александровича.