Отблески старого мира

-Тар уже убивал таких как ты. – Сделал всё-таки то, чего боялась Тиала, арийский, спаси нас всех Прива, воитель. – И мы будем делать это снова. Магия больше не спасёт таких как ты – меч, против меча. Мы убивали таких как ты. Мы будем убивать вас снова.

Оно медленно выпрямилось, сияющие глаза сузились в пылающие злобой щелки.

Ариец глухо рассмеялся, продолжая смотреть в лицо существа.

Тиала поняла, что сейчас придётся туго. Кхнек, укоризненно качая головой, понял то же самое.

Но ничего такого не произошло. Существо издало непонятный, клокочущий звук и, перебирая ногами, повернулось на месте, совсем как лошадь. А затем снова издало тот же звук и стало пропадать тем же образом, каким появилось. Сначала смазались черты фигуры, затем они увидели едва различимое смазанное пятно, а потом и вовсе исчезло всё – даже следы на земле.

Тиале, вдруг подумалось, что клокочущий звук – это, на самом деле, издевательский смех.

-Зачем? – Спросила девушка, когда ариец, улыбавшийся во всё лицо и довольный, словно кот, сожравший в доме всю сметану, вернулся в лагерь.

-Теперь они знают. Они придут. А если не придут то, однажды, Нар придёт к ним сам.

Он сел наземь, достал из походного мешка кусок вяленого мяса и, откусив, с удовольствием стал жевать – есть не хотелось, но теперь, после такой невероятной удачи и такого удивительно приятного события, аппетит разыгрался.

Шутка ли! Ему удалось развязать военный конфликт с невероятно могущественным и крайне опасным врагом, от рук коего, возможно, однажды он сам примет смерть!

Такой день, просто не может быть обычным – это один из лучших дней в его жизни.

И как же здесь обойтись без вина? Ариец немедленно достал единственный кувшин вина, который с ними отправился в путешествие ещё из Вестфаллии.

Это прекрасное событие, следовало отметить. Так что кувшин выпил весь и вскоре завалился спать, с улыбкой на устах. Сегодня был один из лучших дней в его жизни!

Тиала осталась сторожить лагерь. Кхнек решил поспать, но уснуть не смог и всю ночь ворочался, мрачно косясь на командира, который дрых сном богатырским, игнорируя и странную тревогу, навеваемую этим местом и тот факт, что он войну объявил непонятно кому, непонятно зачем.

-Кто они такие? – Спросила Тиала, когда утром ариец проснулся и сладко потянувшись, приступил к утренней трапезе – есть опять не хотелось, но такой чудесный день! Как ни поесть и не выпить вина при таких-то новостях? Вино…, надо было два кувшина прихватить. Увы. Но всё же, радости от грядущих кровавых битв с могучим противником, отсутствие вина всё равно не омрачило.

-Кентавры. – Ответил он на вопрос Тиалы. – Могучие воины и колдуны.

-И зачем?

-Что зачем?

-Зачем ты так говорил с ними?

-Как зачем? Потому что это правда. – Пожал плечами ариец. – Или они придут к нам или мы придём к ним. Сражениям между нами быть.

-Зачем же сражаться с ними, если они такие сильные? – Бессильно всплеснув руками, произнесла Алая женщина. Ариец долго смотрел на неё, жевал мясо, голову наклонял то влево, то вправо.

Наконец, проглотив мясо, он ответил.

-Потому что они сильные.

-Я не понимаю! – Вновь всплеснула руками в отчаянии великом, Тиала.

-Ты женщина. Тебе можно не понимать. – Успокоил её ариец.

Тиала прищурила глаза, лоб нахмурила, губы сжала, да бросила на командира злобный взгляд.

Он пожал плечами и повернулся к ней спиной, продолжив трапезу, ублажая свой взгляд бескрайними зелёными равнинами, в которых жил народ могущественных воинов, а не сердитым лицом, красивой, но очень глупой женщины.

-Хорошо, что они не знают, куда мы направляемся. – Произнёс Кхнек. Тиала глянула на него удивлённо, потом её лицо посветлело, и она улыбнулась – а ведь точно! Пусть командир разозлил их, объявил им войну, но если они не знаю куда идти – они не придут! Спустя мгновение, её взгляд стал беспокойным, и она укоризненно покачала головой. Командир слышал, теперь этот безумец, будет опять нарываться, что б рассказать, куда кентаврам нужно идти, чтоб война началась.

-Они знают. – Успокоил сразу всех арийский воитель. Обернуться он не счёл нужным, прекращать есть тем более. Так что звучал его голос, пусть и довольно, но слегка глухо. – Кентавры умеют видеть в голове других. Этот смотрел, я чувствовал. Они придут. Или мы придём сами.

-Спаси нас Прива. – Уныло рёк Кхнек. Тиала шмыгнула носом – жаль, она надеялась, что там, куда ведёт их командир, будет жизнь. А так, получается, там не будет ничего кроме смерти.

-Каменная баба никого не может спасти. – В этот раз он обернулся, с улыбкой на устах. – Разве что юного воина, у которого нет женщины. У Привы хорошие титьки. – И какое-то странное движение рукой сделал, после чего громогласно расхохотался.

Тиала долго смотрела ему в спину. Гнева почти не было в её взгляде. Скорее уныние.

Может быть, сесть на лошадь и просто уехать? Мысль ей так понравилась, что она решила сделать это прямо сейчас. Вот она встаёт…, встаёт…, ноги не реагируют. Как сидела на земле, так и сидит.

Странное чувство, что она должна следовать за своим командиром, не просто не ослабло, оно превратилось в незримую и нерушимую цепь. От этого было так обидно, что хоть вешайся.

От мысли той, в душе всё перевернулось – она не может повеситься или как-то навредить себе. Без прямого приказа командира, не может. А её командир Арагон.

-Спаси нас Прива. – Пробормотала она. Арагон, почему-то, рассмеялся снова – видимо, не очень представлял, как титьки каменной бабы, могут спасти девушку. Или что-то там своё он подумал, мало ли, человек явно сильно не такой как все.

Завтрак не был долгим, вскоре они двинулись дальше. Строго на северо-восток. Направление было легко определить по солнцу. Только вот в течение всего их пути, Тиала не могла вспомнить ни одного раза, когда бы смотрела на небо, что б определить направление. Кажется, она просто знала, где север, а где юг. А может просто автоматически на солнце смотрела, и потому не помнила.

В итоге девушка решила не забивать голову такими вопросами. С ними и так связано множество странностей. Колдун, павший от руки командира, сотворил с ними очень странное, и непонятное, не ясно что. Вполне возможно, колдун просто не знал, что делает и им очень повезло стать такими, какие они есть. Ей подумалось, что таких могло быть много – десятки, если не сотни. А они, всего лишь случайность, удачные…, образцы? Просто материал эксперимента, которому повезло больше других…, от таких мыслей совсем не по себе. Так что в пути она старалась сосредоточиться на том, что видит вокруг. К сожалению, сосредотачиваться особо не на чём. Они двигались по совершенно пустым равнинам, где с одной стороны бескрайние, источавшие тревогу океаны луговой травы, а с другой, чуть более неровная поверхность, укрытая всё той же травой. Но слева, хотя бы иногда, на горизонте виднелись башенки замков, домики крестьян, лошади и дикие или домашние туры.

А вот справа – пустая равнина, выглядевшая как-то слишком пусто и однообразно. А есть ли там это травяное море? Что если, как и с кентавром, они видят то, что им хотят показать? Что если, там, далеко слева, высятся огромные города и пасутся стада туров, что если там, всё не так, как видится им? Отчего-то ей было жутко пред такой перспективой. Неведомая магия, сделавшая невидимой, целую страну, населённую невероятными, пугающими существами.

Поздним вечером, они добрались до реки. Широкая полоса воды, с обеих сторон утопающая в густой растительности, медленно катилась куда-то по своим делам. Тиала с облегчением выдохнула, когда их лошади вступили под сень деревьев, когда до её ушей донёсся звук текущей воды. А когда они пустили лошадей вплавь по спокойной, прозрачной воде, когда страна неведомых существ, с жуткими светящимися глазами, осталась далеко позади, девушка ощутила огромное облегчение.

Ночь провели на другом берегу, расположившись у самой воды. Перед сном, Тиала долго смотрела на воду – есть она не стала. Эта странная привычка командира каждый раз перед сном, а потом и утром есть, не пришлась ей по душе. Зачем, если есть не хочется? Глупо это как-то.

Сидела на берегу и смотрела, как плещутся волны, как серебристые рыбины, стремительно двигаются в прозрачной воде, как некоторые из них выпрыгивают на поверхность и в облаке сверкающих брызг, падают обратно.

Вскоре солнце зашло, и брызги светиться перестали, но смотреть всё равно не надоедало. Это было красиво. По-настоящему красиво. Даже командир оценил – минут десять рядом сидел.

-Правда, они удивительные? – Прошептала Тиала, когда очередная рыбина выпрыгнула из воды.

-Да. – Согласился Арагон. – Очень вкусные. Но я не хочу ловить. Это долго.

И ушёл спать. Вот такой он вот – либо убить и ограбить, либо убить и сожрать. А как же чувство прекрасного, как же красота и покой этого мира?

Эх…, мужлан тупой. Мужлан он и под крыльями самой Привы мужланом и останется.

Почти три дня у них ушло, что бы пересечь территорию Арии, разделённую надвое вторым рукавом той же реки, бравшей начало в южной части Великих гор – это рассказал Арагон, на одном из привалов. Он и многое другое рассказал им. Почему-то, здесь, на землях Арии, он стал более разговорчив. Часто отвечал на вопросы, на каждом привале говорил, не заботясь о том, слушают его или нет. Просто садился и с большой грустью в глазах, начинал говорить. Даже не смотрел на них, просто что-нибудь рассказывал. Тиала и Кхнек много узнали об этой земле – о том, какой она когда-то была. Потому что ничего из того, о чём вещал Арагон, здесь уже нет. Кроме крепостей, но и они явно изменились. Все встреченные крепости и замки, повторяли собой замки и крепости Северных королевств. Все селения, походили как две капли воды на виденные в Северных королевствах. Все жители были такими же, как и на севере. Массивные, немного уродливые, но грозные замки. Частоколы вокруг больших селений, никаких укреплений подле маленьких. Посады, выстроенные кольцом вокруг крепостей. Жители, сплошь носившие бороды и оружие на поясах. Как и на севере, мужчины даже в поле работали, не расставаясь с оружием. Максимум – копьё воткнёт рядом и работает. А если пришлось перейти в сторону, копьё обязательно прихватит и воткнёт в землю на новом месте, поближе к себе. Они словно бы и не покидали Северных королевств.

Арагон же рассказывал о стране Арии, которой больше не существовало в природе и, кажется, эта страна исчезла уже очень давно, исчезла вместе с её жителями, разительно отличавшимися от северян.

-Арийцы всегда были очень сильными воинами. – Так, с большой грустью, с болью в сердце, отразившейся на его лице, закончил Арагон один из своих вечерних рассказов.

Арийцы были достойными и уважаемыми противниками для сынов Тара, родного города командира Арагона. С ними сыны Тара сражались всегда и с большим энтузиазмом, арийцы, не принадлежавшие Тару, были сильнейшими и злейшими врагами Тара. Так почему ариец так горевал по поводу того, что их больше нет? Он же чуть не плакал, убедившись, что их больше нет. Наверное, спроси она, ответ был бы тем же - потому что они были сильные и сражались против них.

Из его слов, они узнали и о том, как погиб Тар. Он надеялся, что арийцы ещё есть, несмотря на падение Тара. И основания к тому у него были – арийцы, с коими Тар воевал всю свою историю, присоединились к походу северного короля Стайга. Они тоже осаждали Тар и бились куда более достойно, чем северяне – а как иначе? Ведь они были арийцами, потомками тех, кто встретил Аргхана и его народ здесь, первыми, кто доказал Аргхану делом то, что, естественно, Аргхан знал и так – только сильные мужчины, достойны жить. Слабые же должны отправиться в новый поиск, в новый путь – на тот свет, на поиск нового тела для себя…

Впрочем, по поводу жителей Арии имелась и другая версия известная сынам Тара по их боевым песням. Причём обе версии имели своё отражение в боевых песнях из-за чего сложно сказать, какая из них верна, и верна ли хоть одна из них.

По другой версии, что нравилась Арагону куда как больше, арийцы не были местными жителями. Они были частью народа Аргхана, который прибыл из далёкого Ара и по какой-то причине, отделился, объявив Аргхана и его людей, чужаками. По этой версии, отделившихся и расселившихся по этим землям, было гораздо больше, а Аргхана с его людьми, они не особо жаловали, предпочитая убивать на месте. И именно это выковало Славный город Тар, тот Тар, каким он был в своей юности, каким сейчас был Нар. Это и, естественно, несгибаемый дух Аргхана и его воинов.

Аргхан и первые мечи Славного города Тара сделали его тем, чем он стал впоследствии.

Аргхан пошёл по пути мужчин, сохранив свою силу и приумножив её в следующих поколениях, его сородичи пошли путём женщин, но кровь Ара была сильна и какой бы путь ни выбрали арийцы, они всё равно остаются сильными врагами.

Потомки Аргхана назвали свою землю Таром, а его враги, дали своей земле имя Ария. И между ними началась война, бесконечная, протянувшаяся через многие века. Война, которая не должна была закончиться. Ведь как только погиб Славный город Тар, исчезла и Ария – они видели это сейчас, они видели, что Арии больше нет. Теперь есть только Северные королевства, поглотившие земли некогда могучих, гордых воинов, способных оказывать достойное сопротивление сынам Тара.

Уныние копилось в командире всю дорогу, а на третий день пути достигло апогея. На него даже смотреть было тошно, такое у него грустное лицо стало. При этом в глазах Тиала не раз замечала лютую злобу, какое-то сдерживаемое бешенство – оно возникало каждый раз, когда они проходили мимо местных селений или замков. Иной раз ей казалось, что командир прямо сейчас двинется штурмовать постройки, да резать всех северян, какие под руку попадутся. Но этого не происходило, их путь продолжался без стычек и сражений.

В целом все Северные королевства, показались Тиале спокойным местом, готовым защищаться, но не желавшим сражаться по любому поводу.

Впрочем, она слегка ошибалась и прекрасно понимала это – впечатление от севера было обманчивым. Ярче всего она это поняла, когда их путь преградило вытоптанное поле. Оно было очень чёрным и всё копошилось. А когда они приблизились, сотни оглушительно каркающих тварей, взмыли в небеса. Их взорам открылась тошнотворная картина – десятки мёртвых тел валялись на земле, далеко не всегда целиком. В тот же миг ветер подул в их сторону, и они ощутили мерзкую, гнилостную вонь, витавшую над полем.

Север только выглядел спокойным – пламя войны, здесь никогда не затухало надолго. Быт и общий уклад жизни, каждым своим отблеском, постоянно напоминал об этом. Любой бородатый житель севера не просто так не расставался с хоть каким-то оружием. Они предпочитали мир, но когда приходил час, все северяне становились на защиту своей земли или своих интересов.

В один из дней пути, Арагон ненадолго избавился от хандры. Они расположились на привал подле лесной опушки. Когда стемнело, в тенях под пышными кронами деревьев, вспыхнули две пары ярких, зелёных глаз. Арагон, увидев их, так радостно улыбнулся, что Тиала не выдержала и спросила.

-Чёрные пантеры. – Ответил Арагон, не отводя взгляда от леса. – Свирепые твари, сильные охотники. В них мало чести, ещё меньше мозгов, но у них лицо воина. – Вскоре он грустно вздохнул и отвёл взгляд. – Хоть они остались в Арии.

Вскоре они добрались до второго рукава единственной арийской реки. В сущности, этот рукав можно было бы считать полноценной отдельной рекой – он нёс свои воды в Кровавую пустыню, а может и дальше, точно никто не знал. На вопрос Кхнека, почему никто этого не знает, Арагон ответил пожатием плеч, но потом пояснил подробнее.

-В Кровавой пустыне опасно. Мало кто вернулся оттуда живым. Никто не вернулся прежним.

-Понятно. – Кивнул Кхнек.

-Мы пойдём в Катхен через Кровавую пустыню.

Сообщил, значит, и молчит. А они смотрят то на него, то друг на друга.

-Так быстрее. – Пояснил Арагон.

Но ведь там опасно, почти никто живой не возвращался, там, наверное, жуткие монстры живут.

-Это хорошо. Мы точно пойдём там. – Охотно согласился Арагон с аргументами Кхнека.

Когда ариец уснул, Тиала подошла к Кхнеку и тихо прошипела.

-Кхнек ты молчи почаще. Хорошо?

Кхнек покраснел и, молча, опустил голову пониже – стыдно ему стало…

Перейдя реку, они двинулись дальше, теперь почти прямо на север, отклоняясь от курса совсем немного на восток. И всего через полтора дня пути, добрались туда, куда, перед походом через пустыню, хотелось попасть Арагону.

На этом участке пути, они ни разу не встретили, ни людей, ни селений, ни животных, казавшихся одомашненными. Туры встречались частенько, вблизи лесов, которых и здесь хватало, видели несколько чёрных пантер. Но ничто не указывало на присутствие человека.

Казалось, эти земли люди намеренно избегают. Впрочем, спустя день пути, они заметили вдалеке несколько повозок и отряд всадников, а после наткнулись и на селение, в которое заходить не стали, продолжив двигаться на северо-восток, до самых Великих гор.

Но до этого, они посетили Тар. Точнее то немногое, что от него осталось.

На плоской как стол равнине, с единственным небольшим холмом в центре, они увидели тот самый Славный город Тар. Увидели его с небольшой возвышенности, едва покинув лес, раскинувшийся на много миль вокруг – они прошли по его краю, не уходя в самую гущу. Арагон сказал, что в этом лесу полно чёрных пантер и улыбнулся с большой теплотой. Кажется, этот лес оживил какие-то хорошие воспоминания. Не мог же он так расчувствоваться из-за того, что под сводами этого леса, чуть ли не под каждым его кустом таится свирепая и беспощадная смерть от клыков и когтей свирепого и хитрого лесного хищника? Такие вещи радости не приносят. Обычно, не приносят. Но командир всё-таки необычный человек. Он талантливый очень, но строго в свою сторону, если не сказать другими словами.

Там, на возвышенности, они долго стояли без движения – лошади под ними переминались с ноги на ногу, пытались травку пощипать, а их всадники, словно бы застыли, глядя вдаль.

На равнине впереди, в зелёной луговой траве, утопал город, наводивший ужас на все окрестные земли, город, чьи сыны, бывали в Вестфаллии, стране кентавров, сражались по всему континенту и ныне дошли даже до Тобу, портового города Сабаса, самой дальней восточной точки континента.

Утопал Тар в траве так, что его плохо было видно отсюда. Собственно, Тиала и Кхнек не сразу поняли, что перед ними не скалы или просто большие валуны, а то, что раньше было городом.

Лишь бросив взгляд на серо-бардовое лицо командира, сейчас громко скрипевшего зубами от терзавшей его злобы и присмотревшись к равнине, усыпанной камнями разного размера, они поняли, что это такое на самом деле.

По всей равнине эти камни, уже давно вросшие в землю. Насколько хватало глаз их видно, а некоторые так высоки, что легко можно спутать со скалой. Но нет ни одного камня, крупнее сторожевой башни из Северных королевств.

Тар не просто взяли штурмом и сожгли – его разобрали по камешку, не оставив ничего, что могло бы стать пригодно для жизни и обороны или даже восстановления. Этот город разнесли так капитально, что казалось, люди, сделавшие это, недовольны одной лишь победой, они жаждали стереть саму память об этом месте.

Может, так оно и было, кто знает?

Арагон пустил свою лошадь в обход огромного кладбища, коим стало это место. Каменные кости целого города покоятся здесь. Арагон не мог заставить себя ехать по ним.

До самых Великих гор ариец молчал как немой, на все вопросы, отвечая только злобным рыком и бешеными взглядами. Немного отпустило его, только когда отряд двинулся вдоль гор, быстро приближаясь к месту, называемому Кровавой пустыней. Арагон остался молчалив, но перестал рычать по поводу и без, да смотреть на них и мир вокруг, волком, причём волком голодным и несчастным.

Тиала, видя это всё, не сомневалась – как только им кто-то встретится, селение, замок, караван торговца, да что угодно, Арагон немедленно кинется в битву, душу отводить. Но ничего этого не случилось. Ариец, хотя и смотрел на встреченные селения с почти физически ощутимой ненавистью и злобой, но не проявил желания нападать на кого бы то ни было. Это было странно, но, тем не менее, Тиала осенила себя знаком Привы и мысленно высказала благодарность Милосердной Богине.

А спустя несколько дней, далеко на горизонте, рассветные лучи окрасили землю в насыщенный, красный цвет. Настолько яркий и живой, что казалось, будто за горизонтом пал некий титан и из его ран, хлынули потоки крови, собравшейся в огромное красное озеро.

Когда солнце поднялось выше, наваждение пропало, горизонт больше не сверкал кровавыми тонами, но красноватый цвет никуда не делся – огромная часть горизонта стала светло-красной.

-Кровавая пустыня. – Пояснил Арагон и для Тиалы стало очевидно почему у неё такое название – издалека и правда похоже на кровь. – Когда-то, там была битва, в которой гибли сотни тысяч. Их кровь пропитала землю, но её было так много, что она превратилась в песок. – Тиала мрачно хмурясь, покосилась на командира. Кхнек смотрел вперёд, и на его лице не было ничего кроме беспокойства.

Арагон не сказал больше ничего, но не сдержал странноватой ухмылки. Всё понятно – он просто пугает их, просто рассказывает сказки. Слава Приве, это всего лишь пустыня, у неё просто несколько необычный цвет песка, что наверняка, можно как-то объяснить…

Вскоре они подобрались так близко к пустыне, что можно было различить невысокие барханы, лучше рассмотреть сам песок. Отсюда, окружающая местность представала в довольно жутком контрасте. Слева и за спиной – зелёные равнины, совершенно безлюдные. Последнее селение скрылось за горизонтом ещё вчера. По какой-то причине, уже на таком солидном расстоянии от Кровавой пустыни, селиться люди не желали. Это явно неспроста, так что слова Арагона обретали всё более жуткое воплощение. Впрочем, пока ещё, это просто песок.

Высоченный горы по правую сторону от них, огромные, бесконечные, с заснеженными пиками, терявшимися в облаках, резко контрастировали с лежавшей впереди пустыней. Великие горы протянулись и туда, в жуткие пески, но даже отсюда было видно, что они не тянутся там слишком далеко. Великие горы, недостаточно велики, что б рискнуть продвинуться далеко в эту пустыню.

Всего час или около того, ушёл на то, что б оказаться на краю кровавых песков. Причём в буквальном смысле, на краю. Они остановили лошадей и несколько минут стояли на месте – командир, прищурив глаза, смотрел вдаль, пытаясь что-то там разглядеть. Тиала и Кхнек смотрели только вниз, на то, что начиналось в шаге от их лошадей.

Изумрудная трава росла пышно и высоко всю дорогу и тут, под их ногами, тоже – это да, а чуть дальше, её словно ножом отрезало. Ни травинки, ни единого пятнышка чернозёма, только мелкий, насыщенного розового цвета, песок. На взгляд, он даже милым был, этот песок. Приятно на него смотреть, мелкий, чуть-чуть сверкает в лучах светила – если б не увиденное с утра кровавое зарево на горизонте, они бы и не поняли, почему пустыня зовётся Кровавой.

В целом, этот песок не вызывал никаких опасений. Ну да, розовый, на рассвете краснеет, ну и что?

Ведь это просто песок, к тому же, необычного, но приятного цвета.

Так почему же тут не толкутся ремесленники, добывающие и продающие лучшие образцы этого песка для целей различных, да во все известные области мира?

Ведь вряд ли в мире много таких вот пустынь, с розовым песком.

Немного смущает, как пустыня начинается, словно тут некто провёл невидимую границу – здесь у нас будет песок, а тут уже нет, тут будет трава расти. Странно и даже жутко. Но этот цвет!

-Какой он милый! Правда, Кхнек? – Произнесла девушка с улыбкой на устах. Кхнек ответил удивлённым взглядом, Арагон скривил губы – бабы, что ещё тут скажешь? Читалось в его глазах. В слух ничего не сказал, просто двинул лошадь пятками и та, мелко дрожа и глухо всхрапывая, двинулась вперёд. Вот тут-то Тиала и обратила внимание на поведение скакунов. Эти лошади лениво жевали траву, когда рядом кровь лилась, и истошно орали умирающие люди, а тут – конь под ней, и вовсе взмок, башкой вертит, глаза выпучил, в них натуральный ужас. Странно как-то…

Они двигались полдня, не загоняя лошадей, не торопясь и будучи начеку – хотя никаких оснований, кроме древних сказок, к тому и не было. Пустыня оставалась обычной пустыней, разве что песок в ней розовый. Ну, ещё барханов мало и они не высокие. Вообще, Тиале показалось, что пустыня должна быть немного другой. Солнце в зените, а жары нет.

Наоборот, ощущается приятный прохладный ветерок.

Песок. Что-то с ним всё же не так. Она долго не могла понять что, а потом словно осенило – песок лежит. Как бы он и должен на земле лежать, но дело в том, что он лежал везде неподвижно. Она наклонилась в седле, опустила взор к ногам своего скакуна – от ударов копыт, песчинки поднимались розовым облаком, сверкающим в лучах светила. Всё, как и должно быть. За тем исключением, что песок не оседал обратно. Он падал. Словно каждая песчинка, вдруг стала весить по пять килограмм – он просто вминался обратно в песчаную поверхность и вновь замирал.

Ей стало сильно не по себе от такого открытия и радовавшие глаз виды розовых барханов, теперь уже скорее настораживали и, самую чуточку, пугали.

Спустя час, самая чуточка, превратилась в искренний и неподдельный страх.

Они забирали постоянно вправо, ориентируясь на куцые огрызки скал и видневшиеся далеко справа, огромные величественные горные пики. В какой-то момент, пики сместились сильнее вправо, а остатки цепи Великих гор, остались почти, что за спиной.

И вот тогда, что-то изменилось.

Тиала не сразу поняла, в чём дело. Только когда изо рта вырвалось облачко пара, а взгляд уловил весёлый блеск изморози покрывшей песок вокруг, до неё дошло. Она захотела сообщить об увиденном своим спутникам, хотя они уже и сами всё поняли, но не могла она сейчас молчать, это всё слишком жутко. Магия магией, но колдуна-то поблизости нет! Как это всё происходит?

Она заговорить не успела. Разом, все трое натянули поводья и едва не выпали из сёдел. В эти самые сёдла, они сейчас вцепились одной рукой, во второй у каждого меч, а головы вертятся, взгляд шарит по сторонам – взгляд больших, очень круглых глаз.

-Аррр!!! – Взревел ариец, у которого глаза сейчас тоже круглые, но в них что-то красное светится и зубы оскалены, как будто он кого-то укусить собрался.

Их окружили со всех сторон. Две огромные армии, соткавшиеся из ничего, буквально мгновение назад их не было, и вот они стоят, смотрят на них…, или друг на друга? Слева – они в доспехах самого разного вида, вооружённые так пестро, что Тиала не могла понять, где что там торчит и у кого это в руках. Косы, мечи, копья, дезентиграторы импульсного типа, арбалеты, огненные зачарованные мечи и кинжалы, тяжёлый пулемёт с усиленной патронной коробкой, посох некроманта, глефа с лезвием из чистой Силы – тут было абсолютно всё, что она знала и куча того, что её разум не смог никак классифицировать. А эти существа! Низкорослые, высокие, с острыми ушами, с серой кожей, с белой, а у кого-то растут рога, другой с копытами, даже кентавры есть. Просто безумная смесь. Вторая армия походила на первую – такой же хаос и в оружии и в лицах и в доспехах.

Армии просто огромны – они протянулись до самого горизонта, причём, куда ни посмотри, там видно головы новых воинов, а над ними, кое-где, возвышаются башни танков с плазменными орудиями. Далеко сбоку, она разглядела огромного дракона, испускавшего из пасти огненный всполохи, рядом с ним завис самолёт на реактивной тяге, а чуть выше, парят чудовищных размеров птицы, на которых, если присмотреться виднеются всадники в причудливой броне. Но не только – она разглядела там не только летательные аппараты и чудовищ, кажется, над головами воинов парит человек с чёрными волосами и…

С ревущим свистом, над головами пронёсся самолёт, и нечто смертоносное сейчас падает вниз, прямо на голову Тиалы. Широко раскрыв глаза, белая от ужаса, она видит и понимает, что это такое.

-Великая Алианда, спаси нас… - Прошептала она.

Вниз стремительно падала ядерная бомба – она просто знала, что это именно она. Причём, даже отсюда видны магические символы, нанесённые на корпус, причём символы такой из Великих Сил, каковой не знали записи даже…, чьи-то записи – она не помнила, просто знала, что это неизвестная Сила и что взрыв будет чудовищным. На сотни миль никто не выживет, удар пройдётся не только в материальном мире, бомба связана с несколькими заклинаниями и рванёт на всех уровнях мировой ткани, здесь погибнет всё живое и не живое, даже колдовские создания будут полностью испепелены, а ведь они в эпицентре взрыва…

Громкий смех разнёсся над полем и, с сухим треском, пространство разорвало на части. Прямо на них, из чернильной пустоты, двигался титан с белой кожей.

Кхнек и Тиала попятились, Арагон толкнул лошадь пятками и с рёвом понёсся на врага, занося меч для удара – воистину карлик против слона. Даже на лошади, он едва достанет до колена…, Арагон пронёсся сквозь белокожего титана, ничего не понял и от удивления вылетел из седла. И лошадь и он сам, свалились в песок – Арагон, несмотря на шок, поднялся быстрее, не дав лошади и шанса убежать, хотя ей очень хотелось. К сожалению, упорство и ужас сыграли с лошадью дурную шутку. Взревев от всего, что на него навалилось первым делом, лошадке своей, ариец врезал в челюсть кулаком. Бедняга всхрапнула и рухнула обратно в песок, толи живая, толи не очень.

Бомбу в небесах слизнуло чёрным всполохом, она исчезла. Из группы разномастных воинов, с глухим хлопком вылетел сгусток серебристого цвета и в один миг догнал самолёт, секунду назад сбросивший бомбу. В облаке огня, обычного и серебряного, обломки падали на головы воинов, но их укрыл сиявший зелёным светом купол.

Яростный рёв, оглушительный настолько, что перед глазами начинало двоиться, грянул со всех сторон и армии врезались друг в друга, начав делать то, зачем пришли – убивать друг друга.

Треск пулемётов, звон мечей, шипение лазерных излучателей, свист стрел, рёв колдовских огней и крики – тысячи ужасающих криков из тысяч глоток…

Мир завертело в спираль, всё исчезло. Но лишь на мгновение, всё возникло вновь – вокруг шло сражение, царил такой хаос, что непонятно было, что происходит.

Мимо пробежал рогатый великан, мало походивший на человека. Толстый световой луч испепелил его, наземь упал скелет, сплавившийся с горелой плотью и расплавленными доспехами…, наземь. Земли здесь уже нет. Её просто не видно – слой трупов полностью скрыл её. Тысячи тел – сгоревших, изрубленных в куски, сочащихся гноем, просто ошмётки плоти, здесь были все виды возможных смертей. Казалось, это не битва, а какая-то чудовищная свалка мертвецов, некий загробный мир, в который люди попадают такими, какими приняли свою смерть.

Белокожий гигант стоял в полусотне метров от них. Огромное существо с тремя руками неслось на него, замахиваясь длинными зазубренными клинками. Гигант, глаза коего горели чёрным огнём, ударом могучей руки, отшвырнул существо в сторону, не получив ни единой раны. Монстр перевернулся в воздухе и стал на ноги. Но шагнуть не смог – плоть слезала с его костей, он безумно кричал, умирая в страшных муках. А сверху на гиганта нёсся ревущий реактивными турбинами самолёт, поливая его огнём спаренных плазменных пушек и какого-то оружия, Тиале незнакомого.

Гигант поднял руку, и чёрное пламя развалило самолёт надвое. А спустя миг, в его спину врезался огненный столб, из перекрученных бурлящих потоков четырёх разных цветов.

Мужчина, парящий в небесах, черноволосый, красивый мужчина с большим амулетом на шее, сложив руки чашей у груди, направлял этот луч. Гигант упал и на миг, его не стало видно под слоем тел – так много их там было, что его скрыло с головой.

Спустя мгновение, гигант поднялся. С оглушительным рёвом он раскинул руки в стороны и замер на месте, а мертвецы, мешавшие ему подняться, разлетелись в разные стороны, словно сухие листья, потревоженные порывом сильного ветра.

Новый поток разноцветного пламени обрушился на него, но гигант не ответил – кожа слезала с его тела, мясо сгорало и облетало хлопьями с костей, но он не пытался убить черноволосого мужчину.

Белокожий гигант раскинул в стороны руки, на коих осталось совсем немного плоти, и взревел – это не было человеческим, это не мог издать и зверь. Рёв заставлял дрожать саму ткань Мироздания!

Чёрные порталы открывались повсюду. Их чернота мгновенно пропадала, за ними виднелись существа – люди, кентавры, странные люди, существа целиком из металла и сотни других. Один из таких вырвался сюда и мгновенно исчез, что бы появиться за спиной черноволосого. Сверкавшие всеми цветами радуги, длинные когти на его перчатках, врезались в спину мужчины и он, закричав от боли, стал падать вниз.

В тот же миг, с другой стороны, возникло другое чудовище состоящее целиком из раскалённой добела магмы – огромный титан, ростом с целую гору, расправил руки, и десятки порталов возникли в довесок к тем, что создал белокожий гигант. Спустя миг, тысячи тысяч ринулись сюда.

Вновь всё стало смазанным, неразличимым, а затем обрело новые формы.

Тиала свалилась с лошади, всё же не отпустив удила. В ужасе она смотрела перед собой.

Тела – повсюду мёртвые тела, они вокруг, они впереди и позади, она сама сидит на песке там, где лежит тело, изуродованное до неузнаваемости – оно проходит сквозь неё! И этих тел столько, что они скрывают её коня с головой. Но это не предел. Она подняла голову и до её ушей донеслись те же жуткие звуки титанического сражения, только приглушённые, словно она была одним из этих мертвецов и слышала битву сквозь толщу истерзанных тел. Тела…

Слой рос буквально по секундам. Не прошло и минуты, а количество тел стало таким, что она была готова поклясться, что видит, как облака касаются самых верхних из них. Прозрачные тела, лежавшие плотным слоем, на сотни миль вокруг.

Из них начала сочиться кровь – сначала капельки, затем ручейки, а спустя мгновение, Тиала закричал от ужаса. Кровь текла широкими потоками, она скрывала собой всё, мир обратился в кровавое марево, за которым больше нет ничего…

Всё исчезло, только пустыня, только её спутники с огромными круглыми глазами, пропотевшие насквозь и судорожно сжимавшие своё оружие. И песок, повсюду песок.

Она зачерпнула горсть, просыпала её сквозь пальцы. Песчинки полетели, подхваченные ветром, а затем, словно обретя огромный вес, разом упали обратно.

-Что б мне бабой родиться… - Пробормотал Арагон, спустя очень долгое время.

Вскоре они поскакали дальше – сразу как Тиала смогла сесть на лошадь. Почему-то, она дважды прыгнула мимо седла и оба раза свалилась в песок.

Всю дорогу призраки давней, непонятной и чудовищной битвы, преследовали их. Иной раз они возникали на барханах, смотрели им вслед, а затем исчезали. Порой они видели целые смазанные сражения, словно кусочки, вырванные из какой-то огромной картины. Ближе к вечеру над их головами послышался крик птицы и, подняв головы, они едва не рухнули из сёдел – прямо над ними, друг друга рвали на части огромное чудовище в перьях и нечто, напоминавшее змею, но с кожистыми крыльями, без ног и тремя кошмарными головами на длинных гибких шеях. А когда расположились на привал, после долгих сомнений и размышлений расположились - лошади устали, продолжать движение, значит загнать их, а пешком по Кровавой пустыне идти никому не хотелось.

Но стоило снять с коней сёдла, как над их головами возникла металлическая тварь, плевавшаяся разноцветными огнями из множества узких трубок.

-Магия. – Проворчал Арагон, краем глаза косясь на чудище, которое стало плеваться огнём снова, словно бы повторяя одно и то же действие раз за разом.

Тиала промолчала, так как тоже не знала, как называется эта модель летательного аппарата.

На второй день пути по пустыне, они даже как-то привыкли к призракам неизвестно насколько далёкого прошлого. Арагон говорил, что Кровавая пустыня была всегда. В одной из боевых песен, составленных ещё при жизни Аргхана, она точно упоминалась. А это было очень и очень давно, но уже тогда, пустыня была древним и опасным местом. По поводу опасности, Арагон, к концу второго дня пути перестал волноваться вообще. Кроме пугающих призраков, бояться нечего – и почему почти никто не вернулся отсюда? Да потому что слабые! Сходили с ума и не могли вернуться. Вот и всё.

Вторая ночь в пустыне не прошла спокойно. Не было призраков, не было жуткого холода или жары, даже Луна светила. Вообще, была приятная и красивая ночь. Куда ни посмотри, сердце сжимается от чарующей красоты низких песчаных дюн, причудливо отражавших свет ночного светила. А если вверх – ни облачка, чистейшее небо, полное тысячами очень ярких звёзд.

Да, прекрасный вид, куда ни посмотри. Даже ложиться спать не хотелось совсем. Хотелось просто смотреть и наслаждаться видом. Так что Тиала не понимала, как её спутники смогли уснуть. Арагон просто лёг и тут же захрапел. Кхнек, боязливо ёжась, по сторонам по оглядывался, и вскоре тоже уснул. Ей предстояло стоять на страже первой, но не по приказу, а по собственному желанию.

Перед тем как лечь спать, Арагон сердитым тоном заявил, что всё это место, некое отражение души всех колдунов мира, вот почему кругом всё розовое – ведь в душе, каждый колдун, женщина, и вот почему призраки кругом – редкий колдун, понимает, с какого конца у меча острие находится. Он иначе не может, потому что он колдун, а все колдуны женщины, даже если…

В общем, брюзжание командира словно нацелилось на то, чтоб испортить всё впечатление от удивительно красивой ночи, что могло породить, это жуткое и не редкость странное место.

Это была прекрасная, чудесная ночь, увы, недолго она была такой…, воздух наполнился дикими воплями умирающих людей. Сотни и тысячи воплей слились в один истошный крик.

Арагон и Кхнек подскочили с дикими глазами и оружием в руках, но поблизости не было никого, только этот ужасный страшный крик звучал буквально отовсюду.

До самого утра никто не спал – сидели на песке, спиной к спине, с оружием в руках и тихо потели.

Когда солнце взошло, крик исчез, словно его и не было…

Третий день пути встретил их удушающей жарой. Температура выросла настолько, что Кхнек и Арагон ехали без рубашек. Тиала хотела было сделать то же самое, но постеснялась. В тот день она поняла, что хотя и может легко пережить холод и жару, но есть пределы. Сейчас было настолько жарко, что её организм не мог справиться – ей стало жарко и даже немного дурно.

Подумалось, что обычный человек, сейчас, наверное, просто свалился бы наземь без чувств. А может, нет – явно творилась какая-то магия. Потому как страшная жара терзала только их.

Ни одна лошадь не проявляла никаких признаков того, что ей как-то докучает жара. Лошадям доставляло проблемы совсем другое – песок вёл себя иначе. Теперь он стал очень мягким, податливым, копыта лошадей проваливались глубоко, и шагать беднягам было не просто. Настолько, что посреди дня пришлось остановиться – от усталости лошади валились с ног. Они сами устали гораздо меньше, разве что жара немного вымотала их, и есть хотелось всем троим так, что буквально глаза от голода горели. А ещё пить, всем троим очень хотелось пить…, Арагон покопался в своей дорожной сумке, а затем, мрачно хмурясь, поднял её и перевернул.

Наземь посыпалась тонкая струйка серого праха. Всё что там было, превратилось в пыль.

Слава Приве сумки Кхнека и Тиалы не пострадали. Так что все смогли поесть и попить. А утолив голод и жажду, решили пока не продолжать путь, передохнуть ещё немного и дать лошадям время перевести дух. Тут-то новый призрак и появился. Целый день их не было и вот, опять появился.

Песок, в пяти метрах от них, пришёл в движение, поднялся, закручиваясь спиралью, и вскоре исчез, а на месте песочного столба, теперь стоит существо. Высокое, выше Арагона, с длинными ушами и мрачным, злобным лицом. На нём странная одежда из кожаных полос, но их так мало, что почти всё видно. Даже волосы, которые растут низко, ниже поясницы и те немного видно.

-Магия. – Презрительно буркнул Арагон, только что ни плюнув в сторону существа.

Призрак некоторое время стоял на месте и просто смотрел на них. Но вот призрак переступил с ноги на ногу, полная высокая грудь, качнулась и замерла. Призрак медленно поднял руку к плечу, сжал пальцы. Тут же прямо из воздуха, ложась точно в ладонь призрака, возник длинный клинок чёрного цвета, с лезвия которого капало нечто ярко-зелёное. А спустя мгновение, на животе существа, появилась рваная рана и наземь стали сыпаться кишки. Они медленно вываливались из раны, сползали по стройным ногам вниз, оплетая их подобно чудовищным змеям из самых жутких легенд о Подземном мире самого Барга.

На теле призрака стали появляться другие раны. Одна грудь распалась на две кровоточащие половины, кожаный ремень с тихим звоном разорвался, его края взметнулись вверх и принялись опадать, очень и очень медленно, почти застыв в воздухе. А разрубленная грудь существа, разошлась ещё дальше в стороны и рубиновая кровь потоком хлынула по разорванному животу…

-Меч Аргхана мне в глотку! – Рявкнул Арагон и швырнул свою пустую сумку в призрака.

Сумка попала в лицо. И замерла в воздухе, медленно сползая вниз, по телу существа.

Вскоре сумка упала наземь, вымазанная кровью, а существо, наклонив голову набок, стало смотреть только в лицо Арагона – лицо, полное страхом.

Впрочем, страх был там не долго. Практически в тот же миг ариец вскочил на ноги, огласив окрестности бешеным рёвом. В его руках возникли меч и кинжал. Он ринулся в атаку и стремительными, могучими ударами, каковые не мог увидеть человеческий глаз.

Существо исчезло, сразу же возникло сбоку, снова пропало, возникло за его спиной, и вновь исчезло и вновь появилось, взметая клубы розового песка, так похожего на простую пыль. Каждый раз, светившийся зелёным светом меч призрака, окрашивался кровью…

Куда бы Арагон ни ударил, с какой бы скоростью это ни сделал – там уже никого не было.

Вскоре призрак замер и подняв голову к небу, издевательски расхохотался.

А затем, открытый в жутком смехе рот, с кошмарным хрустом раскрылся сильнее, его разорвало так, что челюсти оказались в полуметре от спины и живота существа. Но тем не закончилось – челюсти, утягивая за собой кожу, понеслись вниз и исчезли в песчаной поверхности. Спустя долю мгновения, перед ними стоял окровавленный, лишённый кожи человек, у которого ещё и нижняя челюсть вырвана с мясом…, голова наклонилась набок, холодный взгляд обращён к Тиале.

Существо шагнуло к ней и девушка, взвизгнув, стала отталкиваться ногами от песка – от ужаса она просто забыла встать, а бежать надо, тут уж точно, надо и быстро и отсюда.

Впрочем, спустя мгновение, сделав всего один шаг, освежёванный призрак испарился, словно его тут и не было никогда…, осталась только окровавленной сумка Арагона, и остался он сам.

Ариец сидел на песке и рычал, скаля зубы, да бешено вращая глазами. Его тело исполосовано глубокими ранами. Буквально везде исполосовано – живого места нет.

Штаны в лохмотья, весь в крови…, и не только. Все без исключения раны, светятся зелёным светом и из каждой, сочится жёлтый зловонный гной.

Было очевидно, что ему уже не выжить. С сожалением, настолько глубоким, что на лице Тиалы появились слёзы, она поняла, что командир практически мёртв. Она не смогла его защитить, хотя это было важнее даже, чем следование всем его прямым приказам. Она ощущала себя опозоренной и униженной - у неё не осталось причин жить. Кхнек выглядел не лучше, белый как снег, он неотрывно смотрел на Арагона, тоже понимая, что…

-Ар… - Прохрипел ариец, поднимаясь на одно колено и пугая мир безумным взглядом. Он зарычал вновь и поднялся на обе ноги. – Аррррррр!!! – Заявил он и, шатаясь словно пьяный, пошёл к дорожным мешкам своих спутников. Он рухнул там, но двигаться не перестал. Ползком добрался до мешков и, источая вонь гниющей плоти, весь в гное и крови, принялся…, с удивлением они переглянулись, прежде, усилием воли подавив тошноту.

Арийский воитель, гниющий заживо, вытаскивал из сумок первое, что под руку попадалась, и пожирал это, чавкая, рыча и иногда сосредоточенно пыхтя.

Странно и жутко было смотреть на это, но, как ни странно, зеленоватое свечение становилось слабее, гной шёл меньше, а кое-где, края ран начинали стягиваться.

К тому моменту, когда еда и вода были уничтожены начисто, почти все раны на теле арийца закрылись. Он выбросил пустые мешки и рухнул лицом вниз, потеряв сознание.

Тиала подошла к его телу и осторожно, одним пальчиком, коснулась его шеи – артерия билась сильно и ровно.

Ариец остался жив, силами своего организма победив колдовское проклятье.

Силами организма и путём изничтожения всех припасов, какие имелись в наличие.

Мало того – спустя час он очнулся, собрал оружие, погрозил в пустыню мечом, сказал что-то про то, что он кого-то, в очень нехорошей позе и очень неприлично, причём несколько раз, в общем, душу отвёл и вроде немного успокоился. Даже почти перестал рычать.

Ошалевшие спутники его и ариец, вскоре двинулись в путь. Но пустыня, просто так их отпускать не собиралась. И хотя они следовали только по её южному краю, не заходя слишком далеко и всегда следя, что б Великие горы оставались в поле зрения, всё равно, пустыня пыталась их убить.

Что же было бы, если бы они зашли дальше? И зачем они видели картины страшной битвы, что отгремела в незапамятные времена? Кто или что показало их им? Кто ж знает, кто ж знает…

Чёрное Нечто, возникло из воздуха впереди. Ни один человек не успел бы ничего сделать, слишком быстро нёсся конь и слишком близко Оно появилось.

Но Тиала и не была обычным человеком. Командир тому яркое подтверждение – колдовство этого места, убило бы любого, но он остался жив.

Тиала среагировала в последний момент. Подтянула ноги, оттолкнулась от седла и, крутнувшись в воздухе, обеими ногами приземлилась в розовые пески Кровавой пустыни. Лошадь свернуть не успела, прошла прямо через пугающую черноту.

Едва она её проскочила, как сгусток тьмы исчез. Лошадь сделала ещё несколько шагов и остановилась. Печальное ржание разлетелось по пустыне, а спустя мгновение, сильный молодой скакун, начал быстро иссыхать. Сморщилась кожа, за мгновения одряхлели мышцы, белыми стали все его волосы. Кожа сохла всё быстрее, желтели, а затем и чернели крупные зубы скакуна, а затем остатки кожи подхватило ветром и унесло прочь в виде серого праха.

На костях старой освежёванной клячи, не осталось ни кусочка мяса. Серый скелет коня замер на миг, а затем кости начали падать, но, не коснувшись земли, они превращались в серую пыль.

Тиала осенила себя знамением Привы и сильно заикаясь, попросила Богиню о благости своей…

Ехать пришлось вдвоём на лошади Кхнека. Больше лошадей не жалели, выжимая из них всё и ни разу более не остановились передохнуть.

Может быть, именно это их и спасло.

К вечеру, взмыленные, ошалевшие кони и их всадники, пересекли границу Кровавой пустыни, по другую сторону Великих гор. Они обернулись и посмотрели назад, когда кони ступили на зелёные равнины Катхена. И все они ощутили страх, почти ужас - даже ариец.

Они стояли там. Сотни истерзанных, изуродованных воителей прошлого, принявших смерть здесь, на северном отроге Великих гор. Они – это они розовый песок Кровавой пустыни. Не только их кровь, но и их тела, их доспехи, даже их души, вот что такое этот красивый розоватый песок…

Они смотрели вслед арийцу и его спутникам. Смотрели с тоской и разочарованием – они бы так хотели разорвать из тела на куски, погрузить в их плоть свои призрачные пальцы, коснуться их душ и навеки отправить их в тот же кровавый сон, средь розовых песков древней пустыни…

***

Мрачно взирая на кубок полный вина и стоявший рядом с ним кувшин, король Нара сидел в тронном зале за столом и размышлял. Впрочем, назвать это полноценным обдумыванием чего-либо, было сложно. В основном, в его голове вспыхивала мысль, некоторое время развивалась, обрастала воспоминаниями или туманными образами, пришедшими как будто тоже из его памяти и спустя мгновение, всё это омывало волной сдерживаемой злобы, грозящей перерасти в бешенство. Чтоб этого не случилось, он надолго прикладывался к кубку. Приятное на вкус, не особо хмельное вино местного изготовления, благотворно сказывалось на самочувствии и гасило вспышки ярости.

Дело в том, что Арагона больше нет. Возможно, он жив, но, скорее всего, нет.

В любом случае, когда он вернётся - если вернётся, последнее испытание Нара уже завершится…

Или так и не начнётся.

При этом непонятно, отомстил он за то, что сотворили с его товарищем по оружию, другом, что был с ним в походах и сражениях, чуть ли не с детства. Именно за его смерть, он естественно мстить не собирался – это неправильно. Ведь он знает как Арагон погиб.

Шеди рассказали все, и он видел место битвы. Арагон пал славной смертью, в битве с достойным врагом, прежде и сам, убив многих достойных противников. Месть за такую смерть – всё равно что вытащить Арагона с того света, харкнуть ему в лицо, назвать женщиной и пинком под зад отправить обратно. Но Арагон не просто погиб – его тело изуродовали колдовством, и даже думать не хотелось, как именно это сделали. А за такое деяние, любая месть будет слишком мягкой. И он вроде бы отомстил, душа Арагона, если он мёртв, должна успокоиться, если мёртв…, да кого он обманывает?

Арагон мёртв, в этом почти нет сомнений. А жаль, хоть и не правильно это, сожалеть о смерти воина, павшего славной смертью от рук сильного врага…, он не знал имени этого врага – а это тоже неправильно. Это оскорбляет душу Арагона. С другой стороны, у Арагона не было погребального костра, и он не мог рассказать над его горящим телом, кто именно его убил и каким могучим воином был его убийца. Так что, наверное, нет ничего плохого в том, что он не знает имени воина сразившего Арагона. Ситуация не совсем рядовая, так что не важно…, он отомстил или нет? Вот в чём вопрос.

Проклятый некромант, мог быть тем колдуном, а мог и не быть. Слишком быстро его поглотило колдовство чёрного меча вышедшего из склепов Ганга.

Впрочем, наверное, и это всё не важно.

Ситуация складывается просто катастрофическая. Вчера вернулся последний отряд воинов, отправившихся в провинции империи Пиренеи с посланием от молодого ещё Славного города Нара.

Уже несколько месяцев отряды воинов Нара и союзных ему сообществ, потрошат селения и торговые тракты Пиренеи. Много пролито крови и много добыто трофеев. И не менее важное – теперь известны имена и славные деяния огромного множества могучих врагов, достойных участвовать в последнем испытании Нара.

Юным воителям Нара, всадникам Шеди, бойцам Батэла, наёмным ротам и крестьянам Южного замка, особенно запомнился имперский рыцарь, правящий провинцией Сотар.

Огромный, даже больше чем Радон и выше чем Логан, облачённый в дорогие и крепкие доспехи, он сражался не хуже последних сынов Славного города Тара. Более того, этот воин не только сражался в первых рядах, одерживая блистательные победы в сражении с любым воином, он ещё и умело руководил имперскими солдатами и, как говорят, им лично обученными крестьянскими ополчениями. Его единственным изъяном, можно было назвать только его доспехи – этот рыцарь боялся ран, он, на самом деле, не был столь искусен в бою, как казалось его врагам. Иначе он не стал бы позорить себя доспехами, не стал бы использовать в бою щит.

Но речь ведь о Катхене, стране женщин, даже подобный воин здесь, это просто чудо какое-то.

Логан ощутил желание немедленно собрать воинов и отправиться в провинцию Сотар, что б сразиться с этим удивительно могучим рыцарем империи. Это был бы достойный бой, блистательная победа или же славная смерть – ничто из этого не лучше и не хуже, это лишь две стороны одной и той же монеты. Но он не мог так поступить – сейчас не мог. Никто более не должен покидать Нар.

Шеди, наёмники, и все прочие сейчас стягиваются под стены Нара, готовясь к грандиозному сражению, которое просто не могло не случиться – ведь они несколько месяцев настойчиво дразнили империю, буквально издевались над ней. Логан ухмыльнулся и выпил ещё немного вина.

Возвращаясь домой после битвы с колдуном, они вдвоём с Доменом, напали на торговый караван, следовавший из города на краю Лесной Пущи в столицу провинции Мэлон. Там не было рыцарей, что очень их расстроило. Но зато были два десятка солдат в хороших доспехах.

Была неплохая битва, в которой Домен получил серьёзную рану в плечо – недостаток мастерства и храбрости, солдаты империи с лихвой компенсировали числом.

Битва арийцам так понравилась, что двоих солдат решивших сдаться в плен, они не стали брать в рабство. Собственно они вообще никого не стали забирать с собой, только золото и драгоценные камни, найденные в повозках, назначили своими трофеями. Остальное, включая людей, не тронули, отпустив с миром. Почти сразу отпустили. После того, как всех оставшихся в живых посадили наземь в один ряд. И не отпускали никого до тех пор, пока каждый не повторил на память наиболее удобный путь к Нару, мимо крепостей Сабаса, его оврагов и озёр – у Империи солдаты не очень, так что пусть они придут полные сил, а не едва волочащие ноги. Так же всех имперских подданных из того каравана заставили выучить расположение удобных мест для ночлега большого числа воинов, на протяжении всего пути от переправы на реке Лакри, вплоть до стен Нара. После чего и отпустили, строго наказав напоследок – та славная женщина, что правит империей Пиренеи, обязательно должна услышать всё, что запомнили солдаты. Один из них робко возразил, что, вообще-то, правит Актион, а он мужчина.

Потом побледнел тот человек несчастный, да весь совсем побледнел, икнул печально и приготовился к смерти за свою дерзость. Но арийский король просто пожал плечами и сказал.

-Она очень умная. Поэтому вам ничего неизвестно - император Актион очень хитрая женщина.

Наверное, побоятся передать такие слова…

Время идёт, послание передано – разорённые сёла, взятые в рабство подданные империи, многие солдаты и лорды были убиты или серьёзно ранены. Везде воины Нара, кем бы они ни были, юношами, вышедшими из Малого города или крестьянами Южного замка, везде они оставляли чёткие указания кто это сделал, где находится их столица и как к ней будет удобнее всего подойти.

Но какова же реакция империи Пиренеи? Приграничные с Сабасом области обезлюдели, замки напротив полны солдатами, всюду конные разъезды. Но послов в Нар не прислали, что б объявить войну или договориться. Не видно сборов армии, которая могла бы осаждать большой город.

Клан Теней проник далеко вглубь империи и изучил обстановку, всё что узнали, рассказали королю Нара – империя гудит как разворошённый пчелиный улей. Но это гудение лишь на улицах – слухи, возмущённый шёпот в тавернах, и гневные крики, но тоже шёпотом и только дома на кухне.

Знать возмущается громче, но вдали от императорского дворца. Сам Актион не реагирует. Армии не собираются, колдунов со всей империи в столицу не отзывают, в общем, всё явно пошло не так.

Логан полагал, что империя немедленно, впервые же недели бесчинств сынов и союзников Нара, начнёт приготовления к военному походу. Но не тут-то было. По какой-то причине, Актион не предпринимает вообще никаких действий.

Или что-то он всё же делает? Может быть, император Пиренеи, готовит…, делает…, что?

Тяжко вздохнув, Логан ещё вина выпил. Хоть собирай всех и в поход по империи, до самой её столицы. Скорее всего, так он в итоге и поступит – империя богатая, в ней полно воинов, даже достойных арийской стали, так что поход будет славным. Но Нар так и не пройдёт своего последнего испытания…, по поводу которого, единого мнения у последних сынов Тара, так и не сложилось. Логан был уверен, что Нар, как возродившийся в новом теле Тар, должен его пройти. Как все юные воители Нара, как все, кого породил павший в бою Славный город Тар. Но не все с ним согласны, всё-таки, Тар, это не человек, это целый город. Они сомневались, что ему нужно последнее испытание. И аргументы у них веские – город не может сражаться мечом. За него это делают его защитники, значит, последнее испытание город не может пройти никак вообще. Логан не мог не согласиться, что это разумно, но он возражал – у города есть стены и улицы, это его меч, его оружие. Поэтому, битва не будет просто яростным сражением, где каждый воин добывает себе трофеи и боевую славу. У этой битвы будет более сложное воплощение, каковое, будь улицы Нара полны сынами Тара, было бы невозможно воплотить никаким образом. У этой битвы будет своя структура и свой, если можно так выразиться, сценарий. Она не должна закончиться под стенами, она не должна закончиться на узких улочках и она не должна проходить лишь в одно месте – весь Нар должен заполниться звоном мечей…

Как бы там ни было, после бурных и долгих обсуждений, большинством голосов решили, что Логан всё-таки прав и Нару требуется последнее испытание, в виде осады сильным врагом.

Империя казалась достаточно сильной, а вот как оно вышло. Империя, вместо того что бы мстить и нападать, ушла в глухую оборону, а последние новости и того хуже. Император Актион собрал своих Серебряных львов, и они куда-то укатили на лошадях. Уже неделю про них ничего не слышно.

Империей сейчас правит совет лордов, а куда отправился Император, никто не знает.

С тяжким сердцем Логан подумал, что император мог просто убежать. С одной стороны, это глупо – вряд ли огромная империя боялась сынов Нара. Всё-таки Нар это один город, у него не слишком большая армия, а насколько эта армия сильна, пока ведь тоже не до конца ясно.

Как минимум, для Империи.

В бою они видели только отдельные отряды, какой станет масштабная битва, им неизвестно.

Тогда куда делся Актион и что он задумал?

Логан осушил кубок, грустно шмыгнул носом – что если он отправился в Эферию, к тамошним магам, дабы заручиться их поддержкой? Тогда вместо славной битвы, будет пустой цирк с магическими огнями, который ничем не закончится. Если конечно, дары Ганга окажутся, достаточно сильны, что б остановить губительное колдовство эрфийских магов. А если нет…

Он вновь тяжко вздохнул. Вот ведь как оно получается – план казался безотказным и гениальным, а трусливый Актион всё испортил, полагаясь на коварство колдунов, вместо доброй стали мечей…

А может, он собирает какое-то особо сильное и могущественное войско?

Где-нибудь. Там.

Или здесь - где-нибудь. Где не понятно, но вдруг?

Это было бы очень хорошо – чем больше сильных врагов, тем лучше.

В то, что Актион просто убежал, Логан поверить не мог. Конечно, это не тот же Актион, о котором он кое-что знал – тот Актион давно состарился и умер. Этот толи внук, толи сын прежнего Императора – с виду он не сильно старый, как говорят жители империи, но это не указывает точно, кем он был. Только то, что прежним императором он быть не мог точно. Ни один колдун не способен поддерживать молодость столь долго. Для себя - да, пронизанный ядом магии, колдун легко продлевает собственную молодость, но это не работает с другими людьми…, если только Актион не является и сам колдуном. Впрочем, про это никто не говорит, за Актионом никогда не замечали применения магии. Да и на поясе он носит меч, носит доспехи, а не привычные магам одежды и посохи или там жезлы. Кроме того, жители Пиренеи считают его потомком династии, сыном прежнего Актиона. Или внуком – это не важно. Родословная имперского правящего дома, последнее, что его интересовало, в сей грустный момент.

Логан чуть грустно улыбнулся. Странные всё-таки эти правители Империи. Каждый новый потомок мужского пола, который правит, всегда носит имя своего предшественника. Не просто династия, а с одним и тем же именем. Улыбка исчезла, король Нара нахмурился. А ведь в этом есть здравое зерно. Что если род Актиона, члены его семьи, верят, что доблесть, мудрость и прочее, принадлежавшие прежнему правителю, переходят к его потомку с тем же именем? А что если это не просто слепая вера, а козни колдунов и качества, а может и опыт прежнего Актиона, переходят на нового? А имя Актион, не просто имя, а часть какого-то сложного магического ритуала. А почему нет? Магия это дело такое – непонятное совсем. Но что это означает? То, что Актион точно не сбежал и то, что он будет по-настоящему достойным врагом, который сможет предоставить Нару воистину сложнейшее испытание, каковое, либо станет доказательством его силы, либо станет последним для него и приведёт к закономерному финалу – погребальному костру и поиску нового тела для себя.

Но что означает уже это? Возможная гибель Нара? Кто построит новое тело для Тара, если он погибнет, в своём новом теле, названном Наром? Значит ли это, что в случае очевидного поражения и гибели города, с поля боя должны бежать некоторые из них, что б Тар получил своё новое тело? Должны ли некоторые из них опозорить себя, убегая от врагов, от достойной и славной смерти, ради того, что бы Тар получил возможность возродиться? Нужно ли Тару вообще, что б кто-то строил для него новое тело? Не сможет ли он сам найти его для себя, в другом месте, другом городе?

В висках стало пульсировать, где-то во лбу, сильно болеть.

Логан залпом осушил стакан с вином и попытался не думать. Когда вино теплом разошлось по телу, а голова очистилась, он стал чувствовать себя намного лучше.

Правда, забыл, о чём думал. Но это не беда – мысли очень навязчивая и приставучая штука, они обязательно вернутся и такими же трудными и сложными, какими были вначале. Или не вернутся, что будет означать только одно – мысли были пустыми и бесполезными, в их возращении нет никакого смысла. Или же они просто были недостойны времени и усилий того, кого посещали.

Сам себе кивнул, ещё вина налил.

Рано или поздно, Нар получит своё последнее испытание и докажет всему миру, кто он – достойный жизни сильный или пустой прах слабого, коему место в земле.

В дверном проёме показались люди. Вошли внутрь и остановились у порога. Логан поднял на них взгляд, стал ждать и рассматривать. Все трое обычные для людей Катхена карлики. Один с откинутым за спину капюшоном, одет в белоснежный балахон, двое других, в чёрных балахонах, стоят неподвижно по бокам от своего спутника. Все трое смотрят на арийца.

-Ну? – Рыкнул, наконец, воин, и отхлебнул ещё вина. С разочарованием на лице отхлебнул. Ему вдруг подумалось на миг, что это послы из Пиренеи. Какие-нибудь вельможи с посланием, в виде договориться, поугрожать или просто войну объявить. Но, увы, на вельмож или просто солдат, которые могли бы с таким посланием прибыть, они не похожи. Напоминают монахов Валлии, но их, как справедливо рассудил король, империя не отправила бы с подобным заданием. Как и Охотников Кейлита – эти две провинции и вовсе живут на птичьих правах. По сообщениям всё тех же Теней, народ Империи уверен, что рано или поздно, между Пиренеи и Валлией или Кейлитом, обязательно вспыхнет новая кровопролитная война. Только мудрость Актиона всё ещё держит ситуацию в шатком равновесии. Но в грядущем кровавом конфликте с ними, у жителей империи сомнений не возникает.

-Мы следовали в тронный зал. – Произнёс мужик в белом, обводя помещение долгим, немного удивлённым взглядом. – Но, видимо, ошиблись поворотом. К сожалению, никто не сопроводил нас.

-Зачем вас сопровождать? – Не понял ариец.

-Чтобы мы не заблудились. – Любезно пояснил монах.

С полминуты король, молча, разглядывал лицо своего незваного гостя. Потом заговорил.

-Ты не похож на дурака. Твой ум, кажется, здоров.

-Эмм…, да, здоров. – Совсем не понял монах.

-Тогда как бы ты заблудился здесь? – Прояснил ситуацию ариец, намекая, что дворец не такой уж и большой, заблудиться тут не так-то просто.

Монах всё понял, но не совсем в нужную сторону, так что глаза сузил, в них появилась лёгкая злость, лицо сердитое теперь. Даже голос немного изменился, став чуточку раздражённым.

-Так мы можем узнать, как пройти в тронный зал?

-Вот он, пришли вы уже. – Ворчливо ответил король, прикладываясь к кубку.

Монах брови удивлённо приподнял, снова осмотрелся.

-Тут, несколько пусто.

-Да, пусто. Ты наблюдательный. – Согласился с ним король. – Это понять было непросто.

Что именно понять не просто было, монах уточнять не стал. Он не для того сюда явился, что б упражняться в словесных баталиях с каким-то грязным варваром.

И всё же, тронный зал, в котором стол стоит, стены голые и мужик какой-то – это не очень укладывалось в голове. Тронный зал, это ведь лицо любого государства. Даже в залах поместья нищего рыцаря, обязательно найдётся место для не совсем разумной роскоши. А тут…, некоторые крестьянские дома в провинциях империи выглядели куда богаче.

С другой стороны…, монах нахмурился, опустив взгляд – таким и должно было бы быть место, где они могли бы найти Его. Господь чужд столь простым и земным вещам, как роскошь, пустая гордость и алчный, греховный блеск золотых монет.

Впрочем, тут есть этот самый стол – далеко не дешёвая вещь из какой-то редкой породы дерева.

Может быть, это просто недавно отстроенное помещение и свойственная грешным душам тяга к роскоши, просто ещё не успела проявиться. Может быть, уже завтра, тут всё будет заставлено дорогой мебелью, завешено коврами и тому подобным материальным воплощением греха.

-Как нам встретиться с королём Нара? – Произнёс монах, вновь посмотрев на варвара.

-Уже. – Ворчит варвар. Потом хлебнул вина, кубок поставил и громко рыгнув, представился.

Монах некоторое время молчал, вновь разглядывая короля. Огромный воин, буквально гора крепких мышц, к столу прислонён меч – под стать великану, рукоять высоко поднимается над столом.

Как воин, даже генерал какой-то армии – да, похож, просто доспехи снял и отдыхает.

Но король? С такими-то манерами? В простой одежде из чёрной кожи? По движениям видно, как изгибается эта кожа и прекрасно видно, что она очень плотная и грубая, что говорит о том, что она на редкость плохо выделана. Это одеяние подходило воину, даже не бедному крестьянину, но королю?

И опять же – Он, предстал бы перед ними облачённый именно так…, хотя, Он скорее, избрал бы наряд больше отражавший чистоту Его души. Он предстал бы в белом полотняном одеянии, что используют повсеместно добрые чада Господни во всех уголках Валлии.

-Почему нас никто не остановил? – Спросил монах – собственно этот вопрос возник давно и он просто не удержался от него. Воины на воротах, удостоили их ленивого взгляда и отвернулись, в городе на них не обращали внимания. Пришлось узнавать дорогу у встречных, пышно разодетых вельмож, почему-то, часто и уважительно кланявшихся простым воинам, одетым, так же как и этот король. У ворот дворца воины смотрели на них чуть дольше и чуть внимательнее, но итог тот же – почти сразу на них перестали обращать внимание. Они беспрепятственно прошли по всему дворцу, хотя постоянно встречали каких-нибудь воинов, вельмож и людей, одетых по проще, со странными шрамами на тыльной стороне ладони, видимо, это была некая дворцовую челядь, а может быть и рабы. Всё-таки, город полон дикарей. По идеи, рабы тут должны были быть. Ни одного раба им на пути не попалось, но, видимо, рабов тут держали в каких-нибудь загонах или камерах, где-то в зданиях.

Впрочем, не важно.

Куда важнее – куда бы они ни пошли, даже в самом сердце города, в его дворце, никто не обращал на них больше внимания, чем требовалось на один короткий взгляд или простой ответ на их вопрос.

Несколько секунд великан недоумённо смотрел на монаха.

-Так почему нас не остановили? – Снова спрашивает посланник благословенной Валлии.

-А зачем вас останавливать? – Удивился Логан. – Вы что, что-то украли?

-Нет. – Резко вскинув подбородок, ответил монах, имевший высочайших статус в иерархии Валлии. Такое сказать о нём, человеке безгрешном, отмеченным сиянием благости самого Господа нашего Каила – это просто верх дикости и возмутительного варварства.

Впрочем, на самом деле, оскорбляться тут не на что. Ведь эти люди не знают истинной веры.

-Тогда не понимаю.

-Мы пришли к королю. Втроём, а ты уже знаешь, кто мы. И воины этого города, я думаю, знают.

Монах замолчал, давая понять очевидную абсурдность ситуации. Монахи Валлии, голыми руками ломали кости, они могли на равных сразиться против мечника и победить голыми руками. А их пропустили в святая святых, к самому королю и вот они тут, а он один и случись что – пикнуть не…

-Не понимаю. – Честно признался варвар.

-Что если мы замыслили не доброе? – Зловеще улыбнулся монах Валлии.

Ариец долго смотрел в лицо монаха. У него холодные, какие-то совсем невыразительные глаза. Гладкое лицо без морщин, словно он не умел выражать эмоций или делал это нечасто. Судя по чуть насмешливой и в то же время мягкой улыбке, верно, скорее, второе.

-Замышляйте, - наконец, пожал плечами король, - кто вам не даёт? Мысль, всего лишь мысль.

Улыбаться монах перестал. На его лице почти ничего не отразилось, лишь мимолётное недоумение, которого, могло и не быть – Логан не был уверен, что кроме исчезновения улыбки, с этим лицом произошло что-то ещё. Он вообще был несколько разочарован. Эти трое слишком хлипкие, один хороший удар кулаком, да что там кулаком! Ладонью треснуть и всё, труп. А ещё говорит, недоброе замыслил! С таким здоровьем недоброе замысливать можно в отношении полевой мыши, да и то, с большой осторожностью – а то, как она убегать не станет, а примет бой? И что эти карлики смогут сделать? Впрочем, он тут же мысленно себя одёрнул – монахи Валлии не раз уже доказывали в битвах с воинами союзными Нару и самими арийцами, что они отнюдь не обычные селяне. Монахи умели сражаться и убивать, хотя делали это странным образом, да голыми руками.

Но, опять же, он не видел в них серьёзной угрозы.

Ну, монахи, ну, трое их. Ну и хрен с ними.

-Мы могли прийти с целью убить тебя, король Нара. И мы так легко проникли во дворец, пришли сюда, где ты один и…

-Я не один.

-Что? – Кажется, несколько растерянно спросил монах.

-Я не один. – Логан положил ладонь на рукоять меча. – Со мной один мой хороший друг.

Король ощерился в очень неприятной улыбке. Отчего-то, по спинам всех троих пробежал леденящий холодок. Впервые за много лет, они усомнились в том, что способны убить находящегося перед ними человека. Ариец убрал руку с рукояти меча и издал глухой рокочущий смешок, словно шутка это, словно шутит он сейчас…, в его глазах, Просвещённый, вдруг увидел свою смерть.

-И всё же что если б мы захотели убить тебя? Мы прошли во дворец без труда. Никто нас не остановил, никто не пошёл с нами. Мы могли бы убить тебя.

-У вас бы не получилось. – После недолгих раздумий, сказал король.

-Но если бы? Почему твои воины пропустили нас сюда?

-Послушай, монах, - ариец налил в кубок и неторопливо потягивая вино, продолжил свою речь, странную и непонятную для Просвещённого и сопровождавших его магистров. – Вас всего трое, у вас нет доспехов, нет оружия, вы не похожи на колдунов или могучих, известных воителей. Если такие как вы, могут убить короля Нара, значит, король Нара должен умереть в бою. Потому что слаб. Слабый не может быть королём для сынов Славного города Нара. Сыны Нара должны быть сильны, но король Нара, должен быть сильнее их всех. И какой же он король, если его сможете убить вы трое?

Логан снова пожал плечами, изогнул губы в брезгливости великой и стал вино пить, глядя куда-то в сторону окна, больше напоминавшего бойницу в оборонительных комнатах в замковых стенах.

-А как же ум? – Переварив, но, не сумев принять и понять сказанное, спросил монах.

-Сильный умён, потому что он сильный. Если он глуп и поведёт воинов – он погибнет в бою.

-Мне не совсем понятно…

-Король не может быть глуп или слаб. Король, либо силён и умён, либо он мёртвый.

Максимально подробно и детально разъяснил король Нара. Монах с минуту смотрел в пол перед собой, хмурил брови – он не ожидал услышать тут ничего подобного. Какая-то околесица. Вроде перед ним обычный не до конца помытый варвар, а речи его бессмысленны, при этом, кажется, что за этими словами скрывается какой-то важный смысл. Это не похоже на варваров, о которых он слышал или читал. Но и тот, кто спровоцировал чудо Господне, не стал бы говорить такие странные вещи, его речи были бы совершенно иными, он бы понял их без всяких усилий, ведь он Просвещённый. Он способен узреть Господа и понять его, в отличие от всех прочих.

Так с кем он столкнулся, кто торчит за этим треклятым столом, посреди города дикарей?

Монах решил сделать последнюю попытку, возможно, сейчас, когда варвар услышит его речь, всё встанет на свои места и явится Знамение или же Господь пошлёт ему Откровение. Если и это пропадёт втуне, что ж, он всё закончит просто и быстро. Благо такая возможность дарована монахам Валлии из рук самого Господа нашего Каила ещё в незапамятные времена.

-Выслушай меня, могучий король Нара. – Логан на эти слова ответил кивком, это правда – он могучий и он король. Обращение достаточно уважительное, с этого им начинать и надо было, но что поделаешь? Дикари есть дикари. – Не так давно, ты был в землях Валлии. – Логан согласно кивнул, но без особой радости. – И тогда случилось нечто, что одни посчитали Чудом, другие…, - монах замешкался, кашлянул зачем-то и продолжил. – Другие посчитали иначе. Но что-то случилось. И некоторые, кое-что увидели. Некое послание, нечто, что мы, пока ещё, не можем принять и осознать…

Логан снова кивнул – он понимал, о чём идёт речь.

То «послание» чёрного меча вышедшего из склепов Чёрного Ганга, он и сам видел.

Однако он сильно сомневался, что кто-то из валлийцев в состоянии, хоть сейчас, хоть потом, не то, что принять, хотя бы понять это послание.

Монах продолжал говорить, что-то про каменного мужика, какие-то города, молнии, откровения, чистоту чьих-то помыслов и прочую несусветную чушь.

Чистые помыслы – вот что за бред? Пусть голову помоет и будут у него чистые, эти его помыслы, не моет голову вот и водится у него в голове что попало – дикарь одним словом.

Логан задумался о изменившейся статуе, вольности меча, что так задела его сердце и душу, в этом ведь что-то было, что-то настоящее и важное. Речи полоумного мужчины в белом платье и так малопонятные, теперь превратились в пустой, не несущий никакого смысла, шум.

Король Нара задумался, хмуро взирая на монаха, что с воодушевлением и даже жаром в голосе, начал повествовать о каких-то алтарях и разврате с кошками..., или колоннами? И что ещё за разврат?

А! Какая к воронам разница? Мысли понеслись в уже проторенное русло – то, что показал ему меч, будущее, которое могло бы быть. Но..., есть в этом несколько серьёзных таких «но».

Покинув Валлию, он много размышлял о случившемся. Всю дорогу в Нар, в думах своих, он возвращался к видениям, что создала для него и местных селян, магия меча. В видениях, всё выглядело очень натурально и крайне заманчиво. Целая маленькая страна, считающая своим долгом воспитывать могучих воителей, для которых будет в радость сражаться и умирать на поле боя – это ведь почти второй Нар. А разве может быть более достойный и славный соперник в битве, чем воин равный тебе? Принять смерть от рук такого воина – славное деяние, достойное погребального костра с лучшими воинами стоящими подле него и прославляющими твою славную гибель и того, кто оборвал твою жизнь. Убить такого воина и прославлять его силу у его погребального костра – слава, в разы большая, чем если бы на костре оказался ты сам, а он стоял бы подле, громко возвещая всем кто мог услышать, о твоих силе и доблести.

Умозрительно всё было просто прекрасно. Но разве могут из валлийских дикарей получиться могучие воины, имеющие своё лицо? Их же хоть в разноцветные шляпы одень, хоть измажь в яркой краске, на каждой голове у них одно и то же лицо, одно на всех. Лицо пахарей и скотоводов, лицо слабых и диких людей, не способных отличить острие меча, от его рукояти.

Поначалу, Логан воодушевился – понравилась ему эта идея, пришедшая от колдовского оружия, имевшего собственную волю и слишком своенравный характер. Впрочем, хоть какой-то прогресс с этим его своенравием – теперь меч не просто делает что-то, он делает лишь полшажочка и тут же останавливается, как бы спрашивая у Логана, хочет ли он, что б меч закончил начатое или нет? Такое поведение раздражает куда меньше, но речь не о том. Идея селян, что будут отбирать лучших, обучать их, а затем выставлять в бою против сынов Нара – не серьёзно это. Не получится из этого ничего. А, кроме того, он так и не сумел прийти к какому-то выводу, относительно всей этой затеи в целом.

Подобный подход к боевым походам, может быть позорным. Он пока не мог понять, почему и в каком конкретно месте спрятался позор, но подозревал, что где-то в этой идеи, всё же кроется нечто позорное для сынов Славного города Нара. В конце концов, Логан решил отложить эти размышления на будущее, когда Нар пройдёт своё последнее испытание, тогда всё и решится, а сейчас…

-Стой, - Логан поднял руку и монах замолчал. – Начни сначала. Я задумался и не слышал тебя.

Монах покраснел, словно его чем-то оскорбили, но, всё же, сделав усилие над собой, заговорил.

-Хорошо, я постараюсь говорить не столь пространно и более простым слогом, что бы ты понял меня, и чтобы этот разговор не отнял у нас слишком много времени.

Логан в ответ важно кивнул – давно бы так.

Монах пару секунд смотрел на короля, который выглядел вполне довольным и вроде как, теперь, внимательно слушает. Половина рыцарей, да что там – простых воинов, после его фразы немедленно рассердились бы, оставшаяся половина, оскорблено вздёрнув нос, покраснела бы от гнева. Ему бы указали, что не гоже так говорить с высокородными людьми, но на том бы и остановились – ругаться с валлийцами без ведома Императора, могло быть опасно для здоровья. А этот…, как будто Просвещённый сделал именно то, что от него хотел король Нара. Да, так и есть – во взгляде короля чувствуется лёгкий укор, как бы намекающий, что именно так и подобает говорить здесь. Сухо, коротко, по делу. Догадки монаха были верны и справедливы практически для всего Нара, за тем исключением, что важна была и ситуация в которой ведётся беседа. Если бы монах говорил о силе какого-либо воина или женщины, что казалась ему Алой, говорил бы сухо и коротко - за это ведь можно и в нюх получить, ибо такая речь, оскорбляют буквально всех мужчин. Но монахи уроженцы Катхена, поэтому они подпадали под исключение, как почти любые дикарские народы и женщины.

В общем, имелись нюансы, которых монах не мог знать, а узнав, просто не понял бы их смысла.

-Когда-то давно, Господь сошёл на землю лично. – Помолчал, посмотрел на скептическую ухмылку варвара, хлебавшего какое-то пойло из грязного кубка, своими немытыми руками – а как ещё? Ведь явный же дикарь! Но дело есть дело, к тому же, учитывая обстоятельства, возможно свершившееся и давно ожидаемое истинное Чудо, в общем, он должен довести дело до конца. Варвар услышит всё, что должен и если ничего не произойдёт – Господня сила коснётся мерзкого дикаря и определит дальнейшую судьбу его нетленной, вонючей, дикой и грешной души.

-Господь был чист и непорочен, нёс лишь добро, но, увы, ни к чему хорошему это не приводило, воплотившись в своём истинном теле, в полном могуществе, Господь был столь Велик, что люди стенали и молили его о спасении. Они шли огромными толпами, они бросали наделы и в жажде обрести спасение, погружались во грех всё сильнее и сильнее. – Монах выдержал паузу, трагичную, полную драматизма паузу, в которой и слепой бы понял всю боль, все страдания этого мира, когда…

-А что сделал каменный мужик? – Спросил король Нара.

-А? Что?

-Когда крестьяне перестали платить двадцатину, что сделал тот хитрый колдун, который прикидывался каменным мужиком?

Монах хмуро глянул на короля – на лице явное любопытство. Речь о Господе и Великом Горе, что принесло истинное Добро из непорочных дланей в сердца людские и речь о том, как это Великое Добро обратилось во Зло, из-за порочности и глупости людской – речь об этом шла.

Какие к Баргу каменные мужики и колдуны? Он про что вообще?

-Ладно, продолжай. – Разрешил король. – Хорошая сказка.

-Сказка??? – Возопил монах, впервые утратив самообладание - впервые за много лет.

Ариец кивнул, мол, ну, я так и сказал.

Дикарь с мечом у стола, в самом нищем тронном зале за всю историю Катхена, явно ждал продолжения истории, которая показалась ему забавной.

Проповедь, даже в ужатом варианте, явно потерпела фиаско. Увы, Баргова тьма в душе дикаря слишком сильна. Его душу уже не спасти…, если только, его душа уже не спасена. Нужно продолжать, если Чудо у границ валлийских, было Чудом, как только его речь закончится, Господь явит новое Чудо и всё станет ясно – и воля Его и инструмент воли Его. Не ясен будет лишь замысел, но на то он и Господень замысел, что он…

-Он обратил всех в рабство? Или убил?

-Кто?

-Колдун. Который каменным мужиком притворялся.

Монах возвёл очи к потолку – будь этот кусок мяса с пустой башкой жителем валлийским, не миновать бы ему после разговора сего, как минимум, одного года в Облачном доме и минимум годичного покаяния в изнурительном труде на пажитях благословенной Господом земли валлийской.

-Забудь король Нара. Эта история не слишком важна для тебя. Важнее иное. Ничего хорошего не получилось, когда Господь явился лично и начал претворять свой замысел открыто. Он избрал иные пути, более понятные грешным и развратным душам людским. Ты, наверное, слышал о тех, кого именуют Воплощёнными?

Король согласно рыгнул и выпил вина – сказка стала скучной в одночасье. Колдун из сказки просто спрятался и стал строить козни из какой-то зачарованной пещеры, в какой-нибудь скале. Оно и понятно, у колдунов храбрости на три медных гроша и доблести на две тесёмки от трусов.

-Народ валлийский прост и старается жить без греха. – Продолжил монах, героически сдерживая праведный гнев в сторону богохульника этого. Его спутники справлялись гораздо хуже, но их капюшоны надвинуты на лица. Впрочем, всё равно видно как бешено сверкают их глаза – стоит сделать один знак и от безумного дикаря не останется мокрого места. Он просто не понимает, с кем говорит и на что они способны. Одно лишь прискорбно – греховен гнев любой. Не должно человеку гневаться или страшиться чего-либо. Монах, что в Облачном доме поддался греху гнева, страха, отвращения к своей святой миссии иль наслажденью от праведной боли своих подопечных, должен немедленно покидать Облачный дом, дабы не осквернять его. А иногда, ему и самому приходится пройти сквозь муки праведной боли, дабы очиститься от греха. Увы, лишь Просвещённый совершенно чужд подобным греховным проявленьям. Потому их никогда не бывает много. Лишь самые старые летописи помнят времена, когда Просвещённых одновременно жило больше трёх.

-Но грех, король Нара, коварен и проникает через любую, даже самую малую брешь. Добрые чада Господни, часто нарекают Воплощённым Каилом, тех людей, что лишь отмечены его вниманием и наделены сущей крупицей от Его благостной воли. Таких людей, на самом деле, довольно много – Господь добр и отзывается на мольбы всех, в чьём сердце есть стремление к чистоте и борьбе с греховной сутью человеческой. Однако король Нара, иногда Господь проявляет большее внимание к наиболее чистым душой и мыслями людям. Их можно считать Воплощёнными – они отличаются от прочих людей, в них есть толика силы самого Господа. Их приход, всегда сопровождает Чудо. Они лишь тень от силы Господней и никто не знает, зачем они приходят – то ведомо лишь Господу.

Логан важно кивнул – да-да, очень хорошо, очень важно, полезно и так далее. Говорить, что он мало что понял, король не стал. Они же не просто так пришли, а как узнать зачем? Либо хорошенько переломать им рёбра – меч пусть полежит в сторонке и так справится. Либо же позволить им высказаться. Пусть полная и бессвязная околесица льётся из уст монаха, но если он выскажется, возможно, наконец, заговорит о том, зачем пришёл.

Логан, пусть и слабую, но всё же питал надежду, что, возможно, монахи всё-таки посланники Империи и, в конце концов, прекратят нести бред и заговорят о деле.

-Но иногда, король Нара, иногда, Господь не просто наделяет благодатью своей, иногда Он даёт Воплощённому большую силу и чёткие указания, которым должно следовать всем нам беспрекословно. В этом случае, Чудо не просто случается – оно будет повторено.

Монах замолчал. Он смотрел на дикаря, что сидит с кубком вина в руках и ждал.

-Понятно. Колдун насылает порчу на разных селян, те начинают творить всякое. Ясно всё, но ты можешь не волноваться монах – я убил его.

-Кого?

-Каила. – У монаха глаза округлились. Ариец ухмыльнулся хищно, в глазах сверкнула злобная радость, а может то гордость была – в этой грешной душе, уже всё смешалось. Ничего кроме тьмы и порока, лишь пожранная злом пустота. – Зарезал мечом. Можешь больше не бояться – никаких Воплощённых больше не будет. Мой клинок забрал жизнь поганого колдуна Каила.

Логан горделиво выпрямился – на самом деле, он только сейчас понял, кем был тот колдун. Ведь всё так очевидно! Просто он раньше не знал этих сказок, не интересовался, да и с валлийскими монахами вино он за одним столом не пил. Откуда ему было знать, что этот колдун тот самый Господь Каил, что творит всякое в Валлии? Имя-то какое выбрал – господь, да ещё и Каил. И что этот колдун увидел в возможности притворяться каменным мужиком? Совершенная глупость…

Логан нахмурился, опустив взгляд вниз. А ведь именно это и предлагает ему чёрный меч.

Наверное, это позорный поступок, но цена такого притворства – сильные воины, что всегда будут готовы сражаться и станут достойным врагом для любого сына Славного города Нара. Может быть не сразу, может быть, не слишком достойными, но ведь, на самом деле, это во многом зависит только от того, кто станет притворяться каменным мужиком вместо мёртвого колдуна.

-Теперь я вместо каменного мужика. – Несколько неуверенно проговорил Логан. Налил вина, задумчиво отхлебнул. Глянул на ошалевших монахов. Он всё ещё сомневался.

-Что? Кто? Кого?

-Я. – Логан поставил кубок на стол, и громогласно заявил. – Теперь я каменный мужик Каил!

-Господь наш Всемогущий! – Выдохнул Просвещённый, осеняя себя священным знаком молний Господних – за такую-то ересь, прямо сейчас его молния и поразит.

-Только не каменный. – Уточнил Логан. Уточнение важное, потому что он ведь не каменный.

Молния не ударила, гнев Господень не стёр наглеца с лица земли, Чуда, что говорило бы, что это вот чучело в кожаных обносках, может быть Воплощённым Каилом, не случилось.

В общем, всё тут очевидно.

-Король Нара, позволь коснуться твоей длани. – Смиренно вопросил монах. Оба магистра резко повернули к нему головы – их глаза только что не горят от гнева их праведного.

-Зачем? – Не понял ариец странного желания монаха.

-Дабы ощутить чистоту и безгрешность твоих помыслов, дабы узреть истину и очищение…

-Хватит. – Проворчал ариец, морщась всем лицом сразу – опять монах этот бред несёт. Взял бы уже и помылся в ближайшей реке. Право слово, зачем столько речей о чистоте, если кусок мыла раздобыть проще простого, а рек и озёр по всему Катхену в избытке? Или он о душе эту чушь несёт? Но душа не кусок грязного полотенца, как она может замараться? Душа может быть опозорена, унижена, она может терзаться от унижений и позора, и ошибаться в поиске нового тела для себя. Но что б душа испачкалась в чём-то как обычный поросёнок? Бред какой-то.

Логан хлебнул ещё вина и протянул руку, положив её на стол.

-Касайся. – Брезгливо морщась, сказал арийский король и король Славного города Нара, мечом взявший себе титул Каменного мужика Каила, в которого верят южные дикари.

Монах улыбнулся, тепло, приветливо и проследовал до стола. Ариец сморщился сильнее и даже отвернулся – недаром же монах про чистоту так подробно вещал. От него, поди, ещё и воняет.

Просвещённый положил свою ладонь на широченную кисть арийского короля. На фоне этой ладони, его собственная стала казаться детской, что Просвещённому совсем не понравилось. При его росте он хоть и не был великаном по меркам Катхена, но куда как выше среднего. И вот на тебе – как будто ребёнок, подросток в лучшем случае.

Но эти мысли не задержались надолго, мелькнули и пропали – ведь обида, зависть, они ничем не лучше злобы или гнева. Они такая же дверца для греха, в душу и плоть человека, что так слабы.

Не должно ему такие эмоции испытывать, но полностью от них отказаться мог бы лишь сам Господь наш Каил. Просвещённый не был обычным человеком. Он легко прогнал прочь греховные чувства и сосредоточился. Его ладонь осветилась призрачным белым светом, воздух наполнился запахом озона, а варвар отдёрнул руку, подозрительно глядя на монаха.

-Я буду молиться Господу нашему Каилу, за твою бессмертную душу, бедное дитя.

Ариец не понял, что произошло, но одна его рука легла на рукоять меча. Вторая, которой коснулся монах – её он поднял к лицу. На ладони какой-то свет. Или кажется? Он повернул ладонь ребром, нет ничего. Снова обратно – вроде светится…, странно. Или это монах? Колдун что ли? Логан бросил короткий взгляд на полностью счастливого, всем довольного колдуна. И это всё от того, что он к нему прикоснулся – да уж…, воистину, немного надо человеку для счастья.

Свет исчез, в итоге он так и не понял, толи ему показалось, то ли и правда ладонь светилась. А вот меч точно что-то удумал – Логан ощутил волну холодного гнева и возмущения, исходивших от меча, потом всплеск ярости и что-то вроде довольства, напоминавшего то, что он испытывал и сам, после обильной и сытной трапезы. Но что бы меч ни задумал, он практически сразу перестал подавать признаки жизни. Ни эмоций, ничего, словно он простой, настоящий меч воина, а не колдовской, надоедливый, не правильного цвета, клинок. Вчера вот поточить его решил в который раз – меч выскользнул из рук и, источая возмущение на целую сотню воинов сразу, срубил, словно тростинку толстенное бревно во дворе. Предназначалось оно для отработки ударов мечом – крепкое, морёное дерево, которое нельзя было разрубить в принципе. А чёрный меч рассёк его как кусок ткани.

Но так не правильно, меч из доброй честной стали нужно точить. Логан попробовал поговорить со своим оружием, убедить его, что ему нужно наточить лезвие.

Меч не обращал никакого внимания и Логан решил, что убедил его.

Взял, значит, точить стал.

Меч вырвался из рук, и со свистом крутнувшись в воздухе, рассёк часть каменной кладки.

В общем, колдовской кусок железа, больше про него и не скажешь. Как меч он себя вести не хочет, выкидывать бесполезно – обратно прилетает. Что поделаешь? Пришлось отказаться от заточки лезвия и острия. Ну, хоть свою злую магию, меч применяет крайне редко. А последний раз, словно бы даже понял, что сейчас в его магии не будет позора, не будет никакого унижения – ведь сражение шло против могущественного колдуна. Впрочем, тут не всё так однозначно. Он ведь король, возможно, применённая магия, всё же опозорила его душу. Тут нужно думать, тут не всё так очевидно.

С вином думается куда как легче, но кувшин пуст и эти трое стоят на пороге, да белые как снег, глаза круглые у них, большие. Логан сделал небрежный жест рукой, приглашая монахов направиться в дверной проём и как можно быстрее и как можно дальше отсюда. Стоят, не поняли.

-Я должен подумать. – Намекнул ариец.

-Ап. – Сказала Просвещённый, с болью и ужасом в глазах, глядя на короля Нара.

-Вон! – Рявкнул король, злобно хмуря брови. В тот же миг, перед глазами что-то сверкнуло, раздался грохот, а комната мгновенно провоняла озоном.

Монахов как ветром сдуло, а Логан покосился на меч – опять он за своё. В ответ пришла эмоция и что-то невнятное, как будто меч пытался что-то сказать. Эх…, негоже мечам эмоции испытывать, тем более разговаривать. Неправильно это.

Логан погрузился в новые думы тяжкие – не опозорит ли он себя, выдавая себя за каменного мужика Каила, как тот колдун, которого он убил? С одной стороны, это позор, ведь он припишет себе славу другого человека, да ещё и колдуна, да ещё и вымышленную. Какая у колдуна слава? Им не ведома ценность доброй стали и не понять им, что такое сильный. А уж самое простое доказательство силы, железно отправит колдуна в могилу.

С другой стороны, он ведь уже выдаёт себя за каменного мужика. И не первый год. Едва кончилась Святая война с прежними правителями Сабаса, да даже и раньше, как крестьяне начали строить статуи в его честь и что-то вроде малых храмов. Кое-где крестьяне даже молятся этим статуям и носят им жертвенные подношения – дикий народ, ни мозгов, ни собственного лица. Он не остановил их, не разрушил статуи, не снёс храмы. Он позволил приписать к его боевой славе, то, чего не было.

Но эти статуи, ставились ему, Логану из Арии, королю Славного города Тара, а теперь и Нара.

А тут – Каил. Каменный мужик, которого вообще никогда не существовало.

Это позор, явный и неприкрытый позор, от которого его душа никогда не оправится.

С другой стороны – видения, показанные мечом. Если это будет так и Валлия сможет вырастить достойных воинов, способных, хотя бы иногда, убивать сынов Нара, тогда его позор не будет таким сильным и когда придёт его время взойти на погребальный костёр, его душа не ошибётся с телом, найдёт то, что будет лучше всех.

Если это получится, если будет именно так, как в видениях…, а не как с этим драным Актионом, что б ему вороны заживо уши отклевали…

Но не это ли явное доказательство силы? Сумеет он справиться и направить их, дабы созданы были, те воины из видений или не сумеет? Сможет он доказать, что имел право на свой позор?

Доказательство силы будет принесено или смерть в попытке его принести?

Вопрос простой и выбор тоже.

Лишь слабый откажется принести доказательство своей силы.

Лишь сильный решится на это, доказав свою силу, своей славной смертью.

И лишь по-настоящему сильный, достойный, имеющий право на позор, вернётся с доказательством силы, вернётся живой и покрытый сиянием бесконечной боевой славы.

Логан решительно сжал зубы и кивнул сам себе – так будет, он сделает это.

Но прежде, будет осада Нара, будет последнее испытание, где доказательство силы принесёт возродившийся в теле Нара, дух Славного города Тара, когда-то давно павшего достойной славной смертью.

Логан принял решение и мысли ушли – в голове стало легко, а в душе всё трепетало, ему многое предстоит совершить и далеко не факт, что он выберется из всего этого живым.

Будущее доказательство силы, а, может быть, смерть в процессе этого самого доказательства, требовало как-то это дело закрепить. Посему, Логан принял волевое решение и двинулся по дворцу, в направлении комнаты, занятой целиком кувшинами с вином. В пути, а может после, прихватив вина, он найдёт пару рабынь посимпатичнее и хорошо проведёт время – а чем ещё заниматься воину, если рядом нет меча, что может его убить и нет того с кем мог бы он сразиться? На самом деле, есть чем – сила не волосы на голове, сама по себе не растёт. Воин должен тренироваться, регулярно и с полной отдачей. Но и отдыхать любой воин тоже должен. Так что всё в порядке, в этом позора нет…

А где-то по узким улицам Нара, брели трое потерянных, молчаливых, на прохожих натыкавшихся, бедных монахов. Они выглядели столь жалко и растерянно, что некоторые прохожие вельможи, разряженные так богато, что глаза слепит от блеска их роскошных одеяний, пытались предложить несчастным помощь. Монахи отвечали ошалевшими взглядами и бессвязной речью – что-то напугало их до смерти. А может, просто поразило слишком сильно, но что может так сильно поразить человека?

Кто ж его знает…, но говорят на улицах Нара, что те монахи, всё время повторяли одно и то же.

-Истинный Воплощённый…., Истинный Воплощённый… - и так раз за разом.

Что это значит, мало кто знал, а уж к чему оно сказано, так и подавно никто и понятия не имел.

А потом и след простыл монахов тех, толи уехали, толи в кабаке каком вином упились, хотя вот говорят, что монахи те, вина не пьют – да это брешут поди. Ещё б сказали, что они с девками не спят и чёрный лотос не курят, право слово, совсем как дети, сказки-то такие по миру разносить…

***

Почти неделю, а может и больше, они добирались до провинции Лесная Пуща. Направление выбирать было легко, хотя вокруг и раскинулись бесконечные луга, живо напоминавшие собой точно такие же арийские равнины. Редкие холмы, ручьи и овраги, да крошечная роща едва живых деревьев на полдня пути, такими были эти места. Что создавало массу проблем в выборе направления. Но едва они покинули Кровавую Пустыню, Арагон взял курс на юго-восток и очень скоро они вышли к ориентиру, по которому и двигались, ни разу не сбившись с пути. Однако приближаться к этому ориентиру, Арагон не пожелал, предпочитая держать его справа, в пределах видимости, но не более того. Спутникам своим он объяснил такой выбор пути, в двух словах. Там, справа, располагалось то, что Катхен именовал Мёртвым каньоном.

Почему он «мёртвый» - Арагон не знал, но точно знал, что перейти его на лошадях нельзя, а никаких мостов или более-менее удобных спусков и подъёмов, там нет и в помине. Это он знал не понаслышке, так как много лет назад, самолично вёл в эти края небольшой отряд воинов, с вполне понятной и славной целью. Поход задумывался как удар в самое сердце Империи, с её северных границ. По пути планировалось пограбить местных крестьян или взять штурмом какую-нибудь местную крепость. С этим возникли проблемы, из-за которых Арагон до сих пор относился к сим местам с глубочайшим отвращением. Его отряд так и не нашёл никаких крепостей, даже постов сторожевых и тех нет. А для штурма единственного города в этих краях, Карфагоса стоявшего на берегу океана, у него просто недоставало воинов в отряде. Всё остальное население вблизи каньона, состояло из крестьян, живущих в редких деревушках, занимавшихся полями и пасущими скот на пастбищах. Они не имели оружия, не умели сражаться, более того, взятые в рабство, покорно следовали за своими захватчиками, почти не выражая каких-либо негативных эмоций – тогда это насторожило Арагона и его воинов. Эти люди были какими-то неправильными. Не бывают люди такими, как эти крестьяне. Уже через день пути стало ясно, что с ними не так.

Жители этих мест, были отравлены колдовством неизвестного злобного колдуна. Причём коварным, злым колдовством. Уже на первом привале эта магия сработала по полной.

Воины проснулись, стали собираться в дорогу, а их рабы лежали на земле вповалку. Такую наглость воины не поняли, но пинки и яростные крики никак не помогли – все до единого рабы умерли ночью. Причём без каких-либо видимых причин. Казалось, они просто решили, что им больше незачем жить, легли наземь, а их сердца тут же остановились. На них даже следов удушения не было, они просто умерли и всё.

А ещё, хотя это воины поняли и не сразу, лишь через несколько разграбленных селений – в этих местах, ни у кого, ни в одном доме, не было детей. Ни младенцев, ни подростков, никого, только взрослые молодые, либо пожилые люди. Однако немощных стариков, там тоже не было – на это внимание обратили, ещё позднее, чем на отсутствие детей.

Эти странности пугали на каком-то глубинном, почти инстинктивном уровне.

Тогда, в том походе, добыча стала никакой – безделушки крестьян, у которых медных монет и тех не оказалось, да скот, несколько сотен голов коего, отряд Арагон увёл с собой. Ударить по империи с севера и пограбить богатые, плохо защищённые территории, на помощь коим немедленно прислали бы рыцарей с их личными отрядами, не получилось. Идея была хорошая – богатые земли можно было не торопясь разграбить, а когда придёт помощь от Империи, принять участие в славной битве с лучшими воинами Катхена, каковыми рыцари и являлись. Но, к сожалению, переправиться через жутковатого вида каньон, они так и не смогли. Проклятый скалистый разлом в почве, с вечной туманной дымкой на дне, оказался непреодолим для лошадей. Да и пешком там спуститься было бы непросто. В итоге, пришлось удовлетвориться скотом, изъятым у местных крестьян. Да и тот, взяли с большими сомнениями – что если и скотина отравлена магией? Но им повезло, скот дошёл до Лесной Пущи, где его и продали местным за звонкую монету. Арагон тогда предпочёл вернуться в Нар с золотом, нежели погоняя скотину и без единого раба, который бы делал эту работу за него.

В целом тот поход доставил ему только разочарование и душевные муки. Он до сих пор стыдился, что направил своих воинов, именно сюда. Те самые воины разочарований своего кехеша решительно не понимали, всё-таки, добыча оказалась вполне сносной. А что драться за неё не пришлось – так это ж хорошо. Никто не погиб…, вот-вот. Всё равно, что у младенца конфету отобрать – это не то, чем должен заниматься воин, тем более, если этот воин, сын Славного города Тара.

В общем, окрестности Карфагоса, по мнению арийца, были крайне отвратительным местом, полным непонятной и мерзкой магии. Так что, ориентируясь на Мёртвый каньон и не приближаясь к селениям, они двигались к Лесной Пуще. Лишь один раз, когда пустыню ещё видно было на горизонте, они зашли в местное селение. Арагон лично выбрал лошадь в конюшне подле аккуратного добротно выстроенного домика, надел на неё седло и увёл, начисто игнорируя белокурого паренька, стоявшего на крыльце домика и наблюдавшего за его действиями. Паренёк никак не реагировал, просто смотрел. Даже без особых эмоций, словно лошадь и не его вовсе. Платить, Арагон не стал – эти люди, отравленные колдовством, неспроста не имели ни единой монеты в своих домах.

Уводя лошадь, он вдруг подумал, а что если колдун не зачаровывал их?

Что если у них просто нет души? Может магия такое сотворить с человеком?

Вздрогнув от отвращения, ариец отдал лошадь Тиале и вскоре они уже двигались прочь.

Путешествие по землям подле Карфагоса, хотя скорее правильным будет говорить у его подножия, прошло в итоге, не то, что без приключений, там и смотреть в дороге было не на что, разве что на каньон, который видно было не особо хорошо.

В дороге, Арагон редко говорил. На привалах тоже. Из всего, что он сказал своим спутникам, большей частью были односложные ответы, либо слова, каковые можно было считать прямым приказом. Собственно Тиала и Кхнек не колебались – если сказанное походило на приказ, приказом это и являлось. Если командир Арагон сказал, что им нужно остановиться на привал и поспать, значит, они должны стать на привал и изо всех сил стараться уснуть. Если командир Арагон сказал, что неплохо было бы поесть, значит, нужно есть, даже если не хочется. Если командир Арагон, сказал, что стоило бы осмотреть находящуюся впереди деревню, значит, нужно немедленно…

-Кхнек! – Рявкнул Арагон.

-Да?

Отозвался парень, успевший уже седло бросить на спину своего коня.

-Ты куда собрался? – Хзмуро ворчит командир, а Кхнек растерянно разводит руками – как куда? Ведь был чёткий приказ осмотреть деревню поблизости… - Поешь и спать! На стороже вторым стоять будешь. Я первым постою.

Новый приказ, отменяет предыдущий – это понятно интуитивно, так что Кхнек снял седло и приступил к выполнению текущего приказа…

Между собой, в течение пути, Кхнек и Тиала говорили мало – особо не о чем говорить. Разве что погоду обсудить или жуткие вещи, увиденные в пустыне. Впрочем, последнее обсуждать решительно никому не хотелось, включая Арагона.

Всего один раз за всю неделю, командир разродился, пространным монологом – он рассказал о том, кто такой Кхнек. Юноша слушал внимательно, с явным интересом и глубочайшим удивлением.

Однако удивляли его ни слова Арагона. Он понимал, что у него должны быть родственники, что он не с неба упал. Понимал, что он принадлежит к какому-то народу, как любой человек. Но…, он слушал внимательно, вдумчиво. И не испытал ничего. Ему было просто всё равно.

Это удивляло его, а вслед за удивлением пришёл и страх, панический – всего доля мгновения, сильный страх, с капельками пота на лбу, потом меньше, а затем лёгкий, почти незаметный страх и наконец, он понял, что и это не имеет значения. Ему просто всё равно. Не имело значения, кто он и откуда. Есть командир, есть отряд, есть задача, которую поставил или намерен поставить командир.

Остальное не имеет значения.

Они пересекли границу Империи – когда именно, не ясно. На этом её краю не было даже сторожевых постов, не говоря уже о замках и конных разъездах. Карфагосу империя доверяла куда больше, чем отдельным своим провинциям. И не без оснований, хоть никто и не знал истинных причин столь доверительных и абсолютно дружеских отношений Карфагоса, подконтрольная коему территория была меньше самой маленьких из имперских провинций. У Карфагоса и нормальной-то армии не было, да и город всего один на всю эту маленькую страну.

Возможно, в том и крылась причина столь крепкой дружбы – Карфагос физически ничем не мог навредить империи Пиренеи. Но почему империя не покоряла Карфагос всецело, как она поступала со всеми прочими, непонятно. А уж после пары-тройки походов в эти области, любой бы встал в тупик – ни армии, ни замков, все жители настолько апатичны, что в рабство чуть ли ни сами идут.

Единственное объяснение – боязнь перед тем колдовством, что поразило это место. Арагон других причин не видел, как и его собратья. Как минимум, для них пугающая и странная магия, поразившая местных жителей, была веской причиной, чтоб не соваться сюда без особой необходимости.

Возможно, в империи считали так же. Только вот Тар не стал бы с этой маленькой страной вести торговлю – колдовская отрава, могла перекинуться и на них. Тут уж ясно всё и так. Однако империя совсем иначе относилась к колдунам. Так почему же она не завоевала Карфагос, а поддерживала с ним тёплые и очень дружеские отношения? Дело ведь явно не в боязни перед колдовством.

Никто не знал ответа на этот вопрос, ни в империи, ни за её пределами.

Где граница между Карфагосом и империей, наверное, тоже никто не знал. Лесная Пуща не имела ни одного поста или замка на севере и северо-западе. В виду чего, маленький отряд из трёх человек, без проблем проник на территорию провинции и неспешно двинулся вглубь неё – до границ Сабаса оставалось ехать всего несколько дней.

Арагон избегал поселений, но не пытался спрятаться или двигаться скрытно. Избегать открытого конфликта с подданными империи – это всё, на что он мог пойти, не потеряв лица. По крайней мере, он был в этом абсолютно уверен, и не было рядом никого, на чьё мнение по подобным вопросам, он мог бы, обратить внимание.

На узких, заросших травой и часто заваленных ветвями дорогах провинции, представлявшей собой сплошной лес, им редко встречались люди. За всю дорогу они разминулись едва ли с десятком человек, среди коих не было ни одного имперского воина или рыцаря. Арагон не придавал этому особого значения – провинция таковой стала не очень-то и давно, прежде её населяли многочисленные племена низкорослых чернокожих существ, коих и людьми-то назвать сложно было. А с тех пор как они тут жили, а лес считался гиблым, смертельно опасным местом, прошло не особо много времени. Империя ещё не успела застроить Лесную Пущу и до конца населить её своими подданными. Однако всю дорогу казалось, что людей на дорогах и в лесу, должно встречаться больше. Причём именно солдат империи, а не её обычных, в каком-то смысле, мирных жителей.

Почему солдат практически нигде нет? Они получили ответ на этот вопрос, на полпути к Нару.

Империя ещё не обжила Лесную Пущу и провинция оставалась довольно пустынной, но первым делом, придя сюда и захватив эти густые леса, Империя укрепила своё присутствие и влияние, выстроив несколько мощных замков, имевших сильный гарнизон, в том числе и по небольшому конному отряду и пару рыцарей в придачу. Не забыла Империя и о снабжении, ещё до начала строительства, проложив временные дороги к местам строительства замков. Дороги до сих пор имели тот же вид, что и в бытность «временными», а вот замки были закончены полностью и уже много лет служили домом для имперских воинов. Не было случая, что б какой-то из замков опустел.

Прежде не было.

В тот день маленький отряд из трёх человек, вышел к лесному замку. Небольшое каменное сооружение, имевшее стену, внутренний замок и ворота. Лес на полсотни метров вокруг вырублен под корень, на стенах лафеты с баллистами и воины, несущие стражу. Ворота настежь, всё привычно, всё обычно. За тем исключением, что сейчас не видно солдат на воротах, не видно их и на стенах.

Арагон двигался вдоль вырубленной полосы леса, в тени древесных крон, за ним ехали Тиала и Кхнек, уже привычно уворачиваясь от ветвей и, наклоняясь в седле там, где от ветвей нельзя было уклониться или нельзя было отодвинуть их движением руки. Со стен замка их, конечно же, давно заметили, а всхрапывания коней, услышали. Арагон прятаться не собирался – если солдаты захотят сражения, они его получат. Им нужно лишь сказать, например, «именем империи остановитесь, и слезайте с коней!», что естественно, следует понимать не иначе как прямую угрозу и объявление намерений немедленно напасть на путников и убить их. В таком случае, Арагону не останется ничего, кроме как вступить в бой, напав первым.

Однако сколько он ни косился на замок, он так и не увидел там ни одного человека. Это было странно и необычно. Несколько минут ариец с сомнением размышлял, а потом развернул лошадь и понёсся к воротам замка.

Его никто не остановил, никто не окликнул. Без всяких проблем он въехал во двор и остановился там, обводя окрестности долгим, внимательным взглядом. Тиала и Кхнек остановились рядом, так же оглядываясь, но с оружием в руках – мало ли? Арагон, почему-то, даже не притронулся к рукояти меча. Он вообще никаких признаков беспокойства не выказывал.

Убедившись, что поблизости никого не видно, ариец слез с коня и широким шагом направился к ближайшему дверному проёму, ведущему в помещения, выстроенные в самих стенах замка.

Его не было долго, шли минуты, а мир вокруг оставался всё таким же безмятежно тихим.

В какой-то момент Арагон выбрался во двор замка, медленно дошёл до лошади.

Он зачем-то потрепал гриву своего коня, проверил, как сидит седло, потом вздохнул и произнёс.

-Гарнизон покинул замок пару дней назад. Ушли, забрав с собой всё, только столы остались, да пара стульев. Не понимаю. – Последнее слово, казалось чем-то вроде жалобы. Странное поведение имперских воинов, не укладывалось в голове. Может, они как-то узнали, что Арагон уже близко и поэтому они поспешно собрались и уехали, что б он их не поубивал тут всех? Нет, конечно, тут бесспорно, такое быть могло, ведь он сын Славного города Тара, один из лучших воителей, недаром, когда-то давно в личное воинство своего сына, будущего короля Тара, его выбрал сам Кемер. Он был одним из тридцати воинов, что удостоились такой высокой чести. Естественно местные воины, воспитанные в земле женщин, могли испугаться, узнав, что такой прославленный и могучий воитель уже близко, но…, раньше-то такого не случалось. Чего вдруг теперь?