Отблески старого мира

Если бы отряды сынов Тара были меньше и поступали так же недостойно, как сейчас поступает он…, проклятье…, в общем, если бы они делали так же, то Славный город знал бы куда больше о мире вокруг и мог бы значительно расширить возможности своих боевых походов.

Эти мысли смущали его. В основном тем, что они казались очень разумными и логически верными, так и нужно было действовать, но…, разве это не слабость? Если подумать, то это просто разумное поведение. Хм…, разумное поведение – есть слабость? Арагон ощутил, как у него пульсируют виски, чуть-чуть начинает болеть где-то слева в голове. Он улыбнулся – почти знакомое ощущение. Ещё немного подумать, ещё больше напрячься и у него начнёт болеть голова, и он поймёт, как вредны и бесполезны такие мысли. Сила не в пустых размышлениях, сила – она в твоих руках, на лезвии твоего меча, сила она…, голова не заболела сильнее, пульсация в висках исчезла, мысли текли спокойной, безмятежной рекой. Он точно знал, какая тактика в разведке местности была наиболее эффективной и правильной. Он точно знал, что хитрость, даже допущенная лишь в некоторых случаях, приносит больше трофеев, больше побед, чем постоянные атаки на всё подряд.

Но ведь не в одной победе заключена боевая слава. Хитрость не является доказательством силы.

Доказательством силы, может быть только сила.

А, кроме силы, иных аргументов нет и быть не может.

Потому что сильный остаётся в веках, его имя помнят и чтят, имена сильных запечатлены в боевых песнях. А что бывает со слабыми?

Они рождаются. Они умирают. Всё.

Арагон постарался выбросить эти мысли прочь – разум вступал в противоречия с тем, во что он всегда верил, что было основной жизни всего Славного города и всех его сынов.

Лучше подумать о том, что он видел ещё за этот длинный день, проведённый в седле.

Множество селений – не маленьких деревень с развалюшками и покосившимися заборами, а крупные посёлки с добротными, богато украшенными домами. Самая маленькая из увиденных деревень, могла бы сойти за преуспевающий богатый посёлок империи Пиренеи. Что уж говорить о городе Лотноре, который давно остался далеко позади. Там и вовсе, от одного взгляда слюнки наворачиваются, да руки чешутся обнажить меч и пойти в бой.

Кроме того – замки и заставы. Все как на подбор. Взятие любого замка, да даже сторожевой башни или заставы, имевших куда меньше укреплений, могло бы считаться подвигом достойным лучших сынов Тара. Не говоря уже о трофеях. Если в поселении можно взять рабов, золото, еду, да много чего, то в любом замке, трофеи тоже есть. Просто они другие – доспехи, оружие, металлы, инструменты и самое главное – боевая слава.

Будь у Арагона хотя бы сотня воинов, он, не задумываясь, начал бы штурм первого попавшегося вестфаллийского замка. Но чего нет, того нет. А погибнуть здесь, не отомстив, погибнув в битве, где он может, и убить никого не успеет, погибнуть без надежды на погребальный костёр и то, что о его смерти расскажут – это далеко не лучшая судьба.

Арагон запоминал и оценивал, ведь теперь нет никаких сомнений – сыны Нара придут на эти земли, здесь их мечи напьются крови достойных врагов, а их имена, останутся в веках.

Если конечно, в Нар вернётся тот, кто расскажет об этой достойной земле. Боевые песни о богатстве и силе Вестфаллии давно превратились в нечто вроде туманной легенды. Уже для сынов Тара это легенды, а подрастающие воины Нара и вовсе не смогут воспринять их достаточно полно. Он просто обязан вернуться – он ответственен не только перед первым поколением сынов Нара.

На нём лежит ответственность за все их будущие славные сражения. Сыны Нара должны сражаться на этой земле и взять те богатые трофеи, что она предлагает.

Эта мысль немного успокоила и подозрения, что своей скрытностью, он покрывает себя несмываемым позором, слегка поутихли. Вполне вероятно, что в этом позоре, позора-то и нет.

В крайнем случае, он принесёт доказательство силы, достойное его позора.

Арагон откусил кусочек мяса, прожевал, проглотил. Хмуро глянул на это холодное, но вкусное мясо. Странно – ему не хотелось есть. За весь день ни крошки не проглотил, а есть не хочется. Только по привычке он сейчас поел.

Всегда так было – после похода, если еда есть, нужно её съесть, потому что силы должны быть всегда. Голодный воин может сражаться, но сытый воин, сражается лучше. Впрочем, этот момент, среди сынов Тара, всегда оставался спорным. С одной стороны, сытый воин лучше сражается. С другой, голодный воин получивший рану в живот, имеет больше шансов выжить после ранения.

Порой разговоры на подобную тему переходили в мордобой или дуэль, где следовало оставить глубокий порез, где убийство противника, считалось поражением, признанием своей неуклюжести и слабости во владении оружием. Но чаще они сводились к очевидному и обычному ответу для подобных спорных случаев. Голодный или сытый воин идёт в бой – не важно, это и не хорошо и не плохо. Потому что голодный хуже сражается – это плохо, но реже умирает от ран в живот – это хорошо. Потому что сытый лучше сражается – это хорошо, но чаще умирает от ран в живот – это плохо. А, в итоге, это ни хорошо и ни плохо…

Арагон поднялся на ноги, бросив в рот последний кусок мяса. Прищурившись, он медленно поворачивал голову, вглядываясь в совершенно безмятежные равнины, подсвеченные красивым, самую чуточку рубиновым закатом.

-Командир? – Тихо произнесла Тиала, тоже поднимаясь на ноги. Кхнек последовал её примеру.

Когда Арагон обнажил меч, они поступили так же.

-Что-то не так. – Произнёс ариец и резко повернул голову, после чего замер. Он смотрел туда, откуда они пришли, где сейчас, в безмятежности полной, щипали травку их лошади, купленные в городских конюшнях Лотнора.

В тот же миг, всё и произошло.

В десятке метров вниз по пологому склону холма поросшего густой травой, воздух осветился зелёным сиянием и в тот же миг испуганно заржали лошади Арагона и его спутников. А спустя мгновение, словно из ничего, на склоне возникли три десятка воинов в чешуйчатых доспехах, позади коих, стоял высокий человек в балахоне. Этот человек вытянул руку вперёд, словно закрываясь от удара в лицо. На его балахоне зелёным светом сияют странные символы, а на перекошенном лице словно бы воцарился ужас. Как бы подтверждая выражение лица, он истошно завопил.

-Колдун разрушил мои чары! Стреляйте! Стреляйте, пока он не погубил нас!!!

Арагон быстро огляделся, но второго колдуна не увидел. Непонятно. А вот по поводу «стреляйте», всё гораздо проще – тут только они трое и эти воины, в одинаковой броне.

Только чем они стрелять будут? Ни у кого луков нет.

Ответ пришёл мгновенно – как один вестфаллийские воины подняли магические арбалеты. Грянул страшный грохот, склон холма заволокло дымом. Казалось, сейчас всех троих сметёт эта странная, даже причудливая магия, заключённая в неудобной конструкции из металла и дерева. Однако.

-Аааа! – Взвыл колдун, закрыв лицо локтем. Второй рукой он ткнул пальцем вперёд и вверх, туда же посмотрели и Арагон, и его спутники, и воины. Вершину холма окружило зеленоватое свечение, едва различимое у земли, и явственно видное на высоте. Там же, в этом свечении, повисли три десятка металлических шариков – зачарованные снаряды магического оружия, сейчас разряженного и бесполезного.

Такова вся магия – сильный удар, способный убить кого угодно, но лишь единожды.

Потом нужно либо колдовать заново, либо искать новую зачарованную вещь. Меч же никогда не подведёт – пока он в руке, им можно рубить и колоть.

-Аааа!!! – Снова истошно взвыл колдун. – Маг закрылся щитом! И ослепил меня! Великая Прива сохрани! Гордые воины Лотнора и Великой Империи – убейте подлеца!

О чём вопил колдун, Арагон так и не понял. Впрочем, оно и не важно – кого убивать солдатам надо, колдун показывает пальцем. Арагон был не против. Когда его убивают, он неизменно добывает боевую славу и трофеи, которые можно потом продать, что, хоть и косвенно, но тоже есть боевая слава – её материальное воплощение. А так как воины Лотнора не сразу откликнулись на призыв колдуна, да и двинулись вперёд медленно, Арагон не стал ждать.

-Арррр!!! – Взревел сын Славного города Тара и ринулся вниз, на ходу занося меч для первого свирепого удара, который будет почти невозможно отразить.

Собственно так и произошло – Арагон метнулся немного в сторону, вражеский меч просвистел на волосок от его шеи и ариец ударил сам, вложив в удар всю свою силу. Зря он это сделал.

Не привык он ещё к своей новой силе. Меч, с громким скрежетом и треском, пробил доспех воина, ушёл в его тело до позвоночника, разрубил кость и застрял там.

В итоге, рукоять вывернуло из ладони Арагона. Что естественно не повод отчаиваться, замирать на месте хоть на долю секунды или бестолково оглядываться в поисках другого оружия. Тем более не следует пытаться вытащить застрявший в теле врага меч, когда этих врагов вокруг тьма. Так что он продолжил движение вперёд. Врезался плечом в грудь одного воина, сбив его с ног, врезал локтем в нос второго, увернулся от удара меча и, ухватив воина пальцами за горло, со всей силы ударил его лбом в лицо. Бедняга забился в конвульсиях – так бывает, когда осколки костей в мозг втыкаются.

Арагон подхватил меч, выпавший из ослабевшей руки, отразил несколько выпадов в свою сторону и нанёс быстрый секущий удар, острием достав до горла одного из своих противников, что вызвало фонтан крови, ударивший прямо в глаза стоявшего рядом воина. В этот момент Арагон извлёк из-за пояса кинжал и полуослепший из-за крови своего товарища воин, ослеп по-настоящему и навсегда – лезвие кинжала врезалось в его глаз с такой силой, что пробило шлем и застряло в металле.

-Мечи Аргхана мне в глотку! – Рявкнул ариец, потерявший всё своё оружие, так тщательно выбранное из множества клинков, продаваемых в Лотноре. Но ничего не поделаешь – сражение в самом разгаре, придётся орудовать тем, что попадёт под руку.

К сожалению, в порыве боевой ярости, он не мог нормально контролировать свою силу, заметно возросшую после недавних печальных событий, приведших к самому страшному из всех возможных финалов – его воскрешению из мёртвых.

Арагон отбросил от себя одного из противников – воина, хотя какой из него к воронам воин?

Солдат Вестфаллии, не воин – солдат, коего отшвырнули движением левой руки, солдат в тяжёлой броне и сам весом не маленький, ощутил себя так, словно в него угодило пешечное ядро. От удара он улетел на полдесятка метров, сбив с ног троих сослуживцев, и встать обратно уже не смог, потеряв сознание, а может и жизнь. Ариец даже не заметил, что случилось с несчастным – на него со всех сторон лезли враги, нанося сильные, точные удары мечами. Приходилось вертеться волчком, что б отражать их и самому наносить удары в ответ. Отсутствие доспехов, означавшее в других обстоятельствах неотвратимую смерть при любой серьёзной ране, позволяло двигаться быстрее и совершать действия, недоступные человеку, облачённому в любую, сколько-нибудь весомую броню. Чем ариец привычно пользовался, для своих противников представ этаким подобием вёрткого змея, окружённого частоколом острейших шипов.

Ариец дрался не только при помощи меча – он бил кулаком или локтем, там, где это было возможно, наносил удары головой и ногами.

Вот, ловкий противник почти пронзил его спину острием своего меча – ариец извернулся так, что захрустели жилы, и лезвие прошло мимо, лишь едва оцарапав кожу на боку. Движение оказалось не продуманным, почти инстинктивным, в итоге ариец буквально в объятия противника упал, оказавшись с ним нос к носу. Руки по бокам у них, носы друг дружку касаются, глаза в глаза смотрят – злые, спокойные глаза солдата Вестфаллии привыкшего к сраженьям и крови и бешенные, суженные, покрасневшие глаза арийского воителя…

Солдат крепко обнял арийца, зажав его словно в тисках – воины, что рядом, немедленно шагнули вперёд, что бы пронзить открытую, ничем не защищённую спину арийца.

Солдат ощерился в злобной улыбке, без страха глядя в безумное лицо своего противника.

Ариец наклонил голову набок и со всей силы сомкнул зубы вокруг носа вестфаллийца.

Бедняга разжал руки и истошно завопил. Ариец прыгнул в сторону и точным ударом клинка в шею, прервал мучения вестфаллийца, зажимавшего ладонями уродливую рану на своём лице.

После чего, Арагон выплюнул нос и кусочки хрящей поверженного врага и издал громовой рёв, вызванный не только яростью битвы, но и тем вопиющим, на редкость подлым фактом, что его спутники тоже сражались с вестфаллицами, катастрофически быстро сокращая их поголовье.

Он с кем драться будет, если они тут всех убьют? Что за низость с их стороны?!

Впрочем, он напрасно оскорбился - в тот же миг, Кхнек получил от кого-то плечом в грудь, пошатнулся и, не успев упасть, был пронзён насквозь сразу тремя клинками. Парень свалился наземь, уже будучи мёртв – тут никаких сомнений, с таким ранами не живут даже арийцы. Бедняге одновременно проткнули сердце, лёгкие и печень.

Алая продолжила сражаться, как и прежде – выверенными, отточенными движениями, двигаясь по полю боя в какой-то странной стойке. Она лавировала между своими врагами, стараясь не допускать, что бы кто-то зашёл ей за спину, и не наносила удар, если не была уверена в том, что он убьёт противника. С холодной головой, почти без эмоций, она наносила раны своим врагам, иногда раны смертельные и продолжала танцевать – именно так, Алая не сражалась, она исполняла какой-то танец, может быть танец смерти. Прекрасный, особо не сущий смерть, просто холодный бездушный танец…

Сражаться так, это всё равно, что плюнуть в клинок собственного меча, годами служившего тебе верой и правдой. Алая, она хоть и Алая, а всё равно ведь баба. Но ей можно, ей не нужны доказательства силы – она сама по себе является доказательством силы.

Её действия не отнимали у него слишком много боевой славы. Пусть сражается, раз так хочется, может быть, ей даже повезёт пасть в этом бою и отправиться на поиски приличного, мужского, тела.

Несколько воинов бросились в атаку на арийца, один опередил прочих, грамотно и ловко размахивая клинком прямо перед собой – он создал такой вихрь из острой стали, что и Арагон не смог бы пробить его, не рискуя получить резаную рану на руке или шее.

Так зачем пробивать этот стальной вихрь? Ариец зарычал и с силой пнул в колено – стойки стойками, а битва это тебе не тренировочный плац, тут у врага твоего задача только одна, тебя убить.

Удар достиг цели, ариец занёс меч для отточенного десятками лет сражений удара и нанёс его – по воздуху. Воин, за спиной коего были сотни битв и множество доказательств силы, промахнулся!

Но не совсем. В его промахе, в сущности не было его вины – это всё проклятый колдун.

Дело в том, что после такого удара в колено человек испытывает резкую боль, вскрикивает и падает вперёд. Особенно если в этот момент двигался вперёд. Так было бы и сейчас, но Арагон стал намного сильнее. Вместо крайне болезненной травмы колена, какую должен был вызвать его пинок, колено его противника сломалось как сухая тростинка. Наголенник выгнуло дугой, ногу согнуло в обратную сторону под резким углом, солдат рухнул вперёд, куда и должен был, но с большей скоростью и не так далеко вперёд, как это должно было быть. В итоге, удар мечом, призванный разрубить шею искалеченного противника, прошёл выше, не задев даже шлем истошно воющего бедняги, ногу коего, уже вряд ли можно будет излечить – такое ни один костоправ на место не поставит. Разве что к колдунам обратиться.

Из-за своего промаха и вызванного этим мимолётного удивления, ариец не успел отступить в сторону, когда один из солдат, двигавшийся за павшим собратом, ловким выпадом меча, сумел достать его. Лезвие клинка распороло рубашку и оставило на плече глубокий, длинный порез.

Арагон тут же отпрыгнул в сторону и попытался унять свои эмоции – он должен контролировать свою силу, он должен…, всё исчезло мгновенно. Разум холоден, как лёд и чист как слеза младенца.

От новой вспышки удивления ариец не сумел отразить поток обрушившихся на него ударов, и вынужден был отступить ещё дальше, теперь уже с тремя длинными глубокими порезами на теле.

Такое непотребство вызвало в нём толику страха и целую прорву гнева на колдуна, на себя, на вестфаллийцев и весь этот мир. Спустя мгновение, бешено ревя, словно взрослый бык только что заполучивший новенькое клеймо на филейную часть, Арагон ринулся в бой с удвоенной энергией, больше не пытаясь гасить своего боевого безумия и контролировать свою силу. В итоге, оружие он потерял спустя пару секунд, но не отчаялся, проломил кулаком чьё-то лицо, подхватил меч упавший наземь, после третьего удара потерял и его – лезвие распороло противника от плеча до таза, где и застряло. Весь в крови, ревущий безумно, арийский воитель, впервые за многие десятки лет, сражался на землях благословенной империи и проливал кровь её благочестивых граждан.

В конце концов, живых врагов не осталось.

Лежит среди изрубленных тел Кхнек, мечи из него торчат как иголки из ежа. Тиала стоит на краю поля, залитого кровью, бесстрастная, спокойная, с единственной раной в плече.

И ариец, весь в порезах и крови, стоит в самом центре усыпанного трупами поля. Сокрушённо качая головой, смотрит он на мёртвых воинов Вестфаллии. Сокрушается он по поводу множества собственноручно изуродованных доспехов и поломанных мечей и кинжалов.

Хорошие ведь доспехи и мечи неплохие. Всё это денег стоит, всё это могло стать хорошими трофеями, каковые можно обменять на полсотни золотых монет, а то и на целую сотню.

-Проклятый колдун. – Проворчал ариец, понимая, что если бы не проклятие мерзкой твари, посмевшей вернуть его к жизни, да что б его вороны живьём сожрали, если б не он, то сейчас тут лежало бы минимум двадцать пять, а то и все тридцать комплектов хороших доспехов. Каковые можно было бы выгодно продать. Да что там! Он бы ощущал сейчас радость победы, он бы медленно остывал от своего боевого безумия, постепенно приходя к осознанию, что битва завершилась, что он покрыл своё имя неувядающей славой. Боль от ран, напоминала бы ему и о том, что был он не слишком ловок, но ярость клокотала бы в нём и говорила бы она ему, что он сразился со множеством врагов, и победил, не важно что получил раны, важно, что он жив, а они нет…

Раны не болели. А гнев улетучился, едва он понял, что драться больше не с кем.

О! Могучий Аргхан и все его прославленные сыновья! Как же он хотел вырвать глотку того поганого колдуна, того…, стоп. А где колдун?

Ответ ариец получил, не успев мысль закончить.

Земля приподнялась, и только он вниз посмотрел, а обе его ноги уже оплетены тысячами мельчайших корешков аж до самых колен. Он рванулся одну ногу, другую, приложил все свои силы – бесполезно, даже на пол ногтя не сдвинулся. Та же участь постигла Алую.

-Командир? – Произнесла она спокойным голосом, словно не было битвы, не было этой колдовской гадости на их ногах. Стоит на него удивлённо смотрит.

-Магия. – Рыкнул ариец.

-Понятно. – Отвечает девушка, слегка скривив губы – как будто она и так не поняла.

Спустя мгновение, воздух впереди, за границей из мёртвых тел, подёрнулся дымкой и уплотнился.

Тот самый маг в балахоне, стоит там и хмуро на арийца смотрит.

-Грязные варвары. – Буркнул маг. – Я зачем всё это изображал? Что б вас в барговых псарнях вместо швабры использовали! Сволочи. – Маг ещё что-то пробурчал. Ариец в него плюнул, но далеко, не достать, так что всё чего добился – маг от гнева покраснел.

Тем плевком, выразив своё отношение, Арагон стал рубить корни мечом.

-Э нет. Этого ты делать не будешь.

Погрозил маг пальцем и в тот же миг, из почвы вырвался белесый жгут, сотканный из сотен корешков, он оплёл руку арийца, дёрнув её вниз, после чего замер.

Ариец попытался руку поднять выше, но как ни напрягал мышцы, жгут из корней не поддался, даже его нынешней не человеческой силе.

Поняв, что всё бесполезно, ариец повернулся к магу и высказался.

Про самого мага высказался, про его любовные предпочтения, про его любимых домашних животных, игравших важную роль в его любовных предпочтениях, сказать не забыл. Про балахон его сказал, про задницу Привы упомянул из которой…

В общем, любой благочестивый гражданин, жертвовавший хотя бы медяк на алтарях Крылатой Богини, такое заслышав, не мог не покраснеть от стыда и гнева, да аж до самых корней своих волос.

Маг покраснел, конечно, но говорить не стал – из его горла только хрип и гневный свист вырвались. В общем, махнул он рукой и стал магию плести. Руками машет, слова говорит, а потом замер, руки раскинул в стороны, глаза прикрыл.

-Дело не простое, но это дело – настоящее. И мне больше заплатят. – Проговорил маг и с улыбкой замолчал, а из его пальцев, к телам павших солдат, потянулись тонкие зелёные ниточки.

Ариец и Алая не понимали, что происходит, они поглядывали друг на друга, на мага, на мертвецов, к коим тянулась зеленоватого цвета магическая гадость.

Впрочем, их вполне оправданное недоумение не стало долгим.

Разрубленный надвое воин, из тела коего ещё торчал меч, туда помещённый рукой арийца, вдруг начал весь дёргаться. Кровь из него больше не течёт, а рана, удивительным образом начала закрываться. Срастаются органы, густая сукровица заполняет разруб, и сходятся половинки тела его.

Воин, чьё горло перерубил меч арийца, приподнялся, захрипел – его рана закрывается на глазах.

Арагон медленно поднял взгляд, полный удивления, страха и быстро разгорающегося гнева.

-Ты!!! – Выдохнул он, ошеломлённый открывшейся ему истиной. – Ты это сделал со мной!

-Что? – Открыв один глаз, спросил маг.

Впрочем, его вопрос потонул в хрипе солдат, возвращавшихся к жизни, так что никто его вопроса и не услышал. Кроме того, грохот выстрела перекрыл даже хрипы оживающих солдат.

Ариец быстро повернул голову – Тиала стоит в облаке белого дыма, а в её руке то же колдовское оружие, пускавшее во врагов зачарованные металлические шарики. Он повернул голову обратно.

Одна рука колдуна больше не источает магию, что поднимает мёртвых, лишая их возможности отправиться на поиск новых тел – впрочем, эти воины хоть и хороши, но всё же не достаточно, что б их души могли оскорбиться на подобное. Им вряд ли повезёт найти новое тело, хоть чуть-чуть лучше прежнего. Скорее уж они все родятся в новой жизни женщинами, а если повезёт, крестьянами.

Пуля не коснулась мага – она остановилась и повисла в воздухе возле его ладони, в сгустке пылающего зелёного огня. Лицо мага исказилось, словно от боли, кажется, ему было трудно остановить эту колдовскую железку в момент сотворения заклинания, оживлявшего и, наверняка, неотвратимого уродовавшего несчастных солдат. Магия иначе и не умеет, всё травит, к чему прикоснётся, только в Наре, только под присмотром нетленного духа Тара, она может быть иной.

-Алая! Меч! – Рявкнул ариец и девушка двинулась так быстро, что её фигура обрела смутные очертания. Меч она подняла с земли и швырнула ему с огромной силой, но он поймал его легко, словно оружие бросил мужчина, не особо сильный и не особо быстрый. Задумываться о том, времени не было – Арагон активно рубил корни, пригвоздившие его к земле.

-Нет! – Взвыл маг. Пуля упала наземь, зелёное пламя больше не касается солдат, а бьёт по земле ревущей изумрудной змеёй и кромсает тела павших, превращая их в кровавое месиво. Пламя рвёт тела на куски и ломает доспехи, от которых и так мало что осталось. Вторая рука мага, что сдерживала пулю, поворачивается к арийцу, ему не успеть освободиться от пут, а в ладони колдуна уже завывает зелёный огонь магии, на этот раз, несущей только смерть.

Он бы точно не успел.

Два меча, один за другим, просвистели по воздуху, мимо арийца. Он бросил быстрый взгляд, но удивляться времени не было – Кхнек сидел на земле с мечом в груди, а два других, пронзивших его тело, он, видимо, вытащил из себя и швырнул в колдуна.

Первый меч был отражён всполохом зелёного огня. Второй пронзил живот мага и заставил его завыть от боли. Ариец не стал терять времени и ждать удобного момента – зелёная магическая огненная змея, растущая из руки мага, всё ещё хаотично лупила по земле, но он не стал ждать. Арагон ринулся вперёд с отчаянным рыком, и чудом не попав под удар обезумевшего колдовства, резким секущим ударом снял голову мага с плеч.

Колдун стоял на месте несколько мгновений. Его руки опустились, колдовской змей с рёвом врубился в почву и погас. Фонтаном хлестнула кровь из разрубленной шеи, и маг свалился замертво.

-Аррр! – Взревел ариец, воздев кулак к небесам – теперь он ощутил прилив сил и восторг, теперь, победа была полной, теперь месть свершилась, он смыл кровью наглеца, смыл страшное оскорбление, что тот нанёс и ему и всем павшим и живым сынам Славного города Тара!

Спустя несколько секунд, он повернулся к Кнеку и его лицо изменилось. Он проследовал к нему, сел на корточки рядом с несчастным, чьи раны были смертельны. Удивительно, как парень жив до сих пор. Арагон положил руку на его плечо и сказал.

-Я скажу о твоей силе у твоего погребального костра воин. Это была славная битва.

-С-спасибо… - Хрипло ответил парень, сплюнул кровь, ухватился за рукоять меча торчавшего из груди и вытащил его одним рывком. После чего, со стоном, лёг на спину.

-Командир? – Спросила Алая.

-Мы будем ждать. – Рёк Арагон, поднимаясь на ноги и двигаясь среди тел павших солдат Вестфаллии. – Пока сердце Кхнека бьётся, мы соберём для него костёр. Но прежде, возьмём своё.

И стал, собственно, своё забирать – с каждого уцелевшего тела, тщательно осматривая все карманы, пояса, и пластины доспехов. Иногда просто в подкладку пластин солдаты жалованье прячут.

Обыскав всех, вполне довольный полученным количеством монет, он принялся снимать целые части доспехов, которые можно было продать. Тут он посмотрел на Алую.

Девушка сидит на корточках возле Кхнека.

-Ты участвовала в битве Алая Тиала. Твои трофеи ждут тебя. – Вежливо напомнил Арагон, потому как Алая молодая совсем, глупая ещё, не знает ничего, да и сражается не правильно.

-Да, командир. – Кивнула девушка, как будто приняв это как приказ.

-Арагон. – Ворчливо ответил Арагон.

-Да командир Арагон. – Всё сразу поняла Алая.

Сбор трофеев был не слишком долгим – проклятая магическая змея превратила в лепёшку половину павших солдат, искорёжив доспехи так, что их только на переплавку и то не факт.

Осталось только одно тело, с которого Арагон не взял никаких трофеев.

Он долго смотрел на это тело, борясь с отвращением. Касаться мага не хотелось, как и брать его вещи. Но этот гад такое с ним сотворил! Эта тварь оживила его, вернула к жизни! Ууууу, скотина!

Нет, он должен был забрать всё, что есть у этого выродка.

Наконец, решившись, он двинулся к магу. Склонился к его телу, стал осматривать карманы, пояс, за пазухой пошарил. Но всё что нашёл – книга. Несколько секунд вертел её в руках, губами сердито жевал, бурчал что-то невнятное. По идеи, книги можно хорошо продать. Они бесполезны, от них толку нет – даже как дрова в камин они никакие. Быстро горят, тепла дают мало. Совершенно бесполезная вещь. Но некоторые люди считают иначе и готовы это покупать – безумцы. Но кто сказал, что на безумии нельзя получить своих трофеев, что есть материальное воплощение боевой славы?

От содержимого книг сильно зависит и их цена. Читать Арагон не умел – этой бесполезной ерундой он никогда не увлекался. Как и большинство сынов Тара. Какой прок от закорючек на листе бумаги? Только продать как трофей. Ни пользы, ни смысла. До сих пор он не понимал, зачем Логан повелел боевые песни писать на стенах…, впрочем, стены это другое. Стены каменные. И большие, а с закорючками, если уж начистоту, они, почему-то, смотрелись более внушительно. Получается, закорючки, всё-таки, иногда полезны, а вот книги – он не понимал, а может, просто не хотел понимать.

Арагон открыл книгу. Пролистал пару страниц. Поворчал недоумённо, закрыл книгу, в пальцах повертел и снова открыл – ничего не изменилось. Чистые белые листы.

Странная книга. Разве книга может быть без закорючек или картинок? А чаще там и закорючки и картинки есть. А в этой вообще ничего. Странная какая-то книга.

-Книга? – Спросила Алая, подходя с боку.

-Да. – Ариец закрыл её и протянул девушке – она девушка, ей нормально глупостями заниматься.

-О… - Удивлённо молвила она, открыв книгу. Глаза бегают, пальцем водит по листку.

-Что?

-Схемы. – Ответила девушка, перелестнув страницу. – Много разных схем.

-Что такое «схемы»? – Не понял ариец и шагнул к девушке, протянул руку, она ему книгу обратно отдала. На него глянула растерянно и сказала.

-Не знаю. – В голосе послышались нотки грусти. – Но это что-то важное.

-Хм. – Ариец открыл книгу. На Алую посмотрел, снова в книгу.

Чистые белые листы. Ни картинок, ни закорючек.

Может дело в том, что он читать не умеет?

-Колдовство. – Заключил Арагон и решил книгу забрать с собой. – Веди лошадей, отправимся к ближайшему селению.

-Зачем?

-Нам нужен погребальный костёр и тот, кто купит доспехи. – Нахмурился и добавил. – Книгу возьмём с собой – в Наре она очистится. Потом покажу Отале. Или продам.

-Я не поняла. Поселение, костёр?

-Да. – Арагон двинулся обратно к Кхнеку, который уже наверняка умер. – В селениях есть дома, один возьмём себе – купим, погребение не должно прерваться новой битвой. Сожжём его вместе с домом. Это будет хороший погребальный костёр.

-Хм…, а если они не продадут?

-Тогда битва будет до погребения. – Без всякой паузы ответил Арагон.

Ариец присел возле тела Кхнека. Парень лежал бледный, неподвижный, дыхания нет.

-Кхнек мёртв. – Тихо проговорил прославленный арийский воитель.

-Я ещё живой. – Ответил Кхнек, открыв глаза. Ариец вздрогнул, но не отшатнулся. Протянул руку, сжал плечо парня и хмуро, почти сочувственно глядя в его глаза, кивнул ему.

-Всё хорошо воин, ты погиб в великой битве. Твой дух найдёт себе новое тело, лучше, чем…

-Но я не собираюсь умирать! – Ответил парень, чуть повернув голову. – Я восстанавливаюсь, я думал что умираю, но потом понял, что могу излечиться. А если сосредоточиться, то это можно сделать быстрее.

Ариец медленно поднялся и отвернулся, обратив свой взор к горизонту.

Если Кхнек такой, значит и он может сделать то же самое, излечиться от смертельных ран, от которых не мог бы излечиться сын Славного города, не мог бы излечиться достойный враг, прервавший его жизнь ударом меча.

Ариец тяжело вздохнул и покачал головой – маг мёртв, его злодеяние отмщено.

Но позор, увы, не был смыт. Магия навсегда врезалась в его плоть.

Колдовство отравило его дух и тело, и исправить уже ничего нельзя…

Как Радон мирится с этим? Как он это терпит?

Сыны Аргхана и первые мечи Ара!

За что?

***

Они шли пешком и уже давно. К сожалению, волов пришлось оставить буквально в первый же день пути – не всего пути, а в первый день, когда они вошли в лес. Громадные мускулистые животные с трудом протискивались между деревьями, цеплялись рогами за ветки и стволы, их мощные ноги регулярно проваливались в мягкую почву, застревали в буреломе или в мелких норах и рытвинах.

В какой-то момент, вол Домена провалился так основательно, что рухнул на передние ноги и врезался головой в поваленное дерево.

Ариец никуда не врезался – с гневным рёвом, он улетел через голову вола, кубарем прокатился по земле и растянулся ничком в подлеске.

Ничего не поделаешь – на волах, да, наверное, и на лошадях, здесь пройти было крайне сложно, а может и вовсе невозможно. Рискуя потерять своих скакунов окончательно, арийцы оставили их одних и двинулись дальше, вглубь леса, пешком.

Этот лес – он занимал собой огромную часть Валлии, почти половину всей провинции. Частью он примыкал к реке Девон, и всем своим массивом подступал к горам, что представляли собой ещё одну в прошлом мятежную, ныне почти автономную провинцию Пиренеи – вотчину Охотников Кейлита. Но туда им не нужно. Некромант жил у подножия гор, у естественной границы двух провинций. Протяжённость у этой границы была не малой, однако, колдун не пытался прятаться и поселился у горного пика, резко выделявшегося на фоне остальных, своей высотой и никогда не таявшей белоснежной шапкой на самой вершине. Этот пик прекрасно видно из леса. Да – если подняться на дерево выше уровня густой листвы. С равнин никак не разглядишь, слишком далеко. Но из леса, видно хорошо. Нужно лишь иногда лазать на деревья. Или просто идти на запад, а обнаружив перед собой горы осмотреться и идти или налево или направо. Найти место, где живёт колдун, не представляло никакой проблемы – он не прятался, вокруг его дома, леса нет вообще.

К тому, что б так нагло себя вести основания у него имелись, о них не нужно особо пояснять никому, кто хоть раз видел большие празднества Валлии, с участием оживших мертвецов. Мало какой безумец, добровольно, даже с вполне миролюбивыми намерениями, решится пойти к настоящему и могущественному некроманту в гости. Тем более, с недобрыми намерениями.

Лес Валлии не был в полном смысле первозданным. Где-то здесь располагались несколько посёлков, множество мелких хозяйств, тут жили одиночки, сумевшие сбежать из городов или сёл равнинной части и, по какой-то причине, оставленные в покое. Следы того, что здесь есть люди, арийцы встречали всю дорогу. Сломанные ветки, следы на земле, разорённые грибницы, остатки разделанных туш лесных зверей разных видов, от зайцев до оленей.

Пару раз наткнулись на силки и более серьёзные ловушки. Так Домен, лишь в последний момент остановил ногу и перенёс её в другое место, после чего осторожно убрал листву с земли – под ней обнаружился жуткого вида капкан на крупного зверя. Защёлкнувшись, он не просто зажимал или ломал кости животного, а разрывал плоть и сухожилия мелкими зазубренными зубцами.

Несколько дней пути лес изобиловал такими признаками присутствия людей, но поселений или одиноких лачуг им так и не встретилось. Лишь однажды, они наткнулись на длинный, вполне добротно сбитый дом, место под который никто не вырубал – его строили прямо вокруг деревьев, позволив им, свободно расти даже после того, как на дом настелили крышу. Внутри всё было довольно бедно, даже убого. Дощатый стол, грубо сбитые табуретки без единого гвоздя. Судя по всему, владелец дома, был слишком беден, что бы позволить себе металлические гвозди.

Рядом с домом имелись другие постройки – дровник, сарай, хлев, в общем, всё, что нужно для жизни крестьянской, не знавшей что такое меч и боевая слава.

Как и дом, все прочие постройки, почему-то выстраивались вокруг деревьев. Возможно, владельцы не могли себе позволить инструменты из металла, из-за чего с деревьями воевать не представлялось возможным. Вот и строились они прямо вокруг них, используя себе во благо то, что не могли сломать.

Людей там не оказалось, только один старый мул, десяток курей, да пара свиней. Куда пропали жители? Судя по остывшей еде на столе в доме, эти люди сбежали до их прихода и в большой спешке.

Где-то в лесу они спрятались, а еда стоит, портится – не порядок.

Арийцы устроились за столом и помогли несчастным крестьянам избежать неприятной вони от испортившейся пищи, полностью и окончательно уничтожив всё, что было на столе.

Как только с этим было покончено, арийцы поняли, что помогли бедным крестьянам недостаточно хорошо и стали искать, где они тут вино прячут и другие запасы еды.

Вина обнаружить не удалось, даже какой настойки на травах и той нет. Зато нашли заботливо завёрнутые в чистое полотно куски недавно закопчённого мяса, кувшин молока, батон мягкого хлеба немного странно пахшего и несколько клубней съедобных растений, что в Сабасе то же встречались и употреблялись в пищу в сыром виде. Собрав найденную еду, её присоединили к тому, что уже было в их заплечных мешках – за время пути из Нара, те сильно исхудали.

Искать крестьян не стали – прячутся, да и к воронам их. Они пришли не за трофеями, они пришли, что бы смыть кровью тяжкое оскорбление, смыть кровью вполне конкретного человека.

К тому же, беглого осмотра хозяйства хватило, что б убедиться, что единственным нормальным трофеем здесь, могут быть только сами обитатели дома. А таскаться с ними по лесу, не лучший вариант. Вот если бы тут был десяток воинов, которые бы их защищали, тогда другое дело – ценность крестьян как трофеев, в глазах арийцев, многократно выросла бы. Ведь тогда она бы исчислялась не только в золоте, но и в боевой славе. А так – ну их к воронам.

Убедившись, что больше взять нечего, арийцы, осушив последний нетронутый кувшин с молоком, двинулись дальше.

Ночевали они под кронами деревьев, прямо на земле, благо разгар лета, тепло, даже душно. Разве что под утро слегка холодеет спина, в остальном вполне себе здоровый сон, в самом обычном арийском походе. Кровати, одеяла и прочие излишества – это хорошо для женщин, но яд для любого мужчины. Коварный, злой яд, разъедающий силу воителя незаметно, но неотвратимо.

Соблазнишься мерзостью этой и не успеешь оглянуться, а ты уже и на земле спать не можешь, и меч у тебя из рук валится, а там и сам не поймёшь, как оно случится – зазеваешься в бою и какой-нибудь пьяный крестьянин, случайно махнув рукой, тебя обухом топора насмерть и зашибёт.

По возможности охотились при помощи своего оружия. Метко брошенный кинжал, в руке арийского короля или его спутника, был немногим хуже копья. А учитывая длину лезвия, разил наповал, даже если попадал в торс лесного зверя. Иногда и этого не требовалось – некоторые ловушки местных успели поймать свою жертву. Им оставалось лишь добить бедного зверя, из ловушки высвободить, да разжечь костёр, на котором животину можно было бы поджарить.

Владельцы ловушек, другие местные обитатели, по пути не встретились, но их присутствие, в какой-то момент, арийцы заметили – эти люди держались на большом удалении, не пытались приблизиться, но, зачем-то, следовали за ними. Причём настолько ловко, что арийцы не могли не испытать к ним некоторого уважения. В основном, из ностальгических мотивов – эти местные лесные жители, напомнили им Призраков Славного города, всю историю Тара живших в окрестных лесах.

Эти люди не беспокоили их, а арийцы не пытались найти и побеспокоить их. Поразмыслив, они решили, что это им на руку. Хотя к колдунам в Катхене относятся с большим почтением, чем в Арии, но всё же, таких как некромант, стараются избегать. То есть, с большой вероятностью, крайне осторожно следившие за ними люди, исчезнут, едва они приблизятся к вотчине колдуна. Это станет сигналом для них. Так оно и случилось, в какой-то момент, арийцы поняли, что за ними уже никто не идёт, что они остались один на один с лесом и тем злом, что таилось в его недрах.

В пути, иногда, они слышали лесных хищников – медведей, волков, да и просто местных обитателей разной наружности и степени съедобности. Но в тот день, лес вдруг стал очень тихим местом. Разнообразные звуки достигали их ушей, но издалека. Здесь, в этом месте, среди зарослей старых деревьев и низких кустарников, царила гробовая тишина.

Домен взобрался на ближайшее дерево и вскоре спустился вниз, едва не рухнув оттуда – одна из веток не выдержала веса арийского воина и сломалась. Он повис на одной руке, но не упал, вторая ветка выдержала. Вскоре он слез и поведал о том, что увидел.

Заснеженный пик впереди. На день, может два пути почти по прямой.

Они практически добрались, осталось немного и станет понятно, причастен некромант к исчезновению Арагона или нет. Что, естественно, никак не скажется на продолжительности жизни колдуна – с этим вопросом, всё уже давно решено и обсуждению не подлежит.

Остаток дня двигались в прежнем направлении. Изредка Домен забирался на дерево и всматривался вдаль. Логан так не поступал по вполне очевидной причине – ветки способные его выдержать росли слишком низко, что б с них можно было разглядеть горный пик сквозь густые кроны деревьев.

Завтра будет проще, взбираться на деревья уже не будет нужды, горы окажутся так близко, что сквозь прорехи в листве, можно будет увидеть их вершины и отсюда.

Лес, с каждым их шагом, становился всё более мрачным и пугающим, что вызывало беспокойство, тревогу, что, в свою очередь, начинало потихоньку злить арийских воинов. И во многом тому причиной было то, что они не могли понять, в чём тут дело. Звуков почти нет, лесная живность словно вымерла, это понятно и ясно – колдун, с магией своей злой, близко, вот и попрятались, да сбежали отсюда звери лесные. Но что-то было ещё. Нечто, чего они не могли увидеть, а лишь ощущали.

Впрочем, остановившись в сгущающихся сумерках, воины увидели. Их подспудные ощущения, беспокойство, напоминавшее собой самый обычный страх, не были основаны на предчувствиях и ощущениях. Они просто не замечали – всё происходило постепенно и ускользало от глаз.

Но чем дальше, тем сильнее всё менялось и сейчас, Логан понял, что его беспокоит больше, чем таинственное молчание лесных обитателей.

-Домен. – Произнёс он. Когда воин повернул голову, Логан протянул руку вверх, ухватился за ближайшую ветку и согнул её вниз. Усыпанная листвой ветка, оказалась между воинами.

Несколько секунд арийцы вместе смотрели на неё, затем Логан отпустил ветку и оба воина, медленно поворачивая головы, осмотрелись.

Листва – она была такой же зелёной, как и на всём их пути. Но здесь с ней что-то случилось.

Листья тёмные, их цвет настолько густой и тёмный, что в сумерках они начинают казаться чёрными. Деревья – с их корой тоже что-то не так. Ветви – если присмотреться, видно, что многие из них высохли, на них нет листьев.

Ночь в таком странном месте могла пройти бессонной, полной страхов и ужасов. А утром, любой здравомыслящий человек, рискнувший здесь отдыхать, отправился бы в путь полностью истощённым.

Арийцы к таким людям, конечно же, относились, но не особо хорошо.

Спали по очереди, по несколько часов. В этом, особой необходимости не было – они привыкли просыпаться от любого шороха. Естественно, будучи достаточно трезвы для этого.

Однако – в последние годы они не достаточно часто выбирались в боевые походы и предполагали, что эти их навыки, крепко вбитые в саму их суть в Малом городе и в последующие годы походов и сражений, могли ослабнуть. Так же нужно было учитывать, что вокруг них плещется незримая, злобная магия безумного колдуна. Кроме того, не ясно, каких тварей мог выпустить в этот лес безумец, чья душа истерзана и унижена колдовством. Возможно, колдун – женщина и тогда его душа почти не пострадала от дурного влияния магии, ведь она и так унижена, низость колдовства не могла изуродовать её душу ещё сильнее. Но при этом, пусть шанс и минимален, в прошлом, душа могла принадлежать воину и тогда колдун, если он женщина, он – Алая женщина. Это конечно, сомнительно, но всё же следовало проявить максимум осторожности. Опять же не известно насколько силён колдун и насколько безумен. Поэтому арийцы слегка подстраховались дежуря по очереди, в ущерб сну, и утром в путь двинулись не бодрыми, и свежими, но и не особо уставшими. В полдень, они остановились поесть и после, опять же по очереди, подремали в тени немногих пушистых древесных веток. Чем дальше, тем меньше становилось таких веток, а деревья всё больше напоминали свою искажённую копию, этакое искривлённое своё отражение. Краткой передышки и недолгого полуденного сна, им хватило, что бы полностью восстановить силы и продолжить путь.

Ближе к вечеру, оба арийца ощутили чей-то пристальный взгляд. Кто-то невидимый, внимательно смотрел на них и делал это неотрывно. Попытки услышать или увидеть неизвестного преследователя не принесли результатов. Существо, кем бы оно ни было, не оставляло следов, не показывалось на глаза, не издавало звуков. Было лишь ощущение постоянного взгляда обращённого к ним.

В вечерних сумерках, призрачный взгляд исчез.

Похоже, это и правда было нечто бесплотное, какое-то порождение магии. Однако оно так и не напало, не сделало ничего, кроме своего навязчивого наблюдения.

Эта ночь прошла так же, как и предыдущая, с тем отличием, что арийцы не двинулись в путь с рассветом.

В эту ночь, они решили выспаться – заснеженный пик уже так близок, что увидеть его можно, просто подняв взгляд повыше. Скоро они достигнут цели и в тот момент лучше быть полными сил.

Утром зачем-то вернулись крестьяне.

Несколько дней валлийцы, не приближались к этой части леса, не крутились поблизости и вот, опять появились. Зачем? Учитывая обстоятельства и то, что они всё же зашли так далеко на проклятую магией землю, ни зачем хорошим.

И ладно бы – пусть шляются, арийцы не видели в них угрозы больше, чем в десятке злобных лесных кабанов. Да и то, кабаны куда как опаснее будут – у кабанов есть бивни и храбрость, чего у крестьян если и бывает, то лишь в исключительных случаях и раз в несколько сот лет. Чему явным доказательством служил тот же Сабас, с его Святой войной.

Однако, в этот раз, крестьяне валлийских лесов, крайне опрометчиво решили обнаглеть.

Логан остановился, став за толстым древесным стволом, отмеченным магической порчей – чёрной, окаменевшей, давно мёртвой корой. Домен сделал то же самое и отступил на шаг назад, готовый выхватить мечи в мгновение ока. Никаких врагов, правда, он не увидел. Воин прислушивался, медленно вращал головой, окидывая местность внимательным взглядом, даже принюхивался, стараясь делать это бесшумно, но пока ничего не заметил. Он бросил взгляд на Логана и тот жестом указал куда-то вперёд. Спустя мгновение, раздался шорох – едва слышный, такой, что не каждый арийский воин сумеет его заметить. Призраки из лесов Тара, конечно, другое дело – они такие шорохи слышали лучше, чем громкую речь. А вот рядовой арийский воин, так не умел – разве что на первом году своего последнего испытаниях в лесах близь Тара. Ведь, как известно, любой навык, требует не только совершенствования, но и постоянной тренировки, иначе, он начинает слабеть, пока от него не остаётся лишь жалкая тень. Увы, так уж устроен мир, таким он возник из ничего, очень и очень давно.

Естественно возник сам собой – мир был всегда и всегда он был таким. Это очень сложная мысль, которую не могут принять крестьяне - у них мир создавали каменные мужики и бабы. Что ещё ждать от жалких земляных червей, неспособных добыть себе еды при помощи меча?

Логан вытащил кинжал и замер неподвижно. Домен оскалился в улыбке – крестьяне полагали, что в лесу они как дома и, держась на расстоянии, будут в полной безопасности.

Что ж, самонадеянность, порой, наказывается.

Долго ждать не пришлось – шороха в этот раз не было, крестьянин лесной был осторожен, но он задел тонкую веточку, отходившую от более толстой. Едва заметно ветка покачнулась.

Мускулистая рука гиганта распрямилась с огромной скоростью, и со свистом рассекая воздух, кинжал полетел в лесную чащу, брошенный с такой свирепой силой, что оказавшиеся на его пути ветки, были срезаны лезвием, словно были они из бумаги.

С глухим стуком, кинжал во что-то воткнулся, далеко впереди, за паутиной из листвы и ветвей.

Арийцы переглянулись – глухой стук и всё. Ни криков тебе, ни воплей. Это как понимать?

Логан, сжав губы и хмурясь сердито, двинулся вперёд, не пытаясь скрыть шум своих шагов. Домен последовал за ним, стараясь не позволять улыбке, появиться на своём лице. Очевидно, что арийский король, промахнулся – либо кинжал бросил недостаточно сильно, либо ветка толстая попалась на пути и сбила бросок, либо тот, чью жизнь должно было оборвать длинное лезвие, был крайне везучим человеком и находился не там, куда был брошен кинжал.

Впрочем, оставался крошечный шанс, что бросок убил его наповал – почему тогда не было даже лёгкого вскрика и шума падения тела? Кинжал просто воткнулся во что-то, судя по звуку в древесный ствол и всё. А тот, кому предназначался бросок, видимо, не пострадал…

Чем ближе они подходили, тем медленнее становился их шаг, а Домену всё проще и проще становилось сдерживать улыбку – просто сдержать то, чего нет и в помине.

Не было тут никаких крестьян. Они как ушли несколько дней назад, так и не появлялись. Вряд ли хоть одного крестьянина можно было бы сюда загнать даже под страхом смерти. При одной только мысли войти в эту часть леса их должен был бы посещать неконтролируемый, самый настоящий ужас.

Потому что даже арийские воины сейчас, испытали недолгий, но всё же, страх.

Логан не промахнулся. Его цель не оказалась очень ловкой или удачливой. Кинжал попал точно в цель и, пробив грудину насквозь, вонзился в древесный ствол.

-Первые мечи Ара, какая…, я не знаю…, это просто…, не знаю. - Пробормотал Домен, кривясь в гримасе отвращения – страх уже исчез, от него не осталось и следа.

Тот, кого пригвоздило к дереву, поднял голову. Кусочки плоти осыпались с левой стороны, обнажив не полный ряд чёрных, гнилых зубов, по которым неторопливо ползали крупные белые черви. Белесые, пустые глаза уставились на воина. Нижняя челюсть приоткрылась, черви посыпались с подбородка, отчаянно извиваясь своими белыми, склизкими телами.

Существо, с насквозь пробитым сердцем, подняло руку к поясу, роняя наземь ошмётки полуистлевшей одежды и кусочки гнилой плоти. Сменился ветер, едва ощутимый здесь, но всё же ветер – теперь он дул в лица арийцев.

Отшатнулись они разом и отступили на шаг назад. Их кожа побледнела – не от страха. Такая нестерпимая вонь гниющей плоти окутала их сейчас, что в глазах помутилось. Чем не замедлил воспользоваться мертвец - живым, это существо, назвать было невозможно. Не только из-за явных признаков гниения, нестерпимой вони, мёртвых глаз, но и по более очевидной причине.

Иссушенная, полусгнившая ладонь легла на рукоять меча, висевшего на поясе мертвеца. И хотя он теперь не смог бы дотянуться острием ни до одного из своих обидчиков, мертвец всё равно обнажил меч, да с такой скоростью, словно был он здоров и полон сил. Тут же он нанёс сильнейший секущий удар, который, естественно, цели не достиг. Мертвец взмахнул мечом ещё раз и ещё – с такой силой и скоростью, что он вполне мог бы его метнуть и попасть в цель, но, почему-то не делал этого. Просто махал лезвием, пытаясь нанести ранение своим противникам, до коих дотянуться был не в состоянии. В процессе, в полной тишине, он дёргался всем телом, притом никак не меняясь в лице – гнилом, испещрённом червями и гнойными слезами, лице. Кинжал не пускал несчастного покойника, прочно удерживая подле дерева. Однако впалое, тощее брюхо покойного, таких телодвижений не выдержало.

Кожа разорвалась кривой линией вдоль пупка, наземь посыпались почерневшие, покрытые кровавой слизью и трупными червями, кишки.

Вонь стала такой, что арийцы, не сговариваясь и в едином порыве, ринулись в сторону и вперёд, быстро обходя мертвеца с подветренной стороны.

Спустя десяток минут движения, арийцы остановились перевести дух.

Тяжело дыша, стирая с глаз слёзы, вызванные нестерпимой вонью, такой резкой, что, казалось, её вполне можно пощупать руками, они прислонились спинами к деревьям и посмотрели друг на друга.

-Это, - Логан кашлянул, сплюнул, но мерзкая сладковатая вонь, обратившаяся в привкус на губах, никуда не делась, кажется, стала только сильнее. Словно он и не заметив как, взял и укусил этого мерзкого мертвеца. – Это не похоже на то, о чём говорил Марс.

Домен согласно кивнул, но не ответил – горло забило так, что он сейчас негромко кашлял, пытаясь глотку прочистить. Через несколько минут ему это удалось, как и Логану. Хотя глаза всё ещё слезились - смотреть было сложно, приходилось всё время моргать и вытирать глаза.

-Колдун хитрый. – Произнёс Логан, как только они двинулись дальше. Домен ответил вопросительным взглядом. Логан пояснил. – Вонь. Сложно убивать того, кто источает такую вонь.

Домен согласно кивнул. Если таких тварей будет с десяток, даже ему окажется не просто справиться с ними. Нет того, кто лучше сынов Тара в бою. Но почти ослепший, постоянно кашляющий воин, даже если он из Тара, становится гораздо слабее.

Они двигались дальше и оба размышляли о том, что увидели. Марс рассказывал о мертвецах, но они разительно отличались от того, что до сих пор стоит пришпиленный к дереву. Мёртвые, лишённые погребального костра, лишённые славы и чести воины валлийской арены, не лишали своих противников органов чувств одним своим присутствием. Странно звучит, но в тех мертвецах, чести и достоинства было куда как больше, чем в этой воняющей бездумной кукле колдуна.

И всё же, не оценить смекалку и хитрость колдуна, арийцы не могли. Армия подобных мертвецов, не смогла бы справиться с большим отрядом сынов Славного города, но в случае с любым другим воинством, даже если это рыцари, мертвецы одержали бы победу. Им не страшны мечи и стрелы, копья и молоты, что бы их прикончить, их нужно изрубить в куски. А такое сотворить не просто, особенно если рядом товарищи сражаются, а ты слеп, тебя рвёт, и глаза почти ничего не видят.

Да, наверное, будь на их месте те же Шеди, их бы до сих пор рвало собственным завтраком.

Этот день отличался от прочих, достаточно скучных. До этого дня они не торопясь двигались по лесу, часто останавливались, что бы поохотиться, передохнуть или найти ручей с чистой водой. В последнем таком, они набрали воды про запас. Теперь, за их спинами, кроме небольшого мешка с провизией, покоилось по одному крупному меху с водой – искать ручьи здесь, в месте, где влияние магии стало столь губительно, что отражалось буквально на всём, они опасались. Мало ли какая пакость может оказаться в воде из этой части леса? Лучше не рисковать понапрасну. Вот будь возле каждого ручья с десяток крепких воинов, тогда другое дело – какой же сын Тара, пройдёт мимо хорошей битвы, тем более, такой, где есть неплохие трофеи в виде доспехов поверженного противника и немалой боевой славы? Если бы у ручьёв стояли заставы из крестьян, хотя бы по паре десятков оных, возможно, арийцы так же не пропускали бы ни одного ручья, как минимум, первые пару раз, а там, вероятнее всего уже надоело бы. Трофеи с крестьян не ахти, боевая слава вообще никакая. Но тут ничего подобного нет. Тут есть только магия и мертвецы, источавшие едкое мерзкое зловоние.

Причём источавшие всё сильнее – шорохи в листве, иногда явственные шаги и треск сломавшейся под ступнёй сухой ветки, невнятное бормотание, всё это сопровождало их так же, как и вчера. Но теперь это всё ещё и отчаянно воняло. Почему вчера такого не было? Возможно, мертвецы стали подходить ближе, а возможно…, думать об этом не хотелось. По-настоящему зловоние тот мертвец стал источать, когда с него сползли части гниющей плоти, и разорвалось пузо.

Возможно, их спутники, прячущиеся в листве, намеренно что-то делали со своими телами, что б их природный аромат распространился как можно шире. Зачем это нужно? Тут тоже всё достаточно понятно и просто. Даже на Логана и Домена, эти бесконечные шорохи и постоянная вонь, влияли не лучшим образом. А для большинства двуногих, особенно в земле женщин, Катхене, всего этого хватило бы с лихвой, что б развернуться спиной к горам и задать стрекача.

Арийцы уходить не собирались, они двигались к своей цели, игнорируя шорохи и вонь. Но к бою были готовы и не расслаблялись. Рано или поздно, маг поймёт, что таким образом от них не избавиться и сделает нечто иное. Разумно предположить, что это иное, будет с мечами и копьями.

Или когтями, ядом и клыками. Не важно, что это будет, важно, насколько достойным арийского меча это будет. Разлагающиеся на ходу, но быстрые и сильные мертвецы, не совсем то, что можно было бы счесть не то, что достойным, просто интересным врагом.

Но прежде столкнуться пришлось именно с ними.

Лес менялся всё быстрее и в какой-то момент арийцы обнаружили, что идут по лесу, практически лишённому листьев. Голые сучья, словно иссохшие пальцы мертвецов, тянулись к ним, тянулись к небесам, а искажённые чёрные деревья, торчали из земли, подобно уродливым обгоревшим телам неких неизвестных этому миру великанов…, арийцы не обратили внимания, на то, как жутко это выглядит. Они обратили внимание на самое главное. На своих врагов и театр предстоящего сражения.

Сомнений в том, что сражение неизбежно, не было. Листья больше не мешали обзору, а их враг больше не пытался действовать скрытно. По обе стороны от них нестройной толпой двигались мертвецы, по десятку с каждой стороны. Логан обернулся, бросив взгляд на уже оставленную позади часть леса, ещё укрытую листвой. Не обращая внимания на сучки и листья, бившие по лицам, да лезшие в глаза, чуть больше десятка мертвецов, вытянувшись в линию, шагали за ними.

Впереди ситуация почти такая же – полтора десятка разлагающихся трупов, вооружённых мечами и копьями, идут вперёд, удерживая скорость, с которой двигаются непрошенные гости колдовского леса. Мертвецы не просто шагали по прямой, они постепенно сдвигались, образуя почти ровное кольцо. Но они не ускорялись, не снижали скорости и не пытались сузить кольцо. Словно бы предупреждая, что незваным гостям ещё дают шанс повернуть назад и спасти свои жизни. Будь на месте арийцев кто угодно другой, они бы повернули. Не только из-за жуткого вида этого леса и самих мертвецов. Но и по причине этого самого кольца из оживших мертвецов – теперь, куда бы ни дул ветер, он обязательно нёс кошмарную вонь в сторону арийцев. А вонь эта возникала не только сама по себе, не только от гниющей плоти и покрытой гнойными язвами кожи. Время от времени, какой-то из мертвецов, поднимал ладони, на коих кроме червей и сиреневых жил, почти ничего не осталось, и пальцы его вгрызались в плоть самого покойника, разрывая кожу, оголяя гнилую плоть. Каждое такое действие заметно усиливало трупную вонь.

В конце концов, Логан не выдержал и отреагировал – правда, не так, как хотелось некроманту.

Сбив походный мешок на плечо, он достал кусок мяса, завёрнутый в плотную ткань. Мясо бросил обратно в мешок, а ткань разорвал на две части. Один кусок он повязал на своё лицо, прикрыв нос и рот, второй отдал Домену, знаками показав, что нужно сделать.

А затем посмотрел направо, туда, где двигался отряд мёртвых воинов и глухо рассмеялся – пусть некромант видит это всё, пусть он услышат. Колдовство - хитрая и злая напасть. С ней нельзя бороться так же, как с воинами, в чьих руках честная сталь мечей. Колдун не должен получать возможность действовать так, как задумал. У него не должно быть выбора действий – колдун должен делать то, что нужно сынам Славного города Тара и тогда, победа останется за ними, а смерть достанется колдуну.

Благо заключение это родилось не на пустом месте – арийцы уже сталкивались с колдунами и лично Логан тоже. Ему удалось победить в прошлом. Сотни сынов Тара шли в бой и гибли, не получив ни славы, ни трофеев, гибли один за другим. Тогда он принял решение, вынудил колдунов сражаться не так, как они планировали и желали. Он заставил их вступить в бой, в котором сыны Тара были лучше всех жителей этого мира - всех, кто сражался, не используя колдовство.

Вместо сынов Тара, погибли сотни рабов, а колдуны пали и ныне забыты их презренные имена.

Что позволит победить здесь? За плечом арийца что-то незримое шевельнулось, робко пытаясь напомнить, что всё это лишнее, достаточно просто пожелать и чёрный меч, неизвестно откуда возникший в этом мире, разом решит все проблемы. Если надо, меч мог вообще всё живое и не живое истребить на всём континенте – нужно только пожелать, одно усилие воли и чёрный меч…

Логан отмахнулся от колдовской стали, так часто позорившей его имя в бою и так ревностно не желавшей его покидать – проклятый меч испепелял любое нормальное оружие, кроме кинжалов.

Пока что, арийский король избрал простую тактику, не требовавшую особых усилий – он насмехался над своим врагом и всем своим видом показывал, что отступать не намерен.

Кольцо начало сужаться в тот момент, когда горизонт полностью закрыло горным кряжем, вотчиной и домом Охотников Кейлита, неприступной и мятежной провинции, что до сих пор сохраняла куда больше прав, чем большинство провинций Империи.

Сейчас можно было разглядеть и то, что чернильным пятном вгрызалось в скалы, ставшие домом для одного из самых древних народов Катхена. Лес здесь становился совсем редким, а деревья практически лишились веток. Только внизу веток оставалось по-прежнему много, и двигаться они мешали куда больше, чем ветки в чаще нормального леса. Чёрное дерево, словно после жестокого пожара застывшее в вечной агонии, оказалось твёрдым как камень. Острые сучки царапали кожу, и любое неосторожное движение могло окончиться потерей глаза или глубокой царапиной. Учитывая природу этих деревьев, царапин лучше избегать – мало ли что от них может случиться. Вряд ли такие царапины, пропитанные злым колдовством, злым вдвойне, судя по тому, что оно творит, заживут просто так. Скорее уж одна пустячная царапина, последствий принесёт как полноценная рана от меча.

Мертвецов теперь видно было куда лучше, да и подходили они всё ближе. Иссушенные, гниющие тела, с коих сыпались трупные черви, стекал вонючий гной, сквозь кожу видны синюшные вены, у некоторых распороты животы и кишки оплетают ноги до самых щиколоток. У одних остались глаза, мёртвые, затянутые бельмом. У других лишь пустые провалы на черепе, туго обтянутом желтоватой кожей, из которой пучками торчат грязные, иногда седые волосы.

Некоторые из покойных сохранили обрывки одежды, другие были полностью голыми, демонстрируя всему миру, что бывает, если гниёт то, что обычно просто висит. Вот буквально секунду назад, один несчастный утратил остатки своего достоинства, коих злая магия и так ему оставила немного. Все остатки упали наземь и были тут же растоптаны в кровавую кашу, мертвецом идущим следом. У некоторых ничто никогда и не висело, разве что сверху, но там уже давно нет ничего кроме потоков гноя и лоскутов разорванной кожи. Очевидно, что при жизни, большая часть мертвецов, были мужчинами, но далеко не все из них.

Несколько покойных выглядевших посвежее прочих, они сохранили больше одежды, чем их мёртвые собратья. В том, что осталось от этой одежды, арийцы, хотя и не без труда, но всё же узнали традиционный наряд валлийских крестьян – полотно чистого белого цвета, лишённое вышивки или других украшений. Одеяние, символизирующее чистоту помыслов и жизни, добрых последователей кем-то выдуманного каменного мужика по имени Каил.

Эти мертвецы, все как один, крестьяне, при жизни вряд ли державшие в руках что-то, кроме плуга.

Это откровение несколько разочаровало – предстоящая битва перестала казаться такой уж достойной. Хотя, с другой стороны, мертвецов больше четырёх десятков, они страшно воняют, а убить их сложно – благо тот мертвец с кинжалом в груди, довольно прозрачно на всё это намекнул.

Будет ли эта битва славной? Арийцы всё-таки сомневались.

В одном они уверены абсолютно – очень скоро, их одежда и вещи на много дней, а то и месяцев, пропитаются непереносимой вонью давно гниющей плоти.

Когда лес, отравленный магией, но ещё сохранивший остатки листвы, остался далеко позади, мертвецы начали быстро сужать круг. Арийцы остановились, обнажив оружие и став спиной к спине.

Мертвецы прекратили движение, развернувшись гнилыми лицами к живым и, на короткий миг, воцарилась зловещая тишина. Хмурые, злобные взгляды живых, постепенно полнящиеся яростным огнём, обращены к взглядам мёртвых, пустым, ничего не выражавшим взглядам полусгнивших глаз – там, где глаза ещё остались. У многих из них, глаза превратились в сочащиеся гноем белесые гляделки, мало напоминавшие человеческие органы зрения. А у некоторых глаз и вовсе нет, видеть они не могут физически – в пустых глазницах копошатся трупные черви. Но чувство, что эти глазницы каким-то образом смотрят на арийцев, смотрят бездумными, холодными взглядами, оставалось, вопреки доводам разума. Впрочем, когда имеешь дело с магией, разум здесь не помощник.

Минуло несколько секунд и мертвецы, одновременно двинулись к живым, посмевшим нарушить покой вотчины некроманта, их господина, того, кто поднял их разложившиеся тела из могил.

Смрад двигался впереди мертвецов и начинал пощипывать глаза. Каждый их шаг приводил к тому, что наземь падали куски гнилого мяса и кожи – не просто так они падали, с каждым шагом, кто-то из мёртвых разрывал своё тело своими же руками, высвобождая новую порцию нестерпимой вони.

Арийцы не обменялись взглядами, не сказали ни слова – они и так знали что делать, слишком опытны и стары эти воины, что б нуждаться в подобных вещах. Достаточно бросить взгляд на поле битвы, на своего врага и оба уже знают, что делать им должно.

Хотя в этом случае, с таким редким и странным противником, возможно, стоило бы обсудить свои действия. Впрочем, Тар никогда не увлекался особо тщательным планированием битв и сражений.

Там, где недоставало тактического мастерства, всегда в избытке имелись боевое безумие и личная сила каждого из арийских воинов. Иногда, хватало и одного лишь боевого безумия. Один воин Тара, потерявший голову от гнева, израненный так, что должен бы уже упасть и помереть, но продолжающий идти вперёд с бешеным рёвом вырезая врагов пачками - иной раз этого было достаточно, что б обратить в бегство десятки воинов. В их случае, такое вряд ли случится. Мёртвые не знают ни страха, ни сожалений, ни пощады – они мертвы.

Круг из мертвецов сузился так, что они стали натыкаться друг на друга, ломая строй, но ожидаемой заминки в их действиях не случилось. Словно хорошо вышколенные солдаты, только что получившие команду своего полководца, они грамотно и без ошибок, перестроились в несколько шеренг и продолжили сжимать тиски. Мёртвые крестьяне, не имевшие и тысячной доли воинского мастерства даже рядовых воинов Северных королевств, действовали, словно прекрасно обученные воины армии империи Пиренеи. Если они ещё и сражаются так же хорошо, то битва станет не простой для арийских воителей. Ведь, в отличие от имперских солдат, мертвецы ещё и воняют и их много.

Очень быстро, мёртвые окружили живых плотным кольцом, где первый ряд мог нападать одновременно, ничем не мешая собратьям, идущим слева и справа. Казалось бы, арийцам не долго осталось на этом свете. Ещё немного и мертвецы ринутся в бой.

Под повязками закрывавшими лица живых, возникли злобные ухмылки – они того и ждали.

Спустя мгновение, мёртвые ринулись в атаку со всех сторон.

Мечи Домена пришли в движение за миг до атаки и в мгновение ока превратили двух мёртвецов в гору изрубленной плоти. Мечи выставленные для отражения ударов арийца, даже не замедлили движения его клинков. Лишь пару искр высекли из стали и были сбиты мечи мертвецов, а их тела, словно мягкое масло, разрублены на несколько частей.

Логан ударил широким движением, слева направо, в движении опуская лезвие ниже к земле. Трое мёртвых были разрублены надвое, выставленные для отражения удара мечи, не смогли сдержать яростной мощи сына Славного города Тара.

Пробитые в рядах мертвецов бреши, не разрушили их строя. Словно опытные солдаты, гниющие мертвецы тут же вновь обступили их со всех сторон, сомкнув ряды. Удары мёртвых вновь посыпались на их головы и отразить их все, не смог бы никто – разве что сыны Славного города. Впрочем, долго сражаться и оставаться в живых, будучи окружён со всех сторон, не смог бы ни один воин, сколь бы силён он ни был. А в ситуации, когда враг не испытывает страха и действует слаженно не смотря на ни что, да ещё и воняет хуже всех выгребных ям мира вместе взятых…, собственно, несмотря на подступавшее к их разумам боевое безумие, арийцы это прекрасно понимали. Оставаться в кольце врагов долго, они не собирались. Они завязали бой, позволили врагу окружить себя. Теперь пора делать следующий шаг, вполне осуществимый и нормальный для сынов Тара, но безумный и практически не выполнимый, почти для всех прочих воинов Катхена и Арии.

Почти одновременно издав свирепый рёв, подстёгнутый и тем, что хлынувшая из порубленных тел вонища почти лишила их зрения, арийцы ринулись вперёд, разбрасывая хлипкие, гнилые тела врагов, словно тряпичные куклы. Естественно, разбрасывали не только ударами ног, локтей и рукоятей мечей, в процессе они не забывали рубить клинками всё, что походило на чьи-то тела и до чего они могли дотянуться. Зрение их пострадало от нестерпимой едкой вони, мир превратился в мешанину теней – не важно. Просто нужно рубить те тени, что имеют более густой цвет.

Собственно, и поэтому тоже, бой начинали спиной к спине – в данной ситуации, следуя сквозь строй врагов плечом к плечу, они легко могли зарубить друг друга.

Яростный натиск арийцев пробил две широкие сквозные бреши в плотных рядах низкорослых мертвецов - для Катхена, вполне себе рослых, даже может быть более рослых, чем в среднем по региону. Однако на фоне сынов Тара, они выглядели подростками…, выглядели бы, если бы были живы. Сейчас, сгнившие, худые как щепки, с серой кожей испещрённой синюшными венами и потоками гноя, они смотрелись крайне жалко на фоне своих огромных мускулистых противников.

Логан протаранил ряды мертвецов, словно падавший по склону холма, каменный блок. Несчастные покойники разлетались подобно невесомым щепкам. На излёте своего яростного рывка, в последних рядах, он вонзил лезвие меча в лицо одного из врагов, ухватил за глотку второго и с рёвом гневным ринулся дальше. Почти сразу остановился, сообрзаив, что врагов впереди нет, и шустро развернулся, напряжённо щурясь и, рукой, в которой сжимал рукоять меча, пытаясь стереть слёзы с покрасневших глаз. Зрение практически отказало, в носу – словно туда песка насыпали, да не простого, а смешанного с чем-то липким, вонючим и приторным.

Тут слева кто-то очень нагло и сильно сердито зашипел.

Арийский король немедленно взревел раненным быком и поспешно развернулся к наглому врагу, подло подкравшемуся сбоку. Поднял меч в своей руке, дабы свирепым ударом разрубить его надвое, но…, никого. Опять хрипы и шипение и опять слева! Он развернулся снова. Пальцы сжимают меч, бешенство клокочет злобным рыком в груди – что это за враг такой? Не видно, лишь слышно его!

Пальцы второй руки крепко сжались в кулак – если не мечом, так этим кулаком он…

По пальцам левой руки потекло что-то жидкое, склизкое такое...

Бешеный взгляд обратился туда – в левой руке исступлённо бьётся покойный противник, потерявший своё оружие не так давно. Это тот самый покойник, что стоял у него на пути и замахивался мечом, дабы нанести ему смертельную рану. Логан отразил его удар, выбив оружие, а затем схватил его пальцами за глотку и…, и не заметил, как с собой утащил.

А если бы у этого существа был кинжал при себе?

В бешенстве от такой вопиющей оплошности, Логан поднял мертвеца повыше, да встряхнул его так сильно, что у бедняги голова и отвалилась. Куда-то по земле катится, на кочках подпрыгивает, а тело вниз упало к его ногам. Да…, упасть-то оно упало, да тут же стало подниматься, вообще не обращая внимания на то, что недокомплект частей у него теперь. Причём частей очень важных. А это уже ни в какие ворота. Пусть мертвец, но ведь с мечом и в бою повержен! Так нет же – не обратив на это всё никакого внимания, тварь пытается встать и продолжить бой! Оно было бы достойно и похвально, но не с таким противником и не после потери головы.

Взбешённый бесчестной низостью мертвеца – наглый крестьянин, сражённый рукой арийского короля, пытается подняться и продолжить сражение! Без головы!

Костистые пальцы тянутся к его ногам, пытаясь что-то непонятное сделать, труп продолжает сопротивляться, не сдаваясь ни при каких обстоятельствах…

В этом что-то было. Что-то близкое по духу ему и всему, чем жил Тар. Что-то такое, что Логан даже ощутил, как часть его гнева уходит.

Пусть это низость, пусть изуверство над естественным порядком вещей, но это существо, при жизни не было воином, оно копалось в земле, пасло скот, кланялось тем, кого Логан никогда не смог бы назвать достойным, а теперь – побеждённый, сгнивший, без башки, а пытается сражаться.

Может быть, он слишком резок в своём возмущении, возможно, оно даже позорно – об этом нужно думать…, а думать нелегко и занятие это не самое полезное. Потом, возможно, не сейчас.

Покойный услышит, что должен, всё остальное – потом.

Он поднял меч над головой двумя руками и одним ударом разрубил труп надвое. Дёрнувшись, обе половинки замерли. И, несмотря на страшную вонь, вырвавшуюся из мертвеца, Логан сказал.

-Ты сражался достойно. Ты почти стал мужчиной.

Если душа этого селянина ещё здесь, она услышит и будет довольна – эти слова из уст и простого воина, ценны, а сказанные королём Тара, ценны вдвойне, для любой души, ищущей себе новое тело.

А затем он повернулся к своим врагам, уже успевшим перестроиться. Смятения и паники, какие после самоубийственной, но как оказалось вполне выполнимой и успешной атаки арийцев, почти наверняка поразили бы обычных воинов - с мёртвыми такое не прошло. Они не умели паниковать, неведомо им смятение – сгнили они давно. Лишь злобная магия поганого колдуна и больше ничего.

За спинами тех, кто двинулся к Логану, высокий ариец, злобно рыча, орудовал двумя длинными мечами - немного странно орудовал, так как сталь клинков двигалась столь быстро, что её невозможно было разглядеть, но не в том даже дело. Большая часть его ударов, не достигали цели, он словно бы окружил себя вихрем из стали, не пытаясь наносить точных ударов. Он стоял на месте, лишая свой прорыв из кольца врагов всякого смысла. Почему-то, он решил действовать так, используя сложную технику движений двух мечей одновременно. Её преимущества очевидны – даже со спины его было крайне сложно поразить мечом или копьём. Но что бы этот вихрь из стали сработал как надо, воин, применивший это, должен был стоять на месте. Некоторые боевые песни говорят, что эту систему создал сам Аргхан и он как раз и был единственным, кто мог такое применять, двигаясь по любой поверхности, оставляя за собой лишь изрубленные тела врагов. Мало кто достигал подобного совершенства во владении двумя мечами, и никто не мог достигнуть того, что умел Аргхан – боевые песни врать не станут. В них всегда была лишь истина и так будет и впредь.

Мертвецы окружили арийца всё так же, грамотным плотным строем, расположившись кольцом, и вот один из них кинулся на своего врага. Домен сдвинулся чуть в сторону – это не выходило за рамки возможностей мастеров меча, но то, что делал Аргхан…, вихрь из стали клинков сдвинулся вместе с ним, мертвец попал мечом в сияющую завесу из металла клинков сбоку от Домена. Оружие вырвало из гнилых рук мертвеца, а он сам очутился там же, куда мгновение назад попал его меч – в завесе из свистящей стали. Послышался громкий хруст, затем треск, словно бы от рвущейся мокрой ткани, в разные стороны брызнула зловонная жидкость, и полетели кусочки гниющей плоти. Домен отступил на полшага в сторону, а мертвец остался лежать на земле, разрубленный на десяток частей.

Логан бросил взгляд на лицо арийца и понял, почему тот остановился, вращая мечи вокруг себя с огромной скоростью, окружая себя почти непроницаемым вихрем стали, но лишаясь всякой подвижности. Глаза у воина практически красные, по лицу струятся слёзы, и он часто моргает.

Похоже, Домен почти ничего не видит и сейчас полагается больше на слух.

Логану пришлось так же не сладко – эта вонь пропитывала всё и застилала взгляд лучше, чем кусок плотной ткани. Впервые за многие годы им приходилось полагаться на слух больше, чем на своё зрение и свои руки. Почти так же, как в лесах Малого города, когда оружие – это всё, что удалось сделать самому из подручных материалов, а твой враг – это хитрый, способный бесшумно двигаться и устраивать подлые засады, хищный лесной зверь.

Впрочем, пантеры арийских лесов, были куда более ловким врагом. Мертвецы же хрипели, иногда шипели, клацали зубами и издавали другие звуки, большая часть коих исходила непосредственно из их гниющих тел. Острое зрение не так важно в битве с тем, кто издаёт слишком много звуков.

Но самим воинам такой бой не слишком комфортен – издавать рёв, рык и прочие звуки, в такой ситуации не рекомендуется. Так что, несмотря на свою ярость и гнев, арийцы старались хоть немного их унять. Что, конечно же, дало свои плоды - слух гораздо лучше помогает, если никто не оглашает окрестности непрерывным, бешеным рёвом.

Не малый вклад в тишину, которой полноценно тут так и не наступило, вносила и подступавшая к горлу тошнота. Однако, несмотря на то, что утром оба плотно поели, не вырвало ни одного – организм привычный к походам, прекрасно понимал, что сегодня ты кушаешь, а завтра, может, уже и нет. При таких исходных, тошнить может, но что бы вырвало – только если прямо перед смертью.

Под натиском ароматов источаемых разрубленными телами, арийцы постепенно отступали подальше от тех мест, где падал изрубленный их руками мертвец. Отступали, стараясь двигаться спиной к ветру. Это помогало – ветер приносил свежий воздух, унося с собой вонь и, вскоре, зрение более-менее восстанавливалось. Домен смог прибегнуть к иной тактике, восстановив подвижность.

Мертвецы в целом бились умело и ловко, что сложно было от них ожидать, но всё же, до арийских воинов им было далеко. Там где умение, взявшееся непонятно откуда, впрочем – магия, ответ простой и нет другого, умение позволяло мертвецу отразить удар, но ему не хватало физической силы.

Вот один из них бросился в атаку, Логан ударил секущим наискось, по шее мертвеца. Тот подставил меч для отражения удара, взявшись за него двумя руками и за рукоять и за лезвие – что мёртвому острое лезвие? Его пальцы не чувствовали боли, да и плоти на них почти не осталось, а кости достаточно сухи, что б выдержать давление не слишком острой стали.

Однако чёрный клинок врезался в меч мертвеца с такой силой, что его выбило из гнилых ладоней, а лезвие беспрепятственно вспороло плечо, прошло через грудину и вышло с другой стороны, с лёгкостью разрубив покойного на две части.

Мёртвые слуги некроманта, не были подготовлены к подобному сражению.

Бой продолжался, но мертвецы не учились на ошибках. Они по-прежнему пытались блокировать удары, даже когда стало очевидно, что это бессмысленно против подобных врагов, обладавших невероятной физической силой и выдающимся мастерством во владении своим оружием.

Сражение продолжалось, мертвецов становилось всё меньше, арийцы становились всё уверенней и злей. Теперь они не осторожничали, не уходили в оборону. Арийцы по-прежнему отступали, следуя за ветром, а их мечи всё быстрее выкашивали ряды врагов.

В какой-то момент сражения, арийцы разошлись так далеко, что потеряли друг друга из виду, как так получилось, неясно. Возможно, ветер менялся, а может, не всегда они следовали точно за ним.

Логан не видел Домена, тот не видел его и вполне возможно, что кто-то из них, уже пал, сражённый ордой гниющих тел, с запертыми внутри них, измученными, крестьянскими душами.

После такой смерти, в таком бою, заслуживает ли воин погребального костра? Конечно да! Ведь эта битва, даже если смерть в ней, станет позором, эта битва далеко не первая для них, за ними тянется длинный шлейф из сотен ярких побед, за ними слава могучих воинов. Они в любом случае заслужили свой погребальный костёр. Но смерть в битве с таким врагом, всё же, как ни крути, а это позорное пятно, какое душа никогда не забудет. Оскорбление, коего ни один из них, ничем не заслужил.

Мысль, что твой товарищ по оружию, прославленный сын Славного города, пал, сражённый гниющей рукой мертвеца, при жизни простого крестьянина, а сейчас послушного раба колдовства некроманта, жгучей болью отразилась в душах арийских воинов.

Расстояние, а так же вынужденная необходимость издавать поменьше звуков, только подкрепляли мысль о такой вероятной позорной смерти собрата. Каждый, слышал лишь только свой злобный рык, зловещий невнятный шёпот мертвецов окружавших его, звон стали собственного меча и треск разрубаемых костей и плоти собственных врагов.

Им обоим, вскоре, стало казаться, что товарищ по оружию, старый друг, мёртв.

В общем, в итоге, единый бешеный рёв сотряс окрестности и оба арийца принялись истреблять всё, что движется с удвоенной энергией. Теперь они не отступали, не уходили в оборону, нападали сами и истребляли всё, что движется, демонстрируя всё, на что были способны их умения и тела.

Когда противники закончились, а сей час наступил довольно скоро, оба ринулись прочь от нестерпимой вони, незримым облаком накрывшим окрестности.

Когда зрение восстановилось, покрасневшими, слезящимися глазами они осмотрелись и, завидев друг друга, чуть ли не разом, с облегчением выдохнули, и двинулись навстречу друг другу.

Став друг напротив друга, несколько секунд они молчали.

-Самая вонючая битва на моей памяти. – Кашлянув, проговорил Домен. Логан кивнул, его губы растянулись в улыбке – на мгновение. Потому что ветер сменился, и в их лица бросило новую порцию вони. Оба поспешили двинуться дальше, к чёрному замку видневшемуся далеко впереди.

-Один из них, он сражался достойно, словно один из… - сказал Логан, когда ветер снова сменился, а мертвецы остались далеко за спиной. Но своей речи не закончил. Не мог он сказать то, что вертелось на языке – это было неправильно.

-Его душа уже ушла. Теперь он ищет новое тело для себя.

Ответил Домен, после секундной паузы – ответил не особо уверенно. Прежде Тар не сталкивался с ожившими мертвецами. По крайней мере, в боевых песнях об этом не было ни слова.

Подобных врагов видели своими глазами всего трое сынов Тара. Сложно сказать, что будет с душой. Пока мертвец двигается, ходит, это понятно – душа заперта в теле и сгорает от стыда своего бесконечного позора. Но когда мертвец умрёт снова, что тогда? Что будет с этой душой?

Несколько минут они говорили об этом, строя предположения, догадки, приводя немногословные и простые аргументы. В итоге, было решено, что душа в таком случае, сразу же покидает оболочку, и любые действия после не имеют смысла. Кроме слов или действий, что душа успела увидеть глазами своего прежнего тела. Душа видела оказанное ей уважение. Опозоренная измученная душа теперь знает, что даже в таком состоянии, она не утратила достоинства, осталась сильна – это очень важно, особенно учитывая тот факт, что при жизни, все эти мертвецы, скорее всего, были крестьянами.

В какой-то момент разговора, возникла идея вернуться, найти того мертвеца и, на всякий случай, предать его огню погребального костра. Маленького, собранного из чего попало, горящего в полной тишине, без единого слова, но с присутствием обоих арийских воинов.

Однако, после недолгих раздумий, было решено, что это, пожалуй, уже перебор – слишком много чести. Столь много её, тот мертвец не заслужил.

Кроме того, в принятом решении, наличествовал и куда более важный аргумент.

-Там всё ещё страшно воняет. – Ворчливо заметил Домен, с одним из аргументов коего, король, немногим ранее, не пожелал согласиться, указав на его недостатки.

-Да. Воняет. – Согласился король. Обернулся на ходу, головой покачал и решительно ускорил шаг, в конце концов, у него с собой нет ничего, чем можно поджечь костёр!

Да и воняет там - просто хоть на меч бросайся.

Обойдётся этот несчастный и без погребального костра.

Шли долго, чёрный замок становился всё ближе, горы всё больше и больше, а вонь никуда не уходила. В конце концов, Логан отвернул ворот своего жилета и понюхал его, после чего скривил губы и сплюнул наземь – одежда насквозь провоняла сильно лежалой мертвечиной.

Редко какое сражение арийский воин хотел бы стереть из своей памяти - это было одним из таких.

Но как ни старайся забыть, а вонь собственной одежды, ещё долго будет о нём напоминать.

Спустя некоторое время они ненадолго остановились, что бы обтереть клинки от гноя и слизи, оставшихся в подарок от поверженных мёртвецов. Почти вся ткань, какая была в их заплечных мешках, ушла на это дело. Как вскоре выяснилось, дело пустое.

-Воняет. – Пожаловался Домен, понюхав, тщательное протёртое лезвие своего меча. Увы, ничего не поделаешь – просто тряпкой от такой едкой вони не избавиться.

-Магия. – Предположил Логан, пожав плечами.

Домен согласно кивнул – слишком уж сильная вонища, что б быть естественной. Запах гниющей плоти им был знаком. Но никогда прежде он не был таким ужасающим, таким въедливым. А тут…

Не иначе магия. Хотя чего ещё ожидать от земли, насквозь пропитанной колдовством?

И ведь поблизости ни единого ручья, хоть обычного, хоть искажённого колдовством. Так и пришлось им всю дорогу идти, да вдыхать вонь гнилой плоти.

Впрочем, долго печалиться по этому поводу не пришлось. Уже очень скоро от чёрной громадины замка колдуна отделились неясные тени и двинулись в их сторону. Тени приближались очень быстро, вскоре они обрели понятные очертания. Прищурившись, воины несколько секунд смотрели их сторону. Потом переглянулись и одновременно неуверенно пожали плечами. А затем разошлись подальше в стороны. В этой битве им потребуется пространство для манёвра, а их оружием станут не только мечи, но и детали ландшафта, благо таковые тут ещё имелись.

К ним приближались пятеро всадников и чем ближе были они, тем лучше можно было их разглядеть. Лошади скакали во весь опор, скаля крупные жёлтые зубы, сверкая безумными глазами полными жгучего гнева. Они двигались, словно самые обычные лошади. Но вот их кожа - серая и не везде она есть. В отдельных местах кожи нет, посеревшее, отвратительное мясо торчит наружу. Кое-где кожа повисла кусками и развевается на ветру, словно ленты и флажки на благородных скакунах родовитых рыцарских родов. Рёбра торчат наружу, шкура, где уцелела, туго обтягивает иссохшие мышцы. Но это не слишком удивило арийцев, они почти и не обратили внимания – после изрубленных мертвецов, чего-то подобного они и ожидали. Однако всадники, тут совсем другое дело.

На них нет одежды – когда-то была, это видно по истлевшим фрагментам, ещё сохранившимся на телах. Их кожа серая, почти чёрная. Глаза пусты, их просто нет. Вместо глаз курящиеся чёрные пламени. Крошечные языки огня, не скрывавшие черт лиц, характерных и хорошо знакомых арийцам.

К ним приближались пятеро кочевников, сейчас известных миру, под именем народа Шеди.

Сыны Тара не слишком надеялись, что пришли туда, куда нужно. Им хотелось отомстить за Арагона или найти его живым, что маловероятно. Однако чем дальше они шли, тем лучше сознавали, что гонятся за птицей в небесах – каковы шансы, что именно этот колдун причастен к случившемуся с Арагоном? Крошечные, ведь в мире полно разных колдунов и все они непременно зло, жаждущее всё испоганить и отравить. Одна Отала вовремя завела дружбу с Доменом, что, естественно, благотворно сказалось на ней самой, а об остальном позаботилась душа самого Славного города Тара и её магия обрела доброжелательные черты, стала полезна. Больше ни один колдун в мире, не мог похвастаться покровительством Тара, а, следовательно, не мог и избавиться от пагубного влияния магии. Так что надежда, что некромант тот самый искомый колдун, была, откровенно говоря, никакой. Они просто шли сюда, они просто знали, что с колдуном надо покончить – причём надо было это сделать в тот же день, как Марс вернулся и рассказал о мертвецах на аренах Валлии. Но тогда других дел хватало с избытком. Теперь оправданий у них нет, а где искать Арагона и его похитителя, непонятно. У них просто нет выбора, они должны покончить с колдуном, отравлявшим сам этот мир.

И вот к ним скачут мёртвые, а может и живые, но навсегда изуродованные магией, воины Шеди.

Бешенство, после сражения с мертвецами почти истаявшее, да изрядно подавленное отвращением, вызванным не изгоняемой удивительно стойкой вонью мертвечины, быстро вернулось обратно. Что в данной ситуации, являлось не лучшим событием. Боевое безумие не должно накрывать с головой до того, как битва началась. Оно должно приходить во время сражения, тогда оно способно переломить ход пойти любой битвы. Если же боевое безумие захватывает разум слишком рано, последствия редко бывают положительными для того, кто этому безумию поддался и для тех, кто шагает рядом.

Впрочем, арийцы были достаточно опытны, чтоб не позволить своей ярости выйти за рамки слишком рано. Несмотря на подступающее бешенство, они действовали так, как должно.

Любой всадник гораздо опаснее пешего воина. Если лошадь врежется в человека на полном скаку, она снесёт его, как ураганный ветер сносит с ровной дороги комок сухой травы. И уже неважно насколько высок ростом и массивен человек, неважно, какие на нём доспехи – лошадь, если она не больная и не старая, всё равно гораздо массивнее, а лошадь несущаяся галопом – снесёт в мгновение ока. Ни одной целой кости не останется. А лошадь поскачет дальше, едва ли с лёгким ушибом. А если отскочишь, и не заденет тебя животина эта – её всадник снесёт голову ударом меча или проткнёт тебя насквозь острием копья. У этих пятерых в руках видно мечи, как раз такие, что лучше всего подходят для ударов с седла - массивное оружие, с длинным лезвием. Таким мечом не просто орудовать на земле, но с седла им можно рассечь пешего противника надвое без особых проблем. А если всадник опытен и мастерски владеет этим страшным оружием, он способен сделать это, даже на полном скаку.

Прежде всего, всадников нужно спешить. А этого достигнуть не сложно, если смел ты, силён и знаешь что нужно делать…, было бы не сложно. Если б лошади были живыми.

А разве есть у них выбор? Они бы не отступили сейчас в любом случае, а если б и захотели – куда ты спрячешься в таком редком лесу от конных воинов, что сами не живы, да и лошади их мертвы?

Арийцы приготовились к сражению, отступив к немногочисленным деревьям, которые ещё оставались на их пути. Дальше, где скачут всадники, деревьев нет вовсе, земля там, потрескавшаяся, чёрная, как смоль. Ничего живого, до самых гор. А может, и там нет ничего живого – скалы, что там может жить? Отсюда видно только голые камни. Их живого, там разве что три чахлых куста на два с половиной ущелья, да какой-нибудь пернатый, что промышляет падалью, гнездится в расщелинах.

Не издав ни единого звука, всадники добрались до первых деревьев, миновали их, и ловко лавируя среди чёрных стволов, разделились на две группы. Трое из них направили лошадей к Логану.

Деревья помешали всадникам сбить своих противников с ног первым же наскоком, но деревьев тут так много, что бы нельзя было быстро двигаться и подобраться к своей жертве с разных сторон.

При этом лошади двигаются как-то слишком уж быстро и слишком ловко. Складывалось впечатление, что они научились немного летать, настолько легко лошади меняли направление своего движения под абсолютно любым углом.

Логан предпочёл ударить первым, рискуя попасть под ответный удар. Как только первый всадник проскочил мимо дерева, подле коего Логан стоял, он ударил с широким замахом, бросив лезвие навстречу мертвецу. Длина лезвия и рук, позволили избежать ответного удара – клинок всадника просто не смог дотянуться до него сразу, а когда чёрный меч врезался в свою цель, уже было поздно.

Голову лошади разрубило надвое, но сила удара и движения самой лошади были таковы, что лезвие не остановилось – оно с хрустом врезалось в грудь всадника, и дальше бедняга поехал уже кубарем, да частично. Обезглавленный конь и разрубленный надвое всадник, рухнули рядышком, где и затихли. Что удивительно не источая ровным счётом никаких запахов. Буквально – они вообще не пахли, в отличие от предыдущих противников арийцев, вонявших просто невыносимо и постоянно.

Когда меч пронёсся сквозь всадника и его коня, Логан зарычал от боли, разворачивая громадный клинок по той же траектории и вкладывая в него всю свою физическую силу. Затрещали сухожилия, боль пронзила мышцы – меч стремился влево, а его выворачивали в обратную сторону. Но он успел и сумел развернуть оружие таким же секущим свирепым ударом, который врезался в тело второй лошади, проносившейся мимо него с другой стороны. Удар пришёлся в бок скакуна. Коня бросило в сторону, его тонкие костистые ноги запутались и он рухнул наземь. Всадник, не сумевший нанести удара в спину Логана, оказался достаточно ловким, что б не потерять равновесия, спрыгнуть с коня и, прокатившись кубарем по земле, подняться на ноги с мечом в руке.

Третий, следовал за первым и его Логан остановить уже не мог никак. Только попытаться уйти от удара меча, нацеленного в его шею или спину. Сбив лошадь второго всадника с ног, нанеся ей смертельную рану, он шагнул вперёд и в бок. Это спасло его от удара в шею или голову и могло бы помочь избежать удара в спину – если бы всадник был простым воином или облачён в доспехи, стеснявшие его движения. Здесь же ситуация была иная. Мёртвый всадник, не только доспехов не носил, на нём и одежды почти нет. Невесомые лохмотья, в коих угадывались остатки одеяния Шеди, вот и вся его одежда. Всадник, едва лошадь проскочила дерево, привстал в стременах, резко наклонился в седле набок и ударил, с силой вытянув руку в направлении своего противника. Острие меча пробило арийский жилет и вошло в плоть, оставив в плече глубокую рану.

С бешеным рёвом, ариец ринулся вперёд, к всаднику, за миг до того выпавшему из седла – поворачиваться к тому, кто его ранил, смысла нет. Этот уже проскочил мимо и теперь разворачивает коня, дабы повторить свой удар с наскока. А в это время его товарищ, попытается убить арийца или хотя бы связать боем, не дав ему возможности снова укрыться за деревом. Ситуация патовая, если Логан не успеет прикончить противника быстро или хотя бы отбросить его в сторону. Всадник просто снесёт его с ног или снесёт голову одним ударом. В первом случае, даже если повезёт и он не будет оглушён, все кости останутся целы, второй противник, теперь пеший, зарежет его до того, как он поднимется на ноги. Как минимум, попытается и может быть даже удачно. Так что это был именно тот момент, когда безумию боевой ярости проявиться самое время.

Логан больше не пытался сдержать рвущиеся наружу, гнев и бешенство.

С диким рёвом ариец обрушился на врага, осыпая его худосочную фигуру шквалом свирепых ударов, не все из которых наносились мечом. Рана в плече причиняла боль с каждым движением, но это не мешало ему, наоборот, эта боль помогала его гневу становиться крепче и сильнее, помогала ему захватить разум целиком.

Боль – не повод отказаться от сражения, боль, это лишь ещё один инструмент в битве. Инструмент столь же полезный, как и оружие из доброй стали.

Щуплый, низкорослый Шеди, померший, видимо, в один день с Арагоном – Логан не мог знать наверняка, но слишком уж всё очевидно. На всю округу один такой колдун, и вот, стоило только подойти к нему близко, что они видят? Изувеченных колдовством людей Шеди!

Тут и думать нечего – они нашли то, что искали и проиграть эту битву не могли никоим образом.

Мертвец отражал удары, от некоторых из них ловко уворачивался и даже, иногда, умудрялся делать ответные выпады. В этом худом, высохшем теле, на лице коего горели чёрные пламени вместо глаз, физической силы оказалось не меньше, чем в самом Логане. Мастерства владения мечом так же в избытке, а там где не хватало, мертвец компенсировал иначе.

Вот, он снова отскочил, ударил секущим пытаясь разрубить глотку арийца. Логан отразил удар, пустив лезвие меча противника по собственному клинку, и шагнул вперёд, со всей силы нанося удар основанием рукояти в лицо. Стремительность движения была такова, что ни отскочить, ни увернуться, мертвец не мог. Он и не сделал ни того ни другого.

Мертвец отклонил спину назад, его позвоночник хрустнул, бледная кожа натянулась, став почти прозрачной. Его ноги остались на месте, а тело, от пояса и выше, изогнулось назад, так, что голова коснулась земли. Удар Логана, в итоге, пришёлся по воздуху, а инерция движения бросила его вперёд, отчего он едва не свалился наземь. Проскочил мимо мертвеца, равновесие поймал и развернулся с рёвом ярости и разочарования. Мертвец, на миг замерший в форме подковы, где основанием стали его ступни и его голова, резко распрямился и вновь повернулся к арийцу. Опять он на ногах, готов сражаться дальше и сразу же, стремительным прыжком, бросается в атаку.

Подобный финт ушами, точнее всем телом сразу, мог бы вызвать инфаркт у половины мечников озера Норх. Ладно бы – мало ли ловких людей на свете, так у этого существа, явственно хрустели кости позвоночника! Логан был готов поклясться, что позвоночник и вовсе сломался, когда мёртвый Шеди выгнулся в дугу. А уже в следующий миг – стоит, как ни в чём не бывало, свою гнилую харю скалит и пускает из глазниц, эти свои чёрные пламени.

Это просто низость. Пусть страшная, у любого волосы дыбом от такого встанут, но и к воронам этих всех любых, слабых и карликовых людей не из Арии! Как эта тварь посмела применять колдовство в бою против прославленного воина, как эта тварь посмела взять в руки меч и оскорбить тем добрую сталь, пропитать её своей поганой трусливой магией?! Так сражаться, это хуже чем пользоваться луком, когда в том нет необходимости. Этот враг попросту не достоин его меча! Он даже собственного меча недостоин! А ещё эти оскаленные жёлтые зубы – да он же смеётся над ним!

Логан взбесился по полной программе, крышу снесло вместе со стропилами. Раскинув руки в стороны, он взревел подобно арийскому быку, клеймо которому поставили не совсем туда, куда надо.

Враг ситуацией воспользовался и немедленно кинулся в атаку, нанося серию стремительных, сильных ударов. Логан отразил все и, воспользовавшись короткой заминкой, допущенной мертвецом, отступив на шаг, назад широко размахнулся одной рукой и опустил клинок своего двуручного меча на голову мертвеца. Тот поставил свой меч над головой, сумев отразить этот свирепый удар, способный надвое разрубить воина в хорошей кольчуге. У него даже рука не дрогнула, а его клинок не был разрублен и не выпал из пальцев – этот мертвец был столь же силён и крепок, как и пожилой вол!

Что ему не очень помогло.

Выпустив оружие из пальцев, Логан шагнул ближе и ухватил мертвеца одной рукой за глотку, второй за руку, сжимавшую меч. Мертвец сейчас смотрел прямо ему в лицо. Два курящихся, чёрных пламеня, бьются из его глазниц. От них веет смертью, ледяным холодом могилы веет от них…

Ну, веет и пусть себе веет.

С дикими рыком, Логан сжал пальцы и изо всех сил развёл руки в стороны.

С протяжным хрустом, рука мертвеца оторвалась от его тела. Меч выпал из тонких пальцев.

Покойный Шеди от боли не закричал, явных признаков разочарования не показал, вместо этого, врезал кулаком второй руки в бок арийца. Удар оказался настолько мощным, что ариец подавился рыком, чуть согнулся в бок и, в бешенстве, выбросив оторванную руку мертвеца, но, не отпустив его шею, начал бить кулаком по его башке. Бил сверху вниз, особо не мудрствуя, словно бы молотом.

На третьем ударе череп смяло, кости разошлись в стороны, разорвав кожу, остатки мозгов потекли по волосам и лицу покойного, а шея под пальцами арийца и так уже раздавлена, в общем, голова о тела оторвалась начисто. Мертвец дёрнулся разок другой и обмяк.

В тот же миг, ариец услышал топот копыт и едва успел отскочить – недостаточно быстро, лошадь задела его боком и Логан свалился наземь, но далеко его не отбросило. Врезался спиной в дерево.

Всадник, тем временем, развернулся на новый заход. Логан поднялся на ноги, кривясь от боли – его меч валяет в стороне, оружие мертвеца там же. И вот-вот всадник вновь попытается сбить его с ног, а если не получится, обязательно достанет лезвием своего меча.

Лишь бегство вглубь леса, здесь может стать верной тактикой, ведь там, всаднику будет…

Какие глупости! Сыны Славного города Тара не бегут никогда! А если такое когда-то и было – это всего лишь глупые сказки, лживые выдумки крестьян и рабов!

Оружие далеко? Оружие не бывает далеко! Ветка, камень, кусок бревна – да само тело, это уже оружие! Вот именно – оружие прямо тут, руку протяни и всё.

К тому же, ему по росту как раз почти хорошая дубина.

Ощерив зубы в бешеном оскале, Логан ухватил обезглавленного мертвеца за ноги и ринулся навстречу всаднику. Развернулся вокруг своей оси, удерживая свою дубину за ноги и с громогласным рёвом, швырнул со всей силы в нужную сторону.

Всадник не успел отклонить своего мёртвого коня в бок - с таким методом ведения войны он вряд ли сталкивался, удивляться не умел, что делать не понял.

Труп с хрустом врезался в морду лошади, нелепо тряхнул конечностями, перекатился через голову коня и врезался в голову всадника, выбив его с седла.

В итоге, лошадь потеряла направление и столкнулась с деревом, а всадник кубарем укатился по земле, по дороге потеряв оружие. А как катиться перестал, там поздно уже было.

Чёрное лезвие развалило его тело надвое, от темени до таза.

Логан поднял меч над головой и огласил окрестности победным рёвом.

Потом посмотрел туда, где ещё один человек издавал подобные рычаще-ревущие звуки, и звенела сталь мечей. Глянув, широким шагом туда направился, да на миг остановился – изрубленные тела первого всадника, его лошади, другие два мёртвых скакуна. Они лежат на земле, да, и по идее, они должны быть мертвы. Но проблема в том, что они уже и так были мертвы.

Лошади медленно двигают ногами, их морды поворачиваются, они скалят зубы, все их движения словно бы в полусне, но они есть, эти проклятые движения…

-Колдовство. – Пробормотал Логан и, взяв меч покрепче, с силой опустил клинок на голову первого не до конца помершего скакуна. Он рубил их, пока те не перестали шевелиться. Теперь, когда мёртвые, выглядят как мёртвые, можно двинуться дальше.

Он не стал помогать Домену, перехватив его злобный взгляд – эти два мертвеца чем-то сумели впечатлить арийского воителя. Он посчитал, что вмешательство другого воина, станет оскорблением для него. Домен опасался потерять лицо, если не закончит эту схватку сам.

Логан с мнением собрата согласен не был, всё-таки, противники бесчестны, они не знают ничего о доблести и чести. Но Домен не сопляк из Малого города, он прославленный воин, прошедший сотни сражений. Нельзя сейчас вмешаться и при этом не унизить его.

Можно потом поговорить и убедить, что он был не прав в своих выводах. Возможно, доказав свою силу в короткой стычке на мечах, по излюбленной арийской традиции – ведь лучшее доказательство правоты, это доказательство собственной ловкости и силы. Сильный врать не станет. Зачем сильному врать? Он слишком силён, что б разменивать свою честь на такие глупости как ложь.

Другое дело, что сила непостоянная вещь – в ней нужно сомневаться и её нужно доказывать. Ни раз, ни два – всегда. Ибо слабость подобна болезни, она разъедает изнутри, она подла и коварна…

Домен сумел избежать первого удара кавалеристов и спешить обоих. Их лошади валялись в пяти метрах друг от друга с разрубленными головами. Передние ноги обоих скакунов так же были срублены, что недвусмысленно указывало на метод, коим всадников сняли с сёдел.

Теперь ариец и мертвецы кружили на участке лишённом растительности, обмениваясь сериями стремительных секущих ударов. Скорее всего, именно это и заставило Домена проникнуться уважением к своим мёртвым противникам. Несмотря на всё его мастерство, его скорость и силу, Домен нанёс лишь несколько лёгких ран своим противникам. Те не смогли его задеть, но и расслабиться не давали, вынуждая арийца сражаться на пределе своих возможностей. Настолько умелых противников, у Домена не было очень давно. Исключая поединки арийцев друг с другом.

Но это всё же, не одно и то же, арийцы не пытались друг друга убить, они лишь оттачивали своё мастерство. Сражения мастеров меча, где они пытаются друг друга убить и пытаются лишь серьёзно ранить, это две очень большие разницы.

Мечи порхали в воздухе, словно и не были они из крепкой стали, звон металла разносился на десятки метров вокруг и горячие искры вылетали из лезвий клинков, когда они соприкасались в особо свирепых ударах. Тем не менее, пока что никто не мог одержать верх.

Домен, в основном оставался на месте, мертвецы кружили, осыпая его сериями точных, сильных, прекрасно поставленных ударов. Ариец был вынужден вертеться на месте и максимально быстро орудовать своими двумя мечами, что б не получить ран, какие вполне могут стать смертельны.

Казалось, сложилась ситуация, где победит тот, кто первым выдохнется или тот, кто первым ошибётся. В первом случае, Домен вряд ли сможет одержать верх. Он всё же живой человек, а его противники мертвы, усталость им неведома.

Во втором – мертвецы не делали ошибок.

Они сражались без эмоций, без отчаянных действий, их клинками управлял холодный разум, не подверженный ничему из того, что часто и определяет человека, как человека.

Логан наблюдал за битвой и, в другие времена, в другом месте, ни за что не вмешался бы – Домен, хотя и без слов, но ясно дал понять, что оценит вмешательство как оскорбление, как выказанное ему презрение и сомнение в его силе. Конечно, это не фатально – перебесится, успокоится. Но относиться к своему королю так же как прежде, он ещё долго не сможет. Ни Логан, никто иной из сынов Тара, не вмешался бы, в другие времена, при других обстоятельствах. Но всё изменилось – их осталось слишком мало, а Нар ещё слишком молод, последнее доказательство силы Наром ещё не принесено.

Логан не мог допустить, что бы Домен погиб в этом сражении. Потеря Арагона, уже катастрофа, а если ещё и Домен…, и всё же он сомневался. Подходил на шаг к сошедшимся в битве арийцу и его неживым противникам и замирал, хмуро взирая на это яростное сражение. Потом делал ещё шаг и снова замирал на месте. Дело ведь не только в Домене – он и себя опозорит, вмешавшись в этот бой.

Он не мог принять решение и не мог позволить Домену погибнуть столь глупо – по его мнению, даже без учёта всего прочего, смерть в битве с мертвецами колдуна, не может быть достаточно славной, что б затмить славу предстоящей битвы за Нар.

Однако ему не пришлось делать нелёгкий выбор и не пришлось смотреть, как старый друг сложит голову в битве, каковую он ошибочно принял достойной стать последней для него.

Всё случилось на удивление быстро.

Домен продолжал отражать удары и наносить собственные, вкладывая всю свою ярость в каждый удар. И очень скоро он понял, что почти неизбежно проиграет – противник не проявил и толики усталости, не делал ошибок. Лица с чёрным пламенем вместо глаз, никак не меняются, в них нет ни эмоций, ни слабости - идеальные мечники, способные одолеть любого противника.

И всё же в них был изъян, в полной мере проявившийся в затянувшемся сражении.

Они сражались, словно бы по шаблону. Раз за разом, повторяя одни и те же удары, одни и те же их комбинации. Как будто некто обучил их ограниченному набору приёмов и ударов, которые они запомнили и применяли без ошибок и неточностей. Идеальное исполнение любой атаки, но нет мозгов, чтоб хотя бы иначе скомбинировать то, что им известно. В какой-то момент, Домен понял, что может предсказать каким будет следующий удар его противников. Не погаси он хоть немного своей ярости, вряд ли сумел понять, каков его враг на самом деле. Но он сумел и теперь, взвыв от бешенства и обиды, горько сожалел о том, что не поддался бешенству сразу. Достойный враг, сама битва с которым большая честь, казалось бы. А что на деле? Лишь бездумные тупые куклы колдуна.

Очередная атака одного из мёртвых Шеди ушла в пустоту – Домен ожидал её и сумел воспользоваться недостатком своих противника. Он отклонился чуть в сторону, клинок, слегка задев его бок острием, прошёл мимо. Его же мечи разом обрушились на второго мечника. Лезвия со свистом рассекли мёртвую плоть, отсекая голову мертвеца. Прежде чем голова, слетевшая с плеч, коснулась земли, ариец развернулся и то же самое провернул со вторым мертвецом. Головы покойных стукнулись оземь и укатились к деревьям. Их тела не упали, на несколько мгновений они остались стоять, покачиваясь, словно от ветра, а их руки опустились вдоль тела, не безвольно, не выронив оружия. Казалось, потеря голов, несчастных всего лишь ошеломила на пару мгновений и только. Они словно растерялись, но вот-вот соберутся с мыслями и продолжат сражение.

Как бы там ни было, что-то ещё сделать они не успели. Мечи арийца поднялись вновь и с влажным хрустом врезались сначала в предплечья одного, затем другого. Руки мертвецов свалились туда же куда и их головы, а вслед за тем, свирепые секущие удары развалили их тела на две половины.

Злобно зарычав в сторону поверженных врагов, Домен вернул мечи в ножны за спиной и широким шагом направился к своему другу и королю.

Обменявшись молчаливыми кивками, они двинулись к замку трусливого колдуна, бросавшего против них своих пусть и сильных и опасных, но совершенно бездумных кукол.

Очень скоро обитель колдуна стал видна так отчётливо, что арийцы смогли разглядеть некоторые её детали. Цветов в здании, одним своим видом, внушавшим ощущение неотвратимой и страшной угрозы всему на свете, не прибавилось. Наоборот, его чёрный цвет, казалось, стал глубже, насыщеннее. Это мешало рассмотреть его лучше, но и увиденного в целом было достаточно.

Замок представлял собой симметричный комплекс из нескольких строений. Центральное, возвышалось над землёй очень высоко, сложно сказать насколько точно. Однако даже издалека оно казалось громадным. Здание имеет форму трапеции, на вершине которой расположен треугольный чёрный же шпиль. На стенах террасы в десяток рядов, казалось, они обозначают собой этажи здания. Впрочем, из-за расстояния сложно сказать. Возможно, это просто какое-то украшение или выверт фантазии скульптора, не несущей никакой пользы или смысла.

Другие здания имели разные формы, от треугольников, до квадратов.

Кажется, там есть окна, но не факт – свет отражался от некоторых участков стен, тогда как другие его словно бы поглощали. Возможно, свет отражает стекло, почему-то, чёрное – колдовство, можно даже не удивляться. А может, и нет. Цветное стекло не такая уж редкость, что здесь, что в Арии, другое дело, что чёрное стекло никто не делал в качестве оконных рам. Это глупо. Стекло должно свет пропускать, иначе, зачем ещё его ставить в окно?

Все здания стояли близко друг к другу. Если их что-то и разделяет внизу, то улицы этого замка должны быть очень узкими, буквально в два человеческих корпуса, а то и меньше. Впрочем, возможно здания и вовсе стоят впритык друг к другу и являются частью единого комплекса.

Замок окружён низкой, идеально ровной по своей верхней кромке и гладкой на вид стеной. Высота не впечатляет, словно её делали исключительно для галочки и никакой иной функции, кроме декоративной, она не несла. Может и так, но ворот в ней не видно. Как ни напрягали арийцы своё зрение, даже намёка на вход в замок, разглядеть не удалось. Вполне может быть, что ворот там вовсе нет – всё-таки это обитель не простого смертного, а колдуна. У них есть и другие пути, что б преодолевать стены. Рукотворные проходы куда бы то нибыло, для магов не обязательны, хотя и удобны. С ними реже нужно колдовать. Однако если колдун силён, обладает большим личным могуществом, он вполне может отказаться от привычных ворот и дверей, в пользу порталов и прочего странного противоестественного колдовства.