От убийства на волосок

Маргарет Клэр Предсказатель землетрясений

— Естественно, вы настроены скептически, — сказал Уэллмен. Он налил в стакан воды из графина и проглотил таблетку, запивая. — Да, понятно. Я не виню вас. Нисколечко. Многие сотрудники нашей студии думали, как вы. И я тоже, признаться. Но это было поначалу, когда мы стали выпускать в эфир программу с участием Герберта. Скажу откровенно: я очень сомневался, что подобное шоу идет на пользу телевидению.

Уэллмен почесал за ухом. Лицо Рида выражало искренний интерес ученого.

— Но я оказался не прав, — Уэллмен легонько стукнул ладонью по столу. — Мне приятно признаться, что я ошибался на тысячу процентов. Первое не объявленное появление на экране этого человека принесло около двух тысяч писем. А теперь после каждого его выступления приходит… — Уэллмен наклонился к Риду и прошептал цифру.

— О! — воскликнул Рид.

— Мы не разглашаем эти данные потому, чтобы не создавать лишней сенсации. Но это сущая правда. Сейчас на телевидении нет никого, кто бы пользовался такой популярностью у зрителей. Выступления Герберта транслируются на коротких волнах по радио и их слушают во всем мире.

Каждый раз после шоу мы вынуждены посылать два больших грузовика, чтобы забирать пришедшую почту. И я очень счастлив, Рид, что вы, ученые, наконец-то решили заняться изучением «феномена» Герберта. И этот «феномен» меня невероятно интересует.

— Этот Герберт… Какое впечатление он производит? — спросил Рид.

— Паренек-то? О, он очень простой, очень спокойный, очень искренний. Мне он нравится. Его отец — тот несколько эксцентричный человек.

— Что из себя представляет сама телепередача?

— Вы хотите знать, что делает Герберт перед камерой? Откровенно говоря, Рид, на этот вопрос вы, исследователи, и должны ответить. Мы не понимаем, что происходит и почему. Действительно, не понимаем.

Я сейчас, разумеется, расскажу об особенностях этой программы. Паренек выходит в эфир дважды в неделю: по понедельникам и пятницам. Он никогда не пользуется написанным заранее текстом. — Уэллмен поморщился. — Естественно, это доставляет всем нам ужасную головную боль. Но Герберт говорит, что текст лишает его вдохновения.

Его выступление длится двенадцать минут. Почти все это время он лишь рассказывает зрителям о том, что он делал в школе, о книгах, которые прочитал, и так далее. В общем, ничего особенного. Такое можно услышать от любого приятного и спокойного подростка. Но Герберт всегда делает одно или два предсказания. Никогда не больше трех. И эти предсказания сбываются в течение сорока восьми часов. Герберт утверждает, что он не может видеть будущее дальше этого срока.

— И что, эти предсказания… Они свершаются? — полуспросил, полуответил Рид.

— Да, — Уэллмен глубоко вздохнул и, сделав трубочкой губы, выдохнул. — Герберт предсказал авиационную катастрофу над Гуамом в прошлом апреле, и она произошла. Он предсказал нашествие урагана на побережье государств Мексиканского залива, и это тоже случилось. Он предсказал результаты выборов, и его прогноз оказался абсолютно точным. Он оповестил о предстоящей гибели подводной лодки в Тихом океане, и она потонула. Представляете, когда идет телепередача с участием Герберта, в студии, вне поля зрения камер, всегда присутствует сотрудник ФБР. Он обладает полномочиями прервать передачу, если предсказания Герберта каким-то образом затронут жизненно важные интересы государства и общества. В ФБР относятся к этому подростку очень серьезно.

Я посмотрел вчера список предсказаний подростка, когда узнал, что ученые университета думают над осмыслением «феномена» Герберта, — продолжил Уэллмен. — Он уже почти полтора года выступает по телевидению. И сделал за это время 106 предсказаний. Каждое из них, я повторяю, каждое подтвердилось.

И теперь люди доверяют ему настолько, что… — Тут Уэллмен облизал губы и некоторое время подыскивал сравнение. — Что они поверят ему, если он предскажет конец света.

Я совершенно убежден в этом, Рид. Абсолютно убежден. Герберт — самое значительное явление на телевидении со времени изобретения этого самого мощного средства массовой информации. Вам не следует недооценивать подростка и его значимость. А теперь пойдемте, посмотрим его шоу. Через несколько минут он должен предстать перед камерами.

Уэллмен встал из-за своего стола, поправил узел галстука в розовых и красных пингвинах, затем провел Рида по коридорам телецентра к студии 8Д, где находился Герберт Пиннер.

Подросток действительно выглядел, подумал Рид, вполне обыкновенным — приятный, спокойный парень лет четырнадцати. Высокий для своего возраста, с открытым, умным, несколько отрешенным лицом. С видимым безразличием он ждал начала программы.

— … Недавно я прочел очень интересную книгу, — сказал Герберт, обращаясь к телезрителям. — Ее название — «Граф Монте-Кристо». Я думаю, она всем понравится. — Подросток взял книгу со стола и показал ее телезрителям. — Я также начал читать книгу по астрономии, написанную человеком по фамилии Дункан. Знакомство с этой книгой вызвало у меня желание иметь телескоп. Мой отец пообещал купить этот прибор, если я закончу учебный год с хорошими и отличными оценками. Я расскажу вам, что увижу в телескоп, когда мне купят его.

В ряде североамериканских штатов произойдет сегодня вечером землетрясение. Не очень сильное. Оно причинит значительный ущерб постройкам. Однако никто не погибнет. Завтра утром, примерно в десять часов, будет найдена альпинистка Гвендолин Бокс, которая пропала во время восхождения на одну из горных вершин во вторник. Ее нога сломана, но она будет все еще живой.

После того, как у меня будет телескоп, я надеюсь вступить в общество наблюдателей за переменными звездами. Это звезды, чья яркость меняется в зависимости от их внутреннего состояния или по каким-то внешним причинам…

После окончания передачи Рид познакомился с подростком. Как и ожидалось, Герберт проявил себя вежливым, отзывчивым собеседником. Вместе с тем немного рассеянным.

— Я не знаю, как это у меня получается, мистер Рид, — сказал Герберт после заданных ему вопросов. — Нет, я не вижу никаких картин, как вы предположили. Я не слышу чужих слов. Предсказания сами собой приходят мне на ум.

Но одно я определенно заметил. Я не могу предсказать ничего того, о чем не имею никакого понятия. Я могу предсказать землетрясение, поскольку все знают, что это такое. Я бы не смог предсказать спасение альпинистки, если бы не знал, что она пропала. У меня внезапно возникло ощущение, что ее должны отыскать.

— Ты полагаешь, что не можешь предсказать ничего такого, что не заложено в твоем сознании? — уточнил Рид.

— Думаю, да. — Герберт чуть-чуть замешкался. — Сначала в моей памяти появляется нечто вроде… светящегося пятна. Но я не знаю, что это такое. Словно смотришь на источник света закрытыми глазами. Вы знаете, что свет где-то рядом. И это все, что известно. Поэтому я читаю так много книг. Чем больше знаю, тем больше могу предсказать.

Иногда я не улавливаю наступления важных событий. Не знаю, почему. Так, например, я не смог предсказать катастрофу на атомной электростанции, когда погибло много людей. В этот день я лишь испытал странное переутомление.

Не знаю, каким образом все у меня получается, мистер Рид. Но уверен, что это получается.

В этот момент подошел отец подростка — небольшого роста подвижный человечек с довольно бесцеремонными манерами.

— Итак, вы решили обследовать Герби, да? — спросил он после взаимного представления. — Отлично, отлично. Настало время, чтобы его обследовали.

— Думаю, для ученых это очень интересно, — осторожно ответил Рид. — Я уполномочен сделать предварительное заключение, необходимое для начала серьезного изучения.

Мистер Пиннер проницательно посмотрел на Рида.

— Вы хотите удостовериться, будет ли землетрясение, не так ли? Одно слышать, что мой сын говорит, другое… Что ж, уверяю, землетрясение произойдет. Хотя землетрясение — ужасная штука. — Мистер Пиннер прищелкнул языком и добавил: — Но никто не погибнет. И это немного утешает. И, будьте уверены, поисковая группа найдет мисс Бокс, как это предсказал Герберт.

Землетрясение произошло в девять часов пятнадцать минут вечера. Рид сидел дома у торшера, читая журнал, публикующий статьи по парапсихологии. Кресло под ним зашаталось, как и все остальное вокруг. Послышался зловещий скрежет.

Утром Рид позвонил Хоффнеру, специалисту-сейсмологу, с кем как-то случайно познакомился. Хоффнер был категоричен в своих оценках.

— Ученые не могут предсказать землетрясение. Даже за час до того, как оно произойдет. Если бы это было для нас возможным, мы бы предупреждали людей, чтобы они покинули помещения. Никто бы не погибал. Мы лишь можем определить сейсмические зоны на территории земного шара. И давно знали, что территория, где вчера произошло землетрясение, является одной из таких зон. Однако, что касается предсказания точного времени… Для нас, ученых, это невозможно. Это все равно, что попросить астронома предсказать точное время проявления новой звезды. Он не знает. И мы не знаем, когда точно произойдет землетрясение. Что заставило вас позвонить мне? Предсказание подростка Герберта Пиннера?

— Да. Мы намереваемся обследовать его.

— Намереваетесь?! Вы хотите сказать, что совсем недавно заинтересовались этим «феноменом»? Боже, в каких заоблачных высях вы, парапсихологи, обитаете!

— Вы думаете, он искренен?

— Абсолютно, да.

Рид повесил трубку. За завтраком, просматривая газеты, он увидел вынесенное в заголовок сообщение о том, что мисс Бокс найдена со сломанной ногой.

И все же парапсихолог оставался в нерешительности, как поступить. Только утром в четверг Рид понял, что его нерешительность объяснялась отнюдь не заботой об экономии университетских денег, а его, Рида, подсознательной уверенностью в том, что Герберт действительно обладает суперспособностью предвидеть будущее. Рид в глубине души не хотел обследования подростка. И испытывал непонятный страх.

Рид почувствовал себя неуверенно. Он позвонил ректору университета, попросил у него разрешение на продолжение исследования и тут же получил согласие. Утром в пятницу в сопровождении двух ассистентов он направился в телецентр.

Они обнаружили Герберта, с угрюмым видом сидевшего в кресле в студии 8Д. Уэллмен и еще пять сотрудников телецентра суетились вокруг подростка. Тут же переминался, заламывая руки, отец вундеркинда. Даже агент ФБР покинул свое обычное место, присоединился к остальным и, отбросив свою обычную невозмутимость, активно участвовал в жарком споре. Герберт, качая отрицательно головой, упрямо твердил:

— Нет, нет. Я не могу.

— Но почему, Герби? — жалобно восклицал отец. — Пожалуйста, скажи, почему ты отказываешься? Почему ты не хочешь выступать?

— Я не могу, — ответил Герберт. — Прошу тебя, не спрашивай меня ни о чем. Я не могу!

Рид заметил, что губы подростка побелели.

— Но, Герби. Ты получишь все, что захочешь. Только продолжай свою программу. Ты мечтал о телескопе. Я куплю телескоп завтра. Хочешь, куплю сегодня!

— Мне не нужен телескоп, — устало заметил подросток. — Я не хочу в него смотреть.

— Я куплю тебе пони, моторную лодку, плавательный бассейн! Герби, я куплю тебе все, что пожелаешь.

— Нет, — отрезал подросток.

Пиннер беспомощно обвел всех глазами. Он остановил взгляд на Риде, стоявшем поодаль, и поспешил к нему.

— Может быть, вы сумеете уговорить моего сына, мистер Рид.

Рид почесал кончик носа. В определенном смысле он был заинтересован в продолжении шоу. Ученый раздвинул столпившихся вокруг Герберта людей и протиснулся к нему.

— В чем дело, Герберт? Я слышал, ты не хочешь сегодня выступать по телевидению?

Герберт поднял глаза. Рид почувствовал угрызения совести при виде осунувшегося, озабоченного лица подростка.

— Я не могу это сделать. Просто не могу.

Рид еще раз почесал нос. Часть методики парапсихологии заключается в том, чтобы побудить субъекта к сотрудничеству.

— Если ты не появишься на экране, огромное число людей будет разочаровано.

— Я ничем не могу им помочь, — ответил Герберт унылым голосом.

— Но, что более важно, — многие люди испугаются. Они ведь не знают, почему не вышла в эфир передача с твоим участием. Люди будут строить догадки. Всевозможные догадки. Если они не увидят тебя, очень многие запаникуют.

— Я… Я… — Герберт потер ладонью щеку. — Может быть, вы правы. — Он медленно произносил слова. — Только… Только…

— Ты должен выступить сегодня!

Внезапно подросток сдался.

— Хорошо. Я попробую.

Присутствующие в студии облегченно вздохнули. Сотрудники центра, стоявшие неподвижно в соседних коридорах, стали расходиться по местам. Послышались взволнованно-радостные возгласы. Напряжение спало, поскольку худшее не произошло.

Первая половина выступления Герберта во всем походила на его предыдущие появления на экране. Однако голос подростка звучал неуверенно, и его руки слегка дрожали. Но обыкновенный телезритель вряд ли это заметил. Порассуждав о несущественном примерно минут пять, Герберт отодвинул в сторону книги и рисунки (он рассказывал об уроках черчения в школе) и начал говорить со всей серьезностью:

— Я хочу сказать вам о том, что произойдет завтра. Завтра, — тут он сделал паузу и проглотил слюну, — ваше завтра будет совершенно не таким, каким был любой день на протяжении истории человечества. С завтрашнего дня начнется новая эра для всех нас. Мы все будем жить в обновленном и лучшем мире.

Находившийся за стеклянной перегородкой и слушавший подростка Рид почувствовал при этих словах необыкновенное волнение. Он посмотрел на стоявших рядом с ним людей. Они, чрезвычайно взволнованные, с напряженными лицами внимали каждому слову несовершеннолетнего прорицателя. Нижняя челюсть Уэллмена немного отвалилась, и он машинально теребил свой яркий галстук.

— В прошлом, — продолжал молодой Пиннер, — мы испытывали весьма тяжелые времена. Почти вся история состояла из войн, которых было очень много. Как, впрочем, было много других бедствий и всякого рода катастроф. Мы испытывали кризисы производства. Умирали от болезней, лечить которые не умели. Мы видели, как гибнет плодородная почва, как неумолимо приближается всеобщий голод. Мы все страдали. Мы все переживали тяжелые времена…

Но, начиная с завтрашнего дня, — сказал торжественно Герберт, — все изменится, и наступят новые времена. Никогда не будет больше войн. Мы будем жить все вместе, как родные братья. Мы забудем об убийствах и ядерном оружии. От одного полюса до другого мир расцветет как прекрасный сад. Везде наступят благоденствие и достаток. Люди будут жить долго и счастливо. Никто больше не будет бояться. Впервые с тех пор, как человеческие существа появились на Земле, они обретут образ жизни, достойный людей.

Города наполнятся духовной чистотой и культурой. Для всех будут доступны искусство, музыка и книги. Мы станем мудрее, богаче, физически сильнее, чем те поколения, которые жили до нас. Каждый народ, каждая нация внесет свой вклад в общее благо. И очень скоро… — тут подросток замялся, словно споткнулся о собственную мысль, — очень скоро мы отправимся в космические путешествия на наших кораблях-ракетах.

Мы высадимся на Марсе и Венере. Побываем на Юпитере. Мы отправимся дальше, к самым границам нашей Солнечной системы. Мы увидим, что из себя представляет Уран и Плутон. И оттуда, если это возможно, мы полетим еще дальше, к звездам.

Итак, завтра все изменится к лучшему. Вот и все. До свидания. Спокойной ночи.

После того, как изображение Герберта исчезло с экранов телевизоров, некоторое время никто в студии не двигался и не говорил. Затем почти все разом взволнованно стали выражать свои чувства Рид, оглядев присутствующих, заметил расширившиеся от возбуждения зрачки, лихорадочный румянец на щеках у одних и мертвенную бледность у других.

— Интересно, какое воздействие этот новый счастливый мир окажет на телевидение? — спросил вслух самого себя Уэллмен. Его галстук с пингвинами выбился из-под пиджака и торчал сбоку. — Телевидение останется. В этом-то я уверен. Оно станет частью хорошей жизни. — И затем, обращаясь к Пиннеру отцу, вытиравшему носовым платком заплаканные глаза, добавил: — Увезите, и поскорее, отсюда своего сына, Пиннер. Его разорвут от радости на части, если он останется здесь.

Пиннер кивнул головой. Он схватил за руку Герберта, которого вновь окружали люди, и поспешил с ним к выходу. Рид почти бегом присоединился к ним. С его помощью они пробились сквозь заполнившую коридоры толпу и вышли на улицу через запасную дверь центра.

Не дожидаясь приглашения, Рид забрался в приготовленный для Пиннеров автомобиль и уселся напротив Герберта на одно из откидных сидений. Подросток выглядел очень усталым, но на его губах играла едва заметная улыбка.

— Скажите шоферу, чтобы он отвез нас в какой-нибудь тихий отель, — посоветовал ученый отцу прорицателя. — Вам не дадут покоя, если вы поедете домой.

Пиннер вновь утвердительно кивнул.

— Отель «Триллер», — приказал он водителю. — Но без спешки, приятель. Нам надо подумать.

Отец обнял одной рукой сына за плечи и ласково потряс его. Глаза Пиннера-старшего блестели.

— Я горжусь тобой, Герби, — прочувствованно сказал он. — Очень горжусь. Ты сегодня говорил о замечательных, замечательных вещах…

Водитель завел и тут же выключил мотор. Затем он повернулся и спросил:

— Это молодой мистер Пиннер, не правда ли? Я только что видел вас на телеэкране. Могу я пожать вам руку?

Герберт нерешительно протянул ладонь. Шофер пожал ее почти благоговейно и сказал:

— Я хочу поблагодарить вас. Выразить мою глубокую признательность. Извините, мистер Пиннер. То, что вы сказали, очень много для меня значит. Ведь я воевал и знаю, какое зло — война.

Автомобиль мягко отъехал от тротуара. По мере продвижения к центру скорость замедлилась. Предупреждение Пиннера-старшего оказалось ненужным. Улицы запрудили толпы людей. Все выходили на проезжую часть. Машина еле двигалась, почти ползла сквозь людскую массу. Рид зашторил боковые стекла, чтобы Герберта не узнавали.

Разносчики и продавцы газет надрывали глотки на перекрестках, стараясь перекричать истерический гомон толпы. Когда машина в очередной раз остановилась, Пиннер-старший открыл дверь и выскользнул наружу. Через пару минут он вновь протиснулся в машину, держа в руках кипу купленных газет.

— Новый мир грядет! — гласил один заголовок. — Тысячелетнее царство всеобщего счастья наступит завтра! — оповещал другой. — Наслаждайтесь будущим! — предлагал третий.

Рид раскрыл одну из газет и наткнулся на комментарий: «Четырнадцатилетний подросток сказал, выступая по телевидению, что, начинал с завтрашнего дня, все беды и несчастья современности исчезнут. Эта новость воспринята во всем мире с невероятной радостью и воодушевлением. Подросток Герберт Пиннер, чьи безошибочные предсказания принесли ему всемирные известность и авторитет, на этот раз объявил о наступлении эры всеобщего благоденствия, мира и счастья, эры, которой человечество не знало никогда раньше…»

— Разве это не прекрасно, Герберт? — взволнованно спросил отец. Глаза Пиннера-старшего буквально сверкали. Он дернул Герберта за руку. — Разве это не прекрасно? Неужели ты не рад?

— Рад, — ответил коротко сын.

Наконец, они добрались до отеля, зарегистрировались и поднялись в отдельный двухкомнатный номер на шестнадцатом этаже. Даже на этой высоте до них доносился шум возбужденной толпы, заполнившей улицы.

— Присядь и отдохни, Герберт, — сказал Пиннер-старший. — У тебя усталый вид. Видимо, тебе тяжело далось твое потрясающее предсказание. — Отец некоторое время бегал взад-вперед по комнате, потом, повернувшись к сыну, заметил извиняющимся тоном: — Ты не будешь возражать, сынок, если я отлучусь ненадолго? Я слишком взволнован, чтобы оставаться на одном месте. Хочу посмотреть, что происходит снаружи. — Его рука уже лежала на дверной ручке.

— Пожалуйста, прогуляйся, отец, — ответил сын и глубже уселся в кресло.

Рид и Герберт остались одни. Оба молчали. Пиннер-младший погладил пальцами лоб и глубоко вздохнул.

— Герберт, — вкрадчиво начал разговор ученый. — Я думал, ты не можешь предвидеть будущее дальше, чем на сорок восемь часов.

— Да, это так, — ответил Герберт, не поднимая глаз.

— Тогда как ты смог предсказать все то, о чем ты говорил сегодня по телевидению?

Вопрос, словно камень, брошенный в гладь пруда, погрузился в тишину комнаты. Круги пошли от него в подсознании двух сидевших рядом людей.

— Вам это действительно хочется знать? — спросил Герберт парапсихолога.

Секунду-две Рид пытался уяснить, что он чувствует. Он опять осознал, что ему стало страшно. Он ответил:

— Да, хочу.

Герберт встал и подошел к окну. Он смотрел сквозь стекло, но не вниз, где шумела толпа людей, а выше, на небо, где догорали последние лучи вечерней зари.

— Я бы ничего об этом не знал, если бы не прочел книгу по астрономии. — Герберт отвернулся от окна и заговорил быстро: — У меня возникло предчувствие чего-то очень важного, очень большого. Теперь я знаю, что произойдет. Я прочитал об этом в книге по астрономии.

— Что ты имеешь в виду?! — воскликнул Рид. Голос его был полон тревоги. — Что ты хочешь сказать?

— Посмотрите туда, — подросток указал в сторону окна на линию горизонта, куда только что опустился огромный, красный диск солнца. — Завтрашний день будет совсем иным.

— Ты… Ты полагаешь, что завтра… Завтра…

— Да, завтра Солнце изменится. Может быть, так даже лучше. Я хотел, чтобы люди почувствовали себя счастливыми. Вы не должны сердиться на меня, мистер Рид, за то, что я солгал им.

— Что?! Что ты сказал?! — яростно переспросил парапсихолог. — Ты лгал?! Так что же на самом деле должно случиться? Ты должен, обязан мне сообщить!

— Завтра… Завтра Солнце… Я забыл это слово… Как называют состояние звезды астрономы, когда она внезапно вспыхивает и становится в миллионы раз горячее?

— Рождение новой?! — полуспросил-полувскрикнул Рид.

— Да, новой. Завтра… Завтра Солнце взорвется.