Остров

3

Мари лежала в темной спальне, напряженно прислушиваясь, надеясь, что это будут легкие, быстрые шаги дочерей, страшась, что вместо них она услышит тяжелую поступь мужа. Но никто не приходил к ней уже три дня, только молоденькая служанка, которая принесла бульон и чистое постельное белье.

Мэколи, казалось, утратил к ней интерес. Прописав ей снадобье, которое должно было излечить ее больное чрево, он не показывался уже пять дней. Не приходил и муж. Может быть, они оба надеялись, что она умрет и будет тем самым наказана за то, что не смогла родить сына и наследника владениям Альвера. Боже, как она ненавидела лэрда, иногда она молилась, чтобы англичане разбили шотландцев в Каллоденской битве; если земли Альвера будут захвачены, пусть так и будет, ибо от них нет никакой пользы ни ей, ни ее дочерям. Они на деле были здесь пленницами.

Сегодня она впервые поднялась с постели, неуверенно прошла до двери и обратно, чуть не потеряв сознание. Завтра, если Богу будет угодно, чтобы она осталась в живых, она попытается снова встать и, возможно, через несколько дней сможет ехать верхом. Ночное бегство к свободе, сжимая поводья, все время оглядываясь назад, ожидая погони. Если люди лэрда догонят ее, она убьет себя, вонзив в грудь кинжал, будет насмехаться над ними, лежа в вереске, истекая кровью, пока не умрет. Никогда она не вернется в замок Альвер, это место пытки и смерти.

Она никогда не забудет ту ночь, когда вассалы Альвера схватили Макферсона, браконьера, в горной долине Килкэрин. Огромный бородач, убивавший оленей, чтобы жить, брал только то, что ему было нужно для еды. Был поставлен капкан, и этот обманутый великан попал в него, когда тащил на могучих плечах выпотрошенного самца. Чтобы справиться с Макферсоном, понадобились четыре человека, и когда его вели в замок, он все еще сопротивлялся.

Шерифа не вызвали, так как лэрд сам вершил суд в своих владениях, начиная от западного побережья и до самых отдаленных сухопутных границ. Сопротивляющегося, кричащего браконьера потащили в подземелье, сорвали с него всю одежду, заковали в цепи и подвесили на них так, что его обнаженные ступни находились в шести дюймах от пола. Вот тогда им и занялся сам Альвер, принудив своих людей наблюдать, потребовав, чтобы они хлопали в ладоши и грубо гоготали, когда началась экзекуция. Лэрд с беспредельной жестокостью стал наносить удары плетью с шипами, раздирая плоть так, что она кровавыми лохмотьями свисала с извивающегося тела.

Жертва качалась из стороны в сторону, поворачиваясь от яростных ударов; протесты Макферсона сменились воплями от боли, которые становились все слабее и слабее. Этот жеребец, который уводил у лэрда деревенских девок и воровал его оленей, никогда не сможет больше ни забавляться с крестьянками, ни подстрелить самца оленя на полном скаку из своего смертоносного арбалета. Штормовой ночью ослепленному, умирающему скопцу было позволено ползти в его логово. На следующее утро конюх, занимаясь лошадьми, нашел изуродованное тело Макферсона всего лишь в ста ярдах от замка.

Мари знала, что это правда. Полная отвращения, она извивалась в притворном оргазме, когда той же ночью лэрд возжелал ее плоти; крики из подземелья еще долго звучали в ее ушах. И она прекрасно понимала, что ее супруг поступит точно так же с ней и с дочерьми, если захочет.

Она все еще чувствовала присутствие смерти в спальне, запах детского трупа заполнял ее ноздри. Они убрали мертвое тельце из комнаты на следующий день — присланный слуга унес окровавленный мешок с его ужасным содержимым. Она знала, что младенца не похоронят; вероятнее всего, выбросят на растерзание ужасным борзым на псарню; лэрду, может быть, будет весело наблюдать, как собаки станут драться из-за этой добычи. Или же выбросят воронам и диким зверям. Бесчестье, потому что младенец был женского пола.

Она вздрогнула, почувствовав, как задрожал пол от приближающихся шагов, прежде чем она услышала их. Полное облегчение — это были девочки, грациозные и осторожные, крадущиеся вниз по лестнице, чтобы увидеть спою униженную мать, грех которой заключался в том, что она родила не сына.

Они вошли, сгрудились у постели, дрожащее пламя свечи осветило ужас, написанный на их лицах.

— Мама, мы не могли придти раньше, — прошептала высокая девушка. — Слуги следят за каждым нашим шагом, они шпионы нашего отца. Только Ангус верен нам. У него в конюшне готовы для нас пять самых лучших лошадей, он оседлает их по первому же требованию. Сколько же ждать, мама, сколько?

— День или два, не больше, — Мари с трудом улыбнулась. — Сегодня я впервые встала, с каждым часом силы возвращаются ко мне.

— Мы слышали, что в Каллодене идет ужасная битва, — Мэри еще больше понизила голос. — Кажется, что армия принца будет сильно разбита. Весь вереск покрыт кровью верных ему людей.

— И все же мы должны бежать на юг, — Мари повернулась в постели, стараясь не вздрогнуть от боли. — Я больше надеюсь на милость англичан, чем на то, чтобы отдать наши жизни в руки этого дьявола, моего супруга и вашего отца. Постарайтесь быть терпеливыми, не теряйте связи с Ангусом, возможно, послезавтра ночью я настолько окрепну, что смогу ехать с вами. Не приходите сюда больше, поостерегитесь, я встречусь с вами на конюшне в полночь и…

Она замолкла, а дочери вскрикнули от страха, заслышав шум тяжелых шагов по коридору, гулкую поступь сказочного великана, охваченного яростью.

— Ах, это отец! — Элизабет вцепилась в руку Мэри, и та чуть было не уронила свечу. Пламя задрожало и едва не погасло, бросая призрачные, испуганные тени на стену и дверь.

Дверь распахнулась, сквозняк затушил свечу, и она погасла, пустив облачко едкого, сального дыма; фонарь, который лэрд держал в поднятой руке, осветил находящихся в спальне. Они издали приглушенный крик ужаса, узнав высокую фигуру лэрда, великана-людоеда, его алый плащ был весь в грязи, как будто он только что вернулся с охоты.

— Вот как! — его тонкие губы сложились в злобную усмешку. — Выводок девок в спальне борделя. Шлюхи, скопище поганок, бабье потомство Альверов готовит заговор, сомнения в том нет.

— О нет, милорд, — Мари заставила себя говорить спокойно. — Мои дочери просто пришли справиться о моем здоровье, проведать больную мать.

— Ложь, но это не имеет значения, — он, казалось, успокоился, и в слабом свете фонаря они заметили, как бледны и измождены его черты, это было лицо человека, испытывающего сильные страдания. — Случилось нечто худшее, чем рождение младенца женского пола. Армия принца Чарльза разбита в Каллодене, сотни наших соплеменников убиты, о судьбе самого принца ничего не известно. Англичане будут здесь еще до конца недели.

Молчание. Лэрд обвел взглядом жену и всех дочерей, взгляд этот был пронизывающий, а улыбка на жестоких губах безжалостной; в глазах его читалось презрение, он намеренно продолжал терзать их неведением. Наконец он произнес: «Англичане — похотливое племя, особенно их солдаты. Они сорвут с каждой из вас одежду, изнасилуют все по очереди, а потом, когда ваши тела им будут не нужны, они вспорют вам животы и бросят на пищу волкам».

Идис разрыдалась и спрятала лицо в складках платья Мэри.

— Молчи, дитя! — заорал Альвер. — У нас нет времени на эти слюни.

На лице Мари были написаны страх и возмущение, топкими пальцами она вцепилась в шелковую простыню, скручивая ее. Она было собралась что-то сказать, но затем передумала. Младшая девочка замолкла, но все еще дрожала от страха. Уставившись испуганными глазами на высокую фигуру в алом, они, не дыша, ждали его следующих слов. Какими бы они ни были, женщинам из замка Альвер хорошего ждать не следовало.

— Я намерен отправить вас в безопасное место, пока все не успокоится, — тон Альвера изменился, но свет фонаря отражал злость в его близко посаженных глазах.

Мари показалось, что сердце ее перестало биться. Ледяные пальцы вцепились ей в живот, связали его в тугой ком, у нее снова заболело чрево. Лошади были готовы, им следовало бежать прошлой ночью, поняла она. Если бы даже она умерла, дочери смогли бы спастись. Губы ее дрогнули, и она спросила: «Куда?»

— Есть только одно место, — его густые брови насупились, как будто он уже понял, что они намеревались предпринять, и был доволен, что помешал осуществлению их плана. — Долины и горы будут полны английских солдат в красном; они станут рыскать по всей Шотландии, грабить, мародерствовать, жечь, насиловать. На материке никто не будет в безопасности, по я не думаю, чтобы они отправились на острова. Хотя бы первое время. Я собираюсь отправить вас на остров Альвер.

— Нет! — невольно вскрикнула Мари.

— Нет? — густые брови удивленно взлетели кверху. — И почему же нет, скажи мне, женщина!

— Это ужасное место! — выпалила Мари — Голый остров, всецело подвластный силам природы, он не годится для жизни людей, там селятся лишь дикие гуси и морские птицы. Мы погибнем там точно так же, как если бы попали в руки англичан.

— Глупости, — его тон был притворно сладким, фальшивым, только глаза выдавали лэрда. — Место, может быть, дикое, но это прибрежный рай. Домик там уютный и теплый. На берег прибивает достаточно древесины, чтобы вам хватило топлива на долгую зиму.

— Мы умрем с голоду.

— Нет, я позабочусь, чтобы вам регулярно доставлялось достаточно провизии. Этим займется лодочник Зок.

— Зок! Нет, милорд, только не Зок, прошу вас!

— Почему же нет, женщина?

— Он… злой!

Альвер откинул голову и расхохотался преувеличенно веселым, грубым смехом, от которого девочки прижались друг к другу, съежившись от страха. Мари натянула простыню, пока она не закрыла нижнюю часть лица.

— Зок, лодочник. Зок, колдун Альвера, мнимый чародей, которого боятся крестьяне. Преданный слуга, один из немногих, кому я могу доверять. Мы не можем допустить, чтобы дикие обвинения мешали вам, ведь ваша жизнь в опасности. Хватит этих глупостей! Одевайтесь сейчас же, через час все должны быть внизу. Я велел Зоку приготовить лодку. Море штормит, но он лучший лодочник в этих местах. Нам нельзя медлить. Вставай с постели, несчастная, поблагодари меня за это — хотя ты и не родила мне сына и наследника.

Он повернулся, вышел из спальни, оставив их в темноте.

Дрожащие девочки слушали, как удалялись его шаги. Идис снова заплакала, и они тоже принялись стонать от ужаса, не в состоянии говорить. Послышался шорох простыней — Мари пыталась встать с постели, хрипло дыша, как будто ее внезапно охватила лихорадка.

— Мама, — наконец заговорила Мэри. — Ангус может за минуту оседлать лошадей. Еще не поздно, если мы отправимся сразу же.

— Нет, — голос Мари звучал устало, безнадежно. — Он знает, я в этом уверена. По всей вероятности, его слуги уже готовы к погоне, готовы стащить нас наземь, пустить по следу борзых. У нас нет выбора, мы вынуждены подчиниться, а иначе нас убьют здесь, в замке.

— Зок…

— Придержи язык! — резко сказала Мари, опасаясь, что они еще сильнее напугают Идис. Девочка и так была вне себя от ужаса. — Оденьтесь потеплее, поверим вашему отцу на слово, потому что ничего не можем сделать. Отправляя нас на остров, он не преследует какой-то иной цели, как только спасти нас от англичан. Если бы он хотел разделаться с нами, он мог бы сделать это здесь, это было бы проще для него. Разве нет?

Четыре девочки кивнули в темноте — слова их матери были разумны. Может быть, в данном случае лэрд действительно заботился об их благополучии, хотел спасти их от дикости английских солдат.

Пытаясь скрыть боль и страх от дочерей, Мари начала одеваться. Но в душе она знала, что муж ее задумал отомстить: ей — за то, что она родила пять дочерей, детям — за то, что они посмели родиться, тем самым нанеся личное оскорбление похотливому мужчине, породившему их. Дурные предчувствия охватывали ее еще и потому, что Зок, уродливый лодочник и колдун Альвера, получил задание переправить их на этот ужасный остров, о котором крестьяне на материке шепотом говорили, будто там живет сам Дьявол.