Осколки надежд

Глава третья. Признаки жизни

Я начал потихоньку просыпаться. Уже чувствуется лёгкий сквознячок, шуршание сухой травы и блеклые солнечные лучи, пусть не много, но всё же согревали меня. Над моим телом кругами летали пятеро воронов, ожидая, видимо, моей кончины, а заодно свой обед. Глаза еле видели окружающее пространство, голова болела так, будто по ней проехался многотонный каток, причём не один раз. Повернув шею, я заметил много сухих облезлых деревьев, их ветки дарили моим ногам тень, корни, пропахавшие всю землю, отнимали комфорт у спины. Лежать в таком положении весьма неудобно. Боль сковывала меня: ноги не понимали точных команд мозга, руки словно отсутствовали на месте. Пока я пытался открыть глаза пошире и хоть как-то попасть в горизонтальное положение, ко мне кто-то начал приближаться. Их шаги с каждой секундой становились всё отчётливее. Совсем скоро на место моего отдыха подошло двое неизвестных.

- Слышь, Кислый, смотри, что у нас тут! Военный! И как ты тут оказался волк позорный? — Судя по всему, он обращался ко мне, а не к дружку, но разговаривать в данный момент я не мог.

- Оппа, и, правда, зелёный упырь. Давай его порешим, а барахло заберём себе. У него, вон глянь, экипировка какая! Не то, что наши убогие телогрейки, которые даже от Макарова с дальней дистанции не спасут.

Голос одного из бандитов сиплый и пропитый насквозь. Другой, в свою очередь, сопровождал речь сильным кашлем курильщика. С каждым предложением его лёгкие будто рвались наружу вместе с воздухом. Последнее было крайне не приятным, так как мародёр стоял прямо надо мной: каждый кашель отправлял слюни на моё лицо. Рот, значит, прикрывать не учили.

- Погоди немного, Кислый. — Остановил его курильщик. — Порешить всегда успеем. Ты что, забыл? Сегодня же Батый забег устраивает с такими же отбросами как он. Если этот дохляк военный, то это значит что он быстро бегает, а значит, на него можно поставить, а соответственно срубить деньжат, лёгких до безобразия. От мёртвого пользы мало, только вонять будет.

- О блин, дело толкаешь. Ладно, тогда бей его по башке, пусть проспится до вечера! А то орать будет, дружки ещё на помощь прибегут. По одному же не ходят, шакалы.

- На себя посмотри, Кислый. Всё ты ноешь и ноешь, пора делом заняться. Давай, бей по голове, только не перестарайся. Мёртвые не бегают. — Засмеялся сиплый мародёр.

- О! Это мы можем. Сейчас, достану агрегат! Хе-хе.

Последняя фраза мне определённо не понравилась, оставалось лишь последние пять секунд надеяться, что капитан или ребята рядом и спасут меня от удара по больной голове. Сам я был беспомощен как младенец в своей колыбели перед убийцей с ножом, плюс ко всему конечности трещали по швам, не слушаясь своего хозяина. Глаза отказывались выдавать чёткую картинку, вместо которой я видел нечто расплывчатое и непонятное. Работали на ура только мои уши, но против удара по голове от них проку мало. Сопротивляться этим двоим в таком состоянии не мог, я бы и минуты не выдержал, хотя попытаться можно, но толку об этом говорить, если даже встать, не падая, нельзя. Оценивая своё незавидное положение, я не стал ничего вытворять, продолжая ждать моих напарников по оружию. Но, увы, все мои надежды рухнули с ударом тупым предметом. Что со мной делали дальше, уже не знаю.

Я очнулся в каком-то деревянном домишке. Через мгновение понял, что мои конечности в норме, а ещё через мгновение осознал — на мне остались лишь майка да трусы. Холод давал о себе знать. «Слава богу, что хоть ими побрезговали», — подумал я. В такой одёжке мне долго не протянуть, учитывая такую погоду. Всё ещё ничего, но вот ногам без ботинок совсем плохо. Этот противный сквозняк заставил меня сидя сжаться калачиком и обнять свои колени. Продрогший до нитки, я не знал чего ждать в следующую секунду: своей смерти, допроса или может даже помилования. Мне было страшно, так как не знал где, зачем и почему я здесь. Мои глаза, наконец-то, стали различать чёткие грани между вещами. Расплывчатость, держащая меня в неведении, исчезла. Однако головную боль по-прежнему не унять, оттого туго соображал.

Рядом со мною лежало ещё пятеро человек, никого из них я раньше в глаза никогда не видел. Четверо изрядно потрёпанны дракой, но дышали бодро. А вот последнему бедолаге, повезло, похоже, меньше всех. Рядом с его телом земля пропиталась кровью, да так, что почва просто не могла больше принимать последнюю в свои недра. Судя по всему увиденному, это была его кровь. Мне стало ещё холоднее, дыхание участилось, сердце, буквально, начало отбивать чечётку в груди, пульс зашкаливал. Что я мог сделать? Да ничего. Никогда не попадая в столь неприятные ситуации, никогда не сможешь выполнить даже элементарные правила, написанные для таких случаев, это как раз про меня. И кому нужны правила, если не можешь им следовать?

Оглядевшись по сторонам, мне стало понятно, что ничего хорошего нас не ждёт. Эта старая, ветхая, прогнившая насквозь деревянная изба, где нас держали как диких псов, в которой даже окна оказались заколоченными, да так, что ни одна капелька света не проникала внутрь, трещала по швам. Такие строили лет пятьдесят назад. Пол давно сгнил, а то на чём лежали шестеро пленников, являлось сырой землёй, так что подхватить воспаление лёгких, на худой конец тяжёлую простуду, было делом не хитрым. Крыша почти вся похожа на решето, она, как раз, служила единственным источником света. Нам ещё повезло поспать без дождя, иначе я, в одних трусах, долго бы не протянул.

Я сидел и думал, что делать дальше, да вот только больная голова в сочетании со страхом сделать этого как следует, не давали. Меня отвлёк голос одного из тех мародёров, силой притащивших в эту будку. Тот самый пропитый голос Кислого.

- Слышь, Батый! Один уже оклемался. Вояка, который! Пусть сидит или к тебе его подогнать?

С улицы я услышал слегка сиплый, но в тоже время грозный голос. Он навеивал страх и отвращение одновременно, опять же, учитывая данную ситуацию.

- Тащи его сюда! Не часто к нам такие птицы захаживают. Будет интересно с ним перетереть.

Он открыл дверь, после чего резко подбежал и схватил меня за шкирку, надорвав последнюю майку. Даже камушка не оказалось под рукой для сдачи моему врагу.

- Слушай только по голове не надо бить. Я сам пойду, не тронь меня, скотина. — Глаза выдавали мои страхи, горло пересохло.

- Не кипишуй, ты нам здоровенький нужен! Ха-ха-ха. А за скотину я тебе лично пинков навешаю. Ненавижу вас, военщина позорная, была бы воля всех вас и близко к границам не подпускал.

Выбором тут не пахло, пришлось подчиниться и идти за мародером. Я, наконец-то, вышел из этого прогнившего домика. Блеклые лучи солнца пытались ослепить мои глаза, но тщетно, их яркости едва хватало на освещение земли. Пройдя немного дальше, увидел то, чему не поверил с первого раза. На улице стояла осень, хотя точно помню, что перед тем как отключился в том злополучном лесу, на дворе гуляло лето, обильно поливая нас теплом и пением птиц. А что здесь? Некоторые деревья давно сбросили свои наряды листву, некоторые всё ещё готовились стряхнуть с себя лишний вес, приготовившись к переменам. Хутор аккуратно, как забором, был прикрыт небольшим леском, лишь слегка возвышаясь на равнине. Несколько человек следили, наставив дула своих орудий, дабы я не натворил глупостей. Ведь шёл без связанных рук, к ноге не прикреплена тяжёлая цепь с ядром.

Заброшенный участок земли — все мои ощущения на тот момент, пока меня вели к Батыю. Повсюду одна и та же жёлтая трава, почти развалившиеся дома, старая прогнившая деревянная калитка, отделяющая территории, прикреплённые к избам, и добрый десяток бандитов с ружьями, автоматами и прочими смертоносными огнестрельными вещицами на перевес. Эту местность я точно нигде не видел раньше, и время суток или сезон здесь были не причём. Только разруха и гниль. Бандиты очень удачно дополняют такую атмосферу своим присутствием. Сразу за разваливающейся калиткой стояло около трёх кривых берёз, трёх дубов и несколько вечно зелёных елей. Если присмотреться, то дальше можно увидеть начало леса, так далеко и, в то же время, близко.

Я шёл спереди, сзади меня брёл Кислый со старым охотничьим ружьём в моей военной каске, контролируя каждое движение пленника.

- Не жмёт головной убор? — Дерзко спросил я.

- А ты у нас, типа, герой — геморрой? — Засмеялся недруг. — Повернись.

Стоило мне выполнить приказ, Рука Кислого тут же устремилась мне в живот, но как человек не раз попадающий в драки, успел её перехватить и вывернуть за спину. Пока бандиты думали, я хладнокровно сломал незадачливому боксёру два пальца: указательный и средний. На меня посмотрело каждое оружие на клочке бандитской территории.

- На колени упал! Быстро. — Закричал кто-то из наблюдавших за короткой дракой.

Снова, что я мог сделать? Пришлось подчиниться. Кислый, словно сорвавшийся с цепи голодный пёс, озверел, решил отомстить за свой же промах. Ярость овладела этим человеком, лицо покраснело, глаза не видели никого кроме меня.

- На колени, сука! Ты либо совсем ошалел? — На этот раз я вновь почувствовал себя бессильным, и отпор дать не смог. Кислый со всего размаха ударил меня по лицу с ноги. Слава богу, носком, а не пяткой, иначе прощай моя красота, челюсть и зубы. — Заходи, сука, тебя Батый ждёт!

Я встал, глотая пыль и свою кровь, посмотрел на своего обидчика и удивился. На его лице мне показался страх, возможно, неуверенность. Даже когда он что-нибудь говорил, Кислый всё время повышал голос, а это самый первый признак неуверенности в себе. Из всего десятка бандитов Кислый выглядел наиболее жалко. Его лицо корчило непонятные физиономии, как только он делал что-то неправильное, незаконное, например, когда бил меня. Сам он был худощав, роста не большого, да и по натуре был прост как три копейки. Синие глаза вечно бегали из стороны в сторону, не зная, где остановится. Губы сухие и узкие, нос кривой, причём, достаточно сильно. Наверняка от кого-нибудь получил по нему за дерзость или оскорбления, в любом случае, за дело, причём совсем недавно.

- Что вылупился? Ещё хочешь? Могу устроить! — Лицо покосилось на бок, глаза вовсе заметались как метеоры. Он оскалился и прикусил нижнюю губу, вытащил зубы как зверь, который не знал, что делать.

Я ничего не ответил, повернулся и побрёл к входу в гнилой сарай Батыя. Батый, кажется, хочет последовать хорошему уроку истории.

Я вошёл в сарай, скрипящая дверь выдала моё присутствие. Прямо передо мной стояли двое здоровенных мужиков с обрезами на руках. Оба одеты в чёрно-серые балахоны, капюшоны которых скрывали лица здоровяков. На ногах обыкновенные спортивные штаны, обшитые чем-то ещё, и кроссовки известной всем фирмы.

В сарае оказалось теплее, что меня порадовало, я наконец-то почувствовал не холод. В метре от амбалов стояла старая фляга, в которой горел не сильный огонь, прямо над ней большая дырка в потолке, видимо для вентиляции. До вечера было ещё где-то часа полтора и свет обильно освещал весь сарай через это отверстие. Чуть дальше, в самом конце комнаты, виднелась дверь, за которой, наверное, и сидел вожак этого стада, именно стада, никак не стаи.

Вдруг один из Амбалов заговорил. — Батый за дверью, на которую ты пялишься, не тормози, он тебя ждёт, а ждать он не любит!

Не удивительно. — Подумал я.

К двери ноги шли не спеша, страха уже не было как такового, лишь призрение и осознание того, что от меня ничего не зависело, а девиз момента был таков: Что будет, то будет. Правда, инстинкт самосохранения всё равно не давал мне расслабиться ни на секунду.

Я уже у двери, рука медленно открывает её, ещё секунда и я внутри с главарём диких псов лицом к лицу. В комнатке оказалось темновато, лица начальника не разглядел.

- А, это ты, вояка. Проходи не стесняйся. Я хочу извинится за нелепый случай с Кислым, он больной идиот, но верен, потому до сих пор жив.

Присел на стул, не отводя от тёмной фигуры глаз.

- Вот мне интересно. — Продолжал Батый. — Как ты тут оказался. Каким тебя Макаром к нам занесло? До военной базы тут не близко, наёмники тоже, бог знает, сколько времени не появлялись, непонятно. Вертушек тут уже как полгода не было, про десант или спецназ я вообще молчу! Просто расскажи, ты должно быть разведчик? Наводку на нас делаешь, а? — Батый насмехался.

- Я не знаю, что произошло. Шёл один патрулём по лесу, потом небольшое землетрясение и моя голова почувствовала адскую боль, меня скрутило. В этот момент я хотел застрелиться, боль была просто невыносимой. Вот и всё, больше рассказывать нечего. — Я медленно протёр глаза грязной ладонью.

- Видимо не такая уж и непереносимая, раз выжил. Ну, да ладно, что ещё расскажешь?

- Конечно. Вспомнил. Ваши тугодумы огрели меня по голове, теперь я тут, выслушиваю всякую чушь.

- Ты не боишься меня, но боишься смерти. А это уважаемый, одно и то же.

- А кто не боится чёрной суки с косой в руке?

- В любом случае я скажу так: какая интересная и захватывающая история. Ты думаешь, я поверю в эту байку? Патрулём? Один? В лесу? На Рембо, поганое моё брехло, ты не похож. Допустим, даже если ты ходил один. Ну, вот ответь мне, зачем ходить патрулю, в составе одного человека, так далеко от своей границы? Да вы метр боитесь в сторону зоны пройти, не говоря уже о патруле, волки позорные. — Милость сменилась на гнев. — С кем ты тут ошивался? Скажи по-хорошему и я тебя отпущу на все четыре стороны.

Решил промолчать, не выдавая своих. Я надеялся, что мои товарищи по оружию ещё живы, просто лежали где-нибудь в отключке и их не нашли. А мне повезло меньше, тем более не хотелось становиться предателем, поэтому просто молчал, соблюдая этот закон чести. Этот юношеский героизм мог бы меня убить, но Батый оказался не таким истериком как Кислый.

- Молчишь? Вы, наверное, скоты, под выброс попали, поделом, всех остальных уже наверняка собаки растащили, поделом! Ничего, тебе тоже недолго осталось! Кислый. — Тихо произнёс имя Батый. Затем, разозлившись, крикнул во весь голос. — Кислый! Твою мать!

Мародёр вошёл в комнатку.

- Уведи эту скотину подальше в лес и убей.

На лице Кислого я увидел улыбку. Ему неимоверно хотелось убрать меня из жизни за свои сломанные пальцы. Однако спустя какие-то секунды Батый разочаровал его. Довольная улыбка уступила место злости.

- Хотя, погоди, скоро игра. Пусть лучше готовится к смерти! Пробежится по лесу, напоследок. — Смех проводил меня до выхода.

Эти реплики меня, если честно, напугали. Сначала в лесу убить, теперь готовиться к бегу по лесу, дурдом. Местность я знал очень плохо, поэтому мог себе представить что угодно, начиная от голодных, бродящих здесь волков до простых крыс, которые жрут всё что найдут или кого найдут. И что случилось с моими товарищами? Никто не знал кроме них и господа Бога. Но ещё одно, странное слово, произнесённое Батыем, — выброс, заставило задуматься.

- Выброс? Что это такое и почему мы под него попали? — Промелькнуло в голове.

Кислый погнал меня обратно, в гнилой домик, словно корову с луга.

Снова я очутился в сырой, гнилой избе, правда, на этот раз тут уже никто не спал. Все пятеро, оклемавшись, прибывали в сознании и даже переговаривались между собой. Когда меня затолкали во внутрь, все смотрели так, как будто увидели пришельца, а не простого человека.

- О, ещё одного загребли! Скоро нас всех порешат, эх сучьё поганое, а я ещё так жить хочу! — Раздосадовано сказал незнакомец.

- Да заткнись, нытик, ещё тебя на расстрел не повели, а ты уже смерть готов принять. Ты кто такой будешь? — Спросил второй пленник.

- Я Прибоев, или нет, Прибой.

Рыжеволосый дядька посмотрел на меня. Ему, казалось, было всё равно, что произойдёт в следующую минуту. Словно смерился с ожидаемой участью. Жёлтая от зубов улыбка, бегающие карие глаза, порез вдоль разбитого носа говорили: без боя этот человек не сдавался. С чем смерился тогда?

- Отлично, Прибой. Раз уж мы тут все оказались… — Он выглядел более уверенно чем его друзья по несчастью. — Я Сорока, там Скворец сидит в углу, тот, что в крови весь это Орёл. Надеюсь он сможет выкарабкаться. Ворон сидит сзади тебя, а это, — показал рукой Сорока, — моя правая рука, Сокол. Наш отряд называется Птицы, по большей части из-за кличек, но нам нравится и так. Мы вольные люди, как птицы.

- Это, конечно, всё хорошо. Но как вас, здоровенных мужиков, смогли поймать, ладно я….

- Мы ходили в рейд. Шли долго, в конце концов, остановились на привал возле оврага, тот, что за лесом сразу идёт. Каждый из нас стоял на стрёме по полтора часа, затем шла смена караула. Самым последним стоял Орёл, в этот самый момент на нас напали. Орёл орал, как мог, чтобы предупредить нас об опасности. Двое из нас встали, а ещё двое спали сном младенца, пока я их расталкивал, Сокол побежал на помощь Орлу, но было поздно, мой коллега уже лежал в крови и без сознания. На Сокола наставили дуло автомата, приказав не двигаться, он ничего не смог сделать. Всё произошло так быстро, мы не успели за автоматы схватиться, как нас уже, почти всех, повязали, пришлось сложить оружие, иначе бы они всю команду порешили, твари. А ты как тут оказался? Тоже в спину ударили?

- Пока от боли корчился, взяли. Что-то ты больно весёлый для таких обстоятельств.

- Вот скоты! Пока пулю в лоб не получат не успокоятся, у меня напарника так завалили. — Воскликнул Сокол. — Когда-нибудь найдётся человек, на каждое действие есть противодействие.

Орёл и в правду неважно выглядел, он едва шевелил руками. А когда что-то намеревался сказать, тут же хватался за челюсть и, искривив лицо от боли, отворачивался и смотрел в пол, изредка покачиваясь, как неваляшка. Доля его была не завидной. Все остальные «Птицы» отделались синяками, держались уверенно, не давая загнуться избитому.

Бандиты постоянно говорили, про какую-то игру, но речь точно не шла об игрушечных машинках. Единственное чего я боялся, так это игры на выживание. Помню, как читал одну книжку, там по сюжету бандиты ловили людей, а потом устраивали, чуть ли не гладиаторские бои с их участием. Тому, кто дойдёт до конца, гарантирована свобода, остальным же ничего кроме скромной ямки за двориком, да и, то если повезёт.

Не так много времени прошло, как снова увидел страшную рожу Кислого из-за стены.

- Выходи строиться! Сейчас мы вас информировать будем. — Посмеялся бандит подобно стереотипному смеху гиены.

Все как один встали, пришлось помочь Орлу подняться на ноги, и вышли.

Как только мы вышли нас тут же взяли под прицел, стоило, кому-нибудь дёрнуться и бедняга сразу получил бы пулю. Нас поставили в одну шеренгу как каких-то проституток на панели, дальше нам завязали глаза. Затем последовал удар в живот и мне надели наручники, я был на сто, нет на двести пятьдесят, процентов уверен, что всю эту грязную работу выполнял один и тот же человек, Кислый. Мне хотелось как следует дать ему по дыхалу, а как только отдышится дать ещё раз, да ещё сильнее. Через пять минут всех повели куда-то в неизвестном направлении. Кочки под ногами, заменяли зрение.

Через десять минут нас остановили и развязали глаза. Из-за наших спин величественно вышел Батый — фермер своей бесплодной земли, вожак недобитого стада.

- Ну что товарищи, готовы к забегу навстречу вашей жизни? … Молчите? Ну, молчите, молчите, кому-то из вас ещё долго молчать придётся. Но сначала важное объявление!

Он подошёл к Орлу и положил ему руку на плечо. Состряпав грустную физиономию, продолжил.

- Вам не повезло, а может, повезло. Мне жаль, что на вас никто ничего не поставил, поэтому вы дисквалифицированы.

Батый смеялся как ребёнок, для него человеческая жизнь ничего, ровным счётом, не стоила, сам он руки пачкать не привык, поэтому заставлял делать всю грязную работу своих шестёрок. В этот самый момент, после монолога Батыя, Сорока понял, что сейчас потеряет своего друга и напарника. Что может сделать человек в наручниках? Опять, ничего, этот факт резал без ножа.

- Кислый! Действуй! — Легко отдал приказ, подобно тому, как Пугачев бросил платок, перерезать тонкую нить жизни Орла.

Шестёрка тут же достала пистолет и новую полную обойму.

- Стой! Не надо! — Закричал Сорока — Он сможет! Дай ему шанс, умоляю!

Кислый уже зарядил пистолет и без спешки наводил его на голову Орла. Все напарники просто умоляли Батыя прекратить. Они кричали, как беспомощная птица, у которой из гнезда выпал птенец, она также ничего не могла сделать как они. Кот медленно подобрался к маленькому птенчику и, играясь с ним, задушил его. Кислый навёл дуло пистолета на лоб Орла и медленно, издевательски спустил курок. Кровь бедного человека попала на каждого, кто стоял рядом, кроме палача. Тот удачно прикрылся рукой, после чего вытер рукав о траву.

Птицы взлетели с деревьев, те, в свою очередь, отдали честь своим поклоном, и гробовая тишина снова взяла всё под контроль. Ребята стояли ошеломленные, они просто окаменели. Тело Орла начало остывать, кровь в его жилах замедлялась с каждой секундой. Я никогда не видел смерть так близко. Она ещё страшнее, чем думал раньше. Капля крови стекла с моего лба, пробежалась по носу и упала на землю, так закончилась жизнь человека.

- Гнида! Я тебя порву, сука! — Очень злобно прокричал Сокол.

- Если выживешь! — Добавил Батый. — А теперь правила! Забег вы начнёте отсюда. Впереди вас ждут смерть и глухой лес, финиш будет у высокого дуба ближе к концу леса. Те, кто добегут, будут отпущены на свободу, остальные будут уже мертвы. Вы должны бежать не останавливаясь, кто остановится, того застрелят на месте, побежите назад, вас также застрелят. Вопросы есть?

Ухмыляющаяся рожа, осматривала нас с ног до головы. Ехидная улыбка как у шакала, толстощёкий с выжженными бровями и ресницами, один разбитый глаз, зрение в котором пропало уже давно. Каково было наблюдать, как эта тварь распоряжается твоей жизнью.

Перспектива светила не самая лучшая, вдобавок я стоял, замерзая, в одних трусах и майке. Босиком бежать по лесу дело проблематичное, тем более по незнакомой местности. Я ещё просто не знал чего стоит бояться: ловушек, которых, наверняка, бандюги понаставили на каждом шагу, или того, что они просто выстрелят в спину. Но я ошибся к сожалению.

- Готовьтесь, господа! Кислый, выстрелишь вверх по моей команде! А вы, товарищи, по этому выстрелу стартуете! — Улыбка не сползала с гнусного лица Батыя.

С каждого из нас сняли наручники, кроме покойного Орла.

- Снимите с него наручники, дайте душе покой обрести, пожалуйста. — Попросил на повышенном тоне Сорока.

- Кислый, сними! — Великодушно кинул Батый, будто делая одолжение.

Бандит нехотя подошёл к телу убитого и с искорёженной физиономией от недовольства провернул ключ на наручниках.

Оставались секунды до старта, устроенного каким-то ненормальным. Нервы на пределе, с каждой секундой всё становиться только хуже. Каждое движение резко бросается в глаза. Либо я, либо меня. Каждый сам за себя, команды больше нет, есть только ты и они. Так думал я — человек, знавший о подобных вещах только по фильмам.

- На старт! — Продолжая смеяться над нашей беспомощностью, продолжил Батый. — Кислый, пуляй!

Кислый поднял руку вверх, громкий выстрел дал начало забегу. Гонка за жизнью началась, пятеро мужиков побежали по предложенному маршруту.

Я рванул вперёд, изредка оглядываясь по бокам, чтобы посмотреть как дела у моих коллег по несчастью. По началу ноги ещё не чувствовали землю, это было от страха, но чем дальше я убегал от логова зла, тем сильнее ощущал каждое соприкосновение с землёй. Мы забегали всё дальше, и я понял, как эти чёртовы мародёры будут контролировать нас, каждое наше движение. По бокам каньона, на самых высоких позициях, стояли бандиты, они отлично видели каждого бегущего. У всех смотрителей на руках красовалась снайперская винтовка с блестящим на блеклом солнце прицелом. Они стояли до самого финиша через каждые тридцать метров, потешаясь над каждым из нас. Пленники забежали в небольшой каньон, котлован, в самом низу которого хозяйничал небольшой лесок. Начало положено.

Теперь боялся не бандитов с пушками, хотя кого я обманываю, они заставляли мою голову при каждой возможности поворачиваться назад, вверх, по бокам, теперь я боялся неизвестности, медленно наблюдающей, терпеливо ждущей на каждом метре пути. Чего ждать от этой "пробежки", непонятно. Нам приходилось оббегать деревья, низкие кустарники, мешающиеся под босыми ногами, но это всё такая ерунда по сравнению с тем, что ждало нас впереди.

Мы уже пробежали метров сто, ребята держались бодро, никто из них ещё не думал уставать. Я также усталости не чувствовал, но стопы начали ощущать землю вместе с болью, каждая заноза отдавалась мне прямо в сердце. Мельком затронув взглядом, заметил окровавленные куски мяса вместо ног. Каждая ветка умудрялась впиваться в плоть, словно пиявка, благо инстинкт самосохранения не позволял мне останавливаться из-за такой мелочи.

Впереди я заметил странную вещь. Воздух будто раскалился, он вибрировал и отчётливо давал о себе знать. Сравнимо это только с очень жарким летом в бетонном городе, где горячий асфальт плавит атмосферу. Испытывать судьбу, особенно в такой ситуации, было бы глупо, я просто повернул в сторону и оббежал сие странное место, что там могло быть, какая дрянь или ловушка знает только всевидящий. Я посмотрел в бок, в надежде, что моему примеру последовали сзади бегущие. На моих глазах творец нарисовал страшную картину.

Ворон, бегущий параллельно со мной, ни с того, ни с сего остановился и схватился за горло. Падая на пол, он как будто задыхался, хотя ещё секунд пять назад он бежал, даже не дыша ртом. Я попытался свернуть, подбегая к бедняге, но пуля просвистела рядом с ногами, после чего попала в землю, наверное, это меня спасло. Подобраться близко к умирающему человеку было уже просто нельзя, меня просматривали снайперы. Вдобавок ко всему, из-под земли неожиданно вырвались мощнейшие языки пламени, окружая несчастного. Словно мухоловка закрывала пасть, поглощая попавшую в ловушку жертву, только приманки не было — сам забежал. Каждый такой огонёк мог, наверное, испепелить человека на месте. Я побоялся подходить ещё ближе, так как сам мог оказаться на месте бедолаги, попавшего в смертоносный капкан.

Ворон поднял голову и вместо лица я узрел нечто ужасное. Его глаза будто испарились, их просто не было. Вместо последних — два чёрных отверстия, говорящие о боли человека. Нос, буквально, на моих глазах обуглился, почти сразу отвалившись, превращаясь в полёте в пепел, он, в свою очередь, развеялся ветром, не долетая до раскалённой земли, тоже самое произошло с ушами. Губ не было, вместо таковых я увидел его челюсть с чернеющими зубами. От рук и ног остались одни чёрные обугленные куски. Одежда быстро догорала. Ведь были же случаи самосожжения в истории, так вот этот момент напоминал мне её, так как он всё ещё жил, пытался дышать. И это самое ужасное — чувствовать такую боль. Добивающим моего бывшего сокамерника стало следующее: его шея рассыпалась в пепел, а голова покатилась в обратном от меня направлении и через мгновение рассыпалась в прах, как трухлявая доска в тысячеградусной температуре. Всё это произошло настолько быстро, но в то же время так мучительно и жестоко. Страх, наращивая обороты, охватил всё моё тело и разум, ноги то и дело подкашивались на каждом повороте. Я бил себя руками по лицу, говорил себе, что всё увиденное это бред, дурацкий фокус какого-нибудь больного иллюзиониста, в конце концов, но бредом, увы, было лишь то, что я бубнил себе под нос.

Нас осталось уже четверо, препятствий впереди я не видел, но буквально на ровном месте ещё одна «Птица» получила удар от судьбы в спину. Старый ржавый капкан, такие ставят на медведей или любого другого крупного зверя, но таковых сейчас не делают, этот был советского производства. Крик Скворца был слышен повсюду, разжать капкан уже не хватало сил, а подбежать к нему казалось сложной задачей. Сорока обернулся на крик, позвал Сокола. Не знаю, как, но они вернулись назад, добежали до раненой «птицы». Вместе они вытащили ногу из коварной ловушки, но бегун из Скворца стал плохой. Бандиты отвлеклись от своих дел. Тут же засвистели пули, первая угодила в дерево, у которого хромал Скворец, вторая в ногу и без того раненого человека.

- Беги, Сокол! Беги! Я его не оставлю. — Сорока продолжал тащить на себе товарища.

- Оставь, Сорока, расстреляют же! Беги, сказал! — Прокричал Скворец.

Оба побежали под сопровождение косых выстрелов мародеров.

Скупая мужская слеза прокатилась по щеке Скворца. Он увидел как его напарники, оборачиваясь, попрощались с ним. Но бандиты не дали ему умереть быстро. Очередные послышались выстрелы, одна за другой пуля пробила ему ту же ногу, затем другую, если Скворец ещё стоял на ногах, то теперь он упал на колени. Следующие две пули пробили ему живот, он начал захлёбываться в собственной крови. Подняв голову вверх, расправив руки, как птица в свой последний полёт, он, наконец, получил свой успокоительный свинец. Человек упал на живот, и теперь его роль была действительно сыграна. Эта смерть очень не оправданна, он мог бежать, пусть не так быстро как минуту назад, но они должны были дать ему возможность продолжить.

Мы уже оставили позади около трёхсот метров, мои ноги начали сдавать. Мне чувствовалось настолько страшно, что дрожь в коленках ощущалась на каждом метре. Мои стопы, кажется, пройдя критическую отметку, почувствовали боль, каждая царапина, каждая мозоль умоляла меня остановиться. Но я понимал, что как только дам слабину, меня также бесцеремонно расстреляют. Если дать передышку, то бежать уже не смогу, а значит, мои шансы выжить приравниваются к нулю автоматически. Моя, пропитанная грязью и кровью Орла, майка порвалась окончательно о торчащий сук в тот момент, когда я пробегал мимо очередного куста. Она затянулась у меня на шее как петля и потащила меня назад, но тут по счастливой, наверное, случайности очередная пуля порвала майку позади плеч и, вздохнув полной грудью, снова побежал вперёд.

В живых осталось уже трое, шансы на жизнь таили как наши силы, как лёд в сорокаградусную жару на твоих руках. Сорока, командир «Птиц», бежал впереди всех и уверенно. Чуть позади меня бежал Сокол. Он как будто следил за нашими действиями и если что случится, то он тут же был готов оббежать нас или помочь, надеюсь, что второе.

Сорока бежал, не оглядываясь, но на следующем шаге он почувствовал тягу. Его тащило вперёд слишком быстро, он понял, в чём дело, но остановиться уже не мог. Удержаться за какую-нибудь палку не получилось. Результат получался плачевным. Как маленький ураган, вихревой поток швырял Сороку из стороны в сторону. Сначала его лицо прошлось по кустарникам, затем жесткий удар о дерево сбил его дыхание. Я побежал в его направлении, чтобы помочь, но меня крикнул Сокол.

- Ему уже не поможешь! Спрячься за деревом, чтобы тебя не видели снайперы! Когда я заору, побежишь со всех ног вперёд, слышишь?! Вперёд побежишь!

Я сделал так, как сказал Сокол, спрятался за какой-то толстой сухой берёзой или тополем, и начал выжидать, чего только, не понятно.

В это время Сороку начало поднимать вверх и раскручивать по часовой стрелке. Он хриплым голосом закричал.

- Вы добежите, слышишь, добежите! Тут немного до дуба осталось! Ты только слушай Сокола, и вы обязательно доберётесь! Сокол прости меня, подвёл!

Сокол угнетённо посмотрел вверх. Он приложил руку к виску, как это делают военные, когда отдают честь старшему по званию, и попрощался с командиром. Спустя мгновение Сороку разорвало на куски. Его руки и ноги разлетелись по всем сторонам, часть внутренностей оказалось на мне, остальную часть разбросало по округе. Мне стало плохо и ещё, ещё страшнее. Что это было? Как это произошло? И почему это произошло?

- Беги! — Закричал Сокол, не давая мне прийти в чувство.

Как только мы вылезли из прикрытий, по нам открыли огонь. Пули свистели и над головой и под ногами, земля вспахивалась под действием мощных патронов снайперских винтовок. Пришлось бежать прямо по месту, где разорвало Сороку. Почти на всех кустах и, близь лежащих, деревьях висели внутренности бедолаги командира. Чуть дальше я наткнулся на его голову, такого вы не увидели бы даже в самом страшном кинофильме. Но цель была уже так близка, так что ноги бежали на автомате, но стоило дать передышку, как они остановились бы на ближайшие сутки. «Ещё чуть-чуть» — С этой мыслью я бежал оставшиеся метры.

Весь в крови с ног до головы. Глаза забились красной жидкостью — видеть я стал хуже. Ноги теперь испытывали адскую боль помимо очень сильной усталости. Каждая частичка моего тела хотела остановиться, сесть и полежать, но упрямый ум заставлял работать организм на полную катушку, вытесняя все соблазны. Правда была и одна радость во всём этом аду, моя голова перестала болеть, или просто забыл о ней.

Ещё пятьдесят метров и всё. Передо мной появился тот самый дуб, о котором говорил сволочь Батый. Сокол бежал параллельно со мной.

- Да! Мы это сделали! Слышишь? Сделали! — Прокричал бегущий человек.

- Откуда ты знаешь, что они нас отпустят, а не пристрелят у этого дуба? — запыхавшись, ответил на реплику.

- Просто знаю и всё.

Мы подошли к дубу, дотронулись до него и, наконец, остановились. Плюхнувшись на пятую точку, обнял ноги, ведь теперь я мог себе это позволить. Мне было страшно и холодно, своих задних конечностей не чувствовал, руки нервно тёрли их кожу. Сокол продолжал стоять словно вкопанный, он ждал свой час, свою секунду.

- Теперь, всё, набегались. Ты живой? — Спросил Сокол.

На последнего из отряда тяжело смотреть. Глаза грустно разглядывали гнилые листья, разум всё ещё пытался осознать случившееся, не принимая во внимание тот факт, что всё, как мне казалось, закончилось.

- А каковы признаки? Я себя таким не чувствую.

- Я не знаю, наверное, то, что ты дышишь. Хотя….

Смерть ужаснее, чем я думал. — Я кричал, ругался… — За, что они нас так? Чем мы помешали этим сукиным детям?! Просто объясни!

Сокол промолчал.

Я трясся как заяц перед забоем. Ничего не хотел, только полежать и скорее забыть про передрягу в лесу, уйти подальше от этого места. Но такое не забывается, к сожалению, никогда. Этот груз будет лежать на моей душе до самой последней секунды жизни, до самого последнего вздоха.

Сидел десять или двадцать минут в полнейшей тишине. Ни ветерка, ни карканья повсеместных ворон, Сокол продолжал стоять, едва слышно дыша. Мне всё казалось ужасно плохим, как будто всю радость вытянули из моей души, заменив на горечь, страх.

Из-за деревьев показался Батый вместе с тремя бандитами. Он шёл как, всегда не спеша, а на его лице растянулась улыбка. Лопоухость, нос картошкой в сочетании с этим выражением радости предавали морде бандита некоторую тупость. Со стороны, ещё какой-то час назад, это лицо вызвало у меня смех в вперемешку с жалостью — самым отвратительным чувством, но не сейчас. Вокруг ног местного начальника крутилась его шестёрка, Кислый, ещё более жалкий, отвратительный тип. Я всё ещё держал в голове, как он хладнокровно застрелил Орла, поэтому сдерживал каждую свою эмоцию, чтобы не лезть на рожон. Не в той я ситуации.

Сокол не обращал никакого внимания на обидчиков. Я толкнул его локтём в бок, но тот даже не повернул голову.

- Сокол. — Нервничая, прошептал я, продолжая толкать его. — Слышишь? Они идут, хоть бы всё уже закончилось и нас отпустили, слышишь Сокол?

Выживший не реагировал, я уже подумал о самом плохом, но к счастью, он глубоко вздохнул, дав знать, что всё с ним хорошо.

Представьте себе двух беспомощных людей, которые играют в русскую рулетку с судьбой. Ведь всё зависело от настроения Батыя, игра шла по его правилам, он их придумал и мог поменять в любой момент как заблагорассудиться. Через двадцать четыре секунды Батый со своими подопечными уже стоял возле меня.

Злобный смех унижал нас. — Грязный военный и птица удачи на фоне большого дуба! ХА-ХА-ХА! Прямо картина Репина! Я вас поздравляю! Вы только что вырвали из лап смерти свои жалкие жизни, вы теперь свободны, спасибо за игру! Больше мне не попадайтесь, не то застрелю на месте. Парни уходим!

Враги развернулись к нам спиной. Сокол, неожиданно для каждого, встал, и ринулся на троицу со звериным оскалом, вооружившись большими кулаками. Я не успел подумать, зачем он это сделал, как трое вооружённых скотов уже лежали у его ног. Первый попавшийся под его лёгкую руку сразу получил перелом шеи. Второй аккуратно подставил под удар ноги голову, а затем в живот с правой, после такого налёта бандит стал не опаснее маленькой мышки. Кислый побежал всей массой, не успев достать оружие из-за поломанных мною пальцев, на Сокола, но тот быстро сориентировался и уклонился от атаки. В этот самый момент проворный мужик вытащил из его кобуры пистолет и выстрелил Кислому в затылок. Батый не ожидал такого поворота, как и я. Сокол наставил пистолет на лежащего, корчащегося от боли, бандита, и выстрелил в его грудь три раза. Затем очередь дошла до главного злодея. Всё произошло за какие-то три — четыре секунды, Батый не успел выхватить пистолет, как сам оказался на мушке.

Блестяще, просто блестяще. Другие слова подобрать весьма сложно в данной ситуации. Мой сокамерник играючи расправился с вооружёнными мародёрами, не оставляя ни единого шанса на выживание. Он поступил правильно, но что дальше. Скорее всего, на выстрелы сбежится всё стадо диких зверей.

- Ты поможешь нам выйти из этого леса! Ты, сука, брехло, нас тут же застрелят, как только выйдем с этой точки! Думаешь, я не увидел твоих шестёрок дальше за дубом? Теперь ты у меня попался, сволочь! Это единственное место, которое не простреливается твоими снайперами! Ты очень сильно просчитался!

Ярость не оставляла Сокола.

- Прибой! Возьми оружие с трупов! — Кинул громко напарник. — А ты, сын шакала, иди сюда!

Батый со страхом подошёл к Соколу. Бандит трясся словно кролик, когда того берут за уши. Сокамерник Сокол, недолго думая, ударил уголовника пистолетом в живот и тут же обезоружил его.

- Слышишь, Прибой. — Сказал мне Сокол, отдыхиваясь. — Я иду с этим ничтожеством вперёд, ты сзади, только сильно не отставай. Понял?

Я снял верхнюю одежду с трупов, чтобы одеться самому, не в той ситуации, брезговать. Теперь стало не так холодно, разодранные до мяса ноги получили долгожданную защиту. На мне сидели спортивные штаны, на размер больше моих ног, кроссовки и довольно увесистая куртка. Соколу одежда была не нужна, у него, во время налёта, спёрли только броню, а верх решили оставить вместе с ботинками. Снял кобуру для пистолета вместе с ним. Очень кстати оказалась СМГ, закинутая за плечи у одного из мёртвых бандитов.

Я кивнул головой, тем самым показал готовность. Мы двинулись в сторону бешеных псов.

Сокол оказался прав, на выходе из леса стоял добрый десяток мародёров с ружьями, автоматами, дубинками и ножами. Ждали они точно не Батыя, так как тот собирался уходить в противоположном направлении. Мой новый товарищ держал дуло пистолета у виска их главаря. Не один из бандитов не решался показать свою храбрость перед лицом начальника. Я шёл рядышком с СМГ — компактным пистолетом-пулемётом и обыкновенным пистолетом в позаимствованной кобуре. Мы шли медленно и не торопясь, каждое резкое движение могло спровоцировать заварушку, а это нам на руку никак не играло. Вдвоём против десятка врагов на открытой местности мы бы не продержались и секунды, даже не смотря на мою точную стрельбу и акробатские способности напарника.

Сокол снова заговорил с Батыем, на этот раз шёпотом, с необходимым хладнокровием. — Скажи своим гаврикам, пусть идут к вам на базу, то есть в противоположную от нас сторону. Только пусть быстро идут, не оглядываясь. Мы тебя отпустим, как только дойдём до нужного места.

Батый явно переживал за свою шкуру и сделал бы всё, чтобы выжить. Такой большой при «своих» и такой маленький при опасности.

Он ответил. — Где гарантии, что вы меня отпустите?

Сокол впервые улыбнулся за последние несколько часов, правда, со злобой. — Гарантии? Для тебя никаких гарантий нет, также как и для нас, когда мы были мышами, бегущими на запах сыра, в твоей игре. У тебя нет выбора. Я просто скажу одну фразу тебе. — Сокамерник плюнул на ботинки заложника, вздохнул, затем продолжил. — Я своё слово держу в отличие от тебя! И к тому же пистолет аккуратно прилегает к твоему виску.

Батыю этого хватило, он сразу приказал своим идти восвояси. Мы пошли дальше, оглядываясь по сторонам. Я прикрывал сзади, Сокол гнал вперёд, чуть ли не пинками подгоняя бандита. Постепенно, шаг за шагом, мы вышли из каньона. Впереди возвышался холм, покрытый жёлто-серой травой. Создавалось впечатление, будто она растёт сразу такого цвета. Трава находилась здесь повсюду, везде полу гнилая, мрачного одинакового цвета. Среди мрачного пейзажа, на фоне облачного неба одно дерево грустило, возвышаясь над нами, забирая последние лучи солнца уходящего дня.

- Нам туда. — Сказал Сокол и протянул руку в сторону одинокого растения.

Мы поднялись вверх к этому дереву, там же остановились. Сокол басом приказал Батыю лечь лицом вниз на траву и с руками за головой. Бандит всей своей тушей, повинуясь, примял мёртвую траву.

Я посмотрел на Сокола. Он не из робкого десятка — это среднего роста лысый мужик, которого трудно было свалить с ног. Внешность у него приятна: аккуратный нос, пухлые губы, серо-зелёные глаза, глядевшие на врага с осторожностью и призрением, не очень густые брови, рассечённый прикладом лоб. Судя по тому, как он повалил тех троих, он точно проходил службу в войсках, а глядя на комплекцию, в десантуре. На виске справа красовался рваный шрам, неумело зашитая владельцем рана, скорее всего от пули.

Сокол достал обойму, проверил, сколько там патронов. Я всё ещё держал на мушке Батыя, попутно посматривая вниз.

- Ты свободен! — С дерзостью кинул последний человек из отряда Птиц. Он зарядил пистолет и выстрелил сначала в правую ногу, затем в левую ногу Батыя. — Это, на память тебе, а теперь ползи отсюда, гнида!

Батый кричал и визжал как свинья. Кровь первые секунды хлыстала во все стороны. Мародёр пополз вперёд, кидая проклятия, ругая нас, на чём свет стоит. Кровь потихоньку успокаивалась и за собой, побеждённый главарь преступной группировки, оставлял уже не такие яркие следы как сразу после ранения.

- Лезь! Лезь вперёд, а то пристрелю! — Продолжал Сокол, размахивая оружием.

Я не ожидал таких резких действий, методов со стороны бывшего сокамерника, но мне понравилась его последняя фраза и то, как он обошёлся с бандитской рожей. Отпустить Батыя просто так было бы слишком вежливо. Обещание своё сдержал и с этим не поспоришь.

- Ну что, Прибой, время разбегаться, ты в одну сторону, я в другую, бывай! — Сокол убрал оружие.

- Постой! Куда мне идти, я здесь впервые в своей жизни, и что мне делать дальше я тоже не знаю. — Нервничая, сказал я.

- А как ты тогда у бандитов оказался.

- Я военный. — С этими словами рука Сокола потянулась за пистолетом. И разговор пошёл на повышенных тонах.

- Ты что делаешь, Сокол? — Тихо спросил я.

- Твою ж мать, ты нас всех повяжешь, вертушки, наверное, уже за тобой летят. И кто прибудет, простые военные или спецназовцы? Ждёшь, пока я до базы тебя доведу, потом хвать!

- Постой, что ты несёшь, я не понимаю! Выслушай меня и всё поймёшь, если поверишь! — Я опустил СМГ и дал понять орущему человеку, что не хочу причинить никому боль, но обстановка по-прежнему стояла напряжённой.

В руках у меня всё ещё был пулемёт, потому Сокол не торопился выдёргивать пистолет из кобуры. Обстановка накалилась и он понимал, что я буду обороняться как только почувствую опасность. Руки у меня ещё тряслись после «Игры», но попасть с метров десяти по цели точно бы смог.

Я начал рассказывать в красках о том, как мы шли патрулем по лесу, не далеко от базы, потом вдруг странное землетрясение и всё. Дальше обрыв памяти, разговор двух мародёров и снова обрыв памяти.

Сокол покачал головой после моего недолгого рассказа и спросил. — Но военная база находится очень далеко отсюда. Километров десять, если не двадцать, от этого дерева. — Сокол провёл рукой по своей лысине. — Интересно получается, а где очнулся, после выброса? И как ты выжил тогда, если это действительно был выброс.

- Выброса? Какого, ещё чёрт подери выброса? Что бы это ни было, местность разглядеть не смог, я даже не видел лиц, которые меня грабили. Голова у меня болела весь божий день, а как кости ломало после долгого сна, я вообще молчу!

Сокол успокаивался и убрал пальцы от кобуры. Мне тоже стало легче от этого жеста, не спеша, перекинул своё новое оружие за плечо.

- Выброса не было уже неделю и это странно, ты же всего один вечер был в плену у бандитов. Хотя знаешь, есть у меня знакомый. Он любит исследовать аномальные выпады зоны. Раз ты ничего не знаешь и не из этих краёв, то пошли я тебя провожу, времени теперь у меня много, к сожалению. А как дойдём до места, там ребят помянем.

Соколу было больно, хотя внешне он это сильно скрывал. Единственный из отряда птиц, кто остался в живых. Все четверо ребят погибли ни за что, и от этого душе становилось ещё хуже. Пятерых друзей разлучила вечность на фоне тёмного проклятого леса. Я был жив и это единственное, что радовало меня последние полчаса. Признаки жизни, я подавал признаки жизни, дыша и чувствуя свежий ветер, дующий мне прямо в лицо. В это время над нами пролетел сокол, красивый и вольный, он прокричал нам что-то своё и улетел прочь. Сокол грустно улыбнулся, и мы двинулись вперёд, к дому человека, который мог бы объяснить, по его словам, даже самые странные вещи.