Операция «Невеста»

ГЛАВА 15

Во всем, что произошло дальше, виноват только я один. Не надо было пускать дела на самотек, но что поделаешь! Да и деваться некуда — не каждый найдет нужные слова при общении с пра Бжемышем. Пока я мотался туда-сюда по делам, в замке произошло…

Но лучше обо всем по порядку, тем более что рассказывать осталось немного.

Дежурный послушник был так удивлен неурочному визиту некроманта в монастырь, что без слов проводил оного в келью, занимаемую святым отцом.

Хотя келья — это не совсем точно сказано. Обширные апартаменты, состоявшие из четырех комнат, не считая передней, куда ввели посетителя. Кругом ковры, цветные циновки, позолоченные подсвечники… Почти графские покои.

Как следует осмотреться не дали. Одна из боковых дверей распахнулась, и на пороге возник пра Бжемыш собственной персоной. Черная ряса в обтяжку, по идее, должна была делать святого отца стройнее, но верилось в это слабо.

— Святы боже! — От громкого баса задребезжали стекла, а в соседней комнате что-то упало. — Кого я вижу! Вы — и здесь? Что привело вас сюда, юноша бледный со взором горящим? Неужели свершилось чудо и вы решили встать на путь исправления?

— Э-э-э… не совсем, — набрал полную грудь воздуха и выдавил: — Хотите выпить?

За стеной опять что-то упало — видимо, челюсть того, кто нас подслушивал. Не каждый день некроманты предлагают священникам такое.

— Юноша, — пра посмотрел на меня, как на человека, которому не помешала бы новая рубашка с длинными рукавами, кои так удобно завязывать на спине, — а вы сами-то поняли, что сказали?

— Так точно! Так «да» или «нет»?

— А по какому поводу?

— Одна свадьба и одни похороны.

— Я тут сопьюсь, — посетовал в пространство священник. — Кто на этот раз?

— Надо сначала засвидетельствовать брак графа Анджелина Маса, а…

— Что? — На сей раз пра все-таки схватил меня за запястье, одной рукой щупая пульс, другой трогая лоб и пытаясь на глаз определить, как давно его собеседник сошел с ума. — Опять? Сколько можно?

— Столько, сколько нужно. Так вы идете? — Я отступил к двери, сделав приглашающий жест.

— Прямо сейчас? Уже вечер!

— Именно сейчас. Мы должны успеть до рассвета.

— Эк его разобрало! Оптимист, однако, — покачал головой пра Бжемыш, отчаявшись найти у меня признаки безумия. — Или так уж понравилось стоять у алтаря?

Я пожал плечами — пусть думает, что хочет. Главное — результат.

— Ага, — прикинул что-то про себя святой отец. — А похороны тогда чьи?

— Невесты.

— Он точно сошел с ума! Невеста что, при смерти?

— Ну, можно сказать и так. Вы согласны?

Пра Бжемыш тяжко вздохнул и махнул рукой:

— Ладно! Но если это — не последний раз, я за себя не отвечаю! И когда?

— Как можно скорее. За вами приедут из замка. А мне пора еще кое-куда заскочить. Дел предстоит — во! — рубанул себя ребром ладони по горлу.

И, прежде чем святой отец сказал хоть слово, выскочил за порог. Ну что поделать, если с некоторых пор я побаиваюсь людей в рясах? И добро бы священник, а то ведь инквизиторы ходят почти в таких же.

Еще мне надо было нанести визит гробовщику, в храм Смерти — предупредить тамошних монахов, что завтра опять состоится поминальная служба, так что пусть будут готовы, и заодно заглянуть к своим. А то ведь как позавчера меня забрал Анджелин, так дома и не появлялся. Хотя бы переодеться, а то резко похолодало. А к «смертникам» заеду на обратном пути.

И мэтр Куббик, и студенты, и Динка — все были на месте, обедали. Причем, судя по всему, мои коллеги все это время сидели дома и скучали. Эх, мне бы так! Просто посидеть у огня, поболтать о чем-нибудь эдаком… книжку почитать…

Когда я возник на пороге, все сразу перестали жевать.

— Згаш? Вы?

— Ага, — кивнул я мэтру.

— Уже вернулись?

— Ни-ни-ни, я только за эликсирами! — махнув рукой — мол, не буду портить аппетита, — прошел в кладовую, стал копаться на полках. — Мэтр, у нас толченые кости еще остались? А кровь младенцев?

— Да.

— Я возьму… И свечки тоже, ага?

— Зачем?

— Надо. — Согнувшись в три погибели, стал на ощупь шарить на нижней полке. — Жабья слюна где стоит?

— Вторая полка снизу. Там, где заспиртованные зародыши.

— Ага! Эти мне тоже нужны будут. Два… нет, три. А можно, я все заберу? И сумку вашу прихвачу, а то в мою столько не влезет!

— Да зачем вам это? — Мэтр остановился на пороге лаборатории. Не тратя времени, я уже распахнул сумку и стопкой складывал на нее книги. — Вы что, надумали имущество делить?.. Э нет, а вот сок из глазных яблок я вам не отдам!

— А я и не прошу. Мне еще мел нужен.

— Берите! Но зачем?

— Для обряда.

— Вы набрали снадобий и ингредиентов на пять… нет, уже на шесть обрядов. Желчь девственниц очень дорогая штука! Весь пузырек-то зачем? Отлейте немного в пробирку! Для чего?

— На свадьбу! — Я приподнял сумку, слегка встряхнул, проверяя вес и наличие свободного пространства. Сойдет. Анджелин опять выделил мне коня — и непреклонным тоном предупредил, что еще одного не даст! — так что долго таскать тяжести не придется. Главное, чтобы ткань по дороге не порвалась. Если при падении некоторые компоненты перемешаются, шарахнет так, что я вполне смогу оказаться в Добрине — верхней половиной.

— Это что за свадьба такая?

— Обыкновенная. Анджелин женится.

— Опять?

Вот женщины! Как только где-то кто-то заикнулся про свадьбу, они тут как тут. Динка и Марджет ринулись узнать новости и столкнулись на пороге.

— Ему еще не надоело? — более спокойно среагировал мой партнер.

— На сей раз все серьезно.

— И кто?

— Леди Анита Гневеш. Согласно пророчеству, после этого невеста должна…

— Ы-ы-ы! — Не дослушав, Марджет бросилась прочь. Мы проводили ее взглядами.

— Зря вы так, Згаш, — покачал головой мэтр Куббик. — Девушка и без того нам все уши прожужжала, сетовала на свою несчастную судьбу, а тут еще и вы…

— Все не так плохо, мэтр. После свадьбы Анита обретет покой и освободит Анджелина во всех смыслах слова. Так что все это, — я крякнул, взвалив туго набитую сумку на плечо, — для похоронного обряда.

Когда я вышел на крыльцо, выяснилось, что Марджет уже ускакала. Мысленно махнув рукой на девушек, которые не умеют держать себя в руках, я приторочил сумку к седлу и поехал по своим делам. А должен был спешить в замок. Но кто же знал, что там тем временем происходило!

В какой-то момент Анджелин Мас почувствовал себя не в своей тарелке. Згаш ускакал в город договариваться с гробовщиком, священником и монахами, а граф остался бродить по замку. Байты торопливо собирали вещи — еще утром им дали понять, что больше представителям этой семьи в Больших и Малых Звездунах, мягко говоря, не рады. У них есть в одном из ближайших городков свой замок, пусть туда и отправляются. Граф Байт кипел от возмущения, но подчинялся.

Оставив несостоявшуюся родню, Анджелин бродил по замку, где прожил почти всю жизнь, и силился понять, что с ним творится. Сегодня вечером, сразу после заката, он во второй раз за осень встанет к алтарю, чтобы освободить от заклятия девушку и освободиться самому. Было чему удивляться: сразу после свадьбы он окажется свободным человеком и сможет жениться на другой женщине. И неважно, кто это будет. Король настоятельно приказывал через месяц прибыть ко двору с супругой. Но потерявшего жену вдовца можно легко понять и простить. Полгода траура — достаточно для того чтобы, вращаясь при дворе, выбрать достойную спутницу жизни, руководствуясь политическими мотивами и…

И вот тут начиналось то самое, что тревожило графа. Но он не мог внятно объяснить, в чем причина его волнений.

Стремясь найти забвение в делах, он зорко следил за тем, чтобы Байты случайно не прихватили чего-нибудь лишнего. Анджелин заявил семейке, что по завещанию замок и все, кроме его личных вещей, — приданое маленькой Луны Байт. И, пока жив, он не позволит и деревянной миски вынести без письменного разрешения. Вот и приходилось метаться туда-сюда и смотреть, что пакуют и что укладывают на подводы и в кареты. А то с девиц Байт станется и платья леди Геммы прихватить — мол, она все равно при смерти, ей эти наряды могут совсем не понадобиться, так чего добру пропадать?

Проходя очередной раз по нижнему холлу, Анджелин случайно заметил двери в подземелье. Они были распахнуты. И только сейчас граф вспомнил, что именно у этих дверей несколько ночей назад и произошло нападение.

Ноги сами понесли его вниз. Уже спускаясь по крутым ступеням и придерживаясь рукой за холодные каменные стены, он укорил себя за то, что не додумался прихватить факел, но возвращаться не хотелось. В объяснительной записке Марджет Крама (студентка подписалась двумя именами, настоящим, Дорис, и вымышленным) было сказано, что она была здесь, внизу, когда услышала шум борьбы и крики. Она первая, кстати, заметила появление Аниты, но, будучи защищена магическим кругом, осталась для той незрима.

Значит, Анита впервые появилась где-то здесь…

В подземелье оказалось неожиданно светло. Анджелин даже подумал, что где-то в комнатах проломился пол и свет падает через пролом, который срочно надо заделывать, но повернул за угол и увидел его источник.

Это был старый саркофаг. Крышка была откинута и, разбитая, валялась на полу. Рядом виднелось защитное кольцо, усиленное магическими рунами. Граф ничего не смыслил в этих знаках, несмотря на то, что кое-кто из его предков увлекался колдовством и алхимией, а потому лишь обошел руны, нарисованные на полу, и приблизился к гробу.

И испытал разочарование, заметив на дне лишь какие-то истлевшие, желто-серые останки.

Судя по тому, что осталось от одежды и растительности на голове, это был крупного сложения мужчина. При жизни, наверное, он поражал окружающих ростом и силой. На шее виднелась витая гривна. Анджелин несколько раз моргнул — он был уверен, что где-то уже видел ее. Но вот где? Во сне? Или на каком-то старинном портрете? Згаш рассказывал, что это, по словам призраков, останки основателя его рода, которые много веков хранились в подземельях прежнего замка, но были перенесены сюда первой графиней Байт, урожденной Мас, когда она с мужем переехала из Больших Звездунов в Малые. Но, если это так, он мог видеться с предком на кургане, когда…

Анджелин еще стоял над саркофагом, силясь вспомнить, что было с ним на вересковых пустошах, откуда два года назад его выдернул Згаш — воскресив из мертвых, — когда почувствовал, что не один. Он быстро обернулся — у стены стояла бледная тень девушки.

— Вы? Здесь?

— Здесь. — Анита сделала шаг. — А ты?

Она почему-то всегда говорила ему «ты», и поправлять ее совершенно не хотелось.

— А я… вас искал.

— Почему?

Граф пожал плечами. Ответа на этот вопрос у него не было.

— Я жду, — произнесла она.

— Вечера?

Она кивнула.

— Осталось несколько часов. — Анджелин посмотрел на останки предка. Несмотря на то, что прах не был похоронен должным образом, он смог отправиться на вересковые пустоши — при переносе гроба над ним была отслужена панихида, и мятущийся дух обрел покой. Анита, должно быть, завидует ему. — Потом вы будете свободны.

— Да. Потом мы оба станем свободны и обретем покой.

— Живым покой только снится, — промолвил граф и тут же обругал себя. Как он мог забыть! — Простите, я не хотел напоминать…

— Мне страшно, — прошептала вдруг девушка. — Там темно, пусто и холодно.

— Нет, — мужчина покачал головой, вспоминая, — там светло. На курганах горят костры. Цветет вереск. За накрытыми столами сидят предки — те, что ушли раньше. Там спокойно и… хорошо.

— А ты там был? — Она подняла взгляд.

— Да. Но недолго. Меня вытащил оттуда названый брат.

— Почему? Если там так хорошо, почему ты вернулся?

— У меня остался долг, — пожал плечами Анджелин. — Мой город, который я люблю. Мой друг. И мои предки. Я — последний представитель рода Масов, хотя таковым может считаться и мой названый брат, а еще давно у меня был дядя, который пропал без вести, и о нем никто ничего не знает — даже духи предков. Официально других Масов не существует, и я должен жениться и оставить после себя потомков.

— У меня ничего этого нет. Я могу уйти. И скоро уйду.

— Скоро, — кивнул мужчина девушке. — Но немного времени еще есть.

Говорить было больше не о чем, дела ждали наверху, и Анджелин, постояв еще немного, направился к выходу. Но, поднимаясь по ступеням, скорее ощутил, чем услышал за спиной шаги, и догадался, что Анита идет за ним. Ужасно хотелось обернуться, но какое-то странное чувство мешало это сделать. «Иди и не оглядывайся!» — как будто шептал кто-то.

«Я не один! Она со мной!» — эта мысль наполнила душу теплом, словно в пустую чашу плеснули доброго вина. И хотелось нести ее тихо-тихо, чтобы не пролить ни капли. Строки, которые он так еще никому и не сказал, сами пришли на ум: «И чаша твоя не опустеет, ибо я — твое вино!»

Чтобы не потерять это чувство, пришлось свернуть к своим покоям. Байты с их вечной суетой, шумом, а теперь и истериками по поводу недавних событий, занимали одно крыло замка, а он, практически в полном одиночестве, располагался в другом. Нет, надо как можно скорее перебираться в Большие Звездуны! Как только уедут родственнички, назначить толкового управляющего и воспитателей для малышки Луны — и уезжать. Новую жизнь надо начинать на новом месте. Тем более что скоро ему все равно придется отправляться в столицу.

Он еще слышал тихие шаги за спиной, и не сразу заметил, что наступила тишина. Не выдержав, граф резко обернулся…

Пусто. Анита — ее тень, призрак, кто угодно! — исчезла.

«Дурак!» — мысленно обругал он себя и бросился назад. Полный решимости, если надо, опять спускаться в подземелья или вовсе начать прочесывать замок сверху донизу, граф сначала промчался мимо раскрытой двери, и лишь потом сообразил, что…

Опомнившись, тихо вернулся и не поверил своим глазам.

Анита стояла у стола в одной из занимаемых им комнат и тихо перебирала листы пергаментной книги. Пожелтевшие, захватанные страницы нежно шелестели под ее пальцами. Начни тут хозяйничать кто угодно — леди Гемма, леди Якобина или ее сестры, он бы немедленно ворвался и отнял книгу. Да и сейчас граф первым делом переступил порог с твердым намерением забрать у ее девушки. Но, подойдя, невольно засмотрелся, глядя через плечо.

Анита переворачивала страницы, задерживая взгляд на красочных иллюстрациях. На каждой странице был выполнен точный рисунок, под ним имелась подпись-пояснение, а сбоку, на полях, виднелись пометки, сделанные рукой самого Анджелина.

— Это ведь Ролло Бутиен? — прошептала девушка.

— Да.

Анджелин не мог не удивиться. Откуда она может знать руку знаменитого мастера?

— Я ни с кем не спутаю эту точность линий. Это твоя книга?

— Моя. — Граф искоса бросил взгляд на лицо собеседницы. — Мне было двенадцать лет, когда умер отец. Мой дядя, его младший брат, был ненамного меня старше и находился слишком далеко. Байты дали мне понять, что рассчитывать я могу лишь на карьеру ратника в дружине графа. И, если стану прекрасным бойцом, могу даже со временем рассчитывать на звание десятника или начальника гарнизона. Но никто особо не горел желанием обучать меня искусству фехтования. Я был оруженосцем, с которым никто не занимался. Сражаться я учился по этой книге. Тут все прописано достаточно подробно.

— Изумительно! — Она провела пальцем по изображению двух фехтовальщиков. Один был вооружен длинным мечом, другой — мечом и щитом, а подпись поясняла, как начать и провести прием, обезоружив противника. — Я не знала, что у него есть и такие гравюры. Мне почему-то казалось, что он только писал картины и лишь иногда делал небольшие графические наброски.

— Вы знаете Ролло Бутиена? — не поверил Анджелин.

Анита перевернула страницу. Во весь разворот навстречу друг другу скакали два конных рыцаря, держа копья каждый на своей высоте. Внизу объяснялось, какой удар куда последует, и как от него можно защититься.

— Знаю. У нас в замке было несколько его работ. «Видение Прии», «Та, что смеется в березах», «Королева ужей», «Страна озер».

— А у нас была его «Песня моря», — вспомнил мужчина. — Она висела в ратуше, но сгорела два года назад.

— Какая жалость! — воскликнула девушка. — Мне так нравится Ролло Бутиен!

— Правда? — Графу ужасно захотелось проснуться, потому что так не бывает. Но ведь никто не знал, что бывший градоправитель любил живопись. В детстве он часто ходил в галерею, где висели старинные полотна. И, собираясь перебраться в ратушу, уже перевез туда несколько картин, выдержав настоящую битву с леди Лавиной. Нет, графиня не любила картин — никто из Байтов не имел такой страсти, — просто ей было жалко с ним делиться.

— Знаете, у нас здесь есть несколько его полотен, — промолвил он, внимательно наблюдая за лицом девушки. Неподвижное и холодное, оно сейчас казалось озаренным внутренним светом. — «Рыцарь и Смерть», например. «Явление Свентовита», «Умирающий лебедь». Хотите…

— Посмотреть? Очень хочу!

Это была первая девушка, которая выразила такое желание. У Анджелина замерло сердце.

— Прошу…

Они вместе направились в верхний холл, соединенный галереей с большим пиршественным залом. Тут обычно прохаживались гости перед началом пиров, здесь часто устраивали танцы и увеселения. А в обычное время сюда приходил лишь он один. Леди Гемма, пытаясь завоевать его сердце, даже не подумала поинтересоваться, что же нравится неприступному красавцу. И, естественно, ни разу не заговаривала о живописи.

Они остановились перед «Рыцарем и Смертью». Некоторое время в молчании рассматривали полотно: лес, всадник и вышедшая ему навстречу дева.

— Мне кажется или этот рыцарь похож на тебя? — вдруг спросила Анита.

— Вряд ли. Это аллегория — к смерти и любым неожиданностям следует быть готовым всегда, особенно на нашем тернистом жизненном пути.

— А Ролло Бутиен писал портрет моей матери, — вспомнила девушка.

— Да?

— Он до сих пор висит в галерее в замке, где я, — она замялась, — где я была… Отец приглашал его специально. Я тогда была маленькой девочкой, и мастер для меня однажды на клочке бумаги набросал рисунок зайца. У него есть несколько рисунков из деревенской жизни — «Старое дерево», «Отдыхающие пейзане», «Склепы», «Играющие дети», «Старуха»… Это все он нарисовал, пока жил у нас.

— Вот бы посмотреть!

— Все осталось… там.

Они не спеша пошли вдоль ряда картин, останавливаясь перед каждой из них. Даже не глядя на подписи, Анита почти безошибочно угадывала если не имена авторов, то названия. Перебивая друг друга, они взахлеб говорили о картинах, лишь иногда замирая в молчании перед очередным полотном, и чем дальше, тем больше Анджелин склонялся к мысли, что, если отец и причастен как-то к его весьма странному, прямо-таки фантастическому обручению, стоит сказать ему слова благодарности за знакомство с такой девушкой. И отчаянно, до скрежета зубовного, пожалеть о том, что уже через несколько часов ему опять станет не с кем поговорить. Згаш, конечно, все равно что брат, но его интересы лежат вне искусства. Он как-то в ратуше постоял перед «Алхимиком» кисти некоего Тео Балаура, но нашел лишь три недочета в изображении посуды и сделал вывод, что художник явно никогда не видел настоящего алхимика за работой, после чего потерял к картине интерес.

— А это, — Анджелин с некоторой тревогой привлек внимание Аниты к следующему полотну, — неизвестный художник. Как называется картина, никто не знает. Мы зовем его «Молящаяся девушка».

— Это неправда! — с жаром воскликнула его спутница. — Это правая часть диптиха «Разлученные». Ее написал учитель маэстро Бутиена, Отто из Зверина. У нас в замке есть вторая половина. Там в той же позе молится юноша. И там же — подпись художника. Отто из Зверина был левшой и подписывал свои работы не в правом нижнем, а в левом нижнем углу. То есть он подписал только одну половину диптиха. Позы молодых людей в точности повторяют друг друга. Совпадают даже складки одежд! Если повесить картины рядом, станет заметно, что даже их взгляды направлены друг на друга. В Зверине есть легенда о двух влюбленных. Их разлучили родители. Девушку решили выдать замуж за другого и отправили тайно на острова. Она отчаянно молилась о том, чтобы соединиться со своим возлюбленным хотя бы после смерти. И боги вняли ее мольбе — в миг бракосочетания невеста внезапно протянула вперед руку и превратилась в камень. А в Зверине окаменел ее любимый, который тоже денно и нощно молился всем богам. Каменную статую девушки привезли на родину, и когда ее поставили рядом со статуей ее возлюбленного, стало понятно, что они застыли в одинаковых позах. А их руки протянуты друг другу, — Анита протянула руку кистью вниз, — девушка как бы вложила свои пальцы в ладонь юноши.

Анджелин порывисто взял ее тонкие пальцы в свои:

— Так?

— Да.

Отпускать руку не хотелось. Мелькнула крамольная мысль, что как те двое влюбленных через расстояние, так они сейчас пытаются дотянуться друг до друга через время. Граф невольно сильнее стиснул холодную ладонь…

Шаги и голоса заставили их отвлечься. Анджелин подобрался, привычно нацепив маску холода и высокомерия. Прыгая через две ступени, по широкой лестнице взбежала еще одна девушка.

— Я так и знала! — воскликнула она, всплеснув руками. — Анджелин, неужели это правда?

Еще прежде чем она заговорила, граф узнал Марджет и неосознанно попытался встать между нею и Анитой.

— Что вы имеете в виду?

— Вы женитесь? — Студентка подбежала ближе, бросила быстрый взгляд через его плечо. — На ней?

— Да. Сегодня.

— Это невозможно!

— Мы с Анитой обручены и должны это сделать. Через несколько часов состоится церемония.

— Но вы обещали, Анджелин! И потом — она же мертвая! Разве на мертвой можно жениться?

— Это не свадьба в обычном понимании этого слова. Так было предназначено. Вам ли этого не понять? — холодно бросил мужчина, сверху вниз глядя на девушку. Еще не хватало — отчитываться перед каждым!..

— Нет, это вы не понимаете, Анж! — воскликнула студентка. — Я читала, чем грозят такие браки. Она не упокоится в гробу, как положено трупу, а станет преследовать вас всю жизнь. Она станет упырем и будет приходить каждую ночь, пить кровь и тянуть силы, пока вы не умрете. Но я знаю, как все это исправить! Я смогу избавить вас от этого…

— Прекратить! — Графу пришлось повысить голос. Видят боги, еще одну ревнивую истерику он просто не выдержит и сорвется. — Я уже принял решение.

— Нет, я докажу! — Марджет выхватила ритуальный нож. — Смотрите!

Прежде чем мужчина успел сделать хоть одно движение, она начала замах, но выпад, куда бы ни был он направлен, не достиг цели. Какая-то тень встала на ее пути, и студентка, вытаращив глаза и задохнувшись от изумления, уставилась на тонкую руку Аниты Гневеш, ладонь которой насквозь пронзило испещренное рунами лезвие ножа.

Несколько секунд соперницы смотрели друг на друга, потом одна из них тихо опустила руку, снимая пробитую ладонь с острия.

— Не бойся, девушка, — прошелестел голос. — Я скоро уйду.

Она направилась прочь, бесшумная, как призрак.

— Ани… Анита, — позвал Анджелин, — тебе… вам не больно?

Девушка остановилась, опустив голову.

— Нет, — прозвучало в ответ. — Я ничего не чувствую. Могу опустить руку в ледяную воду — и не замерзнуть. Могу сунуть в огонь — и не обжечься. У меня не бьется сердце. Мне не бывает больно… И она права.

— А мне — бывает, — одними губами произнес мужчина, глядя ей вслед.

Когда я через час прискакал на взмыленном коне, все уже кончилось. Зареванная Марджет была заперта в одной из комнат, а на самого Анджелина было жутко смотреть. О том, что произошло, он рассказывал скупо, неохотно, перескакивая с одного на другое, заставляя меня тихо качать головой. Ну и ну! Кто бы мог подумать?

Гроб прибыл в замок одновременно с отцом Бжемышем. Пра проводил его внимательным взглядом.

— Милая расцветочка! — только и сказал он. — Живенько так… Оптимистично!

Наружная обивка гроба была зеленой в золотистую клеточку, а внутри была ярко-голубая ткань, расшитая цветами и бабочками. Чтобы никто не сомневался, для чего сие столь яркое произведение искусства, на крышку сверху был на живую нитку вкривь и вкось пришит вырезанный из черного бархата череп. Резал некто, не знакомый с анатомией, и результат больше напоминал паука.

— Гробовщик ничего другого за полчаса сделать просто не успевал, — попробовал оправдаться я. — У него не было ткани другого цвета. А вообще гроб как гроб. Новый. И даже без царапин на внутренней стороне крышки.

— Вот это, — пра ткнул пальцем в «череп», — не ваша работа?

— Нет. Нам помогала бабушка гробовщика.

— Если его перевернуть, похож на ночной горшок, из которого торчит веник, — поделился наблюдениями святой отец.

Я прикусил губу. Да, поминки после этой «свадьбы» обещают быть запоминающимися.

— Вообще-то сюда можно поставить горшок с цветами. Тогда будет казаться, что это — всего-навсего такая странная тень.

— Можно и так, — со знанием дела согласился пра. — Только цветов в эту пору маловато.

— А если веток наломать в саду? Так сходства больше!

Пра Бжемыш одобрительно оттопырил большой палец, и мы в шесть рук — сам священник, я и один из послушников — стали готовить все для бракосочетания, а заодно и отпевания невесты. Я наскоро начертил пентаграмму, зажег свечи, приготовил нужные снадобья.

Мы еще возились, когда порог полуподвальной комнаты переступил Анджелин Мас. Мой названый брат был напряжен и сосредоточен. Казалось, его занимало что-то более важное, чем предстоящая женитьба. Он даже не переоделся к этому мероприятию.

— У вас все готово? — отрывисто бросил он.

— Последний штрих! — Я извлек из кармана аккуратно сложенный кусок ветхой льняной ткани, уложил в плошку, поджег, глядя, как он тлеет.

— Что это?

— Клок от савана того некроманта, который проклял Аниту. — Я потыкал ножом в огонь, чтобы ткань прогорела дотла. — Он случайно обмолвился, что заклятие можно снять, если дать выпить вино, в котором растворен пепел…

— Испортить хорошее вино, — ревниво встрепенулся пра Бжемыш. — Все у вас, чернокнижников, не как у людей!

— А без этого никак? — Анджелин внимательно наблюдал за моими манипуляциями.

— Нет. Это не я придумал.

Они появились одновременно — Анита Гневеш и моя супруга. Запах дыма и вереска учуяли все, как всем была заметна фигура со склоненной под вуалью головой. Смерть пришла забрать свое.

— Гхм, — кашлянул священник. — Все готовы? Тогда начнем.

Я сделал шаг в сторону, уступая место Анджелину и его «невесте» возле импровизированного алтаря — на небольшой сундук поставили переносную статуэтку бога Лада и жертвенную чашу. С другой стороны стоял раскрытый гроб, который ждал невесту.

Единственной посторонней была Марджет, да и то приглашенная лишь потому, что нужен был второй свидетель, кроме меня. Студентка плакала не таясь — накануне ей объяснили, что, становясь свидетельницей: «Да, ваша честь, граф Мас был женат, я сама присутствовала при этом. И свидетельствую также, что его супруга скончалась вскоре после свадьбы», — она лишается прав стать его новой женой. Ибо в таком случае все могут решить, что Анита умерла не без ее деятельного участия.

Смерть оказалась рядом со мной. Сильная, но нежная рука жены ободряюще сжала мою ладонь, я ответил на пожатие и заметил мелькнувшую на лице улыбку. Чему она радуется? У Анджелина, стоявшего перед маленьким алтарем, такой взгляд, словно вот-вот должно произойти непоправимое.

Все шло как по маслу. Все эти «в горести и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и нищете, пока Смерть не разлучит вас». На последних словах моя жена опять улыбнулась как-то странно и погладила меня по руке. Что это она? Намекает? О, неужели ей понравилось то, что мы вытворяли на кургане несколько ночей назад? Так я не против повторить! Где и когда?

— Не отвлекайся, — шепнула жена. — Сейчас будет самое главное.

Я кивнул и сделал шаг вперед, доставая ритуальный нож. Сейчас настанет мое время.

Анджелин взял обетную чашу с вином. Тем самым.

— Этой рукой, — начал он ритуальную фразу, — я развею все твои горести. И чаша твоя не опустеет, ибо я…

Тишина. Забыл слова?

— Подсказать, ваше сиятельство?

— Нет, — мотнул граф головой. — Анита, посмотри на меня!

Девушка подняла глаза. Она все это время смотрела на чашу с темной жидкостью, безучастная ко всему, что ее окружало.

— Анита, это та самая чаша. — Анж двумя руками держал сосуд. — Когда ты выпьешь ее, ты обретешь свободу. И стану свободен также я. Видят боги, нам обоим это было так нужно — освободиться. Но… Но ведь твоя свобода — это смерть. Ты уйдешь туда, откуда не возвращаются, а я… останусь. Дайте мне сказать! — рявкнул он, заметив, что пра Бжемыш уже набрал в грудь воздуха. — Я, может, в первый раз в жизни говорю это женщине… и в последний тоже. Анита… — Чаша отлетела в сторону. Я машинально пригнулся, спасаясь от брызг вина, а граф схватил девушку за плечи и встряхнул: — Анита! Не уходи! Да, там хорошо и спокойно, но… там нет жизни. Не оставляй меня, Анита!

— Анж, — рискнул я открыть рот, — если она не уйдет, ты никогда не сможешь жениться…

— Да я и не хочу жениться ни на ком другом! — завопил мой названый брат. — Пусть ни одна женщина и не встанет со мной у алтаря, но мне и не нужна никакая другая, кроме тебя, Анита! Я согласен навсегда остаться холостым…

— А как же король? — робко вякнул простой провинциальный некромант.

— Да пошел он!.. — взвыл граф Мас.

— Ой, дурак…

— Я не боюсь короля! Если нужно выбирать между тобой и всеми остальными, я выбираю тебя, — он опять стиснул плечи девушки, — потому что я люблю тебя, Анита! И никому не отдам, даже если все боги будут против!

— Боги слышали, — негромко произнесла Смерть. — Но дело должно быть сделано.

— Я не хочу, чтобы она уходила! — Анджелин крепко прижал девушку к себе, через ее голову глядя на богиню.

— Отпусти ее. Она должна освободиться… Как и ты!

— Мне не нужна такая свобода.

— Анж… — Я отыскал в углу чашу. Вино, конечно, выплеснулось, но на дне обнаружилось немного осадка — часть савана не прогорела до конца. Если быстренько высушить простеньким огненным заклинанием, то наберется достаточно пепла на вторую попытку. — Анж, пойми, это все выдумка! Мы вместе сочинили эту байку, чтобы помешать Байтам тебя окрутить. Просто в какой-то момент все зашло слишком далеко, вот и понадобилась эта инсценировка. Это все ложь!

Прохладная рука коснулась запястья.

— Это правда, — шепнула Смерть. — Теперь это правда.

Ой, что-то мне не нравится выражение лица моей благоверной! Такое впечатление, что она знает нечто, чего не знаем мы все.

Рука жены шевельнулась в моей ладони, и я внезапно понял, что надо делать.

Алхимик из меня тот еще, зачем самому запоминать составы всяких зелий, если можно сделать заказ у профессионалов зельеварения по почте? Но в сумке столько взятых взаймы у мэтра Куббика препаратов, что даже лишенный воображения деревенский дурачок сварит из них нужную смесь.

Так, приступим. Решительно локтем сдвинув все с импровизированного алтаря в один угол, я на освободившееся пространство вывалил содержимое баула мэтра Куббика и приступил к работе. Простенькое огненное заклинание не только подсушило не прогоревшие куски савана, но и воспламенило их, превращая в нормальный серый пепел. Пока они дымились, остывая, подряд откупоривал все пузырьки и развязывал завязки на мешочках. Кровь младенцев… желчь девственниц… порошок из толченых костей, слюна саламандры, дурман-трава… Хм, кошачья моча? Не помню, чтобы ее брал, ну да ладно, хуже точно не будет! Далее пепел вороньих перьев… ногти… ой, рука дрогнула… А, ладно, и так сойдет! Чего бы еще туда добавить? Жаль, нет времени сбегать в склепы, вызвать лорда Вайвора и проконсультироваться. Лорд-алхимик бы не отказал — ради счастья праправнука и шанса на пару минут вырваться из Бездны. А, вспомнил! Пару волосков, которые тоже надо сжечь…

— Свейте их сначала, — послышался за спиной зверский шепот Марджет. — Вместе свейте.

Ага, понятно! Вот так, готово. Теперь эту гремучую смесь разбавим вином и хорошенько взболтаем, чтобы осадка не осталось наверняка.

Держа чашу двумя руками, подошел к Анджелину:

— Вы должны это выпить. Оба!

— Нет, — прошептал он чуть ли не со страхом. — Я не хочу ее терять.

— Анж, — я несколько раз вздохнул, собираясь с мыслями, — помнишь, ты у меня спрашивал совета, что делать? Так послушай. Сейчас ты должен довести дело до конца. Позволь Аните уйти!

— Я люблю ее.

— Не верю! Ты любишь не ее, а себя. Ради любви люди идут на преступление, на нарушение обычаев и традиций. — Сзади тихо вздохнула моя жена, несколько дней назад вопреки традициям вернувшая жизнь своему мужу. — Идут на подвиги и плаху, бросают вызов богам и королям. А что ты готов сделать ради любви?

— Жениться…

— То есть сделать то, что хочется именно тебе? — Я не давал графу вставить и слова. — А что хочется ей, ты подумал? Если ты действительно ее любишь, отпусти. Позволь обрести покой. Сделай ей такой свадебный подарок! Я — некромант, я знаю, что иной раз посмертный покой — лучший дар богов и небес. Отпусти свою любовь. Ей нужна свобода.

Судорожно стиснутые руки медленно разжались. Анджелин сверху вниз посмотрел на Аниту.

— Наверное, ты прав, — с трудом выдавил он. — Но как же мне жить, если ее не будет рядом?

Я промолчал, протягивая ему чашу. Все, что мог, уже сделал. Остальное от меня не зависело. Ведь я — всего лишь человек.

— Что это? — Граф не торопился размыкать объятия.

— Зелье.

— Отрава?

— Нет, ядов я туда не клал. Наверное…

Пра Бжемыш рядом тихо застонал, возводя очи горе. Марджет и Смерть хором вторили ему. Да что они, сговорились, что ли?

— Жаль. Может быть, для меня это было бы наилучшим выходом…

— Уйти и потерять свой шанс?

Анджелин больше не колебался. Взял чашу в одну руку, взглянул в глаза Аните, которую продолжал обнимать другой рукой.

— Я не хочу тебя терять, — произнес он. — Но… ты ведь подождешь меня там?

Она кивнула, и граф поднес чашу к губам. Сделав несколько глотков, помог выпить девушке.

— Объявляю вас мужем и… того… — пра Бжемыш бросил на меня двусмысленный взгляд, — женой. Можете… ну… поцеловаться.

Анджелин сделал это мгновенно, и Анита ответила суженому, но поцелуй почти сразу прервался. Едва их губы соприкоснулись, девушка обмякла в руках графа.

— Свершилось!

Собственно, я ожидал чего-то необычного — сказка так сказка. В воздухе должно было разлиться сияние, прогреметь гром, хрупкое тело рассыпаться пеплом или превратиться в стайку белых бабочек, но ничего не произошло. Мертвое тело женщины лежало на руках мужчины. Как некромант, я не мог ошибиться в таком простом вопросе. Послушник, которому вменялось в обязанность положить тело в гроб, выступил вперед. Анж попятился, двумя руками прижимая к себе то, что осталось от его жены.

— Нет, — произнес он. — Не отдам. Не сейчас… Дайте нам еще немного побыть вместе! Я сам это сделаю… потом, позже.

Зажмурившись и словно отгородившись от окружающего мира, он крепко прижал тело девушки к груди. Я поспешил отвернуться, чтобы не видеть слез человека, которого никто не мог утешить. Взгляд упал на мою жену.

Она вдруг как-то странно взмахнула рукой. Этот жест — словно богиня попыталась схватить мелькнувшую перед лицом муху — я заметил, но не понял. В следующий миг послышался сдавленный голос:

— Пусти. Ты делаешь мне больно…

— Анита?

Я тихо попятился, не веря своим глазам. Как это случилось?

Анджелин осторожно ослабил хватку, заглядывая ей в лицо. Девушка ответила жалобным взглядом.

— Ты мне ребра сломаешь, — прошептала она.

— Отпусти ее, — вмешался я. — Перелом ребра — весьма болезненная вещь. Уж можешь мне поверить.

— Болезненная? — Граф слегка встряхнул девушку. — Ты… тебе больно?

Пытаясь понять, что произошло, я шагнул вперед, провел рукой по нитям ауры. Все на месте, все целы. Тихо взял запястье, сдавил, с ужасом услышав слабый пульс. Этого не может быть!

Анита шевельнула кистью, и лицо ее исказилось.

— Рука, — со стоном вымолвила девушка. Левая ладонь была залита кровью, сочащейся из глубокой сквозной раны.

Вид обычной красной крови, льющейся из обычной раны, вернул способность действовать. Порошок крапивы… дурман-трава… соорудить давящую повязку. Но прежде наложить жгут и быстро-быстро проговорить заговор на остановку крови. Вот так! Тот, кто умеет проливать кровь, просто обязан знать, как ее остановить.

— Анита, — Анджелин не сводил с нее глаз. — Почему? Что произошло?

— Я вернулась.

— На меня не смотри! — Я попятился и, заметив, что пра Бжемыш заливает потрясение вином, потянулся вынуть кувшин из рук святого отца. — Я тут ни при чем!

— Тогда как?

— Просто у меня тоже остался… кое-кто.

— А еще кое у кого, — прохладные руки жены сзади легли на плечи, — кое-где есть нужные связи.

— Как ты себя чувствуешь? — Граф снова привлек жену к себе.

— Еще не знаю. Но я уже так устала…

— Тебе надо отдохнуть. — Анджелин вскинул ее на руки, направляясь к выходу и больше не обращая ни на кого внимания. Даже спасибо не сказали за оказание медицинской помощи!

— Не бойся, — жаркий шепот богини заставил содрогнуться, — я найду, чем тебя отблагодарить!

— За что? Я же ничего не сделал!

— Просто так, — она прижалась, обнимая сзади, — за то, что ты — здесь. И весь мой!

Если кто-то думал, что на этом все закончилось, он сильно ошибался. Потому что такое событие, как свадьба графа, не должно было пройти незамеченным.

До поздней ночи в Малых Звездунах почти никто не спал. А едва рассвело, закопошились и Большие Звездуны. Все устраивалось скоропалительно, так что даже нарядных девушек с цветами не успели согнать на площадь, но оповещение сделали. На всех перекрестках города с утра пораньше глашатаи твердили одно и то же:

— Сегодня в полдень его сиятельство граф Анджелин Мас женится на Аните Гневеш из Гнезно.

Свадебный обряд собирались повторить для всех горожан — простая формальность, дабы люди убедились в том, что у графа отныне есть графиня. Большого пира не планировалось — слишком мало времени оставалось на его подготовку. Анджелин лишь приказал выкатить на площадь несколько бочек с пивом и вином и угощать всех желающих.

Конечно, не обошлось без главного виновника — скромного провинциального некроманта, который тихо стоял рядом с молодыми, слушая, как звенящим от волнения голосом его названый брат слово в слово повторяет все клятвы, которые уже говорил жене прошлым вечером.

Вместе с немногими приглашенными я отправился потом в ратушу, на скромный «семейный» ужин, но, улучив минутку, покинул общество, чтобы в одиночку пройтись по закоулкам графского замка. Мне надо было отпереть потайную дверь и впустить внутрь своего приятеля, которого по ряду причин на праздник не пригласили.

Волкодлак все это время прятался на задах и бросился ко мне, ужом проскользнув в приоткрытую на минуточку дверцу:

— Ну?

— Не нукай — не запряг! — сердиться всерьез не получалось. Я задвинул засов. — Свадьба состоялась!

— Ур-ра! — завопил полузверь, от полноты чувств вставая на задние лапы. — Мы это сделали! Сделали! Сделали!

Снова опустившись на четвереньки, он принялся скакать туда-сюда, как большая волосатая лягушка, вопя во все горло:

— У нас получилось! Мы крутые!

Лохматая морда внезапно просунулась у меня между коленей, сгорбленный загривок толкнул в задницу, и я не успел опомниться, как оказался верхом на волкодлаке, изо всех сил вцепившись в шерсть за ушами, в то время как тот продолжал скакать со всадником на спине:

— Мы молодцы! Теперь род Масов не прервется! Мы это сделали!

— Тпру, стоять! — Я как мог сильно потянул на себя шерсть, стискивая коленями звериные бока.

— Мне же больно! — проскулил он, но прыгать перестал, пригибая голову к полу. — Задуши-и-ишь! Я же того… этот, как его…

— Раритет, помню… А ну-ка, признавайся, раритет, в честь чего такая бурная реакция? Тебе-то что с того, что Анджелин женился и по любви?

— Ничего! — На меня искоса глядел прищуренный глаз. Ох, не нравилось его выражение…

— Врешь. Признавайся! — перехватив его за шкуру на загривке одной рукой, другой достал нож. — А то зарежу, а мэтру Куббику скажу, что так и было. Интересно, куда ты попадешь? На вересковые пустоши или в Бездну? Как тебя зовут? В глаза смотреть! — рявкнул я, когда полузверь попытался отвернуться. — И не надейся сдохнуть! Забыл, кто я? После смерти я тебя подниму и спрошу — тогда уж не отвертишься!

Я не блефовал. Поднятый некромантом труп лгать не может. Он может не ответить на вопрос, если ему нечем отвечать — например, если ему еще раньше вырвали язык или гортань, но соврать — ни за что. И кроме тела есть еще и душа. Она-то тем более молчать не обязана. Другой вопрос, смогу ли найти силы, чтобы хладнокровно зарезать существо, ставшее если не другом, то соратником?

— Так что выбирай: говоришь живой и сейчас или говоришь чуть позже, но мертвый.

— Что говорить-то? — прохрипел волкодлак.

— Имя!

— Север… Рубан тебе разве не говорил?

— Фамилия?

— Убивай! — разрешил он, закрывая глаза.

— Хочешь расстроить Анджелина? Хочешь, чтобы после допроса трупа я ему подарил твою отрубленную голову, из которой сделаю чучело и попрошу повесить в кабинете над камином? Да еще и с опознавательной табличкой внизу. Последний раз спрашиваю — жить хочешь?

— Смотря с кем…

— Так и запишем: подозреваемый от сотрудничества со следствием отказался, на вопросы о предъявленном обвинении не отвечает. Стоит применить дополнительные меры воздействия.

— Я жить хочу, — заканючил волкодлак.

— Тогда признавайся!

— А ты меня не выдашь?

— А ты докажи, что твоя тайна достойна того, чтобы ее хранить!

— Рубан хранил. Все эти годы.

Я несколько раз вдохнул и выдохнул. Так, и какие еще новости мне предстоит узнать в ближайшее время?

— Я тоже обещаю молчать. Если это не навредит Анжу и его семье.

— Семье — нет. Анжу — да.

— Прекращай говорить загадками! — Я несильно кольнул полузверя в шею, продолжая сидеть на нем верхом и прижимая его пасть к полу. Он несколько раз дернулся, пытаясь высвободиться, но при малейшей попытке сопротивления получал тычок ножом, так что вскоре смирился.

— Скажу, — наконец проворчал… э-э-э… Север. — Ты свой. Тебе скажу.

— В каком смысле — свой?

— Ты Анджелину вроде брата. Значит, тоже немного Мас.

— Для его предков.

— И для тех, кто способен чуять свою кровь.

Мне понадобилось некоторое время на то, чтобы разгадать намек.

— Свою? Ты хочешь сказать, что…

— Для меня ты тоже Мас.

— Кто ты?

— Тебе лучше этого не знать!

— Собираешься обидеть некроманта, — констатировал я. — Жаль, но придется…

— Ы-ы-ы! — взвыл волкодлак, словно что-то жгло его изнутри, причиняя физическую боль. — Се-е-еверин… Ма-а-а-с…

— Ой!

От неожиданности разжав руки, я сполз со звериного бока на пол, чувствительно приложившись копчиком, но остался сидеть, хлопая глазами. Полузверь распростерся на полу, по-человечески закрывая голову передними конечностями. В голове мелькали обрывки мыслей: геральдический зверь Масов, легенда об оборотне — основателе рода, сведения о поведении и происхождении волкодлаков, почерпнутые из учебников, упоминание лорда Вайвора Маса о пропавших без вести родичах, слова самого Анжа об исчезнувшем дяде… Одно к одному!

— Как?

Из-под пальцев глянул золотисто-янтарный глаз.

— Ошибка в расчетах. Я увлекался алхимией, как прадед…

— Лорд Вайвор Мас?

— Угу… Просто экспериментировал от скуки. Без цели, без смысла. Доставал старинные книги, копался в них, отыскивая рецепты. Полученные смеси испытывать было не на ком — я хотя и учился на алхимика, работать по специальности не собирался. С моим-то характером! Ну, испытывая очередной образец, я его и выпил, решив испробовать на себе…

— И превратился?

— Я же не знал, что у Масов генетическая предрасположенность к оборотничеству! В смесь входила слюна бешеного пса и кровь химеры. Эффект ты видишь… Если бы не Рубан, я бы давно уже сдох. Мне так хотелось покончить с собой, что я кинулся под ноги первому попавшемуся человеку с оружием и попросил меня убить.

— Это был мэтр Куббик?

— Угу. Он мне все объяснил — про генетику и прочее. Мы устроили взрыв в лаборатории, тела искать не стали. Он как некромант засвидетельствовал мою кончину и… мы потихоньку убрались из города. Какое-то время бродили по дорогам, зарабатывая на жизнь «охотой на волкодлака». Потом меня потянуло сюда. Здешний некромант был стар. Пришлось подсуетиться, чтобы он захотел видеть своим преемником именно Рубана, а не кого-то еще. Мы такое представление разыграли, что старик купился и чуть ли не на коленях умолял его остаться.

— Тебе это было нужно, чтобы спокойно жить возле Больших Звездунов?

— Да, — снова кивнул он. — Здесь у меня логово.

— И Анджелин Мас, — вспомнил я. — В тот год ему было всего семнадцать. А… тебе?

— Чуть побольше. У нас с его отцом большая разница в возрасте. Я бы в любом случае не мог стать опекуном Анжа — когда он осиротел, мне было только пятнадцать лет. И последние семь лет даже не виделись — Радзивил отправил меня в столицу вместе с виконтом Дарином Байтом в роли его пажа и оруженосца.

— Но его вскоре убил Йож Белла, — вспомнил я историю годичной давности. Из-за помощи этому некроманту я чуть не угодил на костер инквизиции.

— Виконт Дарин уехал в столицу учиться на алхимика. Я таскался с ним на лекции, помогал делать домашние задания. Увлекся. Даже пару раз без него в Колледж приходил. И когда он исчез, некоторое время посещал занятия — все годы учебы были оплачены заранее. Дальше ты знаешь.

— А как исчез Дарин Байт?

— Никак. Ушел пить с друзьями и не вернулся. Мне потом принесли записку: мол, все надоело, решил начать новую жизнь…

Очень новую. Его усыпил Йож Белла, чтобы через несколько лет превратить в лича и отправить в замок Беркана. Вот и еще одной загадкой стало меньше.

К тому времени мы уже сидели рядом на полу. Я обхватил шею полузверя рукой, машинально запустив пальцы в жесткую шерсть на загривке.

— Мы должны рассказать все Анджелину.

— Ни за что! — Мой собеседник проворно отскочил в сторону, так что равновесие удалось восстановить с трудом. — Он прикажет меня убить.

— Он — твой племянник, Северин Мас!

Волкодлак зарычал, скаля зубы, и кинулся в атаку.

К счастью, он потратил несколько секунд на то, чтобы продемонстрировать агрессивные намерения, так что я успел вскочить и со всех ног бросился бежать. Плечом распахнул двери, вылетая в соседнюю комнату, промчался через всю галерею, распугивая слуг и стражу, чуть не кубарем прокатился по лестнице, скользя подошвами на повороте, влетел в коридор, наугад распахнул какую-то дверь…

То что я, как подстреленный мечась по замку, налетел на Анджелина Маса, было чудом и просто невероятным совпадением. Видимо, графу доложили о том, что тут носится перепуганный некромант, и он сам вышел ловить больного на всю голову «родственника».

— Згаш? — Он схватил меня за плечи, слегка встряхнул. — Что случилось?

— Аа-ар-р-рх! — раздалось за спиной. Выпустив когти, волкодлак попытался затормозить на всем скаку, шлепнулся на задницу, да так на ней и подъехал к нам, отчаянно суча лапами.

— Волкодлак?

Некроманта, как пушинку, отбросили в сторону. Скрежетнул покидающий ножны меч.

— Ах ты! Тварь!

— Ой-ёй! — прижимая уши, полузверь кинулся спасаться. Анж притопнул ногой, очевидно, жалея, что у врага нет хвоста, на который можно было бы наступить, но изловчился и ухватил за заднюю лапу.

— Не надо! — успел выкрикнуть я. — Не тронь его!

— Почему?

— Ты с ума сошел? — Я медленно встал, прислушиваясь к боли в груди. Хвала всем богам, на этот раз ребра уцелели. — Это же волкодлак. Радуйся, что он пока еще не откусил тебе руку!

Анджелин очень внимательно посмотрел на свои пальцы, сжимающие волосатую щиколотку. До этого места нога сохраняла вполне человеческие пропорции, а вот ниже начиналась звериная лапа с выпускающимися кривыми когтями.

— Кроме того, ты разве не знаешь, кто это такой? — Я подошел ближе.

— Ой, м-мать, — простонал полузверь, хватаясь за голову. — Ну почему я тебе поверил?

— Он разговаривает? — удивился граф.

— Отпусти его ногу, прикажи всем выйти, — указал на стражу, толпящуюся в дверях, — и я кое-что тебе расскажу. Это не предназначено для посторонних ушей.

— Все вон! — приказал Анджелин.

— А ты останься! — Я успел схватить полузверя за шкирку.

— Я тебя съем, — пообещал тот. — Живьем.

— Подавишься. Я ядовитый!

— Да уж…

— Ты мне наконец объяснишь, что к чему? — напомнил о себе граф.

— Охотно. — Я покрепче схватил волкодлака за шкуру, мысленно попрощался с рукой и сказал: — Помнишь, какой у тебя родовой герб?

— Волк с…

— Не волк — волкодлак! — Я позволил себе довольную улыбку, наблюдая за тем, как меняется лицо моего названого брата. — В давние времена, да кое-где еще и теперь, считалось плохой приметой причинять вред гербовым животным. Был в прошлом случай, когда какой-то граф остановил руку самого короля, не дав ему добить раненого оленя, потому что именно олень был изображен на гербе этого лорда. И король понял и простил своего вассала.

— Вот оно как, — Анджелин отступил на шаг, вернул меч в ножны. — Наверное, мне стоит обрадоваться?

— Наверное, да. — Я напрягся, решив, что нужный момент настал. — Помнишь, Байты не дали тебе самому выбрать жену, у которой нет родных, упирая на то, что ты — не последний из рода Масов и древний закон на тебя не распространяется?

— Ну, — набычился мой названый брат.

— Предатель, — заскрипел зубами волкодлак.

— Мы с тобой тогда думали, что они имели в виду меня как твоего названого брата. Но когда я беседовал с лордом Вайвором, он сказал, что кое-кто из твоих родственников пропал без вести. Пропал без вести — еще не значит умер! Ты не единственный Мас, Анджелин. Позволь представить — Северин Мас.

— Э-э-э… — сообразив, что терять уже все равно нечего, тот вывернул шею и приветливо помахал лапой, растягивая пасть в улыбке. — Привет, племянник!

И тут впервые — наверное, не только на моей памяти, но и в жизни — Анджелин Мас закатил глаза и попросту упал в обморок.

— Блин! Уф, ну он и вымахал! — Волкодлак привалил тело к стене в полусидячем положении. — Когда родился — таким крохой был. Радзивил мне даже близко подходить не разрешал — боялся, что я ему по незнанию чего-нибудь сломаю. А сейчас! Ты только на него посмотри! Бывают же такие великаны! В кого он только такой?

— Так часто бывает. — Я присел рядом на корточки, слегка похлопал бесчувственного Анжа по щекам. — Я вот, например, родился таким крупным, что все думали — меня тролли подменили. А в результате получился обыкновенным…

— Что-то он долго в себя не приходит, — забеспокоился полузверь. — Не случилось бы чего?

— Не дергайся, — я порылся в сумке на боку, — он в порядке. Чтобы я, некромант, да живого от мертвого не отличил?

— Тогда давай приходи уже в себя! — Волкодлак смачно облизал Анжу лицо.

— Тьфу! — мгновенно очнулся тот. — Уйди!

— Думаешь, мне приятно? — Полузверь брезгливо вытер лапой рот, отплевываясь. — Я, если хочешь знать, вообще не желаю тут находиться!

Граф обратил в мою сторону страдальческий взгляд и схватил за руку.

— Скажи, что это неправда, Згаш! — прошептал он. — У меня не может быть родственника… волкодлака!

— У тебя есть брат-некромант. Почему бы не быть и дядюшке… э-э-э… полузверю? В конце концов, если поднять исторические записи, можно найти легенду о том, что первый Мас был не совсем человеком.

— Но это же кошмар! Если кто-нибудь узнает…

— А я тебе говорил! — Новоявленный родственник дотянулся и отвесил мне легкий подзатыльник. — Половина замка видела, как я за тобой гонялся! Сейчас они все столпились за дверями и подслушивают, кто из нас в живых остался и почему кровища наружу не сочится.

А ведь это правда. Тишина в комнате с каждой секундой казалась остальным обитателям замка все более зловещей. Слышались напряженные перешептывания, женские причитания. Ситуация накалялась.

Родственники уставились на меня так, словно это я был во всем виноват. А что? По большому счету, так оно и есть. Значит, и выкручиваться тоже мне, больше некому.

— Можно ведь обставить дело так, что это — благословение предков, — когда надо, мысли работают ясно и четко. — Если хотите, я могу провести торжественный обряд, вызову кого-нибудь из предков, хотя бы того же лорда Вайвора, и он все подтвердит. Явление волкодлака — как знак того, что духи одобрили брачный союз своего последнего потомка и надеются на возрождение рода во всем его, так сказать, первозданном величии. А чтобы закрепить успех, ты, Анж, можешь подписать указ о том, что в твоих владениях оборотни вообще, и вот этот конкретный зверь в частности, отныне находятся под защитой. По воле и с благословения богов!

Некоторое время оба заинтересованных лица молчали, обдумывая сказанное.

— Тебе стоит подумать о смене профессии, — меня похлопали по плечу когтистой лапой. — Адвокат из тебя выйдет отменный!

— Но-но! — Я сбросил звериную конечность с плеча. — Я — некромант и кем-либо другим быть не желаю!