Опасные звезды

Глава пятая. Золотая молодежь Фогенс-Лула

На этот раз, когда я решила прогуляться по кораблю, пока Скевос занят своими делами, выход с жилого яруса оказался перекрыт наглухо. Проем, за которым пряталась лестница, перегораживала стена, взявшаяся невесть откуда.

Пожалуй, прежде она пряталась где-то в боковых переборках. Но сейчас меня больше интересовало не то, откуда она взялась — а то, почему Скевос перекрыл выход с яруса только теперь. Отпала нужда в том, чтобы я совала свой нос в шкафы на нижнем ярусе? Или случилось что-то ещё?

Или же предстоит выгрузка какого-то груза — скажем, тех же шкафов. И он не хочет, чтобы я путалась под ногами.

В общем, теперь мне было нечем заняться. Совсем.

Время тянулось медленно. Я походила по своей комнате из угла в угол, повалялась на койке, от скуки сделала на ней «березку». Потом ещё одну. Сходила на кухню, что-то съела без особого интереса. Полазила по кухонным шкафам, снова вернулась в комнату…

Полное безделье оказалось страшной вещью. Когда Скевос наконец появился, я была готова на что угодно — лишь бы заняться хоть чем-то.

Он влетел в мою комнату, и, не говоря ни слова, раскинул по кровати кусок самой настоящей ткани. Угольно-черной, не блестящей, а матовой, поглощавшей и свет, и взгляды.

Я схватилась за отрез, готовая шить, кроить, сбивать масло, молоть зерно — что там ещё делали в древности? Забивать мамонтов…

— Это шелк с Неларии. — Довольно сказал Скевос. — Нашел в одном месте. Цвет попался удачный, как раз для работы в духе отцов-основателей. Можешь капать на него жиром, вытирать об него руки — цвет и фактура этой ткани скроет все.

Я вспомнила о той авантюре, в которую собирался втравить меня Скевос. И впервые с того момента, как он предложил сходить на прием к местной элите, ощутила азарт, а не сомнение пополам с неуверенностью.

— Вот украшения. — Вдруг объявил хозяин корабля.

А потом высыпал поверх шелка целую пригоршню сияющих штучек.

Я разворошила кучку, рассматривая. Черные камушки с неровной поверхностью, какая бывает у необработанного янтаря. Внутри каждого горит огонек, опушенный иглами бледно-голубых и синих лучей.

— Живые кристаллы. Я выбрал оттенок, который подойдет к твоим глазам… Наташа.

Скевос наблюдал за мной от изножья кровати. Спокойно так наблюдал, со снисходительностью во взгляде. Чувствовалось, что это не первые кристаллы, которые он дарит женщине.

— Благодарю. — Церемонно сказала я. Повертела в руках неровный камешек, не имевший ни оправы, ни каких-то нитей. — А как их цепляют на себя?

— Живые кристаллы держатся на теле сами.

Скевос шагнул вперед, взял один из камушков. Протянул ко мне руку и коснулся кристаллом ямки между ключиц. Потер кожу камушком, неторопливо разжал пальцы, не забыв как бы случайно коснуться кожи под ямкой. Этак скользко, ласкающее…

Я дернулась, отступив на шаг назад.

Ощущение от неровной, шелковистой поверхности кристалла, потершегося о кожу, было теплым, нежным… и не только. Мне вдруг стало не хватать воздуха — и я глотнула его, приоткрыв рот. Где-то рядом начала сыпаться замедленно-хрустальная трель крохотного колокольчика.

Сам кристалл, прилипнув к коже, так и остался в ямке между ключицами. Я скосила глаза — камень сиял неровно, выплескивая лучи иглами. Как бриллиант, который медленно крутят под лучами солнца.

— Живые кристаллы с Донегарта. — Медленно сказал Скевос. — Прилипают к телу, если потереть о кожу. Чтобы снять, достаточно сильно потереть другую сторону и тут же убрать руку. Слышишь звон? Так кристалл отвечает на ласку. Есть женщины, которые трут их постоянно, чтобы привлечь к себе внимание. И делают это на приемах. Некоторые кладут кристаллы на живот во время любовных ласк. В такие моменты звон становится звонче, резче, быстрей…

— Колокольчик был бы надежнее. — Сказала я, пытаясь скрыть смущение. — Навесила себе на шею, и ходи, звенькай… Значит, нужно смастерить наряд из этой ткани? А нитки, ножницы…

— Вот. — Скевос швырнул на кровать маленькую шкатулку. Выложил рядом пару туфелек, без каблуков, выглядевших так, словно их сшили из черных лепестков неизвестного цветка. — Зайду за тобой через два часа. Поторопись.

Я сначала кивнула, а потом бросила взгляд себе на руки. И с такими ногтями идти на прием? Лак, объеденный местным гель-вместо-душа, давно облупился. Про волосы я вообще молчу…

Но Скевос уже вышел. Ладно, решила я. Будем играть Золушку, к которой фея так и не явилась.

Когда хозяин корабля стукнул мне в дверь, прежде чем войти — проявив таким образом небывалую для себя любезность — я уже была готова. И, кинув взгляд в зеркальную панель на боковой стене, объявила:

— Войдите!

Влетевший в комнату Скевос был облачен в черный комбинезон. На одно плечо накинут громадный, во весь рост, серый шарф, закрывающий половину тела. И чем-то напоминающий римскую тогу.

Ястребиное лицо, пока он разглядывал меня, не выражало никакого волнения.

— Наташа, увидев вас, они не забудут это зрелище никогда. Вы так блистательны…

— Ну ещё бы, с таким количеством кристаллов. — Пробормотала я.

Решив не мудрствовать, черные камушки я налепила на руки, плечи и обнаженную часть груди как попало. И на лоб, кое-как изобразив из них цепочку. Поэтому казалась сама себе сейчас пародией на новогоднюю елку. Наряженную в гирлянду..

С другой стороны, сиять, так сиять — поскольку целью было всего лишь произвести неизгладимое впечатление. И не важно чем, элегантностью или роскошным декором.

Волосы я мыла всего день назад, и снова пользоваться суровым звездным шампунем не рискнула. Блестели они чистенько, а наэлектризованность с них уже сошла. Я стянула их в хвост лентой, отрезанной от края отреза, и на этом с прической покончила.

Из отреза получилось два угольно-черных саронга, верхний до бедер, нижний до пят — я решила, что как минимум традиционную длину вечерних нарядов сохраню. Вышло у меня черное платье в греческом стиле, подхваченное узлами на груди и бедрах. Края ткани под ними, чтобы не расходились, на живульку были подшиты частыми стежками.

Про себя свое творенье я назвала прет-а-порте а-ля-Камышин — и хихикала над ним, пока налепливала кристаллы на кожу перед зеркалом.

— Вы великолепны. — Серьезно объявил Скевос. — Сдержанно, изыскано — и совершенно не похоже на то, что носят местные красотки. Это, кстати, главное. А теперь вперед, изумлять Рирсу и весь Фогенс-Лул — потому что прием у канцлер-фрей уже показывают по всем инфосетям планеты…

В уже знакомом мне отсеке под жилым ярусом нас ждал горуд, та самая летучая машинка. Мы загрузились — и полетели.

Небоскребы Рирсы, столицы Фогенс-Лула, вонзались в белесое небо изготовившимися к старту звездолетами. Горуд несся над поблескивавшей между ними серебряной лентой — внизу протянулась то ли местная магистраль, то ли река с идеально ровными краями.

Зал для приемов оказался громадным тентом из полупрозрачного материала, похожего и на пластик, и на стекло одновременно. Тент установили в саду с синеватыми деревьями, увитыми цветами — я так и не поняла, растут ли громадные розовые соцветия прямо на стволах, или кто-то нацепил на них гирлянды, изображавшие натуральное цветение.

Горуд припарковался на приподнятой круговой эстакаде, возвышавшейся над оградой сада. Мы вышли и нам под ноги тут же сунулось плоское белое блюдце. Скевос шагнул на него, за руку втянул меня. Снизу блеснуло, тонкий голос что-то пропел. Потом сделал паузу и сообщил уже на слегка искореженном русском:

— Канцлер-фрей и весь Фогенс-Лул рады приветствовать у себя дочь сара Ивана Васильевича Грозного.

Скевос, повернувшись ко мне, что-то сказал. Голос, исходивший то ли от блюдца, то ли вообще из пустоты, тут же заявил:

— Этот диск — наше место на время приема. И вот что, Наталья Ивановна…

Мой спутник провел ладонью по груди своего черного комбинезона, потом поймал мою ладонь, надел на запястье цепочку — затейливую, похожую на черно-серебряный жгут.

— Это переводчик. Когда ты будешь далеко отсюда, он тебе понадобится.

Рядом приземлился ещё один горуд — покрупнее нашего, с каким-то загадочным механизмом на крыше. Оттуда вышла пара…

Я уставилась на них до неприличия пристальным взглядом.

Скевос, сказав, что одеваются здесь легко, здорово приуменьшил. Дама, вышедшая из горуда, была практически вообще не одета. Высокая, выше меня, стройная и ослепительно-красивая. Серебряные волосы, улетающие вверх массой вздыбленных, круто завитых локонов, опушены бахромой из кристаллов, сбегающих по шее.

Правая рука и левая нога обвиты цветочными гирляндами, между ними налеплены камушки навроде моих, только брызгающие искрами лучи в них — сиреневые и розовые. Пониже пупка колыхается лепесток ткани, неизвестно как прилипший к золотисто-розовой коже. Фиговый листочек будущего…

И наискосок, от правого плеча к левому бедру, прихотливо тянется дорожка из сияющих кристаллов.

И все.

Пока я пялилась на голую девицу, Скевос что-то сказал, приобнял меня за плечи и прижал к себе.

Я, может, и дернулась бы — но тут белый диск, на котором мы стояли, спорхнул с эстакады и полетел над дорожками сада, огибая деревья.

Пока мы плыли мимо древесных исполинов в синеватой листве, я спросила:

— Кстати, а чем придется разводить огонь на этом конкурсе?

— Вам все дадут. — Скевос чуть повернул голову, окатил меня пристальным взглядом. — И зажигающее устройство, и куски древесины. Остальное будет зависеть от вас. Однако не беспокойтесь, Наталья Ивановна…

Вообще-то я была Андреевна, ну да ладно.

— Как я уже сказал, главное — запомниться послу с Зейтула. А победа… что ж, она не помешает — но не является нашей целью.

Диск, на котором мы стояли, нырнул под сень вознесенного в небеса тента. Под его куполом, над головами собравшихся, оказались установлены гигантские экраны. Как раз сейчас на них красовались наши со Скевосом лица, и мелодичный голос объявлял о чем-то.

Переводчик, вделанный в белый диск, сообщил лично для меня:

— Наша гостья, дочь Ивана Васильевича Грозного, саря одной из планет Содружества Даль! Наталья Ивановна! И её спутник, капитан Скевос, сын и потомок семейства Калирис!

Парочки на соседних дисках дружно повернулись ко мне. Я в ответ тоже окинула взглядом местное общество — и почувствовала себя монашкой, случайно заскочившей в бордель.

Редкая из дам, паривших под тентом на белых дисках, была одета хотя бы в подобие купальника. Кое-кто обошелся одними цветами и украшениями. Такого количества обнаженной плоти я в жизни не видела.

Мое импровизированное черное платье, закрывавшее тело от груди до щиколоток, выглядело тут не скромным — а кричащим, чуть ли не угрожающим…

Обнаженные девицы глядели на меня широко раскрытыми глазами. И Скевос наблюдал искоса, сбоку. Уголок твердо очерченных губ подрагивал, словно он сдерживал улыбку.

Ах ты ж зараза, мрачно подумала я. Ведь именно такого результата он и хотел — не зря же принесенного им отреза с избытком хватило на два саронга. И цвет у ткани оказался непроглядно-черным…

Но деваться было некуда, а целью было впечатлить всех присутствующих. Я выпрямилась, вскинула подбородок.

И, милостиво улыбнувшись тем, кто на меня глазел, по-королевски сделала им всем ручкой. В смысле, вскинула руку и покрутила в воздухе кистью.

Диски, плававшие вокруг на разных высотах, торопливо слетелись в нашу сторону. Скевос что-то вполголоса сказал, подставка у нас под ногами медленно поплыла вперед по проходу, оставленному другими дисками.

Я, держа на лице милостивую улыбку, продолжала разглядывать публику под тентом.

В отличие от дам, мужчины оказались одеты более сдержано. Правда, имелось нескольких красавцев, наряженных в одну набедренную повязку. Животы в кубиках, плечи и бедра украшены сияющими кристаллами — Аполлоны в брильянтах, да и только.

— Это сыновья лучших семей Фогенс-Лула. — Пояснил Скевос, заметив мой взгляд. — Им ещё в детстве сделали модификацию тела — усилили кости, отработали рельеф мышц, чтобы он сохранился навсегда, без упражнений. А ещё им проводят постоянную генную терапию, так что они проживут лет триста, не меняясь. Такими же красавцами, как сейчас…

Обалдеть, подумала я. Спросила:

— Что за генная терапия?

— Не знаю, поймешь ли ты… им дают вирусы с геном каталитического компонента теломеразы, одного из ферментов, который производится в клетках организма. Терапия безумно дорогая, потому что для каждого приема порцию вирусов синтезируют отдельно. Если ген, полученный с вирусом, подействует на организм хоть чуточку сильнее, чем это требуется телу именно в данный момент времени, все кончится ускоренным ростом опухолей во всех органах, на коже, в костях…

— Не слишком ли рискованно для мальчиков в кристаллах?

Скевос ответил вполголоса:

— Нет, если все делается под контролем медиков и аналитической аппаратуры. Зато это дает триста лет жизни. Немалый срок.

— А дамам из лучших семей вирусы не дают?

Мой спутник окинул взглядом стену из обнаженных тел, увитых цветами.

— Дают, конечно. Дочери лучших семей тоже имеют свой кусочек бессмертия. Но их трудно отличить от тех, кто просто молод. Только красавцы-долгожители Фогенс-Лула выделяются своей одеждой на фоне простых смертных…

— А зачем? — Я ответила прямым взглядом очередному Аполлону с полотенчиком на бедрах, спланировавшему сверху на своем диске. Тот лениво усмехнулся — и продолжил разглядывать меня в упор. Взгляд у него был спокойный, даже слегка апатичный. — Или тут раздеться донага — это показать свое высокое происхождение?

— Почти угадала. — Бросил Скевос. — Идеальное тело — огромные деньги. Вот и приходится его демонстрировать, чтобы выделится на фоне нас, простых смертных.

Под ногами, в диске, что-то звякнуло. Мелодичный голос тут же зачастил, сообщая неизвестно что. Следом подключился переводчик, выдав на русском:

— Первым с вами поговорит канцлер-фрей. Вторым — Ворисон, первый сын семьи Ариган. Третьим — специальный посол с Зейтула…

— Началось. — Удовлетворенно сказал Скевос. — Первым нас желает видеть сам канцлер-фрей. Как я и предвидел, волшебное слово «Даль» привлекло внимание. И посол с Зейтула заинтересовался. Но Ворисон, первый сын Ариган? Их семейство не занимается межпланетной политикой или межпланетной торговлей — хотя два этих дела обычно переплетаются. А иногда и вовсе являются двумя сторонами одной монеты. Может, у него к тебе личный интерес?

Голос у него прозвучал недовольно, и я отвлеклась от разглядывания проплывавшей мимо толпы красавиц — и двух красавцев, затесавшихся среди них. Спросила коротко:

— Что не так? Я не достойна его интереса или интерес этого Аригана не достоин меня?

Скевос слегка улыбнулся.

— Быстрый анализ и быстрый вопрос вместо ответа… ты достойна любого интереса, Наташа. И особенно моего, если уж об этом зашла речь.

Его рука вдруг скользнула под верхний саронг. Крепкая ладонь быстро прогулялась по моей спине, сначала вверх, от поясницы к лопаткам, потом вниз, к краю второго саронга, державшегося на бедрах. Длинные уверенные пальцы нахально скользнули ниже края ткани, прошлись по ягодицам — и все это было сделано стремительно и явно напоказ…

Я, сначала опешив от такой наглости, дернулась. Потом прогнулась, пытаясь ускользнуть от исследовавшей меня на глазах у всех руки, сделала шаг вперед — крохотный, чтобы не упасть с края диска. Оглянулась на него, зашипела:

— Убери руку…

Скевос что-то сказал приглушенным тоном, перебивая меня. Переводчик поспешно брякнул:

— Демонстрирую всем, что у тебя есть связь со мной. Запомни, Наташа — интерес Ворисона опасен для тебя. Хочешь остаться на Фогенс-Луле, возможно, навсегда? Подумай, что будет, когда первый сын Ариганов наиграется с тобой. Содружество Даль далеко, а телохранителей с оружием у тебя нет. Твой единственный защитник в этой дыре Вселенной — я. Поэтому стой тихо и показывай всем, что ты моя женщина. Не вздумай переходить на его диск!

Он одарил всех присутствующих улыбочкой, вроде бы приветливой — на щеке, обращенной ко мне, даже проклюнулась ямочка.

Но в просвете между тонкими, твердыми губами блеснули плотно стиснутые и идеально отделанные зубы.

Это чертово общество будущего — общество рабовладельцев, вспомнила я. И, сделав над собой усилие, шагнула обратно к Скевосу. Уверенная рука тут же скользнула вокруг талии, опустилась на живот. Длинные пальцы нахально залезли под саронг на бедрах, щекочуще погладили кожу…

— Кое-кто просил меня одеться так, чтобы выделиться. — Прошипела я. — Вот я и выделилась. Вы это подстроили? Чтобы иметь возможность засунуть лапы мне под одежду — а я ещё и улыбалась при этом!

— Кстати, улыбнись. — Потребовал Скевос. — Все должны видеть, как тебе хорошо. И как ты рада, когда я тебя касаюсь.

Я кое-как растянула губы. Один из красавцев, смотревший в мою сторону, перевел взгляд с моего лица на талию и отвернулся.

— Я не предполагал, что ты привлечешь внимание одного из этих… из полубессмертных. Оглянись вокруг, Наташа. Женщины, которые здесь собрались, идеальны. Часть из них тоже относится к лучшим семьям. Но даже те, у кого нет денег на ген долголетия, прошли через процедуры, дающие идеальное лицо и фигуру. Более того, все женщины в этом зале регулярно получают вирус Дель-Ора, благодаря которому способны лишь на добрые мысли. Понимаешь? В женщинах вокруг идеально все — лицо, тело и даже мысли…

— Как такое возможно?! — Изумилась я.

— Очень просто. — Ответил Скевос.

Пальцы его мягко надавили на мой живот, так что пришлось сделать ещё шажок. Он оказался у меня за плечом. Хрипловато забормотал над ухом, переводчик тут же объявил:

— Все мысли, которые не согласуются с моралью, вызывают усиленную выработку адреналина. Адреналин тоже относится к наркотикам… что сажает организм на иглу, и человек начинает все время думать об аморальном. И поступать соответствующе. Вирус Дель-Ора рвет связь между мыслями и адреналином, обеспечивая организму ровную, постоянную выработку этого гормона. В плохих поступках уже нет нужды, адреналин у организма есть и без этого…

— Фигня какая-то. — Буркнула я. — Псевдонаучная.

— Это работает. — Строго сказал Скевос. — Эти женщины никогда не изменят, не солгут, не украдут и не убьют. Идеальны — особенно в том, что не изменяют.

Вот она, мужская логика.

— Я и предположить не мог, что один из этих полубогов взглянет на тебя. Наташа… ты очаровательна, но совсем не идеальна. Пропорции тела, черты лица, кожа и особенно волосы…

— Про зубы сказать забыл. — Мстительно заявила я.

И подумала — после той гадости, которую пришлось мазать на волосы, удивительно, что они у меня вообще остались.

— Да, и неотделанные зубы. — Согласился со мной Скевос. — Удивительно, что один из первых граждан планеты, выросший среди окультуренных цветочков, заинтересовался таким диким… таким диким цветком, как ты.

— Может, он тоже любит антропологию. — Мрачно предположила я.

— Навряд ли. А теперь улыбнись, и будь осторожна в словах — мы приближаемся к канцлер-фрею…

Толпа строгих мужчин в комбинезонах, задрапированных так же, как Скевос, расступилась. Мне ослепительно улыбнулся человек лет тридцати, с внешностью истинного арийца — светлые волосы, голубые глаза и длинное, слегка лошадиное лицо.

— Рад приветствовать на нашем приеме прекрасную деву из Содружества Даль…

Рука Скевоса исчезла с живота — канцлер-фрей тут же одарил моего спутника понимающим взглядом. Я залилась румянцем, выдавила:

— Тоже прямо-таки счастлива приветствовать, э-э… мудрого канцлер-фрея великого Фогенс-Лула.

Вышло немного слащаво — но мужчины, говорят, любят лесть даже больше, чем женщины. В пространстве над диском тут же зазвучал мелодичный голос, переводя мои перлы для мудрого, который ещё и с великого.

Мужчина арийской внешности в ответ на перевод благосклонно кивнул. И тут же оперативненько спросил:

— Какой именно планетой управляет ваш отец? Или это несколько планет в системе?

Мгновенье я раздумывала — а уж не выдать ли ему тот самый набор из титула Ивана Васильевича, все эти «…Великия, и Малыя, и Белыя…»? Но решила не усугублять.

— Китеж. — И солидно добавила, по-царски вскидывая подбородок: — Я назвала бы звезду, вокруг которой Китеж ходит по орбите, но, боюсь, вам это ничего не скажет. У нас другие звездные атласы, знаете ли.

Канцлер-фрей опять сказал что-то.

— И ваш отец отпускает вас одну так далеко? Галактика полна опасностей.

Вот этот момент Скевос не учел. Дочь всепланетного царя, мотающаяся по Галактике в одиночку, чуть ли не автостопом, неизбежно вызовет подозрение.

— Это испытание на зрелость. — Нахально заявила я. — У нас в Китеже всех сарских детей посылают взглянуть на Галактику, полную опасностей. Говорят, это удивительно расширяет им кругозор.

Белесые брови на длинном лице канцлер-фрея взлетели вверх.

— И кто это говорит?

— Наши отцы-основатели. — Твердо заявила я. — Обычай, освященный временем, сами понимаете… к тому же это уменьшает число претендентов на планетный трон. Он у нас один, а претендентов обычно гораздо больше. Но как послушная дочь, я послала отцу весточку с планеты, где была до этого. Чтобы он знал, куда я собираюсь и где нахожусь сейчас.

— Какая разумная предосторожность…

Скевос, до этого молчавший, откликнулся:

— Однако Фогенс-Лул — одна из самых безопасных планет в этой части Млечного Пути. Будь иначе, я не рекомендовал бы своей гостье посетить её.

Канцлер-фрей радушно улыбнулся. Голос Скевоса вдруг переменил тональность, став ниже, тише и злей:

— Кроме того, планеты, где обижают капитанов Звездного Альянса — а также их гостей — очень скоро становятся задворками Вселенной. Куда не летят звездолеты Альянса…

Улыбка канцлер-фрея стала ещё радушней.

— Да, я припоминаю, у вас в уставе есть оговорка на эту тему. Я слышал, вы приняли самое непосредственное участие в судьбе Шай-Нурибада. Кстати, давно хотел у вас спросить, но все не было случая — вы у нас нечастый гость. Каково это — быть убийцей нескольких миллионов человек?

— Почти так же, как стать убийцей одного, господин канцлер-фрей. Вызывает большой приток адреналина.

Они обменялись короткими, едва заметными полупоклонами. Я покосилась на Скевоса — и глаза у меня против воли округлились. Как много нам открытий чудных готовит лишь один прием…

Выходит, меня подобрал капитан какого-то Звездного Альянса, а по совместительству — массовый убийца?

— Вашей спутнице, как дочери правителя, эта история может показаться крайне интересной. — Белобрысый канцлер перевел взгляд на меня. — После блокады, которую установил Звездный Альянс с подачи и под давлением лично капитана Скевоса, одного из членов Верховного Совета Альянса, на Шай-Нурибаде разразилась чума. Но поскольку помочь в этой беде могли только вирусологи с Орилона, планеты, принадлежащей все тому же Альянсу, люди остались без вакцины. И три четверти человеческой популяции на Шай-Нурибаде вымерло. Многие, кстати, считают, что и чуму спровоцировал сам Альянс.

— Вот и пусть считают. — Совершенно равнодушно сказал Скевос. — Зато вот уже восемь лет после той старой истории случаи захвата звездолетов — и убийств капитанов — прекратились. Более того, вдруг резко уменьшилось количество звездолетов Альянса, пропавших без вести…

Скевос снова едва заметно поклонился в сторону белокурого арийца — но на этот раз тот не ответил на поклон. Вместо этого хозяин приема обратился ко мне:

— Как жаль, что содружество Даль находится слишком далеко… и упрямо отказывается торговать и дружить с остальной частью Галактики. Не знаете, почему у ваших планет такое стремление обособиться?

— Вирусов у вас многовато. — Сухо сказала я. — А вакцины, как вы сами заметили, иногда оказываются слишком далеко…

— Что ж, остается только пожелать вам победы в нашем конкурсе. — С усмешечкой сказал канцлер.

И, развернувшись вполоборота к одному из мужчин в строгих комбинезонах, заговорил уже с ним. Диск под нами невесомо поплыл в сторону.

— Отлично. — Негромко сказал Скевос. — Ты хорошо держишься, Наташа. Продолжай в том же духе. Вон то прекрасное личико перед нами, полагаю, принадлежит как раз Ворисону, первому сыну семьи Ариган.

Его рука снова залезла ко мне под саронг. Пальцы очертили окружность по коже живота, вокруг пупка — но на этот раз их прикосновение оказалось не щекочуще-нахальным, а нежным и ласкающим. Словно теплая вода лилась на тело…

Я задохнулась, вскинула голову, прошипела:

— Полегче!

— Это все ради твоей безопасности. — Скевос наклонился к моему уху. — Неприятно? Поверь, мне тоже приходится делать над собой усилие. В конце концов, я-то не антрополог. И когда вокруг идеальные женщины из этого, вполне цивилизованного мира, дикарка из дыры на другом краю Галактики меня не особо привлекает.

Он хмыкнул, выдох тронул пряди волос у меня над ухом.

Будь мы в другом месте, не таком людном, я бы нашла, чем ответить этой жертвенной личности. Усилие он над собой делает, страдалец…

Но до красавца с повязкой на бедрах, бывшему, судя по настойчивому взгляду, тем самым Ворисоном, оставалось всего несколько метров.

Первый сын семьи Ариган поджидал нас в позе скучающего Аполлона. Руки сложены на мощной груди, безукоризненная нога вольно и с изяществом отставлена. На громадных экранах под куполом продолжали появляться лица все новых гостей — и свет, льющийся оттуда, сверху, обрисовывал выпуклости мышц бликами и скульптурными тенями.

Блестела белоснежная кожа, лишенная волос, пор или прыщиков, гладкая, словно покрытая лаком. Оставлявшая ощущение, что парня перед выходом натерли маслом с ног до головы.

Живых кристаллов на Ворисоне, первом сыне семьи Ариган, оказалось немного — две-три штуки на выпуклостях бицепсов, ещё один над правой бровью, напоминавший блестящую родинку. Интересно, может, у местных, как у маркиз восемнадцатого века, расположение кристаллов что-то означает? Как там было-то — мушка над правой бровью, ищу предмет любви, мушка над левой, предмет найден…

— Рад видеть прекрасную принцессу крови с одной из планет Даль. — Церемонно сообщил на русском чей-то голос.

Нисколько не похожий на мелодичное журчание переводчика, но явно мужской.

Ворисон между тем стоял, не разжимая рта, улыбаясь мне легко и немного загадочно. Ему это шло. Парень вообще был хорош собой — прямой нос, ровные широкие брови, крепкая линия подбородка. Рыжевато-каштановые волосы утекали за широкие плечи буйной гривой. Было в нем что-то такое… Тарзанистое, что ли. И темно-голубые глаза, опушенные каштановыми ресницами, смотревшие с лукавым прищуром, это впечатление только усиливали.

Скевос, мгновенно подобравшийся — рука его скользнула у меня по талии, покидая нагретое, то есть наглаженное местечко под саронгом — что-то сказал. Переводчик мелодично прожурчал:

— А вы, я вижу, уже получили вирус Тэка?

Ворисон, не меняя позы, перевел взгляд с меня на него. Что-то происходило… а что, я не знала. После паузы в несколько секунд Скевос объявил:

— Я понимаю, что телепатические мутации, достигнутые после Тэки, позволяют вам общаться с любым человеком напрямую. Без переводчиков, работы губами и прочих утомительных подробностей. Однако дочь саря планеты Китеж доверилась мне, и я должен обеспечить её безопасность. И я не хотел бы…

Взгляд темно-голубых глаз снова скользнул ко мне.

— Мне доложили, что ваш скучный собеседник называет вас просто Наташа. — Сказал мужской голос так ясно, словно владелец его стоял рядом.

И сказал вроде как на чистейшем русском — во всяком случае, так я это расслышала.

— Но по протоколу вас объявили Натальей Ивановной. Можно, я тоже буду называть вас Наташей?

— Чтобы вы общались с ней мысленно. — Закончил тем временем свою фразу Скевос. — Это может привести к ситуации, когда мою гостью оскорбят на мысленном уровне, но свидетелей оскорбления у неё не будет…

— А у вас есть сторож, как я вижу. — Сказал мужской голос мне на ухо.

Четко очерченные бледные губы на белоснежном лице растянулись в улыбке.

— Переходите ко мне на диск — и давайте сбежим от этого зануды. Вы знаете, скольких людей он убил? А скольких лишил всего? Продал в рабство? Рано или поздно вы тоже попадете в бордель. И боюсь, это заведение окажется не на нашей планете. Так что неизвестно, будет ли там защищена по закону ваша жизнь и целостность вашего тела…

Рука Скевоса вдруг вернулась на свое место. Он притянул меня к себе. Пальцы зло скребнули по животу, коротко остриженные ногти проехались по коже. Один из живых кристаллов на моем плече, пройдясь по груди Скевоса, разразился короткой, едва слышной трелью. При этом капитан «Быстрой» молчал.

Я обернулась, глянула на него искоса. Несмотря на жесткую хватку руки, лицо у моего спутника оставалось спокойным. На Ворисона он глядел даже несколько скучающе….

Первый сын семьи Ариган усмехнулся и наконец-то соизволил открыть свой рот:

— Держите новый товар звериной хваткой, капитан Скевос?

— Гостью. — С обманчивой мягкостью поправил тот.

— На вашем корабле слишком часто бывают гостьи. А потом многих из них находят в борделях, но уже с генмодифицированными телами. Признайтесь — вас ведь не очень привлекают красотки, у которых набор хромосом и телосложение те же, что у древних прародительниц человеческого рода? Разве что в самом начале…

— Я смотрю, вы следите за моей интимной жизнью.

— За вами вообще следят многие, капитан Скевос.

— Польщен. — Равнодушно объявил Скевос. — И прошу прощенья — моя спутница должна участвовать в конкурсе, который вот-вот начнется. А нам ещё надо поговорить с послом Зейтула…

— Хотите спихнуть её туда, слегка усовершенствовав? — Спросил первый сын Ариганов — и опять вслух.

Пока переводчик коверкал русский, сообщая мне эту фразу, мужской голос, предположительно телепатический глас все того же Ворисона, шепнул на ухо:

— Мы ещё увидимся, Наташа.

— Прощайте. — Заявил между тем переводчик.

Диск под нами развернулся и мягко поплыл в сторону.

Хватка руки Скевоса стала чуть мягче, но не исчезла. Он по-прежнему стоял у меня за плечом — почти за спиной.

— Вы действительно… — Я сглотнула, глубоко вдохнула, но не носом, а ртом. Пересохшие губы стянуло.

Было страшно и жутко задать вопрос, который, однако, следовало задать.

— Вы действительно убили несколько миллионов человек?

Скевос подался вперед, прошептал что-то мне на ухо. Переводчик негромко заявил:

— Ты забавная штучка, Наташа. Я думал, ты первым делом спросишь, все ли мои гостьи прямо с «Быстрой» попадают в бордель. И все ли проходят генмодифицирование перед этим…

— Предпочитаю начинать со значительных вещей. — Я, как могла, втянула живот, скукожилась, стараясь как можно меньше контактировать с уверенной рукой, лежавшей на моей талии.

Рукой убийцы.

— А смерть нескольких миллионов человек несравненно значительней судьбы сотни девиц, не находите?

Скевос тихо фыркнул у меня за плечом.

— Как мало ты меня ценишь… всего лишь сотни? Да будет тебе известно — с того момента, как я впервые вошел в рубку «Быстрой», на ней побывало не меньше четырех тысяч женщин.

Рука вдруг сжалась, и меня притиснуло к нему. Я зашипела сквозь зубы, прогнулась, пытаясь как-то отодвинуться. Один из кристаллов на плече ответил тонким звоном.

Не знаю, делал ли Скевос что-то со своими мышцами, как это, похоже, тут было принято. Но его плечо и грудь показались мне отлитыми из стали.

А само прикосновение к нему — отвратительным.

Однако пинаться и отбиваться, когда со всех сторон на нас глазели местные нимфы в сопровождении где одетых, а где и раздетых мужчин — все бело-розовые, смотревшие на меня как на слона из басни — не хотелось. Потому что казалось унизительным.

— Так сколько именно человек умерло на Шай-Нурибаде? — Я вскинула брови и ответила высокомерным взглядом красавице в бронзовых цветах, проплывавшей мимо. Не удержавшись от злого прищура…

— Посол Зейтула уже близко. — Сказал Скевос. — Поэтому покончим с этим побыстрей. Общее количество погибших на Шай-Нурибаде оценивается в шесть с половиной миллионов человек. Однако я не считаю себя виновным в их смерти. Когда Альянс объявил о блокаде, хозяева планеты смеялись. И лишь потом вспомнили, что около половины населения их мира составляют рабы, обработанные вирусом «Склав-642», производства Орилона. Хороший вирус, устойчивый к мутациям, частично подавляющий волю, но сохраняющий основные аспекты личности. А также инстинкт самосохранения. Я считаю его куда более человечным, чем, к примеру, «Мизенику-19». Этот вирус полностью уничтожает личность, превращая человека в слизняка. К тому же после «Мизеники» человек не способен связно говорить…

Меня передернуло, я торопливо перебила:

— Мы говорим о вирусах или о шести миллионах погибших?

— Я хочу, чтобы ты поняла все. — Быстро сказал Скевос. — Действие вируса не вечно. Это делается намеренно — если хозяин захочет дать своему рабу свободу, нужно просто подождать, пока не истекут три года после последней обработки. Ну и кроме того, это выгодно. Торговля вирусами приносит неизмеримо больше, чем торговля просто рабами.

Я, стиснув зубы, ждала окончания.

— После начала блокады рабовладельцы Шай-Нурибада остались без новых порций «Склава». Но у них имелись специалисты, занимавшиеся вирусами, которые модифицируют плоть. Но не личность. Кесариус Шай-Нурибада поручил этим недоучкам воссоздать наш «Склав». Они взяли образцы у рабов, прошедших обработку перед блокадой, и создали мутировавший нейропаралитический штамм, разъедающий нервную систему. Вирус был опробован на первой партии рабов, после чего он вырвался на свободу. И шесть с половиной миллионов погибло меньше чем за тридцать дней.

— Но ты все равно не считаешь себя виноватым. — Бросила я, забывшись и переходя на «ты».

Хотя до этого предпочитала выкать.

— У них был выбор. — Напомнил Скевос. — Они могли дать своим рабам свободу и отправить их на неосвоенные территории. В конечном итоге это даже принесло бы им пользу. Рост свободного населения, рост числа городов… но хозяева Шай-Нурибада ничего не хотели менять. Цены на живой товар, который ещё поддавался управлению, начали расти. К освободившимся от вируса рабам рано или поздно пришлось бы относиться, как к людям — а это их пугало. И они попытались скопировать нашего «Склава».

— Но вы могли помочь… — На остатках упрямства пробормотала я.

— Да, наши вирусологи смогли бы изготовить вакцину. — В голосе Скевоса, когда он проговаривал это на своем языке, была снисходительность. — Но для этого требовалось сначала получить образец мутировавшего вируса, потом изготовить достаточное количество доз и доставить их на место. Это нельзя сделать за считанные дни. Даже если бы нашелся сумасшедший капитан, готовый принять к себе на борт образец с вирусом-мутантом, помощь пришла бы слишком поздно. К счастью, у штамма, изготовленного недоучками, мутировал и механизм, отвечающий за прерывание жизненного цикла колонии. Уже через месяц, убив шесть миллионов, вирус сам собой угас. Потом, пожалев выживших, мы сняли блокаду.

Хватка руки Скевоса вдруг ослабла, а диск затормозил перед человеком, одетым в серый китель с высоким стоячим воротником.

— Мы рады приветствовать посла Зейтула. — Объявил капитан Звездного Альянса.

Мужчина с пышной шапкой волос — неестественно густых и темных для его морщинистого лица — благодушно улыбнулся.

— Рад приветствовать принцессу из загадочной Дали и её спутника. Меня зовут Тарикон Неранса. Ваше высочество, господин Калирис…

Он отвесил два поклона — один в мою сторону, достаточно глубокий, другой, больше похожий на кивок, в сторону Скевоса.

Я изобразила улыбку и оглянулась через плечо. Посмотрела на своего спутника, вскинув подбородок. С надлежащей надменностью вскинув — когда ещё будет возможность поизображать из себя принцессу крови…

Скевос ответил равнодушным взглядом, но его рука сразу же исчезла с моего живота. Объявил, склоняясь над моим плечом:

— Рад знакомству, господин Неранса. Моя гостья очень интересовалась вашим миром. Да и я, признаться, тоже. У меня есть образцы новейшего вооружения, разработанного на Орилоне…

— Вот как? Так слухи, что Альянс хочет подгрести под себя торговлю обычным оружием, правда? — Посол Зейтула глянул на моего спутника, прищурил глаза, и без того утонувшие в отечных веках. — Капитанам Звездного Альянса не хватает прибылей от их вирусной империи? Или продажи так упали после тех давних событий?

Намек на Шай-Нурибад? Если зависимость от вирусов с Орилона погубила столько народу, многие миры должны были принять свои меры, мелькнуло у меня. Начать открывать лаборатории, растить своих вирусологов…

Кажется, этот мир будущего стоит на пороге перемен. А проводником их, как ни странно, стал Звездный Альянс — что-то вроде союза капитанов звездолетов, таких, как Скевос.

Жаль только, что рабам, живущим в этом мире, от этих перемен не легче…

Беседа между тем текла своим чередом.

— Говорят, идеи, воплощенные в ваших последних предложениях, слишком уж новаторские. — Заявил посол.

— Напротив, мы возвращаемся к первоистокам. — Ответил Скевос. — Мы предлагаем новейшие боевые челноки, с высочайшим уровнем защиты. Которыми может управлять человек со свободной волей, не прошедший переформатирования сознания…

— Но какой в этом смысл? — Господин Неранса, пожевав губами, перевел взгляд на меня. — Простите, ваше высочество. Мы беседуем о каких-то железках, вместо того, чтобы уделить внимание прекраснейшей из принцесс далеких миров…

У меня насмешливо дернулся уголок губ. Скевосу я нужна как раз для того, чтобы сбагрить этим господам те самые железяки… Как он их назвал — боевые челноки для людей со свободной волей? Надо бы узнать, что здесь имеют в виду, когда говорят о переформатировании. Пока саму не переформатировали под шумок.

— Что вы, я и сама люблю поболтать об оружии. — Светским голосом объявила я.

И ощутила себя глупее некуда — попугаихой на рауте. А деваться-то куда, а деваться некуда… назвалась царской дочкой, вот и веди себя, как светская львица.

Подождав, пока переводчик донесет мои слова до мужчин, я на всякий случай добавила:

— Мой отец, кстати, тоже интересуется челноками этого типа — для людей со свободной волей.

Посол растянул в улыбке тонкие морщинистые губы.

— Я слышал, на планетах Содружества Даль полностью отказались от искусственного изменения тела или сознания. А рубежи Содружества защищают люди без переформатирования, способные испытывать страх, ужас, принимать ошибочные решения… Именно поэтому вам и пришлось изолироваться от остальной Галактики? Потому что обычные люди — не лучшая защита…

Скевос бросил:

— Это не так. Идеальные воины без чувства страха, которыми пользуются сейчас все миры, не так уж и хороши. Их недостатки…

— Я говорю с прекрасной госпожой, прилетевшей сюда с Дали. — Твердо объявил посол.

И требовательно посмотрел на меня.

Здесь и сейчас я была единственным представителем тех людей, что жили на планетах Содружества Даль — и говорили на одном языке со мной. Пусть и самозваным представителем.

Так что задача отбрить этого морщинистого умника, чтобы он больше не плевался ядом в сторону Дали, ложилась на меня.

— Нам не требуются живые машины. — Небрежно сказала я. И надменно улыбнулась. — Хватает из металла машин. Поверьте мне — если вы до сих пор даже не знаете, сколько планет у нашего Содружества Даль, и как они зовутся, значит, наши защитники лучше ваших. Вот мы, к примеру, у себя слышали о вашем Зейтуле. И о господине Бреганса. А что вы знаете о моем Китеже?

Посол Зейтула что-то сказал, перебивая. Через секунду голос переводчика донес до меня его слова:

— Ваши планеты просто слишком далеко…

Я глянула скучающе.

— Господин Неранса, я не капитан Звездного Альянса, но даже мне понятно, что в эпоху звездных кораблей понятие «далеко» исчезает. Однако всегда остаются вопросы безопасности…

Может, мы и дальше кидались бы словами, но тут под куполом запели невидимые трубы.

— Конкурс начинается. — Торопливо сказал Скевос. — Простите, господин Неранса, я должен проводить нашу гостью с Дали к месту для конкурсанток. Надеюсь, мы ещё встретимся.

Посол что-то задумчиво ответил, не сводя с меня взгляда. В этот момент диск под нами двинулся, поплыл вверх. Переводчик поспешно отбарабанил последние слова посла:

— До встречи, господин Скевос, ваше высочество…

Общество под тентом пришло в движение. Большинство дисков, на которых стояли гости, пошли вниз, выстраиваясь в ступени, расходившиеся от центра зала громадным амфитеатром. Только несколько белых кругов, как и наш, продолжали плыть вверх.

Все оказалось до жути простенько и рационально — конкурсантки на своих дисках выстроились под куполом в кружок, невидимые трубы снова запели, по экранам поплыли лица девиц, взятые крупным планом. И среди них — моё, с цепочкой живых кристаллов на лбу.

Волосы, с которых местная химия, употребленная мной вместо шампуня (и воды), смыла краску, теперь приобрели ореховый оттенок. Нос подозрительно блестел. На фоне безукоризненно свежих соперниц, с матовыми носами и конструкциями из локонов серебристых, золотых, медных и бронзовых тонов, увешанных цветами и кристаллами, я смотрелась не очень…

Не по-царски, в общем, смотрелась.

Стояли мы недолго — буквально через три минуты после того, как диски конкурсанток выстроились в кружок, снаружи под тент нырнуло одиннадцать мелких машин. Сильно напоминавших горуд, на котором мы сюда прибыли. Только кабина оказалась открытый — и в гнезде её виднелось лишь одно сиденье. Вместо приборной доски бугрились причудливые складки мягкой обшивки.

Скевос помог мне загрузиться внутрь — просто махнул рукой, и диск, на котором мы стояли, взлетел повыше. Я шагнула вниз, на сиденье, потом устроилась на нем. Выпрямилась и вскинула подбородок. Даже если у тебя блестит нос, это ещё не повод склонять голову…

Диск со Скевосом опустился ниже, он нагнулся ко мне.

— Наташа… эта платформа отвезет тебя на место. Не бойся, местность, где проводится конкурс, только считается дикой. На самом деле её трижды проверяют перед прибытием дам. Ты найдешь там все, что нужно, за тобой будут постоянно следить микророботы с камерами.

Я кивнула. Он вдруг вскинул руку и кончиками пальцев погладил изгиб моего плеча. Отследил его до горла — у меня перехватило дыхание, и я, сглотнув, молча уставилась ему в глаза.

— Буду ждать твоего возвращения. — Твердо очерченные губы на короткое мгновенье разошлись в ухмылке. — Плохо, что ты так молода, Наташа. И не понимаешь, как иногда важно, чтобы кто-то ждал твоего возвращения…

Скевос выпрямился, в следующее мгновенье платформа, в которой я сидела, тронулась. Остальные машины тоже пришли в движение. Мы вылетели из-под купола стаей разноцветных рыбок — и рванулись ввысь, возносясь над Рирсой.