Олаф Торкланд в Стране Туманов

ГЛАВА 7

Три воза, нагруженные золотом, медленно двигались с холма на холм. Уже вечерело, и люди спешили добраться до ближайшего поселения клана Мак-Рой, к которому и принадлежал их новый товарищ. Олаф благодаря контузии преждевременно вышедший из боевого гнева, совсем не расстроился от того, что не убил этого горца. Звали его Робертом, и он оказался настолько неплохим парнем, что расположил к себе даже Торкланда.

— Я вот только не понимаю, зачем тебе понадобилось связываться с низкорослыми уродцами? — расспрашивал Роберта Олаф.

— Из-за того, из-за чего и вы, — ответил скотт. — Из-за золота. Нам оно нужно позарез. Хочешь — верь, хочешь — не верь, норманн, но у нас в Предгорье поселился дракон. Самая что ни на есть настоящая рептилия с крыльями, которая плюется огнем и летает по воздуху. Хотя большую часть времени он этого не делает, а спокойно сидит в своем логове, но и его немногочисленных боевых вылетов людям нашего клана хватает за глаза. — Роберт в упор посмотрел на Торкланда. — Я бы на твоем месте принял меня за сумасшедшего и не поверил ни единому слову. Я лично так и поступил, когда мне рассказали про объявившегося дракона, пока эта тварь не прилетела сама.

— Да чего уж там, я верю, — пожал плечами Олаф, — мы вон с Хэймлетом еще и не такое видели. Ну что, повоюем, значит, и с драконом.

— Куда там, — замахал руками горец, — у нас таких храбрых уже полклана было. Некоторым повезло, их змей насмерть убил, а большинство калеками вернулись, им самим до конца жизни мучения и для клана обуза. Этот дракон к тому же, на нашу беду, оказался еще и разумным, даже на языке скоттов говорить научился, причем на нашем наречии, слово в слово. Полетит куда-нибудь, рот раскроет, соседи подумают, что он тоже из клана Мак-Рой. Требует, зараза, выкуп. Кучу золота, иначе на каждую полную луну будет забирать по молодой девушке, пока весь клан не выродится. Говорит: «У меня времени много, я не одну тысячу лет живу. Вот сживу вас со свету, подамся к соседнему клану, может быть, они побогаче окажутся».

— Много вы уже девок ему скормили? — поинтересовался конунг.

— Да нет, он всего день назад объявился, завтра только первую. Но она моя сестра, жребий на нее указал. Тут пикты со своей войной подвернулись, как раз обещали золотом расплатиться, столько, сколько понадобится. Но оно вон как получилось. — Голова могучего горца поникла.

— Не бойся, Роб, справимся мы с этой твоей ящерицей. Вон Хэймлет что-нибудь придумает. Он у нас мастак на всякие хитрости. А нет, так Кабни с ним поторгуется, первый сквалыга Мидгарда, между прочим, кого хочешь обует. Ручаюсь, если и придется что-нибудь платить дракону, одной пригоршней отделаемся вместо требуемой кучи золота.

— Хорошо бы, — проговорил печальный Мак-Рой. Разговор как-то сам собой прервался, и больше его никто не возобновлял. Солнца уже не было видно даже с вершины холмов, на которые то и дело взбирался отряд. Вот-вот на землю должна была опуститься ночь. Вождя пиктов отпустили сразу, как только получили обещанное вознаграждение. Роберт заявил, что он будет только мешать в дороге, а холмы эти он и сам знает не хуже карликов.

Люди торопились, подгоняя лошадей, которые и так спешили изо всех сил, но тьма наступала быстрее.

— А ну давай, кляча полудохлая! Пошла вперед! — кричал Торкланд, щедро раздавая пинки усталым животным, заставляя их тащиться на холм.

Здесь, на вершине, еще можно было разглядеть окружающий мир, погруженный в закатную серость, но в низине уже стояла ночь. Люди поднялись на самую высокую точку очередной возвышенности и увидели огни, маячащие на соседнем холме.

— Это наша деревня! — радостно воскликнул Роб. — Если удастся туда добраться, то мы в безопасности.

Казалось, до деревни совсем близко — протяни руку и окажешься там. Конечно, так оно и было, вот только между путниками и спасительными огоньками пролегала покрытая тьмой низина, где могли сейчас таиться пикты, хозяева ночи.

— Может, с факелами прорвемся? — подкинул мысль Хэймлет.

— Может, и прорвемся, давай попробуем, все равно ничего другого нам не осталось, — ответил Торкланд. Обоз приостановился, и воины стали готовить факелы.

Три телеги снова сдвинулись с места и начали медленно сползать вниз по крутому склону пригорка. Когда уклон стал более пологим, люди разожгли огонь. Каждый нес по два факела. Воины шли осторожно, постоянно озираясь по сторонам. Вот уже кончился склон и дорога стала ровной, под ногами зашуршали мелкие камушки и наконец-то захлюпала вода. Передняя лошадь ступила в пограничный ручей. Вода здесь в самом глубоком месте едва доходила людям до пояса.

— Ну и холодина, — поежился Олаф, когда дошел до середины потока, — речушка-то такая же ледяная, как у нас в Урманских горах. Я за три года прозябания в Ингленде что-то совсем разнежился.

Наконец передняя телега выползла из воды. Лошадь приостановилась и, стряхнув с себя влагу, тяжело потащила свой груз в гору. Последним выходил Роберт, замыкая шествие, он подталкивал отставший воз, помогая уставшей лошади.

Вдруг какой-то странный звук заставил людей оглянуться назад. Они осветили факелами землю на несколько шагов вокруг себя и оторопели — на самой границе света и тьмы земля была усеяна стрелами, по-видимому летевшими по очень крутой траектории. В воздухе послышался свист, и целая туча новых стрел, вылетев из темноты, опустилась гораздо ближе к людям, многие из них упали среди воинов, но, к счастью, достав людей уже на излете, да к тому же оснащенные примитивными костяными наконечниками, они не причинили вреда. Однако следовало поторопиться.

Пикты, видимо, как самые обычные дикари, увлекшись празднованием победы, чуть не забыли о том, что куча золота и еще масса полезных трофеев уходит из их рук, и слишком поздно бросились в погоню, иначе они наверняка раньше хирдманов успели бы к переправе и устроили там засаду. Но все произошло так, как произошло, и теперь взбешенные своей неудачей карлики, видя, как добро ускользает от них, мчались к переправе, на ходу выпуская стрелы.

Люди пришли в себя.

— Вперед, гони этих четвероногих доходяг что есть силы, не жалей их! — закричал Торкланд, впрягшись в воз вместо второй лошади.

Викингов не надо было долго уговаривать, и они буквально на руках потащили телеги на гору.

Хэймлет, помогая толкать последний воз, услышал за спиной легкий вскрик и оглянулся. Их новый товарищ медленно оседал на землю. Датчанин бросил телегу на Локкинсона и подбежал к Мак-Рою. Из незащищенной ноги горца торчала пиктская стрела, то ли слишком сильно выпущенная из лука, то ли маленький уродец подобрался слишком близко. Хэймлет глянул в ночную черноту. Там стояла полная тишина, но викинг знал, что ощущение обманчиво — пикты не шумят ночью, они просто возникают из темноты и разят в спину.

Возиться со стрелой было некогда, и, подставив скотту плечо, датчанин потащил Роба вверх. Как ни медленно двигался датский конунг, волоча раненого товарища, но они все же сумели догнать обоз. Еще одна стрела просвистела и больно ударила Хэймлета под ребра, сломавшись об добрую норманнскую кольчугу, — видно, гад бил почти в упор. До вершины холма оставалось совсем немного, и идущие в арьергарде викинги затылками ощущали дыхание настигающих преследователей. Тут прямо перед ними на дороге вспыхнул свет десятков факелов.

Услышав человеческие крики у подножия холма, люди деревни выбежали навстречу. Стрельба прекратилась. Увидев помощь, подоспевшую к викингам, пикты отступили.

Разомлевшие около очага воины снимали с себя мокрую одежду и нежились, закутавшись в теплые шерстяные пледы, любезно предоставленные им людьми клана Мак-Рой.

Продрогшую Чипи женщины отвели в сторону и растерли ей ноги уксусом, мужчины принесли кожаные бурдюки, наполненные элем, и, раздав их гостям, не забыв и о себе, расселись кто где нашел место. Роберт, к этому времени уже вытащивший стрелу и обработавший рану, вытянул больную ногу поближе к огню и начал рассказ.

Викинги ничего не могли понять из того, что он говорил. Только Кабни как будто бы прислушивался к разговору, желая разобрать то, о чем говорят скотты.

В одном месте повествования слушающие горцы вдруг заволновались и принялись бурно спорить, отчаянно жестикулируя руками и перекрикивая друг друга. Хэймлет осторожно пощупал, под рукой ли его верный меч, подарок маленького друга из очень далекой страны. Тем временем, подождав немного и дав людям выговориться, Роберт громко крикнул, призывая всех к молчанию. Когда шум улегся, он быстро заговорил. По всей видимости, он имел здесь большой вес, во всяком случае, Хэймлету показалось, что клан его слушается.

Бурдюк Олафа опустел, когда скотты закончили обсуждение происшедших событий, и мужчины стали расходиться. Роберт с мрачным видом повернулся к викингам.

— Видно, от судьбы не уйдешь. Случилось то, чего мы боялись, — проклятая рептилия сожрала десяток овец у наших соседей и не упустила случая залететь извиниться перед хозяевами, демонстрируя наречие нашего клана. Теперь клан Мак-Даун собирает силы, чтобы отомстить. Все наши воины уходят на север защищать рубежи, никто не поможет вам в вашем стремлении совладать с драконом, поэтому я не вправе требовать от вас выполнения обещанного. Моей сестре придется пожертвовать собой ради клана.

В этот момент распахнулась дверь, и женщины, улыбаясь, внесли подносы с испеченным мясом и бурдюки с элем. Вместе с ними вошла и Чипи. Она была одета в женский наряд скоттов и весело смеялась, обнявшись с темноволосой стройной девушкой, вовсю разделяющей ее веселье. Эта парочка резко отличалась от остальных женщин, едва выдавливающих скромную улыбку на посеревших от тяжких забот лицах.

— Нэтлин, оставайся с нами, — потянула за рукав свою новую подружку Чипи, сама плюхнувшись на кучу бараньих шкур на полу.

Женщины, принеся ужин, уже покидали комнату, и девушка вопросительно посмотрела на Роберта. Тот еле заметно кивнул, глядя грустными глазами.

Нэтлин улыбнулась, показав воинам ряд ровненьких белоснежных зубов, и опустилась рядом с Чипи.

— Это моя сестра Нэтлин. Обычно у нас женщины не присутствуют на мужских сборищах, — как бы извиняясь, проговорил Роберт, — но ее завтра ждет смерть, и я не в силах ей в чем-либо отказать.

Хэймлет внимательно посмотрел в лицо той, которую должно было сожрать отвратительнейшее из чудовищ и которая сейчас так беззаботно смеялась и болтала с Чипи, почти не понимая слов собеседницы. Датчанин неожиданно поймал себя на мысли, что взволнованно рассматривает девушку и не может отвести глаз.

«Этого мне еще не хватало!» — подумал про себя Хэймлет и отвернулся, попытавшись отвлечься от глупостей с помощью кисловатого скоттского эля. Но он скоро забылся и не заметил, как снова устремил взгляд в ее сторону.

В этот вечер датчанин почти не участвовал в беседе своих товарищей. Устав бороться с самим собой, он не спускал глаз с красавицы. Девушка, похоже, отметила пристальное к себе внимание со стороны датского конунга, но усиленно делала вид, что не замечает этого. Хэймлет определил ее настроение по тому, как она внимательно рассматривала невиданных ею доселе людей, с интересом изучая их одежду и оружие, скользя взглядом от одного викинга к другому, но старательно избегала смотреть на Хэймлета, хоть он и сидел прямо напротив нее.

Далеко за полночь, когда хирдманы наелись до отвала и запили пищу элем, несущим в себе аромат горных склонов, Роберт предложил располагаться на ночлег. Воины разворачивали теплые бараньи шкуры, которых было не счесть в жилище скоттов, и растягивались на прогретом огнем земляном полу хижины.

Нэтлин, видя, что мужчины укладываются спать, вскочила на свои резвые ножки и потащила подругу ночевать к себе, Чипи была не против. Они, весело переговариваясь на разных языках, смеялись и стрекотали как сороки. Лишь в дверях Нэтлин на мгновение обернулась. Хэймлет, единственный из всех присутствующих, заметил на ее смеющемся лице маленькие слезинки, запрятавшиеся в уголках серых глаз. Великая тоска пронзила душу этого прекрасного создания: завтра она должна была встретить смерть, так и не познав жизнь.

Лишь мгновение смотрели они в глаза друг другу, дверь захлопнулась, и Хэймлет остался наедине со своими мыслями. Неожиданно, в его жизни все переменилось, он уже не был прежним беззаботным повесой. На его душу легла жестокая печаль.

«Что бы ни было, я не отдам ее чудовищу», — решил датчанин и растянулся на мохнатой шкуре.

Этой ночью Хэймлет долго не мог заснуть, не в силах забыть прощальный взгляд Нэтлин, предназначенный только одному ему. Лишь только тогда, когда предрассветную тишину нарушил крик голосистого скоттского петуха, датчанин погрузился в сон.

Рано утром, как только огненный диск восходящего солнца показался над холмами, весь двор за стеной хижины, в которой спали викинги, наполнился суетой. Слышался цокот копыт и ржание коней, люди о чем-то спорили, раздавался лязг оружия.

Едва продрав глаза, Хэймлет вывалился наружу и застал там все население приютившей их деревеньки. Отряд воинов уже сидел на лошадях, готовый отправиться на соединение с основными силами клана. Женщины бегали, суетясь вокруг уходящих мужчин, тут же между ног крутились голозадые детишки, вовсю мешая своим матерям и отцам.

Датчанин не увидел среди них Роберта, не было здесь и Нэтлин. Он пересек большой двор и бегом направился к Чипи, одиноко скучавшей возле каменной ограды.

— Где Нэтлин? — запыхавшись, выдохнул Хэймлет.

— Еще не взошло солнце, когда они с Робертом сели на коней и отправились на запад, в Предгорье. Он обещал закончить свое дело и нагнать отряд воинов в пути, — печально ответила Чипи.

— Коня, где взять коня? Подскажи, я вижу ты здесь освоилась! — засуетился Хэймлет.

— Вон, выбирай любого, — кивнула Чипи на загон, находящийся позади хижины, в которой ночевали викинги. — Все, что там стоят, принадлежат Роберту, я не думаю, что он стал бы возражать.

Хэймлет бросился к загону.

— Сбруя в правой пристройке! — крикнула Чипи в спину убегающему датчанину. — Счастливо тебе, конунг, — добавила она сквозь проступившие слезы.

В это время отряд горцев наконец-то выступил в поход. Проезжая через большой двор, он заслонил жилище и хозяйственные пристройки Роберта Мак-Роя от глаз девушки.

Хэймлет несся галопом, не жалея копыт жеребца и рискуя сломать себе шею. На запад от поселения скоттов холмы не были покрыты лесом, они здесь были гораздо выше и больше походили на горы с плоскими, как стол, вершинами.

Датчанин поднялся по пологому подъему и теперь скакал в надежде обогнать далеко оторвавшихся Роберта и Нэтлин.

Спуск оказался более крут, и конунг, понимая, что, убившись, ничем не поможет бедной девушке, придержал коня. Запыхавшийся жеребец тормозил всеми четырьмя копытами, чтобы не скатиться кубарем с крутого склона. Викингу пришлось спешиться, помогая уставшему животному.

Наконец человек и конь преодолели самую неприятную часть горы, и Хэймлет снова вскочил в седло. Он пришпорил жеребца и вновь понесся вперед.

Датчанин перевалил уже через третью гору. Он был на грани отчаяния, решив, что окончательно потерял среди этих бесконечных холмов тех, кого хотел нагнать, когда с крутого обрыва одной из плоских вершин ясно различил, вдалеке фигуры двух всадников, едущих бок о бок.

Молодой конунг чуть не свалился в пропасть, поддав жеребцу под ребра, но, вовремя спохватившись, натянул повод. Он несколько раз чуть не сорвался с откоса, спеша преодолеть крутой спуск. Цель была близка, и он теперь больше всего боялся опоздать.

Хэймлет снова пустил коня в галоп. Холмы кончились, и перед ним расстилалось широкое ровное пространство, окруженное со всех сторон горами. Две еле заметные точки маячили впереди, заставляя викинга выдавливать все соки из животного, готового вот-вот рухнуть на землю. Хэймлету казалось, что расстояние не сокращается вовсе.

Впереди уже четко различались голые гранитные скалы, торчащие из самой высокой горы, какую только видел датчанин в Скоттленде. Это место, как догадался конунг, называлось Предгорьем.

Подножие серой громады выросло и мрачно возвышалось над приближающимся человеком. Две лошади мирно объедали терновый куст, одиноко росший на каменистой почве. Брата с сестрой нигде не было видно. Хэймлет, почти не придерживая жеребца, выскочил из седла, чуть не переломав себе ноги, и, на бегу восстановив равновесие, принялся карабкаться вверх, различив на чахлой траве еле заметный след.

На одном дыхании молодой конунг взобрался на карниз, нависший над долиной, и, раздвинув кустарник, очутился на довольно широкой площадке.

— Ну что, явился, петушок, все уже в сборе, тебя одного нам только и не хватало, — раздался мягкий человеческий голос.

Прямо перед Хэймлетом, развалившись на солнышке, лежала отвратительная рептилия и, подняв голову на длинной шее, улыбалась воину.

Хэймлет огляделся. Справа и чуть сзади на самом краю карниза стояли бледные как мел Нэтлин и Роберт, но говорили не они. Дракон опять разинул пасть, и оттуда послышалась мягкая мелодичная речь:

— Что ты, Хэймлет, все крутишь головой, как будто не можешь постоять спокойно. Мне надо найти подходящий ракурс, чтобы запечатлеть тебя в камне. Видишь, вон те двое стоят — не шевелятся, боятся, что я сдую их в пропасть. Они уже готовы, стань, пожалуйста, поближе к ним, и я начну превращать вас в камень. Представь, какая скульптурная композиция должна получиться!

— Сейчас, подожди чуть-чуть! — прокричал озверевший Хэймлет, подбегая к дракону с обнаженным мечом. Его нервы не выдержали, и викинг лишился обычной для него рассудительности. Ярость застила Хэймлету глаза, ненависть судорогами прошла по всему телу и засветилась на кончике меча. Даже дракон отшатнулся, но, спохватившись, тут же выплюнул порцию огня, опалив одежду и сдув дана со скалы.

Лишь в последний момент Хэймлету удалось уцепиться за край карниза. Роберт, нарушив запрет дракона, нагнулся и, подав викингу руку, что есть силы потянул его вверх. Хотя датчанин был невысок ростом, но вместе с кольчугой весил немало, и Роберт с трудом втаскивал его обратно на площадку. Нэтлин, тоже уцепившись обеими руками за одежду молодого конунга, глотая слезы, как могла, помогала брату.

Хэймлет встал на ноги и тут же заключил девушку в объятия.

— Не плачь, милая, — проговорил он, утирая ей слезы, — я не дам этому зеленому мешку с дерьмом даже коснуться твоей нежной шейки, — ласково проговорил он.

Роберт занервничал, не зная, куда себя деть. По суровым законам гор, он обязан был немедленно надавать наглецу по шее, несмотря на то, что Хэймлет был его другом. Мало этого, опозоривший честь сестры негодяй должен был умереть на месте. Роберт все еще надеялся, что Хэймлет вдруг одумается, быстренько извинится за содеянное и тем самым позволит ему, Роберту Мак-Рою, изменить законам гор и разойтись с Хэймлетом мирно. Но вместо этого конунг еще сильнее прижал к себе Нэтлин и поцеловал ее в губы.

«Эх, как ты здесь некстати» — подумал Роберт, оглянувшись на дракона.

— Я могу и подождать, пока ты разделаешься с этим нахальным норманном, — проговорило чудовище, прочитав мысли скотта, — но потом все равно потребую твою сестру.

Горец задумался, его мутило от возникшего противоречия между поруганной честью и спасаемой жизнью родной сестры.

Нэтлин, похоже, не особо тяготили строгие нравы горцев, в духе которых она была воспитана, и, крепко обвив шею Хэймлета, она полностью отдалась во власть поцелуев.

— Эй вы там, хватит целоваться, меня от одного вида этих нежностей тошнит, — раздался голос дракона. — Отойди, датчанин, не то я сброшу в пропасть эту красотку вместе с тобой, в конце концов, девушка моя, а не твоя.

Хэймлет не торопясь оторвался от девичьих губ.

— Слушай, дракон, — сказал он, — тебе, кажется, нужна была не девушка, а гора золота. Ты получишь ее, как только я вернусь в деревню скоттов.

Глаза рептилии вспыхнули, дракон прищурился и пару раз выдохнул огонь.

— Ладно, человек, можешь оставить девчонку себе, — прошипело чудовище, — но смотри, если обманешь, пожалеешь, что вообще родился на свет.

Хэймлет ничего не ответил монстру. Он уже всецело был занят своим новым приобретением. Внимательно следя, чтобы Нэтлин не оступилась на спуске, он то и дело подхватывал ее на руки и переносил с камня на камень, как будто девушка не прожила всю жизнь в горах и при желании не могла прыгать со скалы на скалу, словно горная козочка, дав при этом солидную фору самому Хэймлету, пожелай он устроить с ней состязание. Но в данной ситуации Нэтлин полностью отдала себя игре, предложенной молодым конунгом, и вовсю кокетничала с ним, словно изнеженная дочь какого-нибудь лорда. Каким-то чудом, прожив жизнь среди грубых людей, она сумела развить в себе тонкое чутье и женственность, обычно не присущую девушкам горных селений, проводящим дни в утомительном труде.

Роберт уже давно сидел у подножия горы, облокотившись о камень и исподлобья глядя на резвящуюся парочку. Все три коня стояли тут же, спокойно ожидая своих хозяев. Люди вскочили в седла и погнали скакунов рысью через зеленую долину, отделяющую Предгорье от холмов.

Роберт, может, поехал бы быстрее, но конь Хэймлета еще не успел отойти от бешеной скачки, устроенной ему викингом.

Нэтлин попыталась заговорить с братом, но он метнул на нее такой взгляд, что бедная девушка испугалась и, быстренько закрыв ротик, предпочла держаться поближе к Хэймлету. Казалось, Роберт был не против, чтобы Нэтлин осталась в лапах чудовища, во всяком случае, тогда бы ситуация была понятной. Теперь же по законам гор он должен был вызвать на поединок Хэймлета и убить его, иначе позор ложился на весь клан и их с сестрой могли выгнать из рода, забросав камнями.

Черная тень пронеслась по земле, на мгновение упав на путников, но тут же умчалась вперед. Дракон, обогнав людей, полетел в сторону поселка.

Даже при медленной езде дорога назад показалась Хэймлету вдвое короче. Трепля языком, словно помелом, он сам не заметил, как они подъехали к околице скоттского поселения.

Лошади шагом прошли во двор через распахнутую кем-то из местных детей калитку. Приехавшим открылась удивительная картина: посреди двора, заняв все свободное пространство, полулежал дракон, потягивая эль из огромного, размером с корову, бурдюка. Напротив чудовища сидел Олаф в окружении викингов и делал то же самое. Похоже, они увлеченно беседовали.

Стук копыт заставил великого воина обернуться. Торкланд свел брови и встал со своего места, неторопливой походкой, не предвещавшей ничего хорошего, он медленно подошел к Хэймлету. Уперев руки в бока, Олаф тихо произнес:

— И кто же тебе, засранцу, позволил распоряжаться нашим общим золотом?

Датчанин открыл было рот, собираясь что-нибудь ответить. Но Торкланд не дал ему сказать. Постукивая кулаком по ладони, он продолжил:

— Ты, Хэймлет, с ума сошел, что ли, придурок ненормальный, три воза золота за девку отдать! Да я тебе за такие деньги их пять, — Торкланд разжал кулак и выставил пятерню, посмотрел, подумал и растопырил вторую пятерню, — нет, десять битком набитых девками драккаров привез бы. Каких хочешь, черненьких, беленьких, рыженьких, финок, саксонок, словенок, каких хочешь!

Хэймлет покачал головой и соскочил на землю, он подал руку Нэтлин и помог ей сойти с лошади. Потом привязал жеребца к изгороди и снова повернулся к бухтящему Торкланду. Подойдя к нему вплотную, молодой конунг в упор посмотрел на товарища.

— Прости, Олаф, так было нужно. Пойми, я не мог поступить иначе. Прошу тебя, отдай ему золото, для меня это очень важно, — сказал Хэймлет и замолчал, ожидая ответа.

Викинги затаили дыхание, гадая, что скажет предводитель. Судя по выражению лиц, мнения их явно разделились. Олаф исподлобья посмотрел на Нэтлин и перевел взгляд на друга.

— Ладно, Хэймль, куда тебя денешь, отдавай золото этому монстру. Только смотри мне, в следующий раз начнешь распоряжаться чужой долей, пришибу. — И Олаф потряс своим огромным кулачищем.

— Спасибо, друг! — Датчанин весело стукнул товарища по плечу.

— Олаф, я не согласен! — подал голос Счастливчик Свейн. — Ты, конечно, вправе делать со своей долей что захочешь, но мое мне отдайте.

Торкланд, ошарашенный таким вопиющим неповиновением, сперва потерял дар речи, но, вновь обретши его, хотел было сказать Свейну пару ласковых слов, как его опередила Чипи:

— Ты, кусок дерьма! Как ты можешь говорить такое, тебя бы в пасть к этому чудовищу, может, тогда не так запоешь!

Свейн не стал ее слушать и, грубо оттолкнув, пошел в сторону груженых телег. Проходя мимо конунга, разъяренный воин задел его плечом. Ну, такой откровенной наглости Торкланд стерпеть уже не мог. Он схватил за шкирку своего хирдмана и, как котенка, занес его в ближайшую хижину.

Все ожидали услышать оттуда шум и крики, но, к великому разочарованию окружающих, в жилище стояла полная тишина.

Очень скоро на пороге появился конунг, толкая перед собой Свейна.

— Он не возражает! — торжественно объявил Олаф, продемонстрировав при этом два ряда мощных зубов. — Правда, Свейн?

Хирдман кивнул, его и так не очень умное лицо расплылось в идиотской улыбке.

— Вот это работа! — искренне восхитился дракон. — Полагаю, из этого следует, что я могу забирать предназначенную мне кучу золота и отправляться восвояси, при этом никто не будет бросаться на меня со своим смехотворным оружием? Мы, драконы, не любим царапин.

Люди ответили мрачным молчанием.

— Вот и прекрасно, — вновь проговорил дракон, — последнее пожелание: ссыпьте мне все это в один большой мешок, чтобы удобнее было транспортировать.

Викинги дружно захохотали, представив себе размеры мешка, способного вместить три воза золота. Но женщины клана, ища любую возможность побыстрее избавиться от кровожадного чудовища, тут же нашли выход из положения, они выволокли из сарая огромный ковер, сшитый из овечьих шкур, применяемый для чего-то в их нехитром быту, и, расстелив на земле, начали ссыпать на него золото.

Даже видавшие виды викинги замерли, затаили дыхание и закусили губу, наблюдая, как несметное богатство уплывает из их рук. Но женщины из горного селения, едва ли видавшие за свою жизнь пару серебреников, надрываясь, перетаскивали это сокровище не моргнув глазом.

Наконец работа была закончена. Гора получилась в рост человека. Завернув края ковра кверху, женщины стянули импровизированный мешок ремнями и отошли в сторону.

— Молодцы, — похвалил дракон.

Он подполз к надежно упакованному сокровищу и коснулся его своей когтистой лапой. Тут же огромный тюк начал на глазах быстро уменьшаться и наконец превратился в маленький узелок.

— Слышишь, Олаф, где-то я это уже видел, — задумчиво произнес Хэймлет.

— А ты наблюдательный, датчанин, — раздалось из уст дракона, который услышал слова молодого конунга.

Вдруг двор осветила голубая вспышка, на миг затмившая утреннее солнце. Когда свет погас, люди увидели на месте дракона молодого рыжебородого мужчину с приятными чертами лица. Перед викингами стоял, одаривая присутствующих ехидной улыбкой, ас Локи.

— Что, не ожидали? — хмыкнул он. — Это я из-за вас тут маялся в этой шкуре. — Локи пнул рваную чешуйчатую кожу. — Сдали вы меня Одину. Он отобрал мой голубой кристалл, добытый у ужвутов, и наложил заклятье, что жить мне в драконьем облике, пока не найдется такой дурак, который добром отдаст мне кучу золота. К счастью, ждать пришлось недолго.

Во время болтовни аса Хэймлет почувствовал на себе взгляды некоторых товарищей, но лишь еще крепче прижал к себе дрожащую Нэтлин.

Тем временем Локи поднял узелок и сунул себе за пазуху.

— Пора мне возвращаться в Асгард, надо предоставить Великому доказательство, что я не самовольно нарушил его мудреное заклятье, так что до встречи! — Локи махнул рукой и направился к калитке.

Роберт выхватил меч и бросился было за ним, но Торкланд придержал скотта за плечо и тихо проговорил:

— Ты был прав, когда не верил, что у вас в Предгорье поселился дракон. Драконов в Мидгарде давно уже не осталось. Но это создание гораздо могущественнее и опаснее, чем какая-нибудь плюющаяся огнем рептилия. Это Локи, коварнейший из существ, когда-либо живших на земле и в небесах, запомни его и не имей с ним дел.

А Локи, пройдя десяток шагов, растворился в воздухе.

— Уууу Ненавижу! — заорал Торкланд, давая накопившемуся гневу выплеснуться наружу. — Эй, Роб, где там твои Мак-Дауны, сейчас живо пошинкую их на куски!

Роберт Мак-Рой не стал отказываться от предложенной помощи, тем более что он уже задержался намного дольше, чем рассчитывал, и его соплеменники наверняка давно вступили в кровавую схватку с врагом. Из-за гибели многих парней, выступивших против дракона, клан был ослаблен, и лишняя помощь сейчас не помешала бы.

Он молча вскочил в седло, викинги, раздраженные потерей сокровищ, последовали его примеру. Сейчас только хорошее кровопролитие могло развеять их хмурое настроение.

— А ты куда собралась? — Роберт сурово глянул на сестру, тоже севшую на лошадь.

— Туда же, куда и все. Извини, Роб, ты мне больше не указ. — Девушка прямо посмотрела в глаза брату.

Горец смутился и ничего не ответил. Отряд собрался быстро, и вскоре девять всадников галопом неслись по дороге, ведущей к границе между землями кланов Мак-Рой и Мак-Даун. Солнце стояло уже высоко, и воины не жалели коней.

В отличие от пути в Предгорье, здесь была хоть какая-то видимость дороги, ехать было легче. Впервые за последние несколько дней викинги, не обремененные золотом, наслаждались скоростью бешеной скачки.

Позади остались еще две деревни клана Мак-Рой. Дорога, по которой ехали люди, вела на северо-восток. По расчету Хэймлета, они неуклонно двигались в сторону моря, как раз к тому побережью, где в одной из многочисленных бухт его должны были ждать три корабля и верные люди.

Не успел отряд перевалить через очередной холм, как Хэймлет почувствовал дух океана. Датчанин оглянулся на Торкланда. Нос Олафа уловил тот же запах и теперь вовсю работал, втягивая подсоленный воздух.

Действительно, не далее как через милю дорога вывела на крутой обрывистый берег и пошла вдоль моря. Викинги не могли отказать себе в удовольствии наслаждаться близостью родной стихии. Они пожирали глазами безбрежные просторы, мечтая снова ступить на деревянную палубу боевого драккара. Но путь, по которому несли их неутомимые кони, вновь свернул в сторону гор, и дорога стала круто уходить вверх.

Уже приближаясь к лысой вершине прибрежного холма, воины услышали пронзительный свист волынки и до боли близкий душе каждого викинга звон мечей. С высоты, на которую они поднялись, хирдманам открылась панорама боя.

Там, внизу, в зажатой между холмами долине в смертельной схватке сошлись два горных клана — Мак-Рой и Мак-Даун. Солнце, стоящее в зените, отражалось на их мечах. Горцы рубились отважно, не щадя жизни. Но издали было хорошо заметно, насколько превосходят Мак-Роев их противники. Красные килты и пледы буквально заполонили всю долину, прижав людей в зеленых килтах к горной речушке, звенящей под самой кручей холма, на вершине которого приостановились всадники. Положение клана Мак-Рой было безнадежным.

Хэймлет прищурил глаза, вглядываясь в одному ему ведомое, и, подстегнув коня, погнал его на другую сторону холма, там дан остановился, что-то пристально рассматривая вдали.

— Эй, Хэймль, пора! — крикнул ему Торкланд. Викинги вслед за Робертом пришпоривали коней. Отряд уносился вниз по склону, готовый вклиниться в ряды Мак-Даунов сзади и попробовать изменить ход сражения. Воины пересекли неглубокую речку и, спешившись, устремились на врага.

Скотты заметили приближение нового противника и стали спешно разворачивать фланг.

— Уууййаа! — разнесся меж холмов боевой клич славного Олафа Торкланда, и горы, темнеющие вдалеке, отозвались гулким протяжным эхом.

Кровь брызнула из вспоротой плоти и залила конунгу лицо. Олаф вытащил меч из тела поверженного врага и снова бросился в бой, подыскивая достойного противника. Скотты поменьше сами отскакивали прочь, уступая дорогу могучему викингу, который, словно косарь на ниве, неустанно работал мечом, собирая богатый урожай для великанши богини Хель.

Слева от Торкланда шел Роберт Мак-Рой, а справа — ярл Сигурд. Чуть сзади прикрывали фланги Локкинсон, Свейн и Кабни. За спиной двигалась Чипи, пятясь задом наперед и отгоняя врагов длинным копьем, взятым у Роберта. Лошадей пришлось отпустить, в этой тесной долине они были бесполезны и даже мешали.

Олафу не пришлось долго ждать, скотты оказались отважным народом, и вскоре на пути конунга встал верзила в красно-клетчатом килте. Торкланд засмеялся, показав скотту ряд крепких белоснежных зубов, горец принял вызов и ощерил полусъеденные гнилые челюсти. Ему было невдомек, что Олаф всего три года назад заменил такие же почерневшие поломанные зубы на абсолютно новенькие, объевшись молодильных яблок.

Чужак разозлился, догадавшись, что первый раунд остался не за ним, и, подняв высоко над головой двуручный меч, что было силы опустил его на голову Торкланду. Олаф прикрылся щитом. Щит выдержал страшный удар, но раскололся надвое. Торкланд сбросил его с онемевшего предплечья. Противника он больше не боялся, так как молниеносным выпадом распорол ему кишки еще тогда, когда тот делал свой страшный замах, открыв для удара брюхо.

— Что, боров голоногий, хочешь, чтобы я тебя еще и выпотрошил? — проревел Торкланд, упершись ногой в свежий труп, и с трудом выдернул застрявший в могучих костях меч.

Конунг перехватил свой полуторник и, взявшись за длинную рукоятку двумя руками, снова пошел в атаку.

Скотты из клана Мак-Рой воспарили духом/подучив неожиданную помощь, и с новыми силами навалились на врага, тесня его навстречу викингам.

Торкланд, словно рыба, отпущенная в воду, попал в родную стихию. Как давно он не участвовал в таких сражениях, с втрое, вчетверо превосходящим противником! Это была не бойня с какими-нибудь отвратительными тварями из болот Пиктской пущи или с тараканоподобными ужвутами. Это была добрая хорошая драка, какой конунг уже не видел целых три года, правя Инглендом.

Олаф в очередной раз взмахнул мечом и срубил ногу зазевавшемуся скотту, кость затрещала, и горец, вскрикнув, упал на землю. Переложив вес тела на другую сторону, конунг понес обоюдоострый меч в обратном направлении и снес голову очередному Мак-Дауну. Тело по инерции пробежало без головы еще несколько шагов и плашмя рухнуло на землю, извергнув из страшной раны фонтан крови.

Викинги, проутюжив ряды вражеского клана, соединились с Мак-Роями и развернулись для новой атаки. Но даже объединенные силы норманнов и Мак-Роев количеством уступали Мак-Даунам.

Торкланд, используя короткую передышку в бою, огляделся по сторонам. Первым ему попался на глаза советник.

— Эй, Кабни, посчитай-ка наших, все ли живы? — распорядился он.

Еврей стоял и улыбался, залитый с ног до головы чужой кровью, но сам без единой царапины. Это был его первый серьезный бой, и работа мечом, видимо, пришлась ему по вкусу. Остальные были в более плачевном виде, Чипи оказалась легко ранена в бедро, но могла двигаться. Дальнейшее же участие Локкинсона и Сигурда в битве было под большим вопросом, оба еле стояли на ногах. И даже Счастливчику Свейну его удача в этот раз изменила, вражеский клинок зашел ему между ребер, правда, неглубоко, но, похоже, задел кость, и теперь при каждом движении викинга одолевала невыносимая боль.

— Все на месте, мой король, только Хэймлета нет. Он отстал от нас еще на холме, а с ним и Нэтлин, — отчитался Кабни.

— Неужели сбежал? Вот собачий сын, трус несчастный, ну попадись ты мне! А еще другом назывался, урод, — злобно выдавил из себя Олаф.

Битва возобновилась с новой силой. Мак-Дауны пришли в себя и, оглядев свои ряды, сделали вывод, что вмешательство чужаков хоть и нанесло большие потери, но в корне не изменило расстановку сил, и опять воодушевленно пошли на Мак-Роев.

Почти все люди Торкланда были ранены, и о наступлении не могло быть и речи. Но Олафа эта проблема сейчас не очень волновала. Слегка отдышавшись, он снова взялся за меч.

Схватка была жаркой. Истекая потом и кровью, Торкланд работал не покладая рук. Уже целая гора тел, отрубленных голов и конечностей лежала перед великим воином, но все меньше оставалось в строю товарищей. Последние защитники отступили за речку, вплотную к обрывистому склону холма, прикрыв собой своих раненых, которых было уже больше, чем сражающихся.

Олаф готовился к последнему бою, он взял у кого-то из хирдманов щит и вышел вперед, в одиночку наступая на многочисленных врагов. Ярость захлестнула его разум, из глаз ударили молнии, скотты, заглянувшие конунгу в лицо, шарахались от него прочь. Изо рта потекла пена. Торкланд откусил край щита и, пожевав немножко, выплюнул невкусную древесину.

— Уууйййаа! — разнесли холмы, славный Олаф Торкланд рванулся в отчаянную атаку.

Он шел на врагов, круша все препятствия на своем пути, рубя неприятельские головы, ломая вонзившиеся в него копья. В этот момент конунг не чувствовал боли, однако ран становилось все больше, и силы покидали могучего воина помимо его воли. Пришло время, когда даже сквозь неугасимую ярость Торкланд почувствовал, что пора отступить.

В этот момент сквозь лязг мечей и стоны умирающих слух Олафа различил до боли знакомый звук.

Обычно викинги, идя в атаку, стучали в такт шагам рукоятками мечей о свои деревянные щиты. Это был именно тот звук, Торкланд не мог ошибиться.

Олаф глянул за спины врагов. Там, развернувшись в линию, шли норманны, сомкнув свои круглые щиты. Мак-Дауны тоже заметили новых противников бесстрашные викинги были поражены, с каким мужеством горцы встречали смерть.

Битва еще кипела вовсю, хотя ее исход был всем ясен. Остатки Мак-Роев, израненные и усталые, неутомимо доводили сражение до конца. С другой стороны на Мак-Даунов навалилась стена закованных в, железо морских витязей, которые, почти не неся потерь, безжалостно расправлялись с отважными горцами. Впереди всех северных воинов мелькала фигура Хэймлета. В руках датчанина словно молния сверкал его чудный, слегка загнутый клинок, он не рубил, а резал врагов на куски, входя в тела словно в масло. Молодой конунг с такой скоростью вертел своим оружием, что сторонний наблюдатель мог едва уловить его движения. Скотты не успевали даже поднимать свои грубые тяжелые мечи, как оказывались сраженными легкой рукой викинга.

— Эй, дядюшка Хэймлет, а я думал, ты сбежал со своей красавицей, — съязвил Торкланд, лишь только пал последний Мак-Даун, стоящий между друзьями.

— Нет, я ненадолго отлучился, чтобы вернуться и зависать очко на свой счет в нашем старом споре, — ответил Хэймлет.

— Ну, ну, я с тобой разберусь, спаситель, вот только раны залижу, — оскалился Торкланд. — Их тут чуть было не порубили, пока ты развлекался со своей девицей скачками по холмам. — Олаф указал рукой на раненых товарищей. — Меня, конечно, это не касается, я бы с этими голоногими пастухами и без твоей помощи справился.

Рядом раздался смех, последние слова конунга заставили рассмеяться даже превозмогающих боль людей.

— Эй, Хэймлет, где моя сестра? — услышал датчанин за спиной.

Роберт, как и все остальные, был покрыт ранами, но в общем держался на ногах.

— Она в безопасности, на моем корабле, который стоит тут в бухте. Ты хочешь ее увидеть? — спросил молодой конунг.

— Нет, она сделала свой выбор, а у меня сейчас забот хватит. Мак-Дауны давно искали с нами ссоры, и дракон послужил только поводом для нападения, своего рода оправданием в глазах соседних кланов. Теперь нам предстоит заселить земли Мак-Даунов и распорядиться их добром, кроме всего прочего, рассказать правду другим кланам и о драконе, и о том, что вы сделали для Скоттленда, и конечно же в первую очередь залатать раны. А Нэтлин пусть остается у тебя, я давно замечал, что она не такая, как другие девушки из наших селений, с тобой ей будет лучше. Но смотри, не дай бог узнаю, что ты обращаешься с сестрой плохо… — Роберт для наглядности потряс кулаком и отправился по своим делам.

Битва закончилась, последние воины противника распрощались с жизнью. Клан Мак-Даунов перестал существовать.

— Слушай, Хэймлет, а откуда здесь оказались твои люди? — спросил датчанина уже совсем отошедший от гнева Торкланд.

— Помнишь, Олаф, я рассказывал, что в Скоттленде меня должны ждать три корабля, так вот, бухта, в которой они стояли, оказалась всего в полумиле от места битвы. Еще когда мы были на холме, я узнал знакомый рельеф. Прости, я не предупредил тебя об этом, поверь мне, я честно пытался, но вы все мысленно были уже внизу, в гуще сражения, мой голос услышала только Нэтлин, потому-то она и не спустилась вместе с вами в долину. Мы отправились на побережье и вскоре добрались до гавани. Я не ошибся и, как видишь, успел вовремя.

— Ладно, — махнул рукой Олаф, — можешь и в этот раз добавить очко на свой счет.

Штормовой ветер силился обрушить прибрежные скалы и расплескать океан. Но здесь, в бухте, его порывы не были так чувствительны, как в открытом море. Хирдманам пришлось проявить огромное мастерство, чтобы войти в гавань, но зато теперь они радовались близости родного очага.

Три драккара медленно подходили к пирсу. Первым шел «Фенрир».

На пристани корабли встречали люди, закутавшись в меховые плащи, они с нетерпением ожидали приближения судов.

— Эй, Хэймлет, ты привез золото для войны с франками?! — издали крикнул Элръер Светловолосый, возглавляющий встречающих людей.

— Нет! — ответил голос с первого драккара. — Я привез гораздо больше, я привез для Дании королеву!