Око Баала

Глава 9

Вот такое море мне нравится гораздо больше! Спокойное, голубое Аравийское море так и манило окунуться в него, поплавать с цветными рыбками в кораллах. Погода тоже радовала — было тепло, но той влажной, липкой жары как на Карибах не наблюдалось даже близко. Меняю все Карибы на один Оманский пролив! И чего только все с такими напряженными рожами ходят? Может быть, я чего-то не знаю?

Я пошел доставать вопросами сержанта Мейсона — он был единственным из всего отряда, кто нормально со мной общался. Наемники из ЧВК «Корона» подтвердили слова Мигеля — высокомерные засранцы. По большей части эти ребята были из САСШ и Европы и на меня, с моим чилийским паспортом, который котировался чуть выше клочка туалетной бумаги, смотрели свысока. Я в ответ смотрел на них как на говно, что их безмерно раздражало, а меня веселило. Да и плевать, мне с ними детей не крестить.

Мейсон, которого я нашел в кубрике, сиськи мять не стал и коротко но доходчиво объяснил что мирный и приветливый вид Аравийского моря обманчив. С последней войны Судного Дня (не той жалкой пострелушки в 1973 года а настоящего Армагеддона случившегося двадцать лет) море вокруг Аравийского полуострова был завален минами, на которых постоянно подрываются суда. Особенно опасны воды Персидского залива — туда вообще никто не суется, потому, что он напоминает суп с клецками, где в роли клецок выступают разнокалиберные мины.

— Вот поэтому все и нервничают, что мы вынуждены идти в Маскат вместо Салала, — закончил Мейсон свою речь, — Оманский пролив более-менее почистили, пробили фарватеры, но из Персидского залива время от времени появляются сбрендившие самоходные мины и тогда кто-нибудь обязательно идет на дно, буль-буль.

— А почему мы пошли в Маскат вместо Салала? — тут же заинтересовался я.

— Потому что единственную трассу, ведущую на север Омана, оседлала какая-то серьезная банда, — терпеливо объяснил мне Мейсон, — Они там уже два армейских конвоя хлопнули, мы им будем на один зуб. Хорошо, что в Маскат шел караван — так бы пришлось в одиночку идти. Тут так-то и пираты пошаливают.

Я немного развеселился от мысли, что меня, пирата, могут ненароком захватить или убить мои коллеги по ремеслу — прикольный каламбур получится. Теперь я понимал, почему Виктор был против этой экспедиции. Карибы, которые до этого дня для меня были символом самого опасного места, теперь казались чем-то вроде родного заднего двора — ну да, шпана шалит, но если знаешь как себя вести, что можно и что нельзя жить можно. Воистину — все познается в сравнении!

Я поднялся на бак и оглядел море уже другим взглядом. Сколько мин сейчас сидит под поверхностью обманчиво ласкового моря и терпеливо дожидаются своего часа, чтоб отправить на дно какого-нибудь неудачника? Теперь я понял, зачем впереди небольшого каравана следовал старый танкер с пустыми танками — в случае чего он должен был принять на себя первый удар, корпус у него двойной, танки герметичные, даже в случае подрыва останется на плаву. Вслед за танкером шел большой пассажирский лайнер, битком набитый народом в камуфляже. За лайнером шел малый десантный корабль с военной техникой на борту. Наш маленький сухогруз шел следующим, и замыкал маленький конвой штатовский военный корвет, узкий, длинный и красивый особой хищной красотой, присущей только военным кораблям. Я даже залюбовался — вот бы мне такой, вместо того бразильского корыта! Жаль, что Аргус остался на Косумели — я бы сейчас с удовольствием попробовал бы взять на абордаж этого красавца в симуляторе.

Я поймал себя на мысли, что начал мыслить как пират и тихонько рассмеялся. Кажется, моя новая жизнь мне начала нравится. Нравится опасность щекочущая нервы, нравится адреналин, бушующий в крови, запах пороха и насилие… Правильно говорил Мигель — я человек войны и раскрываюсь только в таких местах. Старая жизнь в Москве и дома, в Тобольске уже подернулась дымкой и казалась унылым сном.

Я прошелся вдоль борта судна, плюнул за борт и решил потренироваться. Меня взяли в экспедицию только потому, что я могу видеть электромагнитные поля. Проблема в том, что для этого мне нужно быть неподвижным, сосредоточиться и находиться в подобии транса. Подготовка занимает время опять же. Хотя с тем дыханием от Бао у меня получается нужное состояние все лучше и лучше, и даже ходить потихоньку начинаю пробовать.

Я сосредоточился: вдох солнечным сплетением, пауза две секунды медленный выдох. Ритм сердца замедляется. Я выкинул из головы все мысли? медленно открыл глаза и мир вокруг преобразился. Ярко пылали энергоустановки кораблей, чуть слабее светились линии электропроводки, мерцали едва заметно электронные приборы. Я медленно перевел взгляд на море — там тоже была какая-то малопонятная мне жизнь. Мерцали едва заметные источники электромагнитных волн, некоторые даже двигались. Что это, скаты? Да не похоже. Плывут прямо к нам, приблизятся поближе, и я разгляжу получше. Через пять минут наблюдения я забеспокоился — что бы там не двигалось под водой, но это точно были не скаты. Это было что-то рукотворное!

Я рывком вышел из транса и поймал за рукав проходящего мимо моряка:

— Скажи капитану, что под водой к нам приближаются несколько объектов!

Но морячок только вырвал рукав из моей руки, да еще и обругал — не отвлекай, мол, меня своими бреднями. Блядь, что делать? Не знаю, что это к нам идет, но точно ничего хорошего!

— Народ, слушайте все сюда! Под водой что-то движется, похоже на миниатюрные субмарины или торпеды — идут прямо к нам! — заорал я изо всех сил, размахивая руками, — Вы можете мне не верить, долбоебы, но через пару минут будет поздно!

Народ проникся — начали переглядываться и шептаться. Наконец кто-то догадался позвать местного боцмана. Здоровый бородатый мужик подошел ко мне широким шагом и сходу попытался наехать:

— Ты здесь панику наводишь?! Какие здесь к чертям могут быть субмарины?! Накурился до зеленых чертей что-ли?!

И в этот момент раздался громкий взрыв под бортом пассажирского парохода, что вез солдат. Фонтан воды взметнулся выше мачт, люди бывшие на борту заорали в голос, да так отчаянно что у меня сердце екнуло. Судно начало быстро крениться, набирая воду, народ бросился спускать немногочисленные шлюпки, кто-то прыгал в воду с кругами и спасательными жилетами, кто-то вообще без всего. Зрелище было до того нереальным, что я просто залип на него.

Боцман железной рукой схватил меня за воротник и встряхнул:

— Парень очнись, ты сказал, что их несколько?! — заорал он мне в лицо, еще и оплеуху отвесил для убедительности.

Никогда еще у меня не получилось войти в транс так быстро. Я оглянулся — на нас шла еще одна мина.

— Слева по борту, метров триста идет прямо на нас! — сказал я, указав направление рукой.

Боцман отпихнул меня, и бросился к левому борту, срывая с пояса радиостанцию:

— Все машины полный вперед! Кто сказал?! Я сказал, боцман Нилс! Полный, блядь, вперед, если хотите жить, долбоебы! Рулевой, право руля!

Сухогруз рванул вперед как пришпоренный мерин, обходя справа десантный барк, который сбрасывал скорость и сейчас двигался по инерции.

— Стоп машины! — заорал в рацию боцман, когда слева от нас оказался высокий борт десантного корабля.

Да он же им просто прикрылся! — пришла мне в голову мысль. Через пять секунд самоходная мина, которая нацелилась на нас, ударила в борт десантного корабля, и раздался грохот близкого взрыва. Гибнущий корабль навалился на наш сухогруз, раздался громкий скрежет и треск, меня швырнуло на фальшборт и неслабо приложило по ребрам. Как ни странно, состояние транса в этом бедламе я не потерял. Кругом кричали паникующие люди, рыдал какой-то парень с разбитой в кровь головой.

— Очнись парень, очнись! — орал мне на ухо боцман Нилс, утирая кровь с рассеченной брови, — Их должно быть три, найди мне третью! Эти чертовы мины стаями по три ходят!

И я ее нашел, эту третью суку. Мина двигалась как-то неуверенно, рывками, похоже, что за прошедшие двадцать лет ее двигатель износился или влага подмочила изотопную батарею, но электронные мозги маленькой убийцы из последних сил пытались выполнить боевую задачу, которую ей поставили давно погибшие командиры — уничтожить нас. Мина надвигалась прямо на наш развалившийся маленький караван. Я оглянулся — танкер сбросил ход и дрейфовал метрах в пятистах впереди. Корвет американцев развернулся и вовсю драпал прочь, уже набрав приличную скорость, и только три судна — гибнущие пароход уже легший на борт, облепленный людьми как труп кита чайками, накренившийся десантный барк ну и наш сухогруз сгрудились на одном пятачке метров в триста диаметром. Вот в эту-то кучу-малу и нацелилась последняя мина, которая была совсем рядом — метрах в тридцати. Что, неужели это все?! Конец?! Да нет уж, дудки!

У меня от напряжения заломило в висках, ярость взорвалась под черепом маленьким взрывом, и меня выбило из состояния транса как пробку из бутылки.

— Вон там еще одна всплыла! — заорал кто-то истошно.

Я поднял взгляд и увидел ту самую мину, которая никуда больше не шла, всплыла и медленно дрейфовала куда-то вправо. Но в следующий момент все, кто имел оружие, а это каждый второй на судне открыли огонь по мине.

— Ложись парень, сейчас бабахнет, — тяжелая рука боцмана кинула меня на палубу под защиту фальшборта, — Эти паникующие идиоты не соображают, что такой близкий взрыв может нас…

И прервав его спич, громко взорвалась последняя, третья мина. Наш сухогруз вздрогнул от гидроудара и застонал всеми переборками. Взрывная волна сдула с борта несколько человек в море. Судно покачнулось, жалобно вздохнуло, как будто жалуясь на свою нелегкую судьбу, но все же вернулось обратно, в привычное положение.

— Обошлось! Обошлось, еб твою мать! По краю прошли, по самому краешку! — радостно кричал боцман, — Парень, у тебя кровь из носа хлещет!

Я вытер лицо ладонью и обнаружил, что так и есть — кровь лилась ручьем. Что за на? Никогда носовыми кровотечениями не страдал!

— Что такое случилось с рацией? — сказал боцман, крутя в руках радиостанцию, — Сгорела что-ли? Эй, как тебя, Стив, еб твою мать — быстро дай мне свою рацию! И твоя тоже неисправна? Да что за говно?! Эй, люди за бортом, спускай шлюпки! Ты и ты, идите за мной! И ты тоже, парень!

Я, покачнувшись, встал и оглянулся — на нашем пароходике царил полный бедлам. Народ валялся вповалку, стонали раненые, истерично визжала какая-то деваха. Немногочисленные оставшиеся на ногах члены экипажа и пассажиры вылавливали из моря упавших за борт. Я, пошатываясь, присоединился спасателям. В голове звенела пустота.

Последующие события остались в памяти кадрами и скриншотами. Сначала мы снимали людей с тонущего десантного барка. Потом пошли к лежащему на боку пассажирскому лайнеру. Рядом с ним уже лежал в дрейфе танкер, снимая людей с самого лайнера. Мы спустили шлюпки и стали вылавливать бедолаг держащихся на воде вокруг погибшего судна. Не меньше сотни человек плавали вокруг держась кто за что — кто-то за круги, за спасательные жилеты, за буйки, за пустые канистры. Через несколько часов к месту гибели двух судов подошел вернувшийся корвет, приход которого все встретили презрительным свистом. Янки, впрочем, никак не отреагировали — корвет лег в дрейф в полумиле от гибнущих судов, спустил пару катеров, которые начали собирать людей с поверхности моря.

Спасательная операция продолжалась до темноты, пока никого живого на поверхности моря не осталось, тогда я на подгибающихся от усталости ногах побрел в свой кубрик, но там, как оказалось, разместили раненых и на моей койке стонал какой-то мужик в камуфляже с оторванной выше колена ногой. Я только вздохнул, забрал свой рюкзак и побрел куда глаза глядят в поисках укромного уголка. На маленьком судне вдруг оказалось столько народу, что сделать это оказалось не так-то просто. В итоге я пристроился на палубе в шлюпке, кинул в голову свой рюкзак и просто вырубился.

Спалось не очень — ночью стало прохладно и под утро я просто замерз. Пришлось вставать и делать гимнастику, чтоб согреться. Рассвет я встречал невыспавшимся и злым. Наш маленький караван уменьшившийся почти вдвое, после завершения спасательной операции развернулся и пошел в Салал. И не могу сказать, что мне это решение показалось трусливым — то ощущение беспомощности, когда на тебя идут самоходные мины, а ты ничего не можешь сделать, забудется нескоро. Так что пусть будет Салал. Даже если придется воевать с бандой, про которую рассказал Мейсон, то я только за. С живыми людьми мне проще сражаться, чем с бездушными механизмами, запрограммированными на уничтожение.

— Как я понимаю, то, что мы остались на плаву и живы — твоя заслуга, — сказал мне незаметно подкравшийся сержан Рэд.

Достал этот гад — взял моду подкрадываться, так что фиг заметишь, несмотря на немалые габариты! Я потер замерзшие руки и неохотно признал, что да, я постарался, готов принимать благодарность, желательно в реалах.

— Надо же, а я до последнего дня сомневался, что от тебя будет толк в этой командировке, — хохотнул сержант, — Кстати, ты в курсе, что почти вся электроника на борту, кроме экранированных и защищенных военных коммуникаторов, вышла из строя?

— А я тут при чем? — буркнул я и замер пораженный неожиданной мыслью.

— Да-да, при чем здесь ты? — как большой кот промурлыкал сержант, — Говорят, что мина в последний момент отчего-то заглючила и всплыла вверх тормашками? И расстреливать ее, в общем-то, было уже не обязательно?

— Ну, я не знаю что сказать, — протянул я, дергая себя за ухо, — Может быть какая-то электромагнитная пушка?

— Пушка, ага, — оскалился довольно Мейсон, — Компактная такая, самоходная…

— Слушай, чего ты из меня жилы тянешь? — рассердился я, — Не знаю я, что это такое было!

— Ну не знаешь и ладно, — поднял ладони сержант, — Я в общем-то поблагодарить тебя подошел, не претензии высказывать.

— Не надо мне ваших благодарностей, — раздраженно отмахнулся я, — Я если честно свою задницу спасал, ваши так, прицепом зацепил…

— Да все понятно, что своя задница на первом месте, — развеселился сержант, — Но это не отменяет… Ладно, парень, вижу, что ты не в духе — потом поболтаем. Просто учти, что за мной должок!

И, хлопнув меня по плечу, отошел. А я принялся обдумывать внезапно появившуюся мысль — что это такое было вчера с миной? А заодно и со всей электроникой на борту? А ведь раньше подобные инциденты со мной уже были! Сколько электроники погорело дома — не сосчитать. Брейнхуп друга, за который его родители выставили моему папе немаленький счет опять же можно вспомнить. Если вдуматься, то способность оперировать электрическим током вполне даже может позволять генерировать и электромагнитное поле, которое перегружает и сжигает электронику! И эта способность дает мне интереснейшие возможности. В наш высокотехнологичный век электроника встроена практически во все — в оружие, средства связи, да та же крутая броня у Скалы — там же есть мускульные усилители, значит, не обошлось без управляющих цепей и контроллера! А тут прихожу я, такой красивый, делаю ба-бах и ничего не работает! Электромагнитное оружие тоже, кстати. А огнестрелу ничего не будет, так что может и не зря меня Энрике натаскивает стрелять именно из порохового оружия. Это непременно нужно обдумать и провести эксперименты. Как некстати получилась эта командировка!

Салал, в который мы прибыли через пару часов после рассвета, оказался даже не портом а просто поселением на берегу. Глубины были малые, так что к берегу мы подойти не смогли — бросили якорь в полукилометре от линии прибоя. Нас уже ждали — не успел наш конвой остановиться, как к нам устремились многочисленные катера и шлюпки — на борту были десятки раненых, которые нуждались в медицинской помощи. Я, облокотившись о фальшборт, смотрел на берег. Аравийский полуостров пока что не впечатлял, после этих всех рассказов я ожидал чего-то более жуткого и опасного. Хотя развалин здесь хватало, но выглядели все как обычная заброшка, так что городок на берегу выглядел так обыденно, что я вполне мог себе представить где-нибудь в родной Сибири. Если убрать пальмы, конечно.

— Привет, парень, любуешься? — прервал мои мысли боцман Нильс, — Не выглядит этот берег опасным, верно?

— Да уж, это точно, — протянул я, — После всех этих пугалок я ожидал другого. Ну, знаешь, руин городов светящихся от радиации, мутантов, бродящих в развалинах.

— Все это тоже есть, — невесело хмыкнул боцман, — Там, в глубине полуострова. Оман война особо не задела, хотя и здесь тоже жить невесело. Да и не живет никто, все гражданские сбежали давным-давно.

— Почему?

— Скоро сам поймешь, — вздохнул Нильс, — Короче, мы с ребятами тут тебе кой-чего насобирали. Типа в благодарность — если бы не ты, мы бы сейчас рыб кормили. Я так точно — пока ты не начал шухер наводить, я в машинном отделении сидел.

С этими словами моряк сунул мне в руку брезентовую сумку в которой что-то позвякивало.

— Удачи тебе, парень! — хлопнул меня по плечу боцман, — И, напоследок дам совет — не слушай Шорох! Не вслушивайся в него ни в коем случае, игнорируй изо всех сил!

— Чего?! — удивленно переспросил я, но боцман уже отошел.

Я открыл сумку и хмыкнул. Ну что еще мне могли подарить моряки? Конечно алкоголь! Две литровые бутылки бухла.

— Как-то недорого эти жмоты свои жизни оценили! — неодобрительно сказал Мейсон за моим плечом, — Два литра копеечного вискаря, тьфу!

Опять подкрался, сука! Как он ухитряется так перемещаться бесшумно при таких габаритах?

— Мейсон, ты знаешь, кто такой Шорох? — спросил я недовольно.

— Понятия не имею. Да не слушай ты этих мокрожопых, у них на каждый чих найдется страшная легенда или история! Эти ребята до сих пор в средневековье живут, скорость измеряют в узлах, морских богов вспоминают при прохождении экватора. Собирайся лучше, раненых вывезли, скоро за нами катер придет.

Я сидел на корме большого моторного катера рядом с рулевым и разглядывал всю нашу «дружную» экспедицию. На носу с недовольным видом сидел лейтенант Сэм Грабовски — белобрысый, высокий и худощавый тип, весь как будто на разболтанных шарнирах. Он командовал нашей экспедицией и по моему прибытия сразу же попытался меня прогнуть под себя. На что я отвел его в уголок и коротко но доходчиво объяснил лейтенанту что на хую вертел всю ЧВК «Корона» скопом и его Сэма Грабовски в частности и если он хочет от меня сотрудничества, то придется разговаривать уважительно и договариваться.

Разумеется, я отлично понимал, что в экспедиции должно быть единоначалие, опять же место опасное и возможны пострелушки со всякими гадами, но бесцеремонного хамства терпеть не собирался. Я и винтовку-то брать отказался, чтоб сразу обозначить, что я не солдат и ходить строем не собираюсь. Опять же в командировочном предписании черным по английскому было написано, что я технический специалист. Но для этого дебила, которого мама в детстве читать, похоже, не научила, а сразу отдала в армию, мои слова оказались чем-то вроде красной тряпки для быка. От конфликта нас удержал сержант Мейсон, который парой фраз утихомирил лейтенанта и его парней, которые собирались помочь командиру поставить «наглого латиноса» на место. И хорошо, что удержал, а то пришлось бы Короне новую экспедицию собриать. С тех пор мы с Сэмом друг друга игнорировали, а я с его бойцами враждовал — мы исподтишка устраивали друг другу пакости — чисто как дети ей-богу.

Сразу за Сэмом сидел сержант Мейсон. Тот еще мутный и непонятный тип. То, что он ни разу не сержант я понял очень быстро, уж больно речь гладкая и правильная. Из этого «сержанта» просто лезло классическое образование в каком-то серьезном высшем учебном заведении. И то, что он подчиняется лейтенанту чисто формально, я тоже быстро просек — скорее уж лейтенант его слушался. Серый кардинал в нашем отряде и темная лошадка. Сразу за Мейсоном сидела парочка неразлучников — Чип и Дип. Непохоже на имена, скорее всего клички. Оба невысокие, широкоплечие, молчаливые и темноволосые. Я поначалу принял их за педиков — парни все делали вместе, только что в сортир раздельно ходили. Но потом оказалось, что парни братья двойняшки и мне сразу стало интересно — у них одна баба на двоих? И если да, то они по очереди на нее забираются или одновременно? Не нашел ничего более умного, чем поинтересоваться этим вопросом у братьев и заработал себе еще пару врагов.

За братьями сидела парочка, которых я про себя называл «Два дебила это сила». Слай и Роки — два типичных солдафона, на которых я насмотрелся еще в армии. Тупые, здоровые, агрессивные и любят шутки про жопы — что еще можно добавить? В пути мы с ними развлекались, подкидывая друг другу дохлых крыс в постель — веселые ребята!

Рядом со мной сидел последний член нашей экспедиции — Марк. Маленький, щупленький, молчаливый — за все путешествие я от него и десятка слов не услышал. Но этого молчуна я опасался больше всех остальных наемников, вместе взятых. Резкий и быстрый как кобра, я видел, как он один раз поймал на лету муху за крылья. Муху за крылья! Двигался боец как гепард — мягко и бесшумно. Просто ниндзя, да и только.

Ну а завершал эту картину маслом я, как самая большая заноза в заднице у лейтенанта Грабовски и самая темная лошадка во всей нашей недружной компании. Да уж, не знаю, кто собирал эту экспедицию, но с головой он не слишком дружил — это же куча пауков в банке, почти у каждого свой интерес, конфликты уже в пути обозначились, дальше, думаю, будет еще хуже. Лично я твердо намеревался выйти из игры, как только найду Ын Джи — с этими чудиками мне точно не по пути. Да и фактор времени поджимал, прошел уже почти месяц из оставшихся до старта очередного сезона шоу «Стражи» полугода, а я все еще топтался на месте, не придумав ничего толкового.

Наша лодка причалила к молу, и наемники полезли на берег, где зачем-то построились. Я даже не подумал вставать в общий строй, стоял руки в брюки и, посвистывая, разглядывал городок.

Лейтенант при виде такого нарушения субординации весь скривился, как будто лимон раскусил, но замечаний делать не стал — знал что бесполезно.

— Бойцы! Ситуация неприятная! — дергая длинным носом для убедительности, провозгласил лейтенант.

И так продолжалось бла-бла в течение двадцати минут чтоб сказать по сути одно: мы в жопе. Наш транспорт утоп вместе с десантным барком, тяжелое вооружение и оборудование тоже досталось Нептуну, осталось только восемь рыл и личное оружие. Но мы не посрамим гордого имени компании Корона… взвейся-развейся… Тьфу, долбоеб. И кто этого дебила во главе экспедиции поставить догадался, интересно? Ой, боюсь, недалеко мы уедем.

После мотивирующего спитча мы все дружно двинулись в город искать место для ночевки, ладно хоть не строем и не в ногу.